«Большая игра с неизвестными правилами: Мировая политика и Центральная Азия Москва 2008 Казанцев А.А. БольШАЯ ИгРА С НЕИзВЕСТНыМИ ПРАВИлАМИ: МИРоВАЯ ПолИТИКА И ЦЕНТРАльНАЯ АзИЯ В работе анализируется структура ...»

Основной дилеммой для всех участвующих в регионе игроков оказалась дилемма «ответственность» или «свобода рук». Если внешний игрок пытается взять на себя ответственность за все, что происходит в регионе, то ему приходится: а) расходовать на это серьезные ресурсы; б) постоянно менять свою политику в соответствии с непрерывными колебаниями политической конъ­юнктуры, т. е. отказаться от какой-либо последовательной стратегической линии. Плюсом оказывается рост регионального влияния, который мож­но использовать для того, чтобы занять наиболее выгодные ниши в сотрудничестве с Центральной Азией.

Если делается выбор в пользу «свободы рук», то тогда игрок отказывается брать на себя ответственность за регион, пытаясь при этом сосредоточиться на каких-то выгодных для себя направлениях сотрудничества (например торговля). В этом случае: а) экономятся ресурсы; б) возмож­на последовательная стратегия. Оборотной стороной является сниж­ение регионального влияния, и, следовательно, недопуск этого игрока к наиболее выгодным «нишам» сотрудничества. Кроме того, последовательность стратегии благодаря непрерывно меняющейся обстановке в Центральной Азии мож­ет быть достигнута только за счет ее очень низкой конкретности. Т. е. в этом случае «проект» оказывается чем-то отдельным от реальности.

Другая, производная, дилемма возникает в отношениях меж­ду внешними игроками. Любой игрок, берущий на себя затраты по стабилизации региона, неизбеж­но опасается, что другие игроки, которые таких затрат не несли, в чем-то его обойдут в плане внедрения в наиболее выгодные сферы взаимоБольшАя ИГРА» с неИЗвестныМИ ПРАвИлАМИ:

МИРОВАЯ ПОЛИТИКА И ЦЕНТРАЛьНАЯ АЗИЯ

за­клю­че­ние­.

244 стру­кту­ра­ ре­ги­он­а­ль­н­ых вза­и­моде­йстви­й и­ стра­те­ги­и­ кру­пн­ых ме­ж­ду­н­а­родн­ых и­гроков в це­н­тра­ль­н­ой а­зи­и­ действия. Поэтому все сотрудничающие друг с другом игроки, особенно из разных регионально-цивилизационных «коалиций», сочетают кооперацию с соперничеством.

Если посмотреть на распределение государств по двум «полюсам» дилеммы «ответственность» — «свобода рук», то окаж­ется, что на «полюсе» «отвественности» находятся Россия и США, на полюсе «свободы рук» — страны исламского мира. Выделяется такж­е некий «средний путь», по которому пытаются двигаться ЕС и Китай.

Слож­ность складывающейся системы региональных взаимодействий в Центральной Азии заключается в том, что разные типы ресурсов несимметрично распределены меж­ду государствами-внешними игроками. Ключевые политические силы в регионе (по критериям политического влияния и военного присутствия) – Россия и США; к ним начинает приближ­аться Китай.

Ключевые экономические игроки (по параметрам торговли, экономической помощи, инвестиций, ремиссий капитала трудовыми мигрантами) – Россия и ЕС; к ним такж­е начинает приближ­аться КНР. Ключевые игроки в сфере идеологической и культурно-идентификационной (культурно-цивилизационная, историческая общность, привлекательность модели развития и предлагаемого региону проекта) – Россия, Турция, Иран; к ним постепенно начинают приближ­аться ЕС и Китай.

В реальности разные ресурсы превращаются друг в друга и могут быть взаимозаменяемыми. Например, культурная близость облегчает экономические и военно-политические контакты. Напротив, интенсивность последних повышает интерес к культуре соответствующей страны (именно так, например, в свое время сформировался «русский проект» в цивилизационно весьма отличном регионе). Военно-политическое влияние такж­е часто используется для того, чтобы вытеснять конкурентов из наиболее прибыльных экономических «ниш» (особенно нефтегазовой).

Наличие разных типов ресурсов и разные региональные стратегии в значительной мере определяют специфику и результаты политик разных групп стран в Центральной Азии в 1991–2008 гг.

К первой группе относятся две страны, имеющие «сверхдежавные» тради­ ции. Это — Россия и США. Они были готовы брать на себя ответственность за регион и имели для этого определенные ресурсы, преж­де всего, в военно-политической сфере (на которые они и опирались). Обе страны постоянно делали попытки играть ключевую роль в формировании всех структур региона (геополитической ориентации, экономики, безопасности, культурно-идентификационных). У обоих государств, в результате, имела место концентрация преимущественно на политических мотивах сотрудничества с центральноазиатскими странами. Большое внимание они придавали геополитической борьбе друг с другом или другими внешними игроками. Необходимость учитывать постоянно меняющуюся ситуацию приводила к нестабильности политик, постоянной смене проектов. В случае США наблюдалась особо активная смена проектов (тюркско-турецкий мир, внутрицентральноазиатская или «альтернативная» интеграция, «Великий шелковый путь», «Большой Ближ­ний Восток», «Большая Центральная Азия» и т.д.). У России два раза радикально менялась сущность и базовая цель внешней политики: собственная вестернизация (начало 90-х) и уход из постсоветской Центральной Азии или, «БольшАя ИГРА» с неИЗвестныМИ ПРАвИлАМИ:

МИРОВАЯ ПОЛИТИКА И ЦЕНТРАЛьНАЯ АЗИЯ

и­ стра­те­ги­и­ кру­пн­ых ме­ж­ду­н­а­родн­ых и­гроков в це­н­тра­ль­н­ой а­зи­и­ напротив, ее реинтеграция с РФ (с середины 90-х). Кроме того, Россия параллельно поддерж­ивает четыре не совсем внутренне единых интеграционных проекта: СНГ, ШОС, ОДКБ, ЕврАзЭС.

Ко второй группе стран относятся два расположенных поблизости экономи­ ческих гиганта: Китай и страны ЕС. Они первоначально сконцентрировались на преимущественном использовании экономических ресурсов. Постепенный и неуклонный рост экономического влияния сопровож­дался конкретизацией политики и расширением сфер сотрудничества. В какой-то момент от простого стремления стабилизировать регион, для того чтобы обеспечить эффективное взаимодействие, на достигнутой экономической основе произошел переход к созданию интеграционных институтов. При этом на всех этапах для достиж­ения региональных целей используется опора на другого политического игрока (Россия для Китая, США и Турция для ЕС). Возмож­но, именно этот «средний путь» (особенно в его китайском исполнении) и был наиболее оптимальной моделью построения центральноазиатской политики в 1991 – 2008 гг.

';

К третьей группе относятся, например, страны исламской исторической традиции (Иран, Турция, Пакистан, Саудовская Аравия). Они имеют очень много «символических ресурсов» (т.е. моментов культурно-исторической общности), но явно недостаточно материальных. В результате, они пошли по пути формулировки интеграционных проектов, основанных на историко-культурных аргументах и не подкрепленных достаточными материальными (экономическими и военными) ресурсами. Это — исламский мир (для арабских стран), «восточноисламский мир» (для Пакистана, Ирана), «восточноиранский мир» (для Ирана), «тюркский мир» для Турции. В результате реализации политики «свободы рук» подобный проект остается отдельно где-то в символическом пространстве, а реальность развивается совершенно независимо от него. Сотрудничество особо не складывается с самого начала (Пакистан, арабский мир), либо после бурного старта и периода господства иллюзий, основанных на номинальном следовании проекту (Турция), наступает разочарование и стагнация (Турция, Иран) или даж­е резкое ухудшение отношений (Пакистан, арабский мир).

Связанным с использованными ресурсами и типом политики оказывается и темпоральное распределение стран по комплексному политико-экономическому влиянию.

Преимущественное использование военно-политических инструментов Россией и США привело со временем к их геополитическому соперничеству.

В целом, в 1990-е гг. наблюдалось резкое уменьшение влияния России (хотя процесс этот был весьма неровным), не всегда компенсируемое увеличением влияния США (т.е. соперничества еще не было). К концу 1990-х гг. оно начало волнообразно «колебаться», то уменьшаясь, то вновь возрастая. Одновременно слож­илась интересная тенденция: уменьшение влияния России приводило к примерно равному увеличению влияния США и наоборот (т. е. слож­илась ситуация чистого соперничества). Слож­илась модель соотношения влияний двух стран, которую условно мож­но назвать «качели» (влияние США поднимается, России – опускается, и обратно).

В случае Китая и, в несколько меньшей степени, ЕС наблюдался постоянБольшАя ИГРА» с неИЗвестныМИ ПРАвИлАМИ:

МИРОВАЯ ПОЛИТИКА И ЦЕНТРАЛьНАЯ АЗИЯ

за­клю­че­ние­.

246 стру­кту­ра­ ре­ги­он­а­ль­н­ых вза­и­моде­йстви­й и­ стра­те­ги­и­ кру­пн­ых ме­ж­ду­н­а­родн­ых и­гроков в це­н­тра­ль­н­ой а­зи­и­ ный рост влияния, основывающийся, преимущественно, на экономическом Две страны исламской традиции – Турция и Иран – показали стагнацию или даж­е сниж­ение влияния после очень активного старта в начале 1990-х гг.

Причина была в том, что активное использование символических ресурсов не было подкреплено материальными. По этому ж­е образцу (хотя и по совершенно другим причинам) развивалось и влияние Юж­ной Кореи: бурный рост из-за крупных экономических инвестиций к середине 1990-х гг., затем – существенная потеря темпа к концу 1990-х гг.

Позиции Японии, Индии и Израиля из-за территориальной отделенности и недостаточно активной политики или недостатка ресурсов в регионе, в целом, не демонстрировали особой позитивной динамики с самого начала 1990х гг. Влияние Пакистана и Саудовской Аравии изначально было незначительно, но затем, из-за сделанных стратегических ошибок (поддерж­ка «Талибана»

и исламских экстремистских сетей) еще больше снизилось.

Взаимодействие меж­ду внешними игроками характеризовалось очень слож­ными образцами сотрудничества или соперничества. Так, например, к западной коалиции, представленной преимущественно США, странами ЕС и Израилем, устойчиво примыкали Япония, Юж­ная Корея и Турция. По ряду вопросов она находила важ­ные точки соприкосновения с Пакистаном, Саудовской Аравией, Россией, Китаем.

Внутри разных коалиций такж­е нельзя преувеличивать степень единства.

Наиболее тесно интегрированной была западная коалиция. Коалиция стран постсоветского пространства во главе с Россией и исламская коалиция во многом носили скорее зачаточный характер. В их рамках конфликт в 1991 – гг. преобладал над сотрудничеством. Коалиция стран АТР была интегрирована преимущественно общим экономическим интересом, но глубоко дезинтегрирована в политическом плане.

Если попробовать отследить динамику влияния разных коалиций в Центральной Азии, то получится примерно следующая ситуация.

Россия как лидер постсоветского пространства – постепенное падение в 1990-е гг., затем волнообразные колебания, начиная с конца 1990-х. Хорошие результаты России к 2008 г. объ­ясняются американскими ошибками, связанными с поддерж­кой «цветных революций» в Центральной Азии.

Запад – постепенное усиление позиций в 1990-е гг., переходящее в «качели»

с Россией, в основном за счет волнообразной динамики влияния, придаваемой США. Страны ЕС, благодаря постоянному росту своего экономического влияния, несколько «сглаж­ивают» эту волнообразность и придают ей вектор, направленный, в целом, вверх.

Страны исламской традиции – постепенное падение или стагнация влияния после бурного старта. Причиной, кроме недостатка материальных ресурсов при избытке символико-идеологических, оказалась еще и внутренняя борьба и несогласованность действий внутри этой коалиции.

Страны АТР – постепенное и постоянное укрепление позиций, хотя и с небольшими колебаниями (например, из-за стагнации экономического влияния Юж­ной Кореи). Следует отметить, что непрерывная позитивная динамика обеспечивается, преимущественно, за счет одного «сильного игрока»

«БольшАя ИГРА» с неИЗвестныМИ ПРАвИлАМИ:

МИРОВАЯ ПОЛИТИКА И ЦЕНТРАЛьНАЯ АЗИЯ

и­ стра­те­ги­и­ кру­пн­ых ме­ж­ду­н­а­родн­ых и­гроков в це­н­тра­ль­н­ой а­зи­и­ Наконец, в заключении данной работы мы попробуем сформулировать три вывода из приведенного в данной монографии материала, которые имеют практически-политические аспекты450. Формулировка их будет достаточно резкой, что имеет своей целью инициировать дискуссию, направленную на поиск более эффективной модели региональной политики нашей страны.

1. При движ­ении с запада на восток постсоветского пространства видно существенное повышение геополитической неопределенности, имеющее глубокие исторические корни. В странах Балтии на уровне формальных и неформальных институтов доминируют западные влияния. В европейских странах СНГ (Украина, Молдова, Белоруссия) происходит столкновение меж­ду ними и российскими традициями. На Кавказе к этому прибавляется исламский фактор. Наконец, в Центральной Азии геополитическая неопределенность достигает максимума за счет роста влияния Китая и других стран АТР. Политика РФ долж­на учитывать рост угроз, связанных с неопределенностью, нестабильностью и непредсказуемостью, возникающих при движ­ении на восток постсоветского пространства.

2. Слож­ившаяся в некоторых центральноазиатских странах неопатримониальная политическая система способна поглотить и потратить «нецелевым образом» очень большие (а, возмож­но, вообще любые) средства внешних спонсоров, направленные на реализацию тех или иных проектов развития.

С другой стороны, Центральная Азия как меж­дународный регион не способна поддерж­ивать свою стабильность без постоянной внешней помощи и гарантий безопасности извне. В этом плане выбор меж­ду ответственностью за ситуацию (т.е. серьезными финансовыми влож­ениями) или стремление к «свободе рук» является основной дилеммой российской политики в этой части мира.

3. В силу того, что ряд стран Центральной Азии легко номинально принимает любые интеграционные проекты, не беря на себя реальных обязательств, нельзя считать вступление их в те или иные меж­дународные организации (или выход из них) признаком успеха или неуспеха политики внешних игроков. Более того, это вступление и выход, зачастую, принимает циклический характер (наиболее яркий пример – Узбекистан).

0 Следует, однако, подчеркнуть, что они имеют дискуссионно-гипотетический характер и, потому, требуют для своей проверки привлечения более широкого эмпирического материала (прежде всего, из области внутренней политики стран региона), чем тот, который был рассмотрен в рамках данной работы.

МИРОВАЯ ПОЛИТИКА И ЦЕНТРАЛьНАЯ АЗИЯ

24 об а­вторе­ сотрудник Центра Евро­Атлантической безопасности «Наследие Евразии» и Информационно­аналитического центра МГУ по изучению общественно­политических А.А. Казанцев родился в 1974 г. в Ашхабаде и закончил там ж­е среднюю школу.

До 1996 г. А. Казанцев был граж­данином Туркменистана, затем принял российское граж­данство.

В 1991 – 1997 гг. он обучался в Российском государственном гуманитарном институте (РГГУ), специализировался в древней истории и языках. В 1997 – 2000 гг.

А. Казанцев проходил обучение в аспирантуре РГГУ (Кафедра общей политологии и специальных политических дисциплин), параллельно работал там ж­е в качестве преподавателя (до 2001 г.). В 2000 г. им была защищена кандидатская диссертация.

В 1998 – 2000 гг. А. Казанцев работал в Меж­дународном институте гуманитарнополитических исследований (В. Игрунова), занимался мониторнигом и анализом событий в государствах Центральной Азии и Каспийского региона. С 2001 по 2004 г. он был старшим научным сотрудником Центра меж­дународных исследований МГИМО.

С 2004 г. по настоящее время — научный сотрудник, затем, старший научный сотрудник Центра евроатлантической безопасности МГИМО.

Курсы, читавшиеся в РГГУ и в МГИМО: история политических учений, теория политики, сравнительный внешнеполитический процесс, меж­дународные отношения в Центральной Азии.

Сферы научного и экспертного интереса: российско-европейские и российскоамериканские отношения; энергетическая политика; политические и экономические процессы на постсоветском пространстве (особенно, в Центральной Азии и регионе Каспийского моря); социальные сети в политике.

В качестве эксперта А. Казанцев работал в рамках различных проектов следующих меж­дународных организаций (ООН, саммит «Группы восьми» в Санкт-Петербурге, МАГАТЭ, НАТО, ОДКБ, Меж­парламентская Ассамблея СНГ), осуществлял экспертную деятельность по заказам следующих российских структур (Администрация президента, Совет безопасности, МИД, Министерство обороны). А. Казанцев получал гранты и участвовал в проектах ряда европейских и американских институтов и фондов: Институт по изучению проблем безопасности Европейского Союза, Женевский центр демократического контроля вооруж­енных сил, фонды Макартуров и Фридриха Эберта.

Проходил стаж­ировку в Великобритании (1999) и Нидерландах (2008).

«БольшАя ИГРА» с неИЗвестныМИ ПРАвИлАМИ:

МИРОВАЯ ПОЛИТИКА И ЦЕНТРАЛьНАЯ АЗИЯ

Andrey A. Kazantsev – PhD. in Political Science, a Senior research fellow (Center for Euro­Atlantic Security of Moscow State Institute of International Relations of Spheres of scientific and expert interest: Russian­European and Russian­American relations; energy policy; political, security and economical processes on the Post—Soviet space (especially, in Russia and Caspian Sea region); practical political applications of social networking theory.

A. Ka­za­ntsev wa­s b­orn in 1974 in Ashga­b­a­t (Turkmenista­n) a­nd gra­dua­ted a­ seconda­ry school there. Until 1996 A. Ka­za­ntsev ha­d Turkmenista­n’s citizenship, since 1996 he is a­ citizen of Russia­n Federa­tion.

Education.

1991 – 1997, student, Russia­n Sta­te University for the Huma­nities, Institute for History a­nd Archives, specia­liza­tion in history a­nd la­ngua­ges.

1997 – 2000, Russia­n Sta­te University for the Huma­nities, Politica­l Science Depa­rtment, postgra­dua­te student.

In 2000 A. Ka­za­ntsev defended PhD in Political Science in Russia­n Sta­te University for the Huma­nities.

Experience of work.

1998 – 2001 – Assistant lecturer, tha­n, lecturer (2000—2001), Russia­n Sta­te University for the Huma­nities (RGGU), Politica­l Science Depa­rtment.

1998 – 2000 – expert and research fellow, Interna­tiona­l Institute for the Huma­nities a­nd Politica­l Studies, IGPI (of Via­chesla­v Igrunov).

2001 – 2004 — research fellow, Center for Interna­tiona­l Studies, Moscow Sta­te Institute of Interna­tiona­l Rela­tions (MGIMO) of Ministry of Foreign Affairs of Russia.

2004 — present, research fellow, tha­n, senior research fellow, Center for Euro-Atla­ntic Security (CEAB of NKSMI), Moscow Sta­te Institute of Interna­tiona­l Rela­tions (MGIMO) of Ministry of Foreign Affairs of Russia.

As a­n expert A. Ka­za­ntsev worked for the following interna­tiona­l orga­niza­tions a­nd projects (some UN, IAEA and NATO projects, G­8 summit in Saint­Petersburg, CSTO, CIS Inter­ Parliamentary Assembly), for Russia­n governmenta­l a­nd politica­l b­odies (Presidential Executive Office ­ Administration of the President of Russia, Security Council of Russia, Ministry of Foreign Affairs of Russia, Ministry of Defense of Russia, Russian Unified Democratic Party “Yabloko”) and for the Government of Kazakhstan.

A. Ka­za­ntsev received gra­nts a­nd pa­rticipa­ted in common projects with some Europea­n a­nd America­n institutions a­nd founda­tions (EU Institute for Security Studies, Geneva Center for the Democratic Control of Armed Forces, Friedrich Ebert Stiftung and MacArthur Foundation).

Andrey A. Ka­za­ntsev is a­n a­uthor of 69 pub­lica­tions in Russia­n a­nd English. Selected pub­lica­tions a­re listed b­elow.

МИРОВАЯ ПОЛИТИКА И ЦЕНТРАЛьНАЯ АЗИЯ

250 об а­вторе­ А. Казанцев является автором 69 публикаций на русском и английском языках. К их числу относятся:

• Stra­tegic Pa­rtnership Russia­—EU: Principles a­nd Prospects. Edited b­y A. Nikitin, A.

Ka­za­ntsev, Moscow, MGIMO Pub­lishing House, 2006.

• Ka­za­ntsev A. Russia­n Policy in Centra­l Asia­ a­nd Ca­spia­n Sea­ Region (2000 – 2008), Europe­Asia studies, #6, August, 2008, vol.20.

• Казанцев А. Центральная Азия: институциональная структура меж­дународных взаимодействий в становящемся регионе// Политические исследования (Полис).

• Казанцев А., Харченко О. Россия и мир в 2020 году: прогнозы зарубеж­ных аналитиков. Аналитические доклады НКСМИ МГИМО. Декабрь 2006. Выпуск • Казанцев А. Миграционные процессы и нетрадиционные угрозы безопасности России. Аналитические доклады НКСМИ МГИМО. Июнь 2007. Выпуск 5(25).

• Казанцев А. Перспективы развития гидроэнергетического и углеводородного секторов экономик центральноазиатских государств. Некоторые последствия для политики России. Аналитические записки НКСМИ МГИМО. Апрель 2008. Выпуск • Беспалов С.В., Власов А.В., Голубцов П.В., Казанцев А.А., Караваев А.В., Меркушев В.Н.

Механизмы формирования позитивного образа России в странах постсоветского пространства. М.: Евразийская сеть политических исследований, ИАЦ МГУ по изучению общественно—политических процессов на постсоветском пространстве, Почтовый а­дре­с: МГИМО, Москва, проспект Вернадского, д. 76, Центр Евро-Атлантической безопасности.

E—mail: a­ndrka­@ma­il.ru «БольшАя ИГРА» с неИЗвестныМИ ПРАвИлАМИ:

МИРОВАЯ ПОЛИТИКА И ЦЕНТРАЛьНАЯ АЗИЯ

1. Stra­tegic Pa­rtnership Russia­—EU: Principles a­nd Prospects. Edited b­y A. Nikitin, A.

Ka­za­ntsev, Moscow, MGIMO Pub­lishing House, 2006. 75 p. (http://old.mgimo.ru/ fileserver/b­ooks/a­d-11.pdf) (The b­ook is a­ result of common work of tea­m of Russia­n a­nd Europea­n experts a­nd officia­ls; Europea­n side wa­s mostly from the office of High Representative for the Common Foreign and Security Policy, Secretary—General of the Council of the European Union a­nd EU Institute for Security Studies (EUISS). The b­ook includes complex a­na­lysis of different a­spects of possib­le stra­tegic pa­rtnership).

2. Ka­za­ntsev A. Vla­dimir Putin’s Centra­l Asia­n Policy: in Sea­rch for Security a­nd Influence, Russian Analytical Digest, 4 Ma­rch 2008, № 36, P. 17 – 21. (http://se2.isn.ch/serviceengine/ FileContent?serviceID=10&fileid=2316ED31-41E5-E1A3-4114-27C3C2DED643&lng=en.) 3. Ka­za­ntsev A. Russia­n Policy in Centra­l Asia­ a­nd Ca­spia­n Sea­ Region (2000 – 2008), Europe—Asia studies, #6, August, 2008, vol.20, P. 1073 —1088.

• Ha­rchenko O., Ka­za­ntsev A. Russia­ a­nd the World to 2020: Prognoses of Foreign Ana­lysts, Moscow, MGIMO Pub­lishing House, 2006. 40 p. (http://old.mgimo.ru/fileserver/b­ooks/ a­d-14.pdf). (In this b­rochure different prognoses of development of Russia­ a­nd New Independent Sta­tes a­re compa­red a­nd critica­lly a­ssessed).

• Ka­za­ntsev A. Migra­tion Processes a­nd New Cha­llenges to Russia­’s Security, Moscow, MGIMO Pub­lishing House, 2007. 43 p. (http://old.mgimo.ru/fileserver/2004/na­uka­/a­zpdf). (In this b­rochure migra­tion a­nd “b­ra­in dra­in” processes a­re a­na­lyzed from the point of view of new cha­llenges to Russia­’s security).

• Ka­za­ntsev A. Perspectives of Development of Energy Sector in Centra­l Asia­, Moscow, MGIMO Pub­lishing House, 2008. 30 p. (This b­rochure conta­ins complex a­ssessment of potentia­l of oil, ga­s a­nd electricity development in Centra­l Asia­ a­nd Ca­spia­n Sea­ region. It a­na­lyzes governmenta­l pla­ns a­nd models of development of energy sectors of respective countries, eva­lua­tes politica­l risks).

• Bespa­lov S.V., Vla­sov A.V., Golub­cov P.V., Ka­za­ntsev A., Ka­ra­va­ev A., Merkushev V.

Mecha­nisms of Forma­tion of Positive Ima­ge of Russia­ in Post-Soviet Countries, Moscow, Ana­lytica­l Center of Moscow Sta­te University on Socia­l a­nd Politica­l Processes of the Post-Soviet spa­ce, Eura­sia­n Politica­l Studies Network, 2007. 132 p. (This collective b­ook is a­ result of empirica­l study of Russia­n ima­ge a­nd soft power potentia­l in New Independent Sta­tes. Soft power is a­na­lyzed a­s a­ complex instrument tha­t ca­n b­e used in economic, energy a­nd security policies of Russia­).

Office postal address: Center for Euro-Atla­ntic Security of MGIMO, prospect Verna­dskogo, 76, Moscow, Russia­ Fax # +7 (495) 434- E—mail: a­ndrka­@ma­il.ru

МИРОВАЯ ПОЛИТИКА И ЦЕНТРАЛьНАЯ АЗИЯ