«ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ Учебное пособие для студентов педагогических вузов, молодых специалистовучителей истории, слушателей системы повышения квалификации Авторы-составители: Ю.А.Никифоров, ...»

Вопрос о характере германского нападения на СССР можно считать закрытым – это была неспровоцированная агрессия. Тем не менее, некоторые авторы (в первую очередь это относится к историкам и публицистам, развивающим идеи В.Суворова-Резуна) не считают См.: Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? (незапланированная дискуссия). М.: АИРО-ХХ, 1995;

Бобылёв П.Н. К какой войне готовился генеральный штаб РККА в 1941 году? // Отечественная история. 1995. №5; Данилов В.Д. Готовил ли Сталин нападение на Германию? // Комсомольская правда. 1992. 4 января; Мельтюхов М.И. "И на вражьей земле мы врага разобьем..." (Советский сценарий 41-го года) // Родина. 1995; Безыменский Л.А. О «Плане Жукова» от 15 мая 1941 г. // Новая и новейшая история. 2000. №3; и др.

46 Подробнее см.: Никифоров Ю.А. Планировал ли Советский Союз накануне войны нанести упреждающий удар по Германии? // Вестник Совета безопасности Российской Федерации. 2010. №2(8). С.74-89.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

немецкую оценку советских военных приготовлений адекватной реальному положению дел.

По их мнению, нацистское политическое руководство, генералитет и спецслужбы ошибались, расценивая приготовления Советского Союза к войне как оборонительные, в то время как в СССР замышляли «освободительный поход» в Европу и вели подготовку к нападению на Германию уже летом 1941 г.47 Таким образом, пусть и допустив весной 1941 г. ошибку относительно ближайших намерений Сталина, нацисты в целом оказались правы, и их война против СССР в широком смысле должна рассматриваться как превентивная.

Данная точка зрения отвергнута специалистами как несостоятельная. Что же касается сочинений самого Резуна, то за истекшие двадцать лет было издано немало работ, в которых показана полная несостоятельность его утверждений и основанной на подлогах аргументации48. Разоблачение его как фальсификатора, однако, не означает, что прекратились попытки навязать общественному сознанию соответствующие представления о предыстории Великой Отечественной войны. Эстафета ниспровержения «тоталитарных мифов», — а на деле конструирования новой мифологии – была подхвачена в сочинениях Б.Соколова, И.Бунича, В.Бешанова, М. Солонина, В.Кольковского и ряда других авторов, компилирующих новые литературные поделки на основе заложенной автором «Ледокола» «идейной базы»49.

То обстоятельство, что подобная литература сегодня достаточно широко представлена на прилавках книжных магазинов и в сети Интернет, подразумевает достаточно высокую вероятность попадания ее в поле зрения учеников при выполнении самостоятельных заданий в ходе проектной деятельности, подготовке рефератов и т.п. Недостаточная компетентность учителя может обернуться попыткой использовать содержащиеся в ней «альтернативные»

точки зрения как основу для организации диспутов или дискуссий на уроке. Методически грамотным, однако, представляется использование этих (и им подобных) псевдоисторических материалов для организации тренингов, нацеленных на выработку навыков критического мышления, или постановки познавательных задач в духе «найди десять ошибок».

Некоторые историки, внешним образом дистанцируясь от Суворова-Резуна и даже заявляя о своем неприятии его «концепции», сочли возможным поддержать основной тезис «Ледокола», апеллируя к рассекреченным в начале 1990-х гг. документам советского предвоенного военностратегического планирования, а также материалам пропагандистской подготовки к будущей войне.

Анализ этих документов, однако, подтверждает зафиксированный в мемуарах советских военачальников факт, что советское военное руководство исходило из ошибочных представлений о начальном периоде войны, в соответствии с которым начало войны и вступление в сражение главных сил противоборствующих сторон хронологически не совпадут. Военные действия в этот период должны были вестись ограниченными силами с целью помешать развертыванию основных сил противника. Эти документы (так называемые «Соображения» Генштаба и др.) позволяют предположить, что руководство Красной Армии было обеспокоено тем, что Германия имела очевидное преимущество в сроках сосредоточения и развертывания на границах СССР армии вторжения относительно противостоящих ей сил Красной Армии50. К сожалению, многими историками эти документы без какого-либо обоснования были истолкованы как план упреждающего удара, предложение нанести который якобы было сделано руководством Генерального штаба КА И.В. Сталину в мае 1941 г. При этом упреждающий удар понимался как предложение проявить инициативу в развязывании военных действий51.

См., напр.: Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941. М.,2000. С.501Из последних работ см.: Помогайбо А. Псевдоисторик Суворов и загадки второй мировой войны. М.:Вече, 2002; Грызун В. Как Виктор Суворов сочинял историю. М.:ОЛМА-ПРЕСС, 2003; Исаев А. Антисуворов. М.: Изд-во Яуза, Изд-во Эксмо, 2004; Суровов В. Ледокол 2. М.,2003.

49 Соколов Б.В. Правда о Великой Отечественной войне. СПб.: Алетейя, 1998; Соколов В.Б. Тайны второй мировой. М.:

Вече, 2001; Бешанов В. Танковый погром 1941 года. М.:АСТ,2000; Кольковский В. Рузвельт против Сталина: Победа США.

Поражение СССР. М.: ООО «Издательство АСТ», 2004; Солонин М. 22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война? М.: Яуза, Эксмо, 2006.

50 1941 год: В 2 кн. Кн.2. М.,1998. С. 216. Также см.: Горьков Ю.А. Готовил ли Сталин упреждающий удар против Гитлера в 1941 г.? // Новая и новейшая история. 1993. №3. С.43-44; Горьков Ю.А. Кремль. Ставка. Генштаб. Тверь, 1995. С. 304.

51 Бобылёв П.Н. К какой войне готовился генеральный штаб РККА в 1941 году? // Отечественная история. 1995. № 5. С.16.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

Однако, выражения документа «предупредить в развертывании», нанести «внезапный удар» не обязательно в данном контексте должны означать «осуществить нападение». Если планировалось, что на развертывание войск и той, и другой стороне потребуется какое-то время уже после начала войны (иными словами, «нанесение удара» и открытие военных действий хронологически не совпадают), то выражение документа «упредить в развертывании» должно пониматься как отражение стремления осуществить его в более короткий срок, чем это сделает противник (сократив тем самым пресловутый «начальный период»), и, естественно, нанести удар первым.

Истолкование же данного документа как предложения открыть военные действия, развязать войну является неоправданным расширением тезиса и без дополнительной аргументации неприемлемо.

Поэтому утвердившееся в литературе мнение о том, что советским военным и политическим руководством весной 1941 г. рассматривался такой вариант начала войны с Германией, при котором инициатором начала военных действий выступил бы СССР, лишено достаточных оснований. Во всяком случае, сторонникам этой версии следовало бы поискать дополнительные документальные подтверждения в свою пользу, поскольку соответствующую интерпретацию известных документов планирования нельзя не признать произвольной.

Представляется, накануне 22 июня 1941 г. советскому руководству не удалось найти адекватный ответ на проблему, связанную с осознанием неравности стартовых условий двух стран при осуществлении отмобилизования войск и их развертывания и необходимостью признания заведомой «проигрышности» для советской стороны начального этапа войны в ситуации, когда превентивное нападение по политическим соображениям было исключено. В мае 1941 г., после полета заместителя А. Гитлера по нацистской партии Р.Гесса в Великобританию, ситуация требовала немедленных действий по форсированию соответствующих мероприятий, пусть даже ценой несоблюдения маскировки – именно это имел в виду А.М. Василевский, когда говорил о необходимости «твердо сделать шаг вперед»

к «рубикону войны», на что Сталин вовремя не решился52. Сосредоточение и развертывание войск Красной Армии осуществлялось как реакция на становившуюся все более явной угрозу германского нападения и не могло не запаздывать относительно соответствующих приготовлений врага. Когда советское политическое руководство и командование РККА осознало, что войны с Германией в самое ближайшее время не избежать, наши вооруженные силы явно не успевали с созданием исходной группировки войск, предусмотренной предвоенными планами.

Подготовленные в Генеральном штабе Красной Армии планы первых операций РККА носят наступательный характер, что дало ряду авторов (в первую очередь последователям В.

Суворова-Резуна), дополнительный повод для обвинения СССР в подготовке нападения на Германию. Однако, прямой связи между характером действий вооруженных сил и политическими целями войны нет. Наступление и нападение – разные вещи. Как представляется, Генеральный штаб и Наркомат обороны, будучи, в сущности, всего лишь инструментом в руках политиков, при планировании операций вообще могли не рассматривать вопрос о том, кто именно будет инициатором военных действий – СССР или Германия. Войска должны были быть готовы разгромить противостоящего им противника в любом случае. Советское командование не планировало отступления вглубь страны в духе 1812 г., рассчитывая с первых дней войны начать борьбу за стратегическую инициативу.

Только такой вариант позволял надеяться на успешный исход столкновения со столь мощным противником, каким являлась гитлеровская Германия. И в этом не было ничего исключительного – как убедительно показал А.В.Исаев, все планы крупных держав, участниц как Первой, так и Второй мировой войн, были наступательными53. Даже Финляндия и Польша планировали «наступательную войну». Тем не менее, никому не приходило и не приходит в голову обвинять Францию или Польшу в подготовке нападения на Германию только потому, что военные этих стран в случае войны планировали действовать «наступательным образом».

Василевский А.М. В те суровые годы // Военно-исторический журнал. 1978. №2. С.68.

Исаев А.В. Антисуворов. Большая ложь маленького человечка. М.,2004. С.11-20.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

Так что «наступательный характер» советской военной доктрины и документов планирования (на обоснование какового некоторыми историками в последние годы потрачено немало усилий) никак не может свидетельствовать в пользу того, что советским руководством было принято решение о нападении на Германию летом 1941 г., или же служить аргументом в пользу некой особой «агрессивности» сталинского СССР.

Предположения о том, что СССР мог напасть на Германию в 1942 году или позднее, спекуляции, не имеющие документального подтверждения. Планы стратегического развертывания на этот период Генеральным штабом Красной Армии разработаны не были, никаких программных заявлений по этому поводу руководство СССР не делало. Да, в году СССР чувствовал бы себя более сильным в военном отношении, чем в 1940 или 1941 г.

Но это еще отнюдь не означает, что Сталин непременно напал бы на Германию. Мощь Красной Армии могла просто стать тем фактором, который исключил бы возможность военного выступления Германии против Советского Союза.

Великая Отечественная война 1941-1945 гг.

Неослабевающий интерес к истории Великой Отечественной войны вызван непреходящим значением одержанной в 1945 г. победы, грандиозностью народного подвига.

В советский период за прошедшие после войны десятилетия был накоплен огромный багаж исследовательской и мемуарной литературы, посвященной событиям Великой Отечественной войны. Тем не менее, несмотря на значительные достижения, для историков оставалось немало нерешенных проблем.

Подготовка и публикация десятков сборников архивных материалов в 1990-2000-е гг.

значительно облегчили историкам работу над всеми без исключения проблемами истории войны, предоставив возможность детального изучения многих ранее практически не рассматривавшихся сюжетов. Кроме того, публикация архивных документов имела и большую общественную значимость в качестве важнейшего средства разоблачения недобросовестных истолкований и прямых фальсификаций фактов истории Великой Отечественной войны54.

Изданные в последнее десятилетие труды55 не просто обогатили историографию Великой Отечественной войны, но позволили поднять военно-исторические исследования на качественно новый уровень. Созданы условия для многопланового научного изучения истории войны, исправления и дополнения сложившихся ранее представлений.

В то же время история Великой Отечественной и, шире, Второй мировой войны остается крайне мифологизированной в общественном сознании. Это объясняется целым комплексом причин, главной из которых является особая роль памяти о войне в общей структуре социальной памяти народов бывшего Советского Союза. Война была интерпретирована как испытание на прочность советского строя — всех систем В первую очередь следует назвать серию «Русский архив: Великая Отечественная». (М.:Терра, 1993-2001). Это многотомное издание включает публикацию документов Ставки ВГК и Генерального штаба РККА, приказов Народного комиссара обороны и др.

55 Среди прочих можно указать: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: сборник документов. Т.I. Накануне. Кн.1-2. М., 1995; Т. II. Начало. 22 июня – 31 декабря 1941. Кн.1-2. М.: Изд-во «Русь», 2000; Т.III.

Кн. 1. Крушение блицкрига. 1 января-30 июня 1942 г.; Кн.2.От обороны к наступлению. 1 июля – 31 декабря 1942 г. М.: Издво «Русь», 2003; Сталинградская эпопея. М.,2000; Агония и смерть Адольфа Гитлера. М., 2000; Лубянка в дни битвы за Москву. М., 2002; «Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. М., 2003; Главный военный совет РККА. 13 марта г. – 20 июня 1941 г.: Документы и материалы. М.: РОССПЭН, 2004; Коминтерн и вторая мировая война. Ч.I-II. / Отв. ред.

К.М.Андерсон, А.О.Чубарьян. М.: Памятники исторической мысли, 1997; Коминтерн и гражданская война в Испании.

Документы. М.: Наука, 2001; Москва-Рим. Политика и дипломатия Кремля. 1920-1939 / Отв. ред. Г.Н.Севостьянов. М.:Наука, 2003; Политбюро ЦК РКП(б)-ВКП(б) и Европа. Решения «особой папки». 1923-1939. М.: РОССПЭН, 2001; Политбюро ЦК РКП(б)-ВКП(б) и Коминтерн: 1919-1943 гг. Документы. М.: РОССПЭН, 2004; Россия и США: экономические отношения 1933-1941. Сб. док. М.:Наука, 2001; 1941 год. В 2-х кн. М.: МФД, 1998; Дашичев В.И. Стратегия Гитлера – путь к катастрофе, 1933-1945: ист. очерки, док. и материалы: в 4-х т. М.: Наука, 2005.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

жизнеустройства, сложившегося начиная с 1917 г. Страна этот экзамен выдержала.

Важнейшие события войны, начиная от трагического дня 22 июня 1941 г., через Дубосеково, Сталинград, Прохоровку и заканчивая взятием рейхстага, а также имена ее главных героев вошли в коллективную память как скрепляющие народное единство символы. В то же время победа над фашизмом стала одной из козырных карт в колоде официальной пропаганды и рассматривалась как доказательство прочности, жизнестойкости социалистического строя, правильности политики модернизации страны, проводившейся коммунистической партией после Гражданской войны.

Когда в конце 1980-х гг. правящая элита Советского Союза взяла курс на демонтаж советского строя, в целях идеологического обоснования естественным образом потребовалась дискредитация всего того, что ранее рассматривалось как незыблемые ценности. В том числе, заинтересованным в «революционной перестройке» общественным силам пришлось вести пропаганду, направленную на подрыв тезиса о том, что Победа была одержана благодаря советскому общественно-политическому устройству, плановой экономике, особой роли коммунистической партии. Не благодаря, а вопреки — вот основная идея начатой идеологической кампании, конкретное содержание которой варьировалось в зависимости от материала, на котором строилась аргументация.

К числу наиболее дискуссионных проблем, связанных с началом Великой Отечественной войны, относятся вопросы о степени готовности нашей страны к войне, причинах поражений Красной Армии в июне 1941 г. и ответственности за это политического и военного руководства.

Начиная с доклада Хрущева ХХ съезду КПСС, одной из главных причин поражений Красной Армии в начале войны принято считать репрессии 1937-1939 гг56. В этот период из армии было уволено по разным причинам около 40 тыс. командиров, из них были арестованы около 18 тыс. человек. Однако считать, будто в результате репрессий был утрачен весь «офицерский корпус» КА, или хотя бы его половина, нельзя. Для объективной оценки этой трагической страницы советской истории нужно иметь в виду, что перед войной произошло трехкратное увеличение армии, и к 22 июня 1941 г. численность командного и начальствующего состава Красной Армии составляла около 450 тыс. человек. Обличители сталинизма, как правило, апеллируют к тому, что в результате репрессий Красная Армия была «обезглавлена», лишена наиболее подготовленные кадров. Так ли это? Данные об уровне подготовки военных кадров перед войной свидетельствуют о росте числа командиров, имевших высшее военное образование. Перед началом репрессий академическое образование имели 29% представителей советского высшего командного состава (генералитета), в 1938 г.

таких было уже 38%, а в 1941 г. - уже 52%.57 Не отрицая, что репрессии нанесли ущерб подготовке нашей страны к возможной войне, следует все же отметить, что историкам до сих пор не удалось на конкретном материале показать, какое именно влияние оказали репрессии на подготовку СССР к войне и ход вооруженного противоборства после 22 июня, и доказать, что репрессированные военачальники – Тухачевский, Гамарник, Уборевич, Якир – воевали бы лучше, чем Жуков, Конев, Василевский и Рокоссовский. Решение этой задачи связано с анализом и сопоставлением уровня боевой выучки командиров, штабов, отдельных подразделений до и после репрессий. До последнего времени историки избегали такого сопоставления, предпочитая апеллировать к тому или иному «авторитетному» мнению (высказанному, как правило, в период разоблачения «культа личности»). Изучение данного вопроса на основе документов, однако, заставляет усомниться в справедливости Наиболее последовательно данная точка зрения изложена в книге О.Ф.Сувенирова «Трагедия РККА. 1937М.,1998).

Герасимов Г.И. Действительное влияние репрессий 1937-1938 гг. на офицерский корпус РККА // Российский исторический журнал. 1999. №1.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

распространенного представления о серьезном влиянии «чистки» 1937-38 гг. на боеспособность Красной Армии58.

Так или иначе, но современные военные историки, опираясь на анализ хода сражений начального периода Великой Отечественной войны, в качестве главной причины поражения Красной Армии называют вовсе не репрессии. Прежде всего, немецкому командованию посредством тщательно спланированной кампании по дезинформации удалось сохранить свои приготовления в тайне и до середины июня поддерживать у Кремля иллюзию, что начало конфликта удастся оттянуть посредством дипломатических переговоров. Советской разведке не удалось своевременно вскрыть замысел противника: докладываемые Сталину разведсводки и спецсообщения содержали противоречивые сведения о планах Германии и сроках её вероятного нападения на СССР. В то же время сдерживающее влияние на советские военные приготовления оказывали и стратегические соображения: если бы Гитлеру удалось выставить Советский Союз виновником конфликта, это могло, как опасались в Москве, стимулировать примирение между Берлином и Лондоном. В результате могло случиться, что СССР пришлось бы вести войну не только против Германии и ее союзников, но и против более широкой коалиции государств.

Все это привело к тому, что выдвижение советских войск к границам, осуществлявшееся как реакция на становившуюся все более явной угрозу нападения, запаздывало. Начатое 22 июня вторжение застало Красную Армию в момент, когда сосредоточение и развертывание еще не было завершено: советские дивизии и корпуса были разделены на три стратегических эшелона, не имевших между собой оперативной связи.

Поэтому немцам в первые недели войны удавалось громить соединения Красной Армии по частям, имея на решающих участках фронта значительное преимущество в силах. Именно это и стало главной причиной крайне неудачного для нашей страны развития событий на фронтах в первые недели войны.

Таким образом, к настоящему времени в освещении причин поражения Красной Армии в начале Великой Отечественной войны достигнут определенный прогресс, заключающийся в конструировании рационального объяснения действий советского руководства накануне 22 июня 1941 г. при отказе от ссылок на «необъяснимую слепоту», «маниакальную уверенность» Сталина (или упрямство, глупость и тому подобные факторы), что было свойственно советской историографии со времен «разоблачения культа личности», а затем значительно усилено в “перестроечные” годы. Методология использовавших подобные модели объяснения авторов не заходила дальше сведения причин поражений 1941 г. к существовавшему тогда в СССР политическому режиму – "системе личной власти", при которой, дескать, только и возможны подобные "необъяснимые" просчеты. Этот путь представляется бесперспективным: очевидно, что ссылки на политический режим в данном случае ничего объяснить не могут – прежде всего потому, что принятие решений такого рода в любой стране и при любом режиме является прерогативой узкого круга высших руководителей государства. Любителям же исторических параллелей достаточно вспомнить, что демократический режим не помог Франции избежать разгрома в 1940 году, как не помогла демократия Соединенным Штатам Америки избежать катастрофы в Перл-Харборе, несмотря на предупреждения разведки.

Итак, говоря о внезапности нападения, современные исследователи подразумевают в первую очередь незавершенность мобилизационных мероприятий, сосредоточения и развертывания советских войск. Что касается других причин трагического начала войны, то специалисты обращают внимание на незавершенность программы перевооружения Красной Армии (рассчитанной минимум до 1942 г.), недостатки организационной структуры ВВС и механизированных соединений. Предпринимая в 1940 г. масштабную реорганизацию, См.: Смирнов А.А. Крах 1941 – репрессии ни при чем! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию? М.,2011.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

руководство страны и командование РККА, судя по всему, не учитывали вероятности вступления СССР в войну уже в следующем году. Не имея возможности обеспечить армию вооружением и материальными средствами в соответствии с установленными штатами и должным образом оборудовать театр военных действий, командование Красной Армии, тем не менее, не сумело под влиянием изменившейся обстановки внести изменения в порядок реорганизации и привести количество соединений и их штатную численность в соответствие с имевшимися в наличии техническими средствами. Одним из следствий этого явилась недостаточная обученность личного состава подразделений всех родов войск. Вынужденная экономия горючего и боеприпасов, нехватка ремонтной техники и средств подвоза горючего, недостаток средств связи не давали возможности в должной мере подготовить танкистов и летчиков, отработать взаимодействие частей на поле боя и их обеспечение в полевых условиях. Эти факторы не могли не сказаться негативным образом после начала войны.

Современными военными историками много сделано для изучения хода вооруженного противоборства на фронтах Великой Отечественной войны. Более подробное освещение получили сражения, чье течение и исход были неудачными для советских войск. В то же время значительно детализированы представления и о ключевых, решающих битвах на советскогерманском фронте: Московской, Сталинградской и Курской битвах, в том числе Прохоровском сражении59, обороне и блокаде Ленинграда, операции «Багратион», взятии Берлина, и т.д.

Окружение и разгром советскими войсками вражеской группировки под Сталинградом справедливо признается решающим событием, предопределившим изменение военностратегической обстановки в пользу стран антигитлеровской коалиции и знаменовавшим коренной перелом в ходе Великой Отечественной и второй мировой войны. В то же время в современной литературе контрнаступление под Сталинградом (операцию «Уран») предлагается рассматривать в общем контексте наступательных замыслов Ставки ВГК. В частности, внимание историков привлечено к сражениям на Центральном направлении, а именно 2-й Ржевско-Сычевской операции (операции «Марс»), проводившейся войсками Западного и Калининского фронтов в ноябре-декабре 1942 г.

В прежние годы эта операция не получила достаточного освещения в отечественной историографии. Оживление интереса к вопросу о значении событий в районе Ржевского выступа для исхода Сталинградской битвы в настоящее время не в последнюю очередь связано с появлением монографии американского историка Д. Глэнца «Крупнейшее поражение маршала Жукова», в которой операции «Марс» приписывается самостоятельное значение, и она рассматривается как равнозначная по масштабу и значению операции «Уран».

Согласно Глэнцу, окружение и разгром 9-й армии вермахта под Ржевом должно было наряду с наступлением под Сталинградом стать основным звеном в цепи громких побед Красной Армии зимой 1942-1943 гг., что могло бы привести к поражению Германии уже в 1943 г. Эта точка зрения оказалась привлекательной для некоторых российских историков, согласившихся считать операцию «Марс» «провальной». Отметим, что для них история сражений за Ржев интересна не столько сама по себе, сколько как средство для критики в адрес маршала Г.Жукова, развенчания его как великого полководца60.

Действительно, ставшие известными историкам в последнее время материалы позволяют дать убедительное обоснование тезиса о тесной взаимосвязи победы под Сталинградом с развитием событий на других участках фронта, прежде всего — на западном (московском) направлении. Тем не менее, обстоятельства подготовки и проведения операции См.: Замулин В. Курский излом. М.,2008; Замулин В. Прохоровка – неизвестное сражение великой войны. М.,2005;

Лопуховский Л. Прохоровка без грифа секретности. М.,2005.

60 Герасимова С.А. Битва за Ржевско-Вяземский плацдарм // Вопросы истории. 2000. №4-5. С.39-42; Сафир В.М. О том, как в научном споре недостаток профессионализма возмещается клеветой и оскорблениями // Военно-исторический архив. 2001.

№7(22). С.43-47. – Особенно заостренным «антижуковским» пафосом проникнута развязная по тону и маловразумительная по содержанию статья В.М. Сафира.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

«Марс», а также некоторые важные детали (в частности, сообщение П.А. Судоплатова о том, что советской контрразведкой немцам были переданы сведения о планирующемся наступлении под Ржевом61), вынуждают рассматривать итоги операции «Марс», прежде всего, в контексте общей ситуации на всем советско-германском фронте: несмотря на неудачу наступления под Ржевом, советское командование в целом переиграло противника в стратегическом плане, воспрепятствовав переброске немецких войск с московского направления на юг и обезопасив себя от вероятного удара вермахта на Москву. Для обозначения сражений 1942 – 1943 гг., которые вели войска Западного и Калининского фронтов против немецкой группы армий «Центр», в последнее время все шире используется термин «Ржевская битва». Усилиями ряда авторов сражениям в районе Ржевского выступа приписывается самостоятельное значение, предпринимаются попытки отделить «Ржевскую битву» от Московской и Сталинградской и поставить ее в один ряд с ними. Наиболее последовательно данная точка зрения высказывается региональными исследователями, краеведами Ржева – Кондратьевым и Герасимовой. Их старания ведут к тому, что термин Ржевская битва закрепляется в общественном сознании, о чем свидетельствует создание тематической экспозиции в Музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе, появление статей в интернет-энциклопедиях, создание документальных фильмов, в основу сценария которых положено соответствующее осмысление темы (напр., фильма А.Пивоварова, вызвавшего оживленную дискуссию в СМИ).

Стоит подчеркнуть, что это делается без должного научного обоснования. Собственно, с художественной точки зрения можно образно назвать битвой и столкновение двух взводов.

Внедрение же термина Ржевская битва происходит без полемики на военно-теоретическом уровне, где понятия «битва», «сражение», «бой» имеют вполне определенный смысл, и решает, как представляется, исключительно идеологические задачи: навязать общественному сознанию образ «Ржевской мясорубки» как символа бездарности советского командования и его пренебрежения к сбережению жизни солдат, единственной битвы Великой Отечественной войны, в которой Красная Армия якобы не смогла одержать решительной победы.

Если учитель не ставит задачу сконструировать в сознании учащихся именно такой образ войны, некритически использовать предлагаемые популяризаторами «Ржевской битвы»

материалы нецелесообразно.

Проблема коллаборационизма граждан Советского Союза в годы Второй мировой войны является одной из наиболее политизированных и сложных для непредвзятой оценки.

Основные трактовки, искажающие суть данного явления и его масштабы, восходят к нацистской пропаганде военных лет и преимущественно представлены на страницах изданий, так или иначе связанных с эмигрантскими кругами и организациями, созданными при активном участии бывших участников «власовского движения» (НТС, журнал и издательство «Посев», и т.п.).

Сотрудничество в годы войны части граждан СССР с оккупантами объявляется здесь вызванными, прежде всего, идеологическими причинами: неприятием сталинского режима и социалистического «эксперимента». Численность коллаборационистов всячески преувеличивается, в то же время беспрецедентный характер принуждения советских граждан к коллаборации со стороны оккупантов в нарушение всех норм и обычаев войны замалчивается. В конечном счете, вынужденное сотрудничество советских граждан с врагом подается как проявление некого «антисталинского протеста». Тем самым «власовское движение» получает моральное оправдание, а русофобская сущность нацистской Судоплатов П.А. Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля. М.,1996. С.188.

См.: Гареев М.А. Операция «Марс» и современные «марсиане» // Военно-исторический журнал. 2003. №10. С.17-21; Орлов А.С. Красная Армия в 1942-м: от поражений к победам // Россия XXI. 2002. №3. С.194-196; Гончаров В. Тайна операции «Марс» // Попель Н.К. Танки повернули на запад. М.,2002. С.433-453; и др.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

оккупационной политики затушевывается. Эти трактовки служат основанием для отрицания правомерности использования названия Великая Отечественная война, поскольку в 1941 г.

«Россия была оккупирована Советским Союзом» (тележурналист В. Правдюк), и замены его на термин «нацистско-советская война».

Ложность этой концепции, ее крайняя идеологизированность и тенденциозность не вызывает сомнений у историков. Она основана на ряде подтасовок: 1) термин коллаборационизм, традиционно используемый для обозначения добровольного, прежде всего политического сотрудничества с врагом, необоснованно применяется в данном случае для обозначения любого, в том числе вынужденного, взаимодействия с оккупантами; 2) в результате этой подмены происходит необоснованное увеличение численности «коллаборационистов»; 3) в свою очередь, раздувание масштабов явления служит затем одним из обоснований тезиса о его закономерности и обусловленности внутренними пороками советского строя.

Вот как рассуждает Г.Х.Попов, приводя цифровые данные (разумеется, максимальные из тех, что можно почерпнуть из исторической литературы): «Никогда в русской истории такое количество русских людей не сотрудничало с врагом. В докладах об Отечественной войне наших лидеров хотелось бы услышать, что это Сталин, советская власть, большевистская партия и госбезопасность довели сотни тысяч граждан своей страны до самого страшного в жизни человека – до готовности сотрудничать с врагом России». Виноватыми, таким образом, оказываются не нацисты, отказавшиеся для достижения победы в войне от соблюдения каких бы то ни было правил войны и моральных норм, проводившие политику геноцида на оккупированных территориях, а Сталин и его режим.

Особенности «исследовательского метода» сторонников данной точки зрения заставляют высказать предположение о сознательной манипуляции. При истолковании источников используется, как правило, следующий прием: любое отраженное в документах (письмах солдат, материалах советской цензуры, документах Особых отделов НКВД и военной прокуратуры) проявление недовольства военнослужащих Красной Армии рассматривается как свидетельство наличия «протестного настроения» в обществе, направленного против советского строя – «сталинской системы несвободы»64. Любые «критические высказывания», «выражения частичного недовольства», даже жалобы (питание вовремя не подвезли, или валенки не того размера выдали) – истолковывается как плевок (на худой конец, кукиш в кармане) в сторону «проклятой системы». Например, согласились попавшие в плен красноармейцы окопы для врага копать – налицо «протестное поведение».

Если бы не коллективизация, отказались бы копать даже под угрозой расстрела…65 Используя такую «методологию» можно, действительно, подверстать к «антисталинскому протесту»

сотни тысяч людей. Характерно, что необоснованность такого представления подчеркивается и в немецкой научной литературе.

Немецкий историк, специалист по истории военного плена Кристиан Штрайт:

«Утверждение, что в целом от 800 тыс. до 1 млн. советских граждан, которые, в той или иной форме, делали это сознательно, по политическим убеждениям выступая против советского руководства, проходит мимо исторических реальностей». Важнейшей предпосылкой коллаборационизма граждан СССР явился особый характер войны, которую вела гитлеровская Германия против Советского Союза. Антибольшевистские Попов Г.Х. Три войны Сталина. М.,2007. С.78.

Александров К.М. Против Сталина. Власовцы и восточные добровольцы во второй мировой войне. Сб. статей и материалов. СПб.: Ювента, 2003. С.12.

65 Там же. С.25.

66 Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд. М.,2009. С.168.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

и антисталинские лозунги были лишь прикрытием нацистских планов и предназначались для того, чтобы облегчить их реализацию, расколов советское общество и дезориентировав Красную Армию. Кроме того, гитлеровцами делалась ставка на разобщение и стравливание между собой народов СССР по национальному признаку. Представители национальных меньшинств подвергались пропагандистскому воздействию, призванному возбудить в них националистические чувства и противопоставить их русским как государствообразующей нации.

Беспримерная жестокость оккупантов и сознательное нарушение ими законов и обычаев войны, выразившиеся в масштабном принуждении советских граждан к коллаборации - именно это и создало условия для широкого вовлечения людей, в том числе военнопленных Красной Армии, в сотрудничество с врагом в разнообразных формах.

Сегодня оправдание Власова и «власовцев» гораздо опаснее для национального самосознания, чем любое благостное мифотворчество по поводу выдающейся роли в нашей истории Сталина, Брежнева или даже Троцкого. Оправдание «власовцев» провоцирует оправдание коллаборационизма как такового. Достаточно заявить: наше правительство — злодеи, мерзавцы, инородцы, просто «преступная банда», то, значит, измена присяге такому правительству — вовсе и не измена.

«Идея коллаборационизма, психология коллаборационизма – не просто исторический спор, а одна из самых серьезных опасностей, вольно или невольно нагнетаемая в сегодняшней России. Некоторые исторические фигуры, даже давно отошедшие в мир иной, становятся настоящим оружием, обладающим гигантской разрушительной силой, потому что оружие это направлено на слом традиционной духовной идентичности: зло пытается предстать добром, предательство – героизмом, а истинный героизм представляют как неразвитость, отсталость и даже грех… Но пока дети в России, угадывая имя героя войны, будут называть генерала Карбышева, а не генерала Власова, у нашей страны есть будущее» (прот. Тихон (Шевкунов) Удручает и другое обстоятельство. Попытки оправдания войны против СССР и существовавшего в нем общественно-политического строя с помощью «юридической»

аргументации не являются каким-то «ноу-хау» современных ревнителей исторической правды. В частности, соответствующие идеи развивались нацистскими «учеными» в гитлеровской Германии. Известно, например, что некий доктор юридических наук Э.Г. Бокгофф в работе «Является ли Советский Союз субъектом международного права?» (1936) рассуждал так: СССР не государство, а сборище кочевников, задающихся революционноразрушительными целями, поэтому «всякая война против Советского Союза, кто бы и почему ее ни вел, вполне законна»67. То, что набор идей, во время войны представленный на страницах геббельсовских листовок, сегодня тиражируется и с ученым видом обсуждается в российской печати, не может не настораживать68.

Это относится не только к проблеме коллаборационизма. Еще одной темой, изрядно мифологизированной в современном массовом сознании, является история создания и применения штрафных частей и заградотрядов.

В данном случае мифологизация преследует цель обосновать тезис о том, что успехи Красной Армии на фронте обусловлены прежде всего масштабностью карательных мероприятий, проводившимися в годы войны для «принуждения к героизму» советских солдат и офицеров. Внушается, что без этой системы принуждения советский народ был не в состоянии защитить свою Родину, более того – массовое дезертирство и отказ солдат воевать Цит. по: История дипломатии. Т.3. М.-Л.,1945. С.706.

Об этом см.: Окороков А. Особый фронт. Немецкая пропаганда на Восточном фронте в годы Второй мировой войны.

М.,2007. С.167-187.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

«за Сталина» вызвал бы развал армии и дезорганизацию тыла. В конечном счете, преувеличение роли штрафных частей и заградотрядов служит задаче развенчать войну как Отечественную, представить ее как столкновение двух тоталитарных режимов, жертвами которых оказались «братские» немецкий и русский народы.

Такой подход являлся традиционным для части создававшейся в годы «холодной войны» на Западе историко-публицистической литературы о Второй мировой войне, где стойкость и мужество советских воинов нередко объяснялись страхом перед «железной дисциплиной комиссаров» и «расстрельными командами». В то же время он идеологически перекликается с содержанием нацистской пропаганды времен войны, также широко использовавшей образ бесчеловечных евреев-комиссаров и бойцов заградотрядов, якобы силой гнавших русских солдат «на убой» ради Сталина и его друзей, англо-американских капиталистов69.

И тогда, и сегодня в качестве примера жестокости советского командования в первую очередь приводится Приказ Народного комиссара обороны №227 от 28 июля 1942 года, известный как «Ни шагу назад!» Однако, соблюдение принципа историзма, помещение этого и других документов той эпохи в широкий исторический контекст немедленно выявляет тенденциозность такой их интерпретации. Было ли нечто «новаторское» в самой постановке вопроса – запрете частям отступать без приказа? Очевидно, в любой армии оставление солдатом своего поста, частью своей позиции без приказа вышестоящего командира рассматривается как ЧП, в условиях военного времени – как преступление. В России эта норма была закреплена в воинских уставах в период создания регулярной армии.

Из документов Петра I: «…никто из господ генералов с места баталии прежде уступать не имеет, пока он от своего командира к тому указ не получит. Кто же место свое без указу оставит или друга выдаст, или бесчестный бег учинит, то оный будет лишен и чести и живота». «…Есть ли какою причиною или множеством назад пожмут, и тогда отнюдь не должен никто бегать назад, но стоять до последнего человека как доброму солдату надлежит под наказанием смерти, так же и во время бою приказано задним стрелять из пушек и из ружья по тем беглецам без всякого милосердия».

Есть ли принципиальное отличие подхода к проблеме Петра I от содержания приказа «Ни шагу назад»?

Ложность ревизионистского прочтения истории штрафных частей и заградотрядов доказывается рассекреченными в последние годы архивными документами. Представление о масштабах репрессий дает следующая статистика: например, в период с 1 октября 1942 г. по 1 февраля 1943 г. в частях Донского фронта было арестовано 203 «паникера и труса», из которых были расстреляны 49 человек, направлены в штрафные подразделения 139 человек.

Еще 120 человек, по данным Особого отдела фронта, были расстреляны «перед строем по постановлениям особых органов». Много это или мало? Для сравнения: численность войск Донского фронта к началу Сталинградской наступательной операции составляла 307,5 тыс.

чел. Что касается штрафных частей, то известно, что с сентября месяца до конца 1942 г. в штрафные роты и батальоны Красной Армии было направлено 24 тыс. 993 чел. Общая же среднемесячная списочная численность личного состава действующих фронтов в четвертом квартале 1942 г. составляла 6 млн 343 тыс. чел.

Численность штрафных частей не позволяет говорить о них как о факторе, оказавшем хоть сколько-нибудь существенное влияние на ход и результаты военных действий. Что касается заградотрядов, то историкам неизвестны случаи (и подтверждающие их архивные документы), когда они стреляли бы по своим войскам.

См.: Окороков А. Особый фронт. Немецкая пропаганда на восточном фронте в годы Второй мировой войны. М.,2007.

С.31.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

Современный американский историк А. Аксел, объясняя истоки героизма советских людей в годы войны, категорически возражает против предположения, что «русский мужик»

сражался хорошо только благодаря железной дисциплине, наведенной комиссарами, и из-за страха наказания». «Эти аргументы неправдоподобны, - пишет Аксел. - Один только страх не способен сделать людей героями». Материал, собранный А. Акселом в книге «Герои России», убедительно свидетельствует, что моральный дух Красной Армии и советского народа определялся справедливым характером войны, прочностью авторитета политического руководства, высоким статусом ценностей патриотизма, самопожертвования, чувства воинского долга в русской культурной традиции. Этот вывод американского историка целиком разделяют и историки России.

Еще одной темой, подвергающейся настойчивой мифологизации не только на Западе, но и в нашей стране, является Освободительная миссия Красной Армии в Европе.

В данном случае основным направлением фальсификации является создание негативного образа Красной Армии как банды насильников и убийц, учинившей в Европе массовые насилия над мирным населением освобожденных стран, прежде всего Германии.

Ставшие достоянием гласности отдельные факты совершенных военнослужащими Красной Армии преступлений против мирных жителей Германии неправомерно выдаются за типические, характеризующие поведение советских солдат в целом.

Сам факт того, что военнослужащими советской и других союзных армий совершались убийства, грабежи, насилия над женщинами, никто из историков не отрицает. В нашей стране опубликованы документы, содержание которых не оставляет сомнений: неизбежные спутники любой войны, преступления против мирных жителей имели место. Проблемы связаны с интерпретацией этих фактов, оценками и выводами, которые делаются на их основе. Историки нередко сталкиваются с нарочитым стремлением ряда авторов к обличению именно воинов Красной Армии, благодаря чему создается впечатление, что бесчинства в отношении мирных жителей – чуть ли характерная черта поведения советских военнослужащих, объяснить которую можно лишь ссылками на искалеченные «сталинским тоталитаризмом» души или особое «азиатское варварство». Именно так подается эта проблема в книге британского историка Э.Бивора, по логике которого символом советской армии-освободительницы должен был стать солдат с горящим факелом, выбирающий себе жертву среди укрывшихся в темном бункере немецких женщин. В качестве иллюстрации приводится один, два, три, десять почерпнутых из источников фактов. Но правомерно ли подавать их как проявление чего-то особенного, исключительного, характеризующего поведение в первую очередь советских военнослужащих?

Доступные историкам материалы, напротив, свидетельствуют о том, что данные случаи не носили массового характера. При этом советское командование предпринимало немало усилий для поддержания дисциплины и пресечения случаев мародерства и насилия, и попытки представить дело иным образом являются злонамеренной ложью.

Нетрудно убедиться, что в западных зонах оккупации командованию американской армии также приходилось прилагать усилия для предотвращения и пресечения бесчинств своих военнослужащих в отношении мирного населения. Конечно, общей картины составить нельзя: имеющиеся в литературе данные фрагментарны, однако при должном рвении можно подобрать несколько криминальных эпизодов с участием американских военных и нарисовать для обывателя ужасающую картину вакханалии насилия, захлестнувшей американскую зону оккупации. В добросовестном историческом исследовании использование такого метода противопоказано, а в пропаганде – почему бы и нет?

На основе «клиповой» подборки образов современные русофобствующие идеологи делают выводы, лживые от начала и до конца.

Известный публицист М.Солонин, например, заявляет: «Сталин принял решение изгнать немцев… Сталин решил создать на подлежащих аннексии территориях такую обстановку террора и

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

ужаса, чтобы немцы сами… бежали, ползли на запад» 70. Эту «гипотезу» нельзя подкрепить документальными доказательствами: таких документов нет. Напротив, существуют другие документы за подписью Сталина: например, директива Ставки ВГК от 20 апреля 1945 г., в которой содержался приказ «изменить отношение к немцам как к военнопленным, так и к гражданским. Обращаться с немцами лучше». На основании этого приказа были приняты меры для предупреждения бесчинств в отношении мирного населения. Документы военных советов фронтов и армий свидетельствуют, что наряду с разъяснительной работой в частях советское командование широко использовало и карательные меры, виновные привлекались к ответственности.

Сопоставление содержания приказов гитлеровцев, провоцировавших и прямо предписывавших бесчеловечное отношение солдат и офицеров вермахта к советским людям, и приказов советского командования, исключает возможность какого-либо уподобления поведения немецких оккупантов в России и советских солдат-освободителей в Германии.

Отдельного разговора заслуживает проблема людских потерь Советского Союза в Великой Отечественной войне.

Без сомнения, эта тема остается одной из центральных для любого публицистического материала «обличительного» характера. Крайняя тенденциозность при обращении к ней проявляется, как правило, в стремлении того или иного автора кощунственно говорить о жертвах, понесенных народами СССР ради свободы и независимости своей Родины, в рыночных категориях «цены» и «качества оказанных услуг».

Преувеличение размеров потерь, сопровождающееся рассуждениями о «чрезмерной цене» одержанной Победы, направлено на дискредитацию советских полководцев, в первую очередь, маршала Г.К. Жукова, и создание в общественном мнении его образа как «мясника»

(сценарист Э.Володарский). Шире – на дискредитацию советской политической системы, якобы неспособной к эффективным действиям ни в экономической, ни в социальной, ни в военной сфере. Лейтмотивом при этом является мысль, что огромные людские потери нашей страны объясняются в первую очередь «пренебрежительным и неряшливым ее ведением»

(А.Солженицын), «грубейшими ошибками как партийного руководства страны (в первую очередь Сталина), так и военного (в том числе и Жукова)»71, а вовсе не силой и опытом противостоящего нам врага.

В настоящее время историки располагают основательной документальной базой для изучения этой проблемы, и за последние двадцать лет специалистами проведено немало научных исследований, результаты которых опубликованы 72. Тем не менее, в некоторых средствах массовой информации до сих пор продолжают тиражироваться сведения, дезориентирующие широкую общественность. Полученные в результате многолетней работы отечественных демографов и военных историков данные (26,6 млн – общие людские потери СССР; 9,1 млн – потери Красной Армии убитыми и пропавшими без вести) объявляются «песевдопатриотической пропагандой», а обществу внушается мысль, будто людские потери СССР до сих пор не подсчитаны и сделать это невозможно, т.к. современные российские власти якобы заинтересованы в сокрытии правды. В результате появляется возможность внедрения в общественное сознание мифа о том, что причиной победы нашей страны в Великой Отечественной войне было численное превосходство и равнодушие советских полководцев к сбережению жизни солдат, популяризация объяснений по типу «трупами завалили».

Результаты исследований отечественных демографов за последние 20 лет не раз прошли независимую экспертную проверку, в том числе и зарубежными специалистами, и Солонин М. Весна Победы. Забытое преступление Сталина // Персональный сайт историка Марка Солонина.

http://www.solonin.org/full.php?show=content&id=212&type=stat 71 Военно-исторический архив. 2000. №10.

72 Гриф секретности снят: потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. М.,1993;

Россия и СССР в войнах ХХ века: Потери Вооруженных Сил: стат.исследование. М.,2001; 2-е изд. М.,2005; Людские потери СССР в Великой Отечественной войне. СПб.,1995; Население России в ХХ веке. Исторические очерки. Т.2. 1940-1959.

М.,2001; и др.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

признаны вполне обоснованными. То же самое можно сказать о потерях Красной Армии:

результаты статистического исследования, выполненного в Генеральном штабе ВС РФ, приняты сообществом специалистов-историков как надежная база для дальнейшего уточнения названных цифр.

Происхождение холодной войны Долгое время исторический феномен холодной войны в историко-политической литературе объяснялся противостоянием двух идеологий (убеждений, норм морали и права, воплощенных в политике и государственных институтах) – демократии и капитализма на Западе против тоталитаризма и командно-административной системы в СССР и странах «восточного блока». Враждебность этих идеологий представлялась и представляется как главная причина, порождавшая противоречия и глобальную конфронтацию двух сверхдержав – США и СССР – после Второй мировой войны.

Специалисты в разных областях гуманитарного знания не раз обращали внимание на то, что такой подход является поверхностным и упрощенным. П.А.Сорокин, например, писал, что абсолютизация идеологического критерия при различении агрессивной и неагрессивной политики государств является ненадежным и непродуктивным занятием, и искать объяснение характера межгосударственных отношений на базе моральных ценностей – ложный способ нахождения истины73.

Между тем, нетрудно заметить связь между преувеличенным вниманием ряда авторов к идеологической составляющей холодной войны и их стремлением возложить ответственность за ее возникновение на СССР, Сталина и «коммунизм». Это в первую очередь характерно для ортодоксальной американской литературы: представители этого направления в историографии утверждали, что главной причиной холодной войны были экспансионистские устремления Советского Союза. Таким образом, для США война была «оборонительной», обусловленной необходимостью противостояния и сдерживания «коммунистической опасности».

Известный американский историк А.Шлезингер-младший, например, заявлял, что причины холодной войны невозможно понять без учета «непримиримости ленинской идеологии, зловещей динамики тоталитарного общества и безумия Сталина»74.

В сущности, такая интерпретация холодной войны воспроизводила официальную трактовку, данную лидерами стран Запада для объяснения и оправдания разрыва со своим недавним союзником и послевоенной конфронтации с ним перед общественным мнением своих стран. Достаточно вспомнить ставшую хрестоматийной речь У.Черчилля в Фултоне марта 1946 г., задуманную как предупреждение миру об опасности советского экспансионизма, в которой подчеркивалась угроза странам «свободного мира» от «тирании»

и «коммунистических пятых колонн»75.

Однако американские историки достаточно быстро подвергли ревизии официальную версию происхождения холодной войны. В работах В. Вильямса, Л. Гарднера, Д. Горовица, Г.

Колко, К. Лэша и др. было показано, что после войны СССР не мог представлять реальной угрозы для США, которые имели ядерное оружие, значительный перевес в других видах вооружений, а также экономическое превосходство. Постепенно в американской Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.,1992. С.427-505; Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика.

М.,2000. С.340,490-492.

74 Печатнов В.О. Сталин, Рузвельт, Трумэн: СССР и США в 1940-х гг. М.,2006. С.646.

75 Фултонская речь Черчилля // Источник. 1998. №1. С.88,95,97.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

исторической литературе утвердились и получили развитие идеи о взаимной ответственности СССР и США в послевоенной конфронтации.

Что касается российских историков и публицистов, то, отказавшись в период «перестройки» от следования официальным установкам, согласно которым внешняя политика СССР трактовалась исключительно позитивно, а вся вина за конфронтацию в мире возлагалась на США, многие из них посчитали возможным просто заимствовать распространенные на Западе оценки сталинской политики и дипломатии. В результате во многих постсоветских сочинениях российских авторов послевоенная история рассматривается через призму противостояния «демократии и тоталитаризма», проблемы соответствия русской имперской традиции и международной практики большевизма, идеи мировой революции, характера сталинского режима и отношения Сталина к Западу. В конечном счете, поиск виновников холодной войны ведется исключительно на востоке, где «превращенные в рабов коммунистической номенклатуры народы России и ее природные богатства были поставлены на службу захватническим целям»76.

Сегодня воспроизведение в средствах массовой информации в той или иной форме пропагандистских клише, придуманных и использовавшихся сторонами в ходе самого конфликта сверхдержав в 1940-1980-х гг., выглядит явным анахронизмом. С открытием отечественных архивов в 1990-х гг. появилась возможность проведения комплексных научных исследований, анализирующих политику обеих сторон без явной политизации и идеологизации. В последнее десятилетие и в России, и за рубежом появилось немало ценных научных исследований, а также документальных публикаций по истории холодной войны, которые заставляют говорить о холодной войне как порождении целого комплекса геополитических, политико-идеологических и культурно-цивилизационных факторов77.

Современные историки считают невозможным рассматривать историю холодной войны изолированно, в отрыве от событий предшествующего периода: в частности, «боевого союза» СССР, США и Великобритании в годы Второй мировой войны. Отношения между союзниками на протяжении Второй мировой войны носили сложный, порой противоречивый характер. Плодотворное сотрудничество СССР, США и Великобритании в военной и политической сфере не раз омрачалось по причине различного подхода сторон к тем или иным важнейшим вопросам (будь-то сроки открытия второго фронта, или распределения зон влияния и т.д.). Анализируя эти противоречия, историки подчеркивают непрочный характер союзных отношений внутри антигитлеровской коалиции, скреплявшихся прежде всего наличием общей угрозы. С ее исчезновением произошла поляризация мощи двух сверхдержав на фоне ослабления других центров силы, обострение соперничества СССР и США в стратегически важных районах. Ведущий российский специалист по истории советскоамериканских отношений В.О. Печатнов в связи с этим указывает, что лидеры США связывали послевоенный порядок и национальную безопасность своей страны со своим доминированием в мире, основанным на финансово-экономической мощи и монополии на ядерное оружие. «Если Советский Союз и мог вписаться в этот миропорядок, - отмечает В.О.Печатнов, - то только в качестве младшего партнера, соблюдающего американские правила игры. В Вашингтоне, уже ощутившем свою новую мощь и глобальную ответственность, считалось, что, во-первых, СССР и так уже получил слишком много, а вовторых, вообще не вправе претендовать на подлинное равенство с Западом в виду ущербности своей системы и недостаточной цивилизованности»78. Советское руководство, конечно же, с Мельников А. Моя смешная антисоветская Россия. М.,2010. С.161.

Напр.: Мальков В.Л. Путь к имперству. Америка в первой половине ХХ века. М.,2004; Сталин и холодная война / отв.ред.А.О.Чубарьян. М.,1997; Сталинское десятилетие холодной войны: факты и гипотезы / Под ред. А.О.Чубарьяна и Н.И.Егоровой. М.,1999; Холодная война. 1945-1963. Историческая ретроспектива / Отв. ред.Н.И.Егорова, А.О.Чубарьян.

М.,2003; Война и общество в ХХ веке. Кн.3. Война и общество в период локальных войн и конфликтов вт.пол.ХХ в. / Отв.ред.Ю.А.Никифоров. М.,2008; Печатнов В.О. Сталин, Рузвельт, Трумэн: СССР и США в 1940-х гг. М.,2006; и др.

78 Печатнов В.О. Указ.соч. С.642.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

подчиненной ролью согласиться не могло, тем более что решающий вклад в общую победу над агрессором, как считали в Кремле, позволял претендовать на признание Западом права СССР на создание «пояса безопасности» из дружественных государств у его западных границ.

Доктор исторических наук Н.А. Нарочницкая обращает внимание в первую очередь на геополитический фактор, считая, что холодная война стала продолжением той политики стран Запада, которую они проводили по отношению к России в прошлые века. Резолюция конгресса США от 17 июля 1959 г. постановила ежегодно отмечать «неделю порабощенных наций» и стала законом P.L.86-90, обязавшим президентов из года в год подтверждать цель США освободить жертвы «империалистической политики коммунистической России, приведшей с помощью прямой и косвенной агрессии, начиная с 1917 года, к созданию огромной империи, представляющей прямую угрозу безопасности Соединенных Штатов и всех народов мира».

Н.А. Нарочницкая: «Находящимися под советским господством были названы все народы союзных республик, в том числе «Казакия» и «Идель-Урал», кроме русского. Это неопровержимо демонстрирует главный аспект холодной воины, не понятый ни либеральной частью русской эмиграции, ни ортодоксальными коммунистами: борьба не с коммунизмом, а борьба с «русским империализмом», причем на самой территории исторического государства Российского, которая никогда до революции не подверглась сомнению самыми жесткими соперниками России на мировой арене»79.

Вряд ли, однако, при понимании причин и обстоятельств начала холодной войны правомерно целиком сбрасывать со счетов чрезвычайную идеологизацию политической культуры США на всем протяжении их истории. Современный калифорнийский историк Ф.Логеваль, например, подчеркивает, что важнейшей ее особенностью являлся и является морализм, представление об американской исключительности и мессианский комплекс превосходства. В этой системе координат, пишет Ф.Логеваль, США рассматриваются как высшая форма цивилизации, их политика «уникально бескорыстна», а институты «заслуживают особого подражания», «поэтому любая враждебность к Соединенным Штатам по определению является враждебностью к прогрессу и правому делу, а, следовательно (тоже по определению) - находятся вне закона»80.

Именно с учетом этого обстоятельства становится возможным объяснить, почему после Второй мировой войны Вашингтон последовательно отвергал варианты компромиссного урегулирования с Кремлем на основе хотя бы частичного признания его равноправия международных делах. Видный российский американист В.Л.Мальков показывает, что после войны американская администрация столкнулась с необходимостью либо «сохранить партнерские отношения с Советским Союзом (тем самым добровольно согласившись с уравнением США с советской сверхдержавой)», либо, опираясь на свое военное и экономическое превосходство, «сдержать его устремления к превращению в альтернативный центр силы и, в конечном счете, добиться либерализации советского режима»81. В итоге, как мы знаем, Соединенными Штатами был взят курс на «смену режима» в СССР – но этот выбор был обусловлен вовсе не теми или иными конкретными действиями сталинского руководства на международной арене. Собственно, справедливость такой интерпретации подтверждается и сложностью отношений США с современной, уже постсоветской Россией, свидетельствующей о том, что причины холодной войны коренились вовсе не в советской системе и коммунистической идеологии.

Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М.,2006. С.347.

Цит.по: Печатнов А.О. Указ.соч. С.652-653.

81 Мальков В.Л. Указ.соч. С.567.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

События последних лет убеждают, что на современном этапе развития российского государства мифологизация истории остается одним из важнейших инструментов политической борьбы. При этом мифологизации может подвергаться и совсем недавнее прошлое: технологии конструирования соответствующих представлений и их внедрения в общественное сознание ничем принципиально не отличаются от тех, что используются при «обработке» более отдаленного исторического периода. В силу объективных причин рядовой гражданин России так же далек от современной серьезной политико-экономической аналитики, как и от дискуссий ученых-историков. Поэтому для сил, заинтересованных в навязывании обществу той или иной тенденциозной и идеологизированной интерпретации не имеет принципиального значения, с каким материалом «работать», - идет ли речь о событиях 1917 г., «сталинских» репрессиях или же событиях двух- трех- или пятилетней давности.

Наиболее ярким примером в данном случае может служить тема угрозы наступления диктатуры в России, постоянно обсуждаемая с момента назначения В.В.Путина председателем правительства РФ в августе 1999 года. Громкие заявления ряда политиков и общественных деятелей по этому поводу тиражировались не только в российских СМИ, но и на страницах газет и журналов СНГ, Балтии, стран дальнего зарубежья.

Соответствующее истолкование новейшей истории России (1990-2010 гг.) предполагает противопоставление «эпохи Ельцина», «великого демократа и реформатора России»82, периоду 2000-х гг., когда завоевания «демократической революции» начала 1990-х якобы последовательно сворачивались и происходил возврат к авторитаризму. Внутриполитический курс президента В.В.Путина подвергался постоянной критике со стороны называющих себя либеральными деятелей культуры, бизнесменов и некоторых маргинальных политиков, призывавших к сплочению «демократических сил» с тем, чтобы «бросить вызов диктатуре Путина»83.

Данная точка зрения, к сожалению, проникла и на страницы учебной литературы.

Наиболее политически ангажированным был учебник И. Долуцкого «История России.

ХХ век» (М., 2002), на страницах которого учащимся предлагалось обсудить высказывания ряда «либеральных» деятелей: «В России произошел государственный переворот», следствием чего «явится режим личной власти Путина, авторитарная диктатура»

(Буртин), «оформилось полицейское государство» (Явлинский). С методической точки зрения учебник был построен на манипуляции: способ «приглашения учащихся к диалогу» или высказыванию «своего» мнения служил для автора лишь прикрытием для своего вполне конкретного педагогического замысла. Учебник заканчивался замечательным пассажем о том, что страна оказалась в «тупиковой ситуации», когда власть не способна справиться с возникающими проблемами.

Однако, как показывает опыт всех стран, переживших модернизацию, экономический рост возможен только при сильном государстве, которое гарантирует права собственности и равные правила игры. Сильное государство – это не препятствие на пути экономической модернизации, а необходимое ее условие. Права и свободы граждан могут эффективно реализовываться только тогда, когда государство создает для этого необходимые предпосылки. Только при этом одновременно с укреплением государственных институтов необходимо развивать эффективные инструменты гражданского контроля над властью через партии, общественные организации и иные структуры гражданского общества.

Как показали события 1991-1993 гг., наличие широкой общественной поддержки идеалов свободы и демократии совсем не означает, что реализация «демократического Березовский Б.А. Письмо из Лондона // http://www.ng.ru/politics/2001-12-04/1_mail.html 83 http://www.gazeta.ru/sport/2005/03/kz_252687.shtml

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

проекта» в России является простым и легким делом. Начатое в эти годы реформирование страны привело к созданию конституционного каркаса демократии и парламентаризма в России, однако реальное содержание политической, экономической и общественной деятельности в 90-е гг. оказалось весьма далеко от демократических идеалов.

Характерной особенностью идеологии пришедших в обстановке кризиса институтов советского государства к власти либералов было негативное отношение к российской государственности вообще, независимо от ее политической «окраски». Ослабление и разрушение государственных институтов воспринималось ими как важнейшая предпосылка для формирования нового общественно-экономического уклада и гарантирования невозможности реставрации в том или ином объеме социалистической системы хозяйства.

Такая позиция в условиях экономического кризиса способствовала нарастанию тенденции деградации во всех сферах экономической и общественной жизни и формированию олигархического режима, который лишь по недоразумению можно было считать демократическим. Его характеризовали нелегитимный контроль частных лиц над органами государственной власти и СМИ, в первую очередь телевидением, коррупция как принцип взаимодействий государства и бизнеса, правовой нигилизм. Слабое и недееспособное государство, «приватизированное», по сути, кучкой приближенных к президенту Ельцину лиц, оказывалось не в состоянии защитить права и свободы граждан, разрешать конфликты, обеспечивать сбор налогов и исполнение законов. Установившийся в России в 1990-х гг.

режим во многом не соответствовал ключевым характеристикам демократического правления, постоянно попирая принципы народного суверенитета, честной конкуренции, верховенства закона, а проводимая в тот период внутренняя и внешняя политика не отражала интересы основных групп и слоев общества. Политический режим периода второй половины 1990-х годов явно демонстрировал тенденции к сочетанию слабого децентрализованного государства с элементами олигархического правления.

Очевидно, однако, что олигархия и демократия – далеко не одно и то же. Если демократия есть «форма управления новым государством», то «без государства новая демократия невозможна»84. Именно поэтому новый курс, предложенный в 2000 г.

Президентом В.В. Путиным, получил поддержку граждан России, заинтересованных в наполнении созданных в начале 1990-х гг. формальных демократических институтов реальным, а не декларативным содержанием. Ключевым направлением внутренней политики стало воссоздание дееспособного российского государства как одного из условий устойчивой демократии и рыночной экономики.

Восстановление дееспособного государства шло по нескольким направлениям. Первым шагом на этом пути стало восстановление конституционного контроля со стороны Президента и Парламента над системой исполнительной власти. Это началось с создания института полномочных представителей Президента в федеральных округах. Ранее в каждом субъекте Федерации действовал представитель президента. В мае 2000 г. были созданы семь федеральных округов: Центральный, Северо-Западный, Южный, Приволжский, Уральский, Сибирский, Дальневосточный. В каждом их них вводился пост полномочного представителя президента. На него возлагалась обязанность обеспечивать реализацию конституционных полномочий главы государства в пределах соответствующего федерального округа, повышение эффективности деятельности федеральных органов государственной власти и совершенствование системы контроля за исполнением их решений.

В то время многие законы в регионах противоречили российской Конституции. В стране в связи с этим царил правовой хаос, который, в том числе, угрожал суверенитету России. Достаточно вспомнить принятие рядом регионов во время кризиса 1998 г. антиконституционных актов, препятствующих вывозу продовольствия за пределы регионов и фактически вводящих внутренние таможни. Формирование единого правового пространства, начавшееся в 2000 г., завершилось в своей основе уже в 2001 г.

Через полпредов удалось вернуть законный контроль Москвы над действующими на местах органами федеральной исполнительной власти, которые в 1990-е гг. оказались под прямым контролем 84 J.Linz, A.Stepan/ Toward Consolidated Democracies // Journal of Democracy. Vol.7. April 1996. P.17.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

губернаторов, что было нарушением закона. Институт полпредов президента активно боролся с проявлением авторитаризма в регионах.

В этот же год В. Путину удалось в короткие сроки провести реформу Совета Федерации. В предыдущие годы в верхней палате парламента заседали два представителя субъекта: один – глава исполнительной власти, второй – глава законодательного органа. Получалось, что в законодательный орган входили руководители исполнительной власти. Это было прямым нарушением принципа разделения власти. Новый порядок комплектования Совета Федерации в точном соответствии с буквой закона предполагал делегирование исполнительным и законодательным органами власти субъектов РФ своих представителей в Совет Федерации.

С 2004 г. глава субъекта Федерации наделяется соответствующими полномочиями законодательным органом данного субъекта по представлению президента России. Сформированная таким образом вертикаль исполнительной власти делает проведение государственной политики более эффективным, а действия федеральных и региональных структур власти более согласованными. В рамках этой политики предполагается расширить полномочия региональных властей, сделав главу исполнительной власти субъекта РФ реальным координатором деятельности федеральных и региональных органов исполнительной власти на местах.

В 2003–2006 гг. происходила конкретизация и разделение функций органов исполнительной власти. В итоге возникла новая структура федеральной исполнительной власти, состоящая из подразделений трех типов: министерств, служб и агентств. Министерство — федеральный орган исполнительной власти, несущий полную ответственность за состояние подведомственной сферы управления и ее развитие. Именно федеральные министерства должны стать в точном соответствии с Конституцией РФ опорными элементами системы исполнительной власти во главе с Правительством Российской Федерации, политически ответственными за эффективное проведение государственной политики в определенных для них сферах управления. Федеральная служба — федеральный орган исполнительной власти, создаваемый для непосредственного осуществления специализированных правоприменительных функций и функций надзора. Федеральное агентство — подразделение федеральной исполнительной власти, отвечающее за предоставление определенных видов общественных благ и услуг населению или другим органам власти.

Таким образом, важнейшей составляющей проводимого в 2000-х гг внутриполитического курса стали меры по реализации принципа конституционализма. Уже в самом начале своей деятельности в качестве главы государства В.В.Путин недвусмысленно обозначил осуществление «диктатуры закона» приоритетным направлением государственной политики. В рамках этой стратегии нормативная база регионов была приведена в соответствие с федеральными законами и Конституцией страны. Через введение института полномочных представителей Президента в федеральных округах и реформирование Совета Федерации удалось в значительной степени подавить растущий сепаратизм региональных элит.

Проведенные в 2000-х гг. реформы отнюдь не означали отказ от сделанного в 1991 г.

выбора - напротив, меры по укреплению государственной власти проводились параллельно с развитием инструментов гражданского контроля за властью. Достижение в этот период определенной степени идейной и политической консолидации российского общества стало возможным именно потому, что проводимый правительством курс был ориентирован на разделяемые большинством россиян ценности, в основе которых – сильная, единая, демократическая Россия. Проведенные в 2000-х гг. реформы административного управления и избирательной системы, активизация борьбы с коррупцией означали национализацию государства, возвращение реальной власти легитимным государственным структурам, сформированным на основе демократических процедур.

Так, переход в 2004 г. от мажоритарной избирательной системы (выборов в одномандатных округах) к системе пропорционального представительства означал стимулирование политической конкуренции между партиями и расширял возможности существования политической оппозиции. Это подтверждают простые расчеты: в период существования смешанной избирательной системы из депутата, избранного в одномандатных округах в Государственную Думу в 2003 г., 184 входили во фракцию партии «Единая Россия». Если бы весь депутатский корпус тогда был сформирован по мажоритарной системе, то «Единая Россия» имела бы 90% депутатских мест. И, наоборот, если бы парламентские выборы тогда проходили по пропорциональной системе, то число депутатских мандатов у

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

правящей партии было бы значительно меньшим: 239 вместо 305. Оппозиционные партии получили бы значительно больше мест в Государственной Думе: КПРФ – 80 вместо 51, ЛДПР – 73 вместо 36, «Родина»

- 58 вместо 39.

Тесно связанным с политикой противодействия коррупции является совершенствование российской правоохранительной системы, прежде всего, системы судебной власти, а также органов прокуратуры, Министерства юстиции и Министерства внутренних дел. В ноябре 2000 г. была создана рабочая группа по вопросам совершенствования законодательства в сфере судопроизводства. Законопроекты, разработанные комиссией, вызвали серьезные дискуссии в судейском сообществе. В конце 2000 г. они были обсуждены на V съезде судей, а в конце 2001 г. компромиссный вариант законодательных изменений был принят Госдумой.

В России был введен институт мировых судей, реально заработал суд присяжных (хотя и не во всех регионах), изменился статус судей (сократились возможности для злоупотреблений, а также усилилась независимость судебного корпуса).

Во многом благодаря институту мировых судей (а сегодня по России действует свыше 6,5 тыс.

мировых судей) удалось существенным образом разгрузить федеральные суды, что сделало правосудие более доступным и эффективным для миллионов граждан. Как свидетельствует статистика судебного департамента Верховного суда, в 2005 г., например, федеральными судами уровня субъекта Федерации было принято к производству в первой инстанции 9,6 тыс. гражданских исков и заявлений, федеральными судами районного уровня – 1 млн. 3887 тыс., а мировыми судьями — 4 млн. 842 тыс. исков и заявлений. В результате за последние восемь лет количество обращений граждан в суды всех инстанций возросло более чем в шесть раз.

Институт присяжных, в свою очередь, распространил практику демократического участия граждан на осуществление судебной власти. И хотя в его функционировании мы можем сегодня наблюдать определенные проблемы, в целом это шаг на пути создания более открытой демократичной судебной системы. Государство многократно за последние годы увеличило финансирование системы судебной власти с тем, чтобы обеспечить достойные условия для работы судей и профилактику коррупции в самих судах.

Не менее важным является и другая задача - восстановление доверия избирателей к самой идее массового политического участия, дискредитированной в 1990-е гг. Переход к пропорциональной избирательной системе позволяет рассчитывать, что выборы в России постепенно будут эволюционировать от соревнования манипулятивных, по сути, избирательных технологий к борьбе идей и политических программ. Это должно облегчить для избирателя задачу выбора, напрямую связывая для него голосование за партию и определенный вариант политики. Это значит, что избиратель начинает в большей степени влиять на содержание проводимой политики.

Итак, укрепление государства в период президентства В.В.Путина означало усиление силы закона и конституционного строя, а не режима как такового. Неангажированными наблюдателями было сразу замечено: установленный Путиным порядок «не является антитезой демократии, а смысл его заключается в том, чтобы обеспечить уважение к закону и соблюдение Конституции»85.

Преодоление олигархического режима и развитие институтов демократии в современной России стало важным фактором экономического роста, повышения материального благосостояния и безопасности граждан России.

Между тем, конечно, было бы ошибкой идеализировать достижения Путина во главе российского государства. Достигнутая в 2000-х гг. относительная стабилизация экономической и социальной жизни вовсе не означает, что борьба за демократию в России завершена (в равной степени это относится ко многим другим странам, в том числе наиболее развитым). Следует иметь в виду, что подлинная демократия опирается на власть закона, а за соблюдением законов следит государство. Свобода личности может быть реализована только при наличии сильного государства, охраняющего эту свободу граждан.

Саква Р. Путин: выбор России /Вступ.ст. А.Чубарьяна, пер. с англ. М.,2006. С.75.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

Поэтому следует отличать конструктивную критику, содействующую укреплению в России демократических институтов, от тех политизированных мифов относительно путинского правления, за которыми просматривается неприятие любого стабильного общественно-политического устройства в России, любого сильного суверенного государства.

Обвинения в адрес режима Путина нередко звучат из тех же уст, что и обвинения сталинского или царского авторитаризма, и подразумевают идею неполноценности российского общества, его органической неспособности к демократии и самоуправлению. Складывается впечатление, что громче всех об угрозе диктатуры в России кричат те, для кого идеальной ситуацией в стране является хаос и бессилие государственных институтов. Какое при этом в России государство – православная монархия, сталинская диктатура или «суверенная демократия» - для этих критиков имеет лишь второстепенное значение. Но бессилие государственной власти означает бессилие демократии, укрепление государственных институтов есть путь к укреплению демократии в нашей стране.

Объем данного пособия позволяет обсудить лишь малую часть тех искажений и тенденциозных трактовок важнейших событий истории России ХХ века, широкое распространение которых вызывает озабоченность как у специалистов-историков, так и у широкой общественности. В то же время даже такой, проведенный, что называется, в первом приближении, анализ популярных псевдоисторических версий позволяет сделать несколько выводов и обобщений, которые могут облегчить учителю истории работу с современной исторической литературой и другими источниками информации.

Прежде всего, главные возможности конструирования тенденциозных, недостоверных версий того или иного фрагмента исторического прошлого связаны с результатами некорректной работы с источниками. В одном случае производится отбор подходящих свидетельств, вместо того, чтобы учитывать всю их совокупность. В другом - осуществляется искажение и подтасовка фактов (выбираются либо недопустимые, либо менее вероятные по сравнению с общепринятыми интерпретации сведений, содержащихся в источниках).

В третьем случае опора на источники вообще может отсутствовать, поскольку «переосмыслению» подвергается тот или иной отрезок истории в целом. Конечно, отдельные цитаты или факты из источников могут быть избирательно привлечены для придания убедительности новой версии или теории, но их роль будет носить исключительно иллюстративный характер.

Псевдонаучные построения в области истории имеют ряд сходных черт с приемами фальсификации в других областях научного знания, технике и медицине. Подобные работы чаще всего написаны научно-популярным языком, а их авторы, явно или неявно ощущая слабость своих профессиональных позиций, стремятся уйти от полемики со специалистами и апеллируют к массовому читателю, преподнося свое сочинение как раскрытие очередной «тайны» истории. Как правило, в них сообщаются малоизвестные или вовсе неизвестные широкой публике исторические факты, что придает этим трудам необходимую респектабельность. В то же время для критики общепринятых подходов здесь используются не столько научные, сколько идеологические аргументы.

Общим местом является негативное отношение к «официальной» науке, якобы препятствующей путем «догматических запретов» беспристрастному и объективному освещению прошлого. Эта идея неизменно присутствует в построениях «альтернативных»

историков, обещающих читателям раскрыть тайны истории, тщательно скрываемые официальной наукой, и обличающих ее мнимую неспособность предложить обществу сколько-нибудь правдивую версию национальной истории. Учитывая то, что в недавнем прошлом историческая наука действительно находилась под идеологическим надзором, подобные выпады укрепляют доверие читателей к содержанию таких работ.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

Претензии авторов псевдоисторических концепций к «официальной науке», поставленной якобы современным российским государством «на службу» патриотическому воспитанию, жалобы на невозможность свободного научного поиска в современных условиях являются составной частью любого такого «проекта». Логика понятна: без подрыва доверия к науке и ее представителям рассчитывать на успех внедрения в общественное сознание мифологизированных псевдонаучных представлений и навязать соответствующие идеологические предпочтения крайне трудно.

Из этого следует, что усилия ученых историков и преподавателей истории, как в школе, так и в ВУЗе, следует, во-первых, сосредоточить на отстаивании за историей статуса науки, не позволяя средствам массовой информации создать в обществе обратное впечатление.

Что касается все шире используемого термина фальсификация истории, то его содержание нуждается к конкретизации. Как правило, говоря о фальсификации истории, специалисты имеют в виду сознательное и целенаправленное искажение исторической правды о прошлых событиях, совершаемое прежде всего в политических целях.

Фальсификация может осуществляться разными способами, но, как и всякая другая лженаука, она связана, прежде всего, с явным нарушением правил исторического метода исследования.

Кроме того, перед лицом плюрализма мнений по поводу важнейших событий новейшей истории и множественности их оценок в процессе преподавания нужно стремиться к тому, чтобы сформировать у учащихся критическое отношение к различным интерпретациям исторических событий, а также умение находить и отличать твердо установленные и обоснованные данные от идеологических наслоений.

Это, в свою очередь, предъявляет повышенные требования к развитию способностей старшеклассников самостоятельно работать с исторической информацией, творчески применять полученные знания в новых, в том числе проблемных, ситуациях, а значит – обуславливает необходимость более широкого использования на уроках истории активной и интерактивной стратегии обучения, современных технологий и методических приемов.

Основные идеи и выводы Проблема отбора содержания – одна из ключевых в обучении истории. В основе ответственного выбора должна лежать парадигма сопричастности, подразумевающая нацеленность на формирование уважения к собственной стране и ее истории. В то же время задача историко-патриотического просвещения не противоречит стремлению к правдивому описанию прошлого. Любые, даже самые благородные задачи исторической политики не могут стать основанием для приукрашивания, умолчаний и искажений.

Фальсификация истории - сознательное и целенаправленное искажение исторической правды о прошлых событиях, совершаемое прежде всего в политических целях.

Фальсификация истории может осуществляться разными способами, но главные возможности конструирования тенденциозных, недостоверных версий того или иного фрагмента исторического прошлого связаны с результатами некорректной работы с источниками.

Усилия преподавателей истории следует сосредоточить на отстаивании за историей статуса науки, не позволяя средствам массовой информации создать в обществе обратное впечатление. Важнейшим условием для этого является признание целью исторического образования дать обществу адекватное представление о собственном прошлом, а также понимание, что историки располагают для этого необходимым научным инструментарием.

Компетентность современного учителя истории подразумевает способность учитывать последние достижения исторической науки, умение ориентироваться в

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 1. ПОДРАЗДЕЛ 1.

содержании научной и общественно-политической полемики относительно оценок и интерпретаций важнейших событий Новейшей истории России, выявлять связь тех или иных интерпретационных подходов с актуальными «запросами» тех или иных политических сил.

Перед лицом плюрализма мнений по поводу важнейших событий новейшей истории и множественности их оценок в процессе преподавания нужно стремиться к тому, чтобы сформировать у учащихся критическое отношение к различным интерпретациям исторических событий, а также умение находить и отличать твердо установленные и обоснованные данные от идеологических наслоений.

Это, в свою очередь, предъявляет повышенные требования к развитию способностей старшеклассников самостоятельно работать с исторической информацией, творчески применять полученные знания в новых, в том числе проблемных, ситуациях, а значит – обуславливает необходимость более широкого использования на уроках истории активной и интерактивной стратегии обучения, современных технологий и методических приемов.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 2. ПОДРАЗДЕЛ 2.

Компетентностный и системно-деятельностный подходы к преподаванию Новейшей истории Отечества Из данного раздела вы узнаете:

В чем суть компетентностного и системно-деятельностного подхода в преподавании Как в стандартах второго поколения определяются результаты обучения истории;

Каковы особенности современной образовательно-воспитальной среды, проблематизирующие достижение поставленных целей;

Каковы требования к компетентностям учителя, преподающего Новейшую историю преподавании Новейшей истории России.

Отдавая должное значимости усилий, предпринимаемых государством, в том числе органами образования, для модернизации школьного обучения истории и обеспечения условий для практической реализации заявленных целевых установок, следует подчеркнуть, тем не менее, что ключевой фигурой в обеспечении связи между исторической наукой и общественным сознанием остается учитель.

Какими компетентностями должен обладать педагог, преподающий Новейшую историю России?

В Российской Федерации существует институт государственного заказа на новое качество образования и образовательных услуг. Он был сформулирован в проекте «Современная модель образования, ориентированная на решение задач инновационного развития экономики»1, в котором были определены качественно новые образовательные результаты, выраженные на языке базовых компетентностей современного человека:

информационной (умение искать, анализировать, преобразовывать, применять информацию для решения проблем);

коммуникативной (умение эффективно сотрудничать с другими людьми);

самоорганизации (умение ставить цели, планировать, ответственно относиться к здоровью, полноценно использовать личностные ресурсы);

самообразования (готовность конструировать и осуществлять собственную образовательную траекторию на протяжении всей жизни, обеспечивая успешность и конкурентоспособность)».

Государственный заказ на новое качество образования и образовательных услуг также представлен в Квалификационных характеристиках должностей работников образования (раздел Единого квалификационного справочника - ЕКС) должностей руководителей специалистов и служащих)2. Требования, предъявляемые ЕКС ко всем работникам образования, в том числе и к учителям истории, направлены на повышение результативности Проект «Современная модель образования, ориентированная на решение задач инновационного развития экономики». http://www.mon.gov.ru/files/materials/4674/avgust08.doc Сборник нормативных правовых актов с комментариями под ред. В.Н. Понкратовой, Ж.П. Осипцовой. – М.:

Издательство МИСИС, 2009. 94 с. (см. Приложение к приказу Минздравсоцразвития России от 14 августа г. № 593 «Единый квалификационный справочник должностей руководителей, специалистов и служащих».

Раздел «Квалификационные характеристики должностей работников образования»).

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 2. ПОДРАЗДЕЛ 2.

их труда, трудовой активности, деловой инициативы и компетентности, наиболее полное использование их профессионального и творческого потенциала, на рациональную организацию труда и обеспечение его эффективности. При этом под компетентностью в ЕКС понимается качество действий работника, обеспечивающих адекватное и эффективное решение профессионально значимых предметных задач, носящих проблемный характер, а также готовность нести ответственность за свои действия. К основным составляющим компетентности работников образования относятся профессиональная, коммуникативная, информационная и правовая компетентности.

1. Профессиональная компетентность. Под профессиональной компетентностью понимается система знаний, умений, навыков и оптимальных сочетаний методов работы с детьми, необходимая для профессиональной деятельности учителя истории.

Профессиональная компетентность педагога-историка обеспечивает:

эффективное решение профессионально-педагогических и социальных проблем и задач, связанных с преподаванием курса в соответствии с современными владение современными образовательными технологиями, методическими приемами, педагогическими средствами, позволяющими осуществлять обучение на инновационной основе;

использование методических идей, новой литературы и иных источников информации в области методики преподавания для построения современных способность ориентироваться в области мотивов, способностей учащихся;

аутопсихологическая способность ориентироваться в области достоинств и недостатков собственной деятельности и личности, наличие у учителя умений управлять собственным поведением, осуществлять цеполагание, планирование, мобилизацию и устойчивую активность, оценку результатов собственной деятельности, рефлексию;

осуществление оценочно-ценностной рефлексии по поводу реализации целей и задач преподаваемого курса истории.

Особенности курса Новейшей истории России, сложности работы в выпускном классе подразумевают необходимость овладения учителем таким набором компетенций, которые:

сформированность целостного представления о ходе исторического процесса, свободную ориентацию в содержании современных общественно-политических дискуссий, умение видеть за теми или иными точками зрения позиции современных политических сил; способность отличать достоверное, обоснованное описание прошлого от ложного, сфальсифицированного;

предполагают не только знакомство с программами подготовки компьютерных презентаций и обработки документов, изображений, уверенную работу в сети Интернет с электронными материалами (копиями исторических источников и научной литературой), публикациями и монографиями, но и способность органично включать современные информационные ресурсы в сценарии позволяют осуществлять продуктивное взаимодействие с учениками в процессе обучения с использованием современных средств и способов коммуникации;

непосредственно связаны с умением использовать современные технологии обучения, подразумевающих широкое применение активных и интерактивных стратегий преподавания и соответствующих им методов при организации аудиторной, самостоятельной и внеклассной работы учащихся.

ПРЕПОДАВАНИЕ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РОССИИ В ШКОЛЕ. РАЗДЕЛ 2. ПОДРАЗДЕЛ 2.

2. Информационная компетентность – качество действий учителя истории, обеспечивающих:

эффективный поиск, структурирование новой исторической информации, её адаптацию к особенностям педагогического процесса в различных классах и дидактическим требованиям к обучению истории;