«С.Г.Кара-Мурза. Манипуляция сознанием, 2000. 1 С.Г.Кара-Мурза. Манипуляция сознанием, 2000. Введение Раздел I. Что такое манипуляция сознанием. Глава 1. О чем идет речь. Глава 2. Анатомия и физиология манипуляции ...»

С.Г.Кара-Мурза. Манипуляция сознанием, 2000. 1

С.Г.Кара-Мурза. Манипуляция сознанием, 2000.

Введение

Раздел I. Что такое манипуляция сознанием.

Глава 1. О чем идет речь.

Глава 2. «Анатомия и физиология» манипуляции

сознанием.

Глава 3. Демократия, тоталитаризм и

манипуляция сознанием.

Глава 4. Основные доктрины манипуляции

сознанием.

§ 1. Технология манипуляции как закрытое знание.

§ 2. Учение о гегемонии Антонио Грамши.

§ 3. Психологическая доктpина.

§ 4. Социодинамика культуpы.

Раздел II. Главные мишени манипуляторов сознанием.

Глава 5. Оснащение ума: знаковые системы.

§ 1. Язык слов.

§ 2. Язык образов.

§ 3. Иные знаковые системы.

Глава 6. Мышление: его типы и оснащение.

§ 1. Логическое мышление.

§ 2. Ассоциативное мышление. Метафоры.

§ 3. Стереотипы.

Глава 7. Чувства.

§ 1. Эмоциональное воздействие как предпосылка манипуляции.

§ 2. Западный страх.

§ 3. Страхи холодной войны.

§ 4. Страхи и тип культуры.

§ 5. Страх терроризма.

Глава 8. Воображение, внимание, память.

§ 1. Воображение и поведение.

§ 2. Общество спектакля.

§ 3. Манипуляция вниманием.

§ 4. Манипуляция и воздействие на память.

Глава 9. Мифы общественного сознания: большие проекты манипуляции.

§ 1. Черные мифы.

§ 2. «Светлые» мифы Запада: евроцентризм.

Раздел III. Манипуляция сознанием и общественные институты.

Глава 10. Массовая культура и ее институты.

§ 1. Толпа и ее искусственное создание.

§ 2. Разрешение аморальности.

§ 3. Захват и присоединение аудитории.

Глава 11. Общественные институты.

§ 1. Школа - производство человека массы.

§ 2. Наука как инструмент манипуляции сознанием.

Глава 12. Средства массовой информации.

§ 1. Цели, образ действия и место в культуре средств массовой информации.

§ 2. Средства массовой информации: манипулятивная семантика и риторика.

Глава 13. Телевидение.

§ 1. Свобода сообщений - цензура - манипуляция сознанием.

§ 2. Пещеpные люди ХХ века.

§ 3. Телевидение как технология разрушения сознания.

§ 4. Телевидение и создание pеальности.

§ 5. Телевидение и манипуляция сознанием в политике.

§ 6. Сопротивление общества.

С.Г.Кара-Мурза. Манипуляция сознанием, 2000. Раздел IV. Манипуляция сознанием в ходе разрушения советского строя.

Глава 14. Успех манипуляции сознанием в годы перестройки.

§ 1. Перестройка: главные удары по системам защиты от манипуляции.

§ 2. Холодная война и идейное разоружение советского человека.

§ 3. Опытный факт: сдвиг в настроении рабочих.

§ 4. Опытный факт: манипуляция в законодательстве.

Глава 15. Объективные предпосылки для успешной манипуляции сознанием советского человека.

§ 1. Урбанизация и голод на образы.

§ 2. Возрождение сословности в позднем советском обществе.

§ 3. Тоталитаризм источника сообщений.

§ 4. Контролируемое бедствие как условие успешной манипуляции.

Глава 16. Общественное сознание в СССР и его уязвимые стороны.

§ 1. Стереотипы исторического материализма и подрыв гегемонии советского строя.

§ 2. Незнание общества, в котором живем.

§ 3. Художественное воображение и уязвимость советского человека.

Глава 17. Воздействие на оснащение ума.

§ 1. Манипуляция словами и образами.

§ 2. Размывание и подмена понятий.

§ 3. Подмена имени и предмета.

§ 4. Пример ложного имени: либерализм.

§ 5. Манипуляция числом и мерой.

Глава 18. Воздействие на мышление в акциях по манипуляции.

§ 1. Перестройка и разрушение логического мышления.

§ 2. Аутизм интеллигенции.

§ 3. Создание некогерентности (несоизмеримости частей реальности).

§ 4. Учебная задача: когерентны ли рассуждения экономистов?

§ 5. Утрата меры и некогерентность мышления.

Глава 19. Отключение памяти и нравственности.

§ 1. Историческая память.

§ 2. Краткосрочная память и манипуляция в политике.

§ 3. Разрушение символов.

§ 4. Манипуляция образом труда и безработицы.

§ 5. Разрушение ядра нравственности.

Глава 20. Кухня манипуляции сознанием: испытанные на нас приемы.

§ 1. Прямая ложь.

§ 2. Не прямая ложь, а умолчание.

§ 3. Умолчание цели, цены и сроков изменений.

§ 5. Волшебная флейта перестройки: фильм «Город Зеро» как учебная задача.

Глава 21. Метафоры и стереотипы перестройки.

§ 2. Стереотип антигосударственности.

§ 3. Ролевые стереотипы: «государство-эксплуататор».

§ 4. Стереотип «льготы и коррупция номенклатуры».

§ 5. Стереотип «обделенного народа».

§ 6. Стереотип «преступного мышления».

§ 7. Канализирование стереотипов: фильм С.Говорухина «Ворошиловский стрелок».

§ 8. Страх голода в манипуляции сознанием.

Глава 22. «Мягкие» черные мифы о советском строе.

§ 1. Подготовка к отказу от советского хозяйства. Экономические мифы.

§ 3. Миф о технологическом риске.

Глава 23. Место телевидения в манипуляции сознанием.

Глава 24. Учебные задачи: разбор черных мифов.

§ 1. Миф о черносотенцах и его активизация в конце ХХ века.

§ 2. «Проект Ленина» - путь к гибели?

Глава 25. Маленькие учебные задачи.

Глава 26. Блестящие операции по манипуляция сознанием. «Государственный переворот»

августа 1991 г.

§ 1. Предыстория августовского переворота.

§ 3. История «ареста» Горбачева.

§ 5. Модели объяснения событий.

§ 6. Основные результаты «путча» и Августовской революции.

§ 7. Процесс против «заговорщиков».

§ 8. Фактор страха в политике после августа.

Заключение.

Мы - свидетели и участники событий космического масштаба. На глазах одного поколения удалось взорвать и, возможно, сломать Россию. Десять веков эта огромная цивилизация соединяла и уравновешивала два главных блока человеческого мира - Запад и Восток. После первого удара в ХХ веке Россия, уже в облике СССР, возродила свои главные черты, вновь обрела свое лицо (правда, умывшись кровью). Но вирус остался в ее организме, болезнь нашла новые уязвимые точки, кризис оказался гораздо тяжелее. Зашаталась и стала рассыпаться одна из опор всего человеческого общежития. В перестройку втягивается, с нарастающим ужасом, весь мир.

По всему видно, что смута надолго, и нас ждут еще невероятные приключения. Слегка переделав знаменитую фразу Хрущева, можно сказать: «Нынешние поколения советских людей не соскучатся до самой смерти». И, в отличие от предсказания Никиты Сергеевича, этот прогноз, похоже, сбудется. Тем более, что продолжительность жизни при таком веселье быстро сокращается.

Чтобы, сводя счеты с жизнью, не было мучительно стыдно за наделанные нами глупости, полезно нам порассуждать: что же произошло? Почему же мы хотели как лучше, а получилось не как всегда, а как и в страшном сне не приснится. Ведь до сих пор вкладчики банка «Чара»

жалуются друг другу: «Просыпаюсь с надеждой: все это был сон. Не мог же я, такой умный и хитрый, отнести и отдать все мои сбережения жуликам. Добровольно!». Нет, все это - не сон. Да и «Чара» - мелочь. Вернее, не мелочь, а та капля воды, в которой отразилась вся эта перестройка, реформа, демократия и что там еще было у фокусника под шляпой.

Думаю, страсти уже немного остыли, и порассуждать мы можем с пользой и даже со смехом (иногда нервным, но уже не истерическим) - все вместе. И жертвы нашей эпохальной аферы, и те, кто в ней, как ему кажется, сумел поживиться. Таких все меньше, но они есть. Да и не любит человек выглядеть простофилей, вот и хорохорится - я теперь банкир, а я менеджер.

Может быть, наши рассуждения еще успеют помочь нам самим в нашей жизни, наверняка помогут нашим детям - кашу придется расхлебывать им. Да и для истории, для потомков хочется оставить свидетельства очевидцев хоть с какими-то попытками осмысления. А то мы сегодня читаем разные версии о том, что произошло с русскими в начале XVII века, а понять трудно. Что это за Смута такая? Почему поверили ворам и жалким проходимцам, даже на русский престол посадили? Почему воеводы наперебой спешили сдать города ничтожным силам удивленных авантюристов, а казаки кинулись грабить русские города?

И потом, люди мы в основном неверующие (свечки и крестики - это не совсем то), но у большинства свербит тайная мысль: придется ведь ответ держать перед нашими мертвыми.

Спросит меня отец, не пришедший с войны: «Чего вы там намудрили? Объясни, мы тут все гадаем, понять не можем». Надо же готовиться, нашим предкам речь Горбачева под нос не сунешь: вот, мол, этими истинами увлеклись. У них мышление было не новое, а здравое.

Начнем же понемногу разматывать ниточку, восстановив в памяти историю так, чтобы понять:

какими чудодейственными средствами нас убедили сделать все то, что мы сделали. Ведь наворочали мы дел немало, и без всякого кнута и пряника - с энтузиазмом и даже восторгом.

Сейчас, задним умом, кое-кто очень крепок. Иные даже хвалятся: я знал! я предупреждал! Эти люди общей картины не меняют.

Во-первых, таких умных было очень немного. Почитайте хотя бы выступления Лигачева, нашего консервативного буки. Тех же щей, но пожиже влей. А иные предупреждали вроде бы верно, но в такой нарочито нелепой форме, что, похоже, их предупреждения писались в ведомстве А.Н.Яковлева. Вспомним хоть письмо Нины Андреевой. Конечно, писала она сама и искренне, ведомство А.Н.Яковлева только подбирало такие перлы и «по оплошности» пускало в печать.

Наконец, в каждом обществе людей (и даже в каждом стаде) есть сколько-то прирожденных строптивцев, природных диссидентов. Они всегда ворчат и противоречат. Возьмите хоть Солженицына. Мало кто сумел столько сделать для уничтожения советского строя. Наконец, уничтожили, сделали все, как он просил - опять недоволен. Нет, вы убейте, но так, чтобы было красиво. Чтобы покойничек был розовеньким и улыбался. Думаю, таких вечно недовольных считать свидетельством устойчивости нашего национального разума нельзя.

Так что примем как факт: некая влиятельная и организованная часть человечества (в которую приняты и кое-кто из наших земляков) каким-то образом добилась, чтобы наше общество в целом, почти 300 миллионов человек, не считая «союзников», активно действовало по программе, приносящей огромные выгоды этой группе и огромный урон нам самим. Сегодня, когда важный этап этой программы завершен и результат налицо, это можно принять действительно как факт и больше на нем не останавливаться. Потери и приобретения известны и очевидны, они подсчитаны и обнародованы в мировых бухгалтерских книгах, буквально написаны на роже счастливых политиков.

Что бы там ни говорили крепкие задним умом скептики, если считать, что мы - народ (то есть, единое тело с надличностным разумом), то пора признать, что наша народная мудрость почему-то дала осечку. Мы коллективно заглатывали одну приманку за другой, пока нас не подвели к крючку и не вытянули на разделочную палубу. Правда, и сегодня есть такие, которые, уже лежа на этой палубе, кричат: «Я этого хотел и не могу поступиться принципами! Да здравствует товарищ Чубайс!». Но это - тонкие натуры, их особенно жалко.

Так вот, давайте разберем, что это была за приманка, как ее готовили и с какими словами ею помахивали у нас перед носом. Потому что то, что с нами сделали, называется скучным термином:

манипуляция общественным сознанием. По своим масштабам, затратам, продолжительности и результатам эта программа манипуляции не имеет аналогов в истории. В ходе ее подготовки и выполнения сделано огромное количество находок и даже открытий, накоплено новое важное знание о человеке и обществе, об информации и языке, об экономике и экологии. Прежде чем начать решающие действия в России, были поставлены «острые» (часто исключительно кровавые) эксперименты над многими народами и получено ценное знание по этнографии и антропологии.

Мир изменился не только из-за краха СССР. Сама невидимая деятельность по манипуляции общественным сознанием множества народов земли изменила облик мира и затронула практически каждого жителя планеты. И особенно культурный слой человечества, читателя и телезрителя.

Успех манипуляции сознанием народов СССР и прежде всего русского народа (по словам Даллеса, «самого непокорного народа») опасно вскружил голову политикам-победителям и их экспертам. Сегодня пресса полна торжествующими воплями о принципиальной возможности полного контроля над поведением человека, причем с очень небольшими затратами. С другой стороны, множество тех, кто посчитал себя жертвами манипуляции, впали в уныние и уверовали в какое-то тайное оружие, разработанное КГБ или ЦРУ (или совместно), в какие-то психотропные средства, с помощью которых коварные политики «зомбируют» людей. Ясно, что вера в мистическую силу противника парализует волю к сопротивлению. Так что «создание» этой веры (путем слухов, статей, «обличений» и «признаний») - само по себе есть важное средство манипуляции общественным сознанием.

Люди, независимо от их идеологии и политических пристрастий, делятся на два типа. Одни считают, что, в принципе, человек - это большой ребенок, и манипуляция его сознанием (разумеется, ради его собственного блага) просвещенным и мудрым правителем - не только допустимое, но и предпочтительное, «прогрессивное» средство. Например, многие специалисты и философы считают, что переход от принуждения, тем более с применением насилия, к манипуляции сознанием - огромный шаг в развитии человечества.

Другие считают, что свобода воли человека, предполагающая обладание незамутненным разумом и позволяющая делать ответственный выбор (пусть и ошибочный) - огромная ценность.

Эта категория людей отвергает законность и моральное оправдание манипуляции сознанием. В пределе, считает физическое насилие менее разрушительным (если и не для индивидуума, то для рода человеческого), чем «зомбирование», роботизация людей.

Эти две позиции определяются ценностями, идеалами человека. Значит, спорить о том, какая из этих позиций правильнее и лучше, бесполезно. Это все равно что спорить, что важнее - душа или тело. Рационально и даже логично можно рассуждать о том, какие последствия для общества и личности повлечет за собой превращение той или иной идеальной позиции в политическую доктрину. Влияет ли на жизнь человека воплощение этой доктрины в жизнь линейно - или это влияние имеет критические пороговые уровни. То есть, допустима ли «манипуляция в разумных пределах» или признание ее как оправданного средства управления означает перескок в качественно иное общество.

Поэтому в книге, которая предлагается читателю всего лишь как основа, матрица для диалога, мы постараемся избежать обвинений и оценки идеалов. Будем говорить о делах - их можно и нужно оценивать с позиций совести, поскольку они затрагивают жизнь людей. Но и скрывать свои установки бесполезно и даже вредно, это же не агитпроп. Вербовать в свою веру не нужно, гораздо важнее создать очаг диалога в нашем расколотом обществе. Поэтому предпочитаю предупредить, что книга написана с позиций неприятия манипуляции и общественным, и личным сознанием. Я уверен, что на этом пути, который, конечно же, обеспечивает удобства и комфорт, человека ждет беда. Истощение бытия и угасание всего рода человеческого, включая касту жрецов, сидящих у пульта манипулирующей машины.

Но это - личное, об этом лучше читать у Достоевского. Мы же поговорим о вещах явных и осязаемых - о той технологии манипуляции сознанием, которая сложилась в наше время и которая была применена против «совка», против меня и моих сограждан.

Когда уважающий себя человек слышит о манипуляции сознанием, он думает, что его-то уж не провести. Он - индивидуум, свободный атом человечества. Как на него повлиять? Атом-то атом, но и атом расщепить оказалось возможно, хотя само слово «атом» означает неделимый.

Ограничим предмет нашего разговора, идя от общего к частному.

Во всех представлениях о мире, начиная с самых архаических мифов, присутствует акт Сотворения. Боги превращают Хаос в Космос - упорядоченное целое, все частицы которого связаны невидимыми нитями, струнами. Человек, проникнутый космическим чувством, ощущает единство Бытия, а себя считает обитателем огромного и прекрасного дома.

Научная революция, Коперник, Галилей и Ньютон разрушили представление о мире как гармоничном Космосе, «открыли» пространство и «выпрямили» время. Но идея взаимовлияния вещей сохранилась - уже в виде механистического детерминизма. Все в мире сцеплено, но теперь не чудесными струнами, а как шестеренки в часах - законом всемирного тяготения. Земля программирует поведение брошенного камня.

«Бог не играет в кости!» - вот кредо механики, даже в самых последних ее версиях. Эта вера в то, что влияние одного тела на поведение другого совершенно точно и однозначно, доходила до крайности. Лаплас утверждал, что если бы ему сообщили координаты и импульс (массу, направление и скорость движения) всех частиц во Вселенной, он мог бы расчитать состояние мира (всех его частиц) в любой момент в прошлом и будущем. Сейчас мы во многом преодолели такой «крутой» детерминизм, признаем, что мир сложнее, чем механическая машина.

В обыденной, спокойной жизни мы на взаимовлияние вещей в мире не обращаем внимания.

Нам и в голову не приходит задуматься о том, что было бы, если бы не было, например, трения.

Если бы гвоздь не мог держаться в дереве, а гайку нельзя было бы затянуть на болте. Нас не удивляет, что куча гладкого, текучего зерна, полежав немного, схватывается в очень плотное целое.

Да что зерно, даже песчинки, совершенно твердые и гладкие, сцепляются в куче так, что по ней можно ходить. Но потопчись на этом песке, разрушь слабое взаимодействие песчинок, и песок становится зыбким, как вода, в нем можно утонуть.

Наше внимание привлекают не состояния покоя, не торчащий в доске гвоздь и не мирная гора песка, а ситуации слома стабильной системы, смены («перестройки») ее структуры - ситуации катастроф. Нас поражает, что маленький, даже по капельке, ручеек может размыть огромную плотину. И этого ручейка нельзя допускать ни в коем случае, ибо он «запускает» цепной, самоускоряющийся процесс. Сдвинув одну песчинку, капля немного расширяет поток воды. В нашу культуру вошла голландская притча о маленьком мальчике, который увидел, как через плотину сочится вода, и заткнул дырочку пальцем. Изнемогая, он простоял на своем посту, пока его не нашли взрослые.

Когда мы познакомились с атомной энергией, людей поразило это страшное проявление порогового эффекта. Вот, лежит совершенно инертный кусок урана. Добавь к нему микроскопическую частичку, в идеале - один протон - и происходит ядерный взрыв. Возникла критическая масса, в которой взаимодействие частиц переступило через порог, за которым - цепная реакция деления ядер. Я помню, как много людей размышляло и говорило об этом в 1945 году, когда американцы взорвали атомные бомбы в Японии и в газетах напечатали популярное объяснение физики атомного взрыва.

Пожалуй, еще удивительнее пороговые эффекты при неядерных взрывах, которые происходят в результате химических реакций и накопления тепла. В порту Гамбурга на причале взорвалась куча азотных удобрений, обычно совершенно невзрывоопасных. Только потому, что куча была слишком большой - накопление в ней свободных радикалов превысило критическую величину и начались процессы, которых никто не ожидал. Приступая к исследованию разветвленных цепных реакций, Н.Н.Семенов проделал удивительные эксперименты, в которые долго было невозможно поверить. Он обнаружил, что пары фосфора воспламеняются в присутствии кислорода в узком диапазоне давления. И вот, в стеклянном баллоне, содержащем смесь паров фосфора с кислородом, происходила вспышка, когда он открывал кран, впуская в баллон инертный газ аргон.

Газ, которым можно тушить пожары! И наоборот, горение моментально прекращалось, когда в баллон с пылающим газом вводили чистый кислород!

Даже системы неживой природы, образуют такие сложные комбинации и обнаруживают такое удивительное и сложное поведение, что почти всерьез начинаешь принимать метафоры. Кажется, что они обладают памятью и мышлением. Вот облака плывут, а то и несутся по небу, долгое время сохраняя свою причудливую форму - четкую, порой точеную. Почему тот длинный, похожий на шею лебедя выступ не распадается, не рассасывается даже на ветру? Ведь это всего-навсего туман из мельчайших капелек воды. Почему так устойчив баланс их взаимного притяжения и отталкивания? Почему тонкий хобот смерча бродит по полю, а потом по деревне, как будто ищет чью-то избу, с которой ему надо сорвать крышу? Ведь он не распадается, не разваливается на беспорядочные порывы ветра, даже натолкнувшись на большое препятствие. Вот, разметал кучу досок, кажется, все, разрушился. Нет, смотришь, через десяток метров восстановил свое строение, закрутил с той же скоростью, побрел дальше.

А ведь в этих неорганических системах взаимодействие сводится всего лишь к переносу массы и энергии. Воспринимать и перерабатывать информацию они, в строгом смысле слова, не могут. Когда же мы переходим в царство живой природы, мы видим такую изощренность и сложность во взаимодействии «соучастников», что только привычка и спасительная нелюбознательность позволяет нам жить и заниматься своими делами. Иначе бы мы только созерцали и размышляли. Даже знакомство с самым элементарным актом записи, хранения и считывания генетической информации пробуждает религиозное чувство. Как могло это чудо возникнуть из каких-то случайных скоплений азотистых веществ, какой-то слизи, методом проб и перебора? Разве могло для создания этого механизма через простую эволюцию хватить времени у Вселенной?

Как обеспечивается невероятная устойчивость «поведения» живого организма в выполнении записанной в его генах программы? Меня в молодости поразил, наверное, мелкий с точки зрения специалиста факт. Я работал на Кубе, в тропиках. Время там, как будто, не двигается. Каждый день - то же солнце, та же жара, буйная растительность. И вдруг в конце сентября, чуть ли не в один день, часть деревьев - те, чьи предки когда-то столетия назад были завезены сюда из Европы начали желтеть и сбрасывать листья. Почему? Зачем? Кто и как подал им сигнал? Ведь ничего не изменилось в окружающей их среде. Организм дерева подчиняется программе, записанной в молекуле РНК, и какому-то «биологическому будильнику», который с абсолютной точностью тикает тысячи лет.

Посмотрите, как подсолнечник, не имея «органов движения», с точностью до минуты поворачивает свою головку за солнцем. Его «органы чувств» точно улавливают угол, под которым на растение падает свет, а «органы управления» дают очень точные команды клеткам.

Многие, наверное, видели учебный фильм «Лейкоциты». Задача этих «белых кровяных шариков» - бросаться в то место, где нарушена целостность кровеносных сосудов и в организм проникают чужеродные тела. Лейкоциты их атакуют, обволакивают, гибнут и своими «телами»

закрывают пробоину. Они улавливают присутствие в крови посторонних веществ в совершенно ничтожных количествах и устремляются по направлению возрастания их концентрации. Так они находят их источник. Они быстро двигаются даже против тока крови. А ведь это - всего-навсего одна клетка, без носа, без мозга и без ног. Но в фильме, снятом под сильным микроскопом, мы видим их как полчища странных и очень энергичных разумных существ. В одной сцене фильма сосуд с физиологическим раствором (слабый раствор соли) разделен фарфоровой перегородкой.

Под ней в растворе лейкоциты, а наверх в уголок осторожно вносят каплю с чужеродным белком.

И вот лейкоциты внизу, «почуяв» противника, начинают метаться, потом ориентируются, отыскивают поры в фарфоровой пластинке и начинают в них протискиваться. Наверху они вылезают из этих цилиндрических пор, как человек из канализационного колодца, почти «опираясь руками», и плывут уже прямо к капле белка. Сложная и неуклонно выполняемая программа поведения.

Вот вирус, пограничное между жизнью и неживой природой образование. Он показывает возможности нарушения чужой программы. Вирус приспособился эксплуатировать определенный вид живых клеток, «умеет» их находить, цепляться к их оболочке. Прицепившись, он проталкивает в клетку всего одну молекулу - РНК, в которой записаны команды по «производству» вирусов. И в клетке возникает тайное, теневое правительство, которое подчиняет своей воле всю жизнедеятельность огромной системы (клетка по сравнению с вирусом - это целая страна). Все ресурсы клетки направлены теперь на выполнение команд, записанных во внедренной в нее матрице. Сложные производственные системы клетки переналаживаются на выпуск сердечников вируса и на то, чтобы одеть их в белковую оболочку, после чего истощенная клетка погибает.

Это - исходный, фундаментальный вариант взаимодействия, при котором один участник жизненной драмы заставляет других действовать в его интересах и по его программе так, что это не распознается жертвами и не вызывает у них сопротивления. Мы имеем случай манипуляции, проделанной путем подмены документа, в котором записана вся производственная программа.

Вообще же нет числа способам повлиять на поведение членов экологического сообщества, окружающих живое образование. Растение обрамляет свои тычинки и пестик роскошной привлекательной декорацией - цветком, выделяющим к тому же ароматный нектар. Насекомые устремляются на запах и цвет, платя за нектар работой по опылению.

Богомол притворился сухим листиком, не отличишь. Он создал невинный и скромный ложный образ, успокаивающий жертву.

Пчела-разведчица, найдя заросли медоносов, летит в улей и исполняет перед товарищами танец, точно указывая направление на цель и расстояние до нее.

Каракатица, став жертвой нападения страшного для нее хищника, выпускает чернильную жидкость, а затем вырывает и выбрасывает в темное облачко свои внутренности. Они там заманчиво шевелятся, и простодушный хищник рад: попалась, голубушка! И пока он рыщет в чернильной мути, циничная каракатица, принеся в жертву часть ради целого, уползает отращивать новые внутренности.

Иногда сигналы, посылаемые в окружающую среду, «перехватываются» хищником или паразитом и становятся губительными для их отправителя. Грибок стрига наносит огромный урон урожаям пшеницы в Азии и Африке. Его споры, дремлющие в земле, оживают лишь на четвертый день после того, как пшеничное зерно после посева пустит корень - на свежем ростке корня паразитирует гриб. Как же определяет грибок момент своей активизации и нападения? Сигналом служит одно из веществ, выделяемых корнем (его недавно выделили из засеянной земли, очистили, изучили строение и назвали стригол). Достаточно попадания в спору грибка всего одной молекулы стригола, чтобы были запущены бурные процессы жизнедеятельности. На беду себе семя пшеницы «утечкой информации» программирует поведение своего паразита.

В других случаях, наоборот, паразит своей «химической информацией» (какими-то выделениями) программирует поведение эксплуатируемых им существ. Иногда эффективность этого программирования бывает так высока, что впору говорить о гипнотическом воздействии. Это особенно поражает, когда по программе действуют большие массы организмов, например, у «социальных», живущих большими колониями насекомых. Так, например, устроились в муравейниках крошечные жучки - жуки Ломехуза1.

Своими манерами и движениями жучки Ломехуза очень напоминают муравьев и хорошо владеют их языком жестов. Солидарные и трудолюбивые муравьи по первой же просьбе дают корм собрату. Муравей выражает эту просьбу, определенным образом постукивая товарища. Жучки «освоили» эти жесты и легко выманивают пищу. Но они прожорливы, и обязывают целые отряды муравьев переключиться на их кормежку. На теле у жучков есть пучки золотистых волосков, на которых скапливаются выделения. Рабочие муравьи слизывают эти выделения и утрачивают всякий здравый смысл2. Они начинают выкармливать жучков и их личинок с таким рвением, что оставляют без корма и собратьев, и даже собственные личинки. Возлюбив пришельцев, сами они впадают в полное уничижение, вплоть до того что скармливают жучкам муравьиные яйца, оставаясь без потомства. А если муравейнику грозит опасность, они спасают личинок жука, бросая своих.

Ясно, что своими наркотическими выделениями жучки Ломехуза посылают муравьям сигнал, блокирующий важную программу поведения, заложенную в организме муравья. Ту программу, которая в норме побуждает муравья совершать действия, направленные на жизнеобеспечение муравейника и продолжение рода. И, видимо, переданная жучками информация не только блокирует «нормальную» программу, но перекодирует ее, активизируя те действия муравьев, которые выгодны паразиту. Причем так, что муравьи просто счастливы выполнять эти действия.

Почему же эпизоду из жизни насекомых уделяет место остро политическая газета «Дуэль»?

Почему в свое время большой интерес вызвало открытие стригола и описание взаимоотношений стриги и пшеничного зерна? Потому, что мы узнаем ситуации, которые переживали в нашей, человеческой жизни. А порой не только переживали, но и чувствовали себя жертвой. То есть, взаимодействие в мире низших форм жизни, а то и в неживой природе, служит нам аналогией, упрощенной моделью того, что происходит в человеческом обществе. Как отметил К.Маркс, «намеки на высшее у низших видов животных могут быть поняты только в том случае, если это высшее уже известно».

Замечая сложные (и даже специально усложненные) отношения людей, мы отыскиваем наглядные и «прозрачные» аналогии в природе и наблюдаем за ними с лупой или микроскопом.

Так мы упрощаем, «раздеваем» наши сложные проблемы и в простых аналогиях и моделях находим для них слова, понятия и образы - инструменты мышления и объяснения. Но главный-то наш интерес - человек.

В живой природе человек - качественно новое явление. Он - не просто социальное существо, которое может существовать, только интенсивно обмениваясь информацией с себе подобными (таков и муравей). Он обладает разумом, способным к абстрактному мышлению, и речью, языком.

Язык и мышление - большие сложные системы, на которые можно воздействовать с целью программирования поведения человека. Человек обладает сложной психикой, важной частью которой является воображение. Оно развито настолько, что человек живет одновременно в двух измерениях, в двух «реальностях» - действительной и воображаемой. Воображаемый мир в большой степени (а у многих и в первую очередь) определяет поведение человека. Но он зыбок и податлив, на него можно воздействовать извне так, что человек и не заметит этого воздействия.

В общем, человек живет не только в объективно существующем физическом мире, но и в искусственно созданной им так называемой ноосфере - мире, созданном сознательной деятельностью рода человеческого. Понятие ноосферы независимо друг от друга ввели французский антрополог-иезуит Тейяр де Шарден и наш великий естествоиспытатель и философ 1 Этот пример из книги И.А.Халифмана «Муравьи» привел в газете «Дуэль» Я.М.Вашпер. Он проводит с порядками в муравейнике политическую аналогию, которая сама собой напрашивается. Мы политику оставляем в стороне, нас здесь интересует сам принцип взаимоотношений жуков с муравьями.

2 В этом жучки используют другую записанную в муравьях программу. Муравьи содержат в специально оборудованных загонах целые фермы особых тлей, которые выделяют сладкую, нектароподобную жидкость.

Муравьи доят тлей, как коров, сжимая лапками нужный участок тела тли, и лакомятся, слизывая жидкость со щетинок. Жуки Ломехуза, притворяясь кормильцами, предлагают муравьям своего «молочка».

В.И.Вернадский3. Сужая понятие, можно сказать, что человек живет в искусственно созданном мире культуры.

Таким образом, все живые существа воздействуют на поведение тех, с кем они сосуществуют в своей экологической нише, используя природные объекты и записанные природой в виде инстинктов программы. Но человек в дополнение к этому воздействует на поведение других людей, оказывая влияние на сферу культуры.

Разумеется, в принципе можно программировать поведение человека и путем непосредственного внешнего воздействия на его биологические структуры и процессы. Например, вживив электроды в мозг и стимулируя или блокируя те или иные управляющие поведением центры. При некоторой технической изощренности можно даже не вживлять электроды, а воздействовать на высшую нервную систему человека на расстоянии - с помощью физических полей или химических средств4.

Массовое применение и в прошлом, и сейчас, имеет воздействие на поведение человека с помощью грубого хирургического вмешательства в его организм. В США долгое время широко использовалось лоботомирование - хирургическое удаление некоторых центров в лобной части головного мозга, после чего беспокойный человек утрачивает мятежный дух и становится всем довольным (кто-то наверняка смотрел фильм М.Формана «Пролетая над гнездом кукушки»).

Существенная доля женщин в бедных странах (а сегодня, в момент тяжелого культурного кризиса, и в бывшей ГДР) добровольно подвергается стерилизации. Это сильно меняет и психическую сферу, и некоторые стороны поведения. Еще недавно во многих странах видное место в обществе занимали евнухи. Кастрированные в детстве или молодости мужчины в некоторых важных вопросах также вели себя вполне предсказуемо5.

В этой книге мы не будем обсуждать ни применение электродов в «коррекции» поведения, ни лоботомирование, ни воздействие психотропными лучами или газами. Все это, по русским меркам, является преступным вмешательством в организм человека и, надо надеяться, в ближайшие годы открыто и в массовом масштабе использоваться не будет. А если в каких-то чрезвычайных ситуациях эти средства и применялись, это рано или поздно вскроется и какое-то возмездие мерзавцев настигнет. История дает в этом отношении основания для оптимизма.

Конечно, надо держать ухо востро. Энтузиастов с тоталитарным мышлением хватает под любым знаменем, даже самым что ни на есть демократическим. В своей уверенности, будто им дано право искоренять пороки «отсталых» народов, они легко скатываются до планов биологической переделки «человеческого материала». Сравните эти две декларации.

Л.Троцкий (1923 г.): «Человеческий род, застывший хомо сапиенс, снова поступит в радикальную переработку и станет под собственными пальцами объектом сложнейших методов искусственного отбора и психофизической тренировки». Но Троцкий все же не шел дальше отбора и тренировки. Его идейные наследники оказались покруче.

Н.Амосов (1992 г.): «Исправление генов зародышевых клеток в соединении с искусственным оплодотворением даст новое направление старой науке - евгенике - улучшению человеческого 3 Это было осознанное преодоление господствующей в западном мышлении и мироощущении механистической картины мира, в которой человек выведен за пределы мира и относится к нему как исследователь и властитель. Ноосфера - необходимая часть картины мира, и человек не может относиться к природе как субъект к объекту.

4 В свое время большой шум наделали опыты Хосе Дельгадо в университете Атланты, которые потом были засекречены. Там испытывали так называемый «телестимулятор мозга». На электроды, вживленные в мозг обезьяны, сигнал подавался а расстоянии, с помощью радиопередатчика. По своему желанию экспериментатор мог вызывать у животного желания и эмоции - аппетит, страх, агрессивность и т.д. То есть, руководить поведением. Более того, это можно было делать с помощью снабженной передатчиком ЭВМ поведение «программировалось» в буквальном смысле слова.

5 Когда говорят о евнухах, на ум сразу приходят тиранические общества Востока - исламские страны, средневековый Китай. Просвещенный ум стыдливо не замечает, что на гуманном Западе с его священными правами человека совсем недавно, в нашем веке, кастрировали множество мальчиков с хорошим слухом и голосом - ради поддержания высокой культуры вокала. На Западе и сегодня еще можно услышать прекрасное пение знаменитых теноров-кастратов (кстати, стыдливость европейски образованного человека доходит до того, что большинство каким-то образом забыло, что само слово тенор означает «кастрат»).

рода. Изменится настороженное отношение общественности к радикальным воздействиям на природу человека, включая и принудительное (по суду) лечение электродами злостных преступников... Но здесь мы уже попадаем в сферу утопий: какой человек и какое общество имеют право жить на земле».

Это - речи и помыслы откровенных экстремистов. Но они отражают общее и тайное желание элиты (хотя бы и «просвещенной») - иметь народ или население, которые вели бы себя во всех сферах жизни именно так, как выгодно, удобно и приятно именно ей, элите. Выбранная мной пара «откровенных» духовных лидеров примечательна тем, что это - кумиры влиятельной части культурного слоя России, каждый в свой исторический период. Сегодня репутация Троцкого подмочена (хотя во время перестройки была попытка поднять его на пьедестал). Но Н.Амосов, согласно опросам, совсем недавно занимал в среде интеллигенции третье место в списке живых духовных лидеров (после Солженицына и Лихачева).

Но мы, повторяю, не будем говорить ни о планах «улучшения человеческого рода» и лечении по суду электродами, ни о зомбировании психотропными лучами. Кстати, само понятие зомбирование стало так часто употребляться направо и налево, что полезно уделить немного места и определить, что это такое.

Среди суеверий, распространенных на Гаити, интерес ученых давно привлекала вера в зомби.

Это - оживший мертвец, которого злые колдуны освобождают из могилы и заставляют служить им в качестве раба. Для этой веры есть материальные основания: колдуны, используя очень сильный нейротоксин (тетродотоксин), могут снижать видимую жизнедеятельность организма вплоть до полной видимости смерти - с полным параличом. Если колдуну удавалось точно подобрать дозу, этот «умерший» человек оживал в гробу и вытаскивался колдуном из могилы. Колдун давал своему рабу съесть «огурец зомби» - снадобье, содержащее сильное психоактивное растение Datura stramonium L., от которого тот впадал в транс. Антропологи выяснили и социокультурное значение зомбирования - это санкции, накладываемые жрецами племени с целью поддерживать порядок и подтверждать свою власть. Вера в зомбирование и силу зомби разделялась всеми слоями гаитянского общества - страшные тонтон-макуты диктатора Дювалье считались его зомби, чего он, конечно, не отрицал.

Но мы не будем о зомбировании, а поговорим о простой и реально существующей - здесь и сейчас - вещи, которая стала неотъемлемой частью нашей жизни в культуре и вообще в окружающей среде. О манипуляции сознанием и поведением человека с помощью законных, явных и осязаемых средств. Поговорим о той огромной технологии, которую используют согласно своим служебным обязанностям и за небольшую зарплату сотни тысяч профессиональных работников - независимо от их личной нравственности, идеологии и художественных вкусов. Это та технология, которая проникает в каждый дом и от которой человек в принципе не может укрыться. Но он может изучить ее инструменты и приемы, а значит, создать свои «индивидуальные средства защиты».

Если же знание об инструментах и приемах манипуляции сознанием станет доступным для достаточно большого числа людей, то возможны и совместные акции сопротивления или, поначалу, акции защиты против манипуляции. Конечно, манипуляторы будут изобретать новые инструменты и новые приемы. Но это уже будет нелегкая и дорогостоящая борьба, а не подавление безоружного и беззащитного населения. И борьба ничтожного меньшинства (хотя и обладающего деньгами и организацией) против огромной массы творчески мыслящих, изобретательных людей.

Сам переход к борьбе будет означать важный поворот в судьбе нашего народа, а может быть, и всего человечества.

В этой возможной борьбе России выпало особая роль и особое место. На нее вся современная технология манипуляции сознанием обрушена революционным способом, как обвал, с гротескными и кричащими результатами. Это, конечно, вызвало шок, но в то же время создало и важнейшее условие для попытки осмысления, а затем сопротивления. В других частях мира обволакивание человека «культурой манипуляции» было медленным, постепенным (Азия - особый случай, у нее есть сильные защитные средства). Там не было шока и таких страданий, как у нас.

Там возникло привыкание без всякой надежды на резкие, творческие попытки освобождения.

Лягушка, брошенная в кипяток, выпрыгивает, хотя и с травмами. Лягушка, погруженная в теплую воду, с наслаждением плавает в кастрюле. Она не замечает, что кастрюлю поставили на огонь, и вода становится все теплее. Она так и наслаждается, пока не сварится.

Наша задача - выпрыгнуть и помочь тем, кто наслаждается.

Знание о том, как посредством манипуляции сознанием одни люди воздействуют на поведение других, накапливается и в науке, и в художественном творчестве, и в обыденном опыте. Наука, которая обязана изучать реальность беспристрастно и нейтрально, не давая никому моральных оценок, в основном описывает структуру самого процесса манипуляции, ее технику, ее приемы и системы приемов. Это - технологический подход.

Литература, театр, кино копаются в душе человека, исследуют мотивы поступков, истоки доверчивости жертв манипуляции, угрызения совести манипуляторов - все это через призму нравственных норм той или иной культуры. Описывая внутренний мир всех участников акта манипуляции сознанием, художники порой создают сложные модели, которые потом надолго становятся уже предметом научных исследований. В «Братьях Карамазовых» Достоевский «расщепил» душу человека, представив каждую ее часть в виде отдельного участника сложного конфликта. Есть даже теория, что именно в совокупности всех членов семьи Карамазовых Достоевский представил душу русского человека. И ее свято-звериный характер, и изощренный, противоречивый ум, и жажду испытать всю низость падения, и соблазн предательства.

Но главное, он создал провидческую модель, почти алгоритм, «русской манипуляции», которая безукоризненно работает именно при наличии в общественной среде «всех Карамазовых».

Наши политики, по советам своих умненьких экспертов-культурологов, раз за разом безотказно используют этот алгоритм. А мы, вместо того чтобы Достоевского внимательно прочитать, все ищем какие-то психотропные лучи.

Отдельно сложился синтетический подход - описание конкретных случаев, наблюдаемых или вымышленных (case studies). В них реальность «вычищается» не слишком сильно, так что описание убеждает наличием жизненных деталей, но в то же время модель просвечивает достаточно сильно. Поэтому в завершение рассказа можно сделать довольно определенный вывод, и логика его понятна читателю.

Литература по новейшей истории полна описаниями того, как «партия Наполеона» во Франции приводила молодого генерала-«нацмена» к власти - так, чтобы влиятельные социальные силы буквально умоляли его эту власть принять. Недавно, почти на наших глазах идеологи Запада провели блестящую кампанию по манипуляции общественным сознанием в Европе, убедив свой средний класс поддержать Мюнхенские соглашения и «разрешить» Гитлеру поход на Восток (хотя в тот момент остановить его не составляло труда - речь шла не о войне, а именно о разрешении или запрещении). Эта кампания также описана как «модельный случай». После второй мировой войны усиленно изучаются все местные гражданские войны и национальные конфликты, выявляя в каждом случае технологию манипуляции общественным сознанием. О «бархатных революциях»

и перестройке в СССР и говорить нечего - здесь для обществоведов всего мира лакомых кусков хватит на сотню лет. Один «август 1991 года» уже перекрыл по главным параметрам все самые блестящие провокации в истории.

О художественном творчестве говорить нет необходимости. Талант художника состоит именно в том, чтобы не выпятить модель («мораль») слишком сильно. Чтобы «эксперимент», который ставит писатель над своими героями, не был надуманным, искусственным. Высшее достижение этого жанра, видимо, - убийство отца Карамазова. Это - experimentum crucis (критический эксперимент), поставленный и описанный Достоевским с удивительным мастерством. Недаром он освещается в литературе по истории и методологии науки. Но вообще произведения, посвященные тонкому воздействию на поведение человека, составляют очень большую часть литературы.

В этой книге мы не будем следовать какому-то одному подходу, а постараемся выбрать полезные для нас идеи и сведения из запаса готового знания и применить их в «разоблачении» тех слов и дел, которые нам приходится слышать, видеть и терпеть в нашей реальной жизни - сегодня и здесь, в России.

Глава 2. «Анатомия и физиология» манипуляции сознанием Человек - существо социальное. Как говорил Аристотель, только боги и звери могут жить вне общества. Индивидуум - это абстракция, идеальное представление об изолированном человеке, которое сложилось в XVII веке при возникновении современного западного общества. Само латинское слово ин-дивидуум это перевод греческого слова а-том, что по-русски означает неделимый. На практике миф об индивидууме неосуществим, человек возникает и существует только во взаимодействии с другими людьми и под их влиянием. Ребенок, воспитанный дикими животными (такие случаи известны и изучены), не становится красавцем Маугли. Он - не человек и выжить не может. Не становится человеком даже ребенок, изолированный матерью от других людей.

Значит, заложенная в нас биологически программа поведения недостаточна для того, чтобы мы были людьми. Она дополняется программой, записанной в знаках культуры. И эта программа коллективное произведение. Значит, наше поведение всегда находится под воздействием других людей, и защитить себя от этого воздействия каким-то жестким барьером мы в принципе не можем. Хотя и попадаются такие дубовые головы, которые пытаются это сделать.

Какой же вид воздействия на наше поведение мы определим как манипуляцию?

Ясно, что само это слово имеет отрицательную окраску. Им мы обозначаем то воздействие, которым недовольны, которое побудило нас сделать такие поступки, что мы оказались в проигрыше, а то и в дураках. Если приятель на ипподроме уговорил вас поставить на лошадь, которая пришла первой, то, получая в кассе выигрыш, вы не скажете: «Он мной манипулировал».

Нет, он дал вам дельный совет.

С другой стороны, не всякое воздействие, подчинясь которому вы оказались в убытке, вы назовете манипуляцией. Если в темном переулке вам приставили нож к животу и шепнули:

«Деньги и часы, быстро», то ваше поведение очень эффективно программируется. Но обозвать незнакомца манипулятором в голову не приходит. Какой же смысл мы вкладываем в это понятие?

Само слово «манипуляция» имеет корнем латинское слово manus - рука (manipulus пригоршня, горсть, от manus и ple -наполнять). В словарях европейских языков слово толкуется как обращение с объектами с определенными намерениями, целями (например, ручное управление, освидетельствование пациента врачом с помощью рук и т.д.). Имеется в виду, что для таких действий требуется ловкость и сноровка. В технике те приспособления для управления механизмами, которые как бы являются продолжением рук (рычаги, рукоятки), называются манипуляторами. А тот, кто работал с радиактивными материалами, знаком с манипуляторами, которые просто имитируют человеческую руку.

Отсюда произошло и современное переносное значение слова - ловкое обращение с людьми как с объектами, вещами. Оксфордский словарь английского языка трактует манипуляцию как «акт влияния на людей или управления ими с ловкостью, особенно с пренебрежительным подтекстом, как скрытое управление или обработка»6.

Таким образом, термин «манипуляция» есть метафора и употребляется в переносном смысле:

ловкость рук в обращении с вещами перенесена в этой метафоре на ловкое управление людьми (и, конечно, уже не руками а специальными «манипуляторами»). Заметим, что с самого начала это понятие ограничивает понимаемый как манипуляция набор способов управления - им обозначается только управление с ловкостью и даже скрытое управление.

Метафора манипуляции складывалась постепенно. Психологи считают, что важным этапом в ее развитии было обозначение этим словом фокусников, работающих без сложных приспособлений, руками («фокусник-манипулятор»). Искусство этих артистов, следующих девизу «ловкость рук и никакого мошенства», основано на свойствах человеческого восприятия и внимания - на знании психологии человека. Своих эффектов фокусник-манипулятор добивается, используя психологические стереотипы зрителей, отвлекая, перемещая и концентрируя их внимание, действуя на воображение - создавая иллюзии восприятия. Если артист владеет мастерством, то заметить манипуляцию очень трудно, хотя дошлые скептики смотрят во все глаза.

Именно когда все эти принципы вошли в технологию управления поведением людей, возникла метафора манипуляции в ее современном смысле - как программирование мнений и устремлений масс, их настроений и даже психического состояния с целью обеспечить такое их поведение, которое нужно тем, кто владеет средствами манипуляции.

Если выписать те определения, которые дают авторитетные зарубежные исследователи явления манипуляции (наши-то пока что ходят в подмастерьях, хотя на практике молодцы), то можно выделить главные, родовые признаки манипуляции. Во-первых, это - вид духовного, психологического воздействия (а не физическое насилие или угроза насилия). Мишенью действий манипулятора является дух, психические структуры человеческой личности.

6Изданный в 1969 г. в Нью-Йорке «Современный словарь социологии» определяет манипуляцию как «вид применения власти, при котором обладающий ею влияет на поведение других, не раскрывая характер поведения, которое он от них ожидает».

Одной из первых книг, прямо посвященных манипуляции сознанием, была книга социолога из ФРГ Герберта Франке «Манипулируемый человек» (1964). Он дает такое определение: «Под манипулированием в большинстве случаев следует понимать психическое воздействие, которое производится тайно, а следовательно, и в ущерб тем лицам, на которых оно направлено.

Простейшим примером тому может служить реклама».

Итак, во-вторых, манипуляция - это скрытое воздействие, факт которого не должен быть замечен объектом манипуляции. Как замечает Г.Шиллер, «Для достижения успеха манипуляция должна оставаться незаметной. Успех манипуляции гарантирован, когда манипулируемый верит, что все происходящее естественно и неизбежно. Короче говоря, для манипуляции требуется фальшивая действительность, в которой ее присутствие не будет ощущаться». Когда попытка манипуляции вскрывается и разоблачение становится достаточно широко известным, акция обычно свертывается, поскольку раскрытый факт такой попытки наносит манипулятору значительный ущерб. Еще более тщательно скрывается главная цель - так, чтобы даже разоблачение самого факта попытки манипуляции не привело к выяснению дальних намерений.

Поэтому сокрытие, утаивание информации - обязательный признак, хотя некоторые приемы манипуляции включают в себя «предельное самораскрытие», игру в искренность, когда политик рвет на груди рубаху и пускает по щеке скупую мужскую слезу.

В-третьих, манипуляция - это воздействие, которое требует значительного мастерства и знаний. Встречаются, конечно, талантливые самородки с мощной интуицией, способные к манипуляции сознанием окружающих с помощью доморощенных средств. Но размах их действий невелик, ограничивается личным воздействием - в семье, в бригаде, в роте или банде. Если же речь идет об общественном сознании, о политике, хотя бы местного масштаба, то, как правило, к разработке акции привлекаются специалисты или хотя бы специальные знания, почерпнутые из литературы или инструкций. Поскольку манипуляция общественным сознанием стала технологией, появились профессиональные работники, владеющие этой технологией (или ее частями). Возникла система подготовки кадров, научные учреждения, научная и научнопопулярная литература. Правда, Нобелевской премии в явном виде в этой области пока что не учредили (хотя некоторые лауреаты Нобелевской премии мира или по литературе скорее должны были бы идти по разряду выдающихся манипуляторов сознанием).

Еще важный, хотя и не столь очевидный признак: к людям, сознанием которых манипулируют, относятся не как к личностям, а как к объектам, особого рода вещам. Манипуляция - это часть технологии власти, а не воздействие на поведение друга или партнера. Влюбленная женщина может вести очень тонкую игру, чтобы разбудить ответные чувства - воздействует на психику и поведение покорившего ее воображение мужчины. Если она умна и терпелива, то до определенного момента она проводит свои маневры скрытно, и намерения ее «жертва» не обнаруживает. Это - ритуал любовных отношений, конкретный образ которого предписан каждой культурой. Если речь идет об искренней любви, мы не назовем это манипуляцией. Иное дело если хитрая бабенка решила окрутить простофилю. Беда в том, что различить эти два случая непросто.

Не включаем мы в понятие манипуляции и этикет - воздействие на поведение окружающих с помощью иносказаний и умолчаний, языка знаков, понимаемых только в данной культуре. Если человек понимает знак, то смысл обращения ему ясен и намерения того, кто «воздействует на его поведение», для него секрета не составляют. Если англичанин спрашивает знакомого англичанина:

«How do You do?» («Как вы поживаете?»), тот отвечает тем же вопросом, и они переходят к делу. А русский, как шутят англичане, в ответ на этот вопрос-приветствие начинает рассказывать, что у него жена заболела и сын, паршивец, стал плохо учиться.

Русские в долгу не остаются и подшучивают над тем, как иностранцы не понимают простых вещей. В детстве я слышал шутку о том, как в Америке нашу эмигрантку из Одессы привели в суд:

- Вы обвиняетесь в том, что украли курицу.

- Нужна мне ваша курица.

(Переводчик переводит судье: «Она говорит, что курица была ей очень нужна»).

- В таком случае заплатите владельцу два доллара.

- Здравствуйте, я ваша тетя!

(Переводчик судье: «Она вас приветствует и говорит, что вы приходитесь ей племянником»).

Когда человек обращается к другому с использованием приемов этикета повышенного ранга (например, утонченно вежливо), он, конечно, стремится повлиять на поведение партнера в свою пользу. Но это - не манипуляция, поскольку здесь не скрываются ни факт воздействия, ни намерения. Напротив, знаковый язык должен быть понятен, иначе попытка воздействия и не может быть удачной7. Без этикета и условностей, связанных с обманом, жить в обществе невозможно. Но, применяя правила этикета, мы вовсе не обращаемся с человеком как с вещью, мы его уважаем как личность. Этот вид «нас возвышающего обмана» мы в понятие манипуляции не включаем.

Да и вообще, простой обман, будучи одним из важных частных приемов во всей технологии манипуляции, сам по себе составить манипулятивное воздействие не может. Лисица, выманивая сыр у Вороны, даже не может быть названа обманщицей. Она же не говорит ей: брось, мол, мне сыр, а я тебе брошу сырокопченой колбасы. Она просит ее спеть. Ложная информация, воздействуя на поведение человека, нисколько не затрагивает его дух, его намерения и установки8. Е.Л.Доценко в книге «Психология манипуляции» (М., 1996 г.) поясняет: «Например, кто-то спрашивает у нас дорогу на Минск, а мы его направляем ложно на Пинск - это лишь обман. Манипуляция будет иметь место в том случае, если тот, другой, собирался идти в Минск, а мы сделали так, чтобы он захотел пойти в Пинск».

В уже упомянутой книге «Манипулируемый человек» подчеркивается эта особенность манипуляции как психического воздействия: «Оно не только побуждает человека, находящегося под таким воздействием, делать то, чего желают другие, оно заставляет его хотеть это сделать».

Отсюда становится ясной довольно неприятная сторона дела. Всякая манипуляция сознанием есть взаимодействие. Жертвой манипуляции человек может стать лишь в том случае, если он выступает как ее соавтор, соучастник. Только если человек под воздействием полученных сигналов перестраивает свои воззрения, мнения, настроения, цели - и начинает действовать по новой программе - манипуляция состоялась. А если он усомнился, уперся, защитил свою духовную программу, он жертвой не становится. Манипуляция - это не насилие, а соблазн.

Каждому человеку дана свобода духа и свобода воли. Значит, он нагружен ответственностью устоять, не впасть в соблазн. Один из надежных признаков того, что в какой-то момент осуществляется большая программа манипуляции сознанием состоит в том, что люди вдруг перестают внимать разумным доводам - они как будто желают быть одураченными. Уже А.И.Герцен удивлялся тому, «как мало можно взять логикой, когда человек не хочет убедиться».

Для обсуждения нашей темы главную трудность создает та сторона манипуляции сознанием, которую мы обозначили как «скрытность», да еще при наличии мастерства и ловкости.

Профессиональные манипуляторы, как и фокусники, своих секретов не раскрывают и в свои творческие лаборатории посторонних не допускают. Даже их мемуары, в которых они хвастаются достижениями в этой части, призваны скорее напустить туману, чем просветить и предупредить потомков.

Таким образом, действительный смысл слов и дел авторов и «ответственных исполнителей»

важных акций по манипуляции общественным сознанием всегда тщательно скрыт, и требуется специальная работа по его выявлению. Мы вынуждены исследовать интересующие нас случаи и ситуации. Если наше исследование будет успешным, мы получим знание, представляющее не только академический интерес и удовлетворяющее не только любопытство читателя политических детективов. Это знание может помочь человеку, который хочет в будущем по возможности защититься от манипуляции его личным сознанием и помочь своим товарищам.

Выявление реального смысла в словах и действиях людей, которые стремились этот смысл скрыть, есть интерпретация, толкование. Подходя к таким высказываниям или фактам как к объекту исследования (или расследования), мы должны с самого начала принять, что предлагаемый нам явно смысл слов и действий есть лишь одна из возможных версий. И на этом первом этапе она не имеет никаких преимуществ перед другими возможными версиями, которые мы обязаны построить сами, без подсказки. То есть, к любым словам и делам политиков и их 7 Когда в Китае на дороге встречались процессии двух мандаринов, им предстояла долгая и сложная церемония взаимных приветствий. Если времени на это не было, то высылались вперед представители обеих сторон и они по обоюдному согласию договаривались, что обе свиты сделают вид, что не замечают друг друга. И процессии с носилками расходились по узенькой дорожке, а сановники свиты прикрывали лицо веером.

8 Поэтому, например, понятие манипуляции неприложимо к младенцам, поскольку они не могут принимать самостоятельных решений и ощущать себя ответственным субъектом.

идеологов мы должны подходить, как следователь, выслушивающий первое объяснение подозреваемого. В этом нет никакого нарушения презумпции невиновности - ни следователь, ни мы не отбрасываем возможности, что выслушанная версия истинна, не называем ее автора обманщиком или преступником. Но мы и не принимаем ее сразу за истину. Мы хотим установить истину.

Первое (и, вероятно, главное) условие успешной манипуляции заключается в том, что в подавляющем большинстве случаев подавляющее большинство граждан не желает тратить ни душевных и умственных сил, ни времени на то, чтобы просто усомниться в сообщениях. Во многом это происходит потому, что пассивно окунуться в поток информации гораздо легче, чем критически перерабатывать каждый сигнал. На это никаких сил не хватит, если человек не овладел, до автоматизма, некоторым набором контролирующих «умственных инструментов», которые как бы сами собой, без усилий сознания и воли, анализируют информацию по одному признаку: есть ли в ней симптомы манипуляции его поведением. Так опытный шофер может работать целый день не уставая, потому что его руки и ноги отвечают на все сигналы о состоянии машины и дороги автоматически. Он не думает: «Что я буду делать, если тот малахольный тип, что покачивается на обочине, вдруг шагнет на проезжую часть?». Если будет надо, у такого шофера и руль будет повернут, и тормоз приведен в действие без напряженной работы мозга.

Так и человек, поднаторевший в том, чтобы искать разные смыслы слов и действий, сразу замечает сообщения, в которых есть симптомы наличия важного скрытого смысла - «уши торчат».

При этом у него развито чувство меры. Ведь скрытый смысл есть во всех словах и всех действиях, потому так богата ткань человеческого общения. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется» - потому, что люди выявляют в нашем слове все новые и новые смыслы, о которых мы сами и не подозревали. Мы здесь говорим о другом - о том, что опытный человек «фильтрует»

сообщения, выделяя те, которые превышают его порог «нюха на манипуляцию». Выработать правильный порог раздражения - условие победы в маленьких боях на этом невидимом фронте.

Так глаз умелого шофера сразу отмечает даже в толпе малахольных типов, которые способны броситься под колеса. А всех остальных его глаз не фиксирует, отбрасывает - они «ниже» порога раздражения.

Разделим два вопроса. Одно дело - засечь то сообщение, из которого торчит слишком много «лапши», приготовленной, чтобы навесить вам на уши. Другое дело - быстро выстроить правдоподобные версии истинного замысла того повара, что эту лапшу готовил. Между этими задачами - дистанция огромного размера. Вторая намного сложнее, и если уж ею заниматься, этому придется посвятить много сил и времени. Хороший интеллектуальный спорт, но дорогой.

Для обычной жизни этого не требуется. Достаточно решить первую задачу - чуять подвох и просто не верить таким сообщениям, не пытаясь разгадать, а что же в действительности задумали эти мошенники. Если на вас бежит собака с помутненными глазами, которая шатается, а изо рта течет пена, то прежде всего надо посторониться. Решить, чем она больна и какие у нее в слюне микробы, непросто. Это можно оставить профессионалам и любителям, а вот посторониться важно каждому.

Когда пресс-секретарь Н.Степашина, шефа ФСБ (или ФСК - запомнить невозможно), заявляет с окраины захваченного беовиками Салмана Радуева села Первомайского, что все заложники боевиками убиты и можно начинать массированную бомбардировку села, очень непросто понять, что за этим кроется. Каков истинный смысл этой легенды и этих действий? Но признаков того, что все это - часть большого политического спектакля, вполне достаточно. Правда, убитые дети и разрушенные села в этом спектакле настоящие.

Наука создала (как обычно бывает, для других целей) интеллектуальные инструменты, полезные для человека, который строит защиту против манипуляции. И даже не просто инструменты, а целый методологический подход, который называется герменевтика. В исходном смысле герменевтика (от греческого слова «разъясняю») - наука о толковании текстов9.

9 Герменевтика имеет также прямое отношение к герметизму - сложившемуся в эпоху античности религиозно-философскому учению. Герметизм означает закрытость (отсюда герметичность). Смысл понятия уходит к легендарному мудрецу Гермесу Трисмегисту («Трижды Величайшему»), магу и астрологу, основателю алхимии. Герметизм оказал большое влияние на мистическую традицию Средневековья и Возрождения, заложил основы оккультных учений Запада. В текстах, написанных в традиции герметизма, смысл передается с помощью сложной, доступной только посвященным символики. Трактаты алхимиков (или, например, Джордано Бруно) невозможно или очень трудно понять, не зная этой символики. Такие тексты приходится буквально расшифровывать - интерпретировать. Этим и занимается герменевтика.

Эта наука возникла уже в эпоху эллинизма для изучения и толкования старых текстов (например, Гомера). Кстати, уже тогда и в связи со слепотой Гомера было сказано о трудности правильно истолковать слова, если нет возможности самому увидеть, о чем идет речь. Гераклит писал: «Обмануты люди в познании видимого, подобно Гомеру. А он был всех эллинов мудрее!

Именно, провели и его мальчики, убивая вшей и приговаривая: все, что увидели и взяли - кинули, а чего не видим и не берем - это носим». Речь идет о шутке в одном из гимнов Гомера. Он вспоминает, как обратился к мальчикам-рыбакам с острова Хиос: «Рыбаки-аркадцы, какой улов?. А они отвечают: «Все, что выловили, бросили, а то, что не выловили, уносим»10.

В Средние века главным предметом герменевтики стало Священное писание. Европа наполнилась богословами, которые вели нескончаемые диспуты и порождали еретические толкования. В эпоху Возрождения герменевтика стала важным приемом в зарождающихся «общественных науках». Ее активно применял Никколо Макиавелли - политик и мыслитель, заложивший основы нового учения о государстве. Для нашей темы он особенно важен потому, что первым из теоретиков государства заявил, что власть держится на силе и согласии («маккиавелиевский кентавр»)11. Отсюда вытекает, что «Государь» должен непрерывно вести особую работу по завоеванию и удержанию согласия подданных. Поэтому само явление манипуляции сознанием долго, вплоть до недавнего времени обозначалось словом макиавеллианизм. Считается, что в области политической философии Макиавелли предвосхитил деятельность якобинцев в Великой французской революции, которые, как известно, осуществили грандиозную по своим масштабам манипуляцию массовым сознанием.

Нынешние исследования показали, что труды Макиавелли о государстве, которые воспринимались как исключительно оригинальные, есть плод его «герменевтических» изысканий старых авторов. Он по-новому «переписал» некоторые работы Платона, Теренция, Ливия и Данте, а также свои собственные. В нашем веке Антонио Грамши обдумывал большой план переписать» книгу Макиавелли «Государь» с высоты опыта ХХ века.

В своих откровениях Макиавелли высказал вещь, важную непосредственно для нашей темы:

слова политиков всегда нуждаются в истолковании. Он заострил этот вопрос до предела, признавшись в одном письме от 17 мая 1521 г.: «Долгое время не говорил я того, во что верю, никогда не верю я и в то, что говорю, и если иногда случается так, что я и в самом деле говорю правду, я окутываю ее такой ложью, что ее трудно обнаружить».

В XIX веке герменевтика стала общефилософским методом и очень расширила круг объектов.

Она стала претендовать на то, чтобы научиться «вживаться» в текст так, чтобы «понять его смысл лучше, чем сам его автор». С помощью герменевтики историки пытались восстановить, реконструировать дух культуры и смысл событий прошлых эпох. Подходом герменевтики пользовались и пользуются крупнейшие философы нашего времени (Хайдеггер, Хабермас, Фуко).

Более того, философы предупредили нас, что и гуманитарное знание (которое у нас по ошибке иногда называют научным) нуждается в истолковании, так как главное в нем вырастает из недосказанного. В своей книге о Канте (1929 г.) Хайдеггер заявил: «Вообще говоря, то, что должно стать решающим в любом философском знании, содержится не в высказываемых предположениях, но в том, что, хотя и не проговаривается как таковое, предстает нашему взору через эти предположения» 12.

Герменевтику широко используют в «археологии знания» - поиске истинных смыслов тех главных понятий, которые лежат в основе современной цивилизации Запада (например, дух и тело, индивидуум, свобода, деньги, недвижимость, преступность и т.д.). Эта «археология» раскапывает 10К этой проблеме возвращается и Ницше, вспоминая шутку о рыбаках. Но он смотрит на дело мрачнее, чем Гераклит: «Что требует самых основательных, самых упорных доказательств, так это очевидность. Ибо слишком многим недостает глаз, чтобы видеть ее». Как будто о нас сказано.

11Насколько это нетривиальная мысль видно из того, что до сих пор многие марксисты и их «антиподы»

демократы убеждены в насильственном характере власти. В рамках марксизма идею Макиавелли развил Антонио Грамши, о чем будет сказано ниже.

12Мы в России, похоже, слишком простодушны, и нам трудно это понять. Хайдеггер, многими признанный как самый крупный мыслитель нашего века, оставивший труд в полсотни томов, признал на склоне лет:

«Только единожды или дважды за 30-35 лет моего преподавания говорил я о том, что действительно меня волнует».

совершенно поразительные, неведомые нам смыслы (и, кстати, позволяет нам понять, в чем реально заключается различие России и Запада как двух культур, двух цивилизаций).

Особое место занимает герменевтика в той части философии, которая занята критикой идеологии как главного средства господства и социальной власти в современном мире. Понятно, что язык идеологии, созданной как замена религии в атеистическом обществе промышленной цивилизации, для того и служит, чтобы внедрять в сознание скрытые смыслы. Поэтому для герменевтики всякий идеологический текст является прекрасным полем приложения сил. Здесь мы уже вплотную приближаемся к нашей проблеме.

Сегодня сфера действия герменевтики как научного подхода резко расширилась. Слово (и текст) стали рассматривать лишь как частное выражение более широкого понятия - знака. Все мы знаем, что передаваемая информация может воплощаться в самых разных знаковых системах.

Платье, поза, жест могут быть красноречивее слов, это - «невербальные тексты». По оценкам американских психологов (Дж.Руш), язык жестов насчитывает 700 тысяч четко различимых сигналов, в то время как самые полные словари английского языка содержат не более 600 тысяч слов. Признанный мастер пропаганды Муссолини как-то сказал: «Вся жизнь есть жест». А ведь помимо жестов есть множество других знаковых систем.

Поэтому в принципе мы всегда должны интерпретировать, истолковать любое сообщение, в какой бы знаковой системе оно ни было «упаковано». Бывает, даже при толковании, казалось бы, прозрачных и общепринятых знаков бывают досадные ошибки. Как горевала на базаре торговка, у которой вор вытащил спрятанный на груди кошелек! Она, видишь ли, думала, что он полез «с добрыми намерениями». А теперь плачет, как русский народ после озорства Чубайса с государственной собственностью. Так что в общем случае герменевтикой можно считать всякую науку, изучающую интерпретацию, то есть «выявление скрытого смысла в смысле очевидном».

Наш объект - особая деятельность, направленная на манипуляцию общественным сознанием.

Каковы главные знаковые системы, к которым мы можем приложить инструменты герменевтики?

Самыми главными для нашей темы можно считать сообщения, «упакованные» в словах, вербальные тексты (печатные тексты, речи, радио- и телепередачи). Сюда же относятся не менее важные, чем слова, элементы текста - промежутки между словами, паузы. А в политике это, вероятно, даже более важные сообщения, чем то, что выражено словами. Главное у политиков, манипулирующих сознанием, заключено в молчании, а слова - это отвлекающая «стрельба».

Очень важны смыслы, скрытые в образах (картины, фотографии, кино, театр и т.д.).

Разумеется, эффективнее всего действуют комбинации знаковых систем, и при наличии знания и искусства можно достичь огромного синергического (кооперативного) эффекта просто за счет соединения «языков», о чем мы поговорим ниже.

Наконец, истолкованию должны подвергаться также действия. Если политик с огромным опытом и интуицией в важной зарубежной поездке выходит из самолета и на виду у всей высокопоставленной публики, которая встречает его с цветами, мочится на колесо шасси - как это надо понимать? Очевидный смысл, который подсовывается простодушным противникам этого политика, прост, как мычание. Ах он, такой-сякой, хам некультурный, напился и не мог дотерпеть до туалета! Да разве можно такому вверять судьбу нашей многострадальной Родины! Но этот очевидный смысл на самом деле «смысла не имеет». В такого рода поездках целая куча режиссеров и психологов продумывает каждый жест, каждое движение. Действие, о котором мы упомянули - это целый ритуал (надо признать, что новаторский), который несет в себе несколько слоев скрытых смыслов. И всякий человек, который не увидел здесь холодного и даже циничного расчета, подпал под обаяние этого ритуала, как бы он им ни возмущался.

Любой жест, любой поступок имеет кроме очевидного, видимого смысла, множество подтекстов, в которых выражают себя разные ипостаси, разные «маски» человека. Общение людей - непрерывный театр, а иногда карнавал, этих масок - «персон». Вспомним, кстати, что латинское слово персона происходит от названия маски в античном театре и буквально означает «то, через что проходит звук» (per - через, sonus - звук). У этих масок рот делался с раструбом, чтобы усиливать звук.

Вообще, действия, тем более необычные и сложные, можно уподобить текстам, написанным на не вполне понятном языке, с недомолвками и иносказаниями («поведение также является иносказанием, в котором используется невербальный язык»). Один из видных современных специалистов по герменевтике П.Рикер писал о действии как аналоге текста: «Как и в сфере письма, здесь то одерживает победу возможность быть прочитанными, то верх берет неясность и даже стремление все запутать». Эта сложность интерпретации действий в обыденной жизни приводит и к непростительным ошибкам, и к возможности «сделать вид, что ошибся», наполняет нашу жизнь нюансами и многообразием отношений.

Очень трудно правильно понять смысл сообщений, облеченных в слова и действия людей иной культуры. Апостол Павел в Послании коринфянам писал: «Говорящий на незнакомом языке, молись о даре истолкования».

Курт Воннегут, которого мучила проблема «некоммуникабельности» в одном из своих романов-притч («Завтрак для чемпионов»), приводит сюжет рассказа своего героя - сумасшедшего писателя-фантаста:

«Существо по имени Зог прибыло на летающем блюдце на нашу Землю, чтобы объяснить, как предотвращать войны и лечить рак. Принес он эту информацию с планеты Марго, где язык обитателей состоит из пуканья и отбивания чечетки. Зог приземлился ночью в штате Коннектикут.

И только он вышел на землю, как увидел горящий дом. Он ворвался в дом, попукивая и отбивая чечетку, то есть предупреждая жильцов на своем языке о страшной опасности, грозящей им всем.

И хозяин дома клюшкой от гольфа вышиб Зогу мозги».

Многие исполненные смысла жесты и действия, которые нам кажутся естественными (то есть присущими природе человека), в действительности - порождение культуры. А значит, в иной культуре они могут быть не поняты или поняты превратно. Возьмите такую вроде бы простую вещь, как пощечина. Это - жест сугубо европейский, идущий от рыцарства и укорененный в дворянстве. Ее не знает ни древность, ни Восток, ни простонародье. Пощечина - это «сообщение»

с огромным объемом социальной и личностной информации. Даже более простой жест - оплеуха часто требует сложной интерпретации. В романе «Моби Дик» одноногий капитан Ахав в сердцах ударил своего помощника деревянной ногой. Тот долго и мучительно рассуждал: должен ли он оскорбиться и отомстить? В конце концов моряк пришел к выводу, что ударили его не живой ногой - это было бы оскорбительно. А деревяшка - это все равно что палка, а удар палкой оскорбления мужчине не наносит.

Да что пощечина или оплеуха! Вот - поцелуй. Кажется, истоки этого жеста куда как естественны, природны. Разве не наше биологическое естество к нему побуждает? Но нет, это тоже - феномен культуры. Японцам европейский поцелуй был неведом, а когда узнали, то долго был противен. На Кубе попытки Хрущева облобызать Фиделя Кастро вызвали шок и породили массу язвительных шуток. Найти в незнакомой культуре важный жест, который был бы правильно понят - большое искусство. Миклухо-Маклай отправился один в воинственное племя папуасов.

Придя в деревню, все жители которой тут же попрятались, он сел, разулся и заснул. Этот жест убедительно выразил его миролюбивые намерения.

Вообще, в приложении к человеку слова «естественный», «природный», «заложенный в генах», - в большинстве случаев не более чем метафоры. И очень небезобидные. Их часто используют политики, чтобы придать видимость бесспорной, вытекающей из «законов природы»

аргументации своим бредовым утверждениям (пример: «при коллективизации уничтожили кулаков, и потому произошло генетическое вырождение советского народа»). На самом деле человек - существо исключительно пластичное, и усвоенные им нормы культуры так входят в его «естество», что влияют даже на физиологию. Они действительно начинают казаться чем-то природным, биологически присущим человеку - и он свои сугубо культурные особенности, отсутствующие в других культурах, начинает искренне считать «общечеловеческими», единственно правильными. Это прискорбно 13.

Даже в рамках одной большой культуры истолкование слов и поступков людей иного круга, иного сословия (другой субкультуры) - непростая задача. Неспособность объясниться с крестьянами была одной из причин трагедии народников - опередившей время на полтора столетия ветви русской культуры. В целом эта неспособность, ставшая источником многих наших трагедий, принимала самые разные формы. Чехов в одном из рассказов описывает семью молодых 13 В молодости меня поразил такой случай. Студентами мы были на практике в Орске, жили в заводском общежитии. В первый вечер пошли мы с ребятами в город чего-нибудь купить поесть. В магазине увидели большие банки тушонки с лошадиной головой на этикетке. Тушонка из конины (в Орске довольно много казахов и башкир). Купили, поели с картошкой, понравилось. Заходят в комнату наши милые девочки:

«Ребята, нет ли чего-нибудь поесть? Мы не успели». Как же, вот - картошка с тушонкой. Они поели, очень довольны. Один из нас возьми и брякни: «А знаете, из чего тушонка?» - и показывает банку с этикеткой. И одну девочку тут же вырвало. Физиологическая реакция - на образ, на этикетку.

восторженных интеллигентов, решивших жить и работать в деревне, на благо народа. Но крестьяне их стали сильно огорчать - то сад обчистят, то что-то украдут со двора. И молодая жена, встретив как-то старика-крестьянина, сказала ему в сердцах: «Мы вас раньше любили, а теперь будем презирать». Старик в волнении прибежал к своей старухе: «Слышишь, молодая-то барыня говорит: мы вас призирать будем! Оно бы не плохо на старости лет. Дай ей Бог здоровья, такая добрая барыня».

Каков же главный принцип герменевтики, на чем основано толкование текстов или событий?

На том, что слово или жест встраиваются в их контекст. Уже текст, от латинского слова «ткань», «связь» (отсюда текстура) есть общность мыслей и слов, сцепленная множеством связей, часть из которых скрыта, невидима. А контекст - гораздо более широкая общность, в которую вплетен текст, и вплетен связями уже в основном скрытыми. И уровень нашего понимания текста зависит от того, как глубоко и широко мы смогли эти связи уловить. А значит, увидеть в тексте выражение сложной и невидимой действительности. Наш великий М.М.Бахтин писал: «Каждое слово (каждый знак) текста выводит за его пределы. Всякое понимание есть соотнесение данного текста с другими текстами».

Понятно, что шедевром становится тот текст, который поднимает главные вопросы бытия и потому может «встраиваться» в самые разные контексты конкретного места и времени. Действие трагедий Шекспира можно без натуги перенести в средневековую Японию или в современную Россию - мы увязываем его смыслы с контекстом любой цивилизации. Гоголь сегодня читается как пророк и заботливый учитель русского человека, а кто будет читать в десять раз более плодовитого Боборыкина? Потому что Боборыкин писал вещи «одноразового» пользования, они были связаны простыми и явными связями с контекстом «здесь и сейчас».

Но для нас важнее вторая сторона проблемы связи текста (или события, действия) с контекстом - та работа, которую производит «получатель сообщения», читатель, наблюдатель, историк или современник. Как писал один из главных теоретиков современной герменевтики Ханс-Георг Гадамер, «лишь благодаря одному из участников герменевтического разговора, интерпретатору, другой участник, текст, вообще обретает голос. Лишь благодаря ему письменные обозначения вновь превращаются в смысл».

Интерпретация, толкование - это восстановление неявных или специально скрытых связей с контекстом. Успех этого дела определяется знанием, умением, волей и творческими способностями читателя или наблюдателя. Знания можно приобрести, умение выработать. Мы даже на маленькой фотографии сразу узнаем людей и даже представляем их образ «как живой». А дикарь в джунглях, когда ему показывают фотографию даже знакомых предметов и людей, смотрит на нее совершенно равнодушно и ничего не видит - он не обучен воспринимать эти образы.

Но знания и умения мало. Без работы ума, духа и воображения ничего не получится. Когда мы смотрим на пейзаж хорошего художника, мы так живо воспроизводим в нашем воображении картину, что кажется, будто художник выписал все детали, каждый листочек на дереве. Но ведь это невозможно. Листочков он выписал очень мало, и они непропорционально велики. Если бы художник изобразил детали точно, мы бы просто не узнали бы образа. Он, зная законы восприятия, только намекнул нам, дал знак, а картину мы создали (вместе с ним, с его умелыми знаками) в нашем воображении. Мы - соавторы картины.

Какую же цель преследует тот, кто желает манипулировать нашим сознанием, когда посылает нам сообщения в виде текстов или поступков? Его цель - дать нам такие знаки, чтобы мы, встроив эти знаки в контекст, изменили образ этого контекста в нашем восприятии. Он подсказывает нам такие связи своего текста или поступка с реальностью, навязывает такое их истолкование, чтобы наше представление о действительности было искажено в желательном для манипулятора направлении. А значит, это окажет воздействие и на наше поведение, причем мы будем уверены, что поступаем в полном соответствии c нашими собственными желаниями.

Сказать слово или совершить действие, которые бы так затронули струны нашей души, чтобы мы вдруг увидели действительность в искаженном именно вопреки нашим интересам виде большое искусство. Такое слово и такой поступок не могут быть ясными, светлыми, понятными, они обязательно обращены к чему-то скрытому от разума:

Есть речи - значенье темно иль ничтожно, Но им без волненья внимать невозможно.

Какова задача человека, который, не желая быть пассивной жертвой манипуляции, предпринимает маленькое исследование в духе герменевтики - пытается дать свою интерпретацию словам и поступкам? Его задача - воссоздать в уме, возможно полнее, реальный контекст сообщения и разными способами встроить в него услышанное или увиденное. Разумеется, совершенно полно воссоздать действительность невозможно, нужно провести отбор существенных ее сторон. Для этого герменевтика, как научный метод, как раз и дает полезные указания. Ясно, что особенно важно и трудно воссоздать специально скрываемые стороны действительности и их связи с сообщением. Например, интересы тех, кто «организует» сообщение (недаром еще древние римляне открыли важнейший принцип социальной герменевтики - «ищи, кому выгодно»).

Поиск скрытого смысла - психологически трудный процесс. Он требует мужества и свободы воли, ведь нужно на момент сбросить бремя авторитета, каким часто обладает отправитель сообщения. Власть имущие и денежные мешки - а в основном именно они нуждаются в манипуляции общественным сознанием - всегда имеют возможность нанять для передачи сообщений любимого артиста, уважаемого академика, неподкупного поэта-бунтаря или сексбомбу, для каждой категории населения свой авторитет. С точки зрения психологии, умение интерпретации определяется способностью личности легко переходить от одного контекста к другому, соединяя разные «срезы» действительности в единые картины. В экспериментальных исследованиях психологов оказалось, что около 30 процентов испытуемых испытывают в этом сильные затруднения. Значит, тренироваться надо.

Считается, что люди в своем подходе к интерпретации делятся на два основных типа. Одни начинают с того, что стараются по мере возможности строго восстановить логику автора сообщения, до поры отставляя в сторону свои собственные версии. Если они находят в этой логике изъяны, и у автора сообщения «концы с концами не вяжутся», здесь они и начинают копать.

Другие не тратят времени на то, чтобы реконструировать «интеллектуальные инструменты»

авторов сообщения. Они принимают готовый вывод сообщения как одну из допустимых версий, но лишь одну из нескольких возможных, и приступают к выработке набора своих версий. Они «конструируют контексты», примеряя к ним версию «подозреваемого» - автора сообщения.

На практике оба подхода применяются в той или иной комбинации. Важно усвоить главное указание герменевтики: «Множественность интерпретаций и даже конфликт интерпретаций являются не недостатком или пороком, а достоинством понимания, образующего суть интерпретации» (П.Рикер). И дело не в том, чтобы соглашательски составить из нескольких версий одну «усредненную» (так вел дело Горбачев, блокируя всякое понимание происходящих процессов). Только анализируя разные версии можно приблизиться в истине, особенно когда действующие лица заинтересованы в ее сокрытии.

Эту проблему предельно заострил Акутагава в повести «Расемон» (ее многие знают по шедшему у нас фильму Куросавы). Судья опрашивает участников и свидетелей одного события поединка самурая с разбойником, в котором самурай был убит. Показания дает даже дух убитого.

Сходясь в описании «объективных фактов», какую же разную интерпретацию дают им участники!

К несчастью, очень часто мы испытываем сужение сознания: получив сообщение, мы сразу же, с абсолютной уверенностью принимаем для себя одно-единственное его толкование. И оно служит для нас руководством к действию.

Часто это происходит потому, что мы из «экономии мышления» следуем стереотипам привычным штампам, понятиям, укоренившимся предрассудкам. Помню, в начале 70-х годов элитарный журнал американских экономистов и бизнесменов «Гарвард бизнес ревю» показал своим читателям, насколько сильны в них расовые стереотипы. На обложке журнала была дана странная картинка, в которую редакция просила внимательно всмотреться. Был нарисован салон автобуса, в котором поскандалили двое - белый и негр. У одного в руке уже была наготове открытая опасная бритва. Месяца через три картинку напечатали снова, но с одним изменением бритвы не было. Редакция попросила читателей сделать над собой эксперимент: не отыскивая исходную картинку, вспомнить, у кого из участников скандала была в руке бритва. Потом были опубликованы поразительные результаты: большинство читателей (почти исключительно белые) считали, что бритва была в руке у негра. На самом деле - у белого. Стереотип оказался сильнее памяти.

Из узости взгляда, подчинения хотя бы краткосрочному, на время возникшему стереотипу вытекают тяжелые ошибки и промахи в наших практических действиях. Неважно даже, верим ли мы безоговорочно лживому сообщению или выстраиваем собственную ложную его интерпретацию. В обоих случаях наше поведение неадекватно реальности, и нас ждет неудача. Вот случай из моего опыта. В начале перестройки меня, обычного научного работника, зачем-то сделали заместителем директора Института, хотя я предупреждал, что до добра это не доведет.

Через короткое время, когда везде началось брожение, в Институте вскрылись старые нарывы, и сплоченная номенклатурная клика при директоре стала делать из меня козла отпущения. Не будучи знаком с правилами игры, я начал брыкаться совершенно неожиданным для них образом, и началась просто свистопляска.

Директор, умный и мрачный человек, управлял этим из-за кулис. Я был настолько ошарашен жестокостью и цинизмом мужей нашей академической интеллигенции, что утратил способность к альтернативной интерпретации слов и поступков. Как-то я получил от директора письмо в связи с очередным приемом в аспирантуру (в этом деле создали очередной очаг конфликта). Письмо было наполнено прозрачными и изощренными издевательствами и угрозами. Настолько неприемлемыми, что я сел и написал резкий и обобщающий ответ - решил покончить с неопределенностью. Но все же осторожность побудила меня показать оба письма рассудительным друзьям. В Институте мои умные друзья, наблюдавшие всю нашу бурю в стакане воды (для нас это была буря, и многие захлебнулись), восприняли письмо директора совершенно так же, как я. Они возмутились и одобрили мой ответ. Но я все же показал оба текста еще одному приятелю, никак не связанному с нашими делами и незнакомого с Институтом. Он прочел, задал мне несколько вопросов и сказал: «Может быть, ты и прав. Но возможно и такое толкование письма директора», и он пересказал его просто другими словами. Я ахнул. В письме не было никаких намеков и угроз, только самые естественные деловые соображения. Если и были иносказания, то примирительные или соглашательские. Но в воспаленном суженном сознании (и не одного только меня) по нескольким неверно истолкованным знакам сложился целостный, гармоничный и совершенно ложный образ сообщения и его контекста. Друг спас меня хоть от одного греха - я порвал свой ответ и постарался извлечь урок на будущее.

Тот, кто хочет построить защиту против попыток манипуляции его сознанием, должен преодолеть закостенелость ума, научиться строить в уме варианты объяснения. Как бы ни был защищен ум догматика его «принципами, которыми он не может поступиться», к нему после некоторых попыток находится ключик, ибо ход его мыслей предсказуем и потому поддается программированию. И догматик, сам того не подозревая, становится не просто жертвой, а инструментом манипуляции. Подобно тому, как «письмо Нины Андреевой» стало важной акцией во всей перестройке как огромной программе по манипуляции общественным сознанием в СССР.

Франц Кафка, который своими болезненными психологическими откровениями очень помог созданию современной технологии манипуляции, предупреждал в одной притче:

«Леопарды врывались в храм и лакали из жертвенных сосудов, осушая их до дна. Это повторялось раз за разом. В конце концов, это стало возможным предвидеть и превратилось в часть церемонии».

Таким образом, спастись от манипуляции с помощью догматизма и упрямства, просто «упершись», невозможно. Можно лишь продержаться какое-то время, пока к тебе не подберут отмычку. Или не обойдут как не представляющее большой опасности препятствие (как обошли наши новые идеологи крестьян, не пытаясь их соблазнить сказками про демократию и не тратя сил и денег на разработку специальных технологий и языка для манипуляции сознанием именно крестьян).

Овладеть действительностью можно только изучив доктрину, тактику и оружие противника.

На это и направлены наши опыты в герменевтике - поиске путей интерпретации тех слов и действий, в которых воплощены попытки манипуляции нашим сознанием.

Рассмотрим сначала, в каких условиях социального бытия манипуляция становится важнейшим средством господства и власти, в каких доктринах выражены главные принципы этого способа господства.

Глава 3. Демократия, тоталитаризм и манипуляция сознанием Как мы установили, манипуляция - способ господства путем духовного воздействия на людей через программирование их поведения. Это воздействие направлено на психические структуры человека, осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений, побуждений и целей людей в нужном власти направлении.

Уже из этого очень краткого определения становится ясно, что манипуляция сознанием как средство власти возникает только в гражданском обществе, с установлением политического порядка, основанного на представительной демократии. Это - «демократия западного типа», которая сегодня, благодаря промыванию мозгов, воспринимается просто как демократия - антипод множеству видов тоталитаризма. На самом деле видов демократии множество (рабовладельческая, вечевая, военная, прямая, вайнахская и т.д. и т.п.). Но не будем уклоняться.

В политическом порядке западной демократии сувереном, то есть обладателем всей полноты власти, объявляется совокупность граждан (то есть тех жителей, кто обладает гражданскими правами14). Эти граждане - индивидуумы, теоретически наделенные равными частицами власти в виде «голоса». Данная каждому частица власти осуществляется во время периодических выборов через опускание бюллетеня в урну. Равенство в этой демократии гарантируется принципом «один человек - один голос». Никто кроме индивидуумов не обладает голосом, не «отнимает» их частицы власти - ни коллектив, ни царь, ни вождь, ни мудрец, ни партия.

Но, как известно, «равенство перед Законом не означает равенства перед фактом». Это популярно разъяснили уже якобинцы, отправив на гильотину тех, кто требовал экономического равенства на основании того, что, мол, «свобода, равенство и братство», не так ли? В имущественном смысле равные в политическом отношении граждане не равны. И даже обязательно должны быть не равны - именно страх перед бедными сплачивает благополучную часть в гражданское общество, делает их «сознательными и активными гражданами». На этом держится вся конструкция демократии - «общества двух третей»15.

Имущественное неравенство создает в обществе «разность потенциалов» - сильное неравновесие, которое может поддерживаться только с помощью политической власти. Великий моралист и основатель политэкономии Адам Смит так и опpеделил главную pоль госудаpства в гpажданском обществе: «Пpиобpетение кpупной и обшиpной собственности возможно лишь при установлении гpажданского пpавительства. В той меpе, в какой оно устанавливается для защиты собственности, оно становится, в действительности, защитой богатых пpотив бедных, защитой тех, кто владеет собственностью, пpотив тех, кто никакой собственности не имеет».