Выделенные параметры позволяют всесторонне описать любой случай имплицитности. В реферируемом исследовании на их основе проводится анализ явления моделированного подтекста.

К числу речевых произведений, характеризующихся наличием МП, относятся басни, притчи, сатирические сказки, средневековые моралите, образные пословицы, некоторые анекдоты, памфлеты, фельетоны, произведения, построенные как иносказания, Эзоповы речи и т.п.

Большинство перечисленных жанров характеризуется обличительной направленностью, что обусловливает использование ими МП, выполняющего защитную функцию. Создание скрытого смысла в таких произведениях представляет собой намеренное действие автора.

Интенциональному имплицированию подвергается когнитивная часть семантики произведений, т.е. информация о референтной ситуации (ее участниках и отношениях). При этом имплицирование референциального компонента производится способом семантической замены, которая в данном случае осуществляется приемом моделирования. Суть моделирования когнитивного компонента смысла сводится к тому, что в рамках одного высказывания оказываются две ситуации - заменяющая и заменяемая. Каждый компонент заменяемой ситуации (прототипа) имеет свое соответствие в заменяющей, т.е. заменяющая ситуация служит своего рода моделью заменяемой. Ситуация-прототип, тем не менее, не выпадает из семантической структуры произведения: ее образ составляет имплицитный пласт смысла. Отражение в сознании заменяющей, моделирующей ситуации становится эксплицитным значением текста. Таким образом, высказывание или текст, обладающий моделированным подтекстом, становится двухреферентным знаком, две референтные ситуации которого связаны отношением моделирования. Соответственно, эксплицитный слой смысла, отражающий модель, и имплицитный, отражающий прототип, также связаны отношением моделирования.

К примеру, ситуацию, когда человек берется за рискованное дело, не обладая необходимыми знаниями или умениями, можно сравнить с попыткой перейти незнакомую реку вброд. Очевидно, ситуации схожи, поэтому вторая (образная) вполне может выступить моделью первой. В этом случае ее ментальное отображение станет прямым значением знака, но подразумеваться будет первая ситуация: If you cannot see the bottom, do not cross the river.

Ситуация-модель и ситуация-прототип представляют собой системы элементов (единиц и отношений), относящиеся друг к другу таким образом, что элементы одной системы имеют свои соответствия в другой системе. Таким образом, два слоя когнитивного смысла связаны друг с другом симилятивным классификационным отношением, или ассоциацией по сходству. В то же время, для МП характерно динамическое состояние параллельного сосуществования прямым значением текста: скрытый смысл не вытесняет явный, поскольку нуждается в нем как в модели.

Таким образом, моделированный подтекст получает следующее определение: это случай интенционального имплицирования когнитивного компонента высказывания или текста способом семантической замены, при которой явный и скрытый смыслы параллельно сосуществуют в семантической структуре текста и связаны друг с другом симилятивной классификационной связью.

Во второй главе моделированный подтекст исследуется на фактическом материале содержащих его жанров. В первом разделе главы рассматриваются семантические особенности всех жанров, содержащих МП, и обосновывается выбор для исследования басни, притчи и пословицы. Далее определяются жанровые особенности басни, притчи и пословицы, выдвигаются параметры отбора фактического материала. Третий раздел посвящен разработке общей схемы семантической структуры данных жанров. В следующей части дается целостная характеристика когнитивного компонента общей семантической структуры.

Когнитивный компонент смысла анализируется как конституируемый приемом МП и описывается с точки зрения механизмов его создания и выявления, а также особенностей функционирования в каждом из жанров. Последний раздел содержит анализ прагматического компонента схемы.

Жанры, объединенные в исследовании в одну группу, достаточно сильно отличаются друг от друга по таким параметрам, как формат, отнесенность к определенному функциональному стилю, возраст, актуальность жанра в настоящее время и т.д. Основанием для объединения данных жанров служит присущий им общий тип семантической структуры, характеризуемой наличием моделированного подтекста.

Однако каждый жанр характеризуется уровнем выраженности и сложности МП, или «степенью иносказательности» (Ю.И. Левин). При полной иносказательности моделирование осуществляется в полном объеме: все без исключения элементы прототипической ситуации (вещи, их свойства и отношения) заменяются элементами модели. В этом случае МП определяет всю когнитивную часть семантической структуры произведения, становится ее обязательным фактором. Полностью моделированный референциальный смысл составляет основу таких канонических жанров, как басня, пословица, сатирическая сказка, притча и средневековое моралите (М.В. Никитин). При частичной замене элементов исходной предметной области МП составляет только часть когнитивной семантики, представлен отдельными вкраплениями элементов инородной сферы, как в памфлете, фельетоне, некоторых произведениях сатирической и фантастической литературы.

Механизм МП удобнее изучать на том материале, в котором он занимает значительное место и наиболее ярко выражен. Таким материалом представляются канонические жанры, конституируемые этим приемом. Однако среди них наиболее подходящими для анализа оказываются басня, притча и пословица:

они являются текстами малого формата (в отличие от сказки), а также, в отличие от средневекового моралите, представляют универсальный и доступный материал.

Выбранные жанры обладают многими общими жанровыми характеристиками, а именно: иносказательность (наличие двух смысловых планов), сентенциональность (прагматика оценочно-прескриптивного характера), открытое выражение прагматического значения, прикладной характер использования (способность быть приложимыми к множеству однородных ситуаций), обобщенность смысла, схематичность изображения и краткость.

Специфичными для каждого из жанров являются следующие параметры:

- функция в дискурсе: басня и притча играют роль примера, иллюстрирующего точку зрения автора, пословица служит аргументом или итоговым заключением в дискуссии;

- выбор темы и образного содержания: басня и пословица описывают множество ситуаций из разнообразных сфер жизни, используя образы людей, вещей и животных; притча ограничена сферой религиозных отношений и изображает ее исключительной с помощью человеческих персонажей;

- наличие особого ритмо-фонетического оформления является неотъемлемой чертой пословицы и поэтической басни, но не свойственно притче и прозаической басне;

- способность к независимому употреблению характеризует пословицу и басню, притча является частью контекста;

- клишированностью (способностью сохранять неизменную языковую форму) обладает только пословица;

- развитость сюжета присуща басне и притче сюжетного типа, но не характерна для пословицы и притчи афористического типа;

- строение композиции: пословица представляет собой одно законченное предложение; притча и басня являются двухчастными произведениями, состоящими из рассказа, сопровождаемого объяснением.

Внутри жанров басни, притчи и пословицы существует большое разнообразие форм, многие из которых настолько далеки друг от друга, что являются несопоставимыми. Критерием отбора материала является, с одной стороны, наличие у произведений типичных характеристик жанра, как общих, так и специфичных, с другой - прозрачность семантической структуры, не осложненной смысловыми трансформациями и наложениями, а также определенная однородность и повторяемость сюжетов. Таким требованиям отвечают Эзоповские басни (в переводах англоязычных авторов), евангельские притчи и оригинальные образные пословицы. Основным принципом анализа является сравнение одних и тех же сюжетов в разных интерпретациях, поскольку различные способы языкового представления одного и того же содержания способны высветить его структуру.

Исторические данные и результаты синхронического исследования доказывают родство жанров и выявляют многочисленные сюжетные соответствия между ними, что свидетельствует о том, что для басни, притчи и пословицы характерен единый способ мыслительного отображения реальности. Кроме того, в речи они выполняют одни и те же прагматические функции. Свойства когнитивного и прагматического компонентов и их соотношение составляют сходную мыслительную основу семантики произведений, которую можно представить в виде единой для всех трех жанров схемы - это плоскость, символизирующая совокупное содержание, передаваемое каждым произведением. Вертикальное деление разграничивает когнитивный и прагматический компоненты совокупного содержания, горизонтальное отражает эксплицитный и имплицитный способы выражения каждого компонента:

Получившиеся в результате деления четверти соответствуют: ЭК и ЭП эксплицитно выраженным частям когнитивного и прагматического компонентов, ИК и ИП – невыраженным частям соответствующих компонентов. Поскольку анализируемые произведения обязательно содержат как изложение сюжета (когнитивный компонент), так и оценку и/или прескрипцию, то вертикальная граница является стабильной. Горизонтальное деление отражает эксплицитный или имплицитный способы представления соответствующего семантического компонента в структуре произведения. Устойчивость этой границы зависит от того, какая доля смысла получает эксплицитное выражение в каждом произведении.

Характеристика когнитивного компонента смысла. Ведущая роль в общей семантической структуре принадлежит когнитивной части смысла. Процесс создания когнитивного смысла, построенного по принципу моделирования, включает этапы образотворчества, метафоризации и воплощения. Основанием для моделирования служит прототип, а именно некая единичная жизненная ситуация, имеющаяся в распоряжении автора произведения: так, для Эзопа прототипами басен были ситуации из собственной жизни.

Процесс образотворчества (интериоризации) необходим, поскольку словесное моделирование предполагает создание идеальных моделей реальности, все операции над которыми, в том числе и процесс их создания, производятся в сознании. Интериоризация прототипа сопровождается его обобщением до уровня класса: предполагаемый реальный случай, легший в основу произведения, входит в класс сходных случаев, к каждому из которых приложимо данное произведение. Например, можно виртуально представить класс случаев, когда люди поддаются лести и становятся уязвимыми для льстеца. Все эти случаи успешно описываются известной басней “The Fox and the Crow”.

Класс ситуаций, в который входит прототип, является одновременно как областью потенциальных прототипических ситуаций, каждая из которых может стать основой басни, притчи или пословицы, так и областью соотнесения, или применения, в которой содержание данного произведения приложимо к любому ее представителю.

С точки зрения реципиента также существует некая единичная ситуация, с которой он соотносит соответствующее произведение, и которая входит в тот же класс, что и прототипическая. Таким образом, автор, создавая, и адресат, воспринимая басню, притчу или пословицу, каждый, имеют в своем распоряжении некую единичную ситуацию, к которой приложимо или на основе которой создается данное произведение. Для автора это ситуация-прототип, для реципиента – ситуация соотнесения. Обе они входят в один класс, образ которого заранее существует в тезаурусе носителей данного языка и культуры. Следовательно, в сознании и создателя, и реципиента текста имеются два идеальных образа, связанные с внешней реальностью – образ единичной ситуации и обобщенный образ класса подобных ситуаций.

Обобщенный образ класса образуется в результате приведения к общему знаменателю основных черт класса, т.е. создания отвлеченной общей формулы, по которой строится каждая ситуация класса. Общая формула отражает логические отношения между вещами и отношениями, составляющими данный тип ситуации. Формула является посредником, связующим звеном между единичной ситуацией класса соотнесения и художественной моделью. Она представляет собой макет, по которому формируется как любая ситуация класса, так и модель. Использование этого макета для построения модели позволяет соблюсти принцип сходства, существующий между моделью и единичной ситуацией соотнесения, и делающий произведение приложимым к реальности.

Единичный и обобщенный образы составляют обязательную часть семантики рассматриваемых произведений. При восприятии произведения актуализируется либо один, либо другой из них. Литературное прочтение басни, притчи или пословицы концентрирует внимание на самом художественном произведении, когда читатель признает возможность существования ситуации, подобной описанной, и может гипотетично ее себе представить. В этом случае модель актуализирует в сознании читателя образ класса ситуаций. Если же соответствующее произведение было использовано по случаю, то адресат сопоставит художественную ситуацию с той, которая наличествует в реальности. Тогда значение произведения конкретизируется, т.е. возникает образ единичной ситуации.

Составление общей формулы осуществляется как глубинное структурносемантическое преобразование, результат которого может быть описан с помощью специального метаязыка, который использует максимально общие термины. Например, обобщенный смысл басни “A Young Man and a Swallow” (в которой юноша, увидевший до времени прилетевшую ласточку, решает, что наступила весна, и продает последнюю одежду, но неожиданно ударяют холода, и он замерзает) можно выразить метаязыком примерно так: “Extraordinary cases are excepted out of the general rules of life” - из морали басни, или «Единичный пример не может быть общим правилом», или в виде максимы “One case makes no rule”.

Образы двух референтных ситуаций басни, пословицы или притчи относятся к разным предметным областям: образ прототипа – к сфере реальных человеческих отношений, образ моделирующей ситуации – к художественному миру, в котором действуют не только люди, но животные и вещи. Один образ становится моделью другого в процессе метафоризации, т.е. замены на основании гомоморфизма - отношения близкого сходства между двумя системами элементов, в данном случае между образами ситуаций.

Образы ситуаций, представляемые как системы элементов, построены по одной формуле ситуационного класса. Для выделения составных компонентов и связей этого образа класса, он схематизируется. Такая схема выглядит как «ситуационная рамка», состоящая из узлов и отношений между ними. Узлы и отношения рамки соответствуют участникам ситуации, их свойствам и действиям. Ситуационная рамка обладает целостностью, нарушение которой ведет к деформации ситуации или ее преобразованию в новую структуру. На уровне ментального представления элементы рамки – «пустые места», подлежащие заполнению определенными единицами. Такое заполнение может происходить в двух направлениях – единицами реальной ситуации из области приложения, когда реципиент воспринимает произведение и соотносит его с реальностью, и единицами художественной модели в процессе метафоризации. Схематизированный образ класса подобен человеку-невидимке, очертания которого становятся видны, только если его облачить в одежду. Такой одеждой служит для него материал модели.

Например, в басне "The Fox and the Grapes" формула класса примерно такова: человек, поставивший цель и не сумевший ее достичь, склонен искать оправдание себе, девальвируя цель. Ситуационная рамка состоит из компонентов:

субъект, желающий достичь чего-л., предмет желания, усилия субъекта по достижению желаемого, неспособность добиться успеха, реакция на неудачу. При переходе к модели они заменяются единицами, свойственными модели как сущности другого класса, соответственно: the fox; thirst; grapes; standing very tall, leaped, tried again and again; He missed each time; he grumbled, “Sour grapes, just sour grapes, I didn`t want them anyway”.

Основанием для выбора компонентов и отношений ситуационной рамки художественной модели, призванных заменить компоненты и отношения прототипической ситуации, является общность признаков. Моделирующий и моделируемый компоненты должны иметь хотя бы один общий признак, что на семантическом уровне соответствует одинаковым семам в значениях слов - художественного языка, выражающего модель, и метаязыка, описывающего моделируемый компонент. Например, слово «лиса» в приведенной басне может быть моделью образа человека, потому что понятия «лиса» и «человек» (и значения соответствующих слов) содержат одинаковые признаки: «одушевленность» (интенсиональная сема обоих слов) и «способность иметь потребности и желания» (импликациональная сема).

Получаемая в результате метафоризации художественная модель ситуации имеет определенные качественные характеристики. С одной стороны, координата единичности/обобщенности, определяемая такими показателями, как лицо, временная отнесенность и модальность, делит художественные модели на единично-конкретные и обобщенно-универсальные. С другой – соотнесение художественных ситуаций с представлениями об объективной реальности делит их на модели-аналоги, вымышленные правдоподобные и вымышленные фантастические модели.

Процесс метафоризации сопряжен с такими явлениями, как варьирование, синонимия, омонимия и трансформация художественной модели.

Качественная сторона художественной модели может претерпевать варьирование в разных интерпретациях одного и того же сюжета. Варьирование может происходить в рамках одной предметной области, и тогда взаимозаменяемые элементы соотносятся друг с другом на основе импликационной и классификационной связи или тематической однородности. Например, в рамках темы птичьей ловли происходят вариативные замены в таких пословицах, как: “A feather in the hand is better than a bird in the air”, “A bird in the hand is worth two in the bush”, “A sparrow in hand is worth a pheasant that flies by”, “A sparrow in hand is better than the pigeon in the roof (sky)” и т. д.

Варьирование узлов ситуационной рамки в пределах разных предметных сфер называется синонимией художественных моделей. Например, инвариант «внешность не всегда отражает суть объекта», имеет синонимические варианты: “Do not look upon the vessel but upon that which it contains”, “You can`t judge the horse by the harness”, “You cannot judge a tree by its bark”, “The fairest looking shoe may pinch the foot” и др.

Существование сразу нескольких вариантов и синонимов одной модели свидетельствует о том, что одному обобщенному образу класса могут соответствовать несколько метафорических воплощений. Очевидно, множество вариантов художественной модели формирует свой класс, который также подчиняется обобщенной схеме, как и класс прототипических ситуаций. Область художественных моделей находится по другую сторону от обобщенного образа симметрично области соотнесения.

К целостной рамке ситуации могут подключиться дополнительные узлы.

Это может происходить без изменения рамки, но иногда приводит к ее трансформации. Узлы, прибавление которых к целостной рамке, не меняет ее структуры, являются несущественными для ее целостности и называются неключевыми. Если же присоединение дополнительного узла меняет сущность ситуации, значит, такой элемент интегрируется в структуру как существенный, ключевой. Расширение ситуации с помощью новых структурных звеньев может привести к созданию нового цикла, или двухходового сюжета (М.Л. Гаспаров), на основании которого можно сделать больше одного прагматического вывода.

Омонимия возникает в силу того, что один и тот же компонент моделирующей ситуации может заменить несколько соответствующих ему компонентов разных моделируемых ситуаций. Каждый компонент модели (словесный образ) обладает множеством признаков (сем). Принцип моделирования и схематичность, присущая басне, притче и пословице, заставляют искусственно изолировать только одну черту компонента, на основании которой он должен заменить элемент моделируемой ситуации. Однако множественность признаков приводит к тому, что разные признаки могут выступить основанием для моделирования нескольких компонентов. Например, в двух вариантах басни “A Cock and a Diamond” в качестве аналогических оснований используются разные импликациональные семы значения слова «алмаз»: «красота» и «ценность».

В процессе метафоризации образ прототипа замещается образом модели, а в ходе воплощения модель получает вербальную форму. Процесс облачения образов в слова очевиден и не требует описания. Однако вербализация модели в басне, притче и пословице сопровождается некоторыми дополнительными преобразованиями, которые представляют интерес. В общем виде, преобразования ситуационной рамки сводимы к двум видам - сокращение имеющихся элементов и присоединение дополнительных.

Образ художественной модели, который представляет собой ситуационную рамку с заполненными узлами, может быть воплощен в материальную форму целиком (каждый элемент рамки обозначается словом или фразой) или частично (часть элементов не вербализуется). Полное воплощение модели – отличительная характеристика притчи: в ней каждый элемент ситуации непременно выражен соответствующим словом, поэтому расшифровка образов не составляет особого труда. Сокращенное воплощение модели означает материализацию не всех ключевых узлов. Однако неполное воплощение не нарушает целостности рамки: отсутствие слова не означает отсутствия соответствующего элемента в сознании. Те элементы, которые не получили формального выражения, остаются в подтексте, т.е. подразумеваются.

Так, с помощью дополнительного подразумевания, образ художественной ситуации может поместиться в узкую, жестко структурированную форму пословицы. Этот процесс можно проследить на парных соответствиях между басней и пословицей. Так, в пословице “One swallow does not make a summer”, соответствующей басне “A Young Man and a Swallow”, рамка состоит из тех же узлов, что и рамка басни: 1) определенное положение вещей в действительности; 2) единичное явление, выпадающее из этого положения вещей; 3) человек, 4) воспринимающий это явление и 5) делающий неверный вывод; 6) действия человека согласно его выводу; 7) последствия (чаще негативные) этих действий. В процессе метафоризации эти узлы заполняются единицами: 1) холодное время года, 2) ласточка, прилетевшая до наступления тепла, 3) человек, 4) увидевший ласточку и 5) решивший, что наступило лето, 6) человек снимает с себя одежду, 7) в результате и он, и ласточка замерзают. При воплощении эта схема представлена в развернутом виде в басне:

(3) A Prodigal Young Fellow (6) that had sold his Cloths to his very shirt, (4) upon the Sight of (2) a Swallow that came before her Time, (5) made Account that Summer was now at Hand, (6) and away went That too. (7) There happen`d after This, a Fit of Bitter Cold Weather, that almost starv`d both the Bird, and the Spendthrift. Well (says the Fellow to Himself) This Sort of a Swallow has been the Ruin of us Both.

В басне воплощены все узлы, кроме узла «холодное время года», который подразумевается из сочетания фраз “before her Time” (до теплого времени года) и “a Fit of Bitter Cold”. В пословице воплощение производится в свернутом виде: “one swallow” заключает в себе только узел (2) – единичное явление;

“makes” содержит в «склеенном виде» узлы (3), (4) и (5) – кто-либо, воспринимая явление, делает определенный вывод; “no summer” соответствует узлу (1) – определенное положение вещей; отдельно “no” означает неверность вывода;

компоненты (6) и (7) опущены. Все свернутые и сокращенные узлы отсутствуют только на поверхности, в языковой форме, но они обязательно содержатся в семантической структуре пословицы. Без этих компонентов (например, неверный вывод и его последствия) пословица потеряла бы смысл и не была соотносима с реальной жизненной ситуацией.

Обратная тенденция преобразований - обогащение рамки, т.е. ее усложнение и расширение с помощью неключевых узлов, а именно несущественных для целостности структуры единиц и отношений, которые появляются при переходе от абстрактного представления к конкретной единичной ситуации. Воплощение рамки может сопровождаться привлечением дополнительных элементов (деталей, подробностей), которые, с точки зрения структуры, являются лишними. Чаще всего вспомогательные элементы служат для дополнительной мотивировки действий персонажей и оживления сюжета.

Описанные преобразования ситуационной модели на уровне словесного представления могут способствовать или, наоборот, препятствовать проникновению читателя в глубинный смысл произведения. Понять произведение с МП означает выявить тот образ класса, который находится под образной ситуацией и составляет когнитивный подтекст произведения, или соотнести его содержание с единичной референтной ситуацией. Правильности читательского вывода может также препятствовать неоднозначность и омонимичность художественного образа. Для обеспечения надежности понимания когнитивный подтекст должен получать в тексте определенную манифестацию, прямую или косвенную, которая направляет понимание по нужному пути.

Косвенная манифестация – это маркирование когнитивного подтекста.

Басня, притча и пословица обладают своеобразным набором маркеров. В их число входят как индикаторы, так и идентификаторы смысла.

Любое произведение с МП является нарушением постулата ясности, поэтому индикатором подтекста в басне, притче и пословице служит, в первую очередь, общее несоответствие произведения окружающему контексту или ситуации общения. Несоответствие в этом случае проявляется в том, что произведение выпадает из однородной ткани дискурса по своей тематике, которая переключает его в другую предметную сферу, либо по особой ритмической структуре, которой обладают пословицы и поэтические басни. Другой вид индикаторов характеризует фантастические произведения. Здесь само несоответствие содержания произведения реальности, сигнализирует о том, что требуется отыскать разумное объяснение нереалистичности. В третьих, сигналом подтекста может служить само название жанра, которым часто предваряется прочтение произведения. Особый тип заголовка, присущий басне, указывает на жанр, тем самым косвенно давая понять, что в произведении с таким названием следует искать подтекст.

Стандартными идентификаторами служат эксплицитный план текста и фоновые знания. Специфический идентификатор подтекста басни - это лингвистические единицы эксплицитного плана, по смыслу относящиеся не к моделирующей, а к моделируемой области (сфере человеческих отношений). Появляясь в эксплицитном плане произведения, они высвечивают социальный фрейм сквозь текстуру художественной ситуации, намечая область соотнесения: например, в зооморфных баснях животные совершают какие-то типичные, узнаваемые действия, характерные для определенной социальной ситуации или человеческого типа.

Вывод когнитивного подтекста – это попытка устранить несоответствие произведения общему контексту, которая осуществляется на основе сопоставления эксплицитно выраженного содержания со знаниями о мире. Выявление подтекста заключается в поиске той области или конкретной ситуации, моделью которой служит произведение, причем один из идентификаторов может указать, какая именно область имеется в виду. Обнаружение когнитивного подтекста в этом случае представляет собой вывод по аналогии.

Прямая манифестация когнитивного подтекста означает раскрытие образа класса или образа единичной ситуации из области соотнесения, т.е. словесное представление моделируемого референта. Вербализация когнитивного подтекста возможна только в основном или объяснительном тексте басни и притчи.

Обобщенный образ класса материализуется с помощью метаязыка, он может быть репрезентирован либо как краткая афористическая формулировка - в баснях (“Pride and Cruelty never want a Pretence to do Mischief” – “A Cat and a Cock”), либо как поэлементное описание соответствующей рамки – в притчах (“The seed is the word of God…” - “The Sower”).

Cвоеобразным способом раскрытия когнитивного подтекста является его косвенное объяснение с помощью синонимичного образа. Басни обычно используют для этого синонимичную пословицу; синонимичные притчи, как правило, следуют одна за другой, поясняя друг друга, например: “New Cloth on an Old Garment” [Mt 9:16] и “New Wine in Old Wineskins” [Mt 9:17].

Характеристика прагматического компонента. Модель замещает прототип для того, чтобы, определив все ее характеристики, оценив свойства и отношения участников художественной ситуации, мы по аналогии перенесли полученные результаты на реальную ситуацию и смогли сделать все необходимые для себя прагматические выводы. Однако то, какие выводы делает читатель на основе художественного произведения, зависит от автора. Автор басни, притчи или пословицы закладывает в текст, в числе прочей, информацию о своем отношении к сказанному, т.е. то действие, которое он намерен произвести своим высказыванием (иллокуция), его оценку сообщения и тот эффект, которого он желает добиться от реципиента (перлокуция).

Прагматическое значение иногда называют моралью, имея в виду суммарный прагматический смысл, состоящий из компонентов, выполняющих функции информирования, оценки и предписания.

Три прагматические значения взаимосвязаны и функционируют совместно в семантике жанров. А.А. Крикманн выводит следующую шкалу взаимодействия этих составляющих: утверждение – оценка – предписание. С гносеологической точки зрения информативная ступень оказывается самой низкой, оценочная – средней и прескриптивная – высшей. Для функционирования басни, притчи и пословицы наиболее важны оценочный и прескриптивный компоненты, причем первый является определяющим для второго.

Традиционная черта рассматриваемых жанров – это стремление прямо выразить прагматическое значение. Средства вербализации прагматики в басне, притче и пословице достаточно разнообразны: отношение автора к описываемому принимает в тексте разные формы и пронизывает всю структуру произведения.

Оценочный и прескриптивный компоненты имеют закрепленные за ними способы языкового выражения. Оценка определяется аксиологическим модусом «хорошо / плохо» и его разновидностями - «правильно / неправильно», «глупо / умно», «добро / зло» - и передается с помощью соответствующей лексики. Стандартный способ выражения прескрипции - с помощью модальных глаголов со значением долженствования или желательности и императивных конструкций. Кроме того, существуют и другие средства, отличающиеся большим разнообразием и использующие как лексические, так и грамматические формы, например словосочетания с окказиональным оценочным значением или условные конструкции со значением рекомендации.

Иногда в тексте произведения находят эксплицитное выражение два прагматических компонента, но чаще открыто представлен только один – оценочный или прескриптивный. Выявить второй несложно – с помощью существующей между ними логической связи. В то же время прагматический компонент может существовать в скрытом виде. Доказательством того, что прагматическое значение в таких случаях действительно присутствует, служат соответствия между синонимичными вариантами или разными версиями одного и того же произведения, из которых один содержит вербализованную мораль, другой – скрытую: “A cat in gloves catches no mice” – “He that would eat the fruit must climb the tree”.

Возможность имплицитного способа существования прагматического компонента в общей семантической структуре басни, притчи и пословицы доказывает, что когнитивный компонент первичен и независим от прагматического, и наоборот, прагматический компонент выводится из когнитивного и изменяется при изменении последнего, а именно: при трансформации ситуационной рамки модели и ее преобразования в двухходовой сюжет, при воплощении рамки с использованием неключевых узлов, при омонимичности модели.

В заключении в обобщенной форме излагаются результаты проведенного исследования и перспективы его дальнейшей разработки.

В ходе исследования были решены все поставленные задачи: проанализирована и подробно описана категория имплицитности и относящиеся к ней явления; моделированный подтекст исследован, с одной стороны, в целостной системе имплицитных средств языка и речи, с другой – относительно особенностей функционирования в семантической структуре содержащих его произведений; выявлены основные черты семантической структуры малоформатных речевых жанров, конституируемых приемом МП (басни, притчи и пословицы).

Основные результаты исследования таковы:

1. Моделированный подтекст, рассматриваемый в рамках целостной системы имплицитных средств языка и речи, может быть описан как случай имплицитности, имеющий следующие характеристики:

- это прием намеренного создания скрытого смысла когнитивной природы, носителем которого выступает двухреферентный знак текстового уровня, т.е.

высказывание или текст, характеризующийся иносказанием;

- имплицирование смысла осуществляется способом семантической замены значимых блоков моделируемого референта текста соответствующими компонентами моделирующего, в результате чего образы моделирующего и моделируемого референтов составляют, соответственно, эксплицитный и имплицитный смыслы произведения;

- концептуальное соотношение имплицитного и эксплицитного смыслов в случае МП определяется наличием между ними симилятивной связи (ассоциации по сходству). Семантическая замена осуществляется на основе общности одного или нескольких признаков взаимозаменяемых компонентов, что на семантическом уровне выражается как наличие общих сем в семном составе значений соответствующих слов;

- динамическое взаимодействие двух планов определяется как их параллельное сосуществование в содержательной части текстового знака, при доминировании моделирующего образа;

- использование МП в речи обусловлено его функциональной характеристикой, в которой преобладающее значение имеет функция защиты.

2. Рассмотрение МП в семантике малоформатных речевых жанров басни, притчи и пословицы выявило следующие особенности его реального функционирования, т.е. механизмов создания и выявления:

- вследствие прикладного характера басни, притчи и пословицы имплицитная часть когнитивного смысла двучленна: ее составляют единичный и обобщенный образы ситуаций, с которыми произведение может быть соотнесено. В конкретном речеупотреблении актуализируется один из данных образов, что определяется целью использования произведения;

- специфическая тематическая основа каждого из жанров определяет качество имплицитной части когнитивного компонента: образ класса ситуаций может быть максимально обобщен (в басне и пословице) или ограничен одной предметной областью (религиозные отношения - в притче);

- качество эксплицитной части когнитивного компонента (художественной модели) определяется закрепленным за каждым жанром выбором образного содержания: преимущественный выбор басни – образы животного мира и неодушевленных предметов; притча ограничивается только изображением людей;

пословица использует самые разнообразные образы;

- каждый из жанров характеризуется свойственным ему способом моделирования действительности: басни используют фантастические модели, характеризуемые модусом единичности и конкретности; пословицы применяют вымышленные правдоподобные модели или модели-аналоги, всегда присоединяющие квантор общности; притчи отображают действительность с помощью вымышленных правдоподобных моделей, представляемых как единичные действительные (притча басенного типа) или обобщенные условные примеры (притча пословичного типа);

- тип используемой модели влияет на степень схематичности изображения:

художественный образ максимально схематизирован в моделях, характеризуемых модусом общности (пословица и притча пословичного типа); напротив, образ способен обогащаться деталями и подробностями, если модель единична и конкретна (басня и притча басенного типа);

- общим средством маркирования моделированного подтекста басни, притчи и пословицы является несоответствие прямого смысла произведения тематическому фону речи; специфический маркер пословицы - несоответствие ритмо-фонетического строя контексту, басни - вымышленность сюжета и особый тип заголовка; притчи – название жанра;

- общими средствами идентификации и выявления когнитивного подтекста являются эксплицитное значение произведения и фоновые знания; особым идентификатором подтекста в басне служит манифестация моделируемой области в эксплицитном плане, т.е. включение ее компонентов в структуру художественной модели.

3. Моделированный подтекст конституирует особый тип семантической структуры, присущий малоформатным речевым жанрам басни, пословицы и притчи, основные черты которой заключаются в следующем:

- семантическая структура жанров, конституируемых приемом МП, состоит из когнитивной и прагматической частей, каждая из которых имеет определенный способ существования в общей структуре, а именно организующий концептуальный механизм и характер выражения – имплицитный или эксплицитный;

- организующим механизмом когнитивного компонента является моделирование; прагматического – импликация, или логический вывод, из когнитивного компонента; наличие данных концептуальных связей между частями семантической структуры способствует ее преобразованию в конфигурацию, одни части которой на основании мыслительных связей способны актуализировать другие;

- по характеру выражения когнитивный компонент делится на жестко фиксированные эксплицитную (моделирующую) и имплицитную (моделируемую) части, но может осложняться дополнительным подразумеванием некоторых компонентов моделирующего референта; для прагматического компонента выбор способа выражения является прерогативой создателя произведения;

- основной смысл, идея произведения складывается из имплицитной части когнитивного компонента (единичного или обобщенного образа моделируемой референтной ситуации) и двух частей прагматического компонента (оценочной и прескриптивной). В идеале эксплицитная часть когнитивного компонента (образ художественной ситуации) на основе концептуальных связей способна задать все остальные части конфигурации (основной смысл) и тем самым обеспечить возможность их имплицитного существования;

- экспликация прагматической части основного смысла является характерной чертой трех жанров и выражается как включение в текст оценочных слов, повелительных и модальных конструкций. Экспликация когнитивного подтекста присуща только басне и притче, она осуществляется как словесное описание единичной или обобщенной моделируемой ситуации в основном или объяснительном тексте произведения и имеет форму поэлементного толкования в притче и сентенции - в басне. Раскрытие основного смысла в целом (когнитивного подтекста и морали) возможно в басне и притче: оно может помещаться только в объяснительную часть или быть рассредоточено по всему тексту произведения.

4. Использованный в исследовании метод описания МП с точки зрения создателя текста, при котором процесс моделирования анализируется раздельно по трем этапам (образотворчество, метафоризация и воплощение), позволяет по-новому интерпретировать такие явления, сопровождающие использование МП, как синонимия и вариативность, омонимия и неоднозначность басни, пословицы и притчи:

- вариативность и синонимия художественных моделей означают осуществление процесса метафоризации на основе взаимозаменяемых компонентов, соответственно, одной или разных моделирующих предметных областей;

- омонимия и неоднозначность произведения обусловлены возможностью замены одним и тем же моделирующим компонентом элементов разных моделируемых областей на различных аналогических основаниях;

Перспективы исследования видятся как дальнейшее уточнение положений теории моделированного подтекста на материале других жанров.

1. Малоформатные речевые жанры с моделированным подтекстом // Современные проблемы теории языка: Сборник статей, посвященных юбилею заслуженного деятеля наук, доктора филологических наук профессора М.В. Никитина. СПб: РГПУ им. А.И. Герцена, 2000. С. 40-42. - 0.1 п.л.

2. Моделирование как механизм создания подтекста // Studia Linguistica – 10. Проблемы теории европейских языков. СПб: Тригон, 2001. С. 304–309. -0. п.л.

3. Семантическая структура басни // Вестник Чувашского государственного педагогического университета им. И.Я. Яковлева. № 3 (22). Литературоведение. Языкознание. Лингводидактика. Методика литературы. Чебоксары, 2001.

С. 40-43. - 0.43 п.л.

4. Жанрообразующая функция моделированного подтекста // Герценовские чтения. Иностранные языки: Мат-лы конференции (15-17 мая 2001 г.).

СПб: РГПУ им. А.И. Герцена, 2001. С. 14-15. - 0.13 п.л.