«МАССОВАЯ КУЛЬТУРА КАК ФЕНОМЕН ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА ...»

Cambridge, 1992.

'* Вайль П., Генис A. Поэзия банальности и поэтика непонятности// Звезда. М, 1994.

Ns 4; Генис А. Вавилонская башня: искусство настоящего времени. Эссе. М, 1997;

Голицын Г. Искусство «высокое» и «низкое»: системная роль элитарной субкультуры // Творчество в искусстве и искусство творчества. М., 2000; Массовая культура России конца XX века (фрагменты к...). В 2-х частях. СПб., 2001; От массовой культуры к культуре индивидуальных миров: новая парадигма цивилизации: Сборник статей. М., 1998; Разлогов К.Э. Художественный процесс и потребности человека в искусстве// «Вопросы философии», 1986, №8;Разлогов К.Э. Коммерция и творчество:

враги или союзники? М., 1992; Разлогов К.Э. Феномен массовой культуры //Культура, традиции, образование. М., 1990; Соколов Е.Г. Аналитика масскульта. СПб., 2001;

Теплиц К. Т. Все для всех: массовая культура и современный человек. М., 1996; Флиер Между тем, многие из актуальных вопросов, связанных с данной проблемой, до сих пор остаются неразработанными. Не определено в должной степени содержание самого понятия «массовая культура», не до конца изучена проблема связи и взаимообусловленности массовой культуры и различных типов общества - индустриального, постиндустриального и информационного. Не проясненным остается вопрос относительно структуры, функций и исторических типов массовой культуры в обществе, ведутся острые дискуссии относительно характера массовой культуры, исторического времени ее возникновения и алгоритмов развития. Кроме того, отсутствуют работы, где рассматривалась бы диалектика массового и элитарного в рамках единой национальной, в том числе и отечественной, культуры. Все сказанное сви-детельствует, образно говоря, об «открытости»

проблемы массовой куль-туры, которая, как и несколько десятилетий назад, когда началось изуче-ние данного феномена в отечественной философской и культуроло-гической литературе, по-прежнему находится в центре внимания российских исследователей, внесших весомый вклад в ее разработку.

Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы является разработка концепции массовой культуры как целостного специфического феномена постиндустриального общества, обладающего сложной структурой, разнообразными функциональными проявлениями и выступающего в современном культурном пространстве в качестве одной из наиболее распространенных форм существования культуры. Ее реализация предполагает решение таких задач, как:

• раскрытие сущности массовой культуры как особого феномена, возникающего на определенной стадии развития общества, базирующегося на ценностях «фаустовской цивилизации»;

возникновению массовой культуры;

А.Я. Массовая культура и ее социальные функции // Общественные науки и современность. 1998. №б.

• анализ теоретических моделей массовой культуры, которые были сформированы в классической, постклассической и постмодернистской традициях;

• выяснение эвристических возможностей тех концептуальных моделей массовой культуры, которые существуют в настоящее время в зарубежной и отечественной научной литературе;

• выявление принципиальных отличий, которые существуют между массовой культурой индустриального, постиндустриального и информационного общества;

• рассмотрение функций массовой культуры;

• раскрытие специфики ее механизмов и алгоритмов развития;

• анализ морфологии массовой культуры, выделение ее структурных элементов и раскрытие взаимосвязей между ними;:

• выявление и описание исторических форм массовой культуры;

• рассмотрение генезиса самого понятия «массовая культура»;

• раскрытие соотношения понятия «массовая культура» с понятиями «элитарная культура», «народная культура», «культура повседневности» и другими;

• анализ искусства массовой культуры и выявление его принципиальных отличий от искусства классического и народного;

• обоснование возможности рассмотрения массовой i культуры как специфического пространства «новой архаики», выступающего в качестве особой мифологической системы.

Объект и предмет исследования.

Объектом исследования выступает массовая культура как феномен постиндустриального общества, рассматриваемая в гносеологическом, онтологическом и феноменологическом аспектах.

Предметом исследования являются те специфические признаки, которые превращают массовую культуру в особую культурную форму, коренным образом отличающуюся от культурных форм, существовавших на предыдущих этапах общественного развития.

Гипотеза исследования. В работе выдвигается и обосновывается гипотеза о том, что массовая культура, возникающая в условиях индустриального общества, по мере перехода социально-экономической системы на другую - постиндустриальную - стадию развития, модифицируется и приобретает иные формы, изменяя свою социальную роль и расширяя круг выполняемых функций. Сегодня массовая культура выступает как средство реализации не столько гедонистических и рекреационных, сколько идентификационных и адаптационных стратегий, закрепляя существующую в обществе социальную иерархию через символически значимое культурное потребление и способствуя стабилизации общественной системы. В качестве основных носителей ценностей массовой культуры в постиндустриальном обществе выступают те субъекты исторической деятельности, которые отчуждены от структур управления экономикой нового типа и вынуждены соответствовать стратегиям подчинения и «включения во взаимодействие» (М. Кастельс). Широкое распространение массовой культуры связано с изменениями в механизмах трансляции культурных ценностей, в механизмах социальной адаптации, социальной рекреации, социокультурной идентификации.

Методологическая и теоретическая основа исследования.

Диссертант свой научный поиск осуществляет в соответствии с базовыми посылками диалектического метода познания и последовательно реализует принципы историзма, системности, комплексности, единства исторического и логического, восхождения от абстрактного к конкретному. При раскрытии специфики различных форм массовой культуры автор использует приемы историко-генетического и компаративистского подхода. В качестве базовой в диссертации рассматривается та совокупность положений, которая содержится в работах таких представителей философской и культурологической мысли, как В.М. Межуев, Е.В. Боголюбова, А.Я. Зись, М.С. Каган, В.Л. Глазычев. Автор также использует ряд теоретических посылок, которые содержатся в трудах представителей иных философских школ и направлений, в тех случаях, когда совокупность идей, высказанных ими, корреспондируется с теоретико-методологическими положениями, являющимися для автора принципиально важными.

Научная новизна исследования заключается в разработке авторской концепции массовой культуры, соответствующей современному уровню ее теоретического осмысления и синтезирующей достижения мировой культурологической науки. Суть данной концепции раскрывается в следующих положениях, выносимых на защиту:

- появление массовой культуры связано с теми социокультурными процессами, которые привели к формированию массы и массового сознания, вне которых данный тип культуры не существует. В связи с этим, массовая культура рассматривается как феномен, возникающий на рубеже XIX-XX вв.

в рамках «фаустовской» цивилизации;

- массовая культура является конкретным историческим явлением, и в силу этого обстоятельства говорить о случайности массовой культуры, о ее возможном исчезновении в ближайшей исторической перспективе представляется ошибочным, ибо массовая культура имманентна массовому потребительскому обществу, которое сегодня является реальностью;

- субъектом массовой культуры выступает особая профессиональная группа, создающая артефакты массовой культуры в соответствии с законами социальной психологии и рыночных отношений;

- носителем ценностей массовой культуры является человек массы недифференцированный субъект с невыраженным личностным началом, особенностями которого являются некритичность восприятия и оценок, управляемость, духовная инфантильность. «Массовый человек»

рекрутируется из всех социальных слоев - начиная от социального дна и кончая истеблишментом, в этом смысле массовая культура действительно может рассматриваться в качестве феномена, обладающего признаками всеобщности. Эта всеобщность массовой культуры придает ее характеристикам абсолютную доминантность, а тот культурный идеал, который сформировался в классический период интеллектуальной истории Европы, вытесняется и подавляется;

- атрибутивной характеристикой массовой культуры является не число носителей ее ценностей, а совершенно особые ее качества: исключительно высокая степень адаптивности, производство определенного типа сознания пассивного и нетворческого, ориентация на вкусы и потребности «среднего человека», использование средств массовой коммуникации как главного канала распространения и потребления ее ценностей;

- качественная определенность массовой культуры постиндустриального общества задается теми изменениями, которые произошли в самой массе.

Масса сегодня - это совокупность деперсонализированных индивидов, объединенных не участием в той или иной деятельности, а общностью потребляемой продукции - информации, развлечений, моды, имиджей, стереотипов, а также единством картины мира и системы ценностей. Это «контролируемая масса», а не «управляемая масса»;

- массовая культура постиндустриального общества, в отличие от массовой культуры индустриального общества, в котором она зародилась, выполняет не только гедонистическую, коммуникационную, идеологическую, ценностно-ориентационную и рекреативную функции. Спектр ее функциональных проявлений значительно более широк — в частности, массовая культура выступает в качестве мощнейшего средства культурной экспансии, орудия формирования монокультурного мира, социальной адаптации, наконец, в качестве средства поддержания равновесия социальной системы и ее сохранения, которое реализуется через конструирование «квази­ реальности», создаваемой:

• при помощи средств массовой коммуникации, • посредством создания особой эстетической системы, где реальность уничтожается в копиях и вариантах, • через мифологизацию реальности;

• через создание структур массового сознания, базирующегося на архетипах пространства и времени;

- массовая культура предлагает всем другим типам культур, существующим в условиях постиндустриального общества, в том числе, и народной и элитарной, определенный тип регуляции. Это регулирование осуществляется через отчуждение продукта творческой деятельности и включение его в активный оборот культурных ценностей только через аппарат массовой культуры, так как в глазах миллионов любой артефакт становится ценностью, если он является продуктом массового потребления;

- массовая культура является динамичной формой, приобретающей в условиях определенных общественных систем, в границах отдельных культурных миров ярко выраженные особенности, что позволяет вести речь о ее национальных вариантах и выделять американскую, индийскую, китайскую, советскую и т.д. массовую культуру;

- массовая культура представляет собой феномен, базирующийся на структурах повседневности, о чем свидетельствует как определенная утилитарность и прагматизм этого культурного образования, так и продуцируемая им «соматизация сознания», способствующая превращению человека в «гедонистическое анонимное тело»;

- в рамках массовой культуры формируется определенный тип искусства, который базируется на таких принципах, как принцип эстетизации безобразного, принцип равнозначности в ценностном плане любых произведений культуры, в том числе, созданных профессионалами и дилетантами, принцип равноценности копии и оригинала, принцип тривиализации, принцип стереотипизации. В системе образов и смысловых рядов искусства массовой культуры доминируют категории грандиозного, удивительного и сверхъестественного;

- теоретические модели массовой культуры, представленные в культурологической, эстетической и социально-философской литературе конца XIX - начала XXI вв., во многом обусловлены особенностями общественно-исторического контекста, в котором они сформировались. Этим объясняется различие оценок массовой культуры - от ее критики — через апологетику - к снятию дихотомии «массовое - элитарное», которое существует в мировой культурологической литературе.

Научно-практическая значимость исследования. Результаты диссертации могут быть использованы для разработки документов директивных органов: Министерства культуры, Комитетов по культуре Государственной Думы и Совета Федераций, различных общественных организаций и партий, выработки информационной и культурной политики.

Основные положения и выводы проведенного исследования могут использоваться в научной и преподавательской деятельности, при чтении базовых лекционных курсов «Философия культуры», «Теория культуры», «Социология культуры», а также спецкурсов «Массовая культура в современном обществе», «Особенности массовой коммуникации», «Особенности современного искусства».

Апробация исследования. Основные положения диссертации излагались на 18 международных и региональных научных и научнопрактических конференциях и «круглых столах», в том числе:

«Язык. Общение. Бизнес» (Москва, ИПК и ПРНО МО, МГУ, МГУК, МГЛУ, январь-февраль, 1996 г.), «Творческая педагогика накануне нового века»

(Москва, Mill У, апрель, 1997 г.), «Молодежь и общество на рубеже веков»

(Москва, Институт молодежи, октябрь, 1998 г.), «Фольклор и художественная культура: История и современность» (Москва, Министерство культуры РФ, Государственный республиканский центр русского фольклора, 1999 г., 2000 г., 2001 г., 2002 г.), «Циклы в истории, культуре, искусстве» (Москва, Государственный Институт искусствознания Министерства культуры РФ, июнь, 2002 г.), «Становление информационного общества в России: философские, политические и социокультурные проблемы» (Москва, МГИРЭА (ТУ), 2001 г., 2002 г.), «Реклама и дизайн в процессах глобализации высшего образования и информационной интеграции» (Украина, г. Киев, Институт предпринимательства, права и рекламы, сентябрь, 2002 г.), «Журналистика и культура русской речи. Слово в семасиологическом, прагматическом, социокультурном аспектах» (Москва, Российский фонд культуры, МГУ, май, 2003 г.), «Культурное пространство путешествий» (Санкт-Петербург, СПбГУ., Центр изучения культуры, апрель.

2003 г.), «Человек, культура и этнос в науке XXI века» (Институт человека РАН, октябрь, 2003 г.), а также круглых столах: «Игра в истории культуры» (Москва, Министерство культуры РФ, Научный совет по культурному и природному наследию РАН, Государственный республиканский центр русского фольклора, декабрь, 1999 г.), «Российское общество в социокультурном измерении: история и современность» (Москва, Институт молодежи, г.), «Традиционные ценности и современная цивилизация» (Москва, Министерство культуры РФ, Научный альманах «Традиционная культура», ноябрь, 2000 г.), «Глобализация как объективная закономерность современного мира: философский, социологический и культурологический аспекты» (Москва, Институт философии РАН, МГСА, декабрь, 2001 г.).

Ведущие положения диссертации использовались при чтении следующих базовых лекционных и спецкурсов (Московский Институт музыки им. А.

Шнитке, Московская Академия водного транспорта. Московская гуманитарно-социальная академия (Московский гуманитарный университет)): «Культурология», «История рекламы», «Эстетика рекламы», «История музыки», «Культура XX века».

Диссертация обсуждена на заседании кафедры культурологии Московской гуманитарно-социальной академии (Московского гуманитарного университета). Содержание диссертации отражено в 25 научных публикациях общим объемом около 135 п.л.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

ГЛАВА I. ГЕНЕЗИС ПРЕДСТАВЛЕНИИ О

МАССОВОЙ КУЛЬТУРЕ В ОТЕЧЕСТВЕНОЙ И

ЗАРУБЕЖНОЙ ТРАДИЦИИ

массовой культуры, мы осознаем, что, строго говоря, эпоха философской классики полностью реализовалась и завершилась в философии И. Канта, Ф.В. Шеллинга, И.Г. Фихте, Г.В.Ф. Гегеля. Эта традиция, сложившаяся в послевозрожденческой философской культуре, являлась особой смысловой целостностью, особой «духовной формацией», несмотря на различие установок, представлений, мысленных навыков. Как это было показано в широко известной работе М.К. Мамардашвили, Э.Ю. Соловьева и B.C.

Швырева, главной претензией «классической буржуазной философии», систематическую целостность, завершенность, монистичность, покоящаяся на глубоком чувстве естественной упорядоченности мироустройства, наличия в нем гармоний и порядков (доступных рациональному постижению)»^^. Философия этого периода целостно и глубоко выразила позицию индивида, самосознательно ориентирующегося в мире, утвердив автономную индивидуальную человеческую сознательность в качестве «модели организации как индивидуального процесса жизни, так и общественного мироустройства и миропорядка»^'.

Постклассическая же философия, по существу, была вызвана и обусловлена теми социальными трансформациями, которые поставили вопрос о доверии к великим философским системам, созданным в рамках классической традиции. Этими факторами на рубеже XIX-XX веков становится целая совокупность социокультурных изменений - начиная от окружающем мире, и до формирования новых отношений в экономической сфере, ее радикальной трансформации, интенсивного развития промышленного производства, а также сопутствующих им явлений в виде урбанизации и изменения форм социальной организации. Здесь нельзя не учитывать также возникновения новых средств коммуникации,. резкого повышения образовательного уровня, укрепления демократических Мсищ)дашв1т1 МК, Соповьев Э.Ю., Швырев В. С Кпасста и современность: две эпохи вразвитии буржуазной философии//Философия в современном лпре: философия и нс^ш1 М, J 972. С 29.

"^Тамже.С30.

" Тамже. С 36.

институтов и - одновременно с этим - деформаций в массовом сознании, связанных с признанием первостепенной значимости национальной идеи и роли выдающейся личности. Характерно, что данные обстоятельства обусловили и возникновение феномена массы, а впоследствии - и массовой культуры, которая стала предметом рефлексии «современной»

философии. Поэтому можно говорить о том, что проблема массовой культуры, в точном смысле слова, и не стояла перед представителями классической философии как возникшая гораздо позже в соответствии с появлением самого осмысливаемого феномена. Она становится предметом рефлексии как раз в рамках постклассической философии, которую, в первую очередь, представляют работы 3. Фрейда и X. Ортеги-и-Гассета.

Между тем, реакция теоретического сознания на существование принципиально различных по своему качеству, особенностям и функциональным проявлениям феноменов, противостоящих друг другу культуры народа» и «культуры ученых» (Й.-Г. Гердер), присутствует уже в эпоху господства методов классической философии. Осмысление исследователями этой проблемы, как правило, осуществляется в рамках развития доминирующей идеи, связанной с данной проблемой лищь косвенно, опосредованно, как это представлено в работах И. Канта, обосновывающего принципиальное различие между культурой и цивилизацией, или - еще ранее - в работах Б. Паскаля и М, Монтеня, рассматривающих особенности мыслящего индивида.

Характерно, что проблема культуры, противостоящей высокой, порождающей совершенно особого ее субъекта, в эпоху классики нашла свое отражение не только в трудах философов, но также была представлена в работах историков, искусствоведов, а также затронула пласты более широкого естественнонаучного знания, включая исследования психологов и физиологов. Рубежным явлением, с одной стороны, завершившим классическую традицию, а с другой - по существу.

открывшим новую, постклассическую, и ставшим попыткой преодоления классических структур философского мышления, стали труды А.

Шопенгауэра и Ф. Ницше. Несмотря на то, что работы названных философов обозначили отказ от необходимости создания глобальной философской системы, подобной кантовской и гегелевской, они принадлежат к немецкой философской школе, внутренне с ней связаны как не доводящие «критических расчетов с классической философией до конца»'^, и, по сути говоря, могут рассматриваться в качестве классических концепций, на которых базируются все теоретические построения исследователей массовой культуры начала и середины XX века.

1.1. ПРОБЛЕМА МАССОВОГО И ЭЛИТАРНОГО В

КЛАССИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ

'* Тшже. С 30.

образованной элиты способствует разрушению традиционного представления об универсальности культуры. Однако процесс этот представляется естественным, так как вплоть до XIX века каждая корпорация или сословие различает свою строго обозначенную сферу влияния, а культура, хотя и имеет особенности внутри подобных общностей, не нарушает изначально сложившейся схемы взаимодействия сфер профессионального, народного и развлекательного искусства. И лишь в предыдущем столетии, когда сословные и классовые перегородки становятся проникаемыми, а на смену им приходят менее определенные отношения социальных общностей - таких, как «масса» и «элита», общество окончательно раскалывается на две части: «...тех, в ком преобладает знание» (они характеризуются продуктивностью и высокой степенью деятельности) и тех, «в ком преобладают чувства»''.

Как известно, дискуссия о влиянии свободного времени на формирование личности была открыта еще Б. Паскалем и М. Монтенем, первый из которых считал его самоубийством, второй - спасением.

Представления Паскаля о хрупкости и трагичности человека, находящегося между бездной бесконечности и бездной ничтожества, привели его к убеждению о том, что естественное, счастливое существование человека связано с трудом. Ученый говорил, что вернейший способ сделать человека несчастным - отнять у него заботы, «и он начнет думать, что он такое, откуда пришел, куда идет, - вот почему его необходимо с головой окунуть в дела, отвратив от мыслей». Именно поэтому, «придумав для него множество важных занятий, ему советуют каждый свободный час посвящать играм, забавам, не давать себе ни минуты передышки»^". По Монтеню же, стремление ко все большему '^ Ашин Г.К Ложная дилемма буржуазной культурологии (Элитарная и «массовая»

культуры).// «Вопросы философии», 1983, №7, С. 149-158.

^"Ларошфуко Ф. де. Максимы. Паскаль Б. Мысли. Лабрюйер Ж. де. Характеры. М., 1974. С. 143-144.

досугу является средством самосохранения человека, и поскольку человеческие запросы и потребности (в том числе, в развлечении) изменить нельзя, то их следует как можно лучше удовлетворять. Эта позиция Монтеня соответствовала духу Просвещения с его теорией «естественного права», культом равенства всех в сфере разума, с его отказом от приоритета религиозной традиции и формированием светского мировоззрения, наконец, с его легализацией и философским обоснованием самодостаточности бытия отдельного человека. Основой общества Нового времени становятся такие мировоззренческие идеалы, как субъективность, естественность и культура. Личность в качестве центра мироздания, определяющая из собственного бытия пределы своей свободы и ответственности, была фактически открыта Реформацией, заложившей идейные основы Нового времени с его центризмом светской власти государства, наукоцентризмом и культуроцентризмом.

Средневековый человек, как отмечал философ и католический священник Р. Гвардини, был «абсолютно меньше Бога, но безусловно больше всякой другой твари», он был послушен высшей воле, но «стоял, открытый со всех сторон Божьему взору» и «сам направлял во все стороны энергию духовного господства над миром»^'. Человек же Нового времени с его рациональной картиной мира сравнялся с Богом, уничтожив его в своей душе, но он, как существо, в первую очередь, биологическое, одновременно стал в ряд с любым творением природы. «Научная картина мира стала правильнее», но человек перестал ощущать себя в этом мире, как дома - так же, как «в нем не нашел своего прочного места и Бог».

Человек Просвещения стал порождением открытий Ньютона и Декарта, он увидел и начал постигать мир как результат природных процессов, где ноуменальные сущности, выходящие за пределы чувственного опыта.

^' Гвардини Р. Конец нового времени//Вопросы философии. 1990. №4. С. 134.

^^ Там же. С. 141.

уступили место феноменальным, подчиняющимся законам физического детерминизма. Человек стал ближе природе, он стал «естественным», получив, по крайней мере, в декларативном варианте равенство и право на различные - социальные, материальные, духовные - блага. Новое самоощущение личности, ее оторванность от Бога, от общины, от традиции, секуляризация его мышления, рациональность картины мира были также одновременно причиной и следствием принципиальных изменений- и в культуре, где демократизация культурных процессов неизбежным следствием имела легитимацию «третьего» культурного пласта, не претендующего на интеллектуальное и духовное первенство, утверждающего адаптационные стратегии и выступающего как феномен повседневности. Вместе с тем, человек Нового времени лишился надежной психологической защиты в лице религии, и эти функции были отчасти потенциалом формирования иллюзорного мира и иллюзорного сознания.

Религиозные традиции были разрушены, и мир идеального был воссоздан в мифологических конструктах масскульта.

Между тем, несмотря на социальную обусловленность процессов, приведших на рубеже XIX - XX вв. к формированию феномена мас­ совой культуры, вопрос о значении развлекательного искусства, о его влиянии на вкусы публики и на качество художественной продукции, дискутировался также в викторианскую и довикторианскую эпоху.

Образцом критики такого рода становятся сетования о том, что «красоте и тошнотворные и глупые немецкие трагедии, поток сумбурных и бессмысленных рифмованных повестушек». Но публика однородной не ^•' Wordsworth W. Preface to Lyrical Ballads. L. 1800. P. 3-4. // Цит. no: Кукаркт A.B.

Буржуазная массовая культура: Теории. Идеи. Разновидности. Образцы. Техника.

Бизнес. М., 1985. С.22.

была никогда, и наряду с элитарным слушателем и зрителем, в расчете на которого и создавалось подлинное искусство, всегда существовал иной, ищущий в искусстве представления и увеселения. Такой потребитель культуры и становится объектом порицания как для самих производителей культуры - художников и артистов, так и для толкователей и критиков их искусства (хотя, например, Вальтер Скотт с гордостью признавался в одном из дневников, что успех у публики и ее высшие похвалы стали для него самым большим выигрышем в лотерее).

Истоки научного интереса к феноменам массового и элитарного в их противопоставленности содержатся также в консервативно-романтической критике буржуазно-демократических преобразований в Европе и Америке в XVIII-XIX веках, где наблюдался активный распад средневековых общественных групп, превращавший общество в массу изолированных индивидов. В трудах видных мыслителей того времени - Ж. де Местра, Л.Г.А. Бональда, Э, Берка, А. де Токвиля - идея «омассовления»

рассматривается в ракурсе проблемы свободы, к удушению которой, к своеобразному «извращенному равенству» или «равенству в рабстве»^'*, приводит стремление низвести всех до уровня массы..

Первыми в теоретическом ключе поставили вопрос о существовании принципиально нового типа культуры представители немецкой философской школы и, прежде всего, Й.Г. Гердер, который в своей широко известной книге «Идеи к философии истории человечества»

обосновал тезис о существовании «культуры ученых» и «культуры народа». Назначение первой, с точки зрения Гердера, - сохранение и передача знаний, накопленных человечеством за всю историю его существования, а также воспитание и просвещение масс. Под культурой народа - простой, доступной и не требующей усилий для постижения Гердер понимал культуру масс. Идея о появлении принципиально новой ^^Токвиль А. Демократия в Америке. М, 1994.

культурной формы, отличающейся от культуры социальных верхов, присутствует и в работах И. Канта, который, опираясь на нее, дает свое обоснование принципиального различия между культурой и цивилизацией.

Если цивилизованность, по Канту, означает лишь усвоенность принятых в обществе образцов поведения и правил этикета, то культура знаменует переход человека от естественного к моральному состоянию, что соответствует более высокой ступени его развития.

В концепциях, связанных с культурфилософской романтической традицией и представленных исследованиями Ф. Шеллинга и Новалиса, рассматриваются внутренние процессы искусства и констатируется изменение структуры эстетического сознания и конфликт романтического искусства и публики. Г. Гейне, знакомый с социальным проектом К.

Маркса, и болезненно реагирующий на возможное его внедрение в социальную практику, писал в 1854 г.: «Со страхом и ужасом я думаю о той поре, когда эти мрачные иконоборцы станут у власти. Своими мозолистыми руками они без сожаления разобьют мраморные статуи красоты, столь дорогие моему сердцу. Они уничтожат все те безделушки и мишуру искусства, которые были так милы поэту. Они вырубят мою лавровую рощу и на ее место посадят картофель...и - увы! - из моей «Книги песен» лавочник наделает мешочков и будет в них развешивать кофе и табак»^^.

Развернутое же обоснование антагонистичности «массовой» и «элитарной» культуры получило в работах А. Шопенгауэра и Ф. Н[ицше.

Первый в известной книге «Мир как воля и представление» рассматривал воспроизведение, и «людей гения», ориентированных на художественноЦит. по: Бухсрин КК Ленинизм и rpo6/iem>i нульт)рюй peeomoifuu//Бухсрин НИ. Избранные щюшведения М. 1988. С 370-371.

творческую, активно-преобразующую деятельность. Ф. Ницше утверждал свой «бунт против массы» презрением к «нетворческому большинству»

и в качестве единственного оправдания существующего строя считал наличие аристократии. Последняя со спокойной совестью может принимать «жертвы огромного количества людей, которые должны быть подавлены и принижены ради нее до степени людей неполных, до продуцировать элитарную культуру. В работах Ницше «Рождение трагедии из духа музыки», «Веселая наука», «Человеческое, слишком человеческое», «Так говорил Заратустра» обосновывается идея «сверхчеловека», наделенного уникальными творческими способностями и эстетической восприимчивостью, а потому имеющего право на привилегированное социальное положение.

1.1.2. Проблема массовизации в отечественной науке Формирование теоретической дискуссии в отечественной традиции вокруг проблемы массового было обусловлено теми же кризисными процессами, которые были доминирующими в западной культуре в конце XIX века. Характерно, что размышления над существенными изменениями, происходящими в культуре, утрачивающей свое высокое предназначение, прослеживаются не только в отечественной философии и социологии, но присутствуют и в русской художественной и литературной критике и публицистике. Так, в музыкальной критике П.И. Чайковского и Н.А. Римского-Корсакова, посвященной произведениям Р. Вагнера и Д.

Верди, содержится неприятие не столько их музыкальной составляющей, сколько их формы - бессодержательного и развлекательного итальянского ^* Ницше Ф. По ту сторону добра и зла//Нщше Ф. Сочинения в 2-х т. - М., 1990. С.380.

оперного «концерта в костюмах» и излишне литературно и сценически перегруженной немецкой музыкальной трагедии. Здесь отчетливо проявляется серьезная тревога авторов за состояние национальной русской оперы и русского классического искусства.

Гордость за культурное прошлое и настоящее заставила сожалеть и Н.А. Некрасова о том, что развлекательная литература не только способствует развращению вкуса и отравляет народ духовно, но и приводит к утере национальной самобытности под воздействием преклонения перед иноземным. Аналогичным ощущением проникнута и статья «Нечто о литературной промышленности нашего века» в «Отечественных записках», редактируемых Некрасовым, где неизвестный антихудожественной развлекательности в истории искусства, говоря о том, что и в Европе и в России существуют две культуры, имеющие очень мало общего между собой: культура, борющаяся с невежеством, и культура, эксплуатирующая его. Последняя пускается в торговлю, создавая своего конкуренции, законам предложения и спроса, она начала ухаживать уже не за щедрыми меценатами, а за толпою покупателей»^''.

Собственно же теоретическая дискуссия по проблеме массовой культуры первоначально складывалась именно вокруг экспликации категорий «массового» и «массы». В ее рамках восприятие всего, что было связано с этими феноменами, носило резко критический оттенок, в чем, по существу, отражался пафос крайнего недоверия творческого сознания по отношению к «человеку массы», ставшему новым героем демократических социальных преобразований. Отсюда - и то особое пристальное внимание, ^^ Отечественные записки, СПб., 1873, Мб. С. 137-139 // Цит. по: Кукаркин А.В.

Буржуазная массовая культура. С. 26-27.

характеристикам: утраты чувства ответственности, обусловленной анонимностью массы, «заражаемости», где индивид приносит свои собственные интересы в жертву общественным и восприимчивость индивида в толпе к внушению.

Уже с конца XIX века, проявляя к ней значительный интерес, к проблеме толпы и ее специфической психологии в России обращаются многие мыслители, историки и даже ученые-естествоиспытатели - Н.

Бердяев, А Ладыженский, Н. Данилевский, В.М. Бехтерев, Л.Н.

Войтоловский. По мнению исследователей, истоки взрыва интереса к этой проблеме в движении социальной мысли были обусловлены пониманием того, что «неисчерпаемым источником» для изучения коллективных движений являются эпохи общественных подъемов во все времена и у всех народов: войны, революции, бунты, крестовые походы и прочее. «Но* социализация жизни и все возрастающее могущество масс содействует появлению новых соборных организмов, скованных единством места и;

чувства. Таковы: артели, армии, заводы, фабрики, театральные зрелища, парламенты, вообще всякие модные собрания, связанные с условиями совместной физической и психической деятельности». В данных исследованиях понятие «масса» употреблялось, по преимуществу, в значении массового, социально-психологического феномена.

Важным вкладом в формирование традиции исследования массы как социально-психологического феномена стали исследования выдающегося отечественного социолога Н.К. Михайловского (1842-1904 гг.), работа которого «Герои и толпа» была опубликована в 1882 году - за несколько лет до появления известной работы Г. Тарда «Les Lois de'imitation» (1889).

Исследователь исходит из положения о том, что «одинокий человек» и человек в массе, толпе - два совершенно разных существа, где человек как Войтоловский Л.Н. Очерки коллективной психологии: В 2-х частях. 4.1. Психология масс. М.-П.. 1923-25. С. 34.

часть массы неизбежно становится воплощением стадности, шаблонности и унифицированности. В основу сущностной характеристики подобного индивида могут быть положены такие его свойства, как обезличенность, замена индивидуальности инстинктивными реакциями, («массовое опьянение», «массовое безумие»), преобладание эмоции над разумом, утрата личной ответственности, нарушение контроля за своими действиями, понижение интеллекта массы по сравнению с интеллектом составляющих ее единиц.

Характерно, что эти особенности массового человека, отмеченные Михайловским, будут неоднократно воспроизводиться и в исследованиях ученых следующего, XX века, где масса будет названа «сниженным уровнем чeлoвeчecтвa»^^. Предвосхищая идеи 3. Фрейда о стремлении человека к идентификации, автор выделяет такую атрибутивную, особенность человека социального, как имитативность, стремление универсальным и высказывал предположение о роли личностных качеств, имеющих возможность нивелировать негативные особенности механизма подражания. Так, рассматривая многочисленные массовые явления Средневековья - аутодафе, самоистязания, массовые шествия-пляски, освобождение гроба Господня и т.д. - как «нравственные эпидемии», исследователь отмечал, что они управляются также и «совершенно определенною идеею»."" Проблемы соотношения материальных и духовных ценностей, индивидуального творчества и коллективного, элитарного управления ^^ J. Marsel, Les hommes contre I'humaine. Paris, 1951. - P..13. Аналогичным образом высказывался К Башвиц:"....когда человек действует вместе с другими людьми, его индивидуальный уровень падает". (К. Baschwitz, Du und die Masse, Leiden, 1951, s. 17) ^°Михайловский H.K. Герои и толпаУ/Сочинения. -2-е изд. Т.б, СПб, 1894. С. 351.

^'Там же. С. 320-322.

общественной жизни особенно обостряются в преддверии I Мировой войны и, особенно, русской революции 1917 года. Характерно, что идея кризиса культуры высказывается не только О. Шпенглером в книге «Закат Европы» (1918), но и до ее публикации и независимо от нее русскими Ладыженским, С, Булгаковым, С. Франком, Н. Лосским, Л. Шестовым, Н.

Бердяевым, В. Розановым: «Вся «цивилизация XIX века» есть медленное, неодолимое и, наконец, восторжествовавшее просачивание всюду кабака...Кабак прошел в книгопечатание...К концу XIX века газеты заняли господствующее положение в печати, а литература - почти исчезла»^^.

Причем, этот процесс отмечается и в эстетике - к примеру, Р. Виппером, в публицистике - Г. Ландау, которые не только констатируют превращение «Старой Европы в обширное кладбище»'^"', где современная культура «из сверкания небывалого яркого дня... без переходов погрузилась во внезапно разверзшуюся жуть»^"*, но и спасение ее видят в аристократизме, имеющем «сильную положительную наследственность»^^, а в демократизации культуры предугадывают ее неминуемую гибель.

Идеи Н. Бердяева о «катакомбной» элитарной культуре, умирающей в «омассовлении», а также его представления о необходимости «чисто элитарного» искусства для профессионалов, где «высшая культура нужна лишь немногим», а «для средней массы человечества нужна лишь средняя культура» оказываются созвучными концепции X. Ортеги-и-Гассета. Тем не менее, само понятие элиты,у философов разнится. Так, если Ортега считает основным признаком «аристократии духа» не принадлежность к ^^ Розанов В.В. Сочинения. Л., 1990. С. 252.

^^ Виппер Р. Гибель европейской культуры. М., 1918. С. 122.

^^ Ландау Г. Сумерки Европы. Берлин, 1923.

^^ Виппер Р. Там же.

^^Бердяевы. Философия неравенства. Берлин, 1922. С. 229.

определенному социальному слою, а стремление к творчеству, истине, руководство нормами, составляющими основу культуры, то Бердяев основой аристократизма видит родовую наследственность, где культура может быть создана только родовой элитой, но не буржуазией, не имеющей укоренившихся аристократических традиций, и не пролетариатом, даже не стремящимся к этому.

Таким образом, разновидностями цивилизации, знаменующей кризис культуры, Бердяев считает равно как социализм, так и буржуазность.

«Философия, искусство существуют лишь в культуре, в цивилизации они невозможны и не нужны... Культура аристократична, цивилизация демократична», - писал философ в статье «Предсмертные мысли Фауста». Но некоторое несовпадение смыслов, вкладываемых учеными в понятие элитарного, не является принципиальным. Элита мыслится обоими как немногочисленная каста, обладающая правом управлять обществом и исключительным правом создавать культуру:

«демократическим путем не могут создаваться «науки» и «искусства», не творится философия и поэзия... Закрытие аристократических источников культуры есть иссякновение всяких источников». Способность к созиданию, творчеству, принятие на себя «труда и долга» проявляют лишь люди «великого пути», человек же «малого пути» - массовый человек живет «без усилий, не стараясь себя исправить и улучшить», он «плывет по течению».''^ Элитарная культура противостоит массовой в том смысле, что ее способно воспринимать лишь специально подготовленное к этому сознание, овладевающее ее кодом, в то время как в массовой культуре в процесс восприятия включаются ранее сформированные и многократно закрепленные разнообразные клише.

Освальд Шпенглер и закат Европы. М.,1922. С.бб.

^^ Н.Бердяев. Философия неравенства. С.229.

^^ Там же. С. 121.

Идея о том, что единственной надеждой на спасение культуры от омассовления является элитарная культура и элита как ее субъект, становится доминирующей и в концепциях элитизма В. Парето, Р.

Михельса и Г. Моски. Последний из названных ученых еще в 1884 году основную доминанту своих исследований сформулировал следующим образом: «В любое время и в любом месте все то, что в управлении является предписывающей частью, осуществлением власти и содержит в себе команду и ответственность, есть всегда компетенция особого класса..., который...формируется всегда как ничтожное меньшинство против подчиняемой им массы управляемых»"*". По мнению этого представителя итальянской школы, существует закон социальной дихотомии общества, который может быть интерпретирован следующим образом: в любом обществе возникают два класса - господствующий и подчиняющийся, правящий и управляемый. Первый - всегда малочисленный монополизирует власть и извлекает выгоду из своего положения.

Индивиды, его составляющие, «отличаются от масс некоторыми качествами, дающими им определенные материальные, интеллектуальные или даже моральные превосходства»^ \ это «наиболее сильные, энергичные, способные творить как добро, так, впрочем, и зло»"*^. Другой обеспечивающим управляющему большинству материальные возможности политического организма'*"'.

^ MoscaG. Teorica deigoverni egoverno parlamentaire. Milano, 1968. P. 11.

^' Mosca G. Elementi di scienza politica. Vol. I, Bari, 1959. P. 83.

^^Цит. no: Газенко Г.В. Концепции власти в итальянской политологии рубеоюа XIX-XX веков. М.. 1988.

^^ Характерно, что идеи итальянской школы политической социологии получили дальнейшее развитие и распространение не в Италии, а в США, где в начале 30-х годов в Гарвардском университете прошел семинар по изучению концепций Парето. В нем приняли участие Т. Парсонс, Р. Мертон, Дж. Хомас, У. Уайт - в будущем известные социологи, находящиеся в состоянии поиска закономерностей, дающих возможность 1.1.3. Масса как социально-психологический феномен: исследования Наиболее же полно проблема психологии масс рассматривается в работах Г. Тарда и Г. Лебона. Исследователи концентрируют внимание на изучении феномена «толпы» как первичной, «элементарной» формы социальной массы, в которой человек приобретает новые, не свойственные ему качества: внушаемость, стирание сознательной личности и преобладание бессознательной, утрату чувства ответственности, обусловленную анонимностью массы.'*'* В качестве законов формирования подобных особенностей личности Лебон и Тард выделяют, во-первых, утерю чувства ответственности, обусловленную анонимностью массы, вовторых, «заражаемость» толпы, где индивид приносит свои собственные интересы в жертву общественным, и, в-третьих, восприимчивость индивида в толпе к внушению."*^ Вторым принципиальным положением, разработанным Г. Тардом и Г. Лебоном, а также, независимо от них, русскими исследователями В.М. Бехтеревым и Л.Н. Войтоловским, является вопрос о различении «толпы» и «публики» как массы, связанной «коллективным сосредоточением и коллективным наблюдением» в театре, концертном зале, а также объединенной принадлежностью к зрелищам разного рода и представлениям. По мысли исследователей, социальнопсихологическими взаимоотношениями массовизации охвачены и не находящиеся в непосредственной физической близости друг к другу люди, обособленные и атомизированные, но сохраняющие ряд характеристик, эффективно воздействовать на поведение «некомпетентных масс» и формировать его «в русле, отвечающем интересам господствующей элиты» (Merriam Ch. Aspects of Politics. Chicago. 1925. -P. 23).

*'* Лебон Г. Психология народов и масс. - СПб., 1995. - С. 163.

*^ Там же. - С. 269.

свойственных взаимодействию индивидов в толпе. В данном сл)^ае эквивалентом массы выступает публика, а участника толпы - зритель.

Различие характера эмоции у толпы и публики, по замечанию Л.Н.

Войтоловского, стоит в зависимости от цементирующего чувства «Театральный зал, например, состоящий из разнородных элементов, переживающих эмоцию эстетически, то есть не заинтересованных кровно в происходящем перед ними, значительно отличается от митинга рудокопов, обсуждающих предстоящую забастовку»'*'^. Преимущества публики перед толпой были отмечены Г. Хардом, писавшем о «гораздо большей нетерпимости, всякой толпы, а, следовательно, и всякой нации, среди которой преобладает дух толпы», нежели публики - более пассивной и «цивилизованной», и делавшем вывод о желательности «постепенной замены толпы публикой, ибо такое преобразование всегда сопровождается выигрышем в терпимости, если и ведет даже к сомнению, к скептицизму»^^.

Несмотря на сходное, в целом, восприятие толпы и публики, концепции Тарда и Лебона значительно разнятся. Так, если первый трактует феномен толпы в узком смысле как форму непосредственного, физического контакта людей, то второй исследователь к разновидностям антидемократический подход Г. Лебона, где «крайне узкое по своему фактическому положению в жизни общества явление толпы стало трактоваться непозволительно широким образом, отождествляться с массой как таковой, с гигантскими секторами в структуре общества (трудящимися, классами, нациями) и даже... обществом в цeлoм»'*^, был в свое время подвергнут обоснованной критике советскими философами.

^^ Войтоловский Л.Н. Очерки коллективной психологии. С. 29.

*'' Тард. Г. Публика и толпа. СПб., 1899. С. 9-10.

** Лебон Г. Психология народов и масс. С. 265-268.

*^ Тард Г. Толпа и публика//Социальные этюды. СПб., 1902. С. 90.

Соответствующим образом Тард и Лебон видят социальную роль массы в исторической перспективе и ретроспективе: если Лебон заключает, что масса деструктивна, то Тард видит в «публике» «социальную группу будущего».

Сопоставление толпы и публики требует уточнений. На восприятии толпы лежит печать огрубленности, нивелированности, ее суждения тенденциозны, а индивид в массе объективно подчинен законам действия рефлексов коллектива. В известном смысле нечто подобное наблюдается и у публики, но только в определенных границах, и к тому же ее эмоции не ведут к утрате индивидуальности; напротив, они приобретают значение центральных ориентиров, наличием которых и характеризуется личность.

Но в психологическом механизме, формирующем восприятия у участника толпы и у зрителя, много сходного. И здесь и там появляется лидер, влияющий на направленность эмоций. Но в одном случае такой механизм ведет к унификации, в другом - к пробуждению и формированию индивидуальности.

В концепциях, отождествляющих характер массовой эмоции в толпе и в театре, очевидно, либо не учитывалась содержательная сторона формирующихся эмоций, либо те или иные авторы и не ставили перед собой такой задачи, ограничивая предмет своего исследования рамками раскрытия психологического механизма. Между тем, впоследствии ученые стали отходить от нивелированного признания значимости лидерства в разных обстоятельствах. Так, например, М. Вебер акцентировал значение различных типов лидерства, основанных на понятии авторитета^^, или, напротив, отходящих от узкого психологизма, как это, например, сделали политологи университета штата Огайо (США) под руководством М.Дж.

^^ См.: Ашин Г.К. Лидерство: социально-политические и психологические аспектыУ/Политика: проблемы теории и практики. В 2-х ч-х. Вып. VII. Часть II, М.:

ИНИОНАНСССР. 1990. С. 202-207.

РОССИЙСКАЯ

ГОСУДАРСТВЕННАЯ

БИБЛИОТЕКА

Обобщая сказанное о специфике толпы и публики, отметим, что толпа кратко может быть охарактеризована в таких категориях, как случайность возникновения, разнородность, контактный характер взаимодействия, неперсонифицированность, коллективность ощущения и воли, эмоциональность, локализация во времени и пространстве. Роль катализатора в процессе формирования толпы играет герой, лидер, оратор, непосредственная же активность массы связана с особым психическим состоянием - «эффектом толпы». Публика, в отличие от толпы, более пассивна, ее основными характеристиками становятся опосредованное взаимодействие, не случайный, но определяемый интересами выбор объекта восприятия, связанная с этим гомогенность, большая рациональность, осознанность, цивилизованность. Несколько иная разновидность публики, воспринимающей произведение совокупно, но не соборно, возникает с появлением периодической печати и новых коммуникационных технологий. Это «спиритуальная коллективность, сосуществование индивидов, физически отдаленных друг от друга, но ^^ Херманн М.Г. Составные части лидерства//Политология вчера и сегодня./АОН при ЦК КПСС. М. 1990. С. 13.

Фрейд 3. Массовая психология и анализ человеческого «Я»// Фрейд 3. Избранное. Кн. 1. -М., 1990. С.43.

между которыми существует умственная связь»^'*. И все-таки, несмотря на то, что любую толпу одухотворяет определенное чувство, а театральную толпу-публику - эстетическое чувство, индивид всегда подчинен законам рефлексов коллектива. Именно поэтому, как отмечал Войтоловский, «каждое театральное зрелище, каждая религиозная мистерия, каждый митинг и т.д. - каждая групповая организация, живущая жизнью одухотворенной толпы» могут быть названы «радениями»^"*.

Несмотря на то, что рассмотренные работы были, по существу, первой постановкой проблемы массовизации, их теоретическую значимость трудно переоценить. В рамках и классической философии прежде всего, в работах Й.Г. Гердера и И. Канта, и завершающих эту традицию концепциях А. Шопенгауэра и Ф. Ницше, и социальнопсихологических исследованиях Г. Тарда, Г. Лебона, Н.К. Михайловского, В. Бехтерева, Н. Бердяева, и многих других - были зафиксированы, те социальные трансформации, которые переживала Европа конца XIX и рубежа XIX и XX веков, и впервые были осмыслены феномены массы и элиты. История цивилизации в рамках этой традиции оценивалась с аристократическим началом, создающим культурные нормы, образцы и воспроизводства. В данных исследованиях были разработаны принципы социально-психологического подхода к феномену массы, а также рассмотрены механизмы подражания, оппозиции и адаптации.

Доминирующими здесь стали идеи о подавлении культурой биологических инстинктов и универсальности феномена толпы, способной к ^ Тард Г. Социальные законы. Личное творчество среди законов природы и общества СПб,1906, С.7.

^^ Войтоловский Л.Н. Очерки коллективной психологии. С. 28.

моментальному их высвобождению. Кроме того, впервые было отмечено, что человек в толпе получает способность к преодолению собственных пределов, выходу к архаическим пластам сознания и ощущения и приобщается к великой животной силе.^^

1.2. ПОСТКЛАССИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ МАССОВОЙ

КУЛЬТУРЫ

их удовлетворять, который свои представления о красоте и нравственных идеалах, далеко не безупречных, рассматривает в качестве абсолютов^*^.

деградации искусства, науки, политики и, в целом, культуры возникает, согласно взглядам философа, на рубеже XIX-XX столетий и связано с разрушением традиционных форм доиндустриальной жизни. Достижения науки и индустрии в сочетании с либеральной демократией естественным следствием имели невиданный ранее рост возможностей человека и общества — подъем качества жизни, общественный порядок, социальное равенство. Но эти же обстоятельства вкупе с резким ростом населения Европы за XIX - начало XX столетия (со 180 до 460 миллионов человек) привели к стремительному вторжению в культуру полуобразованного самодостаточности», амбициозность и полуобразованность позволяют ему специфически понимаемого «равноправия», а к элитарному сознанию относиться инструментально — как к необходимому для поддержания функционирования цивилизации, удовлетворяющей его потребности. При этом формальное равенство прав и возможностей, не подкрепленное культурным равенством, приводит к существенному снижению общего уровня культуры.

Для сохранения чистоты эзотерической культуры Ортега-и-Гассет призывал ее отказаться от «человеческих реальностей», «отталкиваться» от внешнего мира, более того - разрушать его. Принципиальное отрицание противопоставление художника «элиты» и «человека массы» стало программой «нового искусства», выступающего, прежде всего, в качестве 56 См:ХСртега-и-Гассет Босапание масс//Эстетика Фшософия Культура М, 1991. С 315-319.

утверждения новой формы и нового языка, отождествляясь с действием, поведением, игрой. Позиция Ортеги-и-Гассета целиком определялась влиянием просвещенческого и романтического проекта, где элитарная культура рассматривалась как образование, максимально удаленное от невежественных масс, а доступный им реалистический принцип отражения жизни в искусстве - как устаревшая схема, на практике заменяемая системой знаков, выражающих только позиции художника и порождающих отсутствие критериев адекватного понимания предмета культуры.

Специфика подхода Ортеги-и-Гассета состоит в том, что он под отождествленный с определенным классом, а психологический феномен, утверждая, что и в среде рабочих можно встретить исключительные характеры. В этой позиции с испанским философом солидаризировался и;

Н. Бердяев, различавший духовную и сословную аристократию и отмечавший, что «самый простой человек из народа может не быть плебеем», а «в мужике могут быть черты настоящего аристократизма, который никогда не завидует, могут быть иерархические черты своей собственной породы, от Бога предназначенной».^^ «Массовый» же человек ограничен в своих креационных потенциях, он довольствуется вместо многообразия и вариативности ситуаций и положений принятием разнообразных клише и стереотипов, благодаря которым его картина мира получает ясность и завершенность. В своем самодовольстве он не предъявляет к себе повышенных требований, он не знает сомнений, он с завидным упорством «пребывает в глупости»^' и пытается спастись от сложностей мира, прибегая к фантазиям и иллюзиям. Этот тип личности ^^Ортега-и-ГассетХ Восстание масс//В/ф.-1989. МЗ. С. J21-122.

^* Бердяев Н.А. Философия неравенства. - М., 1995. С. 136.

^^ Там же. С. 143.

торжествует повсюду - и в искусстве, и в экономике, и в политике, уничтожая все отличное от стандарта, выдающееся, личностное, принимая лишь то, что выдержано в рамках его примитивных стандартов.

Характерно, что аналогичный подход к массе как феномену, обладающему набором специфических константных характеристик, был представлен и в философии 3. Фрейда. Основатель классического психоанализа, стремясь раскрыть «психологию масс», любые социальные образования на массовом уровне рассматривал через призму сексуальных влечений людей. Не допуская существенного различия между душевной жизнью отдельного индивида и соответствующими процессами в «массовой психике», психоаналитик видел сущность «массовой души»

сквозь призму тех же эмоциональных, любовных и либидозных привязанностей, отношений и взаимосвязей, которые были присущи контактам человека в семье, окрашенным определенными сексуальными переживаниями. По сути, это была попытка «применить понятие либидо для психологии масс»^^, так как «в социальных отношениях людей происходит то же самое, что стало известно психоаналитическому исследованию о ходе развития индивидуального либидо»^'.

Будучи уверенным в том, что человеческая история «вне всякого сомнения доказывает, что жестокость и половое влечение связаны самым тесным образом»^^, а развитие цивилизации и основано, в первую очередь, на борьбе «между Эросом и смертью, инстинктом жизни и инстинктом разрушения»^, Фрейд полагал, что взаимная аннигиляция «инстинкта жизни» и «инстинкта смерти» позволит нейтрализовать и противоречие между человеческой природой и культурой. Обращаясь к идеям о Любви и ^'^ Фрейд 3. Психология масс и анализ человеческого Я. М., 1925. С. 30.

"' Там же. С. ^^ Фрейд 3. Очерки по психологии сексуальности. С. 35.

^^ The Standard Edition of the Complete Psyhological Works ofSigmund Freud. Vol. 21. P.

122.

Вражде как основах бытия, предполагающих либо растворение в некоей антропологической множественности («стремление вернуться в целое»), самостоятельной жизни»'^'*), осмысленным немецким философом Ф, Шлейермахером, а еще ранее, в античной традиции - Эмпедоклом, оказавшим, как. указывают исследователи^^, значительное влияние на формирование психоаналитической концепции, Фрейд доказывал, что Эрос и Танатос в равной степени позитивны, и по сути, в равной степени пронизаны одновременно и эротическим и агрессивным началом: инстинкт самосохранения обладает несомненно эротической природой, точно так же, как любовный инстинкт требует дополнения инстинктом обладания.

Эрос выступает как инстинкт сохранения рода, Танатос - как обстоятельствах и в любом контексте, второй: может выступать и как деструктивное начало, если вступает в противоречие с необходимостью иной жизни защитить свою целостность, если он направлен вовне, когда живое существо...сохраняет свою собственную жизнь, разрушая чужую.

психологических характеристик «человека толпы» были во многом схожи, несмотря на различие их методологических подходов к разрешению этой проблемы, и оказали огромное влияние на всю исследовательскую практику социально-массовых явлений, в частности, идеи фрейдизма нашли свое продолжение в аналитической психологии и учении об архетипах К.-Г. Юнга, имевшем непосредственное отношение к практике и теории массовой культуры. Многие дискуссионные положения этих "•* Шлейермахер Ф: Д. Речи о религии к образованным людям, ее презирающим.

Монологи. М., 1911. С. 43.

"^ Лейбин В. Фрейд. Психоанализ и современная западная философия. М., 1990. С. 187.

концепций были подвергнуты пересмотру - так многие философы и социологи, в частности, К. Манхейм, отмечали, что в концепции Ортеги-иГассета не было проведено сознательной границы между различными формами групповой интеграции, где любая значительная по количеству совокупность людей рассматривалась в качестве массы. Манхейм видел задачу полноценного исследования в выявлении объективно существующих различий между массой и группой, массовым и групповым лидером, в анализе процесса превращения неорганизованных масс в «институционального поведения», а также в раскрытии самого механизма влияния группы на духовный уровень и реакции индивида, ее воздействия на формирование личности^^.

Именно появлением работ К. Манхейма, продолжающих традицию, заложенную Ортегой-и-Гассетом, был ознаменован качественно новый этап осмысления массовой культуры. В его работах, а также в трудах Э.

Ледерера и X. Арендт процессы омассовления общества, нарастающей деиндивидуализации, превращения массовой культуры в ведущую культурную форму рассматривались как предпосылки изменения политического строя, возникновения различных форм тоталитаризма. В работах немецких философов и социологов утверждалась отрицательная и разрущительная роль масс в истории, масса рассматривалась в качестве '^^ Манхейм К. Диагноз нашего времени. Очерки военного времени, написанные социологом. М.: ИНИОН РАН СССР. 1992. С. 144-145.

^^ ArendtH. The origins of Totalitarism. N.Y., 1966.

социальной опоры фашистской диктатуры. Причиной возникновения дестратификация общества, превалирование в нем аморфной бесклассовой массы, легко увлекающейся пропагандой, а индивидуальные права и свободы личности могут обеспечиваться только в обществе, разделенном на классы. Это общество характеризуются высоким уровнем разделения труда и функциональной рационализацией, при которой человек массы должен работать, а создание культурных ценностей является уделом элиты потенциалом свободного времени.^^ концентрированной массы и пытался вьыснить, какие социологические обстоятельства вызывают рост негативной иррациональности. Он считал, что «иррациональность», преобладание эмоции над разумом, может быть позитивной в рамках различных культурных устремлений в массовом:

обществе - таких, как празднества или спорт, но потенциально может вызвать и крушение современного общественного устройства. Это происходит в тех случаях, когда «не оформленная и не включенная в общественную структуру иррациональность проникает в политику» - туда, где необходимо «рациональное управление». Этот процесс Манхейм характеризовал как «негативную демократизацию». Исследователь «механической солидарности» орды через «мир индивидуальной конкуренции», где человек оказывается способным нести ответственность за принимаемые решения и соответствующие им действия, к стадии Lederer Е. The State of the masses: the threat of the classless society. N.Y.. 1940.

^^ Mannheim K.Man and Society in Age of Reconstruction. N. Y., 1967.

''" Манхейм К Человек и общество в век преобразования. М.: ИНИОНАН СССР, 1991.

С. 41.

^' Там же. С. 60-61.

характеризуется тем, что индивидуальные конкурентные действия заменяются «частной солидарной ориентацией группы», где личные интересы и действия уступают место групповым^^.

Но «побочным продуктом» этого процесса, по мнению Манхейма, становится появление человека с «диспропорциональным» развитием «духа», который «узнает, как пользоваться прессой, радиовещанием и всеми остальными средствами для господства над душами людей, которые технических средств он придает людям свой образ и тем самым увеличивает этот тип человека в миллион раз»^^. Этот процесс трансформациями не только массы, но и элиты. Обращаясь к проблеме высокой культуры, исследователь отмечал, что изменение ее статуса в обществе связано с увеличением числа элитарных групп, утратой их обособленности, а затем - и взаимной нейтрализацией. Кроме того, в массовой демократии изменяются формы отбора элитарных групп, где принцип отбора по крови, по владению и по достигнутому успеху либо противоположность^'*. Подобное размывание элиты как носителя понижение уровня этой культуры, которая вступает в процесс диффузии с массовой. И несмотря на то, что эти информационные потоки направлены от элиты к массе, тем не менее, растущая жажда власти посредством распространения новых импульсов, которые подхватываются широкими массами не в их объективно сложившейся форме, а в качестве «простых ^^ Там же. С. 65-68.

возбудителей», приводит к угасанию творческого терпения и стремления к совершенству^^.

Впервые термин «массовая культура» встречается в начале 40-х годов в статьях М. Хоркхаймера и Д. Макдональда, которому принадлежит и одна из первых дефиниций массовой культуры как порождения «массового индустриального века, противостоящей элитарной культуре»^^.

С 50-х годов, когда Ароном в его лекциях в Сорбонне (1956-59 гг.) и Ростоу в книге «Стадии экономического роста. Некоммунистический манифест» была сформулирована и стала одной из; ведущих на Западе теория индустриализма, массовая культура стала рассматриваться как феномен массового индустриального общества. С этого времени массовая культура становится объектом непрекращающихся дискуссий, при ряде университетов и научных центров США, Англии и других стран создаются центры по ее изучению, издается большое количество книг по данной проблеме, ей систематически отводится место в периодической печати.

Различные грани данного феномена рассмотрены во многих работах (книгах, статьях, культурологических и социологических эссе), выходящих во всех европейских странах, США, Канаде, Японии. Естественно, что в исследованиях по данной проблеме дает о себе знать определенная мозаика теоретических суждений, обнаруживаются различные подходы к выделению смыслов, лежащих в основе разграничения таких феноменов, как культура элитарная и массовая.

Для исследований этого периода основным направлением становится критика различных аспектов буржуазного общества: экономического, стандартизированной массовой культуры и конформизм порождаемого данной культурой человека - «человека-локатора» (Д. Рисмен), " Там же. С. 79.

^^ McDonald D. А Theory of Popular Culture. «Politics», February, 1944.

«одномерного человека» (Г. Маркузе), «самоотчужденной личности» (Э.

Фромм).

По мнению Э. Фромма, экономическая деятельность в современном обществе принципиально изменила свою направленность - если в эпоху Средневековья она носила инструментальный, характер, то при капитализме коммерческий успех стал самоцелью, а человек при этом превратился в «деталь гигантской экономической MamHHbi»^V по отношению к которой человек бесконечно ничтожен. Именно для преодоления этой ничтожности человек нуждается в различных способах ухода от действительности, лучшим из которых и является массовая компенсаторных механизмов. При подобном «автоматизирующем конформизме» индивид, усваивая тип личности, предлагаемый ему общепринятым шаблоном, перестает быть собой и становится одним из многих унифицированных личностных подобий. При этом «осознанный страх перед одиночеством и бессилием» исчезает, но вместе с ним исчезает и «различие между собственным «Я» и окружающим миром».

В концепции Г. Маркузе центральным является положение о «тотальной» форме господства «организованного общества» над человеком, где главным орудием его подавления становится техника, понимаемая и как машинная организация, и как техническая организация управления - своеобразный «тоталитарный универсум технической рациональности». Личное пространство человека при этом сводится на нет, и индивид, не имеющий альтернативы, вынужден интегрироваться в существующую систему. Конформистски ориентированный человек имеет приобретательски-потребительскую идеологию и, составляя вместе с ^^ Фромм Э. Бегство от свободы. М.,1990. С. 94, 99.

^^ Там же. С. 158.

Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994.

другими «молчаливое большинство», ориентирован на сохранение «тотальности» и незыблемости современного общества. И если первоначально «массификация» означала политическую активизацию масс, то к 50-60-м годам «массификация» ассоциируется с постепенным снижением интереса к политическим проблемам.

Для Д. Рисмена основное изменение качественных параметров человека связано с переориентацией его внутренней событийности на внешнюю, что проявляется в потребности не выделяться из окружающего мира и действовать в соответствии с окружающим миром - то есть, жить так, как может жить человек, управляемый радаром, и выступать, соответственно, как «человек-локатор». Подобные люди нуждаются в обществе, которое обеспечивает их стереотипами поведения, социальными ориентирами, ценностными установками и системой рекреации. Этот «человек организации» так же, как и «человек-локатор», характеризуется ориентацией на мнение других людей, поиск одобрения своих действий у окружающих, низкий уровень интересов, конформность, податливость чужим влияниям.

Феномен формирования нового способа производства культуры, превращающейся в одну из отраслей экономики, был обозначен термином «индустрия культуры», введенным в научную практику теоретиками Франкфуртской школы Т. Адорно и М. Хоркхаймером в «Диалектике просвещения» (1947). Авторы отмечали, что аутентичный опыт, естественный для подлинной культуры, в ее деградированном, коммерческом, варианте оказывается невозможным. Индустриальный способ производства культурной продукции отнял у нее уникальность, заменив ее дублированием, сериализацией, стандартизацией.

Интерпретация культуры, предложенная франкфуртскими философами, во ^° RiesmenD. The Lonely Crowd. N.Y., J 953.

^' White W. The Organization Man. N.Y., 1956.

многом развивала предложенную А. Грамши и Л. Альтюссером, которые в современной массовой культуре видели форму как идеологии, так и социально-психологического феномена. Продукция массовой культуры, потребление которой связано с эмоциональным удовольствием, выступает одновременно в качестве идеологической продукции, функция которой сводится к созданию социальной общности.