«Ю.Н. Гойденко Ю.В. Рожков Ценообразование в коммерческих банках: ориентация на выживание Иркутск Издательство БГУЭП 2005 УДК 336.71:338.5 ББК 65.9(2)262 Г 59 Печатается по решению редакционно-издательского совета ...»

Байкальский государственный университет экономики и права

Ю.Н. Гойденко

Ю.В. Рожков

Ценообразование

в коммерческих банках:

ориентация на выживание

Иркутск

Издательство БГУЭП

2005

УДК 336.71:338.5

ББК 65.9(2)262

Г 59

Печатается по решению редакционно-издательского совета

Байкальского государственного университета экономики и права Рецензенты:

д-р экон. наук, проф. А.В. Новиков д-р экон. наук, проф. Г.М. Тарасова Гойденко Ю.Н., Рожков Ю.В.

Г 59 Ценообразование в коммерческих банках: ориентация на выживание.

монография / под науч. ред. профессора В.И. Самарухи. — Иркутск :

Изд-во БГУЭП, 2005. — 432 с.

ISBN 5-7253-1298- Рассматриваются подходы к формированию теории ценообразования, основанной на принципах выживания и долгосрочного функционирования коммерческих банков в условиях масштабной экономической глобализации. Раскрыты проблемы современной теории и практики установления цен в коммерческих банках; описаны методические трудности перехода от целей, ориентированных на максимизацию прибыли, к витальным целям.

Для студентов, аспирантов и преподавателей экономических вузов, предпринимателей, а также широкого круга читателей, интересующихся проблемами ценообразования в коммерческих банках.

ББК 65.9(2) ISBN 5-7253-1298- Гойденко Ю.Н., Рожков Ю.В., Издательство БГУЭП,

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ ……………………………………………………………….......... Глава 1. ФОРМИРОВАНИЕ ТЕОРИИ ЦЕНООБРАЗОВАНИЯ КАК ЗАДАЧА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ ……………………...….. 1.1. Оценка степени теоретической проработки тематики «Цена и ценообразование» …………………….. 1.2. Взаимосвязь и взаимообусловленность процессов ценообразования и распределения экономического блага ……………………………………………………………….. 1.3. Теоретический подход к разработке структурной компоненты отраслевого ценообразования …………….. Глава 2. ТРАНСФОРМАЦИЯ НАУЧНЫХ ВОЗЗРЕНИЙ

О ЗНАЧИМОСТИ СОВРЕМЕННЫХ БАНКОВСКИХ СИСТЕМ …

2.1. Актуальные проблемы развития банковских систем … 2.2. Закономерности материализации негативного потенциала потребителей банковских услуг …………… 2.3. Идеология формирования способов долговременного развития коммерческих банков ……………………………... Глава 3. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЦЕНООБРАЗОВАНИЯ В КОММЕРЧЕСКИХ БАНКАХ …………………………………………… 3.1. Квинтэссенция мнений о теории цен: исторический аспект …………………………………………………………….. 3.2. Динамика представлений о сущности категорий ценовых доктрин …………………………………

3.3. Специфика процесса ценообразования в банках ………... Глава 4. ИСХОДНЫЕ ПОСЫЛЫ ФОРМИРОВАНИЯ МОДЕЛИ ЦЕНООБРАЗОВАНИЯ В КОММЕРЧЕСКИХ БАНКАХ...……….... 4.1. Анализ практики ценообразования в коммерческих банках ……………………………………………………………... 4.2. Статистические методы выявления экономических закономерностей: характеристика динамики цен …..... 4.3. Значимые аспекты характеристики процесса ценообразования в банках …………………………………..... Глава 5. ПРОГНОЗ СОСТОЯНИЯ СЕГМЕНТОВ СИСТЕМЫ ЦЕНООБРАЗОВАНИЯ В КОММЕРЧЕСКОМ БАНКЕ ……………... 5.1. Полемика о целях и принципах банковской деятельности …………………………………………………… 5.2. Моделирование абрисов системы современного ценообразования в банках …………….……………………… СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ ……………............

К ЧИТАТЕЛЮ

Предлагаемую читателям монографию «Ценообразование в коммерческих банках: ориентация на выживание» можно смело отнести к числу таких научных работ, авторы которых обращаются к столь сложной и неразработанной теме. Конечно, это не означает, что теория ценообразования в банках не развивается; в последнее время стали появляться отдельные тематические работы, исследующие специфику процесса установления цен в банках. Основу большинства этих работ составляют, как правило, традиционные взгляды на состав и структуру цен на банковские продукты, ценовую политику и стратегию, методы и схемы ценообразования. Главное же в том, что практически без изменения в этих изданиях остаётся позиция авторов в отношении роли ценообразования.

Это третья монография Ю.Н. Гойденко и Ю.В. Рожкова о проблемах ценообразования в кредитных организациях. Авторы чётко обозначили новую грань многочисленных неурядиц современных банковских структур и развили гипотезу о реальности угрозы полного исчезновения такого рыночного института как коммерческий банк.

Главное достоинство работы в том, что наши коллеги, дальневосточные учёные, не ограничились лишь виртуальным научным прогнозом, а предложили серьёзное «противоядие» феномену разрушения банковских структур — концепцию специфическим образом ориентированного ценообразования.

Убеждён, монография будет весьма полезна всем тем, кто серьёзно изучает теорию и практику ценообразования в коммерческих банках.

ВВЕДЕНИЕ

ХХ-е столетие, а в особенности последняя его треть, ознаменовалось значительными изменениями в структуре мировой экономики; хозяйственная деятельность общества по своему уровню стала силой планетарного масштаба. Интенсивная концентрация производства, финансовопромышленного и банковского капитала, монополистическая перестройка экономики сопровождались социальными сдвигами; появились определённые предпосылки для разрешения фундаментальных противоречий во взглядах на вопрос о соединении принципов рыночного хозяйствования с господствующей ролью национальных государств. Хотя деятельность правительств носит осторожный характер, осуществляется на фоне слабеющей поддержки со стороны общественности, государство (в широком смысле) действует последовательно в ряде вопросов. Это регулирование совокупного дохода, расходуемого на приобретение товаров и услуг, при обеспечении достаточно высокого уровня покупательной способности, позволяющей реализовать всю произведённую в стране продукцию; достижение высокого уровня эффективной занятости.

Кроме того, этот исторический период прошёл под знаком ожесточённых дискуссий о сущности и перспективах глобализации, споров о том, каким путём в ближайшем будущем пойдёт мировая цивилизация.

Несмотря на многочисленные концепции, представленные по этому поводу зарубежными и отечественными учёными, — восторжествует ли в конечном итоге концепция «глобализации» или «конца истории», «информационного общества» или «социального постмодерна» и «нового мирового порядка постиндустриализма», — их всё же объединяет общая идея о том, что мир переживает сложный, диалектический процесс, формируемый разнонаправленными тенденциями.

Радикально меняющийся мир в условиях коренной социальной трансформации превратился в предмет многочисленных научных исследований, а совершающиеся в обществе перемены стали одной из наиболее примечательных черт современной жизни. Сам факт указанных перемен не вызывает никаких сомнений и рассматривается в качестве неизбежного и обязательного элемента поступательного развития человечества. Наиболее очевидное среди нововведений и изменений, безусловно, относится к области применения всё более сложной и совершенной техники и технологий в сфере материального производства.

По мере того, как машины и механизмы вытесняют простой и подчас примитивный труд, они начинают выполнять несложные функции человеческого мозга. Безусловно, машины и сложные современные технологии постоянно нуждаются в крупных вложениях капитала, в том числе финансового. И эта область человеческих интересов теперь приобретает особый статус, став приоритетной практически во всех случаях, когда необходимо обозначить и дать оценку наиболее существенным переменам в современном обществе. Поиск, интеграция и применение крупного финансового капитала сопряжены с определёнными, как правило, значительными издержками, что во много раз повышает роль научных прогнозов и предвидения основных тенденций в социальноэкономических процессах.

Характерной особенностью современного мироустройства является непрекращающаяся череда различающихся по содержанию, направленности, силе, широте охвата и последствиям экономических кризисов.

Опасные своей систематичностью финансово-банковские кризисы приобрели характер явлений, возникновение которых требует скорейшего пересмотра известных, многократно апробированных подходов к решению традиционных задач. И, если в последнее время такие кризисы поражали страны, догоняющие индустриальную модернизацию, — в 90-е годы прошедшего столетия очагами финансовых кризисов были страны, обычно, с недостаточно высоким уровнем социально-экономического развития, сумевшие лишь приблизиться к уровню экономически и технологически развитых стран Западной Европы и Северной Америки, — это вовсе не означает, что более развитые страны, широко эксплуатирующие инерцию прошлых достижений и преимущества социальнополитических структур, надёжно защищены от подобных перспектив.

Пронизанные нитями политических, экономических, социальнодемографических, культурных и иных связей общества лишены защиты перед угрозами раскачивания и развала финансовой, денежной и банковской систем. В этой ситуации практически единственной испытанной мерой, препятствующей развитию нежелательных событий, остаётся государство, которое воздействует на социально-экономические процессы традиционными, как правило, нерыночными методами. Отсюда возможен простой вывод, что концепция, согласно которой современные корпорации подчинены рыночным законам, рынку, устарела. Теперь следует говорить о том, что корпорации управляются в зависимости от того, как близко подошла экономика к состоянию, именуемому «кризис».

По мере того, насколько явно проявляются симптомы «болезни», представляются неопровержимые её доказательства, нерыночная роль государства усиливается, либо ослабевает.

Отмечено, что интенсивность колебаний маятника, описывающего чередование негативных и позитивных уровней экономики, нарастает. По крайней мере, частота кризисов, предкризисных угроз настолько велика, что возникает справедливый вопрос о том, как же на самом деле «работает» экономика государства: по воле рынка, либо по предписаниям государственной власти? В идеальном обществе не возник бы вопрос, каким образом сохранить работоспособность и эффективность экономики, поскольку «власть правительства и рыночная производительность имеют противоположные цели» [249, с. 93]. Но такое общество может рассматриваться только как удобная теоретическая модель для исследований и никакого отношения к действительности не имеет.

По-видимому, ни в одном ином разделе экономической науки нет столь очевидного противоречия, логических неувязок, как это допущено в теории цен. Тем более очевидны проблемы теории, когда мы обращаемся к ценам, формируемым на рынке услуг коммерческих банков. Безусловно, наука и раньше, и теперь активно реагирует на динамичные процессы в обществе, особенно, если эти процессы являются экономическими, и отзываются по этому поводу мощным потоком исследований, посвящённых осмысливанию отношений человека и общества, поиску практических путей к достижению согласия между ними. Но наряду с этим множатся свидетельства усугубления экономической ситуации, из чего вытекает вывод, что вне поля зрения остаётся нечто важное, существенное, без чего разрешение многих проблем невозможно. При фактически полном отсутствии какой-либо научной теории цен в коммерческих банках, в этой области человеческой деятельности организован и особым образом поддерживается беспрецедентный для других сфер экономики режим, целью которого является сохранение уникальной во всех отношениях инфраструктуры банковского предпринимательства.

В повседневной жизни едва ли различимы большая часть из тех проблемных вопросов в области цен, которые так очевидны при более пристальном к ним обращении. Сегодня, как никогда ранее, вопросы цен, ценообразования, практики взаимодействия кредитных организаций с конкурентами, государственными органами, обществом, для удовлетворения потребностей которого банки и созданы, требуют не просто изучения различных аспектов влияния коммерческих банков на экономические процессы — они требуют формирования теоретически обоснованной, стройной и ясной системы знания, позволяющей охватить и учесть весь спектр вопросов, определяющих сложность возникающих задач.

До конца не решённые, сложные сами по себе общеэкономические вопросы (например, мера участия государства в управлении экономическими процессами, поддержание конкуренции и развитие монопольных традиций, процесс распределения общественного продукта, растущая редкость ресурсов); политические вопросы (наиболее значительным среди них является вопрос перспектив межнациональных интеграционных процессов); социальные вопросы (проблема занятости, уровня благосостояния, демографии); правовые вопросы (законодательная база не отвечает интересам банков, общества и государства) оказались самым тесным образом взаимоувязанными с более конкретными вопросами: стабильность и эффективность функционирования банковских систем; выживаемость коммерческих банков; совместимость интересов частного инвестора и государства; доверие населения к банковскому предпринимательству и др.

Возникла необходимость объединить эти вопросы в единую систему.

Такой подход, пока не получил широкого распространения, поскольку в обществе не сложилось и не закреплено устойчивое мнение о том, что финансовые, банковские системы находятся у опасных границ своего развития. Вместе с тем, теперь эти проблемы стали предметом исследований, тогда как ранее они попросту не поднимались и не изучались.

Сегодня требуется фундаментальное переосмысление, смена привычной точки зрения на процесс исторической динамики банковских систем;

необходимы программы развития и поощрения альтернативных, нетрадиционных взглядов на процессы, относящиеся к деятельности банковских систем вообще и банков, в частности. Не секрет, что такие программы время от времени возникают, но их число слишком мало, и для того, чтобы они стали эффективными, требуется, во-первых, разработка и принятие новой парадигмы в отношении места и роли банковских систем и коммерческих банков в социально-экономических процессах; во-вторых, формирование лояльного отношения государства и общества к их новому внешнему облику и внутреннему содержанию; в-третьих, пересмотр самими коммерческими банками (акционерами, банковским персоналом) своих целей и задач. Последнее, по-видимому, окажется наиболее сложным заданием, поскольку потребует от банков значительных усилий, направленных на пересмотр привычных, основополагающих взглядов на банковское предпринимательство.

Психологическая составляющая таких усилий окажется наиболее важной. В этой связи целенаправленная деятельность в решении проблем выживания банков потребует совершенно иного уровня мышления и воспитания; прежние подходы, механизмы, принципы, привычки и даже опыт могут оказаться не только неэффективными, но и опасными, поскольку нацелены на получение и рост прибыли, сохранение главенствующих позиций коммерческих банков по отношению к потребителям услуг. Теперь же подобные «ценности» и «идеалы» необходимо заменить;

центром должен стать потребитель и его интересы.

Общетеоретические вопросы, относящиеся к целям деятельности коммерческих структур (включая коммерческие банки), раскрыты достаточно широко; они получили своё толкование в научных трудах многих учёных. Экономическое содержание прибылемаксимизирующей модели исследовали Р. Гильфердинг, Т.Р. Мальтус, К. Маркс, К. Менгер, Л. Мизес, Дж.С. Милль, Д. Рикардо, Г.А. Саймон, А. Смит, Й. Шумпетер и другие видные учёные.

Теоретические основы влияния конкуренции на уровень прибыли разрабатывали Ф. Найт, Дж. Робинсон, П. Сраффа, Р. Харрод, Э. Чемберлин, а также ряд других исследователей проблемы.

Тема выживания коммерческих структур, как альтернатива прибылеориентированной деятельности, развита в многочисленных исследованиях таких учёных как П. Друкер, Дж. Гэлбрейт, А. Маршалл и др.

Сегодня предпринимательскую прибыль всё чаще воспринимают двояко. С одной стороны, никто не отрицает, что коммерческая прибыль необходима для полноценного функционирования субъекта экономики; с другой же, признаётся, что ориентация на прибыль, особенно если при этом игнорируются права потребителей, ослабляет его конкурентные преимущества. Обе точки зрения имеют как сильные, так и слабые стороны; как сторонников, так и противников. Сложность же заключается в том, что ни одна из сторон пока не сумела доказать свою правоту, поскольку на практике мы наблюдаем не только успешное развитие и процветание прибыльных корпораций, но также и их угасание. И наоборот.

Многие из тех, кто отличается неэффективным, убыточным ведением хозяйства, на протяжение длительного времени удерживаются «на плаву».

Для современных коммерческих банков и банковских систем вопрос альтернативы «прибыль — выживание» стоит очень остро, так как сочетает в себе существенное противоречие. Если банк концентрирует усилия на достижении лучших результатов по прибыли, это вовсе не означает, что коммерческая структура гарантирует себя от финансовых неудач в дальнейшем и готова к долгосрочной деятельности.

Сложная и до конца не определённая природа цен, противоречивый характер механизмов их определения, подразумевают, что процесс формирования концепции витально-ориентированного ценообразования в коммерческих банках должен опираться на систему принципов:

исторического, логического, теоретического, эмпирического.

Теоретическую и методологическую основу исследования вопроса составили обоснованные в трудах отечественных и зарубежных авторов принципиальные положения и выводы, охватывающие широкий круг взаимосвязанных проблем, актуальных как для наук общественных (социология, психология, философия, конфликтология), так и экономических (маркетинг, финансовый менеджмент, банковское дело), занимающихся изучением объективных закономерностей экономического состояния и развития общества, статистической обработкой и теоретической систематизацией явлений хозяйственной жизни, выработкой практических рекомендаций в области производства, распределения, потребления благ и их обмена.

В своём исследовании авторы опирались на труды отечественных учёных: Абалкина Л., Бабста И., Борткевича В., Блюмина И., Бухарина Н., Гальперина В., Дмитриева В., Есипова В., Канторовича Л., Кондратьева Н., Кронрода Я., Лаврушина О., Липсица И., Лукина В., Львова Д., Майзенберга И., Мстиславского П., Немчинова В., Пробста Е., Пунина Е., Слепова В., Столярова Н., Струмилина С., Туган-Барановского М., Турецкого Ш., Фадейкиной Н., Фельдмана Г., Чупрова А., Чуханова З., Шапошникова Н., Яковца Ю. и других; работы зарубежных учёных и практиков: Алена П., Алчиана А., Бём-Баверка О., Блауга М., Визера Ф., Винера Дж., Гильфердинга Р., Гэлбрейта Дж., Джевонса У., Друкера П., Дюпюи Ж., Кейнса Дж., Кенэ Ф., Кирцнера И., Кларка Дж., Колодко Г., Маркса К., Маршалла А., Менгера К., Мизеса Л., Милля Дж., Модильяни Ф., Найта Ф., Ойкена В., Петти В., Рикардо Д., Робинсон Дж., Сапира Ж., Сисмонди С., Смита А., Сраффы П., Сэя Ж., Тюрго А., Фишера И., Фридмена М., Хакена Г., Харриса Л., Хикса Д., Хотеллинга Г., Чемберлина Э., Энгельса Ф., Эрроу К., Шумпетера Й. и других.

Авторы с благодарностью воспримут вопросы, дискуссию, замечания, пожелания по содержанию и идеям данной монографии, направленные на е-mail: [email protected]; [email protected]

ГЛАВА I

ФОРМИРОВАНИЕ ТЕОРИИ ЦЕНООБРАЗОВАНИЯ

КАК ЗАДАЧА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ

1.1. Оценка степени теоретической проработки Логика эволюции научных взглядов на проблему развития учения о цене, такова, что любые попытки «объявить» завершённой хотя бы одну из теорий, составляющих это учение, обречены. Принимая как аксиому предикат А. Маршалла, в его «Принципах экономической науки»

находим: «Экономическая наука добилась большего продвижения вперёд, чем какая-либо другая отрасль общественных наук» [164, с. 223], мы, между тем, отстаиваем позицию, что «не существует и не может существовать «законченных теорий»; несмотря на предположение Дж.С. Милля о завершённости теории стоимости [178, с. 172], всегда будут существовать отдельные, упущенные из виду звенья в проблеме ценности» [58, с. 94]. Полагаем, что современная теория цен ущербна, а тезис «цена не существует вне обмена», не верен.

Маркс, впрочем, как и многие другие учёные до и после его, рассматривают цену как денежное выражение ценности благ. Следовательно, условие существования цены какого-либо блага есть его ценность.

Согласимся с данным подходом к категории «цена». В свою очередь, по мнению классиков, ценность, существует лишь в том случае, если предмет или вещь полезны и представляют собою благо, то есть обладают потребительной ценностью. В противном случае о ценности говорить бессмысленно. Обратимся к Ж.-Б. Сэю: «Всегда же, несомненно, то, что если люди признают за предметом определённую ценность, то лишь в отношении его употребления: что ни на что не годится, тому и не дают никакой цены» [265, с. 30]. И на вопрос о том «кто станет тужить по поводу того, что расплескался стакан воды из неиссякаемого источника…?» [35, с. 255 — 256], ответ подготовлен, и он очевиден: никто, потому, что ценности наш «неиссякаемый источник» воды, не представляет никакой. Итак, условием существования цены, её атрибутом, следуя экономическому учению, есть полезность и ценность предмета. Мы принимаем и эту посылку.

Обратимся к категории «благо». К. Менгер не считает полезным, полезностью, благом предметы, не обладающие способностью быть поставленными в причинную связь с удовлетворением человеческих потребностей: «Хинная кора перестала бы быть благом, если бы совершенно исчезли болезни, излечению которых она служит, так как тогда не было бы более той единственной потребности, с удовлетворением которой она находится в причинном соотношении» [169, с. 51]. Значит, ответ на вопрос: «Нуждается ли человек в том, либо ином предмете?», формирует наше восприятие предмета: благо или не благо. «Для того чтобы предмет стал благом, или другими словами, для того, чтобы он приобрёл характер блага (Guterqualitat), необходимо совпадение следующих четырёх условий: 1) человеческой потребности; 2) свойств предмета, делающих его годным быть поставленным в причинную связь с удовлетворением этой потребности; 3) познания человеком этой причинной связи; 4) возможности распоряжаться предметом таким образом, чтобы действительно употреблять его для удовлетворения этой потребности» [169, с. 40].

По К. Менгеру, мера воды, в изобилии находящаяся вдалеке от человека, который в ней нуждается, также лишена полезности. То же самое можно сказать о многом из того, что в обычной жизни, окружая нас, создаёт наслаждение и обеспечивает удовольствие, а в случае недоступности бесполезны. Эти замечания, как будто, справедливы и не лишены логики. Вода и другие блага явят полезность в том, случае, если человек будет иметь к ней доступ и желание воспользоваться по собственному разумению. Но недосягаемый для получения удовольствия предмет или вещь не приносят никакой пользы людям. Так рассуждает один из авторов крупнейшей экономической теории маржинализма. Эти рассуждения приводят к заключению: полезность предметов, недоступных для человека в конкретное время, равна нулю. Между тем, вместе с А. Флюксом мы считаем, что «взгляды австрийских авторов нельзя принять без некоторой критики» [298, с. 16]. О какой полезности в данном случае говорят классики маржинализма? Какова полезность в нашем понимании?

Обычно мы обращаемся к полезности: возрастающей, убывающей и предельной. Ещё мы говорим о присутствии, либо отсутствии полезности.

Иными словами, всё, что нельзя применить к удовольствию человека, полезностью не отмечено; всё, что служит человеку во благо, наоборот, в большей, либо меньшей мере полезно. Первая пара тёплых ботинок и овчинный полушубок в зимнюю стужу для человека куда полезнее, чем вторая пара обуви и второй полушубок. Согласно «предельному закону» [56, с. 8] каждый последующий «набор» одежды для одного и того же человека будет терять некоторую дельту () полезности, пока полностью не «насытит» потребность; полезность каждого последующего блага будет снижаться.

Убывающая полезность вещи, заметьте, вещи, которая на самом деле не теряет своих физических качеств, как будто иллюстрирует процесс поэтапного «затушёвывания» некой неизменной величины, константы, которая на самом деле лишь изменяет свою видимую, психологически воспринимаемую часть. Для полноты восприятия рассуждения, представим себе пустой стеклянный стакан, который выражает постоянную величину полезности искомого блага X. Теперь мысленно наполним его водой на треть. Оставшиеся две трети пустоты стакана, — пусть это будет X 2/3, это его полезность в настоящее время. В отличие от предыдущего значения, полезность снизилась на величину X 1/3.

Из этого следует, что потребительские качества блага, его ощущаемая полезность для потребителя, снижены. «Наполнив» условный стакан доверху, мы вообще теряем полезность (X 0 ), и одновременно с этой потерей лишаемся блага (рисунок 1).

Господствующие научные воззрения на эту проблему отвергают мысль о возможности существования блага в отрыве от полезности, исчезновение которой равносильно исчезновению самого блага; «предмет теряет характер блага … когда изменение в сфере потребностей человека имеет следствием то, что нет потребности, к удовлетворению которой предмет был бы пригоден, … теряется годность последнего быть поставленным в причинную связь с удовлетворением человеческих потребностей… исчезает познание причинной связи между ним и удовлетворением человеческих потребностей… исчезает возможность распоряжаться им, а именно, когда люди не только не могут непосредственно употреблять предмет для удовлетворения своих потребностей, но и не имеют в своём обладании средств, чтобы опять подчинить его своей власти» [169, с. 38–39]. Такова теория. Но её отдельные тезисы сомнительны.

Совершенно очевидно, что полезность нематериальна. Это не металл, не жидкость и не газ. Полезность психологическое ощущение «надобности» предмета, вещи и, если хотите, явления. В противном случае, следовало бы приложить значительные усилия, чтобы доказать:

проходя через какую-то грань, этот условный «переход» предмета от одного состояния к другому обозначен «австрийцами» как способность, либо неспособность какого-либо предмета быть поставленным в причинную связь с удовлетворением человеческих потребностей, «материальная полезность» исчезает.

По мнению классиков, «зримая полезность» представляет собой только лишь краткосрочное свойство, или акциденцию блага; его «жребий» [32, с. 11], то есть случайность. Причём, указанное свойство является субъективным; оно обусловлено различиями восприятия индивидуумов поскольку «полезность каждого потребляемого предмета различна для каждого потребителя» [92, с. 32]; «функция полезности, уточняет У. Джевонс, индивидуальна для каждого вида предмета» [85, с. 72]. Д. Бернулли [32, с. 14] считает, «выгода, полученная из сколь угодно малого выигрыша, может считаться обратно пропорциональной имеющемуся состоянию». Проиллюстрируем это определение.

Если в ненастную погоду малообеспеченный человек удовлетворится зонтом и тёплой одеждой, чтобы пешком идти к месту работы, то человек состоятельный, облачённый в такую же тёплую одежду и зонтом в руках, всё же воспользуется услугами такси. Ему незачем экономить на транспорте, поскольку полезность услуги транспортной компании в условиях ненастья предпочтительнее, выше потраченных им денег.

Мы защищаем тезис о том, что полезность предмета носит эссенциальный, то есть существенный характер. И не исчезает даже в том случае, если физический доступ к предмету ограничен или вообще невозможен.

Зададим вопрос: «Что на рубеже XIX — XX вв. влекло тысячи людей на Клондайк и Юкон?». Ответим на него: «Возможность найти золото и обеспечить себе тем самым значительное состояние». Для активных участников «золотой лихорадки» золото на берегах таёжных рек представляло значительную полезность. Не находясь в руках старателей, оно уже обладало высокой ценностью. То же можно сказать о причинах, побуждающих будущих собственников неких отсутствующих, пока, полезностей, вкладывать существенные средства в получение прав на разработку недр; допустим, есть предположение, что приобретаемый участок богат нефтью неоспоримым благом для человека.

Разве можно считать бесполезными «полезные ископаемые» за миллионы лет накопленные в недрах: уголь, руду, нефть, минералы, только лишь потому, что они находятся вне зоны нашей досягаемости? Уголь, залегающий в виде пластов, на глубине 500 — 800 метров обладает полезностью. Но это свойство, в отличие от «зримой полезности», которая воспринимается человеком в ходе получения удовольствия, пока, не реализовано, можно сказать, что полезность угля «дремлет»; его «зримая»

сторона проявится всего лишь на короткий срок. Добыча, продажа, хранение, топка и превращённая в пепел прежняя субстанция Bedarf вот недолгий по времени путь нашей «зримой» полезности. Итак, мы говорим, что уголь, «осязаемый» имажинально, до времени не поднятый «на-гора», обладает полезностью. Обращаясь к экономике исчерпаемых ресурсов Г. Хотеллинг [318, с. 263] и Р.М. Солоу [257, с. 305] настаивали, что залежи необходимых человеку ресурсов получают рыночную ценность на основе перспективы их добычи и реализации.

По аналогии скажем, предмет, которым временно нельзя распоряжаться так, чтобы действительно употреблять его для удовлетворения потребности, также полезен для человека, как и те, которыми уже человек обладает. Но эта полезность, как уже отмечено выше, до времени не реализована. Схожую позицию, по нашему мнению, занимал и У. Джевонс.

Рассуждая о мотивах, побуждающих человека действовать, чувствах удовольствия и страдания, он обратил внимание: «Полезным предметом является тот, который вызывает удовольствие, либо уже имеющейся у него пользой, либо ожиданием его будущей пользы» [86, с. 68]. Эта ожидаемая полезность «просто сумма взвешенных полезностей, компонент неопределённых перспектив» [16, с. 356]. В формализованном виде:

U(A или B, р)=pU(A)+(1-p)U(B), где: U (A или B, р) — полезность неопределённой перспективы событий А и В;

(1-p) — вероятность получения события B.

К этому есть существенное дополнение М. Фридмена и Л. Сэвижда, поясняющее подход к оценке сил, воздействующих на конечный результат и чистоту расчётов: «Так как «прочие условия» предполагаются одинаковыми для альтернатив А и В, то полезность этих двух альтернатив может быть описана функциями только доходов и учитываемых вероятностей, а не сопутствующих обстоятельств» [300, с. 224].

Может возникнуть вопрос о том, как быть с полезностями, которые человеку никогда в руки не попадут и его надобности не удовлетворят?

Возьмём, уникальные металлы земного ядра. Даже гипотетически сложно представить, что когда-либо человеку удастся проникнуть в область «внешнего ядра» Земли на глубину 3 000 км, представленного, как предполагают учёные-геологи, в основном соединениями химически чистого железа. Допустимы ли в таком случае рассуждения о полезности предмета, представления о котором практически нет? С точки зрения экономических отношений нет, как предмет обмена это «нечто» в центре Земли рассматривать нельзя и мы не можем рассуждать на тему перемещения «благ из рук одного экономического агента в руки другого, сопровождающееся встречным движением другого блага» [329, с. 69].

Если же на вопрос смотреть под иным углом, например, обратиться к оценке вещества внутри земного ядра, как абсолютной необходимости для существования Земли и человечества, ссылка на полезность уместна.

Итак, мы принимаем концепцию о том, что предмет имеет цену только в том случае, если он полезен человеку и «наделен» ценностью.

Вместе с тем, в отличие от устоявшейся точки зрения, мы обнаруживаем в предметах полезность и ценность для нужд человека и в тех случаях, когда доступ к искомому предмету ограничен, и не удовлетворяется одно из «менгеровских» условий существования блага возможность распоряжаться предметом таким образом, чтобы действительно употреблять его для удовлетворения этой потребности.

Что сказал бы основатель австрийской школы, К. Менгер, если бы внимательно изучил практику открывшейся в 1848 г. срочной товарной биржи в Чикаго (Chicago Board of Trade)? Как бы он оценил применимость выдвинутых условий существования блага (об условиях существования блага мы говорили выше)?

А ведь современная практика, принципы работы срочных бирж, продающих фьючерсные контракты, опровергают некоторые положения учения К. Менгера о благе: «Продавец фьючерсного контракта берёт обязательство поставить актив в будущем, а покупатель соглашается признать его» [67, с. 586]. Срочная биржа предоставляет право торговцам продавать несуществующие полезности, которые лишь в будущем проявят свои свойства, делающие его годным быть поставленным в эту причинную связь с удовлетворением этой потребности.

Виртуальные блага предлагают и банки. Что можно сказать об их услуге, когда они привлекают во вклад средства граждан? Только то, что благом, а денежный вклад с первых минут для банка представляет «зримую полезность», он является лишь для банка. Вкладчик может рассчитывать на «материализацию» пользы от вклада спустя некоторое время; по истечение срока, оговоренного в договоре; в момент передачи личных средств банку на сохранение, вместе с услугой он не получает полезности в виде дохода фактической причины обращения в банк.

Обратимся теперь к категории «цена». Современнику, знакомому с постулатами различных направлений теории денег, известно: человек живёт обменом товара на товар; обмен является обязательным условием превращения произведённого продукта в товар; товаром-посредником при обмене благ выступает, «третий товар» — деньги. Для оценки блага используется его количественное выражение, — цена; цена представляет собой норму ценности; ценностью обладают лишь полезные предметы.

Нам также известно, наукой это доказано, что первое упоминание о деньгах «содержится в глиняных табличках, найденных в развалинах Ура и составленных 3 700 лет до н.э. В них речь шла о серебряных слитках, используемых в расчётах за покупки» [44, с. 7]. Из этого следует, что торговле и её более простой форме обмену, являющемуся «обобществляющим элементом производства» [120, с. 32], более пятидесяти веков.

Итак, период исторической смены эпох и перехода от «дикости» к «цивилизации», именно об этом периоде в истории человечества мы сейчас говорим, ознаменован, существованием таких категорий, как цена и ценность. Помимо того, уже существовала, отнесённая к самым «значительным видам деятельности, имеющей своим предметом обмен» [22, с. 329], торговля в той форме, как её толкует составитель старейшей энциклопедии торговли Савари де Брюслон в «Dictionnaire universal du commerce». По его мнению «под «торговлей» следует разуметь всякого рода мену, куплю, продажу, всякие обороты» [Цит. по 138, с. 3].

Мысленно перенесёмся в эпоху дотоварных отношений, в период «детства человеческого рода» [341, с. 680], когда, как вытекает из теории, не существовало ни денег, ни цены, и обратимся к себе с вопросом: «Что же представляла собой «дикость» с точки зрения обмена?». Ответ очевиден: «Обмен, торговля, то есть, оборот продуктов, в этот период отсутствовали». По К. Марксу: «вещи… до обмена не являются товарами;

товарами они становятся лишь благодаря обмену. Обмен товаров начинается там, где кончается община. В пунктах её соприкосновения с чужими общинами или членами чужих общин» [162, с. 88].

Эпоха дотоварных отношений или, «дикость» не знала межобщинного организованного обмена, но в этот период мы находим «зачатки поселения деревнями, известную степень овладения производством средств существования: деревянные сосуды и утварь, ручное ткачество (без ткацкого станка) из древесного волокна, плетёные корзины из лыка или камыша, шлифованные (неолитические) каменные орудия» [341, с.

681].

И что же, все перечисленное не имеет ценности? Цены? Значит ли, что «вещь до обмена», как считает К. Маркс (и не он один), действительно не имеет цены? Попытаемся ответить на этот вопрос.

Если предмет произведён, либо добыт для целей сугубо личного потребления, вспомним хотя бы классического изолированного человека, «из которого уже извлекли пользу многие экономисты» [192, с. 79] Робинзона в исследованиях С. Сисмонди, и его не предполагают передавать в другие руки в уплату за что-либо, то и ценой такой предмет, не обладает.

Для каких целей в данном случае вывешивать на предмет «ценник»?

Ведь потребитель данного предмета сам его же и произвёл (добыл). Что же тогда нам остаётся делать с полезностью и ценностью? Полученные Робинзоном блага полезны для человека; будут им употреблены для собственных нужд.

Они же ценность и полезность, и без них Робинзон будет обречён.

«Если Робинзон Крузо будет всерьёз пытаться извлечь максимум удовлетворения из условий окружающей среды, то в его уме, вне сомнения, должно сложиться нечто вроде системы цен или шкалы ценностей, ибо иначе он не сможет «разумно» использовать имеющиеся благоприятные возможности. Он должен установить пропорции, в которых следует получать разные блага» [192, с. 79 80].

Итак, присутствуют определяющие условия существования цены:

полезность и ценность. Тот же К. Менгер рассматривает ценность благ как «важнейшее основание образование цен» [169, с. 137]; наличие ценности, значит, предтеча цены. Из этого следует, цена существует и вне обмена.

М. Маркса: «Вещь может быть полезной и быть продуктом человеческого труда, но не быть товаром. Тот, кто продуктом своего труда удовлетворяет собственную потребность, создаёт потребительную стоимость, но не товар.

Чтобы произвести товар, он должен произвести не просто потребительную стоимость, но потребительную стоимость для других, общественную потребительную стоимость» [162, с. 46]. Но эти слова лишь подтверждают нашу гипотезу.

Таким образом:

1. Современные экономические доктрины, основанные на научных трудах классиков экономической мысли, развитые и дополненные их последователями, нередко оказываются догматичными и совершенно исключают какие-либо коррективы и дополнения.

2. Одной из таких догм мы считаем учение о цене, modus vivendi которой является обмен предметов, благ.

3. Наличие полезности и ценности предметов вне их обмена говорит о том, что они обладают ценой, которая, в силу отсутствия экономических отношений, до времени, не проявляется или проявляется при явных нарушениях принятых принципов существования благ. В рассуждениях мы апеллируем к практике формирования цен на блага, примером служит рынок финансовых, в частности, банковских, услуг, доступ к которым (Лат.) — условия существования; способ существования; условия; образ жизни.

ограничен или проблематичен в момент совершения обмена.

1.2. Взаимосвязь и взаимообусловленность процессов ценообразования и распределения экономического блага Всякое, даже самое выдающееся учение, либо часть его «надо рассматривать не как библию, где всё изначально верно, а как науку с её открытиями, поисками и заблуждениями» [9, с. 96]. Если закон исправно работает в условиях заданного исторического отрезка и определённых хозяйственных отношений, то это вовсе не означает, что и в других условиях, в другие времена он будет функционировать также успешно.

Это также не доказывает, что учение закончено и не может дальше развиваться; ещё В. Вернадский [54, с. 191] предостерегал, «…само научное мировоззрение не есть что-нибудь законченное, ясное, готовое;

оно достигалось человеком постепенно, долгим и трудным путём». Как справедливо замечает Ю. Яковец [348, с. 5], «…любая область науки неоднородна, многоукладна, она предполагает одновременное сосуществование и борьбу парадигм: реликтовых, уходящих, господствующей и приходящей, утверждающейся».

По мнению П. Самуэльсона и В. Нордхауса [242, с. 206] вопросы, связанные с распределением являются наиболее спорными во всей экономической теории. Согласимся с М. Редером в том, что «современное состояние теории распределения весьма неудовлетворительно» [354, с. 180], и на этой основе обратимся к вопросу о причинной связи ценообразования и распределения. «Современная теория распределения, отмечает Ф. Найт, развилась из трактовки этого вопроса экономистами-классиками» [191, с. 435]. Известно также, что в области распределения наука во многом обогатилась благодаря исследованиям А. Берри и Дж. Б. Кларка. Последний, между тем, не прояснил интересующий нас вопрос. В рамках теории распределения он и более поздние поколения учёных непосредственно к теме ценообразования не обращались, а исследовали вопросы, например, за что «факторам производства платят» [355, с. 398]?; действительно ли когда «каждый фактор получает вознаграждение в соответствие с его предельной производительностью, весь продукт полностью распределён» [298, с. 19]?;

как «распределение общественного дохода регулируется общественным законом и что этот закон, действуй он без сопротивления, дал бы каждому фактору…» [120, с. 17]? Таким образом, подтверждение, либо опровержение гипотезы о наличии причинно-следственной связи указанных процессов поможет дополнить известную теорию Дж.Б. Кларка.

Фундаментальные разработки последнего столетия можно сравнить с попытками полного изменения теории распределения, вменения её ключевым постулатам зависимости от социальных процессов из недр которых «берут начало мощные политико-экономические движения нашего времени» [201, с. 63 64]. Мы считаем, что процесс «разделения»

совокупного общественного блага между различными претендентами увязан с процессом, значимость которого на фоне распределения, представляется более скромной ценообразованием. При этом цены, формируемые собственником товаров таковы, чтобы полностью удовлетворить общие потребности субъектов распределительного процесса. Если это не так, и цены оказываются ниже заданного уровня, собственник вначале терпит убытки, а это означает только то, что ущемляются права одного или нескольких потребителей части общественного блага, а затем прибегает к адекватным мерам: корректирует цены, либо теряет право на собственность.

Говоря о том, что ценообразование носит общественный характер, мы подразумеваем, что все участники процесса находятся во взаимодействии; в структуре разделения труда каждый из них играет определённую роль; вносит собственный вклад. В этом смысле наша позиция корреспондируется с выводами Л. Мизеса [177, с. 318], раскрывающего суть вклада через установление структуры рыночных цен, распределение факторов производства между различными способами удовлетворения потребностей, а также через определение доли каждого индивида.

Следует понимать, что распределению обязательно предшествует процесс установления цен, который, как в зеркале, отражается в общественном распределении. Тем самым, мы подразумеваем, что цены и ценообразование являются обязательным условием, по образному выражению Ф. Бёма «сигнальной системой» [33, с. 207] для экономического явления, именуемого «распределение». Мы также считаем, что распределение характерно не только для цивилизации, воплощённой в развитых формах товарно-денежных отношений, но и для более раннего этапа в развитии человечества дикости.

Нашим оппонентам предоставляется возможность возразить. Как же так? Широко известно, что дикость не знала товарообмена, денег и цены.

Как в этом случае можно рассуждать о распределении? «Для открытия истины, мы приводим точку зрения И. Фихте [292, с. 49], оспаривание заблуждений противников не приносит значительной пользы… Но ссылка на противоположные мнения имеет большое значение для отчётливого и ясного изложения найденной истины». Да, в период дикости не существовало денег. Этот момент отражён уже в первом параграфе настоящей главы. Согласимся и с тем, что не существовало товарообмена.

Что же касается цены, то тут наши взгляды с виртуальными оппонентами не совпадают. В самом начале исследования нами показано, что такие категории как полезность, ценность, цена и благо, пусть в неявной форме, но имеют место в период дикости. Поскольку так, мы считаем, что распределение существовало уже на этих этапах человеческих отношений.

Распределительные процессы древних существенно отличаются от того, к чему привык современный человек. Эти отличия не только в предметах, но и порядке самого процесса.

Древний человек был обречён на участие в процессе распределения.

Вложив собственный труд в поиск пропитания, выследив и убив зверя, дикарь не думает о том, с кем ему делить добычу; он полностью потребляет плоды собственного труда, делясь только с членами рода. А что можно сказать о человеке, пытающемся удить рыбу в реке, используя лодку? Только то, что кроме труда будущий доход в виде пойманной рыбы вменяется и капиталу. И если лодка собственность рыбака, то и рыба принадлежит только ему. Примитивная экономика дикаря, либо человека изолированного заслуживают изучения, хотя бы потому, что основные законы этой жизни действуют и в современных условиях.

Дж. Б. Кларк [120, с. 68] совершенно прав, указывая: «Жизнь Робинзона была введена в экономическое исследование вовсе не потому, что она важна сама по себе, а потому, что принципы, управляющие хозяйством изолированного индивидуума, продолжают руководить и экономикой современного государства».

Поиск и установление цен на блага совершенно естественно воспринимается как механизм формирования дохода, определяемого, «как превышение ценности готовой продукции, проданной в течение известного периода, над первичными издержками производства» [117, с. 175].

«Заявив» рынку цену на блага, продавец рассчитывает покрыть понесённые расходы и получить, собственно, доход. Ж.-Б. Сэй по этому случаю замечает: «Человек в промышленности старается сообщить ценность своим продуктам, создавая для них какое-нибудь полезное употребление, и может надеяться, что его товар будет оценён и продан только там, где есть люди, имеющие средства купить его» [265, с. 42].

На практике не всегда случается так, как планирует собственник; не редки случаи, когда цена не покрывает расходы и доход от продажи блага может не состояться. С экономической точки зрения это положение объясняется тем, что «задачей и целью любого производства является потребление и интересы производителей следует принимать в расчёт только в той мере, в какой это необходимо для обеспечения интересов потребителей» [356, с. 517].

На время переключим внимание на терминологию. Не секрет, что тема распределения привлекала и продолжает привлекать внимание многих исследователей; в своих рассуждениях они обращаются к различным понятиям: «доход», «богатство», «продукт», «благо», «полезность», «ценность». Многие отечественные авторы в этом контексте оперируют понятием «стоимость». По примеру авторов, высказывающихся в пользу нестрогих определений, в тех случаях, когда речь идёт об общих принципах, складывающихся интенциях, в наших рассуждениях о распределении преимущество будет отдано термину «социальный продукт». Термин будем применять в широком понимании; нам интересен как сам продукт, так и его денежное выражение валовой доход, вбирающий в себя издержки и прибыль.

Социальный продукт, потребляется не только теми, кто его создаёт непосредственно; как косвенные участники производства, в цепочку распределения включены тысячи других людей. Это обстоятельство, а также то, что в создании продукта участвуют иные, кроме труда, факторы как раз и обуславливает необходимость установления цен на социальный продукт. Ценообразование, таким образом, возникло в ответ на необходимость вменения каждому фактору доли полученного дохода.

Итак, задачей ценообразования в современных условиях является распределение вырученных от реализации средств среди факторов, создающих продукт. Собственник не может рассчитывать на то, что все вырученные от продажи блага средства останутся в его распоряжении. Это абсурдно. Необходимо рассчитаться с подрядчиками и поставщиками;

уплатить штрафы по искам контрагентов и проценты банкам за пользование ссудой; отчислить необходимые суммы в бюджет;

рассчитаться с персоналом по заработной плате; наконец, остаются обязательства по выплате дивидендов акционерам (рисунок 2).

Государственный сектор Рисунок 2 Распределение вырученных денежных средств Невозможно говорить о том, что экономическая наука и практика выработали приемлемый для всех и доступный в использовании алгоритм распределения общественного дохода: «Весь доход мира, конечно, распределяется между лицами, живущими в мире, но наука о распределении не устанавливает непосредственно, сколько получит каждое лицо» [120, с. 26]. К тому же бесконфликтное, «справедливое» распределение социального продукта остаётся непостижимым, а «концепция «социальной справедливости» в смысле определённого, осуществляемого людьми распределения доходов в рамках каталаксии лишена всякого содержания» [316, с. 387].

Нас по большей мере интересуют цены на услуги коммерческих банков. Стоит ли говорить, что цены на них также формируются под воздействием различных факторов, каждый из которых вносит «собственный вклад» в конечный результат? Это и без того понятно. Другое дело, если мы обратимся к вопросу: «Насколько адекватно в структуре «банковской цены» отражены ресурсы, создавшие банковский продукт.

Каковы эти ресурсы-факторы»?

Экономические законы, помещённые в порядок формирования цены, например, на продукцию машиностроения и коммерческого банка едины. Обратимся к простому примеру и рассмотрим цену на такую услугу как ссуда. Каким бы ни был накал экономического соревнования на рынке ссуд, собственник услуги обязательно поместит в цену затраты, понесённые им в связи с привлечением пассивов. То есть, банк положительно реагирует на необходимость распределения части дохода в пользу держателя свободных денежных средств, в качестве которых выступают физические и юридические лица. Кроме того, банку необходимо предусмотреть возможность «помещения» в цену ссуды административнохозяйственных расходов, связанных с деятельностью банка. Эту часть затрат в цене мы воспринимаем как необходимость передачи части общественного дохода в пользу коллективов, оказывающих банку собственные услуги: коммунальные, охранные, по аренде помещений и их содержанию, материально-техническому обеспечению и многому другому.

Существенным элементом «нашей» цены является заработная плата персонала банка; она «выплачивается post factum как доля годового продукта» [259, с. 40], представляя собой «естественное вознаграждение за труд» [253, с. 133]. Труд, этот «настоящий эдем прирождённых прав человека» [162, с. 165], выступает, таким образом, как значимый потребитель общественного дохода. Вопрос доли, «значительности», количественной стороны распределительного процесса на этой стадии исследования опустим. Скажем лишь, что заработная плата вообще и в данном случае, когда мы обращаемся к оплате труда персонала банка, значительна и её динамика оказывает определяющее влияние на цены.

Далее обратимся к вопросу распределения дохода при вовлечении в орбиту интересов государства. Созданный с помощью различных факторов продукт, мы говорим о ссуде коммерческого банка, имеет «врождённые» характеристики: цена продукта всегда наполняется правом государства на часть общественного дохода. Здесь действие естественного закона разделения, выраженного Дж.Б. Кларком, «Он (закон Ю.Г., Ю.Р.) вызывает распределение всего годового дохода общества на три крупные суммы общую сумму заработной платы, общую сумму процентов и совокупную прибыль» [120, с. 23], как нигде результативно; распределение общественного дохода на условиях и под контролем государства, как правило, достигает своей цели. Параметры распределения дохода, той его части, которая отражает затраты труда и капитала, задаются законом ещё до того, как продукт произведён. Это и определяет «эффективность» распределения дохода в пользу некоторой части общества. Если исключить из рассмотрения экстремальные периоды развития экономик, когда нередко главенствуют беззаконие и произвол, то во всех прочих случаях это направление распределения общественного дохода наиболее успешное.

Мы рассмотрели затратную сторону цены ссуды. Обратимся теперь к той её части, которая характеризует прибыль банка при проведении ссудных операций. Учтём в своих рассуждениях, что «согласно стандартному подходу, принятому в литературе, посвящённой корпоративному управлению, разные типы акционеров имеют одну и ту же целевую функцию максимизацию прибыли» [206, с. 80]. Впрочем, никто по этому поводу иллюзий не питает; едва ли рассчитывают на положительную прибыль одновременно все участниками коммерческих проектов:

«Кажется очевидным, что прибыль с одинаковой вероятностью может быть как отрицательной, так и положительной в любой фирме в нормальный год и что в длительном периоде для экономики в целом прибыль равна нулю» [60, с. 377]. Поскольку в реальном мире конкуренция несовершенна, олигополия рынка создаёт условия, чтобы увеличивалась прибыль только «избранных» банков; из них «каждый участник обладает значительной долей рынка…, а потому отдаёт себе отчёт в том, что слишком активная экспансия может «испортить» цены» [57, с. 315].

Прибыль точно такой же объект распределения социального продукта, банковской ссуды, как и его затратная часть, с той лишь разницей, что прибыль распределяется в иных соотношениях и является практически незащищённой частью цены; развитие конкуренции снижает размер прибыли. Когда на цену услуги оказывается внешнее давление и величина ссудного процента снижается, это вовсе не означает, что все факторы должны снизить вменённый им доход. Это не так. Первые «потери» несёт государство, (снижается величина отчислений в бюджет) и собственники банковского бизнеса, теряющие возможность повысить норму отчислений в фонды развития и на дивиденды. Второй эшелон потерь относится к наёмным банковским сотрудникам, чьи доходы, формируемые за счёт прибыли, также будут сокращены. И так далее.

Рассмотрим теперь вопрос об управляющих причинах в процессах распределения и ценообразования. Существуют полновесные, неслучайные «наиболее важные и постоянные последствия, управляющие распределением» [164, с. 79]. Они известны, всесторонне описаны, но представляют интерес. Определение цены P через группу различных факторов, количественно представленных как A, B, C…N, позволяет описать зависимость от них цен, а ценообразования от распределения:

Исследователь, поставивший перед собой задачу «отследить» динамику в распределительных процессах, может рассчитывать на положительный результат. Он отметит для себя изменения в налоговом законодательстве, банковских процентных ставках, оплате труда, ценах фирм-подрядчиков, предпочтениях собственников бизнеса. Мотивы, способствующие изменению перечисленных причин, также поддаются анализу и могут быть определены.

Итак, распределение общественного дохода создаёт платформу, на которой «выстраивается» количественное значение создаваемых с использованием земли, капитала и труда ценностей. Ответить на вопрос о причинах изменения цен, значит, описать динамичные процессы, определяющие «движение» известных нам факторов. Каким бы мизерным это «движение» не было, оно оставляет «след» в цене; если и не в её количественном выражении, то в структуре обязательно. Предпочтения роста со стороны труда фирм-подрядчиков инициируют «перераспределение» структуры цены в пользу затрат. Требования акционеров по росту курсовой стоимости акций не может быть оставлено без внимания;

менеджмент компании прибегнет к попыткам (не всегда успешным) активизировать деятельность и повысить эффективность.

Обратимся к понятию, введённому А. Маршаллом и вызвавшее, по мнению М. Фридмена «наибольшую, возможно, полемику и дискуссию, чем какая-либо другая часть» [302, с. 271] его теории потребительскому излишку. Получившая широкую поддержку с момента зарождения, эта теория, в силу интроспективного характера, приобрела немало оппонентов.

Бездоказательность учения с самого начала способствовала скептическим настроениям у многих учёных, например, Л. Вальраса и В. Парето; «к старшему поколению… присоединились Кассель и Neue Wiener Schule, Найт и Роббинс» [351, с. 108]. А. Маршалл считает, что потребительский излишек это «разница между ценой, которую покупатель готов был уплатить, лишь бы не обойтись без данной вещи, и той ценой, которую он фактически за неё платит, представляет собою экономическое мерило его добавочного удовлетворения» [163, с. 191].

Подвергая критике позицию автора теории потребительского излишка за его попытку смешать явления внешнего эффекта и увеличения отдачи, П. Самуэльсон указывал: «Маршалл сделал элементарную ошибку при графическом определении излишка потребителя, забыв принять в расчёт излишек производителя… Как только мы поздравили себя с тем, что «экономика здравого смысла» на этот раз принесла какие-то плоды, мы тут же приходим к осознанию, что это совершенно неправильно» [241, с. 363].

Ошибка исправлена Г. Хотеллингом (рисунок 3). Принимая в расчёт результаты исследований Ж. Дюпюи, и определяя общую выгоду блага в виде площади под дугой DB, Г. Хотеллингом обращается к понятию «чистая выгода» общества. Величина этой выгоды «сумма излишков потребителя и производителя» [317, с. 146], представленная большим криволинейным треугольником SBD.

Рисунок 3 Модель расчёта потребительского излишка Думается, являясь «гипотетической величиной», потребительский излишек не имеет под собой реальной основы. Если принять посыл в части потребительской выгоды, то надо быть последовательным и рассматривать данную выгоду как объект распределения. Это справедливо: законы распределения, именуемые Дж.Б. Кларком «общественными законами распределения» должны «работать» и в этом случае. Мы же этого не наблюдаем. Вменённая предмету выгода, которую может получить потребитель в результате торга с продавцом, лишь «научный фантом». Не случайно критик и пропагандист теории Д. Хикс резюмировал в статье «Четыре излишка потребителя»: «Излишек потребителей относителен, а не абсолютен…[и] не является величиной точно выраженной» [312, с. 206].

Если принять точку зрения А. Маршалла и продолжить его рассуждения, неминуемо придём к выводу, что полученная потребителем выгода, обусловленная покупкой товара по цене более низкой это обязательные потери продавца товара. Наличие потребительского излишка диктует:

«Если бы продавец знал истинные потребности покупателя, то он всегда бы устанавливал цены на собственные товары более высокими, чем они у него есть на самом деле и тем самым сводил бы к минимуму собственные потери». Между тем, рынок, а в особенности, если он конкурентный, подтверждает как раз обратное: продавец товаров теряет не на том, что его предложения цены ниже возможного уровня и допускают наличие потребительского излишка. Его потери более реальны и материализуются в том, что товар продаётся по ценам более низким, чем это было предусмотрено вначале. Теперь говорить приходится о противоположном потребительскому избытку явлении потребительском недостатке и неудовлетворённом предложении.

Поместив отношения продавца и покупателя в условия, соответствующие развитым конкурентным отношениям, когда происходящие экономические процессы являются «честной игрой» [332, с. 429], этот тезис можно легко доказать. При конкуренции продавец испытает давление со стороны покупателя; цена неминуемо снижается, а рассуждения о потребительском избытке представляются неуместными.

А. Маршалл убедителен, когда в качестве доводов в пользу существования излишка приводит реальные товары, например, спички и соль.

Не стоит при этом забывать, что продавец товаров не всегда свободен в решениях в отношении величины цен. Есть обычаи, препятствующие меркантильным действиям продавца. Достаточно обратиться к истории и «соляным бунтам», чтобы уяснить, что определённый набор товаров не может продаваться по психологически предельным для человека ценам.

Как же здесь можно говорить о потребительском излишке?

У нашей экономики нет пока развитых конкурентных отношений. Но в этих условиях, на отдельных его участках и сегментах распределительные процессы формируют практику, где место потребительскому излишку едва ли различимо. Характерные результаты получены авторами в ходе наблюдений поведения коммерческих банков РФ. Последние заинтересованы в надёжной, устойчивой и эффективно функционирующей клиентуре.

Рынок же не предлагает банкам достаточного числа таких предприятий.

Они в дефиците. Поэтому банки обречены на потребление отношений как с «выгодным» клиентами, так и теми, чей бизнес пока слаб.

Рассмотрим случай 1. Банк «работает» с клиентом, отношения с которым для кредитной организации крайне важны. Обратимся к услуге по размещению свободных денежных средств предприятия на депозитных счетах. Будет лишним представление того, что клиентские депозиты, даже если они привлекаются на условиях достаточно высокой оплаты, для любого банка желательны. Кроме того, следует учитывать и то, что отношения банка с привлекательным клиентом не ограничиваются только данной услугой. Следовательно, качество проведения сделки с депозитом может заложить основу для дальнейших отношений. Банк придерживается правила: «Каждый из тех, кто предлагает некоторое определённое благо в конкуренции с другими продавцами, знает, что спрашивающий всегда будет стараться распознать такого предлагающего, который сделает ему самое выгодное предложение. Поэтому он сам, как и все другие предлагающие некоторое благо, должен стараться постоянно улучшать результативность собственного предприятия: снижать затраты, повышать качество, создавать возможности для самых выгодных условий сделки, чтобы избежать опасности того, что его вытеснят с рынка» [308, с. 186].

Выразимся ещё и так: «Данная сделка может поставить точку в отношениях «банк-клиент», если одна из сторон останется неудовлетворённой услугой или же платой за неё». Сказанное выше основа для принятия банком окончательного решения, фактически инициированное самим клиентом. То есть, будущий владелец банковского депозита называет те условия, которые в полной мере отвечают его интересам.

Итак, что можно сказать о потребительском излишке? Только то, что он отсутствует. Клиент в полной мере воспользовался правом получить качественную (в том числе и с позиции цены) услугу и «лишил» себя права в получении гипотетического потребительского излишка.

Рассмотрим случай 2. Здесь мы обращаемся к клиенту более слабому.

Банк может себе позволить, при определённых условиях, расстаться с ним.

Апорема взаимоотношений банка с подобными клиентами сводится к тому, чтобы получить максимальный выигрыш от операций с ним.

Допустим, клиент нуждается в ссуде и с этим предложением обращается в банк. Его рыночная сила не велика и оттого ценовые условия по ссуде, предлагаемые ему банком, обычно принимаются. Рассчитывать на то, что плата за услугу банка будет таковой, что мы зафиксируем «определённую часть общей полезности блага, достающуюся… бесплатно» [324, с. 22] не стоит. Клиенту будет предложен ровно такой ссудный процент, который полностью отвечает интересам банка.

И здесь мы вновь видим отсутствие потребительского излишка.

Приведённые в данном разделе исследования примеры важны.

Далее нам будет предоставлена возможность убедиться, что практические действия банков при установлении цен на собственные услуги далеко не всегда подтверждают теоретические заключения.

Из наших рассуждений следует:

1. Распределение общественного дохода (мы говорим — «социальный продукт») рассматривается экономической наукой среди проблем, решение которых пока не найдено. Механизм вменения каждому фактору, производящему продукт, труду, капиталу и земле, не совершенен.

2. Недостаточная разработанность теории распределения общественного дохода позволяет дополнить указанную доктрину, поместив в неё систему взглядов на проблему цен и ценообразования.

3. Мы рассматриваем распределение и ценообразование как взаимозависимые процессы; специфическое общественное производство.

Ценообразование в полной мере отвечает экономическим законам, управляющим распределением. Распределение невозможно без ценообразования; ценообразование в условиях, когда отсутствует потребность в распределении, исключено.

1.3. Теоретический подход к разработке структурной компоненты отраслевого ценообразования Известно, что динамичные процессы, происходящие в современных «экономических государствах» [202, с. 9], оказывают сильное влияние на различные сферы экономической деятельности общества. Среди направлений, получивших, к примеру, в России, особенное развитие, можно выделить характерную для капитализма «заботу» о ценах и механизмах их установления. Причём, теория и практика вопроса получили здесь «второе дыхание» и рассматриваются с особой тщательностью. Между тем, обратим внимание на то, что время разработки и совершенствования «всеядных» и общеприменимых теорий цен проходит.

На повестке дня стоит вопрос формирования концепций отраслевых теорий, равно как и самих теорий. В этой связи, предлагаемые ниже рассуждения, следует рассматривать как часть будущей системы взглядов на отраслевое ценообразование, которое, как известно, сегодня в большом дефиците, а если быть более объективным, его попросту нет. Это обстоятельство способствует развитию самодеятельности, непрофессионализма в порядке определения и установления цен, приводит к ошибкам и перекосам; «делает недееспособным существовавший регулятор народного хозяйства систему цен» [350, с. 16].

Предположим, что некий банк развивается вполне успешно: растут ресурсная база, сумма активов приносящих доходы и прибыль. Он занимает собственную нишу, позиционирует себя на различных рынках как удачливое коммерческое предприятие. Помимо этого, выделяется среди прочих значительным участием собственников и руководителей в расширении программы социального развития персонала. Банк представляет собственную миссию, как миссию социально ориентированного кредитного учреждения и, соответственно, рассчитывает на некоторую лояльность со стороны властей. Примем на вооружение и то, что внешняя оценка финансового положения банка достаточно позитивная.

Рейтинговые агентства рассматривают «наш» банк в числе преуспевающих по важнейшим показателям: активам, пассивам, транспарентности и прочее. Подобного мнения придерживаются конкуренты и клиенты. Если бы нам в какой-то момент удалось «измерить» показатель самооценки такого банка, мы бы убедились, насколько он высок.

Любой банк, как достижение или доказательство умелого менеджмента воспринимает объективный ежемесячный рост ресурсов, числа обслуживаемых клиентов, расширение продуктового ряда. Положительная динамика важнейших показателей деятельности, тем самым, нередко выступает единственным критерием оценки качества банка. Однако, обращение только лишь к критериям положительного роста, тем более, когда эти критерии и их параметрические величины суть оценки собственно банка, его менеджеров, зачастую приводит к ошибочным заключениям. Говоря на языке экономической науки, «понятие некачественности определяется в терминах рыночного поведения: покупки некачественных товаров (факторов) обратно пропорциональны доходу (выпуску)» [64, с. 386]. Значит, увеличение продаж не всегда отражает рост качества. Это может свидетельствовать, например, о дефиците.

Желаемое невольно может быть выдано за действительное, а управленческие просчёты остаются не замеченными. При этом уровень рыночной силы представляется двояко: рыночная сила растёт вместе с ресурсами; если рыночная сила снижается, значит, банк диверсифицирует бизнес и инвестирует средства в новые зоны хозяйствования. Отсюда вывод: в обоих случаях банк проходит «плановые» этапы развития и формируется как устойчивая, динамичная бизнес-единица на рынке услуг.

Некоторые события (финансовый кризис и пр.) могут спровоцировать процесс разрушения бизнеса и, даже банкротства; эти процессы И. Валлерстайн [48, с. 31] называет «очистительными механизмами». И в таком развитии событий нет ничего неожиданного. Слияние, присоединение, объединение, поглощение «мягкие», скажем щадящие формы банкротства, позволяющие избежать окончательного краха. На практике же нередко развиваются более жёсткие сценарии, когда коммерческие, в том числе финансовые структуры, подвергаются последовательному усиливающемуся «давлению». В этом случае обычно «выживают» не самые сильные и устойчивые банки, а те из них, кто получает прямую организационно-финансовую поддержку денежных властей. Но помимо финансового кризиса, фундамент негативных перспектив формирует сам банк и его доминирующие собственники, в качестве которых «выступают менеджеры, работники, финансовые аутсайдеры, нефинансовые аутсайдеры, государство» [25, с. 109]. В этом случае, по словам Ф. Лутца, «предприниматель несёт ответственность своим имуществом за свои ошибочные действия и должен выйти из игры в случае, если ошибки превысили определённый уровень» [150, с. 40].

В чём же причина того, что динамично развивающаяся организация, «успешный банк» вдруг впадает в рецессию и приходит к столь неожиданному финишу? Представим себе общество [50, с. 40], отличающееся до определённого уровня эффективным взаимодействием основных секторов экономики: государственного, коммерческого, финансового и домохозяйств; лозунг: «Социальное государство или капитализм… Тема для академического спора!» [61, с. 165] здесь неактуален. Кроме того, условимся, что финансовый сектор представлен одним-единственным предприятием, коммерческим банком (рисунок 4).

Рисунок 4 Взаимодействие секторов экономики Частичная иллюстрация функционирования данной модели в своё время представлена М. Туган-Барановским: «На самом деле капиталистическая основа современного хозяйственного строя даёт себя чувствовать тысячами способов в хозяйстве мелкого производителя. Крестьянин платит за свою заложенную землю проценты в банк, с его земли поступают налоги в пользу государства, он продаёт свои продукты капиталистуторговцу, он арендует землю крупного землевладельца и вносит последнему арендную плату и т.д., и т.п.» [275, с. 25].

Задачи финансового сектора, под которым мы договорились понимать коммерческий банк, строго определены: осуществление наличных и безналичных платежей по поручению клиентов-резидентов; приём депозитов; выдача ссуд. Предусмотрим также, что в отличие от расчётных операций, операции ссудно-депозитные платные. То есть, привлекая средства, банк выплачивает клиентам депозитный процент, а, передавая их же в качестве ссуд, сам получает доход. Прибыль при этом формируется как разница между полученными процентными доходами, с одной стороны и понесёнными процентными и непроцентными расходами с другой.

Очевидно и то, что превышение расходов над полученными доходами ведёт к убыткам. Поскольку рассматриваемая экономика не предполагает дотации предприятиям, работающим с убытками, это же относится и к коммерческому банку, то на вопрос: «Какова дальнейшая судьба коммерческого банка не получающего прибыль?», ответ ясен: «Предприятие двигается к банкротству».

В нашем примере менеджмент не справился с поставленными задачами. Дело было поставлено так, что финансовые, материальные и трудовые затраты не покрывались получаемыми доходами от услуг. Так как мы говорим об условиях, где экономика располагает единственным банком, банком-монополистом, и, значит, весь возможный объём банковских услуг при всех обстоятельствах выполняется только одним банком, простейшее объяснение просчётов менеджмента следует искать в его ошибочной ценовой политике; ведь известно, что «монополии получают высокие прибыли через механизм «администрируемых цен» [322, с. 53].

Далее. Просчёты, приведшие к фактическому краху, проявились не внезапно, а долго накапливались. На определённом этапе развития нашей гипотетической экономики, в период перманентного пересмотра критериев участия каждого из четырёх её сегментов (власть; коммерция; домохозяйства и финансы), вклад интересующего нас сектора был принижен; на фоне объективного роста общего благосостояния в обществе аналогичный показатель финансового сектора изменялся неадекватно. Проще говоря, формировалось (вследствие управленческих ошибок самого банка) мнение о необходимости снижения общественной ценности сектора. Это, в конечном итоге, обусловило падение цен на услуги кредитной организации в момент, когда цены на потребляемые банком блага, росли.

Таким образом, пример обращён к реальной проблеме качества распределительных процессов в обществе. Процессов, в которых цены играют важную роль и выступают индикаторами того, насколько общество нуждается в тех или иных услугах и хозяйствующих субъектах их предлагающих. К вопросу распределения мы ещё вернёмся; этот вопрос является «для большинства людей политико-экономической проблемой первостепенной важности» [201, с. 63].

Можно ли предупредить «сползание» «нашего» банка к банкротству?

В рамках предложенной модели это сделать просто. Надо всего лишь ценой отреагировать на рост благосостояния общества, повысив её для активных операций. Иной возможности попросту нет, поскольку, как уже отмечено выше, мы ограничены перечнем и объёмами оказываемых услуг.

Если же обратиться к условиям действительной экономики с миллионами её хозяйственных связей и условностей, такого простого решения в аналогичной ситуации нам не найти. Между тем, мы склонны полагать, что в ряду важнейших факторов, обеспечивающих благополучие банков, ценовой политике, отводится не последнее место. Проводиться же она должна весьма осторожно и взвешенно, с учётом того, какую пользу, либо вред могут принести ценовые решения финансовых менеджеров, руководителей и собственников. «В какой бы рыночной позиции не находилась фирма, она не может позволить себе одного устанавливать цены без серьёзного анализа возможных последствий каждого из вариантов такого решения. Более того, анализ деятельности преуспевающих фирм показывает, что они, как правило, обладают и чёткой политикой цен, и определённой стратегией ценообразования» [147, с. 19].

В рамках темы нашего исследования обратимся к вопросу, казалось бы, давно и успешно решённому, а именно, качеству диагностических мероприятий по определению состояния и динамики основных параметров, характеризующих устойчивость коммерческого банка. И рассмотрим эту проблему с точки зрения возможности и целесообразности мер «вплетения» в данную тему элементов ценовой политики.

Известно, что методы статистического наблюдения и учёта среди показателей, позволяющих проводить сопоставление текущей финансовой деятельности того или иного банка, различают такой показатель, как уровень цен (уровень средних цен). Обычно, когда мы обращаемся к понятию «уровень цен», к примеру, в промышленности, либо торговле, мы подразумеваем состояние цен в отрасли на тот или иной продукт, товар, выраженный в денежной форме. Понятие «уровень цен» актуально и в случае, если мы обращаемся к практике коммерческих банков. Нам говорят: «Уровень цен на депозиты в этом банке несколько выше, чем у его конкурента». Или: «Уровень тарифов по расчётным операциям в вашем банке предпочтительнее». Мы также говорим об уровне ставок ссудных процентов, уровне котировок ценных бумаг, драгоценных металлов и иных финансовых инструментов. Во всех случаях речь идёт о сопоставлении уровня цен на конкретные банковские услуги и продукты: ссуды;

депозиты; расчётно-кассовые операции, услуги по инкассированию денежных средств, ценных бумаг, драгоценностей. Сопоставление цен на услуги помогает финансовым менеджерам, с некоторой долей допущения, давать оценку целому направлению в деятельности банка. Средний показатель цен (другими словами уровень цен) может быть полезен и в тех случаях, когда нам необходимо сопоставить деятельность собственного банка и банковской системы в целом; отдельных её представителей.

Допустим, банк активизировал привлечение ресурсов, используя при этом ценовые методы: объявленные банком ставки по депозитам имеют более привлекательные характеристики, чем у банков-конкурентов. Эта информация, между прочим, может нам подсказать: «Банк испытывает серьёзные, возможно, перманентные затруднения с ликвидностью». То же самое может «объявить» и повышенный (по отношению к «рыночному») курс покупки иностранной валюты, либо пониженный курс её продажи.

Ввиду того, что банк нуждается в рублёвой ликвидности, возникшую проблему дефицита рублёвых средств он решает в ущерб эффективности операций с инвалютой. Примеров, когда мы подобным образом апеллируем к уровню цен на банковские услуги, достаточно.

При всей важности ценовой составляющей банковской услуги или же банковского продукта, обращение к обобщающему, так сказать, интегральному показателю цены при оценке банковского бизнеса, могло бы оказать существенную помощь. Аналитики банков, оценивающие бизнес, его состояние и динамику часто обращаются к таким показателям как средний уровень расходов (средневзвешенные ставки по пассивам), средний уровень доходов (средневзвешенные ставки по активам), выраженный в процентах, например: «средневзвешенная процентная ставка по активным операциям средневзвешенной процентной ставке по пассивным операциям + достаточная маржа» [217, с. 11].

Сказанное выше, позволяет предположить, что теория и практика банковского менеджмента, располагая методами оценки отдельных направлений деятельности банков, терпима к фактическому отсутствию методов оценки их бизнеса в целом. В этой связи, будет уместным ввести в оборот новое понятие, назовём его «масса цен», квинтэссенция которого заключается в числовой оценке деятельности коммерческого банка, либо целой системы банков.

Известно, что основа деятельности любого коммерческого банка необходимость и способность к оказанию банковских услуг различным категориям клиентов, проведение банковских операций. То есть, оказание услуг и проведение операций фактический источник финансовых поступлений банка. При этом банковская услуга представляет собой реализованный банковский продукт. Значит, ценовой потенциал коммерческого банка, его будущий финансовый успех сосредоточены в банковском продукте; банковской услуге и банковской операции. Это означает, что общую массу цен банка, обозначим её как C, можно представить в виде суммы цен банковских продуктов, услуг и операций:

где: P i — цена банковских услуг, операций, продуктов;

Q i — объём банковских услуг, операций, продуктов.

Если масса цен услуг, оказанных банком в течение отчётного года, поддаётся учёту и также как масса цен операций находит отражение в бухгалтерской и экономической отчётности, то «взвешивание» банковских продуктов вызывает методические и расчётные затруднения. Концептуально расчёт массы цен банковского продукта можно сравнить с рыночной оценкой банковского бизнеса, когда оценке подвергается каждый актив банка. Причём, в отличие от балансовых значений (это было бы слишком просто), рыночная оценка должна учитывать ликвидность каждого актива.

Дополнив математическую модель, представленную выше, коэффициентом (k i ), отражающим состояние качества (ликвидности) активов, получим следующее выражение: C = k i P i Q i.

Изучение потенциальных возможностей банка с точки зрения определения искомой массы цен сложная задача. Её реализация сопряжена с определением расчётной базы потенциальных услуг, величиной цен, коэффициента качества (ликвидности) активов. Между тем, может возникнуть вопрос: «Чем, собственно, отличается объём оказанных услуг, выраженный в денежной форме (сумма чистых доходов), от массы цен, о которых говорит автор?». В первом приближении мы действительно не находим различия. Не случайно математическая модель массы цен учитывает такие параметры, как полученные банком доходы (понесённые расходы) от оказанных услуг и проведённых операций. На этом, пожалуй, сходство заканчивается. Объём оказанных услуг и полученных доходов (расходов) характеризует реализованные финансовые возможности банка и «умалчивает» о его возможностях. Масса цен банка (C), напротив, не только «представляет» доходы и расходы, «получившие прописку» в бухгалтерском балансе, но и характеризует возможности банка, его финансовый потенциал. В этом мы видим основное различие понятий и их функционального предназначения. Здесь мы вовсе отходим от вполне очевидных этимологических различий.

Не исключён другой, наверное, более сложный вопрос относительно реальных возможностей расчёта массы цен банка. И затрагивает такой вопрос возможности оценок банковского продукта. Это, скорее всего, и есть та основная задача, при решении которой может состояться метод сопоставления банковского бизнеса через массу цен. Здесь не обойтись без такого, ныне достаточно распространённого инструмента оценок, как мотивированное суждение, которое, в отличие от метода экспертных оценок, допускает индивидуальный подход. Мотивированное суждение поможет оценить качество активов, «доходность которых является неопределённой величиной» [181, с. 36] и найти числовые значения коэффициента реализации продукта (k). Говоря о данном коэффициенте, следует иметь в виду, что большую пользу при его исчислении могут принести методы математической статистики.

Количественная база объёма банковского продукта (Q), определение которой требует внимательного подхода, особого беспокойства не вызывает и сводится к решению технических вопросов, как-то: определение оборачиваемости активов; составление графика погашения обязательств банка и так далее. Существенным вопросом расчёта следует считать, скорее всего, определение цен (P) продуктов. В первую очередь здесь требуется основательная проработка ставок как ссудного, так и депозитного процентов, тарифов и котировок.

Модель количественной оценки банковского бизнеса через массу цен пока представляет собой рабочую гипотезу и требует более детальной теоретической проработки и практической апробации.

Обратимся к балансу коммерческого банка. Пассивы представлены собственным и привлечённым капиталом П; счета активов это размещение имеющегося у банка капитала; обозначим их привычным символом А. Баланс, как известно, состоится при условии А = П. В реальности «баланс банка сложнее этого равенства совокупных поступлений (пассивов Ю.Г., Ю.Р.) совокупному их использованию (активов Ю.Г., Ю.Р.), поскольку в каждой статье банковского баланса обычно содержится несколько составляющих её позиций» [236, с. 100]. В нашем случае, упрощённая модель баланса приемлема.

Характеризуя пассивы (П), обращаем внимание на то, что задача банка по управлению ими, в основном, сводится к снижению цены ресурсов. Встраивая в наше рассуждение о цене ресурсов понятие «масса цен пассивов» (С п ), находим, что С п min. Это обязательное условие практического банковского дела, вне зависимости от того, какую стратегию выбрал банк, какова его миссия. Очевидно, тем не менее, что стремление к «удешевлению» ресурсов не имеет своей целью формирование базы неоплачиваемых средств, это абсурдно, и ratio formales этих действий лишь минимизация расходов.

Уточним, в рамках нашего исследования: под ценой ресурсов мы понимаем сумму понесённых банком расходов, в состав которых включены все процентные и непроцентные выплаты. Кроме того, и это важно обозначить, к расходам мы причисляем также предполагаемые (по нашим оценкам неотвратимые) расходы и потери, ожидаемые в будущем (например, часть резервов по сомнительным активам, хозяйственной деятельности), возможные штрафы и так далее. Точнее (Лат.) — действительный смысл.

говоря, наша задача при оценке состояния пассивов (с точки зрения их цены, если угодно, то расходов) сводится к тому, чтобы всесторонне изучить и «взвесить» «затратную» сторону бизнеса и на основе объективных оценок представить наиболее пессимистичный прогноз расходов. Такой подход позволит в будущем иметь некоторый запас финансовой прочности. Управление активами это процесс, направленный на достижение максимально возможной выгоды от использования ресурсов банка; С а max.

В первую очередь, наше внимание привлекают получаемые банком доходы. Если мы говорим об одной свойственной характеристике активов, способности «приносить доходы», обратим внимание и на другую, а именно на ликвидность. Обеспечивая наиболее эффективное размещение ресурсов кредитной организации, банки учитывают баланс между доходностью и ликвидностью активов. При этом, «ради обеспечения ликвидности, коммерческие банки вынуждены всегда жертвовать своей прибыльностью, теряя доходы от незапланированной трансформации менее ликвидных активов в денежные средства» [21, с. 23].

Это важное дополнение к сказанному, которое указывает на наличие существенного ограничителя при реализации задачи С а max.

Результатом совместного управления пассивами и активами банка должна стать предпринимательская прибыль. Это условие выражается просто: С а - С п > 0. Ещё раз уточним, что в рассматриваемом случае масса цен пассивов и масса цен активов (С п и С а ) представляют собой реализованный и предполагаемый к реализации потенциал пассивов и активов, воплощённый, соответственно, в расходах и доходах банка.

Нередко собственники и управляющие банков не могут представить общественности и контролирующим органам адекватную истинному состоянию кредитной организации информацию. На это есть причины. Это может быть связано с нежеланием привлекать внимание потенциальных инвесторов (мажоритарные акционеры имеют право опасаться, что их участие в предпринимательской деятельности может быть ограничено появлением новых акционеров), либо конкурентов (выбранная банком стратегия, возможно, не предусматривает демонстрацию «успехов» и «достижений»). Кроме того, банк может снижать или же завышать финансовые результаты. Нас будет интересовать не столько осознанный механизм сокрытия реального положения организации (неважно, что лежит в основе мотивации такого поведения), сколько широко распространённая практика самообмана банковского менеджмента. Происхождение этого феномена связано с незнанием истинного положения дел в банке.

Под управлением массой цен будем понимать действия, направленные, преимущественно, на снижение удельных показателей массы цен пассивов и рост удельной массы цен активов. Эти процессы могут происходить как одновременно, так и независимо друг от друга, когда при общей «неподвижности» массы цен пассивов, осуществляется запланированный и управляемый рост массы цен активов. Возможен другой сценарий, при котором рост массы цен пассивов не «поддерживается»

движением массы цен активов; их эффективность падает и, значит, требуется корректировка цен размещения ресурсов и непроцентных затрат.

Существуют сценарии, в соответствие с которыми в банке осуществляются процессы роста или снижения массы цен активов, и роста или снижения массы цен пассивов. Эти процессы сопровождаются тем, что в одних случаях (рисунок 5, «Сценарий 1») обеспечивается эффективная деятельность; здесь прибыль банка растёт. В других (рисунок 5, «Сценарий 2») наоборот, в банке сначала снижается прибыль, а затем нарастают убытки. При «Сценарии 2» банк отдаёт предпочтение преимущественному росту ресурсной базы. Тут очевиден рост негативных тенденций, точнее убытков. Описанные выше ситуации являются гипотетическими; сценарии могут тиражироваться, а векторы значения массы цен могут быть самыми разнообразными. Но реальность такова, что деятельность определённой части коммерческих банков так, либо иначе, отражена в «Сценарии 2». Об этом, например, свидетельствует статистика.

Рисунок 5 Модели управления массами цен в банке При том, что «автором» сценариев, безусловно, является сам банк, его коллектив, собственники, негативные последствия неверных управленческих решений проявляются не вдруг. Требуется много времени, чтобы осознать «дефект менеджмента», и зафиксировать возможные, либо реализованные убытки; или обозначить негативную тенденцию. Очевидно, что числовые изменения составляющих неравенства (С а -С п > 0) обусловлены двумя причинами. Первая из них динамика объёмов привлечения или размещения ресурсов. Вторая динамика цен. Если в первом случае даже незначительное изменение в пассивах самым непосредственным образом отражается на счетах активов, то во втором случае, когда мы обращаемся к ценам (ставкам, тарифам), эти процессы независимы. Или почти независимы. Но, именно цены, обращённые к количественным значениям активов и пассивов, в конечном итоге позволяют оценить, насколько эффективен бизнес банка.

Следует уточнить, что оценка предпринимательского «успеха» коммерческого банка не может быть определена лишь тем, что фиксируется положительная разница между массами цен активов и пассивов. Этого недостаточно, поскольку узкая внутрифирменная оценка «пропускает»

важную информацию. Ту, которая позволяет банку позиционировать себя на рынке услуг с точки зрения цен.

Не владея информацией об общем уровне цен на рынке (известно, что статистическая информация отражает лишь средний уровень цен), банковский менеджмент допускает ошибки. В одном случае принимаются решения, направленные на сохранение сложившихся цен, и ресурсы, не смотря ни на что, формируются за счёт депозитов, цена на которые уже слишком высока и не отвечает реалиям рынка. Банк объективно придёт к удорожанию пассивов. Активы, в свою очередь, в связи с их невыгодностью для клиентов, будут терять доходность. Попытка сохранить параметры доходности, удерживая цену на достигнутом уровне, обречена, поскольку приведёт к отказу клиентов от услуг банка. В другом случае, если банк осуществляет неадекватные конъюнктуре рынка ценовые изменения, снижает, например, цену привлечения, либо увеличивает цену размещения ресурсов, кредитная организация также понесёт ощутимые потери. Отсюда следует, что состояние превышения массы цен активов над массой цен пассивов (С а > С п ) не является убедительным свидетельством того, что деятельность коммерческого банка, хотя бы в среднесрочной перспективе эффективна. Как следует из теории организации, даже среди перспективных компаний «большая часть… «умирает» преждевременно из-за неспособности обучаться, адаптироваться и развиваться по мере изменений окружающей их среды» [180, с. 117].

Требуется оценка, полученная с использованием инструмента, позволяющего «втиснуть» некоторые результаты «нашего банка» в реализуемую на практике общероссийскую банковскую модель. Крайне важно, чтобы эта действующая модель демонстрировала более-менее продолжительную, устойчивую эффективность, но не деградацию бизнеса.

Таким образом, мы утверждаем:

1 Существует проблема необходимости ранней диагностики появления негативных тенденций в деятельности коммерческого банка. Эта проблема, пока, не имеет качественного решения.

2 Мы предполагаем, что одним из решений указанной выше проблемы может стать обращение к массе цен банка, те есть к показателю ценности ресурсов и активов кредитной организации. Возможность использования показателя «масса цен» мы рассматриваем применительно к одной из старейших экономических теорий, получившей современную интерпретацию, денежной.

Обратимся к количественной теории Фишера, и его пониманию связи макроэкономических показателей и ресурсов коммерческих банков.

Фишер указывает, «покупательная сила денег или соответствующая её обратная величина, уровень цен, зависят исключительно от пяти определённых факторов [294, с. 20]: массы денег в обращении и скорости их обращения; массы банковских вкладов, подлежащих чековому обороту и скорости чекового оборота, а также объёма торговли.

Алгебраическое выражение уравнения обмена представлено ниже:

где: — количество денег в обращении в течение года;

— число оборотов денег в их обмене; скорость их обращения;

— сумма депозитов, обращающихся при помощи чеков;

— скорость обращения депозитов;

Таким образом, и левая («денежная»), и правая («товарная») части уравнения отражают банковские операции. Данная математическая запись предполагает, что «изучение банковских операций обнаруживает два вида средств обращения: один это банкноты, принадлежащие к категории денег, и другой депозиты, находящиеся вне этой категории, но составляющие прекрасный субститут их» [294, с. 63]. Это уравнение учитывает операции, осуществляемые в течение известного периода всеми банками. Тогда как нас в первую очередь интересуют «торговые» и «денежные» параметры одного конкретного банка. Преобразуем формулу (заменим M'V' на M''V''+M'''V'''). Аналогично поступим в отношении правой части уравнения. Этим мы выделяем в уравнении части, которые характеризуют отдельно: интересующий нас банк (M'''V''' и P'''Q''') и банковскую систему без «нашего» банка (M''V'' и P''Q''). Мы получаем модель в виде записи, которая позволяет «увидеть» и оценить «участие» и банковского сектора, и конкретного банка в денежном обращении:

Отметим, что числовые значения данного выражения при расширении записи, не изменяются. Получаем далее:

Перед нами схема расчёта ценности услуг банка, «встроенная» в модель денежного обмена. Как следует из логики рассуждения, мы также можем определить ценность депозитных услуг всей банковской системы, по уровню которой в дальнейшем будем «подстраивать» ценность услуг искомого банка. Преобразовав уравнение денежного обращения, мы получим схему расчёта позитивных цен на депозитные услуги банка:

Если все ресурсы, привлечённые банком в пассивы, в полном объёме были бы размещены в активы, приносящие доход, не было бы оснований для беспокойства. Но это не так. И на практике привлечение оплачиваемых банком ресурсов может сопровождаться их размещением в низкодоходные или бездоходные активы. И за видимостью ценового благополучия скрывается необратимый процесс потери доходности активов.

ГЛАВА II

ТРАНСФОРМАЦИЯ НАУЧНЫХ ВОЗЗРЕНИЙ О

ЗНАЧИМОСТИ СОВРЕМЕННЫХ БАНКОВСКИХ СИСТЕМ