«СИСТЕМА СОЦИАЛЬНОГО ДЕЙСТВИЯ В МОДЕРНИЗИРУЮЩЕМСЯ ОБЩЕСТВЕ: ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук ...»

ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет»

На правах рукописи

АРУТЮНЯН ВАДИМ ВЛАДИМИРОВИЧ

СИСТЕМА СОЦИАЛЬНОГО ДЕЙСТВИЯ В

МОДЕРНИЗИРУЮЩЕМСЯ ОБЩЕСТВЕ:

ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ

Диссертация

на соискание ученой степени кандидата философских наук

09.00.11 – Социальная философия

Научный консультант:

доктор философских наук, профессор Е.А. Сергодеева Ставрополь – 2014

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава 1. Теоретико-методологические основания исследования системы социального действия

1.1. Генезис и эволюция теории социального действия в научных теориях и философских концепциях

1.2. Проблема определения элементов и структуры социального действия 1.3. Статичные, динамичные и модернизирующиеся общества в современных социально-философских концепциях

Глава 2. Сущность и специфика социального действия в модернизирующемся обществе

2.1. Модернизационные процессы и их значение для системы социального действия

2.2. Цели и средства в системе социального действия модернизирующегося общества

2.3. Социальные подсистемы в модернизирующемся обществе................ Заключение

Список используемой литературы……...…………………………………. Введение Актуальность темы исследования определяется всем ходом развития социальной философии в последнее десятилетие, а также насущными потребностями общества, успешное управление которым напрямую зависит от способности ученых объяснять настоящее и прогнозировать будущее. В стремительно меняющемся мире система социального действия эволюционирует вместе с другими базовыми подсистемами общества, являясь неотъемлемой частью и ключевым элементом, обеспечивающим его функционирование. Качественные сдвиги в структуре и содержании социального бытия, связанные с рождением новых типов социальности, инициируют радикальную трансформацию системы социального действия, что по-новому ставит проблему ее философской экспликации и общенаучной операционализации. Особую актуальность в связи с вышесказанным приобретает задача определения изменений, произошедших в системноструктурных отношениях в рассматриваемой области социальной реальности, в собственно структуре, а также в отдельных ее элементах.

Не менее существенным аргументом при обосновании актуальности данной темы является необходимость применения к данной области общественного бытия новейших социально-философских трактовок социального действия в контексте различения статического и динамического аспектов, а также учета особого их сочетания при изучении модернизирующегося общества. Особый интерес вызывает здесь влияние модерна и порождаемых им социальных эффектов на систему социального действия и другие сферы, непосредственно с нею связанные. Исследование данного влияния позволит расширить и саму социально-философскую теорию модерна, а также базовые концепции социальной модернизации, включающие феномен социального действия в свой концептуальный каркас и методологический аппарат.

Модернизационные процессы оказывают трансформирующее воздействие на систему общественного целеполагания, что актуализирует систему соответствия коллективных целей и средств, применяемых для их достижения. Квинтэссенцией перемен в жизни человека и общества выступают структурные преобразования, изменяющие процессы генерирования смыслов. Вот почему при анализе того нового, что появилось в системе социального действия за последние десятилетия, так важно исследовать компоненты и подсистемы, обеспечивающие стабильность и функциональное многообразие социальных практик.

Степень разработанности проблемы.

В области теории социального действия сегодня практически отсутствуют серьезные философские обобщения, хотя данные различных наук дают немало поводов для этого. Теория социального действия изучена и интерпретирована на уровне социально-практических и социальнотехнологических разработок такими исследователями, как М. Вебер, Х. Йоас, Т. Парсонс, Р. Рорти, Дж. Сёрль, Б. Ф. Скиннер, Ю. Хабермас, А. Шюц, А. П. Мальцева, А. В. Назарчук, О. Е. Столярова, В. М. Розин, Н. И. Ропаков и др.

Необходимый анализ состояния и тенденций развития теории общества был сделан на основе исследований М. Вебера, Т. Парсонса, М. Фуко, В. И. Арнольда, И. Б. Архангельской, В. В. Аникеева, Д. В. Ефременко, В. Л. Иноземцева, Н. П. Огарева, Н. В. Романовского, Н. М. Смирновой, М.К. Мамардашвили и др. Многое в их работах было воплощено в жизнь на уровне управленческо-технологическом.

Составляющие модернизационных процессов и их системные аспекты проанализированы такими исследователями, как Д. Белл, Э. Гидденс, И. Валерстайн, Р. Инглегарт, К. Калхун, П. Козловски, И. Пригожин, И. Стенгерс, Эл. Тоффлер, А. Турен, В. Цапф, Ш. Эйзенштад, А. Р. Белоусов, В. В. Василькова, Л. Б. Волков, А. Г. Глинчикова, В. П. Гутник, Б. С. Ерасов, В. А. Зарин, Н. Н. Зарубина, З. В. Ивановский, Д. К. Иванов, Л. Г. Ионин, В. Л. Иноземцев, В. В. Козловский, В. В. Кочетков, Л. Н. Кочеткова, Н. М. Мухамеджанова, И. В. Побережников, Н. Н. Плужникова, А. И. Уткин, В. Г. Федотова, В. Н. Фурс и др.

Глобализация, определяемая как основная тенденция мирового развития, рассматривается в трудах И. Валлерстайна, А. Дж. Тойнби, Д. Улкинсона, С. Хантингтона, К. Ясперса, А. П. Назаретяна, В. И. Пантина, Н. Н. Понариной и др. Это дает основание для широких обобщений и интерпретаций применительно к проблемам социальной модернизации.

Современное состояние общества как результат модернизационных В. С. Кржевова, В. Л. Макарова, А. В. Родионова, И. Н. Сиземской, В. Г. Федотовой, П. Шарана.

Трансформация социального действия и его подсистем и компонентов как результат модернизационных процессов анализируются в публикациях Д. Зиглера, Х. Йоаса, Н. Лумана, Т. Пиирайнена, С. Ралли, Г. Терборна, А. А. Гусейнова, В. П. Зинченко, М. М. Ковальзона, И. И. Мавринского, Н. Н. Слонова, Е. Турунцева, Г. Л. Тульчинского и др.

М. М. Гордона, М.В. Гундарина, И. Т. Касавина, И. П. Кужелевой-Саган, Ю. К. Плетникова, Ю. М. Резника, О. Ф. Русаковой, Н. М. Смирновой, С. Ю. Трофимцевой, а также Э. Агации, Ар. Грунвальда, Д. Ритцера, М. Ричи и др.

системный элемент общества.

Предметом исследования является влияние модернизационных процессов на систему социального действия в современном обществе.

содержательных изменений в системе социального действия, возникающих в результате модернизационных процессов современности.

Достижение поставленной цели связано с решением следующих исследовательских задач:

- проанализировать генезис и эволюцию теории социального действия в научных теориях и философских концепциях;

- эксплицировать основные элементы и структуры социального действия в контексте последних изменений в области философской теории общества;

- определить фундаментальные различия в социальном бытии статичных, динамичных и модернизирующихся обществ, описать сущность и специфику последних;

- выявить влияние модернизационных процессов на систему социального действия и на подсистемы, функционально с нею связанные;

- определить изменения в системе коллективного целеполагания в контексте модернизирующегося общества;

- выявить и описать подсистемы социального действия модернизирующегося общества, установить механизмы их взаимной детерминации.

составляют труды М. Вебера, Т. Парсонса и Ю. Хабермаса, фундирующие и развивающие концепцию рационального действия в социально-философском измерении. В работе нашли отражение идеи и принципы структурного функционализма, социальной феноменологии, теории речевых актов, понимающей социологии, социально-философской теории аутопоэтических систем. Также были апробированы в предметном поле социальной философии концептуальные положения экспериментальной феноменологии и инструментального реализма Д. Айди.

При исследовании изменений в новейших социально-философских трактовках социального действия использовались методы сравнительного анализа, историко-генетической экспликации, дискурс-анализа. На стадии выдвижения гипотез активно применялись базовые принципы диалектики:

принцип системности, принцип объективности, принцип всесторонности, принцип историзма, принцип восхождения от абстрактного к конкретному. В процессе подведения итогов были использованы методы интерпретативной социологии и социально-философской герменевтики.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

обоснована необходимость приведения в соответствие основных положений теории социального действия с изменениями базовых понятий и категорий социальной философии;

доказано, что эволюция социально-философских оснований теории рациональности приводит к изменению стратегии концептуализации социальных практик и задает новые условия определения элементов и структуры социального действия;

выявлены основные различия в статических и динамических моделях модернизирующегося социума и обоснована их зависимость от уровня межинституционального взаимодействия различных подсистем социальной жизни;

показано, что влияние модернизационных процессов на структуры социального действия определяется сменой господствующей модели социальной рациональности и может быть описано только в контексте дифференциации системного и динамического подходов;

установлено, что в процессе социальной модернизации система целеполагания находится в неустойчивом равновесии: соотношение целей и средств изменяется, детерминируя изменения в системе ценностей, а также задавая новые условия интерпретации социально значимых идеалов и норм поведения;

доказано, что в модернизирующемся обществе усложняется и переструктурируется вся система социального действия и что в современном обществе на субъекта возлагается личная ответственность за принятие решения относительно действия, несущего в себе риски;

между тем индивидуальная восприимчивость к риску определяется коллективной оценкой возможных рисков.

Положения, выносимые на защиту:

1. Изменения, произошедшие в социально-философской теории общества благодаря целому ряду концептуальных инноваций последних десятилетий, актуализируют требование коррекции и обновления теории социального действия на основе нового понимания феномена социальной интеграции. Переопределенными оказались такие понятия, как «субъективность», «интенциональность», «контекстуальность», концептуального каркаса. При этом новый импульс получили идеи и принципы интегральной теории общества на основе синтеза идей рациональности. Ключевую роль в построении новой теории могли бы сыграть постфеноменология Д. Айди и теория креативного действия Х.

Йоаса.

2. Основным элементом анализа в модернизированной теории общества становятся социальные практики, позволяющие сочетать рассмотрение микроуровня и макроуровня социального действия. Программный и проектный подходы к человеческой деятельности позволяют соединить моральное и прагматическое измерения социального действия в единую систему целеполагания. В результате работы самопознания, постоянного доминирования определенных мотивов, в которых преобладает эмоциональная составляющая, а также в связи с четкой внутренней позицией относительно способа жизни, цель может возникнуть как некоторый замысел, проект, жизненный план целостный, свернутый и потенциальный. В соответствующих ситуациях он обеспечивает мгновенное принятие решений. Такой производство целостной, неповторимой личности.

3. Базовым различием между статичными и динамичными обществами является наличие стабильной системы ценностей в первом случае и отсутствие таковой во втором. В случае модернизирующегося общества система ценностей является не просто изменяющейся, но проходящей стадию глубинной трансформации, когда исходная и конечная структуры в общем и целом заданы. В социальноэкономическом дискурсе глобализация и модернизация предстают как концепции современного общества можно категоризировать в две группы: «теории зависимости», описывающие глобализацию как социоэкономической системы институтов, дифференцированной на «центр» и «периферию», связанные отношениями неравенства и взаимной зависимостью и мультикультурным территориальным разделением труда, и «теории развития», оперирующие концептом дифференциация на центр и периферию не абсолютна и менее развитые общества имеют возможность быстро поднять уровень развития путем рецепции более рациональной и эффективной модели перспективу модернизации составляет конвергенция социальноэкономических систем, тогда как «теории зависимости», ключевым концептом которых является глобализация, акцентируют аспекты дифференциации и фрагментации, зависимости и потенциальной конфликтогенности в глобальной системе.

4. Модернизационная парадигма продолжает развиваться, совершая при этом экспансию в новые для нее области теоретизирования и абсорбируя (и адаптируя) новые теоретико-методологические подходы.

Классическая и современные версии модернизационного анализа эмпирических исследованиях, в многомерную и эластичную по отношению к эмпирической реальности. В определенной степени модернизационная перспектива выживала за счет принесения в жертву фундаментальных посылок - в первую очередь, эволюционистских и функционалистских, входивших в состав ее теоретического ядра.

макросоциальных структур модернизационный подход ныне стал деятельностных практик. Тем не менее, несмотря на то, что представителями модернизационных теорий достигнуты некоторые успехи в освоении деятельностного подхода, данное направление попрежнему представляется в высшей степени перспективным для совершенствования парадигмы. Микро- и мезоуровень пока лишь в незначительной степени включены в теоретические проекты; именно модернизационного направления.

5. Говоря о динамической природе социальной реальности, отметим, что социальные феномены обладают вполне реальным существованием, но «динамической перспективе», т.е. социальный феномен существует в развитии отношений. «Социальные отношения» и «социальная жизнь»

пространстве. Но у социального, ставшего всеобъемлющим, больше не всемогущество инерции, поглощения и нейтрализации, превосходящее спровоцировала возникновение парадоксальной ситуации, которая состоит в том, что человек, став воспринимать себя в качестве сложной и уникальной личности, испытал огромную потребность в личном участии, но оно уже невозможно в этих условиях. Оказалось, что конкретное многообразие человеческой жизни не может быть бюрократизированном (абстрактном) мире.

6. Подсистемы социального действия в условиях модернизирующегося функциональность резко снижается, а дисфункции возрастают.

Возникает угроза конфликта, как на уровне системы, так и на уровне функциональное замещение, позволяющее социальным сферам и подсистемам развиваться автономно по сравнению со статическими обществами. Наличие коммуникативных и креативных аспектов социального действия указывает на общий принцип соединения социальной системы и субъекта действия, а также на целевую установку этого соединения: действие становится необходимым элементом поддержания стабильности и равновесия социальной системы, а потенциал изменчивости заложен на индивидуальном уровне и реализуется в виде системы мотивации. Таким образом, классическая концепция социального действия изначально не предполагает возможности образования риска в качестве системной характеристики.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что результаты исследования и сделанные в работе выводы позволяют по-новому определить некоторые понятия и положения социальной философии, содержательно связанные с теорией социального действия. На этом пути может быть достигнуто новое понимание логики и технологии социальных изменений, а также механизмов взаимодействия социальных, политических, правовых и экономических институтов в быстро меняющемся социуме. Полученные в ходе работы новые знания имеют значение для дальнейшего развития теории социальной модернизации, а также для теории речевых актов и теории аутопоэтических систем.

Выводы исследования имеют практическое значение для разработки планов и программ модернизации структур, институтов и сфер социальной жизни. Они могут быть использованы как теоретический материал для социального моделирования и прогнозирования, а также для социального планирования и конструирования в общем контексте модернизации современного российского общества. Материалы диссертации будут полезны и в процессе преподавания социальной философии, философии, социологии и культурологии в вузе, а также при подготовке учебнометодических материалов и пособий, при разработке факультативных курсов и учебных программ для аспирантов по общественным и гуманитарным наукам.

Апробация диссертации. Результаты исследования докладывались на ряде международных, региональных, межвузовских, внутривузовских научных конференциях.

Работа обсуждена на заседании кафедры философии, состоявшемся августа 2013 года в Северо-Кавказском федеральном университете.

По теме диссертации автором опубликованы 11 научных статей общим объемом 2,8 п.л.

Глава 1. Теоретико-методологические основания исследования системы 1.1. Генезис и эволюция теории социального действия в научных Человек, преодолевший сложный и длительный путь эволюции, сумел биосоциальной особью в силу того, что по природе своей является общественным животным. По сути дела вся его жизнь наполнена особой деятельностью, на которую не способно ни одно из животных. Именно через эту деятельность человек подтверждает свою общественную, человеческую натуру. Как писал об этом Н.П. Огарев: «Все, что входит в человеческую деятельность, есть человеческое или общечеловеческое». Особенностью человеческой деятельности является «прохождение» каждого человеческого характеристику «социальное», есть продукт сознания, или продукт, полученный при участии сознания1.

Но помимо осознанности, понятие и сущность смысловой цепочки «природа – человек – общество – деятельность» связаны еще одним глубоким всепроникающим понятием «коммуникация» (от лат. сommunicatio –сообщаю). Это добавление вполне адекватно, так как человек осуществляет предметную, технически-инструментальную деятельность по отношению к природе и организационно-коммуникативную, духовно-нравственную и воспитательную деятельность по отношению к обществу благодаря своей способности к общению. Чтобы воспроизводить имеющие у него знания в пространстве и времени, человек должен обладать особым мастерством и Огарев Н.П. Мир философии. Ч. 2. Человек. Общество. Культура. М.: Политиздат, 1991. С.42-43.

знать определенную систему кодирования. Только в этом случае, по мнению М. Мамардашвили, смысловая цепочка «природа – человек – общество – деятельность» продолжится как система связей с такими действиями и явлениями, как «научное знание (истина) – нравственность – культура»1.

Однозначно, что человеческие действия различаются структурно и в зависимости от области деяний человека. Его действия могут быть упорядочивающими, обрабатывающими и добывающими. В зависимости от сферы применения они могут быть материальными, материально-духовными или только духовными. Человек действует не просто и не только для поддержания и воспроизводства бытия. При этом, как правило, он стремится к истине, добру и красоте в этом бытии, в силу чего процесс коммуникации или коммуникативное действие не может оставаться просто техническим средством связи, существующим как физическая реальность.

Сформулированные выше положения о значимости человеческого действия, всегда социального по своей сущности, подтверждают, насколько важно осмысление природы и форм такого действия, так как знание о нем есть не что иное, как знание о природе человека и человеческого сообщества. Поэтому для социальной философии тема социального действия сохраняет актуальность, вызывает не только научный интерес, но и серьезную, довольно острую по содержанию, научную полемику. Она ведется в рамках так называемой теории социального действия. И хотя парадигма, позволившая обозначить эту проблематику, сложилась лишь в ХХ веке, тем не менее, у нас есть основания говорить о том, что ее истоки можно проследить еще в трудах Иоанна Росцелина и Уильяма Оккама, которые давно признаны представителями номиналистического направления в философии.

В последующем предложенные ими идеи трактовки социального действия разделил и реализовал в рамках своего теоретикометодологического подхода Макс Вебер. Уточним, что следование одному Мамардашвили М.К. Наука и культура /Как я понимаю философию. Москва: Прогресс, 1990. С.302.

лишь номиналистическому направлению существенно сдерживало бы понимание полезности результатов человеческой деятельности, поэтому Вебер не оставил без внимания прагматизм Ч. Пирса, У. Джемса, Дж. Дьюи.

А критическое переосмысление взглядов Г. Лебона и Г. Тарда позволили М.

Веберу, во-первых, выявить теоретико-методологические различия между осознанным социальным действием и простым «заражением» в толпе;

социального действия на другого, объяснив это осознанностью действия и его субъективным смыслом1.

Заслугой Макса Вебера стоит признать введение термина и понятия «социальное действие». Написав основательную и весьма значимую для развития науки статью «Основные социологические понятия», Вебер отвел этому понятию одно из центральных мест в научном понятийном аппарате.

Судя по всему, для М. Вебера это понятие фундаментально, так как, ставя научной целью изучение общества, каждый из мыслителей должен исходить из того, что общество нельзя представлять в статике, его невозможно застать таковым, и его жизнедеятельность проявляется только в действии. Поэтому наука, говоря об обществе, истолковывает и представляет социальное действие2.

Несомненно, для Вебера важно было в первую очередь представить понятие «социальное действие» фундаментальным. Акцентируя внимание именно на этом качестве данного понятия, Вебер допускал разнообразие его интерпретаций и, конечно же, объяснял, что социальное действие, как и любое другое понятие, имеет в своей основе не только теоретическую составляющую, но и эмпирическую, «может быть по своему характеру либо рациональным (то есть логическим или математическим), либо — в качестве Вебер М. Основные социологические понятия / М. Вебер // Избр. Произведения. М., 1990. С. 602–643.

Вебер М. Основные социологические понятия / М. Вебер // Избр. Произведения. М., 1990. С. 602.

художественно рецептивным»1.

исключительное значение для совершенствования теории социального действия. На основе названной концепции Вебер стал воспринимать любую из формаций как идеальный исторический тип, каждый из которых сменяется последующим, еще более идеальным. Их смена была обусловлена реализацией идеи рациональности в рамках социального действия. При этом рациональным в разной мере, а не в равной, так как он дифференцировал таковое в зависимости от его участников. По его мнению, необходимо отделять действия толпы, которые производятся чисто эмоционально, реактивно, от действий отдельно взятого индивида, который может быть способен на действия, наделенные смыслом, ценностью. В последующем Вебер систематизировал виды социального действия, уточнив, что они могут «аффективными, традиционными».

критерием успеха, социальное действие, отнесенное к целерациональному, запрограммировано на успех. Тогда как ценностно-рациональное являло собой действие, осуществляемое не ради успеха, а ради самого действа, имеющего нравственную основу, причем, независимо от того, основано ли оно на этической, эстетической, религиозной или другой ценности. Два других вида, по мысли Вебера, не имеют рациональности и принимаются обществом в силу того, что один из этих видов происходит под воздействием актуальных аффектов и чувств (аффективное (эмоциональное действие), а Вебер М. Основные социологические понятия / М. Вебер // Избр. Произведения. М., 1990. С. 604.

действие)1.

Столь подробное разъяснение веберовской классификации видов социального действия подсказывает, что возможен еще один вариант действия. Так, возможны такие оппозиции, возникающие как следствие противопоставления, «целерациональное – аффективное», «ценностнорациональное – традиционное». Складывание таких оппозиций позволяет заявлять о том, что виды социальных действий выражают степень сознательности/осознанности или чувствования акторов. Как видим, только при условии настроенности на ценностно-рациональную информацию или же при ее восприятии социальное действие может быть целерациональным или ценностно-рациональным, выражаясь в соответствующих поступках и в поведении.

Вслед за М. Вебером проблемой социального действия занимались его современники, среди которых следует особо выделить В. Парето. Хотя он и рассматривал категорию «действие» с иных позиций, но можно отыскать общее, что объединяло его с Вебером в понимании и интерпретации понятия «социальное действие». Развивая теорию социального действия, В. Парето вновь акцентировал внимание на том, что действия людей можно подразделить на логические и нелогические. Однозначно, что такой подход «аффективное». Так же, как и в случае с аффективным социальным действием в соответствии с классификацией Вебера, нелогические действия, по Парето, основываются на чувстве, на иррациональном выборе Вебер М. Основные социологические понятия / М. Вебер // Избр. Произведения. М., 1990. С. 622-625.

средств. «Чувства и интересы постояннее всего, и потому они — самые важные составляющие сущности явлений», – утверждал В. Парето1.

Среди тех, кто способствовал развитию теории социального действия, следует назвать Г. Зиммеля, Дж. Г. Мида, П. Бергера, И.

Гофмана, Г. Гарфинкеля, а также А. Шюца2. Но особое место, несомненно, в генезисе теории социального действия занимает теория Т. Парсонса.

Парсонс создавал ее на основе критического анализа всех уже имевшихся к этому времени концепций и теорий, уделяя особое внимание теории М.Вебера. Парсонс, выбрав во всех концепциях элементы интересовавшей его парадигмы, упорядочив и достроив ее, начал систематически развить на основе им же разработанной схемы.

Эта схема предлагала в качестве исходной единицы анализа отдельное действие, считая, что общество в целом, как и культура, слишком крупные и сложные структуры. Преимуществом отдельно взятого действия является его способность, как в ячейке, сводить и замыкать друг на друга воздействия, идущие от общества, от культуры и от личности. В рамках отдельного действия включаются особые механизмы, запущенные или испытывающие влияние личностных импульсов и стремлений. Под их воздействием и происходит своеобразный «отлив» форм, которые предусмотрены культурными эталонами. Таким образом, мотивационные механизмы действуют на уровне социализированной культурной личности и, начав анализ с этих механизмов, вполне вероятно выйти на социальные системы и ценностно-нормативные структуры культуры, а значит и структуры общества3.

Парето В. Трансформация демократии / В. Парето // Западноевропейская социология XIX – начала XX веков. М., 1996. С. 156.

Кравченко Е. И. Теория социального действия: от М. Вебера к феноменологам [Электронный ресурс]. Дата обращения: 06.02.2012. Режим доступа: http://bibliofond.ru/view.aspx? id=115650.

Парсонс Т. Макс Вебер: систематическая теория / Т. Парсонс // О структуре социального действия [Электронный ресурс]. 2000. Гл. 3. Дата обращения: 10.03.2012. Режим доступа:

http://www.i-u.ru/biblio/archive/parsons_o_strukture/03.aspx?search=%f1%ee%f6%e8%e0%eb%fc%ed%ee%e Парсонс глубоко проработал и развернул эту схему, наполнив ее конкретным содержанием. Исходя из посыла, что в социальном действии сходятся, как в точке, влияния трех огромных структур – личности, культуры и общества, Парсонс включил в сферу анализа колоссальный по объему, сложный по своей структуре и весьма разнохарактерный материал.

Данный подход позволяет разобраться с любым из механизмов, оказывающим влияние на выбор культурного, социализированного индивида. В соответствии с этим выбором человек действует, следовательно, эти же механизмы позволяют вскрыть сущность социального действия.

Таким образом, Парсонс прав в том, что определяет действие человека не результатом импульса, а результатом осмысленного и адекватного. Помимо всего прочего, Парсонс настаивал на том, что человек мыслящий не допустит такого развития ситуацию, в которой бы страдали интересы других участников или тех, кто случайно попал под это действие. Следовательно, корректировка теории социального действия строилась на основе положения о том, что действующий человек имеет четкую позицию, которая сложилась в результате анализа реальной действительности и которой человек следует.

Таким образом, Парсонс однозначно отмечает, что действие отдельно взятого человека всегда окружено действиями, носящими встречный или соседствующий характер, так как рядом находятся такие же действующие индивиды, которые преследуют свои цели. Поэтому социальное действие отдельно взятого индивида не может быть изолированным и оставаться в строгом соответствии с первоначальным замыслом, оно то и дело будет трансформироваться, корректироваться под воздействием соседствующего действия или вследствии противодействия ему. Парсонс объяснял, что с этого момента включаются механизмы, порожденные неизбежной коммуникацией, в процессе которой сложно достичь и обеспечить устойчивость и длительность благожелательности и содействия. Таким образом, действие неизбежно начинает испытывать влияние потребностей и интересов актора/акторов другого действия, следовательно, данные действия порождают отношения между людьми или целыми группами. В результате же, в рамках этих отношений создаются коллективные действия, так как в действие втягивается большая часть общества, а общество в целом должно упорядочивать все эти отношения.

Таким образом, невозможно не отметить, что социальное действие – это конструкт, который способен расширяться за счет того, что вбирает в себя многие концептуальные схемы и разнообразные понятия, выявляя тем самым свой интегрированный характер.

Интегрированность и междисциплинарность обусловлены тем, что для интерпретации социального действия, несомненно, понадобятся понятия и схемы из культурологии, психологии и социологии. Этот понятийный аппарат порождает связи с парадигмами других научных дисциплин, но не чисто механически, а порождая нечто новое. Но Парсонс заострял внимание и на том, что вполне обосновано и ожидаемо появление новых параллельных концептуальных рядов. По его мнению, здесь возникала реальная угроза концептуальной путаницы, смешения понятий1.

Однозначность, с которой понятие «социальное действие» следует рассматривать как присутствующее во многих социальных науках, позволяет говорить о его «сквозном» содержании. Этот понятийный конструкт охватывает сразу и общество, и культуру, и отдельную личность. Таким образом, понятие отражает те сферы, где главным действующим актором выступает человек и где проявляется его сознание и его социальная организация2.

Уже в одной из первых работ, где Парсонс заговорил о возможностях и сложностях изучения социального действия как исходной единицы, он предпринял довольно успешную попытку обосновать и проанализировать Парсонс Т. Макс Вебер: систематическая теория / Т. Парсонс // О структуре социального действия [Электронный ресурс]. 2000. Гл. 3. Дата обращения: 10.03.2012. Режим доступа:

http://www.i-u.ru/biblio/archive/parsons_o_strukture/03.aspx?search=%f1%ee%f6%e8%e0%eb%fc%ed%ee%e Парсонс Т. Макс Вебер: систематическая теория / Т. Парсонс // О структуре социального действия [Электронный ресурс]. 2000. Гл. 3. Дата обращения: 10.03.2012. Режим доступа:

http://www.i-u.ru/biblio/archive/parsons_o_strukture/03.aspx?search=%f1%ee%f6%e8%e0%eb%fc%ed%ee%e отрефлектировал прежний опыт, представив его в виде сложного и громоздкого конструкта.

Парсонса, открывшего своими работами о социальном действии вторую половину ХХ века, продолжил Ю. Хабермас, который уточнил и действия. Классификация, предложенная Ю. Хабермасом, была оформлена под влиянием теории М. Вебера. Хабермас безоговорочно принял предложенный Вебером целерациональный тип социального действия, объяснив, что оно, как направленное на эффективное достижение стратегическое.

Своеобразным достижением Хабермаса стало присвоение языку особого статуса инструмента достижения цели. Само коммуникативное взаимоотношения между субъектами действия. Хабермас подразделял коммуникативное действие на коммуникативное, или беседу (Konversation), норморегулирующее и драматургическое. Данная теория коммуникативного действия стала основой для пересмотра идеи критической теории, некогда выдвинутой Хабермасом, и уже в конце 60-х годов Хабермас пересмотрел свои представления о «критической социальной науке». А на протяжении 70х он занимался выработкой новых концептуальных оснований, в результате чего в начале 80-х годов он смог объявить реактуализацию идеи критической теории. Хотя, если сказать более точно, то для этого ему понадобились еще общественной модернизации1.

Хабермас одним из первых высказал положение о том, что теории не могут быть равными, они иерархичны. Дифференцируясь на «высшие» и Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие / Пер. с нем. под ред. Д. В. Скляднева, послесл. Б. В. Маркова. СПб.: Наука, 2000. С. 43–45.

«низшие», они вместе с этим статусом приобретают еще и статус зависимости или свободы. По мнению Хабермаса, «высшие» теории вполне самодостаточны и независимы, тогда как «низшие» не могут существовать без связки с «высшими». Им требуется дополнение и уточнение, содержащееся в высшей теории. «Я покажу, — заявлял Хабермас, — что коммуникативно-теоретическая смена парадигмы разрешает вернуться к инструментального разума; эта смена парадигмы делает возможным возобновление оставленных задач критической теории общества»1.

Несомненный интерес вызывает высказывание Фуко об отношении к концепции Хабермаса: «Меня очень интересует то, что делает Хабермас; я знаю, что он нисколько не согласен с тем, что я говорю – я же немного более согласен с тем, что говорит он, – и, тем не менее, есть кое-что, что всегда составляет для меня проблему: а именно, когда он наделяет отношения коммуникации столь важным значением, и, прежде всего, функцией, которую я бы назвал ‘утопической’. Идея, что будет возможно циркулировать беспрепятственно, без ограничений и принудительных воздействий, представляется мне относящейся к порядку утопии. Это значит не видеть, что отношения власти сами по себе не являются неким злом, от которого следует освободиться; я полагаю, что невозможно никакое общество без отношений власти, если понимать их как стратегии, посредством которых индивидуумы пытаются руководить, определять поведение других»2.

Возникшая дискуссия убеждает в том, что философское осмысление понятия «социального действия» стала возможной только в условиях рациональности. Такой переход способен обеспечить кардинально новое Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие / Пер. с нем. под ред. Д. В. Скляднева, послесл. Б. В. Маркова. СПб.: Наука, 2000. С.318.

Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб.: A-card, 1994. С. 280.

развитие идеи овещнения социального действия. А, заодно пересмотрев символическую связку «модернизация есть рационализация», осознать современности.

Данная идея позволила изобразить общественную модернизацию как рационализацию жизненного мира. Несомненно, этот процесс диалектичен и (коммуникативного) социального. Таким образом, Хабермас утверждает, что неизбежно обособление функционально организованных областей действия.

Как правило, обособление являет собой изоляцию, выключение из коммуникативной связности жизненного мира. По его оценке, овещнение коммуникативного и есть «капиталистическая модернизация», которой имманентны социальные патологии, не исчезающие даже тогда, когда общество, прошедшее через капиталистическую модернизацию, достигает высокого уровня развития.

Владимир Фурс считает, что «… термин «капиталистическая»

используется Хабермасом сугубо методологически и явно расширительно:

переосмысленная в понятийной перспективе коммуникативного действия»1.

Из этого следует, что иерархический комплекс теории коммуникативного действия Хабермаса сам по себе критичен и видится им этакой «колонизацией жизненного мира императивами системной интеграции общества»2.

Таким образом, Хабермас воспринимает рыночную экономику как подобие слепых сил природы, которые способны, как и любая стихия, Фурс В. Полемика Хабермаса и Фуко и идея критической социальной теории// Логос. 2002. №2. с. 130.

Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие / Пер. с нем. под ред. Д. В. Скляднева, послесл. Б. В. Маркова. СПб.: Наука, 2000. С.229.

рационализированных жизненных миров1. Правда следует оговориться, что влияние этих сил или процессов распространяется только на те сферы, которые выполняют весьма специфичные задачи. Их специфичность обусловлена тем, что они слиты с коммуникативным действием, сущностью которого является трансляция традиции в частности и культурного предания в целом. Независимо от того, идет ли речь об обществе, признающим дифференциацию в виде классов или же дифференцированным по системам, в нем сохраняется борьба символических структур, которые борются за свое воспроизводство.

Последние десятилетия ушедшего столетия выявили нечто новое в характере и содержании конфликтов в западных обществах. Прежде, канализировались общественными организациями, которые добивались их разрешения путем максимального удовлетворения интересов своих членов. В обозначенный период конфликты переместились из сферы материального в сферу культурного. Теперь конфликт возникает и развивается в процессе социализации личности – в семье, школе, в сфере масс-медиа, меняя, вместе с тематическим спектром и сущностное содержание конфликта. Хабермас считает, что теория коммуникативного действия теперь соответствует иным областям, ее эмпирическое приложение должно быть адекватно как обозначенному тематическому спектру, так и совпадать по своей внутренней сущности проявлениям реальности.

постановкой и интерпретацией проблемы соотношения риска и знания в человеческой деятельности. Д.В. Ефременко считает: «Рассматривая знание как предпосылку социального действия, необходимо осознавать, что и риск является его неотъемлемой характеристикой. Знание и риск - это взаимосвязанные аспекты процесса принятия решений в рамках социума.

Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие / Пер. с нем. под ред. Д. В. Скляднева, послесл. Б. В. Маркова. СПб.: Наука, 2000. С.344.

Специфика сопряженных с риском решений заключается в необходимости делать выбор из числа имеющихся возможностей при неопределенности последствий, т. е. в условиях неполного знания. Однако знание в принципе не обстоятельствам, в которых принимается то или иное решение»1.

Каждое из принятых решений способно в процессе его реализации во времени не только влиять на пространство, но и втягивать в текущий процесс множество социальных акторов. Поэтому составной частью просчета будущих рисков должен стать особый расчет – расчет неизвестного будущего как следствия особой формы социальной коммуникации. Следовательно, любая из коммуникаций способна порождать риски так же, как и способна их распространять или потреблять. Таким образом, все формы коммуникации рискогенны и, следовательно, есть не что иное, как условие формирование среды для новых рискогенных решений. В свете этого становится понятным утверждение Н. Лумана о том, что риск характеризуется множеством «стадий осуществления контингентности»2. Из этого следует, что случайные фактора всегда сопровождают или сопутствуют любой форме коммуникации, возникающей в процессе социального действия. И, как правило, это распределение носит пространственно-временной характер, в силу чего распределяется крайне неравномерно. Из этого следует, что никто и никогда не сможет четко заранее предугадать те или иные преференции или потери от того или иного действия.

Из этого следует, что субъект, равно как и способ анализа риска, оказывает сильнейшее воздействие на точность расчетов возможного ущерба и понимание вероятности наступления негативных или позитивных последствий от данных рисков. Тогда вполне уместно говорить о риске как Ефременко Д.В. Концепция общества знания как теория социальных трансформаций: достижения и проблемы// Вопросы философии. 2010. №1. С. 49-50.

Луман Н.Понятие риска / THESIS: теория и история экономических и социальных институтов и систем.

1994. № 5. С. 139.

социальном конструкте. И в процессе интерпретации вполне адекватно варьировать его значение в соответствии со специфическими социальными контекстами и целями. Таким образом, можно с уверенностью настаивать на коммуникативной природе риска и соответствующим образом подходить к проблематике восприятия и оценки риска. В этом случае сразу выявляется конвенциональный характер риска и зависимость его от социокультурных норм и ценностей1.

Так как в коммуникационных процессах синтезируются и сливаются разные по своей природе явления – природные и социальные, объективные и субъективные, – то, с одной стороны, это неизбежно усиливает и расширяет возможные риски, а с другой – становится причиной неизбежного возрастания сложности. Как правило, социальные акторы воспринимают возможности рисков как важнейший элемент коммуникации. Тем самым они обеспечивают инверсию одних рисков в другие и создают важнейшие предпосылки расширенного воспроизводства рисков.

На протяжении всей истории человечества деятельность человека выступает в качестве факторов риска. Это не может быть новым и неизвестным. Это обстоятельство обусловлено тем, что деятельность человека порождает факторы неопределенности в силу того, что воля и интересы участников одного социального действия, а также участников соседствующего действия очень часто не совпадают и противостоят, и, следовательно, возникает неизбежность воспроизводства рисков. Из этого следует, что современность лишь в очередной раз подтверждает подобный результат человеческого действия. Но есть основание говорить о том, что в современных условиях проявляется некая специфика. Она состоит в том, что на результат социального действия оказывает влияние система знаний:

Козырев Г. И. Социальное действие, взаимодействие, поведение и социальный контроль / Г. И. Козырев // Социологические исследования [Электронный ресурс]. 2005. № 8. Дата обращения: 05.05.2012. – Режим доступа: http://www.isras. ru/files/File/Socis/2005-8/kozyrev2.pdf.

теперь под воздействием расширения и углубления знания риск не только аккумулируется, но еще и инверсирует из одного вида в другой.

Так как на современной ступени развития общества человеческое знание выступает в качестве сущностного наполнения и результативного завершения деятельности и действий человека, то оно очень тесно связано с риском, так как может повлиять на вектор дальнейшего развития. Конечно же, связь между знанием и риском очень сложна, понять все ее нюансы далеко не просто. Вполне отчетливо прослеживается связь между объемом знания и его статусом: чем больше объем, тем скорее знание приобретает экстраординарный статус, который реализуется в том, что создаются обстоятельства или факторы прямого увлечения рисков.

В целом рост научного знания непременно выступает фактором социальных трансформаций, так как расширяет научно-технологические возможности. Но одновременно с тем, что знание выступает определителем вектора дальнейшего движения общества, оно является фактором нарастания неопределенности будущего.

В последние десятилетия ХХ века большинство существовавших теоретических подходов и проводимых эмпирических исследований опирались на интенционалистское понимание действия. Таким образом, большинство ученых соглашались с тем, что внутренние состояния человека есть важное, если не единственное условие, побуждающее его к активности.

Но никто из них, предлагая концепции, основанные на интенционалистском понимании действия, не давал ответа на вопрос, каким образом возникает новое действие и что следовало бы ставить на первое место – интенции, цели, планы, мотивы? Без ответа оставался и вопрос о том, что из этого списка выступает определяющим элементом в изучении деятельности и построении объяснительных моделей. У нас есть основания предположить, что и осознанность, и интенциональная ориентированность есть необходимые компоненты действия. Их проявление работает на подтверждение того, что действие и поведение человека есть отличные понятия.

Конечно же, не стоит забывать о том, что тысячелетняя практика человеческой деятельности сформировала ее основные формы. И, по существу, интенционалистский подход вполне уместен для объяснения детерминированности деятельности субъекта, то есть человеческий опыт заставляет любого из нас действовать только на основе сознательно сформулированной цели. Но в этом случае останется без объяснения с настойчивостью проявляющаяся свобода маневрирования, которая привносит в сложившиеся формы деятельности иные способы преобразования окружающей реальности. Для ее объяснения не остается ничего другого как признание индивидуального воображения в качестве принципиального источника новизны и спонтанности в человеческих действиях.

Благодаря индивидуальному воображению, человек готов к свободе маневрирования и тем самым к замене модели спонтанного действия другой моделью – моделью рационально действующего индивида. Его рациональность обусловлена тем, что все действующие основания сделаны таковыми непосредственно им самим как субъектом, поэтому какая модель поведения будет реализована, зависит от самого субъекта. Индивид оказывается способным действовать не только неосознанно, спонтанно в результате воздействия ситуации или влияния телесных или психических состояний. Но, закрепляя процесс оформления и воплощения в реальности спонтанного действия, индивид воспринимает свершенное как довольно понятное и уместное, что позволяет ему в следующий раз уже вполне осознанно выбирать один из реализованных вариантов действия. Такое направления развития человеческого опыта дает основание считать, что свобода, которой обладает человек, и есть условие его рационального выбора модели поведения и ее реализации.

Таким образом, складывалась ситуация, в которой, по мнению М.Р.

«недотеоретизированной» идея творческого характера действия. Большая часть теоретиков не обращает внимания на тот факт, что действие не может быть идентифицировано на основании своих интенций. Идентификация действия возможна только в процессе его становления самим собой, по мере того, как разворачивается и реализуется его качественное своеобразие. Пока действие не совершилось, нельзя точно утверждать, что поставленные цели полностью реализуются»1.

Для объяснения действия, для устранения неясности в проблеме идентификации его природы и для выявления его причин предпринималось немало попыток. Но, пожалуй, самыми успешными стоит признать так называемые прагматический и неопрагматический подходы. Благодаря им, состоялась концептуализация креативности социального действия. Это привнесло новый смысл в его анализ и позволило реконструировать каркас теории действия. Новый фундамент для построения новой теории действия принадлежит Х. Йоасу. Он создал так называемую интегральную теорию действия.

Критикуя рациональную теорию действия, Йоас обращал внимание на то, что данная теория содержит значительные ограничения для определения всякого действия человека-актора как рационального. В случае, если актор снижает концентрацию на целенаправленном действии или, подвергаясь воздействиям извне, утрачивает свою автономию, то Йоас настаивает на том, что все это значительно снижает «вероятность того, что его действия можно будет классифицировать как рациональные»2.

Для человека действующего особое значение имеет ощущение свободы, человек не мыслит себя без свободы. Мысль о несвободе делает Пенькова М.Р. Теория креативного действия Х.Йоаса // Актуальные проблемы социогуманитарного знания.- Сборник научных трудов гуманитарного факультета «МАИ»: Вып. IV. М.: Вузовская книга, 2005.

С. 68.

Йоас Х. Действие – это состояние, в котором существуют люди в мире / Х. Йоас // Социол. исследования.

2010. № 8. С. 122.

человеческую жизнь невыносимой. Например, Дж. Сёрль подчеркивал, что намеренное действие человека обусловлено его свободой. Чувство свободы способствует тому, что у человека формируется имманентное ощущение некой нереализованности, т.е. ощущение, что можно было бы действовать иначе. Причем это ощущение не уходит даже в условиях глубокого и основательного анализа всех деталей убеждений и желаний, систематизации всего комплекса причин его поведения. По мнению Сёрла, в этом случае у человека появляется некое ощущение «разрыва» или прерывистости. «Это чувство того, что причин действия, пусть и эффективных и реальных, недостаточно для того, чтобы действие произошло»1. Поэтому Сёрль не может разделить интерпретаций в рамках интенционалистской теории, которые строятся, прежде всего, на отрицании свободы, свободного человека.

Для человеческой деятельности характерна специфичность, которая выражается в том, что человек, во-первых, может действовать даже в незнакомых условиях, быстро адаптируясь и выбирая наиболее оптимальные средства и приемы; во-вторых, на каждом этапе реализации своих намерений может выбрать иной вариант поведения. При этом даже ошибки могут быть использованы для определения и поисков той самой оптимальности. Кроме того, в силу своей креативности, человек способен действовать спонтанно, что тоже работает на оптимизацию результатов любого социального действия.

Таким образом, все выявленные и сформулированные подходы в изучении социального действия от рационально-инструментального до волюнтаристской и детерминистской направленности, все же не позволяют исчерпывающе и предельно точно представить это явление. Каждая из названных теорий ограничивает поиск синтетической модели, которая смогла Сёрль Дж. Рациональность в действии / Пер. с англ. А.Колодия, Е.Румянцевой. М.: Прогресс-Традиция, 2004. С.90.

бы вполне адекватно объяснить действие и деятельность субъекта. Ясно только одно, что исходить надо из многомерности социального действия, но не пытаться свести все лишь к элементарному сложению всех положений, объясняющих тот или иной признак социального действия. Нужна действительно универсальная концепция, которая бы позволила представить и объяснить активный, динамичный и эмерджентный характер процесса деятельности. Активный характер деятельности, а также необходимость рассматривать действие как разворачивающийся во времени процесс требует вывести теорию действия на качественно новый уровень – это уровень прагматистской и неопрагматистской ориентации. Нужен потенциал для анализа проявлений свободы в жизнедеятельности человека, на основе которого возможно плодотворно объединить различные теории действия.

Йоас настаивает на том, что философы поторопились отказаться от отражающего «специфическую телесность и изначальную социальность человеческой способности к действию»1. Х. Йоас призывает всех, отказавшихся от категории «рациональность» в объяснении действия субъекта, сосредоточиться на категории «креативность». По его разумению, это очень важное и корректное во всех отношениях условие для изучения социального действия. По мнению Х. Йоаса, творческий характер действия субъекта непрерывен. Творчество субъекта находится в постоянном движении и накладывает отпечаток на субъект действия, его цель и средства.

Креативность – это нечто большее, чем свойство, способное окрасить или усилить действие, именно это свойство и есть условие саморазвития индивида. Субъект, сохраняющий статичность реакций, независимо от причин их вызвавших, даже обусловленных жесткой регламентацией рациональности, не существует. Существует непрерывно развивающийся действующий субъект.

Йоас Х. Креативность действия / Х. Йоас. СПб., 2005. С.164.

По мнению М.В. Горностаевой, заявляя о том, что «теория действия (целеполагание, контроль над собственным телом и автономность действующего субъекта – не самоочевидны) и избегать жесткого абстрагирования от ситуативного и биографического контекста действия, диктата рациональности»1, Х. Йоас тем самым настаивает на положении о том, что ситуация, в которой человек вынуждается действовать, скорее всего, задается извне. Но вот сила процесса и результат деятельности человека обусловлены возможностями, привычками и свойствами его тела.

Следовательно, телесность субъекта есть всего лишь привычный отклик на конкретную ситуацию. Благодаря этой привычности, человек реагирует на незнакомые ситуации как на ранее известные. Но следует учитывать, что ситуация может спровоцировать субъект не только на привычные отклики, но и на поиск адекватных действий в ответ на заданную внешнюю ситуацию.

В этом случае не исключено, что человек может обратиться к коллективному опыту. Тогда его возможности значительно расширятся, и он сможет более гибко и результативнее реагировать на внешнюю ситуацию.

По мнению Х. Йоаса, спонтанность в реагировании субъекта на вызовы конкретной ситуации обеспечена его способностью к креативности.

Благодаря творческому импульсу, субъект может формировать свое действие, но оно все же основывается на опыте, что однозначно подтверждает присутствие рационального наряду с творческим. Таким образом, несмотря на то, что Х. Йоас является автором теории креативного действия, о нем стоит говорить как о создателе многовекторности направлений в изучении социальных действий и воздать должное за предоставление новых возможностей в изучении творческого, спонтанного действия субъектов.

Горностаева М.В. Креативность социального действия по Х. Йоасу – постулаты и пределы.// Социологические исследования. 2010. № 6. С. 26.

Итак, мы можем констатировать, что проблема идентификации и объяснения социального действия на протяжении нескольких столетий разрабатывалась в аналитической философии. Прежде всего, обобщая результаты этого научного осмысления, следует отдать должное вкладу Вебера. Именно он обосновал интерпретативный подход к понятию специфического фактора, детерминирующего действие. Большинство теоретических подходов, появившихся в последующее время, основывались на признании интенции, мотивов, желания, воли в качестве определяющих социального действия. Среди тех, кто внес значительный вклад в обоснование определяющего значения сознательного и обдуманного элемента в деятельности, можно назвать Л. Витгенштейна, Дж. Л. Остина, Г.Х. фон Вригта, Л.Дэвиса, Д. Дэвидсона и др. Они не только обосновали данное положение, но и выявили ряд методологических трудностей, вытекающих из понимания действия как сознательного проекта.

Подход, определяющий действие по интенциональной составляющей, никогда не принимался безоговорочно. Г. Райл и П. Уинч одними из первых попытались раскритиковать его, настаивая на полном отказе от анализа интенций в человеческой деятельности. По мнению Дж. Дьюи, важнейшим условием осуществления действия является креативность человека, именно его способность к творческому разрешению проблем дает необходимый импульс развитию действия. Исходя из этого, Дьюи смог объяснить контекстуальность социального действия как разворачивающегося во времени процесса.

действие», в свое время пополнил и Дж.Г. Мид, который выявил значимость теории интерсубъективности и социальности, объясняя это тем, что именно посредством социального взаимодействия, коммуникации, формирования отношения к сложившейся ситуации люди входят в процесс деятельности.

социального действия объяснялась признанием устремленности субъекта, его открытости миру, «выхождения» субъекта «вовне». Способность субъекта к открытости миру определялась как результат его экзистенциальных усилий и наличие у него фундаментальной экзистенциальной практики. Благодаря им, субъект способен к самоинтерпретации через «прочтение» мира1.

Корректное понимание деятельности как процесса, где по мере его развития во времени могут меняться цели, а также формироваться новые возможности, было предложено А. Шюцем. Он один из первых обратил внимание на то, что человек может пояснять свои поступки только ретроспективно, но при этом довольно часто уже в момент их свершения был готов и, самое главное, стремился к их рационализации2. Но наиболее революционной следует назвать концепцию креативности, предложенную Х.

Йоасом. В его понимании человек действующий способен изобретать совершенно новые возможности, мысли и действия3. Ценным является то, что Х. Йоас сумел дать объяснение, где располагается источник творчества.

Он настоял на том, что таковым способен выступить только действующий субъект и только в процессе деятельности. Это положение, веско аргументированное, не только усилило акцент, свойственный работам всех представителей прагматизма, прежде всего, таких, как Ч.Пирс и У.Джеймс, но и помогло выпукло представить генеративный, творчески-активный характер самой деятельности.

На основе неопрагматистского переосмысления идей Т. Парсонса, Э.Дюркгейма, Дж. Г. Мида, Дж. Дьюи и др. Х. Йоас осуществил реконструкцию современной теории действия и предложил ввести новое Столярова О.Е. Инструментальный реализм Д. Айди. //История философии. Вып.5. М.: ИФ РАН, 2000. С.

121-122.

Пенькова М.Р. Идеи креативности в работах классиков социологии- М Вебера, Э Дюркгейма и К.Маркса // Актуальные проблемы социогуманитарного знания: Сборник научных трудов гуманитарного факультета «МАИ»: Вып. V. М.: Вузовская книга, 2006. С. 89.

Пенькова М.Р. Идеи креативности в работах классиков социологии- М Вебера, Э Дюркгейма и К.Маркса // Актуальные проблемы социогуманитарного знания: Сборник научных трудов гуманитарного факультета «МАИ»: Вып. V. М.: Вузовская книга, 2006. С. 94-95.

измерение - творческий аспект деятельности. Он обосновал необходимость включения креативности в анализ любого человеческого действия, что позволяет изучать его как непрерывный, динамичный, спонтанный процесс становления самим собой. Данный анализ учитывает непосредственное, но непредсказуемое заранее влияние таких феноменов, как телесность, ситуация сформированных привычных способов реагирования на определенные вызовы окружающей среды и возможности получить дополнительное знание об определенных физических и социальных объектах. Значение ситуации для исхода действия также трудно переоценить, в неё включается момент неожиданности, неопределенности, что активизирует поиск наиболее подходящего способа поведения, отслеживание последствий производимых изменений или спонтанную реакцию. Кроме того, в телесности и ситуации, как и во всей деятельности, содержится социальность. Интерсубъективные структуры составляют основу индивидуальной способности к действию. При этом Х.Йоас обращает внимание на возможность коллективного опыта выходить за пределы своего «Я», что позволяет индивидам ощущать объединяющую их связь высшего порядка и создавать новые формы социального. При таком рассмотрении концепция социальности приобретает более гибкое, творческое содержание и лишается жестко структурного подхода.

коллективного действия, необходимо использовать ряд понятий, среди которых интенциональность, восприятие, ситуация, цель, план и мотив. Весь этот ряд идеально вписался в теорию креативного действия, разработанную Х. Йоасом. Благодаря этим понятиям становится возможным глубоко корректный анализ человеческого действия1.

Мельник Н.Н. Генезис теории социального действия: классика и современность //Философия и социальные науки: Научный журнал. 2011. № 2. С. 39.

Столь же продуктивно при анализе деятельности использование реляционного и временного аспектов, которые были предложены М.

Эмирбайером и Э. Мише. Разработав соответствующую концепцию деятельности, они стали изучать ее с учетом не только интенций индивида, но еще трех составляющих: привычка, воображение и суждение. Такой подход позволил выявить и обосновать наличие таких свойств и черт, присущих деятельности, как эмерджентность, спонтанность, рефлексивность, активность, реляционность, темпоральность и перформативность.

Кроме того, эти авторы предложили ввести три новых измерения деятельности. В понимании М. Эмирбайера и Э. Мише вполне уместно измерять действие при помощи итерации, которая диктует селективное внимание, распознавание типов, размещение по категориям. Итерационное измерение, несомненно, оставляет условие для некоего маневра, а также обеспечивает ожидаемое продолжение. Другой вариант измерения – предварительную идентификацию, экспериментальное задействование1.

Несомненно, признанная в отечественной социальной философии классификация теорий социального действия значительно выигрывает, если ее интерпретативное направление (представленное М. Вебером, Г. Зиммелем, Т. Парсонсом, Дж. Г. Мидом, А. Шюцом, П. Бергером и Т. Луманом, И.

Гофманом, Г. Гарфинкелем, М. Эмирбайером, Ю. Хабермасом) дополняется теорией креативного действия. Признание значимости наработок Х. Йоаса позволяет устранить недостатки классификации. В таком случае теория действия получает адекватные объяснения человеческих поступков и обретает инструмент для изучения реальной деятельности, а не её идеализированной аналогии.

Пенькова М.Р. Идеи креативности в работах классиков социологии- М Вебера, Э Дюркгейма и К.Маркса // Актуальные проблемы социогуманитарного знания: Сборник научных трудов гуманитарного факультета «МАИ»: Вып. V. М.: Вузовская книга, 2006. С. В рамках XX века теория социального действия не раз подвергалась существенному пересмотру. Если на рубеже XIX-XX она была выражена в ее классическом варианте, предложенном и уточненном М. Вебером и В.

Парето, то в дальнейшем она уже не могла сохраниться в неизменном виде.

Ее развивали и дополняли идеи Т. Парсонса, Т. Лукмана. На ее трансформацию оказали влияние Дж. Г. Мид, А. Шюц, П. Бергер, И. Гофман, Г. Гарфинкель, Дж. Хоманс, П. Блау.

На рубеже XX-XXI веков наблюдается некая реставрация или возвращение к исходным позициям и это проявляется в том, что идеи, высказанные и оформленные виде теории М.Вебером, предстали в новом варианте в теории коммуникативного действия Юргена Хабермаса. Хабермас представил свою трактовку категории рациональности и структурировал социальное действие. Переосмыслив категорию «рациональности», следовавший за Хабермасом Х. Йоас оформил новую идею креативности действия и сформулировал теорию креативного действия. Следует заметить, что эта теория являет собой некий интегральный конструкт, так как включает все предыдущие теории действия. Она не смогла бы состояться без опыта и обобщений предшественников – М. Вебера, Ю. Хабермаса, М. Эмирбайера, Д. Айди. Благодаря их идеям, стала возможной разработка методологии изучения и анализа основных компонентов социальных практик как социокультурных целостностей.

1.2. Проблема определения элементов и структуры социального Общество есть не что иное, как реализация конкретных актов деятельности общественного субъекта – индивида, группы, движения.

Каждый такой акт влечет за собой преобразование социальной ситуации в соответствии с потребностями, целями общественного субъекта. Его осуществление ведет к изменению установок других людей или общностей.

Акт, преобразующий социальную ситуацию, Вебер называл «действием» и предполагал, что наиболее сущностным в его содержании является А.П.Мальцева считает: «Теория рационального действия представляет собой серии систематических поисков решений проблем, возникающих на пути исследователя рационального действия. Первая проблема возникает уже при попытке достичь согласия при определении понятия действия. Что такое «действие», и можно ли его считать прерогативой только человеческой активности?»1. Действие может носить внешний или внутренний характер, его можно свести как к невмешательству, так и к терпеливому принятию, но в любом случае, если данный акт является социальным действием, то он обязательно соотносится с действием других людей и ориентируется на другое действие (я).

Отметим, насколько созвучно веберскому понимание дефиниции и содержания понятия «социального действия» А. Шюцем и Т. Парсонсом.

Под термином действие они оба подразумевали продуманное человеческое поведение, завершением которого является акт действия – поступок. Парсонс указывал, что отправной точкой любого проектирования действия выступает замысел, с которого начинается формирование проекта будущего действия, и последующим актом проектирования. Завершается проектирование определением ценности данного замысла, его ценностной ориентацией или в другой версии – заданием конечной цели предполагаемого действия.

М. Вебер выделял типы социального действия, исходя из характера общества. Он предполагал, что такие типы как целерациональное, ценностнорациональное, аффективное и традиционное действия соответствуют основе социальной жизни. Отличие между каждым из названных типов Вебер видел в степени рациональности. Если говорить о целерациональном действии, то Мальцева А.П. Теория рационального действия в англо-американской философии//Вопросы философии.

2010. №12. С.144-145.

он предполагал, что этот тип основывается на совпадении смысла действия и смысла действующего. Соответственно, ценностно-рациональное, как и аффективное, Вебер связывал с сущностью и состоянием действующего. В случае ценностно-рационального действия он подчеркивал значимость представления действующего о должном; в случае аффективного – эмоциональное состояние действующего. Четвертый тип – традиционный – Вебер представлял как некий навык, т.е. отработанный до автоматизма, что означает, что человек действует, не задумываясь, так как его манипуляции, равно как и поступки, отработаны в рамках повседневных практик.

Современный немецкий исследователь Юрген Хабермас уточнил, что в его понимании общество есть не что иное, как продукт человеческого взаимодействия. Отмечая разнообразие этого взаимодействия, Ю. Хабермас доказывал, что для человечества важнее всего является труд. Именно его инструментальную рациональность, он стратегически продуман, нацелен на максимальную результативность. Труд является условием межчеловеческой коммуникации, которая обеспечивается стремлением к взаимопониманию и согласованности взглядов. Межличностная коммуникация немыслима без открытость дискуссий между равными партнерами1.

Владимир Фурс предложил следующую интерпретацию этой типологии, состоящей из четырех групп:

управляемое эгоистическими целями. Оно рационально в той степени, в какой субъект действия избирает наиболее эффективное средство получения желаемого. Это предполагает отношение участников стратегического Фурс В.Н. Философия незавершенного модерна Юргена Хабермаса. Мн.: ЗАО «Экономпресс», 2000. С.118-119.

действия к другим лицам как к объективированным средствам или препятствиям на пути к выбранной цели.

2. Нормативное действие. Под ним понимается социальное действие, нацеленное на создание взаимовыгодных ситуаций. Это достигается через разделяемым ценностям и нормам.

3. Драматургическое действие. Его целью выступает «представление самого себя» или создание публичного имиджа.

определенной ситуации»1.

Следует согласиться с мнением Ю. Хабермаса по поводу того, что постиндустриального, не может сохранять в прежней форме свои основные сферы. Действительно, произошло смещение акцентов. Особенностью современности является то, что прежняя экономическая сфера не остается преобладающим фактором, импульсирующим процессы в других сферах.

Пожалуй, стоит говорить о том, что теперь другие сферы жизнедеятельности – культурная, коммуникационная – определяют вектор развития и воздействуют на экономику2. Здесь в этих сферах начинается проект под названием «социальное действие», создается образ будущего конечного акта действия (поступка). И только лишь после этого разворачивается само действие, то есть в сферах неэкономических формируются мотивы, которые проектируемого действия, и второй мотив – ситуационный, социальный.

Мотив, формирование которого проходит в момент планирования проекта, напрямую зависит от уровня знаний будущего актора, тогда как второй Фурс В.Н. Философия незавершенного модерна Юргена Хабермаса. Мн.: ЗАО «Экономпресс», 2000.

С.120-122.

Фурс В.Н. Философия незавершенного модерна Юргена Хабермаса. Мн.: ЗАО «Экономпресс», 2000.

С.120-122.

мотив определяется уже внешней ситуацией, которая заставляет учитывать внешние условия проведения будущего действия.

Определяя содержание понятия «мотив», Ю.М. Антонян акцентирует внимание на том, что «мотивы всегда призваны ответить на вопрос, ради чего реализуется поведение или поступок, на удовлетворение какой потребности они направлены, и поэтому они составляют смысл поведения или поступка. Только установив, какой смысл лежит в основе действия или ряда действий, можно приблизиться к пониманию данного человека. Однако и это может не дать однозначного искомого ответа на вопрос, что собой представляет человек, поскольку одни и те же мотивы могут породить нравственно безупречный»1.

Здесь можно добавить, что в любой социальной деятельности всегда с необходимостью присутствует и мотив трансцендентальный, связанный с тем, что каждое действие есть часть некоторого более сложного, общего целого действия (события), наличие которого мы либо неявно предполагаем, либо даже не осознаем, но в той или иной степени предощущаем. Степень социальной адаптации, успешности и активности личности, как субъекта социальной деятельности, как раз и зависит от этой последней интуитивнорефлекторной способности человека определять: частью какого из «мегасобытий» является реализуемый им конкретный Проект.

Кстати, вполне уместно заметить, что В.Г. Федотова предупреждает:

«Слово ‘проект’, любимое нашей философской молодежью, в большей мере отбрасывает вторую сторону – ‘своевольную природу’ исторического процесса. Так, в весьма талантливом докладе М. Ремизова, сделанном на семинаре по интеллектуальным основам государственного управления, слово «проект» употребляется в более жестком смысле и не вполне уместно, если принять во внимание огромную российскую и зарубежную литературу, вполне имеющую сложившийся консенсус относительно современности:

Антонян Ю.М. О сущности мотивов// Философские науки. 2009. №5. С.69.

“Нет общего мнения по вопросу о том, в чем суть и порождающий принцип той взаимосвязи идей и институтов, которую мы называем ‘современность’ (подчеркуто мною. – В.Ф.). В рационализации, эмансипации, секуляризации или в чем-то еще? Но существует отправная точка для понимания современности и рассуждения о ней. Она состоит в том, что современное общество обречено на проектный способ существования”. Правда, далее говорится нечто, более похожее на утверждение Хабермаса: “Современность – не проект, но арена столкновения различных проектов или, точнее, программ, стратегий (не всем им присущи свойства конструктивной связности, предполагаемые понятием ‘проект’) ответа на общий исходный вызов – распад социальной космологии ‘традиционного общества’»1.

Итак, любое действие сложно по структуре, оно состоит из отдельных элементов или звеньев цепочки. И о каждом из таких элементов можно говорить как о «микроскопическом действии». Следует акцентировать, что каждое микродействие, в свою очередь, тоже имеет структуру. Чтобы объяснить структуру, Т. Парсонс определил специальные категории. С их помощью можно описать все реальные процессы, к которым, вне всяких сомнений, относится и социальная деятельность. Все выбранные с этой целью категории или конструктивны, или статичны. Благодаря этим категориям можно представить формирующие устойчивые структуры и динамические, переменные функции, т.е. они достаточны для передачи динамики и трансформаций в системе.

Продолжая Парсонса, Шюц сконцентрировал внимание на смысле действия. По его разумению, он раскрывается в совокупности причин и мотивов, целей, а также условий его реализации. Следовательно, в зависимости от того, каков тип личности, таков и мотив, и выбор условий проведения. Все обозначенное и определяет не только тип действия, но и формы, и способы самого действия.

Федотова В.Г. Социальные инновации: макро- и микротенденции// Вопросы философии. 2010. №10. С.3-4.

При анализе социальных явлений Шюц, опираясь на «структурнофункциональный подход», выделял, прежде всего, статическую «…систему социальных институтов, регулирующую всю совокупность социальных действий и социальных отношений в обществе…»1. Необходимо уточнить, что любое социальное действие, кем бы оно не осуществлялось – личностью, группой, социумом и пр., – всегда имеет три аспекта – психологический, социальный, культурный. Эти аспекты и должны выступать критериями типологизации и структурирования социального действия. Названные критерии диктуют особый подход к анализу социального действия – это триадологического подхода, который предлагает особую группу категорийкодов. Категории-коды нужны для того, чтобы осуществлять контроль за выстраиваемой конструкцией социального действия на всех уровнях его организации. Кроме того, триадологический подход предполагает под собственно социальным действием только те, которые могут быть описаны в терминах элементов систем, таких как личность, социальная система, культура.

Социальное действие представляется Т. Парсонсом как цепочка из элементарных актов, приводящих систему «актор – среда – целеполагаемое»

в определенные состояния. В единичный акт включаются, как минимум, следующие составляющие: 1) цель (проект акта действия); 2) ситуация, разлагаемая, в свою очередь, на следующие составные части: (а) средства и соответствии с которым цель связывается с ситуацией, и, наконец, 3) – принятие решения. Во многом, такая структура социального действия совпадает с приведенной выше формулой А. Шюца2.

1 Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. Пер. с нем. и англ. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. С.453.

Парсонс Т. Макс Вебер: систематическая теория / Т. Парсонс // О структуре социального действия [Электронный ресурс]. – 2000. – Гл. 3. – Дата обращения: 10.03.2012. – Режим доступа:

Для понимания структуры деятельности необходимо ещё раз уточнить такое понятие, как культура, поскольку конечной целью любой деятельности социальной, её продуктами есть феномены культуры. Сама по себе культура как циклический процесс выработки новых смыслов – это также социальная деятельность, и, как деятельность социальная, она имеет определенные варианты «стратегий» и определенную структуру. По мнению Т. Парсонса, возможные структуры такого действия, в отличие от простого инстинкта и условно-рефлекторной реакции, имеют момент планирования, выработки и выбора определенной, типизированной, выработанной предшествующей традицией и зафиксированной на символо-нейро-генотипических уровнях схемы, а также и систему оценки этой деятельности. Таким образом, структурную триаду любой социальной деятельности составляют проект, обстановка, действие.

Начинается социальная деятельность с личностно-мотивированного побуждения или мотива к составлению Проекта – с начального акта, который должен быть реализован в результате деятельности. Реализация этого Проекта и есть цель описываемой деятельности. На втором этапе выясняется обстановка и условия предварительной подготовки будущего действия:

формируется социальный, статусно подкрепленный мотив производимого действия; учитывается реальная ситуация, возможность реализации Проекта, определяются условия будущего действия и принимается вариант решения его проведения. На третьем, завершающем этапе совершается само действие по сформированному на первом этапе Проекту. Конечный акт, завершающий данный проект, и является завершением самого действия.

Главная особенность данной триадологической формулы – в её цикличности: в основе любой социальной деятельности лежит некий импульс, порыв, мотивированный определенным личностным интересом http://www.i-u.ru/biblio/archive/parsons_o_strukture/03.aspx?search=%f1%ee%f6%e8%e0%eb%fc%ed%ee%e субъекта деятельности. Это момент перехода от предшествующего завершенного Проекта к новому Замыслу. Здесь таится опасность разрыва непрерывного процесса циклизации социокультурной деятельности, но чаще практически совпадает с началом последующего действия, т.е. с новым актом проектирования. Это и есть момент циклизации рассматриваемого процесса.

Несомненно, принимая само положение о том, что для определенных последовательности каждой операции и движения является имманентным, В.Г. Федотова все же напоминает, что проект может быть всего лишь программой, а не требующим неукоснительного выполнения комплексным планом: «Приведу слова Хабермаса, сказанные по поводу проекта: “Проект модерна, сформулированный в XVIII в. философами Просвещения, состоит универсалистские основы морали и права и автономное искусство с сохранением их своевольной природы, но одновременно и в том, чтобы высвобождать накопившиеся таким образом когнитивные потенциалы из их высших эзотерических форм и использовать их для практики, т.е. для разумной организации жизненных условий…”. Ясно, что в этом контексте слово «проект» означает не более, чем желаемая программа»1.

Отметим особую способность сознания: оно способно сформировать образ будущего действия на порядок быстрей, чем длительность реального сложного физиологического или социального действия. Тем самым деятельности: как результат, к началу совершения активной фазы действия уже бывает готов новый полный Проект и учтены условия и возможности его претворения. В целом, социальное действие течет более медленно, чем обычная физиологическая реакция (с двухчастной структурой), т.к. оно происходит в условиях контроля всех его основных этапов со стороны Федотова В.Г. Социальные инновации: макро- и микротенденции// Вопросы философии. 2010. №10. С.3-4.

сознания. Если на последней фазе рассматриваемого действия работает, в основном, эмоционально-сенсорно-моторная подсистема мозга, а на втором, сигнальной системы, то на первом, начальном этапе проект формируется в корковых областях, хранящих устойчивые первообразы и архетипы поведения. Именно этой деталью и отличается человеческое сознание и деятельность от животного.

Парсонс начал построение своей концепции отнюдь не на пустом месте, им было учтено многое из наработанного. Тем не менее, его построение оказалось достаточно неожиданным, своеобразным и очень сложным. Для анализа социального действия Парсонс применил свой метод структурно-функционального анализа.

Философский словарь определяет структуру как «совокупность тождественность самому себе, т.е. сохранение основных свойств при различных внешних и внутренних изменениях»1. Приступая к изучению объекта, известного нам не полностью или неизвестного вовсе, мы предполагаем: для того, чтобы он существовал и сохранялся во времени, должны осуществляться определенные функции. Поэтому важно выделить те части объекта, которые обеспечивают выполнение этих функций. В этом основа структурно-функционального анализа, предложенного Парсонсом.

Его подход к выделению структуры более традиционен и рационален.

Он считал, что нужно задать набор функций, которые, по нашим представлениям, отвечают за целостность и жизнеспособность объекта, и затем выделить те его части, которые выполняют именно эти функции. И тогда мы получим структуру, с которой и будем в дальнейшем работать.

Конечно, это лишь одна из возможных структур, могут быть выделены и Философский энциклопедический словарь. М., 1999. С. 415.

другие (если задать другой набор функций), но это уже зависит от цели исследования, от того, что именно мы хотим узнать об объекте1.

структурироваться с точки зрения следующих важных для ее существования функций: адаптация; целедостижение; воспроизводство структуры и снятие напряжений; а также интеграция системы. Этот набор функций будет отражен и в конфигурации социальных ролей, и в культурных нормативах, и в ориентациях самого актора как действующего лица.

Переходя непосредственно к понятию «действие», мы должны, вопервых, отметить, каким образом в нем отражаются три основные системы – социальная система, культурная система и система личности. Отражение это происходит следующим образом: а) «социальные системы - это системы мотивированного действия, организованные вокруг отношений акторов друг к другу»; б) «личности - это системы мотивированного действия, организованные вокруг живого организма»; наконец, в) «культурные системы - это системы символических эталонов». В центре системы действий, организованной как личность, стоят диспозиции-потребности человека. В центре социальной системы – взаимоотношения с другими людьми. Это могут быть отношения конкуренции, взаимопомощи, вражды и привязанности друг к другу и множество других направлений и оттенков отношений, которые принимаются во внимание при всех действиях данного актора в данной среде. «Культурная система - это модель культуры, отдельные части которой взаимосвязаны так, что они формируют системы ценностей, системы убеждений и системы экспрессивных символов»2. Из этого следует, что в цепочке из трех вычлененных Т. Парсонсом структурных элементов – а) сам актор (или несколько акторов); б) ситуация, в которой Парсонс Т. К общей теории действия. Теоретические основания социальных наук / Т. Парсонс // О структуре социального действия [Электронный ресурс]. – 2000. – Гл. 3. – Дата обращения: 10.03.2012. – Режим доступа:

http://www.i-u.ru/biblio/archive/parsons_o_strukture/03.aspx?search=%f1%ee%f6%e8%e0%eb%fc%ed%ee%e Парсонс Т. Ценности, мотивы и системы действия / Т. Парсонс // О структуре социального действия [Электронный ресурс]. 2000. Гл. 3. Дата обращения: 10.03.2012. – Режим доступа:

http://www.i-u.ru/biblio/archive/parsons_o_strukture/03.aspx?search=%f1%ee%f6%e8%e0%eb%fc%ed%ee%e происходит действие; и в) ориентация данного актора на данную ситуацию, – следует особое внимание обратить на ситуацию1.

В ситуацию могут входить разнообразные объекты: 1) физические, 2) культурные - элементы культурной традиции или культурного наследства (в частности, идеи, законы, рецепты и проч.); 3) другие акторы, или просто «другие». Все это - социальные объекты, которые могут оказываться и часто оказываются наиболее важными объектами всей ситуации. Таким образом, мы имеем три типа ситуаций.

Познавательные («когнитивные»), когда актор намечает какой-то объект и рассматривает его со всех сторон, решая, что можно с него получить в свою пользу. Катектические, то есть собственно потребностные, посредством которых актор устанавливает значимость данного объекта с точки зрения удовлетворения или неудовлетворения своих потребностей, – такая значимость называется аффективной. И, наконец, оценочные ориентации, с помощью которых актор дает общую оценку данной ситуации. Ценностные ориентации – это нормы, стандарты, критерии выбора, которые человек применяет, когда ему приходится выбирать. Здесь так же, как и в случае мотивационных ориентаций, есть познавательный аспект, но он совершается уже с применением определенных критериев и норм. Оценочный аспект совершается опять-таки с применением определенных критериев. В частности, принимается во внимание устойчивость катексиса: испортишь отношения с соседями и свою репутацию, потом тебя никто близко к дому не подпустит; или хозяин – знакомый матери, поэтому не стоит до такой степени напрягать отношения в собственной семье и т.д. Наконец, Парсонс, Т. К общей теории действия. Теоретические основания социальных наук / Т. Парсонс // О структуре социального действия [Электронный ресурс]. 2000. Гл. 3. Дата обращения: 10.03.2012. – Режим доступа:

http://www.i-u.ru/biblio/archive/parsons_o_strukture/03.aspx?search=%f1%ee%f6%e8%e0%eb%fc%ed%ee%e моральный аспект дается с точки зрения еще более широкого целого: если каждый будет по чужим садам лазить – до чего мы дойдем? Или еще проще:

воровство есть воровство – хоть корову украдешь, хоть яблоко, все равно это аморально.

являются: а) сам актор – действующий и выбирающий, но, если так можно выразиться, далее неразложимый, как атом. Понятно, что в атоме есть составные элементы (электроны, позитроны и проч.), но нас они в данном прослеживаем его орбиты, а не внутреннее строение; б) ситуация – констелляция объектов, между которыми делается выбор; и в) ориентации – мотивационные (имеющие в основании диспозиции потребностей) и ценностные (в основании которых лежат ценностные эталоны).

выбором альтернативных возможностей, а, следовательно, процессом оценивания и, в конечном счете, ценностными эталонами»1. Ценностные эталоны, с одной стороны, прививаются актору в процессе его социализации, и тогда они действуют изнутри, но они также существуют и в каждой недостаточным оказывается воздействие внутренних эталонов, воздействуют уже внешние – посредством санкций. Задача ценностных эталонов – ограничивать выбор: с точки зрения познавательного интереса, или катективного, или же с моральной точки зрения. В зависимости от преобладания тех или иных ориентаций можно выделить три типа действия: интеллектуальная деятельность (преобладание познавательного и ответственность, или моральное действие (интеграция данных действий в Парсонс Т. Ценности, мотивы и системы действия / Т. Парсонс // О структуре социального действия [Электронный ресурс]. 2000. Гл. 3. Дата обращения: 10.03.2012. – Режим доступа:

http://www.i-u.ru/biblio/archive/parsons_o_strukture/03.aspx?search=%f1%ee%f6%e8%e0%eb%fc%ed%ee%e интересах более широкой системы действия). Особый подраздел – действия инструментальные, имеющие значение только в связи с другими действиями, для которых они являются подготовительными.

Описав таким образом структуру действия, Парсонс вводит свои знаменитые эталонные переменные, описывающие дилеммы ориентации.

Ситуация приобретает для актора определенный смысл только после того, как он сделает несколько выборов, используя данные ему – в процессе социализации или же непосредственно в ситуации – ориентации, оформленные как культурные эталоны.

Парсонс считает, что можно аналитически выделить пять основных выборов и определить их дихотомически. Начать ли удовлетворение своих потребностей сразу, как только для этого появился подходящий объект, или провести оценку всех имеющихся в наличии обстоятельств, в результате которой, может быть, придется и отказаться от удовлетворения. В первом случае, когда актор действует импульсивно, он практически отбрасывает оценочную ориентацию. Это – аффективный выбор. Во втором случае он проявляет сдержанность и удерживает свои импульсы – это аффективно нейтральный выбор. Использовать ли при выборе эталоны только ближайшей подсистемы (себя самого или «своих») или эталоны более широкой системы (своего коллектива, организации или же общества в называться ориентацией на себя, а во втором – ориентацией на коллектив.

Под коллективом может пониматься как угодно широкая группа, вплоть до общества в целом.

Какие же люди непосредственно воздействуют на общество, продвигая его к тем или иным целям и путям развития? Эти люди, согласно Парсонсу, подбираются по следующим эталонным переменным:

во-первых, большое значение для них имеет аффективная ориентация действия, т.е. очень активная и эмоциональная вовлеченность в присматриваться, предполагать те или иные варианты развития действия, им свойственно быстро включаться в действие;

партикуляристической точки зрения. Например, для них глава какой-то крупной фирмы имеет значение не потому, что это - фирма крупная или занимается определенными видами производства или операций. Гораздо важнее, что глава этой фирмы является родственником одного хорошего приятеля моего друга, а, следовательно, к нему есть «ход», его можно использовать в каких-то своих интересах и т.д.;

в-третьих, естественно, что такого типа люди более нацелены на выбор из своего окружения людей, которых они оценивают не по каким-то абстрактным качествам личности или их положения, а по их деятельности, точнее было бы сказать, по результативности их деятельности;

в-четвертых, очевидно, что они будут строить отношения с таким образом отобранными людьми отнюдь не по диффузной, а по специфической схеме: делаем вместе то-то и то-то, я беру на себя вот этот план действия, ты – вот тот, а что за рамками этого договора – никого из нас не касается, у тебя своя жизнь, у меня своя.

Если говорить о целях общества, то парадоксальность состоит в том, что сознательно их никто не планирует. Люди просто действуют, но поскольку действия их не отличаются твердым руководством нормами коллектива, наоборот, они всегда стремятся всеми силами раздвинуть рамки, внутри которых человеку данного общества дозволено преследовать свои личные интересы, то их бурная деятельность приводит к определенному рассогласованию системы культурных нормативов. А это приводит, если применить здесь мореходный термин, к «рысканью» судна, т.е.

недозволенным отклонениям его от курса то в ту, то в другую сторону. И в результате такого рысканья может возникнуть новое направление, какой-то новый вариант прежде запланированного уже маршрута. Этот вариант можно прокомментировать высказыванием Д. Стейлы: «Особенность человека, как существа мыслящего, состоит в том, что он не столько приспособляет свой организм к окружающей среде, сколько видоизменяет самую среду применительно к требованиям своего организма. В соответствии с этим сознание уже не сливает человека с природой в примитивной цельности конкретных актов, реальных действий, но противопоставляет ему мир, как арену возможных действий, как тот материал, к которому человек должен применять свои искусственные орудия»1.

Этот тип деятельности Парсонс определяет как «инструментальноэкспрессивное достижение цели, исполнения и удовлетворения». Любопытно отметить, что переменная «аффективность», которая, пожалуй, ни в одной современной культуре не является доминирующей, у этой особой группы внутри любого общества имеет очень высокую значимость; то же можно сказать и относительно переменной «партикуляризм».

Впрочем, это отнюдь не означает, что человек, характеризующийся данными переменными (аффективность, партикуляризм, ориентация на деятельностные характеристики партнера и на специфичность отношений с ним, а также расширение ориентации на себя по сравнению с ориентацией на коллектив), не может проявлять вполне «культурных» характеристик, то есть аффективной нейтральности, оценки по универсалистическому принципу;

что он никакого значения не придает качествам личности партнера или не умеет поддерживать диффузных отношений, - он все это умеет делать, просто первые характеристики для него лично имеют большую ценность и привлекательность. Он их и проявляет, когда видит перед собой возможность быстрого удовлетворения своих потребностей. Эту же оговорку следует иметь и для всех иных категорий функциональных подсистем.

«сохранение латентной модели». Имеется в виду существующая на данный Стейла Д. Человеческая деятельность и истина: ранние русские марксисты и прагматизм// Вопросы философии. 2012. № 1. С. 132.

«целеполагателей» раскачивает культурную модель, подрывает значимость важных ценностей, размывает рамки дозволенного в культуре, а потому возникают напряжения. Модель «сохранения» противодействует этим деструктивным процессам, поскольку для людей, приверженных этой подсистеме, характерно «латентно воспринимаемое значение интеграции», инстинкт защиты культуры, что должно выливаться на уровне поведения в «регулирование энергетических напряжений путем их блокирования и канализации».

А.А. Гусейнов утверждает: «Жизненная активность в человеке протекает в форме целесообразной деятельности. Это означает, что она имеет осознанный характер, её непременным, обязательным элементом является разум. Человек не только действует, но и осознаёт, что он действует, стремится дать себе отчёт о причинах, в силу которых он действует так, как он действует. Прежде чем действовать и для того, чтобы действовать, он принимает решение о действии. Именно решением и через решение разум подключается к жизненному процессу. И оно, решение о действии, становится пределом разума в его практическом применении. Если знание, характеризующее теоретическое применение разума, считать его верхним пределом, то решение, обозначающее включение знаний в жизненный процесс, практику, является его нижним пределом. Здесь, в данном пункте, на стадии решения о действии и в процессе этого решения разум встречается с иррациональными силами и отделяется от них»1.

Как считал Парсонс, общество получает энергетику благодаря человеческим мотивам. Стремясь удовлетворить свои потребности, человек действующий способен послать импульс, активизируя особый механизм, вырабатывающий эту социальную энергетику. Но для того, чтобы эта энергетика была направлена в нужное русло, требуются особые каналы, в роли которых могут выступать культурные модели. Чтобы обеспечить Гусейнов А.А. Мораль как предел рациональности// Вопросы философии. 2012. № 5. С.4- направленность энергетики, культурные модели должны обладать способностью задавать вектор. В этом случае, запускается механизм, который, перенаправляя энергетику в одном заданном направлении, блокирует другие возможные направления.