[ «Север – Юг – Россия 2011 ЕЖЕГОДНИК Москва ИМЭМО РАН 2012 УДК 339 ББК 65.5 Се 28 Серия Библиотека Института мировой экономики и международных отношений основана в 2009 году Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ. ...»
ИНСТИТУТ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ И МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
Север – Юг – Россия
2011
ЕЖЕГОДНИК
Москва
ИМЭМО РАН
2012
УДК 339
ББК 65.5
Се 28
Серия «Библиотека Института мировой экономики и международных отношений»
основана в 2009 году Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ.
Проект № 11-03-00193а «Развивающиеся страны в современном мире»
Ответственные редакторы – д.и.н. В.Г. Хорос, д.полит.н. Д.Б. Малышева.
Редакционная коллегия:
д.и.н. А.Г. Володин, д.полит.н. Д.Б. Малышева, к.э.н. А.А. Рогожин, д.и.н. В.В. Сумский, д.и.н. В.Г. Хорос.
Се Север – Юг – Россия 2011. Ежегодник / Отв. ред. – В.Г. Хорос, Д.Б. Малышева. – М.: ИМЭМО РАН, 2012. – 211 с.
ISBN 978-5-9535-0328- В ежегоднике представлены основные тенденции, процессы и наиболее значимые события во взаимоотношениях стран Центра, Периферии и Полупериферии, включая позиции и интересы России в этом взаимодействии.
Особое внимание уделено последствиям мирового кризиса (долговой кризис в Европе), перипетиям «арабской весны», российско-американским отношениям, роли социальных сетей в современном мире и др.
Экономические и политические проблемы рассматриваются как в глобальном измерении, так и по различным регионам (Восточная и Юго-Восточная Азия, Латинская Америка, СНГ и т.д.). Как всегда, помещена информация о научной жизни и вышедших книгах по соответствующей тематике за 2011 г.
“North – South – Russia 2011 Yearbook” The latest issue of the “North – South – Russia” Yearbook covers major trends and events of 2011 related to interactions between the global Center, Periphery and Semi-Periphery. Russia’s interests and positions in that setup is another major theme. Special attention is given to European debt crisis, turbulences of the so-called “Arab spring”, role of social networks in the contemporary world, Russian-American relations and so on. Economic and political problems are examined both at global and regional levels (including East Asia, Southeast Asia, Latin America and CIS). As usual, there is some information on academic activities and recently published books.
Публикации ИМЭМО РАН размещаются на сайте http://www.imemo.ru ИМЭМО РАН, ISBN 978-5-9535-0328- В.Г. Хорос, Д.Б. Малышева,
ОГЛАВЛЕНИЕ
В.Г. Хорос ПРЕДИСЛОВИЕ. ………………………………………………………………………………….
«ЗАЩИЩАТЬ ИНТЕРЕСЫ РОССИИ МОЖНО И
НУЖНО ТАКЖЕ В РАМКАХ ВТО» Беседа с академиком Е.М. Примаковым. …..
КРИЗИС
А.В. Авилова Долговой кризис в Европе. …………………………………………….. А.С. Прозоровский Гражданский протест или управляемый хаос? ………………......А.С. Прозоровский «Крестовый поход» против мультикультурализма……………..
«АРАБСКАЯ ВЕСНА» И ВОКРУГ
Г.И. Мирский Арабское пробуждение и его последствия. …………………………. И.Н. Куклина Операция НАТО в Ливии. ……………………………………………….. М.А. Володина Выборы в Тунисе и Египте – новый рубеж? ………………………….Д.Б. Малышева Аравийские монархии в политических играх 2011 года. ………. Г.И. Мирский После Бен Ладена. ………………………………………………………… Д.Б. Малышева Новая ближневосточная стратегия Турции. ……………………… Н.М. Мамедова «Экономический джихад» Ирана как ответ на ужесточение санкций. ………………………………………………………………………………………. А.Ю. Умнов Афганистан – Пакистан: вчера и сегодня. ………………………………
ЭКОНОМИКА
А.И. Салицкий, В.В. Таций Китай: рост замедляется, проблемы решаются. …. А.В. Акимов Биотопливо и продовольственная проблема. ……………………….. С.И. Лунев Хай-тек азиатских гигантов и уроки для России. ………………………. Е.А. Брагина ООН о демографических перспективах на планете Земля. ………….А.А. Рогожин Природный газ в Азии – ключевые проблемы и перспективы. ……..
М.В. Матюхин Прямые иностранные инвестиции из стран АТР. …………………… Е.А. Брагина Уход патриарха. …………………………………………………………… А.Б. Крылов Южный Кавказ в контексте энергетических проблем ЕС. ……………
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
М.В. Братерский, Д.В. Суслов Перезагрузка на излете. …………………………….А.Г. Володин В ожидании положительных перемен. …………………………………..
Н.П. Скороходова Социальные сети как инструмент управления сознанием. …..
Е.А. Канаев Саммит АТЭС в Гонолулу. ………………………………………………… СНГ Г.И. Чуфрин Евразийская экономическая интеграция: этапы трудного пути. ……….
В.В. Лапердина Китай в СНГ. ……………………………………………………………… Э.А. Попов «Посторанжевая» Украина – от президентских к парламентским выборам. …………………………………………………………………………………….. Э.А. Попов Несостоявшаяся «цветная революция». ………………………………. А.Б. Крылов Президентские выборы в Абхазии. ……………………………………. А.Б. Крылов Президентские выборы в Южной Осетии. ……………………………… С.И. Лунев Индия в АТР. …………………………………………………………………. А.Г. Володин Пакистан – США: точка невозврата? …………………………………….
ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
В.Ф. Урляпов «Революция гибискуса» в Малайзии. …………………………………ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
А.Н. Федоровский КНДР – у власти Ким Третий. ………………………………………АФРИКА
Э. Е. Лебедева Российско-африканский деловой форум. …………………………….Э. Е. Лебедева Выборы в демократической республике Конго. …………………….
ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА
Л.Н. Симонова Равновесие в условиях нестабильности. …………………………….
ЭКОЛОГИЯ
Н.Г. Рогожина 2011 год – международный год лесов. ………………………………..Е.И. Глушенкова Киотский процесс – начало нового этапа? ………………………….
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
А.Б. Крылов, А.Г. Арешев Международные конференции кавказоведов. …………… Л.С. Окунева Изучая БРИКС. ………………………………………………………………НОВЫЕ КНИГИ
В.А. Красильщиков Расширение социального «дна»? Guy Standing. The Precariat: The New Dangerous Class. L., N. Y.: Bloomsbury Academic, 2011. – ix, 198 pp. …………………… Е.А. Брагина Евразия в поисках идентичности /Ответственные редакторы: С. П. Глинкина, Л. З. Зевин. – М., СПб.: Нестор-История, 2011 – 256 с. ……………………………………..Д.Б. Малышева В. В. Наумкин. Ближний Восток в мировой политике и культуре (избранные статьи, лекции, доклады 2009 – 2011 гг.). – М.: Институт востоковедения РАН, 2011. – 376 с. …………………………………………………………………………………..
А.Ю. Умнов Future Borders between Israel and the Palestinian Authority. Principles, Scenarios and Recommendations. Shlomo Hasson, Project Director, Avi Ben Bassat, Eran Feitelson, Efraim Halevy, Uri Neeman, David Newman, Robbie Sabel, Avraham Sela.- Jerusalem., The Shasha Center for Strategic Studies, 2011,- 88 c. …………………………………………………………………………… БИБЛИОГРАФИЯ. ……………………………………………………………………………..
ХРОНОЛОГИЯ 2011. ВАЖНЕЙШИЕ СОБЫТИЯ ГОДА. ………………………………..
НАШИ АВТОРЫ. ………………………………………………………………………………
ПРЕДИСЛОВИЕ
Сейчас уже не говорят, – закончился (и когда) мировой финансовоэкономический кризис или нет. Подавляющее большинство аналитиков согласно в том, что он продолжается, хотя и в изменяющихся формах. Последние можно считать также его последствиями, своеобразными «кругами по воде».Наиболее заметным в этом плане в 2011 г. стал европейский финансовоэкономический кризис, за которым закрепилось прилагательное «долговой». Но феномен задолженности не возник сам по себе, он явился результатом не сегодня возникших структурных диспропорций в рамках Еврозоны – между наиболее развитыми странами (прежде всего Германией) и более отсталой южноевропейской периферией (Португалия, Испания, отчасти Италия и в особенности Греция). Здесь сработало несколько факторов. Германия, заинтересованная в продвижении своих высокотехнологичных товаров на южноевропейские рынки, охотно кредитовала соответствующие страны под сбыт своего экспорта. Но возможности возвратить эти кредиты у европейской периферии были недостаточны – экономика этих стран (за определенным исключением Италии) ориентирована в основном на туризм и устройство соответствующей инфраструктуры. К тому же кредитами «принимающие стороны» распоряжались далеко не рачительно (зарплаты росли непропорционально производительности труда, необоснованно разбухал госаппарат). «Отработка» кредитов к тому же была поставлена под удар мировым кризисом в 2008 году. Наконец, в раскручивании долговой спирали сыграли свою роль и финансовые спекуляции вокруг ценных бумаг стран-должников, что вообще характерно для неолиберальных порядков современной денежной системы. В результате совокупный долг Испании превысил ее ВВП более, чем в 3,5 раза, Италии – более 3 раз, Греции – около 3 раз.
Разумеется, власти Брюсселя и ЕЦБ не могли допустить развала зоны евро и в срочном порядке приняли ряд мер в отношении «провинившихся» стран (наведение жесткой финансовой дисциплины, частичное прощение долгов и пр.).
Вместе с тем возник своего рода порочный круг. Ведь для выздоровления экономики и ликвидации долговой зависимости страны Южной Европы нуждаются в модернизации и развитии своей промышленности. Но предписанный им (и надолго) режим жесткой экономии будет препятствовать этому.
Неблагополучно не только в рамках Еврозоны. Сравнивая нынешнюю ситуацию в Великобритании с временами Великой депрессии, Пол Кругман показал, что спад британской экономики оказывается сегодня более значительным, чем для нее в те кризисные годы. Продолжение депрессии в 2012 г. прогнозирует также Национальный институт экономических и социальных исследований в Лондоне. И это опять-таки коррелируется с политикой экономии, проводимой правительством Кэмерона, попавшем в тот же порочный круг, о котором шла речь выше. Европейский кризис влияет на экономическую ситуацию в других регионах мира, в частности, в Латинской Америке. Как отмечается в ежегоднике, к примеру, испанские кредитные институты в 2011 г. контролировали почти половину банковских активов в Мексике, более 30% в Чили и порядка 20% в Аргентине.
Финансовые трудности в Европе создают риски сокращения кредитов в этих и других «Независимая газета», 14.02.2012, с. 5.
странах латиноамериканского континента. Кроме того, вполне реально сокращение латиноамериканского экспорта в Европу, доля которой в этом экспорте превышает 13%.
Конечно, кризис может иметь и неэкономические проявления. Симптоматично, например, так называемое движение «возмущенных» (indignados) – первый массовый протест против доминирования в обществе финансовой сферы и крупных банков. А чудовищное преступление Андерса Брейвика в Норвегии можно рассматривать в контексте неприятия политики мультикультурализма в Европе, все более обнаруживающей свою неэффективность.
Мировой кризис имеет отношение и к так называемой «арабской весне» – пожалуй, наиболее громким событиям 2011 года. Падение сырьевых цен, сокращение возможностей получения внешних кредитов, рост мировых цен на продовольствие – эти последствия кризиса 2008 г. прямо сказались на социальноэкономической ситуации в арабском мире и положении широких масс населения в странах Северной Африки и Ближнего Востока. Конечно, проблемы и противоречия копились в этом регионе давно. Все резче обозначались контрасты между верхами и низами, росла безработица, процветала вопиющая коррупция, политическая жизнь была законсервирована авторитарными режимами и их лидерами, находившимися у власти многие десятилетия. Все это рано или поздно должно было вызвать взрыв пара в социальном котле, и мировой кризис стал лишь последним толчком к тому.
В результате весной 2011 г. в Тунисе, Египте, а затем и в ряде других арабских стран возникли массовые выступления социального и политического характера. На городские улицы и площади вышли не только люди из бедных слоев, но и представители среднего класса, образованной молодежи, находящей себе в последнее время все меньшее применение в силу узости и недостаточной развитости сфер квалифицированного труда. Размах этих движений стал беспрецедентным не только в арабском, но и в целом в мусульманском ареале, в том числе – по сравнению с революцией 1979 г. в Иране, значение которой также в свое время вышло за региональные рамки.
Но эти массовые выступления, возникшие в значительной мере стихийно, не имели руководящего центра и четкой социально-политической программы. После того как пар из котла был выпущен, протестные акции пошли на спад, к тому же встретив противодействие консервативных сил (армии и бюрократии). «Арабская весна» сменилась «осенью» и «зимой». Хотя авторитарные «долгожители» были свергнуты, проблемы остались. Поэтому есть основание предположить, что новые волны протестных акций вполне вероятны. У власти постепенно утверждаются исламисты (пока, правда, сравнительно умеренные), и многое будет зависеть от того, насколько они сумеют решить или хотя бы ослабить проблемы и дисбалансы арабских обществ, доставшиеся в наследство от прошлого.
События в арабском мире были порождены прежде всего внутренними факторами. Но на их ход оказали воздействие также и внешние факторы, в особенности в Ливии. Здесь произошли не столько массовые протестные акции, сколько вооруженное выступление неких «повстанцев», к которым примкнули исламские боевики-террористы, в том числе из «Аль-Каиды». И вот этих оппозиционеров активно поддержала коалиция западных стран (прежде всего Франции, Великобритании, США) под эгидой НАТО. «Пробив» в Совете безопасности так называемую резолюцию о «бесполетной зоне» (no fly zone), войска союзников прибегли к жестким бомбардировкам ливийских городов, а кроме того помогали повстанцам оружием и посылкой спецназовских подразделений.
Искомая цель была достигнута – режим Каддафи свергли, а самого лидера варварски убили. Но вряд ли такого рода вмешательство будет способствовать укреплению влияния Запада в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Так же как попытки осуществить похожий сценарий в Сирии и угрозы нанесения ракетного удара по Ирану.
«Арабская весна» обозначила глубокий раскол в арабском мире. Возник своего рода современный «Священный союз» – альянс арабских монархий (Саудовской Аравии, Катара и др.), призванный блокировать социальные движения и реформы в регионе. Защищая свои экономические интересы и ценности политического консерватизма, этот альянс объективно, а нередко и намеренно является проводником стратегии западных стран, использующих данный раскол по знакомому принципу «разделяй и властвуй».
В событиях «арабской весны» в полной мере проявился феномен, который сегодня получает все большее распространение в мире – организации общественных акций через социальные сети Facebook, Twitter и другие. Интернет становится не только полем неисчерпаемой информации, но и координирования социального действия. Помимо арабского мира, это происходит во многих странах Европы, Азии, СНГ. На это обстоятельство специально обращается внимание в ежегоднике. «Твиттерная» активность превращается в компонент как внутренней политики, так и международной жизни. Она несет с собой, с одной стороны, перспективы расширения национального и транснационального общения, но вместе с тем – и риски, связанные с возможностями манипулирования общественным сознанием.
Действие социальных сетей проявилось и в предвыборный период в России, что стало одним из организующих факторов для митингов оппозиции. Вообще для России минувший год в определенном смысле может считаться рубежным. После выборов изменяется конфигурация власти, приобретает новую динамику политическая жизнь. Ближайшее будущее покажет, как будет претворяться в жизнь программа, заявленная вставшим у руля управления президентом, - модернизация экономической и политической жизни, защита интересов страны уже в рамках ВТО и ряд других обозначенных задач.
«ЗАЩИЩАТЬ ИНТЕРЕСЫ РОССИИ МОЖНО И НУЖНО
ТАКЖЕ В РАМКАХ ВТО»
В.Г. Хорос: Евгений Максимович, не так давно в научной литературе и СМИ бодро говорилось о «посткризисном периоде» и о преодолении мировых финансовых потрясений. Но реальность оказалась иной. В США кризис попытались «залить» громадной эмиссией, но и государственный долг вырос более чем на 2 триллиона долларов. Европа в тисках сильнейшего долгового кризиса, под угрозой судьба евро. Мировой банк прогнозирует на ближайшие годы глобальную рецессию. Может быть, дело не просто в финансовых неурядицах, но в более глубоких – системных и структурных проблемах экономики Запада? И где может быть «свет в конце туннеля», по Вашему мнению?Е.М. Примаков: Я согласен с теми, кто считает, что в 2008-2009 годах проявились не просто финансовые неурядицы, пусть даже очень серьезные, а разразился системный кризис нынешней постиндустриальной экономики, который охватил всю взаимопереплетенную глобальную экономическую систему. Вместе с тем не разделяю пессимистических выводов, связанных с выходом из кризиса США, европейских стран и прогнозируемой на близлежащий период рецессии в глобальных масштабах. Конечно, и в США, и в странах ЕС нелегкая экономическая ситуация. Однако, по оценкам и прогнозам ИМЭМО, которым я доверяю, рост ВВП в Соединенных Штатах в минувшем году превысил 2% и не будет снижаться в году. США – лидер мировой экономики. Можно ли в таких условиях предполагать неизбежность глобальной рецессии?
Долговой кризис с большой силой поразил целый ряд европейских стран.
Некоторые эксперты заговорили о крахе евро и даже о деинтеграции, развале Европейского союза. Как мне представляется, происходящие события свидетельствуют, что в ЕС уже победила линия на возведение столь необходимых в таких условиях наднациональных структур для управления и контроля над бюджетной политикой стран-участниц Европейского союза, в первую очередь еврозоны. Это встречает ожесточенное сопротивление в Греции и некоторых других европейских странах, население которых протестует против продиктованныхБрюсселем жестких ограничений в бюджетных расходах, в том числе в социальной сфере. Не исключаю, что в конечном итоге в ЕС произойдет переход к разноскоростному развитию интеграционного процесса, но это не будет угрожать ликвидацией самой интеграции, уже пустившей глубокие корни. Разворота назад в целом быть не может.
В.Г. Хорос: Несомненно, одним из самых крупных – и драматических – событий года явилась так называемая «арабская весна» в странах Северной Африки и Ближнего Востока. Сейчас она уже переросла в «арабскую осень» и «арабскую зиму». Внутренние причины массового недовольства в арабском мире более или менее ясны и, кстати, частично связаны с мировым кризисом (повышение цен на продовольствие, что стало болезненным для населения Египта и других стран). Но весомым оказался также внешний фактор – вмешательство в события стран Запада, и плюс к тому раскол среди самих арабских государств (противодействие Саудовской Аравии, Катара и других).
После Ливии наступает очередь Сирии, растет напряженность вокруг Ирана.
Возможно ли, по Вашему, какое-то «развязывание» этих противостояний и конфликтов?
Е.М. Примаков: Смена «природных сезонов» в арабском мире действительно произошла и это привело к определенным сдвигам. Во внутреннем плане, можно считать, захватывают политическое поле исламские организации – от умеренных до радикальных, которые отнюдь не были инициаторами и тем более руководящей силой выступлений против авторитарных режимов. Перехват исламскими организациями инициативы произошел в Египте и Тунисе, исторические судьбы которых оказались связаны на нынешнем этапе с противоборством умеренных и радикальных исламистов. От этого, в конечном счете, зависит сохранение светского характера режима, особенно в Египте. Ослабли позиции армии, которая играла большую роль в истории того же Египта во второй половине XX-начале XXI века.
Однако не думаю, что следует списывать со счета армию как одного из центров силы во внутриполитической борьбе.
Во внешнем плане проявилось несколько тенденций. Одна из главных – вмешательство в события на Ближнем Востоке и Северной Африке США и НАТО.
Они не были зачинщиками «арабской весны» – антирежимные выступления имели стихийных характер, но особенно США, Франция и Великобритания непосредственно вмешались в события по всему фронту «арабской весны», стремясь использовать их в своих интересах. Именно вооруженное вмешательство НАТО в Ливии привело к свержению режима и чудовищной расправе над Каддафи. «Западные игроки»
пытаются повторить такой результат и в Сирии, однако наученные горьким ливийским опытом Россия и Китай препятствуют в Совете Безопасности ООН принятию резолюции, которая может быть использована для организации вооруженной интервенции в эту страну.
Новым феноменом является поддержка Лигой арабских государств политики США и НАТО против сирийского режима Б.Асада (с оговоркой: только отдельные арабские государства, Катар, например, высказываются за интервенцию, а ЛАГ в целом не выступает в пользу вооруженного вмешательства в Сирию извне).Причина такого крайне искусственного на первый взгляд«альянса» заключается в следующем: его стороны вырабатывают свой антиасадовский курс в качестве средства изоляции Ирана. Отношения Вашингтона к Ирану вполне однозначно проявляется не только в заявлениях, но и в экономических санкциях, военных демонстрациях, в отсутствии критики со стороны администрации президента США заявлений ряда американских сенаторов в пользу военной операции против Ирана.
Что касается Лиги арабских государств, то она объединяет в преобладающей части страны с суннитским большинством населения. Даже в Бахрейне, где шииты составляют 70% населения, власть находится в руках суннитов. Размежевание между суннитами и шиитами усилилось после военной операции США в Ираке, где власть перешла к шиитской верхушке. Одновременно американская операция нарушила баланс, в результате чего Иран выдвинулся в качестве региональной державы. Опасение Ирана со стороны «суннитских» государств Ближнего Востока, особенно стран Персидского залива с шиитским меньшинством населения, возросло в связи с возможностью формирования так называемого «шиитского пояса»: Ирак, Иран, Сирия, Ливан (сирийское руководство – из алавитов, которые близки по вероисповеданию к мусульманам шиитского толка).
Каков выход из сложившейся ситуации? Для Сирии это переговоры между сторонами конфликта – представителями режима и оппозиции. После проведения референдума провозглашена значительно продвинутая в демократическом плане новая конституция Сирии. Идея переговоров двух сторон, вовлеченных в конфликт, – если, конечно, эту перспективу не сорвут внешние силы, – становится еще более продуктивной.
В отношении Ирана, ядерное вооружение которого противоречит интересам практически всех государств, включая Россию, выход из образовавшегося тупика, как представляется, мог бы состоять из «пакетного» решения. Комплексный подход должен включать в себя не только согласие Ирана на контроль МАГАТЭ за его ядерным производством, но и взаимодействие с Ираном в развитие мирного атома, нормализацию ирано-американских отношений, включение Ирана в позитивные процессы, призванные стабилизировать обстановку на Ближнем Востоке, и, естественно, отмену всех антииранских санкций.
В.Г. Хорос: Россия, наконец, вступает в ВТО, хотя в нашей научной литературе и СМИ было насчет этого немало предостережений. Каковы, по Вашему мнению, плюсы и минусы этого вступления для России? И какой позиции в ВТО нам следует держаться в будущем?
Е.М. Примаков: Вступление России в ВТО – шаг закономерный: переведя экономику на рыночные рельсы, наша страна (единственная из крупных держав, не являющаяся членом ВТО) не может игнорировать эту организацию. Через страныучастницы ВТО осуществляется почти 95% мировой торговли. ВТО определяет «правила поведения» на мировых рынках. Долгие переговоры о вступлении России в ВТО помогли решить многие проблемы, в частности, субсидирование государством нашего аграрного сектора. Конечно, выстраивание по правилам ВТО может дать не только несомненные плюсы, но и стать болезненным для отдельных отраслей российской экономики. Однако практика показывает, что защищать их интересы можно и нужно также в условиях нахождения России во Всемирной торговой организации.
В.Г. Хорос: Евгений Максимович, год назад в нашем ежегоднике мы выразили свое согласие с Вашим тезисом, что России «нельзя возвращаться к предкризисной модели». Изменилось ли что-нибудь в позитивном плане за минувший год и намечается ли что-либо подобное на будущее (в смысле отказа от сырьевой ориентации, сдвигов инновационного характера и пр.)? Каким Вам представляется оптимальный путь модернизации в России – не на уровне одних лишь разговоров?
Е.М. Примаков: Я и сегодня считаю, что Россия не может основывать свое экономическое развитие, опираясь на докризисную модель. В 2011 году несколько ослабла (но только несколько) наша зависимость от экспорта сырья, наметился (но только наметился) переход России к инновационной экономике. В настоящее время можно, как мне кажется, говорить о реально существующей дилемме, которая возникает в связи с отказом от докризисной экономической модели развития России.
Один из двух вариантов: сосредоточиться на нескольких направлениях научнотехнического прогресса, где у нас есть заделы и кадры, добавив к этому демократизацию общества – и совершить прыжок в так называемый постиндустриальный мир. При альтернативном варианте, безусловно, должна происходить демократизация, и продвижение в научно-техническом плане на прорывных участках, но плюс к этому, в обязательном порядке, – реиндустриализация России. Иными словами, новая индустриализация, которая на основе разработанной «дорожной карты» приведет к развитию современной промышленности на высоком технико-технологическом уровне, что позволит России преодолеть разрушение экономики, оставленное в наследство 90-ыми годами. Ведь это наследство до сих пор дает себя знать.
КРИЗИС
ДОЛГОВОЙ КРИЗИС В ЕВРОПЕ
Долговой кризис в зоне евро продолжается уже два года. Он начался с возникновения угрозы дефолта Греции, которой в мае 2010 г. был предоставлен международный кредит (110 млрд. евро) для стабилизации экономики и проведения структурных реформ. В ноябре к ней присоединилась Ирландия, получившая аналогичный кредит в 85 млрд. евро. Весной 2011 г. в предкризисном состоянии оказались Португалия и Испания, которым пришлось в срочном порядке принимать меры жесткой бюджетной экономии. Португалия, вместе с тем, была вынуждена обратиться за внешней поддержкой и, в свою очередь, получила от международных доноров 78 млрд. евро для проведения структурных преобразований. В июле – августе начался спекулятивный ажиотаж вокруг долговых обязательств Италии и Испании – третьей и четвертой экономик Еврозоны. В ноябре стремительный рост процентных ставок по итальянским государственным облигациям обрушил правительство С.Берлускони. Испания реагировала на спекулятивный натиск проведением досрочных парламентских выборов, которые (как шестью месяцами раньше в Португалии) привели к власти правую оппозицию с программой неолиберально окрашенных реформ. Тем временем Греции потребовался новый кредит, причем часть ее быстро растущего долга приходилось просто списать.Столкнувшись с «эффектом домино», которого она опасалась, но не сумела избежать, Еврозона мобилизовала финансовые ресурсы для помощи своей периферии. Масштабы ее растут. Сложившаяся ситуация постоянно обсуждается в рабочем порядке лидерами ведущих европейских стран – Германии и Франции, проблема выносится на саммиты ЕС. Южная Европа стала эпицентром европейского долгового кризиса, который ставит под вопрос, – по мнению ряда авторитетных экспертов, разделяемому, правда, не всеми, – само будущее Еврозоны и евро как второй резервной мировой валюты. Как же возникла столь масштабная проблема и каковы перспективы ее решения?
Торговый дисбаланс. Главным проявлением долгового кризиса в Европе является устойчивый торговый дисбаланс, сложившийся к началу 2000-х годов между ее южной периферией и странами-лидерами. Этот хронический дефицит, особенно крупный у Греции и Португалии, свидетельствует о недостаточной конкурентоспособности стран южной части евросистемы (таблица 1).
Лидирующие позиции в экономике и торговле Еврозоны занимает Германия, на долю которой приходится почти 30% ее совокупного ВВП. Около 45% немецкого экспорта направляется в страны Еврозоны2. Значительная часть государственного долга стран ЕС сосредоточена в немецких банках. Европейский центральный банк (ЕЦБ), возглавляющий финансовую деятельность Еврозоны, в хозяйственноправовом отношении и по направленности своей политики является аналогом Бундесбанка. Согласно исследованию международной консалтинговой компании Между 1997 и 2007 гг. положительное сальдо торговли Германии с остальной частью Еврозоны увеличилось в 4 раза – с 28 до 109 млрд. евро. – Kundnani H. La Germania come potenza geoeconomica.// Limes (Roma), 2011, N 4. P. 73.
МакКинзи, за последние 10 лет почти треть экономического роста Германии была обеспечена благодаря евросистеме – росту объема торговли и снижению трансакционных и валютно-страховых издержек в ее границах. Евровалюта является одним из важнейших инструментов поддержки немецкого экспорта3.
Сальдо баланса стран Еврозоны по текущим операциям (% к ВВП) IMF, April 2011. Примечание: 2011 г. – оценка, 2012 г. – прогноз.
Экономическая политика Германии в 2000-х гг. строилась на основе экспортно ориентированной стратегии роста, что требовало поддержания высокой конкурентоспособности за счет технологического превосходства, экономии на трудовых издержках и сохранения низких темпов инфляции. Лидирующий статус Германии в Еврозоне, с одной стороны, явился плодом экономических реформ, проведенных Г. Шредером в 1998-2005 гг. и направленных на сдерживание темпов роста заработной платы. С другой, важнейшую роль сыграла открывшаяся возможность инвестиционной и торговой экспансии на Восток – на территорию бывшей ГДР и в соседние страны Восточной Европы, которые обладали огромными ресурсами гораздо более дешевой, чем в ФРГ, и при этом достаточно квалифицированной и культурно близкой рабочей силы. В то же время Германия прилагала большие усилия к модернизации стратегических отраслей своего экспорта, в первую очередь машиностроения, и сферы транспортных услуг4.
Отставание стран Южной Европы (ЮЕС) в плане конкурентоспособности обусловлено в первую очередь характером их экспортной специализации. За исключением Италии, в промышленной структуре которой имеется ряд современных экспортных производств, страны Южной Европы в 2000-х гг. специализировались в основном на развитии международного туризма и сопряженного с ним жилищного и инфраструктурного строительства (гостиницы, автострады, аэропорты и др.). В отличие от стран «центра» Еврозоны (в том числе таких малых, как Финляндия), современная наукоемкая продукция занимает незначительное место в структуре Floros D. Se la tragedia greca diventa pandemia.// Limes, 2011, N 6. P. 163, 167.
De Cecco V., Maronta F. Le ragioni tedesche e i conti della serva.// Limes, 2011, N 4. P. 47-49.
экспорта ЮЕС.. Ее удельный вес не превышает 5-6%, в то время как у Германии, Франции, Нидерландов он составляет от 15 до 19% Италия в послевоенный период была единственной из стран «большой семерки», в экспорте которой не сокращалась, а увеличивалась роль отраслей, работающих на потребительский спрос6. Их продукция, которую в прессе стало принято именовать «Made in Italy», чтобы подчеркнуть качество и уникальность дизайна, в течение десятилетий занимала устойчиво высокие позиции на мировом рынке7. Но с развитием процесса глобализации и особенно в ходе кризиса 2008- гг. эти экспортные отрасли понесли серьезный урон из-за сжатия экспортных рынков и возросшего соперничества аналогичных товаров развивающихся стран, которые использовали свое главное конкурентное преимущество - дешевизну рабочей силы.
Туристский же бизнес и сопряженное с ним строительство пали первыми жертвами мирового финансового кризиса.
Специализация на отраслях низкого и среднего технологического уровня– не единственная причина конкурентного отставания Южной Европы. Имеется целый комплекс факторов и условий структурного порядка, ставящих эти страны в невыгодное положение по сравнению со странами-лидерами. Иллюстрацией может служить недавнее исследование итальянской ассоциации Confartigianato, которое проводит сравнение национальной экономики с экономикой Германии по параметрам. Авторы указывают на неблагоприятное для Италии сочетание меньших размеров ВВП на душу населения с более высоким налоговым бременем; огромные расходы на содержание госаппарата при его низкой эффективности; дороговизну электроэнергии и галопирующий рост тарифов на коммунальные услуги; более низкий образовательный уровень населения и неполноту использования трудовых ресурсов; широкое распространение теневой экономики и т.д. Степень отставания ЮЕС по конкурентоспособности и амплитуда факторов, его обусловливающих, прослеживаются по данным Международного экономического форума (МЭФ) в Давосе, использующего экспертные оценки по 12 сводным критериям (всего 116 показателей). В докладе МЭФ за 2010-2011 гг. Испания занимала в мировом рейтинге 42-е место, Португалия – 46-е, Италия – 48-е, Греция – 83-е, в то время как страны-лидеры Еврозоны и ЕС располагались в первой или второй десятке перечня, включающего 139 стран.
Критерий «способность к инновациям» четко разводит ЮЕС и страны-лидеры по разным группам: Германии принадлежит в мировом рейтинге первое место, Финляндии – пятое, Франции – восьмое, Нидерландам – десятое; Италия занимает 27-е, Португалия – 39-е, Испания – 42-е, Греция – 105-е.
Критерий «контроль над внешней торговлей» дает аналогичные результаты:
Германии принадлежит второе место, Италии - 43-е, Испании –57-е, Греции –61-е, Португалии –65-е.
Данные Евростата за 2006 г.
The Italian economy at the dawn of the 21st century. Ed.by Di Matteo M., Piacentini P. 2003. P.29-30.
Включает четыре отраслевых комплекса: одежда и мода, транспортное машиностроение, домашнее убранство, агропищевая промышленность.
Corriere della Sera, 11.01.2012. Приведем наиболее яркие цифры. Приняв уровень Германии за 100, эксперты вывели для Италии следующие индексы: издержки предпринимателя при открытии бизнеса – 395,7; продолжительность оформления экспортно-импортных процедур – 271,4; продолжительность судебного разбирательства – 307,1; удельный вес взрослого работающего населения с образованием не выше средней школы – 315,5; удельный вес работающей и одновременно учащейся молодежи до 30 лет – 19,8; объем задержанной за год контрафактной продукции – 901,3.
По «сложности производственных процессов» (степени применения в национальном производстве лучших, наиболее эффективных технологических процессов) Германия стоит на втором месте, Италия на 27-м, остальные ЮЕС занимают позиции между 36-й и 70-й9. И так далее.
Конечно, неравенство уровней экономического развития в ЕС существовало изначально, и при вступлении в него Испании, Португалии и Греции были предоставлены переходные периоды для проведения структурных преобразований в экономике10. Сближение уровней развития стран и районов, входящих в ЕС (так называемая политика сплочения) было главной задачей региональной политики ЕС.
В рамках трех среднесрочных программ, проведенных с 1989 по 2006 гг., «целью N 1» объявлялось развитие отстающих (в основном аграрных) районов. Им было выделено около 70% общих ассигнований из регионального и социального фондов ЕС, а также специально созданного в 1993 г. для менее развитых стран «фонда сплочения». В ныне действующей программе на 2007-13 гг. (объемом 336,1 млрд.
евро, что составляет более трети общего бюджета ЕС) почти 80% всех средств направляется на «конвергенцию экономики регионов». Еще 17% предназначено на цели «региональная конкурентоспособность» и «обеспечение занятости».
Южная Европа была и остается главным адресатом этих программ. За указанный период Испании было выделено 104,9 млрд. евро (более 20% общих ассигнований), Греции – 48,3 млрд., Португалии – 47,0 млрд, Италии – 62,7 млрд евро11. Массированное вложение средств из фондов ЕС заметно преобразило базовые отрасли хозяйства Южной Европы. Так, Испания вышла к 2010 г. на 14-е место в мировом рейтинге по уровню развития инфраструктуры. Португалия выдвинулась как один из европейских лидеров по использованию ветровой энергии.
Греция (как и Португалия) сделала заметные успехи в развитии сферы образования.
Результатом этих программ можно считать заметное сближение уровней благосостояния: величина ВВП на душу населения с учетом покупательной способности сравнялась у Испании со средним уровнем ЕС (и Италии), у Португалии и Греции имевшийся разрыв сократился до 10-20 процентных пунктов12.
Однако региональные программы ЕС, будучи сфокусированными на развитии отсталых, по большей части аграрных районов Южной Европы, не могли (или не успели) обеспечить достаточно глубокий структурный сдвиг, чтобы вывести этот субрегион на более высокие позиции. Присоединение же к Еврозоне еще более сузило такую перспективу, поскольку направленность экономической политики и прежняя модель роста ЮЕС существенно изменились. Неолиберальные принципы ведения хозяйства, доминирующие в Еврозоне, препятствовали продолжению «догоняющей индустриализации», характерной для менее развитых стран Южной Европы в послевоенный период и опиравшейся на кейнсианские методы государственного регулирования. Для Испании, Португалии и Греции стихийный перенос инвестиционной деятельности местного бизнеса, включая семьи, в сферу туризма и строительства обернулся тенденцией к деиндустриализации. Итальянская экономика, пережив полосу необходимых для присоединения к Еврозоне, но так и не завершенных реформ, снизила темпы роста. В итоге, несмотря на частичное World Economic Forum. The Global Competitiveness Report 2010-2011. P.483-490.
Италия, участвовавшая в процессе европейской интеграции с первых его шагов, отягощена проблемой хронической отсталости собственной периферии – Юга, на который приходится более трети национальной территории.
Подсчитано по: Chislett W. The internalization of the Spanish economy. (Madrid, 2002). P. 75.
http://epp.eurostat.eu.europa.eu/tgm/printTable...
выравнивание уровней душевого дохода и потребительских стандартов структурноотраслевое отставание южноевропейской периферии от стран-лидеров Еврозоны в 2000-х гг. закрепилось.
Финансовый дисбаланс. Свободный перелив капитала в границах Еврозоны этому во многом способствовал. Немецкие и другие иностранные банки широко кредитовали Южную Европу, рассматривая ее прежде всего как надежный рынок для своего бизнеса. Германия, принявшая переход на евро лишь при условии строгого контроля над инфляцией в рамках Еврозоны, стала де-факто главным распорядителем и проводником неолиберального экономического курса. Единый, «схваченный» валютной дисциплиной еврорынок, с одной стороны, лишил ЮЕС их традиционной отдушины во взаимоотношениях с более сильными партнерами – возможности применять девальвацию национальной валюты для выравнивания торгового баланса. С другой, он открыл для бизнеса и населения Южной Европы возможность широко пользоваться более дешевым, чем на внутреннем рынке, кредитом для своих инвестиционных и потребительских нужд13.
Реальный курс евро в странах-лидерах Еврозоны и ЮЕС эволюционировал по-разному: в Германии благодаря более низким темпам инфляции он с течением времени скрыто повышался, в ЮЕС же происходил обратный процесс, обусловленный неблагоприятной для них динамикой трудовых издержек - средняя заработная плата росла быстрее средней почасовой выработки продукции14. До наступления глобального финансового кризиса неравенство реального обменного курса камуфлировалось наличием легко доступного дешевого кредита в условиях благоприятной мирохозяйственной конъюнктуры. Но с началом мирового кризиса картина стала резко меняться.
Сокращение объема экспорта и темпов ВВП привели к ухудшению торговых балансов ЮЕС. Упали налоговые поступления в бюджеты, стали расти бюджетные дефициты. ЮЕС обратились к новым заимствованиям, увеличивая тем самым свою внешнюю задолженность. Предпринятая по рекомендации Европейского центрального банка (ЕЦБ) в качестве антикризисной меры рекапитализация банков легла дополнительным бременем на национальные бюджеты ЮЕС. Между тем складывавшееся в субрегионе сочетание депрессивного состояния экономики, углубляющихся бюджетных дефицитов и роста внешней задолженности привлекло внимание международных инвесторов и рейтинговых агентств. Возник кризис доверия к способности ЮЕС обслуживать свои стремительно увеличивающиеся долги. Последовало снижение кредитных рейтингов этих стран и их ведущих банков.
Размещение ими новых ценных бумаг в порядке рефинансирования долга обходилось все дороже, поскольку процентные ставки по ним включали инвестиционный риск. Повышался спрэд (разница) между курсами южноевропейских и немецких облигаций. Раскручивалась спираль издержек по обслуживанию долга.
Так в Южной Европе возник кумулятивный механизм роста долговой зависимости, приведший в итоге к ситуации системного кризиса.
Ведущую роль в раскручивании долгового кризиса играют международные финансовые рынки, на которых ЮЕС размещают свои новые облигации, чтобы выплачивать проценты по старым. При крупных размерах накопленного долга – Dieter H. Se due euro sono meglio di uno.// Limes, 2011, N 4. P. 40-41.
За 2000-2010 гг. удельные трудовые издержки в обрабатывающей промышленности Италии, Испании и Португалии, исчисленные по номинальной заработной плате, выросли более чем на 20%.Il Sole 24 Ore, 1.03.2012.
около 1,2 трлн. евро у Италии, 880 млрд. у Испании, 230 млрд. у Португалии, млрд. у Греции15 – выплаты оказываются тоже значительными. Так, с октября по октябрь 2011 гг. Италия должна была разместить на международных рынках долговые обязательства на сумму, эквивалентную 40% своего ВВП; Греция и Португалия– на сумму около 30% ВВП; Испания – около 25% ВВП16 Вокруг финансовых операций проблемных стран ведется спекулятивная деятельность:
крупные инвесторы (банки, хедж-фонды) играют на понижение курса их ценных бумаг и взвинчивают процентные ставки на вновь размещаемые облигации.
Если к государственному долгу стран Южной Европы прибавить задолженность их частного сектора (компаний и семей), то общая величина задолженности вырастает у Испании до 366% ее ВВП, у Италии – до 313%, у Греции – до 284% ВВП17 Долговой кризис ЮЕС принял затяжной и долгосрочный характер:
темпы роста задолженности стали опережать темпы ее погашения.
Как видно из таблицы 2, величина только текущих финансовых потребностей ЮЕС равна примерно 1/5 их ВВП – при сохранении дефицитности национальных бюджетов и при огромных масштабах накопленного долга. Перспективы выхода из кризиса зависят, с одной стороны, от внешней финансовой поддержки, а с другой – от результатов структурных реформ, начатых этими странами согласно договоренностям с «тройкой» доноров (ЕЦБ, МВФ и Еврокомиссией) в 2010-2011 гг.
Государственный долг, бюджетный дефицит и финансовые потребности IMF, Sept.2011. х) с учетом схемы погашения долга. за счет международных доноров. Финансовые потребности – сумма потребностей в новых заимствованиях и уже имеющегося долга со сроком погашения в данном году.
По договоренности с партнерами ЮЕС обязались резко сократить расходную часть своих бюджетов и провести налоговые реформы. Бюджетная экономия направлена в первую очередь на социальные расходы (в том числе пенсионное обеспечение) и содержание госаппарата. Налоговые меры идут по ряду направлений, включая повышение налогов на недвижимость и предметы роскоши. В качестве меры пополнения бюджета рассматривается и приватизация части государственной собственности. Особое значение придается борьбе с уклонением от налогообложения.
Однако ключевым условием выхода из кризиса, как это признается всеми, является возвращение южноевропейских экономик на траекторию устойчивого Garnero A., Marcolin L. Cosa succederebbe se l”Italia tornasse alla lira?// Limes,2011,N 6, p.34.
Caselli G.-P., Pastrello G. La Germania non e’ capace di guidare l’Europa? //Limes, 2011, N 6. P.135.
Corriere della Sera, 31.01.2012.
роста. Это предполагает, прежде всего, основательное реформирование рынка труда (то есть экономию на трудовых издержках) и национальных систем социального обеспечения. Здесь сосредоточены основные трудности, поскольку речь идет о перестройке глубоко укоренившихся социальных институтов и о диалоге с политическими и профсоюзными структурами, оказывающими сопротивление «навязанному извне» курсу ограничений. Драматизм ситуации заключается в том, что эти ограничения или преобразования являются для ЮЕС необходимым условием их дальнейшего членства в Еврозоне, и поднявшаяся волна социальных протестов разбивается об этот барьер.
Справедливость требует сказать, что неолиберальный курс экономической политики, лежащий в основе нынешнего долгового кризиса ЮЕС, не был результатом их свободного выбора. Он утвердился в Еврозоне в интересах и усилиями стран-лидеров, в первую очередь Германии, и сохраняется вопреки возникшей угрозе ее существованию в нынешнем виде. Южноевропейским экономикам для возвращения на траекторию устойчивого роста требуется мощный инвестиционный рывок (аналогичный «догоняющей индустриализации» 1960-х – 1980-х годов), однако предписанная им политика жесткой бюджетной экономии, сдерживающая внутренний спрос, этому препятствует. Ситуация объективно противоречива и ставит под вопрос либо продолжение нынешнего экономического курса в Еврозоне, либо дальнейшее членство в ней ее менее модернизированных участников.
С другой стороны, критической оценки заслуживает и докризисная политика ЮЕС. Предусматриваемое Маастрихтским договором выравнивание процентных ставок с немецкими, гораздо более низкими, сократило для ЮЕС стоимость кредита и создало дополнительный, причем немалый, финансовый ресурс. Но эти сбережения не были использованы для производительных капиталовложений, структурной перестройки экономики или покрытия имевшегося долга.
Преобладающая их часть ушла на текущее государственное потребление и на поддержку потребительского стандарта населения – повышение заработной платы и пенсий (в Испании, кроме того, на спекулятивные вложения в сферу недвижимости), что, возможно, соответствовало идее конвергенции с ведущими странами Еврозоны, но не отражало реального уровня производительности и конкурентоспособности национальных хозяйственных систем Южной Европы. Отсюда упреки в «жизни не по средствам», адресуемые сейчас проблемным странам их партнерами18.
Какие последствия имел бы для южноевропейской страны выход из Еврозоны, и насколько он реален? Плюсы и минусы такого шага, проанализированные итальянскими экспертами для своей страны, выглядят следующим образом.
Аргументом в пользу дефолта и выхода из Еврозоны, то есть возвращения к собственной валюте, могло бы считаться то, что страна получила бы возможность использовать девальвацию для повышения конкурентоспособности своего экспорта.
Государство обрело бы бюджетную свободу и могло бы использовать ее для стимулирования роста экономики. Прекратился бы выпуск долговых обязательств под растущий процент, поскольку при дефолте кредиторам пришлось бы смириться со своими по крайней мере частичными потерями. Благодаря сбережениям, Тем не менее достигнутый уровень социальных расходов на душу населения в ЮЕС по-прежнему ниже среднего уровня Еврозоны – у Испании и Греции на 21%, Португалии на 34%, Италии на 6% (данные Евростата на 2009 г.).
полученным от сокращения выплат по долгу, можно осуществлять капиталовложения, необходимые стране.
Но такие расчеты иллюзорны. Сокращение размеров внешнего долга само по конкурентоспособности экономики. Дефолт ударит по держателям государственного долга – национальным банкам и владельцам сбережений (в том числе семьям);
снижение курса национальной валюты сократит инвестиционные ресурсы страны.
Падение стоимости активов банков ограничит размеры кредита и возможности обращения за ликвидностью к международным рынкам, что может вызвать банкротства в финансовой и производственной системе. Сокращение потребления семей усилит рецессию в экономике.
В случае выхода страны из Еврозоны обесценятся не только ее государственные ценные бумаги, но и другие национальные активы, прежде всего кредиты и облигации частных компаний. Наконец, при первом же известии о дефолте начнется набег на банки: владельцы депозитов поспешат изъять их и перевести за рубеж. Чтобы этого избежать, правительству придется заблокировать движение капитала и сократить выдачу средств с банковских счетов.
Повысит ли выход из Еврозоны конкурентоспособность экономики? Италия сильно зависит от импортных поставок сырья, а сырье подорожает вследствие снижения покупательной способности национальной валюты. В порядке компенсации роста стоимости жизни профсоюзы, со своей стороны, потребуют увеличения заработной платы, и трудовые издержки возрастут. Увеличение затрат на заработную плату и сырье поднимет цену конечной продукции, что не придаст ей конкурентоспособности на внешних рынках. Кроме того, партнеры могут отреагировать на девальвацию национальной валюты введением импортных ограничений, что отдалит Италию от пользования преимуществами единого европейского рынка.
Для партнеров по Еврозоне выход из нее какой-либо южноевропейской страны также имел бы серьезные последствия. Помимо чисто имущественных потерь19, этот шаг мог бы стать началом конца для всего «европейского проекта», высшим достижением которого является система евро, и сократил бы «мягкую власть» ЕС в современном мире. А для Италии суммарные издержки такого шага, согласно подсчетам исследовательской службы швейцарского банка «UBS», равнялись бы 40ее ВВП20.
Ни руководители проблемных стран, ни лидеры Еврозоны с самого начала кризиса не допускали возможности выхода из нее. Такая возможность вообще не предусмотрена в Маастрихтском договоре. Неформальный лидер Еврозоны А.
Меркель неоднократно заявляла, что финансовая поддержка проблемных стран рассматривается как общая для всех задача защиты евро, а сохранение евро определяет будущее ЕС и имеет общемировое значение.
Поэтому Еврозона решительно следует изначально принятому курсу периодической выдачи проблемным странам займов, контролируя их использование в соответствии с объявленными программами структурных реформ и не останавливаясь ни перед необходимостью увеличения размеров кредита, ни перед В руках внешних инвесторов находится 42,4% государственного долга Италии, 42,1% - Испании, 50,3% - Португалии, 55,1% - Греции. Среди основных кредиторов – Германия (4,1 трлн. евро) и Франция (5,2 трлн. евро). – Modiano P. Ma il problema e’ l’Italia o il suo debito pubblico? //Limes, 2011, N 6. P.73.
Garnero A., Marcolin L. Cosa succederebbe se l’Italia tornasse alla lira? //Limes, 2011, N 6. P. 29-36.
жесткими действиями в отношении этих стран. «Весь ход переговоров между Грецией и «тройкой» кредиторов, как и манера, в которой ЕЦБ чуть ли не продиктовал итальянскому правительству меры бюджетной экономии и план реформ, ясно показывают, что границы суверенитета кончаются там, где начинается срочная помощь других стран-членов и европейских институтов», - констатируют эксперты французского банка «BNP Paribas»21.
Созданный в начале кризиса Европейский фонд финансовой стабильности (250 млрд. евро) был поэтапно увеличен в три раза. В июле 2012 г. он будет заменен новой структурой – Европейским стабилизационным механизмом (ESM), наделенным правом выпуска собственных долговых обязательств. Состоявшийся 8декабря 2011 г. саммит ЕС поставил вопрос о внесении в базовые документы институциональных изменений, направленных на ужесточение бюджетнофинансовой дисциплины и лучшую координацию действий. С целью ограничить деятельность международных спекулянтов, наживающихся на европейском долговом кризисе, вносится предложение учредить в Еврозоне специальный налог на финансовые операции (против чего решительно возражает Великобритания). На недавнем саммите ЕС был подписан «договор о стабильности», вводящий, в перспективе, автоматическое применение санкций к странам-нарушительницам лимитов бюджетного дефицита и государственного долга (договор отказались подписать Великобритания и Чехия. В 12 странах он должен быть утвержден на национальном референдуме.
Исход долгового кризиса в Еврозоне трудно предсказуем, так как в нем переплетаются разнонаправленные тенденции. Еще труднее предсказать сроки выхода из кризиса ЮЕС (особенно Греции), тем более что в ЕС, по-видимому, наметилось снижение темпов роста. Все больше экспертов склоняется к тому, что евро выстоит – несмотря на мнение скептиков, по-прежнему считающих, что единая валюта, не опирающаяся на единую бюджетно-финансовую политику, в перспективе обречена. Есть наблюдатели, критикующие Германию и Брюссель за излишний консерватизм экономического курса и постоянное отставание от хода событий22.
Однако необходимо признать, что Еврозоне удалось остановить спекулятивный натиск на Италию и Испанию, первые шаги которых в области реформ оцениваются положительно. Например, в докладе Давосского форума 2012 года рейтинги стран Южной Европы, кроме Греции, слегка повысились. Процесс европейской интеграции, развивавшийся поэтапно, обычно переходил на более высокую ступень через преодоление очередного кризиса. Возможно, так будет и на этот раз.
Долговой кризис в Европе представляет собой специфическое преломление глобального финансового кризиса 2007-2008 гг. в условиях хозяйственного комплекса, объединяющего страны с разным уровнем развития на основе единой валюты и общего курса экономической политики. Острота ситуации и неопределенность перспектив Еврозоны обусловлены, во-первых, тем, что в основе глобального кризиса лежит разрыв между реальной экономикой и становящейся все более виртуальной финансовой сферой23, непомерно разросшейся из-за неконтролируемого использования производных финансовых инструментов Сerisier F., De Lucia C. Eurozone: reforms have yet to pay off. // Conjoncture (Paris), 2011, N 10. P.11.
Иващенко А.С., Курдин А.А. Кризис: повторение пройденного? //Квартальный комментарий РЭФ (Российского энергетического агентства) по мировой экономике. 2011, N 2. С.12-14.
См. подробно: Хесин Е.С. Новая экономическая картина мира; Хесин Е.С., Ковалев И.Г. Общие контуры послекризисного развития./ Изменение глобального экономического ландшафта. Проблемы и поиск решений. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2011. С. 11-39.
(деривативов), стоимостной объем которых, оцениваемый в 700 трлн. долларов, многократно превышает величину мирового ВВП (63 трлн. долларов)24 Уязвимость Еврозоны, во-вторых, усиливается из-за институционально обусловленной разомкнутости ее денежно-финансовой политики, регулируемой на наднациональном уровне, и бюджетно-налоговой политики, ответственность за которую несет отдельно каждая страна-участница этого хозяйственного комплекса.
Многомиллиардный рынок деривативов контролируется несколькими гигантскими банками по обе стороны Атлантики. Степень риска, взятого на себя ведущими операторами этого рынка, не поддается оценке из-за его непрозрачности.
В руках той же группы банков и аффилированных с ней ведущих финансовых учреждений Европы, в частности британских и швейцарских, находится и огромная часть суверенного долга проблемных стран. Спекулятивная спираль, раскрутившаяся между американским и европейским финансовыми рынками в 2000х гг., угрожает стабильности финансовых систем Запада и всего мира. Любой достаточно крупный сбой может вызвать цепную реакцию, дав начало второй волне глобального кризиса.
В наиболее уязвимом положении находятся страны, которые в силу различных причин не обладают свободой выбора стратегии свого дальнейшего роста. Среди них и страны Южной Европы, оказавшиеся в глубокой долговой зависимости и ограниченные в своих действиях институциональными правилами евросистемы. Решения последних саммитов ЕС направлены на усиление наднационального регулирования путем передачи в центр большей части бюджетного суверенитета стран-участниц. Укрепляя таким образом статус единой валюты, эти решения ставят в жесткие рамки необходимый и трудный для ЮЕС процесс модернизации.
ГРАЖДАНСКИЙ ПРОТЕСТ ИЛИ УПРАВЛЯЕМЫЙ ХАОС?
Прошедший год был богат на всевозможные общественные протесты и выступления, но движение «Оккупируй Уолл-стрит» побило все рекорды. С теми или иными вариациями оно охватило практически весь мир, в особенности Западную Европу и США. «Первой ласточкой» стали протесты в Висконсине, где демонстранты захватили здание Капитолия. Преимущественно это были учителя и студенты, выступавшие против законопроекта о снижении бюджетного финансирования системы образования и антипрофсоюзных законов. Здание удерживалось «оккупантами» с середины февраля по начало марта. Но понастоящему все черты, присущие новому общественному движению, проявились в Испании. Там 15 мая на улицы и площади шестидесяти испанских городов вышли десятки тысяч людей с требованием изменения правительственной политики и проведения в стране глубоких политических и социально-экономических реформ.Вслед за этими манифестациями протест продолжился в виде захвата площадей и создания на них палаточных лагерей. Демонстрации в сочетании с движением «Захвати площадь!» переросли в «Движение возмущенных».
Оценка базельского Банка международных расчетов. – Pallotta A., Paolini M. I cavalieri dell”Apocalisse. //Limes, 2011, N 6. P. 196-197.
Для новой формы общественного протеста были характерны массовость, отсутствие организационных рамок и неопределенный состав участников. Судя по опросам, костяк движения составляла молодежь (67% участников отнесли себя к студентам). Но помимо «активистов» существовало и значительное количество нерегулярно участвующих, среди которых были люди самых разных профессий, социального статуса и возраста. Такому вовлечению в протест широких слоев населения способствовал ряд особенностей движения.
В частности, у «возмущенных» отсутствовали четко сформулированные цели и идейно-политическая платформа. Каждый гражданин мог добавить к уже имеющимся лозунгам и требованиям свои собственные. Другой чертой движения было отсутствие единого организационного центра, иерархии и признанных лидеров.
В противовес вертикальному принципу организации, присущему политическим партиям, «возмущенные» строили отношения внутри своего движения по горизонтали.
Главной формой деятельности «возмущенных» стали ассамблеи и комиссии, где в атмосфере равенства, доброжелательности и взаимного уважения каждый мог выступить и изложить свою точку зрения, а решения принимались на основе консенсуса. Как таковые ассамблеи проходили в муниципалитетах и городских кварталах. Только в Мадриде в движение «возмущенных» были вовлечены муниципалитетов и 41 городской квартал25.
Важной особенностью движения был отказ от насилия. В целом, за исключением инцидента в Барселоне, все массовые акции в Испании проходили без эксцессов. И наконец, еще одним признаком стало широкое использование участниками движения социальных сетей для коммуникации и мобилизации. Здесь сказалось влияние «Арабской весны», о чем напрямую говорили «возмущенные».
Вскоре движение «возмущенных» распространилось на другие страны Европы и на США, где особую популярность получила тактика захвата площадей, правительственных и финансовых центров. Наибольшую известность получило движение «Оккупируй Уолл-стрит», имевшее место в Нью-Йорке. В течение лета – осени 2011 г. демонстрации и «оккупации» прошли в Португалии, Италии, Греции, Германии, Бельгии, Франции, Великобритании, а также в США и Латинской Америке.
Выстроить единую четкую хронологию событий и установить преемственность между движениями в разных странах довольно сложно, поскольку все они, благодаря Интернету, поддерживали контакт между собой и перенимали друг у друга опыт и стратегию. Идея ассамблеи пришла из Испании, лозунг «Нас – 99%» – из Италии. Многие из протестующих были вдохновлены событиями на площади Тахрир. В свою очередь, протесты, захлестнувшие США, вдохновляли протестующих в Египте26.
Основное недовольство было вызвано возрастающим социальным неравенством и антикризисными мерами, зачастую принимающими вид жесткой экономии. Также (особенно среди участников движения «Оккупируй Уолл-стрит») стали популярны требования сокращения влияния финансов на сферу политики;
реформирования нынешней банковской системы с целью прикрытия «лазеек» для http://www.perspektivy.info/oykumena/europe/dvizhenije_vozmushhennyh_v_ispanii_novaja_forma_social nogo_protesta_2011-12-02.htm http://russ.ru/Mirovaya-povestka/Vozrozhdenie-grazhdanstvennosti нечестной деловой практики и использования мошеннических схем; пресечения злоупотреблений законодателей своими правами в целях личного обогащения27.
Политологи и политические обозреватели уделили немало внимания «оккупантам», оценив широту движения, пестрый состав участников и неконкретность выдвинутых требований. Движение было названо глокальным – в том смысле, что оно явилось глобальным в плане географического охвата, тематического наполнения и социального состава, и вместе с тем локальным в плане конкретных причин протеста и целей28. Отмечалось, что аморфность политических требований является осознанным и удачным ходом, поскольку способствует вовлечению в протест всех несогласных с существующим положением вещей, и вместе с тем позволяет избежать острых дискуссий на этапе роста движения, зачастую ведущих к расколам.
И.Валлерстайн назвал движение «Оккупируй Уолл-стрит» в США прямым потомком волнений 68-го года и одним из самых важных политических событий в современной истории страны. Он прочил ему успех и способность вызвать долгосрочную трансформацию взглядов подавляющей части американского населения на реалии структурного кризиса мирового капитализма29.
Протесты в Нью-Йорке приобрели значительный размах и получили поддержку нескольких крупных профсоюзов, включая Союз транспортных работников. Благодаря СМИ движение приобрело большую популярность. По некоторым оценкам, 10 – 12% новостного времени у ведущих телеканалов шло на освещение событий связанных с «оккупантами»; на середину октября в 87% этих новостей протестное движение получало положительную оценку; MTV запустило в эфир реалити-шоу «Я оккупирую Уолл-стрит». Однако по мере того как движение росло и ширилось в Интернете стали появляться весьма неожиданные для «оккупантов» факты и оценки.
Начать с того, что движение неожиданно получило признание со стороны некоторых представителей того «1%», против которого оно было направлено. Так, один из богатейших людей планеты Уоррен Баффет еще в августе призвал Конгресс США повысить налоги для наиболее состоятельных американских граждан с целью более эффективного сокращения дефицита бюджета. Тогда он отметил, что выплатил за год около 7 млн. долл., что составило примерно 17,4% от его доходов, в то время как для сотрудников его офиса налоговая нагрузка находится в диапазоне от 33% до 41%30. После 17 сентября, когда движение «оккупантов» заявило о себе в Нью-Йорке, Баффет напрямую высказался в его поддержку. Аналогичную позицию занял его сын и наследник Говард Баффет. Вскоре к ним присоединился Билл Гейтс и Джордж Сорос.
Казалось бы высказывания крупных финансистов о понимании и сочувствии протестующим – лишь красивые слова и попытка «соответствовать моменту». Но вслед за этим информагентство «Reuters» опубликовало статью под заголовком:
«Кто стоит за протестами на Уолл-стрит?», в которой однозначно указало на причастность Д.Сороса к финансированию акций. Приведенные в статье данные налоговой службы США показали, что принадлежащая Д.Соросу благотворительная организация «Открытое общество» в 2007-2009 гг. выделила 3,5 млн. долл. грантов http://philanthropy.ru/climate/2011/12/06/ http://russ.ru/Mirovaya-povestka/Vozrozhdenie-grazhdanstvennosti http://www.rabkor.ru/analysis/12788.html http://infox.ru/business/finances/2011/08/15/Uoryen_Baffyet_prizv.phtml фонду Tides Center который, в свою очередь выделил 185 тыс. долл. канадской некоммерческой анти-потребительской организации Adbusters со штабом в Ванкувере. Эта организация и ее журнал, выходящий под тем же названием 120тысячным тиражом, явились идейными вдохновителями движения «Оккупируй Уоллстрит», генерировали основные лозунги кампании, печатали для нее плакаты и листовки.
Также по данным агентства «Reuters», с 2000 г. семь из шестнадцати организаций, поддерживающих протестные движения, получили 3,6 млн. долл. от «Открытого общества», из которых 2 млн. долл. досталось фонду Common Cause Education Fund и 1,1 млн. долл. – пропагандистскому интернет-ресурсу MoveOn.org 31.
В результате беспрецедентного давления, оказанного на «Reuters», заголовок статьи через несколько часов был изменен и стал звучать: «Сорос не финансирует протесты на Уолл-стрит». Цензуре также подверглось и содержание статьи, а появление в Сети первого варианта было названо «технической ошибкой».
Своеобразное подтверждение причастности Д.Сороса к протестам пришло со стороны журналиста Forbes, который заставил сильно стушеваться главного редактора Adbusters, поинтересовавшись в ходе интервью, каким образом в старых выпусках левацкого журнала в список редколлегии попала фамилия Д.Сороса.
Помимо крупных финансистов, свое сочувствие «оккупантам» выразила лидер демократов в Конгрессе Н.Пелоси, министр финансов, глава Федеральной резервной системы и, наконец, сам президент США. Результатом таких заявлений стало укрепление позиций Б.Обамы внутри Демократической партии и усиление нападок со стороны республиканцев, посчитавших, что движение «оккупантов»
является проектом Белого дома и создано в качестве популистского противовеса «Чайной партии».
Все эти статьи и заявления можно было бы списать на газетные «утки», конспирологические теории и риторику предвыборной борьбы, если бы не один факт – присутствие в палаточном городке «оккупантов» многочисленных активистов из «Центра прикладных ненасильственных акций и стратегий» (CANVAS). Данная организация является правопреемницей сербского движения «Отпор!», сыгравшего не последнюю роль в свержении Слободана Милошевича. Можно сказать, что CANVAS – это «колледж» ЦРУ по подготовке «цветных революций». Именно эта организация готовила кадры для таких движений, как «Кмара!» в Грузии, «Пора!» в Украине, «Движения 6 апреля» (или «Кифайа!», что означает, как и в грузинском варианте – «Хватит!») в Египте и т.д.
Следует заметить, что профессиональные «цветные революционеры» не считают себя «экспортерами революций», и в парке имени Зуккотти, где «оккупанты»
устроили свой лагерь, действовали вполне открыто. Движение «Оккупируй Уоллстрит» они назвали подлинным протестом, добавив, что лишь знакомят людей с инструментами социального сопротивления, а как протестующие будут ими пользоваться – это зависит от них32. Инструменты, впрочем, говорят сами за себя:
бесплатно распространяемый через Интернет учебник «Ненасильственная борьба», учебный фильм «Как свергнуть диктатора», а также многочисленные советы по организации молодежных протестов, использованию электронных средств коммуникации, защите от слезоточивого газа и т.д.
http://world.eizvestia.com/full/mir-perezhil-den-gneva http://www.inopressa.ru/article/17oct2011/diepresse/zuccotti.html Если отмести мысль о том, что американцы решились организовать «цветную революцию» у себя дома, то остается сделать неутешительный вывод о том, что мировое протестное движение оказалось в значительной мере объектом манипуляции. Попытки вывести мировую экономику из кризиса успехом не увенчались, более того, привели к усилению налогового гнета и резкому ухудшению положения среднего класса, который всегда считался залогом стабильности западной системы. Возникла опасность социального взрыва. Опасаясь серьезных волнений, власть решила «выпустить пар в свисток» с помощью многократно проверенной технологии управляемых протестов.
Если принять такую точку зрения, то становится очевидно, что социальная пестрота движения, аморфность его требований, отказ от сотрудничества с партиями и от насильственных действий – это не какая-то особая тактика борьбы гражданского общества за свои права, а внедренная в сознание участников схема действий, призванная изначально сделать их движение слабым и разобщенным.
Кроме того, управляемые протесты оказались в чем-то даже выгодны некоторым представителям «1%».
Так, Б.Обама солидаризировавшись с «99%» американцев в определенной мере сумел повысить свой рейтинг, что было важно для Д.Сороса и Уолл-стрит в целом, вложивших немалые деньги в избирательную кампанию. Действия «оккупантов» привели к скачкам на американском фондовом рынке, чем сумел воспользоваться Уоррен Баффет. Активно поддерживая протестующих, он успешно «сыграл на понижение» и приобрел акции на фондовых рынках на рекордную для одного квартала сумму – 20 млрд. долл. В том числе акции и ценные бумаги Банка Америки на 5 млрд. долл33. Что же касается Д.Сороса, то он в своем прогнозе на 2012 г. предсказал Европе и США тяжелые времена, угрозу краха финансовой системы, погружение в хаос и конфликты и жесткую реакцию властей на возможные беспорядки, которая может быть хуже чем сами бунты34. В свете всего вышесказанного, такой вариант развития событий уже не кажется совсем невероятным.
«КРЕСТОВЫЙ ПОХОД» ПРОТИВ МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМА
Европейский кризис обострил и высветил еще одну проблему, наличие которой долгое время не признавалось. Речь идет о концепции мультикультурализма, призванной стать для Европы аналогом концепции американского «плавильного котла». Однако если в Штатах, где подавляющее большинство населения имело иммигрантские корни, эффект «плавильного котла»был отчасти достигнут, то в Европе, даже после объединения, основная масса коренного населения осталась проживать на своих исконных территориях. Заменой полноценной «переплавке» здесь должен был послужить мультикультурализм, предполагающий сосуществование (а в идеале взаимопроникновение и взаимообогащение) различных этносов и культур. Особые надежды возлагались на http://2000.net.ua/is/1139/582-a1.pdf http://elitetrader.ru/index.php?newsid= то, что в сочетании с политкорректностью и толерантностью мультикультурализм позволит Европе справиться с принятием новых и новых порций иммигрантов из мусульманских стран. Но надежды не оправдались. Периодически то в одной, то в другой части Евросоюза возникали протесты местных жителей против засилья приезжих и строительства мечетей. А после событий, развернувшихся прошлым летом в Норвегии, впору говорить о том, что концепция мультикультурализма не только не оправдывается, но даже наносит вред.
22 июля 2011 г. коренной норвежец Андерс Беринг Брейвик осуществил двойной теракт. Сперва он подорвал возле здания правительства в Осло начиненный взрывчаткой микроавтобус, в результате чего погибли 8 человек, а здание получило серьезные повреждения. Затем атаковал молодежный лагерь правящей Рабочей партии на острове Утейя. Полиция действовала откровенно слабо. Единственный доступный вертолет оказался в шестидесяти километрах от Осло, а катер, с помощью которого спецназ собирался добраться до острова, оказался неисправным. Прошло больше часа, прежде чем стражи порядка высадились на Утейя. Тем временем А.Брейвик устроил на острове настоящую бойню, хладнокровно расстреляв 69 человек и многих ранив. Как только появилась полиция, террорист сдался.
В ходе расследования было установлено, что А.Брейвик готовился к теракту около девяти лет. Главным его мотивом была борьба против политики мультикультурализма, основным проводником которой в Норвегии является Рабочая партия. По мнению террориста, Рабочая партия медленно убивает Норвегию, разрушая в стране традиционные христианские ценности и способствуя широкому притоку мигрантов из исламского мира, что ведет к росту всех видов преступности.
Своими первоочередными целями А.Брейвик избрал главу норвежского МИД Йонаса Гара Стёре, бывшую главу правительства Норвегии Гру Харлем Брундтланд, а также лидера молодёжного крыла Рабочей партии Норвегии Эскила Педерсена35, и, надо заметить, был близок к выполнению задуманного. Лишь небольшая задержка в ходе осуществления первого теракта, которая привела к сбою в графике А.Брейвика, спасла Гру Харлем Брундтланд, успевшую покинуть остров до появления террориста.
Вскоре стало известно, что за несколько часов до совершения теракта А.Брейвик выложил в Интернет своеобразный трактат-манифест под названием «2083 – Европейская декларация независимости», где изложил не только собственные мотивы, но и подробнейшим образом проанализировал процесс возникновения и становления мультикультурализма в Европе, историю взаимоотношения христианской и исламской цивилизаций, а также современное (бедственное с его точки зрения) положение ЕС. Даже беглое знакомство с этой работой в полторы тысячи электронных страниц позволяет понять, что именно «Декларация», а не теракты в Осло и на Утейе, явилась главной «миной», которую заложил террорист. Заложил не только под мультикультурализм, но и под все здание Европейского Союза.
Если оставить в стороне обширную аргументацию А.Брейвика, то кратко его взгляды сводятся к следующему:
Первое. Ислам – религия, проповедующая насилие. Вся история мусульманского мира – это история войн и агрессий против соседних государств, дискриминации и геноцида иноверцев на захваченных территориях. Все http://www.eurodigest.se 18.11.2011.
рассуждения о том, что «настоящий» ислам носит сугубо мирный характер, происходят от незнания важнейшего коранического принципа «отмены». Этот принцип – аль-насх ва аль-мансух – состоит в том, что аяты, ниспосланные Мухаммаду позже, отменяют и замещают более ранние противоречащие им аяты.
Так, мекканские суры, данные Мухаммаду, когда мусульмане были слабы, как правило, «мирные» и лишены агрессии; поздние, мединские суры, когда Мухаммад уже был главой армии, воинственны и непреклонны. И именно ими-то и должны руководствоваться все правоверные36.
Кроме принципа «отмены», существует еще принцип аль-такийя, который буквально означает сокрытие, утаивание веры, убеждений и намерений с целью оградить себя от физического или морального вреда сейчас и в дальнейшем. С помощью этого принципа мусульмане могут скрывать свои истинные планы, вводить в заблуждение неискушенных слушателей, цитируя «мирные», но «отмененные»
фрагменты из Корана, умалчивать о том, что может создать о них и об их религии негативное впечатление.
На протяжении всей своей истории мусульманский мир, по мнению А.Брейвика, стремился к расширению своих границ и превращению всех земель в «землю ислама». Напротив, Европа с раннего средневековья в военных столкновениях с мусульманским миром ограничивалась обороной своих естественных природных границ и святынь. Лишь со временем, когда индустриальная и военная мощь Европы возросла, а мусульманский мир оказался ослаблен внутренними неурядицами, возникла возможность его временной колонизации. Мусульманский мир не забыл и не простил этого. Сегодня он испытывает подъем, и ведет скрытое наступление на Европу, расширяя с помощью иммигрантов «землю ислама».
Второе. В значительной мере, считает А.Брейвик, усилению мусульманского влияния в Европе поспособствовала Франция. В середине 60-х гг. президент Франции Шарль де Голль, разочарованный потерей французских колоний в Африке и на Ближнем Востоке, решил пойти на стратегический союз с арабским и мусульманским миром, чтобы усилить влияние своей страны на международной арене, где доминировали США и СССР. В течение 60-70-х гг. была создана Парламентская ассоциация евро-арабского сотрудничества получившая известность как Евро-арабский диалог. Постепенно Евро-арабский диалог превратился в политический, экономический и культурный институт. Его структура была установлена на конференциях в Копенгагене (1973) и Париже (1974), симпозиумах, проведенных в Венеции (1977) и Гамбурге (1983), где был принят ряд рекомендаций, открывших дорогу потоку арабских и других мусульманских иммигрантов.
После образования Европейского союза, главным архитектором которого была Франция, Евро-арабский диалог стал составной частью общеевропейской политики. На сегодняшний день установлено тесное сотрудничество между арабскими и европейскими СМИ, журналистами, издательствами, университетами, культурными центрами, студенческими и молодежными ассоциациями и даже церковными кругами. Вместе с тем увеличился и поток иммигрантов из стран Северной Африки и Ближнего Востока. То, что когда-то было частью внешней политики Франции, сегодня стало внутренней проблемой для объединенной Европы.
Третье. Европа, уверен А.Брейвик, не сможет противостоять волне иммигрантов до тех пор, пока будет оставаться управляемой из Брюсселя. Именно http://www.kevinislaughter.com/2083 – A European Declaration of Independence. P. 80.
чиновники из Европейской комиссии ведут активную работу по внедрению мультикультурного подхода в СМИ, в сфере образования и культуры. При этом особое внимание уделяется «исламскому» аспекту. Идет переписывание истории с целью подчеркнуть «вклад исламской цивилизации в европейскую культуру», а также активное внушение через СМИ мыслей о том, что современный демографический сдвиг в Европе в пользу мусульман на самом деле является благом для страны и экономики. Не афишируется, но в перспективе планируется, превращение ЕС в «Еврабию», что предполагает включение мусульманских стран средиземноморского региона в союз, допускающий внутри себя свободное перемещение людей и товаров37.
Кроме того, евробюрократы, используя политику мультикультурализма, стремятся всеми силами ликвидировать последние напоминания о существовавших в Европе национальных государствах и национальных различиях. При этом забывается, что эти национальные государства заменили собой прежние традиционные формы организации общества, привели к возникновению «общества высокого доверия», где человек склонен доверять остальным гражданам той же национальности и национальному государству в целом. Напротив, в мусульманском мире людям свойственно полагаться на свой клан, а не на государство. Оказавшись в «обществе высокого доверия», они не спешат менять свои привычки и с трудом поддаются ассимиляции.
Сегодня в ЕС, по убеждению террориста, сложилась абсурдная ситуация, когда законопослушные европейцы вынуждены расставаться со своими традициями и даже правами во имя торжества «толерантности», «плюрализма» и «прогресса», а иммигранты живут, не меняясь, и даже теснят коренное население, требуя уважения к своим обычаям и религии. Таковы реальные результаты европейского «мультикультурного проекта». Если Вестфальский мир установил в свое время границы европейских государств и положил конец религиозным войнам, то сегодня лишенная границ Европа снова стоит перед лицом религиозных распрей. ЕС стал как бы шагом назад.
Если первая и вторая главы «Декларации» интерпретируют историю и современность, то третья глава под названием «Декларация превентивной войны»
содержит странную смесь фантазий А.Брейвика с сугубо практическими материалами и рекомендациями экстремистского характера. В ней изложены планы норвежца по подготовке военного переворота в ЕС, устранению сегодняшнего руководства и возврату к системе национальных государств. Дается программа добровольной ассимиляции мусульман и депортации всех иммигрантов, которые таковую не примут. Представлена также «программа минимум» по расшатыванию политической ситуации в ЕС с помощью террористических актов. Жертвами террора, по словам автора, должны будут стать многочисленные «предатели», к которым он относит практически всех крупных чиновников и политических деятелей ЕС, а также «мультикультуралистов, суицидальных гуманистов и капиталистических глобалистов». Непосредственное же осуществление всех этих «акций» должен взять на себя возрожденный в 2002 году в Лондоне орден тамплиеров, к рыцарям которого А.Брейвик причисляет себя. В главе также описываются способы изготовления взрывчатки, выбор оружия и целей, тактика подготовки и проведения терактов.
А.Брейвик даже специально оговорил эту часть, назвав ее «литературным творчеством», предпринятым с целью «потрясти читателя невероятно правдоподобным вымышленным сюжетом»38.
Суд над террористом, который назначен на 16 апреля с.г., может создать норвежским властям немало проблем. С одной стороны, норвежское уголовное законодательство оказалось не готово к преступлениям подобного рода.
Максимальный предусмотренный в нем срок для преступников подобных А.Брейвику составляет 21 год. Есть особая статья за «преступления против человечности», по ней полагается 30 лет тюрьмы, но ее в Норвегии пока еще ни к кому не применяли.
На практике же многие преступники (в том числе и убийцы) освобождаются после лет, при условии хорошего поведения.
Случай А.Брейвика особый. Подобных людских потерь в стране не случалось со времен Второй мировой войны. Весьма вероятен вариант, при котором подсудимый будет признан невменяемым. В этом случае суд будет коротким и формальным, а террориста переведут в специальную клинику, где его будет ожидать пожизненное «лечение». Такой вариант на сегодняшний день выглядит наиболее предпочтительным, тем более что А.Брейвик изначально рассчитывал превратить судебный процесс в собственный триумф.
С другой стороны, признание террориста душевнобольным и лишение его слова – не лучший способ борьбы с экстремизмом. При таком подходе следующим логичным шагом будет объявить его «Декларацию» бредом сумасшедшего. А между тем, идеи легшие в основу этой работы возникли не на пустом месте, и от многого из представленного в ней так просто не отмахнешься. Тем более, что имеются единомышленники, с которыми А.Брейвик поддерживал связь, и сограждане, в той или иной мере склонные разделять его взгляды. Причем речь идет не о маргиналах, а о рядовых норвежцах, которые ежедневно сталкиваются с иммигрантами из мусульманских стран.
Какой бы ни стал приговор, он не снимает вопроса о перспективах сосуществования иммигрантов и коренного населения в Европе. Масштабами своего преступления и пространной аргументацией мотивов содеянного А.Брейвик лишь подчеркнул масштаб проблемы. В этом смысле его акция отличается от многих других терактов в современную эпоху.
«АРАБСКАЯ ВЕСНА» И ВОКРУГ
АРАБСКОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ
«Арабская весна», или, как ее предпочитают называть в самом арабском мире, «пробуждение», безусловно, стала одним из наиболее значимых событий минувшего года и в целом начала ХХI века.Пока пали только четыре автократических правителя – в Тунисе, Египте, Йемене и Ливии, остальные имеют шанс удержаться. То, что произошло – не единый поток, не одна модель, а ряд специфических ситуаций. Но у них есть одно общее:
требование свободы.
Это не классовая революция, не война бедных против богатых, не межплеменные и межконфессиональные распри (хотя все это в той или иной мере присутствует в калейдоскопе событий с совершенно неясными линиями фронтов).
Нет никакого единого идеологического дискурса. Очевидно только, что арабы, о которых привыкли думать, что они способны лишь на борьбу с колонизаторами, на военные перевороты или восстания под зеленым знаменем ислама, показали себя в ином, доселе неизвестном качестве. «Надоело! Не верим! Не боимся!» –сказали люди. Назрело желание перемен.
Свержение диктаторских и авторитарных режимов привело, естественно, прежде всего к торжеству свободы слова – так всегда бывает после победы революции. Появилось великое множество газет и журналов, политических партий и ассоциаций. Для людей, привыкших к монотонной жвачке официальной пропаганды, и особенно для молодежи, через Интернет знакомой с обстановкой в демократических странах, возможность свободно критиковать власть, выдвигать какие-то свои идеи, знать, что твой голос слышат – великое достижение. Обычная революционная эйфория, которая непременно проходит и сменяется разочарованием? Безусловно. В тех арабских странах, где дело дошло до взрыва, падение брутального режима привело к эффекту «лопнувшего обруча». Все, что было десятилетиями подморожено, загнано под землю, вырывалось наружу – культурные, ментальные и исторические различия, давнишняя взаимная неприязнь, старые счеты и обиды. Наступает момент, когда самым различным, внезапно появившимся группам кажется, что все можно наверстать, все ухватить, выйти на авансцену, добиться доминирующей позиции.
В вакуум, неизбежно образующийся вследствие краха авторитаризма, который оставил после себя политически выжженную землю (без реальной оппозиции, идейных течений, авторитетных лидеров, властителей дум), врываются все, кому не лень, начиная от мыслителей – богословов, фундаменталистов, дождавшихся своего часа, и кончая популистами и демагогами всех мастей, нахрапистыми атаманами и полевыми командирами. Пришла вольница, все ловят рыбку в мутной воде. Это цена свободы. Джин выпущен из бутылки… Стабильность закончилась. И нет сомнения, что после суда над Мубараком, чем бы он ни завершился, многие будут говорить: «Все-таки при старике лучше было, проще, спокойнее». Действительно, что изменилось в Египте?
Там, как и в Тунисе, застрельщиками революции выступили вчерашние студенты, учителя, врачи, адвокаты, клерки. Этот авангард – тонкая прослойка. У этих людей широкий разброс взглядов, от социалистических до либеральных.
Вообще же, по данным опросов, большинство египтян поддерживает идеи демократии. 93% одобрили бы конституцию, гарантирующую свободу слова. Вместе с тем большинство хотело бы, чтобы единственным источником законодательства было исламское право. Почти 80% согласны с тем, что за супружескую измену надо побивать камнями.
Генералы перехватили у инициаторов протеста знамя революции и пока что сохранили прежний авторитарный режим. Военные – доминирующая сила. Армия в Египте – это предприниматель № 1, огромная бизнес-корпорация, контролирующая до 40% экономики (от туризма до производства холодильников). Конечно, управлять страной военные не смогут, не то воспитание, не та квалификация. Но создать такой режим, при котором сохранились бы их привилегии, – вот к этому они стремятся, и весьма жестко обращаются с теми, кто хотел бы радикальной смены системы.
Не подорваны позиции ни нуворишей, ни могущественной, сросшейся с бизнесом коррумпированной бюрократии, численность которой достигла 6 млн.
человек. Но что, собственно, могло измениться за такой короткий срок? Неизбежное разочарование может привести к тому, что на какие бы шаги ни шла власть, все будет казаться недостаточным, мало того – будет выглядеть как предательство революции.
Нельзя исключать, что в конечном счете появится режим более современный, приличный и цивилизованный, плюралистский и многопартийный. Но по существу позиции прежних социально- экономических сил сохранятся.
На выборах в Египте, Тунисе и Марокко избиратели отдали большинство голосов исламистам. В принципе это естественно, ведь в течение столетий арабские народы жили в атмосфере, определяемой безраздельным господством ислама. Это – основа их цивилизации. Попытки создания светских, неисламских политических систем, как демократических прозападных, так и квазисоциалистических, просоветских, закончились провалом. Возврат к исламским ценностям вполне закономерен и органичен для этих народов. Он не обязательно означает торжество экстремизма, религиозного мракобесия, установления теократической деспотии.
В течение нескольких последних десятилетий «Братья – мусульмане»
зарекомендовали себя в качестве относительно умеренной (по исламистским меркам) организации. Это не «Аль-Каида» и не алжирские исламисты. «Братья» и раньше участвовали в парламентских выборах, и именно за согласие участвовать в демократических процедурах они были подвергнуты беспощадной критике со стороны Аймана аз-Завахири, ставшего после смерти Бен Ладена руководителем «Аль-Каиды».
Можно ли доверять умеренности «Братьев» и полагаться на то, что, получив около 40% голосов на свободных выборах, они станут просто одним из крыльев легитимного политического процесса? Никто не в силах ответить на этот вопрос, тем более что внутри этой закрытой организации могут быть различные мнения и тенденции. Политический взрыв в Египте в 2011 г. был для «Братьев», видимо, полной неожиданностью; лишь спустя несколько дней они примкнули к демонстрантам. «Братья-мусульмане» стараются выглядеть умеренными. Они создали партию «Свобода и справедливость». Но новые власти независимо от их состава в любом случае не смогут быстро провести такие реформы, которые позволят справиться с безработицей, уменьшить коррупцию, улучшить положение тех слоев населения, которые живут меньше чем на 2 долл. в день. Уже сейчас темпы роста экономики, превышавшие в 2010 г. 5%, упали до 1 %, туризм сократился почти на 50%. Жизненный уровень населения, как это всегда бывает после революций, падает; растут требования людей, вспыхивают забастовки.
Правительство на 30% увеличило социальные субсидии, но все понимают, что предстоят трудные времена, и у исламистов появятся неплохие шансы привлечь под свое знамя с лозунгом «Ислам – вот решение!» огромную массу бедноты, для которой свобода слова и демократия – пустой звук, и которая уже сегодня искоса смотрит на образованных людей, задававших тон на площади Тахрир.
Нельзя забывать о принципиальном расхождении между идеей светского государства и мусульманскими традициями. И у воинственных исламистов всегда есть возможность играть именно на этом. Когда с тревогой говорят о возможной исламизации Египта, речь идет не столько о приходе «Братьев-мусульман» к власти.
А вот можно ли исключить возможность ползучей исламизации в системе образования и в сфере информации? Грань между исламом и исламизмом может оказаться не такой уж четкой; достаточно вспомнить, как президенту Зия уль-Хаку удалось посеять в Пакистане такие семена исламистского экстремизма, что они до сих пор дают поистине ужасающие всходы.
В этом плане выборы преподнесли сюрприз: если успех «Братьев-мусульман»
был предсказуем, то никто не ожидал, что на второе место выйдут салафиты, религиозные экстремисты, создавшие свою партию «Ан-Нур». Обозреватели полагают, что за «Братьев» голосовала значительная часть среднего и низшего среднего класса, а беднота скорее всего отдала голоса салафитам, которые, так же как и «Братья», создавали для людей больницы, кассы взаимопомощи и т.д., но, видимо, в ряде случаев сумели глубже проникнуть в толщу народных масс.
Несомненно, торжество салафитов было бы полной катастрофой для Египта, но есть предположение, что обе религиозные группировки будут бороться друг с другом, ведь они «работают» на одной и той же идеологической волне. Кроме того, армия вряд ли допустит к власти не только салафитов, но и «Братьев-мусульман».
Еще есть серьезнейшая проблема коптов (египетских христиан), положение которых неуклонно ухудшается по мере усиления исламистских тенденций.
Но если уж говорить о внутренней неоднородности и конфликтогенности, то здесь на первом месте стоит Сирия, события в которой на время даже затмили происходящее в других странах региона. Ведь три четверти ее жителей – сунниты, а правят государством алавиты, составляющие 10% населения.
Когда после второй мировой войны Сирия стала полностью независимой, надо было создавать армию. В офицерские училища пошли сыновья алавитов, маргинальной шиитской секты, стоявшей в самом низу социальной лестницы (сторожа, дворники, домашняя прислуга и т.д.) В начале 1960-х гг.
монополизировавшие офицерский корпус алавиты отодвинули в сторону традиционные суннитские политические силы и под знаменем партии Баас захватили власть. Самый решительный и беспощадный из военных-алавитов, генерал Хафез Асад, стал президентом – диктатором. Его сын Башар – далеко не фашистский тиран типа Саддама Хусейна, но гнев народа обрушился на него, когда в первый раз был открыт огонь по демонстрантам. Перед Башаром встала классическая дилемма диктатуры, под ногами которой начинает гореть земля: либо беспощадно душить и давить, либо пытаться выпустить пар из котла, идти на уступки и обещать реформы. Он пытается сочетать то и другое, но без особого успеха. Возможно, реформировать систему уже поздно; как заметил один из основоположников политологии Алексис де Токвиль, «самый опасный момент для плохого правительства наступает тогда, когда оно встает на путь исправления».
В случае падения режима возможна не только суннитско-алавитская резня, но и вообще кровавая неразбериха с непременным участием «Братьев- мусульман» и с совершенно непредсказуемым исходом.
«