«Н.В.Исакадзе Отражение морфологии и референциальной семантики именной группы в формальном синтаксисе ДИССЕРТАЦИОННАЯ РАБОТА на соискание ученой степени кандидата филологических наук по специальности 10.02.21 ...»

Московский государственный университет

им. М.В.Ломоносова

Филологический факультет

Н.В.Исакадзе

Отражение морфологии

и референциальной семантики

именной группы

в формальном синтаксисе

ДИССЕРТАЦИОННАЯ РАБОТА

на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

по специальности 10.02.21 Структурная, прикладная

и математическая лингвистика Научный руководитель доцент, к.ф.н.

Кобозева И.М.

Москва - 1998 Оглавление Введение: цели и задачи настоящей работы

Часть I Введение

Глава I: Теория управления и связывания 1. Общие положения Теории управления и связывания

2. Основы Х'-теории 2.1. Основной принцип Х'-теории

2.2. Теория Р.Джэкендоффа

2.3. Ранние варианты Х'-теории

2.4. Лексические и функциональные категории в Х'-теории........ 3. Гипотеза о порождении подлежащего внутри VP

4. Позиция имен собственных и личных местоимений................ 5. Основные положения Тета-теории и Теории падежа............... Глава II: Минималистская программа 1. Основные положения минимализма

2. Проверка признаков в минимализме

3. Изменения в Падежной теории и Х'-теории, volens nolens привнесенные Минималистской программой

4. Minimalist Inquires: the Framework

Часть II: Синтаксическая структура именной группы Введение

Глава I: Числительные в генеративной грамматике 1. Вводные замечания. Р.Джэкендофф о позиции числительных

2. Падежная теория, разработанная Д.Бэбби для русского языка

3. Гипотеза Л.Бэбби относительно конструкций с числительными

4. Гипотеза С.Фрэнкса относительно конструкций с числительными

5. Конструкции с дистрибутивным предлогом ПО

Глава II: Количественные конструкции: анализ структурной позиции числительных. Позиция кванторных существительных.

Категория Q 1. Общие замечания. Числительное как функциональная проекция

2. Особенности числительных два, три и четыре в русском языке.

"Причислительные" числа

3. Категориальный статус слов тысяча, миллион, миллиард и пр

4. Количественные конструкции в чешском языке

5. Асимметрия прямых и косвенных падежей

6. Категориальные признаки в Минимализме

7. Предложные и количественные конструкции в роли подлежащего и прямого дополнения в русском языке

8. Количественные группы, имеющие категориальный признак D

9. Количественные конструкции в сербохорватском, чешском и болгарском в сравнении с русским

10. Конструкции с дистрибутивным предлогом по, а также с предлогами в, за, через и на в одном из их значений

11. Позиция слов оба, несколько и много/мало в русском языке......... 12. Аппроксимативная инверсия в русском языке

13. Позиция квантифицированных существительных

14. Позиция неопределенных и отрицательных местоименийсуществительных и кванторных частиц ни-, не-, кое-

Выводы

Глава III: Категория D 1. Идентификация категории D и принцип смежности

2. Категория D в румынском и болгарском языках

3. Понятие двойной определенности

4. Позиция прилагательных в структуре именной группы

5. Двойная определенность и категория D в скандинавских языках

6. Позиция личных местоимений и имен собственных

Выводы

Глава IV: Другие премодификаторы существительного: их позиция 1. Притяжательные местоимения в скандинавских языках.................. 2. Притяжательные прилагательные и местоимения в русском и чешском

3. Посессорные конструкции в венгерском

4. Позиция указательных местоимений и некоторых других премодификаторов существительного

Выводы

Заключение

Приложение

1. Гипотеза Г.Чинкве о позиции прилагательных в структуре именной группы

2. Понятие расширенной проекции

3. Дополнение к падежной теории Л.Бэбби

4. Дополнение: типы признаков в минимализме

5. Теория оптимальности

Список литературы

Цели и задачи настоящей работы Основная цель настоящей работы - исследование некоторых аспектов синтаксической структуры именной группы как в русском, так и в других языках, выявление общих черт и различий. Упор будет сделан, в первую очередь, на синтаксис и только во вторую - на семантику. Я попытаюсь показать, что синтаксис простого предложения и, в том числе, именной группы, вовсе не является пройденным этапом в лингвистике, про который уже все известно и нечего больше добавить, что он, напротив, нуждается в дополнительном изучении и скрывает много до сих пор не решенных проблем.

В частности, будет исследована структура конструкций с числительными, с дистрибутивным предлогом по, порядок составляющих в именной группе, не связанный с актуальным членением предложения. Основное внимание будет уделено различным модификаторам существительного - тем словам, которые в современной русской лингвистике называют "актуализаторами денотативного статуса".

В работе анализируется материал не только русского языка, но также и древнерусского; некоторых славянских, в частности, болгарского, сербохорватского, чешского; скандинавских: шведского, норвежского, датского, исландского, фарерского; английского, немецкого, румынского, венгерского и ряда других.

Характерной чертой выбранного языкового материала является упор на "странных" конструкциях, которые в рамках традиционной лингвистики в лучшем случае только описываются и отмечаются, но никак не объясняются, а иногда и не замечаются вовсе: для славянских языков - это, прежде всего, конструкции с количественными числительными; для скандинавских - так называемая двойная определенность, когда в некоторых ситуациях, например при наличии прилагательного, употребляются одновременно и препозитивный, и постпозитивный определенный артикль; для венгерского - это посессивные конструкции, где наличествует рассогласование в 3-ем лице между числом обладателя и числом притяжательного суффикса.

Как уже говорилось выше, обычно такие конструкции только описываются, более или менее скрупулезно, а если по поводу их и ведутся теоретические дискуссии, то они представляются довольно-таки бессодержательными: например, рассматривать ли количественные конструкции как такие, где в именительном и винительном падеже числительное управляет падежом существительного, а в косвенных падежах согласуется с ним, или же считать, что числительное и существительное связаны не согласованием или управлением, а особой синтаксической связью - грамматическим соответствием (см. например, Иомдин 1990). Далеко в стороне от подобных дискуссий остается, как представляется, главный вопрос: почему? Почему в русском языке в количественных конструкциях числительные ведут себя именно таким, а не какимлибо иным образом? Почему в близких к русскому славянских языках (например, в сербохорватском или чешском) числительные ведут себя по-другому?

Почему в норвежском и шведском при наличии прилагательных употребляется одновременно и постпозитивный, и препозитивный определенный артикль, а в датском только препозитивный?

Именно ответам на эти и подобные вопросы и посвящена, в первую очередь, настоящая работа. Второй важный момент заключается в том, чтобы, казалось бы, совершенно разнородные факты в непохожих друг на друга языках: количественные конструкции в славянских языках, конструкции с определенным артиклем в скандинавских, посессивные конструкции в венгерском - все получили не просто свое, отдельное, конкретноязыковое объяснение, а объяснение, базирующееся на общих, универсальных принципах, объяснение в рамках единой теории.

Представляется, что обе эти цели друг с другом связаны и вполне достижимы, причем для их достижения может быть с успехом применена генеративная грамматика, а точнее, ее последняя версия - так называемая Минималистская программа. Представляется, что генеративная грамматика является наиболее удобным и проработанным формальным синтаксическим аппаратом, позволяющим описывать и объяснять структуру абсолютно разных языков, и здесь используется, в первую очередь, именно как аппарат, а не как глобальное лингвистическое течение, имеющее глубокие философские корни.

Генеративная грамматика вот уже на протяжении сорока лет является самой распространенной формальной лингвистической теорией. Тем необычнее кажется факт, что для большинства российских лингвистов эта теория и связанное с ней имя Н. Хомского "заморозились" где-то на уровне начала шестидесятых годов и оставили лишь смутное воспоминание о разграничении глубинной и поверхностной структуры и трансформациях.

Не остается ничего другого, как полностью солидаризоваться с редакторами сборника "Фундаментальные направления современной американской лингвистики" (см. Фундаментальные направления современной американской лингвистики 1997), которые в предисловии пишут о том, что, хотя "исторически российская лингвистика всегда была открыта к взаимодействию с другими лингвистическими традициями,... в последние годы наблюдается парадоксальная и тревожная тенденция ее изоляции от остального мира.

Казалось бы, в эпоху свободы печати можно было бы ожидать максимальной осведомленности отечественных лингвистов о трудах их зарубежных коллег.

Однако в силу главным образом экономических причин такая осведомленность не растет, а скорее падает. Это связано и с прекращением серии "Новое в зарубежной лингвистике", и с нерегулярным поступлением новейшей литературы в основные библиотеки, и со многими другими обстоятельствами".

Российские ученые зачастую взирают на генеративную грамматику свысока, с откровенным пренебрежением, совершенно забывая, сколь огромную нишу в лингвистике занимает эта теория. Без всякого сомнения, из всех формально-синтаксических теорий она является наиболее разработанной, до мелочей продуманной с "инженерной" стороны, а ее богатый инструментарий и "технические" возможности позволяют описывать самые разные языки, в том числе и типологически абсолютно не схожие. Хотя бы поэтому генеративистика заслуживает пристального внимания и уважения.

Помимо всего прочего генеративная грамматика - это универсальная грамматика, ставящая своей целью обнаружение универсальных принципов, универсальных закономерностей, универсальной синтаксической структуры, старающаяся дать объяснение языковым фактам, а не просто их описание. В России же с самого начала (то есть с шестидесятых годов) считалось, что Хомский предложил новый, эффективный метод описания языка, а все его рассуждения о необходимости создания объяснительной теории отбрасывались, как нечто излишнее и заумное, но простительное для крупного ученого. Важно, однако, иметь в виду, что одна из основ успеха генеративной грамматики - это "вложенная" в нее объяснительная типологическая программа, и материал новых языков рассматривается в ней именно в этой перспективе.

Стремление к универсальности и объяснительной адекватности - еще одна причина, по которой, как представляется, интересно и целесообразно использовать эту теорию для изучения синтаксических явлений.

Настоящая работа представляет собой попытку именно такого подхода.

Выявляется универсальная структура именной группы, общая для всех языков, а материал конкретных языков используется, во-первых, в качестве иллюстрации этой универсальной структуры, точнее для демонстрации того, что он вписывается в предложенную универсальную структуру, а во-вторых, для выявления межъязыковых различий - так сказать, параметров языкового варьирования в терминах более ранней версии генеративной грамматики - Теории принципов и параметров. Показано, что в качестве таких "параметров" могут быть рассмотрены, в первую очередь, морфологические отличия, а также различные ограничения на сочетаемость друг с другом категориальных признаков.

Лингвистам, работающим в России, часто трудно представить себе, насколько генеративистика популярна как в США, так и в Европе. Будучи на международной конференции в Германии FDSL-2 (Formal Description of Slavic Languages - Формальное описание славянских языков), я имела возможность лишний раз убедиться в этом: 99% всех работ относились к генеративистской парадигме, и только мизерная часть - к другим теориям.

В России, где синтаксическую структуру принято представлять в виде дерева зависимостей, господствует предубеждение, что дерево непосредственных составляющих - основа генеративной грамматики на всех этапах ее развития - конфигруационно, привязано к линейному порядку слов и, следовательно, с его помощью невозможно адекватно объяснить факты языков со "свободным" порядком слов, типа русского. Однако в настоящей работе на примере структуры именных групп я попытаюсь показать, что подобное мнение - в значительной мере не более чем традиционное заблуждение, что современный инструментарий генеративистики позволяет с успехом описывать и так называемые "неконфигурационные" языки.

Таким образом, моей своего рода вторичной задачей является доказательство пригодности приложения генеративной грамматики к языкам типа русского. Мне представляется, что этот нетрадиционный для российской лингвистики подход даст возможность взглянуть на факты русского языка под новым углом зрения и объяснить вопросы, до сих пор остающиеся открытыми.

Взять хотя бы порядок составляющих в русской именной группе: об этом почти нет работ. Так, у И.И.Ковтуновой написано лишь следующее: "В атрибутивных словосочетаниях прилагательное предшествует имени существительному... В субстантивных словосочетаниях зависимые словоформы располагаются после имени существительного... В словосочетании с количественными числительными числительное предшествует имени существительному.

Постпозиция числительного выражает приблизительное количество". (см.

Ковтунова 1968, стр. 65-67).

Следует также заметить, что даже в рамках генеративной грамматики работ, посвященных внутренней структуре именной группы очень немного:

несравненно меньше, чем тех, которые имеют дело со структурой глагольной группы или предложения. Ранние работы ограничивались, главным образом, изучением номинализации, где генитивные составляющие и прилагательные рассматривались как параллели аргументам и наречиям в предложении. Другие аспекты структуры именной группы не исследовались сколько-нибудь подробно вплоть до середины восьмидесятых годов. Я же попытаюсь сконцентрироваться на конструкциях, центральных для именной группы, а не маргинальных или периферийных, демонстрирующих аналогию со структурой предложения.

Интересно также отметить, что и в негенеративном синтаксисе, в том числе и у нас, основное внимание уделяется все-таки глаголу, а не существительному.

Что касается русского языка, которому будет уделено основное внимание в Главе II Части II, то в рамках генеративной грамматики он анализировался очень эпизодично, в основном зарубежными авторами или же российскими лингвистами, переехавшими работать в США. И те, и другие являются, как правило, апологетами этой теории. Подход же, представленный в данной работе - в некотором роде взгляд со стороны, точка зрения аутсайдера.

Генеративисты зачастую грешат большой склонностью к объяснениям ad hoc, в противоречие постулируемому ими универсализму, а также к тому, что сам Хомский называет "инженерным", а не настоящим объяснением:

произвольным, не обоснованным, либо же имеющим ценность только в рамках какого-либо узкого направления генеративной грамматики. Нечего и говорить, что вне границ данной теории такие объяснения представляются лишенными всякого полезного содержания, оказываясь полнейшей бессмыслицей для негенеративистов. Мне же хотелось бы этого избежать, хотелось бы, чтобы настоящая работа представляла собой ценность вне зависимости от теории.

Помочь в этом может и то обстоятельство, что в последнее время наметилась тенденция к определенному сближению генеративистики и традиционной лингвистики. На данный момент генеративная грамматика благодаря своеобразному "круговороту веществ в природе" находится гораздо ближе к традиционной лингвистике, чем когда бы то ни было. (Не хочется быть голословной, поэтому более подробно этот вопрос будет рассмотрен ниже, в конце теоретической части настоящей работы). В этом смысле следует заметить, что зачастую за непонятными с первого взгляда большинству "посторонних" лингвистов терминами, разработанными в рамках генеративной грамматики, скрываются хорошо известные явления и понятия. В качестве примера можно привести формальные признаки Минималистской программы, за которыми стоят, по сути, традиционные грамматические категории. Однако в отличие от грамматических категорий, которые в негенеративной лингвистике относятся, как правило, к морфологии, формальные признаки в Минимализме используются более широко: они "заведуют" построением правильной синтаксической структуры и необходимы для интерпретации предложения на уровне логической формы. Понятие морфосинтаксической сочетаемости в лексической семантике также может быть "переложено" в термины генеративной грамматики, что будет рассмотрено ниже. Таким образом, даже обычные для традиционной лингвистике понятия могут быть использованы в генеративной грамматике необычным (опять же для традиционной лингвистики) образом, что, как представляется, позволит продвинуться вперед в изучении некоторых вопросов, в частности, вопросов сочетаемости тех или иных категорий друг с другом.

Есть, разумеется, хорошо известная пословица: "За двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь". Мне бы, однако, хотелось все-таки схватить обоих зайцев, то есть сделать так, чтобы данная работа представляла интерес как с точки зрения генеративистов, так и негенеративистов.

Подводя итог вышесказанному, кратко изложу уже отмеченные основные цели и задачи предстоящей работы:

- исследование универсальной, общей для всех языков структуры именной группы, причем, главным образом, тех аспектов, которые являются центральными для именной группы и отличают ее структуру от структуры клаузы и других составляющих - то есть, в первую очередь, ее референциальных характеристик;

- взгляд на факты русского и многих других языков (перечисленных выше) сквозь призму универсальной синтаксической теории; выявление общих черт и различий; рассмотрение некоторых частных проблем, не получивших окончательного решения в традиционном русском синтаксисе. Исследуются следующие конкретные вопросы структуры именной группы: количественные конструкции в русском языке в сопоставлении с некоторыми славянскими (болгарским, чешским и сербохорватским); структурная позиция слов типа оба, много в русском и их аналогов в других языках; употребление определенного артикля в тех языках, где он постпозитивен по отношению к существительному, явление так называемой "двойной определенности" в некоторых скандинавских языках; синтаксические особенности имен собственных; посессивные конструкции: в том числе, позиция притяжательных прилагательных и местоимений; синтаксическая функция и позиция указательных местоимений, порядковых числительных, прилагательных типа последние, прилагательных в превосходной степени;

- попытка сблизить позиции генеративной и негенеративной лингвистики.

Новизна работы заключается, с одной стороны, в нетрадиционном, с точки зрения российской лингвистики, подходе к синтаксису: исследуются такие аспекты структуры именной группы, которые до сих пор либо вообще игнорировались, либо отмечались, но не получали объяснения; а с другой - в том, что, во-первых, как уже говорилось выше, в рамках генеративной грамматики внутренняя структура именной группы анализировалась не очень часто и не очень охотно, а во-вторых, для генеративистов русский язык, на который в настоящей работе делается основной упор, - в значительной мере "terra incognita", где выделяются лишь отдельные исследованные островки.

Генеративная грамматика применялась в основном при исследовании так называемых "экзотических" явлений русского языка, не имеющих соответствия в английском. Это вполне понятно, так как современная генеративная грамматика, хоть и построена на базе английского языка, претендует на звание универсальной. Так, например, на материале других языков германской группы, прежде всего немецкого и голландского, была построена теория скрэмблинга, позволяющая описать и объяснить относительно свободный порядок слов в этих языках. Для русского же в пределах именной группы такими "экзотическими" явлениями, требующими изучения, стали, в первую очередь, конструкции с числительными и падеж.

Литература по генеративной грамматике, посвященная частным и конкретно-языковым вопросам, в том числе и работы русистов-генеративистов, будет анализироваться непосредственно в основной части предлагаемой диссертации, предваряя главы, посвященные исследованию соответствующих проблем. В теоретической же части речь пойдет об общем направлении развития генеративной синтаксиса. Рассмотрение ранних этапов порождающей грамматики не существенно для дальнейшего исследования, а потому, ради экономии места, точкой отсчета выбраны появившиеся в начале восьмидесятых годов Теория управления и связывания и Теория принципов и параметров.

Анализируются только те моменты или те аспекты теории, которые получили развитие в настоящее время и используются в данной работе. В значительной мере то же самое касается и последней версии генеративной грамматики Минималистской программы (Chomsky 1995), хотя здесь будут рассмотрены и некоторые общефилософские вопросы о природе языка. Обзор заканчивает еще не опубликованная, но получившая широкое хождение в рукописи статья Н.Хомского 1998 года Minimalist Inquiries: the Framework (Chomsky 1998).

Таким образом, в первой, теоретической, части работы все внимание уделено формальному аппарату предстоящего исследования, то есть, генеративной грамматике и, прежде всего, теории фразовой структуры.

Первая глава Части II представляет собой в некотором смысле продолжение Части I, с той лишь разницей, что рассматривает не общие, а частные вопросы генеративистики. В ней анализируются три подхода к конкретной проблеме - синтаксической позиции числительных, отражающих разные этапы развития генеративной грамматики. Последние две работы исследуют особенности синтаксического поведения конструкций с числительными в русском языке.

В главе второй Части II анализируются и объясняются, с точки зрения генеративной грамматики, разные типы конструкций с количественными числительными в русском языке, в том числе и с аппроксимативной инверсией, в сопоставлении с некоторыми славянскими (болгарским, чешским, сербохорватским); исследуется также синтаксическая позиция кванторов, в частности слов, подобных оба, много, классификаторов типа штука, человек и других квантифицированных существительных; объясняются также синтаксические особенности кванторных частиц ни-, не- и кое- в русском языке.

В третьей главе исследуются языки с постпозитивным определенным артиклем, в том числе и скандинавские, некоторые из которых являются языками с так называемой "двойной определенностью", когда наряду с постпозитивным артиклем употребляется еще и препозитивный. Делается попытка объяснить это явление в терминах Минималистской программы.

Рассматриваются также структурная позиция и особенности в синтаксическом поведении имен собственных. Анализируется базовая позиция прилагательных в структуре именной группы.

В четвертой главе сопоставляются притяжательные прилагательные и местоимения в русском и чешском, также анализируются и объясняются различные типы посессивных конструкций в венгерском и скандинавских языках; исследуется структурная позиция в именной группе указательных местоимений.

ЧАСТЬ I

Основная задача Части I - описать с необходимой и достаточной степенью детальности теоретический и формальный аппарат, в рамках которого выполнена настоящая работа. Как уже упоминалось во введении, таким аппаратом является современная генеративная грамматика.

Главный парадокс этой теории, имеющей сорокалетнюю историю развития, заключается в том, что от ее первоначальной версии осталась только фундаментальная концепция о врожденной языковой способности, единой для всех представителей человеческого рода, то есть об универсальной грамматике.

"Грамматика правил" превратилась в настоящее время в "грамматику принципов и параметров". Если исходная теория стремилась построить некое исчисление правильных предложений, которые позволяет породить языковая компетенция носителя конкретного языка, то теория принципов и параметров ставит своей первоочередной задачей выявить основные врожденные принципы, являющиеся общими для всех языков, а также определить параметры межъязыкового варьирования. Иными словами, существуют принципы, единые для всех языков, а синтаксические различия между языками разных типов обусловлены исключительно различиями по ряду параметров, то есть тем, какие конкретные значения того или иного параметра установлены грамматикой данного языка.

Свой обзор я начну с распространенной в восьмидесятых и начале девяностых годов Теории управления и связывания.

Теория управления и связывания 1. Общие положения Теории управления и связывания Эта теория представляет собой модульный подход к языку, позволяющий рассматривать отдельные языковые явления в рамках разных модулей, каждый из которых имеет свои принципы и взаимодействует с другими модулями. Все "трансформации" заменены на одно правило:

-передвижение, которое означает: "передвигай составляющую, куда угодно".

Главными модулями Теории управления и связывания являются следующие (см. Фундаментальные направления современной американской лингвистики 1997, стр. 33):

"1. Х'-теория:...определяет изначальную структурную форму всех составляющих и их категорий.

2. Теория ограничивания: ограничивает возможности правил перемещения.

3. Теория управления: определяет отношение между вершиной составляющей и ее зависимыми элементами.

4. Теория падежа: относится к абстрактному и морфологическому падежному управлению.

5. Тета-теория: относится к тематическим (=семантическим) отношениям между глаголом (или другим предикатом) и его аргументами (актантами), иначе говоря, к валентностям.

6. Теория связывания: связывает такие элементы, как прономиналы, анафоры и имена... с их антецедентами (референтами)."

Теория управления и связывания предполагает наличие разных уровней репрезентации языкового выражения. Один из этих уровней, называемый глубинной структурой, описывает базовые лексические свойства слов и составляющих. Другой уровень относится к фонетическому представлению выражения, это уровень на котором применяются фонетические правила. Он называется фонетической формой (ФФ). Еще один уровень описывает логическое представление и включает такие понятия, как например, сферу действия кванторов или отрицания. Этот уровень называется логической формой (ЛФ). Три вышеуказанных уровня связаны друг с другом через четвертый уровень - поверхностную структуру. Отношение между четырьмя уровнями представления проиллюстрированы в схеме (1) Говоря неформально, фонетическая форма - это то, что мы в действительности слышим, логическая форма - это интерпретация данного выражения, а поверхностная структура - это общий уровень, на котором применяются фонетические и интерпретационные правила. Поверхностная структура получается из глубинной благодаря операции -передвижение, действие которой ограничивается только принципами грамматики.

Синтаксическое различие между языками отражает различие лишь на уровне поверхностной структуры, в то время как глубинная структура у всех языков одинакова.

Что касается теории перемещения, то, опять-таки в несколько упрощенном виде, основные ограничения на -передвижение можно изложить следующим образом:

а. Передвижению могут подвергаться либо вершины, либо полные составляющие, но не промежуточные категории типа Х'. (Что из себя представляют промежуточные категории будет подробно объяснено ниже).

б. Вершины могут передвигаться только в позицию вершин, а полные составляющие - только в позицию полных составляющих.

в. За один этап перемещения не дозволяется пересекать границ более чем одной максимальной проекции, перемещаемы элементы оставляют после себя особый вид пустой категории - следы.

г. Передвижение может происходить только в незанятые позиции.

д. Существует два типа перемещений - субституция и адъюнкция.

Субституция - это передвижение в изначально порожденные позиции, а адъюнкция - в позиции, непосредственно порождаемые при деривации данного выражения. Адъюнкция может быть как к Х0, так и к Х', и к ХР.

(Более подробно, уже на конкретных примерах, теория передвижений будет рассмотрена в основной части данной работы).

В силу названных во введении причин, ниже рассматриваются только те модули, которые непосредственно используются в настоящей диссертации. В первую очередь, это относится к Х'-теории, которая является важнейшей частью не только Теории управления и связывания, но, в той или иной степени, также и позднейших версий генеративной грамматики, в частности, Минималистской программы. Более того, именно на Х'-теории, прежде всего, базируется данная работа. По этой причине основы Х'-теории и этапы ее развития будут проанализированы достаточно подробно, с упором на структуру именной группы. Менее детально будет рассмотрена Падежная теория, а также вскользь затронуты некоторые аспекты Тета-теории.

2. Основы Х'-теории 2.1. Основной принцип Х'-теории В американской традиции синтаксическую структуру принято представлять в виде дерева непосредственных составляющих. Х'-теория является во многом продолжением и развитием этой традиции. Согласно X'теории, у всех составляющих есть вершина, или ядро, которая может быть представлена одной из традиционных частей речи - существительным, глаголом, прилагательным, предлогом и пр., и определяет категорию составляющей; иначе говоря, каждая составляющая есть распространение, проекция своей вершины. Что является принципиально новым в Х'-теории по сравнению с ее предшественниками, так это признание существования так называемых "малых фраз, или групп", то есть существования составляющей Х', не совпадающей с полной, максимальной синтаксической группой (например, в случае именной группы не включающей артикли) и отличающейся от Х, или Х0, представляющую собой минимальную составляющую. Так, например, в английском языке различие между N' и N0 проявляется следующим образом:

1. Факт прономинализации: N' может быть заменена проформой one, а N не может. (Для глагольных групп ту же роль выполняет do so.):

(2) The present [king of England] is more popular than the last one.

(3) *The king of England defeated the one of Spain.

(Таким образом, составляющая [king of England] может быть заменена one, а составляющая [king] не может).

2. Возможность для X' обычного сочинения с другой подобной секвенцией, в отличие от Х0:

(4) Who would have dared defy the [king of England] and [ruler of the Empire]./*the [[king] (Таким образом, составляющие [king of England] и [ruler of the Empire] могут быть сочинены, а составляющие [king] и [ruler] - нет).

3. Возможность для Х' функционировать в качестве составляющей, которой "владеют совместно" (shared constituent). В этих случаях имеет место "разделенное" согласование:

(5) He was the last (and some people say the best) [king of England].

(Пример (5) демонстрирует отличие составляющих типа X' от полных проекций типа ХР).

(Эти тесты были предложены в Radford 1988). Заметим также, что Х' не совпадает с полной группой, например, именной или глагольной: так, N' в приведенных выше предложениях выступает без артикля и прилагательных.

Однако признание существования составляющих Х' было поначалу чуть ли не единственным, что объединяло всех последователей Теории управления и связывания, ибо в остальном они придерживались различных взглядов на структуру предложения и его компонентов. И лишь в последние десять лет пришли если не к единому, то, по крайней мере, почти к единому пониманию этих вопросов.

Мне представляется необходимым дать хотя бы краткий обзор источников Х'-теории, ее ранее существовавших версий, основных вех ее развития и, наконец, ее стандартного варианта в Теории управления и связывания.

2.2. Теория Р.Джэкендоффа Для английского языка классической работой считается монография Р.Джэкендоффа (Jackendoff 1977). Его книга стала базисом, на основе которого Х'-теори развивалась в дальнейшем. Для представления фразовой структуры Р.Джэкендофф предлагает следующую формулу:

Уровень проекции отмечается количеством штрихов при категориальном символе; отсюда и название - Х-штрих теория, или Х'-теория. Слева от ядра у Р.Джэкендоффа стоят составляющие, которые называются спецификаторами, а справа - комплементы. Различие между спецификаторами и комплементами только условное соглашение, не имеющее теоретического значения.

Предлагается трехуровневая гипотеза, где Хmax = Х'''. Из этой гипотезы, в частности, следует, что комплементы и спецификаторы могут быть в Х', X'' и Х'''. Структура именной группы у Р.Джэкендоффа представлена следующим образом:

(* означает рекурсивность) Согласно схеме, комплементы делятся на три группы: функциональные аргументы, рестриктивные конструкции и аппозитивные (неограничительные).

Функциональные аргументы являются комплементами в составе Х'. Их позволяют выделить следующие два критерия:

1. Тенденция быть обязательными (в отличие от комплементов Х'' и X''').

2. Факт прономинализации: при наличии у Х0 Х'-комплементов замещается вся Х'. (Глагольные группы замещаются do so, а именные - one):

(7) Joe bought a book on Tuesday, but Sim did so on Friday.

(8) *Joe put a book on the table, but Sim did so on the chair.

(9) Jack met the king from England, and I met the one from France.

(10) *Jack met the king of England, and I met the one of France.

Разграничение между Х''-комплементами и Х'''-комплементами выражено более явно, главным образом, с семантической точки зрения. Для именных групп рестриктивные определительные конструкции - N''-комплементы, а аппозитивные - N'''-комплементы. Различие между ними, помимо семантики, проявляется в следующем:

1. Аппозитивные придаточные не могут быть введены комплементатором (союзом) that или вместо WH-слова (вопросительного слова).

2. В отличие от рестриктивных придаточных, аппозитивные могут модифицировать имена собственные.

3. Аппозитивные придаточные невозможны без так называемой commaинтонации, то есть без паузы.

ср.: (11) John, who came to dinner, sneezed.

(12) *John, that came to dinner, sneezed.

(13) *John, came to dinner, sneezed.

Спецификаторы именной группы в зависимости от выполняемой ими семантической роли делятся на два класса:

1. демонстративы: the, this, that, those...

вопросительные местоимения: which, what...

а также а и some в значении 'какой-то'.

2. кванторы: some в значении 'несколько', each, every, all, no, many, few, (Числительные рассматривались не как спецификаторы, а как существительные, являющиеся ядром проекции).

К спецификаторам относились также и генитивные именные группы.

Генитивные NP, демонстративы и некоторые кванторы, такие как all, every, each, some выступали как дочери N''', а остальные кванторы (much, many, few, several, little...) - как дочери N'':

2.3. Ранние варианты Х'-теории После Р.Джэкендоффа в Х'-теории существовали разные направления.

Одни считали, что Хmax для каждого языка свое. Так, например, Л.Бэбби (Babby 1987) предположил, что для русского языка Nmax = N5 и единственное реально существующее различие - это различие между комплементами и модификаторами.

Противоположный подход был принят, например, в работе Стуурман (Frits, Review, 1987), где проводилась идея об отсутствии необходимости признавать более чем одну рекурсивную фразовую проекцию для любой категории. Таким образом, содержание Х'-теории сводилось к следующей схеме:

Однако затем подавляющим большинством было признано положение, согласно которому для всех категорий и для всех языков Хmax = Х''.

Присоединяя к вершине Х комплементы, получаем проекцию Х', а присоединяя к Х' спецификаторы, получаем проекцию Х'', которая совпадает с полной составляющей - ХР. Общая схема любой составляющей в терминах Х'-теории стала выглядеть следующим образом:

а. Три универсальных правила структуры составляющих:

1. Х'' ! (ZP) X' (спецификатор и узел первого уровня) 2. Х' ! X' (WP) или (WP) X' (узел первого уровня и адъюнкт) б. Общая структура полной составляющей (без адъюнктов) в соответствии с вышеизложенными правилами:

Комплементы приблизительно соответствуют дополнениям в традиционной лингвистике. Это составляющие, наличие которых в конкретном случае предопределяется лексическим свойством данной вершины субкатегоризацией.

Спецификаторы - это как бы внутренние "подлежащие" полной составляющей. (Следует заметить, что, согласно Х'-теории, подлежащее занимает позицию спецификатора при глагольной группе). Комплементы и находящиеся в позиции спецификатора подлежащие являются двумя видами аргументов (актантов) - внутренними и внешними соответственно.

Адъюнкты - это модификаторы, составляющие, которые обладают тем свойством, что не повышают степень проекции. Они являются полностью факультативными элементами, выполняют функции обстоятельств или определений и не являются аргументами. Модификаторы именной группы - это, прежде всего, прилагательные и относительные придаточные, как рестриктивные, так и аппозитивные, причем признавалось, что рестриктивные придаточные находятся в дереве ниже, чем аппозитивные.

Главное преимущество схемы (15) заключается в том, что она является универсальной структурой синтаксических групп (проекций лексических вершин) во всех языках. Таким образом, схема (15) полностью заменяет собой все отдельные правила структуры составляющих и, с точки зрения генеративной грамматики, является одной из ее самых важных языковых универсалий.

2.4. Лексические и функциональные категории в Х'-теории Одним из самых важных шагов в развитии теории фразовой структуры стало расширение Х'-теории за пределы лексических категорий, таких как существительное, прилагательное, глагол и т.п., признание того, что элементы, принадлежащие к так называемым "малым синтаксическим категориям":

артикли, союзы и даже некоторые морфологические показатели - являются категориями типа Х0 и образуют свои собственные проекции. Намеки на это есть уже в упоминавшейся выше работе Р.Джэкендоффа.

Следующим шагом в том же направлении стало разделение синтаксических категорий на две группы: "лексические" и "функциональные".

Не вникая в детали, можно в общем случае сказать, что "лексический" класс включает основные синтаксические категории, а "функциональный" - малые, или служебные. Вершины функциональных категорий принадлежат к частям речи, представляющих собой открытый класс, а вершины лексических категорий - к частям речи, являющихся закрытым классом.

Третьим шагом стала гипотеза о том, что лексические категории и их проекции существуют внутри функциональных и являются комплементами по отношению к функциональному ядру.

Что касается структуры самого предложения, то здесь уже давно считается признанным существование по меньшей мере двух функциональных проекций, СР и IР (группы комплементатора, или союза, и финитной группы, вершина которой включает такие грамматические категории глагола, как время, лицо, число). Структура предложения в этих терминах выглядит следующим образом:

Что же касается структуры именной группы, то гипотеза о том, что существует функциональная проекция DP, такая что она имеет своей функциональной вершиной D (D - это детерминатор, в прототипическом случае артикль), а лексической - NP, была выдвинута в середине восьмидесятых годов сразу несколькими авторами, среди которых, например, Szabolcsi 1983, Fukui 1986, Abney 1987. Согласно этой гипотезе, получается следующая структура:

Ранее в генеративном анализе именных групп считалось, что детерминаторы являются спецификаторами NP. Основой для такого анализа служил тот факт, что детерминаторы находятся в отношении дополнительной дистрибуции с посессорными группами в английском языке. Однако есть языки, где посессоры и детерминаторы сосуществуют. По мере продвижения анализа, стало ясно, что именные группы содержат много элементов, которым в традиционной структуре не находится места.

Анализ, рассматривающий детерминаторы в качестве ядер именной группы, был впервые предложен в Szabolcsi 1983. Ее аргументы базируются на схожести структуры именных групп и предложений в венгерском языке.

Основываясь на том, что обладатель может стоять в именительном падеже, а ядерное существительное согласуется с ним в числе и лице, Саболчи доказывает, что посессор в венгерском языке параллелен подлежащему в клаузе:

Посессор может стоять и в дательном падеже. Если же это WH-слово, то возможен только дательный падеж:

Как видно из примеров (21) и (22), группа-обладатель, стоящая в дательном падеже, находится перед определенным артиклем. В венгерском происходит вынесение WH-слов из пределов именной группы точно так же, как это имеет место и в предложении. Если над именной группой (NP) доминирует (то есть, находится выше) функциональная проекция (пусть в данном случае это будет проекция определенного артикля), то позиция спецификатора этой проекции может служить спасательным люком ('escape hatch'), посадочной площадкой ('landing site') для таких WH-групп:

(24) Ki-neki alsz-ik [ti [a ti vendeg-e-]] (t, индексированное i, означает след (trace) составляющей, который она оставляет после себя при передвижении; индекс же указывает кореферентность перемещенной группы и соответствующих следов).

Далее, в Abney 1987 отмечено, что как именные группы, так и клаузы способны выступать как комплементы предлогов во многих языках. И те, и другие могут быть аргументами, иметь относительные предложения, вступать в отношения кореферетности, подвергаться рекурсии.

Если именные группы и клаузы схожи в своем внутреннем и внешнем синтаксисе, то логично предположить, что и функциональные категории именных групп должны соотноситься с функциональными категориями I и С.

Таким образом, подводя итог вышесказанному, отметим, что важными аргументами за принятие DP как функциональной проекции послужили следующие факты:

1. Соображения параллелизма: внутреннее устройство именной группы сходно с внутренним устройством предложения. Вершина VP - функциональная категория I, поэтому и для NP должна существовать функциональная категория, комплементом которой являлась бы сама NP.

2. Признание детерминатора функциональной ядром обеспечивает для передвигаемых групп посадочную площадку в виде позиции спецификатора при DP. (В качестве примера кроме уже разобранного выше венгерского предложения (24) можно привести немецкую фразу von Schwester Inge die Untersuchung, которая будет иметь следующую структуру:

3. Существование языков (болгарский, румынский, скандинавские), где определенный артикль является морфемой, подобно личным окончаниям глагола.

В Abney 1987 перечисляются также общие отличительные свойства всех функциональных элементов:

1. Функциональные элементы составляют закрытые лексические классы.

2. Функциональные элементы обычно фонологически и морфологически зависимы. Они обычно безударны, часто являются клитиками или аффиксами, могут быть фонологически пусты.

3. Функциональные элементы допускают только один тип комплемента, который обычно не является аргументом.

4. Функциональные элементы обычно неотделимы от своих комплементов.

5. Функциональные элементы лишены "описательного содержания". Они отмечают грамматические признаки, скорее чем выбирают класс объектов.

Гипотеза о существовании функциональной проекции DP является в настоящее время, по сути, общепризнанной. Однако не зависимо от того, считать ли детерминатор вершиной или спецификатором, во всех случаях имплицитно признавалось, что у каждой именной группы детерминатор может быть только один. В то же время к категории D обычно относили и артикли, и указательные местоимения, и кванторные местоимения, и посессивные группы, забывая при этом, что свободная позиция детерминатора только одна, и на всех ее не хватит - ведь названные выше классы слов во многих языках вполне способны сосуществовать друг с другом.

Это, как и следовало ожидать, привело к появлению различных, не только не согласованных, но, зачастую, и взаимоисключающих вариантов структуры именной группы. Так, если принять Nmax = N'' и отказаться от рассмотрения единой категории D как ведущей к противоречию, то в этом случае D можно разбить на подклассы, каждый из которых будет функционировать как обычный модификатор при N'' или N'. Такой подход представлен, например, у Т.Эрнста (Ernst 1992). В частности, для ирландского языка он предложил следующую структуру именной группы:

У той же схемы, где D занимает позицию ядра, также возникли модификации. Одна из них, к примеру, заключалась в признании того, что детерминатор выполняет как бы двоякую роль: с одной стороны, он является ядром функциональной проекции с NP в качестве комплемента, а с другой сама группа детерминатора - спецификатор NP:

Ясно, однако, что такая рекурсивность не могла привести ни к чему хорошему, поэтому данную схему быстро изъяли из рассмотрения.

Сам Н.Хомский тоже не смог (или не захотел) помочь в разрешении этой головоломки. Он никогда не увлекался изучением частных вопросов, к которым, в его представлении, относилась и внутренняя структура именной группы, предпочитая заниматься более глобальными проблемами, а потому его вполне удовлетворила одна проекция DP, куда он смел в кучу и артикли, и кванторные, указательные и притяжательные местоимения, и английские посессивные группы с 's. Возможно, уже тогда у него в голове зародились будущие идеи поздней Минималистской программы и экономности? Кто знает... Главное то, что, с общетеоретической точки зрения, он не считал важным изучение внутреннего устройства именной группы.

Не дождавшись никакой помощи от создателя Теории управления и связывания, генеративисты засучили рукава и взялись за дело сами, тем более что с подобной же проблемой столкнулись и лингвисты, изучавшие структуру клаузы.

В результате углубленного исследования структуры клаузы категория INFL, являвшаяся ядром проекции IP, "расщепилось", образовав поначалу две отдельные проекции: ТР (группу времени) и AgrP (группу согласования). Затем последняя разделилась на AgrsP (группу согласования с подлежащим) и AgroP (группу согласования с прямым дополнением). Появились также и другие функциональные глагольные проекции, такие, например, как AspP (группа вида) или факультативная NegP (группа отрицания).

Параллельным курсом, только с опозданием на несколько лет, развивалось и учение об именной группе. Сначала признали некую факультативную группу числительных, структурно расположенную ниже DP, потом произошло разделение проекций кванторных местоимений и артиклей.

(Такой подход был предложен, например, в нескольких работах Дж.Джусти, среди них Giusti 1992). Основанием для подобного разделения послужило существование фраз типа all the children, для которых предлагалась следующая структура:

Этим дело не закончилось. "Каждому слову - по своей функциональной проекции!" - это, казалось, стало лозунгом всех последователей Теории управления и связывания. То, что прилагательное тоже получило свою функциональную проекцию (см., например, ту же работу Giusti 1992), вполне резонно и обоснованно. Однако же некоторым и этого оказалось недостаточно.

Так, Г.Чинкве (Cinque 1993) предложил считать, что прилагательные являются не адъюнктами, присоединяемыми к N', а порождаются в позиции спецификатора при некоторой функциональной категории; причем для каждого семантического типа прилагательных и других модификаторов имени выделяется своя функциональная проекция, отличная от остальных. (Об этой гипотезе см. подробнее в Приложении. Там же рассматривается и одна из наиболее интересных идей в X'-теории - понятие расширенной проекции, введенное в Grimshaw 1991).

3. Гипотеза о порождении подлежащего внутри VP В ранней Теории управления и связывания считалось, что базовая позиция подлежащего - спецификатор проекции IP. Высказанную Д.Спортишем (см. Sportiche 1988) идею о том, что подлежащее на самом деле порождается внутри VP и лишь затем поднимается в позицию спецификатора IP, чтобы там ему был приписан именительный падеж, без преувеличения можно назвать одной из предпосылок грядущего минимализма. Одной из главных причин возникновения этой гипотезы стала необходимость объяснения конструкций типа немецких:

опр.арт. ученики AUX 3PL все неопр.арт. пятерку получили опр.арт. учитель AUX 3PL опр.арт. учеников вчера всех похвалил 'Учитель учеников вчера всех похвалил'.

Легко заметить, что аналогичные фразы есть и в русском:

Это явление получило название "дрейфующие кванторы" (floating quantifiers). Ранее полагали, что в этих случаях универсальное местоимение является модификатором глагольной группы. Однако, благодаря гипотезе Д.Спортиша в совокупности с предположением о существовании функциональной проекции кванторных местоимений QP, непосредственно доминирующей над DP, подобные примеры получили более логичное объяснение: QP порождается как спецификатор VP. Если быть до конца точным, то, по Д.Спортишу, QP порождается в позиции спецификатора некоторой функциональной проекции, обозначенной им как VPn. О возможной природе этой проекции речь пойдет ниже, в разделе, посвященном минимализму, а пока я для простоты буду называть ее просто VP, так как для наших целей это более или менее безразлично. Однако DP-подлежащее требует именительного падежа, и поэтому обычно вся группа QP перемещается в позицию спецификатора при IP. Но может случиться и так, что передвигается только DP, используя в качестве промежуточной посадочной площадки пустующую позицию спецификатора QP. Полученные в результате конструкции и будут конструкциями с "дрейфующими кванторами", где DP находится в Spec IP, а Q - в Spec VP.

Данное явление не ограничено только подлежащими: оно может иметь место и в случае с прямым дополнением (см. (30)) и даже, например, с адресатом:

'Учитель ученикам вчера всем пятерку поставил'.

Однако это ничему не противоречит. Теория "дрейфующих кванторов" утверждает, что, куда бы ни передвигалась DP, она может оставить квантор in situ, то есть в его базовой позиции. Таким образом можно объяснить некоторые вариации в порядке слов. Для русского языка придумать похожие примеры не составляет никакого труда, и поэтому мне бы не хотелось заострять внимание на данном вопросе.

4. Позиция имен собственных и личных местоимений Мне представляется целесообразным рассмотреть хотя бы в общих чертах достаточно частный вопрос о базовом месте таких специфических именных групп, как имена собственные и личные местоимения.

Данный вопрос исследовался, в частности, на материале итальянского языка Дж.Лонгобарди (см. Longobardi 1992). Он предположил, что в итальянском существительные могут передвигаться в позицию детерминатора D. (Если доказать эту гипотезу, то структура, согласно которой DP является спецификатором N тотчас распадется, ибо в ее рамках такое перемещение объяснить невозможно). В итальянском языке имена собственные могут выступать как без артикля, так и с артиклем:

(33) Gianni mi ha telefonato.

опр.арт. Джанни мне позвонил Если вставить притяжательное местоимение или другое прилагательное, нормально занимающее в итальянском языке позицию до существительного, то в результате получатся следующие предложения:

(35) *Mio Gianni mi ha telefonato.

(36) Il mio Gianni mi ha telefonato.

(37) Gianni mio mi ha telefonato.

Таким образом, передвижение N в (37) в позицию D, то есть, в позицию определенного артикля, оказывается налицо. Для германских же языков, где возможна только препозиция прилагательного и имена собственные выступают всегда без артиклей (ср. англ. old John, *the John, *John old), делается вывод, что подобное передвижение осуществляется только в логической форме, но не на уровне поверхностной структуры.

Что же касается личных местоимений, то предполагается, что они изначально находятся в позиции D, позиции, которая ответственна за референцию и квантификацию. Отсюда легко вытекает возможность употребления без всякой comma-интонации, то есть паузы, следующих английских выражений:

(39) I saw you three guys.

Подобное же явление, как представляется, существует и в русском языке.

Хотя правила русской пунктуации обязывают обособлять как приложение существительное (N), идущее вслед за личным местоимением и согласующееся с ним, но в устной речи интонация обособления (паузы и понижения тона) в таких случаях вовсе не обязательна. Вполне возможно произнести без интонации обособления, например:

(40) Мы доктора так не считаем.

(41) Нам студентам всегда весело живется.

5. Основные положения Тета-теории и Теории падежа Тета-теория является аналогом теории валентностей и восходит к глубинным падежам Ч.Филлмора. Тета-роли (тематические роли) семантические отношения, которые являются идеосинкретическими свойствами глагола. Они приписываются только грамматическим функциям подлежащего и дополнения (дополнение может быть либо глагольным, либо предложным).

Именные группы, имеющие в предложении грамматическую функцию субъекта или объекта и выполняющие референциальную функцию, — аргументы. Тетакритерий гласит, что каждый аргумент имеет одну и только одну тета-роль и каждая тета-роль приписывается одному и только одному аргументу.

Падежная теория имеет дело с приписыванием абстрактного падежа и его морфологических реализаций. В некоторых языках падеж морфологически реализуется, в некоторых, как, например, в английском - нет. Тем не менее в глубинной структуре английского языка все равно присутствуют универсальные абстрактные падежи. Отсутствие морфологических падежей - всего лишь случайное поверхностное явление, за которым скрываются глубинные свойства, присущие всем языкам.

Падежный фильтр гласит, что каждой фонологически реализованной именной группе должен быть приписан падеж. Основное назначение падежа видят традиционно в том, чтобы сделать видимой тета-роль. Считается также, что когда Х0 управляет некоторой именной группой, ей приписывается номинатив, если Х0=INFL; аккузатив, если Х0=V; косвенный падеж, если Х0=P;

но в конфигурации NP(NP_) приписывается родительный падеж. Именительный падеж, как видно, связан не с типом глагола, а с наличием личной формы глагола в предложении, то есть с его финитностью, (инфинитивные предложения обычно не допускают наличия подлежащего в именительном падеже).

Номинатив приписывается грамматической функции субъекта, аккузатив - грамматической функции глагольного объекта и косвенный падеж грамматической функции предложного объекта.

Падежи делятся на две группы: структурные и ингерентные. К структурным традиционно относят номинатив и аккузатив. Они приписываются на уровне поверхностной структуры. Все прочие падежи приписываются на уровне глубинной структуры и называются ингерентными. Структурные падежи, то есть именительный и винительный, содержательно отличаются от ингерентных тем, что не связаны с какой-либо конкретной тета-ролью.

Представляется, что Падежная теория в своем описанном здесь традиционном виде, очевидно ввиду морфологических особенностей английского языка, является наименее развитым модулем в Теории управления и связывания и нуждается в доработках, поскольку, как это будет показано ниже, неспособна объяснить всех фактов языков с богатой падежной системой.

Подводя итоги, следует заметить, что дать краткий обзор Падежной теории и тета-теории было необходимым хотя бы в силу того, что в языках типа русского описывать X'-структуру именной группы, отвлекаясь от падежей ее непосредственных составляющих, вряд ли представляется реальным.

Минималистская программа 1. Основные положения минимализма Минималистская программа - это, как шутят некоторые лингвисты, "очередная последняя версия" теории Н.Хомского. Несмотря на очень краткую, всего пятилетнюю, историю, а, возможно, именно благодаря этому факту, тому, что основы теории еще до конца не устоялись, развитие минимализма уже сейчас можно подразделить на два периода (а в настоящей момент наметился еще и третий, о котором будет сказано несколько ниже).

Первой вехой в развитии минимализма стала статья Н.Хомского "Минималистская программа лингвистической теории" (Chomsky 1993). Спустя два года вышла новая книга Н.Хомского "Минималистская программа" (Chomsky 1995), вновь перевернувшая все с ног на голову. Прежде всего, это относится к Главе 4 данной работы, противоречащей первым трем главам, где излагалась Минималистская теория 1993 года. Глава 4 стала восприниматься лингвистами как некое самостоятельное произведение, имеющее весьма слабое касательство к предшествующей версии. В дальнейшем я буду анализировать основные положения именно Главы 4, лишь изредка, для сравнения, обращаясь к более раннему варианту минимализма.

Итак, как говорится, "остались от козлика рожки да ножки" - именно подобным, в высшей степени жестоким образом, обошлась Минималистская программа со своей предшественницей, Теорией управления и связывания.

Возможно, я несколько преувеличиваю, но в материальном, техническом плане приблизительно так дело и обстоит, что же касается сферы нематериальной, духовной, то здесь, естественно, сохранилась без изменений чистая бессмертная душа всей генеративной грамматики - идея о врожденности языковой способности, о том, что существуют единые принципы для всех языков и что языки различаются только установкой разных значений параметров.

Как не устает повторять Н.Хомский, минимализм является не теорией языка, а именно программой дальнейшего его исследования. Суть этой программы заключается в том, что языковые представления являются минимальными. Ушли в прошлое процессы вроде "свободного" перемещения, не имеющие движущей силы, причины. Вся ключевая информация, закодированная в языке, должна быть доступной для других когнитивных модулей, которые непосредственно связаны с языковым аппаратом человека.

Решающее значение при этом имеют результирующие (выходные) условия, то есть условия, характеризующие языковой аппарат человека на стыке с другими когнитивными модулями — акустическим, концептуальным и т. п. Языковой аппарат человека является частью систем реализации, которые позволяют нам говорить, понимать, спрашивать и т. д.

Согласно Минималистской программе, языковой аппарат человека состоит из двух главных подсистем: вычислительной системы и лексикона.

Вычислительная подсистема порождает языковые выражения и подает команды системам реализации. Лексикон содержит всю лексическую информацию конкретного языка. С точки зрения минимализма, роль лексикона шире, чем в предыдущих версиях генеративной грамматики.

Объяснительная сила в современной версии генеративной модели перешла в основном к лексикону, в котором содержатся не только слова, их фонологическая структура, тематические отношения между словами (валентности), но и все формальные признаки, влияющие на синтаксические процессы и являющиеся разными по характеру в разных языках. Выделяются две системы реализации: артикуляторно-перцептивная и концептуальноинтенциональная, соответствующие двум интерфейсам: фонетической и логической форме.

Минималистская программа стремится ограничить объяснительные принципы минимальным количеством, одновременно накладывая условие максимальной экономности на порождаемые языком синтаксические структуры.

Поэтому в минимализме отсутствуют такие понятия, как глубинная и поверхностная структура, которые противоречат условию экономии, поскольку требуют большего количества управляющих порождением предложения операций.

Имея в качестве основы нумерацию, то есть набор лексических единиц, выбранных независимо из лексикона, вычислительная система, каковой является язык, порождает пару представлений (фонетическое и логическое), которые затем интерпретируются не собственно языковыми системами человека - акустико-перцептуальной (речевым аппаратом) и концептуальноинтенциональной (общей когнитивной системой человека). Каждое из этой пары представлений должно содержать только те элементы, которые могут быть проинтерпретированы соответствующей системой языкового употребления; в этом случае говорят, что представление удовлетворяет принципу полной интерпретации. При выборе лексических единиц из словаря они включаются в нумерацию, будучи уже оформлены как словоформы, с соответствующим набором формальных признаков, как классифицирующих, так и словоизменительных.

Начиная с нумерации, вычислительная система языка применяет к ней операции из ограниченного набора для постепенного выстраивания окончательной структуры предложения, как на уровне логической, так и на уровне фонетической формы. Каждое такое выстраивание называется деривацией и является допустимым, только если оно сходится на обоих уровнях взаимодействия с системами языкового употребления (то есть, каждое из пары порождаемых представлений удовлетворяет принципу полной интерпретации) и при этом является наиболее экономным по числу примененных операций.

Существуют два этапа деривации - явный и скрытый. Все операции, примененные на явном этапе, находят свое отражение в поверхностной структуре предложения, так как этот этап общий для логического и фонетического представлений. В конце него производится операция Spell-out (озвучивание), которая разделяет деривацию по двум направлениям, после чего она продолжается независимо на фонетическом и логическом уровнях.

Логический компонент языка использует те же операции, что и синтаксический, и ему доступны те же признаки, в то время как фонетический компонент является в значительной степени независимым, что связано с большим влиянием на него внешних факторов.

Схема (42) иллюстрирует схематическое представление организации языкового аппарата человека в минималистской модели:

(Фонетическая Форма) (Логическая Форма) уровни Две операции, доступные вычислительной системе человеческого языка это Объединение (Merge), вводящее новые составляющие и позволяющая конструировать новые объекты, и Передвижение (Move). Подробнее об обеих этих операциях будет рассказано ниже.

Основным понятием, которым оперирует минимализм, является проверка формальных признаков, которая управляет всем процессом порождения синтаксической структуры, а также является критерием грамматичности или неграмматичности того или иного предложения.

2. Проверка признаков в минимализме Формальные признаки в минимализме приблизительно соответствуют грамматическим категориям традиционной лингвистики - таким, как род, падеж, число, лицо, время и пр., причем под формальными признаками подразумеваются, прежде всего, признаки абстрактные, а не морфологические.

Проверка признаков заключается в том, что в общем случае одинаковые признаки, приписанные двум (или более) синтаксическим объектам, находящимся в определенной структурной конфигурации между собой, стираются. Конфигурация, в которой должны оказаться два синтаксических объекта, обладающие общими признаками, чтобы эти признаки были проверены, называется областью проверки. В случае, если до уровня Spell-out (то есть, до озвучивания) какие-либо формальные признаки оказались непроверенными, они попадают в обе системы языкового употребления акустико-перцептуальную (речевой аппарат) и концептуальноинтенциональную (общую когнитивную систему человека), где остаются не проинтерпретированными, а значит, вся деривация завершается неудачно, то есть получившаяся структура оказывается неграмматичной.

В Chomsky 1993 определение области проверки строится в три шага:

Область ядра Х - это множество всех узлов синтаксической структуры, над которыми доминирует его максимальная проекция (ХР) и которые отличны от Минимальная область ядра Х - это максимальное подмножество области Х такое, что ни над одним его элементом не доминирует элемент области Х.

Область проверки ядра Х - это вся его минимальная область кроме Таким образом, в область проверки ядра попадают адъюнкты как к самому ядру, так и к его проекциям. Перемещение в эти позиции возможно только тогда, когда существует возможность проверить признаки перемещаемого объекта и цели его перемещения.

Данное определение кажется излишне громоздким, противоречащим тезису самого Н.Хомского о простоте и экономности представлений. В то же время, как замечено в Арефьев 1996, все объекты, которые попадают в область проверки ядра по определению (43)-(45), обладают одним свойством по отношению к ядру Х из этого определения. Это свойство - асимметричное сикомандование (см. определения (47)-(48) ниже). И адъюнкт к ядру, и адъюнкт к группе этого ядра обязательно асимметрично си-командуют им. Таким образом, понятие асимметричного си-командования, встроенное в определение области проверки, позволило бы включить в эту область те же элементы, которые попадают туда по стандартному определению. Новое определение будет выглядеть так:

Область проверки ядра Х - это множество всех узлов синтаксической структуры, которые включены в его максимальную проекцию (ХР) и которые асимметрично си-командуют им.

Хотя для моей работы то или иное определение области проверки не играет особой роли, все же определение (46) оказывается существенно удобнее и проще. В отличие от предыдущего, оно исключает комплемент из области проверки независимо от самого понятия комплемента.

Си-командование и асимметричное си-командование определяются следующим образом (Kayne 1994):

Х си-командует Y тогда и только тогда, когда Х и Y являются категориями, Х исключает Y и каждая категория, доминирующая над Х, доминирует и над Y.

Асимметричное си-командование:

Х асимметрично си-командует Y тогда и только тогда, когда Х си-командует Y, Рассмотрим структуру (49):

Согласно определениям (47) и (48) получается, что независимо от числа узлов, над которыми доминирует ZP (или хотя бы ее верхний сегмент, если у нее есть адъюнкт), ядро Х асимметрично си-командует всеми ядрами, присутствующими в данной структуре. Это означает, что Х может "выбирать" среди этих ядер те, которые обладают признаками, способными проверить его собственные непроверенные признаки, то есть совпадающими с признаками Х, которая называется категорией-целью. Главное предположение состоит в том, что объекты, способные участвовать в проверке признаков, притягиваются при условии, что ими асимметрично си-командует цель перемещения. Отсюда следует определение операции притягивания (50), призванной заменить операцию перемещения:

Ядро, асимметрично си-командующее другими ядрами, притягивает к себе те из них, которые способны проверить имеющиеся у него признаки.

(Ср. с определением притягивания, данным в Chomsky 1995).

К притягивает F, если F - это ближайший признак, который может вступить в Таким образом, в Минималистской программе правило -передвижения заменено операцией притягивания. Время немотивированных, произвольных перемещений ad hoc, которыми часто грешила Теория управления и связывания, кануло в Лету. Теперь передвижение составляющих может осуществляться либо для проверки признаков цели перемещения, либо из соображений актуального членения и т.п.

Следует также заметить, что операция притягивания - это инновация, введенная только в Chomsky 1995. В ранней версии минимализма общей мотивацией передвижения тоже служила проверка признаков, но конкретный механизм, движущая сила этой проверки, были прямо противоположными. Так, в Chomsky 1993 предложены два принципа, имеющие непосредственное отношение к проверке признаков: принцип "жадности" и принцип "откладывания". Согласно первому принципу синтаксический объект может перемещаться только в том случае, если ему необходимо проверить свои признаки, ему нет никакого дела до наличия непроверенных признаков у других элементов, в том числе и у цели перемещения. Отсюда видно, что принцип "жадности" - прямая противоположность операции притягивания, где именно цель перемещения запускает механизм проверки признаков. Принцип "откладывания" гласит, что передвижение откладывается, пока это возможно.

Частный случай проявления этого принципа - отсутствие явного перемещения, когда перемещение происходит скрыто, то есть на уровне Логической формы.

Необходимо также сказать и о типах признаков в том виде, в каком они представлены в Chomsky 1995. Итак, признаки могут быть ингерентные и опциональные. Первые, характеризующие всю парадигму данной лексемы, приблизительно соответствуют классифицирующим, а вторые словоизменительным. (Согласно определениям, данным в Зализняк 1968, признак является классифицирующим для данной парадигмы, если в грамматических значениях, представленных в этой парадигеме, встречается ровно одна граммема данной грамматической категории, и словоизменительным, если встречается, соответственно, не менее двух разных граммем).

Далее, вне зависимости от первого деления, признаки бывают интерпретируемыми и неинтерпретируемыми. Интерпретируемые признаки проверяются логическим компонентом языка, а потому сами по себе на уровне синтаксической структуры в проверке не нуждаются и, даже попав в область проверки (в частности, будучи притянутыми неинтерпретируемыми признаками), не стираются. Интерпретируемые признаки приблизительно соответствуют, например, номинативным грамматическим признакам в Зализняк 1968, а неинтерпретируемые - синтаксическим грамматическим признакам. (Согласно Зализняк 1968, номинативное значение признака непосредственно отражает ("называет") внеязыковую действительность, а синтаксическое значение отражает способность словоформы вступать при построении фразы в определенные типы синтаксической связи с определенными классами словоформ). Номинативные неграмматические признаки, то есть, не являющиеся обязательными или регулярными, введенные в Зализняк 1968, в Минималистской программе приблизительно соответствуют чисто семантическим признакам, принадлежащим логической форме и не доступным на уровне синтаксической структуры Далее, признаки могут быть сильными и слабыми - собственно говоря, чаще всего языки различаются именно этим. Сильный признак, даже если он интерпретируемый, вызывает явное передвижение в свою область проверки, в то время как слабый интерпретируемый признак не вызывает перемещения даже на уровне Логической формы. Так, признак вопросительности в функциональной категории комплементатора С является интерпретируемым.

Но, например в английском, где наблюдаются поверхностные перемещения вопросительных групп, он является сильным, а в других языках, где таких передвижений нет, например в китайском, - слабым. Если мы имеем неинтерпретируемый признак, то при условии сходимости деривации притягивается не вся составляющая, которая может проверить этот признак, а только сам признак без лексического наполнения.

Подытоживая вышесказанное, мы получим, что притягивать в область своей проверки может только сильный или неинтерпретируемый признак.

Слабый интерпретируемый признак ничего притягивать не может, даже если он асимметрично си-командует неинтерпретируемым признаком, который потенциально мог бы проверить.

3. Изменения в Падежной теории и X'-теории, volens nolens привнесенные Минималистской программой Как уже упоминалось выше, в минимализме глубинная и поверхностная структуры как два разных уровня в синтаксическом представлении перестали существовать, поскольку противоречили принципу экономности, требуя большего количества управляющих порождением предложения операций. Такое "нововведение", естественно, не могло пройти бесследно для Падежной теории, одно из основных положений которой касалось разделения падежей на структурные, приписывающиеся на поверхностном уровне, и ингерентные, приписывающиеся на глубинном уровне. Следует ли из этого, что противопоставление структурных и ингерентных падежей - не более, чем фикция?

Своеобразной "компенсацией" могут служить, конечно, введенные в в начале минималистской эры две функциональные глагольные проекции Agrs (группа согласования с подлежащим) и Agro (группа согласования с прямым дополнением), где проверяют свой падеж соответственно подлежащее и прямое дополнение. Но эти категории в значительной степени артефакты, и впоследствии сам Н.Хомский попытался от них избавиться.

В рамках минимализма проверка структурных падежей была сведена только к одному синтаксическому отношению: отношению между спецификатором и ядром в проекциях AgrsP или AgroP вместо произвольных отношений управления, используемых в Теории управления и связывания.

Структурный номинатив теперь лицензируется следующим образом:

Доказывается, что после подъема и присоединения к Agrs, Tense, которое имеет падежный признак, проверяет падеж именной группы в позиции спецификатора при Agrs. Это в основе своей то же отношение, что и предлагаемое в рамках Теории управления и связывания, где INFL приписывало номинатив субъектной именной группе в позиции спецификатора IP. Несколько большие изменения произошли в лицензировании аккузатива.

Структурный аккузатив лицензируется теперь не в отношении ядрокомплемент, а в отношении спецификатор-ядро в проекции AgroP:

Показывается, что в этом случае V с признаком падежа поднимается и адъюнктивируется к Agro, где проверяет свой падеж объектная именная группа, которая поднимается в позицию спецификатора при AgroP. Редукция лицензирования структурных падежей к одному отношению - желаемый результат тенденций к минимализации самой теории.

Что касается ингерентных падежей, то они, в отличие от структурных, всегда лицензируются в отношениях ядро-комплемент и под контролем тетауправления, что означает, что категория, приписывающая ингерентный падеж, должна также приписывать и тета-роль.

Таким образом, в минимализме для разграничения структурных и ингерентных падежей остается только конфигурационное различие и требование тета-маркирования. Конфигурационные различия, однако, весьма спорны. Для Н.Хомского, именная группа, имеющая ингерентный падеж, для проверки падежа никуда не поднимается, а проверяет его in situ, то есть в том месте, где порождается. Другие лингвисты (см, например, Stjepanovic 1995), однако, указывают на "симметрию" как одну из важных черт минимализма и выводят отсюда то, что ингерентные падежи должны лицензироваться в той же конфигурации, что и структурные, то есть в отношении спецификатор-ядро при соответствующей проекции AgrP.

Что касается Х'-теории, то и в ней произошли некоторые изменения, правда, уже в более поздний период, на втором этапе развития Минималистской программы.

Воистину, все возвращается на круги своя. То, что считалось одним из главных завоеваний Х'-теории в ранней Теории управления и связывания, а именно, признание существования рассмотренных выше "малых фраз", то есть составляющих типа Х', в минимализме оказалось ненужным, так как не удовлетворяло принципу экономности, усложняя фразовую структуру. В результате осталось только две степени проекции: вершина Х и полная составляющая ХР, хотя большинство лингвистов, видимо, по инерции то там, то здесь все еще используют категории типа Х'.

Как следствие упрощения фразового дерева, размылось структурное разграничение спецификаторов и адъюнктов, хотя содержательное, понятийное различие сохранилось. В Chomsky 1995 была высказана идея о множественности спецификаторов, то есть о том, что одна проекция может содержать сразу несколько спецификаторов.

После стремления к всемерному увеличению числа функциональных категорий наметилась прямо противоположная тенденция - к их сокращению.

Первыми под "сокращение штатов" попали введенные совсем недавно, отколовшиеся от некогда единой IP AgrsP и AgroP. Agrs и Agro - единственные функциональные категории, содержащие только неинтерпретируемые признаки.

В силу всеобъемлющего минималистского принципа экономности, функциональных категорий, обладающих только неинтерпретируемыми признаками, быть не должно.

"Компенсацией" за отстраненную от дел AgroP стала новая функциональная категория v - так называемый "легкий глагол", транзитивизатор, превращающий непереходные глаголы в переходные и обладающий, в отличие от Agro, интерпретируемым признаком каузации. В терминах этой гипотезы подлежащее изначально порождается как спецификатор проекции vP, а прямое дополнение - как спецификатор VP. Затем v для проверки признака винительного падежа притягивает объектную именную группу в позицию своего внешнего спецификатора (напомним, что позицию нижнего спецификатора занимает субъектная именная группа). Однако еще до этого субъектная именная группа притягивается в позицию спецификатора временной проекции ТР, расположенной выше vP, для проверки категориального признака и номинатива. Получившаяся в результате структура оказывается следующей:

(Здесь SU и ОВ - субъектная и объектная именные группы, tSU, tOB и tV - следы, оставшиеся от передвижения субъекта, объекта и основного глагола соответственно, VB - категория, получившаяся в результате адъюнкции главного глагола V в позицию легкого глагола v, OB и tSU - внешний и внутренний спецификаторы ядра v составляющей VB).

Что же мешает в такой структуре не подлежащему, а прямому дополнению из позиции внешнего спецификатора vP, переместиться в позицию спецификатора проекции ТР, чтобы удовлетворить категориальный признак Т, тем более что падежный признак у Т может быть проверен скрытым передвижением подлежащего? Все эти операции, каждая по отдельности, допустимы, но оказывается, что, действуя вместе, они не удовлетворяют принципу экономности, так как в совокупности включают три операции перемещения, в то время как для сходимости деривации вполне достаточно двух: сначала в позицию спецификатора ТР передвигается подлежащее, и лишь затем в позицию внешнего спецификатора при vP поднимается прямое дополнение.

Поначалу отказ от двух проекций AgrP и, в особенности, идея о множественности спецификаторов не встретили большого энтузиазма у генеративистов, однако в последнее время число сторонников этих гипотез существенно выросло.

4. Minimalist Inquiries: the Framework "Последним словом минимализма" можно назвать еще не вышедшую в свет статью Н.Хомского "Minimalist Inquiries: the Framework" (см. Chomsky 1998), в которой излагаются перспективы развития минималистской теории и которая является лишь одной из глав будущей книги.

Итак, Н.Хомский не устает повторять, что языковая способность является врожденной, закодированной в генах человека. Язык представляет собой способ вычисления выражений, рекурсивное определение множества выражений {EXP}. Универсальная грамматика может постулировать, что языковая способность обеспечивает:

б) принципы объединения признаков в лексические единицы;

в) операции, которые успешно применяются для формирования синтаксических объектов большей сложности; назовем их ВЧЯ, вычислительной системой для Усвоение языка обязательно включает конструирование лексических единиц и настройку ВЧЯ одним из допустимых способов.

У теории языка есть две задачи: характеристика конечной стадии развития языковой способности, то есть конкретных языков, и начальной стадии, общей для всех языков и для всех индивидуумов; задачи "описательной адекватности" и "объяснительной адекватности" соответственно. Стремление к "описательной адекватности" ведет к бесконечному усложнению системы правил с тем, чтобы максимально подробно описать поверхностные грамматические явления в разных языках; напротив, стремление к "объяснительной адекватности" ведет к заключению об инвариантности структуры человеческого языка.

Минималистская программа призывает разграничивать настоящие объяснения от "инженерных решений". Проблема соотношения описательной и объяснительной адекватности очень сложна. Можно попытаться преодолеть ее, выдвигая произвольные предположения, не являющиеся глубоко мотивированными, с надеждой переформулировать проблему таким образом, чтобы облегчить дальнейшее исследование. Возьмем, к примеру, линейный порядок в терминах Х'-теории с ее стандартными произвольными допущениями, что может быть только один спецификатор, что лексическая единица проецируется как категория и т.д. Предложенные объяснения полезны и во многом проливают свет на проблему. Но, тем не менее, можно спросить, являются ли они настоящими, истинными объяснениями. Минималистская программа позволяет сфокусировать внимание на таких вопросах, и, возможно, обратиться к ним, показав, что элиминирование описательных техник приведет к эмпирическим результатам, которые будут не хуже или даже лучше, чем прежде.

Разумеется, сам Н.Хомский стремится именно к объяснительной адекватности, к поиску истинных, а не "инженерных" решений.

Как устроена языковая способность? Перед нами стоит следующая задача: имеются условия, которым должна удовлетворять языковая способность;

требуется создать устройство, которое удовлетворяло бы этим условиям некоторым оптимальным образом (решение может быть не единственным).

Вопрос таков: насколько язык близок к такому оптимальному устройству?

Минималистская программа исследует возможность, что языковое устройство является в некоторых отношениях оптимальным, приближающимся к "совершенному решению", удовлетворяющему исходным условиям. Таким образом, основной тезис гласит, что язык - минимальное и оптимальное решение условий понятности.

Это утверждение, хотя на первый взгляд это и может показаться странным, вполне согласуется с выдвинутым тезисом А.Е.Кибрика (Кибрик 1992) о том, что язык устроен просто, сложны и запутанны только наши знания о нем.

В рассматриваемой работе Н.Хомского принимается деривационный подход к языку, согласно которому язык представляет собой пошаговую процедуру для конструирования выражений, а вследствие этого большое значение приобретает вычислительная сложность, по возможности избежать которую, - задача любой минимальной теории.

Как исследовательская стратегия принимается тезис о совершенном устройстве языка. Таким образом, предполагается, что языковая способность обеспечивает только необходимую технику для удовлетворения минимальных требований понятности и функционирует простейшим из возможных образов, переорганизовывая признаки, объединенные в лексические единицы. Из этого вытекает несколько следствий:

А. Нет никаких уровней кроме интерфейсных.

Б. Условие интерпретируемости: лексические единицы не имеют никаких признаков кроме тех, которые интерпретируются на уровнях интерфейса, свойств звучания и значения.

В. Условие включенности: никакие элементы не вводятся ВЧЯ.

Г. Отношения, которые вступают в ВЧЯ, либо а) вынуждаются условиями понятности, либо б) выпадают некоторым образом из вычислительного Условие А требует, чтобы не было глубинной и поверхностной структуры. Таким образом, все объяснения, которые были представлены в этих терминах, не верны, включая принцип проекции, падежную теорию, и пр.

Условие В требует, в частности, чтобы не было никаких фразовых категорий или уровней, а отсюда - фразовой структуры и Х'-теории.

Условие Г. Свойства, вводимые условиями понятности, могут включать смежность (см. определение этого понятие в (1) в Главе III Части II), аргументную структуру, сферу действия и пр. Принадлежность к б) означает включение в отношения, обеспеченные обязательной вычислительной операцией Объединение (Merge), которая создает новые элементы из уже сформированных. Не должно быть ни управления, ни собственно управления, ни прочего в том же роде.

Рассмотрим операцию Объединение, которая берет два элемента и и формирует более сложный элемент К, состоящий из и. Через Объединение получаются два первообразных отношения: сестринство (между и ) и непосредственное включение (между К и, и К и ). Положим, допускается композиция отношений. Применяя ее всеми возможными способами, мы производим два новых отношения: 1) транзитивное продолжение "включать" от "непосредственно включать" и 2) отношение си-команды, (=сестра(включать)).

Таким образом, К включает, если К непосредственно включает, или К непосредственно включает L, которое непосредственно включает и т.д.;

наоборот: - терм К, если К включает. И си-командует, если - сестра К, которое включает.

Согласно требованию включенности/интерпретируемости, каждый признак должен или интерпретироваться на уровне ЛФ, или ассоциироваться с фонетическими признаками фонологического компонента.

Неинтерпретируемые признаки лексических единиц нарушают условие Б. Можно найти признаки, которые не получают интерпретации на уровне ЛФ и ФФ, тем самым нарушая любые разумные версии условий интерпретируемости.

Наиболее очевидный пример - структурный падеж. Более сложная картина наблюдается в случае согласовательных признаков: семантически интерпретируемых для существительных, но не для глаголов/прилагательных.

Переработке подвергается и Теория следов. Еще раньше возникли гипотезы, что передвигаемая группа оставляет после себя не след, а свою точную копию. "Копия" - название несколько неудачное, но, тем не менее, можно заметить, что "теория копий" - наиболее простая версия трансформационной грамматики. Она использует только Объединение, а не Объединение, сопровождаемое операцией, удаляющей оригинал; а в Теории следов - операции, создающий новый типа элемента - след. Таким образом, минимальное и оптимальное решение проблемы - предположение о том, что след и перемещенный элемент идентичны.

неинтерпретируемый признак F должен быть удален процессом вычисления.

Минималистские предположения требуют, чтобы этот признак был удален некоторой приемлемой операцией; таких несколько, но одна из них - поместить F в локальные отношения с совпадающим признаком, который удалит его.

Самое близкое отношение между двумя признаками - нахождение внутри одного и того же "вместилища" признаков: лексической единицы (ЛЕ), или модифицированной лексической единицы (МЛЕ), образованной из лексической единицы путем присоединения и/или удаления признаков при помощи более ранних операций ВЧЯ. Предположим, что F - неинтерпретируемый признак, например, число в INFL. В оптимальном устройстве F должен искать совпадающий признак F' и притягивать его в МЛЕ, содержащую F, удаляя F и образуя МЛЕ'. Операция притягивания - признаковый аналог Объединения: F' объединяется с МЛЕ, становясь сестрой F.

Раннее понятие "области проверки" элиминируется в пользу более естественного понятия близости признаков внутри МЛЕ. Понятие "области проверки" слишком сложное, а потому не согласуется с минимальностью;

проверка признаков должна включать только признаки, ничего больше.

Элементы объединяются в области проверки по причинам, не зависящим от проверки признаков; и проверка признаков происходит без перемещения в область проверки.

В совершенной системе мы не должны также ожидать отношений спецификатор-ядро: это всего лишь один случай си-командования. Мы не можем, например, сказать, что сестра иногда будет спецификатором, иногда комплементом, как в Х'-теории, где прямое дополнение - комплемент, а подлежащее - спецификатор. Ограничение на наличие у каждой проекции только одной позиции спецификатора тоже не естественно. Самая простая система позволяет первое Объединение, второе Объединение и т.д.

Единственные доступные элементы - признаки и объекты, сконструированные из них:

В. Модифицированные лексические единицы (МЛЕ) С. Множества К, образованные из данных элементов и.

"Выбор" семантических ролей, включая тета-роли, теперь базируется на присоединении XP к лексическому ядру или категории, ядром которой оно является, то есть, представляет собой "чистое" Объединение, не являющееся частью более сложной операции Передвижения (Move); Теория проверки, напротив, включает неинтерпретируемые признаки функциональных ядер и сводится к совпадению близко расположенных признаков. Аналог Тета-теории свойство любой системы, подобной языку, в то время как Теория проверки специфическая черта именно человеческого языка.

Составляющие "неактивны" в пределах "узкого" синтаксиса, который не имеет операции Передвижение, и где возможна лишь дислокация (Переобъединение), обусловленная Притягиванием. Помимо необходимой для Объединения выбранной ХР, ВЧЯ включает только переаранжировку признаков и Присоединение в не тета-позиции, иногда приводящее к дислокации.

Согласно этой концепции, Притягивание, а, отсюда, и Передвижение, вынуждается необходимостью удаления неинтерпретируемого признака F атрактора. Интерпретируемость притягиваемого признака F' не важна. Этот принцип можно назвать "самоубийственной жадностью". Он не обладает свойством "дальновидности" в просчитывании альтернатив, поэтому уменьшает вычислительную сложность.

Структурный падеж теряет свое значение, так как, в первую очередь, становится важен атрактор, в частности, -признаки (согласовательные признаки) INFL. Если понимать "совпадение" признаков как их идентичность, когда F' и F представляют собой один и тот же признак, то такое решение будет означать, что падеж не может быть притянут, что требование проверки падежа никогда явно не вызывает применения каких-либо доступных операций.

Зачем вообще нужен тогда структурный падеж? Один из возможных ответов состоит в том, что структурный падеж - признак, требующий дислокации всей составляющей. Из этого следует, что структурный падеж, будучи проверен и удален, "замораживает" составляющую на месте, делая ее не способной к дальнейшему передвижению, хотя интерпретируемые признаки ее вершины все еще доступны.

Принцип Откладывания, включающий свойство "дальновидности", элиминируется как увеличивающий вычислительную сложность. Понятие силы признака, вынуждающее нарушение принципа Откладывания, теперь тоже выпадает из рассмотрения. Сила была признаком признака и не имела, строго говоря, связи с Притягиванием.

Как уже было отмечено выше, Объединение требуется для любой подобной языку системы, а Притягивание - исключительное свойство человеческого языка. Операции Объединения и Притягивания должны:

I. Находить синтаксические объекты, к которым они применяются;

II. находить атрактор F, если таковой имеется;

III. выполнять соответствующую операцию, создавая новый объект К.

Операция берет уже созданные объекты (возможно, в лексиконе) и формирует из них новый объект.

Обращаясь к условию (75(III)), рассмотрим операцию Объединения, которая формирует К из,. Существует два типа Объединения: субституция и адъюнкция.

Адъюнкция, в отличие от субституции, имеет внутреннюю асимметрию:

X адъюнктивируется к Y. Таким образом, различие между субституцией и адъюнкцией - минимальное различие между множеством {,} и порядковой парой, где присоединяется к. Объекты К тогда имеют форму {Г, {,}} (субституция) или {Г, } (адъюнкция), где Г - категория (ярлык) К.

Иными словами, субституция - это объединение во множество, а адъюнкция объединение в пару.

Категория К должна быть категорией либо, либо. Если К() категория, проецированная из, (то есть, - ядро проекции К()) и - терм К(), тогда - комплемент, если является сестрой ; иначе - спецификатор.

Те же отношения распространяются и на признаки F() и МЛЕ().

Можно ли предсказать категорию получившейся проекции? В случае адъюнкции, учитывая внутреннюю асимметрию, естественно заключить, что проецируется (распространяется) цель (то есть, является вершиной результирующей проекции); адъюнктируемый элемент оставляет тип категории неизменным. Хотя в принципе субституция симметрична, она, тем не менее, тоже обычно имеет внутреннюю асимметрию: операция Объединения, имеет целью удовлетворение требований только одной из этих категорий, которая и создает проекцию.

Рассматривая данный вопрос подробней, предположим, что и не минимальны, - глагол, а - ГР, где Г - категория. Объединение, удовлетворяет свойствам (например, приписывание тета-роли). Если Г именная категория, может появляться где угодно в конфигурации (с другой тета-ролью); если Г - это Т, тогда снова может появляться где угодно (как комплемент С). Проекцию создает V. Соответственно, V может объединяться с DP или D, но D не может объединяться с VP.

Пусть - VP и имеет категорию D. Тогда Объедение, удовлетворяет требованиям V, а не D. Таким образом, например, в конструкции с непрямым объектом [IO [V DO] удовлетворяются свойства V, а не косвенного или прямого дополнений. И проекцию создает тоже V. Соответственно, может быть сколь угодно сложной, но обязана иметь вид {V, XP}.