«4-е и з д а н и е, исправленное и дополненное СЛАВЯНСКОЙ КУЛЬТУРЫ ЯЗЫКИ МОСКВА 2005 ББК81 А 45 Алпатов В. М. А 45 История лингвистических учений: Учеб. пособие. — 4-е изд., испр. и доп. — М.: Языки славянской культуры, ...»

В. М. Алпатов

ИСТОРИЯ

ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ

УЧЕНИЙ

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ

4-е и з д а н и е,

исправленное и дополненное

СЛАВЯНСКОЙ КУЛЬТУРЫ

ЯЗЫКИ

МОСКВА 2005

ББК81

А 45

Алпатов В. М.

А 45 История лингвистических учений: Учеб. пособие. — 4-е изд., испр. и доп. — М.: Языки славянской культуры, 2005. — 368 с.

ISBN 5-9551-0077-6 Книга представляет собой учебное пособие по курсу «История лингвистических уче­ ний», входящему в учебную программу филологических факультетов университетов. В ней рассказывается о возникновении знаний о языке у различных народов, о складывании и развитии основных лингвистических традиций: античной и средневековой европейской, индийской, китайской, арабской, японской. Описано превращение европейской традиции в науку о языке, накопление знаний и формирование научных методов в XVI—XVIII веках.

Рассмотрены основные школы и направления языкознания X I X — X X веков, развитие лин­ гвистических исследований в странах Европы, США, Японии и в нашей стране.

Пособие рассчитано на студентов-филологов, но предназначено также для всех чита­ телей, интересующихся тем, как люди в различные эпохи познавали язык.

В четвертом издании исправлены замеченные опечатки и ошибки и внесены неболь­ шие дополнения в ряд разделов.

ББК ISBN 5 - 9 5 5 1 - 0 0 7 7 - •С В. М. Алпатов. О С. А. Крылов. Указатели. О Языки славянской культуры,

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие Лингвистические традиции Европейская лингвистика XVI—XVII веков.

Грамматика Пор-Рояля Л и н г в и с т и к а XVIII века и первой половины XIX века.

Становление сравнительно-исторического метода Вильгельм фон Гумбольдт Август Шлейхер Развитие гумбольдтовской традиции Младограмматизм «Диссиденты индоевропеизма» Н. В. К р у ш е в с к и й и И. А. Бодуэн де Куртенэ Ф е р д и н а н д де Соссюр Антуан Мейе и Ж о з е ф Вандриес Р а з в и т и е к о н ц е п ц и и Ф. де С о с с ю р а.

В. Брёндаль. А. Гардинер. К. Бюлер •••• 1 Женевская школа Глоссематика Пражский лингвистический кружок Дескриптивизм Эдвард Сепир Гипотеза языковой относительности Бенджамена Уорфа Советское я з ы к о з н а н и е 2 0 — 5 0 - х годов Критика лингвистического структурализма Ф р а н ц у з с к а я л и н г в и с т и к а 40—60-х годов.

Л. Т е н ь е р. Э. Б е н в е н и с т. А. М а р т и н е Ежи Курилович Роман Якобсон Ноам Хомский Библиография У к а з а т е л и (С. А. Крылов)

ПРЕДИСЛОВИЕ

В учебную программу филологических факультетов университе­ тов входит курс «История л и н г в и с т и ч е с к и х у ч е н и й », в котором студен­ ты знакомятся с историей мировой науки о я з ы к е, с различными линг­ вистическими ш к о л а м и и направлениями. Однако на русском я з ы к е, в о т л и ч и е от основных з а п а д н ы х я з ы к о в, по существу нет не только спе­ циального учебного пособия по данному курсу, но вообще сколько-ни­ будь полного описания истории я з ы к о з н а н и я. То, что есть, либо написа­ но очень давно и у ж е явно устарело (например, переведенная на русский часть истории лингвистики. Например, ленинградский многотомник него средневековья; две к н и г и Ф. М. Б е р е з и н а к а с а ю т с я л и ш ь отече­ ственной науки.

ний» известный труд В. А. Звегинцева «История я з ы к о з н а н и я XIX— X X веков в очерках и извлечениях», в ы д е р ж а в ш и й три и з д а н и я. Его н ы х лингвистов, в целом удачно подобранные и очень представитель­ н ы е. Тексты занимают основную часть к н и г и, а «очерки» В. А. Звегин­ цева, безусловно, серьезные и в большинстве случаев точные по своим оценкам, в основном играют роль предисловий к этим текстам. Требуется того, последнее издание труда В. А. Звегинцева в ы ш л о в 1 9 6 4 — 1 9 6 5 гг.

З а прошедшее время, во-первых, л и н г в и с т и к а развивалась, что т о ж е както д о л ж н о быть учтено, во-вторых, с течением времени некоторые оцен­ к и В. А. Звегинцева стали требовать корректив и уточнений, выявились некоторые пробелы в произведенном и м подборе авторов. И еще одно:

на н а у к е двух последних веков; я з ы к о з н а н и ю более раннего времени п о с в я щ е н л и ш ь к р а т к и й очерк, у ж е не соответствующий современному состоянию истории лингвистики.

И с х о д я и з всего этого, автор данного учебного пособия р е ш и л пред­ следует рассматривать к а к замену труда В. А. З в е г и н ц е в а. Автор ста­ рался по возможности в максимальной степени ориентироваться на корпус л и н г в и с т и ч е с к и х текстов, собранный его п о к о й н ы м учителем В. А. З в е г и н ц е в ы м. П о к а что трудно надеяться на новое издание столь ж е полного и представительного корпуса. Поэтому «Историю языко­ части следует рассматривать к а к дополнение к пособию.

В то ж е время автор, разумеется, не мог ц е л и к о м исходить из того, что было сделано несколько десятилетий назад. Некоторые авторы, рас­ рассмотрены л и ш ь суммарно; н а п р и м е р, это относится к о с н о в а т е л я м сравнительно-исторического я з ы к о з н а н и я Ф. Боппу, Р. Раску, Я. Гримму, A. X. Востокову, труды которых почти не содержат общелингвистиче­ сейчас у ж е очевидна необходимость рассмотрения р я д а работ, о к а з а в ­ ш и х значительное в л и я н и е на развитие мирового я з ы к о з н а н и я, но не турализма и предлагать альтернативы ему.

гинцева, читателю необходимо в ы й т и за р а м к и опубликованных в хре­ стоматии текстов. Надо учитывать два обстоятельства. Во-первых, есть лингвисты, оставившие концентрированное в ы р а ж е н и е своих теоретичес­ м а м. К и х ч и с л у относятся, н а п р и м е р, И. А. Бодуэн де Куртенэ, Э. Бенвенист, у В. А. Звегинцева. Список основных изданий, у ч т е н н ы х п р и составле­ нии пособия, приводится в библиографии.

В отношении лингвистики X I X — X X вв. автор в основном ориен­ издавались на русском я з ы к е. Такое ограничение сделано, чтобы не Предисловие создавать дополнительных трудностей для студентов, хотя в некоторых русских переводах.

Один из спорных вопросов, вставших перед автором, — хронологи­ ческие р а м к и того, что излагается. Сейчас у ж е ясно, к а к о е значение име­ ла для развития мировой лингвистики «хомскианская революция» кон­ истории лингвистических учений идеи Н. Хомского, в концентрирован­ вершенно необходимым. С другой стороны, итоги того периода в р а з в и т и и водить е щ е рано. Многое е щ е не устоялось. П ы т а т ь с я довести и з л о ж е н и е ж е очерк лингвистики последних двух десятилетий — особая задача, тре­ б у ю щ а я не столько исторического, с к о л ь к о логического подхода. Поэто­ му автор все-таки р е ш и л з а в е р ш и т ь свой и с т о р и ч е с к и й очерк «хомски­ работы Н. Хомского.

Безусловно, спорен и вопрос о г р а н и ц а х проблематики. В. А. Звегин­ блемы лингвистики: проблема предмета н а у к и о я з ы к е и проблема метода научного исследования. В данном пособии автор хотел рассмотреть исто­ рию языкознания несколько шире, как-то упоминая и важнейшие конк­ в и т и я. Однако пособие не надо рассматривать к а к историю всей ронне описать изучение конкретных языков и я з ы к о в ы х семей в миро­ вой н а у к е : объем учебного пособия не безграничен. П р е ж д е всего д л я нас в а ж н о развитие лингвистических теорий и методов. А насколько автор смог охватить действительно самое существенное, судить ч и т а т е л ю.

Д л я нового и з д а н и я заново написан раздел о Н. В. К р у ш е в с к о м, внесены дополнения в разделы, посвященные А. Гардинеру и В. Н. Волошинову, М. М. Б а х т и н у. Кроме того, исправлены замеченные неточности и опечат­ ки, а также учтен ряд замечаний, высказанных П. А. Клубковым и Т. М, Клубковой, которым автор очень благодарен.

правлены замеченные неточности и дополнены списки литературы в конце глав.

ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ

ОСНОВНЫХ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ТРАДИЦИЙ

Л ю д и с самых древних времен в том или ином контексте задумыва­ ют я з ы к а, на котором говорят, однако на я з ы к о в ы е проблемы п р и х о д и ­ лось обращать внимание при я в н ы х речевых ошибках, при том или ином во, превращаемое в дело: к л я т в ы, обеты, п р о к л я т и я, магические ф о р м у л ы играли заметную роль в ж и з н и древнего человека. Представления о силе слова, о его обрядовом и м а г и ч е с к о м з н а ч е н и и, о соответствии м е ж д у словом и обозначенным им человеком или предметом весьма в а ж н ы для многих традиционных культур.

народа. Многие к у л ь т у р ы, д а ж е обладавшие письмом, не создали сколь­ ко-нибудь развернутых концепций и описаний я з ы к а ; по крайней мере, м ы про них ничего не знаем. Н а п р и м е р, очень трудно сказать, что дума­ л и о вопросах я з ы к а в Древнем Египте, хотя там, безусловно, у ч и л и, чте­ нию и письму. Ничего нам не известно о формировании лингвистических традиций у хеттов, жителей Урарту, в ц и в и л и з а ц и я х А м е р и к и и у многих других народов.

ки слов и даже первые известные в истории парадигмы словоизмене­ по совпадающим к о р н я м и л и а ф ф и к с а м. Вероятно, эти с п и с к и исполь­ зовались при обучении грамоте. Однако в Вавилоне ограничивались тем щ и х идей до нас не дошло, и неизвестно, были л и они.

Древнейшие из известных нам лингвистических традиций — ин­ д и й с к а я, европейская (античная) и к и т а й с к а я — сформировались неза­ По-видимому, исторически первой из традиций была индийская.

летописей. Любые датировки древнеиндийских текстов крайне затрудВ. М. Алпатов нительны, например грамматику П а н и н и разные ученые относили к пери­ т о л ь к о один п а м я т н и к п р я м о не ссылается на другой. Особенно трудно что-то с к а з а т ь о периоде создания т р а д и ц и и, поскольку наиболее р а н н и е вернемся) и л и ш ь спустя несколько веков была записана. Такова была особенность и н д и й с к о й к у л ь т у р ы : к а к истинное з н а н и е рассматривалось Другим великим лингвистом Древней Индии был Яска, знамени­ тый к а к этимолог и создатель первой известной нам к л а с с и ф и к а ц и и эпоху. Двумя другими к р у п н е й ш и м и представителями индийской тра­ вую очередь комментаторский характер. Во-первых, комментировали свя­ щ е н н ы е п а м я т н и к и, в первую очередь веды. Во-вторых, комментировали саму грамматику П а н и н и, а позднее и грамматики К а т ь я я н ы и Патанд­ жали. Писали комментарии, комментарии к комментариям, коммента­ ществует она даже в современной Индии параллельно с лингвистикой европейского типа.

ния я з ы к а в античном мире. В Древней Греции довольно долго я з ы к о ­ философии. Философы классического периода высказывали немало интересных догадок о природе и ф у н к ц и о н и р о в а н и и я з ы к а. Особенно и определения имени и глагола.

Становление греческой лингвистической традиции в собственном смысле начинается в т а к н а з ы в а е м ы й период э л л и н и з м а, когда после рас­ пада империи Александра Македонского греческий язык и греческая стала актуальной задача обучения греческому я з ы к у носителей иных д е н и ю. Основные п о н я т и я античной т р а д и ц и и, многие из которых д о ж и ­ частности они уточнили и расширили к л а с с и ф и к а ц и ю части речи и впервые ввели понятие п а д е ж а и систему п а д е ж е й. Затем центром изу­ чения греческого я з ы к а стала на несколько веков Александрия в Египте, крупнейший центр эллинистической культуры и учености, знаменитая окончательно сформировались основные п о н я т и я г р а м м а т и к и (так тогда называлась наука о языке в целом, термин «лингвистика» позднейшего происхождения).

До нас дошло л и ш ь немногое из того, что было написано в Алексан­ состав Р и м с к о й империи. По мнению некоторых современных коммента­ римского времени.

образцовыми, и греческие грамматики позднеантичного и византийского времени в основном сочинялись на и х основе.

Идеи александрийцев достаточно быстро проникли и в Р и м. У ж е в Т е р е н ц и й Варрон ( 1 1 6 — 2 7 гг. до н. э.), и с к л ю ч и т е л ь н о разносторонний автор, п и с а в ш и й сочинения по с а м ы м разнообразным проблемам; до нас ке. Варрон и другие римские ученые достаточно легко и л и ш ь с мини­ м а л ь н ы м и и з м е н е н и я м и приспособили греческие с х е м ы описания к ла­ Окончательно античная традиция была зафиксирована в двух позднеант и ч н ы х л а т и н с к и х г р а м м а т и к а х : г р а м м а т и к е Доната (III—IV вв. н. э.), в наиболее полной и з всех а н т и ч н ы х г р а м м а т и к, многотомной г р а м м а т и ­ ке Присциана, относящейся уже к ранневизантийскому времени — к ки служили образцами.

После распада Р и м с к о й империи европейская традиция окончатель­ с к и й, которые у ж е развивались вне всякой связи друг с другом. В течение нескольких веков средневековая лингвистика к а к на Востоке, так и на европейской лингвистики начался с появлением в XII—XIII вв. философ­ языковые явления. Первую философскую грамматику в виде коммента­ знаменитый из модистов — Томас Эрфуртский, написавший свой труд в мыслей. Модисты впервые пытались установить связь между граммати­ ческими категориями я з ы к а и глубинными свойствами вещей. Модисты внесли т а к ж е вклад в изучение синтаксиса, недостаточно разработанного в античной науке.

Первые китайские источники, в которых речь идет о вопросах я з ы ­ текстах, создаются концепции о связи между словом и свойствами того, и м е н », то есть п р а в и л ь н о г о подбора и м е н и, которое бы соответствовало обозначаемому. Однако говорить о становлении лингвистической тради­ иероглифический словарь. В дальнейшем словарная традиция стала ведущей в китайской науке о языке. Первым классиком китайского было воспринято и европейской китаистикой.

Первоначально китайская традиция занималась лишь графикой и толкованием п а м я т н и к о в. Однако с первых веков новой эры в ней появ­ ляется и фонетика; многие предполагают, что интерес к звуковой стороне я з ы к а пришел в Китай из Индии в период распространения в Китае буддизма. В III—VI вв. п о я в л я ю т с я словари омофонов, начинают описы­ финалью (гласный плюс последующая часть слога).

4 7. 0 3 5 и е р о г л и ф о в и 1.995 их вариантов. У ж е на позднем этапе, с XIV в., гих грамматических элементов я з ы к а. Словари рифм и фонетические таблицы постепенно обновлялись, отражая изменения в произношении.

Четвертая из наиболее в а ж н ы х лингвистических традиций, арабская, о я з ы к е становятся Басра и Куфа в Месопотамии (современный Ирак). В 7 3 5 — 7 3 6 гг. появилась первая известная нам а р а б с к а я г р а м м а т и к а. У ж е саны фонетика, морфология и синтаксис классического арабского я з ы к а.

Грамматика Сибавейхи впоследствии считалась образцовой, и большин­ просуществовали несколько столетий, другой в а ж н ы й центр науки о язы­ ке с л о ж и л с я на противоположном конце арабского мира — в арабской Д ж и н н и (конец X — н а ч а л о X I в.), с ы н грека-раба. Он интересен рассужВ. М. Алпатов гией и семантикой.

После распада халифата, монгольских, а затем турецких завоеваний арабская т р а д и ц и я постепенно п р и ш л а в состояние упадка, ограничиваясь, к а к и индийская, эпигонством и самовоспроизведением. К а к и в Индии, в арабских странах и в мусульманском мире в целом и сейчас продолжает существовать традиционная наука о я з ы к е, основанная на идеях Сибавейх и и д р у г и х авторов. Эта н а у к а существует п а р а л л е л ь н о с е в р о п е и з и р о ­ том числе Л. Б л у м ф и л д а, арабская наука оказала определенное в л и я н и е на европейскую н а у к у о я з ы к е.

р и т ь с я, — я п о н с к а я. Она сформировалась совсем поздно, н а п р о т я ж е н и и трех с небольшим последних веков. Первоначально в Я п о н и ю вместе с китайской письменностью и китайской культурой проникла и китай­ ская лингвистическая традиция, влияние которой в ряде областей, преж­ принадлежавшие к школе кокугакуся («национальные ученые»), заня­ лись изучением национальных ценностей и национальной религии и к у л ь т у р ы. Одним из компонентов «национальной науки» стало изуче­ ным достижением деятельности кокугакуся было создание грамматики китайские образцы. Кокугакуся также изучали фонетику и этимоло­ (1730—1801), теоретик ш к о л ы к о к у г а к у с я, и Тодзё Гимон (1786—1843), окончательно сформировавший традиционную японскую систему час­ тей речи и глагольносо с п р я ж е н и я.

традиций я п о н с к а я не успела окончательно сформироваться к моменту п р о и с ш е д ш е й после «открытия» Я п о н и и (1854) интенсивной европеи­ заимствованных с Запада подходов, в результате чего при полном обладает рядом оригинальных и своеобразных черт; см. в главе «Кри­ т и к а лингвистического структурализма» раздел о японском лингвисте тия лингвистических представлений в мире. Одни народы имели шан­ п р и ч и н а м их не реализовали. Так получилось с т ю р к с к и м и н а р о д а м и, диалектов с элементами грамматики и фонетики, созданный Махмудом К а ш г а р с к и м (Махмуд аль К а ш г а р и ) в р а м к а х арабских моделей, но с явилась собственная фонетика, описывавшая структуру, резко отлич­ л и н г в и с т и к и здесь ничего оригинального создано не б ы л о. Н е к о т о р ы е тибетская, затем превратившаяся в тибетско-монгольскую. Анализ этих д а л ь н е й ш е м м ы в основном будем сопоставлять п я т ь т р а д и ц и й, крат­ ко описанных выше: индийскую, европейскую, китайскую, арабскую и японскую.

ПРИЧИНЫ ФОРМИРОВАНИЯ ТРАДИЦИЙ, ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ

ных практических задач. Чисто абстрактные рассуждения философов Древней Греции и л и Древнего К и т а я не вели к разработке л и н г в и с т и ­ тарных задач (философские, «спекулятивные») сочинения появляются л и ш ь в Европе в эпоху схоластов ( п р е ж д е всего т р у д ы модистов); в это время «спекулятивные» г р а м м а т и к и могли появиться у ж е на достаточ­ но высоком уровне описания я з ы к а, позволявшем им опираться на конкретные описания предшественников, в первую очередь Присциана.

Всегда перед создателями т р а д и ц и й стояли п р а к т и ч е с к и е задачи, глав­ ной из которых была задача обучения.

П р и этом задача научиться читать и писать на материнском я з ы ­ ке обычно не вела к созданию лингвистической т р а д и ц и и : эта задача не требовала изучения системы я з ы к а в целом, а основанный на интуи­ ц и и первичный фонетический (точнее, неосознанно фонологический) а н а л и з обычно не проводился в я в н о м виде. В о з м о ж н о, поэтому не сло­ жились развитые традиции ни в Вавилоне, ни в классической Греции, хотя письменность там существовала. В Греции до эпохи эллинизма грамматиком называли просто учителя чтения и письма.

сложилась, пока по-гречески говорили л и ш ь греки, а арабская — пока арабский я з ы к з н а л и л и ш ь арабы. Но когда в эпоху эллинизма греческий ды, возникла потребность в обучении чужому я з ы к у и в связи с этим в ш л ы м населением; точно так ж е арабская традиция развивалась не в арабского и персидского мира. И очень многие из видных представителей этих двух т р а д и ц и й не могли считать соответственно греческий и араб­ с к и й я з ы к материнскими, у них было иное происхождение.

Другая ситуация была в Индии и Японии. Санскрит для индийца низма или классического арабского в годы, когда ж и л Сибавейхи, эти я з ы к и не б ы л и м а т е р и н с к и м и вообще ни д л я кого. Санскрит и бунго, на изучении которых основывались соответственно и н д и й с к а я и я п о н с к а я традициях. Латынь и древнегреческий я з ы к в средневековой Европе, древнекитайский (вэньянь) в последние два тысячелетия, к л а с с и ч е с к и й арабский в последние века т а к ж е стали я з ы к а м и, требующими специ­ ального обучения для каждого.

изучения. Если немногочисленные буквы греческого или арабского письма иероглифов и их сложной структуре необходимо было их расклассифици­ строится большинство иероглифов. В помощь изучающим иероглифику и Итак, в а ж н е й ш е й целью создания и развития лингвистических тра­ диций была задача обучения я з ы к у культуры, не я в л я в ш е м у с я материн­ с к и м либо д л я всех, либо д л я части людей, н а х о д и в ш и х с я в сфере данной культуры.

я з ы к расходился с разговорным. Поэтому толковательская деятельность т р а д и ц и я с самого начала была комментаторской, и задачи толкований чем задачи обучения бунго. Впрочем, и александрийцы толковали поэмы Гомера, я з ы к которых к тому времени у ж е был архаичен; в л и я н и е этой работы видят в некоторых элементах античных грамматик, например в учении о просодии. Однако основным объектом деятельности александ­ в Средние века) роль комментаторской деятельности повысилась; в част­ ности, европейские словари долго и м е л и х а р а к т е р глосс, то есть толкова­ комментированием п а м я т н и к о в, наоборот, сами их тексты потом стали предметом комментирования и толкования. Из отдельных лингвистичес­ на фонетику, поскольку часто требовалась р е к о н с т р у к ц и я древнего («пра­ рождения — и в Европе.

ственно связано с толкованием. Например, в арабской традиции очень скоро б ы л и составлены словари к К о р а н у, где отмечалось у п о м и н а н и е того и л и иного слова в его тексте.

Е щ е одной областью п р а к т и к и, стимулировавшей изучение я з ы к а, др.), первое описание сочетаемости звуков в средневековой Исландии в целях определения рифм и аллитераций, китайские словари рифм. Еще л ю б о п ы т н ы й пример — поэтический ж а н р рэнга в Я п о н и и. С т и х и этого ж а н р а строятся из двух частей, сочиняемых разными авторами: один задает тему, другой к а к бы отвечает. В старояпонском я з ы к е имелось возникло изучение глагольного спряжения.

Могли быть и другие практические задачи. В европейской традиции п о м и м о г р а м м а т и к и существовала особая н а у к а о п р а в и л а х построения текстов — риторика. По мнению историков языкознания, понятие накло­ н е н и я в античной грамматике было создано в связи с выделением различ­ ных типов предложения д л я риторических целей. В других традициях многие традиции, было создание национальных письменностей. Однако линии развития науки о я з ы к е. Позднее система письма воспринима­ у ж е при сформировавшейся традиции данного культурного ареала. Тако­ мость латинского письма к исландскому я з ы к у и в связи с этим весьма точно описывается и с л а н д с к а я ф о н е т и к а того времени.

Я З Ы К О В А Я ОСНОВА И О Т Н О Ш Е Н И Е К ДРУГИМ Я З Ы К А М

К а ж д а я т р а д и ц и я была связана с изучением какого-то одного опре­ деленного я з ы к а : санскрита, вэньяня, классического арабского, бунго;

античная т р а д и ц и я рано разделилась на два варианта, к а ж д ы й из кото­ древнегреческий, в другом — латинский. Идея сравнения и сопоставле­ ния я з ы к о в в собственном смысле в целом была ч у ж д а т р а д и ц и я м за единичными исключениями: в позднеантичное время была осуществле­ на единственная п о п ы т к а систематического с р а в н е н и я л а т и н с к о г о с гре­ ческим, а в средневековой Испании появилась сопоставительная грам­ матика древнееврейского и испанского я з ы к о в. Несколько своеобразно в рамках индийской традиции описывали другой священный я з ы к — различия.

ной языковой интуиции, из о щ у щ е н и й носителя я з ы к а. П о з и ц и я лингви­ ные позиции, названный современной польско-австралийской лингвист­ изучали или изучали л и ш ь эпизодически. Такой подход восходит к глубокой древности. На р а н н и х этапах р а з в и т и я к а ж д о м у народу свой­ ственно представление о своем я з ы к е к а к единственном человеческом, ч у щ и е ). Культурное превосходство данного народа над соседями перво­ начально могло л и ш ь усиливать такие представления. Древние греки приравнивали бормотание варваров к мычанию быков. Долго сохраня­ лась подобная т р а д и ц и я и в И н д и и, а в Китае она была несколько поколеб­ лена л и ш ь в период появления буддизма, заставившего обратить внима­ ние на санскрит; однако в целом китайской цивилизации представление о китайском к а к единственном полноценном я з ы к е было свойственно почти до последнего времени.

замечаться языковые различия между своими. Древние греки, игнори­ руя варварские я з ы к и, были весьма внимательны к р а з л и ч и я м в язы­ получили название диалектов. Термин «диалект» сохранился в науке о одна из весьма с л о ж н ы х проблем лингвистики; большинство ученых самосознание самих носителей: как диалектные оцениваются языко­ ход отражает исконное понимание диалекта в античной традиции.

гие я з ы к и, в частности такие, к а к персидский или греческий. Однако создание на арабском я з ы к е священной книги мусульман — Корана — давало возможность не считать другие я з ы к и достойным объектом ис­ следования.

Несколько иная ситуация сложилась в Древнем Р и м е, а позднее в там не могли. Д л я р и м л я н помимо латинского я з ы к а существовал еще греческий, а д л я японцев XVII—XVIII вв. — д а ж е по крайней мере два, п о м и м о своего: к и т а й с к и й и санскрит. Так ж е и д л я Махмуда К а ш г а р ского помимо своих, тюркских, языков, явно понимавшихся им как д и а л е к т ы, был и арабский. Однако такое знание не вело к сопоставле­ других, признаваемых за настоящие я з ы к и. Так, упомянутый в ы ш е Мотоори Норинага доказывал, что наличие небольшого числа слогов (точнее, мор, см. н и ж е ) в я п о н с к о м я з ы к е — свидетельство его совер­ шенства, а многочисленные слоги китайского я з ы к а и санскрита непра­ вильны и похожи на звуки ж и в о т н ы х. Становление национальной тра­ степени, когда у ж е м о ж н о было не обращать в н и м а н и я на соответствен­ Итак, к а ж д а я традиция в древности и средневековье стремилась к обособлению, полностью и л и частично игнорируя я з ы к и и н ы х этносов и к у л ь т у р. Изменение такого подхода произошло л и ш ь в Европе п р и пере­ следующей главе.

СИНХРОНИЯ — ДИАХРОНИЯ

н и н и, просто не предусматривают выход за пределы одной системы. Но нении я з ы к а не было свойственно ни одной из т р а д и ц и й. Я з ы к понимает­ ся к а к нечто существующее изначально, обычно к а к дар в ы с ш и х существ.

С к а ж е м, д л я арабов Коран не сотворен, а существует извечно; М у х а м м е д существовали предания о творении я з ы к а, иногда с участием человека, расхождения между языковым идеалом и реальной языковой практи­ и з м е н и т ь и л и усовершенствовать б о ж и й дар, но м о ж е т полностью и л и этимологии. Вообще, любовь к этимологизированию была свойственна очень многим народам на р а н н и х этапах р а з в и т и я, однако н а у ч н а я эти­ происхождения слова. Задача ученого состояла в том, чтобы очистить л ю д ь м и ; цель этимолога — восстановить его.

стадия р а з в и т и я которого употреблялась в быту. Однако л а т ы н ь и средне­ вековые романские я з ы к и, классический арабский и арабские диалекты, я з ы к проникновения элементов «вульгарного» я з ы к а. Л и ш ь немногие и допускали возможность создания новых слов. Однако и Ибн Д ж и н н и этапе, чем даже идея о сравнении языков. Еще «Грамматика Пор-Рояля»

ющим.

ОТНОШЕНИЕ К НОРМЕ

вают здесь большое сходство при отдельных р а з л и ч и я х, обусловленных ях.

На ранних стадиях развития некоторых традиций (античность, ный) я з ы к, вопросы нормы, хотя, безусловно, и б ы л и а к т у а л ь н ы м и, реша­ нормативных текстов. Филологическая деятельность т а к ж е могла пря­ отступать, В европейской т р а д и ц и и оно п о я в л я е т с я в поздней а н т и ч н о ­ лотого века» времен императора Августа, а я з ы к более поздних авторов т а к считали с первых веков новой эры, В других т р а д и ц и я х такой подход расхождением письменного и разговорного я з ы к а к XVII в., у арабов — сакральностыо я з ы к а Корана, который надо было распространять среди будет сказано н и ж е.

существовавшие нормативные тексты, для большинства традиций, кро­ ме индийской, п и с ь м е н н ы е (Коран был создан устно не з н а в ш и м грамо­ ты Мухаммедом, но у ж е через несколько десятилетий записан). В ряде ческая и латинская Библия. Однако в Китае, Японии и в поздней антич­ считался неиспорченным или минимально испорченным. Например, в ра, с л о ж н у ю в случае их светского ха ра к т е р а, но создавала проблему, сакральных текстов.

Вторым источником нормы могли быть сами грамматики: Панини, Сибавейхи, Присциан и др. — правильным считалось то, что либо полу­ чается в результате применения х р а н я щ и х с я там правил (Панини), либо зафиксировано в грамматике (Сибавейхи, Присциан). П р и этом могли возникать противоречия между первым и вторым источниками норм, например между латынью перевода Библии и латынью, отраженной у Присциана.

цифику, связанную с общей спецификой индийской традиции. Хотя ко времени создания этой г р а м м а т и к и существовали Веды и другие с в я щ е н ­ п р е д м е т о м споров среди индологов; нет н и одного текста, к о т о р ы й абсо­ т и к а была п о р о ж д а ю щ е й по характеру (см. н и ж е ), нормативность о к а з ы ­ автоматически отбрасывались. Такой подход исключал обсуждение воп­ особенно в европейской и арабской.

Наконец, третий источник нормы мог заключаться в выведении нор­ мы из реального функционирования языка. Так можно было, конечно, и у арабов, а затем вновь в Европе с XIV—XV вв. данные проблемы стано­ вились актуальными.

там неизбежно отсутствовало; помимо отсутствия тех или иных н у ж н ы х кого к Корану) я з ы к а считались кочевые (бедуинские) племена, меньше щие в тексте Корана слова и формы могли включаться в норму из речи здний автор, к а к Ибн Д ж и н н и, у которого существовала целая методика бегали и в античности.

мог выступать и сам грамматист, который мог конструировать недостаю­ щ и е ф о р м ы и д а ж е слова сам (конечно, это п о н и м а л о с ь не к а к создание известного). Г л а в н ы м способом такого к о н с т р у и р о в а н и я с л у ж и л а ана­ л о г и я, и л и установление п р о п о р ц и и. В Греции этот метод был заим­ ш л и несколько веков, и в них участвовали многие авторы (даже Юлий тических концепций. Аналогисты основывались на представлении о большинство александрийских грамматиков и Варрон были аналогис­ подчиняется никаким правилам. Аналогичные дискуссии были и в арабском мире, причем басрийская школа, в к л ю ч а я Сибавейхи, сходи­ лась с аналогистами, а куфийская — с аномалистами. Иногда, как у Ибн причем учет речевого обихода хороших информантов ставился на пер­ вое место.

над обиходом и сознательное конструирование н о р м ы по а н а л о г и и — исчезли в Европе в раннее средневековье и возродились в эпоху создаВ. М. Алпатов ния национальных литературных языков, также нередко конфликтуя друг с другом.

Нормативная деятельность стремилась сохранять я з ы к неизмен­ н ы м, хотя на деле это не всегда бывало так. Н а п р и м е р, в Я п о н и и строго говорного я з ы к а, однако реально м н о г и е грамматические ф о р м ы бунго, сохранявшиеся в грамматиках, исчезали из языка; в текстах на бунго, окончаний старого я з ы к а, что вело и к изменению значения оставшихся показателей. Преобладающим порядком слов в классической л а т ы н и, к а к и в других древних индоевропейских я з ы к а х, был порядок «подле­ ж а щ е е — дополнение — сказуемое», однако позднесредневековые схола­ сты, в том числе модисты, считали «естественным» и «логическим»

преобладающим в разговорных я з ы к а х Европы того времени и, безуслов­ но, и в той л а т ы н и, на которой говорили и писали схоласты.

тельности отношения к норме играл ведущую роль в любой традиции.

Исключение, может быть, составляли греческие ученые раннего перио­ более из естественного любопытства, чем из ж е л а н и я н о р м и р о в а т ь ственно практических целей философские грамматики позднего средне­ вековья исходили из представлений о «правильном», соответствующем логике, и «неправильном» языке. Точка зрения, полностью отвлекаю­ щ а я с я от п р о б л е м ы н о р м ы, была окончательно выработана л и ш ь нау­ скому языкознанию).

ТРЕБОВАНИЯ К ОПИСАНИЮ ЯЗЫКА

прямо формулируемых, к а к принцип простоты в индийской традиции, но часто д а ж е не осознаваемых. В этом п л а в е самая с п е ц и ф и ч н а я из эпоху создания и расцвета традиции) имели дело с устной речью и создавали труды в устной форме, тогда к а к д л я других народов основу я з ы к а составляли письменные тексты, а сами традиции имели пись­ менный характер.

Грамматика Панини имела порождающий характер, ориентирован­ н ы й на синтез текстов, на преобразование смысла и исходных единиц в текст. Конечно, П а н и н и ориентировался на какие-то тексты, наблюдая набор исходных единиц — корней и аффиксов; отдельно предлагались и фонетические правила построения этих единиц из единиц фонетики — разного типа, в соответствии с которыми на выходе получались канони­ ческие тексты.

Другим ж е традициям был свойствен аналитический подход, достаточно естественный, если перед исследователем не текучее мно­ бор текстов, которые у ж е записаны. В таком случае текст — исходная данность. Задача языковеда — проанализировать эти тексты, разбить их на единицы, в ы я в и т ь значения этих единиц, их взаимоотношения и т. д. При таком подходе задача построения текстов или каких-то их фрагментов либо не ставится, либо ставится л и ш ь к а к дополнительная (создание форм по аналогии в европейской и арабской т р а д и ц и я м и ).

В Европе т а к а я задача в ы д е л я л а с ь н а ч и н а я с античности в особую дисциплину — риторику — с и н ы м и, гораздо менее ж е с т к и м и прави­ или менее строго определенный набор исходных текстов. В Европе ц и п а х. П о р о ж д а ю щ и й характер правил тесно связан с представлением о оно б ы л о на много веков р а н ь ш е. У П а н и н и очевидно стремление к з а к р ы ­ Тем самым и з л и ш н е и обсуждение проблем нормы. Если ж е исходен в которой всегда м о ж е т найтись что-то неучтенное. Д а ж е если имеется к е есть только те слова, которые там з а ф и к с и р о в а н ы. З а к р ы т о с т ь перечня чая целые иероглифы) приводятся в виде открытых списков. Если Пани­ арабский и л и к и т а й с к и й словарь не претендовал на охват всех слов я з ы ­ ка. Т а к ж е при описании грамматических парадигм речь шла л и ш ь о выделении всех типов с к л о н е н и я и л и с п р я ж е н и я, но не о перечислении но велик).

Открытость описываемой системы и ориентация на анализ ведут к тому, что для описываемых явлений необходимо и л и, по крайней мере, ж е л а т е л ь н о текстуальное подтверждение, свидетельствующее о соответ­ европейским ученым прошлого века казалось недостатком. Однако если тексты — не исходная данность, а итог применения правил, то подтверж­ П о р о ж д а ю щ и й характер индийских грамматик вел и к упорядоче­ вило имело смысл л и ш ь на определенном этапе синтеза, до и л и после Только в индийской т р а д и ц и и наблюдалось стремление к простоте связано с устной формой существования лингвистических текстов: чем правила короче и к о м п а к т н е е, тем легче их в ы у ч и т ь наизусть. В совре­ менных изданиях грамматика Панини занимает несколько десятков страниц. Е с л и ж е л и н г в и с т и ч е с к и й труд п и ш е т с я, то, наоборот, его боль­ ш о й объем обычно считается достоинством: ср. состоящую из 18 томов грамматику Присциана и столь ж е пространные труды я п о н с к и х фило­ ходимости приводить большое количество подтверждающих примеров.

ОХВАТ СИСТЕМЫ Я З Ы К А

В традициях разным может быть к а к охват письменной и устной форм языка, так и охват разных ярусов языка: фонетики, грамматики, лексики.

буквы. В столь р а з н ы х и связанных с непохожими друг на друга письмен­ ностями традициях, к а к европейская и китайская, одинаково именова­ лись первичная фонетическая единица и письменный знак. Однако л и ш ь традициях, кроме китайской, фонетика была развита сильнее, чем грамма­ тология (раздел лингвистики, и з у ч а ю щ и й письменные знаки). Какие-то знаки алфавитного письма функционируют в сознании к а к единое целое, и выделение и х компонентов, теоретически возможное, не имеет практи­ ческого смысла. Иное дело — п р и з н а к и звуков вроде звонкости-глухости, Д р у г а я ситуация л и ш ь в китайской традиции, единственной из раз­ с к и х у ч е н ы х интересовали л и ш ь значение и написание иероглифов, но не явился раньше, чем первые описания фонетики. Безусловно, сложность составлять и з частей. Соответствующее учение в готовом виде вошло и в японскую традицию.

Рассмотрение устного я з ы к а сквозь призму письменного проявляет­ ся в ряде традиций (европейская, арабская, японская) на другом уров­ не: могли ф и к с и р о в а т ь с я чисто орфографические р а з л и ч и я, не связан­ ные с произношением, но игнорировались не отраженные на письме произносительные различия. Д л я многих культур письменный текст казался наиболее в а ж н ы м и значимым.

т и я был различным. Наиболее развита она была в Индии и в арабском м и р е, где она имела наибольшее п р а к т и ч е с к о е значение. Там и там надо было сохранять каноническое произношение. К а ж д о й из тради­ ц и й были п р и с у щ и свои особенности: у П а н и н и и других и н д и й с к и х ской ж е традиции (как и в античной) фонетика объединялась с мор­ бов. В Европе приоритетной была задача обучения чтению и письму, а щ и е д л я всего мусульманского мира т р а д и ц и и произнесения вслух ш е н и я д л я текста Б и б л и и никогда не существовало. Поэтому описа­ ние ф о н е т и к и в Европе вплоть до к о н ц а X I X в. было не столь деталь­ ным, как в арабской и индийской традициях. Недостаточно развитой ся характер письменности. Фонетические изыскания в этих странах, развивавшиеся в разное время, были направлены на выяснение фоне­ т и ч е с к и х сходств и р а з л и ч и й, существовавших во в р е м я создания пре­ с т и ж н ы х памятников. Сами ж е фонетические свойства, кроме рифм и особого интереса.

кроме китайской, связаны с я з ы к а м и, и м е ю щ и м и богатую морфологию.

Сама м о р ф о л о г и я м о г л а п о н и м а т ь с я по-разному, но всегда требовала под­ робной ф и к с а ц и и. Поэтому центральное место г р а м м а т и к и, п р е ж д е всего морфологии, в самых разных традициях закономерно. Именно поэтому в Европе термин «грамматика» поначалу означал изучение я з ы к а вообще, а позднее приобрел современное значение. Столь ж е в а ж н а м о р ф о л о г и я у мостоятельная именно потому, что там была разработана собственная морфология.

П р и н ц и п и а л ь н о иное положение в Китае. Здесь не было необходимо­ описания. В к и т а й с к о м я з ы к е нет словоизменения и грамматической аффиксации, а грамматические исследования помимо синтаксиса сводят­ ся к изучению служебных («пустых») слов. К а к у ж е упоминалось в ы ш е, такие элементы изучались в Китае в рамках лексикографии и составля­ л и с ь их особые словари. Впрочем, в к л ю ч е н и е предлогов, союзов, ч а с т и ц в словарь вполне традиционно и в Европе; д а ж е в составе г р а м м а т и к тради­ валась вся грамматика (кроме оставшегося не описанным синтаксиса).

Первая написанная в Китае грамматика китайского я з ы к а появилась л и ш ь Неравноценное место занимают в т р а д и ц и я х и исследования лек­ сики. Исключительно велика роль словарей в Китае. Большое число иероглифов, превосходящее возможности человеческой п а м я т и, требова­ ло еще в древности создания иероглифических словарей, а х а р а к т е р письменности требовал толкования иероглифов. К и т а й с к и е способы описания л е к с и к и господствовали и в Японии. И з народов, применяв­ ших фонетическое письмо, очень интенсивно изучали лексику арабы.

в первые века существования традиции полностью каталогизированы.

В Индии словарная традиция сложилась позже, чем грамматическая редачи), однако на более поздних этапах р а з в и т и я т р а д и ц и и лексиког­ рафическая работа интенсивно развивалась. Наконец, в европейской традиции также грамматики появились раньше, чем словари, а лексико­ графическая деятельность весьма долго была недостаточно развита. Ан­ т и ч н ы е и средневековые филологи составляли глоссы, то есть толкова­ н и я непонятных слов в п а м я т н и к а х. Идея ж е словаря к а к полного описания ц и я х поразительно сходно.

Во-вторых, многие традиции искали п р и ч и н н ы е связи в процессе именования, пытались в ы я в и т ь природные свойства предмета или явле­ вать в слове с соответствующим з н а ч е н и е м те, а не другие з в у к и. К а к и э т и м о л о г и я, т а к и е исследования б ы л и тесно с в я з а н ы с представлением о своем я з ы к е как единственном правильно о т р а ж а ю щ е м природу вещей.

ства. Разные участники диалога высказывают к а к точку зрения о при­ родной с в я з и м е ж д у н а з в а н и е м и сущностью обозначаемого, т а к и обрат­ ние самого П л а т о н а на этот счет остается из диалога н е я с н ы м, и исследо­ ватели спорят в связи с этим. Другой ж е крупнейший философ Древней Греции — Аристотель прямо говорил о произвольности связи между ственной» связи (так называемая платоновская) существовала в Европе очень долго.

Подобные идеи существовали и в других традициях. На них были основаны упомянутые в ы ш е «исправления имен» в Китае (например, если правление императора было несчастливым, девиз правления объяв­ лялся «неправильным» и изменялся). Самая изощренная методика вы­ я в л е н и я т а к и х связей существовала у арабов, особенно у Ибн Д ж и н н и.

Он исходил из того, что исконную связь с теми или и н ы м и п о н я т и я м и имеют не отдельные звуки, а комбинации из двух или трех согласных те ж е корневые согласные. Японские ж е этимологи пытались в ы я в и т ь общее значение у каждой моры.

познать качества того, что и м и обозначено. Такие исследования, иногда именуемые «большой семантикой», могли дополняться «малой семанти­ кой»: изучением синонимии, перифразирования, отношений слов в словообразовательном гнезде и т. д.; тот ж е Ибн Д ж и н н и п а р а л л е л ь н о з а н и м а л с я «большой» и «малой» семантикой. Позднее «малая» семантиВ. М. Алпатов мологией была отвергнута как ненаучная.

ФОНЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Помимо уровня развития фонетики в разных традициях имелись р а з л и ч и я в плане общего подхода к фонетическому исследованию, в частности, выделения главных и второстепенных фонетических единиц.

Европейская традиция начиная с глубокой древности исходила из вы­ деления в качестве первичных единиц очень небольшого количества м и н и м а л ь н ы х элементарных звуков (или, по первоначальной термино­ логии, букв). Эти буквы т а к ж е издавна д е л и л и с ь на согласные и глас­ к временам значительно более р а н н и м, чем п о я в л е н и е а н т и ч н о й тради­ ц и и. Однако описание слогов не было столь ж е и с ч е р п ы в а ю щ и м, к а к перечисляются, количество их неизвестно и нет правил, о т д е л я ю щ и х гласные, т а к ж е была выделена промежуточная между звуком и слогом е д и н и ц а — мора: слог с д о л г и м г л а с н ы м состоит и з двух мор, слог с сальным, к а к понятия звука и слога, и применяется в основном к древ­ негреческому и латинскому я з ы к а м.

ш и х дней. Современное понятие фонемы обобщает и уточняет традици­ становление было тесно связано с т и п о л о г и ч е с к и м и особенностями древ­ негреческого и латинского я з ы к о в. Здесь сочетаемость фонем сравни­ тельно свободна, структура слога разнообразна и в связи с этим количе­ в структуре слова. Поэтому здесь использование звуков (фонем) в каче­ стве исходных единиц описания, рассмотрение гласных и согласных на одном уровне исследования и отсутствие попыток пересчитать возмож­ ные и л и реальные слоги было вполне естественным. Сравнительно похо­ численные в ы ш е свойства древнегреческого и латинского я з ы к о в прису­ щ и и санскриту.

и здесь исходная единица б л и з к а к фонеме. В арабском я з ы к е суще­ слова: корень состоит из согласных, п р е р ы в а е м ы х г л а с н ы м и, а вставляе­ м ы е в корень гласные (огласовка) имеют грамматическое значение. Т а к а я с к о й письменности, где к о р н и всегда ф и к с и р у ю т с я, а огласовка обычно учитываются гласные и согласные), привела к принципиально разной оценке согласных и гласных (точнее, к р а т к и х гласных). В соответствии с арабской традицией элементарные и первичные для анализа едини­ ц ы — не з в у к и вообще, а л и ш ь согласные, а т а к ж е долгие гласные.

е д и н и ц а — слог, который образуется из одного, р е ж е двух согласных применением операции введения огласовки, при этом слог и огласовка д и ц и и не фиксировалось.

однако такое членение с л и ш к о м сложно для обычного носителя я з ы к а н а ш и х я з ы к о в ы х представлениях носителей японского я з ы к а. Из при­ веденного примера может показаться, что элементарные е д и н и ц ы д л я ветствует море.

Такие единицы (моры) обозначаются отдельными з н а к а м и и в упот­ формирования к а н ы, в I X — X вв. н. э. существовало взаимно однознач­ ное соответствие м е ж д у з н а к а м и к а н ы и морами, несколько н а р у ш е н н о е лась только морами: п о н я т и я, соответствующие фонеме и слогу, сфор­ Количество мор в японском я з ы к е несколько больше, чем количество ном я з ы к е не более двухсот, в древнем е щ е меньше), что они могут быть заданы списком. Рассмотрение моры в качестве элементарной единицы могло давать с а м ы е разнообразные следствия вплоть до п о п ы т о к выде­ лить общее значение для каждой моры, из которых якобы могут выво­ зировать значение каждого звука было бы затруднительно. Т а к а я наоборот — сохранилась д а ж е в н а ш и дни, несмотря на освоение евро­ менее свободна, чем в греческом, санскрите и арабском, а структура слога подчинена весьма ж е с т к и м правилам.

Иной подход обнаруживаем в китайской традиции. В ней имелось единое базовое понятие «цзы», одновременно соответствующее письмен­ ному з н а к у, тонированному слогу и единице л е к с и к и (см. н и ж е ). Слого­ первичной е д и н и ц ы ф о н е т и к и рассматривался слог в целом, а не звук и ском тексте, имеет для носителей китайского я з ы к а психолингвисти­ ческую значимость.

Первоначально, пока в основном изучалась иероглифика, «цзы»

рассматривалась к а к неделимая единица. Позднее, когда в Китае стала лось за вычетом тона, д е л и л и на две части, которые в отечественной китаистике принято именовать «инициаль» и «финаль». Инициаль — н ы й гласный плюс конечнослоговые согласные и сонанты, если они есть;

финаль составляет рифму. Как уже упоминалось, в китайской тради­ задача исчисления к и т а й с к и х слогов, которых, конечно, много больше, чем мор в я п о н с к о м я з ы к е и тем более звуков (фонем) в греческом, зации. Такой подход т а к ж е безусловно связан с ж е с т к о й структурой китайского слога.

ГРАММАТИКА В ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ТРАДИЦИЯХ

ставление о некоторой первичной значимой единице, помещаемой в слова­ ском я з ы к е соответствующая единица называется словом. К а к отмечал у других народов соответствующее слову понятие появляется очень рано, таны не т о л ь к о в античной и средневековой европейской т р а д и ц и и, но и для александрийцев и для их продолжателей было заранее известной странах поставили сразу несколько языковедов.

единственной единицей анализа. Н и к а к и х корней и аффиксов для ан­ временные определения морфемы: слово считалось м е л ь ч а й ш е й з н а ч и м о й единицей. Этим определениям, правда, несколько противоречила трактов­ работана модель, н а ш е д ш а я окончательное завершение у Присциана. В соответствии с ней слово к а к таковое — л и ш ь и с х о д н а я словоформа, д л я нитив). Остальное — л и ш ь «отклонения», «падежи» исходного слова (име­ нительный п а д е ж при таком подходе падежом не считался). Предполага­ лось, ч т о «падежи» слов образуются з а м е н о й части (обычно к о н е ч н о й ) слова на некоторую другую часть, при этом н и одной и з частей не п р и п и ­ сывалось н и к а к о е значение. То есть склонение и с п р я ж е н и е о п и с ы в а л и с ь чередование звуков в нечленимом слове. П р и этом не нарушается пониВ. М. Алпатов ной модели, просуществовавшей почти два тысячелетия, сохранились до встречающиеся в наиболее традиционных грамматиках формулировки о (даже в н а ш и дни могут писать о том, что в т а к о м слове лексическое и грамматическое значения «неразрывно связаны», хотя корень и оконча­ ние очевидно выделяются). Более привычное д л я нас выделение корней и а ф ф и к с о в появилось в европейской науке л и ш ь в XVI—XVII вв., по мне­ рейским и арабским языкознанием, а обобщающее понятие морфемы л и ш ь вполне сопоставимое с европейской словоформой, т а к ж е воспринима­ нечленимой е д и н и ц е й. Слово разлагалось на к о м п о н е н т ы к а к по форме, так и по значению, исключение составляли л и ш ь н е и з м е н я е м ы е части­ ч е с к и м и з н а ч е н и я м и, а остальное делилось на трехсогласный (изредка двухсогласный) корень и огласовку из гласных внутри корня и перед ним (как у ж е говорилось, понятия изолированного гласного в арабской т р а д и ц и и не было). К а к корень, так и огласовка рассматривались к а к нечто единое. Корню приписывалось определенное лексическое значе­ ние, а огласовка рассматривалась к а к операция над корнем, м о д и ф и ц и ­ применимы к особенностям структуры арабского и других семитских языков.

Грамматическая структура санскрита достаточна близка к струк­ т р а д и ц и и, сильно отличается от античного и д а ж е б л и ж е к арабскому, не мог в И н д и и пониматься к а к последовательность согласных). Пер­ вичная грамматическая единица — пада — могла соответствовать к а к различие м е ж д у корнем и словом проводилось, что отражалось в проти­ н е н и я к о р н е й и аффиксов внутри слова и п р а в и л соединения слов в выс­ слов оказывались существенно р а з н ы м и, поэтому правила задавались на р а з н ы х уровнях. П р и последовательно синтетическом подходе у Пан и н и исходной единицей о к а з ы в а л с я корень, из которого по п р а в и л а м лам внешних сандхи — предложения и высказывания. Тем самым к а к бы слово оказывалось не столь з н а ч и м о й е д и н и ц е й, к а к в других т р а д и ц и я х, а определяющим и достаточно четким критерием для вы­ д е л е н и я слов — различие внутренних и в н е ш н и х сандхи, что т а к ж е не б ы л о свойственно другим т р а д и ц и я м, где т а к и е к р и т е р и и вообще не ропе самостоятельно. В то ж е время немалое место в и н д и й с к и х грам­ Достаточно своеобразен подход к морфологии и в японской тради­ в понимании первичной единицы. Такая единица, получившая уже в не было, существовало два термина д л я з н а м е н а т е л ь н ы х и с л у ж е б н ы х для европейца понимании. Парадигма японского глагольного спряжения не исчерпывается приведенными в ы ш е ф о р м а м и, существуют и другие а ф ф и к с ы, у ж е состоящие из целой моры или нескольких мор. Однако такого рода единицы не признаются частью «го», они трактуются как лее и л и менее соответствует тому, что принято называть основой слова (иногда с добавлением нескольких самых простых аффиксов, упомяну­ морфемы и короче слова.

Характерно, что у ж е в период европеизации японской л и н г в и с т и к и, белы бывают (например, в учебниках для начальной школы), выделяют жебными словами в стандартном варианте японской лингвистики даже в Наконец, в Китае единственной единицей грамматики и лексики (корнеслог). Современная китаистика обычно признает существование в китайском я з ы к е к а к минимум сложных слов, состоящих из несколь­ ные между корнеслогом и предложением, а существование с л о ж н ы х слов в современном с м ы с л е если и з а м е ч а л о с ь, то л и ш ь на том ж е уровне, на котором в л и н г в и с т и к е ф и к с и р у ю т с я устойчивые словосочетания (фра­ зеологизмы).

(кроме И н д и и ) с н е о п р е д е л я е м ы м и свойствами, рассматриваемую к а к за­ не всегда сопоставимы по своим свойствам: в к и т а й с к о й т р а д и ц и и слово обычно соответствует морфеме, в японской — находится м е ж д у морфе­ мой и словоформой, в европейской, индийской и арабской соответствует воначально Я п о н и я и Европа), иногда выделялись и другие единицы:

более п р о т я ж е н н ы е (бунсэцу в поздней японской традиции) или ч а щ е этапе в Европе).

Высказанные выше умозрительные предположения подтверждаются дельных блоков; при афазиях, связанных с повреждением тех или иных участков мозга, одни блоки сохраняются, а другие выходят из строя, а при дение высказываний.

сители такого я з ы к а, к а к русский (типологически довольно близкого к кие эксперименты с к и т а й ц а м и т а к ж е скорее свидетельствуют о первич­ единиц, которые хранились в мозгу носителей описываемых я з ы к о в. Этим объясняется и отсутствие в большинстве традиций критериев д л я выде­ ности этих классов. Безусловно, психолингвистические основы имело и интуиции носителя, с к а ж е м, русского я з ы к а.

ций. Если в ряде других отношений европейская традиция была менее частей речи в античной науке оказалась самой детальной. У ж е Аристо­ тель выделил имена, глаголы и частицы, стоики сделали классифика­ греческой науке в ы д е л я л и восемь частей речи: и м я, глагол, причастие, наречие, местоимение, предлог, а р т и к л ь и союз. Р и м л я н е, п е р е н и м а я эту а р т и к л я. Однако д л я них было в а ж н о, что частей речи д о л ж н о быть именно восемь, поэтому вместо а р т и к л я они в к л ю ч и л и в систему междо­ метие (хотя т а к у ю часть речи м о ж н о было бы выделить и в греческом языке).

Главным критерием при выделении античных частей речи был, безусловно, морфологический. Показательно, в частности, что существи­ тельное и прилагательное долго рассматривались к а к подклассы единой части речи — имени: их морфология, исключая степени сравнения у прилагательных, в древнегреческом или латинском я з ы к е очень сходна при явном р а з л и ч и и с и н т а к с и ч е с к и х и семантических сходств. Встре­ морфологическим, а по семантическим и синтаксическим п р и з н а к а м ;

неоднородные ф а к т о р ы л е ж а л и и в основе в ы д е л е н и я местоимений.

ле чего подверглась некоторым м о д и ф и к а ц и я м. Выделению прилагатель­ ного в особую часть р е ч и способствовало н а ч а л о и з у ч е н и я н о в ы х европей­ тем не менее старая т о ч к а з р е н и я существовала е щ е долго (см. н и ж е о противоречивой трактовке прилагательных в «Грамматике Пор-Рояля») и б ы л а окончательно оставлена л и ш ь в XVIII в. Достаточно поздно б ы л и выделены в качестве частей речи т а к ж е числительные и частицы, а прича­ стие, наоборот, стало обычно исключаться из числа особых частей речи, хотя в русистике, например, старая точка зрения иногда высказывалась и В арабской грамматике в противоположность европейской выде­ н и я напоминала классификацию Аристотеля и иногда принималась как з а и м с т в о в а н н а я у него. Однако доказательств этого нет, а т а к а я класси­ ф и к а ц и я могла выработаться и на арабской почве. Более бедная к л а с ­ с и ф и к а ц и я арабов была по сравнению с европейской и более последова­ тельно морфологической. Действительно, морфология классического арабского я з ы к а позволяет выделить три основных морфологических гих отношениях неоднородный (хотя классам давали и семантические интерпретации).

граничивал и м я и глагол, противопоставляя эти классы служебным элементам. Однако последние, нечленимые у арабов, разделялись у Яски на две части речи, которые п р и н я т о переводить т е р м и н а м и «предлог» и «частица»; ч а с т и ц ы и м е л и некоторое собственное значение, а предлоги понимались как единицы, л и ш ь определяющие значение имен и глаго­ ные и арабская.

В Японии первичным издавна было разграничение знаменательных речи, основанная в отношении з н а м е н а т е л ь н ы х е д и н и ц п р е ж д е всего на противопоставлении и м е н и и глагола; глагол в свою очередь делился на сических свойствах). К л а с с и ф и к а ц и я т а к ж е была менее детальна, чем лись к а к бы одновременно, а в Японии сначала выделялись знаменатель­ г л а г о л ы, затем глаголы — на собственно глаголы и « п р е д и к а т и в н ы е при­ многоуровневость, сохранились.

частям речи не было, за исключением выделения «полных» и «пустых»

м ы х р а з л и ч н ы х п о з и ц и я х. Вопрос о частях речи представляет огром­ ные трудности и для европейских китаистов, подходящих к этому я з ы к у с привычными критериями.

обращая в той и л и иной степени в н и м а н и е на два базовых р а з л и ч и я :

знаменательных и служебных слов, а среди з н а м е н а т е л ь н ы х слов — и м е н и и глагола. Выделение ж е т а к и х сейчас д л я нас п р и в ы ч н ы х час­ тей речи, к а к п р и л а г а т е л ь н о е, наречие, местоимение, — особенность ев­ ропейской традиции, в некоторых случаях весьма поздняя.

Наконец, кратко надо сказать о синтаксических исследованиях.

логические. В частности, в Европе, хотя еще в античности появилась гласования и управления в связи с о ш и б к а м и в употреблении тех и л и ской традиции, хотя границы между синтаксисом и морфологией там синтаксису относили и изучение окончаний слов (морфология ограни­ чивалась корнем и огласовками). В основном арабский синтаксис изу­ частности форм падежей и н а к л о н е н и й. Здесь была выработана достаточ­

ЗАКЛЮЧЕНИЕ К ГЛАВЕ

Говоря о лингвистических т р а д и ц и я х в целом, следует сказать, что в что существует в современной науке о я з ы к е, прямо восходит к традици­ н и я в л и я л а европейская традиция, из которой непосредственно выросло научное языкознание. Однако и другие традиции оказали на лингвистику некоторое воздействие, а многое из их арсенала е щ е м о ж е т быть использо­ вано л и н г в и с т и к о й в будущем. Кроме того, изучение общего и различного ч и в а л а то и другое, что м о ж е т приводить к неадекватности в о п и с а н и и щ и е на развитие лингвистической теории, становятся яснее, если наблю­ дать за тем, к а к описывают я з ы к и иные традиции.

ЛИТЕРАТУРА

История лингвистических учений. Древний мир. Л., 1980.

История лингвистических учений. Средневековая Европа. Л., 1986.

История лингвистических учений. Позднее средневековье. Л., 1 9 9 1.

ЕВРОПЕЙСКАЯ ЛИНГВИСТИКА XVI—XVII ВВ.

ГРАММАТИКА ПОР-РОЯЛЯ

После Томаса Эрфуртского в течение примерно двух столетий теоре­ тический подход к я з ы к у не получил значительного р а з в и т и я. Однако который в конечном итоге выделил европейскую лингвистическую тра­ возможности их сопоставления.

ные попытки сопоставления языков. Однако, как выше уже отмечалось, к а ж д а я из лингвистических традиций явно или неявно основывалась на ветствующей культурной традиции. Можно было переориентироваться с особенно на р а н н е м этапе р а з в и т и я т р а д и ц и и, переносить на я з ы к своей изучении одного я з ы к а. В средневековой Европе греческий и л а т и н с к и й еще считалась л а т ы н ь. Отдельные и с к л ю ч е н и я вроде и с л а н д с к и х фонети­ ческих трактатов были редки.

К этому времени в ряде государств завершился период феодальной раз­ дробленности, ш л о становление централизованных государств. На многих я з ы к а х уже с XII—XIV вв. активно развивалась письменность, п о я в л я л и с ь как деловые, так и художественные тексты, в том числе произведения является единственным языком культуры.

Национальная и языковая ситуация в позднесредневековой Европе ставлений о я з ы к е. Во-первых, З а п а д н а я Европа не с о с т а в л я л а единого дарств не было ни одного, которое бы могло претендовать на господство (как в прошлом Р и м с к а я и м п е р и я и недолго существовавшая и м п е р и я подствующего государства и л и более в ы с о к о й к у л ь т у р ы. Д а ж е в А н г л и и, ких заимствований.

родственны, принадлежа к двум группам индоевропейской семьи — роман­ ской и германской, и типологически достаточно б л и з к и, обладая, в частно­ идеи о латыни как о единственном я з ы к е культуры возникала идея о ках: французском, испанском, итальянском, немецком, английском и др.

в Средние века понаслышке знали о существовании, помимо латыни, еще двух в е л и к и х я з ы к о в : древнегреческого и древнееврейского, но реально л и. Теперь ж е в эпоху гуманизма два этих я з ы к а начали активно изучать­ с я, а их особенности — у ч и т ы в а т ь с я, п р и ч е м довольно б о л ь ш и е типологи­ представления ученых о том, к а к и м и бывают я з ы к и. Другим фактором я з ы к а м и других народов, о существовании к о т о р ы х они не подозревали.

г р а м м а т и к и «экзотических» я з ы к о в, в том числе и н д е й с к и х. В то время, о д н а к о, европейская н а у ч н а я м ы с л ь е щ е не б ы л а готова к адекватному п о н и м а н и ю особенностей строя т а к и х я з ы к о в. Миссионерские г р а м м а т и ­ языков.

Гораздо большее значение д л я развития европейской традиции и Поначалу некоторые из них писались на л а т ы н и, но постепенно в таких грамматиках описываемые я з ы к и одновременно становились и я з ы к а м и, на к о т о р ы х они написаны. Эти г р а м м а т и к и и м е л и учебную направлен­ ность. Стояла задача формирования и закрепления нормы этих я з ы к о в, особенно в а ж н а я после изобретения в XV в. к н и г о п е ч а т а н и я. В грамма­ ный материал, позволяющий выучить эти правила. В это же время полу­ чила активное развитие лексикография, ранее составлявшая отсталую часть европейской традиции. Если раньше преобладали глоссы, то те­ перь в связи с задачей создания норм новых языков создаются достаточ­ но полные нормативные словари. В связи с подготовкой такого словаря для французского языка в 1634 г. была создана Французская академия, существующая до настоящего времени; она стала центром нормализа­ ции языка в стране.

Ранее единая западноевропейская традиция стала разделяться на национальные ветви. Поначалу, примерно до конца XVII в., исследования языков наиболее активно развивались в романских странах. В XVI в.

после некоторого перерыва вновь начинает развиваться теория языка. Вы­ дающийся французский ученый Пьер де ла Раме (Рамус) (1515—1672, убит в Варфоломеевскую ночь) завершил создание понятийного аппарата и терминологии синтаксиса, начатое модистами; именно ему принадлежит дожившая до наших дней система членов предложения. Теоретическую грамматику, написанную еще на латыни, но уже учитывающую материал различных языков, создал Ф. Санчес (Санкциус) (1550—1610) в Испании в конце XVI в. У него уже содержатся многие идеи, потом отразившиеся в грамматике Пор-Рояля.

В XVII в. еще более активно ведутся поиски универсальных свойств языка, тем более что расширение межгосударственных связей и трудно­ сти, связанные с процессом перевода, оживляли идеи о создании «всемир­ ного языка», общего для всех, а чтобы создать его, надо было выявить свой­ ства, которыми обладают реальные языки. На развитие универсальных грамматик влиял и интеллектуальный климат эпохи, в частности попу­ лярность рационалистической философии Рене Декарта (Картезия) (1596— 1650), хотя известное благодаря Н. Хомскому наименование «картезианс­ кие грамматики» в отношении грамматики Пор-Рояля и подобных ей не вполне точно, поскольку многие «картезианские» идеи присутствовали у Ф. Санчеса и др. еще до Р. Декарта.

Языкознание XVII в. в основном шло в области теории двумя путя­ ми: дедуктивным (построение искусственных языков, о котором речь будет идти ниже) и индуктивным, связанным с попыткой выявить общие свойства реально существующих языков. Не первым, но самым извест­ ным и популярным образцом индуктивного подхода стала так называ­ емая грамматика Пор-Рояля, впервые изданная в 1660 г. без указания имен ее авторов Антуана Арно (1612—1694) и Клода Лансло (1615— 1695). Эта грамматика неоднократно переиздавалась и переводилась на разные языки. В нашей стране несколько лет назад почти одновременно вышли два ее издания: Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля.

М., 1990; Грамматика Пор-Рояля. Л., 1991 (ниже цитаты приводятся по московскому изданию).

длинного подлинного названия). Ж е н с к и й монастырь Пор-Рояль в те годы был центром передовой мысли, с ним был связан к р у ж о к ученых, в кото­ рый входили и авторы грамматики. Книга была результатом содруже­ ства двух специалистов разных профессий. А. Арно б ы л логиком и фило­ софом, соавтором известной к н и г и по логике, а К. Л а н с л о — одним из к о в и автором г р а м м а т и к ; в частности, он п е р в ы м во Ф р а н ц и и преподавал латинский я з ы к как иностранный, с объяснениями на французском язы­ к е. Такое сочетание дало возможность объединить в ы с о к у ю д л я того вре­ мени теоретичность с достаточно хорошим знанием материала несколь­ ких языков.

Авторы грамматики считали недостаточным чисто описательный подход к я з ы к у и стремились создать объяснительную грамматику. В присущих л и ш ь некоторым из них». В целом в книге объяснительный подход преобладает и над описательным, и над нормативным. Однако ряд разделов, посвященных французскому языку, содержит и нормативные мендовать к употреблению». Однако значение «Грамматики Пор-Рояля»

явлений языка.

Авторы грамматики исходили из существования общей логической что не требовала особых доказательств. Н а п р и м е р, в г р а м м а т и к е гово­ ственным» для них, к а к и для модистов, был порядок «подлежащее — сказуемое — дополнение»).

ответствие между поверхностными и глубинными структурами оказыва­ лось взаимно однозначным и л и по крайней мере очень б л и з к и м к нему.

Они старались каждому явлению, зафиксированному в грамматике Присциана, приписать философский смысл. В данной г р а м м а т и к е этого у ж е и с х о д и л и из одной л а т ы н и, то здесь почти в к а ж д о й главе рассматрива­ ются два я з ы к а : латынь и французский, достаточно часто упоминаются т а к ж е испанский, итальянский, древнегреческий и древнееврейский, а и з р е д к а речь идет и о «северных», то есть г е р м а н с к и х, и о «восточных»

я з ы к а х ; что имеется в виду в последнем случае, не вполне ясно. С совре­ Ориентация на л а т и н с к и й эталон была еще не вполне преодолена в г р а м м а т и к е, что особенно заметно в разделе о п а д е ж а х и предлогах. Х о т я и сказано, что «из всех я з ы к о в только греческий и л а т ы н ь имеют п а д е ж и имен в полном смысле этого слова», но за эталон принимается л а т и н с к а я падежная система, именно она признается «логической». В древнегречес­ ние тех или и н ы х «глубинных» падежей видится в употреблении пред­ логов или опущении а р т и к л я. Более с л о ж н ы й случай составляют для А. Арно и К. Лансло прилагательные. В латинских грамматиках было принято считать существительные и прилагательные одной частью речи — именем, но д л я французского и других новых я з ы к о в Европы данные два класса необходимо было различать. В грамматике принят к о м п р о м и с с н ы й подход: выделяется одна часть речи — и м я — с д в у м я подклассами. Такая трактовка проецируется и на семантику: у слов выделяются «ясные» значения, разъединяющие существительные и при­ товка, согласно которой выделение двух видов значений имеет глубокий философский смысл).

Однако в ряде других пунктов авторы грамматики решительно отсутствие а р т и к л я и заставило утверждать... что эта частица была бесполезной, хотя, думается, она б ы л а бы весьма полезной д л я того, что­ бы сделать речь более ясной и и з б е ж а т ь многочисленных двусмыслен­ ностей». И далее: «Обиход не всегда согласуется с р а з у м о м. Поэтому в греческом я з ы к е артикль часто употребляется с именами собственны­ ми, даже с именами людей... У итальянцев ж е такое употребление стало о б ы ч н ы м... М ы не ставим никогда а р т и к л я перед и м е н а м и собственны­ ми, обозначающими людей». Итак, оказывается, что у «нас», французов, в данном случае «обиход согласуется с разумом», а у других народов которых других случаях.

Эталонные, соответствующие «разуму» структуры в большинстве гательными, из контаминации структур двух языков).

р и ф е р и й н ы м вопросам: относительным местоимениям, наречиям, эллип­ составные части; при этом первое предложение составляет часть субъек­ та, а последнее — часть атрибута этого п р е д л о ж е н и я. И т а к, подобные в ы р а ж е н ы словами, как в предложенном примере. Но часто мы в ы р а ж а ­ ем эти п р е д л о ж е н и я в речи. Д л я этого и используется относительное местоимение».

дение», такое в ы с к а з ы в а н и е к а ж е т с я очень современным. Авторы «Грам­ ко, к а к у ж е говорилось, ч а щ е в грамматике «логическая», а ф а к т и ч е с к и семантическая структура соответствует некоторой поверхностной струк­ туре того и л и иного я з ы к а.

В некоторых других местах книги говорится о синонимии языко­ в ы х в ы р а ж е н и й, из к о т о р ы х одно признается более соответствующим логике (хотя не всегда ясно, идет л и речь о полном соответствии), а другое м о ж е т употребляться вместо него ради « ж е л а н и я людей сокра­ т и т ь речь» или «для и з я щ е с т в а речи». Ч а щ е в этих случаях за эталон принимаются явления французского языка. В подобных случаях Н. Хомский находил аналог трансформационных правил, что я в н а я м о д е р н и з а ц и я, но некоторое сходство здесь бесспорно есть. В п р о ч е м, о синонимии некоторых исходных и неисходных в ы р а ж е н и й говори­ сматривавшееся так еще с античности.

Безусловно, у А. Арно и К. Лансло не было четкого представления о том, откуда берется их «рациональная основа г р а м м а т и к и * всех я з ы к о в.

основанная на п р и н ц и п и а л ь н о м их равноправии (пусть реально т а к и е в а ж н у ю веху в развитии лингвистических идей.

ца XVIII — начала XIX в., известна она была и за пределами Ф р а н ц и и.

Авторы последующих «логических» и «рациональных» грамматик ей п о д р а ж а л и. Однако после становления новой, сравнительно-историчес­ кой н а у ч н о й п а р а д и г м ы и м е н н о из-за своей известности она с т а л а вос­ приниматься к а к образец «умствующего, априористического, ребяческо­ языкознании, втискивающего язык в логические схемы; часто ей п р и п и с ы в а л и и то, против чего она была направлена: ж е с т к о е следо­ ней из вторых рук. К этому времени эмпирическая база общего я з ы ­ приниматься к а к с л и ш к о м явно с м е ш и в а ю щ а я универсальные свой­ лингвистике (см. соответствующую главу). Однако возрождение интереса к «Грамматике Пор-Рояля» нельзя сводить только к авторитетету Н. Хомс к о г о. В с е р е д и н е 6 0 - х г г. ее а н а л и з о м и к о м м е н т и р о в а н и е м н е з а в и с и м о Отметим еще одну черту «Грамматики Пор-Рояля», т а к ж е повлияв­ предшествующего времени, она была чисто синхронной. « Р а ц и о н а л ь н а я язык-предок и язык-потомок (впрочем, происхождение французского я з ы ­ п о п ы т к а х конструирования искусственного «идеального» я з ы к а, долгое время лители этого века: Ф. Бэкон, Р. Декарт, Я. А. Коменский, позже Г. В. Л е й б н и ц.

Особенно а к т и в н о этим з а н и м а л и с ь в А н г л и и. Много работал в этой обла­ сти п е р в ы й председатель Лондонского Королевского общества Д ж. У и л к и н с (Вилкинс) (1614—1672), а одно из сочинений такого рода п р и н а д л е ж и т Исааку Н ь ю т о н у, к о т о р ы й написал его в 1661 г. в возрасте 18 лет; труд И. Ньютона господствовало представление о том, что б и б л е й с к а я легенда о вавилон­ ском смешении я з ы к о в отражала реальность. Поэтому открыто стави­ б ы л и с в я з а н ы с поисками единой связующей мировой гармонии, часто ж е н и я весьма архаических целей.

Это происходило и в подходе к я з ы к у. Д л я создания «идеального я з ы ­ к а », понимаемого п р е ж д е всего к а к « я з ы к смыслов», необходимо было опи­ сать эти с м ы с л ы. Интерес к описанию с е м а н т и к и имеется и в «Грамматике ее а в т о р а м я з ы к о в. Здесь ж е в с и л у самой общей з а д а ч и требовалось от­ влечься от с т р у к т у р н ы х особенностей р е а л ь н ы х я з ы к о в и достичь глубинно­ И. Ньютон писал: «Диалекты отдельных языков так сильно различают­ м е н т у с п и с к а д о л ж е н б ы т ь п о с т а в л е н в соответствие элемент универсального я з ы к а. Тем самым универсальный я з ы к просто отражал лексическую структуру исходного естественного я з ы к а (у И. Ньютона р е а л ь н о г о в о р и т с я об а н г л и й с ­ Помимо простых понятий бывают сложные. В естественных я з ы к а х произ­ д., которые в универсальном я з ы к е должны были получать универсальное в ы р а ж е н и е. П р и этом устанавливались семантические о т н о ш е н и я м е ж д у сло­ той и л и и н о й степени з а н и м а л и с ь тем, что в современной л и н г в и с т и к е полу­ В искусственных я з ы к а х должна была существовать и грамматика, в В плане в ы р а ж е н и я конструкторы языков ориентировались скорее ж е б н ы м и б у к в а м и ». Сама ж е система «первоэлементов» (скорее б у к в, чем я з ы к, известный им л и ш ь понаслышке: иероглифическая система пись­ прообразом семантического я з ы к а.

л и ш ь с о з д а н и е « и д е а л ь н ы х я з ы к о в » к а к т а к о в ы х. А з а д а ч а «девавилонизации» языкового мира была слишком явно утопической. Сами проекты м и р о в о й г а р м о н и и, либо с п о п ы т к а м и переустройства общества на утопи­ труды Д ж. Уилкинса, И. Ньютона и др. начали привлекать внимание, и

ЛИТЕРАТУРА

ЛИНГВИСТИКА XVIII ВЕКА

И ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА.

СТАНОВЛЕНИЕ СРАВНИТЕЛЬНОИСТОРИЧЕСКОГО МЕТОДА

каких-либо новых развернутых лингвистических теорий. В основном ш л о накопление фактов и рабочих приемов описания в рамках старых идей, а некоторые ученые (больше ф и л о с о ф ы, чем собственно л и н г в и с т ы ) выска­ з ы в а л и п р и н ц и п и а л ь н о новые теоретические п о л о ж е н и я, постепенно ме­ нявшие общие представления о языке.

В течение века увеличилось количество известных в Европе я з ы к о в, составлялись г р а м м а т и к и миссионерского типа. В течение всего в е к а и в старались включить информацию о к а к можно большем числе языков. В 1 7 8 6 — 1 7 9 1 гг. в Петербурге в ы ш е л ч е т ы р е х т о м н ы й словарь русско-не­ сведения о нескольких сотнях известных к тому времени я з ы к о в ; к нему разработанная литературная норма. П р и этом сами я з ы к и описывались Активно велась словарная работа. Огромное значение д л я окончательного установления норм английского я з ы к а имела деятельность выдающегося лексикографа Сэмюэля Джонсона (1709—1784).

более осознанно, р а з в и в а т ь с я процесс ф о р м и р о в а н и я норм русского ского я з ы к а. Затем появляется «Российская грамматика» великого рус­ ского ученого М. В. Ломоносова (1711—1765). В этой г р а м м а т и к е, еще не в п о л н е свободной от л а т и н с к о г о эталона, дается подробное и точное вается и русская лексикография. В течение века благодаря активной теоретической и практической деятельности В. К. Тредиаковского, нормы русского языка.

грамматики в духе «Грамматики Пор-Рояля», из Ф р а н ц и и традиция их постепенно перестает быть популярной.

мам я з ы к а обращались ученые, не создавшие каких-либо строгих мето­ дов языкового описания и обычно не бывшие профессиональными линг­ вистами. К их числу принадлежали в Германии Готфрид Вильгельм н и я х появляется р я д новых идей, главной из которых стала идея истори­ ческого развития языка.

ме и Вавилонской башне. Теперь им на смену п р и ш л и п о п ы т к и рациона­ листических объяснений того, к а к и м образом люди начали говорить.

основе з в у к о п о д р а ж а н и й, развитии я з ы к а из непроизвольных в ы к р и к о в человека, а т а к ж е развивавшаяся Ж. - Ж. Руссо идея о «коллективном том, что к а к называть. Наиболее разработанную теорию происхождения тельному их использованию, а получив контроль над звуками, человек изошла и идея о первичности я з ы к а жестов, который поначалу л и ш ь дополнялся звуковым, а звуковые знаки возникали по аналогии с жеста­ ми. Французский философ развил и концепцию о едином пути разви­ му одни я з ы к и совершеннее других. Здесь м ы у ж е видим первый вариант к о н ц е п ц и и стадий, позднее развитой братьями Шлегель и В. фон Гум­ больдтом.

н у в ш и й развернутую концепцию исторического развития человечества, в которой важное место отводилось развитию я з ы к а. По м н е н и ю К. Маркса, у Д ж. Вико в зародыше у ж е содержались основы сравнительно-историчес­ кого метода. И. Г. Гердер выдвинул п о л о ж е н и я о «духе народа», повлияв­ ш и е на В. фон Гумбольдта.

объясняется общностью происхождения. Появляется идея о я з ы к о в ы х римляне, а галлы; во-вторых, в латыни сложное склонение и с п р я ж е н и е, а в л а т ы н и ; отсюда вывод: ф р а н ц у з с к и й я з ы к — потомок кельтского (галль­ мулированию основных положений сравнительно-исторического метода.

Так, выдающийся немецкий историк и филолог Август Людвиг Ш л ё ц е р (1735—1809) в своей «Русской грамматике» (1763—1764) писал о регу­ лярности звуковых соответствий между я з ы к а м и к а к признаке родства эти идеи е щ е не сопровождались о с н о в а н н ы м и на н и х м а с с о в ы м и сопос­ тавлениями конкретного языкового материала.

метод «витал в воздухе». Но н у ж е н был некоторый толчок, который стал бы отправной точкой для кристаллизации метода. Т а к и м толчком стало в к о н ц е века о т к р ы т и е санскрита, ранее почти не известного в Европе.

ж и л в И н д и и, тогда б ы в ш е й английской колонией, и з а н и м а л с я изучением и н д и й с к о й к у л ь т у р ы под руководством местных учителей, с о х р а н я в ш и х к л а с с и к о в п р о д о л ж а л о передаваться из поколения в поколение. У. Д ж о н с ство санскрита с этими я з ы к а м и было очевидным, и У. Д ж о н с в ы д в и н у л предка. Одновременно английский ученый положил начало знакомству европейского я з ы к о з н а н и я с индийской традицией, оказавшей некоторое Открытие санскрита стало тем недостающим звеном, после появле­ н и я которого началось бурное развитие исследований в области сопостав­ л е н и я европейских я з ы к о в с санскритом и м е ж д у собой. Х о т я о т к р ы л и т и л с я в Германию, в то время страну с наиболее с и л ь н ы м и н а у ч н ы м и цен­ и л и компаративистики. Помимо Германии ряд к р у п н ы х ученых дала близ­ Христофорович Востоков (Остенек) ( 1 7 8 1 — 1 8 6 4 ).

Поначалу сопоставления я з ы к о в еще были очень несовершенными.

стеме с п р я ж е н и я санскритского я з ы к а в сравнении с таковым греческого, к н и г а другого крупного ученого, датчанина Расмуса Раска (1787—1832), «Исследование в области древнесеверного я з ы к а, и л и П р о и с х о ж д е н и е ис­ ке» А. X. Востокова. За исключением рано умершего Р. Раска, эти ученые немало сочинений. В этих сочинениях впервые формировался сравнитель­ но-исторический метод.

Н и к т о из перечисленных ученых не стремился к общетеоретическим и XVIII вв. У них редко можно найти какие-либо в ы с к а з ы в а н и я о природе и сущности языка. Они впервые в мировой науке, работая с конкретным следования.

Р. Раек и Я. Гримм занимались германскими я з ы к а м и, А. X. Востоков — с л а в я н с к и м и. Однако подход у них имел общие черты.

винули ряд методических принципов, которые, будучи развиты компара­ тивистами последующих поколений, сохраняются в компаративистике и мер А. Л. Шлёцером, однако впервые они были подкреплены основанным на них анализом большого фактического материала.

слова известных я з ы к о в, которые могут состоять из компонентов разного происхождения, а их составные части: корни, окончания. Понятие к о р н я к о м п л е к с, которому в более поздних я з ы к а х могут соответствовать и аф­ возвести а ф ф и к с ы современных и древних я з ы к о в Европы к п е р в и ч н ы м, древнейшим корням. И Ф. Бопп, и Р. Раек считали лексические паралле­ л и менее н а д е ж н ы м и, чем грамматические, поэтому на первых порах, что ческое исследование строилось к а к сравнительная г р а м м а т и к а родствен­ в я з ы к е, сохраняется и в современной науке (другой вопрос, что д л я р я д а я з ы к о в, п р е ж д е всего и з о л и р у ю щ и х, т а к и е сопоставления вообще невоз­ м о ж н ы и родство м о ж е т устанавливаться л и ш ь через а н а л и з л е к с и к и ).

Другой п р и н ц и п — регулярности соответствий — впервые наиболее значимость для компаративистики классы л е к с и к и. Слова, связанные с наиболее показательные д л я установления родства, поскольку они очень ные, имена родства и др. Данное разграничение проводится сравнительноисторическим языкознанием и сейчас.

соответствия именно в словах такого рода и в таком количестве, что ственные связи». Далее Р. Раек приводит таблицу соответствий гречес­ к и х и л а т и н с к и х слов и заключает: «Известно, что, сравнивая множество слов, можно вывести большое число правил перехода, а так к а к в данном случае имеются большие соответствия т а к ж е в г р а м м а т и к е обоих я з ы ­ и г р е ч е с к и м я з ы к а м и имеют место тесные родственные с в я з и ». Если отвлечься от я в н о устаревшего представления о з в у к о в ы х переходах к а к нашего времени тоже.

реконструкцией праязыка, в лучшем случае реконструируя отдельные и л и тезиса Р. Р а с к а о выведении греческого, латинского и германских ма, исследовалось историческое развитие отдельных я з ы к о в и я з ы к о в ы х групп. В частности, в книге Я. Гримма описывалась история германских я з ы к о в и диалектов начиная с самых древних засвидетельствованных форм.

выдающиеся собиратели немецкого фольклора). Изучение исторического развития германских я з ы к о в дало возможность Я. Гримму выявить зако­ никам принадлежат первые формулировки конкретных законов звуко­ паративистов. Изучение исторических изменений и сопоставление язы­ ков д а в а л и возможность восстанавливать то, что исчезло из п а м я т и носителей компаративистикой. Параллельно развивались философские теории языВ. М. Алпатов ка, с которыми было связано и зарождение типологии. В начале XIX ю щ и м и ), агглютинативных и ф л е к т и в н ы х я з ы к а х, различие в строе которых они трактовали к а к различие стадий человеческого м ы ш л е ­ тический, философский подход к я з ы к у в первой половине X I X в.

достиг наивысшего развитие в теории В. фон Гумбольдта, которую необходимо рассмотреть отдельно в особой главе. Г у м б о л ь д т и а н с к а я т р а д и ц и я п р о д о л ж а л а развиваться в той и л и иной степени в течение Как традиция, заложенная Ф. Боппом, Р. Раском и др., так и тра­ д и ц и я В. фон Гумбольдта были связаны с историческим подходом к языку. Описания современных языков и синхронные общетеоретиче­ ские работы, хотя и продолжали писаться, у ш л и на периферию науки.

Л и ш ь и з р е д к а профессиональные ученые обращались к подобной проб­ Б ё т л и н г к а (1815—1901), долго работавшего в России; г р а м м а т и к а в ы ш л а ным я з ы к а м. В основном ж е изучение современных я з ы к о в у ш л о из университетской н а у к и. Европейскими я з ы к а м и з а н и м а л и с ь в основ­ ном педагоги, методисты, авторы гимназических учебников, норматив­ ных грамматик и словарей. «Экзотические» я з ы к и, к а к и раньше, ч а щ е гические», «рациональные» грамматики, продолжавшие традиции «Грам­ самой грамматикой А. Арно и К. Лансло прочно установилась репута­ ция безнадежно устаревших.

состояний было прароманское, представленное так называемой народной (вульгарной) латынью, мало отраженной в письменных п а м я т н и к а х (клас­ Сопоставление романских я з ы к о в, проводимое последователем Ф. Боппа употреблялись эти формы! Так сравнительно-исторический метод еще дежность. Другие области я з ы к о з н а н и я тогда были развиты гораздо слабее.

ЛИТЕРАТУРА

ВИЛЬГЕЛЬМ ФОН ГУМБОЛЬДТ

Вильгельм фон Гумбольдт (1767—1835) был одним из к р у п н е й ш и х лингвистов-теоретиков в м и р о в о й н а у к е. П о поводу его роли в я з ы к о з н а ­ нии В. А. Звегинцев писал: «Выдвинув оригинальную концепцию приро­ ды я з ы к а и подняв ряд фундаментальных проблем, которые и в настоящее ной горной вершине, возвышается над теми высотами, к о т о р ы х удалось достичь другим исследователям».

В. фон Гумбольдт был многосторонним человеком с разнообраз­ ломатом, занимал министерские посты, играл значительную роль на Венском конгрессе, определившем устройство Европы после разгрома литературоведению, ю р и д и ч е с к и м н а у к а м и др. Его работы по л и н г в и ­ стике не столь у ж в е л и к и по объему, однако в историю н а у к и он в о ш е л в первую очередь к а к языковед-теоретик.

Время, когда работал В. фон Гумбольдт, было периодом расцвета кие мыслители, как старший современник В. фон Гумбольдта И. Кант и п р и н а д л е ж а в ш и й к одному с В. фон Гумбольдтом п о к о л е н и ю Г. Гегель.

Вопрос о связи гумбольдтовской теории с теми и л и и н ы м и философски­ ми концепциями, в частности И. Канта, по-разному трактуется историка­ м и н а у к и. Однако несомненно одно: в л и я н и е на ученого общей философс­ кой атмосферы эпохи, способствовавшее рассмотрению к р у п н ы х, научном стиле ученого: перед н и м не стояла задача строить л о г и ч е с к и такого рода требования появились в лингвистике позже. Зачастую фило­ софская манера рассуждений В. фон Гумбольдта кажется современно­ доказанными рассуждениями скрывается глубокое содержание, часто очень актуальное д л я современной н а у к и. Н а р я д у с несомненно уста­ ревшими положениями м ы видим у В. фон Гумбольдта постановку и решение, пусть в зачаточном виде, многих проблем, к которым впослед­ ствии вновь приходила наука о я з ы к е.

Л и н г в и с т и к о й В. фон Гумбольдт в основном занимался в послед­ л и ч н ы м эпохам их развития», прочитанный в Берлинской академии наук н и и г р а м м а т и ч е с к и х форм и их в л и я н и и на развитие идей». В последние н ы й лингвистический труд В. фон Гумбольдта, в котором наиболее полно б ы в ш и й достаточно адекватным. В хрестоматию В. А. Звегинцева вклю­ н ы х лингвистических работ.

хам их развития», ученый высказывает идеи, связанные с так называе­ л и з е значительного д л я того времени количества я з ы к о в ; в частности, ведов-теоретиков стал изучать я з ы к и американских индейцев.

Сравнительное изучение я з ы к о в было н у ж н о В. фон Гумбольдту просто д л я в ы я в л е н и я общего и различного в я з ы к о в ы х структурах, выявить общие закономерности исторического развития языков мира.

с к у ю н а у к у, но история я з ы к о в не сводилась д л я него к истории я з ы к о ­ вых семей.

П е р в ы й этап — период происхождения языков. Владевший материалом многих я з ы к о в так называемых примитивных народов ученый четко осознавал, что «еще не было обнаружено ни одного я з ы к а, н а х о д я щ е г о ­ ся н и ж е предельной г р а н и ц ы с л о ж и в ш е г о с я грамматического строе­ к а. В. фон Гумбольдт о т к а з ы в а л с я от сколько-нибудь р а з в е р н у т ы х гипо­ тез в духе XVIII в. о происхождении я з ы к а, предполагая л и ш ь, что х о ж д е н и е я з ы к а из чего-то ему предшествовавшего — с к а ч к о о б р а з н ы й переход из одного состояния в другое. Н а первом этапе происходит «первичное, но полное образование органического строения я з ы к а ».

ступен п р я м о м у наблюдению, однако д а н н ы е о нем м о ж н о п о л у ч и т ь, ис­ ходя из различий структур тех или иных я з ы к о в. Становление я з ы к о в которого принципиальное изменение языкового строя у ж е невозможно:

того, к а к м о р я, горы и р е к и обрели свой н а с т о я щ и й рельеф, но внутренне знает р а з л и ч и й в роде, п а д е ж е, страдательном и л и среднем залоге, этих пробелов у ж е не восполнит».

р а з н ы х этапах. Здесь он развил существовавшие и до него идеи о с т а д и я х развития я з ы к о в, о т р а ж а ю щ и х разные уровни развития тех или и н ы х народов. Здесь позиция ученого оказывается несколько противоречивой.

С одной стороны, он предостерегает против установления п р и н ц и п и а л ь ­ ной пропасти между уровнями развития языков «культурных» и «при­ митивных» народов: «Даже так называемые грубые и варварские диа­ л е к т ы обладают всем необходимым д л я совершенного у п о т р е б л е н и я » ;

«Опыт перевода с р а з л и ч н ы х я з ы к о в, а т а к ж е использование самого при­ митивного и неразвитого я з ы к а при посвящении в самые тайные религи­ озные откровения показывают, что, пусть даже с различной точностью, к а ж д а я мысль может быть выражена в любом я з ы к е ». С другой стороны, витие идей», откуда взята последняя цитата, В. фон Гумбольдт стремится ность того, что некоторые я з ы к и е щ е развиваются и «состояния стабиль­ ности» не д о с т и г л и и достигнут л и ш ь в будущем).

В этом пункте В. фон Гумбольдт развил идеи, в ы с к а з а н н ы е неза­ ш и м и к тому ж е поколению, — братьями Августом и Фридрихом Шлегель. Они ввели понятия а м о р ф н ы х (позднее переименованных в изолирующие), агглютинативных и флективных языков; эти понятия, позднее ставшие чисто лингвистическими, связывались братьями Шлег е л ь и з а т е м В. ф о н Г у м б о л ь д т о м со с т а д и я м и р а з в и т и я я з ы к о в и народов.

В. фон Гумбольдт выделяет четыре ступени (стадии) развития я з ы ­ ков: «На н и з ш е й ступени грамматическое обозначение осуществляется при п о м о щ и оборотов речи, ф р а з и п р е д л о ж е н и й... На второй ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи устойчивого м а л ь н ы м значением... На третьей ступени грамматическое обозначе­ ние осуществляется при помощи аналогов форм... На высшей ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи подлинных форм, ф л е к с и й и чисто грамматических форм». Нетрудно видеть, что три последние ступени соответствуют изолирующему, агглютинативно­ форм» тем, что в первых «связь... компонентов еще недостаточно проч­ ние, а четкое разграничение вещи и формы, предмета и отношения...

Однако такое р а з г р а н и ч е н и е происходит только при образовании под­ л и н н ы х грамматических форм путем флексии или грамматических слов... при последовательном обозначении грамматических форм. В каждом языке, располагающем только аналогами форм, в грамматиче­ ском обозначении, которое должно быть чисто ф о р м а л ь н ы м, остается материальный компонент».

данную схему с трудом укладывается китайский я з ы к, составляющий, необычных народа были в состоянии достигнуть высокой ступени ин­ теллектуального развития, обладая я з ы к а м и совершенно или большей частью л и ш е н н ы м и грамматических форм». Однако В. фон Гумбольдт достигает цели, пусть д а ж е пройдя к ней т р у д н ы м и долгим путем.

преодолевать». Все-таки к я з ы к а м, «обладающим истинным строем г р а м м а т и ч е с к и х форм», относятся, согласно В. фон Гумбольдту, санскрит, семитские я з ы к и и, наконец, классические я з ы к и Европы с греческим на вершине.

ности проблему описания «экзотических» я з ы к о в в их собственных ка­ к а подходят с п о з и ц и и более известного родного я з ы к а и л и л а т ы н и, то значается к а ж д о е грамматическое отношение». В этой связи он разби­ рает некоторые испанские и португальские грамматики индейских я з ы ­ открытия санскрита такое ж е совершенство стали видеть и в древнеин­ д и й с к о й к у л ь т у р е. Имелось и объективное «доказательство» такого под­ хода: м а к с и м а л ь н а я морфологическая сложность, действительно свой­ ственная санскриту или древнегреческому по сравнению с большинством языков мира.

Типологическими проблемами В. фон Гумбольдт занимался и в глав­ языковой тип — инкорпорирующий. Стадиальная типологическая кон­ я з ы к о м «предела законченности организации» (аналогия с земным ша­ ром, соответствовавшая представлениям времен В. фон Гумбольдта, так­ возрождения Н. Я. Марром. И в то ж е время кое-что осталось. Сами корпорирующих языков, так же как и сопряженные с ними понятия а г г л ю т и н а ц и и, и н к о р п о р а ц и и и др., несмотря ни на что всегда остава­ лись в арсенале науки о языке. Братья Шлегель и Гумбольдт сумели открыть некоторые существенные черты я з ы к о в ы х структур. Вопрос о закономерностях развития языкового строя, впервые поставленный В. фон Гумбольдтом, остается в а ж н ы м и серьезным и сейчас, хотя совреВильгельм фон Гумбольдт лингвистической типологии.

языков применительно к различным эпохам их развития». Третий и последний этап я з ы к о в о й истории начинается с момента, когда я з ы к дос­ тий, сложением, внутренней перестройкой структуры слов, их осмыслен­ ным соединением, прихотливым использованием первоначального значе­ ния слов, точно схваченным выделением отдельных форм, искоренением стный ему блеск к р а с н о р е ч и я ». Н а этом этапе истории н а х о д я т с я, в част­ ности, современные я з ы к и Европы.