Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена

На правах рукописи

УДК 802.0-25

ШРАМКО Людмила Игоревна

АНТРОПОЦЕНТРИЧЕСКИЕ ГЛАГОЛЫ НЕКОНТРОЛИРУЕМОГО

ДЕЙСТВИЯ В АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10.02.04 – германские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2002 2 Диссертация выполнена на кафедре английской филологии Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена

Научный руководитель – кандидат филологических наук, доцент В. М. Аринштейн

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор А. Г. Поспелова кандидат филологических наук, доцент Л. В. Пантелеева Ведущее учреждение: Институт иностранных языков Санкт-Петербургского ун-та экономики и финансов

Защита состоится “ 27” ноября 2002г. в “ ” часов на заседании специализированного Совета Д 212.199.05 по присуждению ученой степени доктора наук в Российском государственном университете им. А. И. Герцена по адресу: Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, 48, корп. 14, ауд. 314.

Автореферат разослан “ ” 2002г.

Ученый секретарь, к.ф.н., профессор А.Г.Гурочкина Реферируемая диссертация посвящена изучению семантики и функционирования группы антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия на материале английского языка. Выделенная группа имеет гетерогенный характер: к ней отнесены как глаголы, обладающие признаком [-контроль], который является частью их семантического содержания, (например, fall, forget, sneeze, belch, etc.), так и случаи, когда ингерентно контролируемый глагол действия получает ситуативно обусловленный признак [-контроль].

Вопросы контроля привлекают в настоящее время внимание многих лингвистов. Признак контролируемости\неконтролируемости служит основополагающим для семантической типологии глаголов и глагольных предикатов. Под контролируемостью понимается способность человека намеренно совершать запланированное действие и достигать необходимого результата. Действия традиционно рассматриваются как контролируемые, однако в современной науке признается существование и неконтролируемых действий, которые являются объектом данного исследования.

Неконтролируемость, рассматриваемая в работе, предполагает, что действие совершается ненамеренно или полученный результат действия в силу какихто причин не соответствует запланированному. Контролируемость тесно связана с антропоцентричностью языка. Вопросы контролируемости\ неконтролируемости рассматриваются только в связи с антропоцентричными ситуациями.

Вопросы контролируемости\неконтролируемости глаголов широко обсуждаются в работах отечественных и зарубежных лингвистов. На материале русского языка проблемы неконтролируемости рассматривались в работах А. Зализняк (1992), Г. Кустовой (1992), Н. Арутюновой (1992, 1998), Е. Падучевой (1992, 1996), Ю. Апресяна (1974, 2000), В. Плунгяна (1988) и ряда других лингвистов. В работах зарубежных исследователей Ван Валина (1992), Гивона (1975), Круза (1973) вопросы контроля затрагивались в связи с проблемой агентивности.

Исследования этих лингвистов послужили базой для выделения неконтролируемых глаголов действия в отдельную группу, однако эти глаголы не являлись до сих пор предметом специального исследования на материале английского языка. Отсутствие полномасштабных монографических работ по исследованию семантики и особенностей функционирования английских антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия определяет актуальность данной диссертационной работы.

Целью работы является комплексное семантическое исследование антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия, а также изучение особенностей реализации ингерентно присущего глаголу признака [+\-контроль] в актуализированном высказывании.

В соответствии с целью исследования в диссертации ставятся и решаются следующие задачи:

- уточнение понятия «контролируемость» и признака «контроль» как базовых для выделения группы интересующих нас глаголов;

- изучение особенностей лексического значения глаголов, принадлежащих к данной группе;

- определение границ группы глаголов интересующего нас типа и выявление существенных отличий от других глаголов действия;

- исследование принципов субкатегоризации глаголов выделенной группы и построение их классификации;

- исследование условий реализации признака «контроль» как элемента глагольной семантики в актуализированном высказывании;

- описание типичных случаев перекатегоризации ингерентно присущего глаголу признака [+ контроль] в [-контроль];

Для решения поставленных задач используются следующие методы лингвистического анализа: метод компонентного и контекстуального анализа глагольного значения, метод анализа словарных дефиниций, метод лингвистического наблюдения и описания, а также методика анализа глагольного значения по этапам отражаемого глаголом процесса совершения действия (актогенеза).

Отбор единиц, составляющих материал исследования, производился в два этапа. На первом этапе методом сплошной выборки из словарей и анализа словарных дефиниций были выделены лексемы, характеризующиеся признаком [-контроль]. Была также использована выборка из тезаурусов Roget и Wordsmith. На втором этапе исследования была произведена контекстуальная выборка из произведений художественной литературы и публицистики. Кроме того, использовался иллюстративный материал словарей и интернет сайтов. Как показали результаты исследования, группа неконтролируемых глаголов действия имеет гетерогенный характер. Было выделено около 200 таких глаголов, имеющих ингерентный признак [контроль]. В работе анализируются наиболее типичные глаголы, отражающие семантические особенности выделенных групп. В диссертации также показано, что границы группы неконтролируемых глаголов расширяются за счет ситуативно обусловленной неконтролируемости, реализуемой в ряде контекстов принципиально контролируемыми глаголами.

На защиту выносятся следующие положения диссертации:

1. Группа антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия подразделяется на подгруппы: глаголов ‘неуспеха’ действия, глаголов непроизвольного физиологического действия, глаголов, инкорпорирующих неконтролируемый способ совершения действия.

2. Глаголы ‘неуспеха’ действия (fall, lose, miss, forget, etc.) называют ситуации, характеризующиеся сбоем в процессе актогенеза, мешающим реализации первоначально задуманного действия. На основании того, на каком этапе актогенеза происходит сбой, препятствующий контролируемой реализации такого действия, различаются подгруппы глаголов с физическим сбоем, ментальным сбоем, глаголы отрицательного результата действия (типа overcook, underproduce, etc.).

3. Глаголы ‘неуспеха’ представляют собой лексикализацию неудачи в выполнении намерения совершить некое, содержание которго входит в пресуппозициональную часть глагольного значения.

4. Глагол fail является ядерным для группы глаголов ‘неуспеха’, лексикализуя неудачу широкого круга изначально задуманных действий.

Сходным значеним обладает глагол miss.

5. Группа неконтролируемых глаголов физиологического действия объединяет непроизвольные моторные реакции человека на внешние раздражители (blink, sneeze, vomit, etc.), и физически выраженные реакции человека на психические раздражители (groan, sigh, moan, etc.).

6. В качестве отдельной группы выделен ряд глаголов, имплицирующих неконтролируемый способ совершения действия (shuffle, toddle, croak, wheeze, etc.).

7. Как неконтролируемые могут интерпретироваться глаголы эмоционального воздействия, каузирующие негативные эмоции (dissatisfy, disturb, annoy, etc.).

8. Глаголы, имеющие ингерентный признак [+контроль], могут его утрачивать в ряде ситуаций. Такая возможность реализуется в результате действий непрототипического агенса, который не контролирует собственное поведение. Глагол также реализуется как неконтролируемый при условии наличия в контексте указаний на неблагоприятные обстоятельства, препятствующие осуществлению контроля.

9. Ингерентно неконтролируемое действие может интерпретироваться как контролируемое при условии наличия в контексте ситуации элементов, указывающих на осуществление контроля со стороны субъекта.

10. Большинство глаголов неконтролируемого действия реализуется в высказываниях, в которых субъект является одушевлённым производителем намеренного действия, по тем или иным причинам не осуществляющим контроль над действием или ситуацией в целом.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые на материале английского языка производится комплексное изучение антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия, рассматриваются их семантические особенности, а также особенности реализации признака [-контроль] в актуализированном высказывании. Впервые производится детальная субклассификация глаголов неконтролируемого действия в зависимости от признака [-контроль], положенного в основу номинации. Осуществляется рассмотрение семантики неконтролируемости с точки зрения особенностей протекания актогенетического процесса. Описываются контексты, препятствующие реализации изначально присущего глаголу признака [+\контроль] в актуализированном высказывании.

Теоретическая значимость работы состоит в уточнении понятия контролируемость и признака [контроль] как элемента глагольной семантики, соотнесении концепта «контроль» с близкими по значению понятиями агентивность, намеренность и т. п., исследовании связи контроля с особенностями процесса совершения действия, представленного в виде актогенетической модели. Результаты исследования также позволяют лучше понять связь семантики различных подклассов глаголов с ролевым статусом их актантов. Диссертация помогает более широко представить понятие «неуспеха» действия, не ограничиваясь рамками так называемых импликативных глаголов.

Практическая значимость полученных результатов состоит в том, что они могут быть использованы в качестве материалов при подготовке и проведении лекций и семинарских занятий по теоретической грамматике, лексической и синтаксической семантике английского языка, а также использоваться при составлении справочных материалов и пособий.

Результаты исследования были апробированы на научных конференциях Герценовские чтения 2001, 2002г., Future Imperfect 2002г. в РГПУ им. А. И. Герцена, Апрельских конференциях 2000, 2001 в ИИЯ ун-та Э. и Ф., на аспирантском семинаре кафедры английской филологии 2002г.

Основные положения и выводы диссертации отражены в 5 публикациях.

Структура диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав, снабженных выводами, заключения, библиографии, списка словарей и справочников, списка источников примеров. Во введении ставятся цели и задачи, решаемые в работе, определяются теоретическая и практическая значимость исследования. В первой (теоретической) главе работы представлено подробное освещение основных понятий и принципов предикатно-аргументной теории предложения, обращено особое внимание на проблемы исследования семантической структуры высказывания, рассмотрены существующие семантические классификации предикатов, которые позволяют представить семантическую типологию глаголов, основывающуюся на предикатных классах. Так как глагол в функции предиката является концептуальным ядром высказывания, предопределяя количество и роли аргументов, в работе излагаются основы ролевой теории.

В теоретической главе также подробно рассматриваются вопросы контролируемости, предлагается определение этого понятия, определяется связь с близкими понятиями намеренность и агентивность.

В основу методики анализа глаголов неконтролируемого действия предлагается теория актогенеза Г. Г. Сильницкого, определяется связь этапов актогенетического процесса с намерением и контролем.

В исследовательской части работы представлена классификация антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия, каждый подвид выделенной группы получает детальную характеристику в плане особенностей выражаемого значения и анализируется согласно прохождению действием этапов актогенетического процесса.

В исследовании рассматриваются особенности реализации ингерентно присущего глаголу признака [+\-контроль] в актуализированном высказывании, анализируются возможности и способы перекатегоризации прототипического значения глагола.

В заключении обобщаются основные результаты исследования, структурируются выводы, подводится итог проделанной работы.

Основное содержание диссертации. Теоретической основой диссертации являются основные положения семантико-синтаксического направления лингвистики, в русле которого написана работа. Глагол, выступая в функции предиката, является неотъемлемой частью и центральным звеном пропозициональной модели предложения. Открывая валентности на актанты, глагол определяет семантико-синтаксическую структуру предложения. При выделении группы антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия мы основываемся на семантической типологии глаголов, в которой различаются 3 основных типа – глаголы действия, состояния и процесса. Эта типология базируется на двух главных признаках: контролируемости и локализованности во времени. Действия являются контролируемыми и локализуются во времени, однако существуют и неконтролируемые действия, которые составляют периферию класса «действие». Исследования последних десятилетий показали, что процесс совершения действия (который, вслед за Г. Г. Сильницким (1983), называют актогенезом) имеет иерархическую структуру. Выделяются латентная и эффекторная стадии актогенеза. Латентная стадия объединяет этапы по подготовке к реализации действия, включая в себя следующие уровни:

формативный (хотеть), интенсиональный (задумать), установочный (решить).

Эффекторная стадия включает в себя инструментальный (подготовка), пробационный (попытка), дефинитивный (реализация) этапы. В связи с тем, что в актогенетической модели действие распадается на этапы, возникает вопрос о том, какой из этапов дает название действию в целом. Для действия актуально понятие успешного завершения. Действие заканчивается успешно, если имея целью вызвать определённое положение вещей оно вызовет необходимое положение вещей и прекратится (Падучева,1996). В связи с этим, вслед за Падучевой мы утверждаем, что действие называется по его завершающей фазе. Если действие не получает успешного завершения, то оно получает другую номинацию. В связи с моделью актогенеза в лингвистике выделяются базовые глаголы, наиболее полно отражающие все характеристики действия, и так называемые маргинальные действия, которые не в полной мере могут обладать всеми присущими действию характеристиками (Падучева, 1992, 1996, Вежбицкая, 1980). В работе утверждается, что не все глаголы действия соблюдают последовательное прохождение всех стадий актогенеза: представленность действия на определенном уровне вовсе не имплицирует прохождения всех последующих стадий актогенеза. Существуют ситуации, в которых происходит нарушение процесса актогенеза в связи с нарушением контроля над процессом совершения действия, что может привести к срыву (невыполнению) той или иной фазы актогенеза, и что, в свою очередь, является причиной нереализации последующих стадий. На основании этого в работе был выделен ряд групп глаголов, которые именуют подобного рода неконтролируемые действия. Таким образом, модель актогенеза используется в качестве методики исследования значения большой группы глаголов неконтролируемого действия.

В работе уточняется концепт «контроль», который соотносится с целым рядом родственных понятий: намерением, целенаправленностью, результативностью и т. п. В качестве основополагающего выбрано определение А. Зализняк (1992: )«человек контролирует ситуацию, если он является в данной ситуации субъектом намеренного действия, результат которого совпадает с объектом намерения и рассматривается как однозначно определяемый предшествующим действием», которое соотносит контроль со всеми вышеупомянутыми сходными по значению понятиями. Вслед за Зализняк и Шатуновским в работе разделяются концепты «намерение» и «контроль». Под намерением понимается представление субъекта о контролируемости действия, предшествующее его осуществлению. Принимая во внимание представление актогенетического процесса в теории Сильницкого, описывающей течение действия от формирования замысла к результату, мы можем отнести намерение как внутреннее состояние субъекта к латентной стадии действия, тогда как контроль более характерен для эффекторной стадии. Контроль является базовым понятием в ряду таких признаков как одушевленность, намеренность, целенаправленность, волитивность и т. п., а также тесно связан с агентивностью, которая является объектом пристального внимания семантико-синтаксического направления лингвистики. Субъект, совершающий контролируемое действие в ролевой семантике называется агенсом, субъект, принципиально не способный контролировать собственные действия, получил название псевдоагенса. В случаях, когда обладающий принципиальной способностью к контролю субъект по тем или иным причинам не контролирует действие или ситуацию в целом, он реализуется как неагентивный. Таким образом, реализация глаголом признака [+\-контроль] в актуализированном высказывании влечет за собой изменения в семантической структуре высказывания: реализацию аргументной роли агенса или псевдоагенса, а также изменение статуса субъекта с агентивного на неагентивный.

Следует отметить, что признак «контроль» рассматривается в работе как в его отражении в лексикографическом описании конкретных предикатных единиц, так и как свойство ситуации в целом. При этом семантика ситуации, отраженной в языковом высказывании, определяется не только значением глагольной лексемы, но и другими компонентами ситуации, которые могут влиять на реализацию признака «контроль». Для определения контролируемости\неконтролируемости ситуации может использоваться информация, не содержащаяся непосредственно в тексте, т. е.

некоторые прагматические, энциклопедические и др. сведения, которые служат базой для так называемой речевой многозначности предикатов (т. е.

способности одного и того же предиката принимать признак [+\-контроль] в зависимости от окружения), не фиксируемой в лексикографических источниках [Апресян, 1974, Плунгян, 1988]. Это положение используется в диссертации при исследовании проблем перекатегоризации глагольного значения.

Во второй главе работы производится семантическое исследование выделенной группы антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия. В работе рассматриваются ситуации, в которых неконтролируемое действие производится одушевленным, сознательным субъектом-антропонимом, который обладает принципиальной способностью контролировать свои поступки. Это и объясняет название выделенной группы глаголов – антропоцентрические. Общей характеристикой глаголов, принадлежащих к выделенной группе, является признак [-контроль], который они реализуют в актуализированном высказывании.

Основу рассматриваемой в работе группы антропоцентрических глаголов действия составляют глаголы, у которых неконтролируемость является частью семантического содержания. Эта группа состоит из подгрупп глаголов «неуспеха» действия, глаголов физиологического действия и глаголов, инкорпорирующих неконтролирумый способ совершения действия. Следует отметить, что хотя базовой характеристикой всех этих глаголов является признак [-контроль] как элемент их семантики, в основе выделения вышеупомянутых подгрупп лежат разные признаки.

Группа глаголов «неуспеха» действия основывается на представлении об актогенетическом процессе как модели осуществления действия. Под «неуспехом» понимается то, что некое действие не реализовалось согласно запланированной модели, т. е. действие или не реализовалось вовсе, или привело к незапланированному результату. «Неуспехом» называется также невозможность сохранить желательное для субъекта положение вещей.

Группа глаголов «неуспеха» объединяет глаголы действия, называющие ситуации, характеризующиеся определённым сбоем, мешающим реализации первоначально задуманного действия. Общей характеристикой глаголов выделенной группы является то, что запланированное действие не достигает завершающей стадии под воздействием внутренних или внешних обстоятельств, или его результат не соответствует задуманному. В языке существует ряд глаголов, в семантике которых заключено указание на сбой или ошибку в процессе совершения действия. В лингвистической литературе такие глаголы получили название глаголов «неуспеха» (неудачи)(Пантелеева, 1986) или контрадикторно-дефинитивных глаголов(Сильницкий, 1983). Они входят в более широкую группу импликативных глаголов, являясь глаголами с отрицательной импликацией действия. Речь идет о таких глаголах как: fall, lose, drop, miss, forget, stumble, и т. п.

В семантической структуре глаголов “неуспеха” мы, вслед за Пантелеевой (1986), выделяем сему “неуспеха”, которая определяется как информация о нереализации (или неправильной реализации) первоначально задуманного действия. Следует подчеркнуть, что сема «неуспеха», как классифицирующая, входит в интенсиональную часть глагольного значения, отражая характерные черты описываемых глаголом ситуаций. Информация о первоначально задуманном действии, неудачу которого описывает глагол «неуспеха», содержится в пресуппозициональной части глагольного значения. Поскольку действие именуется по своему заключительному этапу, который, в случае глаголов «неуспеха», не достигается, номинацию действию дает тот сбой, который прерывает выполнение задуманного действия по необходимому сценарию.

Группа глаголов «неуспеха» действия подразделяется на подгруппы на основании того, на каком из этапов актогенеза происходит сбой, препятствующий контролируемой реализации первоначально задуманного действия.

Большинство глаголов «неуспеха» действия описывают ситуации, порожденные физическим сбоем действия: сбой (нечто, препятствующее успешному завершению действия) происходит на эффекторной стадии действия в процессе его реализации:

The child stumbled and fell (O. A. D.).

Группа глаголов с ментальным сбоем объединяет ряд ментальных действий. Сбой, мешающий реализации первоначальной установки на совершение действия, также относится к ментальному уровню. Типичным случаем является значение глагола forget:

I have quite forgotten where I was (McLean, 1961: 84).

К группе ментального сбоя принадлежат и глаголы мышления, реализующие в своем значении идею ошибочности. Это глаголы, в которых не реализуется намерение субъекта адекватно интерпретировать ситуацию.

Типичным случаем является значение глагола mistake, например:

Mr. Spielhagen will excuse me, but he is evidently mistaken in thinking that he saw the lost page among the rest (Green, 1996: 102).

К группе отрицательного результата принадлежат глаголы, в которых результат производимого действия оказывается отрицательным в отличие от запланированного положительного. В выделенной группе различаются подгруппы глаголов с элементами значения чрезмерности совершаемого действия, недостаточности и неправильности.

К первой подгруппе принадлежат глаголы типа overact, overbuild, overdevelop, overdo, overdose, overboil, overbrim, overburden, overdraw, overdrink, overdrive, и т. п. Морфологически названные глаголы характеризуются наличием префикса over со значением more (than), excessive, too much, beyond the normal, extra (O. A. D.), придающего глаголу действия, направленному на достижение определённого результата, значение «неуспеха» действия. Например:

I`ve overcooked the pasta, but no one seems to notice (Blank, 2000: 118).

Изначально, субъект, производящий действие, планирует достичь результата, характерного для глагола cook-to prepare for eating by boiling, baking, roasting, etc. (Webster`s). Как и у глаголов физического и ментального сбоя, завершающий этап, дающий название действию в целом, предопределяет то, что глагол реализует значение «неуспеха» действия, в данном случае порожденного несоблюдением временного или температурного режима.

Однако в отличие от вышерассмотренных групп, в которых действие не достигло необходимого результата, глагол отрицательного результата с элементом значения чрезмерности означает, что этап нужного результата был пройден и, вследствие этого, результат действия изменился на отрицательный.

Следующая подгруппа глаголов, которые принадлежат к группе действий с отрицательным результатом, включает в себя глаголы, в которых результат действия оказывается недостаточным, чтобы считаться положительным: underachieve, underdo, underproduce, etc., с префиксом under в значении too little, not enough. Типичным примером может служить глагол underdo:

With all their attention, however, they sometimes overdo the business, and sometimes underdo it (A, Smith: www. concordance. com).

Субъект, совершающий действие, согласует его с намерением достичь определённого результата, контролируя ряд актогенетических стадий(латентную и часть эффекторной стадии). Однако в процессе совершения действия, в результате ослабления контроля над ним, происходит сбой в выполнении актогенетической модели, что приводит к отрицательному (недостаточному) результату. Специфика данной группы заключается в том, что в отличие от групп глаголов со сбоем действия, которые маркируют неудачное выполнение задуманного действия, глаголы недостаточного результата имплицируют, что была достигнута какая-то часть запланированного, которая, однако, недостаточна, чтобы соответствовать нашему представлению о необходимом результате.

К следующей подгруппе отнесен ряд глаголов, реализующих в своей семной структуре значение неправильности: misarrange, miscast, misdeal, misguide, misinstruct, и т. п. Действие не достигает запланированного результата из-за неумения или недостаточной компетентности субъекта, его совершающего. Префикс mis со значением неправильности подчеркивает ошибку субъекта.

Did Jesus mistake his mission and unwittingly misguide his followers (BNC).

Для группы глаголов «неуспеха» выделен ядерный глагол fail как наиболее немаркированно отражающий значение неудачи. Глагол fail присутствует в словарных дефинициях практически всех глаголов «неуспеха», однако мы не относим его ни к одной из вышеперечисленных групп, что предопределяется особенностями его семантики. Рассматривая семную структуру fail, Пантелеева(1986) выделяет семы отрицания реализации действия, модальности и оценочности, признавая, тем не менее, ведущую роль семы неудачи:…but I failed to notice (Alcott, 1987: 18).

Запланированное действие не реализовалось в силу каких-то причин, не отраженных в самом глаголе fail. Базовой семой семантической структуры fail является абстрактное значение отрицания, вследствие чего он является ядерным элементом для глаголов с отрицательной импликацией, основной функцией которого является лексикализация неудачи при совершении какоголибо действия. В значении fail также присутствует указание на реализацию попытки осуществления действия, которая не увенчалась успехом.

Следует особо подчеркнуть, что значение глагола fail становится понятным из значения его комплимента или из контекста ситуации: в самом глаголе отсутствует пресуппозитивное указание на характер изначально задуманного действия, которое не реализовалось. Среди глаголов «неуспеха» сходное значение имеет глагол miss, который мы относим к группе глаголов с физическим сбоем действия. Как и fail, miss имеет достаточно широкий диапазон изначально задуманных действий. Тот факт, что глагол miss может имплицировать неуспех целого ряда действий, подтверждается и его дефиницией: to miss-to fail to hit, reach, obtain, catch, see, etc. (NWD), откуда следует, что как и fail, miss может являться заменителем отрицания ряда действий: didn`t catch, didn`t hit,etc., неся в своей семной структуре значение активной попытки совершения запланированного действия. Однако, в отличие от fail, выражающего отрицательный результат любого действия, miss выступает в этой функции по отношению к ограниченному числу действий. Поэтому, значение miss входит в более общее значение fail.

Группа глаголов непроизвольного физиологического действия объединяет машинальные (автоматические, моторные) действия, не контролируемые субъектом. Они характеризуются отсутствием первичного намерения и целеполагания, т. е. не проходят латентной стадии актогенетического процесса. На эффекторной стадии актогенеза отсутствуют этапы подготовки и апробации, действие спонтанно.

В работе различаются 2 основные группы автоматических действий:

непроизвольные моторные реакции на внешние раздражители (blink, sneeze, vomit, etc.) и физические реакции на психические раздражители (groan, sigh, moan, etc.), например:

The aged-looking little face suddenly puckered up still more, and the baby sneezed (Tolstoy).

I groaned painfully (McLean, 1961: 122).

Группа глаголов, инкорпорирующих неконтролируемый способ совершения действия, объединяет глаголы, обозначающие ситуации, в которых само действие контролируется субъектом, а его характеристика является неконтролируемой: shuffle, trudge, toddle, croak, wheeze, chump, etc.

Она основывается на представлении о том, что любой глагол представляет собой потенциальную семантическую синтагму, которая может быть развернута на синтаксическом уровне, а может не допускать подобного рода развёртывания (Арутюнова, 1980, Уфимцева, 1980). Семантическая структура ряда глаголов разложима на семы собственно действия и его характеристики.

Характеристика действия может быть представлена в высказывании эксплицитно в виде адвербиальных уточнителей, или имплицироваться самим глаголом. В работе рассмотрены 3 группы глаголов, имплицирующих неконтролируемый способ совершения действия: глаголы движения, имплицирующие неконтролируемую характеристику движения (shuffle, trudge, wander, etc.), глаголы, имплицирующие неконтролируемый способ говорения (croak, wheeze, sibilate, etc.), глаголы, имплицирующие неконтролируемый способ еды (chump). При рассмотрении этих глаголов использовалось понятие «частичного контроля». Под частично контролируемыми понимаются глаголы действия, имплицирующие контроль со стороны субъекта лишь в некоторой временной фазе, например: хотя предикат «прыгнуть» традиционно считается полностью контролируемым, его актант контролирует только начальную стадию (Кустова, 1992; Плунгян, Рахилина, 1988). В диссертации признается, что понятие «частичный контроль» помимо темпорального, имеет функциональное значение, которое рассматривается как невозможность полностью контролировать ситуацию изза каких-то обстоятельств. В исследовании показывается, что понятие «частичный контроль» можно применить к ситуациям, в которых человек производит намеренное, контролируемое действие, но не контролирует способ его протекания. Анализ языкового материала, однако, показывает, что большинство глаголов действия имплицирует контролируемый способ совершения действия, поэтому выделенная нами группа глаголов с неконтролируемым способом действия имеет ограниченный численный состав.

Признаком [-контроль] обладают глаголы непреднамеренного эмоционального воздействия, к которым принадлежит ряд глаголов эмоционального воздействия, каузирующих негативные эмоции (dissatisfy, disturb, annoy, etc.):

And whatever you may think, I know you`ve disturbed her (G. Eliot).

Глаголы эмоционального воздействия принадлежат к макрогруппе каузативных глаголов. Под каузацией понимается причинно-следственное отношение между воздействием на предмет и его последующим результативным состоянием (Недялков, 1981, Сильницкий, 1981, 1985).

Глаголы эмоционального воздействия являются двухвалентными, представляя ситуацию с двумя участниками, из которых действие одного каузирует изменение состояния другого. Каузативные ситуации состоят по меньшей мере из двух микроситуаций, связанных между собой отношениями каузации или причинения. В рамках выделенной группы были рассмотрены каузативные конструкции, в которых терминальное состояние объекта достигается без сознательного, контролируемого воздействия со стороны субъекта. Эти конструкции задаются так называемыми глаголами «эмоционального воздействия». Особенностью представленной группы глаголов является, во-первых, то, что они отображают изменение состояния одушевленного объекта. Являясь каузативами, интересующие нас глаголы обладают валентностью на роли Actor – одушевлённый производитель действия и Undergoer – объект воздействия актора [Van Valin, 1992: 15].

Однако в интересующих нас конструкциях Actor не является Агенсом, т. е. не оказывает намеренного воздействия на объект. Он, скорее, может быть объективной причиной изменения эмоционального состояния объекта, актуализируя его роль как Experiencer. Несмотря на то, что каузативные ситуации исследуемого типа выражаются простым предложением, состоящим, в прототипическом случае, из трёх слов, семантическая структура таких предложений составляет две пропозиции. Каузация изменения эмоционального состояния проявляется в результате соотнесенности между этими двумя микроситуациями.

В роли инициатора воздействия может выступать как эксплицитно выраженный субъект-актор, так и пропозиция, выполняющая роль Theme, в случае с последней тем более нет оснований полагать, что осуществляется намеренное, запланированное и контролируемое воздействие.

В ситуациях, в которых представлен субъект, также не предполагается целенаправленное воздействие. Подобные ситуации осложнены тем, что субъект в них метонимически представляет некую ситуацию, которая и являлась причиной изменения состояния объекта воздействия. Так предложение: «Он испугал её» означает, что субьект в некой имплицируемой антецедентной ситуации совершил нечто, что могло привести к данной консеквентной ситуации.

В лингвистической литературе различают подгруппы глаголов, обозначающих переход в стеническое, астеническое и аксиологически нейтральное эмоциональное состояния [Назаров, 1987: 16].

Среди вышепредставленных групп глаголов наиболее характерно отображают значение непреднамеренного воздействия глаголы, выражающие переход в астеническое эмоциональное состояние, которые названы в работе глаголами непреднамеренного эмоционального воздействия. Указание на ненамеренность подобного воздействия содержится в значении самого глагола.

В работе рассматриваются вопросы так называемой ситуативной неконтролируемости глаголов. Речь идет о случаях, в которых ингерентно контролируемые глаголы действия получают признак [-контроль], описывая неконтролируемые ситуации. Имеются в виду те ситуации, в которых субъект производит принципиально контролируемое действие ненамеренно и, следовательно, его не контролирует. В работе показано, что признак [+контроль] у большинства глаголов действия имеет ингерентный, прототипический характер, они рассматриваются как немаркированные с точки зрения намеренности, волеизъявления и контроля (Jackendoff, Van Valin, Падучева). Он реализуется в актуализированном высказывании при наличии так называемого «не противоречащего» контекста. Исследования Holisky (1972), R. Van Valin (1992), Падучевой(1996) убедительно доказали, что интерпретация агентивности субъекта и контролируемости ситуации складывается в большинстве случаев из семантики высказывания в целом.

Актуализация ролей аргументов в предложении и трактовка характера глагола зависит от взаимодействия ‘импульсов’, которые исходят из семантики самого глагольного слова, его грамматических форм, употребления адвербиалов, и т. д. Реализация ингерентно контролируемым глаголом признака [-контроль] зависит, прежде всего, от того, каким аргументом занята позиция субъекта действия – реализуется ли он как агенс (субъект контролируемого действия) или как псевдоагенс (одушевленный субъект, не способный или не желающий контролировать ситуацию).

Трактовка действия зависит, таким образом, от денотата – субъекта экстралингвистической ситуации, к которому идет референция. Типичными псевдоагенсами в антропоцентричной ситуации являются субъекты типа:

insane, baby, lunatic, mad, senile, и т. п., не способные контролировать ситуацию. Денотаты данных субъектов оказываются неподходящими для агентивной роли.

При интерпретации ситуации как контролируемой \ неконтролируемой используется так называемый прагматический принцип: субъект действия рассматривается как агенс в отсутствие информации, свидетельствующей об обратном (Holisky, Van Valin), которая встречается в синтаксическом или ситуативном контексте. Сушествуют элементы, указывающие на ненамеренность производимого действия – так называемые маркеры неконтролируемости. В работе рассмотрен ряд типичных контекстов, препятствующих реализации ингерентной контролируемости глагола действия.

Маркерами неконтролируемости служат обстоятельства by chance, by accident, accidentally, inadvertently, by mistake, и т. п., эксплицитно отражающие идею ненамеренности, например:

I am most fortunate, thus accidentally to encounter you (W.Shakespeare).

Наречие со значением случайности может относиться как к каузации действия как такового (действие произошло случайно), так и к имени в позиции субъекта (объект намерения не совпадает с результатом, т. е. по некоему стечению обстоятельств субъект, совершая намеренное действие, воздействует не на тот объект, который первоначально предполагался).

Неконтролируемость действия задается и другими сателлитами глагола, т. е. адвербиальными уточнителями, которые являются вербализацией нашего знания о непреднамеренном характере действия: The 1997 Champion Jacques Villeneuve has driven into a wall at 310 km\h in the qualifying session of the Spa Grand Prix in Belgium (City. Summer 3\2000).

Признак [+контроль] глаголов, обозначающих действие одушевлённых субъектов, подвергается переосмыслению, если в контексте имеется указание на то, что эти действия стали результатом стечения обстоятельств или внешней каузации, например:

John smashed the window when he fell against it (Cruse, 1973: 42). Субъект оказывается в конце каузативной цепи, которая и приводит к незапланированному результату.

Глаголы физического действия трактуются как неконтролируемые, если в ситуации есть указание на «машинальность» производимого действия. Это наличие таких адвербиальных элементов как mechanically, automatically, unintentionally, involuntary, by habit и др. Они обычно характеризуют ситуации настолько обычные, что рассудок как бы не участвует в контроле над действием: Dinah mechanically took off her bonnet and shawl as soon as they were within the prison court, from the habit she had of throwing them off when she preached or prayed, or visited the sick; and when they entered the jailer`s room, she laid them down on a chair unthinkingly (G. Eliot).

контролируемых глаголов расширяет границы интересующей нас группы неконтролируемых глаголов действия, являясь периферийной частью группы.

В работе рассматриваются случаи перекатегоризации значения у ингерентно неконтролируемых глаголов. Речь идет о ситуациях, когда типично неконтролируемое действие совершается намеренно и, следовательно, контролируется субъектом, который реализует роль агенса. В связи с этим в работе расширяются границы прагматического принципа, который был введён в лингвистический обиход для решения вопросов, касающихся прежде всего определения агентивного статуса субъекта ингерентно контролируемого действия и ситуаций, описываемых данным типом глагола. В работе предложена следующая формулировка этого теоретического положения: ингерентное значение глагола реализуется в отсутствие в ситуации маркеров, свидетельствующих об обратном.

В соответствии с этим, в диссертации различается ряд типичных контекстов, свидетельствующих о контролируемом характере ингерентно неконтролируемого глагола. Маркерами контролируемости могут служить прежде всего наречия, эксплицитно выражающие идею контроля:

intentionally, purposefully, on purpose, deliberately и т. п. Например:

…the dry cleaner lost his shirts on purpose (Blank, 2000: 211).

контролируемости у неконтролируемых глаголов зависит от более широкого контекста: на уровне целого предложения параграфа, главы, всего текста.

В заключение необходимо отметить, что проведенное исследование позволило обозначить границы группы антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия, установить особенности их семантической структуры, представить субклассификацию неконтролируемых глаголов. В работе выявлены особенности перекатегоризации ингерентно присущего глаголу признака [+\-контроль], исследованы типичные контексты, свидетельствующие об изменении первоначально присущего глаголу признака «контроль». Рассмотрена семантическая структура предложений с глаголами выделенной группы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Признак «контроль» как элемент значения глагола // Studia Linguistica – 9. Когнитивно-прагматические и художественные функции языка / Санкт-Петербург, «Тригон», 2000. С. 427-431.

2. Способы представления неконтролируемых ситуаций в языке // Научная сессия профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов по итогам НИР 1999 года. Сборник лучших докладов /Санкт-Петербург, ун-т Э. и Ф., 2000. С.135-138.

3. К вопросу о реализации признака «контроль» у глаголов действия// Герценовские чтения. Иностранные языки: Мат-лы конференции (15мая 2001г./ Санкт-Петербург, РГПУ им. А. И. Герцена, 2001. С. 120Особенности проявления неконтролируемости у глаголов действия// Studia Linguistica – 10. Проблемы теории европейских языков/ СанктПетербург, «Тригон», 2001. С. 228-233.

5. Особенности проявления неконтролируемости у глаголов «неуспеха»

действия // Герценовские чтения. Иностранные языки: Мат-лы конференции (21-23) мая 2002г./ Санкт-Петербург, РГПУ им. А. И.

Герцена, 2002. С. 84-86.