«В.Д. ПОПОВ ТАЙНЫ ИНФОРМАЦИОННОЙ ПОЛИТИКИ (социокоммуникативный психоанализ информационных процессов) Издание третье Москва Издательство РАГС 2007 2006 УДК 004 ББК 73 П 57 Рекомендовано к изданию кафедрой информационной ...»

Налимов В.В., Дрогалина Ж.А. Реальность нереального: Вероятностная модель бессознательного. М., 1995. С. 15.

История развития науки свидетельствует о парадоксе: великие умы открывают все новые законы, на их основе создается чудовищное оружие (ядерное, химическое), и впоследствии эти же умы, все человечество прилагают усилия, чтобы предотвратить возможную трагедию. Вот уж воистину – многознанье умножает скорбь.

Однако есть и другая сторона силы ума – когда многознанье побеждает «грехопадение», преодолевает разрушительное действие Закона через новое знание. Это новое знание открывает «законы нападения» и «законы защиты» людей. Идея «защитного зонтика» – «противоракетной обороны» США продиктована именно этим мотивом.

Сегодня перед Россией стоит сложная проблема – «противоинформационно-психологической обороны», поскольку самой опасной и ближайшей угрозой в XXI в. для многих стран, включая прежде всего Россию, станет реализация технологии зомбирования, информационного, психического, психофизиологического воздействия на бессознательное человека, т. е. не только и не столько на его сознание. Игнорирование создания защиты, пассивность – опасная «тайна» информационной политики государства.

В этих условиях возникает необходимость в познании законов бессознательного, с тем чтобы создать над страной защитный информационно-психологический зонтик. Это значит, что следует овладевать теорией и методами социального, коммуникативного, политического психоанализа.

Познание законов взаимодействия всех уровней человеческой психики от «животного бессознательного» до «высшего сознательного», ноосферного, божественного неизбежно создаст интеллектуальные предпосылки для формирования на практике новой парадигмы журналистики, гуманистической и действенной информационной политики в целях достижения «интеллектуального прозрения», «самопостижения», «духовного преображения»

наших народов и личности на основе «духовного психоанализа»

(Ассаджиоли Р.).

Исследователи журналистики указывают на необходимость кардинального изменения парадигмы профессионального образования кадров. Так, В. Олешко справедливо отмечает, что возрастает значение массовой коммуникации в человеческой культуре.

«Феномен массового общения как реалии социальной действительности и объекта исследования меняет, – отмечает он, – среду обитания – из плоскости субинституциональной (вторичной, вспомогательной) он сегодня перешел в плоскость креативноинституциональную, то есть влияющую и производящую»1. Для перехода как раз и нужен коммуникативный психоанализ, он нужен для продуцирования «взаимоотношений человека и мира и связи между ними» (Мурзина И.). Повышение профессиональной культуры журналиста – это не только процесс его успешной адаптации к современным информационным технологиям, а главное – это «когда профессиональная культура становится продуктивной» (Олешко В.). А профессиональная культура российского журналиста может быть, по большому счету, продуктивной, если он достигает единства информационной и ментальной идентичности, если он подсказывает чиновникам, как достичь согласия, гармонии в их сознательной деятельности, гармонии управленческих решений с запросами российского бессознательного.

Действительно, жизнь «заставляет изменить и некоторые доминанты в научных исследованиях в рамках теории массовой коммуникации»2. Вместе с тем анализ множества достаточно продуктивных исследований по массовой, социальной, политической коммуникации показывает, что авторы по-прежнему обходят стороной психоанализ З.Фрейда (очевидно, по инерции), а вместе с ним и анализ «коллективного бессознательного» и «социального бессознательного» (Юнг К., Фромм Э.). Если же речь идет о дискурсе, то его исследование сегодня ведется с позиции «коммуникативного психоанализа» (Хабермас Ю.). Вот ресурс для того, чтобы «повернуться к ментальным составляющим Современная журналистика: дискурс профессиональной культуры:

Тематический сборник статей и материалов / Под ред. проф. В.Ф. Олешко.

Екатеринбург, 2005. С. 7.

нашей профессии»1 (курсив наш. – В.П.). Важно не только использовать на практике классический психоанализ З. Фрейда, но и знать его учеников и последователей: А. Адлера, К.Г. Юнга, Э. Фромма, К. Хорни, В. Райха, С. Московичи и др.

Следует отметить вклад в психоанализ и наших отечественных ученых. В 20-х гг. XX в. было создано Русское психологическое общество. Активными его участниками и разработчиками психоанализа были И. Ермаков, Н. Осипов, М. Вульф, А. Залкинд, М. Асатиани, Т. Деборин, А. Лурия, В. Рахманов и др.2.

Психоанализ в России возродился в конце ХХ в. Неоценимую помощь в разъяснении его идей оказали «Психоаналитический глоссарий» В.И. Овчаренко (Минск, 1994) и, конечно же, двухтомный труд В.М. Лейбина и В.И. Овчаренко «Антология российского психоанализа» (М., 1999). И это все о психоанализе.

Психосинтез получил свое развитие в психологической школе Р. Ассаджиоли и его учеников: П. Феруччи, Т. Йоуменоса, М. Крэмптон и др.3. В России к психосинтезу не проявлено пока необходимого внимания, хотя при разработке проблем общего и социального психоанализа объективно присутствует и психосинтез, например, при исследовании работы механизмов вытеснения и сопротивления. Между тем разработка проблем социального психоанализа и психосинтеза информационных процессов, лежащих в основе информационной политики государства, – это вызов ХХI в.

В условиях построения информационного общества, развивающихся в мире противоречий между глобализацией и антиглобализацией, вестернизацией и девестернизацией, напряжения между исламским и христианским миром; в условиях взрывов пассионарности у одних этносов и спадов у других, противоречий между разрывами и резонансами, в фазах этногенеза, социоСовременная журналистика: дискурс профессиональной культуры:

Тематический сборник статей и материалов / Под ред. проф. В.Ф. Олешко.

Екатеринбург, 2005. С. 8.

См.: Фрейд З. Психоанализ и русская мысль. М., 1994.

См.: Ассаджиоли Р. Психосинтез: Теория и практика: От душевного кризиса к высшему «Я». М., 1994.

генеза, культурогенеза (Гумилев Л.Н.); в условиях возможности тектонических, этнокультурных и религиозных разломов (Хантингтон С.) и вместе с тем бурного развития цивилизации «третьей волны» – информационной (Тоффлер Э.), «информационной эпохи» (Кастельс М.) неизмеримо возрастает значение информационной политики государств1. От государств всего мира требуется разработка информационно-психологических технологий разрешения вероятных и реальных глобальных конфликтов ХХI в. Иначе и в самом деле могут сбыться пророчества о «конце истории», закате человечества; о вымирании русского народа, о расчленении России, о заселении ее другими этносами.

История учит, что в основе как цивилизационных катаклизмов, так и цивилизационных прорывов в будущее находится народ. Элита, интеллигенция в историческом процессе – его служанка либо возбудитель спокойствия народных масс, либо жертва своей психопатологии, либо интеллектуальная сила, сдерживающая бунтарство, взрыв народной стихии, вырывающейся из оков «коллективного бессознательного», либо элита поднимает массы, талант народа на высшую ступень развития интеллекта на уровень «визионерского творчества» (Юнг К.Г.), в основе которого лежит достижение гармонии при «встречах» бессознательного – с сознательным.

В условиях информационного общества перед элитой и властью открывается новый соблазн – укрощения инстинктов народных масс посредством манипулирования их сознанием и психикой, посредством эксплуатации бессознательного. Но это же коварство, а не любовь. Есть и другой путь – обратить колоссальный потенциал российского бессознательного во благо России, ее народа. Как это сделать? – Открыть одновременно «тайну русской души» и «тайну русской элиты». Раскрыть эти тайны и См.: Гумилев Л.Н. География этноса в исторический период. Л., 1990; Абдеев Р.Ф. Философия информационной цивилизации. М., 1994;

Тоффлер Э. Третья волна. М., 2002; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003; Кастельс М. Информационная эпоха: Экономика, общество и культура. М., 2000.

сформировать государственную информационную политику, адекватную запросам души народа, а не только «элиты».

Сегодня нужен коммуникативный психоанализ информационной власти, медиакратии, элиты и власти через призму потребностей российского бессознательного. О бессознательном, к сожалению, часто пишут как о чем-то загадочном, обязательно злом («злом демоне») и большой «тайне», прилагаемой почему-то только к «русской душе». Все народы несут в себе, обычно не осознавая, больший (пассионарный) или меньший, угасающий (движение к реликту) заряд бессознательного. В нем много светлого, доброго, святого, вечного (например, архетипическая любовь), но много и опасного (беспредельный хватательный инстинкт), темного («темное вино», по Бердяеву, т. е. худшие качества в характере этноса), воинствующего (терроризм), смиренного, рефлексивно-уничижительного (например, русский народ, по оценке Достоевского) и других качеств.

Перед человеком, каждым государством стоит огромная бытийственно-экзистенциальная, даже антропологическая, задача – взять из сущности человека все самое лучшее и обратить его во благо человека. Информационно-психологическое оружие – страшнее атомного. Но надо им овладевать, чтобы выжить:

«Матери-России», ее «детям» – «народу», ее «отцу» – государству, создать благополучное будущее нашим детям и внукам.

СОЦИАЛЬНЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ

И ИНФОРМАЦИОННАЯ СОЦИОПСИХОЛОГИЯ

Объект информационной социопсихологии – социальнопсихологический пласт (слой) объект-субъектных, субъектобъектных и субъект-субъектных информационно-коммуникативных взаимодействий, отношений и деятельности, составляющих основу информационного пространства, информационной сферы общества.

Предмет вышеназванной отрасли науки – тенденции, законы и закономерности развития информационно- и психологокоммуникативных отношений в обществе. Ее методы позволяют исследовать стык информации и психологии социума, где особое место и роль принадлежат социальному, коммуникативному и политическому психоанализу.

Социальный психоанализ рассматривается как синтез классического или общего психоанализа (Фрейд З.), неклассической «аналитической психологии» «коллективного бессознательного»

(К.-Г.Юнг), неокоммунистической теории «социального бессоГагин Т.В., Уколов С.С. Новый код НЛП или великий канцлер желает познакомиться. М., 2000. С. 48–50.

знательного» (Фромм Э.), «коллективной рефлексологии» (Бехтерев В.), концепции исторической и культурной детерминации состояния психического (Поршнев Б., Выгодский Л.), «культурно-исторической психологии» (Коул М.) и особенно постнеклассических парадигм (синергетической, немарковской и др.), концепции «смысла жизни» социума, роли «реальности нереального» (Налимов В., Дрогалина Ж.), «холономного подхода» (Грофф С.) с приложением к информационным процессам, к журналистике, опираясь на работы исследователя СМИ Е. Прохорова, кафедры медиапсихологии МГУ и др. В этом заключается одна из особенностей (наряду с другими) предмета информационной социопсихологии как одного из направлений в науке – социальной информациологии.

Многообразие подходов к исследованию информационных процессов обусловлено рядом существенных факторов, или обстоятельств, современной цивилизационной трансформации (экономической, социокультурной, коммуникативной, информационной) и реальными запросами общества на новую, прежде всего экзистенциальную парадигму в журналистике. К числу обстоятельств можно отнести следующие.

Во-первых, открытие З. Фрейдом феномена бессознательного обязывает иначе взглянуть на результаты информационного воздействия на человека и социальные общности. Ориентация только на сознание и сознательность, как, например, в советское время, оказалась явно недостаточной, ибо игнорирование бессознательного объективно не могло дать желаемых результатов ни в политике, ни в идеологии, ни в пропаганде, ни в журналистике.

Следствие – двойные стандарты бытия и сознания.

Во-вторых, признание роли бессознательного (по Фрейду), в особенности коллективного бессознательного (по Юнгу) и социального бессознательного (по Фромму), кардинально меняет взгляд на онтологичность информации как феномена идеального, т. е. как только вторичного элемента по отношению к бытию.

Здесь мы обращаемся к переработке социальной информации «коллективным мозгом», где все гораздо сложнее.

Бытие человека, общественное бытие, материальный мир – это потенциальная, объективная (принадлежащая всякому объекту, который затем может субъективироваться) информация. В результате ее отражения она становится фактом сознания. Сознание не только идеально, оно и материально при субстратном, онтологическом подходе. Следовательно, информация есть одно из свойств материи. Она служит средством взаимодействия (коммуникации) между материей и сознанием, общественным бытием и общественным сознанием. Потому мы ее определяем как свойство и продукт, результат отражения материи, бытия и отражения отраженного (состояния, наличествующего индивидуального и общественного сознания). В СМИ отражаются факты общественного бытия и общественного сознания (общественное мнение, общественное настроение, социальное самочувствие).

Социальная информация – это связь, средство взаимодействия (коммуникации) общественного бытия и общественного сознания. Информационная социопсихология изучает механизмы этой взаимосвязи, социальную коммуникацию субъектов общественной жизни с помощью методов социальной психологии, а психологические механизмы взаимодействия социального бессознательного и сознательного – на основе социального и коммуникативного психоанализа. Человек как информационная система – главный и объект, и субъект социальной коммуникации, являющейся субстанцией социума.

Мы исходим из позиции, что К.Г. Юнг, придавая, как и З. Фрейд, решающее значение в регуляции поведения бессознательному, выделил наряду с его индивидуальной (личной) формой коллективную (коллективное бессознательное), которая не во всей полноте и не всегда может стать содержанием сознания данной эпохи. Особенность коллективного бессознательного заключается (по Юнгу) в том, что оно образует такой автономный психический фонд, в котором запечатлен передающийся по наследству опыт предшествующих поколений в форме первичных образований (архетипы, «праобразы» или общечеловеческие родовые, этнические, социальные первообразы). Они могут жить веками в содержании коллективного бессознательного и не быть востребованными сознанием, «не перетекать» в его сферу, но, тем не менее, обладать свойством предопределять поведение людей, воздействовать на него. Например, архетип в форме принципа социальной справедливости вечно живет в тайниках бессознательного, но он может то находиться в спячке, то прорываться в сферу сознания.

Таким образом, информация в форме архетипов и других элементов глубинной психологии (рефлексы, инстинкты, социальная память) имеет как бы свою первоприроду и может задавать тон развитию общественного бытия. Следовательно, перед нами открывается новая (постнеклассическая) диалектика взаимодействия общественного бытия и общественного сознания и как следствие возникает новый взгляд на роль информационной политики в развитии общества, т. е. восприятие ее не как вторичной, второстепенной, а как одной из ведущих.

В-третьих, признавая роль бессознательного на индивидуальном и социальном уровнях, не стоит придавать ему роль главной и первичной созидательной «особи» в структуре психики человека. На этом мы вынуждены сделать акцент, потому что данный подход часто в литературе преподносят в качестве базового принципа психоанализа (З. Фрейд), «аналитической психологии»

(К.-Г. Юнг), впадая в другую крайность – недооценку роли сознания. В этой связи встает очевидный вопрос: зачем же тогда З. Фрейд выделял в структуре психики человека не только бессознательное, но и предсознательное и сознательное («Я», «СверхЯ», «Оно»), а также механизмы вытеснения и сопротивления при взаимодействии этих трех уровней психического?

И второй вопрос: насколько справедливо у интерпретаторов К.-Г. Юнга утверждение о том, что коллективное бессознательное никогда не может стать содержанием сознания, влиять на него? Для ответа процитируем самого К.-Г. Юнга: «Забытые идеи вместе с тем не прекращают своего существования. Хотя их нельзя воспроизвести по собственному желанию, они пребывают под порогом сознания, как раз ниже порога памяти, – откуда могут всплыть в любой момент, иногда после многих лет, казалось бы, полного забвения»1. Почему это происходит? Предварительно заметим, что главную роль в этом играют «социальные раздражиЮнг К.-Г. Человек и его символы. М.; СПб., 1997. С. 30.

тели», чаще это актуализированные события, явления, факты и т. п.1.

Для более глубокого и полного понимания данной проблемы с позиции социального психоанализа и в контексте информациологии необходимо исследовать информационное воздействие на человека и социальную общность: процессы и механизмы восприятия, осмысления, переработки информации на всех уровнях психики – «от животного бессознательного» до «высшего сознательного», трансцендентального, ноосферного, божественного в их органическом единстве, не отрывая друг от друга 2.

Однако главная проблема здесь заключается в изучении субстанционального статуса бессознательного в жизнедеятельности людей, мотивации их поведения. Именно субстанциональный подход позволяет понять всю сложность и глубину происходящих информационных процессов, их влияния на сознание и психику людей на стыке социального психоанализа и социальной информациологии, т. е. в контексте информационной социопсихологии. Но более полно картина раскрывается с подключением к социальному психоанализу – «коммуникативного психоанализа», образующего более фундаментальный метод – социокоммуникативный психоанализ3.

1. Субстанциональный анализ информационных Главной субстанцией человеческой психики (где сознание – высшая форма психического) является мозг. Существуют и другие точки зрения, но они носят пока гипотетический характер.

Физиологи и психологи доказали, что человеческий мозг состоит из двух полушарий: одно выполняет преимущественно умственную работу, другое – эмоциональную. В одном доминирует См.: Фрейд З. Психоанализ и русская мысль. С. 163–167.

См.: Попов В.Д. Социальный психоанализ в России: проблемы и перспективы. М., 1997. С. 86.

См.: Попов В.Д. Парадоксы в судьбе России (коммуникативный психоанализ власти и общества). М., 2005.

рациональное, сознательное, в другом – иррациональное, бессознательное. Эту структуру можно представить (по Фрейду) в виде двух пересекающихся полушарий.

Наши полушария «по-разному думают», что на основе эксперимента подтверждает И.Ф. Шарыгин. Левое ведает логическим, алгоритмическим мышлением. Работает левое полушарие лишь во время бодрствования; когда человек спит, оно выключается. Правое отвечает за чувственную, образную сферу нашего сознания (точнее, психики. – В.П.). Правое полушарие функционирует постоянно. Наши сновидения – продукт деятельности правого полушария (вспомним работу З. Фрейда «Анализ сновидений»)1. При этом полушария взаимодействуют между собой, образуя некую общую, «стыковочную», пограничную область между логическим и чувственным.

В зависимости от степени проявления, развития того или иного полушария разные люди, этносы, народы имеют разный социальный характер. Одни расчетливы, пунктуальны, холодны в принятии решений, рациональны в действиях. Другие, наоборот, – темпераментны, эмоционально заряжены, иррационально самоотверженны, пассионарно открыты. И. Кант именно по этим признакам различал нации Европы. Немцев он категорически относил к первой группе, южноевропейские нации – ко второй.

Специалисты уже не раз отмечали, насколько разный характер проявляют, например, в футбольной игре, латиноамериканские игроки (темпераментны, самоотверженны, эмоционально активны, в движениях виртуозны) и члены североевропейских команд, которым свойственны холодный расчет, жесткость, хитрость, минимум эмоций.

Русские ученые, изучавшие характер русского человека (Ключевский В.О., Бердяев Н.А., Лосский Н.О., Лихачев Д.С. и др.), отмечают в нем иррациональную доминанту, точнее, сочетание рационального и иррационального, т. е. единство противоположностей, развивающееся, живущее по принципу маятника. С одной стороны, «широта души» от «широты полей» (КлючевСм.: Шарыгин И. Наука для правого полушария мозга // Независимая газета. 2002. 24 янв.

ский), доброта – «душа нараспашку», «человечность, мягкость»

(Лосский), гостеприимство, хлебосольство (даже при скромном достатке), с другой стороны, скаредность, скупость, зависть к зажиточным соседям. В одни времена – «рабство, смирение», в другие – «бунт», «склонность к разгулу и анархии» (Бердяев).

Все эти колебания отражают судьбу великого этноса, о чем свидетельствуют классические произведения А.С. Пушкина, Н.А. Некрасова, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого и др., а также наших современников – В.Г. Распутина, Ф.А. Абрамова, В.И. Белова, Ан.С. Иванова и многих других.

Мозг как субстанцию информационных процессов можно представить графически в виде двух пересекающихся шаров, на плоскости это две пересекающиеся окружности, в которые вписывается структура человеческой психики, по Фрейду.

информации Предсознательное Схема 1. Мозг как субстанция информационных процессов Бессознательное – важнейшая, по Фрейду, наиболее содержательная и обширная система человеческой психики, включающая различные неосознаваемые «первичные влечения», инстинкты, желания, импульсы, мысли и пр. Сюда же относятся бессознательные чувства и процессы. Так, Фрейд особо выделял «бессознательное чувство вины» как неосознаваемое переживание человеком некоей невиновности, которое в большинстве неврозов играет решающую роль. «Бессознательные душевные процессы» – это внесознательные процессы психики, которые составляют ее основное содержание и оказывают исключительное влияние на человека и его поведение. Данные процессы характеризуются мощностью сил, а их двигателем является переживание.

Для психических процессов, которые проявляются активно и в то же время не доходят до сознания переживающего их лица, по З. Фрейду, нет лучшего названия, чем «бессознательное»:

«Если некоторые мыслители оспаривают существование такого «бессознательного», считая его бессмыслицей, то это, полагаем мы, потому, что они никогда не изучали соответствующих психических феноменов»1.

В России учение З.Фрейда, найдя признание в 20-х гг., подверглось затем длительному гонению. Предисловие к русскому переводу работы «По ту сторону принципа удовольствия»

Л.С. Выготский и Ал. Лурия начали словами: «Фрейд принадлежит… к числу самых бесстрашных умов нашего века»2. Жаль, что это признание и культивирование идей психоанализа на российской почве продлилось недолго. На Западе же идеи психоанализа распространились широко, нашли практическое применение в медицине, экономике, политике, культуре, искусстве, в деятельности СМИ и МК, в информационно-психологических технологиях.

З. Фрейд выделяет следующий важный структурный уровень психики – «предсознательное». Почему «предсознательное»? Ведь еще задолго до Фрейда для обозначения различных неосознаваемых систем психики был введен в XVIII в.

Э. Плятнером (уточнен в ХIХ в. Г. Фехнером) термин «подсознание», «подсознательное». Если вчитаться в работы З.Фрейда, станет очевидно: приставка «пред» появилась потому, что бессознательному он отдавал явный приоритет перед сознанием в мотивации поведения людей. Движение его мысли идет «снизу».

З. Фрейд доказывал, что психические процессы сами по себе бесЦит. по: Овчаренко В.И. Психоаналитический глоссарий. С. 160–161.

Фрейд З. Введение в психоанализ. М., 1989. С. 11.

сознательны, сознательны лишь акты и стороны душевной жизни1.

«Предсознательное» (по Фрейду) – термин, обозначающий одну из трех систем, один из уровней человеческой психики, отличительным признаком которого является наличие процессов, не являющихся сознательными, но способных стать сознательными при определенных условиях (например, совпадений, осознанных и неосознанных мотивов). Подчеркнем, что «топографически»

предсознательное расположено между «сознанием» и «бессознанием». «Предсознательное предполагается нами стоящим гораздо ближе к сознательному, чем бессознательное, а так как бессознательное мы назвали психическим, мы тем более назовем так и латентное предсознательное»2. Заметим – латентное, т. е. скрытое, невидимое.

В чем отличие предсознательного от бессознательного и в чем его особенности? З. Фрейд пишет, что «действительное различие между бессознательными представлениями заключается в том, что первое совершается при помощи материала, остающегося неизвестным (непознанным), в то время как второе связано с представлениями слов»3. Обращаясь к другим исследованиям З. Фрейда, а также К.-Г. Юнга, Э. Фромма и других ученых, правомерно сказать, что у них понятие «слово» заключает в себе: слово-образ, слово-догмат, слово-символ, слово-архетип, слово-миф.

Для более полного понимания особенностей предсознательного необходимо соотнести его с другим, соседствующим с ним, звеном психики – сознательным.

По Фрейду, «сознание представляет собой поверхностный слой душевного аппарата», оно «ближе всего к внешнему миру»… «Сознательны все восприятия, приходящие извне (чувственные восприятия), а также изнутри, которые мы называем ощущениями и чувствами»4. Такой психический элемент сознания, как «представление, обыкновенно не бывает длительно соФрейд З. Введение в психоанализ. М., 1989. С. 11.

Фрейд З. Психология бессознательного. М., 1989. С. 427.

знательным. Наоборот, характерным для него является то, что состояние осознанности быстро проходит; представление, в данный момент сознательное, в следующее мгновение перестает быть таковым, однако может вновь стать сознательным»1.

Здесь представление как элемент сознательного (сознания) рассматривается З. Фрейдом лишь в контексте его концепции психоанализа, т. е. при условии обязательного взаимодействия с подсознательным и бессознательным. Однако известно, что некоторые представления «мимолетно» затрагивают сознание, живут в нем недолго: как говорится, есть информация, которая «в одно ухо влетела, в другое вылетела». Это происходит потому, что на человека идет большой поток информации, некоторая не оседает в сознании, не становится субстанцией психоаналитической работы мозга. А та, что затрагивает живые струны души, отвечает на его насущные потребности и интересы (осознанные и неосознанные), а главное – вызывает сопереживание, а еще сильнее – переживание – вот она-то и становится топливом, впрыскивающимся в форсунки предсознательного. А затем она может вытесниться в бессознательное.

Информация, поступающая от СМИ и МК, в большинстве своем воздействует на сознание, часть ее задерживается в нем, осмысливается (процесс мышления) и может опускаться в предсознательное (подсознательное), другая часть на время оставшись в сознании, затем за ненадобностью испаряется, третья задерживается на мгновение и улетучивается.

З. Фрейд задается вопросом: «Каким образом что-либо становится предсознательным?». И дает на него ответ: «Посредством соединения с соответствующими словесными представлениями слов», т. е. с содержанием предсознательного. С одной стороны, это процесс движения информации от сознательного к предсознательному. С другой – это «путь превращения чего-либо бессознательного в предсознательное». В результате этих двух движений образуются «подсознательные опосредующие звенья», Фрейд З. Психология бессознательного. М., 1989. С. 426.

при этом «сознание остается на своем месте, но бессознательное не поднимается до степени сознательного»1.

Таким образом, особенность предсознательного состоит в том, что оно является зоной прямого и обратного взаимодействия сознательного с бессознательным. Оно работает на стыке двух полушарий мозга, топографически – на пересечении двух шаров, на плоскости – на пересечении двух окружностей. Именно в этой зоне, как мы подробнее рассмотрим ниже, заложены многие тайны человеческой психики, в том числе «тайна русской души». В ней, как мы считаем, истоки интуиции, мудрости, прозрения, озарения, предсказания, рождения таланта, гениальности, а также некоторых психических пороков, например, умопомрачения, завышенной самооценки, интеллектуальной агрессии и т. п.

В зоне предсознательного (подсознательного) действуют механизмы, обеспечивающие движение, переход информации с одного уровня психики на другой в двух направлениях и ее трансформацию. Название этих механизмов, по Фрейду, – сопротивление и вытеснение.

Обращение к работе данных механизмов имеет неоценимое значение для развития информационной социопсихологии, практической журналистики. Если принять во внимание их объективное действие, станет понятно, что современная журналистика и в целом информационная политика должны претерпеть кардинальную трансформацию.

Действие механизмов вытеснения и сопротивления применительно к информационным процессам подробнее будет рассмотрено ниже, после обращения к проблеме восприятия. Сейчас же обозначим их суть, субстационально-функциональное назначение.

На схеме 1 стрелками указаны соответствующие механизмы. Цифрой 1 показан механизм вытеснения, цифрой 2 – механизм сопротивления.

Вытеснение – это перевод психического содержания из сознания в бессознательное и/или удерживание его в бессознательном состоянии. Это, по Фрейду, процесс и механизм, сущность См.: Фрейд З. Психология бессознательного. С. 429.

которых «состоит в удалении и отстранении какого-либо содержания из сознания»1, а также в том, чтобы не допустить влечения до осознания. При этом одни вытесненные содержания могут быть востребованы и вернутся в сознание, другие навсегда оседают в бессознательном и только на этом уровне мотивируют деятельность людей. З. Фрейд подчеркивает, что вытеснение есть «душевный процесс, в ходе которого происходит вытеснение из памяти и забвение патогенных переживаний»2. Вместе с тем вытеснение не сопровождается уничтожением «следов воспоминаний». «Вытесненное, – пишет З. Фрейд, – хотя и не может обыкновенно и непосредственно вспоминаться, но не теряет способности оказывать воздействие и влияние на душевную жизнь под влиянием какого-нибудь раздражения, оно ведет к психическим следствиям, которые можно рассматривать как преобразование или продукты забытых воспоминаний и которые остаются непонятными»3. Этот процесс захватывает сферу предсознательного.

Но имеется и другая ситуация, когда вытеснение удаляет из сознания в бессознательное неприятные воспоминания, которые после этого уже не в силах вернуться в сознание. Они блокируются в сфере предсознательного.

Очевидно, в силу указанных свойств «учение о вытеснении – фундамент, на котором зиждется все здание психоанализа»4. Думается, что процесс и механизм вытеснения являются фундаментом и психоанализа информационных процессов, да и всей информационной политики. Сегодня ни политики, ни журналисты, ни пресс-секретари порой не задумываются, какой след оставляет у людей их информация, оседает ли она в сознании, вытесняется ли в бессознательное надолго, навсегда или может мощным бумерангом вернуться через некоторое время в сознание и потребителей, и источников этой информации.

Цит. по: Овчаренко В.И. Психоаналитический глоссарий. С. 165.

Фрейд З. Основные психологические теории в психоанализе: Сб.

статей / Пер. с нем. М.; Пг., 1923. С. 25; См. также: Овчаренко В.И. Психологический глоссарий. С. 165.

Если в нашей концепции социальной информациологии и информационной политики единицей анализа, субстратом является факт, выступающий в качестве объекта отражения и отражения, отраженного для субъекта, заинтересованного в получении данной информации, а в социальном психоанализе триада «факт – переживание – след», то, очевидно, в информационной социопсихологии появится еще одно звено между «фактом» и «переживанием», а именно – «восприятие»1. Дело в том, что информация, передаваемая через СМИ, имеет чаще всего оперативно-временной характер (иногда ее называют однодневной) и захватывает только сферу сознания. Однако бывает там и такая, которая становится объектом переживания (например, наводнения, катастрофы, чрезвычайные события на Северном Кавказе и в мире).

Исходную схему психоанализа информационных процессов можно представить следующим образом:

След 1 – это след в сознании, в поверхностной психологии.

Он либо исчезает, либо вытесняется в бессознательное.

След 2 – это глубинный след. Поэтому для восприятия журналистской информации большое значение имеет интерпретация факта.

Сопротивление – процесс и механизм, противодействующие переходу содержимого из бессознательного в сознание. Это «стремление не допустить в сознание вытесненные бессознательные желания и мысли»2. Это тоже фундаментальный механизм.

Чтобы понять его роль, представим оба механизма в виде решетСм.: Попов В.Д. Социальный психоанализ в России. С. 26.

Фрейд З. Психология бессознательного. С. 447.

ки с отверстиями, на которой одна половина пропускает нечто только в одну сторону, т. е. из сознания в бессознательное, другая, наоборот, открыта для перехода бессознательного в сознание.

Представим себе, что через вытеснение за период революций, смут, застоев, контрреволюций, реформ и т. п. в бессознательном накопилось множество комплексов, влечений, вожделений, дополнившее всегда присутствующие там инстинкты (собственности, алчности, богатства, власти и т. д.). Вдруг появился социальный раздражитель, например, СМИ, разоблачающие застой (80-е годы), или экономическая реформа с «шоковой терапией» и т. п. явления. В этой ситуации часть перегородки, обеспечивающая работу механизма сопротивления, ломается, разрушается, и все содержимое, заполнившее котел бессознательного, обрушивается на сознание. Последствия, особенно в условиях реализации тезиса: «Можно делать все, что не запрещено законом», – вполне предсказуемы.

Перегородка «Сверх-Я» крепится на идентичности нравственности и права, и тем самым сдерживает, регулирует безудержные человеческие влечения, страсти, инстинкты. Именно поэтому человечество создало право. Для информационной политики важно формировать единство нравственного и правов ого сознания.

При сломе перегородки-цензора сознание парализуется, затуманивается, расщепляется, в обществе бушуют инстинкты и прочие компоненты бессознательного. Получает простор воровской архетип, «модусы пассионарности»: стяжательство, жажда власти, тщеславие, алчность, демагогия (Л.Н. Гумилев).

Однако может быть и другая ситуация, когда в бессознательном верх берут «добрые силы»; тогда стоит задача ввести их в сознание, расширив пропуск через ячейки сопротивления. Нетрудно догадаться, какую роль в этих процессах может играть информационная политика государства, журналистика. Но к этой теме мы еще вернемся.

А теперь обратимся к другой – функциональной структуре душевной жизни З. Фрейда. Она состоит из трех компонентов:

«Я», «Сверх-Я» и «Оно». Пойдем опять «снизу», с самого глубинного компонента – «Оно».

«Оно» – самая нижняя (глубинная) подструктура душевного аппарата, содержание которой бессознательно1. «Оно», по Фрейду, – наиболее мощная сфера личности, представляющая собой не признающий течения времени и действующий по принципу удовольствия комплекс разнообразных бессознательных побуждений, влечений, представлений, тенденций, импульсов, инстинктов и прочих компонентов. «Оно» являет собой «котел, полный бурлящих возбуждений», в котором сосуществуют противоположные импульсы и силы всех основополагающих процессов душевной деятельности человека2.

Именно о сфере «Оно» идет речь в главе «Темное вино» в книге Н.А. Бердяева «Судьба России». «Темное вино» – это «темное иррациональное начало». Наряду с «ангельской святостью», «рыцарством», «чувством личного достоинства и чести»

«... в русской политической жизни, – писал Н. Бердяев, – в русской государственности скрыто темное иррациональное начало, и оно опрокидывает все теории политического рационализма, оно не поддается никаким рациональным объяснениям. Действие этого иррационального начала создает непредвиденное и неожиданное в нашей политике, превращает нашу историю в фантастику, в неправдоподобный роман»3. И в самом деле, разве обещанное благополучие от приватизации и рынка в недалеком прошлом не есть «фантастика, неправдоподобный роман», который бесконечно фетишизировался в СМИ?

Но «иррациональное» – не всегда только «темное вино». И «... русскую самобытность не следует смешивать с русской отсталостью… самобытный тип русской души уже выработан и навеки утвержден»4.

См.: Фрейд З. Психология бессознательного. С. 195.

См.: Овчаренко В.И. Психоаналитический глоссарий. С. 195.

Бердяев Н. Судьба России: Опыты по психологии войны и национальности. М., 1990. С. 49.

Заметим, что многие оппоненты З. Фрейда, в том числе его ученики, как К.-Г. Юнг, А. Адлер, не соглашались с его концепцией «Оно», которую он сводил главным образом к сексуальным и агрессивным влечениям. Поэтому, видимо, в последних своих работах Фрейд расширяет содержание «Оно» до социальных факторов. И в самом деле, жизнь не раз подтверждала, что из сферы бессознательного «Оно» исходят как агрессивные, так и добрые силы (порывы энтузиазма, например), и созидательные, и разрушительные. Все зависит от характера раздражителей, от действия внешней среды: шока, стресса, революции, войны или духовного подъема, иногда взрыва патриотических чувств (например, при защите Отечества). Подтверждение тому – история России в ХХ в. да и в другие времена.

Поэтому можно заключить, опираясь и на работы учеников З. Фрейда, что «Оно» есть синтез: с одной стороны, врожденных и наследственных компонентов, а с другой – вытесненных из сознания, приобретенных от осознания среды (комплекс вины, страха, ущемленности, агрессии, фрустрации, а также веры, надежды, оптимизма). В «Оно» и пограничной области «СверхЯ» находятся многие созидательные феномены глубинной психологии и ментальных черт народа.

«Российскому менталитету особенно свойственна, как отмечает К.А. Абульханова, «способность к верованию», «вера в свободу», «вера в ближнего, выражающая российскую коммюнитарность, общинность», «вера в будущее». «В целом верование составляло русский национальный архетип» и вместе с тем несло в себе «традицию смирения», «христианское принятие страдания как должного, стоическое отношение к нему»1. Отсюда можно с уверенностью предположить, что российская информационная политика, повышение рейтинга СМИ в нашем общественном мнении во многом будет зависеть от содержания «Оно» у россиян.

Чтобы лучше понять действие механизмов вытеснения и сопротивления, рассмотрим сферу «Я».

Абульханова К.А. Российская проблема свободы, одиночества и смирения // Психологический журнал. 1999. Т. 20. № 5. С. 5.

«Я» выполняет функцию восприятия внешнего мира и приспособления к нему. Это сфера личности, характеризующаяся внутренним осознанием ею самой себя и осуществлением связи с реальностью. «Я» как функция сознания и самосознания олицетворяет «то, что можно назвать разумом и рассудительностью».

«Я» – это, по Фрейду, совокупность организованных сил, которая контролирует слепые, бессознательные силы «Оно» и пытается привести их в известное состояние с требованиями внешнего мира путем расположения душевных явлений во времени и осуществления над ними контроля реальности. А с другой стороны, «несмотря на непосредственную связь с сознанием, будучи «модифицированной» и обособленной частью «Оно», «Я» все же остается в основном бессознательным и частично предсознательным...»1.

Анна Фрейд (дочь З. Фрейда) отмечает, что некоторые импульсы «Оно», как было обнаружено, проявления которых в «Я»

в поисках удовлетворения «Мы» могли бы ожидать, они вообще не появляются, очевидно «доступ в «Я» для них постоянно закрыт2. Выясняется, что «... защита, созданная «Я», оказывается успешной, вторгшаяся из «Оно» сила изгоняется, и в душе вновь воцаряется покой»3. Защита «Я» от нападок «Оно» обеспечивается перегородкой в области «Сверх-Я», когда в ней (в этой области) достигается идентичность нравственная и правовая, в особенности ментальная.

Сказанное выше позволяет поставить вопрос: что это за парадокс получается: то «Я» контролирует «Оно», обладая полной самостоятельностью, то оно представляется «частью «Оно» и остается бессознательным». Парадокса, однако, здесь нет.

Дело в том, что в первом случае, на наш взгляд, описывается роль «Я» в контексте действия механизма вытеснения, а во втором – механизма сопротивления. При вытеснении доминантой являются продукты мышления, сознания, осознания самого себя Абульханова К.А. Российская проблема свободы… С. 239.

См.: Фрейд А. Психология «Я» и защитные механизмы. М., 1993.

С. 12.

среди других. При сопротивлении господство за бессознательным, которое может подавлять, трансформировать сознание под себя. Сознание россиян в 90-е годы находилось как раз в таком состоянии. И таким продолжает оставаться у многих и сейчас при отсутствии общественного идеала. Отсюда идет подавление «Яидеала», происхождение которого не от «Эдипова комплекса», разумеется, а от комплекса социально-экономической ущербности. Последний требует вытеснения. Здесь велика роль СМИ.

Нужна вера в общественный идеал. Россиянам нужен будущий образ страны, они хотят знать, в каком обществе будут жить их дети и внуки. И это не идеологическая прихоть, это ментальная потребность. П.И. Новгородцев – русский философ, учитель другого известного философа П.И. Новгородцева – в работе «Об общественном идеале» писал, что «личность находит в обществе не простое повторение своих жизненных задач, а восполнение своих сил в стремлении к идеалу. Жизнь ее колеблется между двумя полюсами – стремлением к индивидуальному самоутверждению и тяготением к безусловному и сверхиндивидуальному. Общую для всех цель она может выполнить только по-своему, только в известном своеобразном выражении, но тем более должна она ощущать потребность в единении с другими во имя внешней полноты жизни»1. Таким образом, в общественном идеале реализуются и функция «Я», и «Оно», в особенности «Сверх-Я».

Получается, что если бы журналисты, политики знали хотя бы о функции «Я» и его роли, то многие свои выступления они давали бы в совершенно в другом ключе, с учетом давления на сознание «Оно». И если бы депутаты знали о действии данных и взаимодействии всех трех феноменов, то они бы принимали законы, идентичные российскому обществу, его вековым нравственным законам, а значит, работающие законы.

З. Фрейд образно охарактеризовал «Я» как «несчастное существо», которое не является хозяином в собственном доме и находится в услужении у «трех господ». К числу «трех тиранов»

«Я» З. Фрейд относил: 1) внешний мир, 2) «Сверх-Я», 3) «Оно».

Думается, что «Я» многих наших граждан, и даже российское Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1991. С. 107.

общественное сознание, есть «несчастное существо», в силу того, что разбогатевшие господа появились после выброса в начале 90х из «Оно», из бессознательного, в сферу «Я», в область «сознания», «инстинкта собственности» (Ильин И.) и других. И этот процесс не сопровождался, к сожалению, контролем со стороны «Я». Механизм вытеснения был сломан потому, что произошел слом прежде всего и в первую очередь перегородки «Сверх-Я».

Ячейки, через которые действовали механизмы вытеснения и сопротивления, раскрылись под напором «Оно». СМИ и МК способствовали этому. Целое десятилетие общество находилось в состоянии революционной ломки психики социума. И только в начале XXI в. начался постепенный процесс восстановления разрушенного, восстановления социальной роли «Сверх-Я».

«Сверх-Я» – высшая инстанция (в ролевом значении) в структуре душевной жизни, выполняющая функцию цензора, совести, моральных, нравственных норм поведения и т. п. «СверхЯ» не является «простым осадком от первых выборов объекта», совершаемых, с одной стороны, «Я», а с другой – «Оно», «ему присуще также значение энергичного реактивного образования по отношению к ним»1. «Сверх-Я» – функция подсознательного.

«Сверх-Я», по З. Фрейду, складывается из комплекса совести, моральных черт и норм поведения, которые контролируют действия «Я» и предписывают ему образцы подражания и деятельности. Эта сфера обладает функциями самонаблюдения, идеала, саморефлексии и контроля за «Оно». Здесь происходит «сшибка» «Я» и «Оно», осуществляют свою работу механизмы вытеснения и сопротивления.

В сфере «Сверх-Я» как раз и образуется своеобразная ячеистая «решетка-перегородка» («перегородка-сетка»). Сломай ее – и откроется «свободный поток «Оно» в область «Я», и наоборот.

При этом происходит, как правило, деформация, а иногда и деградация личности под давлением комплексов беспомощности, неполноценности, чувства вины, агрессии, в особенности таких инстинктов, как инстинкты собственности, власти и др. СМИ могут этому способствовать или противостоять. Держать «решетку»

Фрейд З. Психология бессознательного. С. 437.

в оптимальном состоянии – одна из важнейших функций информационной политики.

Основным скрепом «решетки» является совесть. Совесть в психоанализе – это особая психическая инстанция, которая наделяет личность способностью к самостоятельной формулировке собственных нравственных обязанностей и осуществлению нравственного самоконтроля. Она регулирует размер ячеек, работу механизмов сопротивления и выяснения. Совесть, в понимании З. Фрейда, «представляет собой внутреннее восприятие недопустимости известных имеющихся у нас желаний, но ударение ставится на том, что эта недопустимость не нуждается ни в каких доказательствах, что она сама по себе несомненна»1.

Можно сказать, что перегородка в «Сверх-Я» существует, не ломается до тех пор, пока у человека сохраняется чувство, которое в народе называется «угрызения совести». Теряется совесть, как правило, при резкой, революционной ломке прежних социальных устоев, когда новые устои еще только зарождаются в буре стихии, беспорядка, анархии, когда старая идеология рушится, а в новой господствует запредельный плюрализм без доминирующего вектора развития общества. С потерей совести у определенной части людей открывается простор для манипулирования сознанием, продажи истины и добродетели за деньги, коррупции и взяточничества, использования «черного пиара» в предвыборных технологиях. Самые сильные инстинкты наполняются пассионарной энергией, превращаются в модусы пассионарности: тут и гордость, стимулирующая жажду власти и славы в веках; и тщеславие, полагающее на демагогию и творчество; и алчность, порождающая скупцов, стяжателей, и ревность, влекущая за собой жестокость и охрану очага, а применительно к идее – создающая фанатиков и мучеников2. Дело в том, что в сфере бессознательного после вытеснения явлений, неприемлемых для жизни человека (например, явления периода застоя: дефицит товаров первой необходимости, талоны, очереди, ограничения в стремлении к Цит. по: Овчаренко В.И. Психоаналитический глоссарий. С. 219.

См.: Гумилев Л.Н. География этноса в исторический период. Л., 1990.

С. 33–34.

предпринимательству, лицемерие СМИ, властей, демагогия политиков), накапливается мощный потенциал психической энергии. Одних он превращает в мучеников, и они начинают погружаться в психически болезненные состояния: депрессию, фрустрацию, апатию (отрицательная разрядка), других – в фанатиковпассионариев. Последние (пусть даже их меньшинство) совершают революции и контрреволюции, но это им удается лишь при условии, если в их руках есть СМИ (например, «Искра» у социалдемократов) или сами журналисты сознательно или бессознательно поддерживают их. При этом, поскольку речь идет об энергии, то моральные оценки (т. е. действие «решетки») неприменимы: добрыми или злыми могут быть сознательные решения, а не импульсы, инстинкты, влечения и т. п. феномены1.

Почему так происходит? «Все наше знание, – отмечал З. Фрейд, постоянно связано с сознанием. Даже бессознательное мы можем узнать путем превращения его в сознательное»2. Вот где (т. е. в процессе превращения бессознательного в сознательное) кроются многие таинства вдруг обнаруживаемых непонятных, необъяснимых поступков людей. Вот где заложен огромный потенциал для организации грамотной информационной политики для выполнения СМИ функции социальной психотерапии.

Можно по определенной технологии (которую пока опасно раскрывать) с помощью раздражителей вводить в сознание тщательно взвешенную информацию, для того, чтобы она включалась в работу механизмов вытеснения и сопротивления с тем, чтобы получить желаемый результат уже на уровне мотивации поведения людей.

При этом информация, поступившая из сознания в бессознательное, как бы стимулирует известный нам комплекс (например, чувство вины или неполноценности, а может, фрустрации) и, падая, толкает его «вверх» – к сознанию, преодолевая механизм сопротивления. Переведя комплекс из бессознательного в сознательное, нельзя оставлять его без внимания. Нужна новая порция информации, которая бы убила этот комплекс или ослабила его, См.: Гумилев Л.Н. География этноса в исторический период. С. 34.

Фрейд З. Психология бессознательного. С. 429.

иначе он возродится. Например, вы вытеснили комплекс, связанный с потерей смысла жизни (фрустрацию), в сознание, далее надо дать информацию-надежду, т. е. информацию, позволяющую вновь обрести смысл жизни (скажем, для безработного – информацию о новых рабочих местах, позволяющих вернуться к любимой работе).

Если же в СМИ давать бесконечный поток информации о катастрофах, ЧП, убийствах, рекламировать «боевики», то механизмы вытеснения и сопротивления атрофируются, ибо их движители – прежде всего эмоции, переживания – будут изнемогать от негатива. Сознание обретет безразличный холодный взгляд на происходящее, не видя света в конце тоннеля. Но и при этом через надломленную «решетку-перегородку», минуя переживание, все равно пойдет поток негативной информации, так как совесть, мораль и нравственность разрушены. Накопление негативной информации, как мы уже отмечали, имеет предел, критическую массу, которую нельзя превышать. Для журналистики сегодня важно хотя бы сбалансировать содержание информации.

Организаторам информационной политики, руководителям, владельцам СМИ стоит всерьез подумать над тем, что формируется в сфере бессознательного у наших граждан, когда депутаты вещают о будущей техногенной катастрофе, члены правительства – о благах соцпроектов, и тут же, изо дня в день – на экранах во всех тонкостях и бесконечное количество раз показывается одна катастрофа за другой, одно ЧП за другим (притом с демонстрацией крови, что в психологическом плане категорически противопоказано). Плюс непродуманная реклама! Неужели в этой сфере нет талантов? Под влиянием рекламы складывается впечатление, что Россию заполонили одни торговцы и покупатели, любители пива и напрочь исчезли товаропроизводители и работодатели. Труд почему-то выпадает из рекламы.

Если оценить все это в контексте информационных технологий, описанных в книге Г. Климова «Князь мира сего», то действительно получается, что «в наши дни дьявол поселился в печатной краске»1. Согласно выводам политологов, библейских пророков, – существует опасный коэффициент насыщения, равный одной трети: одна треть душевно больных, или одна треть – пассионариев, пессимистов или оптимистов, злых или добрых.

Одна треть заряженных негативной информацией в сфере бессознательного – это социальная опасность. Один психически больной способен заразить девятерых здоровых. Если больше одной трети заражены «катастрофическим ТВ», то насколько это опасно для общества.

Анализируя информационные программы российского телевидения, задаешься вопросом: «Неужели Россия обеднела добрыми созидательными делами? В ней нет заводов и полей? Не выращивают хлеб? Нет добросовестных предпринимателей?».

Конечно, есть. Россия – богатая страна, где много нефти, газа, электроэнергии, но где цены устрашающе бьют по тощим кошелькам большинства, и способствуют переполнению банковских ячеек меньшинства. А среднего класса – опоры государства – нет. Получается, что коэффициент опасного насыщения превышает одну треть, пожалуй, в два раза, если не больше.

«Сумасшедшие, – отмечал Л.Н. Толстой, – всегда лучше, чем здоровые, достигают своих целей. Происходит это оттого, что для них нет никаких нравственных преград: ни стыда, ни нравственности, ни совести, ни даже страха»2. Иными словами, сломана «решетка», уничтожен цензор, «Сверх-Я» подавлено «Оно»... Отсюда бездушие и бездуховность.

Для россиян бездуховность страшнее физического голодания.

Для СМИ, насаждающих образы душевно и духовно бедных, тем более психически больных с отклонениями как в сторону патопсихологии, так и парапсихологии, – это серьезное предупреждение.

Нужна целенаправленная информационная политика, защищающая общество от засилья вседозволенности. Русская Православная церКлимов Г.П. Князь мира сего: Роман – протоколы красных мудрецов. Саратов, 1993. С. 237.

Из дневника Л.Н.Толстого от 27 июня 1910 года. Цит. по: Климов Г.П. Князь мира сего. С. 224.

ковь не раз сетовала на информационное безбожие, но, очевидно, сила доллара сегодня превзошла силу Всевышнего.

Важнейшим успехом развития «Я» с помощью «Сверх-Я»

Фрейд считал переход от принципа удовольствия к принципу реальности.

Принцип реальности – принцип приведения бессознательных, крайне индивидуалистических стремлений к получению удовольствия в известное соответствие с требованиями внешнего мира, с объективной реальностью.

Принцип удовольствия – господствующий принцип регуляции психической деятельности, в основе которого лежит изначально сущностно присущее человеческому организму бессознательное стремление к получению удовольствия и удовлетворения (в том числе путем избегания неудовольствия). Тем не менее и этот главный принцип не управляет (по Фрейду) течением всех психических процессов, ему могут противостоят другие силы или условия.

На пути перехода от принципа удовольствия к принципу реальности может оказаться «цензор» («решетка-перегородка»).

Цензор – это одна из основных функций «Сверх-Я». Это функционально-образное представление сил и тенденций, фильтрующих бессознательные импульсы и препятствующих их проникновению в сознание. И наоборот. Это «преграда» между системой бессознательного, с одной стороны, и сознания – с другой, которая преодолевается механизмами вытеснения и сопротивления до тех пор, пока они не сломлены.

Очень важно заметить, что цензор существует не только между бессознательной и сознательной системами, но также и между предсознанием и сознанием1.

Проявление в жизни указанных принципов нетрудно проследить при анализе рекламы. Реклама нацелена на формирование мотива получения удовольствия. Но если рекламируемый товар сформировал влечение к нему, а возможности его приобрести нет, т. е. действует принцип реальности, то внутренний цензор у См.: Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б. Словарь по психоанализу. М., 1996. С. 570.

человека ломается и открывается дорога к нечестным, преступным способам удовлетворения желания, получения удовольствия.

Вот почему в смутные времена растет преступность. Поэтому и в области рекламы, и в сфере массовой культуры должна присутствовать государственная политика в единстве с политикой культурной, с духовным просвещением масс.

В.В. Налимов особо подчеркивал, что основная задача культуры – «социальная терапия»: «Психика человека неустойчива, легко уязвима. Она нуждается в постоянном терапевтическом воздействии, которое осуществляется путем привносимого культурой раскрытия новых аспектов реальности мира, порождающих новые смыслы, новые ценностные представления»1. Массовая культура и реклама на ТВ для нас – «новые аспекты». Но вопрос:

какие «новые ценностные представления» о совести, морали, нравственности, духовности они внедряют в массовое сознание и социальную психику? Укрепляют ли они позиции «Сверх-Я» или наоборот? Вот где и в чем следует искать «новые смыслы» и в журналистике, и в информационной политике в целом. Требуется окультуривание, одухотворение поведения всех субъектов информационного рынка.

Итак, основополагающий концепт в теории З. Фрейда заключается в том, что главные причины действий человека изначально заложены в его психическом динамическом устройстве, бессознательном по своей сущности. Вопрос об изначальности «бессознательного», о направлении теории З. Фрейда, объясняющей «развитие и структуру личности иррациональными антагонистическому сознанию психическими факторами»2, стал самым дискуссионным, а для советской психологической школы просто неприемлемым. Она «прочно» стояла на концепции «психологии сознания», «поверхностной психологии», противопоставляя, а точнее – исключая из объекта своего исследования «глубинную психологию», тем более – «бессознательное» З. Фрейда, да еще с его «либидо» и «анализом сновидений». Советскую психологичеНалимов В.В. В поисках иных смыслов. М., 1993. С. 132.

См.: Краткий психологический словарь / Под общ. ред. А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского. Изд. 2-е. М., 1990. С. 38.

скую школу можно понять. Идеологическая ориентация с доминантой только на «сознание» и «сознательного человека» предопределила и доминанту в науке. На данном принципе строились вся идеологическая, воспитательная работа, пропаганда и агитация, деятельность всей системы СМИ и МК. Каков результат?

Сейчас речь идет о формировании новой парадигмы информационных процессов.

В этой связи необходимо еще раз вернуться к выяснению сущности психоанализа и в особенности – социального психоанализа, ибо обращение к нему может раскрыть многие «тайны русской души», на научной основе вести информационные войны, обеспечивать информационно-психологическую безопасность населения России. Особая проблема – это «черный пиар» с использованием воздействия и на бессознательное. В этой связи следует отметить и позитивный, и негативный потенциал в познании законов бессознательного.

И в этой связи стоит еще раз обратиться к предупреждению В. Налимова и Ж. Дрогалиной о том, что если объективные законы бессознательного рано или поздно будут познаны, то человек с помощью технологии манипулирования и зомбирования станет управляемым автоматом.

Встает естественный и судьбоносный вопрос: стоит ли заниматься изучением законов бессознательного, разработкой теории и практики социального психоанализа применительно к управлению информационными процессами? Отвечаем: стоит!

Во-первых, этот процесс остановить уже невозможно, как нельзя было остановить создание атомной бомбы. Сегодня уже доказано, точнее рассказано в литературе, что СССР проиграл «холодную войну» по причине поражения в информационно-психологической области. Именно законы бессознательного использовались в информационно-психологической войне против СССР (разрушение общества изнутри), о чем красноречиво свидетельствуют откровенные признания Петера Швейцера в книге «Победа. Роль тайной стратегии администрации США в распаде Советского Союза и социалистического лагеря» (Минск, 1995) и др.

Во-вторых, коль скоро этот процесс пошел и остановить его вряд ли удастся, следует разрабатывать защиту от возможного информационно-психологического воздействия на нас в настоящем и будущем, а значит, изучение законов бессознательного является уже жизненной необходимостью. В познании законов бессознательного открываются многие «тайны» информационной политики.

В-третьих, изучение законов бессознательного стратегически важно направить в гуманистическое русло, использовать в интересах самого человека, поскольку любую идею можно обратить либо во благо, либо во зло человека и человечества. Например, можно усиливать комплексы страха, ущербности, а можно их вытеснять, гасить, формируя прогрессивные «экзистенциальные смыслы» (Налимов В.) – оптимизм, веру и надежду на лучшее будущее. Если сюда еще подключить коммуникативный политический психоанализ.

Наконец, следует понять, что «не так страшен черт, как его малюют», и не следует абсолютизировать «законы бессознательного». «Бессознательное» всегда и объективно взаимодействует с «сознательным», которое оказывает прямое и обратное воздействие на это бессознательное с помощью механизмов вытеснения и сопротивления. Исследование этих законов является, на наш взгляд, вполне научной и перспективной задачей. Особенно важно изучение данных законов и соотнесение их с законами глубинной психологии и информационных процессов. Если это сделать, то многое тайное окажется явным.

2. Особенности социального психоанализа массмедиа Решение проблемы социального психоанализа информационных процессов обязывает нас глубже изучить проблему объекта и предмета психоанализа как направления в науке. Без этого невозможно раскрыть особенности психоанализа социального, так же, как, например, без опоры на общую психологию и социологию нельзя представить социальную психологию. Как отмечалось ранее, средства массовой информации и массовой коммуникации воздействуют на массовое сознание и массовую психику. Разумеется, без индивидуального сознания не существует массового, общественного сознания в целом. Но также естественно вписывается в массовое сознание индивида как существенная частица целого – социальной, этнической, культурной общности.

Онтологическим объектом общего психоанализа является индивид, в структуре душевной жизни которого, по Фрейду, выделяются: 1) бессознательное (основной феномен); 2) предсознательное; 3) сознательное.

Предметом являются закономерности, механизмы («вытеснение» и «сопротивление» и другие), проявляющие себя при взаимодействии бессознательного, предсознательного и сознательного.

Социальный психоанализ отличается от общего тем, что он исследует не только индивида (личность), а социальные общности. Социальный психоанализ изучает «социальное бессознательное» (по Фромму), «коллективное бессознательное» (по Юнгу), «социальное предсознательное» и «социальное сознательное». Отсюда особенности предмета социального психоанализа в отличие от общего. Смешивать или отождествлять их некорректно в научном плане. В издании «Новая философская энциклопедия» вообще отсутствует статья «Социальный психоанализ». В современной науке происходит, очевидно, то же, что было в психологии лет 25 назад, когда социальную психологию включали в состав общей психологии, не давая ей самостоятельного статуса, что негативно отразилось на ее развитии в стране.

Если данную «традицию» перенести на деятельность СМИ и МК, то они должны ориентироваться только на психику и сознание индивида и не учитывать, что он живет в определенной стране, в специфическом социуме, представляет свой род, этнос, народ со своими ментальными особенностями. Иными словами, живет как «свой среди своих», а не как «свой среди чужих». Кроме того, есть общецивилизационные ценности, присущие всем народам и странам. В информационной политике государства важно добиваться баланса национального и общецивилизационного. Крен в какую-либо одну сторону, например, преимущественно в западную цивилизацию, восточную и другие цивилизации, искажает истинное представление о мире, о себе среди других народов. И уж совсем недопустимо забывать о своем менталитете, применительно к России – о российской глубинной психологии, о национальном характере, о своеобразных проявлениях «российского бессознательного». Понять его содержание и значение, применить его в СМИ – значит придать отечественный социокоммуникативный смысл информационной политике.

При выделении объекта социального психоанализа мы применяем психолого-социологический и социолого-психологический подходы в их органическом единстве, что позволяет понять его специфику1.

Психосоциологическй подход – это движение от индивида к социальной общности. Это учет прежде всего психики человека, личности, его индивидуального бессознательного, предсознательного и сознательного. Психика человека – это главная субстанция и общего, и социального психоанализа.

Социолого-психологический подход – это движение от особенностей психики социальной общности к личности. Социализация человека происходит в определенной этнической, национальной, социальной группе, и развитие его психики, становление характера, стереотипов мышления, мотивов поведения обусловлены особенностями социума. Отсюда особенности «коллективного бессознательного», «социального бессознательного».

Как уже отмечалось, «российское бессознательное» имеет свою специфику в отличие, например, от немецкого бессознательного. И это закономерно. У каждого этноса, социума – свои особенности языка, культуры, исторического наследия. При социальном психоанализе рассматривается не «индивидуальное бессознательное», а «социальное бессознательное»; не «Я», а «Мы», т. е. не только и не столько индивидуальное сознание, а прежде всего общественное сознание. С «Оно» акцент смещается на «социальное» «Оно». Изучаются не просто инстинкт, память, гены, архетипы, мифы, характер, а социальные инстинкты.

Например, инстинкт собственности власти, на уровне социума, социальная, историческая память, социальные архетипы, родовые, клановые, религиозные праобразы, социальные мифы, социальный, национальный характер и т. д.

См.: Уледов А.К. Психосоциология как отрасль научного знания.

М., 1996; Основы социального психоанализа. М., 1996.

Отметим, что «Сверх-Я» в контексте социального психоанализа – это «Сверх-Мы», наш «коллективный мозг» осознает, кто мы, какого рода и племени, с какой рефлексией по критерию совести, самоосознанию, саморефлексии, нравственной самоидентификации, интуиции, мудрости. Ведь что такое «русская идея»? Это выражение национальной психологии народа, его противоречивости, исконных качеств его души. Первым и «основным компонентом» русской идеи является «народность», «проистекающая из глубины сущности русской нации»1. Сущность понятия «народность» и его содержание во многом идентичны глубинной психологии и «российскому бессознательному». Именно в эту сферу нужно глубже проникать СМИ.

Но именно «народ», «народность» определяет бессознательное «русской души» и «русской власти», «Матери – России» «Детей» – населения и «братьев» – чиновников2. «Их общая «Земля», «почва»

– менталитет как социодетерминанта».

В работах Э. Фромма вводится понятие «социальный фильтр».

Оно идентично понятию «Сверх-Мы». «Проблема в том, – пишет Э. Фромм, – чтобы понять более конкретно, как работает этот «социальный фильтр» и как получается, что он позволяет некоторым переживаниям пройти сквозь него, в то время как другие не пропускаются в сознание»3. Ее решение Фромм связывает с эмоциональной силой переживания, когда «многие переживания не так-то легко воспринимаются сознанием», когда большое значение имеет слово, язык народов. Другой аспект срабатывания социального фильтра – это направление мышления к данной культуре, третий – действие «социальных табу». Действуют и другие аспекты. Выше мы привели те из них, которые, как нетрудно заметить, относятся к деятельности СМИ.

Возможно, в обозначенной выше проблеме – этой тайне «социального фильтра» кроется и «тайна русской души», выраженной Н. Бердяевым следующим образом: «Чужд русскому народу импеТроицкий Е.С. Возрождение русской идеи: Социально-философские очерки. М., 1991. С. 154.

См.: Попов В.Д. Эдипов комплекс и эхо. Психология власти // Политический класс. 2005. № 8. С. 79–86.

Фромм Э. Душа человека. М., 1992. С. 345.

риализм в западном и буржуазном смысле слова, но он покорно отдавал свои силы на создание империализма, в котором сердце его не было заинтересовано. Здесь скрыта тайна русской истории и русской души»1. Думается, что эта тайна заключена в «российском бессознательном», в его трудном процессе формирования и входа в массовое сознание, в социальную практику.

С учетом введения в наш оборот «социального фильтра» можно сказать, что между «принципом реальности» и «принципом удовольствия», но уже на уровне социальной общности, находится не просто «цензор», а «социальный цензор», о чем подробнее будет сказано ниже. Сейчас же подчеркнем, что этого «цензора» журналистам не стоит пугаться и смешивать с цензурой. Это наш внутренний цензор, и он действует по своим глубинным законам.

Он может выступать как механизм самозащиты в нас или против нас в зависимости от того, как на него действует, например, принцип социальной справедливости или принцип получения социального удовольствия (скажем, обогащения любой ценой).

Задача информационной политики поддерживать социального цензора в плане внутренней самозащиты и внешней защиты личности от выбросов из бессознательного «жадных инстинктов»

индивида, поражающих порой весь социум.

Механизмы вытеснения и сопротивления сохраняют свое онтологическое назначение, но имеют дело уже с социальными феноменами, действуют в структуре социальной психики, обслуживают работу «социального фильтра».

Итак, единство общего и социального психоанализа можно представить следующей матрицей.

2 Предсозна- Социальное «Сверх- «Сверх- Социальный 3 Бессознатель- Социальное «Оно» Социаль- Принцип Матрица единства общего и социального психоанализа Бердяев Н. Судьба России. М., С. 18.

Объектом социального психоанализа является, таким образом, структура социальной психики, представленная социальным бессознательным, социальным предсознательным, социальным «Оно», принципами социального удовольствия и социальной реальности «Сверх-Мы», социальным цензором и на верхнем уровне – социальным сознательным или общественным сознанием. «Мы» – самосознание, саморефлексия социума, осознание себя и себя среди других.

Предметом социального психоанализа является исследование состояний, тенденций и закономерностей проявления каждого из этих феноменов, законов их взаимодействия между собой.

Последний аспект прямо касается социального психоанализа информационных процессов, изучения психолого-социологических каналов восприятия информации на разных уровнях и «перехода»

ее из одного состояния в другое с помощью механизмов вытеснения и сопротивления.

Особый пласт в объекте социального психоанализа представляет глубинная психология социума. Она захватывает, на наш взгляд, центральные слои социального бессознательного (историческую память, социальные гены и т. п.), не включая «животное бессознательное», а также нижнюю часть социального предсознательного (совесть нации, ее нравственность, мудрость, талант).

Категория «глубинная психология» может рассматриваться в двух смыслах. В психологических словарях и глоссариях глубинная психология представлена как собирательное понятие, посредством которого обозначают ряд различных направлений психологии, придающих особое значение деятельности и исследованию разнообразных бессознательных компонентов и механизмов, «скрытых» в глубинах психики человека. Обычно к этим направлениям относят общий психоанализ, индивидуальную психологию (А. Адлер), аналитическую психологию (К.-Г. Юнг), неофрейдизм (К.

Хорни, Э. Фромм и др.), экзистенциальный анализ (Л. Бинсвангер), «горминическую» психологию (У. Макдугалл) и др.1.

См.: Овчаренко В.И. Психоаналитический глоссарий. Минск, 1994.

С. 167.

Во втором смысле глубинная психология – это совокупность разнообразных компонентов и механизмов, входящих в структуру психики. Нас интересует именно этот аспект.