«ПОЛИТИКА ИДЕНТИЧНОСТИ В РЕГИОНАХ РОССИИ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ И ПРАКТИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ (НА ПРИМЕРЕ РЕСПУБЛИКИ КАРЕЛИЯ) ...»

Показательным в этом смысле может быть пример Бельгии, в которой идентичности как результата лингвистического национализма со стороны фламандцев, выступавших изначально за равноправие фламандского и французского языков. Создание единого фламандского языка, литературы привело к росту регионального самосознания, которое впоследствии стало основой для выдвижения политических требований. Как отмечает М. Китинг, Семененко И. Политическая идентичность… С. Keating M. Op. cit. P. Бусыгина И. Политическая регионалистика. М., 2006. С. 39- См., напр.: Ноженко М., Стародубцев А. Одна научная загадка, или почему губернаторы так легко согласились с Президентом? // Федерализм и российские регионы. - Москва, 2006. - С. 55- Бусыгина И. Германский федерализм: история, современное состояние, потенциал реформирования // // Полис. – 2000. - № 5. – С. 110- в конце 1970-х гг. у фламандцев, которые боролись за признание в бельгийском государстве, преобладала региональная идентичность, тогда как валлоны скорее демонстрировали принадлежность к государству, в котором они традиционно доминировали190. Борьба двух лингвистических групп привела к созданию бельгийской федерации191, в которой «и сообщества, и поддерживающуюся собственными органами управления»192. При этом в 1990-е идентичности, которая «может быть мобилизована в чрезвычайных обстоятельствах», а в остальное время оставаться довольно эфемерной, так как, по данным Евробарометра, у бельгийцев самое слабое чувство национальной идентичности в Европе193.

В рамках настоящего диссертационного исследования не ставится задача разрешения представленного выше спора о влиянии региональной идентичности на процесс национального строительства в государствах. Нас в данном случае интересует то, каким образом политические акторы проводят политику идентичности в регионах, которые, как уже отмечалось, мы будем понимать как политические сообщества, границы которых задаются административно-территориальным делением государства.

Специфика политики идентичности в регионах, на наш взгляд, обусловлена в первую очередь особенностями региона как составной части государства. Так, в отличие от национального государства, регион не является замкнутой системой. Напротив, он подвергается воздействию внешних факторов, главным образом связанных со взаимоотношениями ключевые ресурсы и в котором осуществляется процесс принятия решений.

Китинг М. Новый регионализм … С. Бельгия представляет собой федерацию, состоящую из 3 сегментарно-территориальных (языковые сообщества) субъектов, и 3 – территориальных (регионы).

Ноженко М., Стародубцев А. Указ. соч. С. 63.

Китинг М. Указ. соч. С Важными характеристиками центра являются производство услуг, а также доминирующая роль в производстве и распространении информации.

Периферия же рассматривается как зависимая от центра территория, которая контролирует «в лучшем случае только свои собственные ресурсы» и не имеет возможности полностью контролировать «коммуникации внутри анализируется как территория, которая окружает центр195.

Это приводит к тому, что при формировании и реализации политики идентичности региональные элиты вынуждены принимать во внимание наличие внешних акторов, таких как федеральный центр и другие субъекты федерации. При этом внешние акторы являются не просто «значимыми другими», на основе сравнения и/или противопоставления с которыми формируется региональная идентичность. Они во многом могут определять возможности и содержание проводимой политики идентичности в регионах, что отличает ее от политики идентичности национальных государств, для которых не существует значимых внешних акторов, способных повлиять на позиционирование региона в государственном масштабе, таким образом, идентичности. И подобная структура политики идентичности связана, прежде, всего с наличием внешних акторов.

Еще одна важная отличительная черта региональных политических сообществ — это отсутствие всей полноты власти. Описанное в первой главе предполагало наличие суверенных органов власти, которое характерно для национальных государств. В федеративных же государствах суверенитет Роккан С., Урвин Д. Политика территориальной идентичности… С. 120- Роккан С. Центр-периферийная полярность… С Безусловно, при формировании идентичности национальные элиты ориентируются на «Значимых Других», к которым, как правило, относятся другие государства. Однако эти государства не способны влиять на содержание проводимой политики идентичности. Элиты национального государства самостоятельно определяют роль и место «Значимого Другого» в политике идентичности.

принадлежит государству в целом, тогда как субъекты федерации обладают лишь определенной долей автономии, а региональные политические элиты ограничены в осуществлении политической воли. Другими словами, центральное правительство задает «окно возможностей» для проведения политики идентичности в регионах, определяет правила игры, несоблюдение которых может привести к негативным последствиям для региона.

Региональные акторы таким образом оказываются в ситуации ограниченных возможностей. С одной стороны, они могут определять содержание и каналы распространения политики идентичности (утверждение официальных символов, выпуск региональной прессы, утверждение региональных компонентов образовательных программ и т. д.), но, с другой стороны, все их действия контролируются центральной властью и могут быть нивелированы государством. Например, региональная символика может не получить регистрацию в государственном реестре, что автоматически может привести к снижению ее статуса. Кроме этого, система исполнительной вертикали власти позволяет вышестоящему руководству контролировать и, при необходимости, отменять решения нижестоящих чиновников.

Таким образом, политика идентичности в регионах формируется и реализуется в условиях, которые не характерны для национальных государств. Региональные элиты действуют внутри определенных рамок, которые задаются структурой взаимоотношений между центром и регионами. Соответственно, перед «политическими предпринимателями» в регионах стоят довольно специфические задачи. С одной стороны, политика идентичности в регионах должна быть направлена на формирование «мысообщества» в заданных административно-территориальных границах субъекта федерации. При этом одновременно необходимо вписывать границы региона в более широкий контекст национального государства как его неотъемлемой части, так как региональное «мы-сообщество» является составной частью «мы-сообщества» более крупного масштаба.

С другой стороны, политика идентичности должна включать в себя указания на отличительные черты региона, подчеркивать его самобытность, уникальность в масштабах всего государства или макрорегионов (например, Европы). Однако при этом региональные элиты должны, с одной стороны, заниматься формированием так называемого регионального патриотизма, а, с другой, демонстрировать принадлежность региона к единому государству.

Формируемая региональная идентичность может вступать в конфронтацию с идентичностью общегосударственной в случае, когда культивируется исключительность региона. И, напротив, она может встраиваться в общую систему идентификаций при утверждении региона как составной части государства.

Другими словами, специфика политики идентичности в регионах заключается в существовании ряда ограничений, связанных со статусом региона как части государства, а также в необходимости поддержания баланса между региональной и общегосударственной идентичностями.

При этом в разных контекстах региональные политические элиты регионального лобби в политике через требования автономии вплоть до полного отделения»197. Используя терминологию У. Бека198, можно выделить два типа региональной идентичности, которые могут быть целью политики идентичности. Первый тип – «эксклюзивная» идентичность - строится на противопоставлении региональной и общегосударственной идентичности, для нее характерно исключение регионального «мы-сообщества» из границ «мы-сообщества» национального государства. Региональные элиты в данном случае заинтересованы в обретении максимальной автономии, либо полного Китинг М. Новый регионализм … С. У. Бек говорил о необходимости замены концепции «эксклюзивного суверенитета» концепцией «инклюзивного суверенитета». Под последним он понимает некоторое ограничение суверенных прав национальных государств, которое «сопровождается выигрышем в политической власти… на основе транснациональной кооперации» (Бек У. Что такое глобализация? М., 2001. С. 230-231; 235) суверенитета и могут вступать в открытую конфронтацию с центральным правительством.

Центральным элементом такой политики является культивирование отличной от истории всего государства. При этом, как подчеркивает В. Ачкасов, «мифологизации подвергается не все прошлое, а какие-то определенные, наиболее значимые для данной общности исторические события (реальные или “изобретенные”), которые становятся для населения региона “избранной общей травмой” или “избранной общей славой”. Набор значимых “эксплуатируемых” в мифотворчестве событий может меняться, таким путем идет процесс «изобретения региональной традиции»199.

Обращаясь к описанным в предыдущей главе элементам политики идентичности можно отметить, что в случае с эксклюзивной идентичностью, символизация и ритуализация принадлежности к сообществу будет носить ярко выраженный сепаратистский характер. Региональные элиты будут стремиться к демонстрации независимости даже путем установления официальной региональной символики, введения региональных праздников и т. д. В то же время формируемые представления о «мы-сообществе», как уже отмечалось, будут направлены на поддержание регионального патриотизма в противовес патриотизму общегосударственному. При этом границы между «своими» и «чужими» будут закрепляться довольно жестко, а федеральный центр будет выступать в качестве одного из главных «врагов» региона.

Региональные элиты могут придерживаться и противоположной стратегии в формировании политики идентичности, которую можно обозначить как «инклюзивную». В данном случае региональная политика идентичности направлена, скорее, на гармонизацию региональной и неотъемлемая часть государства, и содержание политики идентичности Ачкасов В. А. Региональная идентичность в российском политическом пространстве: «калининградский казус» [Электронный ресурс] – Электрон. ст. - [Санкт-Петербург]. – URL:

http://www.politex.info/content/view/90/30/, свободный. – Аналог печат. изд. (Политекс. – 2005. - № 1). – (9.12.2013).

направлено, с одной стороны, на формирование регионального «мысообщества», а, с другой стороны, на встраивание его в сообщество более крупного масштаба (национального государства). Формирование инклюзивной идентичности может быть частью рациональной стратегии региональных акторов, для которых принадлежность к единому государству несет больше выгод, чем возможная независимость.

В ходе реализации подобной политики идентичности региональная символика будет либо включать в себя элементы государственных символов, либо будет создаваться по их образцу. Точно также ритуализация принадлежности к сообществу будет направлена на формирование чувства причастности не только к региональному, но и национальному сообществам.

Границы сообщества при этом оказываются довольно гибкими, что позволяет региональным политическим элитам «встраивать» регион в самые разные сообщества. Другими словами, административные границы субъекта очерчивают лишь зону действия региональных политических институтов, но не ограничивают пространство существования «мы-сообщества», поскольку «главные» границы сообщества совпадают с границами национального государства.

представлены в Таблице1.

Таблица 1. Типы региональной идентичности сообществу «Мы-сообщество» Особость, уникальность Составная часть более Выбор той или иной стратегии политики идентичности региональными акторами зависит, с одной стороны, от их интересов: преследуют ли они цель выхода из состава национального государства или стремятся к эффективному функционированию в его границах. С другой стороны, большое значение имеет и характер взаимоотношений между центром и регионами. Как указывалось ранее, федеральный центр является важным внешним актором, способным влиять на формирование и реализацию политики идентичности в регионах. Центральные органы управления могут быть заинтересованы в преобладании общегосударственной идентичности, проводя собственную политику идентичности, которая будет подавлять усилия региональных элит.

Кроме этого, анализ исследовательской литературы позволил выделить следующий набор факторов, которые могут определять выбор элиты при формировании и реализации региональной политики идентичности: доля титульного населения в этнической структуре региона; статус региона;

характеристика политического режима региона (моноцентричный или полицентричный)200. Можно предположить, что эксклюзивная идентичность будет в большей степени характерна для национально-территориальных образований, доля титульного населения которых значительно превышает численность других этнических групп. И, напротив, в административнотерриториальных регионах с преобладанием государственного этнического большинства будет наблюдаться инклюзивная идентичность.

Факторы выделены на основе работ: Н. Петров Формирование региональной идентичности в России // Центр и региональные идентичности в России / ред. В. Гельман, Т. Хопф. – Санкт-Петербург, 2003. – С. 125В. Гельман, Е. Попова Региональные политические элиты и стратегии региональной идентичности в современной России // Центр и региональные идентичности в России / ред. В. Гельман, Т. Хопф. – СанктПетербург, 2003. – С. 187-254; М. Ноженко, Е. Белокурова Северо-Запад России: регион или регионы?

Санкт-Петербург: НОРМА, 2010.

Экономически развитые регионы, в которых существуют прибыльные монополизирующий информационное пространство, также будут тяготеть к формированию эксклюзивной идентичности. Инклюзивная идентичность будет формироваться в регионах дотационных, экономически зависящих от центральной власти, а также в полицентричных региональных режимах, в которых может существовать конкуренция между различными представлениями о «мы-сообществе». Наконец, географическое положение региона, его приграничное или, наоборот, центральное положение в пространстве государства может способствовать поддержанию представлений об уникальности, обособленности региона, его принадлежности к другим сообществам («эксклюзивная» идентичность), либо стать основой для укрепления представлений о нем как о составной части государства («инклюзивная» идентичность).

идентичности в регионах Российской Федерации с учетом выделенных типов идентичности и факторов, оказывающих влияние на формирование того или иного типа. Существование обоих типов региональной идентичности в России стало возможно в связи со сложными процессами постсоветской трансформации и формированием федеративных отношений.

§ 2.2. Этапы формирования и реализации политики идентичности в постсоветской России Процесс формирования и реализации политики идентичности в российских регионах протекал крайне неравномерно и подвергался влиянию самых разных факторов. Прежде всего к ним относятся характер взаимоотношений между центральной и региональной властью в России, а общегосударственной идентичности.

В целом политика идентичности в регионах России началась в начале 1990-х гг. как реакция прежде всего национальных республик на происходившие политические процессы. В первую очередь речь идет о двух конфликтных линиях, которые обусловили территориальное устройство современной России. Так, конфликт между российской и союзной властями привел к принятию Декларации о суверенитете РСФСР, где закреплялось, помимо прочего, обеспечение «каждому человеку неотъемлемого права на … пользование родным языком, а каждому народу — на самоопределение в избранных им национально-государственных и национально-культурных формах»201. Следом за РСФСР подобные декларации стали принимать и автономии в составе России. Начавшаяся таким образом «суверенизация»

стала стимулом для создания комиссии по подготовке Федеративного договора РСФСР, и началом новой конфликтной линии внутри России:

Москва – национально-территориальные образования.

независимости окончательный распад СССР стал очевиден. Руководство России столкнулось с угрозой повторения для республики союзного сценария. Поэтому летом 1991 г., когда противостояние между союзным и российским центром приобретало все более жесткий характер, Б. Н. Ельцин предложил главам регионов забрать столько суверенитета, сколько они О государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики:

декларация от 12.06.1990 № 22-1// Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. – 1990. - N2. – С. республики стали воспринимать себя в качестве независимых, обладающих всей полнотой власти государственными образованиями. Итогом этого процесса стало усиление субъектов РСФСР (прежде всего, республик), когда они смогли в результате торга «забрать» себе существенные полномочия, что позволило им получить определенную автономию от Федерального центра.

При этом, как отмечают М. Ноженко и А. Стародубцев, российские регионы «выступали не как активные агенты борьбы за собственные полномочия, а представляли собой третье лицо, извлекающее пользу из схватки двух противников», а полученная автономия «стала своеобразным “даром“, который можно было, как получить, так и не получить»202.

Еще одним фактором, определявшим стратегии региональных акторов при проведении политики идентичности в начале 1990-х гг., стала административная слабость российского государства. Так уже в 1992 г. стали все более четко проявляться противоречия между исполнительной и законодательной ветвями власти, что ослабило эффективность управления страной. Этим сразу же воспользовались бывшие автономии, «давно уже мечтавшие о суверенитете»203. Первым об особом положении заявил Татарстан, проведя «несмотря на протесты и угрозы Москвы референдум о независимости … Вскоре Тува и Якутия провозгласили, что на них также не провозглашения Енисейской республики означала, что начали поднимать автономий»204.

Во второй половине 1992 года в средствах массовой информации все чаще стала обсуждаться проблема сохранения целостности Российской Федерации. Прежде всего это было обусловлено событиями на Северном Кавказе, а также тем, что руководство Татарстана требовало предоставить Ноженко М., Стародубцев А. Указ. соч. С. Шевцова Л. Ф. Режим Бориса Ельцина.- М., 1999. С. республике все больших полномочий, угрожая выходом из состава РФ. Как суверенизации, выдвинутого в борьбе против союзного центра, который изначально «способствовал национальной и региональной консолидации», а позднее «обернулся против целостности самой России»205. Осенью обе ветви власти начали борьбу за субъекты федерации, пытаясь привлечь на свою сторону региональные элиты. И несмотря на то, что большинству регионов импонировала позиция Верховного Совета РСФСР, «именно исполнительная власти давала им субсидии и дотации»206.

Политический кризис, затронувший все стороны общественной жизни и приведший к человеческим жертвам (речь идет, прежде всего, о событиях октября 1993 г.), завершился 12 декабря 1993 г. принятием новой российской Конституции и учредительными выборами в нижнюю и верхнюю палаты нового российского Парламента. Конституция закрепила для субъектов возможность относительно независимого функционирования. Так статья пункт 2 гласит: «Государственная власть в субъектах Российской Федерации осуществляют образуемые ими органы государственной власти»207. Статья пункт 2 дает республикам право устанавливать свои государственные языки, которыми бы пользовались наравне с общегосударственным русским языком.

самостоятельно разрабатывать и утверждать региональную символику.

Таким образом, Конституция закрепила необходимые институциональные региональных политических сообществ, политические элиты которых получили возможность проведения собственной политики идентичности. Как отмечает Е. Мелешкина, «создание федеративных структур, пусть даже имитационного характера, под воздействием взаимоотношений с Центром Хенкин С. Указ. соч. С. 14.

Шевцова Л. Ф. Указ. соч. С. Конституция Российской Федерации: комментарий Конституционного Суда РФ, официальный текст, принятие и вступление в силу поправок к Конституции РФ. – 3-е изд., доп. и переработ. - М.: Юрайт, достаточно быстро приводит к становлению региональных политий и способствует формированию региональной политической идентичности»208.

Следует отметить, что вплоть до 1997 г. политика идентичности проводилась в первую очередь в национальных республиках, которые получили особый статус в период становления российского федерализма.

Это связано с тем, что в ряде республик, объявивших в 1990-м г. суверенитет, был введен пост президентства, который «рассматривался отчасти как gрезиденты идентичности как внутри, так и вовне региона. В то же время в большинстве административно-территориальных образований таких агентов не было из-за просуществовал вплоть до конца 1996 года. Главы краевых и областных администраций назначались напрямую Президентом и встраивались, таким образом, в исполнительную вертикаль власти.

С осени 1996 года главы всех субъектов РФ начали избираться напрямую населением. Это привело к тому, что региональные лидеры приобрели демократическую легитимность и стали «полноправными и не зависящими от кадровой политики Центра руководителями»210. Начиная с этого момента, избранные губернаторы стали основными агентами политики идентичности, а региональная идентичность включилась в политическую повестку дня. В ходе избирательных кампаний 1996-1998 гг. кандидаты в руководители регионов активно использовали темы защиты «региональных интересов, местного патриотизма, развития с опорой на собственные силы»211.

Мелешкина Е.Ю. Региональная идентичность … С. : Гельман В. Региональная власть в современной России: институты, режимы и практики/ // ПОЛИС. С. Туровский Р. Региональная идентичность в России // Российское общество: становление демократических ценностей. - Москва, 1999. - С. 115.

Политика идентичности в регионах проводилась на нескольких уровнях. С одной стороны, региональные лидеры стремились укрепить свое положение внутри региона посредством создания губернаторских «партий власти»212, особых «региональных идеологий»213 или региональных мифов214, которые были призваны обеспечить монополию действующего руководителя трансформировались в националистические партии (радикальная партия «Иттифак» в Татарстане, Чувашский национальный конгресс, БурятМонгольская народная партия и др.)215. В «русских» же регионах попытки создания организаций, выступающих с позиций автономизма 216, не получили поддержки населения и их деятельность быстро прекратилась. Особое место в политике идентичности в регионах занимала тема конструирования положения региона. При этом как подчеркивает Н. Петров, в границы регионов помещалось «досоветское, иногда и допетровское, а то и “допотопное” прошлое»217.

С другой стороны, руководителям субъектов федерации было необходимо по-новому выстраивать взаимоотношения с федеральным центром. Ключевым элементом двусторонних отношений становится региональный интерес, понимаемый как интерес регионального сообщества в целом. Главы субъектов позиционировали себя как выразители интересов конфликты приобретали во время кризисов (например, августа 1998 г.), когда Так, например, в Свердловской области было создано движение «Преображение Урала» во главе с Э. Росселем, главной целью которого была поддержка последнего. Более подробно см.: Макаренко Б. И.

Губернаторские «партии власти» как новый общественный феномен // Полития. – 1998. - №1. – С. 50- Перфильев Ю. Региональная символика: в поисках идеологии / Ю. Перфильев // Петров Н. (ред.) Регионы России в 1999 г. М. 2001. С. 324 – Малякин И. Российская региональная мифология: три возраста Pro et Contra. - 2000. - № 1. - С. 109-122.

Туровский Р. Региональная идентичность… Речь идет, в частности, о попытке возрождения сибирского областничества в Томске, идеи Дальневосточной республики во Владивостоке (Туровский Р. Региональная идентичность …) Петров Н. Указ. соч. С. регионы вынуждены были самостоятельно справляться с их последствиями.

Основная же борьба за региональные интересы разворачивалась в Совете Федерации, который блокировал законопроекты, ущемляющие права субъектов218.

Анализ процесса формирования и реализации политики идентичности в российских регионах в 1990-е гг. позволяет сделать вывод о том, что для большинства (но не для всех) национальных республик, а также ряда «эксклюзивная» идентичность.

Показательным, и наиболее изученным примером в данном случае является республика Татарстан, в истории политики идентичности 1990-х гг.

дистанцированности от федерального центра в 1980-х – 1994 гг. до неконфликтного утверждения республиканской идентичности в период до 2000 г.219. Так, центральной линией, вокруг которой выстраивалась региональная идентичность на рубеже 80-90-х гг., была тема этнического возрождения татар. Как отмечает Л. Сагитова, «даже темы, не связанные напрямую с этничностью, обсуждались в свете данных проблем»220. В дискурсивной практике республиканских элит проблемы татарского народа связывались как с политикой российского государства, так и во многом с этническим русским большинством, что усиливало оппозицию «(российское) государство – республика (Татарстан)»221. Татары выступали в качестве «жертв» русских «узурпаторов».

Особое место в политике идентичности в Татарстане занимала тема активизировалось использование символов, «включающих в себя память о Так происходило, в частности, с законопроектом «Об общих принципах организации системы органов государственной власти субъектов Российской Федерации», который в первоначальном варианте ограничивал полномочия региональных органов власти.

Сагитова Л. Региональная идентичность: социальные детерминанты и конструктивистская деятельность СМИ (на примере Республики Татарстан) /// Гельман В., Хопф Т. (ред.) Центр и региональные идентичности в России. СПб, 2003. С. былой государственности татарского народа», в частности, был учрежден День памяти погибших защитников Казани при завоевании Казанского ханства Иваном Грозным. В то время как памятник покорителям Казани в 1552 г., установленный практически в центре города, воспринимался как «символическое закрепление неравноправия татарского народа»222. Тема государственности Татарстана, с одной стороны, рассматривалась как необходимое условие для культурного и языкового возрождения татар. В этой связи, в частности, происходило обсуждение обязательного изучения татарского языка в школах, преподавания на татарском языке в высших учебных заведениях.

политическими элитами Татарстана как возможность перераспределения власти и собственности на территории республики. Республиканские акторы довольно успешно вели «торг» за возможность проведения самостоятельной политики, включая международные отношения, в обмен на отказ от идентичности при этом позволяла обеспечить легитимность подобных действий как в глазах Москвы, так и внутри республики.

Похожие процессы разворачивались и в других национальных разыгрывать этническую карту во взаимоотношениях с Москвой. Наличие титульного этноса, а также стремление к контролю над использованием природных богатств, стимулировало региональные элиты к проведению политики идентичности, направленной на обособление представлений о региональном сообществе от сообщества общероссийского.

Другими словами, политика идентичности для республиканских элит стала «наиболее подходящим инструментом в борьбе с “центром” за ренту на природные ресурсы и контроль над регионом»223, в то время как этнический Сагитова Л. Указ. соч. С. 97- Ачкасов В. А. Политика идентичности … С. фактор во многом служил «ресурсом и инструментом консолидации населения республики вокруг ее лидеров»224.

Иные факторы определяли стратегии региональных элит в так называемых «русских регионах», в которых этничность не могла быть представляет собой пример региона, который стремился использовать уникальное геополитическое положение не только для формирования федеральным центром по аналогии с национальными республиками. При этом успех политики идентичности на «внутреннем» рынке был достаточно Калининградской области – «это относительно недавние русскоязычные переселенцы», которые «не “укоренены” сколько-нибудь глубоко в его историю» и «не могут похвастаться… дедовскими воспоминаниями “том, как здесь было раньше”»225.

основывалось на довоенном прошлом области в составе Восточной Пруссии, и как форпоста России, «штыке, обращенном на запад», основанном на советском прошлом226. Другими словами, в публичном пространстве шла борьба между «эксклюзивным» и «инклюзивным» типами региональной идентичности, каждый из которых использовался региональными элитами в различных ситуациях. Однако, отсутствие единого представления о «мысообществе», а также малочисленность «коренных» жителей области препятствовало формированию устойчивой региональной идентичности.

При этом географическое положение выступало в качестве важного ресурса при выстраивании отношений с федеральным центром, который шел Сагитова Л. Указ. соч. С. Ачкасов В. Региональная идентичность в российском политическом пространстве: «калининградский казус» [Электронный ресурс]– Электрон. ст. - [Санкт-Петербург]. – URL:

http://www.politex.info/content/view/90/30/, свободный. – Аналог печат. изд. (Политекс. – 2005. - № 1). – (9.12.2013) Ноженко М., Белокурова Е. Указ. соч. С. 126- на различные уступки, чтобы обеспечить целостность государства. Так, одним из важных элементов «эксклюзивного» дискурса являлся тезис о необходимости отделения области от России, создания независимого государства. Также обсуждались идеи передачи области Германии, Польше и/или Литве и т. д227. Очевидно, что подобная риторика отрицательно положение области, которая в начале 1990-х гг. получила статус особой транслировать сепаратистские идеи, поскольку к окончанию ХХ столетия регион оставался дотационным, зависимым от финансовой поддержки Москвы. Наличие же «инклюзивного» дискурса давало возможность демонстрировать лояльность федеральному центру, получая от него необходимые дотации.

Таким образом, на протяжении 1990-х гг. Калининградская область демонстрировала отсутствие единой стратегии политики идентичности, идентичности. Тот или иной тип использовался политическими акторами для получения краткосрочной выгоды, не становясь при этом основой для формирования представлений о регионе.

Похожая ситуация разворачивалась и в других географически обособленных регионах, в частности на Дальнем Востоке. Данные проведенных в 1998 опросов общественного мнения, фиксировали довольно высокий уровень сепаратистских настроений в Приморском и Хабаровском краях (20% опрошенных выступили за отделение регионов от России), а также в регионах Восточной и Западной Сибири (более 15%). При этом в центральных регионах «русский сепаратизм» был «явно маргинальным явлением»228. Географическая близость к центру стала важным фактором формирования «инклюзивной» идентичности, особенно среди экономически неразвитых регионов. В целом дотационность российских регионов, прежде Ноженко М., Белокурова Е. Указ. соч. С. 127- Туровский Р. Региональная идентичность … региональные элиты к формированию «инклюзивной» идентичности, направленной на демонстрацию принадлежности региона к российскому государству. Более успешные в экономическом плане области, напротив, идентичности.

Так, в Свердловской области реализовывался проект создания Уральской республики, направленный на получение дополнительных льгот и Конституция будущей республики, которая содержала в себе все атрибуты государственности, включая официальную символику. Несмотря на то, что Уральская республика так и не была создана, Свердловская область стала одним из первых административно-территориальных субъектов РФ, который получил «относительную независимость от финансовой поддержки и властных конфликтов в Центре», а также дополнительные полномочия «по использованию природных ресурсов области, управлению предприятиями и внешнеэкономической деятельности»229.

формированию региональной идентичности, центральная власть пыталась осуществить проект по конструированию российской нации. Так уже в Б. Н. Ельцин озвучил идею понимания «нации как согражданства», согласно которой источником власти во всех субъектах России является весь народ «независимо от национальности»230. После этого в российском публичном дискурсе активно стало использоваться понятие «россияне», которое должно было стать наименованием новой российской общности231. При этом такая Гельман В., Попова Е. Указ. соч. С. Ельцин Б. Послание Федеральному Собранию Российской Федерации «Об укреплении российского государства» // Консультант Плюс [Электронный ресурс] : комп. справ. правовая система / Компания " Консультант Плюс". - Электрон. дан. - [Москва], 1994. - URL:

http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=EXP;n=417720, свободный. – (6.02.2014) Пантелеев С. Ю. Государственная идеология в постсоветской России // Российское государство и общество. ХХ век. – Москва : Изд-во Моск. ун-та, 1999. – С. трактовка российской нации поддерживалась не всеми представителями элитных групп, часть из которых усматривало в ней «ущемление прав «национальностей»232.

Пожалуй, самой заметной инициативой российских властей в сфере строительства национальной идентичности стал объявленный в июле 1996 г.

конкурс на выработку «идеи для России». Проведенный М. Ноженко анализ показывает, что представленные на конкурс проекты содержали две противоположные идеи. С одной стороны, половина проектов основывалась на предложенном Президентом понимании нации как согражданства, отстаивая принципы «демократического патриотизма». С другой стороны, предлагалось формирование русского национального патриотизма233. Таким образом, был обозначен оформившийся в обществе раскол относительно консолидирующей идеи новой России.

Проводимые в 1990-е гг. опросы общественного мнения фиксировали разный уровень общенациональной и региональной идентификации людей.

Так, в национальных республиках доля жителей, у которых доминирует региональная идентичность, колебалась от 55,3% в Северной Осетии до 85,7% в Татарстане234. Основываясь на результатах опроса 1998 года, Е. Мелешкина отмечает, что «в последнее время среди избирателей России появилась значительная доля тех граждан, у которых преобладает региональная идентификация (35% респондентов ощущают себя скорее жителем отдельного субъекта федерации, 29% - гражданами России и у 22% респондентов преобладает смешанная идентификация»235. С одной стороны, эти данные свидетельствуют об успехе региональных «предпринимателей»

«предпринимателей» общероссийских. Однако ситуация оказывается не Малинова О. Конструирование макрополитической идентичности в постсоветской России [Электронный ресурс]. – Электрон. ст. – URL : http://www.politex.info/content/view/662/30/, свободный. - Аналог печат.

изд. (ПОЛИТЕКС. – 2010. - № 1). – (21.01.2014).

Ноженко М. Указ. соч. С. Туровский Р. Региональная идентичность в современной России… Мелешкина Е.Ю. Региональная идентичность как составляющая проблематики российского политического пространства. С. 131- столько однозначной, поскольку те же опросы фиксируют слабую ценность региональной автономии жителей регионов. В частности, при оценке возможного объединения региона с другими только 22% респондентов высказались негативно, тогда как 21% отметили, что от этого будет больше пользы, чем вреда, а 18% заключили, что объединение никак не изменит их жизнь236. Другими словами, региональная идентичность в большинстве пространству, а не к политическому сообществу.

Тем не менее, период 1990-х гг. можно охарактеризовать как этап активного формирования политики идентичности в регионах, которая, с одной стороны, являлась реакцией на разворачивающиеся в России политические процессы, а с другой стороны, была одним из ресурсов Складывание ассиметричной модели российского федерализма привело к идентичности: «эксклюзивная» идентичность в большей степени была административно-территориальных образований.

Укрепление регионального самосознания во многом опиралось на поддержание, а отчасти и конструирование региональной самобытности, и общегосударственной идентичности. И если в национальных республиках важным ресурсом региональных элит была титульная этническая группа, то административно-территориальные субъекты опирались на разнообразные «экслюзивным» и «инклюзивным» типом конструируемой идентичности осуществлялся с учетом большого количества факторов, включая уровень экономического развития региона.

Петрова А. Польза и вред от укрупнения регионов [Электронный ресурс]– Электрон. ст. – Москва, 2003.

– URL : (http://bd.fom.ru/report/map/projects/info/info2003/fi0344/of034403), свободный. – (6.02.2014).

Приход к власти В. Путина в 2000 г. ознаменовал начало нового этапа в развитии политики идентичности в регионах России. С одной стороны, это было связано с провозглашенным курсом на консолидацию государства.

Первым шагом В. Путина в этой области стало введение в России системы разделения страны на семь федеративных округов во главе с Полномочными представителями Президента. Целью реформы провозглашалось преодоление слабых сторон сложившихся федеративных отношений и повышение эффективности управления страной. На протяжении почти тринадцати лет правовой основой деятельности Полномочных представителей остаются лишь Указ Президента РФ «О полномочном представителе Президента Российской Федерации в федеральном округе» и Положение о полномочном представителе Президента РФ в федеральном округе. При этом не существует никакого иного законодательного закрепления места и роли государственной власти России. Таким образом, основной проблемой полпредства является его легитимность, попытки решения которой отчасти предпринимались посредством формирования новых политических сообществ в границах федеральных округов.

Как указывает Н. Петров, полномочные представители президента России в федеральных округах, «стремясь к легитимации собственного статуса, заявили о формировании окружной идентичности»237. Окружная идентичность таким образом могла бы стать альтернативой региональной идентичности, однако, как показывают М. Ноженко и Е. Белокурова, деятельность полномочных представителей по ее формированию не увенчалась успехом238.

Важным шагом на пути усиления государства стало реформирование Совета Федерации, в результате чего региональные лидеры оказались исключены из процесса принятия решений на федеральном уровне. Наряду с Петров Н. Указ. соч. С.125.

Ноженко М., Белокурова Е. Указ. соч.

ответственность региональных органов власти за принятие нормативных актов, противоречащих федеральному законодательству239, а также в результате деятельности Полномочных представителей по приведению регионального законодательства в соответствие с федеральным, эта мера значительно сужала возможности для региональных элит по проведению самостоятельной политики.

Наконец, еще одной инициативой Президента стало изменение порядка выбора руководителей регионов. Начиная с осени 2004 года, выборы глав губернаторский состав стал формироваться легислатурами субъектов самостоятельности субъектов РФ, поскольку за Президентом, помимо выдвижения кандидатур, также было закреплено право снимать с должности «провинившихся» глав регионов. За жителями региона осталось лишь право выбора депутатов законодательного органа власти, что нанесло урон автономии не только субъектов федерации, но и формирующихся в их границах региональных сообществ.

Указанные ранее меры заметно ограничили «шансы на использование политики региональной идентичности в арсенале средств региональных политических акторов», что, в конечном итоге могло привести к изменение институциональной среды привело не к исчезновению, а, скорее, трансформации региональной политики идентичности. Как было показано в первой главе данного исследования, целью любой политики идентичности, в том числе региональной, является легитимация существующих властных институтов. После отмены прямых выборов глав исполнительной власти Речь идет о законе «О внесении изменений и дополнений в федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»», который был принят в июле 2000. В законе были предусмотрены процедуры отстранения от должности глав регионов и роспуска региональных парламентов.

Гельман В., Попова Е. Указ. соч. С. субъектов сохранение руководителями регионов властных позиций стало зависеть от федерального центра, что поменяло источник легитимации в регионе. Региональные лидеры, прежде заинтересованные в массовой поддержке населения и проводившие для этого политику идентичности «внутри» региона, теперь в большей степени ориентируются на «внешний рынок», формируя позитивный образ «своего» субъекта федерации в глазах Москвы (в первую очередь), других регионов и иностранных партнеров.

Особая стратегия политики идентичности в регионах принадлежала главам субъектов федерации, которые до своего назначения не жили на территории региона (так называемым «варягам»). С одной стороны, перед ними стояла задача демонстрации лояльности федеральному центру, а также выстраивания отношений с «местной» элитой. Решение данной задачи, как правило, не требовало проведения политики идентичности, поскольку основными показателями эффективности главы региона здесь оказывались электоральные успехи партии власти241. С другой стороны, назначенные руководители должны были решать разнообразные экономические проблемы регионов, а поскольку большинство субъектов РФ являются дотационными и зависят от финансовой поддержки центра, то формирование позитивного образа «мы-сообщества» на основе сравнения с другими регионами России становилось важной составляющей политической повестки дня. При этом региональное «мы-сообщество» представлялось в качестве неотъемлемой части России.

О трансформации политики идентичности в регионах свидетельствует, в частности, опыт Татарстана. Л. Сагитова отмечает, что с 2000 г. наметилась тенденция интерпретации республиканской идентичности «как составной Об изменении роли губернаторов в системе взаимоотношений Центр – регионы см., напр.: Бусыгина И., Филиппов М. Агенты и принципалы: чего ожидать после «вертикали власти»? [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – [Россия]. - URL: (http://magazines.russ.ru/nz/2012/4/b7-pr.html), свободный. – Аналог печат.

изд. (Неприкосновенный запас. - 2012. - №4). – (9.12.2013); Гельман В., Рыженков С. Локальные режимы, городское управление и «вертикаль власти» в современной России [Электронный ресурс] – Электрон. ст. – [Санкт-Петербург]. – URL: (www.politex.info/content/view/764/30/), свободный. – Аналог печат. изд.

(Политекс. - 2010. - №4). – (9.12.2013) части общероссийской идентичности»242. В обмен на это республика получила дополнительное финансирование из федерального бюджета для «реализации многочисленных инвестиционных программ»243.

В то же время в Калининградской области была сформулирована новая региональная идея, представляющая область в качестве «пилотного региона», в котором могут быть отработаны механизмы взаимодействия России с Европейским Союзом. Несмотря на то, что новая концепция строится вокруг идеи исключительности Калининградской области, она тем не менее направлена на формирование «инклюзивной» идентичности, поскольку регион рассматривается как неотъемлемая часть России. Уникальность области базируется на представлении о ней как о «субъекте РФ, стоящем особняком от остальных российских регионов»244. Празднование юбилея областной столицы в 2005 году также свидетельствует о предпочтении «инклюзивного» типа региональной идентичности. Основной логотип юбилея представлял собой прусские Королевские ворота, раскрашенные в российский триколор, что позволило «отразить идею Калиниграда как «российского города в сердце Европы»245.

российского государства стала главным фактором, повлиявшим на изменение политики идентичности в регионах. Важным направлением деятельности региональных лидеров стала демонстрация лояльности федеральным органам власти, что оказывалось практически невозможным в условиях проведения политики, направленной на формирование «эксклюзивной» идентичности.

необходимым условием для получения различных льгот и преференций от Сагитова Л. Указ. соч. С. Зубаревич Н. Социоэкономические различия между этническими регионами и политика распределения // Федерализм и этническое разнообразие в России. Сб. статей / под ред. И. Бусыгиной и А. ХайнеманнГрюндера. М., 2010. С. Ноженко М., Белокурова Е.Указ. соч. С. формированием политики идентичности, а, с другой стороны, в случае, когда политика идентичности все-таки проводилась, не оставляла им пространства для маневра и «вынуждало» реализовывать стратегию «инклюзивной»

идентичности.

посредством реформирования институциональной системы в 2000-е гг., одновременно играла роль и идеи, способной объединить российскую нацию.

В первом обращении к Федеральному Собранию В. Путин отметил, что не нужно специально создавать национальную идею, поскольку «она сама уже вызрела в нашем обществе»246. Как подчеркивает В. Ачкасов, «призыв к тотальной консолидации» стал основным мотивом путинской символической политики»247. Принятые законы о государственной символике отчасти современной России символики трех разных исторических этапов может быть свидетельством стремления власти удовлетворить интересы разных групп общества, «сочетать идеи и ценности из репертуаров разных политических сил»248.

Отказ от проведения политики идентичности, направленной на формирование представлений о «мы-сообществе» в границах российского государства, привел к тому, что к концу первого десятилетия XXI века в России так и не сформировалась устойчивая идентификация граждан с политическим сообществом. Политика идентичности в регионах при этом хотя и ориентирована на демонстрацию принадлежности субъектов к единому государству, также не стала почвой для роста общегосударственной идентичности. Другими словами, период с 2000 по 2010 гг. можно Послание Президента Федеральному Собранию Российской Федерации// Консультант Плюс [Электронный ресурс] : комп. справ. правовая система / Компания " Консультант Плюс". - Электрон. дан. Москва], 2001. – URL : http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_30989/, свободный. – (6.02.2014).

Ачкасов В. Политика идентичности… С. Малинова О. Конструирование макрополитической идентичности в постсоветской России [Электронный ресурс]. – Электрон. ст. – URL : http://www.politex.info/content/view/662/30/, свободный. - Аналог печат. изд.

(ПОЛИТЕКС. – 2010. - № 1). – (21.01.2014).

направленный на усиление возможностей контроля над процессами, происходящими в регионах, в том числе и над формируемой региональными элитами политикой идентичности.

В настоящее время мы можем говорить о начале нового, третьего, этапа в формировании политики идентичности в регионах России. С одной стороны, за последние несколько лет были приняты меры, которые по меньше мере создают видимость возвращения региональной автономии (прежде всего речь идет об изменении порядка выборов руководителей исполнительной власти регионов), что порождает новые стимулы для проведения политики идентичности региональными акторами. Как отмечают исследователи федерализма, «любое значительное изменение политической системы… включает в себя пересмотр характера отношений между центром и регионами», который содержит вопрос о «степени политической и экономической автономии, которой располагают регионы»249.

С другой стороны, в политическую повестку дня федерального уровня вновь возвращен вопрос о формировании общенациональной идентичности.

При этом следует отметить, что проблема формирования общероссийской отношениями, т. е. как один из способов преодоления межэтнических конфликтов. Так, на состоявшемся 11 февраля 2011 г. Государственном Совете по национальной политике впервые за долгое время была озвучена идея о необходимости разработки комплексных планов мероприятий, направленных на укрепление общероссийской идентичности и гармонизации межэтнических отношений. Подобную же идею высказывал В. Путин в одной из своих предвыборных статей, посвященных национальному вопросу.

В частности, он отмечал, что День народного единства 4 ноября может считаться «днем рождения нашей гражданской нации» и подчеркивал Бусыгина И., Филиппов М. Указ. соч; См., также: Захаров А. «Спящий институт»: федерализм в современной России и в мире. М.: Новое литературное обозрение, 2012.

необходимость разработки стратегии национальной политики, основанной на гражданском патриотизме250.

Как реакция на озвученные идеи в декабре 2012 г. была принята Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года. Одной из целей национальной политики России провозглашалось «упрочение общероссийского гражданского самосознания и духовной общности многонационального народа Российской Федерации (российской нации)»251. Утвержденная 20 августа 2013 года федеральная этнокультурное развитие народов России (2014-2020 гг.)» также ставит своей целью «укрепление единства многонационального народа Российской Федерации (российской нации)»252. При этом в пояснительной записке к Программе указывается, что формирование общероссийской гражданской идентичности позволит преодолеть стагнацию и негативные тенденции в сфере межнациональных и межконфессиональных отношений. Реализация программ, направленных, с одной стороны, на содействие этнокультурному многообразию народов России, а, с другой стороны, на укрепление единства российской нации и гармонизацию межнациональных отношений. Другими словами, принятые на федеральном уровне документы стимулируют региональных акторов к формированию «инклюзивного» типа идентичности, в котором каждый субъект РФ рассматривается как составная часть единого государства и при котором доминирующей идентификацией людей должна стать идентификация с государством.

Путин В. Россия: национальный вопрос [Электронный ресурс] - Электрон. ст. – Москва, 2012. – URL:

http://www.ng.ru/politics/2012-01-23/1_national.html, свободный. – (6.02.2014) О «Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года»:

Указ Президента Российской Федерации от 19 декабря 2012 г. №1666 [Электронный ресурс] / Президент Российской Федерации. – URL : http://graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;1644521, свободный. – (6.02.2014).

О федеральной целевой программе «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России (2014-2020 гг.)»: постановление от 20 августа 2013 года [Электронный ресурс] / Правительство Российской Федерации. – URL : http://government.ru/media/files/41d4862001ad2a4e5359.pdf, свободный. – (6.02.2014).

В этой связи проблема формирования и реализации политики идентичности в регионах приобретает новую актуальность. Впервые проведение региональными акторами политики идентичности, направленной на формирование инклюзивной идентичности, рассматривается как важная часть формирования общероссийской идентичности. Текущая ситуация отличается от описанных ранее этапов, в том числе тем накопленным опытом реализации политики идентичности, которым уже обладают региональные элиты.

Таким образом, специфика политики идентичности в регионах заключается в особом положении последнего как составной части национального государства. Политические элиты субъектов РФ вынуждены сочетать деятельность по формированию регионального политического сообщества с демонстрацией лояльности государству в целом. При этом они могут использовать две различные стратегии, направленные на противопоставление или гармонизацию представлений о региональном «мысообществе» с сообществом более крупного масштаба. Выбор между «эксклюзивным» и «инклюзивным» типами идентичности обуславливается как интересами региональных элит, так и объективными факторами, к которым относятся статус региона, доля титульного населения, показатели экономического развития, географическое положение и тип политического режима. Кроме этого большое значение для политики идентичности в регионах имеет характер взаимоотношений между центром и регионами, а общегосударственной идентичности.

История становления и развития федеративных отношений в России показывает, что неравенство статусов субъектов федерации во многом способствовало формированию в регионах двух типов региональной идентичности. Эксклюзивная идентичность преобладала в национальных республиках, тогда как для большинства других субъектов была характерна инклюзивная идентичность. Изменение характера взаимоотношений федерального центра и субъектов федерации в 2000-е гг. привело к трансформации политики идентичности в регионах и вытеснению дискурса «эксклюзивной» идентичности. При этом центральные органы власти отказались от формирования общероссийской идентичности, попытки создания которой в 1990-е гг. оказались неудачными. В настоящее время наблюдается новый этап как во взаимоотношениях центра и регионов, что стимулирует региональные элиты активизировать политику идентичности, так и новый этап в формировании общероссийской идентичности.

В данном диссертационном исследовании особое внимание уделено анализу формирования и реализации политики идентичности в одном из субъектов Российской Федерации – Республике Карелия. Выбор Карелии в качестве объекта исследования обусловлен, с одной стороны, ее спецификой как национальной республики в составе России. Как и другие национальные субъекты в 1990-е гг. Карелия обладала значительными полномочиями по проведению самостоятельной политики, в том числе политики идентичности, и могла вести «торг» с федеральным центром за предоставление особых льгот и условий. Но, с другой стороны, как и административнотерриториальные образования Карелия никогда не демонстрировала стремления к независимости, отделения от России. Таким образом, Республика Карелия может рассматриваться как своего рода «взвешенный»

случай, который позволит понять специфику формирования и реализации политики идентичности в регионах России.

Глава 3. Политика идентичности в Республике Карелия § 3.1. Институциональное оформление политического сообщества в Республике Карелия Данный параграф посвящен анализу институционального оформления политического сообщества в Карелии,. В нем будут представлены основные этапы политического развития республики в 1990-е и 2000-е гг.. Данный анализ необходим для понимания контекста формирования и реализации политики идентичности в Карелии, основным направлениям которой будут посвящены следующие параграфы данной главы.

Процесс формирования политического сообщества в Республике Карелия начался с принятием Декларации о государственном суверенитете КАССР 9 августа 1990 г.. Статья 1 Декларации провозглашала КАССР суверенным государством в составе РСФСР и СССР, отношения с которыми источником суверенитета являлся народ, а выразителями воли народа объявлялись органы власти (ст. 2). Кроме этого, Декларация устанавливала гражданство КАССР, с сохранением за жителями гражданства РСФСР и СССР253. Таким образом, Декларация определила основы и задала рамки создания политического сообщества в Карелии.

После распада Советского Союза основные усилия республиканских властей были сосредоточены на определение институционального дизайна, задающего правила взаимодействия исполнительной и законодательной ветвей власти в республике, а также определяющего характер отношений между республиканским и федеральным уровнями власти. При этом правительство отказалось от принятия новой Конституции РК, закрепляя новые правила игры в виде принятия поправок в Конституцию 1978 г..

Другими словами, в начале 1990-х гг. руководство республики делало ставку на создание унифицированного аппарата управления и на утверждении 253 Декларация о государственном суверенитете Карельской АССР // Кодекс [Электронный ресурс] – Электрон. ст. – Петрозаводск, 2014. – URL : http://kodeks.karelia.ru/api/show/919000601свободный автономии республики в составе российского государства. Как было отмечено во второй главе данного исследования, наличие унифицированного аппарата власти и автономии является важным признаком регионального политического сообщества.

Руководителем республики в то время был В. Степанов, который занял пост председателя Президиума Верховного Совета КАССР осенью 1989 года.

Надо отметить, что на протяжении своей профессиональной деятельности В. Степанов занимался комсомольской и партийной работой, однако, являлся траекторию политического развития республики в 1990-е гг.. Так, в частности, во время октябрьского кризиса 1993 г. В. Степанову удалось доказать необходимость одновременных досрочных выборов органов государственной власти в Карелии, тем самым предотвратив повторение российского сценария в республике.

После принятия новой редакции Конституции Карелии в 24 декабря 1993 г. уже в апреле 1994 г. состоялись выборы Председателя Правительства и нового состава Законодательного Собрания Республики Карелия. В соответствии с Конституцией в Карелии был учрежден двухпалатный парламент, состоявший из Палаты Республики и Палаты Представителей.

Председателем Правительства на безальтернативной основе был избран В. Степанов, который продолжил курс на институциональное оформление проведение выборов в органы исполнительной и законодательной власти местного самоуправления, что было особенно важным в условиях действовавшего в стране моратория на муниципальные и региональные выборы.

Как отмечал в одном из интервью В. Степанов, «до тех пор, пока российские края и области не будут иметь равные права с республиками, о федеративном устройстве России не приходится говорить. Пока Москва Цыганков А. Выборы в Карелии: вторые безальтернативные //Выборы и проблемы гражданского общества на Северо-Западе России. – Москва: Московский центр Карнеги, 2001. - № 5. - С. 23 - назначает и снимает губернаторов, решает, как развиваться местному самоуправлению, не стоит ожидать появления полноценной федерации. И республики в этом смысле являются ледоколами, они прокладывают путь федерализму в России»255.

Таким образом, одним из ключевых направлений деятельности органов государственной власти республики в 1990-е гг. стало институциональное оформление нового политического режима, утверждение места республики в системе федеративных отношений Российской Федерации. При этом республиканская власть пыталась выстраивать отношения с федеральным центром на основе прагматических интересов, заявляя о необходимости учета статуса республики, не вступая при этом в открытую конфронтацию с центральными органами управления. Так, в проекте бюджета России на г. было предусмотрено недостаточное количество трансфертов в республику, что вызвало недоумение у руководства Карелии. В. Степанов тогда отметил, взаимоотношения. Пусть тогда все федеральные службы платят нам арендную плату за пребывание на территории республики»256. При этом консолидация политической элиты вокруг В. Степанова «с целью не допустить вмешательства во внутрирегиональную политику» позволила «достигнуть консенсуса без активной политики идентичности»257.

взаимоотношение между республиканской и местной властьями в городе Петрозаводске. На протяжении 1990-х гг. в республике сложилась система, превратившая столицу Карелии в важный центр принятия решений.

Экономический кризис, который в большей степени затронул лесную промышленность, привел к разрушению консенсуса внутри политических элит региона, и позволил мэру Петрозаводска участвовать в избирательной Председатель Правительства Республики Карелия Виктор Степанов: «Республики в каком-то смысле ледоколы, прокладывающие путь федерализму в России»/ Карелия. – 1995. - 29 июля. – С. Виктор Степанов/ Карелия. – 1997. - 12-18 сентября. – С. Ноженко М., Белокурова Е. Указ. соч. С. кампании на пост Председателя Правительства на основе критике действующего руководства.

Политические процессы в республике в 2000-е гг. были связаны, прежде всего, с проходившими в России процессами укрепления вертикали власти и приведения в соответствие регионального законодательства федеральному. Так, в частности, новый Председатель Правительства республики, С. Катанандов, избранный в 1998 г., инициировал изменение карельской Конституции. Одним из главных аргументов в пользу нового распределения власти в республике была то, что ряд положений подчеркивалось, что «Карелия хотя и названа государством, является частью Российской Федерации и не обладает полным суверенитетом»259. Другими необходимостью встраивания республики в общероссийское правовое пространство.

руководителя региона и главы Правительства, а также реформировать Законодательное Собрание республики, сделав его однопалатным. 26 марта 2000 г. состоялся референдум, на котором жители республики поддержали учреждение поста Главы Республики и реформирование республиканского парламента. Новый вариант Основного закона Карелии был принят в 2001 г., и уже в апреле 2002 года были проведены выборы Главы Республики по новым правилам. Победу на этих выборах в первом туре одержал С. Катанандов, у которого не было значимых конкурентов.

На протяжении двух сроков С. Катанандов находился в конфликтных отношениях с местными органами управления в Петрозаводске. Пришедшие к власти руководители Петрозаводска (А. Демин в 1998 и В. Масляков в О проекте новой Конституции Республики Карелия [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2003. – URL : http://www.gov.karelia.ru/gov/Leader/Document/Project_const/sprav.html, свободный. – (24.01.2014) 2002) стремились сосредоточить в своих руках управление городом, что щло политический процесс в республике260. Наличие сильных политических акторов на местном уровне не позволило главе региона монополизировать политическое пространство, что привело к формированию полицентричного политического режима в Карелии.

Следует отметить, что во время нахождения на посту руководителя выполнению Концепции социально-экономического развития Республики Карелия, которая рассматривалась в качестве первого шага «в формировании государственной идеологии, направленной на обеспечение интересов РК»261.

Другими словами, Концепция предполагала наличие собственных интересов политического сообщества, которые должны учитываться как при принятии решений внутри республики, так и при взаимодействии Карелии с органами федеральной власти.

Тем не менее, отношение к политической автономии республики в 2000-е гг. было довольно неоднозначным. Так, с одной стороны, в выступлениях политических лидеров и в интервью прослеживалась гордость за особый статус Карелии в России, но, с другой стороны, ценность политической автономии не так уж высока: «мы прекрасно знаем: наша Родина – Россия. Конституция Карелии – это возможность нашего народа учесть свою специфику, особенности жителей Севера, их своеобразие»262.

трансформировавшее политическую систему России, было достаточно Подробнее об этом см.: Гельман В., Рыженков С., Белокурова Е., Борисова Н. Автономия или контроль?

Реформа местной власти в городах России 1991-2001. СПб, М., 2002. С. 259-271; Гельман В., Рыженков С., Белокурова Е., Борисова Н. Реформа местной власти в городах России, 1991-2006. СПб, 2008. С. 227- Концепция социально-экономического развития РК // Карелия официальная [Электронный ресурс] / Госкомитет Республики Карелия по развитию ИКТ. – Электрон. ст. – Петрозаводск,1999. – URL :

http://gov.karelia.ru/gov/Leader/Document/concep1.html, свободный. – (6.02.2014) Из интервью С. Катанандова журналу «Российская Федерация сегодня», 2002 г. цит. по: Карелия – территория развития (1998-2008 годы) \ [Администрация Главы Республики Карелия; глав. ред. Т.

Колесова]. – Петрозаводск: Скандинавия, 2008. С. С. Катанандов, комментируя инициативы Президента, подчеркивал, что ранее сам выступал с подобными предложениями и что только эти меры помогут консолидировать общество и обеспечить его безопасность. Кроме этого, Катанандов неоднократно упоминал, что «пошел в чем-то дальше», но «президент предложил более мягкий вариант, когда по его представлению глава региона избирается законодательным собранием. Я поддерживаю такой вариант. Для Карелии это совершенно нормально, и со временем в республике появится руководитель, назначенный таким образом»263. При этом С. Катанандов не стал ставить перед Президентом вопрос о доверии до окончания срока своих полномочий. В марте 2006 г. В. Путин внес на рассмотрение Законодательного Собрания РК кандидатуру С. Катанандова на пост Главы Республики, которая была поддержана большинством депутатов Законодательного Собрания.

С. Катанандов находился во главе Карелии до лета 2010 г. 30 июня 2010 г. президент России Д. Медведев подписал указ о добровольном сложении полномочий С. Катанандова и назначении временно исполняющим обязанности Главы республики бывшего сенатора А. Нелидова. Никто в политических кругах не сомневался, что именно он станет новым губернатором Карелии. Внеочередное заседание Законодательного Собрания РК 21 июля 2010 г. утвердило А. Нелидова на должность Главы республики264. Деятельность на посту руководителя региона А. Нелидов начал с полного реформирования органов государственной власти. Так, были отправлены в отставку все ключевые министры из команды бывшего Главы дополнительные полномочия Главе республики. Теперь Глава республики одновременно являлся и главой правительства. Кроме этого, в новое Сергей Катанандов одобряет предложения президента РФ по укреплению власти, высказанные на расширенном совещании правительства страны [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2004.

– URL : http://gov.karelia.ru/gov/News/2004/09/0914_08.html, свободный. – (06.02.2014) Кроме А. Нелидова в списке кандидатов на пост Главы республики был заместитель председателя Государственной Думы РФ по вопросам местного самоуправления Виктор Кидяев и премьер-министр правительства Карелии Павел Чернов.

правительство А. Нелидов включал в основном приезжих чиновников, формируя вокруг себя команду «новых людей с новыми идеями».

А. Нелидов стал первым руководителем в Карелии, которому пришлось выстраивать отношения с местной политической элитой, а также доказывать свою эффективность федеральному центру. Первую задачу он пытался решать посредством обращения к национальным меньшинствам республики (прежде всего, к карелам), делая основной акцент на национальной природе статуса Карелии. В частности, одну из первых встреч на посту Главы Карелии он провел с членами Совета карелов, вепсов и финнов, а на пост министра культуры назначил этническую карелку Е. Богданову. В августе 2010 г. в политических кругах появились слухи265, что новый Глава хочет лишить Карелию статуса республики и превратить ее в область, на что А. Нелидов сообщил, что «Карелия – это особая республика, со своим особенности, должны сохранить статус»266.

Как было отмечено в предыдущей главе, основным показателем эффективности назначенного руководителя региона для федерального центра являются электоральные успехи партии власти. За время нахождения А. Нелидова у власти в республике одновременно прошли две значимые кампании по выборам депутатов Государственной Думы и Законодательного Собрания. «Единая Россия» получила один из самых низких результатов в стране, что во многом определило судьбу Главы Карелии. Сам же руководитель республики оказался в списке самых непопулярных глав регионов.267 Кроме этого, А. Нелидову не удалось ни решить основные Карелия не лишится статуса республики [Электронный ресурс] / Электрон. ст.– Петрозаводск, 2010.

http://karelinform.ru/?id=19599, свободный. – (06.02.2014.) Андрей Нелидов: Карелия – самобытная республика [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2010. – URL : http://www.gov.karelia.ru/gov/News/2010/08/0818_18.html, свободный. – (06.02.2014).

Исследование: перед выборами в Госдуму у восьми губернаторов рейтинг не дотягивает до 20% [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Москва, 2011. – URL :

http://www.gazeta.ru/news/lenta/2011/11/07/n_2086094.shtml, свободный. – (21.01.2014).

проблемы республики в экономической сфере, ни взять под контроль основные политические и бизнес группы.268.

Все это привело к тому, что в мае 2012 г. Президент подписал Указ о Ленинградской области. 24 мая 2012 года депутаты Законодательного Собрания Карелии поддержали кандидатуру А. Худилайнена. Новый республики, сосредоточив основное внимание на решение экономических проблем. Главным направлением правительства А. Худилайнена было объявлено привлечение инвестиций, для чего необходимо «формировать новый имидж доверия к Карелии». В целом, стоит отметить, что политический процесс в Республике Карелия в 2000-е гг. был направлен на встраивание региона в систему взаимоотношений между центром и регионами, которая в это время актуализировали проблематику статуса региона, его полномочий, и в целом автономии политического сообщества в Карелии. Как было отмечено в одном из экспертных интервью, ориентация на встраивание республики в политической автономии Карелии: «Карелия как республика могла бы просить чуть больше дотаций… благодаря этому статусу – «Республика Карелия» с этносом карельским, мы бы могли это сделать пока еще, но мы этого не делаем, осторожничая, и воспринимая себя как область»270.

См., напр.: В наследство от губернатора [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2012. – URL : http://politika-karelia.ru/?p=8194, свободный. – (06.02.2014); Губернатор ушел, проблемы остаются [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2012. – URL : http://politika-karelia.ru/?p=8181, свободный. – (06.02.2014) Александр Худилайнен «Будем относиться к инвесторам ответственно и формировать новый имидж доверия к Карелии» [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2012. – URL :

http://www.gov.karelia.ru/gov/News/2012/12/1229_06.html, свободный. – (06.02.2014).

Интервью с депутатом Законодательного Собрания Республики Карелия, членом Межпарламентской Ассоциации Северо-Запада политического сообщества в Карелии тесным образом был связан как с распределением власти внутри республики, так и с характером взаимодействия между центром и регионами. Если в 1990-е гг. тема автономии политического сообщества в республике так или иначе появлялась в публичном пространстве, то в 2000-е гг. главной идеей стала унификация республиканского и федерального законодательства, создание единого правового пространства в рамках государства в целом. Наличие конфликтов между органами власти республики и местным самоуправлением в Петрозаводске привело к формированию полицентричного политического режима, в котором существует несколько центров принятия политических решений.

§ 3.2. Символизация и ритуализация принадлежности к политическому сообществу в Карелии Параллельно с описанным в предыдущем параграфе процессом институционального оформления нового политического сообщества в символизацию и ритуализацию принадлежности к сообществу.

Так уже в начале 1990-х гг. был начат процесс разработки и принятия новых официальных символов Карелии. 27 ноября 1991 г. Президиум Верховного Совета Республики Карелия принял постановление об изменении государственной символики и проведении конкурса на создание новых герба, опубликованного 1 февраля 1992 г., в частности, было отмечено, что Карелия, «осознавая себя государством в составе Российской Федерации», оптимальный вариант символики, отражающий «национальные исторические традиции и особенности»271.

На конкурс было представлено около 60 проектов флага и 20 проектов герба республики. При этом обсуждение проектов осуществлялось не только на заседаниях специально созданной Комиссии, но и на страницах республиканской прессы. 8 мая 1992 г. состоялось первое заседание конкурсной комиссии, на котором было отобрано по пять проектов флага и герба, которые затем были выставлены в фойе Верховного Совета РК для общественного обсуждения. 26 мая конкурсная комиссия признала лучшими проекты флага и герба Ю. Нивина и В. Добрынина, однако, одновременно объявила еще один дополнительный, заказной, конкурс для карельских художников.

Флаг Ю. Нивина представлял собой полотнище, разделенное на три равные полосы: зеленую, белую и голубую. В центре помещалась красная Емелин И. Государственные символы Республики Карелия [Электронный ресурс] / И. Емелин. – Электрон. ст. – Москва, 2007. - URL: http://www.geraldika.org/05_2007_29.htm. - (9.12.2013).

растительность республики, белый – снега, а голубой – озера и реки Карелии.

Красный цвет звезды олицетворял силу и мужество народа, кроме этого красный считался традиционным цветом карельской вышивки. Цветовую гамму флага Ю. Нивин выбирал, основываясь на результатах проведенного им социологического исследования о цветовом восприятии Карелии272.

Герб представлял собой щит с изображенным на нем профилем стоящего медведя черного цвета, на фоне цветов государственного флага изображение ели с левой стороны и сосны – с правой. В навершии щита располагалась восьмиконечная звезда золотого цвета. Медведь являлся культовым животным на Северо-Западе, ему было отведено особое место в фольклоре финно-угорских народов. Как отмечал сам Ю. Нивин, главная идея его проектов – это идея «созидания, терпимости и взаимного уважения»273.

Проект В. Добрынина был основан на гербе и флаге А. Галлен-Каллела, который он создал для Ухтинской республики, существовавшей на территории Карелии в 1920-е гг.274. Так, флаг представлял собой черный скандинавский крест с красной каймой на зеленом фоне. Зеленый цвет символизировал леса и природу Карелии, черный – землю и скорбь, а красный – кровь и радость. Сам автор трактовал сочетание цветов как символ Результаты социологического исследования ассоциативного цветового восприятия географического пространства и социума – «Карелия» [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2000. – URL :

http://gov.karelia,ru/gov/Different/Symbolics/research_gerb.html, свободный. – (21.01.2014).

Герб и флаг Карелии: символы без идеологии / Северный курьер. – 1992. – 25 декабря. – С. 2.

21 июля 1919 г. в Ухте (Калевале) было сформировано Временное правительство Архангельской Карелии, объединяющее 9 волостей Беломорской Карелии. 21 марта 1920 года это правительство созвало съезд представителей северных карельских волостей, куда прибыли не больше трети представителей. Съезд принял постановление об отделении от России и объявил о независимости Карелии. Был избран новый состав правительства, а правительство было переименовано в Карельское временное правительство.

Ухтинская республика провозгласила свободу вероисповедания, приняла решение об отделении карельской церкви от Русской православной церкви и присоединении к православной церкви Финляндии или Эстонии.

Финляндия признала существование республики и выделила ей займ в 8 млн финских марок. Однако, после победы Красной Армии на севере Карелии, Ухтинское правительство было вынуждено перейти финскую границу и уже 10 декабря 1920 года перестало существовать. Во время финской оккупации Карелии в период Второй мировой войны флаг и герб Ухтинской республики использовались наравне с символами Финляндии.

подсечного земледелия: «Леса палили, получалась черная плодородная земля»275.

Герб имел красно-зеленое поле, на котором был изображен чернозолотой разъяренный медведь, держащий в руках весури – особого вида национальный резак серебряного цвета. Над медведем – серебряного цвета северное сияние, медведь топчет серебряные оковы. Разорванные оковы у ног медведя могли символизировать как освобождение Карелии от ига России, так и просто обретенную самостоятельность276.

дополнительного конкурса, который продемонстрировал низкий уровень знаний художниками законов геральдики. На голосование было выдвинуто пять проектов, победителями среди которых стали проекты Ю. Нивина. За герб проголосовало пять человек, за флаг – восемт. Несмотря на то, что проект В. Добрынина получил только три голоса от членов конкурсной комиссии, «учитывая общественное мнение, сложившееся в национальных обществах и общественных объединениях»277, он также был направлен в Верховный Совет для рассмотрения.

10 сентября 1992 г. состоялось заседание Верховного Совета Карелии, на котором были озвучены результаты работы конкурсной комиссии и проведено голосование. Проект Ю. Нивина набрал 57 голосов, тогда как за проект В. Добрынина проголосовало только восемь человек. Председатель конкурсной комиссии Э. Вознесенский прокомментировал представленные проекты и объяснил результаты голосования. В частности, он отметил высокую степень политизированности проекта В. Добрынина, поскольку эта символика использовалась «в определенное время, по определенному социальному заказу» и отражала определенные взгляды278. Результатом же конкурса, по его мнению, должна стать символика, которая «будет греть Емелин И. Указ. соч.

Государственный герб Республики Карелия – [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2003.

– URL : http://gov.karelia.ru/gov/Different/Symbolics/gerb_hist.html, свободный. – (06.02.2014).

Пашков А. Гербы и флаги Карелии. Петрозаводск : КАРЭКО, 1994. С. Вечные символы / Северный курьер. -1992. – 3 октября. – С. душу не только одной, может быть, самой активной части населения. Надо, чтобы у другой части она не вызывала отторжения»279.

Результаты работы конкурсной комиссии вызвали новый всплеск общественной дискуссии, привели к появлению новых проектов. Так, был представлен проект флага А. Литвина – «Карельский гюйс». Он предлагал андреевский крест, окаймленный белыми полосами, с прямым белым крестом под ним. Красный цвет, по мнению автора, любимый цвет русских, карел и вепсов. Голубой андреевский крест должен напоминать о роли Карелии в истории русского флота и российской государственности, а прямой белый крест – о близости Карелии к Скандинавским странам. Кроме этого выдвигалось предложение утвердить в качестве герба Карелии исторический герб Олонецкой губернии «как элемент преемственности, с внесением элементов декоративного оформления в виде ветвей сосны и лентами государственного флага Республики Карелия и колосьями пшеницы с лентами флага России – символы братства и дружбы между народами»281.

23 ноября 1992 г. на очередной сессии Верховного Совета РК был рассмотрен вопрос «О государственной символике Республики Карелия».

Кроме проектов Ю. Нивина и В. Добрынина депутаты обсуждали еще четыре проекта флага: флаг Карело-Финской ССР (Н. Левин), сине-желто-зеленый вепсский флаг (С. Попов), флаг Карельской АССР (Г. Солодянников) и красно-сине-зеленый флаг по образцу российского флага (А. Киннер). В результате голосования проект А. Киннера набрал 61 голос. Однако для принятия решения необходимо было получить 76 голосов, так как это решение меняло статью о флаге в Конституции РК. Поэтому вопрос был перенесен на начало 1993 г..

16 февраля 1993 г. состоялась очередная сессия Верховного Совета, на которой не без сложностей прошло голосование по изменению статьи Вечные символы / Северный курьер. -1992. – 3 октября. – С. Пашков А. Указ. соч.

Победитель пока не определен / Северный курьер. – 1992. – 19 мая. – С. Конституции о флаге, в результате которого флагом Республики Карелия стал флаг, предложенный А. Киннером. В тот же день новый флаг был поднят над зданием Верховного Совета РК.

На том же заседании было принято решение взять за основу герба Карелии проект Ю. Нивина, который он должен был доработать с учетом пожеланий депутатов. В частности, предлагалось снять агрессивность с изображения медведя и поработать над оформлением щита. 28 сентября 1993 г. сессия Верховного Совета приняла доработанный проект в качестве государственного герба РК. Примечательно, что это решение не получило никакого освещения в печати, так как в то время началось противостояние в Москве.

Процесс разработки и принятия гимна республики остался практически незамеченным общественностью. Объявленный конкурс не принес желаемых результатов, что было отмечено на заседании конкурсной комиссии ноября 1992 г.282. После продления сроков конкурса, 6 апреля 1993 г. был утвержден гимн композитора А. Белобородова с текстом А. Мишина и И. Костина. Долгое время гимн существовал как на русском, так и на финском языках. Однако впоследствии остался только русский вариант текста.

В целом, дискуссия по поводу герба и флага разворачивалась вокруг трех основных линий. Так, важной задачей государственных символов являлось определение границ «своего» пространства, а также демонстрация принадлежности к тому или иному более крупному сообществу. В этой связи, с одной стороны, как было видно из объявления о конкурсе, Карелия стремилась продемонстрировать независимость, суверенитет, и символы Соответственно, часть представителей политической элиты поддерживала проекты, которые демонстрировали бы самостоятельность республики.

«Крестовый флаг продолжал бы традиции карельской государственности, Какие гимны мы поем / Северный курьер. – 1992. – 17 ноября. – С. отраженные в крестовых флагах Выборгской Карелии и Ухтинской республики, и подчеркивал бы принадлежность территории к Фенноскандии, Северной Европе»283. Карелия представлялась как неотъемлемая часть Северной Европы, с которой ее объединяют общее прошлое, общая культура и ценности.

С другой стороны, органы власти Карелии оставались лояльны центральной власти, поэтому они были заинтересованы в том, чтобы официальные символы не только отражали специфику республики, но и одновременно подчеркивали принадлежность республики к России: «нам не грех напомнить, что и Русь, Россия для большинства карелов – это отечество»284. Ю. Нивин подчеркивал, что в процессе работы над проектом герба и флага он исходил из того, что границы Карелии постоянно менялись, поэтому его главной задачей стало создание принципиально новых символов, которые не ассоциировались бы напрямую ни с каким историческим этапом в развитии Карелии285. При этом включение в проект флага цветов российского флага рассматривалось «не как слепое повторение, а как дань соблюдению этических норм»286. Кроме этого, фигура медведя на гербе также являлась данью традиции, поскольку эмблема Новгородской земли, куда исторически входила Карелия, также включала в себя изображение медведя287.

Параллельно развивалась еще одна линия – определение «своих», то есть коренных жителей Карелии. Здесь ключевым актором выступило созданное осенью 1991 г. «Карельское движение», отстаивающее интересы карелов и финнов и признающее их в качестве исконных жителей данной территории. При этом наличие данных этнических групп артикулировалось как основа карельской государственности: «республикой мы называемся только потому, что здесь живут карелы и финны… не было бы карелов и Гамма цветов для флага / Северный курьер. – 1993. – 9 января. – С. 2.

Не только о символах / Северный курьер. – 1992. – 14 марта. – С. 2.

О гербе и «Гармонии вечного» [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2003. – URL :

http://gov.karelia.ru/gov/Different?Symbolics?gerb_ex.html, свободный. – (24.01.2014).

Вечные символы / Северный курьер. -1992. – 3 октября. – С. Государственный герб Республики Карелия [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2003. – URL : http://gov.karelia.ru/gov/Different/Symbolics/gerb_hist.html, свободный. – (06.02.2014).

финнов, здесь изначально была бы область: без флага, герба и прочих атрибутов государственной символики»288. Соответственно, «Карельское движение» активно поддерживало проект В. Добрынина как возможность возрождения забытых традиций.

сопротивление. В частности, подчеркивалось, что наряду с карелами, на территории республики проживают и русские, для которых эта территория является исконным местом обитания: «в Карелии издавна было два основных культурных центра – Ухтинская Карелия и русское Заонежье. И если Ухта была колыбелью рун Калевалы, то Заонежье сохранило русские былины»289.

При этом возможность принятия флага и герба Ухтинской республики рассматривалась как предательство по отношению к русским: «приняв «ухтинский» флаг мы … перечеркнем все прошлое других культур своей единственной на земле отчизны, все потаенно ценное прочих соседей»290.

Наконец, еще одним пунктом дискуссии стало определение «золотого века» республики. Официальные символы должны иметь историческую основу, которая вызывала бы положительные ассоциации у населения. В проекте В. Добрынина «золотым веком» выступает период Ухтинской республики, период независимости Карелии от России. Очевидно, что для политической элиты республики начала 1990-х гг. такое толкование истории было невозможным291. Предложенные Ю. Нивиным символы были лишены какой-либо исторической, идеологической нагрузки, и поэтому были более предпочтительными. Они позволяли наполнить их тем содержанием, которое было востребованным в то время. Тем не менее, идея А. Киннера о видоизмененном наподобие российского флага КФССР была поддержана большинством депутатов, в том числе и потому, что цвета флага КФССР Имели флаг и герб / Северный курьер. – 1992. – 18 февраля. – С. Не только о символах / Северный курьер. – 1992. – 14 марта. – С. 2.

Опять обманные знамена? / Молодежная газета Карелии. – 1992. – 25 августа. – С. От звезды не уйти. К итогам конкурса государственной символики Карелии / Северный курьер. – 1992. сентября. – С. 2.

тесно связаны с победой в Великой Отечественной войне292. Таким образом, «золотым веком» карельской истории стал период существования КарелоФинской ССР, который был ознаменован победой в войне.

Законы о государственных символах, регламентирующие правила применения символики, были приняты республиканским парламентом осенью 2000 г., параллельно с начатым на федеральном уровне обсуждением государственных символов России. Следует отметить, что герб Республики Карелия до сих пор не внесен в государственный геральдический регистр.

Попытка внесения герба была предпринята только однажды, в 2003 г.. Тогда члены геральдического совета высказали свои замечания относительно герба, предложив доработать его в соответствии с геральдическими требованиями.

В частности, предлагалось убрать ветви, обрамляющие щит, так как они образуют венок, что противоречит высокому конституционному статусу субъекта Российской Федерации293. Однако, повторного внесения герба на утверждение не произошло, что может быть объяснено разными причинами.

С одной стороны, внесение символов в геральдический регистр не носит обязательный характер. Субъекты федерации могут использовать символику без регистрации. Получение регистрационного номера гарантирует только официальную защиту использования символики. С другой стороны, нежелание субъектов приводить символику в соответствие с едиными самостоятельности, демонстрации независимости от федерального центра.

В декабре 2012 г. по приглашению губернатора А. Худилайнена в Карелию приехал геральдист из Санкт-Петербурга К. Башкиров, который пообещал в течение пяти лет «привести в порядок» герб республики и все гербы муниципальных образований, которые затем можно будет вносить в Медведь – древний символ Карелии / Наука и жизнь. – 1995. – 4/95. – С. 32-35.

Из интервью с секретарем Геральдического совета при Президенте РФ Перекрасить медведя и убрать елки, которые изображены на гербе Карелии [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2013. – URL : http://nika-media.ru/blog/vse-novosti/society/gerb-karelii-okazalsjanepravilnym/, свободный. – (06.02.2014).

Геральдического совета при Президенте Российской Федерации, на данном этапе доминирует стремление быть «как все», а приведение символики в соответствие с общими требованиями, позволяет этого добиться. Кроме этого, регистрация нового герба может стать демонстрацией эффективности нынешней команды губернатора, который «может решать проблемы»295.

Таким образом, процесс символического оформления в Карелии на транслировались в публичном пространстве региона. Окончательный выбор символики демонстрирует выбор в пользу формирования «инклюзивной»

общероссийских символов. Происходящие в настоящее время процессы, связанные с возможным изменением республиканской символики могут символическому, пространству России.

Важным этапом в политике идентичности в Карелии стало учреждение в 1999 году Дня Республики. Как отмечается в пояснительной записке к проекту закона «Об установлении Дня Республики Карелия», День РК – это Карелии»296. При подготовке к празднованию политическим акторы политической истории Карелии. Несмотря на то, что предложенное видение вызывает споры в научной и общественной среде297, празднование Дня Республики позволяет транслировать и закреплять «доминирующую»

интерпретацию в общественном сознании.

Из интервью с секретарем Геральдического совета при Президенте РФ Пояснительная записка к проекту закона Республики Карелия «Об установлении Дня Республики Карелия» [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 1999. – URL :

http://www.gov.karelia.ru/gov/Leader/Document/note.html?print=, свободный. – (06.02.2014).

Так, например, директор Карельского краеведческого музея М. Гольденберг считает, что День карельской государственности необходимо отмечать 4 сентября. По его мнению, государственное управление в Карелии появилось в 1784 году с образованием Олонецкой губернии. (О том, как народу, который, как девушка, дали Карелию – Карельская Губерния, № 24, 8.06. – 14.04.05. С. 10) В частности, отмечается, что начало карельской государственности Исполнительного Комитета 8 июня 1920 г. об образовании Карельской подчеркивается, что КТК представляет собой национально-государственное Архангельской губерний»298. В дальнейшем наименование данной территории неоднократно менялось, но национально-государственный статус оставался неизменным. Важной вехой в истории Карелии называется период КарелоФинской ССР, когда к республике отошли земли Финляндии в результате мирного договора между СССР и Финляндией от 12 марта 1940 г.. Однако уже в 1956 г. Карелия вновь была преобразована в Карельскую автономную республику, что во многом объяснялось экономическими причинами. Регион не обладал достаточным количеством ресурсов, чтобы иметь статус союзной государственности относят Конституции республики, а также принятие отношения Карелии с Россией как субъекта Федерации»299. Другими словами, история Карелии предстает как череда событий, каждое из которых вносило вклад в укрепление и развитие особого статуса республики. При этом история Карелии рассматривается как «неотъемлемая часть российской истории»300.

Празднование Дня Республики не направлено на обособление Карелии, напротив, как неоднократно подчеркивал Глава Республики, этот праздник хорошая возможность для Карелии еще раз подтвердить принцип: сильны регионы – сильна Россия»301. Кроме этого, День Республики является важным элементом ритуализации принадлежности к сообществу. Одна из О Дне Республики Карелия – [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2003. – URL :

http://gov.karelia.ru/gov/Leader?Document/day.html, свободный. – (21.01.2014).

Прими поздравления, северный край! / Карелия. – 2002. - 8 июня 2002. – С. Дорогие жители Карелии! (поздравление с 80-летием республики) [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2000. – URL : http://gov.karelia.ru/gov/News/2000/0603_01.html, свободный. – (06.02.2014).

задач подобных мероприятий — объединение «жителей республики, чтобы понятие Родины, Карелии вошло в сердце каждого», ведь «мы — соборная страна, нам нельзя жить без идеи, которая объединит нас всех»302. Другая общероссийском и мировом масштабе. День Республики направлен на то, чтобы Карелия стала узнаваемой в России и в мире, на привлечение дополнительных ресурсов303.

День Республики отмечается каждый год, однако, наибольшее внимание как со стороны руководителей республики, так и со стороны населения, уделяется празднованию юбилейных дат. В 2000 и 2010 гг.

Карелия праздновала, соответственно, 80-летие и 90-летие карельской государственности. Как правило, юбилейные торжества собирают большое количество людей, готовятся специальные мероприятия, которые направлены на то, чтобы еще раз подчеркнуть особый статус республики, озвучить ее историю, обратить внимание на культурные и национальные особенности.

Например, празднование 80-летия республики проводилось «с карельским уклоном» для того, чтобы показать, чем Карелия отличается от других304. В частности, ко Дню республики было приурочено открытие специальной выставки в Краеведческом музее, в программу мероприятий были включены фольклорные праздники, театрализованные представления, связанные с историей и культурой Карелии.

российского флага был изображен контур карты республики, в которую был принадлежность Карелии к России, то есть был продолжен курс на формирование «инклюзивной» идентичности, который был обозначен при Идея, которая объединит нас всех [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 1999. – URL :

http://gov.karelia.ru/gov/News/Leader/1999/0701.html, свободный. – (07.02.2014).

Мы должны быть узнаваемы в России. Председатель Правительства РК Сергей Катанандов о 80-летии Республики Карелия [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2000. – URL :

http://gov.karelia.ru/gov/News/2000/0419_03.html, свободный. – (06.02.2014) «Карельский поворот» [Электронный ресурс] / Электрон. ст. – Петрозаводск, 2013. – URL :