«М.А. Володина БЕРБЕРЫ СЕВЕРНОЙ АФРИКИ: КУЛЬТУРНАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ (На примере Марокко) Москва ИМЭМО РАН 2011 УДК 323.1(=64) 316.356.4(=64) ББК 66.5(6Мар)’7 Воло 68 Серия Библиотека Института мировой экономики и ...»

УЧРЕЖДЕНИЕ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

ИНСТИТУТ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ И МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ РАН

М.А. Володина

БЕРБЕРЫ СЕВЕРНОЙ АФРИКИ:

КУЛЬТУРНАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ

(На примере Марокко)

Москва

ИМЭМО РАН

2011 УДК 323.1(=64) 316.356.4(=64) ББК 66.5(6Мар)’7 Воло 68 Серия «Библиотека Института мировой экономики и международных отношений» основана в 2009 году Отв. ред. – д.п.н. Д.Б. Малышева Рецензенты: д.и.н. Р.Г. Ланда, к.и.н. В.И. Максименко Воло Володина М.А. Берберы Северной Африки: культурная и политическая эволюция (на примере Марокко) / Отв. ред. – Д.Б.Малышева. – М.: ИМЭМО РАН, 2011, 112 с.

ISBN 978-5-9535-0296- В монографии М.А.Володиной исследуются процессы становления берберов (амазигов) как составной части современного марокканского общества в единстве исторических, социокультурных и политических аспектов жизнедеятельности данной этнической общности.

Показана роль берберов в формировании и эволюции марокканской нации и современного государства в Марокко. Специальное внимание уделено значению берберов в развитии гражданского общества в этой стране Магриба.

Рассчитана на специалистов по развивающимся странам, студентов и аспирантов научноисследовательских и образовательных учреждений, политиков и общественных деятелей, а также интересующихся актуальными проблемами современных переходных обществ.

Berbers of North Africa: political and cultural evolution (case of Morocco) The book by Maria Volodina dwells upon the role of Berbers (Amazighs) in social and political development of Morocco. It informs readers on the nature of this group’s ethnic identity and social self-assertion as well as Berbers’ political activity within the Moroccan political institutions. The book then applies its historical and political findings to the understanding of the nature of the contemporary “Berber movement” as part of the overall evolution of state/civil society relationships in Morocco.

This book will be of interest to scholars keen on politics in transitional societies as well as to policy planners, media persons and the informed general reader.

Публикации ИМЭМО РАН размещаются на сайте http://www.imemo.ru © ИМЭМО РАН, ISBN 978-5-9535-0296- Содержание Предисловие ……………………………………………………………….…………. Глава I. Этнонациональная специфика Северной Африки:

исторический аспект ……………………………………………….…… 1.1. Традиционный уклад берберского общества……………

1.2. Берберское обычное право…………………………………….…………………. 1.3. Языково-культурная идентификация берберов……………

1.4. «Берберская политика» французского протектората……………………….. Глава II. Становление и развитие современной политической системы Марокко ………………………………………………………… 2.1. Особенности формирования партийно-политической системы Марокко……………………………………………………………..………… 2.2. Роль «берберских» партий в политической жизни Марокко………………………………………………………

2.3. Эволюция политической жизни Марокко (конец XX - начало XXI века) сквозь призму парламентских выборов…

2.4. Современная политическая система Марокко и становление гражданского общества………………………………………………………………….. Глава III. Берберские культурные и общественные организации Марокко……………………………………………………………………….. 3.1. Зарождение первых культурных ассоциаций – деятельность АМРЕК …….. 3.2. Становление Берберского культурного движения……………………………… 3.3. Деятельность Королевского института берберской культуры……………………………………………………………………………… Заключение………………………………………………………………………………….. Приложение…………………………………………………………………………………. Источники и литература ………………………………………………………………….. Современное мировое сообщество сталкивается с различными вызовами, одним из которых остается этнический сепаратизм. Поэтому особую важность приобрела проблема меньшинств, будь то религиозных или этнических. Курды, баски и каталонцы в Испании, а теперь и «бельгийская проблема» заставляют задуматься о механизмах поддержания мирного сосуществования меньшинства и большинства в границах одного государства. В данной связи особый интерес представляет опыт строительства государственности в Марокко, где бок о бок живут арабы и берберы.

Распад мировой колониальной системы во второй половине XX века поставил перед народами, завоевавшими политический суверенитет, объективную задачу осуществления системной и всесторонней модернизации п е д л н я о ще отсталости, создания современных (индустриальных) экономических и политических институтов, осуществления культурных преобразований. Все эти меры были призваны облегчить переход обществ освободившихся стран на новую, более высокую стадию развития.

Эта задача модернизации актуальна и для стран Северной Африки. В силу своего географического положения и особенностей исторического развития эти страны впитали в себя арабо-мусульманскую, африканскую и европейскую традиции. Однако в отличие от своих соседей л ж щи к в соу о Еи т полирелигиозных государств Машрика, страны Магриба менее разнородны по конфессиональному составу. В этом регионе, являющемся «перекрестком» культур и традиций, особый смысл приобретает проблема взаимоотношений представителей различных этнических групп и общин; отличается здесь спецификой и государственная политика, поскольку реализуется она в полиэтнических обществах.

Страной, чей опыт национального строительства особенно интересен с точки зрения развития современных переходных обществ, является Королевство Марокко.

Видимо, не случайно Нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц назвал Марокко «молодой демократией» 1. Согласно другому определению, предложенному авторитетным американским автором индийского происхождения, Фаридом Закария, Марокко можно аттестовать как «нелиберальную демократию» 2.

Смысл этих выводов, очевидно, заключен в том, что марокканское общество находится в состоянии перехода от «традиционных» (т.е. до – и раннеиндустриальных) форм жизнедеятельности людей к «современной»

организации социального пространства, тогда как значение марокканского опыта состоит в возможности его критического учета странами, находящимися на более ранних стадиях политической эволюции. Общественные конфликты, не сопровождаемые социальными потрясениями – эта формула сама по себе привлекательна для многих развивающихся стран, политические системы которых время от времени переживают «шоки» и кризисы, усиливаемые глобализацией.

Марокканское общество имеет довольно сложную национально-этническую композицию. Двумя основными несущими этно-национальными конструкциями Stiglitz J. Making Globalization Work. London, 2006, c. 103.

Zakaria F. The Future of Freedom. Illiberal Democracy at Home and Abroad. N.Y.- L., 2003.

государственного устройства Марокко выступают арабы и другие коренные жители этой страны – берберы.

В настоящий момент движение за признание прав берберского населения и его исторической роли в общественной жизни Марокко постепенно укрепляет свои позиции. Поэтому политика королевства направлена на ослабление и «умиротворение» берберского партикуляризма (как и арабского этноцентризма), на адаптацию берберской этнокультурной специфики институтами политической системы Марокко. Сутью этой адаптации является преодоление неравномерности в региональном и этносоциальном развитии страны 3.

Имеющее давнюю историю движение за признание прав берберского населения Марокко отмечено в настоящее время постепенным возрастанием роли берберов и их организаций в общественной жизни королевства. В свою очередь, власти Марокко стремятся ослабить такие в равной степени опасные для целостности государства тенденции, как берберский партикуляризм (устремление к политическому обособлению) и арабский этноцентризм, пытаясь одновременно адаптировать берберскую этнокультурную специфику к институтам политической системы Марокко. В сложившихся условиях формирование марокканской нации жизненно необходимо для поддержания единства и территориальной целостности страны.

Анализ политических и социальных преобразований в Марокко важен как для выявления особенностей решения национально-этнической проблемы в самом этом государстве, так и для понимания связанных с национальным вопросом процессов развития стран Северной Африки в целом. Внимание всего мира к этим процессам многократно возросло под воздействием революционных событий конца 2010начала 2011 гг. в соседнем с Марокко Тунисе, а также во многих других арабских странах. Кроме того, специфика арабо-берберских отношений в Марокко, отличительные особенности формирующейся в условиях полиэтнического общества государственной модели могут быть приняты во внимание и учтены в ходе разработки характеристик подобных сложносоставных обществ в других странах мира, включая и Россию.

Во многих научных исследованиях берберы рассматриваются исключительно как национальное меньшинство: оно проходит «культурно-лингвистическую ассимиляцию арабским окружением, …и национальную интеграцию, которая выражается в полном стирании различий между арабами и берберами» 4. Берберам также часто отводят лишь роль «зрителя», опосредованно участвующего в процессах государственного строительства. В данной работе берберы представлены как равные с арабами строители государственности Марокко. С этой целью автор подробно анализирует исторические особенности формирования в Марокко берберского компонента, взаимоотношения берберов и арабов, важную в развитии берберского самосознания «берберскую политику» французского протектората 5. Прослежены в работе и основные этапы поступательного развития марокканского государства на основе формирующейся марокканской нации.

В некоторых посвященных Марокко работах (например: З.А. Ментешашвили.

Берберы в общественно-политической жизни Марокко (50-70-е годы XXв.). М., 1985) Межэтнические конфликты в странах зарубежного Востока, М., 1991, с. 247.

Межэтнические конфликты в странах зарубежного Востока. М.,1991, с. 230.

Исторически «берберская проблема» в Марокко существует со времени прихода сюда арабов, т.е. с конца VII – начала VIII вв. н.э. Однако политическое измерение эта проблема приобрела уже после завоевания суверенитета.

акцент сделан на противоречия, существующие между арабским и берберским компонентами марокканского общества. Автором были выявлены также тенденции обратного характера и показано, что берберы являются равноправными участниками политического процесса в Марокко. Тематика проблемы, связанной с положением берберов в современном марокканском обществе, далеко не исчерпана, ибо уже в конце 90-х годов XX – начале XXI вв. Марокко вступает в новый этап своего развития, который характеризуется становлением марокканской нации.

Проблема берберов в Марокко может рассматриваться в нескольких аспектах:

- как фактор постепенной модернизации страны; при том что включение берберской этносоциальной общности в политическую структуру марокканского государства и политика властей анализируются с позиции поступательного становления гражданского общества в Марокко;

- в качестве одного из важных компонентов формирования современного марокканского государства, где политика французского протектората стала исходной точкой зарождения берберской национальной идентичности на современной основе, вписавшейся после обретения независимости в процесс становления марокканской нации;

- как феномена марокканской истории и культуры, где берберское наследие – неотъемлемая составляющая.

Хронологические рамки работы – середина 50-х годов XX – начало XXI века. Провозглашение независимости Марокко в 1956 году – отправная точка исследования. На выбор конечной даты исследования повлияли итоги всеобщих парламентских выборов, прошедших в Марокко в сентябре 2007 года и обозначивших особую роль «берберского фактора» в общественной жизни страны.

Для более полного раскрытия проблемы был необходим исторический экскурс в о времена, когда Марокко находилось под французским протекторатом.

Специфика «берберского вопроса» в Марокко требует междисциплинарного этнополитологического исследования. Так, для определения исторических и этнокультурных особенностей формирования берберской общности автор счел целесообразным критически использовать некоторые положения теории этногенеза, выдвинутой Л.Н.Гумилевым.

Опираясь на методологические разработки Р.Г.Ланды, Э.Геллнера, А.Аното, А.Летурно и ряда других отечественных, западных и арабских ученых, автор постаралась найти оптимальный подход к исследованию «берберской проблемы».

Автором были критически переосмыслены и использованы другие методологические установки современной общественной науки, в частности, те, что касаются представлений о формировании в развивающихся странах гражданского общества особого, «неклассического» типа (Г.И.Мирский, В.Г.Хорос, В.В.Сумский, С.Кавирадж, С.Хилнани, С.Зубейда и др.). Последний тезис заслуживает более развернутого обоснования. Отечественные магрибисты (Р.Г.Ланда, В.И.Максименко) считают постановку проблемы гражданского общества применительно к обществам Северной Африки преждевременной. Р.Г.Ланда скептически относится и к использованию категории «средний класс» для описания социальной реальности современного Марокко. Вместе с тем Р.Г.Ланда допускает правомерность использования дефиниции «гражданское сознание» в контексте изучения восточного города вообще, марокканского общества в частности 6. По мнению автора, См.: Социальный облик Востока. М., 1999.

вышеприведенные представления отечественных востоковедов в конечном счете отражают сложность и противоречивость процесса становления современных общественных и политических институтов в Марокко и других странах Магриба, что позволяет применительно к этой стране использовать (с определенными коррективами по отношению к «классическим» условиям) категории гражданского общества и среднего класса. Эти понятия, уже введенные в оборот марокканистики, требуют тем не менее осторожного обращения и тщательно выверенных оценок.

В исследовании социально-политических явлений в Марокко, включая «берберскую проблему», автор использовал также идеи известного российского философа Ю.А.Красина о поливариантности гражданского общества и демократии в современном мире. По мнению ученого, «в странах Востока … произошла «инверсия» социально-политического развития и институты демократии появились раньше, чем возникла соответствующая гражданская инфраструктура». Развивая мысль о поливариантности, Ю.А.Красин далее пишет: «английский этнолог чешского происхождения Эрнест Геллнер полагал, что в других (т.е. незападных – М.В.) цивилизационных ареалах налицо альтернативы гражданскому обществу: шариат, родовые и клановые отношения. Скорее всего, это заблуждение. Но за ним стоит реальная проблема своеобразия проявления энергии общественной самодеятельности в различных цивилизациях. Это касается не только процесса становления гражданского общества и демократии, но и конечных результатов этого процесса» 7.

В зарубежной арабистике существуют два подхода, сформированные на основе представлений о структуре традиционного берберского общества. К первому принадлежат такие исследователи, как А.Аното, А.Летурно 8, Э.Маскерей 9 и Р.Монтань 10, которые акцентируют роль берберских политических институтов (роль общины, объединений и союзов племен), но в то же время не придают определяющего значения родственным отношениям внутри берберского общества.

Сторонники другого научного подхода разделяют принципы сегментарной теории, авторство которой принадлежит Э.Геллнеру 11 (одним из его последователей выступает Д.Харт 12). Эти ученые и их единомышленники в своих работах вообще поставили под сомнение возможное становление в обозримом будущем политических институтов в берберском обществе, придавая особое значение социальной структуре берберского народа. Она, по их представлениям, сама по себе являлась действенным механизмом поддержания стабильности и порядка внутри берберских племен. Важные научные результаты, полученные представителями вышеуказанных направлений, помогли автору данного исследования найти оптимальный подход к исследованию «берберской проблемы», проанализировать в комплексе роль берберского компонента в социальной структуре Марокко, а также и других стран Северной Африки.

По представлению автора, противоречие в оценках социальной структуры традиционного марокканского общества реально существует, и оно требует диалектического подхода. Такой подход еще в середине 1980-х годов применил Красин Ю.А. Инфраструктура демократии. – Полития, №2 (57), 2010, с. 190, 192.

Hanoteau, A., Letournаux А. La Kabylie et les coutumes kabyles. Paris, 1893.

Masqueray, E. Formation des cits chez les populations sdentaires de l’Algrie. Centre de Recherches et d’Etudes sur les Societs Mditerranennes. Aix-en-Provence. 1983.

Montagne Robert The Berbers Their Social and Political Organisation. London, 1973.

Gellner E.A., Saints of the Atlas. London, 1969.

Hart D. Le code pnal dans le droit coutumier prcolonial berbre du Souss et de l’Anti-Atlas. // Histoire des Amazighes. Symposium International sur l’histoire des Berbres. La sixime session de l’Universit d’t. Agadir, 2000.

Р.Г.Ланда. С одной стороны, российский ученый писал «об особой устойчивости патриархально-клановых структур и традиционных институтов в марокканской деревне». С другой стороны, он обратил внимание на то, что под воздействием процессов модернизации «внутриплеменные связи ослабляются и утрачивают мыслимый лишь при натуральном хозяйстве патриархальный характер» 13.

«Берберский фактор» является предметом постоянного внимания марокканской власти, признающей государствообразующую роль берберского этноса в жизни современного Марокко и стремящейся проводить стратегию, которая исключала бы политическую дискриминацию берберов по мотивам этнического происхождения и историко-культурного обособления. Свидетельством такого сбалансированного стратегического курса может служить слабая выраженность политических конфликтов на национально-этнической почве в Марокко. Один из наиболее авторитетных отечественных арабистов, Р.Г.Ланда, считает: конфликты сохраняются; они «просто глубоко запрятаны», тогда как продолжающие свою деятельность «берберские» партии – не случайность. Монархическая власть все большее внимания обращает на культурные аспекты «берберского вопроса», что подразумевает специальное внимание к берберским языкам и истории, обычаям и традициям берберского населения Марокко.

Принимая во внимание рост этнокультурного самосознания берберов в новейшее время, автор полагает, что в Марокко впоследствии следует придать единому берберскому языку статус второго государственного, наряду с арабским.

(Некоторые марокканцы полагают: с официальным признанием берберского языка власти явно запаздывают, и берберский партикуляризм – с учетом нынешней мировой тенденции к этническому самоопределению, - может постепенно превратиться в сепаратизм.) Официальное двуязычие может способствовать укреплению основ марокканской государственности: оно подорвет позиции сторонников берберского партикуляризма и позволит власти показать свое неравнодушие к проблеме национальной идентичности берберов.

Верховная власть в Марокко, своевременно осознав опасность неконтролируемого роста национально-этнических противоречий, задействовала немалые экономические, политические, идейно-культурные и информационные ресурсы для интегрирования берберов в марокканское общество на полноправной основе. Упор сделан не только на социально-экономическую и политическую сферу, но и на этнокультурные проблемы, являющиеся особенно чувствительными для берберов. Такую политику властей автор считает важным средством интеграции берберов в общемарокканское социокультурное пространство, действенным способом сохранения единства и территориальной целостности марокканского государства. Решение «берберской проблемы» в Марокко может стать моделью согласования несходных интересов в сложносоставных и переходных обществах.

Можно сказать, что признание особой этнокультурной идентичности берберов является символом и синонимом развития плюрализма и демократизации в Марокко.

Автор выражает глубокую признательность Дине Борисовне Малышевой за научное руководство работой. Особая благодарность Нодари Александровичу Симония, Владимиру Георгиевичу Барановскому, Владимиру Георгиевичу Хоросу и Ирине Львовне Прохоренко за действенную поддержку на критическом этапе завершения работы. Видных отечественных арабистов Роберта Григорьевича Ланду, Владимира Ильича Максименко и Марину Анатольевну Сапронову – за Ланда Р.Г. Марокко: 30 лет независимости. М., 1985, с.41.

ценные замечания и пожелания по совершенствованию текста. Коллег по Центру проблем развития и модернизации ИМЭМО РАН - за конструктивную критику и доброжелательное отношение к рукописи.

Глава I. Этнонациональная специфика Северной Африки: исторический В силу своего географического положения и особенностей исторического развития страны Северной Африки синтетически восприняли арабо-мусульманскую, африканскую и европейскую культурные традиции. Как поэтично заметил король Хасан II (правивший в Марокко с 1961 по 1999 гг.), «Марокко напоминает дерево, корневая система которого берет силы в земле Африки, тогда как его широкая крона дышит ветрами Европы» 14 15. Эта многогранность проявляется во многих областях общественной жизни как Марокко, так и других стран Северной Африки.

Марокко представляет собой методологически значимый пример социальнокультурной и этнополитической модернизации североафриканского общества.

Модернизационные процессы в этой стране имеют довольно длительную историю.

На территории Марокко уже много веков сосуществуют и активно взаимодействуют две различные этнокультурные традиции – арабская и берберская;

последняя, как известно, является автохтонной. Носителями этой культуры являются берберы, или имазиген (или амазиги), как они сами себя называют, что означает «свободные люди». Своеобразным продолжением мысли Хасана II могут быть слова Дж. Уотербери: «Арабо-мусульманские покорители Марокко мигрировали в небольших количествах, однако их язык и культуру берберы постепенно приняли.

Последующие династии Марокко правили с именем ислама. Арабское вторжение XI века принесло с собой новое, хотя и ограниченное вливание арабской крови в Марокко. Сегодня коренное население страны ясно обнаруживает разнообразные источники своего происхождения. Так, больше нет значимых этнических различий между арабами и берберами, хотя важные лингвистические (и, возможно, психологические) особенности у каждой общности сохраняются. …Значительное большинство населения Марокко говорит по-арабски. …Тем не менее принято считать: большинство марокканских «арабов» - это в действительности арабоговорящие берберского происхождения» 16.

Согласно данным Всемирного Конгресса Амазигов (ВКА), около 50% от численности всего берберского населения входят в состав марокканского общества, 30% живут в Алжире, а остальные 20% данной этнической общности проживают в Тунисе, Ливии, Египте и Мали 17.

По сведениям из разных источников, численность берберского населения Марокко колеблется в диапазоне от 45 до 60%. Французские историки, работавшие в эпоху французского протектората в Марокко (речь идет об официальной французской статистике того времени), отводили берберскому компоненту в стране 85% 18 19. Причина подобных значительных расхождений состоит не только в том, что государственная статистика намеренно понижает Hassan II. Le dfi. Paris, 1976, c. 189.

Метафора монарха изящна, но не до конца точна: корни Марокко не только в Африке, но и на Арабском Востоке (оттуда происходят и правящая династия, и большинство политической элиты, а также культура и религия). В «широкой кроне» марокканского общества не только ощутимы «ветры Европы», но явственно присутствует «европейско-восточный синтез» - в лице андалусских мавров и морисков, «фаси» и т.д.

Waterbury J. North for the Trade: The Life and Times of a Berber Merchant. Berkeley, 1972, с. 9-12.

www.congres-mondial-amazigh.org.

Жоли Ф., Аяш А., Фардель Ж., Сюэш Л. География Марокко. М., 1951, с. 71.

Впрочем, в современной литературе чаще встречаются данные о 40% берберов (не знающих арабского языка) и о 70% (включая двуязычных).

уровень берберского этноса в стране, но также в том, что существуют различные критерии определения той или иной этносоциальной группы (язык, самоидентификация, прочность устоев традиционной культуры в обществе и т.п.).

При определении места той или иной этнокультурной общности на территории Магриба возникают трудности, связанные с историческими особенностями сосуществования двух основных (арабского и берберского) компонентов. В ряде районов Северной Африки арабское население (особенно в центре и на востоке Алжира) состояло главным образом из арабизированных берберов. Это обстоятельство дало основание известному французскому географу и этнографу Огюстену Бернару заявить, что в Северной Африке вообще нет арабов, а есть лишь «берберы на различных стадиях арабизации» 20. Но наряду с примерами полной арабизации известны были также случаи (хотя и редкие) берберизации отдельных арабских племен, проживавших в берберских районах.

На протяжении долгих лет в отечественной историографии берберскому элементу отводилась роль этнического меньшинства в марокканском обществе.

Однако существует проблема, без решения которой трудно определить реальную долю берберов в населении Марокко. Эту проблему можно сформулировать примерно так: каковы критерии определения этнической общности берберов в современном Марокко?

Определение численности той или иной этнической группы непосредственно связано с самоидентификацией каждого члена общества. Покидая свою «малую»

или «большую» родину, человек самостоятельно выбирает свой дальнейший путь и ставит перед собой сущностные вопросы, порывать ли узы, связывающие его со своими этнокультурными корнями или поддерживать свою исконную культурную идентичность вдали от родного дома, сознательно и терпеливо передавая ее традиции из поколения в поколение. Поэтому представляется логичным относить к «истинным» берберам только тех марокканцев, которые сами причисляют себя к берберскому этносу и к берберской «цивилизации», уважают и культивируют ее традиции. Нет ничего удивительного в том, что некоторые марокканцы, живущие и работающие в крупных городах, при вопросе об их этническом происхождении ответят, что их предки были берберами, тогда как сами они себя уже к ним не относят. Иногда у респондентов возникает потребность поближе познакомиться с традицией своего народа; однако в силу объективных обстоятельств они не имеют возможности осуществить свое желание. Важную роль при этом играет «лингвистическая идентичность» - владение родным языком.

Вообще марокканцы предпочитают не говорить о «берберском вопросе». Они полагают, что иностранец задает вопрос об их этническом происхождении с единственной целью поссорить и разъединить арабское и берберское население страны.

Марокканцы (в т.ч. представители интеллектуальной элиты), считает Р.Г.Ланда, «все же склонны подчеркивать скорее исторический, нежели национальный, характер различий между арабами и берберами. “Мы, - говорили они, - марокканцы, а не берберы или арабы. Разве можно сейчас установить, кто из испанцев происходит от иберов, кто – от готов, а кто – от арабов? Или кем является современный француз – потомок галла, римлянина или франка? Все это принадлежит истории”. … Пожалуй, именно здесь, в столице марокканского юга (Марракеше – М.В.) больше всего чувствуется синтез разных этносов, породивших марокканскую нацию (курсив мой – М.В.)» 21.

Бернар О. Северная и Западная Африка. М., 1949, с.14.

Ланда Р.Г. От руин Карфагена до вершин Атласа. М., 1991, с. 82 – 83.

В таких странах Северной Африки, как Ливия и Тунис, «берберская проблема» фактически отсутствует ввиду незначительного процента берберского населения в этих обществах. В Алжире и Марокко га н хср н хп о и а и берберов - эта проблема весьма актуальна.

Берберам в целом удалось сохранить свою культурную традицию. В большей степени это относится к находящемуся на своеобразном «перекрестке» различных культур и цивилизаций Марокко. Путь национально-этнической интеграции берберов в современное государство проходит через признание всеми социальнополитическими силами марокканского общества права берберов на собственную социо-культурную идентичность и признание традиционного самобытного уклада берберского социума в качестве одной из равноправных составляющих развития современного Марокко.

В переходных обществах Северной Африки отношения между национальноэтническими образованиями изначально образуют важнейший сегмент их исторического опыта и современной политики. Что касается Марокко, то здесь основными этническими группами являются арабы и берберы, и именно от их взаимоотношений в конечном счете зависит развитие Марокко как современного общества.

Исторически Марокко подвергалось многим завоеваниям: финикийскому, римскому, византийскому. Помнит история страны и завоевание вандалами. В начале VIII века Марокко было покорено арабами, и берберы, исповедовавшие до того традиционные верования, вынуждены были принять ислам. Местные жители, считает Р.Г.Ланда, «видели в исламе не только средство избавления от господства старой знати (из римлян, вандалов, византийцев), но и возможность закрепить свои вековые традиции свободолюбия и гарантию от нового порабощения. Поэтому распространение среди них ислама, а также языка и культуры арабов приняло массовый характер прежде всего в городах. Многие берберы-мусульмане вместе с арабами участвовали в завоевании и последующей исламизации (и арабизации) Иберийского полуострова (аль-Андалуса), начиная с 711 года» 22.

В случае военной опасности берберские племена оперативно объединялись для отражения внешней агрессии. При этом, как правило, среди берберов не было недостатка в способных военачальниках, искусно и доблестно выполнявших столь значимую миссию. Безусловно, не стоит идеализировать отношения берберов и арабов той поры, однако они явно не доходили до точки «этнического кипения».

Видимо, права Н. С. Луцкая, давшая в свое время сбалансированную оценку характеру арабо-берберских отношений того периода: «Арабы не нарушали обычаев и традиций местного населения. Правда, они обложили кочевые и земледельческие племена тяжелой подушной податью (хараджем), что вызвало ряд волнений, но сам образ жизни берберов оставался прежним» 23.

Потенциальные конфликты между берберами и арабами были «купированы»

начавшимся в том же VIII веке экономическим и культурным подъемом Марокко:

ростом городов, расширением торговли, развитием ремесел. Этот подъем, охвативший точные науки (в частности, связанные со строительством), изящные искусства, общественную мысль, способствовал бурному расцвету Марокко в XI –XII столетиях, и этот период историки впоследствии нарекли «золотым веком» страны.

Ланда Р.Г. Марокко: 30 лет независимости. М., 1985, с.7.

Луцкая Н.С. Марокко вновь обретает независимость. М., 1958, с.4.

Существовали и иные факторы, объективно препятствовавшие арабо – берберскому взаимоуничтожению. Во-первых, берберы столь яростно сражались друг с другом, что многие их племена, по сути дела, «исчезли с лица земли», освободив тем самым для арабских племен «гиш» в XIII в. обширные области обитания. Во-вторых, берберы всегда были этническим большинством в Марокко, остаются им и сейчас. В-третьих, и после прихода арабов в VIII в. берберы удерживали власть на местах в своих руках (в этом смысле династии Идрисидов и Фатимидов составляли исключение), а в XI – XVI вв. страной правили берберские династии – Альморавиды, Альмохады, Мериниды, Ваттасиды. В-четвертых, в Средние века в организации территориального пространства господствовал принцип религиозного (а не этнического) единства; поэтому арабы Саадиды легко сменили берберов - Ваттасидов.

Наконец, особую роль в объединении арабов и берберов сыграли исламская религия и суфийские братства, как и необходимость политического сплочения против внешней экспансии в лице Португалии, Англии и Испании в XV - XVII вв.

Можно сказать: особенность марокканского общества определялась, в конечном счете, отличием от «классических» моделей древнего и средневекового мироустройства. Интересное историческое описание специфики Марокко дает известный марокканский экономист Фаталлах Уалалу:

«В Марокко отсутствовали отношения крепостной зависимости, которые существовали между серфами (видимо, имеются в виду сервы – М.В.) и сеньорами в феодальной Европе. Далее, структура власти в стране была недостаточно четкой и устойчивой, органы власти на местах не имели реальных полномочий и были связаны с центральной властью отношениями взаимных уступок. Далее, в стране отсутствовали крупные частные владения, поскольку со времени исламизации (VIII-X вв.) земля юридически считалась собственностью султана, но под свободным контролем племен. Наконец, становлению традиционного феодализма препятствовала племенная солидарность, которая имела важное значение в общественной жизни страны.

Общественная структура в Марокко не обладала также и особенностями азиатского способа производства, …несмотря на важное значение государственной власти и ту роль, которую играла крупная торговля в создании экономического потенциала. При этом, однако, сила племенной солидарности ограничивала влияние центральной власти и поддерживала экономическую независимость племен…» 24.

Местопребыванием марокканских династий были крупные города – Фес, Марракеш, Мекнес и Рабат, являвшиеся военными, торгово-коммерческими и административными центрами. Освобожденные от налогов племена предоставляли в распоряжение султанов войска с полной экипировкой. Другие племена, верные султану, управлялись от его имени своими же нотаблями/знатью. Наконец, были и такие племена, которые признавали религиозное верховенство султана, однако отказывались принимать его финансовую власть.

Таким образом, как отмечает американский марокканист Дж. Уотербери, «каждый султан, как и его предшественник, вынужден был создавать заново …структуру межплеменных альянсов» 25. На этой основе происходила циркуляция исторических субъектов, основными единицами которых были не классы и индивиды, а племена, перемещавшиеся внутри относительно устойчивой структуры их взаимоотношений.

Уалалу Ф. Очерки марокканской экономики. Пер. с франц. М., 1983, с.116.

Waterbury J. The Commander of the Faithful - the Moroccan Political Elite. A Study of Segmented Politics. L., 1970, с. 16-17.

Основы политической культуры махзена (центрального правительства) были заложены задолго до завоевания суверенитета Марокко. А создание межплеменных альянсов стало важной частью общей политики «разделяй и властвуй», которая обогатилась новыми приемами уже после 1956 г. 26.

Второй важной функцией махзена был арбитраж межплеменных отношений (разрешение споров между историческими субъектами) и гарантия со стороны верховной власти соблюдения соглашений и договоров между племенами 27. Помимо этого, племена по-разному относились к султану и его «аппарату»: если первый пользовался религиозным поклонением, то «государев двор» удостаивался, как правило, презрения 28.

По-видимому, сама неоднородность рельефа местности, наличие ряда природных и биоклиматических зон делали невозможным реализацию «проекта»

восточной деспотии в Марокко, определяли известный плюрализм ее социальной структуры в широком содержательном смысле.

Такие факторы, как размеры страны, ее этнические особенности (формирование двух образований – арабов и берберов), физико-географическое разнообразие (горные, пустынные и долинные районы), социально-структурная неоднородность населения (рост сектора современных производительных сил в прибрежных городах, с одной стороны, и до - и раннеиндустриальные методы хозяйствования во внутренних районах - с другой), «работали» на сохранение неоднородности социально-политической структуры Марокко. В свою очередь, внедрение институтов политического представительства после завоевания суверенитета способствовало, помимо действия других факторов, развитию многопартийной системы в обществе 29.

Подобная особость географии и идейно-исторического наследия выделяла Марокко из среды большинства арабских стран, делала возможным реализацию исторического – и по длительности, и по политическому значению – процесса формирования марокканской нации в новое и новейшее время.

Как показывает опыт ряда африканских и азиатских стран, плюрализм социальной структуры в определенном историческом контексте содержал в себе элементы внутреннего укрепления общества на горизонтальной основе, сохранения его единства и территориальной целостности. Противоречивость данного исторического бытия марокканского народа, как представляется, адекватно передана Н.С. Луцкой: «Центральное правительство (махзен) (речь идет уже о XVIII веке – М.В.) теряло реальную власть над страной. В его полном распоряжении находилась лишь равнинная часть Марокко с крупными городами; горные племена не признавали светской власти султана, считая его, однако, религиозным главой государства (курсив мой – М.В.)» 30.

Интересным в этой связи представляется также и высказывание Уотербери:

«Ни одна группа (включая племя – М.В.) не могла оспаривать роль махзена в обществе в долгосрочной перспективе; однако, что не менее важно, ни один султан не был в состоянии поддерживать свою гегемонию [в Марокко] в течение длительного времени. Сохранение власти какой-либо группой было и ненадежным, и Ibid., с.21.

Ibid., с.27.

Ibid., с.29.

Zartman I.W. Morocco: Problems of New Power. N.Y., 1964, с. 252.

Луцкая Н.С. Марокко вновь обретает независимость. М., 1958, с.5.

эфемерным. Лишь немногим группам удалось создать прочную экономическую основу для противостояния вызовам со стороны махзена» 31.

Можно сказать, что исторически траектория складывания социальнополитической структуры марокканского общества схематично выглядела следующим образом: арабы, подобно варягам на Руси, пришли на территорию современного Марокко и сумели совместно с берберским большинством – иногда вопреки воле его значительной части, - создать социальное целое, немалую роль в котором играли более образованные, чем магрибинцы, мавры Аль-Андалуса, европейские наемники (особенно каталонцы) и марабуты 32 любого происхождения, обычно претендовавшие на «барака» и шерифскую генеалогию.

Многие средневековые арабские историки (в их числе Ибн Халдун), условно делили берберов по принципу их принадлежности тому или иному хозяйственнокультурному типу на три группы:

- оседлые, преимущественно зажиточные, земледельцы племени масмуда;

- племена кочевников и погонщиков верблюдов – санхаджа (эти племена, однако, нередко были и оседлыми);

- племена зената, жители степей (полукочевые общности).

Социально-политическую структуру традиционного берберского общества во многом определяет ее сельская общинная организация. Своеобразная самодостаточность, «замкнутость» позволяла берберским племенным объединениям, самим племенам быть основой некоей «независимой республики» (а точнее, самовоспроизводящегося сообщества) со своим жизненным укладом, культурой и традициями. «Их союзы, обладавшие военной сплоченностью раннеклассовых обществ, в ряде случаев представляли собой довольно крупные протогосударственные образования, имевшие в основе комплексное либо по преимуществу земледельческое хозяйство», - считает М.Ф.Видясова 33.

Племя у берберов является базовой политической и социальноэкономической единицей, относительно замкнутой (автаркичной) в отношении производства и потребления, а также и по своей внутренней социальной организации. «Хотя у племени не было своей отдельной религии, - отмечает известный американский исследователь Уильям Зартман, - племенные версии ислама характеризуются чисто локальными заимствованиями из доисламского прошлого» 34.

По мнению видного французского ученого Робера Монтаня, внутреннюю иерархию социально-политической структуры традиционного берберского населения Марокко можно охарактеризовать следующим образом: деревушка или объединение трех или четырех поселков; объединение нескольких деревень, формирующее своего рода «кантон» 35; несколько «кантонов», составляющих племя; наиболее Waterbury J. The Commander of the Faithful - the Moroccan Political Elite. A Study of Segmented Politics. L., 1970, с. 31.

Религиозные братства, возникшие во многих странах исламского мира (преимущественно в Магрибе), руководились марабутами (т.е. «людьми рибатов» - укрепленных крепостей – обителей, появившихся в XI в.). Марабуты считали себя носителями ниспосланной на них божественной благодати – «барака».

Видясова М. Ф. Социальные структуры доколониального Магриба: генезис и типология. М., 1987, с.50.

Zartman I.W. Morocco: Problems of New Power. N.Y., 1964, с. 11.

Французский исследователь сравнивает социально-политическую структуру берберского общества с системой кантонов, то есть низовой административно-территориальной единицей (во Франции и других европейских странах). Р. Монтань, исследовавший социальную структуру традиционного берберского общества в 30-е годы XX века, схематично представил подобную структуру племен берберов. В настоящий момент, ввиду малоизученности берберских племенных образований, до сих крупным социальным образованием является своеобразная «конфедерация», вмещающая в себя несколько племен или большое число «кантонов» 36.

Деревня берберов представляет собой «систему» нескольких поселков, расположенных вблизи друг от друга; в каждом таком поселении проживает традиционная «большая» патриархальная семья, состоящая из 10-15 семей, ведущих происхождение от одного предка. В каждой подобной семье есть свой глава – обычно самый старший или наиболее состоятельный, или же тот, кто убедительнее других выступает на племенных собраниях, а потому имеет больший общественный авторитет.

Наибольший интерес у исследователей вызывает феномен «кантонов». Как полагает Р. Монтань, именно система «кантонов» формировала живую, постоянно воспроизводящуюся социально-политическую ячейку берберского общества 37. По мнению ученого, термин кантон довольно точно выражал автономный характер данного образования. Таким образом, «кантон», объединяя в себе не менее пятидесяти семей, являлся, пусть и в специфической форме, полноценным, самодостаточным традиционным «государством». Там имелись четко очерченные границы, функционировала своеобразная «ассамблея», или «сенат» (состоящий из десяти представителей – глав каждой патриархальной семьи и каждого поселка), действовало традиционное берберское судопроизводство 38.

Социально-политическое устройство кочевых берберских племен в своей основе отражало те же внутриполитические деления, которые были характерны и для оседлого населения, когда группа племен и семей формировала более крупные объединения, которые, в свою очередь, составляли часть берберских «фракций»

или «конфедераций» 39.

В структуре берберского общества «фракция» выполняла функции политического и военного объединения, у которого наличествовал свой совет и военный предводитель, называемый в Атласском регионе «амгар» («вождь», глава племени). Однако кочевой, то есть неустойчивый характер данных политических организаций объективно затруднял их более глубокое исследование.

Берберские «кантоны», а иногда и сами племена формировали своеобразные союзы, получившие название леффы. Многочисленные племена или группы племен объединялись в два крупных блока, соперничающих друг с другом 40. Леффы выполняли функции оказания необходимой военной или физической помощи своему союзнику в случае обострения внутриполитических отношений между различными племенами (или группами племен). Воспроизводимость, устойчивость и стабильность традиционного берберского племенного устройства в конечном счете определялись и обеспечивались длительным существованием межплеменных организаций, леффов, которые в течение многих веков словно оберегали «хрупкую»

внутриполитическую структуру берберского общества как от постепенного исчезновения, так и от возможной внешней угрозы.

пор используются терминологии, предложенные Р.Монтанем, для описания берберских племен. А описанная Р.Монтанем племенная структура берберов сохранилась и по сей день.

Montagne, Robert. Regards sur le Maroc. Actualit de Robert Montagne avec une prface de M.Chirac.

Paris, CHEAM, 1986, c.39.

- там же, с.40.

В данном случае речь идет о своеобразных политических единицах, формирующихся на определенном территориальном пространстве.

Montagne R. Ibid, с. 44.

В подобном делении уже можно увидеть прообраз объединений социально-политического характера.

Важным институтом берберского общества является традиционная система судопроизводства, в задачу которого входит выполнение важных функций, относящихся к сфере регулирования общественных отношений. Можно сказать, что в берберских районах Марокко фактически сосуществуют две системы права – общенациональная/современная и локальная/традиционная; и каждая из них имеет свое, специфическое назначение.

Берберская система судопроизводства и ее традиционная правовая система пока имеют определяющее значение для жизнедеятельности берберского социума.

Влияние берберской системы судопроизводства значительно возрастает по мере удаления от крупных городов и административных центров.

Обычное право пронизывает практически все основные сферы жизнедеятельности берберских племен. Как отмечает английский исследователь Дэвид Харт, ввиду отсутствия письменной документации о характере, способах и самом процессе традиционного судопроизводства в Марокко (историки располагают текстами рассмотренных судебных актов, датированных лишь XVII-XVIII вв.), довольно сложно выделить основные этапы формирования подобной правовой системы на территории страны. Однако изученные документы все же дают представление и о многообразии, и о специфике берберского судопроизводства 42.

За точным следованием букве закона неизменно надзирала «коллегия», состоявшая из десяти «экспертов», избираемых сроком на один год по инициативе главы племени, которому они и подчинялись.

Процесс введения закона в силу осуществлялся следующим образом:

ответчик сам уведомлял главу племени (амгара) о поступившей на него жалобе с просьбой рассмотреть существо дела. В свою очередь, в принимаемых решениях и действиях суд опирался на показания и свидетельства очевидцев. В целом берберское обычное право стремилось примирить противоборствующие стороны; в противном случае дело доходило до суда, основанного на совещательной деятельности членов племен. Если совещавшиеся не приходили к единому мнению, тогда окончательное решение принималось большинством голосов членов суда, а решающим в данных обстоятельствах становился голос главы племени. Так, в случае кражи предусматривалось возвращение объекта, компенсация, возмещение материального или морального ущерба. Однако спустя месяц после оглашения приговора истец мог подать апелляцию. В целом же вынесенные решения обычно не обжаловались.

Как правило, наказание за совершенное преступление выражалось в денежном эквиваленте – штрафе (по свидетельству Д. Харта, размеры взысканий у каждого племени и в каждом берберском районе варьировали в определенном диапазоне 43). В некоторых из найденных источников также упоминается, что дела, В разных частях Марокко берберская система судопроизводства имеет несколько наименований:

изерф (азриф) – в центральных и юго-восточных регионах Марокко; алвах – в Высоком Атласе и Сусе;

тиаккидин – в группе племен айт-атта. Берберы применяют и общий термин, который употребляется для обобщения наименования этих систем - урф или курут. Термин изерф – первоначальное название традиционной правовой берберской системы, обозначает «предписания традиционных обычаев». (http://www.mondeberbere.com/droit/droitcoutumier.htm) Hart D. M. Le code pnal dans le droit coutumier prcolonial berbre du Souss et de l’Anti-Atlas. Dans:

Histoire des Amazighes. Symposium International sur l’histoire des Berbres. La sixime session de l’Universit d’t. Agadir, 2000, с.86.

Там же, с. 88.

связанные с убийствами, непосредственно попадали под особый контроль короля, и они прямо направлялись в главные судебные инстанции страны. Так происходила передача наиболее важных дел из компетенции права локального в компетенцию национального права. Примечательно и то, что подобные действия практически не вызывали социальных конфликтов.

Административный контроль над расследованием уголовных преступлений, совершенных в берберских районах, был установлен еще несколько веков назад. В тех случаях, когда уголовные дела рассматривались в традиционном берберском суде, виновные обязаны были заплатить заранее оговоренный штраф как родственникам пострадавшего или погибшего, так и членам судебного совета. Но все же нередки были случаи кровной мести.

В различных районах проживания берберов до сих пор распространены своеобразные племенные обычаи и специфические методы решения конфликтных, уголовных дел и иных правонарушений.

В последнее время принципы мусульманского права – шариата все больше стали проникать во все сферы жизнедеятельности членов берберского племени. Эти нормы регулируют, в числе прочего, вопросы заключения брака, развода и т.д., но в ряде регионов судопроизводство по-прежнему опирается на принципы и процедуры берберского обычного права.

1.3. Языково-культурная идентификация берберов.

Берберские языки Северной Африки представляют одну из ветвей большой семито-хамитской, или афразийской языковой семьи. Эти языки традиционно устного употребления. Тем не менее берберы еще в давние времена имели свою собственную систему письменности, которая именовалась «ливико-берберской» или «тифинаг». Речь идет об алфавитной системе с ограниченной сферой употребления. С начала XX века берберские языки используют латинский (с некоторыми специфическими добавлениями) и арабский алфавиты. На протяжении всей истории своего развития берберские языки вступали в многочисленные и продолжительные лингвистические контакты с другими языками: пуническим, латинским, арабским и французским. Однако именно арабский язык оказал наибольшее влияние на развитие берберских языков (особенно в сфере лексики).

Для определения сферы применения берберских языков необходимо, на наш взгляд, выделить основные черты и особенности современного положения берберских языков в Северной Африке, тем более что отсутствие «лингвистических»

переписей населения не позволяет составить точные данные о количестве бербероговорящего населения на территории данного региона. Пока не существует четкой системы, по которой можно было бы различать многочисленные берберские языки 44 между собой (либо по фонетическим признакам, либо по грамматическим особенностям); не сформирован пока единый и унифицированный берберский язык, а контакты между представителями различных бербероговорящих групп довольно ограничены, в том числе и в силу естественно-географической разобщенности берберов.

Фактором, способствующим лингвистической консолидации, становится процесс постепенной арабизации бербероговорящего населения Магриба. Арабский язык неизменно рассматривается как священный язык Корана; кроме того, это язык Филологи пока не пришли к единому ответу на вопрос: берберские языки или берберские диалекты?

государственных учреждений, королевской администрации, власти, политики, судопроизводства и т.д. Очень важно и то, что арабский разговорный – это еще и язык торговли. Берберские языки по-прежнему остаются устными языками, что затрудняло и затрудняет письменную фиксацию исторической и культурной традиции берберов, их цивилизационной идентичности. Таким образом, берберская литература написана и сохранилась на тех языках, которые доминировали на том или ином историческом этапе. Однако после того как Марокко завоевало суверенитет, начинается процесс этнического «пробуждения» берберов. Одним из его неизбежных и закономерных последствий стали и новые тенденции в распространении берберских языков и берберской культуры в Марокко. Так, с 70-х гг.

XX века появляются переводы классических произведений на различные берберские языки. А впоследствии заметными событиями культурной жизни берберов становятся театральные постановки и кинематографические работы.

Каков же ареал распространения берберских языков на территории Северной Африки?

В настоящее время в Марокко бербероговорящее население сосредоточено в трех крупных языковых зонах, представляющих собой преимущественно горные и полупустынные районы:

- на севере и северо-востоке страны, где распространен язык тарифит;

- в центральной части и на юго-востоке страны, где население говорит на языке тамазигт (Средний Атлас);

- на юго-западе и в районе Высокого Атласа, Анти-Атласа и области Сус, на предсахарских территориях, где используется язык ташельхит.

В Алжире основным районом проживания берберов является Кабилия: там сосредоточено более половины берберского населения страны.

Третья большая группа бербероязычных племен – это туареги Нигера и Мали.

Остальные бербероговорящие группы населения Северной Африки представляют собой изолированные друг от друга анклавы. Они проживают в Тунисе (горы Матмата), Египте (оазис Сива), Ливии (г. Зувара и плато Джебель-Нефуса), а также на юге Мавритании 45.

Лингвистическая идентификация берберов Марокко имеет и другие особенности. Так, по мнению Ахмеда Букуса, специалиста в области берберской культуры, около 50% марокканского населения являются бербероязычными, треть из которых говорят на двух языках – одном из берберских языков и арабском 46.

Причиной подобного феномена двуязычия являются по преимуществу социальноэкономические факторы, связанные главным образом с процессами индустриализации и урбанизации. Следует, однако, особо подчеркнуть, что использование двух языков происходит не насильственно, а под воздействием логики современной марокканской действительности: в первую очередь в результате того обстоятельства, что многие молодые берберы приезжают в крупные города на заработки, где они, становясь частью культуры современных мегаполисов, вынуждены общаться на арабском языке.

Тем не менее лингвистическая идентичность берберов сохраняется. В этой связи возникает вопрос: каким образом языки берберов сумели сохраниться, несмотря на длительную арабизацию и исламизацию Северной Африки?

Chaker, S. Berbres aujourd’hui. Paris, 1989, с. 11-12.

Initiation la langue amazighe. Rabat, 2004, с. 9.

Признанный исследователь культурного наследия берберов, Салем Шакер, выделяет несколько причин исторической «живучести» берберских языков, важнейшими из которых ученый считает следующие:

1. Географические условия. Изолированность горных районов чинила объективные препятствия иноземному проникновению, тогда как прибрежные зоны и предсахарские равнины, в силу причин естественно-географического свойства, очень рано подпали под власть и влияние новой культуры, ее языка и религии.

2. Система эксплуатации земли и ведения хозяйства. Бербероязычие распространено в регионах традиционного деревенского уклада, где хозяйственная жизнь основана на простом воспроизводстве или полной самообеспеченности.

Нередко берберы являются собственниками земли, даже если существует принцип коллективного управления и землепользования. В то же время арабский язык используется преимущественно в районах, где развивалось кочевое или полукочевое общество 47, притом что кровное родство играет более важную роль в его жизни, нежели совместное пользование землей. В первом случае речь идет об общинах, привязанных к земле, которую они обрабатывают. А во втором– о группах людей, в традиционном представлении которых «общее» означало «родовое».

3. Социальная структура. Сегментарность (термин Э. Геллнера) берберских общин рассматривалась как средство их защиты от проникновения внешних воздействий и чужеродных элементов. Однако подобная структура могла вызывать неоднозначную ответную реакцию: с одной стороны, она была способна стать фактором сопротивления инородному проникновению в районах деревенского уклада, а с другой – помогала арабам захватывать территории скотоводческих хозяйств.

4. Политические традиции. Большинство берберских районов с давних пор противостоит центральной власти. Это, однако, не столько военное противостояние, сколько высокая сопротивляемость берберской культуры всевозможным внешним влияниям, в том числе цивилизационным. Берберы преобладали, в частности, в т.н.

«стране львов» (биляд ас-сиба), которая политически не подчинялась султанам, признавая лишь их религиозный авторитет, да и то не всегда. Воздействие государственной администрации на повседневную жизнь берберов реально распространяется лишь на урбанизированные части страны, где преобладает арабский язык, тогда как в берберских поселениях традиционная культура попрежнему остается доминирующей 48.

1.4. «Берберская политика» французского протектората Французская оккупация Марокко не могла не вызвать протеста среди населения страны. Вскоре после подписания Фесского соглашения 1912 года (об установлении протектората Франции над Марокко) по стране прокатились многочисленные выступления и восстания, охватившие практически всю территорию Марокко. Поэтому для французского руководства стало очевидным: поддерживать порядок и сохранять контроль над страной невозможно без применения военной силы. В связи со сложившейся обстановкой 27 апреля 1912 года генеральным резидентом в Марокко был назначен генерал Лиотэ.

Генерал (впоследствии маршал) Луи Юбер Гонсальве Лиотэ считался человеком независимым в своих суждениях; он, по его собственным словам, уважал Кочевники – пщареш Сахары, однако, обходятся без арабского языка.

Chaker S. Berbres aujourd’hui, с. 11-12.

традиции Марокко и марокканцев. Именно благодаря ему, как подчеркивает английский исследователь Невил Барбур, были сохранены памятники традиционной марокканской архитектуры, предприняты сознательные усилия по строительству новых городов, архитектура которых гармонично вписывалась в марокканский пейзаж и национальные традиции застройки. Как описывает свои впечатления французский посол в Марокко граф Сант-Олер, когда «Лиотэ пересекал на коне имперский город Фес, преисполненный благодатью, а не величием, завораживавший обывателей своим магнетическим взглядом,…так и хотелось прокричать:

Император!» 49. Впрочем, это - мнение француза о французе, несущее в себе сильный заряд субъективности.

Прибыв в страну тогда, когда экономический и технический потенциал Франции многократно превосходил возможности Марокко, Лиотэ заложил фундамент организации производства, которое достигло впечатляющих результатов при минимальном ущербе национальным традициям и веками формировавшимся институтам. 50 Понятно, что действовал генеральный резидент в интересах прежде всего метрополии, то есть Франции.

Как отмечают историки, основным инструментом Лиотэ на начальном этапе колонизации Марокко была традиционная имперская политика «разделяй и властвуй», заключавшаяся, в частности, во внесении раскола ккв е н м тки дипломатическим путем в вамоотношения непокорных племен. Действенность проводимой генеральным резидентом политики проникновения французов в страну в конечном счете зависела от поведения и настроя глав местных племен. Обладая несомненным дипломатическим даром, Лиотэ старался привлечь на свою сторону как можно больше влиятельных людей Марокко. Так, французский ученый Бернар писал, что генеральный резидент предлагал каждому слою населения именно то, в чем тот нуждался, будь то дополнительные прибыли или гарантия безопасности урожаев 51. (Речь, разумеется, шла исключительно о привилегированной части населения Марокко).

Подобная тактика говорила, с одной стороны, о незаурядном политическом чутье Лиотэ, а с другой, данное поведение позволило французскому генеральному резиденту заручиться поддержкой не только политической, экономической и культурной элиты (главным образом арабской), но и некоторых других слоев населения, что впоследствии стало одной из основ системы французского протектората. Современный историк мог бы утверждать, что Лиотэ был сторонником «экономного», т.е. не предполагающего массовых репрессий, колониализма, наподобие модели имперского управления, практикуемого в своих колониях британцами.

Несмотря на самое современное оснащение французской армии, завоевание Марокко продолжалось длительное время и стоило огромных усилий и затрат.

Французским экспедиционным корпусам потребовалось 22 года, чтобы в конце концов оккупировать территорию Марокко.

Лиотэ так характеризовал новый режим протектората в Марокко и особенности Фесского соглашения: «Это понятие (то есть режим протектората – М.В.) означает страну, сохраняющую свои институты, свое правительство и самоуправление под контролем европейской державы… Главное и наиболее характерное в этом соглашении – это принцип контроля, отличный от принципа Comte Saint-Aulaire. Au Maroc avant et avec Lyautey. Extraits des Mmoires de l’Ambassadeur publis sous le titre : Confession d’un vieux diplomate. Paris, 1954, с. 243.

Barbour Nevill. Morocco. London, 1965, с. 153-154.

Bernard A., La France au Maroc. Paris, 1917, с. 30-31.

прямого управления. Это соглашение должно иметь, как следствие, минимум управленческих расходов…» 52. В этой связи необходимо отметить: Лиотэ считал, что никакой военной силы для удержания завоеванного не хватит, поскольку генеральный резидент рассматривал Марокко как страну со «свирепым культом независимости» 53.

Позднее он развил эту идею: это «единственный режим», который дает «надежду» расположить к себе подчиненный народ, «оставляя ему иллюзию независимости», и использовать влияние руководителей страны, привлекая и приобщая их к управлению 54.

Иными словами, речь шла о некоем симбиозе прямых и косвенных методов имперской политики Франции в Марокко. Пытаясь, однако, практиковать косвенные методы колониального контроля, Лиотэ был вынужден прибегать к жестким военным мерам, к чему его «душа», якобы, совсем не лежала. В 1921 году, например, Лиотэ воскликнул: «…мы находимся в стране Ибн Халдуна, … в стране Аверроэса, и …их потомки достойны их» 55.

В течение 44 лет французского протектората в Марокко здесь сменилось генеральных резидентов. Однако самой незаурядной фигурой этой эпохи так и остался генерал Лиотэ, находившийся у власти 13 лет, с 1912 года - с момента установления протектората и вплоть до 1925 года.

Все основные реформы и преобразования в стране неизменно ассоциировались с его именем. Основное отличие деятельности Лиотэ от политики других резидентов состояло, видимо, в том, что маршал действительно искренне желал процветания и возрождения всех сфер общественной жизни Марокко, оставаясь при этом сознательным сторонником «просвещенного» колониализма. И это не просто слова. Главную задачу для французского правительства и для своей миссии в Марокко Лиотэ видел в заботе и преданности этой стране. Что, однако, не исключало бескомпромиссного отстаивания имперских интересов Франции, как он это делал на Мадагаскаре до своего назначения в Марокко.

Так, в своих письмах генеральный резидент постоянно указывал на то обстоятельство, что только благодаря проведению реформ, способствовавших экономическому развитию страны, но прежде всего – поддержанию высокого авторитета в глазах марокканского общества, возможно удерживать контроль Франции над территорией Марокко и добиваться требуемых уступок со стороны султана.

В 1915 году в письме к министру иностранных дел Франции Делькассе Лиотэ подчеркивал, что, опираясь на французское правительство, монарх смог бы расположить к себе марокканский народ, заручиться его поддержкой и доверием. И в благодарность за это признание султан будет покровительствовать французам, помогая Франции реализовывать свои замыслы и планы 56.

Стоит в этой связи заметить, что в каждом послании Лиотэ не только детально анализировал обстановку в Марокко, но предлагал полный перечень шагов с подробными разъяснениями о необходимых мероприятиях, способствующих модернизации страны, как ее представлял себе генеральный резидент.

Цит. по Аяш А. Итог одной колонизации. М., 1958, с. 90.

Максименко В. И. Интеллигенция в странах Магриба. М., 1980, с. 12.

Там же, с.90.

Цит. по: Луцкая Н.С. Очерки новейшей истории Марокко. М., 1973, с. 13.

Lyautey Louis Hubert Gonzalve.Lyautey l`Africain.Textes et letters du marchal Lyautey. Presents par Pierre Lyautey. 1915-1918. Paris, 1956, с. 51.

В частности, генеральный резидент основательно, по пунктам излагал преобразования, которым следовало бы уделить приоритетное внимание. Прежде всего требовалось, по его разумению, лучшее оснащение армии, привлечение марокканского населения на работу в различных отраслях хозяйства, будь то разнорабочими, советниками по аграрным преобразованиям или специалистами в различных отраслях хозяйства 57.

Что касается просьб марокканских лидеров и простого народа расширить их права и полномочия путем издания нового закона, то Лиотэ неоднократно подчеркивал, что существуют эффективные средства для усмирения возрастающей активности жителей Марокко – следует отвлечь их от сугубо политических проблем, заботясь об улучшении условий жизни простых жителей страны (например, снижая цены на ту или иную продукцию и т.п.).

Наибольший интерес в контексте проводимого монографического исследования все же вызывает так называемая берберская политика французского протектората. Смысл этой политики состоял в следующем. Французская администрация прекрасно понимала, что поощряя существующие противоречия между основными этническими общинами страны – берберской и арабской, она сможет успешно сдерживать возможное назревающее недовольство проводимой французами политики. Подобное дробление единой марокканской общности, полагали идеологи французской колониальной администрации, сведет к минимуму возможность создания единого антифранцузского протестного фронта.

За основу противопоставления основных этнических общностей были взяты традиционные конфликты между горожанами-арабами и сельскими жителями – берберами, проживавшими в «покинутых» государством, экономически отсталых районах, а также естественные различия между главными этносами в языковой сфере, своеобычие берберского племенного и культурно-бытового уклада и менталитета.

Французская администрация преследовала при этом определенные политические цели, а именно: с одной стороны, ей было необходимо обострить и поддерживать в тлеющем виде арабо-берберские противоречия. Доказательством подобного намерения может служить следующие высказывание чиновника генеральной резиденции Роже Годфруа-Демомбина: «Опасно позволить образование единого фронта марокканцев, говорящих на одном языке…Присутствие берберской расы есть полезный инструмент противостояния арабской расе; мы можем его использовать против махзена» 58. С другой стороны, французы стремились создать современную марокканскую элиту, которая впоследствии могла бы стать связующим звеном между представителями французской администрации и марокканским населением, а также объединив усилия с французами, способствовала бы постепенной модернизации страны 59.

Довольно быстро французская администрация протектората пришла к заключению, что необходимо сохранять в обиходе берберские языки, ограничить употребление арабского языка среди берберов и - что полностью отвечало целям протектората, - одновременно расширить сферу использования французского языка.

Lyautey Louis Hubert Gonzalve.Lyautey l`Africain.Textes et letters du marchal Lyautey.Presents par Pierre Lyautey.1915-1918. Paris, 1956, с. 56-57.

Gaudefroy-Demombynes R. L’oeuvre francaise en matire d’enseignement au Maroc, Paris, 1928, с.119, quoted in John P.Halstead. Rebirth of a nation : The origins and rise of Moroccan nationalism (1912-1944), Cambridge, 1967, с. 72.

Benhlal Mohamed. Le college d’Azrou. La formation d’une lite berbre civile et militaire au Maroc.

KARTHALA-IREMAM, 2005, с. 43.

Реализуя имперскую лингвистическую политику, французские власти привлекали к сотрудничеству берберов, владеющих французским языком. Берберы работали учителями, переводчиками, служащими в судах и т.д. Имперская политика французской администрации осуществлялась последовательно и целеустремленно.

В частности, для отпрысков сельской берберской знати были открыты школы, лучшие ученики которых имели возможность поступать в привилегированный колледж Азру (подробнее о нем см. ниже). Колледж Азру был основан в 1927 году, обучение здесь велось на французском языке, и, что примечательно, лишь полтора часа в неделю отводилось на изучение арабского языка. Вследствие подобных мер, как отмечает З.А.Ментешашвили, учащиеся сознательно отдалялись от марокканской традиции и воспитывались в духе французской культуры. Таким образом, создавались определенные преграды для соприкосновения берберов с влиянием арабского национализма, объективно служившего идейной основой антифранцузского движения в стране 60.

Детализируя имперскую политику в Марокко, генеральный резидент Франции генерал Лиотэ поставил целью привлекать на сторону французской администрации наиболее влиятельных представителей племен, чтобы они впоследствии выступали связующим звеном между французской администрацией и большей частью населения страны. Задача была ясна: всемерно ограничить влияние традиционных марокканских институтов власти и управления на массовые слои населения.

Для достижения этой цели Луи Юбер Лиотэ предпринял несколько важных мер. Прежде всего в 1913 г. в Мекнесе был создан специальный центр, занимающийся исследованием берберского культурного наследия, а в январе 1915г.

был организован Комитет по изучению берберской традиции, в состав которого вошли видные представители французской администрации, отвечавшие за «берберскую политику» в Марокко 61. Среди членов этого Комитета также значились представители интеллектуальных кругов, которые выступали в роли консультантов.

Параллельно в Рабате была учреждена кафедра берберских языков как часть Высшей школы арабского языка и берберских языков, ставшей впоследствии Институтом по исследованию марокканского общества 62.

7 февраля 1915 года открылась первая франко-берберская школа. Однако подобные учебные заведения проводили своеобразную сегрегацию – существовали привилегированные школы для представителей знатных берберских семей и школы для простых берберов в деревнях. С учетом вышеперечисленных задач, которые ставила перед собой французская администрация, деятельность школ для знати находилась под пристальным вниманием колониальных властей. Основная задача властей заключалась в составлении школьной программы, центральным элементом которой стала языковая практика и внедрение основ французской модели образования в берберские школы. Преподавание здесь велось на французском языке, оно дополнялось изучением берберских языков. Так обстояло дело в элитных школах, тогда как в сельские школы приглашались профессиональные учителя из центра с обязательным знанием того или иного берберского языка, в зависимости от района, где данная школа располагалась. Таким образом, вместо арабского языка Ментешашвили З.А. Французская политика по отношению к берберам Марокко в годы протектората.

// Время, проблемы, события. Тбилиси,1985, с. 67.

Burke E. The Image of Moroccan State in French Ethnological Literature a New Look at the Origin of Lyautey’s Berber Policy. In: Arabs and Berbers From Tribe to Nation in North Africa. London, 1972, с. 196.

Там же, с. 196.

вводилось обязательное обучение французскому языку 63. Одним словом, как полагала французская администрация, модель французского образования предоставляла берберам необходимые для их дальнейшей профессиональной жизни знания (в отличие от традиционных коранических школ с углубленным изучением Корана и основ мусульманского права).

Однако на практике создание и работа подобных школ часто сталкивались с определенными проблемами, связанными со спецификой сельского уклада жизни в различных областях Марокко. Так, например, многие дети не могли посещать школу ввиду ее удаленности от родного дома, поэтому родители предпочитали не отправлять детей в подобные школы (в таком случае французская администрация обязывала глав племен каким-либо способом влиять на родителей, чтобы их дети обязательно получали школьное образование, которое впоследствии стало бы гарантией их будущего). В некоторых районах практиковались смешанные браки;

таким образом, арабский язык активно использовался в семье, и, следовательно, детям было необходимо пройти полный цикл образования (т.е. изучение как арабского, так и берберских языков), поэтому узкопрофильные берберские школы не вызывали у части родителей доверия; в традиционных сельских районах, где работы в поле являлись важнейшим способом жизнедеятельности всей племенной общины, многие родители полагали, что учеба в школе будет отнимать слишком много времени у их детей, оставляя лишь незначительное время для помощи родителям в поле. В сложившихся обстоятельствах дирекция школы принимала решение об увеличении доли физической работы (практики) в учебном процессе. Предпринятые меры вселяли уверенность родителей в необходимости получения образования и надежду на достойное будущее своих детей.

Несмотря на определенные успехи франко-берберских школ, их привлекательности в глазах родителей, в реальности многим семьям будущее их детей виделось в крупных городах – в рядах французской администрации, в государственных структурах, а не в продолжении родительских занятий в сельской местности, то есть родители мечтали о повышении социального статуса своих потомков. Таким образом, подобные школы оказывались своеобразным мостиком, по которому сельское население могло попасть в город. Некоторые родители, заботясь о карьерном росте своих отпрысков, отдавали предпочтение франкоберберским школам, которые облегчали возможность поступления в колледж Азру.

Спустя некоторое время после появления так называемых берберских школ, к большому удивлению французской колониальной администрации, в традиционных берберских районах родители стали требовать увеличения часов, отведенных на изучение арабского языка. Они исходили из того, что Марокко является арабской страной, а потому, где бы впоследствии не работал их ребенок, знание арабского языка станет для него обязательным. Как отмечают некоторые исследователи, религиозные чувства (в равной степени и национальные) берберского населения оказались глубже, чем предполагали французы 64.

Одним из центральных элементов системы колониального образования в Марокко был, как уже отмечалось, колледж Азру. Целями созданного в 1927 году этого учебного заведения, являлись: подготовка берберских преподавателей для французско-берберских школ, а также последующее поступление в военную школу Дар аль-Байда в Мекнесе, перед выпускниками которой открывались перспективы Benhlal Mohamed. Le collge d’Azrou. La formation d’une lite berbre civile et militaire au Maroc.

KARTHALA-IREMAM, 2005, с.69.

Benhlal Mohamed. Le collge d’Azrou. La formation d’une lite berbre civile et militaire au Maroc.

KARTHALA-IREMAM, 2005, с. 93.

карьерного роста на военном поприще. Таким образом, образовательная политика французских властей сводилась к формированию квалифицированной берберской администрации, которая смогла бы в дальнейшем заменить арабских служащих в ведомствах французской колониальной администрации.

Начальное образование в Азру состояло из пяти классов, по окончании которых выпускникам выдавался сертификат начальных мусульманских классов.

Один класс отводился на подготовку к образованию в средней школе, которое, в свою очередь, состояло из трех классов. Выпускники этого учебного заведения обладали знаниями французского языка, говорили на берберских и марокканском арабском языках, немного знали арабский литературный язык. В колледже существовали три отделения: педагогическое, которое готовило берберских преподавателей, ремесленное и сельскохозяйственное.

Еще одно образовательное заведение, плод усилий Лиотэ, школа марокканских офицеров Дар аль-Байда, было создано в 1918 году. Сюда поступали дети офицеров и все желающие пройти подготовительные курсы. На подготовительные курсы принимали детей с 14 лет, курс обучения продолжался четыре года. Дети офицеров поступали в Дар аль-Байда с 19 лет при обязательном наличии диплома о начальном образовании. Учениками этой школы были также дети представителей местной власти (каидов, шейхов), что указывало на то, что французская администрация стремилась установить крепкие связи с представителями местной элиты. Что касается городской элиты, то она не проявляла интереса к военной карьере.

Школы давали необходимые знания ученикам, социально раскрепощали школьников, приучали анализировать события в стране и мире, но, как отмечают исследователи, на занятиях берберы не хотели рассказывать о быте и укладе традиционных берберских семей. В глазах европейцев они предпочитали казаться современными и модернизированными. Во многих сочинениях школьники использовали новые термины (машины, радио и т.д.), а основной целью они видели возрождение и развитие своей страны, работу в крупных городах 65.

Политика французов по отношению к арабскому языку (вернее, к отсутствию уроков арабского языка в берберских школах) стала своеобразной опорной точкой зарождения и развития протестных настроений. Нередко берберы демонстративно отвечали французам на арабском языке, что было, как полагает исследователь Института изучения арабского и мусульманского мира Мухаммед Бенхляль, проявлением оппозиции в отношении французской оккупации Марокко 66. В апреле 1935 года появились первые признаки зарождения национализма и в Азру. Два молодых человека прибыли в Азру чтобы познакомиться с учениками колледжа. Как отмечали французские офицеры, они распространяли при помощи книг и листовок идеи национализма 67.

Особый интерес для нашей темы представляет анализ так называемого «Берберского дахира». Этот документ был задуман в самые первые годы французского протектората. 11 сентября 1914 года при содействии Лиотэ был подготовлен указ, суть которого передают следующие положения:

«Принимая во внимание тот факт, что благодаря миролюбивой французской политике новые племена неразрывно связаны с жизнью Империи; что эти племена, преимущественно берберские, имеют свои обычаи и законы, которые существуют с Benhlal Mohamed. Le collge d’Azrou. La formation d’une lite berbre civile et militaire au Maroc.

KARTHALA-IREMAM, 2005, с..240-245.

Там же, с.108.

Там же, с.350.

незапамятных времен и особо почитаются всеми членами данных племен.

Учитывая то, что во благо наших подданных и для спокойствия нашей Империи нам следует уважать существующий статут, при помощи которого осуществляется управление этими племенами… Статья 1. Так называемые берберские племена остаются под контролем глав своих племен, сохраняя свои законы и обычаи.

Статья 2. Постановления Нашего Великого Везира в согласии с Генеральным Секретарем королевского правительства указывают на принятие следующих мер: 1) определить племена, имеющие в своем составе представителей так называемой берберской культуры; 2) обнародовать тексты законов и регламентаций, применимых к берберским племенам.» 68.

Вплоть до 1924 года разработка этого указа не повлекла за собой конкретных политических решений и действий. Однако в 1924 году были изданы два циркуляра генерального резидента. Первый, от 29 января, вплоть до деталей оговаривал учреждение судебных организаций, т.е. фактически устанавливал своеобразную юрисдикцию в зонах проживания берберских племен. Второй циркуляр, от февраля, регламентировал время выработки постановлений и проведения судебных заседаний организации.

8 октября 1924 года была созвана «комиссия по наблюдению за процессом регламентации берберской правовой системы» во главе с генеральным секретарем французской резиденции Сорбье де Пунадорез. Основной целью подобной комиссии было завершение разработки уставов, подготовленных юридическими организациями. Право осуществления наказаний за нарушение уголовного кодекса было закреплено за кадиями (религиозными судьями). Комиссия единогласно одобрила свои предложения, уточнив при этом: «Не существует помех для изменения однородной формы юридической организации во французской зоне, когда речь идет об укреплении позиций берберской части марокканского общества, чтобы она сыграла роль противовеса (арабам – М.В.); напротив, подобная политика имеет весьма существенные позитивные основания» 69.

Однако комиссия сочла преждевременным рассмотрение вопроса о введении смешанной французской и берберской юридических систем на берберских территориях. Алжирская формула мировых судей, судей уголовного права в берберских районах на тот период в Марокко была явно несвоевременной. По мнению представителей французской администрации, совмещение берберской правовой системы с французской, привнесение в первую особых западных традиций судебного делопроизводства способствовало бы «обновлению» и «упрощению»

судебного процесса в берберских районах Марокко. Французский судья по просьбе данной юридической организации мог тотчас же быть приглашен в качестве председателя для урегулирования локальных и региональных проблем и споров.

При необходимости местный инспектор мог председательствовать во время судебного процесса, что впоследствии привело бы к полному замещению французского судьи местным инспектором.

Новая организация, явившаяся своеобразным итогом обнародования двух вышеупомянутых распоряжений, с момента своего возникновения пользовалась очевидным успехом. В ряды юридических организаций набирались эрудированные Luccioni Joseph. L’laboration du Dahir Berbre du 16 mai 1930 // Revue de L’Occident musulman et de la Mditerrane. №38,1984, Aix-en-Provence, c.75.

Luccioni Joseph. L’laboration du Dahir Berbre du 16 mai 1930 // Revue de L’Occident musulman et de la Mditerrane. №38,1984, Aix-en-Provence, с.76.

представители племен, превосходно знавшие свои обычаи и традиции и пользовавшиеся абсолютным доверием населения.

К концу 1929 года на территории Марокко уже действовала 81 юридическая организация, охватывавшая своей деятельностью фактически все основные берберские племена страны. Однако эти организации имели существенный недостаток: возникнув в результате административных инициатив, они не располагали законной (легальной) базой своей деятельности. Их постановления не столько фиксировали судебные решения, сколько были результатом деятельности других юридических инстанций (французских или марокканских), прямо либо косвенно заинтересованных, например, в управлении недвижимым имуществом.

уполномоченная изучить саму структуру и функционирование берберской правовой системы. Первое заседание этой комиссии состоялось 26 февраля 1930 года.

Проект составленного Управлением по делам туземцев указа был представлен на рассмотрение данной комиссии.

С момента установления французского протектората над Марокко существовали две противоположные точки зрения на развитие судопроизводства в этой североафриканской стране. Первая, поддерживаемая адвокатскими кругами, опиралась на содействие большинства государственных представителей этой комиссии. Они выступали за ликвидацию системы берберских традиционных судов и за их замещение французским судом, свободным от всякого влияния извне.

Возглавлял бы подобный суд мировой судья в племенах, подчиненных государственной власти, или офицер - в военных зонах. Сторонники данной позиции также полагали, что необходимо обнародовать унифицированный уголовный закон, единый для всех берберских племен; они, кроме того, выступали за создание системы юриспруденции, совместившей бы в себе берберские обычаи и принципы французского права. Их представления выглядели таким образом: «…Мы стремимся избежать исламизации традиционных племен, …мы добиваемся того, чтобы поступательная эволюция происходила по законам развития французской цивилизации, а не арабской…» 70.

Совсем иной была точка зрения Управления по делам туземцев. В частности, начальник Управления по делам туземцев и член военного кабинета генерал Ногес призывал к «разумному» и «обдуманному» решению. Он полагал, что берберские племена вполне удовлетворены своей традиционной юридической системой, и нет никаких оснований считать, что они примут французскую систему судопроизводства.

В итоге, после длительных обсуждений, члены Управления единодушно проголосовали за создание проекта нового указа, целью которого являлось:

1) очертить сферу деятельности как глав племен в области уголовного права, так и роль общин в решении коммерческих или государственных дел, регулирования статуса движимого и недвижимого имущества, а также индивидуальных и наследственных прав;

2) создать апелляционные суды, которые могли бы обжаловать решения традиционных племенных судов; подобные суды призваны избавить берберскую правовую систему от всякого влияния и вмешательства Высшего королевского суда;

3) назначить при каждом племенном суде первой инстанции и апелляционном суде государственных комиссаров и секретарей суда.

Luccioni Joseph. L’laboration du Dahir Berbre du 16 mai 1930 // Revue de L’Occident musulman et de la Mditerrane. №8,1984, Aix-en-Provence, с.77.

Спустя некоторое время глава комиссии неожиданно добавил к вышеперечисленным проектам следующий принципиально важный пункт:

французские суды были вправе участвовать в расследовании преступлений, совершенных в берберских районах. Для рассмотрения подобных дел в ряды судей должен войти берберский суд присяжных, состоящий из трех заседателей.

Подобные меры позволили бы, согласно подобным представлениям, более четко отслеживать и рассматривать подсудные дела в наиболее «неспокойных» районах страны, где вопросы безопасности подданных были весьма актуальны.

В «исторический» документ - Берберский дахир 1930 года - должна была войти шестая статья, которая вызвала всеобщее возмущение не только в Марокко, но и во многих арабских странах. Эта статья предусматривала: правонарушения, совершенные в берберских районах, в первой и последней инстанции находятся на рассмотрении во французской юрисдикции. Это означало сужение сферы деятельности Высшего королевского суда как верховного и главного арбитра в стране, а также и упразднение самой системы общественного права в Марокко.

Опасаясь нараставшего недовольства марокканского населения, представители французской администрации решили смягчить тональность данной статьи. Отныне ни французские прокуроры, ни судьи, занимавшиеся расследованием конкретных дел, не обязаны отправляться в районы с традиционным судопроизводством; следствие проводится только через посредника из числа представителей Управления по делам туземцев или государственными контролерами, которым предоставлена власть судебной полиции; все акты о преступлениях закона переводятся в ведение Управления по делам туземцев: оно, в свою очередь, решает, передавать ли эти дела в традиционный суд либо направлять их в уголовный суд. (47 из 217 дел были рассмотрены под французской юрисдикцией, остальные были отправлены в уголовные суды 71). Подобные меры несли в себе угрозу осуществления длительных отсрочек в следственном процессе (семь месяцев как минимум); угрожали они и индивидуальной свободе населения.

Дахир 1930 года содержал следующие принципиальные положения/статьи 72:

Статья 1. В берберских племенах Марокко правонарушения, совершаемые марокканскими подданными, рассматриваются не шариатскими кади (судьями), как это происходит в остальных регионах страны, а главами племен.

Статья 2. Согласно установленным правилам и протоколам, в традиционных берберских племенах судебные тяжбы (в первой и последней инстанциях), затрагивающие государственную или коммерческую деятельность, имеющие отношение к движимому или недвижимому имуществу, подпадают под юрисдикцию традиционных судов. Подобные суды имеют собственный или наследственный устав.

Статья 3. Обжалование судебных приговоров, вынесенных традиционными берберскими судами, (в допустимых случаях) проводится в традиционных апелляционных судах под председательством французского судьи.

Статья 4. Апелляционные суды вправе рассматривать уголовные дела, которые не подпадают под юрисдикцию традиционных судов.

Статья 5. При каждом традиционном берберском суде первой инстанции или апелляционном суде находится государственный секретарь, делегированный местной администрацией.

Luccioni Joseph. L’laboration du Dahir Berbre du 16 mai 1930 // Revue de L’Occident musulman et de la Mditerrane. №38,1984, Aix-en-Provence, с.79.

http://www.mondeberbere.com/civilisation/histoire/dahir/encyclo.htm Через несколько лет после опубликования этого указа генеральный резидент созвал комиссию для разработки детальных постановлений, касающихся положения традиционных берберских судов. 8 апреля 1934 года был издан новый указ – дахир, предусматривавший создание в структуре Высшего Суда Специального отдела, занимавшегося регулированием правовых отношений в традиционных берберских племенах. Этот отдел состоял из юридической коллегии, куда входили президент и два заседателя. По просьбе обвиняемого или уполномоченного администрации протектората члены подобного отдела могли нанимать в помощники двоих заседателей из числа знатных представителей традиционных берберских племен (их голоса носили совещательный характер).

Берберский дахир 1930 года многими исследователями рассматривался как своеобразный «катализатор марокканского национализма». Как отмечает известный французский ученый Жиль Лафуент, издание подобного указа было направлено на сохранение берберской судебной системы и, тем самым, на формирование берберской «автономии» в Марокко 73. Однако несмотря на значительные уступки берберскому населению страны, французскими властями не оговаривались критерии причисления индивидов и групп к «берберскому племени», не уточнялся характер традиционных берберских законов. Именно французская администрация была призвана регулировать решение подобных вопросов и относить к берберским те племена, которые подчинялись колониальным властям.

По мнению некоторых ученых, в Марокко нет принципиальных различий между традиционными берберскими и кораническими сводами законов 74. На наш взгляд, подобная точка зрения не совсем корректна: безусловно, французы не создали новую судебную берберскую систему, они лишь косвенно подтвердили существование особой этнической группы внутри марокканского общества, с присущей ей культурной, административной и юридической традицией. Однако не стоит забывать и о том, что традиционные берберские племена на протяжении многих веков сохраняют свое историческое и культурное наследие, одним из компонентов которого является берберское судопроизводство.

Обращает на себя внимание еще одно обстоятельство. В первые годы протектората французская политика «разделяй и властвуй» не вызывала сильного недовольства или раздражения народа, однако издание дахира 1930 года заставило большинство населения страны задуматься об истинных целях и задачах французской колониальной администрации в Марокко. Повсеместно (как в Марокко, так и за его пределами - в других арабских странах) прокатились волнения, участники которых резко осудили издание подобного указа. В основе протестных «христианизировать» берберскую часть населения страны, что воспринималось как фактическая угроза исламу; они стремятся противопоставить берберские племена арабам, способствуя тем самым фрагментации общества, отмежеванию берберского компонента общества от единого марокканского целого. Тактика французских властей, полагали манифестанты, сводится к поощрению и углублению существующих противоречий между двумя основными этническими составляющими марокканского общества – арабским и берберским. Объединение различных слоев и этнических групп общества под знаменем ислама стало основным призывом протестовавших. Среди них были и берберы, в том числе ученики и выпускники Lafuente Gilles. Dossier maroccain sur le dahir berbre de 1930// Revue de L’Occident musulman et de la Mditerrane. №38,1984, Aix-en-Provence, c.83.

Chaker Salem. Berbres aujourd’hui. Paris, 1989, p. 88.

колледжа Азру, которые не желали «быть оторванными от своих мусульманских братьев» 75.

Протестные выступления явились одновременно следствием резкого обострения экономических и политических проблем, нарастания общей нестабильности в стране: засуха, нашествие саранчи на сельскохозяйственные угодья, кризис в ремесленном производстве, вызванный конкуренцией с европейскими товарами, - все эти и другие факторы вывели на улицы марокканский народ с целью выразить всеобщее недовольство политикой французской администрации.

Несмотря на различные мнения относительно целей и последствий издания Берберского дахира 1930 года, можно с уверенностью сказать, что именно благодаря этому историческому документу произошло объединение марокканского народа: ведь до публикации дахира население Марокко было в основе своей разобщено (городская интеллигенция не признавала берберскую традицию, называя ее «ересью» и т.д.). Неприязнь к дахиру, подтолкнула к активизации борьбы против французской политики в Марокко; нивелировав на время бытовавшие среди арабов и берберов предрассудки, она вселила, как писали некоторые авторы, уверенность в правоту общего дела в умы и сердца марокканского народа.