«Л.А.РАПАЦКАЯ ИСТОРИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ РОССИИ ОТ ДРЕВНИХ ВРЕМЕН ДО КОНЦА XX ВЕКА Допущено Учебно-методическим объединением по направлениям педагогического образования в качестве учебного пособия для студентов ...»

ВЫСШЕЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Л.А.РАПАЦКАЯ

ИСТОРИЯ

ХУДОЖЕСТВЕННОЙ

КУЛЬТУРЫ РОССИИ

ОТ ДРЕВНИХ ВРЕМЕН ДО КОНЦА

XX ВЕКА

Допущено

Учебно-методическим объединением

по направлениям педагогического образования в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению «Художественное образование»

Москва Издательский ц е н т р «Академия»

2008 УДК 7.03(075.8) ББК 63.5:2я73 Р23 Рецензенты:

доктор педагогических наук, профессор, зав. кафедрой методологии и методики преподавания музыки Московского педагогического государственного университета Э.Б. Абдулин;

доктор педагогических наук, доктор культурологии, профессор, зав. кафедрой истории культуры Московского государственного университета культуры и искусств А.А.Аронов Рапацкая Л.А.

Р23 История художественной культуры России (от древних времен до кон­ ца XX века) : учеб. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений. — М.:

Издательский центр «Академия», 2008. — 384 с, |32| с. цв. ил.

ISBN 978-5-7695-4222- Учебное пособие раскрывает своеобразие сложного историческою развития культу­ ры и национального художественного сознания России в период от древних времен до начала третьего тысячелетия. Язычество и христианство, земство и опричнина, церков­ ность и светскость, западничество и славянофильство, коммунизм и антикоммунизм — это и многое другое своей противоречивостью оказывало влияние на течение россий­ ской художественной мысли и в то же время содействовало созданию прекрасной гармо­ нии в сфере духовного постижения мира и его отражения в образах искусства. В книге даны иллюстрации художественных произведений разных видов, жанров и стилей: каж­ дая глава заканчивается вопросами и заданиями для самостоятельной работы.

Для студентов высших педагогических учебных заведений. Может быть полезно сту­ дентам, изучающим мировую художественную культуру, литературу, историю и другие гуманитарные дисциплины.

УДК 7.03(075.8) ББК 63.5:2я В оформлении переплета использован фрагмент репродукции иконы «Архангел Гавриил ("Ангел Златые Власы")» (XII в.) Оригинал-макет данного издания является собственностью Издательского центра «Академия», и его воспроизведение любым способом без согласия правообладателя запрещается © Рапацкая Л.А., © Образовательно-издательский центр «Академия», ISBN 978-5-7695-4222-0 © Оформление. Издательский центр «Академия», Введение.

« Д р а г о ц е н н а я н о ш а н а ц и о н а л ь н о й культуры»

Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать — В Россию можно только верить.

Ф. И. Тютчев Начала русской национальной культуры... Как трудно о них говорить! Сколь­ ко великих умов прошлого и настоящего пытались решить «русский вопрос», задумывались о «русской идее». Один из философов заметил: любой народ, любая страна — заложники своих начал.

Что же все-таки мы имеем в виду, когда думаем о началах художественной культуры? Попробуем на время отвлечься от конкретных исторических эпох и задумаемся: почему в искусстве разных стран, даже близких друг другу, чув­ ствуется национальное своеобразие? Современная наука культурология дает на это ответ: потому, что в культуре любого народа есть некий глубинный внутренний смысл, который вынашивался и развивался на протяжении сто­ летий. Ученые называют эту сердцевину культуры ментальностью, или мента­ литетом. Они говорят об особой «картине мира», которая в течение длитель­ ного времени складывается в общественном сознании и отражает специфику национальных ориентиров во всех сферах жизни, в том числе и в искусстве.

От чего зависит культурный менталитет? Кратко на этот вопрос вряд ли можно ответить. Выделим главное, то, что определяет своеобразие внутренне­ го облика русской культуры и русского художественного мышления.

Прежде всего обратим внимание на положение России на карте мира: и Европа, и Азия — некий западно-восточный синтез. Это положение не могло не наложить отпечаток на характер нации, на миропонимание русского челове­ ка. С точки зрения географии специфические черты российской цивилизации складывались в пограничьи двух мировых традиций — европейской и азиатской.

Однако по сути культурная ориентация России даже изначально была европейской. Сравнивая пути развития русского и европейского искусства, можно найти немало точек пересечения. В своей многовековой истории рус­ ская литература, зодчество, живопись, музыка прошли этапы раннего Сред­ невековья, Предвозрождения, освоили стиль барокко в XVII в., классицизм в XVIII в., романтизм в XIX столетии. Все это — европейские традиции.

Однако ни временные границы этих этапов, ни внутренняя суть самого рус­ ского искусства не позволяют сделать вывод о его «чисто европейском» ха­ рактере. Здесь скорее надо говорить о том нескончаемом диалоге, который вела русская художественная культура на протяжении тысячи лет с разными странами Европы — Византией и Болгарией, Польшей и Украиной, Фран­ цией и Германией... При этом Россия всегда сохраняла свое лицо, свою «особость», замешанную на собственных, порой внутренне противоречивых, установках. Иначе говоря, в менталитете русской художественной куль­ туры есть нечто, не принадлежащее ни Востоку, ни Западу.

Вот мнение известного русского религиозного философа XX в. И. А. Ильи­ на: «...Западная Европа не знает нас... потому, что ей чужда русская (право­ славная) религиозность. Русский человек живет прежде всего сердцем и воображением и лишь потом волею и умом. Русский человек... всегда "удивлялся" другим народам, добродушно с ними уживался и ненавидел только вторгающихся поработителей, он ценил свободу духа выше формальной сво­ боды. Из всего этого выросло формальное различие между западной и восточ­ но-русской культурой. У нас вся культура — иная, своя, и притом потому, что у нас иной, особый духовный склад. У нас совсем иные храмы, иное богослу­ жение, иная доброта, другая музыка, театр, живопись, танец; не такая наука, не такая медицина, не такой суд, не такое отношение к преступлению, не такое чувство ранга, не такое отношение к нашим героям, гениям и царям.

И притом наша душа открыта для западной культуры: мы ее видим, изучаем, знаем и если есть чему, то учимся у нее... у нас дар чувствований и перево­ площения»1.

Противоречивость начал, составляющих «российскую душу», отмечена многими мыслителями прошлого и настоящего. Другой русский религиозный философ XX в. Н.А.Бердяев писал: «Можно открыть противоположные свой­ ства в русском народе: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, воль­ ность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость;

обрядоверие и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание лич­ ности и безличный коллективизм; национализм, самохвальство и универса­ лизм, всечеловечность;...искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт»2.

Внутренняя поляризованность (бинарность) культуры прослеживается, по мнению современных исследователей, на протяжении всей российской исто­ рии. Достаточно вспомнить борьбу язычества и христианства, земства и оп­ ричнины, церковности и светскости, западничества и славянофильства, ком­ мунизма и антикоммунизма и т.д. Эти выводы можно продолжить, обращаясь к художественной культуре, — ее движение в мировой истории воплотило противоречивость, дисгармоничность национального самосознания, суть ко­ торого — извечное противостояние полярных основ земного бытия. Однако недаром древние считали, что из противоречий рождается гармония. Сложное историческое развитие нашей культуры дало удивительные результаты в сфе­ ре духовного постижения мира и его художественного отражения.

Являясь уникальным исключением из «семейств человеческого рода», об­ ладая «особенной статью», Россия обогатила человечество гораздо большими ценностями, нежели теории экономического процветания «общества потреб­ ления». Она создала памятники художественной культуры, которые несут лю­ дям Земли идеалы любви, добра, истины, соединившихся на основе красоты.

Откуда пришло в русское искусство обостренное чувство прекрасного? Где источники его высокой духовности?

Ильин И.А. Против России (1950) // Наши задачи. - М., 1992. - С. 58-60.

Бердяев Н.А. Русская идея. О России и русской философской культуре: философы русского послеоктябрьского зарубежья. — М., 1990. — С. 44—45.

На первый взгляд (и об этом пишут многие исследователи), развитие уни­ кального, самобытного художественного мировосприятия русского народа зависело от природных условий. Действительно: бескрайние просторы полей, богатейшие леса, реки и озера, смена пестрых летних красок на зимний бело­ снежный покров — все это способствовало рождению тонкого чувства пре­ красного и раннему становлению «культа красоты». Однако обратимся к древ­ нейшему памятнику русской письменности — «Слову о погибели Земли рус­ ской», где есть такие слова:

О светло светлая и красно украшенная земля Русская! Многими красотами дивишь ты: озерами многими дивишь ты, реками и источниками местночтимыми, горами крутыми, холмами высокими, дубравами частыми, полями дивными, зверьми раз­ личными, птицами бесчисленными, городами великими, селами дивными... — всего ты исполнена, земля Русская, о правоверная вера христианская!

Произведение Древней Руси убедительно свидетельствует: живым источ­ ником творческого вдохновения для русского человека была не только приро­ да, но прежде всего высокая духовность, связанная с православием, с хри­ стианским пониманием мира, что нашло непосредственное отражение в искусстве.

Есть у русской художественной культуры еше одна важная особенность, на которую когда-то обратил внимание поэт А. Блок. Он писал:

«Россия — молодая страна, и культура ее — синтетическая культура. Рус­ скому художнику нельзя и не надо быть "специалистом" Писатель должен помнить о живописце, архитекторе, музыканте; тем более — прозаик о поэте и поэт о прозаике. Бесчисленные примеры благодетельного для культуры об­ щения (вовсе не непременно личного) у нас налицо. Так же, как неразлучимы в России живопись, музыка, проза, поэзия, неотлучимы от них и друг от друга — философия, религия, общественность, даже — политика. Вместе они образуют единый мощный поток, который несет на себе драгоценную ношу национальной культуры»1.

Эти слова можно считать эпиграфом всего учебного пособия. В нем будут показаны точки соприкосновения разных муз, союз которых составляет «дра­ гоценную ношу национальной культуры» русского народа. Можно с уверен­ ностью сказать, что только цельный, обобщенный взгляд на историю отече­ ственной художественной культуры может дать ориентиры в постижении от­ дельных видов искусства, будь то зодчество, музыка, поэзия или живопись.

Содержание настоящего учебного пособия развивается в исторической по­ следовательности. Думается, что этот принцип поможет полнее осмыслить основные вехи истории русской культуры и творческий вклад зодчих, худож­ ников, поэтов и композиторов (хотя многие из их имен известны каждому с раннего детства). Но освоение художественной культуры не состоится, если целью ее изучения станет оперирование суммой фактов без постижения высо­ кого духовного смысла произведений русского искусства. Постичь эти глуби­ ны — гораздо более трудное, но одновременно чрезвычайно увлекательное занятие, требующее от вас — читателей — личных усилий, работы ума и сердБлок А. Без божества, без вдохновенья // Собр. соч.: в 8 т. — М.; Л.. 1960— 1963. — Т. 6. — С. 175-176.

ца. Поэтому каждая глава учебного пособия снабжена руководством для само­ стоятельной работы, которое нацеливает на активное вхождение в мир худо­ жественных открытий. Завершает книгу обширная библиография.

И еще несколько уточняющих предварительных замечаний. Вы знаете, что человек, воспринимая произведение искусства, как бы общается с ним, всту­ пает в осмысленный разговор с его автором, и художественное творчество способно мощно воздействовать на людей, формировать их миропонимание, отношение друг к другу. Учебное пособие поможет в организации непростого диалога с образами искусства, рожденными много столетий назад. Ведь сверх­ задачей нашего повествования стало стремление раскрыть в художественном наследии его непреходящую, вечную красоту, ибо гениальные мастера Рос­ сии всех эпох умели подняться над «суетой мира сего», сиюминутными по­ требностями своего века, возвыситься до воплощения вневременных проблем бытия и высоких истин. Самобытность русского художественного гения, изна­ чально воспитанного православием, питалась всечеловечностью, нравствен­ ной поучительностью художественного образа, русским космизмом и умени­ ем видеть «возвышенное» и «земное» с позиций духовных ценностей. Эти ху­ дожественные послания из прошлого сегодня особенно актуальны. Нагляд­ ным комментарием к ним служат отрывки из современных научных трудов, введенные в текст учебника и оживляющие наш диалог со старинной русской живописью, музыкой, литературой, зодчеством.

История русской художественной культуры написана многими поколения­ ми отечественных мастеров, пророков и мыслителей, сумевших создать «зо­ лотой фонд» национальных художественных ценностей. Желаем вам продол­ жить плодотворное общение с ней и за страницами настоящего учебного по­ собия, посещая музеи, театры, библиотеки, слушая музыку дома и в филар­ монических залах, постигая красоту местных архитектурных сооружений и любуясь ими, путешествуя по родной земле.

ЧАСТЬ I

Художественная культура Древней Руси Сколько же «столетий-фонариков» насчитывает русская художественная культура? Сегодня на этот вопрос вряд ли можно дать точный ответ. Ведь данные о возрасте человечества все время меняются, и, наверное, наука не раз поразит нас сенсационными открытиями, продляющими жизнь цивили­ заций. Достоверно известно, что истоки великой русской культурной тради­ ции уходят в глубокую древность, к протославянам, что жили еще в 6-м тыс.

до н. э., к праславянам, известным с середины 2-го тыс. до н. э. В I в. о славянах (венедах) упоминают и римские историки, и арабские авторы.

Пролетели столетия. Важным шагом на пути образования государственно­ сти было объединение многочисленных славянских племен в союзы, что про­ исходило в течение IV—VII вв. К VIII в. славяне занимали территорию, мас­ штабы которой поразительны — от Чудского и Ладожского озер на севере до Черного моря на юге. Там жили разные славянские племена. Среднее тече­ ние Днепра занимали поляне (Киев и прилегающие земли); восточнее их жили северяне (Полтава, Новгород-Северский, р. Северский Донецк); на запад от полян жили волыняне и бужане; на северо-запад — древляне. На юге, у моря и Дуная, селились угличи и тиверцы. Дреговичи находились в лесной зоне (Белоруссия); радимичи (по рекам Сож и Десна); вятичи (по р. Ока и Подмосковью) также жили в лесной полосе. В среднем течении За­ падной Двины расселились полочане, у истоков Волги, Днепра и Двины — кривичи, широко продвинувшиеся на север и на восток. Словене, жившие по берегам озера Ильмень, были самой северной группой славянских пле­ мен.

Славяне, занимаясь земледелием и скотоводством, стремились к осед­ лому образу жизни. Однако постоянные нападения кочевников из степей Причерноморья сильно осложняли их мирное существование, приучая с оружием в руках отстаивать свою независимость либо покидать обжитые места.

Известно, что в минуты опасности человек стремится спрятать ценные веши, чтобы сохранить их от врагов. Современные археологи обнаружили немало древних кладов, где хранились различные произведения прикладного искусства. Многие из них говорят о высоком мастерстве славянских ювелиров, гончаров, оружейников, чьи изделия несут информацию о взглядах, вкусах, потребностях наших далеких предков. В частности, ювелирные украшения вы­ полнены из цветных металлов, жемчуга, кости, драгоценных камней. Среди древностей VI в. — знаменитые мартыновские пластинки (из села Мартыновка Киевской области). На них изображены фигурки людей и коней. Люди вы­ полняют какое-то ритуальное действо. Современные ученые назвали эти не­ много странные, исполненные внутренней динамики образы «пляшущими идолами».

Древние архитектурные сооружения, выполненные из дерева, не сохра­ нились. Но есть письменные свидетельства о высоком развитии деревянно­ го зодчества у славянских народов. Так, например, в V в. византийский дипломат Приска Панийский посетил ставку грозного царя гуннов — Аттилы, под началом которого воевали славянские дружины, и был поражен красотой царского дворца, сложенного из бревен, отделанного искусной резьбой.

Изучая предметы быта, орудия труда и охоты, женские украшения, остат­ ки музыкальных инструментов, а также письменные свидетельства путеше­ ственников, древних историков, послов, ученые сделали важные выводы об историческом прошлом восточных славян, их политической и хозяйственной жизни. Все это получило отражение в специальной литературе, в том числе учебной. Но в нашем пособии речь пойдет об иной, совершенно особой части славянской культуры: о восприятии мира и его образе, запечатленном в про­ изведениях искусства. Миропонимание, представление о земле, космосе, че­ ловеке, определило своеобразие раннего славянского искусства, произведе­ ния которого дошли до нас сквозь череду веков.

С незапамятных времен у славянского народа сложилась характерная для древности языческая религия. Она возникла на основе самобытных, далеких от реальности взглядов на человека и природу. Наиболее значимым для вос­ точных славян был культ предков, а «тварный мир» воспринимался прежде всего символически. Языческие верования объединяли человека и природу в неразделимое целое. Люди считали, что их жизнь подчиняется тем же зако­ нам, по которым сменяются времена года. Внешний мир, животные и расте­ ния были своеобразными «собеседниками» древнего человека, его друзьями или недругами. Лес, горы, камни, озера, реки — любое из явлений природы казалось славянам одушевленным.

писал в XIX в. поэт Ф. И.Тютчев. О каких богах говорится здесь?

В языческие времена человек чувствовал себя словно песчинка, беспомощ­ ным и немощным перед лицом грозных стихий. Эти стихии и считались «богами». Их наделяли чисто человеческими качествами. Вместе с тем языческие божества были символами, с помощью которых славяне объясняли сущность бытия, закономерности жизни. Поэтому древнейшую славянскую культуру мож­ но считать мифологической1.

Как известно, «мифы не учат морали». Чисто природное понимание сущ­ ности человека освобождало языческий мир от чувства справедливости, от нравственного осознания вины и мук совести. Поэтому в мифологической кар­ тине мироздания не было места живым человеческим чувствам и переживани­ ям, любви и милосердию. Страх перед природными силами, неуверенность в завтрашнем дне (то ли мир, то ли война, то ли урожай, то ли недород и голод) закрепляли полную зависимость людей от множества богов. В жизнь и быт восточных славян прочно вошел грозный бог грома и молний Перун, бог дневного света Хорс, податель небесных благ Дажбог, бог-сеятель и он же бог огня Симаргл, бог ветра и воздушной стихии Стрибог, богиня плодородия, мать сыра земля Макошь (Мокошь). Были и низшие мифологические образы, порой чрезвычайно вредные для человека — леший и водяной, домовой и банник, русалка и кикимора, а также страшные существа, несущие людям горе, смерть, болезни, — Мара, Морена, Лихо, Кощей, Баба-яга.

День «рождения» каждого божества отмечался всенародным праздником.

В этот день люди приносили богу жертвы-дары (молодую овечку, ягненка) в надежде смирить его гнев. В Перунов день случались человеческие жертвопри­ ношения. Убивая младенцев, юношей или девушек, язычники полагали, что тем самым искупают свои грехи. Невинные жертвы расплачивались за чужие преступления... А еще древние славяне верили, что их жизнь зависит от жи­ вотных. Эти тотемические2 представления оказались очень живучими. Позднее гербы многих древних русских городов включали изображения медведя, орла, других птиц и зверей.

Образы богов, богинь, священных животных в виде бронзовых, глиня­ ных, деревянных, каменных истуканов, хотя сохранилось их и немного, можно встретить во всех славянских землях. Самой известной находкой уче­ ных является статуя Рода-Святовита, так называемый Збручский идол (IX — X вв.). Он был поставлен на границе, условно разделяющей племена волы­ нян и белых хорватов. Идол довольно хорошо сохранился. Он сделан из кам­ ня и представляет собой столп, каждая сторона которого покрыта барельеф­ ными изображениями. Контуры образов стерлись от времени. И все же на верхнем ярусе можно рассмотреть фигуры богов и богинь. Больше половины высоты занимает божество, олицетворяющее небо. Нижний ярус отдан под­ земному миру и его богу. Средний же заполнен фигурками людей, населяю­ щих землю.

Збручский идол не является произведением искусства в современном по­ нимании этого слова. Его создали для проведения обрядов и жертвоприно­ шений. Неслучайно неизвестные нам мастера отразили в нем ту картину ми­ роздания, что существовала в языческие времена, в период идолопоклон­ ства.

Миф — сказание, передающее представления древних народов об устройстве Вселенной и жизни на земле. Мифы рождались в недрах языческих верований.

Тотем — животное, растение или предмет, служащий объектом религиозного почитания.

Один из современных исследователей назвал религиозные представления восточных славян «мифологическим хаосом». Действительно, по сравнению с классическими европейскими языческими культурами, создавшими высо­ кое искусство, науку, философию (например, в Древней Греции), верова­ ния наших предков далеки от логической стройности и совершенства. Мно­ гие славянские божества дублируют друг друга, их внешний облик весьма неопределен, неясны и их «биографии». Однако очевидно и другое: не умея «учредить порядок» среди своих богов, славяне были поразительно талант­ ливы в передаче поэтической красоты окружающей природы. Это нашло от­ ражение в самом древнем славянском искусстве — фольклоре. О нем и пой­ дет далее речь.

В науке, изучающей историю зарождения культуры, существует понятие «первобытный художественный синкретизм». Дело в том, что в древности отдельные виды народного искусства были тесно связаны. Танец, слово, му­ зыка, даже живопись входили составной частью в языческий обряд, воссоз­ дающий в своеобразном театральном действе мифологические верования.

Обряд — это ритуальное действо, приуроченное к времени года или жизнен­ но важному событию. В древности обряды проводили, чтобы, умилостивить богов, повлиять на стихии, отвести беду от себя и своего рода. В этих дей­ ствах родилось самобытное народное искусство древности — музыкальный фольклор.

Слово фольклор в переводе с английского языка означает «народная муд­ рость», «народное знание». Автором фольклорных произведений был коллек­ тив, община. В этом особом виде художественного творчества запечатлелась народная мудрость многих поколений. Фольклорные сочинения не записыва­ лись, а передавались в устной традиции. Сила и мудрость обычая укрепляли его. В памяти людей обычай оставался как будто все тем же, хотя его содержа­ ние исподволь менялось, отражая перемены в жизни древнерусского обще­ ства. Важно помнить, что восточнославянские фольклорные источники сохра­ нились лишь в записях нового времени.

В фольклор входят разные жанры: песни, загадки, пословицы, легенды, сказки, былины. Но, пожалуй, самой выразительной и прекрасной частью народного творчества является песня.

Самые древние песни называются обрядовыми, поскольку они входили в обряды. Обрядовые песни подразделяют на календарные и семейно-бытовые.

Содержание календарных песен тесно связано с трудом славянина-земле­ дельца, любящего землю и молящего богов послать хороший урожай. На протяжении веков землепашцы исполняли одни и те же обряды, соответ­ ствовавшие праздникам народного календаря: зимним, весенним, летним, осенним. В каждый из праздников совершались определенные обрядовые действия и пелись приуроченные к этому празднику песни. Цель всех обря­ дов и песен была одна — способствовать жизненному благополучию кре­ стьян. Цикл календарных обрядов начинался зимой: 25 декабря по старому стилю считалось «поворотом солнца на лето». В этот день открывалась чере­ да веселых праздников, в период которых было принято колядовать — ря­ диться в «карнавальные» одежды (вывороченные тулупы, солому и др.) и ходить по дворам соседей, выпрашивая подарки. Колядование возникло как обряд чествования языческого бога Коляды. А с приходом христианства колядуют на Святки — с Рождества Христова (25 декабря по старому сти­ лю) до Крещения (6 января по старому стилю). И поют, как в старые вре­ мена, песни:

Колядки в различных местностях назывались по-разному: «авсеньками», «таусеньками», «щедровками», «виноградьями». Их смысл — в пожеланиях хозяину дома счастья, благополучия, высокого урожая и, конечно же, здоро­ вья всей семье. С веками уже забыли, кто такой Коляда, хотя сам обряд коля­ дования в деревнях существует и по сей день.

Зимние Святки (до принятия христианства в эти дни особо чествовали бога Святовида — одного из главных в пантеоне языческих богов) были шумными и веселыми. Девушки в святочные вечера гадали. Гадания были разными, серьез­ ными и забавными одновременно, но всегда полными таинственности.

так представил обряд святочных гаданий В.А.Жуковский в балладе «Светла­ на». Подблюдные народные песни, сопровождавшие некоторые гадания, пред­ вещали судьбу: богатство или бедность, скорую свадьбу или вечное девиче­ ство, разлуку, дальнюю дорогу, смерть. Вот одна из подблюдных песен:

Праздничная атмосфера Святок передана в романе А.С.Пушкина «Евге­ ний Онегин», в одноименной опере П.И.Чайковского, в повести Н.В.Гоголя «Ночь перед Рождеством».

Самый крупный после Святок зимний обряд известен и сегодня. Это Мас­ леница.

В народном календаре Масленица означала проводы зимы. Прощаясь с хо­ лодным временем года, люди катались с гор, лакомились блинами и пирога­ ми, а в конце праздника сжигали чучело Масленицы. Все эти действа сопро­ вождались песнями, например такими:

В древности считалось, что весну необходимо закликать, иначе никогда не придет тепло на землю, не сойдет снег. Встречали весну в день весеннего равноденствия.

К этому празднику было принято выпекать из теста, лепить из глины и соломы фигурки самых разных птиц (обычно жаворонков) — люди верили, что пернатые приносят тепло из неведомых дальних краев. В этот день пели песни-веснянки:

В весеннем празднике — Егорьев день (23 апреля по старому стилю) — особенная роль отводилась пастуху. Он должен был ритуальной игрой на пас­ тушеском рожке и специальными заговорами сохранить скот целым и невре­ димым на все время, пока пасется.

Песнями также сопровождался обход молодоженов («вьюнца» и «вьюницы»), ставших мужем и женой в прошедшую зиму.

В древности люди любили водить хороводы. Большинство хороводов также входило в обряды. Многие из них представляли собой игру — театральное действо, во время которого пела и веселилась молодежь:

Хоровод нередко переходил в разудалую пляску. «Ах, вы, сени, мои сени», «Барыня», «Камаринская» — эти старинные плясовые мелодии нашего наро­ да сегодня знает весь мир!

Конец весны — начало лета (май — июнь) — время новых праздников. Са­ мый многообрядовый из них — Семик, или летние Святки, или Русальная неделя. До торжества христианства Семик связывали с началом полевых работ и отмечали обычно в первых числах июня, а начиная с X в. праздник отмечали в седьмую неделю после Пасхи, накануне Троицы. В Семик девушки завивали березку, вокруг нее водили хороводы.

Как и все календарные ритуалы, троицко-семицкие обряды тесно связаны с плодородием: урожаем и браком. В эти дни смотрели поля, а также ходили на могилы поминать предков. А еще, гадая о судьбе, девушки плели венки, кото­ рые бросали в реки и озера, и при этом пели ритуальные песни. В песнях славили природу, олицетворением которой была распустившаяся березка, призывали урожай на землю, любовь и счастье в семью:

В Семик устраивали своеобразные похороны березки, «русалки», «кукуши».

Сломанную ветку березы или особую траву, называемую кукушей, наря­ жали, а потом закапывали под песню, как правило, в огороде. В некоторых селениях хоронили также Кострому — человекоподобное существо. Все эти похороны имели один и тот же магический смысл: вселить весеннюю силу в новый урожай. Самый яркий летний праздник был связан с обрядом Ивана Купалы (24 июня по старому стилю). Купала — это языческий бог, иначе — Ярило-солнце, поэтому его «рождение» приходится на период летнего солн­ цестояния. Во время купальских обрядов жгли костры, купались в реках и озерах, искали ночью в лесу цветущий папоротник, пели купальские песни.

Календарные магические ритуалы строго организовывали крестьянский быт, создавали ощущение незыблемости устоев жизни, помогали противостоять мифическим и реальным враждебным силам.

Содержание семейно-бытовых песен также определялось обрядами. Самым развитым и длительным из них был обряд свадьбы. Свадьба в древности — многодневный спектакль, в котором не было зрителей, а все считались участ­ никами, играли определенные «роли». Песни исполняли в строгом соответ­ ствии с этапами свадебного обряда: сватовства, смотрин, сговора, прощания невесты с родительским домом, собственно свадебного действа. Многие сва­ дебные ритуалы по ходу свадьбы «пересказывались», «комментировались», «опевались» в песнях, причитаниях, приговорах. Содержание песен очень раз­ нообразно. Например, корильные песни. На свадьбе принято было в шутливой форме укорять невесту за неумелость, а жениха за скупость или другие недо­ статки. В частности, пелись такие слова:

Среди свадебных песен особой выразительностью выделяется плач-причи­ тание. Причитала обычно невеста, причем в ходе всей свадебной игры. Девуш­ ка плакала, прощаясь с отцом-матерью, любимыми подругами, с беззабот­ ным детством:

Празднично-торжественная церемония свадьбы трансформировала реаль­ но происходящие события в поэтически-сказочный мир, поражающий щемя­ щей красотой. Песни свадебного ритуала передают боль и одновременно высо­ кую радость того состояния души, которое испытывают участники свадебного действа.

Древнейшим из фольклорных жанров был похоронный плач по умершему.

В похоронных обрядах языческих времен отразились взгляды на загробную жизнь как на продолжение земной жизни в ином мире. Поэтому умершим в могилы клали предметы быта, одежду, оружие. Мелодии похоронных плачей были своеобразными. Сначала плакальщица (была такая «профессия» в древ­ ности) быстрым говором произносила основную часть текста на одной зву­ ковой высоте. В конце фразы следовало неожиданное горестное падение ме­ лодии вниз... Создавалось впечатление, что плач передает взволнованную речь, перемежающуюся с рыданиями.

Назывались плачи на Руси по-разному — причетом, воплем, голошением.

В них сложилась высокоразвитая система средств поэтической и музыкальной выразительности. Об этом говорит и такой совершенный древнерусский па­ мятник, как плач Ярославны из «Слова о полку Игореве»:

Ярославна рано плачет в Путивле на забрале, приговаривая:

«Светлое и тресветлое солнце! Всем ты тепло и прекрасно.

Зачем же, владыко, простерло ты горячие свои лучи на воинов лады?»

Тот безысходный трагизм, которым обычно овеяна смерть близкого чело­ века, в содержании народных плачей изначально отсутствовал. В них часто обрисовывали потусторонний мир, в который переселяется душа умершего.

Но в то же время плачи — это образ одиночества, на которое обрекал родных и знакомых умерший. В них всегда звучит вопрос для провожающего в послед­ ний путь: «На кого ты меня покинул?» И конечно, ритуальные формулы и сюжет плачей (вдовы по мужу, детей по родителям, соседей по покойному и т.д.) проникнуты неподдельным горем.

Голоса языческой древности проступают и в обычаях «сказки сказывать небывалые» или петь былины.

С особой силой художественная одаренность русского народа проявилась в былине. Былина — это синтетический, литературно-музыкальный жанр фольклора. Она повествует о том, что «было» — об исторических событиях, о важных моментах государственной жизни, о подвигах героев-богатырей. Прав­ да, былина — не исторический документ. В ней сильны элементы фантастики, вымысла. Среди сказочных образов древних былин особенно запоминаются страшный Змей Горыныч, дикий Соловей-разбойник, властный Морской царь... Пение былин сопровождалось игрой на гуслях.

В центре былины — главные герои, которые попадают в необычные ситу­ ации, проявляя при этом чудеса храбрости и находчивости. Так, киевские богатыри Илья Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич, «не шадя живота своего», защищают родную землю от врагов. Но не только героиче­ ские события земли Русской были предметом изображения в былине. Гус­ ляр-новгородец Садко прославился дальними путешествиями, да еще тем, что покорил сердце Морской царевны игрой на «гусельцах яровчатых». В бы­ линах рассказывалось и о повседневной жизни: о работе на пашне, сватов­ стве и союзничестве, об увеселениях и кулачных боях. Былины не просто развлекали: певец учил и наставлял, делился со слушателями сокровенными думами о том, как жить. Неслучайно народ любил и ценил слагателей былин.

Имя одного из них овеяно легендами. Ему посвящены строки «Слова о полку Игореве»:

Баян же вещий, если хотел кому песнь воспеть, то растекался мыслию по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками...

«Кто знает голоса русских народных песен, тот признается, что есть в них нечто, скорбь душевную означающее. В них найдешь образование души нашего народа», — писал А.Н. Радищев в своей знаменитой книге «Путешествие из Петербурга в Москву». Нетрудно догадаться, что раздумья писателя XVIII в.

навеяны протяжными песнями.

Этот жанр родился в XV—XVI вв. Протяжные песни отличаются большим мелодическим богатством, яркой эмоциональностью. В народе их называют «долгими». Текст в этих песнях не столь важен, как в обрядовом фольклоре.

Он — лишь канва для свободного мелодического парения звуков. Слова в про­ тяжных песнях делятся на слоги, растянутые во времени, повторяющиеся по нескольку раз:

Записи многих народных песен дошли до нас лишь в вариантах XVIII в.

И все же верится, что народная память сохранила многие прекрасные сочине­ ния в их древнем, первозданном виде. Неслучайно основоположник русской музыкальной классики композитор XIX в. М.И. Глинка сказал: «Создает му­ зыку народ, а мы, художники, только ее аранжируем».

Языческая «религия природы» не давала, однако, ответа на самый важный вопрос бытия человека, а именно: во имя чего существует сама жизнь? Эту проблему разрешило лишь христианство, с принятием которого коренным образом изменилась культура Древней Руси. Христианство учило другой мора­ ли, нежели древняя эпическая старина, герои которой в поисках личного благополучия осуществляли свое индивидуальное право, нередко убивая сво­ их недругов.

На смену витально-эгоистическому принципу «хочу» в отношениях между индивидуумом и обществом шел сознательно-волевой принцип «надо». Муд­ рость народного обычая получила подкрепление и развитие в Священном Писании. Нравственные христианские законы, воплощающие любовь к Богу и ближним, отразились в новом православном храмовом искусстве, о кото­ ром речь пойдет ниже.

Нет, старинные песни, сказки, танцы не исчезли из жизни русского чело­ века. Но отношение к ним стало совершенно иным. В духовном мире народа они уже не занимали ведущего места. Постепенно были переосмыслены язы­ ческие праздники. Многие из них сохранились в контексте новых христиан­ ских традиций (например, обряд свадьбы).

Некоторые важные даты языческого календаря, свидетельствующие об уди­ вительной духовной интуиции русского народа, естественно переросли в хри­ стианские праздники. Так, праздник Ивана Купалы совпал с рождением Иоанна Предтечи (Иоанна Крестителя). Сегодня в народе этот день называют Ивано­ вым днем.

Завершая разговор о самом древнем периоде истории русского искусства, подчеркнем главное: в нем родилось понимание красоты и силы природы, чувство сопричастности ко всему сущему, состоялось, пусть наивное, обоб­ щение образов окружающего мира. Все это стало питательной почвой для культуры России, унаследовавшей художественные открытия дохристиан­ ской Руси.

Языческая Русь поклонялась множеству богов и в этом отношении ничем не отличалась от других древних цивилизаций. Люди испокон веков искали религиозный смысл жизни, религиозную истину, двигаясь к ней через пре­ одоление препятствий, постепенно обретая опыт постижения духовной сущ­ ности человека.

О высоком предназначении людей говорили мыслители и в дохристиан­ ские времена — ветхозаветные пророки, основатели древних восточных ре­ лигий Конфуций и Будда, греческие философы Сократ и Платон. Но лишь христианство освободило человека от пут языческих представлений, от ме­ ханической включенности в природу. Иисус Христос дал миру Евангелие, суть которого изложена так: «...возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же, подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя»1.

Так представлял великий миг в истории мироздания — рождение христи­ анства — религиозный философ-мистик и поэт конца XIX — начала XX в.

В.С.Соловьев. В тишине и тайне суждено было открыться вероучению, кото­ рое одержало победу над казавшимися незыблемыми языческими устоями.

В чем же великая сила христианства? Здесь лучше всего привести слова нашего современника богослова А. Меня, который писал: «Христианство — не новая этика, а новая жизнь, которая приводит человека в непосредственное сопри­ косновение с Богом. Это и есть новый союз, Новый Завет. И если мы еще раз зададим себе вопрос, в чем же сущность христианства, то должны будем ответить: это — Богочеловечество, соединение ограниченного и временного человеческого духа с бесконечным Божественным, это освящение плоти, ибо с того момента, когда Сын Человеческий принял наши радости и страдания, нашу любовь, наш труд, — природа, мир, все, в чем Он находился, в чем Он радовался как человек и Богочеловек, — не отброшено, не унижено, а возве­ дено на новую ступень, освящено. Христианство есть освящение мира, победа над злом, над тьмой, над грехом».

С-Нами-Бог — перевод имени Иисуса Христа — Еммануил. (Мф. 1: 23.) Мень А. Радостная весть. — М., 1991. — С. 16, 22.

Христианство бросило вызов идолопоклонству, восстало против бессмыс­ лицы бытия, возвестив человечеству, что существует высшая духовная цель жизни. В христианском миропонимании предстали совершенно иные, неже­ ли в язычестве, ценности. Самой важной из них является Божия благодать — особая Божественная сила, ниспосланная человеку свыше в целях преодоле­ ния внутренне присущей ему греховности и достижения спасения в загроб­ ном мире. При этом осознается, что все вещное, телесное, все, что «от мира сего», не имеет ценности, ибо оно тленно и ограничено земной жизнью.

Способность людей познавать Бога определяется понятием «духовность».

Таинственный путь духовного познания открывал для всех, уверовавших в Евангелие, неисчерпаемые возможности самосовершенствования. Человек приобрел способность возвыситься над материальным миром, «погрязшим в грязи и крови». Его душа, «обретшая Иисуса Христа, отныне знает, что чело­ век — не одинокий скиталец в черной космической пустыне, а дитя Божие, соучастник Божественных замыслов. В нем сокровенный и непостижимый Тво­ рец стал близок нам, и это наполняет жизнь радостью, красотой, смыслом.

Нет больше "пугающего безмолвия бездны", над всем — свет Христов и лю­ бовь Небесного Отца»1.

Христианство дало мощный толчок развитию художественной культуры во всех европейских странах. При всем различии национальных традиций искус­ ство народов в период Средневековья имеет много общего. Эта общность вид­ на в темах и сюжетах живописи, в текстах церковных песнопений, в облике храмов. Представление о мироздании у европейских средневековых мастеров, будь то художники Франции, Англии. Германии или любой другой страны, были обусловлены христианским вероучением, запечатленным в Священном Писании — Библии2. Иначе говоря, слово в Средние века стало основой раз­ вития художественной культуры, слово формировало образный мир искус­ ства.

Древняя Русь не была исключением. Знакомство восточных славян с хри­ стианским вероучением началось задолго до официального крещения Руси Владимиром Святославичем3. То же можно сказать и о приобщении восточ­ ных славян к письменной (книжной) культуре. Первым шагом к превраще­ нию христианства восточного толка в государственную религию стало кре­ щение княгини Ольги, традиционно датируемое 955 г. Однако сын ее, Свято­ слав, не сумел расстаться с языческими богами. Внук же Ольги — Владимир Святославич — решил, по примеру соседних народов, признать единого Бога.

Но какого? Одни народы исповедовали христианство, другие — иудаизм или ислам. Здесь и встал непростой вопрос: чья вера лучше? Какую принять?

История «выбора веры» изложена в летописи «Повесть временных лет». Вот что поведал о раздумьях князя Владимира монах Нестор:

Мень А. История религии. В поисках Пути, Истины и Жизни. — М., 1994. — С. 177.

Библия — собрание древних иудейских и христианских текстов, канонизированных в каче­ стве Священного Писания. Состоит из Ветхого (памятники древнееврейской литературы XII — 11 вв. до н.э.) и Нового Заветов. Новый Завет включает четыре Евангелия (т.е. благовестия) о жизни и учении Иисуса Христа, Деяния святых апостолов, Соборные послания апостолов и Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис).

В 867 г. константинопольский патриарх Фотий санкционировал наличие на Руси право­ славной епархии.

Вот приходили ко мне болгары, говоря: «Прими закон наш». Затем приходили немцы и хвалили закон свой. За ними пришли евреи. После же всех пришли греки, браня все законы, а свой восхваляя, и многое говорили, рассказывая от начала мира, о бытии всего мира. Мудро говорят они, и чудно слышать их, и каждому любо их послушать, рассказывают они и о том свете: если кто, говорят, перейдет в нашу веру, то, умерев, снова восстанет, и не умереть ему вовеки...

К тому времени, по мнению многих историков, две трети дружинников князя Владимира1 уже были христианами. Однако мучимый сомнениями, князь повелел своим подданным идти в чужие земли и посмотреть, как там молятся Богу. По возвращении посланники сказали следующее:

Ходили к болгарам, смотрели, как они молятся в храме, именуемом мечетью, и нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы к немцам и видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой. И пришли мы в Греческую землю2, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали — на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом. Знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не мо­ жем уже здесь пребывать в язычестве.

Итак, духовная красота, поразившая посланников князя Владимира в цареградском Софийском соборе (а именно в нем побывали киевляне), по мне­ нию летописца, и объясняла выбор веры с последующим крещением Руси по православной византийской традиции. Произошло это великое событие в 988 г.

Запомним эту знаменательную дату! В этот великий момент Русь как государ­ ство сделала духовный выбор, определивший ее судьбу. С него начинается развитие зодчества и живописи, литературы и музыки. Период язычества — всего лишь предыстория отечественной художественной культуры. Собственно история русского искусства открывается с крещения Руси, с ее включенно­ сти в поток мировой христианской цивилизации. Правда, движение древне­ русской культуры в историческом времени было своеобразным, наделенным «особенной статью» (Ф.И.Тютчев).

На протяжении средневекового периода (с конца X до конца XVII в.) развитие русского художественного гения проходило неспешно, в постепен­ ном накоплении эстетических богатств. Взрывчатый динамизм перемен, нова­ торство, внезапная смена художественных стилей были чужды искусству Древ­ ней Руси. Постоянство художественных ориентиров, связанных с миром пра­ вославной духовности, дало удивительные результаты. Пожалуй, ни одна дру­ гая художественная культура не являла такого количества шедевров, создан­ ных в русле единых принципов и правил.

Канонизация князя Владимира как общерусского святою приходится на вторую половину XVI в.

Имеется в виду Византия, в храмах которой служили на греческом языке. С конца IV в.

христианство стало господствующей религией Римской империи. В 476 г. Западная Римская империя перестала существовать. Восточная же, иначе Византия, продолжала развиваться, пре­ вратилась в мощное средневековое государство, центр православия. Окончательное разделение христианских церквей на Западную, римско-католическую (под патронажем Папы Римскою), и Восточную, православную, произошло позднее, в 1204 г.

Монументальное зодчество, выразительную хоровую музыку, высокую хра­ мовую поэзию, философскую живопись — все это Русь получила от Византии.

Бесценный дар! Художественная система, созданная Византией, произвела переворот в мировом искусстве. В ней отразилось то, что казалось невозмож­ ным, — торжество духовности над материей. Вместе с православием древне­ русской культурой были восприняты представления о Божественной природе красоты. Чувственная человеческая плоть, предметы окружающего мира, лю­ бая грубая материя казались христианским мыслителям греховными, недо­ стойными эстетического любования и художественного воплощения. По мне­ нию русского книжника XVI в. Максима Грека, «...одно только истинное бо­ гатство есть духовно. Одна только душевная красота, насколько она укра­ шена добродетелями, то есть правдою и целомудрием, разумом и мужеством, благостию и человеколюбием».

Неслучайно в храме во время литургии поются слова: «Всякое ныне житей­ ское оставим попечение», призывающие людей забыть о земном, прикос­ нуться к Вечности, к ее нетленной богоданной гармонии.

Процесс освоения византийских храмовых искусств не был послушно уче­ ническим. В течение многовековой истории художественная культура Древ­ ней Руси обрела самобытные черты, соединив высокую духовность, профес­ сионализм и национальную характерность. На протяжении всего средневе­ кового периода русское храмовое искусство не меняло своих устоев, вопло­ щая «невещественные», идеальные образы горнего мира. Мастера из поколе­ ния в поколение передавали знания об особых средствах художественной выразительности, воссоздающих идеалы духовной красоты. «Духовное зре­ ние» корректировало направленность творческой работы художников во всех видах искусства.

Н. В. Гоголь как-то заметил: «Истинное искусство способствует водворению в душу стройности и порядка, а не смятения и расстройства». В этом смысле древнерусские художества можно считать эталоном истинности. Устойчивая гар­ мония «стройности и порядка» получила блестящее воплощение в образах хра­ мового искусства — зодчестве, иконописи, поэзии, музыке. Достигалась же эта гармония ценой строгого следования нормам и правилам, передающимся из поколения в поколение. Понять закономерности памятников древнерусской художественной культуры нам помогут три «заветных слова» — каноничность, соборность и символичность.

Древнерусское искусство было каноническим в самом высоком значении этого слова. Каноничность художественного мышления сложилась не вдруг, она озарена подвижничеством пророков и святых, молитвенным подвигом отцов Церкви, прозрением богословов. Пронизанный светом Евангелия, древ­ нерусский художественный канон представляет собой систему устоявшихся норм и предписаний, позволяющих воплощать в искусстве вневременные события Священной истории, космогонические образы вечности.

Канон в разных видах искусства Древней Руси имел свои особенности. Так, например, в живописи существовали «подлинники», иначе — образцы, по ко­ торым художники писали тот или иной лик. Иконографические типы изобра­ жения Богородицы, Спаса, Святой Троицы и других сюжетов повторялись из века в век древнерусскими мастерами. Иконописный канон дисциплинировал художников, воспитывал вкус и профессиональные навыки.

В литературе каноничность выражалась через особый «литературный этикет»

(Д.С.Лихачев). Средневековые книжники использовали в своих текстах стан­ дартные сюжетные повороты, трафаретные характеристики героев, повторяе­ мые выражения, сравнения.

В храмовом пении существовали закрепленные в каноне «модели» песнопе­ ний, властвовала традиция «пения на подобен», т.е. распевание текста на ос­ нове устойчивых музыкальных формул-попевок.

Читателей, зрителей, слушателей в нашем понимании в Древней Руси не было. Искусство было храмовым, являлось частью религиозной жизни, в ко­ торой духовное и художественное не разделялось. Поэтому в художественных произведениях ценились прежде всего глубина и чистота религиозного чув­ ства, узнаваемость образов, но не их новизна. Так, читатель не ждал от лите­ ратурного сюжета неожиданного поворота, занимательности и тем более раз­ влекательности. Повторяемость текста в разных сочинениях считалась нормой, а грамотные люди издавна привыкли находить в книгах давно знакомые обра­ зы, аналогии со Священным Писанием, идеализированных канонизирован­ ных героев.

Следует добавить, что нормативность не предполагала индивидуального авторского видения сюжета. Создатели древнерусских произведений не стре­ мились к выражению творческого «я», столь характерного для искусства на­ шего времени. Индивидуальность стиля, личность творца — все эти понятия были чужды древнерусскому мастеру, будь то зодчий, музыкант, иконописец или писатель. Выдающиеся художники как бы растворялись в особой среде — общине, — скромно выполняя свою работу «во имя Господа» и оставаясь обычно безымянными. Их сочинения не были защищены от переписывания или прямого копирования. Переписчик вполне мог считаться соавтором тек­ ста: добавляя что-то свое, иконописец копировал чужие образцы, музыкант свободно использовал созданные до него попевки.

При отсутствии авторского начала в древнерусской культуре не могло быть «солистов», подобных гениям индивидуального творчества Уильяму Шекспи­ ру или Леонардо да Винчи, — так считает Д.С.Лихачев. Добавим, что художе­ ственная культура Древней Руси была изначально подобна «хору», исполняв­ шему из века в век коллективно созданное великое «сочинение».

В приверженности канону, коллективности, монолитности ярко выра­ зилось соборное начало художественных традиций Древней Руси. О собор­ ных истоках нашей культуры сегодня пишут многие исследователи. И все же думается, что лучше всего об этом сказал в начале XX в. русский рели­ гиозный философ П.А.Флоренский: «Чем устойчивее и тверже канон, тем глубже и чище он выражает общечеловеческую духовную потребность: кано­ ническое есть церковное, церковное — соборное, соборное же — всечелове­ ческое».

Суть соборности — высшее духовное единение людей на основе любви к Богу и ближним. В древнерусском искусстве она выражается в полном подчи­ нении индивидуального творчества общим целям храмовой службы, в осо­ бой духовной сонастроенности на выражение общего молитвенного состоя­ ния.

Флоренский П. А. Иконостас // Богословские труды. — М., 1972. — № 9. — С. 109.

Для современного человека многое в содержании древнерусских художе­ ственных произведений кажется непонятным и загадочным. «Зашифрованность»

смыслов? Вряд ли это понятие применимо к творениям Средневековья. «Ду­ ховная действительность» (Н.А. Бердяев), которую воплощало храмовое ис­ кусство, не могла передаваться в реальных образах. Поэтому в художественных произведениях воплотились символы религиозного мышления, и древнерус­ ское искусство было глубоко символическим.

Соприкосновение двух миров, видимого и невидимого, ограниченного зем­ ного и безграничного Божественного, — вот та грань, на острие которой ро­ дились символы храмового искусства. Иначе говоря, в художественном твор­ честве земное и небесное объединялись символическими образами, объясни­ мыми на языке Священного Писания.

В каждом храмовом искусстве была своя система символов. Например, в зодчестве можно увидеть символику формы. Храм, гордо вознесшийся к небе­ сам куполом-шлемом, напоминал, что в этом мире христианская душа, слов­ но воин, должна хранить святую православную веру. В изобразительном искус­ стве символичными были иконописные образы и цветовая гамма, в музыке — звук и его начертание. Обо всем этом нам еще предстоит поговорить более подробно.

Здесь же попытаемся сделать обобщение и определить, в русле какою ху­ дожественного стиля творили древнерусские мастера. Думается, что древне­ русское искусство можно отнести к «мистическому реализму»1. Средневеко­ вые зодчие, писатели, музыканты, иконописцы признавали реальность двух порядков жизни — материальной и духовной, но воплощали в своем искусст­ ве правду и красоту духовную, мистическую, указывающую человеку путь в Царство Божие.

Знаток древнерусского искусства Е.Н.Трубецкой, размышляя о сущности того образа мира, что воплотил православный храм, вопрошал:

«Чем надлежит быть вселенной — зверинцем или храмом?»

Понятие «мистический реализм» по отношению к искусству Древней Руси ввел В. В.Зеньковский (История русской философии): в 2 т. — М., 1956. — Т. I. — С. 34 — 35.

И отвечал:

«Сама вселенная должна стать храмом Божиим. В храм должно войти все человечество, ангелы и вся низшая тварь»1.

Идеи философа Серебряного века отражают взгляды на храм, сложившие­ ся в русской культуре еще со времен Древней Руси. Все свои помыслы и пред­ ставления о высшей красоте, любви и добре связывали наши предки с обра­ зом храма — воплощением Царства Божия на земле. И не было в Русской земле уголка, где бы на самом красивом месте ни возвышался большой собор или хотя бы маленькая церковь.

П.А.Флоренский назвал храмовое действо (церковную службу) «синтезом искусств». С этою понятия и начнется наш разговор о том особом художе­ ственном мире, что возник в древнерусской культуре. Создавался этот мир храмовым зодчеством, словесностью, музыкой (пением) и живописью. В наши дни эти виды искусства развиваются самостоятельно. В древности же они были тесно взаимосвязаны, дополняли друг друга. В синтезе церковного искусства каждое из них выполняло характерную, только ему присущую роль. Начнем с архитектуры.

Как известно, храмы строились и в дохристианские времена. В языческих культурах, например в Древней Греции, храм был местом пребывания богов.

Здесь проводились обрядовые действа, в которых участвовали только священ­ нослужители. Простые смертные довольствовались местом на улице.

Совершенно иным стало предназначение христианского храма. В церкви ежедневно собирались люди, чтобы в молитвенном общении с Богом очис­ тить душу от земных грехов. Здесь же крестили младенцев, отпевали умер­ ших, венчали при вступлении в брак... Участвуя в церковном действе, верую­ щие испытывали непередаваемые словами чувства высокого духовного обнов­ ления, эмоционального потрясения. Новая роль храма изменила его архитек­ туру.

В период европейского Средневековья сложились два основных типа хрис­ тианского храма: базиликальный и крестово-купольный.

Храм-базилика в плане прямоугольный. Чаще всего этот тип встречается в Западной Европе. В Византии же, а позднее и в Древней Руси, утвердилась крестово-купольная композиция, обычно представляющая собой в плане квад­ ратную форму. Сооружение такого типа покоится на четырех массивных внут­ ренних столбах, которые делят внутреннее пространство на девять ячеек и поддерживают возвышающийся в центре купол. Примыкая к куполу, полуци­ линдрические своды образуют равноконечный крест.

Часть помещения храма, ограниченная с одной или обеих сторон рядом колонн или столбов, называется нефом, что по-латински означает «корабль».

Название символично: храм в христианском понимании — подобие необъят­ ной Вселенной, дом Бога, «корабль спасения». Притвор храма (пристройка, входное помещение) олицетворяет земную жизнь человека. Средняя часть — пространство, где человек общается с Богом, кается и молится. Алтарь же, помещенный в восточной части храма, — его святая святых. Здесь находится область бытия Божия на земле.

Князь Е.Н. Трубецкой. Три очерка о русской иконе. — Новосибирск, 1991. — С. 10.

В православном храме этот крохотный Божий мир от мира людского отде­ ляет иконостас — высокая перегородка, состоящая из нескольких рядов икон, которые называли также чинами.

Истоки сооружения иконостаса ученые находят в византийских традициях.

Однако на Руси он сложился не сразу. Свое наиболее полное воплощение концепция иконостаса с ее иерархией сюжетов получила лишь на рубеже XIV— XV вв. Тогда, во времена Андрея Рублева, рождался высокий иконостас, в созидании которого принимали участие многие гениальные художники — Фео­ фан Грек, Прохор с Городца, Даниил Черный и, конечно же, сам Андрей Рублев.

Иконостас органично завершил формирование внутреннего облика древ­ нерусского храма. В нем воплотилась философско-художественная система взгля­ дов, имеющая строгую логику и глубокий религиозный смысл. Фигуры, пред­ ставленные в иконостасе, являются символами различных догматов веры. Пи­ сались они в соответствии с иконографическим каноном. Канон предписывал изображать святого в характерном для него облике, поэтому все образы легко узнаваемы.

Столь же каноничным было соотношение рядов, или чинов. Нижний ряд включал храмовую икону, изображавшую святого или христианский празд­ ник, в честь которого был воздвигнут храм. Чуть выше располагались самые большие по размеру иконы. Этот ряд называется деисус, что в переводе озна­ чает «моление». Святые деисусного чина молитвенно простирают руки к нахо­ дящемуся в центре Иисусу Христу. Здесь просят за род людской Богородица и Иоанн Предтеча (обязательные фигуры деисуса), апостолы Петр и Павел, архангелы Михаил и Гавриил... Еще выше расположен так называемый празд­ ничный чин. Здесь иконы меньшего размера; каждая из них изображает главные события евангельской истории, почитаемые как христианские праздники (Бла­ говещение, Рождество Христово, Крещение, Успение Богородицы и др.). Ближе к куполу воспаряют иконы пророческого чина, посвященные библейским про­ рокам. В XVI в. иконостас обогатился еще одним, праотеческим чином, возвра­ щающим нас к образам библейских сказаний о сотворении мира, грехопаде­ нии Адама и Евы.

Удивительно, но это многообразие ликов, событий, сюжетов Ветхого и Нового Заветов, собранных в единую картину мироздания, не оставляет ощу­ щения пестроты или недосказанности. В высоких иконостасах XV —XVI вв.

художники умели подчинять линии и краски единому ритму, «общему дыха­ нию». Образы икон сливались в целостную композицию, звучащую, подобно мощному многоголосному хору, в пространстве храма от земли до подне­ бесья. Подобных ансамблей история живописи ранее не знала! Иконостас раскрывает духовную сущность того, что совершается в алтаре. Его образы показывают, каким становится человек, соединяющийся с Богом. По мне­ нию П.А.Флоренского, «иконостас есть граница между миром видимым и невидимым...».

Для наших предков храм был «небом на Земле», зеркалом Вселенной, при­ чем зеркалом очень своеобразным. Оно отражало внутренний потаенный образ, явление невыразимого. Поэтому храм — это инструмент скорее даже не позна­ ния, а ощущения истины через земные, вспомогательные образы. Образное освоение Божьего мира в сочетании материального и духовного шло от доступного внешнему взору к тому, что могло быть постигнуто только взором внутренним. Иначе говоря, создатели понимали храм как гармонизированный космос. Для его возведения зодчие подбирали наиболее выигрышное для стро­ ительства место, просматриваемое с различных точек. Тонко найденная согла­ сованность архитектуры и природы древнерусских соборов поражает вообра­ жение. Храм как бы вырастает из земли, породившей его.

Внешний облик православного храма не отличается броской красотой. Его конструкция подчинена строгим правилам и символам. Прежде всего для хра­ ма была обязательна ориентация по сторонам света: вход расположен на за­ падном фасаде, с востока пространство храма ограничено апсидами — обыч­ но полукруглыми выступами, перекрытыми сомкнутым полусводом1. При этом запад в храме символизирует землю, смерть, конец видимого бытия, а восток — небо, жизнь, возрождение и, наконец, Иисуса Христа, часто назы­ ваемого в молитвах «Солнце Правды», «Восток». На главе купола, перпенди­ кулярно оси симметрии храма, расположен крест. Верхний конец нижней на­ клонной перекладины указывает на север — «страны полунощные». Число глав также символично (например, пятикупольный храм — Христос и четыре еван­ гелиста, тринадцатикупольный — Христос и 12 апостолов и т.д.). Украшение фасада нередко показывало уровни восхождения человека от грешной земли к небу. Нижний ярус символизировал землю и чаще всего заполнялся образами растительного мира. Фриз, отделяющий нижний ярус от среднего, представ­ лялся разделительной линией земного и небесного рая (например, ряд одина­ ковых арок, опирающихся на колонны или столбы, считался символом рай­ ской аркады).

Второй ярус фасада отождествлялся с Божьим миром в единстве всего су­ щего. Здесь разворачивались земные картины миссии Иисуса Христа и встре­ чались образы самого Бога, людей, зверей, фантастических тварей в виде гри­ фонов, сирен и т.п.

Третий, верхний, ярус фасада — собственно небо. В древности этот ярус чаще всего был пустым, но с течением времени стал заполняться изображе­ ниями Бога и высших лиц церковной иерархии. Так, читая образы-символы на стенах храма, человек совершал вечное духовное восхождение от мира ра­ стений и демонических личин через мир людей и зверей к образу Бога, пере­ растающему в центральный и наиболее емкий символ христианства — крест, венчающий купол храма.

Скромности оформления внешнего облика храма противопоставлялись ве­ ликолепие и нарядность интерьера, символизирующие богатство духовной жизни христианства.

В Древней Руси храм был центром общественной, политической, рели­ гиозно-философской жизни. В храмах князья и богословы демонстрировали свое ораторское искусство, произносили поучения.

Архитектура храма гармонично сочеталась с изобразительным искусством.

Главные формы древнерусского изобразительного искусства — икона (станко­ вая живопись), мозаика и фреска (монументальная живопись).

Иконы писались на деревянных досках. Дерево предварительно выдержи­ вали до необходимой сухости. На деревянную основу наклеивали паволоку Иногда эта географическая ориентация нарушалась. Примером может служить Софийский собор в Вологде (XVI в.), поставленный по повелению Иоанна Грозного с нарушением канона.

(холст) и накладывали левкас (слой мела). Писались иконы натуральными красками. Иконописец не мог начать работу без церковного благословения.

Он обязательно постился и молился, прося у Бога не оставить его в от­ ветственном творческом деле. Многие иконописцы Древней Руси были мо­ нахами.

В европейском искусстве иконопись развивалась, вероятно, с V в. Ко вре­ мени крещения Руси византийское письмо достигло подлинных высот.

Для греческих икон, некогда покоривших своей красотой посланцев вели­ кого князя Владимира Святославича, характерна философская глубина, яс­ ность религиозной идеи, но вместе с тем, по сравнению с русской иконо­ писью, некоторая отрешенность, холодность.

Драгоценным наследием византийской культуры является икона, получив­ шая в Древней Руси название «Владимирская Богоматерь». Считается, что автором этого образа был сам евангелист Лука, что образ написан на доске, взятой со стола, за которым некогда трапезовал Иисус Христос со своей ма­ терью Марией. На Русь икона попала в 1155 г. Позднее она была перевезена во Владимир (на Клязьме). В 1395 г. «Владимирская Богоматерь» была торжествен­ но перенесена в Москву, где ее чудодейственная сила не раз помогала отра­ жать набеги врагов.

Для древнерусских мастеров византийские иконы служили источником поклонения и подражания. Однако в Древней Руси искусство иконописи до­ стигло еще более высокого расцвета.

Что же выражала икона? По мнению Е. Н.Трубецкого, «икона — не пор­ трет, а прообраз грядущего храмового человечества. И так как этого челове­ чества мы пока не видим в нынешних грешных людях, а только угадываем, икона может служить лишь символическим его изображением. Что означает в этом изображении истонченная телесность? Это — резко выраженное отри­ цание того самого биологизма, который возводит насыщение плоти в выс­ шую и безусловную заповедь. Ведь именно этой заповедью оправдывается не только грубоутилитарное и жестокое отношение человека к низшей твари, но и право каждого данного народа на кровавую расправу с другими народа­ ми, препятствующими его насыщению»1.

Итак, икона никогда не мыслилась как портрет того или иного действую­ щего лица Священной истории. Мирские сюжеты и образы также не были предметом иконописного обобщения. Византийский богослов, поэт и музы­ кант Иоанн Дамаскин утверждал, что образ иконы не есть копия сверхреаль­ ного героя, но лишь его земная ипостась, которую люди в состоянии понять и изобразить. Иначе говоря, иконы воплощали представления земного чело­ века о невидимом, горнем мире, рожденные в молитвенном общении с Бо­ гом и небесными силами.

По Евангелию от Матфея, последние слова воскресшего Иисуса Христа, обращенные к его ученикам — апостолам и ко всем людям Земли, были такими: «Я с вами во все дни до скончания века»2. Древнерусская икона передава­ ла, казалось бы, невозможное — состояние святости, пребывающей в храме «во все дни до скончания века». Какими художественными средствами это Князь Е. Н. Трубецкой Три очерка о русской иконе. — С. 16.

достигалось? Здесь необходимо обратить внимание на два понятия — плос­ кость и обратная перспектива.

Плоскостное изображение, характерное для образов иконы, передавало гос­ подство духа над телом, духовного над плотским, материальным. Всмотритесь внимательнее в древнюю икону — ее персонажи лишены объема, их тела ис­ тончены, устремлены ввысь, в поднебесье и являются как бы легкой оболоч­ кой духа.

Обратная перспектива — это тоже особый художественный прием, ко­ торый позволял мастеру изобразить святой образ в одной пространствен­ ной среде со зрителем. Достигалось это с помощью особой системы рас­ положения предметов на плоскости или какой-либо иной поверхности. Про­ странство на иконе утратило свою привычную земную трехмерность. Ухо­ дящие к горизонту линии по законам обратной перспективы изображались расходящимися (в реалистической живописи — сходящимися). Поэтому по мере удаления от переднего плана образы иконы увеличиваются. Ее сим­ волическое пространство нередко ограничено золотым фоном (в древне­ русской живописи его называли «цвет») и как бы ориентировано на зрите­ ля. Создается ощущение незримых нитей, протянутых от святых образов к молящимся. Иначе говоря, обратная перспектива утверждает духовную связь мира горнего. Божественного, и мира дольнего, человеческого. Она со­ здает эффект присутствия святых непосредственно рядом с молящимися в храме.

В древности для лучшей сохранности икону покрывали олифой. К сожале­ нию, блестящая поверхность проолифленного слоя со временем тускнела, а затем чернела. И тогда икону подновляли, наносили на ее поверхность новый слой красок, писали новый сюжет. Сегодня реставраторы, стремясь найти древ­ нюю живопись, вынуждены отмывать «черные доски»; при этом неизбежно повреждаются иконы, созданные в более позднее время.

Монументальная живопись Древней Руси представлена мозаиками и фрес­ ками. Один из исследователей назвал мозаики «мерцающая живопись». Дей­ ствительно, из смальты — отдельных кубиков или пластинок цветного не­ прозрачного стекла или цветных природных камней (мрамор, лазурит, яшма и т.п.) — древние умельцы создавали непревзойденные по красоте шедевры, сияющие в храме то от солнечного света, то от отраженных отсве­ тов горящих свечей. Это было праздничное, яркое искусство. Бесценные тво­ рения мозаичистов дошли до нас в единичных экземплярах.

Фреской называется роспись стен водяными красками по сырой штукатур­ ке. В Россию термин «фреска» пришел из Италии в XVIII в. А в древнерусских письменных источниках бытовало определение «стенное письмо на сыром левкасе». Многие великие художники Древней Руси, в том числе Феофан Грек.

Андрей Рублев, Дионисий и др., отдали дань не только иконе, но и монумен­ тальной фресковой росписи. Они проявляли уникальное мастерство, создавая святые образы на поверхностях стен, полусферах сводов. От времени краски тускнели. Но и сегодня древнерусские фрески поражают своим грандиозным величием и возвышенной духовностью.

Основа церковных служб — Слово Божие. воплощенное в высокой храмо­ вой поэзии. Православное богослужение с глубокой древности включало тек­ сты Ветхого и Нового Заветов, молитвы, созданные святыми учителями Восточной церкви — Иоанном Златоустом, Василием Великим, которые соста­ вили литургию1 и всенощное бдение2.

Духовные тексты, заимствованные из Византии, были освоены на русской почве очень быстро. И уже в XI в. на основе греческих образцов стали созда­ ваться новые молитвы, посвященные русским святым (например, мученикам благоверным князьям Борису и Глебу). Позднее, в тяжкую годину ордынского ига, многие русские князья, воины, священники, пострадавшие за отечество и православную веру, были причислены к лику святых. В их честь тоже созда­ вались службы, писались стихи.

Особое место в храмовом действе занимали поэтические композиции, об­ ращенные к Богородице. Ее иконам посвящались праздничные службы, про­ славляющие Богоматерь как заступницу Русской земли. Возведение неповто­ римого по красоте храма Покрова Богородицы на Нерли (1165 г.) способство­ вало утверждению общерусского значения Покрова дня — нового праздника Древней Руси. В XIV—XV вв. немало молитв было сложено в память москов­ ских митрополитов Петра и Алексия, а также в честь великого наставника русского народа преподобного Сергия Радонежского.

Слово, звучащее в храме, оказывало самое непосредственное влияние на церковную живопись и музыку. Оно являлось источником рождения храмово­ го синтеза искусств, определяло образный строй икон, фресок, мозаик, пес­ нопений.

Взаимосвязь литературы и иконописи существенно обогатила их образный мир. В иконе изображалось прежде всего то, что уже получило словесное во­ площение, — образы Ветхою и Нового Заветов, жития святых, сюжеты лето­ писей и хронографов и др. Символика живописных образов во многом была почерпнута из книг. Усиливало влияние слова на иконопись также и развитие искусства книжной иллюстрации. Изобразительные миниатюры, украшающие старинные фолианты, дополняли и обогащали литературный текст. Художни­ ки словно пытались восполнить в иконах недостаток наглядности молодой древнерусской словесности — так считают литературоведы.

В то же время характерной чертой иконописи является ее литературная «повествовательность». Неслучайно в текстах VII Вселенского собора (787 г.) сказа­ но: «Изобразительность неразлучна с евангельским повествованием и, наобо­ рот, евангельское повествование с изобразительностью... Что слово сообщает через слух, то живопись показывает молча, через изображение»3. Иначе говоря, «повествовательное пространство» (Д.С.Лихачев) иконы позволяет «рассказать»

тот или иной литературный сюжет, но только изобразительными средствами.

Мы уже убедились, что храмовая живопись подчинялась другим законам, нежели реалистическое искусство. В иконе мастера не стремились одномоментно показать то или иное событие. Икона, подобно литературному сочинению, нередко развивается во времени. Конечно, такой «рассказ» требовал от худож­ ников мастерства особого рода. Прежде всего умения разместить в одной плосЛитургия — иначе: обедня. Совершается в предобеденное время. Во время литургии верую­ щие исповедуются и причащаются хлебом и вином из священной чаши, символизирующей таинство Евхаристии — благодарения за жертву, принесенную Иисусом Христом.

Всенощное бдение — вечерняя служба, совершаемая перед большими праздниками и по субботам.

Цит. по: Филатов В. В. Словарь изографа. — М.. 1997. — С. 93.

кости события, произошедшие в разное время и порой в разных местах. Напри­ мер, иконы, посвященные величайшему из двунадесятых праздников — Рож­ деству Христову. Сколько различных событий вмешает композиция каждой из них: и рождение младенца Иисуса Христа, и Его купание, и появление Вифлеемской звезды, и приношение даров волхвами, и др. Такую икону мож­ но читать, будто текст Евангелия.

Словно предваряя наши представления о синтезе живописного образа и слова, мыслитель V в. святой Николай Синайский писал: «Пусть рука превос­ ходного живописца наполнит храм с обеих сторон изображениями Ветхого и Нового Заветов, чтобы те, кто не знает грамоты и не может читать Божествен­ ных Писаний, рассматривая живописные изображения, приводили себе на память мужественные подвиги искренне послуживших Богу»'.

Трудно представить храмовый синтез искусств без музыки. Богослужебные песнопения неразрывно связаны с текстами молитв. Сюжеты песнопений (ака­ фистов, псалмов) нередко изображались на иконах. Звуки этих мелодий, уст­ ремленные в вечность и бесконечность, передавали самые сокровенные со­ стояния человеческой души, то, «что не выскажешь словами». У древнерус­ ского храмового пения были свои закономерности и своя история.

Один из великих учителей Восточной христианской церкви2 Григорий Бо­ гослов в IV в. писал: «Безыскусный напев сплетается с Божественным словом ради того, чтобы само звучание и движение голоса изъясняло скрытый смысл, стоящий за словами»3.

Как отличается это высказывание от современных представлений о музыке!

Ведь мы привыкли порой с помощью слов изъяснять музыкальные образы. Здесь же иное — голосом открывать «скрытый смысл» слова. Григорий Богослов размышлял об особой храмовой музыке, о богослужебном пении (иначе — гимнографии). Именно этот вид музыкального искусства получил наивысшее развитие в Древней Руси.

Цит. по: Филатов В. В. Словарь изографа. — С. 94.

Учителя Церкви (отцы Церкви) — традиционное название деятелей христианской церкви, создавших во II —VIII вв. ее догматику (патристику).

Цит. по: Музыкальная эстетика западноевропейскою Средневековья и Возрождения / сост.

текстов и общ. вступ. ст. В. П. Шестакова. — М., 1966. — С. 107.

Как уже говорилось, богослужебная музыка пришла на Русь из Византии.

Несколько столетий до этого в византийской культуре формировались основы нового православного музыкального искусства, способного передать пафос христианского вероучения, духовную сущность мира. Со временем храмовые службы — литургия и всенощное бдение — превратились в крупные музы­ кально-поэтические композиции, где чтение и пение были связаны единым замыслом, общей молитвенной идеей.

Древнерусское певческое искусство включало в себя много жанров. Самым древним из них был псалом.

Псалмы — это высокодуховные священные песнопения, обращенные к Богу.

В них заключен целый мир эмоциональных переживаний, страданий, надежд человека, его мольбы о спасении, укреплении веры.

Псалмы были написаны еще в дохристианские времена. Автором многих из них Ветхий Завет называет царя Давида. Среди авторов упоминаются также Асаф и Эман — сыны Кореевы, один псалом приписывается Моисею. В Библии псал­ мы составляют самостоятельную книгу, которая называется Псалтирь. В нее входят 150 песнопений, написанных ритмизованной прозой. В каждом песнопении от шести до тридцати стихов, сравнимых с поэтической лирикой.

Высокая религиозная поэзия пелась сольно или хором. Псалмопение со­ провождалось игрой на струнных или духовых инструментах (в Библии име­ ются такие, например, указания: «Начальнику хора. На струнных орудиях. Пса­ лом Давида» или «Начальнику хора. На духовых орудиях. Псалом Давида»).

Настроение псалмов разнообразно. Многие из них исполнены глубокой экспрессии. Среди них псалом 129, Песнь восхождения:

Из глубины взываю к Тебе, Господи.

Господи! услышь голос мой. Да будут уши Твои внимательны к голосу молений моих.

Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, — Господи! кто устоит?

Но у Тебя прощение, да благоговеют пред Тобою.

Надеюсь на Господа, надеется душа моя; на слово Его уповаю.

Душа моя ожидает Господа более, нежели стражи — утра, более, нежели стражи — утра.

Да уповает Израиль на Господа, ибо у Господа милость и многое у Него избавление, И Он избавит Израиля от всех беззаконий его1.

Тексты Псалтири были признаны богодуховными всеми средневековыми христианскими конфессиями (объединениями), в том числе православной цер­ ковью. Образ Давида-псалмопевца вошел в древнерусскую художественную культуру. Его изображения часто встречаются на иконах, фресках, барельеф­ ных украшениях соборов (например, на фасаде церкви Покрова на Нерли).

Поэзия псалмов оказала огромное влияние на развитие древнерусского богослужебного пения. (Позднее многие русские поэты и композиторы, на­ пример М.В.Ломоносов, Г.Р.Державин, Д.С. Бортнянский, С.В.Рахманинов и др., обращались к текстам псалмов.) Проникновенные молитвы вошли во все основные храмовые действа. Так, с «предначинательного» псалма 103 на­ чинается всенощное бдение:

Благослови, душа моя, Господа!

Господи, Боже мой! Ты дивно велик, Ты облечен славою и величием;

Ты одеваешься светом, как ризою, простираешь небеса, как шатер;

устрояешь над водами горние чертоги Твои, делаешь облака Твоею колесницею, шествуешь на крыльях ветра.

Ты творишь ангелами Твоими духов, служителями Твоими — огонь пылающий.

буду петь Господу во всю жизнь мою, буду петь Богу моему, доколе семь... Другие виды древнерусской богослужебной музыки сложились под влия­ нием византийского наследия.

В духовном искусстве Византии наиболее развитыми были музыкально-по­ этические жанры кондака2, тропаря3, канона4. Создавали их богословы, кото­ рые одновременно были и певцами, и поэтами. Самые древние сочинения принадлежат гениальному гимнографу IV в. Ефрему Сирину. Одну из его глубо­ ких, искренних молитв — великопостную — перелагает А.С.Пушкин:

Наивысшего расцвета гимнография Византии достигла в творчестве Иоан­ на Дамаскина (VIII в.), страстного противника и гонителя иконоборцев4. Из­ вестен он и как создатель теории православной музыки. Удалившись в монас­ тырь от мирской суеты, Иоанн Дамаскин составил из своих сочинений свод «Октоих» (по-славянски — «Осмогласие»). Эти песнопения легли в основу древнерусской гимнографии. Роль Иоанна Дамаскина в развитии богослужеб­ ного искусства трудно переоценить. Его легендарный образ запечатлен в изве­ стной поэме А.К.Толстого «Иоанн Дамаскин»5:

Кондак — музыкально-поэтический жанр духовной лирики, возник в IV — V вв. в Византии.

Слово «кондак» по-гречески означает «палочка». Вероятно, название происходит от деревянной палочки, на которую накручивали рукопись песнопений. Расцвет жанра связан с творчеством Романа Сладкопевца (VI в.). Позднее кондаком стати называть краткую священную песнь, со­ держащую похвалу святому или выражающую суть церковного праздника.

Тропарь — песнопение в честь праздника или святого. Завершается одинаковым рефреном на текст псалма.

Канон — вид поэмы-гимна сложной композиции, представляет собой диалог между чтецом и хором или между двумя хорами. Состоит из девяти песней; первая строка каждой из песней называется ирмосом. Расцвет жанра связан с творчеством гимнографа Андрея Критского.

Иконоборцы — последователи еретического движения, выступавшие против почитания икон.

Позднее композитор С.И.Танеев на стихи этой поэмы написал кантату «Иоанн Дамас­ кин».

Византийская певческая культура была воспринята Древней Русью как дар Божий, как величайшее духовное сокровище, которое нужно сохранять и преумножать.

Сегодня, слушая древнерусские песнопения, поражаешься их глубине, стройности, особой возвышенности и вместе с тем человечности. Выстрадан­ ное в борьбе за национальное «самостояние», отточенное веками в молитвен­ ной тиши соборов и монастырей, храмовое пение стало звуковым символом высокой христианской культуры, музыкальным образом самой Древней Руси.

В этом необычном звуковом мире есть свои закономерности. Выделим глав­ ные.

Само название «богослужебное пение», принятое по отношению к храмо­ вой музыке, говорит о многом: пели во имя служения Богу, во исполнение Его воли, Его заветов. Гимнография не рассматривалась как самостоятельное искусство, но как органичная часть церковной службы. Поэтому в пении це­ нилось прежде всего осознанное интонирование поэтического текста. Счита­ лось, что «слуга Христов должен петь так, чтобы не голос поющего, а слова доставляли удовольствие»1. Иначе говоря, в союзе слова и звука ведущую роль играло слово. Музыка должна была лишь углублять высокий духовный смысл молитв, возвышать души верующих «в соседство Бога» (А.С. Пушкин).

Древнерусское пение было одноголосным (унисонным), без инструмен­ тального сопровождения. Вслед за Византией святители Руси унаследовали представления о «богодухновенном», ангелоподобном пении, которому дол­ жны подражать христиане.

Храмовая поэзия не раз обращалась к сюжету совместного богослужения небесных сил и людей. Например, старинный кондак «Покрову Пресвятой Богородицы»:

Дева днесь предстоит в церкви, и с лики святых невидимо за ны молится Богу:

ангели со архиереи поклоняются, апостоли же со пророки ликовствуют: нас бо ради молит Богородица Предвечнаго Бога.

Считалось: именно одноголосная мелодия (иначе — монодия) является отзвуком той неслышимой на Земле музыки, что вечно звучит в Царстве Божием. Небесный престол, окруженный ликом святых и ангелов, которые восхваляют Бога в своих песнопениях, — именно такую картину представляли святые учителя и подвижники Восточной церкви, открывшие закономерно­ сти создания «неземной» музыки православного храма.

История русской музыки. — М., 1983. — Т. 1. — С. 30.

В течение семи веков своего развития древнерусское пение, конечно же, преобразовывалось. Были свои особенности в певческой практике Киевской и Новгородской Руси, Московского государства (об этом еще будет идти речь).

Но обратим внимание: основа этого вида богослужебного искусства остава­ лась неизменной. Его суть — в установке на пение «разумное».

сказано в Библии. Как понимать это старинное предписание?

Ученые-богословы и многие современные музыковеды считают, что петь «разумно» мог только верующий человек в молитвенном состоянии души. Древ­ нерусское певческое искусство — это «богословие в звуках» (Т.Ф. Владышевская), поскольку для этой музыки была характерна особая — небесная — уст­ ремленность.

Почему в древнерусском храме не звучали инструменты? На первый взгляд отсутствие музыкальных инструментов можно объяснить традицией, кото­ рую не пытались нарушать. Однако это не совсем так, вернее, совсем не так!

Древнерусская (а ранее — греческая) теория музыки считала самым совер­ шенным музыкальным инструментом... человеческий голос. Ведь голос создан самим Богом, а не людьми, подобно, например, органу или скрипке.

В тексте литургии есть слова: «И даждь нам единеми усты и единем сердцем славити и воспевати пречестное и великолепное имя Твое, Отца и Сына и Святого Духа». Во время службы эти строки звучат перед одной из главных христианских молитв, называемой «Символ веры». Они призывают к едине­ нию умов и сердец в момент наивысшей духовной просветленности, устрем­ ленности к Вечности. Человеческий голос, сплетенный с другими голосами в единое целое, — вряд ли можно было найти лучшее музыкальное выражение молитвенного возвышения к Богу «единех уст» и «единех сердец». Поэтому русская храмовая музыка испокон веков была сугубо вокальной, хоровой, одноголосной. (В древности на клиросе пели только мужчины, высокие партии поручали мальчикам.) Итак, совместное хоровое исполнение одноголосных духовных песнопе­ ний стало профессиональной традицией. Как же звучал этот хор? Что требова­ лось от исполнителей для «разумного» интонирования слов молитвы? Вряд ли будет преувеличением сказать, что хоровое пение в русском храме не имеет аналогий в мировой музыкальной практике. Это исполнительское искусство несло в себе «зерно» соборности, было «надиндивидуальным». Каждый певец должен был уметь настраивать свое «я» — и голос, и душу — на волну коллек­ тивного обращения к Богу. В хоровом ансамбле голоса сливались в единое целое, в стройное, гармоничное, соизмеримое с высокой молитвой чистое звучание.

Достоверными сведениями о времени рождения древнерусского пения на­ ука не располагает. Большинство источников называют XII в.: именно тогда музыкальные знаки появились в рукописных книгах. Возможно, гимнография существовала и ранее; в летописных текстах упоминаются греческие церков­ ные певцы, обосновавшиеся в Киеве во время крещения Руси. В другом источнике XVI вв. говорится о том, что «благодаря вере христолюбивого Ярослава (речь идет об Ярославе Мудром. — Л. Р.) к нему из Царьграда, подвигнутые на это Богом, пришли три певца со своими семьями. И от них началось на Рус­ ской земле пение, подобное ангельскому...».

А теперь остановим внимание на значении некоторых терминов.

Понятие «музыка», столь привычное для нас, в Древней Руси имело совер­ шенно иной смысл. Под «мусикией» подразумевалась вся обширная область «бесовского» инструментального искусства, как народного, так и профессио­ нального. Орган, например, принятый в католическом богослужении, рас­ сматривался лишь как атрибут еретической «латинской» веры. Народные инст­ рументы (гусли, лира, цимбалы и др.) считались «бесовскими», так как они звучали в древних языческих обрядах. Иначе говоря, в «мусикии» теоретики храмового искусства Древней Руси видели дьявольское, богоборческое начало.

Осуждая игру на «бесовских» музыкальных инструментах, православные мыслители боролись прежде всего со светской «мусикией», противопоставляя ей «сладкогласное», «доброгласное» храмовое пение. По их мнению, светские забавы (а «мусикия» считалась только развлекательным искусством) искуша­ ют человека на греховные поступки, отвлекают от духовного труда во имя Господа. Наш современник теоретик церковного пения В. И. Мартынов счита­ ет, что в светском искусстве (опере, симфонии, сонате и др.) каждый круп­ ный композитор открывает свой собственный музыкальный мир, следует сво­ им собственным правилам и тем самым становится неким творцом помимо Бога. Поэтому цель светской музыки, в отличие от храмовой, не служение Богу, а «самоуслаждение души».

Поскольку «мусикия» не звучала в храме, не было в храмовой музыкальной культуре и композиторов. Кто же сочинял песнопения? Процесс создания церковных гимнов назывался переводом, а создатель мелодий — распевщиком, от слова «распев». Эти понятия требуют дополнительного пояснения.

Слово «распев» происходит от глагола «распеть» и имеет чисто русское происхождение. Зададимся вопросом: на каком языке исполнялись песнопе­ ния в древнерусском храме? В Византии, как известно, богослужебным язы­ ком был греческий, а на Руси с момента крещения был принят церковносла­ вянский язык. Его алфавит, кириллицу, восприняли от православного соседа — Болгарии.

Перевод греческих текстов на церковнославянский не мог быть дословным.

Возникла непростая творческая проблема: русские тексты и греческие напевы не всегда совпадали, приходилось изменять мелодии. Однако заимствованные песнопения переосмыслялись не только из-за языка: иным было мировоспри­ ятие, культурные установки, «душевное устройство» русского человека.

Даже в ранних гимнах характер русской музыки становится по сравнению с греческой более спокойным, ритмика упрощается. Из византийского ядра с течением времени выросло самобытное русское искусство, поразительное по своей духовной красоте и мелодическому богатству.

Помимо переводных общехристианских текстов в древнерусском храме с появлением первых русских святых зазвучали новые гимны, которые потребо­ вали «музыкального оформления». Сочиняли распевы певчие, молитвенники и подвижники, посвятившие свою монашескую жизнь «богословию в звуках».

Они и назывались распевщиками.

Распевы Древней Руси — сложная область современных научных исследо­ ваний. Запись на пяти линейках тогда не была принята. Фиксировались рас­ певы с помощью условных значков, показывающих направление движения мелодии. Эти знаки — крючки, закорючки, палочки, полукружия, запятые и проч., которые сегодня расшифровываются с трудом, — не позволяли точно записать песнопение. Поэтому реальное звучание мелодий передава­ лось распевщиками из поколения в поколение в устной традиции.

Распевы были разными. Основной вид древнерусского профессионального музыкального искусства называется знаменное пение, или знаменный распев.

Знамя в данном случае означает «знак», «крюк», которыми в старину записы­ вали ноты. В то же время с этим понятием ассоциируется слово «знамение», имеющее для верующего человека молитвенное значение («крестное знаме­ ние»). В старинной записи знамя могло означать один звук, ряд звуков и даже целую мелодию.

Знаменная нотация, как и вся богослужебная музыка, имела сложный философский смысл. Каждый знак обладал двояким «характером». Во-первых, как уже говорилось, он обозначал ноты. Во-вторых, нес в себе духовный сим­ вол, помогающий певцам постигать высшее значение «богодухновенных» гим­ нов. Например, знак «крыж» («крест»), которым обычно заканчивалось пес­ нопение, напоминал певчим о крестном знамении. Знак «голубчик» (в виде запятой) предостерегал их от «самости» и гордыни — смертного греха для христианина.

Рождению древнерусской гимнографии способствовало посредничество славянских культур, прежде всего болгарской и сербской.

От Болгарии Русь восприняла алфавит — кириллицу, создание которой принадлежит братьям-монахам Кириллу и Мефодию. Эти святые подвижни­ ки проделали огромную работу но переводу греческих книг на славянский язык. Благодаря кириллице в киевских храмах зазвучали молитвы на церковнославянском языке, который стал богослужебной основой знамен­ ных песнопений.

Древнерусская музыкальная письменность — уникальная страница нашей культуры. Отношение к певческим книгам было уважительным, трепетным.

Художественно оформленные старинные фолианты в толстых кожаных пере­ плетах — это подлинные памятники искусства. Роль певческих книг в церков­ ной службе освящена многовековыми традициями: в храме не пели наизусть, дабы не допустить ошибок. Основных певческих книг было пять: Ирмологий (сборник ирмосов), Стихирарь (сборник стихир), Минеи (где песнопения располагались в соответствии с церковным календарем), Октоих (празднич­ ные и воскресные песнопения), Обиход (песнопения литургии и всенощного бдения).

В течение календарного года знаменные распевы чередовались, сменяя друг друга, в строгом порядке. Порядок же выстраивался в соответствии с церков­ ным календарем.

Православный календарь состоит из религиозных праздников, повторяю­ щихся из года в год. Главными из них являются двунадесятые праздники (их общее число — двенадцать): Рождество Христово, Крещение Господне, или Богоявление, Сретение Господне, Благовещение Пресвятой Богородицы, Пре­ ображение Господне, Успение Пресвятой Богородицы, Рождество Пресвятой Богородицы, Воздвижение Креста Господня, Введение во храм Пресвятой Бо­ городицы, Вход Господень в Иерусалим, Вознесение Господне, День Святой Троицы, или Пятидесятница. Великими праздниками на Руси считаются Обре­ зание Господне, Рождество Иоанна Предтечи, Святых первоверховных апосто­ лов Петра и Павла, Усекновение главы Иоанна Предтечи, Покров Пресвятой Богородицы. Вершиной всех праздников является Пасха Христова.

В Древней Руси от Пасхи исчислялись недели, соответствующие им храмо­ вые богослужения и песнопения. Восемь недель составляли так называемый столп. Каждой неделе такого столпа соответствовали свои знаменные песно­ пения. Они исполнялись в определенном гласе. Глас состоял из мелодических попевок, закрепленных за конкретными текстами молитв. Следовательно, гласов в столпе тоже было восемь. Отсюда и название древнерусской музыкальнотеоретической системы — осмогласие. В старых трактатах ее называли погласицей.

Проходили восемь недель, завершался столп. Затем начинался другой, пес­ нопения же вновь повторялись. Повторяемость мелодий делала их узнаваемы­ ми, а смена гласов вносила разнообразие.

Для праздничных и воскресных служб устанавливались особые правила и свои песнопения. Они также повторялись из года в год. Эта старинная тради­ ция жива и поныне. Вспомним, как победно и радостно каждой весной звучит в православных храмах пасхальный тропарь: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сушим во гробех живот даровав!»

Завершить разговор о знаменном пении хочется словами безвестного древнерусского автора: «В час молитвенный, в церкве... псалмы согласны­ ми песнеми возглашающе и людие на концы стихов отпевающе со гласом и пением, и... пением теи восхищаху».

Древний Киев был прославлен как один из самых красивых и богатых горо­ дов средневековой Европы. Иностранцы, побывавшие в нем в те времена, восхищались его великолепием, называли «соперником Константинополя», «вторым Царьградом». Расцвет художественной культуры Древнего Киева при­ ходится на XI —XII вв. Митрополит Иларион, один из первых русских писате­ лей, посвятил родному городу восторженные строки: