«ЭВОЛЮЦИЯ СИСТЕМЫ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ В 1990-ЫЕ – НАЧАЛЕ ХХI-го в.: СОПЕРНИЧЕСТВО США, КИТАЯ И ЯПОНИИ ЗА ВЛИЯНИЕ В РЕГИОНЕ ...»

На правах рукописи

АРЕШИДЗЕ Лиана Георгиевна

ЭВОЛЮЦИЯ СИСТЕМЫ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ В

СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ В 1990-ЫЕ – НАЧАЛЕ ХХI-го в.:

СОПЕРНИЧЕСТВО США, КИТАЯ И ЯПОНИИ ЗА ВЛИЯНИЕ В

РЕГИОНЕ

Специальность 07.00.15 – История международных отношений и внешней

политики

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва 2010 2

Работа выполнена на кафедре теории и истории международных отношений факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов.

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор Шпаковская Марина Анатольевна профессор кафедры теории и истории международных отношений РУДН

Официальные оппоненты: доктор политических наук, профессор, заслуженный деятель науки России Богатуров Алексей Демосфенович, профессор кафедры прикладного анализа международных проблем, проректор МГИМО (У) МИД России доктор исторических наук, профессор, академик РАЕН Хазанов Анатолий Михайлович, зав.сектором Центра Исследования общих проблем современного Востока Института востоковедения РАН доктор исторических наук, профессор Кадымов Геннадий Георгиевич, профессор кафедры внешней политики и международных отношений Дипломатической Академии МИД России

Ведущая организация: Институт Дальнего Востока РАН

Защита состоится « » мая 2010 года в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212.203.03 в Российском университете дружбы народов по адресу: 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, д.10 корп.2 ауд. 415.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Российского университета дружбы народов по адресу: 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, д.6.

Автореферат разослан « »_2010 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат исторических наук, доцент Е.В.Кряжева-Карцева Актуальность темы. Исследование посвящено актуальным проблемам эволюции системы международных отношений в Северо-Восточной Азии в 1990-ые - начале ХХI в., где в этот период формировался новый баланс сил с участием трех великих держав - Китая, Соединенных Штатов Америки и Японии, где нарастало соперничество между ними в борьбе за влияние в регионе. Актуальность проблеме придавало географическое соседство региона с российским Дальним Востоком со всеми вытекающими из этого политическими, стратегическими и экономическими последствиями для национальных интересов нашей страны.

После окончания «холодной войны» в 90-е годы ХХ в. внимание ученыхмеждународников было привлечено главным образом к историческим событиям, происходившим в Центральной Европе, на Ближнем и Среднем Востоке, где США ускоренными темпами формировали систему однополярного мира, не пренебрегая использованием для этого военной силы, откровенно нарушая существующие нормы международного права. В Северо-Восточной Азии окончание «холодной войны», на первый взгляд, не привело к каким-либо драматическим конфликтам. В самом деле, не была разрушена «Берлинская стена» на Корейском полуострове по 38-ой параллели, а процесс воссоединения обоих корейских государств еще далек от завершения. Не произошло в регионе и кардинального изменения государственных границ, как это имело место в Европе, где, по сути, они были восстановлены по состоянию на начало Второй мировой войны. Не было здесь и вооруженных конфликтов с большим количеством жертв среди мирного населения, как в Центральной Европе, Афганистане и Ираке. Казалось, в CВА после окончания «холодной войны»

историческое время как бы замерло, взяло своеобразный тайм-аут.

Однако быстро развивавшиеся процессы изменения баланса сил в СВА после разрушения биполярного миропорядка, формирование нового китайского полюса силы и озвученные авторитетными представителями американской администрации планы по созданию американо-китайского военнополитического альянса, как «большой двойки, которая способна изменить мир», политика лидеров двух корейских государств к объединению Кореи, демонстрация усилий Пекина в направлении решения тайваньской проблемы – все эти исторические события привели к существенному преобразованию геополитического и геостратегического ландшафта региона, что не могло не повлиять на развитие ситуации у российских дальневосточных границ.

Три основные группы факторов определяли, на наш взгляд, повышенный академический и практический интерес к изучению проблем эволюции системы международных отношений в CВА в 1990-ые –начале ХХ1 в.. Во-первых, это возросший политический, экономический и стратегический вес региона в глобальной системе международных отношений в ХХI в., с которым не может не считаться ни одна великая держава современности, включая и Россию. Здесь проживает более четверти всего населения планеты, находится три из одиннадцати крупнейших экономик мира и три из четырех самых больших регулярных армий планеты. От политико-экономической стабильности в Восточной Азии напрямую зависит устойчивое развитие мировой экономики, так как в странах региона производится около трети мирового ВВП.

Стратегическая стабильность СВА и поддержание здесь статус-кво влияют на безопасность системы международных отношений не только на региональном, но и на глобальном уровне. Не случайно поэтому, американские ученые настоятельно рекомендовали властям своей страны заблаговременно обеспечить Соединенным Штатам сильные позиции в этом потенциально нестабильном районе мира. Российские исследователи также должны уделять событиям в регионе повышенное внимание, держать «руку на пульсе»

происходящих здесь изменений геополитического и геостратегического поля.

Во-вторых, СВА - это регион древних цивилизаций, находящихся в стадии своего исторического ренессанса. Эти цивилизации способны бросить вызов Соединенным Штатам Америки, претендующим на мировое лидерство, на доминирование в региональной системе международных отношений.

Последствия такого соперничества в условиях непрекращающейся гонки обычных и ядерных вооружений в странах СВА, роста национализма и повышенной нестабильности региона могут легко перерасти в силовое столкновение цивилизаций, к чему, собственно, и готовятся все его ведущие игроки.

И, в-третьих, Россия в СВА непосредственно граничит с динамично растущим китайским центром силы. На границе с Китаем, протяженность которой составляет несколько тысяч километров, России противостоит 2, миллионная современная армия с боевым резервом в 36, 5 млн. человек в том время как российская армия постоянно сокращается и ее численный состав не превышает 1 млн. военнослужащих. Парк китайской авиации насчитывает более 2 тыс. современных самолетов, что делает ВВС НОАК крупнейшими в АТР. На протяжении 1990-х годов и в начале ХХI в. Китай успешно реализовал программы модернизации своих вооруженных сил, добившись поставленных целей. После завершения первого этапа военного строительства НОАК, который уже превратил ее в силу, способную эффективно сдерживать и устрашать потенциальных противников, к 2010 г.

армия КНР должна будет «гарантировать властям КНР расширение стратегических границ и жизненного пространства», а к 2050 г. – превратиться в силу, «способную одержать решающую победу в войне любого масштаба и продолжительности с использованием высокотехнологического вооружения и современных способов ведения вооруженной борьбы». Принимая во внимание, что на протяжении последнего десятилетия Россия активно вооружала Китай, поставляя НОАК образцы современного вооружения и техники, которых не было в российской армии или они имелись в ограниченном количестве, возрастающая военная мощь КНР не может нас не беспокоить, а вопросы национальной безопасности нашей страны в СВА приобретают особую актуальность.

Закономерно, что вопросы эволюции стратегического и политического поля в СВА, пути и методы снятия напряженности и противоречий являлись актуальными темами научных дискуссий специалистов- международников разных стран мира. Дело в том, что цена ошибки в этом вопросе чрезвычайно велика. Она может обернуться не только растратой значительных финансовых и материальных ресурсов стран региона, но что более катастрофично – привести к огромным жертвам мирного населения. Сегодня, как никогда ранее, возросла объективная потребность в теоретическом осмыслении происходивших в недалеком прошлом и происходящих в настоящем процессов изменений стратегии и интересов ведущих региональных игроков, а также поиска новых подходов к разблокированию потенциальных конфликтов и к расширению международного сотрудничества в СВА.

Степень научной разработанности проблемы и теоретическая база исследования. Эволюция системы международных отношений в СВА после «холодной войны» привлекала к себе повышенное исследовательское внимание ученых-международников разных стран мира. Ученые, работавшие по данной проблематике, стремились в первую очередь разобраться в новой ситуации и дать ответ на принципиальный вопрос, возможно ли в условиях нараставшей международной и региональной напряженности, гонки ракетных и ядерных вооружений, попыток сверхдержавы игнорировать нормы международного права попытаться найти пути и методы укрепления стратегической стабильности мирными, политическими средствами, развивая международное сотрудничество и кооперацию.

Анализ исторической литературы по данной проблематике свидетельствовал о том, что достаточно основательно были проработаны общие подходы к выявлению закономерностей перехода системы биполярного мира в новое промежуточное состоянии между однополярным и многополярным миропорядком. Можно выделить ряд основных научных направлений, которые привлекали к себе исследовательское внимание. Прежде всего, это проблема возможных последствий политического и стратегического доминирования США на региональную стабильность. В своих исследованиях видные американские и европейские ученые, в том числе, такие как Джон Икенберри, Джон Ругги, Калеви Холсти, Чарльз Кегли, Грегори Раймонд, Нисан Орен, Генри Киссинджер, Барбара Фарнхэм и ряд других, анализировали негативные последствия внешней политики администраций Клинтона и Буша в период 1990-ых начале ХХI в. на региональную стабильность и безопасность. Ikenberry, J. After Victory: Institutions, Strategic Restraint, and the Rebuilding of Order After Majors Wars.– Princeton, 2001; Farnham B. Avoiding Losses:Taking Risks.–Ann Arbor:

University of Michigan Press,1994; Ruggie. J. Winning the Peace: America and World Order in the New Era.–New York:Columbia University Press,1996; Kalevi J. Holsti. Peace and War: Armed Conflicts and International Order 1648-1989.–New York:Cambridge University Press,1991; Kegley C.,Raymond. G. How Nations Make Peace.– New York:St.Martin`s,1999; Eric J. Labs. Beyond Многие исследователи были убеждены, что в этот период американское руководство проводило ошибочный внешнеполитический курс, направленный на борьбу за сохранение единоличного лидерства США в системе международных отношений путем стратегического сдерживания своих потенциальных соперников. Такой курс серьезно дестабилизировал систему международных отношений». Вместе с тем ученые признавали, что огромные средства, которые Америка расходовала на укрепление своей военной и политической мощи, не выбрасывались на ветер, а инвестировались в будущую стратегическую и энергетическую безопасность США в ХХI в., т.е. рано или поздно должны будут себя окупить в виде получения контроля над районами, богатыми энергетическими ресурсами, а также над государствами, лидеры которых отказывались быть подконтрольными Вашингтону ( Ирак, Иран, КНДР, бывшая СФРЮ). И чем больше власти США затрачивали усилий для достижения господствующего положения Америки в мире, тем больше страны, не согласные с такой политикой, стремились изменить эту ненормальную ситуацию.

неспособности или низкой эффективности других ведущих игроков формирующейся системы международных отношений (например, России, Китая, Евросоюза), а также международных организаций оказывать сдерживающее воздействие на внешнеполитическое поведение США после «холодной войны». С этим трудно полностью согласиться, поскольку, например, российская дипломатия прилагала усилия к тому, чтобы сдерживать внешнеполитические акции США, используя, в первую очередь, возможности СБ ООН. Ученые отмечали, что реальной силой, способной влиять на политику Вашингтона, могло бы стать восстановление нарушенного в связи с распадом биполярной системы нового баланса сил, как на глобальном, так и на региональном уровне.2 Баланс сил, как считает Ричард Беттс, «это - уникальный механизм, реально способный побудить сверхдержаву добровольно соблюдать правила игры». Ученый полагает, что только при достижении баланса сил Victory: Offensive Realism and the Expansion of War Aims // Security Studies.–1997.– Vol. No.4.–(Summer).–pp.1-49; Fritz. P. The Management of Defeated Great Powers.–Ohio:State University,2001; Nye J.S. Soft Power: The Means of Success in World Politics.– New York, 2004;

Саймс Д. Имперская дилемма Америки // Россия в глобальной политике.– 2004.– №1.; Саймс Д. Элсуорт Р. Мораль американского реализма // Россия в глобальной политике.– 2005.– №1;

Бьюкенен П.Д. Правые и не-правые.– М., 2006.

Betts R. System for Peace or Causes of War? Collective Security, Arms Control, and the New Europe // International Security.–1999.–Vol.17 No1.–(Summer);Waltz Multipolarity // The New World Order: Contrasting Theories. Birthe Hansen, Bertel Heurlin, eds.– London:Macmillan, 2000.

можно создавать условия, оказывающие сдерживающее влияние на власти США в вопросах проведения ими политики на глобальном или региональном уровне, которую поддерживали бы и разделяли другие члены мирового сообщества.

Многие ученые исследовали вопрос несоблюдения американскими властями норм международного права и реализацию политики двойных стандартов в отношении других суверенных государств. В период 1990-ых начале ХХI в. администрации Клинтона и Буша во внешнеполитической области игнорировали нормы международного права, в одностороннем порядке выходили из международных договоров, силой вмешивались во внутренние дела суверенных государств, действовали в обход резолюций СБ ООН. В большинстве случаев это проходило для них безнаказанно со стороны мирового сообщества. 3 Несоблюдение властями США норм международного права рассматривалось многими учеными, как фактор, серьезно дестабилизирующий международную ситуацию. Английский ученый Мартин Уайт подчеркивал, например, что даже разбалансированная, переходная система международных отношений должна подчиняться законам международного права и законам общепринятой морали, ибо отношения между суверенными государствами не могут длительное время находиться за рамками таких норм, а их прямое игнорирование приводит к новым конфликтам и войнам.

Ученые внимательно анализировали причины развернувшейся и быстро набиравшей темпы гонки ракетных и ядерных вооружений, в том числе и в Северо-Восточной Азии, однако не всегда их анализ сопровождался четкими рекомендациями по выходу из этой опасной ситуации. Многие специалисты справедливо оценивали этот процесс как весьма тревожный симптом подготовки великими державами условий для конфронтации (впрочем, не обязательно между собой), а также для реализации политики силового сдерживания суверенных государств на новом историческом витке.

Особое место среди исследований по этой проблематике занимала работа видного американского ученого-теоретика Джона Миршеймера «Трагедия политики великих держав». Автор отмечал, что и в новых международных условиях сохраняют свое значение оценки классика реалистической школы Ганса Моргентау о том, что в условиях разбалансированных многополярных систем международных отношений великие державы объективно заинтересованы в постоянном наращивании своей военной и технической мощи, Bull, H. Justice in International Relations. Hagey Lectures, University of Waterloo, Ontario // reprinted in Hedley Bull on International Society. K.Alderson and A. Hurrell (eds).–London:

Macmillan,2000; Vincent R.J.,Wilson P. Beyond non-intervention // Political Theory, International Relations and the Ethics of Intervention. I. Forbes and M. Hoffman (eds).– London: Macmillan, 1993.

в гонке вооружений в целях укрепления собственных позиций в борьбе за сохранение сфер влияния и доминирования в мире.

Во многих исследованиях проводилась мысль о том, что именно стремление большинства стран в условиях хаоса системы международных отношений после «холодной войны» надежно гарантировать свою безопасность приводило их к обратным результатам - постоянно наращивая национальную мощь, они подхлестывали гонку как обычных, так и ядерных вооружений, увеличивая опасность возникновения новых конфликтов и роста международной напряженности. При этом многие страны, включая и союзников сверхдержавы, уже не рассчитывали на поддержку и покровительство последней, как это бывало в годы конфронтации Восток-Запад, а стали опираться исключительно на собственные силы. По данным экспертов SIPRI, в 2007г. в мире на военные цели было израсходовано 1 трлн. 339 млрд.

долл., что на 6% превышало показатель 2006г. Закономерно, что мировым лидером по объему военных расходов оставались США с показателем в млрд. долл.(45% от общемировых расходов). Они с огромным отрывом опережали Великобританию (59,7 млрд. долл.) и Китай (58, 3 млрд. долл., правда, по неофициальным данным, в 2007 г. Китай выделил на нужды обороны 150 млрд. долл.). Оборонные расходы России в 2007г. составили 35. млрд. долл., увеличившись по сравнению с 2006г. на 13%. Правда, в условиях экономического кризиса 2008-2009 гг. они вновь были сокращены.

По-прежнему актуальной в работах ученых-международников оставалась проблема использования сверхдержавой военной силы в качестве эффективного инструмента внешней политики. Ученые поднимали вопрос не только о правомочности сверхдержавы использовать в одностороннем порядке силу в отношении суверенных государств, включая и страны «оси зла», но также и проблему эффективности ее применения в борьбе против «международного терроризма». Кейт Пейн, в частности, обращал внимание на то, что когда террорист намерен отдать свою жизнь в «борьбе с неверными, то его нельзя сдержать силой. Самоубийца, обвешенный взрывчаткой, убивает себя и свои жертвы, так как уверен, что их смерть приблизит поставленные задачи». И никакая политика массированного использования силы против государства, откуда вышел террорист, не может разрешить данной проблемы, считает ученый. Ряд исследователей прямо пишут о том, что терроризм нельзя победить силой. Михаэль Говард подчеркивал, что борьба с терроризмом не является войной в классическом смысле слова, хотя власти США и называют это «глобальной войной с терроризмом» (GWAT - Global War Against Terrorism).

Америка под предлогом борьбы с террористами на деле убивала мирных граждан и порождала антиамериканские настроения по всему миру. Михаэль Влахос считает, что война США со странами радикального ислама только на поверхности развивалась как вооруженный конфликт с международным терроризмом. Подспудно в этой войне власти США решали свои задачи по укреплению влияния в стратегически важных для них районах мира.

При основательной изученности общетеоретических вопросов формирования новой системы международных отношений после разрушения биполярного мира недостаточно изученными в этот период оставались проблемы реконструкции региональных систем международных отношений, и, в частности, формирования нового баланса сил в СВА. Вместе с тем эти вопросы требовали к себе повышенного исследовательского внимания.

В первую очередь это касалось последствий влияния американской внешней политики на эволюцию ситуации в Северо-восточной Азии. Новая воинствующая внешнеполитическая доктрина США по перестройке мирового порядка с опорой на силу и угрозу силой, провозглашенная администрацией Буша после событий 11 сентября 2001 г., которая оправдывала превентивные войны, с одной стороны, и накапливание конфликтного потенциала в СВА,- с другой, по праву сделали этот регион объектом внимательного изучения ученых-международников многих стран мира. Ведь интерес к восточноазиатской проблематике был предопределен тем решающим обстоятельством, что в регионе быстрыми темпами происходили изменения в расстановке сил среди ведущих игроков, обострялась борьба за сферы влияния между США и Китаем. Из поля зрения ученых выпадали процессы возможной дестабилизации ситуации в Северо-Восточной Азии, как последствия разворачивавшейся на глазах гонки вооружений конвенциальных и ядерных вооружений прежде всего в таких странах, как Китай, Япония и КНДР. Пхеньян, например, в 1990ые – в начале ХХI в. был всерьез озабочен заявлениями лидеров США и Японии об их готовности нарушить национальный суверенитет Северной Кореи и нанести превентивные удары по объектам внутри страны, свергнуть режим Ким Чен Ира, как нелояльный США. В ответ на это КНДР активно стала готовиться к защите свой безопасности всеми имеющимися в ее распоряжении средствами.

Немногие ученые изучали процессы эволюции баланса сил в регионе и как следствие – возникновение потенциальных конфликтов. К числу исследователей этих проблем можно отнести Арона Фридберга и Ричарда David Capie., Paul Evans The Asia-Pacific Lexicon.–Pasir Panjang:Singapore Institute of Southeast Asian Studies,2002; Kishore Mahbubani Can Asians Think?–Toronto,Ontario:Key Porter Books,2001; Jorn Dosch.,Manfred Mols International Relations in the Asia-Pacific: New Patterns of Power, Interest, and Cooperation.–New York:St.Martin’s Press,2000; Louis D. Hayes Japan and the Security of Asia. Lanham(Maryland).–Oxford(UK): Lexington Book, 2001; David M. Lampton Major Power Relations in the Northeast Asia: Win-Win or Zero-Sum Game.– Tokyo and New York: Japan Center for International Exchange,2001; Sheldon W. Simon The Many Faces of Asian Securit.-New York and Oxford: Rowman Littlefield Publishers,2001; Strategic Asia: Power and Purpose / J.Richard Ellings., Aaron L. Friedberg(eds.).–Seattle(Washington):The National Bureau of Asian Research, 2001.

Эллингса, которые в своей работе «Азиатская стратегия: сила и цели»

обращали внимание политиков, ученых-международников и широкой общественности на тревожные тенденции, которыми сопровождалось развитие ситуации в регионе СВА после «холодной войны». Ученые предупреждали, что после завершения вооруженной агрессии в Ираке и Афганистане, правящие круги США переключат свое внимание на Северо-Восточную Азию как на самый динамично развивавшийся район мира, который стал определять основные направления в перераспределении мирового богатства и военной силы. Однако в условиях неустойчивости формировавшейся в регионе системы международных отношений, в которой монополия США постепенно разрушалась по мере появления нового китайского центра силы в регионе, повышенное внимание США могло бы обернуться усилением напряженности и гонкой вооружения. Об этом писали сторонники теории «оборонного реализма»

Кеннет Уольц и представитель школы «наступательного реализма» Джон Миршеймер, которые пришли к выводу, что многополярный мир оказался более опасным с точки зрения продуцирования войн и конфликтов, чем биполярная система международных отношений, относительно стабильно просуществовавшая всю вторую половину ХХ в. Исторический опыт развития систем международных отношений позволял им сделать вывод о том, что формирование многополярной системы в Азии чревато потенциальной опасностью. После «холодной войны» здесь противостояли друг другу несколько полюсов силы, включая такие великие державы, как Китай, Индия, Россия, Япония и США, а также группа менее сильных игроков, которые также претендовали на «место под солнцем». Решающую роль в регионе СВА стал играть Китай, внешняя политика которого может стать либо фактором поддержания стабильности, но может дестабилизировать систему региональных отношений в Северо-Восточной Азии.

В отечественной науке изучением процессов формирования новой системы международных отношений в Северо-Восточной Азии занимался ряд известных ученых. В этой области плодотворно работали такие крупыне специалисты по теории международных отношений, как Богатуров А.Д, Бажанов Е.П., Блищенко В.И., Бордачев Т.В.,Дворкин В.З., Девятов А.П.,Иноземцев В.Л., Кадымов Г.Г.,Коновалов А.А., Караганов С.А., Кузык Б.Н., Лавров С.В., Ли В.Ф.,Лузянин С.Г.,Портяков В.Ф.,Овчинский В.С.Примаков Е.М.,Сафранчук И.А., Солнцев М.М., Титаренко М.П., Тихвинский С.Л., Чугров С.В., Уткин А.И. 5 Кроме того, в этой области Системная история международных отношений в 4 т./ под ред. Богатурова А.Д.- М. 2000.;

Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане.История и теория международных отношений в Восточной Азии после второй мировой войны ( 1945-1995).- М., 1997;

Блищенко В.И.,Солнцева М.М., Региональные конфликты и международное право (вторая половина ХХ-начало ХХ1 века).-М.,2005; Бордачев Т.В. Будущее Азии и политика России // Россия в глобальной политике.- 2006.-т.4 №2; Россия и мир в начале ХХ1 века: Новые работали Бунин В.Н., Воронцов А.В, Гринюк В.А.,Куликов В.Н., Мазырин В.М., Павлятенко В.Н., Семин А.В.,Фроленков В.С., Шлындов А.В., А.М. Хазанов, Яскина Г.С. Отечественные историки и политологи также пришли к выводу, что окончание "холодной войны" привело к разрушению относительно стабильного биполярного мира, но не привело к формированию новой стабильной системы международных отношений на глобальном и региональном уровне. Международная ситуация в мире оставалась напряженной, гонка вооружений нарастала, безостановочно шел процесс распространения ракетного и ядерного оружия. Процесс формирования многополярной системы международных отношений, реально отражавшей многоликость современного мира, развивался медленно. Вместе с тем уже в 1990-ые и начале ХХI в. после серии кровопролитных конфликтов на Балканах, на Кавказе, в Ираке, Афганистане многим в мире стало очевидно, что гарантия эффективности и надежности мироустройства заключалась во взаимном учете интересов. Миропорядок XXI в., основанный на механизмах коллективного решения ключевых проблем современности, на приоритете международного права и широкой демократизации международных отношений, - является по настоящему стабильным. Признаки появления многополярного мира, а именно процессы интеграции Западной Европы, снижение зависимости союзников США от американского "ядерного зонтика", возрастание степени независимости и военной мощи Китая - фиксировались многими вызовы и новые возможности / под ред. Симония Н.А.- М.. 2007;Девятов А.П. Практическое китаеведение.-М.2007.; Иноземцев В.Л., Караганов С.А. О мировом порядке ХХI века // Россия в глобальной политик.-2005.-т.3 №1;Россия и мир. Новая эпоха / под ред. Караганова С.- М.2008.; Лузянин С.Г. Восточная политика Владимира Путина. Возвращения России на Большой Восток (2004-2008гг.).-М.,2007; Кузык Б.Н., Титаренко М.П. Китай-Россия 2050:

стратегия соразвития.- М.,2006.; Лавров С.В. Подъем Азии и восточный вектор внешней политики России // Россия в глобальной политике.- 2006.-т.4 №2; Портяков В.Я. Шанхайская организация сотрудничества: достижения, проблемы, перспективы // Китай в мировой и региональной политике.-М.,2007; Ядерная программа КНДР: перспективы развития // Россия в глобальной политике.- 2004.-т.2 №1; Кадымов Г.Г. АСЕАН и ведущие страны АТР:

проблемы и перспективы // Проблемы ДальнегоВостока.-2004.- №6;Чугров С.В. РоссияЯпония: несостоявшийся прорыв // Россия в глобальной политике.- 2005.-т.3 №1; Богатуров А.Д. Косолапов Н.А. Хрусталев М.А. Очерки теории и политического анализа международных отношений. -М,,2002.; Китай в ХХ1 веке: глобализация интересов безопасности / под ред. Чуфрина Г.И.- М.,2007.; Федотов В.П. Российско-китайские отношении / Россия в Азии: проблемы взаимодействия.- М., 2006.; Кашин В.Б. Политика Пекина в отношении Тайваня на современном этапе / Китай в мировой и региональной политике. -М., 2007.;Жебин А.З. О некоторых аспектах урегулирования ядерной проблемы на Корейском полуострове / Корея : взгляд из России.- М., 2007.

отечественными исследователями. Вместе с тем очевидным было и то, что приближение военной инфраструктуры НАТО к территории России с Запада, сформировавшаяся перманентная нестабильность на юге России, наращивание быстрыми темпами военного потенциала Китая и Японии на дальневосточных рубежах нашей страны – все это, в месте взятое, серьезно осложняло геополитическую обстановку на всем пространстве Евразии. Академик Е.

Примаков в свое время предупреждал, что место старых фронтов противостояния могут занять новые разделительные линии. Важнейшими условиями продвижения к новому миропорядку являлось освобождение от менталитета "ведущих" и "ведомых"; демократизация международных экономических отношений. Этому также могла способствовать координация действий международного сообщества для решения таких основополагающих задач, как урегулирование конфликтов, новые шаги к сокращению вооружений и доверию в военной сфере, укрепление гуманитарного и правового компонентов безопасности, помощь и поддержка странам, испытывающим трудности в своем развитии.

Многие западные и российские ученые констатировали, что региональная система международных отношений в Северо-Восточной Азии, начало создания которой активно проходило в конце 1990-х –начале ХХI в., еще очень далека от стабильности. Ее безопасность может быть укреплена только с помощью восстановления регионального баланса сил и учета интересов ведущих игроков, в первую очередь Китая, США, Японии и России. В противном случае опасная гонка вооружений в регионе будет продолжаться, и в ней будут участвовать как великие державы, так и развивающиеся страны.

Проведенное исследование, каким оно представляется диссертанту, отличается от сделанных ранее, прежде всего, попыткой выявить угрозы национальным интересам России в СВА в условиях формирования здесь нового баланса сил после разрушения биполярного мира. Основной акцент в работе сделан на особенностях соперничества и борьбы китайского и американского центров силы за влияние в регионе и последствий этой борьбы для стабильности в СВА. Диссертант подробно разобрал внешнеполитические интересы ведущих региональных игроков, сделал выводы об изменении внешней политики Японии в регионе и ее действиях по формированию «новой сферы сопроцветания» в Северо-Восточной Азии. Развитие международного сотрудничества в вопросах безопасности в регионе рассматривается автором как одна из форм борьбы великих держав за сохранение и укрепление своего влияния.

Объектом исследования в диссертации являлась политика США, Китая и Японии в регионе СВА в новых исторических условиях после «холодной войны» в период 1990-ых – начала ХХ1 в., изменения геополитических и стратегических интересов властвующих элит ведущих региональных игроков, адекватных их пониманию своего места и роли в новой формирующейся региональной системе международных отношений, новые внешние угрозы – мнимые или реальные- региональной стабильности и безопасности - также являлись объектом исследования.

Предметом исследования в диссертации явились противоречия в отношениях трех великих держав в их борьбе за влияние в регионе СВА и воздействие этих противоречий на траекторию развития событий в регионе либо в направлении углубления международного сотрудничества и мирного разрешения спорных проблем между государствами в рамках международного права, либо по конфронтационному сценарию с применением силы.

Актуальность темы и определение объекта исследования предполагали выбор соответствующих целей и задач. Целью диссертационной работы, как ее понимал автор, являлось определение основных направлений эволюции внешнеполитических доктрин ведущих региональных игроков, методов их реализации применительно к региону СВА в период после разрушения биполярного мира. Автор выделил факторы, которые были способны реально дестабилизировать региональную систему международных отношений и нарушить сложившийся статус-кво, а также обозначил механизмы, используемые ведущими акторами для смягчения напряженности и развития сотрудничества.

Для достижения поставленной цели диссертант наметил для себя следующие три основные задачи исследования:

-во-первых, определить влияние новой внешнеполитической философии концентрированном виде нашла свое выражение в «доктрине Буша», озвученной президентом в конце 2001 г., и которая ставила цели Америки в регионе Северо-Восточной Азии. Диссертант видел свою задачу в том, чтобы выявить преемственность внешней политики США в регионе СВА.

-во-вторых, задачей исследования было выявление направлений возможных контрдействий ведущих игроков восточноазиатского региона на заявленную новую внешнеполитическую доктрину США, определение возможностей корректировки их внешней и внутренней политики, включая ускорение процессов военных приготовлений для защиты национальной безопасности от непредсказуемости экспансионистского по форме и агрессивного по содержанию международного поведения единственной сверхдержавы. В частности, доктрина Буша побудила лидеров Китая и КНДР с начала ХХI в. активизировать разработку программ ракетного перевооружения и национальных ядерных программ, ускорить строительство в Китае новых атомных подводных лодок, а также форсировать освоение космического пространства в военных целях. Не оставалась в стороне от набирающей обороты гонки вооружений в Северо-Восточной Азии и Япония. Ее лидеры в 1990-ые и в начале ХХI вы. заметно ускорили военные приготовления, провели обработку общественного мнения в плане необходимости внесения изменений в мирную Конституцию 1947 года, замены ее 9-ой статьи об отказе урегулирования споров с помощью военной силы. В Японии в этот период было образовано министерство обороны, созданы новые мощные разведывательные структуры, модернизировалась вооружение, велась разработка национальной ПРО ТВД.

-в-третьих, диссертант в своей работе также ставил задачу доказать правомерность некоторых положений реалистической теории науки о международных отношениях в том, что касается необходимости достижения баланса сил между ведущими региональными игроками для снятия напряженности в регионе, четкого выявления национального интереса для получения возможности укрепления мер доверия и развития сотрудничества.

На примере отношений ведущих игроков СВА автор намерен аргументировать положения либеральной теории о полезности развития широкого международного сотрудничества, как фактора смягчения международной напряженности.

Методологической основой исследования являлись принципы исторической науки, а именно: историзм, объективность, комплексность изучения, достоверность, которые позволяют видеть исторические процессы в их реальном развитии и взаимосвязи, проводить всесторонний анализ и оценку исторических фактов. Принцип историзма – традиционный принцип любого исторического исследования. Он предполагает изучение общественных явлений в их эволюции, во всестороннем анализе связей и взаимосвязей каждого из этих элементов с другими. Принцип объективности позволяет осмыслить основные исторические ценности и рассмотреть их позитивные и негативные стороны в ходе развития исторического процесса. Любой исторический факт, рассмотренный в диссертации, оценивается в развитии, на фоне конкретноисторической ситуации, что предполагает, в том числе использование метода сравнительно-сопоставительного анализа. Применяемый в работе междисциплинарный подход к изучению проблем формирования баланса сил, противоречий внешнеполитических интересов ведущих игроков и сотрудничества между ними позволил автору использовать также методы стратегических исследований и исследований в области безопасности.

Источниковедческая база исследования включала в себя документы и справочные издания, выходящие в странах СВА, а также в США, Великобритании и Швеции. В качестве одного из основных компонентов источниковедческой базы диссертации являлись документы министерства обороны США, Японии и Китая, ежегодные справочники центров стратегических исследований вышеназванных стран, статистические материалы по военным расходам. К сожалению, автор мог пользоваться только открытыми изданиями, хорошо сознавая, что большой информационный пласт по данной проблематике представлен секретными, а потому закрытыми для исследователей материалами. Тем не менее, анализ открытых источников позволил диссертанту обнаружить тенденции в развитии ситуации, исследовать основные направления военной политики и интересов ведущих игроков региона СВА.

Особую ценность в работе над диссертацией представили документы Совета Безопасности ООН, МАГАТЭ, международных форумов по проблемам разоружения, а также выступления Генеральных секретарей ООН по проблемам международной безопасности и обеспечения стабильности. Кроме того, диссертант использовал в работе также документы региональных Форумов АСЕАН, ШОС, Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества, итоговые резолюции региональных международных конференций и совещаний.

Знакомство с вышеназванными источниками позволило автору лучше почувствовать региональную специфику, а также глубже понять особенности национальных интересов ведущих игроков СВА, сделав в итоге соответствующие выводы.

Диссертант широко использовал в работе официальные документы по внешней политике российского МИД, выступления российских руководителей, а также ежегодные послания президентов Федеральному собранию.

Подробный список использованных документов и справочных изданий представлен в перечне использованной литературы, прилагаемом к диссертации.

Обращение к источникам и справочным изданиям - зарубежным и отечественным позволило диссертанту подтвердить основную концептуальную идею исследования – Северо-Восточная Азия вступила в переходный период своего развития. После 60 лет доминирования здесь Соединенных Штатов Америки баланс сил в регионе стал меняться и не всегда в пользу последних. США переживали относительный упадок. Китай находился на подъеме, а Япония и Южная Корея быстрыми темпами укрепляли свой военный потенциал. Чтобы сохранить свое влияние, Вашингтон признавал объективную необходимость учета новых исторических реалий и определялся с новыми методами борьбы за сферу влияния в СВА. Учитывая число одновременно задействованных факторов, Америка это делала с трудом.

Прошедшие после «холодной войны» годы оказались для Соединенных Штатов критически важными, так как в этот период окончательно определялась новая расстановка сил как на глобальном, так и региональном уровне. Этот период тем более был важен для нашей страны, которая не хотела бы видеть себя в качестве аутсайдера в СВА.

Хронологические рамки исследования определены периодом с момента окончания «холодной войны» в начале 90-х годов ХХ-го в. и до завершения пребывания в Белом доме президента США Дж.Буша в 2008 г. В историческом отношении этот период оказался чрезвычайно важным и насыщенным событиями в развитии региональной системы международных отношений в СВА, когда биполярный миропорядок был разрушен, а взамен на региональном уровне стал формироваться новый баланс сил, возникали новые интересы и внешнеполитические приоритеты ведущих региональных игроков, возрастало соперничество между ними и единственной сверхдержавой за сферы влияния в Северо-Восточной Азии.

Научная новизна. В данной работе, по существу, впервые в рамках диссертационного исследования на основе комплексного анализа внешнеполитических интересов ведущих акторов СВА и практики формирования в регионе нового баланса сил в 1990-ые – начале ХХI в. были определены основные тенденции внешнеполитического поведения США, Китая и Японии в районе Северо-Восточной Азии. Автор сделал выводы и подготовил рекомендации о последствиях развития ситуации для национальных интересов России. Диссертант определил внешнеполитические приоритеты ведущих региональных игроков в борьбе за влияние в регионе, выявил методы и средства достижения ими поставленных стратегических задач и впервые сделал это с точки зрения влияния исторических событий на безопасность России.

Автор впервые разобрал основные межстрановые противоречия ведущих акторов в регионе СВА, определил особенности формирования нового регионального баланса сил, а также - разработал формы нового международного политического, экономического и военного сотрудничества региональных держав. Диссертант выявил наиболее опасные для интересов России направления накапливания конфликтного потенциала в регионе СевероВосточной Азии и обозначил меры их политического урегулирования.

Диссертант своим исследованием доказал, что время "евклидовой геометрии", т.е. время понятных и простых решений в мировой политике закончилось. Пришла пора более сложных и многомерных международных политических уравнений, причем их многие переменные и по сей день окончательно не определились. Современные международные отношения, в том числе и Северо-Восточной Азии, еще не представляют собой окончательно сформировавшуюся систему. Она продолжает находиться в процессе своего динамичного становления. Разобраться в этой новой динамике, определить главные направления развития системы либо в сторону обострения напряженности, либо - сотрудничества и мира предпринял диссертант в своем исследовании.

Личный вклад диссертанта состоял, прежде всего, в комплексном исследовании эволюции системы международных отношений в СВА в 1990ыеначале ХХI-го века. Диссертант пришел к выводу, что:

- после разрушения биполярной системы периода «холодной войны» в Северо-Восточной Азии в 1990-ые – начале ХХI в. четко обозначилось формирование новой региональной биполярной системы международных отношений с двумя мощными центрами силами -китайским и американским, - правящая элита США в период пребывания у власти администраций Клинтона и Буша не отказалась от основных принципов своей наступательной внешнеполитической доктрины, ориентированной на доминирование в регионе СВА. Америка наращивала здесь свой силовой потенциал, укрепляла военнополитическое сотрудничество с Японией и Южной Кореей, готовилась адекватно реагировать на потенциальные угрозы своим национальным интересам, -Китай, Япония и Южная Корея, как ведущие региональные игроки, укрепляли национальную безопасность в преддверии возможного осложнения ситуации, раскручивали спираль гонки вооружений, как ракетно-ядерных, так и конвенциальных, дестабилизируя обстановку в СВА, - вместе с тем обозначились пути отхода от конфронтационного сценария развития событий посредством расширения регионального международного сотрудничества в политической и стратегической области, а также в области региональной безопасности. Ведущие региональные игроки демонстрировали заинтересованность избегать силового столкновения между собой и потому поддерживали сбалансированную стратегию развития.

Практическое значение диссертации. Проведенный диссертантом комплексный анализ выявленных внешнеполитических приоритетов ведущих игроков СВА, а также определение областей соперничества и сотрудничества между ними в регионе позволили дать объективные оценки развивавшимся процессам и использовать их при выработке политических решений нашими практическими организациями. Выводы по работе дают возможность определить, насколько реально существует на Дальнем Востоке угроза интересам нашей безопасности, в каких районах идет процесс накопления конфликтного потенциала в системе международных отношений СевероВосточной Азии и каковы причины этих явлений. На основе опыта развития событий в СВА в 1990-е начале ХХI в. диссертант разработал пути смягчения региональной напряженности. Он также проанализировал успехи и просчеты российского руководства в политике в отношении стран региона СВА, что представляет не только академический, но и сугубо практический интерес для повышения эффективности принимаемых решений во внешнеполитической области. Практический интерес представляет выявление противоречий интересов ведущих игроков восточноазиатской системы отношений и последствий этого для России. Новые знания в этой области расширяют наши представления об истинных намерениях и целях внешней политики США, Китая, Японии по отношению к региону в целом, и к России - в частности.

Кроме того, содержание диссертации может быть использовано как материал при подготовке новых курсов лекций по международным отношениям в Северо-Восточной Азии и по внешней политике России в этом регионе.

Апробация исследования. Точка зрения диссертанта по различным аспектам исследуемой проблемы нашла свое отражение в 4-х опубликованных монографиях, а также в 28 статьях, напечатанных в ведущих российских востоковедных изданиях, включая издания, проходящих по списку ВАК, общим объемом более 70 п.л.

Кроме того диссертант принимал участие в следующих научных конференциях:

-в 1980 г.- в советско-японском симпозиуме по «Проблемам безопасности в Азии», организованном Академией Наук СССР и японской газетой «Санкэй Симбун» (г.Ереван);

-в 2000-2010 гг-. в «Ломоносовских чтениях», секция востоковедения, проводимых ИСАА при МГУ имени М.В. Ломоносова;

-в 2000 г. – в научной конференции, проводимой ИДВ РАН «Соотношение и взаимовлияние философских традиций Китая, Японии и Запада в новейшее время», (Москва);

-в 2007 г.- в международной конференции «Интерпретация японской культуры:

взгляд из России и из Японии», организованной международным центром японоведческих исследований «Нитибункэн» и проходившей в Москве;

-в 2008 г., 2010г.- в международной конференции «За новые российскояпонские отношения: диалог экспертов -2008», проводимой Фондом «Единство во имя России», Фондом «Русский мир», Межкомиссионной группой Общественной Палаты РФ по международной деятельности, Научноисследовательским Советом по вопросам национальной безопасности «АНПОКЭН» (Япония) и журналом «Стратегия России», проходившей в Москве;

-в 2008 г.- в научной конференции «Япония: шесть десятилетий без права на войну», проводимой Федерацией мира и согласия, проходившей в Москве.

- в 2009 г. – в научной конференции «Внешнеполитическая стратегия России в контексте меняющих международных отношений», организованной РУДН, г.

Москва.

Разделы диссертации включены в курсы лекций по истории Японии, которые соискатель читает студентам- японоведам Института стран Азии и Африки при МГУ, работая там в должности доцента на протяжении последних 14 лет. Кроме того, в период 1992-1996 гг. диссертант читал курс лекций по теории международных отношений в Окаямском государственном университете (Япония).

Структура диссертации определялась логикой рассмотрения поставленных автором задач исследования, последовательностью в изучении основных этапов эволюции внешней политики США, Китая и Японии в СВА после «холодной войны», необходимостью анализа факторов, влияющих на формирование нового регионального баланса сил, а также основных направлений в реализации политики ведущих держав региона по смягчению напряженности в регионе.

Диссертация состоит из введения, историографического обзора, пяти глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении диссертант обосновал актуальность темы, выбор целей и задач исследования, проанализировал научную разработанность проблемы, ее новизну и практическое значение, а также кратко резюмировал научные результаты, к которым пришел в ходе своей работы.

В Главе первой «Историография эволюции международных отношений в Северо-Восточной Азии после «холодной войны», обработав большой информационный пласт, автор пришел к выводу, что основные факторы, которые лежали в основе развития прежней биполярной модели международных отношений периода «холодной войны», после ее окончания качественно изменились. Если в основе противоречий биполярного мира, сформировавшегося после окончания Второй мировой войны, преимущественно лежали интересы борьбы двух сверхдержав -США и СССР за расширение сфер политического, идеологического и стратегического пространства в мире, то после окончания этого исторического периода причины глобального и регионального противостояния ведущих игроков эволюционировали. Они в первую очередь стали определяться интересами экономической борьбы великих держав за обеспечение доступа к новым источникам сырья, рынкам сбыта и энергетической безопасностью. Помимо этого в основе соперничества лежало стремление ведущих игроков использовать свой исторический шанс для передела мира и формирования нового баланса сил, как на глобальном, так и на региональном уровне.

В 1990-е - начале ХХI в. по мере накапливания противоречий в экономических и стратегических интересах ведущих игроков СевероВосточной Азии этот региона оказался в центре внимания исследователей разных стран мира.6О нараставшей стратегической нестабильности в СевероВосточной Азии писали, например, Арон Фридберг и Ричард Эллингс. В своей коллективной монографии «Азиатская стратегия: сила и цели» эти американские ученые обращали внимание политиков и широкой общественности на тревожные тенденции, которыми сопровождалось развитие региона в начале ХХI в.. Они предупреждали, что в скором времени лидеры David Capie., Paul Evans The Asia-Pacific Lexicon.–Pasir Panjang:Singapore Institute of Southeast Asian Studies,2002; Kishore Mahbubani Can Asians Think?–Toronto,Ontario:Key Porter Books,2001; Jorn Dosch.,Manfred Mols International Relations in the Asia-Pacific: New Patterns of Power, Interest, and Cooperation.–New York:St.Martin’s Press,2000; Louis D. Hayes Japan and the Security of Asia. Lanham(Maryland).–Oxford(UK): Lexington Book, 2001; David M. Lampton Major Power Relations in the Northeast Asia: Win-Win or Zero-Sum Game.– Tokyo and New York: Japan Center for International Exchange,2001; Sheldon W. Simon The Many Faces of Asian Securit.-New York and Oxford: Rowman Littlefield Publishers,2001; Strategic Asia: Power and Purpose / J.Richard Ellings., Aaron L. Friedberg(eds.).–Seattle(Washington):The National Bureau of Asian Research, 2001.

США будут вынуждены переключить внимание на СВА, поскольку это самый динамично развивающийся район мира, который будет определять направления в перераспределении мирового богатства и военной силы. Это было бы особенно опасно в условиях формирования новой неустойчивой системы международных отношений, в которой медленно, но верно сталкивались интересы китайского, американского, японского, корейского и российского полюсов силы. Опираясь в своем анализе на труды сторонника теории «оборонного реализма» Кеннета Уольца, а также на работы представителя школы «наступательного реализма» Джона Миршеймера, Фридбер и Эллингс пришли к выводу, с которым нельзя не согласиться, что многополярный мир оказался даже более опасным с точки зрения продуцирования нестабильности, войн и конфликтов, чем биполярная система международных отношений, стабильно просуществовавшая всю вторую половину ХХ в.

Индийский ученый Раджан Менон также считал, что стратегическая ситуации в Северо-Восточной Азии обострялась. Причину этого он видел в нарушении баланса сил в регионе. Он убежден, что даже мощные в военном отношении Соединенные Штаты могут оказаться не в состоянии сдержать силовой потенциал Китая. При этом Менон подчеркивал, что ни Япония, ни Индия не стали бы союзниками Америки в сдерживании Китая и не заключили с Вашингтоном военный альянс против Пекина. Более того, США не должны были бы рассчитывать и на новую Россию, чтобы противостоять китайской мощи. « В период «холодной войны», - отмечает Менон, - США боролись с советской военной угрозой и геополитическими амбициями советского руководства. Однако после окончания «холодной войны» они не знают, как смотреть на слабую, но сохраняющую свои геополитические амбиции Россию, как на своего потенциального противника или как на стратегического партнера». Впрочем, ряд ученых не были согласны с тем, что растущая военная мощь Китая представляла собой угрозу стабильности и безопасности в СВА.

Арон Фридберг, например, был убежден, что растущий военный потенциал КНР следовало бы оценивать как сугубо положительный фактор, способный внести вклад в укрепление стратегической стабильности в регионе. Ученый аргументировал это положение тем, что одно только формирование биполярной системы в Восточной Азии и восстановление баланса сил между американским и китайским полюсами силы было бы способно обеспечить региональную безопасность.

Имеется влиятельная группа ученых, которые исходят из того, что интересы США и Китая в вопросах стабильности и безопасности в СевероВосточной Азии практически совпадают, поскольку обе великие державы выступают за сохранения статус-кво, за поддержание стратегического паритета, за развитие широкого международного сотрудничества в разных областях, включая и проблемы безопасности. Об этом четко написано Ами Целико в коллективной монографии «Великие державы в Северо-Восточной Азии: игра с нулевым результатом». Главное, по его мнению, в политике безопасности США и КНР заключается в укреплении взаимного доверия. И важным путем к этому является активизация трехстороннего диалога между США, Японией и Китаем по вопросу будущего статуса Тайваня.

Грегори Мэй также считает, что США и Япония должны дать китайскому руководству гарантии в том, что, во-первых, только мирное решение Тайваньской проблемы способно удержать ситуацию от применения силы со стороны обоих китайских государств, и, во-вторых, что обе державы не поддерживают идею предоставления Тайваню независимости. С такой точкой зрения согласен и Микаэль Грин, который считает, что только доверительные и развитые трехсторонние отношения между США, Японией и Китаем способны обеспечить стабильность в регионе Восточной Азии. Эти отношения должны строиться на основе сотрудничества не только в экономической, но и в политической и военной областях. Даниэль Росен полагает, что отношения сотрудничества в треугольнике США – Япония – Китай требуют разработки «прочных режимов безопасности», основанных, в том числе на развитом экономическом сотрудничестве. Эван Фейгенбаум убежден, что укрепление мер доверия в треугольнике США-Япония-Китай можно было бы начать с объединения усилий в борьбе с международным терроризмом, а также расширения сотрудничества в проведении миротворческой деятельности по линии ООН.

Ряд ученых подвергали сомнению распространенный тезис о том, что деятельность региональных международных организаций способна оказывать стабилизирующее влияние на ситуацию в регионе СВА. Так, в коллективной монографии немецких исследователей «Международные отношения в Азиатско-Тихоокеанском регионе» Карстен Отто подчеркивалось, что даже ведущая региональная международная структура, какой является АТЭС, оказывается не в состоянии решить ни одной актуальной проблемы региональной стабильности и безопасности и эффективность ее работы находится на чрезвычайно низком уровне. Винод Аффордал подчеркивает, что даже в экономической области АТЭС, хотя и декларировала готовность либерализовать к 2005 г. внешнюю торговлю и снять таможенные барьеры, с этой задачей так и не справилась. Ученый считает, что: «прошедшие в 1990-ые - начале ХХI в. саммиты АТЭС давали возможность политикам лишь красоваться перед общественностью своих стран, но при этом не предпринимались никакие практические шаги к реализации задач, выносимых на повестку дня регулярных саммитов АТЭС».

Анализируя многочисленные труды ученых разных стран по проблемам новых отношений великих держав в регионе Северо-восточной Азии, диссертант пришел к выводу, что окончание "холодной войны" привело к разрушению относительно стабильного биполярного мира, но не привело к формированию новой стабильной системы международных отношений. Скорее наоборот - международная ситуация в мире стала более напряженной, нестабильной, взрывоопасной. Гонка вооружений росла быстрыми темпами, развивался процесс распространения ядерного оружия. В Концепции внешней политики Российской Федерации (2000) записано: "Россия будет добиваться формирования многополярной системы международных отношений, реально отражающей многоликость современного мира Гарантия эффективности и надежности такого мироустройства — взаимный учет интересов. Миропорядок XXI в. должен основываться на механизмах коллективного решения ключевых проблем, на приоритете права и широкой демократизации международных отношений".7 Региональная система международных отношений в СВА как показал опыт ее развития в 1990-ые –начале ХХI в. еще была очень далека от стабильности. Но ее безопасность могла бы быть укреплена только с помощью восстановления регионального баланса сил. Поэтому многие ученые-историки констатируют, что гонка вооружений в регионе будет продолжаться, и в ней будут участвовать как великие державы, так и большинство развивающихся стран. Время "евклидовой геометрии" в мировой политике закончилось.

Пришла пора более сложных и многомерных политических уравнений, причем их многие переменные и по сей день окончательно не определены. В начале ХХI в. международные отношения еще не представляли собой окончательно сформировавшуюся систему. Они продолжали находиться в процессе динамичного становления. Все это закономерно вызывало большой теоретический интерес.

Поэтому в Главе второй «Теория международных отношений о борьбе государств за национальные интересы в условиях формирования нового мирового порядка» диссертант посчитал необходимым осмыслить категорию «национального интереса» во внешней политике в новых исторических условиях после «холодной войны». Национальный интерес в интерпретации представителей школы политического реализма (Ганса Моргентау, Кеннета Уольца, Самуила Хантингтона, Джорджа Кеннона, Роберта Гилпина, Раймонда Арона, Эдварда Карра, Джона Герца, Стефана Краснера и др.) есть, прежде всего, средство обеспечения государством наиболее благоприятных внешних условий в стратегической, экономической и политической области для независимого развития, исходя из понимания наличия внешней угрозы.

Одновременно данный термин указывает на то, что свобода действий государства в системе международных отношений всегда ограничена.

Государство вынуждено, и далеко не всегда по своей воле, заключать международные договора, выполнять международные обязательства, вынуждено считаться с мощью других государств на своих границах, учитывать иные факторы вне пределов национального контроля, такие, в Концепция внешней политики Российской Федерации // Международная жизнь. -2000.- № 8/9.- C. 5.

частности, как ограниченность в обеспечении страны промышленным сырьем и энергетическим топливом, объективно неблагоприятные условия географического положения, затрудняющие условия защиты национальной безопасности и др. Поэтому государство вынуждено бороться в системе международных отношений за свои национальные интересы и использовать для этого как силовые, так и несиловые методы достижения целей.

Под международной борьбой за национальные интересы мы понимаем одну из разновидностей взаимодействия субъектов международных отношений, которая характеризуется наличием противоречий и чревата вооруженным столкновением. При этом важнейшей составляющей соперничества является ситуация, при которой действия одной стороны препятствуют реализации национальных интересов другой стороной. Причиной возникновения международного соперничества за национальные интересы выступают два вида «дефицита»: дефицит позиционный, т.е. неудовлетворенность лидеров государства местом и ролью страны в системе международных отношений, и дефицит сырьевой, когда государство испытывает объективную потребность в получении доступа к новым источникам сырья и топлива. В ходе борьбы одна из сторон пытается устранить имеющийся «дефицит» за счет ущемления национальных интересов другой стороны, которая их защищает.

Противоборствующие субъекты в международном соперничестве стремятся к доминированию, т.е. к получению возможностей контролировать действия другой стороны. В такой борьбе всегда есть четко определенный противник, а также выраженные противоречия «национальных интересов» сторон.

В период биполярного мира контроль каждой из двух сверхдержав за своими сферами влияния в контексте их национальных интересов способствовал поддержанию стабильности всей системы международных отношений. Однако в условиях слома этой системы и нескрываемой заинтересованности одной из оставшихся сверхдержав навязать миру свою доминирующую роль заметно ослабли стабилизирующие факторы, произошло высвобождение многих «отложенных» ранее конфликтов, и, прежде всего, на национальной почве, т.е. тех конфликтов, которые Самуэль Хантингтон называл «столкновением цивилизаций» 8.

После окончания «холодной войны» система международных отношений вступила в новый этап своего развития, и научная теория только вырабатывает новые критерии для определения международного соперничества как средства достижения государством своих национальных интересов. Она призвана дать ответ на вопрос о новых путях и формах его развития и регулирования в иных исторических условиях.

Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order.- L., 1997. P. 183– 301.; Панарин И.Н. Информационная война и геополитика.- М.2006.- C.509-528.; Нартов Н.А., Нартов В.Н. Геополитика.- М.Политическая литература, 2007.- С.245-282.

Теория международных отношений о борьбе государств за национальные интересы убедительно подтверждается практикой обострения соперничества китайского и американского центров силы в новой региональной системе международных отношений в СВА после «холодной войны», о чем подробно исследуется в Главе третьей.

Диссертант поставил перед собой задачу доказать, что период после «холодной войны» убедительно показал, что национальные интересы Соединенных Штатов Америки и Китая в СВА не совпадали во многих областях мировой политики, так как каждая из сторон, прежде всего, проявляла заинтересованность в ослаблении позиций друг друга в регионе. Китай не был заинтересован в сильной Америке в зоне своего влияния в СВА, тогда как последняя была соответственно заинтересована в сдерживании Китая в наращивании здесь своего силового потенциала, в недопущении им вытеснения США из региона Северо-Восточной Азии.

После окончания «холодной войны» Соединенные Штаты не смогли ощутить себя единоличным глобальным лидером в системе международных отношений в полной мере. В Северо-Восточной Азии на пути реализации американских планов по построению нового мирового порядка встал Китай, который по своей экономической и военной мощи мог рассматриваться в качестве основного антагониста Америки, по крайней мере, на региональном уровне, и потому стал главным объектом внимания американских политиков и военных. Помощник Клинтона по национальной безопасности Э.Лэйк в 1996 г.

подчеркивал, что США в ХХI в. должны, во что бы то ни стало сохранить за собой роль ведущей тихоокеанской державы и не потерпят конкуренции ни с чьей стороны, в первую очередь потому, что Америка имеет свои весомые интересы в Северо-Восточной Азии, где живет треть населения земного шара, где находится значительная часть его ресурсов, четверть мирового товарооборота и услуг, где дислоцированы крупнейшие мировые военные потенциалы.

Национальные интересы США в отношении Китая после «холодной войны» стали самодовлеющим фактором их политики в Северо-Восточной Азии. Поэтому главная задача американских властей на китайском направлении в 1990-ые -начале ХХI в. сводилась к реализации идеи «сдерживания через интеграцию», когда, с одной стороны, внимание уделялось максимальному вовлечению Китая в международные отношения, в торгово-экономическое и финансовое сотрудничество, с тем чтобы постепенно «научить его играть по американским правилам», а, с другой, - к проведению в отношении КНР политики превентивного силового сдерживания, так как, по мнению американских политиков, именно от Китая как региональной сверхдержавы может исходить реальная и потенциальная угроза региональным и глобальным интересам США в будущем. Вашингтон демонстрировал заинтересованность в том, чтобы китайское руководство проводило взвешенный и ответственный внешнеполитический курс на региональном и глобальном уровне, отказалось от угроз применения силы и распространения оружия массового поражения, обеспечило бы транспарентность национальных оборонных программ и доступ на китайский внутренний рынок американских товаров и инвестиций.

США стремились развивать сотрудничество с Китаем в вопросе замораживания ядерных и ракетных программ КНДР, добиваясь присоединения Пекина к основным международным договоренностям, касающимся контроля над ядерным оружием и прекращения экспорта из КНР крылатых ракет и ядерных технологий, особенно в страны «оси зла».

Что касается ядерного устрашения Китая, то свои интересы в этой области американское руководство тесно увязывало с развертыванием в Северо-Восточной Азии ПРО ТВД, которая была способна не только отражать ядерные удары противника, но и наносить превентивные удары по его территории. Эта система предусматривала комплексное применение ядерного оружия совместно с высокоточным оружием, делала ставку на заметное смещение акцентов в сторону морской составляющей стратегических наступательных сил на китайском направлении. В Северо-Восточной Азии потенциальную угрозу осуществлению планов Вашингтона на мировое лидерство после «холодной войны» мог представлять только сильный Китай.

Автор пришел к выводу, что главный интерес США в этом регионе состоял в том, чтобы по возможности не дать ему сравняться с Америкой по новым видам вооружений, по макроэкономическим показателям, по достижениям в области высоких технологий. К первоочередным задачам США в СВА относился также контроль за ситуацией на Корейском полуострове и укрепление военного союза с Японией.

Главные внешнеполитические интересы Китая в Северо-Восточной Азии после окончания «холодной войны» формировались вокруг потребностей, вопервых, заполнить стратегический вакуум, образовавшийся после ухода Советского Союза из региона, и закрепить здесь свое лидерство в экономической, политической и военной областях, во-вторых, присоединить Тайвань, полностью исключив возможность объявления его властями независимости, и, наконец, в- третьих, не допустить резкого нарушения баланса сил в регионе за счет усиления военного потенциала Японии и превращения ее в ядерную державу, в своего стратегического соперника.

Важное значение Пекин придавал решению задачи доказать соседям, что он способен взять на себя ответственную роль лидера, т.е. гарантировать стабильность и безопасность в Северо-Восточной Азии. Дело в том, что сразу после окончания «холодной войны» среди западных, особенно американских, политиков было немало скептиков, которые в принципе отрицали способность Китая взять на себя ответственность за поддержание стабильности в регионе.

Однако в начале ХХI в. уже мало кто сомневался, что Китай способен претендовать на статус региональной сверхдержавы в текущем столетии, но в то же время мало кто мог с уверенностью определить, каким образом Китай воспользуется своей новой ролью в Северо-Восточной Азии.

Обеспечение лидирующих позиций в регионе было связано также с решением задачи Пекина опередить своих стратегических конкурентов в лице Соединенных Штатов и Японии. Другими словами, Китай исходил из того, что если он не захватит лидерство в региональной системе международных отношений, то его место незамедлительно займут Вашингтон и Токио.

Статус региональной сверхдержавы, с интересами которой не могут не считаться другие великие державы, не только позволял Китаю успешнее обеспечивать свои политические, экономические и военные интересы, как в Северо-Восточной Азии, так и в других районах мира, но и ограждал КНР от вмешательства в ее внутриполитические дела. Пекин серьезно опасался усиления влияния в правящих кругах США после «холодной войны» тех политиков, которые настаивали на насильственном изменении политического и экономического строя в КНР. Эти политики торопились успеть реализовать сценарии изменения политического строя в КНР, пока наращивание ее силового потенциала не достигло такого высокого уровня, когда Китай сможет сказать Америке свое твердое «нет» на любые попытки с ее стороны вмешаться в его внутренние дела.

Однако главное место среди политических и прочих целей Китая в регионе, достижение которых в этот период помогло бы ему укрепить статус региональной сверхдержавы, занимало, разумеется, решение проблемы Тайваня.

Для Пекина присоединение острова была даже не столько важная внешнеполитическая цель, сколько первостепенная национальная задача. В 90-е годы ХХ в. и в начале ХХI в. Пекин стал особенно резко выступать против любых официальных заявлений Тайваня о независимости и международном признании. Тайбэй же активно выдвигал предварительные условия, которые заведомо были неприемлемы для китайского руководства. США, со своей стороны, рекомендовал властям Тайваня активизировать участие в различных международных организациях, действуя при этом таким образом, как будто страна уже обрела статус независимого субъекта международного права.

Пекин категорически не приемлет любые заявления тайваньских лидеров с намеком на независимость острова. Так, в июле 1999 г. президент Тайваня Ли Дэнхуэй в интервью немецкому радио заявил, что отношения между Китаем и Тайванем нужно рассматривать как отношения «межгосударственные или по крайней мере как особые отношения между двумя нациями». Китай отреагировал на это незамедлительно и крайне возмущенно, предупредив лидера Тайваня, что он играет с огнем и нарушает принцип «одного Китая».

Национальные интересы КНР в Северо-Восточной Азии после «холодной войны» не ограничивались, однако, только укреплением собственных позиций в Северо-Восточной Азии и разрешением проблемы Тайваня. Пекин был также заинтересован в том, чтобы не допустить нарушения стратегического статус-кво в регионе вследствие усиления военного потенциала Японии, как союзницы США, и превращения ее в ядерную державу. Он последовательно выступал против антикитайской направленности американо-японского военного союза. Основная причина, по которой Китай опасался сильной в военном плане Японии, заключалась в сохранении недоверия к внешней политике Токио в отношении КНР. А ведь, как считают китайские военные специалисты, уже в первой четверти ХХI в. Япония будет способна вернуть себе статус великой военной державы.

Китайские лидеры полагали, что националистически настроенные круги во властных эшелонах Японии в условиях ослабления американского контроля за японской военной политикой могут ускорить процесс превращения страны в военную сверхдержаву и создать тем самым угрозу реализации стратегических планов Пекина по доминированию в Северо-Восточной Азии. Такая линия Токио могла бы спровоцировать региональный конфликт и серьезно дестабилизировать ситуацию в регионе.

Таким образом, обострение соперничества китайского и американского центров силы в СВА после «холодной войны» по причине несовпадения их национальных интересов серьезно дестабилизировало региональную систему международных отношений, создавало препятствия на пути восстановления регионального баланса сил.

Глава четвертая, в которой диссертант рассмотрел «Новую роль Японии по укреплению стратегических позиций в СВА», свидетельствует о том, что политика Токио в регионе в 1990-ые - начале ХХI в. не способствовала восстановлению регионального баланса сил и в известной мере содействовала дестабилизации ситуации в регионе.

В конце ХХ-го начале ХХI в. власти Японии вновь пытались вернуться к идее создания под своей эгидой сообщества восточноазиатских государств, как обновленной версии пресловутой «восточноазиатской сферы сопроцветания».

Диссертант подчеркивает, что, с одной стороны, Япония не была заинтересована открыто демонстрировать свои амбиции на лидерство в СевероВосточной Азии, чтобы не навлекать на себя со стороны региональных держав критику за проведение политики неоимпериализма в регионе. Народы этих стран все еще хранили историческую память о колониальном поведении Японии в первой половине XX в.. Однако, с другой стороны, - Токио прилагал большие усилия к тому, чтобы в ближайшей перспективе возглавить работу двух наиболее влиятельных региональных структур - Восточноазиатского экономического совещания и Азиатского Банка развития и распространить свое политическое влияние на всю Северо-Восточную Азию. Для Японии было важно посеять семена, которые с течением времени дали бы положительные всходы, объединив страны региона в одно «восточноазиатское сообщество» под своей эгидой. И в этих своих усилиях Токио непременно столкнулся бы с сопротивлением сильного Китая, который в свою очередь претендовал, по сути, на то же самое. Таким образом, колониальное прошлое Японии, с одной стороны, и ее политическая и военная зависимость от США, - с другой, серьезно осложняли для нее процесс «возвращения» в региональное сообщество восточноазиатских стран на правах его полноправного члена, куда она с таким нетерпением стремилась войти.

Ускоренное военное строительство Японии, особенно усилившееся в 1990-ые начале ХХI в., превращение ее в «непотопляемый американский авианосец» в АТР не только дестабилизировало ситуацию в регионе, но и создавало новые, реальные угрозы безопасности Китаю, КНДР и воспринималось последними весьма серьезно. Демонстративные и провокационные в своей основе официальные посещения нынешними японскими лидерами синтоистского храма Ясукуни для поклонения военным преступникам категории «А», осужденных международным Токийским трибуналом, но рассматриваемых властями как национальных героев, лишь укрепляли подозрения Китая и народов других стран СВА в отношении истинных интересов Японии в регионе. Недружественная по отношению к Китаю и народам Кореи политика правящих кругов Японии провоцировала масштабные антияпонские демонстрации. Масло в огонь всякий раз подливало переиздание школьных учебников по истории Японии, где злодеяния японских солдат по отношению к мирному населению японских колоний вновь и вновь намеренно искажались и приукрашивались.

Диссертант полагает, что напряженность и недоверие в японо-китайских и японо-корейских отношениях поддерживалось военной политикой Токио, ее ускоренным военным строительством, попытками пересмотра мирной Конституции, посылками сил самообороны за рубеж.

Укрепление отношений стратегического партнерства Японии с США подталкивало Токио к еще более тесной координации действий в русле американской политики сдерживания Китая. Заключение новой японоамериканской Совместной декларации по безопасности 1996 года и Руководящих принципов американо-японского сотрудничества в области обороны 1997 года также способствовало усилению напряженности в японокитайских отношениях. Наиболее противоречивым в обоих документах оказался пункт, в котором определялись границы ответственности Японии и США в СВА - «сюхэн», которые трактовались не столько по географическим признакам, сколько «ситуационно», в зависимости от наличия потенциальных угроз безопасности. Это заметно контрастировало с подходом Японии к определению границ совместных действий в японо-американском договоре безопасности 1960 года, которые имели четко выраженные географические границы зоны совместной ответственности, в которую входили Японские острова, Тайвань, Южная Корея и Филиппины. В новых документах о совместной обороне Японии и США, одобренных японским парламентом в мае 1999 г., зона ответственности двух стран включала в себя обширный регион, границы которого были сильно размыты и определялись в зависимости от конкретной кризисной ситуации, т.е. «ситуационно».

«Ситуационный» подход к толкованию зоны ответственности облегчало японским военным и политикам решение, как минимум, двух оперативных задач. Во-первых, правительство Японии, в случае необходимости, получало возможность расширять зону совместных действий двух стран далеко за пределы традиционных географических границ в СВА, оговоренных в японоамериканском договоре безопасности 1960 года. В новую зону ответственности уже включался весь Азиатско-тихоокеанский регион, о чем прямо говорилось в Совместной японо-американской декларации по безопасности 1996 года. И, вовторых, «ситуационный» подход к сотрудничеству по безопасности преднамеренно создавал для японских политиков условия стратегической неопределенности в толковании новых направлений оборонного сотрудничества, в которых Китай уже формально не обозначался как главный противник Японии и США в регионе СВА, но, по сути, таковым оставался.

Диссертант пришел к выводу, что переориентация японской внешней политики в начале ХХI в. на укрепление ее силовой, военной составляющей, попытки пересмотра мирной Конституции 1947 года, посылка японских солдат за рубеж, а также заметная активизация японо-американского стратегического партнерства в СВА не могла не настораживать соседей Японии по региону.

Такая политика Токио не способствовала росту доверия к внешнеполитическим шагам Японии, усиливала напряженность в отношениях с соседями по региону, нарушала сложившийся статус-кво в региональной системе международных отношений.

Сохранявшаяся и в начале ХХI в. напряженность и недоверие в отношениях между ведущими игроками СВА усиливалось международным сотрудничеством, которое нередко принимало форму борьбы за влияние в регионе. Исследованию особенностей такого рода сотрудничества посвящена Глава пятая диссертации «Международное сотрудничество как форма борьбы ведущих региональных игроков за сферы влияния в СВА».

Под международным сотрудничеством в области безопасности диссертант понимает коллективные усилия государств, направленные на защиту любого члена международного сообщества, которому угрожает опасность нападения извне и при этом возникает угроза его территориальной целостности и государственному суверенитету. Международное сотрудничество по безопасности, представляет собой, таким образом, совместную деятельность группы государств по обеспечению своей безопасности с опорой на наращивание силового потенциала на направлениях потенциального противника.

Автор рассматривает три основные фактора, которые стимулировали такое сотрудничество в СВА в начале ХХI в.. Во-первых, это заинтересованность региональных держав в укреплении коллективной безопасности в условиях нарушившегося в результате слома биполярной системы и распада СССР стратегического баланса сил, а также вследствие появления в регионе нового сильного игрока в лице Китая. Во-вторых, это потребность восточноазиатских стран сообща сдерживать развернувшуюся в регионе гонку вооружений. И, наконец, в-третьих, это заинтересованность региональных держав в коллективных действиях по ограничению силового доминирования США в СВА как единственной глобальной сверхдержавы.

Иными словами, объективная потребность государств СВА в участии в региональном сотрудничестве по безопасности определялась их интересами в поддержании стратегического статус-кво, а также простым расчетом на получение стратегических преимуществ от игры по общим, согласованным правилам, что, собственно, наблюдалось в поведении европейских держав после окончания «холодной войны».

Однако на этом пути государства СВА встретили немалые трудности. Вопервых, ведущие региональные державы опасались, что шаги по созданию системы коллективной безопасности были способны вызвать дестабилизацию международных отношений в СВА. В свое время Роберт Джервис, специалист по проблемам международной безопасности, писал, что укрепление одним государством или группой государств, находящихся в союзе, своей безопасности на коллективной основе может негативно сказаться на уровне безопасности других государств, не охваченных коллективными договоренностями.

Во-вторых, причиной низкого уровня развития международного сотрудничества в вопросах безопасности в СВА являлось сохранение глубоких цивилизационных, культурных различий между странами. Их население крайне неоднородно с точки зрения вероисповедания и культурных традиций, исторического опыта, что, безусловно, затрудняло нахождение общего языка и согласованного понимания проблем безопасности.

Диссертант пришел к выводу, что наличие в СВА стран с трудно конвергируемыми системами ценностей - конфуцианской, японской, буддистской и христианской, безусловно, затрудняло процесс развития сотрудничества в вопросах безопасности. Различия в менталитете политических и экономических элит государств региона серьезно препятствовало поиску общих подходов к оценке региональных проблем, причем порой эти оценки носили прямо противоположный характер.

В-третьих, в СВА не получили развития международные институты, в рамках деятельности которых сотрудничество по безопасности могло бы быть реализовано.В Европе после «холодной войны» новые международные институты, такие как Европарламент, способствовали повышению уровня безопасности в межгосударственных отношениях на континенте. В СВА также были созданы новые международные институты, эффект от деятельности которых, впрочем, оказался намного скромнее, чем в Европе. В работе этих организаций внимание в основном было сосредоточено на решении вопросов экономического сотрудничества и в гораздо меньшей степени - на решении проблем укрепления безопасности. Так, Региональный форум АСЕАН больше занимался экономическими проблемами развития государств СВА и даже привлекал к сотрудничеству США, страны Европейского союза, но реально мало внимания уделял вопросам сотрудничества в области безопасности.

Наконец, развитие международного сотрудничества по безопасности в СВА в начале ХХI в. серьезно осложнялось непрекращающимся процессом гонки вооружений и ростом военных расходов региональных держав.

В диссертации автор проанализировал не только причины, которые осложняли процесс укрепления безопасности и доверия в новой формировавшейся региональной системе международных отношений, но также и те области регионального взаимодействия в Северо-Восточной Азии, в которых сотрудничество успешно развивалось. К таковым диссертант по праву считает можно отнести участие ведущих региональных игроков в сотрудничестве по безопасности на морях («ocean peacekeeping»). Этот вид сотрудничества был нацелен на решение конкретных задач. Во-первых, оно было призвано ликвидировать пиратство в бассейнах Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей, в Малаккском проливе и т.д. Во-вторых, такое сотрудничество было продиктовано необходимостью охраны морских ресурсов, хищническое истребление которых ведется нарастающими темпами. В-третьих, оно было обусловлено объективной потребностью остановить процесс ухудшение экологии прибрежных шельфов в этом районе земного шара. Вчетвертых, страны Северо-Восточной Азии были крайне заинтересованы в обеспечении безопасности морских коммуникаций, по которым к ним доставлялось энергетическое сырье и топливо из районов Ближнего и Среднего Востока.

Новой формой межрегионального взаимодействия в Северо-Восточной Азии, положительно влиявшей на стабилизацию ситуации в регионе, являлось развитие здесь экономического сотрудничества с участием России. Вместе с тем диссертант отмечает, что политика России по налаживанию широкого экономического и политического диалога со странами Северо-Восточной Азии как вклад в региональную стабильность и безопасность наталкивалась на скрытое противодействие со стороны одного из ведущих игроков системы Соединенных Штатов Америки. В опубликованном в конце 2000 г. в США докладе «Глобальные тенденции-2015» прямо утверждалось, что нарастающие угрозы геополитическим интересам и безопасности Америки исходили не только со стороны мусульманского мира, Китая и «стран-изгоев», но также и от России. В этих условиях России было трудно рассчитывать на поддержку Вашингтона в осуществлении планов по расширению своего участия в сотрудничестве со странами СВА, если, конечно, это не корреспондировало с американскими геополитическими и геостратегическими интересами.

Это значит, что эффективность вклада России в региональное международное сотрудничество напрямую зависело от того, выгодно ли это было Соединенным Штатам или нет. Принимая во внимание, что политика Америки была направлена на стратегическое сдерживание Китая и КНДР в Северо-Восточной Азии, любые шаги России, способствовавшие усилению экономического и военного потенциала этих стран расценивались Вашингтоном как враждебные американским интересам действия. Именно в этом контексте следовало воспринимать негативную реакцию США на участие России и Китая в ШОС.

Рано или поздно, но Россия неизбежно встанет перед выбором: либо согласиться с планами США по глобальному доминированию и покорно занять место в выстраиваемой Америкой «пирамиде подчинения» среди государств «третьего мира», либо, переломив контрпродуктивную тенденцию 1990-х – начало ХХI в. на свое подчинение внешнеполитическим интересам США, восстановить утраченный статус глобальной державы. Третьего пути России просто не дано. До тех пор, пока правящие круги России ясно и четко не определят стратегию страны в этом самом важном и принципиальном вопросе, участие РФ в международном сотрудничестве вообще и в Северо-Восточной Азии, в частности, будет невнятным и неэффективным.

Такая неопределенная ситуация во внешней политике России негативно отражалась на состоянии национальной безопасности нашей страны в СВА.

Анализу потенциальных и реальных угроз безопасности России в этом регионе в условиях формирования здесь в 1990-ые начале ХХI в. нового баланса сил посвящена Глава шестая диссертации «Новый региональный баланс сил и угрозы безопасности России в Северо-Восточной Азии».

Под угрозами безопасности на региональном уровне в данном контексте диссертант понимает совокупность опасных для жизненно важных интересов России вызовов в области военной безопасности применительно к СевероВосточной Азии, исходящих, прежде всего, от США, Китая и Японии.

Военные расходы региональных держав после «холодной войны» росли быстрыми темпами. Регион вышел на второе место в мире по импорту вооружений, обогнав страны Ближнего Востока. Активно развивался процесс модернизации и совершенствования вооруженных сил. Военная мощь наращивалась для ее применения далеко за пределами собственных территорий. Очевидно, что непрекращавшаяся гонка вооружений в странах СВА только усиливала региональную напряженность, а процесс милитаризации являлся сам по себе источником серьезных угроз безопасности нашей страны.

Регион оставался потенциально взрывоопасным и при определенных условиях мог стать ареной острой конфронтации.

Россия в силу разных причин –экономических, политических, научнотехнических и военных не могла после «холодной войны» играть ту роль, которую играл Советский Союз в СВА, как вторая военная сверхдержава мира.

Особую озабоченность вызывал тот факт, что современная милитаризация СВА происходила на фоне сокращения военного присутствия России в регионе в 1990-ые годы. Ухудшались качественные параметры российских вооруженных сил и ВМФ, устаревала военная техника, падал уровень военной подготовки. Уже с июля 1987 г. наша страна стала сокращать количество ядерного оружия в азиатской части СССР в соответствии с договором об уничтожении ракет малого и среднего радиуса действия - в регионе СВА было уничтожено более 100 ракет среднего действия и 424 ракеты малого радиуса действия. В этот период Россия существенно сократила и зону ответственности нашего Тихоокеанского флота, а периметр безопасности России сузился до внутренних морей Дальнего Востока. Ни одна из стран СВА не последовала примеру России, которая в 1989-1994 гг. сократила свою дальневосточную группировку войск примерно вдвое. Власти России делали это, несмотря на то, что страны региона наращивали рост военных приготовлений, что являлось верным симптомом к возрождению военно-силовых традиций в отношениях между государствами.

Некоторая корректировка нашей военной политики в СВА произошла с приходом в начале ХХI-ого столетия к власти В.Путина. Она давала некоторую надежду на восстановление позиций России в регионе. Вместе с тем нельзя было не признать, что такое восстановление есть сложнейшая задача, которую нельзя решить в короткие сроки. Ее решение требует весьма значительных усилий и прежде всего в области комплексного восстановления экономической, идеологической и политической стабильности в государстве. Односторонние уступки со стороны России в ходе сокращения нашего военного потенциала не привели к достижению рационального баланса интересов с другими странами СВА. Сложившийся после «холодной войны» баланс сил в СВА не благоприятствовал успешному продвижению и реализации ближайших и, особенно, долгосрочных российских интересов в сфере военной безопасности.

Россия была еще далека от обеспечения военного паритета в СВА с другими ведущими игроками. Ослабление обороны российского Дальнего Востока в условиях продолжающейся гонки вооружений в СВА представляло реальную угрозу военной безопасности РФ в целом. В то же время Дальний Восток – это не только богатейший район России, но и выход в Тихий и мировой океан, что имело особую важность на фоне уменьшения военного присутствия России на Балтике и в Черном море.

Более того, существенно ослабла и ядерная составляющая нашей безопасности. После «холодной войны» многие представители российской политической элиты исходили из того, что значение «ядерного фактора» в мировой политике в ХХI в. должно было сокращаться и, в конечном счете, мир двигался бы к безъядерному состоянию. Реальность, однако, жестоко посмеялась над такими горе-политиками. Даже бывший премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер, влиятельный и дальновидный политик, всегда верно отражавшая позицию значительной части консервативно настроенных кругов Запада, в своей монографии «Искусство управления государством: сценарии для меняющегося мира» прямо подчеркивала, что «ядерное оружие должно испытываться и модернизироваться по мере необходимости, поскольку, в конечном итоге ядерное оружие, вероятно, будет использовано». Такой же точки зрения придерживались и наши ведущие специалисты в области стратегических исследований, такие, например, как В.А.Геловани и А.А.Пионтковский. Они полагали, что в обозримом будущем ядерное оружие останется важным элементом национальной безопасности России. Это связано, по их мнению, с тем, что из инструмента глобальной блоково-ориентированной конфронтации обладание ядерным оружием превратилось в важный психологический фактор стратегии «обороны по всем азимутам».

После «холодной войны» в СВА формировались невыгодное для интересов безопасности России соотношение сил и уровней военных расходов.

США в начале ХХI в. тратили на военные нужды в регионе около 60 млрд., однако вместе с военными расходами своего союзника - Японии ( 43,9 млрд долл. в 2005 г.) они уже превышали уровень в 100 млрд. долл.. Военные расходы Китая составляли порядка 104,0 млрд. долл. На этом фоне расходы России на оборону в СВА, в соответствии с данными, приводимыми Л.Рубан, Е.Катаевой и В.Хегаем, выглядели весьма скромно. После разрушения СССР Россия не могла тратить на оборону в регионе СВА средства, адекватные тем, которые расходовали наши потенциальные противники. Это - объективный факт и связан он был с низким уровнем состояния военного и военноэкономического потенциала нашей страны.

Все перечисленные выше факторы, безусловно, накладывали негативный отпечаток на возможности России противостоять внешним угрозам безопасности в регионе Северо-Восточной Азии. И хотя российские власти были убеждены, что угроза регионального военного конфликта в Дальневосточном стратегическом районе с участием многих стран или коалиций оставалась невысокой, общая ситуация в СВА характеризовалась нестабильностью и России следовало бы готовиться к будущим трансформациям в расстановке сил и не обязательно в выгодном для нас направлении.

Главные вызовы интересам нашей безопасности в регионе в начале ХХI в.

исходили от Соединенных Штатов, которые оставались единственной сверхдержавой в системе международных отношений, как на глобальном, так и на региональном уровне. Россия была обречена жить в условиях враждебности в СВА как со стороны Америки, так и со стороны Китая и Японии. США были полны решимости не допустить усиления китайской гегемонии в регионе, тогда как Китай или Япония не видели для себя будущего, кроме как в роли регионального лидера. Россия была не в состоянии уравновешивать в регионе военную мощь США. Америка содержала здесь 50 тысячную военную группировку на своих базах в Японии и в Южной Корее, а также военную мощь седьмого Тихоокеанского флота, что позволяло Вашингтону контролировать развитие геополитической ситуации в выгодном для себя направлении. Новая стратегия национальной безопасности США, опубликованная в 2002 году, предполагала возможность нанесения «упреждающих ударов» по государствам, которые представляли потенциальную угрозу американской гегемонии в мире.

Не вызывало сомнения, что в список таких государств при необходимости США могли внести и Россию. Новая военная стратегия США в СВА предусматривала сохранение группировок передового базирования, находившихся в высокой степени мобилизационной готовности.

Угроза национальной безопасности нашей стране со стороны США была обусловлена тем решающим обстоятельством, что главным театром военных действий в СВА могли стать богатые энергетическими ресурсами Сибирь и Дальний Восток. Независимо от долгосрочных планов США, они стремились обеспечить свое военное присутствие в районах, непосредственно примыкающих к границам Российской Федерации.