«НЕСТОР-ИСТОРИЯ Санкт-Петербург 2008 УДК 928(389.2) Б Б К 63.3(0)321-91Спарта Издание подготовили Н. С. Широкова — научный редактор, Л. М. Уткина и Л. В. Шадричева Андреев Ю. В. Архаическая Спарта. Искусство и п о л и т ...»

М а н и и, может быть, еще н е с к о л ь к и х им подобных, о которых мы пока не имеем сколько-нибудь ясного представления, то, пожалуй, м о ж н о сделать вывод, что в начале или первой п о л о в и н е V в. л а к о н с к а я к а м е н н а я пластика застыла на той же «точке замерзания», на которой о с т а н о в и л и с ь п р и м е р н о в это же время и вазовая ж и в о п и с ь, и бронзовая скульптура, и производство вотивных ф и г у р о к из свинца. Во всех трех случаях л а к о н с к и е мастера, хотя и п р е д п р и н и м а ю т робкие п о п ы т к и следовать новой общегреческой моде на ж и в о п и с н ы й и плас­ тический «реализм», как п р а в и л о, терпят в этих попытках неудачу и в целом не выходят за р а м к и архаических художественных к а н о н о в, п р и ч е м сами эти к а н о н ы в их творчестве с и л ь н о деградируют, теряют з а л о ж е н н ы е в них творче­ Эллады» позволяют утверждать, что VI столетие б ы л о в истории С п а р т ы време­ нем невиданного ни до, ни после этого расцвета м о н у м е н т а л ь н о г о зодчества и «Описания») называет ряд выдающихся архитектурных сооружений этого периFitzhardinge L. F. The Spartans. P. 83.

Ср.: Fitzhardinge L. F. Op. cit. P. 88.

построен, согласно П а в с а н и ю, л а к о н с к и м з о д ч и м Гитиадом, к о т о р ы й украсил поставленную здесь же статую А ф и н ы. Д а т и р о в к и этого храма т а к же, к а к и времени ж и з н и и творчества Гитиада, колеблются в о ч е н ь ш и р о к и х пределах.

Археологи, обследовавшие место, где стоял храм А ф и н ы, датировали его к о н ц о м признает эту п о с л е д н ю ю дату наиболее в е р о я т н о й, хотя ее аргументация не кажется нам о с о б е н н о убедительной. О д и н из основных ее доводов заключается оков, Персей, о т п р а в л я ю щ и й с я на битву с Медузой, рождение А ф и н ы, Посей­ дон и Амфитрита) почти не встречаются в л а к о н с к о й вазовой ж и в о п и с и. Сле­ довательно, рельефы эти были в ы п о л н е н ы уже после того, к а к расцвет лакон­ ской вазописи м и н о в а л, т. е. после 540—530 гг. На это м о ж н о, о д н а к о, возразить, что, во-первых, мы не можем сейчас составить достаточно полное представле­ ние о тематическом репертуаре л а к о н с к и х в а з о п и с ц е в, т. к. очень м н о г и е из их произведений до нас не д о ш л и, во-вторых, не существует н и к а к о й обязательной зависимости сюжетов вазовой ж и в о п и с и той или и н о й ш к о л ы от существующих ней мере, некоторые с о в п а д е н и я между рельефами Гитиада и с ц е н а м и, изобра­ ж е н н ы м и на л а к о н с к и х вазах, в о з м о ж н о, все же существовали. Так, подвиги Геракла (борьба с н е м е й с к и м л ь в о м, борьба с гидрой и др.) представлены на некоторых л а к о н с к и х вазах, о которых у п о м и н а е т в своей книге сама П и п и л и.

Т а к н а з ы в а е м ы й Т р о н Аполлона в Амиклах (Ил. 94) считался в древности родной город был взят персами о к о л о 530 г., после чего Б а ф и к л, в е р о я т н о, и «Трона» и р а с п о л о ж е н н о й внутри него и служившей п о д н о ж и е м статуи Апол­ л о н а так называемой могилы Г и а к и н ф а, были з а и м с т в о в а н ы из разных грече­ ских м и ф о в, частью весьма популярных, частью мало известных, частью имев­ ших хождение во всей Греции, частью местных с п а р т а н с к и х. К а к указывает П и п и л и, представленные на рельефах «Трона» с ц е н ы героического характера «вполне соответствуют л а к о н с к о м у п а м я т н и к у, и в них нет н и ч е г о, указыва­ ющего на восточно-греческое влияние». В сценах из ж и з н и богов преобладают Pipili. Laconian Iconography of the Sixth Century В. C. Oxford. 1987. P. 80.

Согласно Картлиджу (Car/ledge P. Sparta and Lakonia. A Regional History 1300—362 В. C.

London, 1979. P. 155), он же перестроил Амиклейон; Rechter. Amvklae. Der Thron des A p o l l o n / / J d I. Bd. 33. 1918. S. 107-245.

Ил. 94. Остатки «Трона Аполлона» в Амиклах: 1— Ф у н д а м е н т ; 2 — К о л о н н а.

К о н е ц VI в. до н. э. (Oliva Р. Sparta and her social Problems. Il. 3 и 4) (по Р. М а р т и н у, 1976: Mller W. Architekten in der Welt der Antike. S. 147) л ю б о в н ы е истории. «Эти с ц е н ы не изображались в архаический период — стоит во главе богатого классического ряда п а м я т н и к о в. Н о в о в в е д е н и е, возмож­ Наиболее интересная и даже п а р а д о к с а л ь н а я о с о б е н н о с т ь этого сложного искусно в ы п о л н е н н о е скульптурное убранство «Трона» и «могилы Гиакинфа»

р а м л е н и е м для колоссальной (согласно П а в с а н и ю — I I I, 19, 2 — ее высота составляла «верных тридцать локтей») и, по словам того же автора, «очень д р е в н е й и с д е л а н н о й безо всякого искусства» статуи Аполлона. «Если не считать того, — сообщает П а в с а н и й, — что эта статуя имеет л и ц о, ступни ног и кисти ш л е м, в руках — копье и лук». Э т о л а п и д а р н о е о п и с а н и е все же позволяет, хотя, он был изготовлен в VII в., т.к. и м е н н о к этому времени относятся наиболее б л и з к и е по типу скульптурные п р о и з в е д е н и я, н а й д е н н ы е как в самой Спарте, с к и е терракоты того же времени и к о р ы - к а р и а т и д ы л а к о н с к и х перрирхантериев.

Все эти образцы р а н н е й л а к о н с к о й п л а с т и к и в разных вариантах копируют ш и р о к о р а с п р о с т р а н е н н ы е в то время идолы ( к с о а н ы или бретасы) различных божеств, о д н и м из которых, в е р о я т н о, был и б р о н з о в ы й кумир Аполлона. Сам замысел «Трона» может р а с ц е н и в а т ь с я, т а к и м о б р а з о м, как свидетельство ком­ п р о м и с с н о г о сочетания в о ф и ц и а л ь н о й культуре позднеархаической С п а р т ы, а, точнее, в той ее отрасли, которая может быть названа «монументальной пропа­ Приверженность спартанцев к примитивным аниконическим или частично икониче­ ским культовым фигурам отмечает Джеффри (Jeffery L.. Archaic Greece. The City-States c.

700—500 В. C. London, 1976. P. 128). Относительно Аполлона Амиклейского она замечает, что он так же, как и другой аналогичный колосс, Аполлон Пифейский в Форнаксе, представлял собой деревянный столб, покрытый позолоченными листами бронзы, высотой около 45 футов. В нормах этого же канона была выполнена и статуя Зевса, посвященная спартанцами в Олимпию уже в V в.

чужеземных мастеров, у с и л и я м и которых продвигалась вперед р е в о л ю ц и о н н а я перестройка греческого искусства.

Самоса (по датировке К а р т л и д ж а — о к о л о 550 г.).

Строительная а к т и в н о с т ь в Спарте продолжалась еще и в первой четверти или может быть трети V в. В это время был п о с т р о е н третий М е н е л а й о н (Ил. 95) нументальной п р о п а г а н д ы, если т а к о в а я, к о н е ч н о, существовала, и м о ж н о ли утверждать, что с этого в р е м е н и н а ч и н а е т с я д л и т е л ь н а я пауза, в течение которой о ф и ц и а л ь н о г о характера. Во всяком случае б о л ь ш и н с т в о храмов и других общест­ окрестностей, по-видимому, н е в о з м о ж н о датировать даже п р и б л и з и т е л ь н о.

* По Мюллеру (Mller W. Architekten in der Welt der Antike. Leipzig, 1989. S. 208) середина или 2-я пол. VI в.

Cartledge P. Op. cit. P. 155; по Куку (Cook R. M. Spartan History and Archaeology // CQ.

Vol. 12. Pt. 1. 1962. P. 157) вскоре после 479 до н. э.

ГЛАВА I I I

КУЛЬТУРНЫЙ ПЕРЕВОРОТ В СПАРТЕ

И АНТИЧНАЯ ТРАДИЦИЯ О ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

ЛИКУРГА

иначе, н а с к о л ь к о соответствуют исторической действительности представления о вырождении и упадке с п а р т а н с к о й культуры и, в первую очередь, спартан­ ского искусства в т е ч е н и е какого-то с р а в н и т е л ь н о к о р о т к о г о промежутка вре­ шейся с п а р т а н с к и м правительством и м е н н о в этот промежуток времени или же непосредственно перед его началом? Т а к а я п о с т а н о в к а вопроса обусловлена тем, что н е к о т о р ы е авторы, в недавнее время к а с а в ш и е с я этой проблемы, л и б о туры, л и б о, как М. Ф и н л и, не с к л о н н ы придавать ему сколько-нибудь суще­ ственное з н а ч е н и е и, признавая историческую реальность так называемой Как было уже отмечено, в своих работах Кук приходит к мысли, что, с одной стороны, расцвет лаконского художественного ремесла в VI в. мог быть достигнут и в условиях уже действующего ликургова законодательства, поскольку производителями основных видов художественных изделий были периеки, а они «не были полностью включены в ликургову систему», с другой же, для объяснения деградации лаконской расписной керамики «нет необходимости выдвигать политическую причину этого упадка, ставшего результатом кон­ куренции с аттической керамикой, а не следствием появления призрака Ликурга» (см. с. 170, прим. 85). В своей статье Кук (Cook R.. Spartan History and Archaeology // CQ. Vol. 12. Pt. 1.

1962. P. 156 ff.) пытался оспаривать сам факт спартанского аскетизма (austerity), доказывая, что повседневная жизнь спартиатов в общем не отступала от обычных греческих стандартов с поправками на относительную бедность государства. Холлэдэй (Holladay A. J. Spartan Austerity // CQ. Vol. 27. Pt. 1. 1977. P. 116) резонно возражает на это, что «в прошлом Спарта была способна ввозить предметы роскоши, и было бы уместно сравнить спартанскую жизнь в седьмом и пятом столетиях».

Finley. I. The Use and Abuse of History. N. Y., 1975. P. 161 ff.

и государства посредством введения «законов Ликурга», вместе с тем выражают о п р е д е л е н н ы е с о м н е н и я в том, что эта «революция» могла к а к и м - т о образом проявиться в таких сферах культурной деятельности, как изобразительное и прикладное искусство, или, если идти от п р о т и в н о г о, что археологический материал, д а ю щ и й представление о с о с т о я н и и л а к о н с к о г о искусства как в этот период, так и до него и после него, может служить и н д и к а т о р о м к а к и х - л и б о обществе и государстве (заметим сразу же, что з а н я в столь с к е п т и ч е с к у ю пози­ бы с приблизительной точностью л о к а л и з о в а т ь в истории С п а р т ы те с о б ы т и я, о которых о н и сами рассуждают; в с а м о м деле, откуда мы знаем, что «револю­ ция» происходила и м е н н о в VI, а не в VII или V вв.? ведь н и к а к и х д о с т о в е р н ы х Вопреки тому, что писали о к о н ц е п ц и и культурного переворота уже м н о г и е авторы, начиная с Б л э й к у э я и Берве, о н а едва ли может быть п р и з н а н а чисто умозрительной, искусственной, почти не о б о с н о в а н н о й ф а к т и ч е с к и научной танской культурой, по крайней мере, в тех ее элементах, о которых мы можем судить по и м е ю щ и м с я археологическим д а н н ы м, не вызывает с о м н е н и й. Совер­ искусство и художественное ремесло быстро деградировали в к о н ц е VI B., а в Некоторые авторы передвигают окончательный упадок лаконского искусства на более поздний исторический период, относя его ко времени уже после изгнания персов из Греции (так, Huxley G. L. Early Sparta. London, 1962. P. 65, 73), другие, похоже, вообще его отрицают:

так, Клаус (Clauss. Sparta: Eine Einfhrung in seine Geschichte und Zivilisation. Mnchen, 1983. S. 187) считает, что «художественное творчество в Лаконии не прерывается ни в 550, ни в 500 гг.», если иметь в виду «скульптуру из камня, акротерии или изделия из бронзы и кожи». Также Форрест (Forrest W. G. A History of Sparta 950—192 В. С. New York—London, 1969.

P. 57)... «местное искусство долгое время пребывало в застое, хотя и не ослабело еще примерно до 550 г., когда сильнейшее влияние аттической керамики стало совершенно достаточной причиной того, что лаконские гончары, как и другие в других местах, должны были впасть в уныние и потерять свои рынки». Однако «одной только великолепной бронзовой чаши из Викса достаточно, чтобы доказать, что лаконские бронзолитейщики не последовали сразу их примеру. Обрыв в импорте также должен быть передвинут немного ниже, примерно к 570 г., где-то уже вне пределов досягаемости самого позднего из возмож­ ных Ликургов, и, во всяком случае, чтобы объяснить его, не нуждается в привлечении «агоге»

в качестве причины упадка. Конечно, если археологические свидетельства должны быть связаны с Ликургом, то гораздо лучше доказать, что освобождающий аспект его реформ мог некоторых важных отраслях (резьба по с л о н о в о й кости) еще в начале этого же столетия. Нет о с н о в а н и й для того, чтобы сомневаться также и в том, что после непродолжительного периода более или менее и н т е н с и в н ы х культурных кон­ тактов с другими греческими государствами, странами Восточного и Западного С р е д и з е м н о м о р ь я, Спарта, по-видимому, уже в первой половине VI в., если не в самом начале этого столетия, перешла в с о с т о я н и е все усиливающейся изо­ л я ц и и от в н е ш н е г о мира, что н а ш л о свое в ы р а ж е н и е 1) в значительном сокра­ щении, а в некоторых случаях (слоновая кость, янтарь, д р а г о ц е н н ы е металлы) и полном п р е к р а щ е н и и чужеземного импорта; 2) в п р а к т и ч е с к о м отсутствии среди сделанных на территории Спарты археологических находок, датируемых VI в., монет других греческих государств; 3) в засвидетельствованном письмен­ чужеземных п о э т о в и музыкантов, а, н а ч и н а я с первой п о л о в и н ы V в., также чужеземных зодчих, скульпторов-монументалистов и т. п.; 4) в резком сокраще­ с середины VI в. Едва ли нужно доказывать, что существует глубокая внутренняя связь между этой с а м о и з о л я ц и е й С п а р т ы и упадком л а к о н с к о г о искусства.

Вместе с тем к о н ц е п ц и я культурного переворота сейчас едва ли может быть принята в ее п е р в о н а ч а л ь н о м виде, т. е. так, к а к о н а была сформулирована в работах Д и к к и н с а, Эренберга, Уэйд-Джери, Глоца и целого ряда других авторов.

Внимательное изучение и м е ю щ е г о с я археологического материала, ставшее стать причиной первого реального расцвета спартанского искусства, начиная примерно с середины седьмого века и далее». У. Хефнер (Hafner U. Das Kunstschaffen Lakoniens in archaischer Zeit. Mnster, 1965. S. 79 f.) отмечает, что произведения лаконских мастеров «последней трети VI в. обнаруживают типичные признаки внутренней стагнации». В связи с этим она оспаривает мнение Кихле и Липольда, считающих, что упадок лаконского искусства начинается уже с середины VI в.: «Так же, по мнению Липольда, необходимо отметить снижение художественной деятельности во всех областях, начиная с середины VI в.

Кихле (Kiechle F. Lakonien und Sparta. Mnchen—Berlin, 1963. S. 249), который ему следует, даже думает, что „это, видимо, просто духовный климат, который под влиянием развития Спарты становился все неблагоприятнее для раскрытия дарований в этой области". Это верно в отношении произведений последней трети VI в., являющих собой типичные приметы внутреннего отмирания. С другой стороны, во времена поздней архаики лаконцы достигли значительных успехов. Героические и Диоскуровы рельефы нельзя охарактеризо­ вать как произведения застывшего направления в искусстве... Вопреки мнению Кихле, здесь необходимо заметить, что рост политического авторитета благоприятно отозвался на изоб­ разительном искусстве; так, деятельность Бафикла в Амиклах несомненно следует рассмат­ ривать в связи с позицией власти Спарты. Художественные инициативы могли быть проде­ монстрированы в местной скульптуре, в лаконском рельефе».

предметом специальных исследований в 60—70-х гг., сопровождавшееся переда­ тировкой различных видов л а к о н с к о г о художественного ремесла, показало, что сом. Расцвет и упадок о с н о в н ы х ж а н р о в л а к о н с к о г о искусства были далеки от абсолютной с и н х р о н н о с т и. Так, наиболее известные образцы изделий из сло­ новой кости, происходящие из с в я т и л и щ а О р ф и и, в о с н о в н о м распределяются в хронологическом промежутке с 675/670 по 600 гг. С а м ы е поздние из них могут быть датированы п е р в ы м и д е с я т и л е т и я м и VI в., т. е. временем о к о л о 590—580 гг.

П р и м е р н о в это же время прекратилось и изготовление вотивных терракотовых статуэток типа стоящей коры и др. (от последующих десятилетий VI в. д о ш л и годы начинается быстрый подъем л а к о н с к о й ш к о л ы вазовой ж и в о п и с и, достиг­ шей своего а к м э между 5 7 5 - 5 4 0 гг. Затем, п р и м е р н о между 540—520 гг. следует столь же быстрый ее упадок, и с к о н ц а VI в. л а к о н с к а я вазопись вступает в стадию затяжной стагнации. Р а с п и с н а я к е р а м и к а не исчезает полностью из повседневного обихода и соответственно также из с в я т и л и щ. Но ее декор теперь крайне упрощается, сводясь к механическому п о в т о р е н и ю немногих орнамен­ тальных мотивов, унаследованных от периода расцвета. С л о ж н ы е фигурные совсем исчезают. Л и ш ь изредка встречаются неумелые и б е с п о м о щ н ы е п о п ы т к и подражания каким-то образцам а ф и н с к и х ч е р н о ф и г у р н ы х, а с к о н ц а V в. также и краснофигурных р о с п и с е й.

П р и м е р н о на третью четверть VI в. приходится расцвет л а к о н с к о й ш к о л ы бронзовой пластики. К этому времени относятся лучшие о б р а з ц ы вотивных статуэток из б р о н з ы, зеркал с ручками или подставками в виде ж е н с к и х фигу­ рок, фигурных у к р а ш е н и й бронзовых сосудов (сами эти сосуды за редкими и с к л ю ч е н и я м и вроде з н а м е н и т о г о кратера из Викса, л а к о н с к о е происхождение которого многими оспаривается, не сохранились), хотя отдельные э к з е м п л я р ы изделий этого рода, пусть и не столь высокого качества д о ш л и и от первой половины VI в. и от конца VII. Б р о н з о в ы е ф и г у р к и, датируемые к о н ц о м VI— V вв., отмечены я в н о й печатью упадка и в ы р о ж д е н и я, несмотря на то, что их производство в очень незначительных масштабах, видимо, продолжалось еще в течение какого-то т о ч н о неопределимого времени. Ш е с т ы м веком датируются также самые лучшие из н а й д е н н ы х в с в я т и л и щ е О р ф и и терракотовых вотивных Эта неравномерность в развитии различных видов и жанров лаконского искусства была отмечена уже Блэйкуэем (Blakeway A. The Spartan Illusion. Pen. на книгу Oilier F. Le Mirage spartiate // CR. Vol. 49. Pt. 5. 1935. P. 185.).

масок. В V в. они хотя и не исчезают полностью, но их художественные достоинства заметно с н и ж а ю т с я, а о б щ а я ч и с л е н н о с т ь с и л ь н о сокращается. В VI в. достигает своего «пика», по крайней мере, в к о л и ч е с т в е н н о м о т н о ш е н и и также и производство с в и н ц о в ы х вотивных фигурок. В V - I V вв. их численность резко падает. Н е к о т о р ы й прогресс был достигнут с переходом от архаики к классике, пожалуй, только в одной отрасли л а к о н с к о г о искусства, а и м е н н о в к а м е н н о й пластике. На эту мысль наводит с р а в н е н и е таких ее образцов, как известная статуя так называемого Л е о н и д а или рельеф с изображением плачу­ щего мальчика из Гераки, с более р а н н и м и п р о и з в е д е н и я м и того же рода, каменных статуй и рельефов, изготовленных на п р о т я ж е н и и этих двух столетий, столь незначительна, что построение сколько-нибудь репрезентативного эво­ л ю ц и о н н о г о ряда здесь сейчас едва ли в о з м о ж н о. К тому же, по крайней мере, некоторые из этих произведений — Л е о н и д и рельеф из Гераки — могли быть изготовлены и чужеземными мастерами.

переворота, ставя под с о м н е н и е состоятельность ее о с н о в н о г о тезиса о стреми­ тельной, почти в н е з а п н о й т р а н с ф о р м а ц и и архаической С п а р т ы, в которой многие авторы готовы видеть один из в а ж н е й ш и х культурных центров грече­ ского мира, в замкнутое и отсталое м и л и т а р и с т с к о е государство. Означает ли это, о д н а к о, что гипотеза, впервые выдвинутая Г. Д и к к и н с о м, была начисто л и ш е н а какого бы то ни было р а ц и о н а л ь н о г о зерна? Н а м кажется, что состав­ л я ю щ а я ее основу логическая к о н с т р у к ц и я может быть сохранена при условии внесения в нее определенных корректив.

Развитие некоторых видов л а к о н с к о г о художественного ремесла, действи­ тельно, было прервано в н е з а п н о как бы в результате вмешательства какой-то в н е ш н е й силы. И м е н н о так обстояло дело с мастерской или м а с т е р с к и м и, из которых вышла о с н о в н а я масса изделий из слоновой кости, осевших в вотивных отложениях с в я т и л и щ а О р ф и и. Наиболее искусно в ы п о л н е н н ы е из этих изде­ лий являются вместе с тем и с а м ы м и п о з д н и м и по времени изготовления, и, таким образом, фаза естественного угасания и упадка этой отрасли ремесла здесь практически не з а ф и к с и р о в а н а. Учитывая, что л а к о н с к а я ш к о л а резьбы по кости прекратила свое существование, согласно наиболее вероятной датировке позднее, 590 г., само собой отпадает д а в н о уже выдвинутое о б ъ я с н е н и е этого ф е н о м е н а, с т о р о н н и к и которого пытаются связать его с установлением вави­ л о н с к о г о протектората над ф и н и к и й с к и м и городами и, в первую очередь, Тиром о к о л о 575 г. О б ъ я с н е н и е это к тому же и само по себе не кажется особенно что в С п а р т е на рубеже VII—VI вв. уже начала действовать с и с т е м а з а п р е т о в, быту, а также и для п о с в я щ е н и й богам предметов чужеземного п р о и с х о ж д е н и я импорта к о р и н ф с к о й к е р а м и к и и к е р а м и к и из других греческих ц е н т р о в ( п о л В этой связи уместно поставить вопрос о том, чем спартанцы платили за те предметы чужеземного импорта, часть которых оседала в их святилищах и, вероятно, также в могилах.

Чересчур поверхностная и явно противоречащая имеющемуся археологическому материалу попытка Форреста найти ответ на этот вопрос (Forrest W. G. Op. cit. P. 72: «Лаконские гончары начали... производить вазы, стиль которых становился все более привлекательным и находил известное одобрение даже за пределами Лаконии. Оттуда — из Африки, с Востока и Малой Азии — в обмен привозились предметы роскоши»,...) вполне оправданно отвергается Хол­ лэдэем (Holladay A. J. Op. cit. P. 113 f.), который склоняется к мысли о том, что ввоз чужеземных товаров в Спарту компенсировался вывозом, в первую очередь, различных видов сельскохозяйственных продуктов и сырья (леса, кожи, железа и т. п.). В этой связи он оспаривает гипотезу Р. Кука, согласно которой культурная отсталость Спарты была прямым следствием ее бедности: «Предложение Р. М. Кука о том, что Спарту следует сравнивать скорее с другими бедными аграрными государствами Пелопоннеса, а не с Афинами, хотя и имеет некоторый смысл, в целом не является обоснованным, поскольку Спарта обладала ресурсами, которых не хватало Тегее или Элиде». Правда, несколько ниже (Р. 117) он замечает, что «отсутствие импортированных поэтов и глиняных ваз кажется более надежным основанием для того, чтобы прийти к выводу об аскетизме спартанской жизни, чем просто исчезновение золота, слоновой кости и янтаря из хранилища Орфии. Последнее можно приписать изменению моды на украшения или на стиль храмовых посвящений».

ной ясности здесь опять-таки, правда, нет, т. к. в н е л а к о н с к и й керамический материал, н а й д е н н ы й в с в я т и л и щ е О р ф и и и в других местах, еще нуждается в более точных датировках, чем те, которые даны в АО). Пожалуй, особую значимость приобретает в этой связи то обстоятельство, что среди свинцовых вотивов того же с в я т и л и щ а О р ф и и, о б щ а я ч и с л е н н о с т ь которых резко увеличи­ вается с переходом от класса Lead II к классу Lead III, т. е. с началом VI в. почти хотя в слоях более раннего времени этот тип вотивов был представлен в довольно ш и р о к о м репертуаре. Отсюда м о ж н о заключить, что с первых десятилетий VI в.

в Спарте начал действовать запрет на и с п о л ь з о в а н и е ювелирных изделий как в быту, так и в качестве п о с в я щ е н и й в храмы. Правда, на гораздо более поздних женских фигурках, служивших ручками бронзовых л а к о н с к и х зеркал, мы видим различные у к р а ш е н и я на шее, руках, голове (браслеты, ожерелья, диадемы и т. д.). Но мы не з н а е м, кого изображали эти кариатиды. С к о р е е всего, имелись в виду не простые смертные, а божества (может быть, л а к о н с к а я ипостась Афродиты) или же, по крайней мере, их п р и с л у ж н и ц ы (гиеродулы), которым у к р а ш е н и я были п о л о ж е н ы по их жреческому сану.

в о с н о в н о м уже во второй четверти этого столетия и продолжается вплоть до 3 0 х гг. того же века. В пределах этого н е м н о г и м более, чем полувекового хроно­ логического отрезка могут быть л о к а л и з о в а н ы почти все самые лучшие лакон­ ские р а с п и с н ы е вазы, изделия из б р о н з ы, в первую очередь, фигурки людей и богов, хотя некоторые работы довольно высокого класса остаются вне рамок этого отрезка и могут быть отнесены л и б о к к о н ц у VII — первым десятилетиям VI в., ф и и, которую Друп относит к л а к о н с к о м у II стилю, или фрагменты бронзовых сосудов, п р и п и с ы в а е м ы х мастерской Телеста, л и б о к концу VI — началу V вв.

( к и л и к с изображением н и м ф ы К и р е н ы и, может быть, известный б е р л и н с к и й к и л и к с изображением траурной п р о ц е с с и и ; бронзовая статуэтка дискобола из Нью Й о р к а, если только это действительно л а к о н с к а я работа и др.). От той хро­ нологической схемы э в о л ю ц и и с п а р т а н с к о г о искусства в VI в., которую дает ке­ р а м и ч е с к и й материал и находки б р о н з о в ы х изделий, н е с к о л ь к о отклоняются два о с н о в н ы х ж а н р а к о р о п л а с т и к и этого периода. Расцвет одного из них — произ­ водства р е л ь е ф н ы х п и ф о с о в по Христу должен быть отнесен к концу VII — нача­ лу VI вв., или, по крайней мере, к первой половине VI в. Наиболее продуктив­ ным периодом в производстве вотивных терракотовых масок была, как считает Картер, первая половина VI в., хотя началось их изготовление еще в первой по­ л о в и н е VII в. и продолжалось также еще и в V столетии. Почти также р а з м ы т ы й хронологические рамки л а к о н с к о й к а м е н н о й пластики, которая берет свое на­ чало в VII в. (коры перрирхантериев, известняковая голова Геры из О л и м п и и, п р и м и т и в н ы е рельефы из с в я т и л и щ а О р ф и и ) и продолжает развиваться еще и в V в. («Леонид», надгробные и р а з л и ч н ы е другие рельефы).

бронзы и р а с п и с н ы е вазы шли в з н а ч и т е л ь н о й, если не в преобладающей своей части, на экспорт. Во всяком случае самые лучшие л а к о н с к и е к и л и к и и вазы иного типа за редкими и с к л ю ч е н и я м и найдены за пределами С п а р т ы. То же самое м о ж н о сказать и о изделиях из б р о н з ы, в о с о б е н н о с т и о фрагментах бронзовых ваз, хотя многие из них, по-видимому, не э к с п о р т и р о в а л и с ь в буквальном з н а ч е н и и этого слова, а п о с в я щ а л и с ь в наиболее почитаемые гре­ ческие святилища путешествующими по чужим краям спартиатами (об этом свидетельствуют сами места их находок). Если зарождение этих двух видов л а к о н с к о г о художественного ремесла происходило более или менее с и н х р о н н о, то упадок вазовой ж и в о п и с и начался, по-видимому, н е с к о л ь к о р а н ь ш е и завер­ шился быстрее, чем упадок б р о н з о в о й пластики. После 530 г. вазы с ф и г у р н ы м и р о с п и с я м и становятся ч р е з в ы ч а й н о й редкостью, а вазы, о с т а ю щ и е с я на уровне высоких художественных стандартов предшествующего периода почти совер­ ш е н н о исчезают ( и с к л ю ч е н и я м и могут считаться к и л и к с изображением Кире­ н ы, хотя мы пока не можем о нем судить, и к и л и к с траурной п р о ц е с с и е й, хотя его точная датировка до сих п о р как будто не установлена).

ставить этот упадок как результат постепенного вырождения л а к о н с к о й ш к о л ы вазовой живописи. Вазы высокого, среднего и н и з к о г о качества более или менее р а в н о м е р н о распределяются в хронологических рамках периода расцвета, т. е. между 580/570 и 530 гг. Переход от наиболее и з ы с к а н н ы х фигурных ком­ п о з и ц и й на вазах, найденных за пределами Л а к о н и и, к незатейливой раститель­ ной о р н а м е н т и к е, у к р а ш а ю щ е й керамику, найденную в о с н о в н о м в различных местах на территории самой Л а к о н и и, п р о и з о ш е л почти н е з а м е т н о в течение самое большее одного десятилетия (с 530 по 520 г.) и без сколько-нибудь я с н о выраженных промежуточных ф о р м или стадий! Здесь, как и в случае с л а к о н с к о й школой резьбы по слоновой кости, упадок был, действительно, в н е з а п н ы м.

О т м и р а н и е л а к о н с к о й ш к о л ы бронзовой пластики было более продолжи­ тельным. О н о растянулось в обшей сложности на н е с к о л ь к о десятилетий ( п р и б Ср.: Weber С. W. Die Spartaner. Enthllung einer Legende. Dsseldorf—Wien, 1977. S. 210.

Автор объясняет вытеснение лаконской керамики с внешних рынков резким снижением ее качества во второй половине VI в.

лизительно с 520 по 490/480 гг.), причем черты упадочности довольно отчетливо выступают в наиболее поздних скульптурах. Правда, почти все о с н о в н ы е виды бронзовых изделий: фигурные у к р а ш е н и я гидрий, ручки зеркал, статуэтки богинь, ж е н щ и н - п е п л о ф о р, гоплитов, с и л е н о в, кентавров и т. п. сходят со сцены, если п р и н я т ь датировки Херфорт-Кох, еще до 520 г. Эту грань переша­ гивают, переходя затем в V столетие, т о л ь к о фигурки о б н а ж е н н ы х юношей (куросов) и разного рода атлетов, в значительной своей части представляющие п р о в и н ц и а л ь н ы е и м и т а ц и и каких-то а ф и н с к и х или других внелаконских изде­ лий. Т а к и м образом, и здесь элемент в н е з а п н о с т и, по-видимому, также имел место, хотя был выражен не так я с н о, как в истории л а к о н с к о й вазовой живописи.

Едва ли случайно, что раньше всего и достаточно резко оборвалось произ­ водство изделий, предназначавшихся в своей о с н о в н о й массе для вывоза на мастерские продолжали выпускать только у к р а ш е н н ы е незамысловатым расти­ тельным о р н а м е н т о м сосуды, я в н о р а с с ч и т а н н ы е на внутренний спрос, и ста­ туэтки о б н а ж е н н ы х ю н о ш е й атлетического типа, скорее всего представлявшие собой п о с в я щ е н и я победителей на каких-то местных агонах. Первое, что при­ ходит в голову, когда пытаешься о б ъ я с н и т ь этот в н е з а п н ы й спад лаконского экспорта, это, естественно, — обострение к о н к у р е н ц и и на тех внешних рынках Италии, С е в е р н о й А ф р и к и, Самоса и отчасти е в р о п е й с к о й Греции, где лакон­ ские художественные изделия до сих пор находили более или менее верный сбыт. Но в этом случае сразу же встает следующий вопрос, на который не такто легко найти п р а в и л ь н ы й ответ: почему и м е н н о л а к о н с к и е художественные промыслы о к а з а л и с ь наименее к о н к у р е н т о с п о с о б н ы м и в разыгравшейся борьбе Ролле подчеркивает именно внезапный обрыв традиции в двух основных отраслях лаконского художественного ремесла, но делает отсюда, как нам кажется, неправомерный вывод (Rolley С. Les bronzes grecs. Fribourg, 1983. P. 105):... «к 530 г., когда лаконские мастерские перестают производить вазы и выпуск статуэток замедляется, они (мастерские) были в состоянии полной активности и во многих отношениях — полного обновления. То же самое впечатление создается в отношении керамики. И это еще один повод для поиска „внешней" причины этого обрыва» (ср. его же статью: Le probleme de l'art laconien в Ktema.

Т. 2. 1977. P. 136-137, 5.3-4).

В отличие от ряда авторов, которые объясняют резкое снижение художественного качества лаконской керамики ее поражением в конкурентной борьбе с аналогичной продук­ цией афинских мастерских, Холлэдэй (Holladay A. J. Op. cit. Р. 114 ff.) как бы выворачивает к о р и н ф с к и х и продукции целого ряда других школ греческой вазописи пример­ но в это же самое время может быть о б ъ я с н е н о к а к следствие безусловного технического и художественного превосходства аттической сначала ч е р н о ф и ­ гурной, а затем и краснофигурной к е р а м и к и, над всеми другими ее видами и л и, иначе говоря, как результат великой художественной р е в о л ю ц и и, с о в е р ш е н н о й бронзовых изделий, н а м е т и в ш и й с я почти в это же самое время, вряд ли удастся, поскольку в этой отрасли художественного ремесла а ф и н я н е отнюдь не были монополистами. Б р о н з о л и т е й н о е искусство во второй половине VI и первой половине V вв. у с п е ш н о развивалось о д н о в р е м е н н о в нескольких различных центрах: К о р и н ф е, Аргосе, С и к и о н е, Э г и н е, Афинах, греческих городах Малой Азии, и, по крайней мере, поначалу л а к о н с к и е мастера, работавшие в этом жанре художественного ремесла, не т о л ь к о не уступали, но даже во многом опережали представителей других ш к о л.

Впрочем, если вдуматься, то и п р и м е н и т е л ь н о к упадку л а к о н с к о й вазописи тезис о превосходстве аттической р а с п и с н о й к е р а м и к и едва ли может дать вполне удовлетворительное о б ъ я с н е н и е того, что п р о и з о ш л о. В самом деле, ведь почти о д н о в р е м е н н о — во второй четверти VI в., и уже в это время аттические мастера создали шедевры, п о д о б н ы е вазе Франсуа, которые оставили далеко позади лучшие образцы искусства этого жанра других греческих ш к о л, не вазописцев я в н о была с п о с о б н а задушить уже в колыбели л а к о н с к у ю вазопись этот аргумент наизнанку, утверждая, что потеря лаконскими мастерами их внешних рынков была прямым следствием «быстрого падения качества лаконской вазописи после 550 г., произошедшего одновременно с быстрым подъемом превосходной аттической вазописи. Эта деградация художественного качества наблюдается также в коринфской вазописи и не требует никакого социополитического объяснения. Успешная фаза развития лаконской школы вазописи длилась недолго. Было высказано предположение, что вся высококачест­ венная продукция лучшего периода этой школы была работой только трех вазописцев и последователей их мастерской» (Shefton В. В. Three Laconian Vase-Painters // BSA. № 49. 1954.

P. 299; см. также: Weber C. Op. cit. S. 210). На это можно, пожалуй, возразить, что даже и в своей акматической фазе лаконская вазопись, во-первых, была представлена вовсе не одними только шедеврами и, во-вторых, даже и в лучших своих образцах едва ли была способна успешно конкурировать с произведениями афинских, да и не только афинских вазописцев, а и с представителями таких более или менее синхронных ей школ вазописи, как так называемая халкидская или церетанская. Кроме того, важно иметь в виду, что акматическая фаза лаконской вазописи в сущности обрывается внезапно: между ней и последующей фазой вырождения и стагнации практически отсутствует какой-либо переход­ ный этап.

так же, как и любую другую из в о з н и к ш и х в это же время ш к о л. Если этого не случилось, то, скорее всего, потому, что сосуществование л а к о н с к о й и афин­ тому, что л а к о н с к и е в а з о п и с ц ы с самого начала избрали путь узкой специали­ редких случаях добавляя к н и м другие т и п ы сосудов: д и н о с ы, кратеры, гидрии пустующей н и ш е (зазоре), оставшейся между м о щ н ы м и блоками таких универ­ сально развитых художественных центров, как А ф и н ы, К о р и н ф, города ионий­ ского побережья.

Г Н а к о н е ц, если бы л а к о н с к о е художественное ремесло, включая оба основных его ж а н р а — и вазопись, и бронзовую скульптуру, действительно потерпело бы то по аналогии с тем, что мы наблюдаем в э т о же время в К о р и н ф е и некоторых других местах, общая картина, вероятно, была бы существенно иной. В любом нормально р а з в и в а ю щ е м с я государстве о б р а з о в а в ш и й с я в силу тех или иных причин д е ф и ц и т продукции местных ремесленных п р о м ы с л о в был бы сразу же восполнен за счет ввоза аналогичных изделий из-за рубежа 10. Но в Спарте мы VI — первой п о л о в и н ы V вв. до сих пор не удалось з а ф и к с и р о в а т ь скольконибудь значительных с к о п л е н и й и м п о р т н о й, прежде всего, а ф и н с к о й керами­ ки. Не н а й д е н о здесь также и чужеземных бронзовых изделий или какогонибудь иного п р и в о з н о г о материала. Казалось бы, в этой ситуации м о ж н о было В этой связи заслуживают внимания массовые находки лаконской керамики, сделанные в Перахоре близ Коринфа. Сообщающий об этих находках Данбэбин склонен думать, что именно К о р и н ф был основным посредническим центром, через который лаконская кера­ мика поступала в другие районы греческого мира (Dunbabin Т. J. et al. Perachora. The Sanctuaries of Hera Akraia and Limenia. Vol. II. Oxford, 1962. P. 369).

Именно так рассуждает Холлэдэй (Holladay A. J. Op. cit. P. 117). Он подчеркивает, что на фоне широкого экспорта афинской чернофигурной керамики почти во все греческие порты, где бы они не находились, ситуация в Спарте кажется чем-то совершенно исключи­ тельным. «Таким образом, это скорее неудача в импорте ваз, чем в их производстве, что немаловажно». Только на акрополе близ храма Афины Меднодомной и в Менелайоне найдены небольшие группы фрагментов панафинейских амфор (Droop J. P. Excavations at Sparta, 1927. § 4. - The Native Pottery from the Acropolis // BSA. № 28. 1927. P. 81 и Catling H. W.

Excavations at the Menelaion, Sparta, 1973—1976. // AR. 1976—1977. P. 41). Но, как указывает Холлэдэй (P. 117, n. 25), «эти вазы не являются обычными эстетическими образцами аттической керамики, поэтому едва ли представляют существенное исключение из общего правила о том, что Спарта потерпела неудачу в соперничестве с остальной частью Среди­ земноморского мира по ввозу и использованию аттической керамики после середины VI в.».

бы ожидать, что л а к о н с к и е мастера, потерпев неудачу в своей борьбе за в н е ш н и е р ы н к и, начнут с удвоенной энергией осваивать р ы н о к внутренний, будучи здесь мы можем извлечь из имеющегося в наличии археологического материала, этого здесь также не п р о и з о ш л о. Как было уже с к а з а н о, самые важные, пользовавши­ еся наибольшей популярностью за пределами Спарты виды л а к о н с к и х художе­ ственных промыслов вообще сходят со с ц е н ы (производство бронзовых ваз, зеркал с фигурными ручками, к е р а м и к и, р а с п и с а н н о й ф и г у р н ы м и композици­ я м и ). Другие отрасли ремесла — изготовление бронзовых вотивных фигурок, к е р а м и к и, украшенной п р о с т е й ш и м растительным о р н а м е н т о м, терракотовых масок и даже с в и н ц о в ы х вотивов — теперь я в н о вступают в фазу затяжной стагнации или постепенного угасания, о чем свидетельствует и заметное сокра­ щ е н и е масштабов производства этих изделий, и столь же очевидное с н и ж е н и е их художественного качества.

искусства была отнюдь не к о н к у р е н ц и я со стороны а ф и н с к о г о или какогонибудь иного художественного ремесла. Почти о д н о в р е м е н н о е п р е к р а щ е н и е вывоза л а к о н с к о й к е р а м и к и и бронзовых изделий на в н е ш н и е р ы н к и и сверты­ вание их производства для сбыта внутри государства м о ж н о о б ъ я с н и т ь как результат действия двух тесно связанных между собой ф а к т о р о в : 1) вовлечения периекских полисов, являвшихся до сих пор о с н о в н ы м и п о с т а в щ и к а м и ремес­ Большинство авторов, так или иначе затрагивавших эту проблему, убеждено в том, что именно периеки уже в VII—VI вв. составляли основную массу спартанских ремесленников (так, Rolley С. Le Probleme de Part laconien. P. 134; Hopper R. J. The Early Greeks. New York, 1977. P. 175; ср.: Hafner U. Das Kunstschaffen Lakoniens in archaischer Zeit. Mnster, 1965.

S. 80 f.; Huxley G. L. Early Sparta. London, 1962. P. 63). Правда, некоторые известные теперь факты позволяют думать, что профессиональные ремесленники в это время еще были и среди самих спартиатов. Примером может служить могила гончара, открытая неподалеку от спартанского акрополя (см. прим. 123 гл. II на с. 185), хотя у нас, конечно, не может быть твердой уверенности в том, что похороненный в ней человек был полноправным граждани­ ном, а не каким-нибудь чужеземцем, спартиатом, пониженным в правах (гипомейоном) или, наконец, вольноотпущенником (неодамодом). Если периеки все же действительно держали в своих руках все основные отрасли художественного ремесла, то вполне логично было бы поставить вопрос, в какой мере они ориентировались в своей работе, например, в росписях ваз, на вкус своих зарубежных заказчиков или покупателей, а в какой на вкус самих спартиатов, которые также, видимо, скупали какую-то часть их продукции. От ответа на этот вопрос зависит в частности и то общее представление о социальной и культурной ситуации в Спарте VI в., которое мы можем составить, опираясь на такие образчики лаконского которой были заложены еще в начале VI в., если не р а н ь ш е, (реально это, п о видимому, могло означать, что с п а р т а н с к и е власти з а к р ы л и все л а к о н с к и е и мессенские порты для и н о з е м н ы х кораблей и в то же время м а к с и м а л ь н о ограничили в о з м о ж н о с т ь свободного выезда за пределы страны для всех ее обитателей, включая как п е р и е к о в, так и самих спартиатов) и 2) начало еще более суровых и п л а н о м е р н ы х г о н е н и й на р о с к о ш ь, т. е. практически на любые проявления экстравагантности в п о в с е д н е в н о й ж и з н и ( м о ж н о предположить, что с а м о п о н я т и е «предметов р о с к о ш и » б ы л о теперь резко р а с ш и р е н о спартан­ с к и м и з а к о н о д а т е л я м и и под него были подведены и наиболее дорогостоящие виды изделий из б р о н з ы, в том числе посуда и зеркала, и самые ц е н н ы е сорта г л и н я н о й посуды, т. е. вазы, п о к р ы т ы е к р а с и в о й, чересчур затейливой роспи­ сью; до 30—20-х гг. VI в. вещи этого рода, хотя и редко, но все же встречаются в лаконских святилищах).

ского искусства, мы не можем обойти с т о р о н о й некоторые вопросы, возника­ ющие при таком подходе к проблеме. В с а м о м деле, почему, как б ы л о отмечено отраслей л а к о н с к о г о художественного ремесла, которые с п е ц и а л и з и р о в а л и с ь на производстве предметов р о с к о ш и или же, что в о б щ е м - т о то же самое, изделий, производства при п р о г р е с с и р у ю щ е м с н и ж е н и и качества тех изделий, которые в эту категорию я в н о не входили, в том числе с в и н ц о в ы х и б р о н з о в ы х вотивных фигурок и терракотовых масок? Не совсем п о н я т н о также, чем б ы л о вызвано сворачивание о ф и ц и а л ь н о й программы м о н у м е н т а л ь н о г о строительства ( н и к а искусства этого времени, как «чаша Аркесилая» или встречающиеся на некоторых киликах сцены симпосиев, явно очень далекие от того, что могли представлять собой классические спартанские сисситии (участие женщин-флейтисток или гетер, сотрапезники возлежат, а не сидят за столом, присутствие крылатых гениев). Установление мест находок подавляющего большинства ваз и их фрагментов с росписями такого рода (почти все они были найдены либо в различных местах на территории Италии, либо на Самосе, либо в Токре [близ Кирены], и только один фрагмент кратера со сценой комоса найден на спартанском акрополе — Pipili. Laconian iconography of the sixth century В. C. Oxford, 1987. Cat. 210 d), пожалуй, вынуждает думать, что первый из двух возможных вариантов ответа на поставлен­ ный нами вопрос (ориентация лаконских вазописцев преимущественно на вкусы чужезем­ ных покупателей) все же ближе к истине, чем второй, хотя изредка чисто спартанские сюжеты встречаются и на этих вазах, например, килик с «траурной процессией». С другой стороны, основная масса вотивных бронзовых статуэток, найденных как в самой Лаконии, так и за ее пределами, изготовлялась, несомненно, в соответствии с требованиями и вкусами самих спартиатов, которые в этом случае могут считаться основными заказчиками (ср.:

Rolley С. Le plobleme de Part laconien. P. 134).

ких данных, свидетельствующих о ее дальнейшем проведении в жизнь после 1-й четверти V в., в н а ш е м р а с п о р я ж е н и и нет). Ф а к т ы такого рода едва ли могут быть объяснены п р и н я т и е м каких-то с п е ц и а л ь н ы х запретительных м е р. Скорее их причину следует искать в той атмосфере обязательного аскетизма и враждебной настороженности по о т н о ш е н и ю к л ю б ы м п р о я в л е н и я м творческой инициати­ вы, которая о к о н ч а т е л ь н о воцарилась в С п а р т е, начиная с последних десятиле­ тий VI в; О г р а н и ч е н и е частных расходов граждан и изгнание из их повседневной ж и з н и всего ненужного и вредного с точки з р е н и я тогдашних блюстителей общественной морали не могло не отозваться также и в сфере с п а р т а н с к о й монументальной пропаганды. Хотя и с н е к о т о р ы м о п о з д а н и е м спартанское правительство сочло за лучшее совсем отказаться от реализации дорогостоящих и, что о с о б е н н о важно, будоражащих о б щ е с т в е н н о е м н е н и е архитектурных проектов, которые могли заключать в себе в с е в о з м о ж н ы е опасные н о в а ц и и в рода крупномасштабное строительство едва ли могло бы обойтись без участия прославленных и н о з е м н ы х мастеров — зодчих и ваятелей, в которых спартан­ ские власти теперь видели всего л и ш ь нежелательных иностранцев, от которых они всегда старались как м о ж н о скорее избавиться. Что касается изготовления вотивных масок, с в и н ц о в ы х фигурок и т. п., то эти, так сказать, п е р и ф е р и й н ы е отрасли спартанского искусства, даже и не подвергаясь п р я м ы м г о н е н и я м, были обречены на угасание просто в силу своей почти абсолютной оторванности от внешнего мира, от мира большого искусства, с которым о н и так или иначе, но дерева и т. п., п о с т е п е н н о утрачивали свой смысл по мере и с ч е з н о в е н и я из обихода тех о р и г и н а л о в, которые о н и д о л ж н ы были имитировать.

И еще один вопрос, встающий в этой же связи: если о п р а в д а н н о наше предположение, что «железный занавес», о т д е л и в ш и й Спарту от в н е ш н е г о мира, был о к о н ч а т е л ь н о опущен в последние десятилетия VI в., то как объяс­ нить в этом случае почти полное отсутствие в известных сейчас археологических комплексах Л а к о н и и и М е с с е н и и какого бы то ни было и м п о р т н о г о материала, не исключая и к е р а м и к и, начиная уже по к р а й н е й мере, с конца VII в.? Вопрос этот тем более уместен, что, как показывает и к о н о г р а ф и ч е с к и й и стилистиче­ ский анализ л а к о н с к о й вазовой ж и в о п и с и, она находилась при всей своей ских мастеров того же жанра. Возможно, о б ъ я с н е н и е этого парадокса следует видеть в том, что основная масса и м п о р т н о й к е р а м и к и и других привозных в саму Спарту. Вообще же в о п р о с этот, в и д и м о, придется оставить о т к р ы т ы м до того, к а к будет начато более или менее регулярное археологическое изучение Следует подчеркнуть, что сама к о н ц е п ц и я переворота берется н а м и в наибо­ лее р а д и к а л ь н о й ее ф о р м е. Упадок л а к о н с к о г о художественного ремесла мы Ср.: Cook R.. Greek Painted Pottery. Полный набор этих аргументов находим, например, у Хаксли (Huxley G. L. Early Sparta.

P. 73), делающего главный акцент на поражении лаконских мастерских в борьбе за внешние рынки: «Аскетизм проникал в жизнь медленно, но когда отечественная индустрия перестала поддерживаться экспортной торговлей, деградация жизненных стандартов стала неизбеж­ ной». Ср.: Forrest W. G. A History of Sparta 950-192 B.C. P. 57; Блэйкуэй (Blakeway A. The Spartan Illusion. P. 184 f.) считает главной причиной упадка особую приверженность спар­ танцев железной монете. Эту гипотезу в целом убедительно оспаривает Холлэдэй (Holladay A. J.

Spartan Austerity. P. 112), к соображениям которого можно добавить еще и следующее.

Вообще непонятно, как железная валюта могла подействовать на сбыт изделий лаконского ремесла за границей или даже в самой Лаконии. Ведь лаконские мастера сбывали свою продукцию, а не наоборот, и, очевидно, получали за это плату либо деньгами, либо какимито продуктами, если обмен был натуральный. В этой связи уместно напомнить о том, что и в VI и даже в V—IV вв. греческая торговля в значительной своей части обходилась вообще без денег (своей монеты в течение долгого времени не было у этрусков, у финикийских городов, включая Карфаген, у скифов, галлов и т. д.). См.: Holladay A. J. Op. cit. Р. 112 со ссылками на более ранние работы: Cook R.. 'Speculations on the Origins of Coinage' // Historia. 7. 1958. P. 257 ff. и Kraay С. M. Hoards small chance and the origin of coinage // JHS.

Vol. 84. 1964. P. 76 f. Другой вариант экономического объяснения упадка, ставящий во главу угла особую зависимость лаконского ремесла и торговли от связей с восточными, в первую очередь, лидийскими рынками (Chrimes К. М. Т. Ancient Sparta. Manchester, 1949. P. 307;

Stubbs. W. Spartan Austerity: a possible explanation // CQ. Vol. 44. 1950. P. 32 f; Huxley G. L.

Op. cit. P. 73 f; Wolski J. Les changements interieurs Sparte la veille des guerres mediques // REA.

T. 69. 1967. P. 31—49), также с полным основанием отвергает Холлэдэй (Р. 113 f.). Любопытно, что уже древние усматривали прямую связь между введением в Спарте железной валюты и отказом ее граждан от бесполезных ремесел как отечественных, так и чужеземных (Plut.

Lyc. 9).

трактуем не просто к а к п о б о ч н ы й и в значительной мере случайный результат ужесточения системы, шире всей так называемой «спартанской дисцип­ середине VI в. в связи с э ф о р а т о м Хилона (в сущности и м е н н о так склонен был представлять себе механизм переворота еще Д и к к и н с, а вслед за ним и почти все остальные с т о р о н н и к и этой к о н ц е п ц и и, кончая Холлэдэем и Картлиджем), а как итог целенаправленной п л а н о м е р н о й п о л и т и к и с п а р т а н с к о г о правитель­ ства, в а ж н е й ш и м и элементами которой наравне с р е а н и м а ц и е й или же инсти­ туционализацией системы гражданского воспитания и гражданских союзов могут считаться, во-первых, превращение С п а р т ы с п о м о щ ь ю целого ряда запретов в наглухо и з о л и р о в а н н о е от всего внешнего мира общество закрытого типа и, во-вторых, насильственное утверждение внутри этого общества прин­ ципа всеобщего равенства, ради которого были сведены к ничтожному мини­ муму все известные ф о р м ы демонстративного потребления богатства и подвер­ глись суровым г о н е н и я м любые проявления экстравагантности () в быту, в почитании богов и т. д.

Против такой трактовки к о н ц е п ц и и переворота может быть выдвинут, по крайней мере, один довольно весомый аргумент. К а к известно, еще задолго до того, как наступил о к о н ч а т е л ь н ы й упадок л а к о н с к о г о искусства, в сущности та же самая участь постигла искусство д о р и й с к о г о Крита, р е з к о деградировавшее уже в конце VII или же самое позднее в первой п о л о в и н е VI в. Учитывая политическую раздробленность Крита, трудно представить, чтобы здесь в этот период могла действовать или по всему острову, или в каждом отдельно взятом полисе та же система запретительных мер, которую мы смоделировали только что для Спарты. Вероятно, м о ж н о говорить л и ш ь о некоторых общих тенден­ циях в развитии э к о н о м и к и и общественного строя критских полисов, которые в конечном счете и привели критскую культуру в то с о с т о я н и е стагнации, в котором она и оставалась, по крайней мере, вплоть до эпохи э л л и н и з м а. М о ж н о предполагать, что культурному упадку здесь предшествовали процессы натура­ лизации э к о н о м и к и, которая, начиная с определенного момента, была постав­ лена в жесткую зависимость от в н е ш н е э к о н о м и ч е с к и х способов изъятия при­ бавочного продукта у п о р а б о щ е н н о г о к о р е н н о г о населения острова, процессы постепенного сворачивания товарообмена как между с а м и м и критскими полиХоллэдэй (Holladay A. J. Op. cit. Р. 118), как и многие до него, решительно отвергает представление об экономическом равенстве спартиатов, допуская только равенство полити­ ческое: «Это миф, который постепенно создавали философы четвертого — третьего веков, так что в конце концов, в третьем веке он начал иметь практические политические последствия».

сами, так и с другими греческими государствами. Таким образом критское общество, так сказать, естественным путем п р и ш л о к тому же самому итогу, к которому спартанское общество п р и ш л о п р и м е р н о столетием позже. И в том, и в другом случае сложилось т и п и ч н о е о б щ е с т в о закрытого типа с жестко з а к р е п л е н н о й сословной структурой, крайне о г р а н и ч е н н о й вертикальной и трудящегося н а с е л е н и я и принудительной у н и ф и к а ц и е й повседневной ж и з н и господствующего класса. Но принудительная у н и ф и к а ц и я быта могла быть достигнута т о л ь к о при п о м о щ и каких-то с п е ц и а л ь н ы х мер, нивелирующих ж и т е й с к и й уклад граждан полиса и в то же время о г р а н и ч и в а ю щ и х возможно­ сти п р о я в л е н и я их частной и н и ц и а т и в ы во всякого рода хозяйственной дея­ тельности. Стало быть, мы д о л ж н ы допустить, что и на Крите тоже были свои «Ликурги», в о з м о ж н о, по одному в каждом из десятков критских полисов, или, что кажется более вероятным, н е с к о л ь к о таких законодателей или даже один на весь остров. Вероятно, подобно с п а р т а н с к о м у Ликургу или той группе полити­ ков, которая укрылась за этим п с е в д о н и м о м, критские законодатели также ввели в своих государствах систему бытовых стандартов и запретов, общеобя­ зательную для всех граждан каждого полиса, и п о п ы т а л и с ь в меру своих воз­ можностей нейтрализовать то вредное в л и я н и е, которое оказывали на граждан р ы н о ч н о е хозяйство и открытые им н е о г р а н и ч е н н ы е возможности л и ч н о г о о б о г а щ е н и я. М о ж н о предположить далее, что на Крите эту регламентацию повседневной ж и з н и граждан и их х о з я й с т в е н н о й самодеятельности не удалось провести с той же железной последовательностью, с которой она была прове­ дена в Спарте. Во всяком случае, хотя и с б о л ь ш и м о п о з д а н и е м (уже в V в.), но многие из критских полисов начали ч е к а н и т ь свою монету. К а к показывают Гортинские з а к о н ы и некоторые другие н а д п и с и, на Крите в V—IV вв. еще продолжало существовать долговое рабство, в Спарте, по всей видимости, р е ш и т е л ь н о и с к о р е н е н н о е. Создается впечатление, что и сам процесс упадка критского искусства шел не спазматически ( р ы в к а м и, вероятно, с в я з а н н ы м и с венством), к а к в Спарте, а более плавно и н е р а в н о м е р н о, вследствие чего в некоторых местах о д и н о ч н ы е очаги художественных промыслов сохранялись еще в то время, когда в других полисах о н и уже о к о н ч а т е л ь н о с о ш л и на нет. В этом, пожалуй, о с о б е н н о я с н о п р о я в и л о с ь существенное различие между таким жестко ц е н т р а л и з о в а н н ы м государством, как Спарта, и б е с п о р я д о ч н ы м конг­ ломератом очень слабо связанных между собой критских полисов, хотя в целом этот вопрос еще нуждается в д о п о л н и т е л ь н о м исследовании. Как бы то ни было, среди известных нам обществ закрытого типа Спарта и полисы Крита я в н о занимают какое-то особое место, если вспомнить, что в таких государ­ ствах, как Китай, Я п о н и я, М о с к о в с к а я Русь, некоторые и м п е р и и тропической ограничениях на въезд и выезд, политическом и э к о н о м и ч е с к о м бесправии подавляющей массы н а с е л е н и я, культура, включая искусство, литературу, ре­ л и г и о з н о - ф и л о с о ф с к у ю мысль, все же развивалась, хотя и в достаточно специ­ фических формах и по преимуществу как культура э л и т а р н а я, недоступная народным массам. Очевидно, и в Спарте, и на Крите действовали какие-то дополнительные ф а к т о р ы, п о м и м о тех, которые были уже н а з в а н ы в ы ш е, вследствие чего культура господствующего слоя была сведена здесь к самому убогому минимуму. Главным из этих факторов, вероятно, следует признать Спарты и Крита, их стойкую п р и в е р ж е н н о с т ь уравнительным коллективист­ которой в каждом из этих двух случаев был с ф о р м и р о в а в ш и й с я здесь в своих которые привели к серьезной т р а н с ф о р м а ц и и архаического полиса в других районах греческого мира, очевидно, м о ж н о расценивать к а к для С п а р т ы, так и для Крита как п р я м о й коррелят с л о ж и в ш е г о с я здесь уже в достаточно раннее время (очевидно, опять-таки в VII в.) тупикового, не с п о с о б н о г о к дальнейше­ му развитию и к а к и м - т о в и д о и з м е н е н и я м варианта рабовладельческой эконо­ на жесточайшем угнетении и п о л н о м бесправии з а в и с и м о г о н а с е л е н и я, фор­ мам хозяйствования, п р а в я щ а я элита Спарты и критских п о л и с о в была вынуж­ дена добровольно или под н а ж и м о м демоса отказаться от всех тех «излишеств»

бытового и культурного плана, от которых она уже успела вкусить так же, к а к и аристократия других греческих государств. Д о в о л ь н о трудно подобрать более или менее адекватные исторические аналогии этой возведенной в в ы с ш и й государственный п р и н ц и п аскезе власть имущих во имя с п л о ч е н и я перед ли­ цом озлобленных и вечно готовых к мятежу подневольных земледельцев. Дума­ ется, что нечто подобное мы м о ж е м найти в «культурной политике» средневе­ ковых духовно-рыцарских орденов, государства иезуитов в Парагвае, республи­ ки буров в Трансваале, маоистского Китая, И р а н а после падения шахского режима и т. д.

Кроме той и н ф о р м а ц и и, которой нас снабжает л а к о н с к о е искусство, при ре­ шении вопроса о датировке культурного переворота, необходимо учитывать и некоторые другие моменты, в том числе следующие. 1) Время отказа спартанцев гоценных металлов с п а р т а н ц ы, по-видимому, т а к и не начали чеканить, вопрос, очевидно, следует переформулировать так: когда с п а р т а н с к о е правительство зап­ ретило ввоз на т е р р и т о р и ю государства и н о с т р а н н о й валюты, т. е. денежных еди­ н и ц других греческих и восточных государств? П р я м ы х свидетельств, т. е. не­ посредственно м о н е т н ы х находок, которые п о з в о л и л и бы так или иначе отве­ тить на этот в о п р о с, у нас нет. Приходится поэтому довольствоваться косвенны­ ми д а н н ы м и, а и м е н н о сведениями о времени начала ч е к а н к и монеты различ­ н ы м и г р е ч е с к и м и государствами. Вопрос этот был р а д и к а л ь н о пересмотрен в 620 г., отмечает, что «эти монеты обладали в ы с о к о й художественной ценностью и поэтому не использовались в обычных каждодневных сделках... и только к концу шестого или в начале пятого века м о н е т н ы е с и с т е м ы л ю б о г о из государств нача­ ли приходить к тому, чтобы установить какую-то с т е п е н ь акцепта как междуна­ родную валюту. До этого времени и даже в б о л ь ш о й степени после него между­ народная торговля в б о л ь ш о м масштабе д о л ж н а была вестись на о с н о в а н и и бар­ тера». Автор статьи заключает отсюда, что «Спарта, поэтому, не может быть исключена из участия в международной торговле из-за отсутствия у нее монет­ ной системы». Д л я нас сейчас, о д н а к о, важно то, что монеты других греческих полисов, в том числе Э г и н ы, К о р и н ф а, А ф и н, городов И о н и и могли появиться в Спарте, если бы о н и имели туда доступ, скорее всего л и ш ь во второй половине или даже в к о н ц е VI в., а так к а к н и к а к и х их следов ни для этого времени, ни для более позднего о б н а р у ж и т ь не удалось, то м ы, в и д и м о, вправе отсюда заключить, что и отказ от ч е к а н а с о б с т в е н н о й м о н е т ы, и запрет на ввоз в государство и н о Был отказ сознательным, как утверждали древние, или же вынужденным. Эту вторую позицию пытался в свое время отстаивать Зелтман (Seltman С. Т. Greek Coins. 2 ed. London, 1955. P. 33 f.), высказав предположение, что спартанцы были вынуждены встать на этот путь, поскольку в пределах их государства не было сколько-нибудь значительных месторождений серебра, но зато имелись большие запасы железа. Это мнение убедительно оспаривает Холлэдэй (Holladay A. J. Op. cit. Р. 112).

Jakobstahl P. The Date of the Ephesian Foundation - Deposit // JHS. Vol. 71. 1951. P. 85 ff.;

Robinson E. S. G. The Coins from the Ephesian Artemision Reconsidered // Ibid. P. 156 ff.

Starr Ch. G. The Economic and Social Growth of Early Greece. 800-500 В. C. New York, 1977.

P. 109 f.

Holladay A. J. Spartan Austerity. P. 112 и со ссылкой на работы: R.. Соок'а и С.. Kraay, см. прим. № 13 на стр. 267.

странной валюты б ы л и утверждены с п а р т а н с к и м правительством как основопо­ стремиться к большей точности, в 30—20-х гг. VI в., когда прекратился вывоз за границу л а к о н с к о й к е р а м и к и и бронзовых изделий.

2) Заслуживает в н и м а н и я в этой связи также и тот факт, что п р и м е р н о с середины VI в. с п а р т а н ц ы перестали приглашать к себе сколько-нибудь изве­ стных поэтов из-за рубежа, тогда как р а н ь ш е делали это охотно. П о с л е д н и м таким гостем был, в о з м о ж н о, Стесихор. Холлэдэй замечает по этому поводу: «И все же было много хороших поэтов в греческом мире, и знаменитые спартанские фестивали, п о с в я щ е н н ы е музыке и поэзии, все еще оставались центральной частью спартанского образа жизни. Т а к и м образом, отказ от приглашения поэтов в Спарту — это еще одно обстоятельство, которое требует объяснений».* Свидетельства древних о великом с п а р т а н с к о м законодателе отличаются крайней противоречивостью. Почти во всем, что касается времени его ж и з н и, основных обстоятельств его б и о г р а ф и и, н а к о н е ц, самого п р и п и с ы в а е м о г о ему законодательства трудно найти хотя бы двух авторов, которые придерживались бы одного и того же м н е н и я. На этот р а з н о б о й обратил в н и м а н и е Плутарх в первой же главе своей «Биографии». О д и н перечень и м е н в этой главе показы­ вает, как о б ш и р н а была а н т и ч н а я литература о Ликурге. До нас дошла, к о н е ч н о, л и ш ь н и ч т о ж н а я ее часть, и это крайне затрудняет р е ш е н и е стоящей перед нами задачи, поскольку мы д о л ж н ы определить, что считать историческим з е р н о м легенды и есть ли в ней такое зерно вообще.

Пожалуй, е д и н с т в е н н о е, в чем сходятся почти все авторы, п и с а в ш и е о Ликурге в древности, так это в том, что после смерти ему были возданы спартанцами б о ж е с к и е почести и в его честь был воздвигнут храм. Об этом сообщают Геродот, Аристотель, Страбон, Плутарх, П а в с а н и й. П а в с а н и й еще видел этот храм с в о и м и глазами. Заслуживает в н и м а н и я то обстоятельство, что это был и м е н н о храм —, а не героон, т. к. из этого следует, что Ликургу поклонялись в Спарте и м е н н о как богу, а не к а к человеку, к а н о н и з и р о в а н н о м у государственным деятелем VI в. до н. э. Литературные свидетельства подтвержHolladay A. J. Op. cit. Р. 117. * На этом рукопись книги обрывается — Л. Ш.

** Запись в рабочей тетради «Архаическая Спарта» — Л. Ш.

дает одна л а к о н с к а я надпись позднего времени, в которой фигурирует должно­ стное л и ц о, носящее титул.

Взгляд на Ликурга как на божество в о з н и к в достаточно раннее время. Уже у Геродота цитируется оракул, в котором П и ф и я решительно называет Ликурга богом, а не человеком (см. I, 65). Все это с т р а н н о не вяжется с теми вполне з е м н ы м и подробностями б и о г р а ф и и Ликурга, которые мы находим у того же Геродота (Ликург — дядя и опекун царя Лабота), затем у К с е н о ф о н т а (поездка кург — брат Полидекта и опекун его с ы н а Харилая, его поездки на Крит, Хиос, в Египет) и в особенности у Плутарха. Тот Ликург, ж и з н ь которого изображают все эти греческие и с т о р и к и, непохож не только на бога, но даже и на плохонь­ кого чудотворца. В нем нет абсолютно ничего мистического, загадочного. Разве что самоубийство посредством отказа от п и щ и, о чем упоминает Плутарх, производит несколько странное впечатление.

Однако, если Ликург не бог, а человек, то к какому времени следует его отнести? Как было уже с к а з а н о, у древних не было единого м н е н и я на этот счет.

Во всех источниках заметна, тем не менее, т е н д е н ц и я отодвинуть время жизни Ликурга как м о ж н о дальше в глубь веков. Аристотель, который я к о б ы прочел имя Ликурга на так называемом « О л и м п и й с к о м диске» вместе с именем царя Крита, делает его с о в р е м е н н и к о м первой о л и м п и а д ы. К несколько более ран­ нему времени (концу IX или началу VIII в.) относят его Э р а т о с ф е н и Аполлодор.

Согласно Эфору он должен был жить между 885 и 869 гг. По Фукидиду, где-то около 831 г. По К с е н о ф о н т у, при первых Гераклидах, т. е. при основателях двух царских династий — Е в р и с ф е н е и П р о к л е. По Геродоту — внук Агиса I. Имя Ликурга, судя по всему, не п о п а л о в с п и с к и спартанских царей. И м е н н о поэтому ему п р и ш л о с ь д о в о л ь с т в о в а т ь с я, как остроумно предположил Эд. Мейер, скром­ ной ролью брата одного из царей и дяди и опекуна другого. Очевидно, каждая из двух царских д и н а с т и й претендовала на то, чтобы считать законодателя своим. Отсюда разногласия в источниках: по одной версии (Геродот) он был дядей и опекуном Лабота (или Леобота) из династии Агиадов. По другой версии ( Э ф о р, Плутарх и др.) его п л е м я н н и к звался Харилаем и принадлежал к дина­ стии Еврипонтидов. Отцом Ликурга, согласно этой версии, был царь Евном (имя с л и ш к о м подходящее для отца законодателя, чтобы быть п о д л и н н ы м ).

Если Ликург все-таки был человеком, а не богом, у него д о л ж н а была бы быть могила. Ее отсутствие о б ъ я с н я л и л и б о тем, что законодатель скончался на Крите, был там сожжен, а пепел развеян в море, л и б о тем, что могила его была разрушена ударом м о л н и и (обе версии у Плутарха). В Спарте не было ни одного человека, который возводил бы к Ликургу свое происхождение. Существовало, однако, особое общество Ликургидов ( в е р о я т н о, нечто вроде жреческой колле­ гии), которое заботилось о культе законодателя.

п и й с к и й д и с к, будто бы виденный Аристотелем. Н о, если даже о н, действитель­ но, его видел, отсюда не обязательно следует, что Ликург, чье имя ф и л о с о ф прочел на д и с к е, и есть тот с а м ы й с п а р т а н с к и й законодатель. Дело в том, что античная традиция знала н е с к о л ь к о Ликургов. Об одном из них — аркадском герое упоминает Нестор в «Илиаде». Другой Ликург был царем Н е м е и, к югу от К о р и н ф а. Третий (он также упоминается в «Илиаде») царь ф р а к и й с к о г о племе­ ни эдонов и заклятый враг Д и о н и с а (боги п о к а р а л и его слепотой за то, что он преследовал юного бога). Если отбросить последнего из этих трех Ликургов — дикаря и насильника, то два первых: а р к а д я н и н и немеец вполне подходят для которому приписывалось учреждение о л и м п и й с к и х игр. С п а р т а н с к и й Ликург был мало подходящим на эту роль п е р с о н а ж е м.

В новое время м ы с л ь о т о м, что прежде, чем стать человеком и законодателем, Ликург был богом, была высказана У. В и л а м о в и ц е м - М ё л л е н д о р ф о м еще в 1884 г.

(впрочем, еще раньше эту же мысль высказывали К. О. Мюллер и Г. Гильберт).

Виламовиц пытался связать Ликурга с Зевсом Л и к е й с к и м, т. е. «Волчьим», культ которого был распространен в соседней с Л а к о н и е й Аркадии, а также с Л и к а о ­ ном (также аркадское божество). Эта м ы с л ь была затем подхвачена и развита Эд. Мейером, который возводил культ Ликурга к древнейшему додорийскому суб­ страту населения Л а к о н и и вместе с культами таких божеств, как Елена, Диоску­ р ы, Менелай и Агамемнон. Т о й же точки з р е н и я придерживался и К. Ю. Белох, который свел идею Виламовица—Мейера к абсурду, объявив божеством также и а ф и н с к о г о законодателя Д р а к о н т а. Что касается самих з а к о н о в Ликурга, то о н и, унаследованными спартанцами от их далеких д о р и й с к и х предков, и, следователь­ но, не нуждались для своего утверждения ни в к а к о м законодательстве.

В д а л ь н е й ш е м гипотеза Виламовица — Эд. Мейера подверглась н е к о т о р ы м историку Ж а н м э р у, который трактовал Ликурга к а к тотемное з о о м о р ф н о е бо­ жество — божественного волка. В этом своем качестве он должен был участво­ вать в посвятительных обрядах — и н и ц и а ц и я х, которым подвергались молодые люди, достигшие определенного возраста. К а к покровитель юношества Ликург мог со временем превратиться в великого законодателя — создателя единствен­ ной в своем роде системы в о с п и т а н и я, с ч и т а в ш е й с я краеугольным камнем всего спартанского космоса.

Многие и с т о р и к и, о д н а к о, и в те годы продолжали верить и сейчас еще верят в историческую реальность Ликурга — законодателя и реформатора, человека, а не бога. Но по-прежнему между ними нет единства м н е н и й во всем, что касается времени ж и з н и законодателя, содержания и характера его законов и т. д. Одни исследователи относят его к VII столетию, другие к VIII, третьи к IX.

Одни считают его автором одной только Большой ретры, другие приписывают ему гораздо более ш и р о к и й круг преобразований. Одни видят в нем умеренного консерватора, даже р е а к ц и о н е р а, другие, н а п р о т и в, величайшего революционе­ вопрос о происхождении легенды и о том, кто может считаться реальным прототипом Ликурга — древнее божество, герой или же действительно суще­ ствовавший человек. Каждая из этих точек з р е н и я имеет свои резоны, но вместе с тем и свои недостатки. Мы не можем даже п р и б л и з и т е л ь н о установить время, когда возникла легенда. П о к а что д р е в н е й ш е е свидетельство о Ликурге принад­ лежит Геродоту, хотя Плутарх ссылается на поэта С и м о н и д а Кеосского, кото­ рый жил много раньше Геродота, если только это — не другой С и м о н и д (автор генеалогических с о ч и н е н и й ), который жил после Геродота. Интересно, что законодательство не Ликургу, а царям Е в р и с ф е н у и Проклу ( Э ф о р оспаривает это его м н е н и е ). Почему он так поступил, сказать трудно. Маловероятно, однако, чтобы человек такой колоссальной учености как Гелланик, ничего не слышал о Ликурге. Вероятно, в V в., когда ж и л и Гелланик и Геродот, легенда уже была ш и р о к о известна в Греции, хотя о н а еще и не успела обрасти всеми теми п о д р о б н о с т я м и, которые придали ей сходство с р о м а н о м или с каким-то образцом ж и т и й н о й литературы. Эти подробности появляются л и ш ь у авторов IV в.: у Э ф о р а, которого использовал Страбон, о ч е в и д н о, также у Аристотеля и многих других писателей, с о ч и н е н и я которых б ы л и еще известны Плутарху.

Геродот говорит о Ликурге очень скупо. Едва л и, если бы он знал о нем что-то сверх того, что он сообщает, он смог бы умолчать об этом. О с н о в н а я ф у н к ц и я Ликурга в рассказе Геродота — это ф у н к ц и я посредника, передающего спартан­ цам волю божества, в д а н н о м случае Аполлона Д е л ь ф и й с к о г о. По-видимому, это и был о с н о в н о й с ю ж е т н ы й стержень легенды. Поездка Ликурга в Дельфы повторяется во всех последующих ее редакциях: от К с е н о ф о н т а до Плутарха. Но вполне возможно, что об этой поездке было что-то известно и предшественни­ кам Геродота, ж и в ш и м еще в VII—VI вв. По к р а й н е й мере, уже Тиртей, ж и в ш и й д е н и я спартанского законодательства, хотя в д о ш е д ш и х до нас фрагментах его «Евномии» имя Ликурга не встречается ни разу. О т р ы в о к «Евномии», к о т о р ы й цитирует Плутарх в VI главе б и о г р а ф и и Ликурга, н а ч и н а е т с я с л о в а м и : «Те, кто в пещере П и ф о н а услышали Ф е б а реченье, Мудрое слово богов в д о м свой родной принесли...». Кто б ы л и эти, у с л ы ш а в ш и е реченье Феба? В о з м о ж н о, К с е н о ф о н т в «Лакедемонской п о л и т и и ». С а м а «Евномия» Тиртея представляет с так н а з ы в а е м о й «поправкой» к н е й. С а м а Ретра, в которой д р е в н и е видели оракул Аполлона, адресована какому-то одному лицу, которое д о л ж н о было этим л и ц о м был опять-таки Ликург. И т а к, и с т о к и легенды восходят ко временам весьма отдаленным (исходя из уже с к а з а н н о г о, Ретра д о л ж н а быть отнесена к И в этих истоках Ликург все еще остается человеком-законодателем, хотя и б л и з к и м к божеству, но все же не богом.

Что было еще раньше, мы не знаем и вряд ли когда-нибудь узнаем. Суверенно­ стью м о ж н о сказать сейчас только одно: с момента своего в о з н и к н о в е н и я где-то на самой заре истории Спарты и до последнего своего переиздания, сделанного Плутархом, легенда о Ликурге п р о ш л а долгий путь развития, в течение которого постоянно менялось ее содержание и п о с т о я н н о менялся сам образ Ликурга.

и ф и л о с о ф а, которого изобразил в своей б и о г р а ф и и Плутарх.

СУДЬБА СПАРТАНСКОГО ИСКУССТВА*

уже в первые д е с я т и л е т и я XX века, позволяет считать архаическую Спарту о д н и м из самых з н а ч и т е л ь н ы х художественных центров греческого м и р а ^ По Л а к о н и и, так и за ее пределами (их л а к о н с к о е происхождение как в том, так и в другом случае м о ж е т считаться н а д е ж н о у с т а н о в л е н н ы м ) Спарта архаической эпохи представляет п о л н у ю п р о т и в о п о л о ж н о с т ь с м е н и в ш е й ее классической Спарте, в художественном о т н о ш е н и и почти с о в е р ш е н н о бесплодной.

Расцвет архаического с п а р т а н с к о г о искусства продолжался в общей сложно­ сти н е м н о г и м более столетия — п р и м е р н о с середины VII до последних деся­ тилетий VI в. до н. э., причем развитие отдельных его видов и ж а н р о в ш л о самых интересных и р е п р е з е н т а т и в н ы х в тогдашней Греции, полностью исчер­ пала себя уже к к о н ц у VTI или же, самое позднее к началу VI в., то две другие *Доклад 1990 г. для 3-их научных чтений памяти С. Я. Лурье во Львовском университете.

Основные сведения об искусстве Спарты и общие его оценки можно найти в следующих работах: Dickins С. The Art of Sparta // Burlington Magazine. 14. 1908; Dawkins R. M. et al. The Sanctuary of Artemis Orthia at Sparta. L., 1929; Homann-Wedeking E. Von spartanischer Art und Kunst // Antike und Abendland. 7. 1958; Hafner U. Das Kunstschaffen Lakoniens in archaischer Zeit. Mnster, 1965; Rolley C. Lc probleme de Part laconien // Ktema. № 2. 1977; Fitzhardinge L. F.

The Spartans. L., 1980.

Периодизация развития спартанского искусства, разработанная Дж. Друпом, Р. Даукин­ сом и другими авторами «Святилища Артемиды Орфии» (Dawkins R.. et al. Op. cit.) подверглась серьезной корректировке в статье Дж. Бордмэна (Boardman J. Artemis Orthia and Chronology // BSA. № 58. 1963). При этом вес «слишком ранние» даты были спущены примерно на пятьдесят лет вниз по хронологической шкале. Тем не менее стратиграфия вотивных отложений святилища Орфии все еще остается единственной более или менее надежной основой для любых хронологических выкладок, имеющих отношение к истории искусства Спарты (см: Cartledge P. Sparta and Lakonia. A Regional History 1300-362 ВС. L., 1979. P. 360 f.).

Специально о лаконской резьбе по кости см.: Marangou. L. Lakonische Elfenbein- und Beinschnitzereien. Tbingen, 1969.

бронзовая пластика, вступили в с в о ю акматическую фазу в 80—70-х гг. VI в., а вышли из нее к к о н ц у 20-х гг. того же столетия. Х а р а к т е р н о, что в каждом из этих трех ж а н р о в искусства о б р ы в художественной т р а д и ц и и наступает практи­ чески внезапно. П е р и о д расцвета завершается с т р е м и т е л ь н ы м и с ч е з н о в е н и е м всего комплекса изделий, наиболее характерных для этого периода. Нет н и к а к и х данных, которые позволили бы говорить о п о с т е п е н н о м о т м и р а н и и или дегра­ дации этого комплекса. Так, самые поздние по времени ( к о н е ц VII или начало представляющими в ы с ш у ю точку в развитии всего этого жанра. В их ч и с л о входит, н а п р и м е р, известная резная пластина ( в о з м о ж н о, часть гребня) с изоб­ ражением корабля (так называемое п о х и щ е н и е Е л е н ы ). Т а к а я же картина и в шедевров завершают весь ряд л а к о н с к и х ваз, по преимуществу к и л и к о в, укра­ кого качества распределены более или менее р а в н о м е р н о по всей а к м а т и ч е с к о й фазе, продолжавшейся н е м н о г и м более полустолетия. Наиболее популярные виды бронзовых статуэток, в том числе фигурки о б н а ж е н н ы х девушек, служив­ шие ручками или подставками зеркал, ф и г у р к и так н а з ы в а е м ы х бегуний взапус­ п р и м е р н о тогда же, когда исчезают и последние р а с п и с н ы е к и л и к и, т. е. до 520 г. А так как н е к о т о р ы е из этих статуэток служили у к р а ш е н и я м и больших бронзовых ваз типа гидрий или кратеров, то мы вправе заключить, что прекраСм. о ней: Lane. A. Laconian Vase-Painting // BSA. № 34. 1934; Stibbe С. M. Lakonische Vasenmaler des sechsten Jh.. Chr. Amsterdam, 1972; Pipili M. Lakonian Iconography of the Sixth Cent. В. С. Oxford, 1987.

См.: Herfort-Koch. Archaische Bronzeplastik Lakoniens. Mnster, 1986.

Dawkins R. M. et al. Op. cit. P. 214; Marangou E. L. Op. cit. S. 83 ff., No 38, fig. 68; Hampe R.

and Simon. The Birth of Greek Art from the Mycenaean to the Archaic Period. London, 1981.

P. 231. Cp. Fitzhardinge L. F. Op. cit. P. 67.

Fitzhardinge L. F. Op. cit. P. 43, fig. 26; Pipili M. Op. cit. P. 61. Cp. Cook R. Greek Painted Pottery. 2 n d cd. London, 1972. P. 97.

8 См. датировки основных серий бронзовых статуэток в книге Херфорт-Кох (HerfortKoch. Op. cit.).

тилось производство также и этих последних. Хронологическую грань около 520 г. перешагивают, достигая в д а л ь н е й ш е м начала V в., только фигурки о б н а ж е н н ы х ю н о ш е й ( л а к о н с к и й вариант куросов) и разного рода атлетов. Эти поздние образцы л а к о н с к о й бронзовой пластики в своей массе могут расцени­ может быть, а р г о с с к о - к о р и н ф с к и х оригиналов. Местная художественная тра­ д и ц и я и здесь, т а к и м образом, обрывается почти внезапно.

Спарта VII—VI вв., известная как центр и р а с с а д н и к «изящных искусств», к тому же тесно с в я з а н н ы й с остальной Грецией (многие из только что упомяну­ тых изделий л а к о н с к и х мастеров найдены далеко за пределами Л а к о н и и и, очевидно, служили предметом э к с п о р т а или же, по крайней мере, использова­ л и с ь как п о с в я щ е н и я в чужеземных святилищах) и изолированная от внешнего мира, казарменная Спарта, с о з д а н н а я, если следовать а н т и ч н о й традиции, гением Ликурга не то в VIII, не то еще в IX столетии, н е и з б е ж н о должны были в о с п р и н и м а т ь с я к а к два с о в е р ш е н н о различных, ни в чем несовместимых друг с другом государства. Эта несовместимость стала с о в е р ш е н н о очевидной после р а с к о п о к сотрудников Б р и т а н с к о й археологической ш к о л ы в святилище Арте­ миды О р ф и и. О т к р ы т ы й здесь крупный археологический комплекс, состояв­ ший из последовательно с м е н я в ш и х друг друга р а з н о в р е м е н н ы х вотивных от­ л о ж е н и й, впервые позволил представить с п а р т а н с к о е искусство в его развитии, начиная с самых р а н н и х этапов, восходящих к IX—VIII вв. и кончая периодом стагнации, н а с т у п и в ш и м в конце VI в. П о с л е д о в а в ш е е вскоре за этим открыти­ ем п е р е м е щ е н и е так называемой « к и р е н с к о й школы» архаической вазописи в Л а к о н и ю сделало проблему с п а р т а н с к о г о искусства еще более актуальной и потребовало незамедлительного ее р е ш е н и я.

непосредственное участие в этих раскопках а н г л и й с к и й археолог Г. Д и к к и н с опубликовал в 1912 г. статью, в которой впервые высказал мысль о том, что п р и м е р н о до середины VI в. Спарта оставалась н о р м а л ь н ы м архаическим поли­ сом, по уровню э к о н о м и ч е с к о г о и культурного развития почти ни в чем не уступавшим своим соседям на П е л о п о н н е с е. Затем в ее развитии произошел резкий поворот, а, точнее, возврат вспять. Началась искусственная реставрация древних, в то время уже полузабытых д о р и й с к и х обычаев и институтов, создаRolley С. Op. cit. Р. 132; Idem. Les bronzes grecs. Fribourg, 1983. P. 99.

Rolley C. Les bronzes grecs. P. 105. Cp. Fitzhardinge L. F. Op. cit. P. 116.

телем которых был объявлен великий законодатель Ликург. Была восстановлена повседневной ж и з н и, обязательный для всех взрослых и еще юных спартиатов.

Ужесточилась система в о с п и т а н и я мальчиков и подростков в агелах. Все это не могло не отразиться на культурной ж и з н и С п а р т ы и, в частности, на ее искус­ стве. В атмосфере суровой военной муштры, всеобщей слежки и подозритель­ ности и сознательно культивируемого равенства о н о н е и з б е ж н о д о л ж н о было захиреть и исчезнуть. Эта гипотеза в различных ее версиях, переходящая из одной работы в другую, была принята такими а в т о р и т е т н ы м и и с т о р и к а м и 20— 30-х гг. как Уэйд-Джери, Эренберг, Хазебрек, Глоц и рядом других, и время от времени появляется также и в н о в е й ш е й литературе по истории ранней С п а р т ы.

Существует, о д н а к о, д о в о л ь н о большая группа авторов, з а н и м а ю щ и х прин­ ципиально иную п о з и ц и ю в р е ш е н и и этой проблемы. Все они сходятся на том, что вырождение спартанского искусства и художественного ремесла в послед­ ние десятилетия VI в. могло быть вызвано чисто э к о н о м и ч е с к и м и п р и ч и н а м и и для своего о б ъ я с н е н и я не нуждается ни в каких политических революциях или реформах.

правительства Спарты к архаическим д е н е ж н ы м е д и н и ц а м в виде железных с п и ц (оболов) в то время, когда другие греческие государства уже ш и р о к о использовали как во внутренней, так и во в н е ш н е й торговле серебряную моне­ ту. Это обстоятельство могло отпугнуть от л а к о н с к и х р ы н к о в и гаваней чуже­ земных купцов, что, в свою очередь, д о л ж н о было н е б л а г о п р и я т н о сказаться на судьбах местного р е м е с л е н н о г о производства.

Другие авторы, а к т и в н о не п р и е м л ю щ и е т е о р и ю «переворота VI в.», видят главную п р и ч и н у упадка л а к о н с к о г о художественного ремесла в разрыве торго­ вых контактов между С п а р т о й и греческими п о л и с а м и Малой Азии в связи с захватом этого р а й о н а персами во второй п о л о в и н е VI в.: л и ш и в ш и с ь своих основных р ы н к о в сбыта, находившихся в И о н и и и в Л и д и и, л а к о н с к и е художе­ ственные п р о м ы с л ы будто бы быстро зачахли.

Н а к о н е ц, еще один и, пожалуй, самый р а с п р о с т р а н е н н ы й вариант экономи­ ческого о б ъ я с н е н и я упадка спартанского искусства сводится к п р и з н а н и ю неконкурентоспособности л а к о н с к о й художественной продукции, в особенно­ вытеснена более с о в е р ш е н н ы м и и потому п о л ь з у ю щ и м и с я гораздо большим спросом изделиями а ф и н с к и х мастеров. При этом о б ы ч н о отмечается, что 11 Эта гипотеза встречается уже в античной историографии, например, у Плутарха (Lyc. 9).

подобная же участь постигла п р и м е р н о в это же самое время (вторая половина VI в.) к о р и н ф с к у ю керамику, в производстве и р а с п р о с т р а н е н и и которой также наблюдается заметный спад.

Из этих трех вариантов два первых не имеют большой доказательной силы и могут быть д о в о л ь н о легко п а р и р о в а н ы с п о м о щ ь ю самых простых контрар­ гументов. Более серьезного о т н о ш е н и я заслуживает, пожалуй, л и ш ь третий в борьбе за в н е ш н и е р ы н к и с более ходовой а ф и н с к о й продукцией, что могло быть о с н о в н о й п р и ч и н о й, вызвавшей упадок этого вида художественного ремес­ ла. Гипотеза эта заключает в себе н е с к о л ь к о логических изъянов, которые делают ее в целом н е п р и е м л е м о й. Во-первых, она хорошо или плохо — это уже другой вопрос, но объясняет ситуацию, с л о ж и в ш у ю с я л и ш ь в одной единствен­ ной, хотя и достаточно важной отрасли ремесла — в керамическом производ­ стве. Но если взять другую не менее важную разновидность л а к о н с к о г о художе­ ственного ремесла — б р о н з о л и т е й н о е искусство, то здесь это объяснение уже не срабатывает. И м е ю щ и й с я а р х е о л о г и ч е с к и й материал я с н о показывает, что отрасли ни в к о н ц е архаического периода, ни даже в V в. Бронзовая пластика у с п е ш н о развивалась во второй п о л о в и н е VI — первой половине V вв. одновре­ м е н н о в нескольких различных центрах: в К о р и н ф е, Аргосе, С и к и о н е, Эгине, Афинах, в греческих городах Малой Азии. Почему в этом же ряду не удержались тетных специалистов, н и с к о л ь к о не уступали лучшим изделиям к о р и н ф с к и х и аргосских мастеров, мы не знаем. Во в с я к о м случае с с ы л к и на неконкуренто­ Во многом загадочной остается и судьба такой важной отрасли л а к о н с к о г о художественного ремесла, как резьба по с л о н о в о й кости. К а к было уже с к а з а н о, вступив в полосу расцвета н а м н о г о р а н ь ш е, чем вазовая ж и в о п и с ь и бронзовая пластика, искусство резьбы по кости в С п а р т е с о ш л о со с ц е н ы, по крайней мере, за н е с к о л ь к о десятилетий до того, к а к л а к о н с к и е мастера, работавшие в этих двух жанрах, начали завоевывать в н е ш н и е р ы н к и. В отличие от расписных ваз, бронзовых сосудов, зеркал, статуэток изделия резчиков по кости не предназна­ чались для продажи за пределами Л а к о н и и. Почти все они (в общей сложности н е с к о л ь к о сот целых изделий и их ф р а г м е н т о в ) были найдены в одном и том же месте — при раскопках с в я т и л и щ а О р ф и и и, скорее всего, были изготовлены где-то неподалеку, в о з м о ж н о, в мастерской или в нескольких мастерских, сбывавших свою продукцию п а л о м н и к а м, п р и ш е д ш и м поклониться одной из самых древних и самых почитаемых в Спарте богинь. Л и ш ь несколько пластин, обработанных руками л а к о н с к и х косторезов, удалось найти вдали от Спарты на Спарту, как это д а в н о уже замечено, связывали о т н о ш е н и я особого рода, я в н о не сводившиеся только к торговым контактам. Рельеф с Персеем и Медузой и другие вещи того же рода, по всей видимости, были п о с в я щ е н ы каким-нибудь заезжим спартанцем в местный храм Геры, где их и н а ш л и н е м е ц к и е археологи.

Таким образом, внезапное и с ч е з н о в е н и е л а к о н с к о й ш к о л ы резьбы по слоновой кости где-то о к о л о 600 г., к о н е ч н о, нельзя о б ъ я с н и т ь как результат п о р а ж е н и я в конкурентной борьбе с к а к и м и - т о другими более м о щ н ы м и художественными центрами.

Едва ли более убедительно другое до сих пор остающееся почти общеприня­ тым о б ъ я с н е н и е, которое ставит судьбу л а к о н с к и х косторезных промыслов в прямую зависимость от установления в а в и л о н с к о г о протектората над Т и р о м в 573 г. до н. э. при Навуходоносоре. Это событие будто бы и привело к тому, что прекратились поставки слоновой кости из Ф и н и к и и в Л а к о н и ю, и л а к о н с к и е косторезы, о с т а в ш и с ь без своего о с н о в н о г о с ы р ь я, вынуждены были искать другие и с т о ч н и к и средств существования. Н е к о т о р ы е из них, вероятно, обра­ тились к работе с о б ы ч н о й костью, изделия из которой, н а п р и м е р, курьезные, очень архаичные по своему облику фигурки б о г и н и, продолжали посвящаться Вообще же ф и н и к и й с к а я гипотеза и сама по себе кажется малоправдоподоб­ ной, так как ставит все греческое косторезное ремесло в зависимость практиче­ ски от одного е д и н с т в е н н о г о и с т о ч н и к а сырья — города Тира, хотя в действи­ тельности их могло быть н е с к о л ь к о или даже м н о г о. С л о н о в а я кость могла доставляться в Грецию и, в частности, в Спарту и непосредственно из А ф р и к и через Навкратис или Кирену, и с р ы н к о в северной С и р и и и Малой Азии, и не исключено, что она ввозилась сюда даже из самого Вавилона ( в с п о м н и м хотя бы известное стихотворение С а ф ф о о единоборстве брата поэтессы с н е к и м силачом из числа телохранителей вавилонского царя). Отдельные центры кос­ торезного ремесла продолжали существовать и развиваться в Греции на протя­ жении почти всей первой п о л о в и н ы VI в. я в н о вне зависимости от событий в безусловно занимает в этом ряду свое особое место, так как здесь традиция резьбы по слоновой кости оборвалась намного р а н ь ш е и без видимых внешних причин.

Если вернуться теперь снова к л а к о н с к о й вазовой ж и в о п и с и, то не так уж трудно убедиться в том, что даже и в этом, казалось бы, абсолютно беспроигр ы ш н о м варианте чисто э к о н о м и ч е с к о е объяснение упадка, т. е. ссылки на н е к о н к у р е н т о с п о с о б н о с т ь л а к о н с к и х изделий и, как следствие, их вытеснение с в н е ш н и х р ы н к о в продукцией а ф и н с к и х гончарных мастерских, все же понастоящему не оправдывает себя. Здесь, наверное, уместно будет н а п о м н и т ь о том немаловажном обстоятельстве, что расцвет двух школ ч е р н о ф и г у р н о й вазо­ ти VI в. и уже в это время аттические мастера прославились с о з д а н и е м шедевров, подобных з н а м е н и т о й вазе Ф р а н с у а, которые оставили далеко позади лучшие образцы искусства этого рода, с о з д а н н ы е мастерами других греческих школ, не исключая и л а к о н с к о й. И н а ч е говоря, если бы л а к о н с к и е вазописцы всерьез искусство, наверняка, было бы задушено уже, так сказать, «в колыбели». Но в о н и, по-видимому, и не п о м ы ш л я л и. С самого начала и м и был избран путь узкой с п е ц и а л и з а ц и и. На в н е ш н и е р ы н к и о н и поставляли почти исключительно покрывали только внутренние стенки сосуда. Л и ш ь в редких случаях к киликам добавлялись другие типы ваз: д и н о с ы, кратеры, гидрии, но о н и, судя по всему, не пользовались ш и р о к и м с п р о с о м. М о ж н о сказать, что л а к о н с к а я вазовая ж и в о п и с ь прижилась в небольшой пустующей н и ш е, оставшейся между мощ­ н ы м и б л о к а м и таких у н и в е р с а л ь н о развитых художественных центров, как смогла удержаться в этой н и ш е ? Ведь, если даже правы те, кто видит единствен­ ской к е р а м и к и, то мы, казалось бы, вправе допустить, что, потерпев поражение на внешних рынках, л а к о н с к и е в а з о п и с ц ы могли начать с удвоенной энергией осваивать р ы н о к в н у т р е н н и й, удовлетворяя потребности н а с е л е н и я самой Ла­ к о н и и в хорошей столовой посуде. Вместо этого л а к о н с к и е гончарные мастер­ с к и е к 20-м годам VI в. я в н о сворачивают производство, переходя исключитель­ вым растительным о р н а м е н т о м. Это тем более с т р а н н о, что столь резкое сокра­ щ е н и е ассортимента отечественной р е м е с л е н н о й продукции ни в коей мере не к о м п е н с и р о в а л о с ь ввозом а н а л о г и ч н ы х изделий чужеземных мастеров, хотя при их всем известном богатстве с п а р т а н ц ы, казалось бы, вполне могли себе это позволить. Тем не менее ни ч е р н о ф и г у р н а я, ни краснофигурная а ф и н с к а я керамика, буквально з а п о л о н и в ш а я в конце VI — первой половине V в. все греческие р ы н к и от Массалии до П а н т и к а п е я, на территории Спарты почти не встречается. Л и ш ь в 20-х гг. V в. уже во время П е л о п о н н е с с к о й войны здесь появляется местная школа к р а с н о ф и г у р н о й вазописи — очень слабые поистине ситуацию наблюдаем мы в К о р и н ф е. «Посудный д е ф и ц и т », в о з н и к ш и й было здесь т а к ж е, как и в Спарте, вследствие упадка местного гончарного производ­ ства, был быстро л и к в и д и р о в а н благодаря массовому ввозу а ф и н с к о й к е р а м и к и.

Да и вообще К о р и н ф продолжал оставаться еще и в V в. д о в о л ь н о значительным центром разнообразного художественного ремесла, чего н и к а к нельзя сказать о Спарте.

Таким образом, даже и наиболее правдоподобная, на первый взгляд, из различных э к о н о м и ч е с к и х гипотез, так или иначе о б ъ я с н я ю щ и х упадок спар­ танского искусства, оказывается при в н и м а т е л ь н о м ее изучении столь же несо­ стоятельной, как и все остальные. Где же выход из создавшегося п о л о ж е н и я ?