«Иващенко А.В. История еврейской общины Донецка Донецк Издатель Заславский А.Ю. 2014 УДК 93/94](=924.5=30-088) ББК 63.3(4Укр-4Дон)+63.5(4Укр-4Дон) И24 Рецензенты: Козловский И.А., кандидат исторических наук; Иванченко ...»

Центр религиоведческих исследований и международных

духовных отношений

Иващенко А.В.

История еврейской

общины Донецка

Донецк

Издатель Заславский А.Ю.

2014

УДК 93/94](=924.5=30-088)

ББК 63.3(4Укр-4Дон)+63.5(4Укр-4Дон)

И24

Рецензенты:

Козловский И.А., кандидат исторических наук;

Иванченко В.И., кандидат философских наук;

Луковенко И.Г., кандидат исторических наук.

Рекомендовано к изданию редакционным советом Центра религиоведческих исследований и международных духовных отношений, протокол № 3 от 23.07.2013 г.

Иващенко А.В.

И24 История еврейской общины Донецка. — Донецк: Издатель Заславский А.Ю., 2014. — 160 с.

ISBN 978-617-632-031- Данная книга представляет собой монографию, посвященную истории евреев Донецка. Основой монографии стали документы Государственного архива Донецкой области, а также различные материалы, статьи, исследования по указанной теме. Автором были проведены их обобщение и анализ.

В книге история еврейской общины города разделена на 3 периода соответственно 3 государственным образованиям, в которые входил город: период Российской империи, период СССР, современный период независимой Украины. Каждому периоду соответствует отдельная глава с аналитическим обзором данного периода в истории еврейской общины города, а также приложением архивных документов и других материалов. Большое количество приложенных документов поможет читателю составить свое независимое мнение. Четко выдержанный хронологический порядок позволит получить ясное представление об истории еврейской общины Донецка с начала основания города до наших дней.

Книга рекомендована религиоведам, философам, историкам, культурологам, а также всем, кто интересуется историей иудаизма, еврейского народа, Донецкого региона.

УДК 93/94](=924.5=30-088) ББК 63.3(4Укр-4Дон)+63.5(4Укр-4Дон) © Иващенко А.В., © Центр религиоведческих исследований и международных духовных отношений, ISBN 978-617-632-031-9 © Видавець Заславський О.Ю., Содержание Введение

1. Российская империя

2. СССР

2.1. Революция и Гражданская война

2.2. 1920–1930 гг.

2.3. Холокост в период ІІ Мировой войны

2.4. 1945–1991 гг.

3. Украина

Список литературы и источников

Приложения

Введение Данная книга представляет собой монографию, посвященную истории евреев Донецка. Основой монографии стали документы Государственного архива Донецкой области (ГАДО), а также различные материалы, статьи, исследования по указанной теме. Автор обобщил и проанализировал данные источники и предложил на суд читателя некоторые из них в качестве приложения.

В книге история еврейской общины Донецка была разделена на периода соответственно 3 государственным образованиям, в которые входил город:

— период Российской империи;

— период СССР;

— современный период независимой Украины.

Каждому периоду соответствует отдельная глава с аналитическим обзором данного периода в истории еврейской общины города, а также приложением архивных документов и других материалов. Большое количество документов в приложениях, по мнению автора, должно помочь читателю составить свое независимое мнение. Хронологический порядок также позволит получить ясное представление об истории еврейской общины Донецка с начала основания города до наших дней.

Еврейское население всегда было важной составляющей города Донецка, однако, к сожалению, до сих пор не было проведено болееменее серьезного исследования по истории еврейской общины города, которое было бы в то же время доступно для всех интересующихся этой проблематикой.

Предложенная книга является попыткой хотя бы немного воcполнить данный пробел. Она предназначена как для тех, кто интересуется этой темой, — любителей истории, жителей Донецка, людей, Иващенко А.В. История еврейской общины Донецка увлекающихся краеведением, членов еврейской общины, так и для тех, кто профессионально занимается религиоведением, историей, культурологией.

Идея создания монографии по истории еврейской общины Донецка принадлежит И.А. Козловскому, президенту Центра религиоведческих исследований и международных духовных отношений (ЦРИМДО), президенту «Центра Дискавери» в Донецке. Книга является составной частью проекта ЦРИМДО «Иудаизм в Донбассе».

Все материальные затраты, связанные с изданием книги, взял на себя Издательский дом «Заславский», который, помимо основной деятельности, оказывает благотворительную помощь в издании книг по еврейской истории и философии.

Итак, друзья, отправимся в небольшое путешествие в прошлое… 1. Российская империя Годом основания Донецка считается 1869, когда английский предприниматель Джон Хьюз основал металлургическое и угольное производство на территории будущего Донецка и при заводе возник рабочий поселок Юзовка, названный в его честь.

На момент основания в Юзовке насчитывалось 164 жителя. Предприятием, вокруг которого вырос поселок, стал металлургический завод. Юзовка входила в Бахмутский уезд Екатеринославской губернии и имела статус местечка.

Ниже приведем данные переписи 1897 года по Екатеринославской губернии.

Население — 2 113 674 чел. Мужчин — 52 %, женщин — 48 %.

Семейное положение (7 с.):

холостых — 54,5 %, в браке — 39,7 %, разведенных — 0,07 %, вдовых — 5,62 %.

Народность (8 с.):

великорусы — 17,27 %, малорусы — 68,90 %, евреи — 4,69 %, немцы — 3,83 %, греки — 2,31 %.

Примечания: состав населения определяется по показаниям о родном языке. Губерния выделяется разнообразием 45 наречий, соответственно, 45 народностей.

Более половины евреев живут в городах, исключая Бахмутский уезд, где 3/4 — в уезде.

Сословие (9 с.):

крестьяне и казаки — 87,4 %, мещане — 9,87 %, дворяне — 0,96 %, духовенство — 0,33 %, купцы — 0,37 %.

Возраст (9 с.):

0–9 лет — 30,72 %, 10–19 лет — 20,91 %, 20–29 лет — 17,17 %, 30–39 лет — 12,19 %, 40–49 лет — 8,03 %, 50–59 лет — 5,50 %, 60–69 лет — 3,57 %, 70–79 лет — 1,41 %, более 80 лет — 0,47 %.

Примечание: наблюдаются большая детская смертность и рождаемость в селах.

Образование (13 с.):

грамотность — 21,49 %, высшее образование — 4 %.

Примечания: при этом мужская грамотность в 3 раза выше женской;

наибольший процент грамотности у немцев и евреев, особенно у последних.

Вероисповедание (10 с.):

православие — 90,05 %, иудеи — 4,8 %, протестанты — 3,06 %, католики — 1,52 %.

Стремительный рост производства, рождение новых направлений, увеличение мощности завода, появление шахт — все это приводило к бурному развитию региона. В Юзовку, где все время нужны были рабочие руки, постоянно приезжали тысячи людей. Работа была тяжелая, часто даже опасная, поэтому не было серьезного административного контроля в плане принятия на работу. Народ съезжался со всей империи, многие с темным прошлым, беглые, бывшие заключенные и т.д. С самого начала народ был разнообразный, многонациональный. Многонациональность стала одной из основных местных особенностей.

Население Юзовки быстро росло. Вместе с ним росло и еврейское население.

Евреи ехали как из близлежащих населенных пунктов — крупного уездного Бахмута, небольших еврейских колоний, так и со всей империи.

В 1863 году в имперской политике прослеживается общее ухудшение отношения к национальным меньшинствам.

После убийства царя в 1881 году в мае 1882 года выходят «Майские указы», которые предписывают евреям вернуться из Центральной России в черту оседлости.

Этот указ касался евреев, незаконно проживающих в Центральной России, а также некоторых категорий законно проживающих, например купцов, вышедших в отставку нижних чинов, отслуживших солдат и т.д. Многие из них переезжают в Екатеринославскую губернию, в том числе и в Юзовку.

Евреям запрещалось проживать и владеть недвижимостью на территории войска Донского. Нужно отметить тот уникальный факт, что по Юзовке проходила черта оседлости и административная граница между Украиной и областью войска Донского.

Граница проходила по реке Кальмиус. На одной стороне (сегодняшний Ворошиловский район и дальше) была территория Украины, черта оседлости, Юзовка и, соответственно, жили евреи. На другой (сегодняшний Калининский район и дальше) начиналась казачья территория, где евреям нельзя было поселяться, арендовать землю и пр.

Граница с Россией, большое число переселенцев из русских регионов, русский язык как общий для многонациональной массы — все это определило еще одну важную черту местного менталитета — русский язык в качестве разговорного.

Это более или менее свойственно всей Восточной Украине. Данный фактор отразился также и на еврейской общине. Так, например, 70 % евреев Екатеринославской губернии владели русским в отличие от 40 % евреев в Западной Украине.

Известен документ, в котором юзовская сионистская организация обращается с просьбой присылать сионистскую литературу на русском.

В 1903 г. в законодательстве происходит небольшой положительный сдвиг в отношении евреев, жителям ряда поселений упрощают условия для экономической деятельности. В число этих поселений входит и Юзовка. Этим объясняется большой процент лавочников, ремесленников, наемных рабочих, прибывших в Юзовку из других губерний.

Таким образом, мы видим несколько волн миграции евреев в Юзовку:

— выселение после майских указов 1882 года;

— переселение после 1903 года;

— трудовая миграция в Юзовку на протяжении всего периода как в стремительно развивающийся промышленный центр.

С учетом всего вышесказанного неудивительно, что к 1917 году еврейское население города сильно выросло. Приведем данные переписи населения Юзовки 1917 г.:

русские —31 952;

евреи — 9934;

украинцы — 7086;

поляки — 2120;

белорусы —1465;

армяне — 421;

татары — 334;

казахи — 130;

англичане — 101;

цыгане — 96;

немцы — 70 и др.

Всего 54 718 чел. (Степкин В.П., Гергель В.И. Полная история Донецка, 2008, с. 121).

Нетрудно увидеть, что евреи были по численности второй нацией после русских и составляли 18 % городского населения.

Многонациональный характер Юзовки был связан с социальным укладом. Приблизительная схема была следующей:

— производством управляли англичане;

— заводскими рабочими и шахтерами были русские;

— крестьянами были украинцы;

— ремесленниками и торговцами были евреи.

Ниже вы можете увидеть список торговых заведений Юзовки.

Аптеки:

А.М. Макарова, И.И. Лаче, Г.С. Левитана, Арановича.

Аптекарские магазины:

И.И. Пурто, С.И. Пурто, братьев Клейман, Я.И. Хейфеца, С.Г. Эскина.

Бакалейные магазины:

братьев Вильдавских, Н.А. Бахтиарова, С.Ф. Попова, И.Ф. Тимановского, В.И. Олейникова, Е.Е. Шевцова, С.М. Ситникова.

Магазины галантерейных товаров:

Ананова и Налбандова, Кицияева, Е.М. Тищенко, братьев Зейбель, братьев Барских, М.М. Аграновича, Левадовского, братьев Тудоровских.

Магазины граммофонов и швейных машин:

М.Л. Гершмана, И.И. Долинского и Ф.С. Овчарова.

Магазины готового платья:

Я.И. Хаимовича, Стеймацкого и Горелика, Бухбиндора, Л. Вахтера, А. Венгеровского, братьев Вильдавских.

Заводы минеральных вод:

Х.С. Соболева, Н.М. Фодермана, К. Ярхо.

Кондитерские:

И. Гуревича, Х.И. Животинского.

Конфетное производство:

С.И. Бесчинского, М.Д. Попова.

Мануфактурные магазины:

братьев Вильдавских, Н.Х. Уманского и А.М. Гальперина, торговый дом «М. и П.М. Гальцерин», А.И. Гонджи, Г.Х. Ицковича, Т.А. Александрова.

Обувные магазины:

братьев Тудоровских, Ф.А. Лазаренко, Д.А. Абрамова, Г.И. Кранфельда, В.А. Кусольмана, Т.И. Буренко, Н.Н. Сушкова, С. Фукса, А. Левштейна, магазин «Выгода».

Типографии:

М. Белякова, Б.С. Горелика, П.Е. Зузуля, Г.М. Мосякова, С.Г. Лейна, Г.С. Пенякова.

Фотоателье:

М.Л. Ицковича, братьев Клейман.

Ювелирные и часовые магазины:

М.А. Бельского (часы, золото, серебро, бриллианты, различные мельхиоровые и накладного серебра вещи), И. Гудаса, Я.Б. Зейдера, Б. Шлиомовича.

Магазины шляпок и шляп:

братьев Барских, А. Венгеровского, М.Г. Гольштейна, О.В. Кацияева, И.И. Мосина, Х.М. Хургеля (взято из материалов известного Донецкого краеведа В.П. Степкина).

Из данных переписи 1897 года видно, что с большим отрывом от других видов деятельности на первом месте среди евреев губернии была торговля, а на втором — изготовление одежды.

Многие евреи были также управляющими. Как правило, евреи были образованны, знали местную ментальность, язык, обычаи. С одной стороны, они могли быть хорошими управленцами на местах, с другой стороны, продолжали оставаться чужими для рабочих и, как следствие, не могли пойти с ними на сговор против начальства.

Все это мотивировало англичан зачастую выдвигать евреев на роль управляющих.

Однако самостоятельно взять землю или шахту в аренду евреи не могли, это можно было сделать только при наличии компаньона нееврейского происхождения.

Кроме того, был ряд акционерных обществ и товариществ, где было ограничено право или вообще запрещено иметь евреев в числе руководителей и учредителей.

В целом, как уже было отмечено, евреи в Юзовке занимались ремеслом и торговлей, чем существенно отличались от массы русских раРоссийская империя бочих. В этом было принципиальное отличие от Центральной России, где почти не было евреев и все социальные слои — рабочие, крестьяне, торговцы, ремесленники — были русскими.

Дальше мы увидим, какую печальную роль сыграл этот факт.

Как мы уже упоминали, в Центральной России практически не было евреев и все социальные слои были одного происхождения. Таким образом, конкуренция между купцами, ненависть рабочих к управляющему, неприязнь к трактирщику, «у которого пропивают последнюю копейку», и торговцу, «который грабит народ», не имела национальной почвы.

Простой народ всегда считал, что его эксплуатируют, обдирают и пр.

Естественно, что не было никакой разницы в форме управления или торговли между еврейскими и русскими купцами, фабрикантами, управляющими, трактирщиками и пр.

Но когда ненавистный социальный слой имеет четко выраженный образ чужого — другой нации, другой веры, тогда дело принимает совсем иной оборот.

В Юзовке социальное возмущение имело зачастую национальную почву. Несмотря на то что, во-первых, подавляющее большинство евреев Юзовки были бедными, как все, это описано во многих воспоминаниях, рассказах, свидетельствах, а во-вторых, как мы уже говорили, действия всех управленцев и торговцев были одинаковыми, независимыми от национальности.

Кроме того, евреи были выгодны для властей в качестве традиционного козла отпущения, на которого можно всегда все свалить.

Юз управлял производством довольно жестко: были серьезные штрафы, задержки по зарплате, тяжелые условия труда и проживания рабочих. В случае возмущения рабочих зачастую все сваливалось на евреев. Так, например, 1875 году в Юзовке произошел погром. Все началось с требований рабочих платить зарплату своевременно. Чтобы перенаправить законный гнев рабочих и отвлечь от себя, Юз с помощью полиции натравил рабочих на базар, где торговали в основном евреи. Таким образом, рабочий бунт вылился в обычный еврейский погром.

Нечто подобное произошло в 1887 году, когда были пущены слухи о возможном погроме.

В 1892 г. в Юзовке вспыхнул Холерный бунт.

Холерные эпидемии часто посещали Юзовку, было даже отдельное холерное кладбище. Степная жара, грязь, антисанитария, слабая личная гигиена, проблемы с водоснабжением — все это способствовало частым вспышкам холеры.

2 августа 1892 года врач заводской больницы Б.И. Казас отправился по вызову к заболевшей жене одного шахтера. Увидев признаки холеры, он предложил срочно отправить ее в холерный барак на лечение, однако соседи и родственники больной начали говорить, что никуда ее не пустят, так как там «больных не лечат, а живьем засыпают известью» и пр.

О докторе Казасе нужно сказать пару слов отдельно. Это известный врач, караим, уроженец Евпатории. Врач от Б-га, который полностью отдавал себя людям.

Как говорил о нем поэт Сельвинский, «Казас один из тех легендарных врачей, которые не только лечат бедняков бесплатно, но еще и снабжают их лекарствами и деньгами».

Во время Гражданской войны большевики хотели его расстрелять, но сразу собралось множество возмущенных горожан, и его отпустили — настолько любили доктора в Евпатории. Во время эпидемии тифа Казас работал с полной самоотдачей, бесстрашно шел лечить в любые места, где были больные, в итоге сам заразился. Он умер в Евпатории, там похоронен, одна из улиц города носит его имя.

Вот этот доктор парадоксальным образом и стал последней каплей.

Начала собираться толпа горнорабочих с основным лозунгом, гласившим, что англичане и евреи не болеют, а болеют только рабочие.

Толпа быстро разрасталась и в конце концов пошла громить лавки, трактиры, базар.

Вначале толпа грабила и громила только еврейские лавки и питейные заведения, а там, где хозяин выставлял икону, проходила. Однако бунт все больше становился «бессмысленным и беспощадным», в котором было полностью забыто о больных и врачах.

Погромщики, в массе своей пьяные, начинали громить уже все подряд, без разбора, любые лавки, питейные заведения, чайные и пр. То, что могли, грабили и выпивали. Остальное просто сжигали, уничтожали. Вечером уже горела вся торговая площадь Юзовки.

Это переросло в грабежи, даже заводского имущества. Интересно, что при этом заводские рабочие защищали заводскую кассу от рабочих-погромщиков. 2 дня полиция и небольшой отряд казаков не могли усмирить бунтовщиков. В конечном счете беспорядки были прекращены с помощью армии. Были сожжены сотни домов, убиты и ранены сотни людей. Был суд, 4 человека получили смертный приговор, 8 — каторжные работы, 68 — тюремное заключение.

Потрясающей фигурой в истории Холерного бунта, как и в истории Юзовки вообще, был первый священник Свято-Преображенской церкви А.Г. Матвиевский.

Этот мужественный и благородный человек вышел навстречу толпе погромщиков со слезами на глазах и распятием в руках, стал на колени и призывал их разойтись по домам и успокоиться. Еврейское население местечка было ему очень благодарно.

Когда он умер, на его похоронах среди множества венков был и такой: «От Юзовского еврейского общества».

Сообщения о Холерном бунте были в американской и европейской прессе.

В российской официальной прессе масштабы бунта и его антиеврейская направленность замалчивались.

Кстати, интересно, что во время своей жизни в Юзовке будущий Генеральный секретарь ЦК КПСС СССР Н.С. Хрущев был очевидцем еврейского погрома. Он описывает его в своих воспоминаниях, это произвело на него столь сильное впечатление, что потом всю жизнь он негативно относился к антисемитизму и боролся с ним.

После Холерного бунта в Юзовке постоянно стала находиться казачья сотня.

Была попытка ввести что-то типа сухого закона в городе. Погром и последующий за ним пожар парадоксальным образом в лучшую сторону изменили архитектуру Юзовки. На месте сгоревших зданий, как правило убогих и некрасивых, возникают новые, красивые, аккуратные здания в стиле модерн.

В дальнейшем строительство продолжается в этом стиле, получившем местное название «юзовский модерн». Некоторые из подобных зданий сохранились до сих пор.

Ниже вы можете прочесть о 3 наиболее известных сохранившихся зданиях, связанных с еврейской историей. Все эти здания являются уникальными историческими памятниками Донецка сегодня.

Построен между 1901 и 1905 годами для купца Горелика.

Решение фасадной части здания выполнено в стиле модерн, популярном тогда в Европе.

Угол здания подчеркнут граненой башней с заостренным куполом.

В башне раньше размещалась молельня. Здание выделяется среди других донецких построек причудливыми очертаниями балконов, динамичным обрамлением окон, сдержанным декором фасадов и вставками облицовки из керамической плитки.

В здании до революции 1917 г. находилась подпольная типография большевиков. Это один из наиболее качественных сохранившихся образцов «юзовского модерна».

Сам Горелик был известным купцом еврейского происхождения. Сочувствовал большевикам, предоставлял им свое здание под типографию.

После революции здание было национализировано новой властью.

Позже была красивая городская легенда, что в этой башне есть призраки, в том числе и самого Горелика.

Дом также построен в стиле модерн в 1903 г. для купца Давида Лазаревича Кроля. Этот дом признан памятником истории и архитектуры.

Дом Кроля — одно из немногих в Донецке зданий в стиле модерн, который являлся новинкой для того времени. В здании два этажа. Давид Кроль торговал облицовочной плиткой, которую производило предприятие в Бобруйске. Этой плиткой он украсил фасад дома.

Давид Лазаревич вел широкую предпринимательскую деятельность.

Кроме плитки, он торговал соляной и серной кислотами, которые хранились в бутылках в подвале дома, а также брал подряды на строительство. Во дворе находилась печь, на которой Кроль обжигал кирпич для этой работы.

После революции новая власть переселила купца во флигель, какоето время он работал кладовщиком. Однажды ревизия обнаружила на складе не деньги, а расписки, Давида Лазаревича арестовали, однако в тот же день должники вернули все деньги соответственно распискам и его отпустили.

До революции здание называлось «Театр Тудоровских», потом его упоминали также как «Клуб Тудоровских». Было построено в начале века братьями Тудоровскими, купцами еврейского происхождения, занимавшимися в Юзовке обувным бизнесом.

В здании не только проводились спектакли, концерты и представления, но также устраивались балы, увеселительные мероприятия, благотворительные вечера и пр. Зрительный зал вмещал в себя около человек, что было довольно много в то время. В этом здании выступали известные артисты того времени. После революции здание было национализировано.

Сами братья Тудоровские были активными членами еврейской общины Юзовки.

Теперь немного об улицах города, которые тоже изменились после указанных событий.

В 1880-х годах в Юзовке была только одна улица — Первая линия. В 1890-х годах появились параллельные улицы, которые назывались линиями — Вторая линия, Третья линия и т.д. Улицы перпендикулярно пересекались более узкими переулками. Таким образом, схема города выстраивалась по европейскому образцу. Позже улицы были переименованы. Однако до сих пор многие старожилы Донецка называют улицы старыми названиями линий. Далее приводятся названия линий и их соответствие названиям улиц сегодня:

1-я линия — улица Артема;

2-я линия — улица Кобозева;

3-я линия — Красноармейская улица;

4-я линия — Октябрьская улица;

5-я линия — Первомайская улица;

6-я линия (Скотопрогонная) — Университетская улица;

7-я линия — улица Постышева;

8-я линия — улица Горького;

9-я линия — улица Челюскинцев;

10-я линия — улица Федора Зайцева;

11-я линия — улица Флеровского;

12-я линия — улица 50-летия СССР;

13-я линия — Трамвайная улица;

14-я линия — Набережная улица;

15-я линия — Доменная улица;

16-я линия — улица Коваля;

17-я линия — Донецкая улица;

18-я линия — Заречная улица;

19-я линия — Кальмиусская улица.

Итак, к концу ХIХ — началу ХХ века евреи Юзовки испытывали на себе последствия общей антиеврейской политики по «вытеснению евреев из общества», которая сводилась к ограничительным нормам по месту проживания, роду деятельности, образовательному цензу, а иногда даже к инспирированию погромов или попустительству. Ответом на данную политику стало усиление среди еврейских масс идей сионизма и социализма.

В 1887 г. возникает организация юзовских сионистов. В 1905 г. она насчитывает 400 человек. Хотелось бы вспомнить Арана Залмана, уроженца Юзовки, который был активным участником сионистского движения и позже стал депутатом Кнессета и министром образования.

Арн Залман (Аронович Зяма) (1899, Юзовка, Украина — 1970, Иерусалим, Израиль) — один из руководителей рабочего движения в Израиле, депутат Кнессета, министр просвещения. Родился в Юзовке в многодетной еврейской семье, у него было 9 братьев и 1 сестра.

Получил религиозное воспитание. Учился в хедере и других еврейских учебных заведениях. Придерживался социалистических взглядов. Был активным участником сионистского движения. Перед революцией учился в светской вечерней гимназии Юзовки. В 1917 году входил в Совет самообороны евреев Юзовки. После революции изучал сельское хозяйство в Харьковском университете. Впоследствии работал статистом и преподавателем. Был активистом Цеирей Цион;

после раскола этой партии вступил в партию сионистов-социалистов и в 1924–25 гг. входил в ее подпольный ЦК. В 1926 г. выехал в Палестину, где взял имя Аран Залман. Еще до революции один из его братьев уехал в Америку. Остальные остались здесь. Впоследствии Залман очень скучал по своей семье. Когда он был в Америке, он нашел могилу брата, пытался поддерживать связь с родственниками в СССР.

С братом, который уехал в Америку, была очень интересная история, в которую трудно поверить, но тем не менее, это правда.

В конце ХIХ — начале ХХ века сотни тысяч человек эмигрировали из России в страну широких возможностей — Америку. Огромный процент из них были евреи, которые хотели убежать от черты оседлости, погромов, ограничений, бедности и пр.

Вообще эмиграция в Америку наряду с сионизмом и социализмом казалась для многих евреев выходом из сложившейся ситуации. Еврейская эмиграция в Америку из России стала серьезной составляющей для развития Америки того времени. Многие американские евреи имеют бабушку, прадедушку, которые приехали из России в ту волну эмиграции. В их числе был и брат Арана Залмана. Он добрался до города Лиепая — сегодня это Латвия. В 1906 году там открылось прямое пароходное сообщение с Нью-Йорком. Через Лиепайский порт каждый год эмигрировало около 40 тысяч человек. Корабль, на котором плыл брат Арана, потерпел крушение, сам он спас молодую девушку, с которой познакомился на корабле, но при этом сильно перемерз в морских водах. В отличие от героя известного кинофильма, которого вы сейчас наверняка вспоминаете, его спасли, доставили до Америки, поместили в госпиталь, там эта девушка его нашла, впоследствии они поженились.

Потрясающая история… Однако вернемся к нашему герою.

На земле Израиля Аран работает простым разнорабочим и продолжает свою общественную деятельность. Вступает в партию Ахдут ха-Авода. После создания партии Мапай становится ее секретарем. В 1931 г. — секретарь Тель-Авивского рабочего совета, в 1948–1951 гг. — генеральный секретарь Мапай, в 1949–1969 гг. — депутат Кнессета, 1953–1955 гг. — министр без портфеля, в 1955–1960 и 1963–1969 гг. — министр образования и культуры.

Его описывают как честного и бескорыстного человека. Например, есть воспоминание, когда однажды его близкие использовали служебную машину Арана в личной поездке, и, узнав об этом, Залман оплатил из своего кармана все расходы на бензин и пр.

Вот такие бессребреники, идеалисты, в первую очередь движимые идеей, а не своей личной выгодой, и построили Израиль.

О Залмане много писала Голда Меир в своей книге «Моя жизнь», они были друзьями, из одного поколения, представителями той эпохи первых сионистов.

Аран многое сделал для расширения технического образования и совершенствования школьной системы в Израиле. Многие из его идей в области школьного образования были восприняты в других странах мира.

Как упоминалось выше, он сильно скучал по семье, дому, своему местечку и написал увлекательные воспоминания о Юзовке и жизни евреев в городе, отрывок из которых приведен ниже.

Красиво сказано однажды русским литературным классиком: «Нет такой станции, от которой отходят поезда в прошлое». И если была бы подобная поездка, то вышла бы грустной и смешной, удручающей и вызывающей интерес. В свидетельстве о рождении, в метрике по-иному, выданной раввином уездного города Бахмут на Украине, сказано: «Выдано свидетельство в том, что у гражданина Мордехая Йоселевича Аароновича и его жены Агнессии Исаковны родился на территории Юзовского завода сын. И дано ему имя Залман». Запись в этом документе требует уточнения. Родился я в местечке Юзовка.

Но правда в том, что собственно местечко «родилось» на территории Юзовского завода. Потому что в 1870 году англичанин Джон Юз основал завод по выплавке стали и рельсов для железной дороги в районе угольных шахт и рудников Донецкого бассейна. Вместе с заводом быстро росло и местечко. И в нем поселились десятки тысяч евреев.

Они обосновались в Юзовке, прибыв из разных мест Российской империи, в поисках заработков. Мой отец был шойхат (еврейский резник). Из последователей Любавического реббе, но он был далек от благочестивой наивности хасидов. Будучи религиозным человеком, был справедлив, но с тяжелым характером: властным дома и вне его.

Все свое свободное время посвящал молитвам, изучению Торы. Был пунктуален в выполнении предписаний. Отец был опрятен внешне и аккуратен в работе. Светловолосый, высокий лоб над заостренным и встревоженным лицом. Иногда его лицо светилось радостью, иногда было в ожидании радости. Моя мама была для меня живой легендой.

Гордая осанка, глубокие голубые глаза, правильные черты лица. Отличалась быстрым мышлением. У нее был всепрощающий юмор. В ее утешении была и ее защита. Взрослые люди! У них собираются одна к одной спрятанные слезы. Они вырываются наружу только лишь с потрясением, чем-то нерядовым и необычным... Вспыхнула в Юзовке эпидемия холеры. Едкий запах карболки бил отовсюду. Питье водки как предупреждающего средства от холеры стало обязательным и для детей. Каждый день хоронили умерших — тихо и без провожающих в последний путь. На окраине местечка было озеро, и на нем мост.

Однажды из-за любопытства, желая познать мир, я пришел туда. Увидел людей, раздевающихся под лучами солнца. Они поднимались обнаженными на мост и прыгали в воду. Разделся и я, поднялся на мост, зажмурив глаза, прыгнул в воду. Нырнул и хлебнул воды, которая вошла во все мое тело. Меня спасли, восстанавливая мое дыхание.

Дома я получил наказание только лишь после того, как пришел в себя и окреп. Моя вторая встреча с природой была на холмах за пределами местечка. Осторожно карабкаясь по ним впервые, вглядывался в неизвестное и неведанное. Ощупывал почву холмов для того, чтобы лучше познакомиться и узнать их. С годами в детстве начал отличать и понимать смену одной поры года другой. Природа и ее разнообразие сильно впечатляли меня, оставив воспоминания. Жаркое и пыльное лето досаждало мне. Но потихоньку я смирился с этим благодаря чему-то особенному и хорошему, что обнаружил только летом. Городской сад в полном цветении, степь, наполненная широкими залами позолоченных ковров. Эти ковры, словно по мановению дирижерской палочки, раскачиваются. И ветер по настроению — уходящий и прибывающий. В начале степи речка, воды которой летом в твоем распоряжении. Причем свободно, без ограничений в купании и плавании. Любимым делом для меня было такое приключение: сбежать ночью от отца в эту часть мира. Запах летнего сада, полей и воды, огромные поля и звезды на небе. Бесцельное лежание на спине, разбросав в сторону руки и ноги. Лежание так просто! А может быть, не так просто? Особенными были летние бури. Отличительным знаком их начала было прикладывание моим отцом мокрого полотенца к груди. Было ясно, что жара усилилась в необычной степени. Небо выбрасывало тучки. Маленькие, квадратные, черные. Они дергались с места на место в небесах. Затем эти тучки сливались в одну огромную, чудовищную массу. Было ощущение чего-то необычного, неизвестного.

Которое должно удивить, сломать рутину. И вот оно идет: блистание молний, громыхание грома и сильный ливень. Его капли сливаются и образуют молоточки, бесконечно бьющие по всему, что под ними. Облако разрывается на куски, и открываются свет и голубизна. По окончании бури, наслаждаясь свежим и чистым воздухом, было хорошо пить чай с вареньем. Осень. Печальные дни для деревьев. Их грустное расставание с опадающими листьями. Листья опадают или уносятся ветром. Хмурые небеса, покрапывание дождя. По земле гуляют резкие порывы ветра, порывы в разные стороны. Ветер заставляет дышать глубоко и передвигаться быстро. Обут я в новые галоши, не обхожу ни одной лужи и грязи по дороге. И даже наоборот... вхожу в них. Зима, снег. На мне свитер, перчатки, утепленное пальто с капюшоном, валенки. Если отец с приходом с улицы извещал, что холод прибивает к земле летающих ворон, то зима в своем зените. Зимняя ночь. На улице разыгралась снежная буря, сопровождаемая сильным ветром.

Звуки ветра то усиливаются, то стихают. И снова взрываются и скулят.

Весна. Синева неба в эту пору года — синева моего детства. Наивная и застенчивая синева. Везде остатки снега, который был мощным еще недавно. Снег разрывается серыми полосками с черными прожилками. Маленькие и тонкие ручейки прорываются сплошь и рядом. И сразу же они разбегаются в разные стороны. Разбегаются весело и быстро, словно дети в школе с объявлением переменки, земля, освободившаяся из-под тяжести снега, дышит глубоко. И ее дыхание видно на глаз. Вдыхаю запах земли, несомненно, приятный. Шумные стаи воробьев щебечут, поклевывая в непрерывном поиске пищи. Из-за пищи птицы бранятся и толкаются. Голуби взлетают кверху. Деревья покрываются почками, весенний запах толкает тебя обнять дерево сильно-сильно и... поцеловать.

Сверкающий мир Однажды мы с братом, который был близок мне по возрасту, собрались «прорваться через забор». В двух смысловых значениях — проникнуть вечером в городской сад и вырваться из домашнего мирка. По определению моего отца, горсад был местом «разврата и проказ». Большим был городской сад, и деревянный забор, который окружал его, был протяженным. Мы были маленькими, и нам было достаточно отогнуть две дощечки, чтобы успешно вползти на территорию сада. По темным аллейкам мы подошли к освещенной танцевальной площадке. На ней под звуки музыки духового оркестра пожарной команды танцевали многочисленные пары отдыхающих. Мы, маленькие местечковые мальчишки, вглядывались и всматривались в этот новый для нас мир. Этот мир был одет великолепно, был вежливым и сияющим, танцующим и праздным.

Допоздна мы провели время в этом освещенном чуде. Возвращались тем же способом, что и проникли. Уходили под меланхолию звуков.

Жила на нашей улице женщина среднего возраста. Шептались о ней, что в прошлом она была любовницей самого Джона Юза. Прозвали ее Юзихой. И была у нее дочь — красивая брюнетка, девочка моего возраста. Завязались между нами приятельские отношения. Мы часто встречались, вместе гуляли, беседовали. Иногда обменивались книгами.

Библиотека и другое Важным общественным учреждением в Юзовке была местечковая библиотека. Это место было действительно любимым, оно поддерживалось и развивалось благодаря большим усилиям и стараниям многих людей. Этих людей, евреев и неевреев, подталкивало желание сделать добро.

Читал я много. Порой обменивал книги в библиотеке дважды в день. Такое мое прилежание и прыткость вызвали подозрение у библиотекаря. Однажды она задержала меня, и мы долго беседовали о прочитанном. Из этого своеобразного экзамена я вышел с честью.

Но остался без новеньких галош, блестящих и пахнущих. Они были украдены во время нашего собеседования.

Писателями, очаровавшими меня, были Перец, Короленко, Виктор Гюго, Вальтер Скотт и Лермонтов. На меня, как и на многих моих сверстников, оказало глубокое влияние стихотворение Лермонтова «Выхожу один я на дорогу». Стих этот был тем единственным, который я декламировал самозабвенно. Декламировал я его порой, шагая под лунным светом вдоль широкой дороги, белой и бесконечной. Эта дорога брала свое начало на одной из окраин Юзовки.

На нашей улице в одноэтажном доме был открыт зал для немого кино. Первым фильмом, который был представлен в нем, была «Жизнь евреев в Эрец Исроэль».

Каждое лето в Юзовке гастролировала русская театральная труппа.

Представление проходило в городском саду. Несколько раз я пробирался в дневные часы в горсад и наблюдал репетиции. Актеры, одетые как обычные люди, бегали по сцене, переходили от спокойного и тихого разговора к громкому, от смеха к плачу. Кулачная атака (не дай Б-г) сменялась поглаживанием и обниманием. И я не понимал, как объяснить эти странные вещи.

Юзовские зарисовки 1911 год. В семье было решено, что я оставлю Юзовку и поеду учиться в другой город на Украине в ешиве (религиозное учебное заведение).

Это было мое первое расставание с местечком. Еще не было названий у его улиц. Они по-прежнему назывались «линиями» и обозначались цифрами. От Первой линии до Тринадцатой. Таким образом, тринадцать улиц было во всем местечке. Источником существования для ее жителей были посреднические услуги и обслуживание шахтеров из близлежащих шахт и рабочих завода по выплавке стали. День оплаты недельного труда рабочим назывался днем получки. Этот день был своеобразной экономической «трубкой», с помощью которой питалось местечко неделю за неделей, год за годом.

В Юзовке был большой базар. Из тех, кого можно было увидеть на нем, большинство составляли женщины. Они и продавали, и покупали.

Торговали всем тем добром, что приносила плодородная украинская земля. Магазины ломились от изобилия товаров — мануфактура, галантерея, готовая продукция одежды и обуви, изделия из железа, краски, сельскохозяйственные машины, мука, отруби. И бесчисленное множество продуктовых лавок с вывесками «Колониальные товары».

Торговые дела почти полностью находились в руках еврейских торговцев и продавцов. Большинство ремесленников и мастеровых людей были также евреями. Но вот рабочие в основном были неевреи.

У рабочих завода был большой и богатый кооперативный магазин.

Недалеко от него располагалась библиотека местечка и легальный «Союз приказчиков», который организовывал семейные вечера. На них пили чай и играли в лото. Эти три учреждения — кооперативный маИващенко А.В. История еврейской общины Донецка газин, библиотека и «Союз приказчиков» — служили прикрытием для нелегальной деятельности местной социал-демократической партии.

Расцветали, конечно же, дела «монопольки», т.е. монопольной, государственной розничной продажи водки. В бутылках разной величины продавалась водка. Среди них и маленькие бутылки, из которых прямо на месте опустошалась зеленоватая отрава в подставленные горла пьющих. Возвышалось здание почты с ее различными службами, включая популярный отдел по продаже грошовых марок сбережения. Эти цветные марки приклеивались в книжечке на развороте. У состоятельных торговцев был свой интерес в отделении Государственного банка. Его служащие представляли собой своеобразную закрытую «секту» перед простыми смертными.

В гимназии и в реальном училище распространяли просвещение. В каждой еврейской семье мечтали и молились, чтобы один из сыновей учился в такой школе.

Окружная больница выполняла святую работу. Она была создана либеральными кругами российского общества. Эти люди составляли врачебный коллектив. Они видели в окружной больнице и в ее расцвете некое «хождение в народ».

Пугающим было здание полиции. Под его кровом находились и публичный дом, и пожарная часть. В здании полиции избивали тех, кто попадал туда случайно и был задержан, еще до следствия (если не было у него на руках взятки).

Было два зала немого кино. В них мы впервые узнали что такое «трагика» по фильмам Рудольфо Валентино. И что такое юмор — по фильмам Макса Линдера.

Большой летний ухоженный горсад. И в нем длинные аллеи плотно посаженных деревьев. А за Садом сразу же начинается украинская степь, которая была действительно бесконечная. В местечке была баня, из которой по пятницам доносились, как из комнаты пыток, стоны, вздохи и крики купающихся евреев, которые парились и очищались к Субботе.

На расстоянии нескольких километров от местечка была железнодорожная станция. И несмотря на то, что она была маленькой и убогой, притягивала всех тех, кто мечтал выбраться в «большой мир».

Люстра в синагоге Моя память сохранила отдельные картинки из раннего детства. Вот женские розовые платья... голубой светильник, зеленый абажур, множество стеклянных разноцветных баночек и... острый запах лекарств.

Скрючившись в платяном шкафу, я перочинным ножом методично срезаю с одежд белые пуговицы. Все до последней, как тот котенок, что до последней капли вылизывает молоко из кастрюльки.

В нашей семье было много детей, родившихся до меня. Но пищи в доме явно недоставало на всех едоков. Яичница, например, подавалась только кормильцу семьи. Правда, отец всегда делился ею со мной. Быстро проглотив эту вкусную и редкостную пищу, я осторожно сползал с отцовских колен, стремясь поскорее отдалиться от его желтой бороды.

Не терпел ничего желтого, кроме яичницы, конечно.

Один из взрослых братьев научил меня складывать буквы «АлэфБэт». Он же ввел меня в мир традиционной еврейской музыки. «Если из букв можно складывать слова, то почему бы не придумать буквы для музыки?» — подумал я... и стал записывать мелодии придуманными мною условными значками. Увидев мои старания, брат усмехнулся и добродушно заметил: «Опоздал! Это уже придумали до тебя, и называется это «натн» (ноты)».

Надо мной любили подшучивать. Как-то вбегает в дом один из братьев и сообщает, что в город прибыл «тот инспектор». «Что такое инспектор?» — спрашиваю я с нетерпением. — «Человек на трех ногах!»

Трехного человека я искал весь день. Обегав все местечко, вернулся домой и буквально взорвался от ярости, когда по ухмылкам старших понял, что меня запросто разыгрывают.

Любил гамму цветов всего того, что окружало меня. Как завороженный, я мог любоваться радугой, а потом часами изучать одним глазом цвета с помощью кристалла, который «по случаю» вытянул из светильника в синагоге.

Больше всего я, конечно же, любил голубой цвет. Ведь именно его избрал Всевышний для небес. И копирка голубая, и мой карандаш, и костюмчик... о котором я мечтал. Мне, правда, сшили серый, на вырост, но я его не любил. Длинные рукава мешали рукам, широкие штанины путались в ногах, не давая нормально передвигаться... Пожаловался отцу. «Ничего, вырастешь!»

Как-то вечером с наступлением субботы сидел я, как обычно, на скамье в синагоге, недалеко от отца, и слушал, как кантор выводил трели «агенбэадейну» (защити нас) из вечерней молитвы «Ашихвейну авину лэшалом» («Уложи нас, отец наш, с миром»). Вдруг громадная, раскидистая медная люстра срывается с потолка и, пролетев рядом с моей головой, всем своим весом с яростью врезается в столик-ящичек моей скамьи. Люстра разбивает его вдребезги. На следующий день, в субботу, меня торжественно доставили в синагогу, где я прочел «Биркат hагомель» (благословение, которое произносят спасшиеся от смерти).

В ту же ночь меня впервые посетила мысль о неизбежности смерти.

Что я умру, как и все те несчастные, похороны которых я видел на улицах местечка. Кому нужна такая жизнь? К такому печальному выводу привел меня простой подсчет: столько-то лет дано человеку для жизни, примерно ее половина по необходимости уходит на сон, за каждую минуту которого я вынужден сражаться с родителями. Многие годы, по-видимому, придется быть под игом взрослых. Для настоящей жизни остается совсем ничего. А там, не про нас будет сказано, уже и смерть.

Некоторое время эти мысли не давали мне покоя. Потом вдруг все исчезло. Как будто их и не было.

Погром На протяжении долгих недель, словно на крючке страха, зависло слово «погром». Мне помнится, как старший брат, первенец семьи, взбирается на крыши домов соседей. Затем в страхе спускается вниз, во двор, и бежит, всплескивая руками. Я слышу его истошный вопль:

«Майне тайеринке, а-погром, рятувэйт зих!» («Мои дорогие, погром, спасайте свои души!») В доме началась паника. Родные забегали из комнаты в комнату, хватая все, что было под рукой. Мой отец одной рукой держит продолговатую и узкую коробку с некоторыми вещами на первый случай. Второй рукой он всовывает в карман своего пиджака полотенце, хлеб и склянку с каплями валерьянки. По опустевшей улице идет один еврей, несущий на своих плечах престарелого и сгорбившегося рэббе. Издалека доносится глухой шум толпы погромщиков.

Дальняя сторона моей родной линии побелела от пуха разорванных подушек. Наша семья переходит в какой-то двор, в котором двое ворот: одни обращены к нашей улице, другие — к другой. В этом дворе уже находятся несколько семей соседей. На всю жизнь врезалась в моей памяти вечерняя молитва наших еврейских отцов в тот день погрома!

Хедер Необычные и привлекательные черты лица Герцля мне были знакомы с оттисков его портретов. Однажды возвращается отец домой и говорит: «Доктор Герцль умер!» И добавляет оскорбительное выражение.

Я не понял, за что. Мне была небезразлична смерть этого красивого еврея, поэтому я почувствовал обиду за него. Эта обида запала глубоко в мой душевный запасник возражений и несогласий, которые накапливались у меня, как и у других детей, с раннего возраста. Как-то раз я вдруг неожиданно начал бегать вверх по лестнице. Посмотрела на меня мама и сказала: «Дос ваксэт а кондуктар!» («Вот и вырос кондуктор!») Но только лишь одной этой диагностикой не обошлось. По согласованию с отцом однажды мне известили, что я начинаю ходить в хедер.

Поздним осенним вечером после первого дня учебы в хедере по дороге домой мои ноги увязли в глубокой и засасывающей грязи. И не было никакой возможности выбраться из нее. Бумажным цветным фонарем я осветил ночную темень вокруг себя: откуда мне ждать помощь?

Моим меламедом в хедере был инфантильный старик Звулон — еврей с большой бородой и одышкой. Его полное, широкое и рыхлое тело было облачено в «четыре крыла» (цицит), талес и пиджак, которые были на нем длинными и замасленными.

Комната в хедере была маленькая, а детей в ней было много. В обучении не было ничего детского и увлекательного. В системе наказаний меламеду помогала рабицен (жена раввина). Она держала ноги мальчика, который был поставлен на колени. А он, меламед, наносил и считал удары ремнем.

Только одно-единственное сердечное воспоминание сохранилось у меня в памяти от первого хедера. Это замечательная еврейская народная песенка «Ойфен прэйпечак, брант а файерл» («Маленькая, узкая, теплая комнатка и на огне званый обед»). Частенько мы, маленькие дети, сгрудившись у печи в осенних и зимних сумерках, пели эту песенку. Маленькие детские сердца по-особенному потрясали слова о многочисленных слезах и плаче, скрытых в этих буквах. (Взято из материалов сайта infodon.org.ua, а также из личного архива И.Г. Жадан, внучатой племянницы Арана Залмана.) Как упоминалось выше, антиеврейская политика толкала евреев в сторону радикализации. В этом плане ситуация с евреями Юзовки аналогична другим регионам.

Местные полицейские отчеты пишут о еврейской неблагонадежности, повальном увлечении идеями социализма, активном участии в революционных кружках и пр.

Протоколы юзовской полиции пестрят еврейскими фамилиями.

Лишь немногие ответственные чиновники, например такие, как Екатеринославский губернатор Келлер, пишут о «неразумной политике в отношении евреев, которая толкает их в радикализм, и необходимости изменить подход к данному вопросу».

Большинство пишет то, что хочет услышать начальство, выставляют евреев в негативном свете и не поднимают данную проблему вообще.

Нежелание смягчить антиеврейскую политику, серьезно пересмотреть этот вопрос впоследствии приведет к печальным последствиям, к активному участию евреев в революции.

В Юзовке была широко развитая еврейская жизнь. В городе находились 3 синагоги, миква, еврейские учебные заведения, еврейское кладбище.

Был хорошо поставлен вопрос обеспечения еврейской литературой.

Действовало Общество пособия бедным евреям Юзовки.

В этом обществе не было иностранных спонсоров, все потребности на нужды общины реализовывались своими силами. Пожертвования были в виде членских взносов, разовых пожертвований, благотворительных вечеров и пр. В списке за 1907 год имеется 246 жертвователей.

Наибольшее пожертвование — 24 рубля, наименьшее — 20 копеек. Интересно, что один из пожертвователей, судя по всему, захотел остаться анонимным и проходит в списке как «Неизвестный». Там мы встречаем фамилию известного юзовского коммерческого и общественного деятеля Тудоровского, одного из 2 братьев, которым принадлежал театр на 2-й линии.

В отчете неоднократно упоминается о важности благотворительности и имеются призывы к увеличению числа жертвователей и помощи бедным собратьям.

Ниже мы приводим историю создания синагог Юзовки, взятую из статьи известного донецкого журналиста Анатолия Жарова «Синагоги в Юзовке».

Точная дата открытия первой синагоги в Юзовке сегодня неизвестна. Современные историки только лишь говорят, что она была построена в конце ХIХ века. Однако недавно в областном архиве был обнаружен очень интересный документ, позволяющий более точно конкретизировать год появления первого еврейского культового здания в нашем промышленном поселке. На обороте списка мужчин и женщин хутора Пески, имеющих право решающего голоса на общих собраниях и митингах на 27 декабря 1920 года, составленного для Юзовского подрайонного исполкома Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, записан договор. Текст его мы приведем дословно: «Тысяча восемьсот восемьдесят шестого года июля первого дня, мы, нижеподписавшиеся: Управляющий Александровским имением наследников ный гражданин Карл Христофорович Фукс и Бахмутский 2-й гильдии купец Пейсах Борухович Животинский заключили нижеследующий договор:

1. Я, Фукс, даю ему, Животинскому, в поселке Ливенском два усадебных места по плану № 52 и величиной двести квадратных саженей (по современным меркам — это 910,5 кв.м), длиною двадцать сажень и шириною в десять сажень в бесплатное пользование сроком на двенадцать лет, т.е. с 1 мая 1886 года и по 1 мая 1898 года, причем обязуюсь срок пользования продлить еще два раза, каждый раз еще на двенадцать лет, на тех же условиях, как сказано в этом договоре.

2. На этом месте я, Животинский, обязуюсь не позднее 1 мая года выстроить для евреев, арендаторов усадебных мест, поселка Ливенского еврейскую школу (Синагогу) и передать ее в пользование всего еврейского населения поселка.

3. Кроме синагоги с принадлежащими к ней постройками, на этом месте ничего не должно быть устроено, и всякая торговля, какого наименования она ни имела бы, строго воспрещается. За нарушение сего, т.е. или факт торговли, какой бы то ни было, будет доказан, я, Животинский, обязуюсь уплатить каждый раз конторе наследников князя Ливен 500 рублей серебром неустойки и торговлю немедленно закрыть.

Договор сей только тогда вступает в силу, если будет утвержден Главноуправляющим по имениям и делам наследников Светлейшего князя Павла Ивановича Ливена. К сему предварительному договору расписались: бахмутский 2-й гильдии купец Пейсах Борухович Животинский, по доверенности наследников Светлейшего князя Павла Ивановича Ливена, управляющий Александровским имением Карл Фукс». (Государственный архив Донецкой области (ГАДО), Ф-Р630, оп. 2, л. 39 (об.)) С большой долей вероятности можно считать, что этот договор был выполнен. Таким образом, теперь мы знаем, к какой дате должны были построить первую синагогу, и получается, что ей в текущем году исполнилось 124 года. Интересен при этом и такой факт, что еврейское культовое здание появилось в Юзовке примерно в то же время, что и главный православный храм промышленного поселка — Спасо-Преображенский. Из документов известно, что он был сначала деревянным и его освящение прошло 2 ноября 1886 года. А каменную церковь построили через два года, т.е. в том же, 1888 году, что и синагогу. Также с помощью обнаруженного в архиве документа мы получаем информацию о местонахождении управляющего Александровским имением наИващенко А.В. История еврейской общины Донецка следников князя Павла Ливена, чьи земли тогда арендовал Джон Юз.

Именно с разрешения хозяина земли и обустраивался ливенский поселок, который затем в местечке Юзовка называли Новый свет. Получается, что месторасположение экономии имения князя — хутор Пески, роль которого в жизни и истории Новороссийского общества, а затем и современного города Донецка сегодняшними историками практически осталась незамеченной.

Изображение первой синагоги в Юзовке и еврейской школы по 7-й линии, 10 (ныне ул. Постышева) сохранилось до нашего времени. Оно было запечатлено на отдельной открытке с видами поселка, изданной в одной из типографий промышленного местечка.

А человек, с помощью которого еврейская община Юзовки получила землю для строительства первой синагоги, достоин отдельного упоминания в данной статье.

Пейсах Животинский — мукомол и винодел.

Об этом бахмутском купце 2-й гильдии сохранилось мало информации. Однако кое-какая все же есть! Одним из документальных подтверждений, что Пейсах Борухович имел отношение к строительству первой синагоги, можно считать список домовладельцев, составленный уже Юзовской городской управой в 1919 году, где владельцем дома по 7-й линии, 12 (совсем рядом от синагоги) числится П. Животинский (ГАДО, Ф-10, оп. 1, д. 20, л. 29 (об.)). А осенью 2009 года на страницах «ДН» даже выходила отдельная статья «Купцы Животинские. Мукомолы и виноделы». Напомним сегодня ее суть.

В «Указателе фабрик и заводов Европейской России и царства польского» за 1887 год есть информация о Пейсахе Борухе Животинском и о принадлежавшей ему паровой мельнице близ села Авдотьино Авдотьинской волости. Из этого справочника мы узнаем, что его мукомольное предприятие начало свою работу в 1882 году. Таким образом, можно предположить, что Пейсах Животинский объявился в наших краях примерно в 1880–1881 годах. Паровая мельница тогда имела мощность в 15 лошадиных сил. За 1887 год на мельнице произведено 25 тыс. пудов муки, а на предприятии работало 20 рабочих. Известно еще, что на Торговой площади Юзовки у этого купца были две хлебные лавки, где он продавал продукцию из своей муки.

Также Пейсах Борухович Животинский был основателем и владельцем Авдотьинского винокуренного завода № 9 (с декабря 1957 года он назывался Сталинским ликеро-водочным, а с сентября 1961 года — Донецким ликеро-водочным заводом). За 1887 год винокуренный завод этого бахмутского купца произвел спирта в 1090 тысяч градусов (т.е.

единицы измерения очищенного от сивушного масла безводного спирта, градус весит около 0,006 пуда). В то время на предприятии трудилось 15 работников. По всей видимости, купец имел очень большой авторитет как среди членов еврейской общины, так и среди властных структур, если ему евреи-арендаторы доверили столь ответственное поручение. Однако жизнь у Пейсаха Животинского не была столь безоблачной, как это может показаться на первый взгляд. Судите сами. Из статьи «Горимая Россия» журналиста Евгения Жирнова, опубликованной в московском журнале «Коммерсант-Деньги», № 40(897) от 08.10. года, мы узнаем о «деле купца Пейсаха Животинского против Второго российского страхового от огня общества 1835 г.». Оно застраховало имущество нашего купца от всех возможных напастей. Однако после того, как в 1892 году во время знаменитого Холерного бунта в Юзовке его имущество подожгли, наотрез отказалось выплачивать 10 тыс. рублей страховки. Причиной отказа стало то, что, дескать, имело место форс-мажорное обстоятельство — бунт. Купец долго судился и подавал кассационные жалобы, но в итоге так ничего и не получил. Поэтому не удивительно, что Пейсах Животинский после погрома в Юзовке пытался искать более спокойное место. Ему казалось, что таким станет город Мариуполь. В фондах Государственного архива Донецкой области среди документов городской управы этого приморского города сохранилось отдельное дело на 8 листах с листом оценки, прошением и перепиской с Мариупольским акцизным управлением об оценке недвижимого имущества Пейсаха Боруховича Животинского для залога по питейно-акцизному сбору 15.11–18.12.1893 года (ГАДО, Ф-113, оп. 1, д. 153). Из этого документа мы узнаем, что бахмутский купец 2-й гильдии для развития своего винокуренного дела приобрел в Мариуполе на углу Екатерининской и Харлампиевской улиц № 35 каменный дом с кирпичным сводом, каменную пристройку с крышей черепичной к нему, каменную лавку и каменный флигель. Здесь он вел торговлю вином в приморском городе. Его недвижимое имущество было оценено всего на сумму в 10 тыс. 620 руб. Имеется также информация, что авторитный мукомол и виноторговец торговал и лесом в губернском городе Екатеринославе, а также в Юзовке. А, по всей видимости, его брат — Борух Пейсахович занимался производством и продажей строительных материалов в округе. До сих пор под Авдотьино и даже в районе Боссе находят кирпичи с клеймом «БЖ», сделанные на кирпичном предприятии купца под Очеретино.

В последующие годы Пейсах Животинский передал предприятия в Авдотьино в управление сыну — Сергею-Шлеме Пейсаху. Согласно данным справочника «Вся Россия. Русская книга промышленности, торговли, сельского хозяйства и администрации. Адрес-календарь Российской империи» (СПб.: Издание А.С. Суворина, 1902 г.), мельница увеличила свою мощность: паровая машина была уже в 52 лошадиные силы, 60 рабочих ежедневно трудились на предприятии купца. На этот же, 1902 год владельцем винокуренного завода был также Сергей-Шлема Животинский, и на предприятии работало 25 рабочих. До нашего времени сохранились жилые кирпичные дома для инженеров, мастеров завода постройки сентября 1902 года (эти цифры выложены на фронтоне одного из домов). Как рассказывали старожилы тех мест, дорога от завода к домам была вымощена булыжником, а к дому купцов Животинских проходила через парк, а затем шла к паровой мельнице. Купцы были собственниками земли, на которой находились их предприятия.

Ее было не так уж много — 42 десятины 2243 сажени (на 1905 год; РГИА, ф. 1290, оп. 6, д. 36, л. 145). И также не все было уж так гладко. В сообщении, напечатанном в московской газете «Коммерсант» (и тогда было уже такое издание!) за субботу, 28 июня 1914 года, из текста телеграммы, полученной из Екатеринослава, узнаем, что «произошедшим от неосторожного обращения с огнем пожаром уничтожена мукомольная мельница купца Животинского в селе Авдотьино Бахмутского уезда.

Убыток в 240 тыс. рублей».

Что стало потом с купцами Животинскими — история умалчивает.

От паровой мельницы под Авдотьино сохранились только остатки фундамента, сливной колодец и некоторая часть склада для муки. Окончательно ее разобрали уже в первые послевоенные годы, а кирпичи из нее поселковая власть разрешила использовать местным жителям для возведения жилья, разрушенного во время Великой Отечественной войны. А бывший Донецкий ликеро-водочный завод стоит законсервированный.

Правда, в списках трактирных заведений Юзовки на 1919 год значится кофейня «Гранд Кафэ» Хаима Исааковича Животинского по 1-й линии, 21 и в документах Сталинского окружного отдела коммунального хозяйства окружисполкома от 26.06.1923 года в списке прошений о деценализации домов значится его дом по 7-й линии, 59, но владельцами были уже наследники умершего. Кем приходится Хаим Исаакович купцам Животинским из-под Авдотьино — неизвестно.

Синагога по современной улице Октябрьской, 36 (до революции и в первые годы советской власти — 4-я линия, 36/38) в Ворошиловском районе Донецка — очень значимое место для еврейской общины города. Полностью ее официальное название звучало как «2-й еврейский молитвенный дом в Юзовке». Он является второй синагогой в истории нашего города. И также точная дата окончания его строительства пока неизвестна. Несколько лет назад в еврейских СМИ появилось сообщение, что «...синагогу, построенную на средства прихожан, торжественным Богослужением открыли на Рош а-Шана 5668 (1908) года».

Эта информация указана в справочнике о Юзовке редактора-издателя И.Д. Валлерштейна. В областном архиве сохранилась только приходно-расходная книга казначея 2-й синагоги Х. Хургеля с 15.04.1910 по 1925 год (ГАДО, Ф-Р177, оп. 1, д. 1 на 216 листах). Там с точностью до копейки записывались приход и расход всех денежных сумм. Есть там и интересные моменты, несмотря на то, что это чисто бухгалтерский документ.

К примеру, из документа мы узнаем фамилию раввина синагоги — Эльперина, которому выплачивалось жалованье в 15 руб. в месяц.

Оказывается, молитвенный дом выплачивал по 20 руб. ежемесячно пожарной команде Юзовки. С помощью приходно-расходной книги выясняется, что в феврале 1911 года в поселок приезжал екатеринославский губернатор (по всей видимости, это Владислав Васильевич Якунин, с 1910 по 1913 г. — губернатор, гофмейстер, действительный статский советник). На его встречу было выделено 10 руб. В октябре того же года в эту синагогу приглашали хор, которому был выдан окончательный расчет на сумму в 189 руб. и на обеспечение чаем — 5 руб. В бухгалтерской книге среди жертвователей синагоге указаны также родители самого легендарного советского военного фотокорреспондента Евгения Халдея — по всей видимости, его отец — Яонон (на русский лад — Ананий) в сентябре 1914 года пожертвовал рублей. Старший брат руководителя махновской контрразведки Левы Задова — Исаак, занимавшийся в Юзовке извозным промыслом, в марте 1920 года пожертвовал синагоге 100 руб., а в мае того же года — уже 3500 руб. С помощью этой приходно-расходной книги, скорее всего, становится известным месяц смерти очень известного в Юзовке и в целом в Екатеринославской губернии депутата Госдумы Российской империи Петра Валерьевича Каменского — начало октября 1917 года, т.к. от 2-й еврейской синагоги было уплачено за венок ему 51 руб. 50 коп. Также по документам из Госархива Донецкой области мы сегодня можем узнать об одном молебне, прошедшем в 1915 году в этой синагоге. За два дня до него духовное правление 2-го молитвенного дома обратилось к инспектору Юзовского высшего начального училища: «просит учеников иудейского вероисповедания вверенного вам учебного заведения пожаловать 14 сего марта в 10 часов, в молитвенный дом по 4-й линии, где будет отслужено торжественное молебствие за здравия Государя Императора и всего Царствующего дома и за победу Русской армии по случаю падения Перемышля» (ГАДО, Ф-35, оп. 2, д. 7, л. 58).

Известно, что идея ее строительства возникла буквально накануне Октябрьской революции в России. Из той же приходно-расходной книги казначея 2-й юзовской синагоги узнаем, что в октябре 1917 г.

«уплочено Исааку Тудоровскому за место, купленное для синагоги, — 200 руб.». В советских документах начала 20-х годов ХХ века указан ее точный адрес — 7-я линия, 115. Вот что о ней писал на страницах газеты Донецкой еврейской общины «Наша жизнь» знаменитый краевед Михаил Альтер: «Ходить в синагогу на ежедневные молитвы пожилым людям, проживавшим в усадебных домиках на улицах-линиях ниже Земской больницы и в поселках Верхняя и Нижняя Семеновка, было трудно из-за большого расстояния. И потому они, сбросившись рублями (собирали два года), заказали подрядчику построить им небольшой молитвенный домик, который евреи по-простому именовали «Минин». Так на идише звучит слово «миньян» — собрание десяти евреев.

Базарная контора Новороссийского общества... сделала земельный отвод для строительства молитвенного дома. Внешне он не отличался от обычных домиков местных жителей. Кирпичные стены, четырехсторонняя крыша. Над входной дверью полукружием козырек из оцинкованной жести. За дверью находился тамбур. В доме была круглая, одетая в жесть печь, которая обогревала молитвенную комнату — самую большую. Перед ней располагалась комната поменьше, в ней вдоль стен были вешалки. Это были деревянные рейки с гвоздями, которые позже заменили фигурными крючками. Здесь же в углу стоял бачок с водой, рядом умывальник. Слева от входной двери выгородили закуток — туалет. Рядом с ним находился люк, который вел в подвал. Там держали уголь, дрова на растопку.

В молитвенной комнате стояли простые деревянные скамьи. Некоторые молящиеся принесли из дома стулья. Здесь же была отделена комнатка старосты. В ней в шкафу стояли сидуры, махзоры и другие молитвенные книги. Для женщин были выделены две скамьи у правой стены».

2.1. Революция и Гражданская война Об участии евреев в революции и Гражданской войне написано много книг, статей, исследований, зачастую довольно тенденциозных. Мы лишь приведем некоторые общие закономерности, в которые вписывалось положение юзовских евреев, а также некоторые отличительные черты нашего региона. Как мы уже писали раньше, ограничительная политика по отношению к евреям толкала их в революционное движение. Поэтому евреи были его активными участниками. Юзовские евреи не были исключением.

Кроме того, нужно помнить тот факт, что Юзовка была большим рабочим и шахтерским центром, в котором традиционно были сильны социалистические настроения.

Таким образом, местечко, где 18 % населения были евреи, а оставшиеся 82 % в массе своей были рабочие, конечно, было настроено в основном прореволюционно и в целом было на стороне красных.

Ниже вы можете прочесть описание Араном Залманом тех событий.

1917 год Февраль Однажды возвращается домой отец из почты и рассказывает шепотом: «На улице говорят, что Николай сброшен с престола и в Петербурге произошла революция». Тут же я поспешил на улицу, на которой еще час назад ничего не было заметно. Но все менялось очень быстро.

Сплошь и рядом стояли группки людей, которые перешептывались друг с другом. Проходят несколько мгновений, и уже можно было увидеть целующихся людей. Откуда-то слышится эхо «Марсельезы». Людей с красной лентой на отвороте одежды становится все больше и больше.

Но самым решающим и заметным в своем окончательном изменении было то, что мелькали и ускользали фигуры городовых, этих полицейских царского режима. На их мясистых и ненавистных лицах можно было заметить некую застенчивую и растерянную улыбку. Мощные и покрасневшие затылки городовых выглядели уже по-другому. Эти затылки словно прогнулись под какой-то тяжестью. Погоны на мундирах городовых были сорваны. Многие поколения мечтали сорвать и разодрать эти погоны! Вокруг все охвачено волнением. Улицы заполняются толпами людей. В центральных местах Юзовки организуются стихийные митинги. Ораторствуют на них известные личности и совсем анонимные люди. С улиц и из придорожных канав исчезают пьяные. Ночь проходит без сна. На следующий день утром приходят из центра страны праздничные газеты. Из них можно узнать о подробностях исторического события. Выстраивается огромная демонстрация жителей местечка и рабочих с окраин. В море красных флагов можно увидеть также бело-голубой флаг. Вокруг него собираются тысячи евреев. Из рядов пробивается пение «А-тиквы» («Надежда»), на главном митинге держит речь эсер Зорин. Русский человек, громадный блондин. По ходу своей речи он плачет и показывает костлявые руки, словно только сейчас сброшены с них кандалы. За ним выступает меньшевик Мишкин, еврейский парень, небольшого роста, темненький, осунувшееся лицо. И над всем этим растекаются изобилие солнца и пьянящий весенний запах.

Инфляция Горе, принесенное инфляцией народу, я увидел на примере отцовского дома. Десятки лет мой отец откладывал сбережения с его небольшой заработной платы и мелких побочных доходов. С полтинника к рублю, от рубля к трешке. Затем к пятерке, потом к десятке. И от этого к двадцати пяти рублям. И наконец, рекордная сумма — «катеринка», то есть купюра в сто рублей с изображением Екатерины Великой. Хранил свои сбережения мой отец в накопительной кассе почты. И оттуда переводили деньги в юзовское отделение Государственного банка. По ходу произошедшей революции с ее превратностями превратились цветные денежные купюры, впитавшие многочисленные мучения, в бесполезные и обесцененные. Удивлялся я внешнему спокойствию отца при постигшей его экономической катастрофе.

Лето По улице ведут колону заключенных под стражей милиционеров.

дался выстрел и послышался крик. Заключенный, в которого стреляли, побежал, придерживая руку на груди. Вот он побежал извилисто, зигзагами. Было видно, что он напрягает последние силы, стараясь не упасть. Не упасть и остаться на ногах, тем самым не потерять последнюю связь с жизнью. Но все же он падает. Группа заключенных продвигается вперед, не снижая ритма шага.

Осень Пришли осенние дни. Небо стало хмурым, и вместе с ним помрачнели и лица людей. В качестве символа из «позавчера» сидит у входа в городской сад торговец семечками, бывший управляющий юзовским отделением Государственного банка. На его красивом и ухоженном лице впечатано выражение позора. Эсер Зорин поколачивает свою жену-еврейку за то, что она пристрастилась к свободной любви. Сын портного Пектера стал анархистом. Он опоясался связкой гранат и лимонок, скачет на коне и стреляет в воздух из русского нагана. Вся семья основателя и руководителя песенной группы «А-замир» («Соловей») была убита ночными убийцами, которые ворвались в его продуктовую лавку.

Только он единственный и спасся — отбивался от налетчиков торговыми гирями. Позже я видел тела убийц, их было трое. Убийцы были пойманы и пристрелены, и их тела были брошены возле продуктовой лавки. Политическая война между эсерами и меньшевиками и большевиками ужесточалась ото дня ко дню. Мы, члены организации «Цэирей Цион» («Молодежь Сиона»), все более понимали наше тревожное каждодневное положение. Да и будущее ничего хорошего не предвещало.

Нами была организована структура самообороны. У нас было две винтовки, несколько браунингов, десятки полных патронами магазинов.

А также десятки парней и девушек. Тренировочные занятия проводились в строжайшей конспирации. В Юзовке происходит массовое шествие — демонстрация рабочих сталеплавильного завода и шахтеров.

Пешие и на всевозможном транспорте десятки тысяч рабочих и работниц. Большевики, анархисты, Красная гвардия — все вооружены с головы до ног. В воздухе запах осени и пороха.

Октябрь Вечером накануне демонстрации в клубе «Цэирей Цион» разгорелся ожесточенный спор. Принять участие в демонстрации или нет? Протестовать против могильщиков демократии или нет? В конце концов было решено принять участие в демонстрации. В споре, который затянулся до позднего времени, мы забыли подготовить ткань для трансИващенко А.В. История еврейской общины Донецка паранта с лозунгом. Но все же вышли из положения. Достали фанерную доску. На ней написали углем в виде похоронного объявления «Да здравствует Учредительное собрание!». В день демонстрации местом встречи был назначен наш клуб. Группа, которая собралась, насчитывала тридцать человек. Я нес фанерную доску в защиту Учредительного собрания. Мы подошли к центру демонстрации. Постояли, перед нами проходило мощное шествие с лозунгами и песнями. Демонстрация растянулась на многие километры. Над ней развевались и покачивались лозунги «Вся власть Советам!», «Смерть — буржуям!», «Мир — хижинам! Война — дворцам!».

Из рядов этой огромной демонстрации то и дело бросались насмешливые взгляды на нашу маленькую, выглядевшую по-детски группу.

Эти взгляды были брошены и на флаг из фанеры и на траурный лозунг.

Дрожь охватила меня, дрожал я от холода, страха и гордости.

Вчера умерли семь слов.

Позавчера был сильно удивлен, Но не умолк, не замолчал.

Воздух насыщен запахом осени и крови.

Небеса спрятались за темно-серой сталью.

Людская река, снаряженная от сердца до руки и плеча, Течет под флагом вечного отшельничества.

К войне — за и против Октября.

Исчезли над всеми голубями.

Поднялся на вершину лес штыков.

Гражданская война На Юзовку давят силы казаков с Дона. Все и вся готовятся к эвакуации. С лихорадочной поспешностью организуются роты бойцов из числа шахтеров. На местечковой площади они организуют свои первые военные занятия. В небе виражирует вражеский аэроплан. Красногвардейцы рассыпаются по сторонам и стреляют по аэроплану из винтовок и пистолетов. Аэроплан скрывается, и военные занятия возобновляются. В рядах этих рот шахтеры. Шахтеры покрыты въевшейся угольной пылью. На них студенческие кителя с поблескивающими бронзовыми пуговицами. Утром следующего дня возле Юзовки произошел бой между подразделениями красных и белоказаками. После этого сражения красные оставили Юзовку. В местечко из Дона хлынули казаки генерала Шкуро. Под высокими фуражками выступают заостренные лица казаков. Их кривые ноги охватывают туловища коней. В поисках зал в местечке. Выволокли оттуда двух молодых рабочих и повесили их на телеграфных столбах на главной улице.

Повешенные были похожи на спящих детей. Трое суток собирались толпы мужчин и женщин, в основном рабочие, у места повешения.

Люди молча стояли и смотрели в лица повешенных, не глядя друг на друга.

Местечко переходит из рук в руки от белой армии к частям Красной гвардии. Жители запираются по ночам в домах, не ведая, кто будет править в местечке завтра. Однажды утром я стоял у ворот своего двора. По пустынной улице скакал всадник. Я был уверен, что он из красных, их часть расположилась вчера в местечке. Наездник остановил коня возле и что-то спросил. Отвечать я ему начал со слова «товарищ». Выдернутая из ножен блестящая шашка мгновенно оказалась на моей голове. С той же быстротой я изрек фатальную фразу: «Какая холера может знать, что происходит сегодня?» Всадник засмеялся в ответ, бросив на ходу:

«Остерегайся!» И исчез, ускакивая.

И снова Юзовка захвачена частями Красной гвардии. Один из красноармейцев вошел в наш дом. Молодой, широкоплечий, вооружен. Не спеша прошел из комнаты в комнату, остановился возле платяного шкафа. Отодвинул в сторону платья, сорочки и плащи. Его душа пожелала только брюки. Не присаживаясь, натянул на себя две пары брюк поверх своих. Посмотрел на себя в зеркало, ухмыльнулся и вышел из дому. Но во дворе тут же был остановлен командиром и отделением солдат. Ему был вынесен смертный приговор за мародерство. Командир обратился к солдатам, указывая рукой на пойманного: «Товарищи, такие позорят революцию! И мародерам в революции — одна участь: смерть!» Отделение солдат окружило несчастного. Его неподвижное лицо выражало тревогу. Вдруг искривились его тонкие губы, и он взмолил: «Что с вами, братцы? За что?» Один из солдат выстрелил в него из пистолета. Упав на землю, он достаточно быстро перевернулся. Несмотря на то, что на нем было три пары брюк.

Прощание с Юзовкой В местечке Юзовка проживала армянская община. Армяне занимались мелкой торговлей и коробейничеством — торговлей вразнос, с лотка. Зачастую после дня, загруженного работой, собравшись скопом, большой компанией, они проводили время около ресторанов.

Разговаривали, шумели, пили и пели песни. Одним вечером вновь собралась шумная компания армян. И в ней были заметны двое: огромный армянин и маленький армянин. Последний был острый на язык, и в течение всего вечера осмеивал огромного армянина на язвительном русском языке. И все это происходило в присутствии очень многих окружающих. Здоровяк стойко выдерживал насмешки в течение долгого времени, до тех пор, пока его терпение не лопнуло. Одной рукой он поднял маленького армянина в воздух, швырнул в сторону стола и начал наносить ему тяжелые удары, при этом приговаривая:

«Посчитал, сколько было твоих насмешек — и сейчас я заплачу тебе за каждую из них!» Бледное лицо маленького армянина стало красным от крови, которая хлестала со всех частей его лица. Он умолял остановиться, просил прощения. Но чем больше «малыш» упрашивал, тем усиливались удары «великана». Тут вмешались окружающие, и они с трудом вытащили из рук громадного армянина избитого маленького и горбатенького армянина... 1918 год. Украина в руках немцев.

Они вошли в Юзовку с трех сторон. Вместе с германскими войсками прибыло несколько офицеров-евреев. Запомнились их сигареты без мундштуков. И они проявляли готовность немецкого солдата заколоть штыком любого за неповиновение. Если верить газетам, то управлял Украиной гетман Скоропадский. Осенней ночью на улице местечка я был увлечен, по-настоящему очарован и захвачен пением русского пьяного. Его пение доносилось из-за густого тумана. Это была дерзкая песня, наполненная тоской, горем и печалью. Песня о мечте и об ее крушении. Вследствие революции в Германии началась эвакуация немцев из Украины. Они покидали и Юзовку, местечко было расположено на границе между Украиной и областью войска Донского. Поэтому Юзовка могла быть одной из первых захвачена армией генерала Деникина. Огромная масса евреев двинулась из местечка по семи дорогам навстречу неизвестному. Но колесо революции снова поворачивается, на этот раз на левую сторону. Белая армия отступает. Штаб генерала Врангеля находится в Юзовке. Генерал объявил о военной мобилизации молодых людей определенного возраста. Мобилизация сопровождалась предупреждением: каждый, кто попытается дезертировать, будет повешен. И для наглядности были пойманы два еврейских парня и повешены на телеграфных столбах вблизи городской больницы. 1920 год. Советский режим победил белую армию, но он по-прежнему погружен в болото войны. На этот раз с бунтующими селами. Крестьяне отказывались смириться с продовольственным налогом. Каждый день мы были свидетелями многочисленных похоронных процессий в Юзовке. Шли за гробами мертвых, точнее, за гробами, в которых были останки мертвых рабочих.

Они отправлялись в села по поручению властей отобрать собранный урожай. Эти рабочие были порублены на куски свирепыми мужиками сел батьки Махно. Больше месяца я провел в Юзовке, в моем родном местечке. Оно во всем было хмурым и угрюмым. На этот раз тяжелым было и расставание с родителями. Мы — я и они — чувствовали, что больше не увидимся. Во время пути сквозь чащобу, укрепляя веру отцов без оленя и ангела. Мне вспоминается, что с наступлением второй, ночной, вахты мама пробуждалась и вставала месить тесто для выпечки к Субботе. Своими маленькими кулачками помогал месить тесто и я. Теми ночами, так мне представляется, что-то замешивалось и у меня внутри. Уже находясь в Стране в 30-е годы, увидел я сон. Вот я снова в своем местечке, в Юзовке. На своей улице я ищу двор, в котором проживает моя семья. Ищу дерево акации с цветочками, которое чудесным, парадоксальным образом в годы моего детства красиво и пышно цвело. Дерево было как раз под окнами нашего дома, дома шойхета.

Но вместо дома я нашел полуразвалины, сохранился подъем наверх.

По ступенькам шаткой деревянной лестницы я поднялся наверх — и нашел свою маму. Долго, долго обнимал ее... до тех пор, пока... не пробудился от подушки, впитавшей мои слезы. И почувствовал облегчение от свидания со сном о мечте. (Взято из материалов сайта infodon.org.

ua, а также из личного архива И.Г. Жадан, внучатой племянницы Арана Залмана.) Февральская революция 1917 года отменяет черту оседлости. Это было особенно знаменательно для Юзовки, на границе которой она проходила.

В этом же году Юзовка получает статус города.

Кстати, заметим, что на той стороне Кальмиуса начиналась область войска Донского, где, конечно, были сильны антисоциалистические настроения, так как казаки всегда были в массе своей опорой власти и в подавляющем большинстве выступили на стороне белых.

Ну и конечно, описывая настроения в Юзовке и регионе, влияние разных сил, нельзя не отметить Махно. Идея Махно была очень типичной и популярной для юго-востока Украины с его смешанным населением, бескрайней степью, селами и колониями.

Идея эта выражалась в принципе: будь хозяином на своей земле, живешь здесь — не важно, кто ты, какой народности, делай что хочешь, только других не обижай. Как говорили на суржике, ты «тутешний». Поэтому армия Махно была многонациональной, в которой были русские, украинцы, греки, евреи и пр.

Центр махновского движения, его негласная столица Гуляйполе, был в соседней области.

Пожалуй, самым колоритным деятелем Гражданской войны из нашего города был начальник контрразведки Махно легендарный Лева Задов.

Левка Задов (Лев Николаевич Миньковский) родился в 1893 году в еврейской колонии Веселая, около Юзовки, в многодетной религиозной еврейской семье. Семья занималась земледелием, была бедная и, когда обеднела полностью, переехала в Юзовку в 1900 году.

Лева учился в хедере, потом начал работать на мельнице, после — на заводе. По воспоминаниям, был физически крепким, высокого роста.

Вступает в боевую организацию анархистов, организовывает митинги, распространение листовок, стачки, экспроприации. Сразу показывает себя незаурядной личностью. В 1913 году за вооруженное нападение на почтовую контору приговаривается к 8 годам каторги. Февральская революция 1917 года освобождает многих заключенных, и Лева возвращается в Юзовку, на свой завод. Как политзаключенного, «пострадавшего от старой власти и борца за народ», рабочие выбирают его депутатом в горсовет.

Весной 1918 года Лева добровольно вступает в Красную армию рядовым, но из-за незаурядных личных качеств быстро становится командиром, участвует в боях под Царицыном.

Летом 1918 года едет в Украину — по одним сведениям с заданием внедриться в тыл к немцам, по другим — дезертирует из Красной армии. По его собственным словам, он, как анархист, не мог смириться с тем, что он, как начальник штаба, получает 750 рублей, а рядовой — 50, и по причине подобного неравенства и несправедливости покидает Красную армию.

В любом случае в 1918 году примыкает к армии Махно в качестве рядового бойца. И опять ситуация повторяется: из-за личных качеств, смекалки, смелости, организаторских способностей начинает продвигаться. Становится помощником командира полка, заместителем начальника контрразведки и в конце концов начальником контрразведки повстанческой армии. Участвует во всех крупных операциях. Именно под его руководством разведка Махно становится легендарной, описанной во многих источниках как образец.

В 1920 году участвует в совместной операции красных и махновцев по разгрому Врангеля в Крыму, где, как известно, махновские тачанки сыграли решающую роль при разгроме конного корпуса Барбовича.

встанческой армии опять проявил свой талант: смог с остатками корпуса уйти из Крыма, соединиться с Махно. Фактически становится правой рукой Махно, продолжает с ним борьбу против Советской власти до лета 1921 года. В августе 1921 года организует дерзкое нападение на погранотряд и переход через советско-румынскую границу последней группы махновцев (77 человек). При этом самого Махно, раненного, выносит на руках. По рассказам, Задов снял с себя перстень и отдал его беременной жене Махно, объяснив, что это единственная ценность на весь отряд, возможно, ее не будут обыскивать, и это поможет им материально на первых порах.

В Румынии Задов с братом (который был с ним все время) попали в лагерь для интернированных.

Потом работали на лесопилке, подрабатывали на сезонных работах, бедствовали.

В 1924 году были привлечены румынской разведкой к организации и переброске на территорию СССР террористических групп. Возглавил такую группу, но, перейдя границу, предложил всей группе сдаться, что и было сделано. Возможно, он полагался на указ 1922 года об амнистии для бывших махновцев. Полгода было следствие. В результате, видимо, решив использовать его колоссальный опыт, Задову была предложена работа в НКВД, позже он стал руководителем одесской заграничной разведывательной сети. Руководил агентурой в Румынии. На протяжении своей деятельности имел много наград, поощрений, осуществлял успешные операции.

В 1937 году был с братом арестован, обвинен в шпионаже в пользу Румынии и пр.

В 1938 году братья Задовы были расстреляны.

Сам Донбасс со своей мощной индустриальной базой был важным стратегическим объектом, поэтому обладать им было важно для каждой силы в войне, поэтому был ареной серьезных боев. Юзовка более 10 раз переходила из рук в руки.

Белые, красные, красные в союзе с махновцами (попутно отметим, что в 1918 году город был определенное время занят немцами в результате Брестского мира).

Таким образом, важность Донбасса, с одной стороны, социальная и национальная специфика Юзовки, переплетение противоположных сил и их географическая близость друг к другу — все это делало ситуацию особенно сложной и динамичной.

В остальном картина была схожа с остальными регионами. Несмотря на то что многие евреи изначально были в революционном движеИващенко А.В. История еврейской общины Донецка нии, активно в нем участвовали, немалая часть евреев на первых порах не поддержала революцию.

Это, например, купцы, богатые и средние торговцы, зажиточные ремесленники и крестьяне, евреи низших и средних офицерских чинов, патриотично настроенные фронтовики.

Национализация, проводимая большевиками, не нравилась тем слоям населения, которым было что терять, у кого было крепкое хозяйство, недвижимость, говоря сегодняшним языком, — бизнес и пр.

Кроме того, религиозной части еврейства не нравился атеистический подход большевиков, массовый уход молодежи из иудаизма в социализм и вообще активное участие евреев в политике. Как сказал известный раввин, «революцию делают Троцкие, а отвечают за это Бронштейны».

Легендарный казачий атаман Шкуро описывал в Екатеринославской губернии встречу с еврейской интеллигенцией, которая объясняла, что несогласна со своими собратьями, которые идут в комиссары, большевизм и пр.

Интересно, что в своих мемуарах он также описывал еврейские боевые части с голубыми знаменами, которые воевали на стороне красных.

Определяющим фактором для еврейской массы стали погромы, антисемитизм и отношение к этой проблеме разных сторон. С ослаблением центральной власти участились случаи погромов и грабежей. Кроме чисто экономических целей, зачастую это имело идеологическую подоплеку. Большой процент евреев среди комиссаров, высшего руководства и пр. создавал впечатление, что все евреи — большевики и наоборот, хотя это было совсем не так. Это привело к отождествлению Красной армии и евреев и, как следствие, к антисемитизму среди белых и других антибольшевистских сил.

В Украине, в том числе и в нашем крае, была волна погромов, причем зачастую руководство белой армии давало приказы прекратить погромы, но, понимая, что это идет снизу, из армейских масс, в том числе из офицерской среды, недостаточно боролось с подобным явлением.

Зачастую они просто не могли контролировать ситуацию на местах в этом плане.

Традиционно сильный антисемитизм был в армии Петлюры.

Бесчисленные зеленые атаманы, бандитские образования и другие непонятные военные отряды, порожденные Гражданской войной, делали погромы просто из желания пограбить.

В отличие от них Махно жестко боролся с антисемитизмом, например лично участвовал в расстреле атамана Григорьева за еврейские погромы.

Однако наиболее последовательно и централизованно с антисемитизмом боролась Советская власть. Она провозгласила равенство всех, в том числе и национальных меньшинств. Это было частью общей политики большевиков.

Кроме того, официальное объявление борьбы с антисемитизмом и погромами и безоговорочная централизованная реализация этого на местах буквально бросили евреев на сторону красных. Для многих еврейских местечек это был вопрос выживания. Таким образом, большевики умело сыграли на данном моменте, привлекли в свои ряды еврейские массы и, учитывая еврейскую образованность и инициативность, задействовали их в управлении. Правда, большевики параллельно проводили антирелигиозную политику, однако для этого времени характерен массовый отход евреев, особенно молодежи, от иудаизма, с падением черты оседлости казалось, что мечта вырваться из местечка и получить равные права в современном обществе сбылась.

В любом случае определяющим был фактор просто физического выживания.

В 1920 г. победой красных заканчивается Гражданская война. В Юзовку окончательно приходит советская власть. Сохранился уникальный документ. Это договор между евреями Юзовки и Советом рабочих и крестьянских депутатов о принятии в бессрочное и бесплатное пользование второй из 3 донецких синагог, которая находилась на 4-й линии.

На первых порах новая власть оставляет евреям синагоги, но, как и из храмов других религий, изымает дорогостоящие культовые вещи из драгметаллов под официальным предлогом «помощь голодающим».

Еврейская общинная жизнь продолжается и в новых условиях.

В 1924 г. начинается ремонт упомянутой выше синагоги на 4-й линии.

В этом же году город был переименован в Сталино. Интересно, что в одних документах, связанных с ремонтом 1924 года, фигурирует Юзовка, а в других — уже Сталино.

Таким образом, мы видим, что синагога функционирует, делается ремонт, имеются наемные сотрудники и пр.

В 20–30-е годы город продолжает развиваться. В 1932 году он становится областным центром.

Советская власть сказывается на евреях двояко. С одной стороны, денационализация сняла ограничительные рамки, и много евреев начало продвигаться по общественной линии. Евреи составляли большой процент среди служащих в органах власти, НКВД, управления производством. Большое число евреев было занято в традиционной для Донбасса горной промышленности, из них можно назвать немало ведущих специалистов горного дела. История науки, медицины, образования в Донецке того периода полна именами известных донецких ученых и специалистов еврейского происхождения.

Была объявлена борьба с антисемитизмом, так как естественным образом антисемитизм не вписывался в общую направленность по денационализации, размыванию национальных и культурных границ, слиянию разных народов в новую общность «советский народ».

С другой стороны, именно по этой причине не вписывались в официальную идеологию и любые проявления еврейской национальной жизни. Кроме того, как известно, советская власть объявила войну религии, в том числе и иудаизму. Создавалась новая единая идеология для всех, фактически новая религия — коммунизм, поэтому в новом обществе не было места для другой идеологии и для других верований.

Во многих статьях из Сталинской прессы задевается еврейский вопрос. Как мы уже говорили, с одной стороны, там жестко осуждается антисемитизм, с другой стороны — крайне негативное отношение к иудаизму.

Интересно, что там также упоминается Палестина, но эти рубрики, как правило, идут в сторону «осуждения британских захватчиков и эксплуататоров», без принятия одной из сторон в арабо-еврейском конфликте.

Постепенно советская власть таки добралась до евреев. В общем контексте, о котором мы говорили ранее, еврейская общинная жизнь со своим укладом, внутренним самоуправлением, религиозной и национальной самоидентификацией, по определению не могла остаться нетронутой.

В городе начинают закрываться религиозные заведения и синагоги.

Необходимо отметить, что это было частью общего процесса закрытия всех религиозных зданий, любых конфессий. Далее мы приводим историю закрытия синагог Сталино, взятую из статьи Анатолия Жарова «Синагоги в Юзовке»: «Первыми власти взялись за здание новой 3-й синагоги по 7-й линии, 115. В протоколе № 53 заседания Президиума Юзовского окружисполкома от 11.04.1924 года (ГАДО, Ф-Р2, оп. 1, д. 16, л. 108. — Прим. авт.) третьим пунктом заслушали информацию о решении «общего собрания евреев-рабочих Юзовки от 16.03.1924 г.

о передаче помещения синагоги по 7-й линии (115!) в распоряжение Окркомхоза ввиду жилищной нужды»: ввиду острой жилищной нужды по г. Юзовке и отсутствия помещений для сборных пунктов военкомата, а также, что в Юзовке имеется 3 синагоги, передаваемое помещение синагоги по 7-й линии передать в ведение Окркомхоза для оборудования сборного пункта Окрвоенкомата...»

Через несколько лет дошла печальная очередь и до первой в Юзовке синагоги. Во время заседания президиума Сталинского окружисполкома 21.06.1929 года (ГАДО, Ф-Р2, оп. 1, д. 189, л. 12 (об.)) инспектор по религиозным пунктам Майзин доложил «о закрытии еврейской синагоги решением Рабсовета Союза Безбожников, что собрали 2980 подписей евреев-трудящихся». Было констатировано, что «подавляющее большинство евреев-трудящихся города Сталино выразило желание закрыть синагогу и устроить на ее месте Национальный Дом культуры.

Общее количество верующих евреев составляет всего 1043 человека, и обслуживать религиозные потребности этой незначительной группы может вторая синагога, которая тоже есть в городе Сталино. А потому, на основании статьи 371 Административного кодекса, указанную синагогу закрыть. Помещение ее зарезервировать за Политобразованием для обустройства в ней Национального Еврейского дома культуры...» Принять такое решение власти помогло письмо зав. админотделом окружисполкома Вольфсона и того же Майзина, в котором они сообщали, что «общее количество евреев в Сталино — 11 772 человека, взрослых — 4436... Желания верующего населения может удовлетворить 2-я синагога, что находится по 4-й линии». Из сохранившихся подшивок самой главной окружной газеты «Диктатура труда» за те годы можно узнать, что действительно в Сталино одно время существовал еврейский клуб.

Затем якобы в здании по 7-й линии,10 была художественная студия или еще другие детские кружки.

Документ о закрытии оставшейся единственной в городе Сталино еврейской синагоги датируется 23 апреля 1930 года (ГАДО, Ф-Р279, оп. 1, д. 203, л. 170). Тогда Сталинский горсовет принял такое решение якобы «по просьбе трудящихся евреев». Интересно, что одновременно с закрытием синагоги власть тогда же решила поступить аналогичным образом и со Спасо-Преображенским православным собором и православной церковью на Рыковском руднике. Однако тогда полностью закрыть эти религиозные учреждения чиновникам не удалось.