На правах рукописи

КЛАЧКОВ ПАВЕЛ ВЛАДИМИРОВИЧ

ГУМАНИТАРНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ КАК СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫЕ

ФАКТОРЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЦЕЛОСТНОСТИ

СОВРЕМЕННОГО ГОСУДАРСТВА

Специальность: 09.00.11 – социальная философия (философские наук

и)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук Красноярск, 2013 2

Работа выполнена на кафедре культурологии ФГАОУ ВПО «Сибирский федеральный университет»

доктор философских наук, профессор

Научный руководитель:

Копцева Наталья Петровна.

Официальные оппоненты: Викторук Елена Николаевна, доктор философских наук, профессор, ФГБОУ ВПО «Красноярский государственный педагогический университет имени В.П.

Астафьева», кафедра философии, заведующий кафедрой.

Фомина Наталья Валерьевна, кандидат философских наук, доцент, ФГОУ ВПО «Сибирский государственный аэрокосмический университет имени академика М.Ф. Решетнева», кафедра философии и социальных наук, доцент кафедры.

ФГБОУ ВПО «Иркутский государственный

Ведущая организация:

университет»

Защита состоится 27 мая 2013 г. в 14.00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.099.17 при ФГАОУ ВПО «Сибирский федеральный университет»

по адресу: 660041, г. Красноярск, пр. Свободный, 79, ауд 8-06.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГАОУ ВПО «Сибирский федеральный университет»

Автореферат разослан 26 апреля 2013 г.

Ученый секретарь Петров диссертационного совета Михаил Александрович

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Актуальность темы исследования. Противоречивые тенденции глобализации и тревожная геополитическая ситуация современного мира побуждают обратиться к изучению социально-культурных факторов, которые определяют данные базовые процессы.

Аналитика социально-культурных оснований тех изменений, которые определяют сегодня приоритеты международного и внутрироссийского развития, предполагает обращение как к классическим теоретическим представлениям о целостности государства, так и к современной практике применения гуманитарных технологий «ненасильственных революций» в ряде постсоветских стран (Украина, Грузия, Киргизия) и на Ближнем Востоке (события «арабской весны»).

Интерес к проблеме целостности государства возрастает в периоды социальных потрясений, когда казавшиеся стабильными государства, оказываются на грани разрушения или даже переходят эту черту. Когда «здания»

дают трещину, взгляду мыслителей открываются «несущие конструкции».

Становится очевидным, что «сама собой разумеющаяся» повседневность государственно организованного общества поддерживается сложной системой институтов, традиций, смыслов, представлений и образов, опирающейся, в свою очередь, на целое сплетение объективных и субъективных факторов. Как говорил Иоанн Златоуст, уничтожьте порядок бревен, из которых дом построен, и стены распадутся сами собой. Уничтожьте государственную власть, и распадется вся человеческая жизнь, распадутся семья, город, народ1.

Междисциплинарность проблемы требует сделать ее предметом не частных наук, а философско-социологического и социолого-антропологического исследования. Как утверждает С.С. Хоружий, решающая роль во всей динамике социума принадлежит «процессам, происходящим на антропологическом уровне... Разумеется, этот тезис не есть самоочевидная истина, в нём выражена определённая позиция, открыто расходящаяся с хорошо известными социоцентристскими воззрениями… Не отрицая фундаментальной роли социальной динамики», автор доказывает, что за последней «стоит антропологическая динамика, которая не только не сводится к социальной, но составляет несводимый, глубинный и решающий уровень динамики всего многоуровневого социума»2. Признавая определенную обоснованность данного тезиса, следует заметить, что антропологические проявления и практики также поддаются целенаправленным управленческому и педагогическому воздействиям.

Политическая практика 1980-2000-х гг. (в частности, распад СССР и «цветные революции», произошедшие во многих странах мира) показала, что современные гуманитарные технологии способны принципиальным образом См.: Алексеев Н.Н. Идея государства. – 2-е изд. – СПб.: Издательство «Лань», 2001. - С. 156.

Хоружий С.С. Синергийная антропология. Томские лекции // Вестник Томского государственного университета.

– Философия. Социология. Политология. - 2009. - №2 (6). – С. 124.

менять ход политического процесса и социокультурного развития в целом – как в позитивную так и в негативную сторону. Тем самым они превращаются в один из основных факторов политической борьбы и экономической конкуренции. При этом сфера культуры становится одним из наиболее значимых полей противоборства сил, одни из которых заинтересованы в ослаблении, а другие – в укреплении целостности государства. Этим объясняется как социальнофилософская направленность данной работы, так и стратегическое значение социальной философии и социальной антропологии для современных государств.

Отдельные гуманитарные технологии находят применение и в отечественной политической практике. Однако этот процесс не имеет системного характера и сводится, главным образом, к использованию технологий «связей с общественностью» (public relations) для достижения определенных результатов на выборах и референдумах, а также взаимодействию пресс-служб со средствами массовой информации, задачи которого зачастую сводятся к прямолинейной трансляции сообщений, призванных формировать позитивный имидж заказчика.

Взаимодействие органов власти со структурами гражданского общества зачастую носит лишь формальный характер. Данные обстоятельства свидетельствуют о недостаточном осознании и освоении потенциала современных гуманитарных технологий. Преодоление этого негативного явления является, на наш взгляд, одним из существенных условий самосохранения и прогрессивного развития нашей страны.

Разработанность проблемы исследования. Философская категория целостности и сопряженная с ней проблематика соотношения части и целого является базовой для социальной философии и рассматривалась рядом видных философов. В западной теоретической традиции следует указать на труды Платона, Г.В. Лейбница, Н. Винера, Ф. Гваттари, Ж. Делеза, М. Хайдеггера3 и др.

Для отечественной философской мысли характерно представление о целостности («цельности») как познания, так и бытия. Об этом писали А.А. Богданов, А.Ф.

Лосев, В.С. Соловьев4 и многие другие мыслители. В рамках системного подхода соответствующую проблематику разрабатывали Н.Т. Абрамова, В.А. Карташев, В.А. Лекторский, В.Н. Садовский, А.П. Хускивадзе5 и др.

См.: Платон. Филеб. // Платон. Сочинения. В 3 т. Т. 3. Часть 1. - М., 1971; Винер Н. Человек управляющий. СПб.:

Питер, 2001. – 288 с. ; Делез, Ж. Тысяча плато: Капитализм и шизофрения / Жиль Делез, Феликс Гваттари; пер. с франц. И послесл. Я.И. Свирского; науч. Ред. В.Ю. Кузнецов. – Екатеринбург: У-Фактория; М.: Астрель, 2010. – 895 с. ; Лейбниц Г.В. Сочинения в 4 т. Т. 4 – М.: Мысль, 1989 ; Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. М.:

Высш. шк., 1991. – 192 с.

См.: Богданов А.А. Тектология: (Всеобщая организационная наука). В 2-х кн.: Кн. 1 / Редкол. Л.И. Абалкина (отв.

ред.) и др. / Отд-ние экономики АН СССР. Ин-т экономики АН СССР. – М.: Экономика, 1989. – 304 с.; Богданов А.А. Тектология: (Всеобщая организационная наука). В 2-х кн.: Кн. 2 / Редкол. Л.И. Абалкина (отв. ред.) и др. / Отд-ние экономики АН СССР. Ин-т экономики АН СССР. – М.: Экономика, 1989. – 351 с. ; Лосев А.Ф. Философия имени. – М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1990. – 270с. ; Соловьев В.С. Философские начала цельного знания // Соловьев В.С. Сочинения в 2-х т. М.: "Мысль", 1988. Т. 2, с. 140-288.

См.: Абрамова Н.Т. Целостность и управление. - М., 1974. – 248 с.; Карташев А.В. Система систем. Очерки общей теории и методологии. – М.: «Прогресс-Академия», 1995. – 416 с.; Лекторский В.А., Садовский В.Н. О принципах исследования систем // Вопросы философии. - 1960. - № 8. - Интернет:

http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=38&Itemid=55 ; Хускивадзе А.П. Сложные системы, синергетика и теория целостности // http://www.synergetic.ru/science/slozhnye-sistemy-sinergetika-i-teoriacelostnosti.html Суждения, касающиеся целостности государства и факторов, укрепляющих или ослабляющих последнюю, высказывали многие выдающиеся мыслители прошлого и современности. В числе выдающихся зарубежных мыслителей, обращавшихся к данной тематике, следует назвать Аристотеля, Боэция, Г.В.Ф.

Гегеля, Т. Гоббса, Конфуция, Платона, А. Фуллье, Ф.В.Й. Шеллинга6 и др. Тема целостности государства вызвала живой интерес многих отечественных авторов:

Н.Н. Алексеева, И.А. Василенко, С.А. Дробышевского, В.В. Ильина, И.А. Исаева, С.Л. Краснорядцева, И.В. Левакина, К.Х. Момджяна, А.С. Панарина, В.И.

Радченко, А.И. Юрьева, Б.С. Эбзеева7 и др.

Проблематику гуманитарных технологий анализируют Н.А. Кузнецова, О.С.

Мартьянова, Г. Рейнгольд, А.А. Руснак, М.В. Силантьева, Э. Тоффлер, М.

Троицкий, А.Г. Шмелев, П.Г. Щедровицкий, Б.Г. Юдин8 и др.

Концепции «мягкой» и «умной» сил разработал американский политолог Дж.С. Най-младший9. Эти теоретические представления получили развитие в работах целого ряда исследователей, представляющих самые разные страны мира:

Н. Блэрел, Дж. Ван, Р.Л. Джэнели, Д. Йим, Пенг Ер Лам, Шен Ли, и др10.

См.: Аристотель. Сочинения: В 4 т. Т. 4. - М.: Мысль, 1983. – 830 с. ; Боэций. «Утешение философией» и другие трактаты. - М.: Наука, 1990. – 414 с. ; Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. - 524 с. ; Гоббс Т.

Философские основания учения о гражданине. Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2001. – 304 с.; Конфуций. Изречения. Книга песен и гимнов. М.:АСТ: АСТ МОСКВА: Транзиткнига, 2006. – 506 с. ; Платон. Сочинения. В 3 т. Т. 3. Часть 1. М., 1971; Фуллье А. Психология французского народа. // Фуллье А. Психология французского народа; Кабанес О., Несс Л. Революционный невроз / Пер. с фр. М.: Институт психологии РАН, Издательство «КСП +», 1998. - 576 с.;

Шеллинг Ф.В.Й. Сочинения в 2 т.- Т. 2. - М.: Мысль, 1989.- 636с.

См.: Алексеев Н.Н. Идея государства. – 2-е изд. – СПб.: Издательство «Лань», 2001. - 368 с.; Василенко И.А.

Политическая философия: Учеб. пособие. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ИНФРА-М, 2009. – 320 с. ;

Дробышевский С.А. Политическая организация общества и право как явления социальной эволюции/ Красноярск:

Краснояр. гос. ун-т, Красноярск, 1995. – 295 с.; Ильин В. В., Панарин А. С. Философия политики. М.: Изд-во МГУ, 1994. – 283 с.; Исаев И.А. Солидарность как воображаемое политико-правовое состояние: монография. – М.:

Проспект, 2009. – 176 с. ; Исаев И.А. Теневая сторона закона. Иррациональное в праве: монография. – Москва:

Проспект, 2012. – 368 с. ; Момджян К.Х. Введение в социальную философию. Учеб. пособие. - М.: Высш. шк., КД «Университет», 1997. – 448 с.; Юрьев, А. И. Введение в политическую психологию. СПб.: Издательство С.Петербургского ун-та, 1992. – 232 с. ; Эбзеев Б.С. Государственное единство и целостность Российской Федерации (конституционно-правовые проблемы) / Б.С. Эбзеев, С.Л. Краснорядцев, И.В. Левакин, В.И. Радченко; отв. ред.

Б.С. Эбзеев. – 375 с.

См.: Кузнецова Н. А. Расширение гуманитарных технологий на основе компетентностного подхода. // Интернетжурнал "Эйдос". - 2006. - 1 сентября. Интернет: http://www.eidos.ru/journal/2006/0901-3.htm; Мартьянова О.С.

http://quality.petrsu.ru/file/206/%D0%9A%D0%BE%D0%BD%D1%84.ppt ; Рейнгольд Г. Умная толпа : новая социальная революция / Говард Рейнгольд. — Пер. с англ. А. Гарькавого. — М. : ФАИР-ПРЕСС, 2006. - 416 с. ;

Руснак А.А. Избирательная кампания на мажоритарном округе: поиск решений. Монография / А.А. Руснак. – Киев:

НПП «Интерсервис», 2012. – 324 с. ; Силантьева М.В. Современные «гуманитарные технологии» в контексте российской действительности / М.В. Силантьева // Славянский мир в третьем тысячелетии. Россия и славянские народы во времени и пространстве. - М., 2009. - С. 406-418 ; Тоффлер Э. Метаморфозы власти: Знание, богатство и сила на пороге XXI века: [пер. с англ.]/ Элвин Тоффлер. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2009. – 669 с. ; Троицкий М.

Концепция «программирующего лидерства» в евроатлантической стратегии США // Pro et Contra. Внешняя политика нового века. - 2002. - №4. - Осень. ; Шмелев А.Г. Что такое "Гуманитарные технологии"? // http://www.ht.ru/press/articles/print/art193.htm ; Щедровицкий Г.П. Организационно-деятельностная игра: сборник текстов (2) // Из архива Г.П. Щедровицкого. - Т. 9 (2). - М.: Издательство «Наследие ММК», 2005. – 320 с. ; Юдин Б.Г. От гуманитарного знания к гуманитарным технологиям // Знание. Понимание. Умение. – 2005. - №3 ; Юдин Б.Г. От гуманитарного знания к гуманитарным технологиям (окончание) // Знание. Понимание. Умение. – 2005. See: Nye, J.S., Jr. Soft Power. The Means to Success in World Politics. – NY: Public Affairs, 2004 ; Nye, J.S. Jr. The Powers to Lead. – NY: Oxford University Press, 2008 ; Nye, J.S., Jr. The Future of Power. – NY: Public Affairs, 2011.

http://www2.lse.ac.uk/IDEAS/publications/reports/pdf/SR010/blarel.pdf ; Janeli, R.L., Yim, D. Soft Power, Korea, and the Теории и практике «ненасильственных действий», оказывающей, как будет показано в дальнейшем, непосредственное воздействие на целостность государства, посвятили свои работы П. Аккерман, Дж. Дю Валль, Р.Л. Хелви, Дж.

Шарп и другие исследователи11. В числе отечественных мыслителей, занимавшихся данной проблемой, следует назвать А.А. Александрова, А.Э.

Гапича, А.В. Горева, С.Г. Кара-Мурзу, С.Е. Кургиняна, Д.А. Лушникова, С.А.

Телегина, С.В. Хелемендика и А.В. Чадаева12.

Объект исследования – целостность государства как социальнофилософская проблема.

Предмет исследования – роль гуманитарных технологий как социальнокультурного фактора и инструмента укрепления и ослабления целостности современных государств.

Гипотезу исследования составляет предположение, что гуманитарные технологии становятся в современном мире одним из основных инструментов воздействия на целостность государств. Последнее осуществляется путем:

реконфигурации социокультурных связей (создание и укрепление одних, разрыв и ослабление других – это напрямую касается и функциональных связей между органами, подразделениями и даже отдельными чиновниками государственного аппарата);

конструирования и дискредитации образов, символов и смыслов совместного государственно организованного бытия, а также массовых представлений и идентичностей;

борьбы за контроль над механизмами развития и функционирования изменения характера и направленности деятельности сил гражданского общества (как формально организованных, так и неформальных);

Politics of Culture // http://ieas.berkeley.edu/events/pdf/2007.10.05_Janelli_and_Yim.pdf ; Peng Er Lam. Japan’s Quest for “Soft Power”: Attraction and Limitation // East Asia (2007) 24. P. 349–363. Internet:

http://www.corneredangel.com/amwess/papers/Japan_soft_power.pdf ; Shane Lee. A New Interpretation of “Soft Power” for Taiwan // Taiwan International Studies Quarterly, Vol. 1, No. 2, pp. 1-23, Summer 2005 Internet:

http://www.tisanet.org/quarterly/1-2-1.pdf ; Wang J. Introduction: China’s Search of Soft Power // Soft Power in China.

Public Diplomacy throught Communication / Edited by Jian Wang. – NY: Palgrave Macmillian, 2011. – P. 1-18.

См.: Шарп Д. От диктатуры к демократии: Стратегия и тактика освобождения / Пер. с англ. Н. Козловской. - М.:

Новое издательство, 2005 ; Шарп Д. Ненасильственная борьба: лучшее средство решения острых политических и этических конфликтов // Философские науки. 1990. -№ 11. - С. 78-83 ; Ackerman, Peter. A force more powerful: a century of nonviolent conflict / Peter Ackerman, Jack Du Vall. – NY: St Martin’s Press. 2000 ; Helvey R.L. On Strategic Nonviolent Conflict: Thinking About the Fundamentals. – Boston: the Albert Einstein Institute, 2004 ; Sharp G. Gandhi as a Political Strategist. – Boston: Extending Horizons Books: Porter Sargent Publishers, 1979 ; Sharp G., Jenkins B. The Anti-Coup. - Boston: the Albert Einstein Institute, 2003 ; Sharp G. There Are Realistic Alternatives. - Boston: the Albert Einstein Institute, 2003 ; Sharp G. Waging Nonviolent Struggle. 20 th Century Practice and 21st Century Potential / By Gene Sharp with the collaboration of Joshua Poulson and the assistance of Cristopher A. Miller and Hardy Merriman. – Boston:

Extending Horizons Books: Porter Sargent Publishers, Inc, 2005.

См.: Гапич А.Э., Лушников Д.А. Технологии «цветных революций». – М.: РИОР, 2010 ; Горев А.В. Махатма Ганди. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Междунар. отношения, 1989 ; Кара-Мурза С.Г. Краткий курс манипуляции сознанием. – М.: Алгоритм, 2002; Кара-Мурза С.Г. Новая теория революций // Интернет:

http://www.contrtv.ru/common/1135/ ; Кара-Мурза С.Г. Оранжевая мина / С.Г. Кара-Мурза, А.А. Александров, М.А.

Мурашкин, С.А. Телегин. – М.: Алгоритм, 2008. – 240 с.; Кургинян С.Е. Качели. / Конфликт элит – или развал Росси? – М.: ЭТЦ, 2008; Кургинян С.Е. Слабость силы / Аналитика закрытых элитных игр и ее концептуальные основания. – М.: ЭТЦ, 2007 ; Хелемендик С. Soft Power - мягкая сила „made in USA“ // http://soob.ru/n/2005/1/tactic/ изменения качества и насыщенности информационно-культурного Тем самым открываются новые возможности для субъектов, заинтересованных как в ослаблении, так и в укреплении целостности государства.

Эмпирическим материалом выступают теоретические работы, в которых представлены результаты анализа различных аспектов исследуемой проблемы, практические руководства по применению отдельных гуманитарных технологий (в частности, технологии «ненасильственного сопротивления»), нормативноправовые акты, а также статьи и выступления политиков, политических аналитиков и публицистов (понимаемые и как результат аналитической работы, и как инструменты гуманитарно-технологического воздействия, и как историкокультурные артефакты).

Цели и задачи диссертации. Диссертант ставит цель изучить влияние гуманитарных технологий на обеспечение целостности государства.

Эта цель достигается посредством решения следующих исследовательских задач:

проанализировать и систематизировать знания о социокультурных факторах единства государства и многообразия его частей, опираясь на категорию целостности;

исследовать проявления целостности государства в различных типах социокультурных связей, уделив особое внимание факторам, способствующим ослаблению или укреплению этой характеристики;

определить понятие гуманитарных технологий и его место в системе философских категорий;

изучить субъекты, ресурсы, тенденции развития, перспективы и классификации гуманитарных технологий, уделив особое внимание возможностям последних в отношении образов, символов, массовых представлений и идентичностей;

охарактеризовать концепты «мягкой» и «умной» сил, широко используемые в современной философской и политической мысли, сопоставив их с общим понятием власти (силы, мощи) и связав с социально-философской проблемой сохранения базисных антропологических ценностей;

исследовать гуманитарные технологии, используемые для ослабления и укрепления целостности государства (уделив особое внимание «стратегическому ненасильственному сопротивлению»).

Методологическая и теоретическая основы исследования. Как указывает К. Хюбнер, существуют три способа описания действительности: паратаксис, рассматривающий объекты изолированно, гипотаксис, сопоставляющий их с идеей или образом, избранным в качестве стержневого, и синтез, рассматривающий различные объекты во взаимной связи. В данном исследовании предпринята попытка рассмотреть во взаимосвязи два блока философских вопросов. Первый включает целостность государства, факторы, на нее влияющие и способы, которыми она поддерживается. Второй образован гуманитарными технологиями, их субъектами (заказчики, разработчики и реализаторы), а также ресурсами, которые задействуются последними. Ведение научной работы «на пересечении» данных тематик обусловливает синтетическую направленность данной диссертации.

Важной методологической особенностью этого исследования является комплексный междисциплинарный подход, позволяющий использовать результаты, полученные в рамках целого ряда наук, в числе которых социальная философия, политология, юриспруденция, социология, этнология и социальная психология. В работе применяется системный подход, согласно которому каждая система характеризуется как наличием связей и отношений между образующими ее элементами, так и неразрывным единством с окружающей средой. Активно используется в настоящем исследовании формально-логический метод, обеспечивающий сопоставление категорий. Также задействуются аксиологический, социально-философский, философско-антропологический и герменевтический подходы.

Кроме того, методологической основой диссертации служат общие методы и принципы научного исследования и логики (сравнительно-исторический метод, анализ и синтез, переход от абстрактного к конкретному, последовательность в рассмотрении вопросов, и т. д.).

Новизна исследования состоит в следующем:

рассмотрение целостности государства и гуманитарных технологий в контексте влияния вторых на первую, позволило глубже раскрыть как сущность и содержание каждого из этих аспектов, так и их взаимное влияние, а это дало возможность рассмотреть технологию «стратегического ненасильственного сопротивления» на сущностном, а не на акцидентальном уровне;

по-новому соотнесены понятия суверенитета и целостности государства, что позволяет продуктивнее анализировать соответствующую проблематику;

предложена терминологическая система, определяющая место гуманитарных технологий в системе философских категорий;

показана взаимосвязь перспектив развития гуманитарных технологий с проблемой поддержания базисных антропологических ценностей и сохранения человека как особого рода сущего;

дано определение и показана сущность «стратегического ненасильственного сопротивления» как комплексной гуманитарной технологии, направленной на обеспечение смены государственной власти путем ослабления функциональной, генетической и структурной целостности государства посредством, главным образом, убеждения и психологических манипуляций;

международного «рынка» гуманитарных технологий, на котором соревнуются специалисты по ослаблению и по укреплению целостности государства;

обосновано, что заимствование гуманитарных технологий не является полноценной альтернативой самостоятельной разработке последних (разумеется, осуществляемой с учетом лучших результатов общемирового опыта).

Положения и выводы исследования создают основу для дальнейшей разработки проблемы. Речь идет, в частности, об изучении использования гуманитарных технологий для обеспечения отдельных аспектов целостности государства (этнонациональный, конфессиональный, социальностратификационный), а также исследовании данной проблемы применительно к условиям и конкретным ситуациям отдельных стран и регионов.

Основные положения, выносимые на защиту:

Полноценная разработка проблемы единства государства и многообразия его частей требует синтеза знаний, полученных социальной философией, социальной антропологией, политологией, теорией государства и права, социологией, психологией и иными науками. Такое комплексное исследование возможно лишь в рамках социальной философии. Категория «целостность», получившая глубокую разработку в трудах ряда мыслителей (в особенности отечественных), отражает сочетание, степень согласованности единства и многообразия, интеграции и автономии составных частей, обусловливающее самосохранение и прогрессивное развитие социокультурных систем (в том числе и государств). Целостность государства обусловлена как рациональными (разделение и кооперации труда граждан, необходимость обеспечения безопасности жизни и деятельности), так и культурными, символическими и иными факторами. Если государственный суверенитет, означающий независимость по отношению к внешним субъектам и верховенство в пределах государственной территории, характеризуется неделимостью, то целостным государство может быть в большей или меньшей степени, при этом мера целостности может варьироваться применительно к различным ее аспектам.

Целостность государства реализуется посредством системы социокультурных связей различных типов и предполагает динамичный баланс коренных общегосударственных интересов и многообразия интересов частных, традиций и инноваций, материальной и нематериальной сторон жизни, рациональных и символических компонентов, адаптации фундаментальных констант к актуальным вызовам современности. Обеспечение целостности современного государства требует не столько диктата, сколько поддержания общего информационно-культурного пространства (язык, смыслы, символы, образцы поведения, идеология, обмен информацией между центром и периферией и т.д.) и конструктивного взаимодействия власти с общественностью и средствами массовой информации.

Предлагается использовать терминологическую систему, в рамках которой технология определяется как система способов какой-либо деятельности, направленных на наиболее эффективное достижение определенного результата.

Социальными предлагается именовать технологии, призванные оказать целенаправленное воздействие на социальные структуры и социальные процессы.

Гуманитарные технологии понимаются как вид социальных технологий, основанный на преимущественном использовании убеждения и манипулирования. Гуманитарные технологии могут применяться в различных сферах общественной жизни, а согласованное воздействие на ряд сфер одновременно может производить кумулятивный эффект.

Гуманитарные технологии в целях достижения определенного результата связывают в рамках определенной деятельности субъектов и ресурсы (в том числе информационные и кадровые) в интересах достижения определенной цели. Для этих систем способов деятельности характерны наукоемкость, комплексный междисциплинарный характер, направленность на достижение конкретного и проверяемого результата, ценностный релятивизм и оптимизация использования ресурсов. Ключевой тенденцией разработки, а отчасти и применения гуманитарных технологий является развитие «распределенного сознания», то есть формирование эффективных механизмов коллективного мышления. Гуманитарные технологии могут классифицироваться по социокультурным сферам, направленности на исследование или на преобразование действительности, мере воздействия на сознание людей, относительному объему «гуманитарного компонента» и наличию и роли «манипулятивной составляющей».

современности, прямо влияющий на обеспечение целостности государств – рост как теоретического, так и практического значения «мягкой» и «умной» сил (первая означает способность добиваться желаемого результата при помощи убеждений и психологических манипуляций, вторая – умение сочетать первую с использованием «жестких» методов принуждения, поощрения и приказа).

Гуманитарные технологии используют «мягкую силу» в качестве ресурса, обеспечивая в то же время ее расширенное воспроизводство. Дальнейшее развитие гуманитарных технологий в ходе формирования «шестого технологического уклада» обостряет проблему поддержания базисных антропологических ценностей и сохранения собственно человека как особого рода сущего.

Как ослабление, так и укрепление целостности государства предполагает воздействие на системообразующие связи и отношения, реконфигурацию отдельных элементов и изменение степени благоприятности внешней среды. Проведенное исследование подтвердило гипотезу данного исследования и показало, что для решения этих задач всё активнее применяются гуманитарные технологии. Примером тому является «стратегическое ненасильственное сопротивление», направленное на обеспечение смены государственной власти путем ослабления функциональной, генетической, а затем и структурной целостности государства посредством, главным образом, убеждения и культурно-психологических манипуляций. Наиболее ожесточенная борьба ведется за контроль над механизмами развития и функционирования культуры. Современная деятельность по подрыву целостности государства характеризуется профессионализацией, «технологизацией» и «компьютеризацией» как ее субъектов, так и их оппонентов. Формируется высоко конкурентный международный «рынок» гуманитарных технологий.

Теоретическая значимость работы и практическая ценность ее результатов заключается в том, что последние могут быть использованы для дальнейшей научной разработки темы диссертации как в общетеоретическом плане, так и применительно к отдельным аспектам проблемы, в качестве концептуально-методологической базы для разработки стратегии обеспечения целостности Российской Федерации с учетом новейших вызовов, в практической политической деятельности, в работе органов государственной власти и местного самоуправления, общественных организаций и средств массовой информации, в практике преподавания курсов социальной философии, социальной антропологии, политологии, а также в руководстве научно-исследовательской работой студентов, обучающихся по гуманитарным, социальным и иным направлениям.

Степень достоверности и апробация результатов работы. Необходимая степень достоверности данной работы определяется степенью ее новизны, применяемой методологией, опорой на факты социокультурной практики, а также апробацией этого исследования.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры культурологии Гуманитарного института Сибирского федерального университета.

По теме диссертационного исследования опубликовано 11 научных работ, из них 5 в рецензируемых журналах, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание учёной степени кандидата наук. Общим объем этих публикаций составляет 8,1 печатных листа.

Основные идеи и положения диссертации излагались автором на ряде заседаний Красноярского филиала Российского научно-образовательного общества (в 2011-2013 гг.), учебно-научно-методическом семинаре «Теория и практика прикладных культурных исследований» на базе Сибирского федерального университета (2010-2013 гг.), Всероссийской научно-практической конференции «Социология, философия, право в системе научного обеспечения процессов развития современного общества» (г. Красноярск, 20 мая 2010 года), а также на заседаниях Экспертного клуба «Комитет развития»13.

Структура и объем диссертации. Структура диссертационного исследования определена содержанием работы и содержит введение, три главы (по два параграфа в каждой), заключение, список литературы (354 наименования) и список иллюстративного материала (7 рисунков) Объем диссертации – страницы.

2. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении описаны актуальность и разработанность темы диссертации, определены объект, предмет, гипотеза, цели, задачи, эмпирический материал методологические и теоретические основы исследования, раскрыта научная новизна, сформулированы основные положения, выносимые на защиту, показаны теоретическая значимость диссертации и ее практическая ценность, представлены См., напр.: Клачков П.В. Стойкость к разрыву и теория хаоса // http://expertclub.info/content/stoykost-k-razryvu-iteoriya-haosa сведения о степени достоверности и об апробации результатов исследования, структуре и объеме работы.

Первая глава «Целостность государства как философская проблема»

посвящена одной из ключевых тем социальной философии, а также социальной антропологии, политологии, теории государства и права и ряда других наук – оптимальному сочетанию единства государства и многообразия его частей. При раскрытии этого вопроса автор предлагает опереться на категорию «целостность», выражающую интеграцию и в то же время автономию элементов, а также определенную противопоставленность окружению, обусловленную внутренней активностью.

Первый параграф «Целостность государства как философская категория»

начинается с прояснения терминологических и – шире – концептуальных вопросов. Указав, что слово «государство» понимается в работе в широком, аристотелевском смысле, обозначая политико-территориальную общность, автор обращается к постановке проблемы целостности в древней (античной и древнекитайской) и современной философии. Уделив внимание идеям Г.В.

Лейбница, Э. Дюркгейма и М. Хайдеггера, диссертант обращается к раскрытию понятия целостности (цельности) в работах отечественных философов (А.С.

Хомяков, В.С. Соловьев, В.Ф. Эрн, Л.П. Карсавин, И.А. Ильин, С.Л. Франк, С.Н.

Трубецкой и др.). При этом показывается, что для русской философии издревле характерны как стремление к обретению целостного знания о мире, так и представление о целостности мироздания, включающего в себя и социокультурную реальность. Подобным образом мыслили философы, принадлежавшие к самым различным школам - от В.С. Соловьева до И.А. Ильина и даже А.А. Богданова. К идеям последнего близок системный подход, позволяющий рассматривать государство как сложную саморазвивающуюся систему, применяя к ней принципы целостности, структурности, взаимозависимости системы и среды, иерархичности и множественности описания. В основе этой парадигмы лежит представление о наличии у целого системных, интегративных свойств, отсутствующих у его частей, а значит, о несводимости системы к простой сумме элементов.

Автор обращается к типологиям целостности, разрабатываемым в философской литературе. Применительно к цели данной работы наиболее продуктивным представляется выделение структурного, функционального и генетического типов (первый характеризуется единой структурой отношений между элементами или частями целого, второй – взаимосвязью многообразных функций, выполняемых различными элементами системы, третий – наличием порождающего элемента или структуры).

Категорию «целостность» диссертант сопоставляет с понятием «единство» и приходит к выводу, что первая более содержательна и оптимальным образом отражает необходимое сочетание единства и многообразия. Применительно к целостности государства отсюда следует, в частности, вывод о неэффективности тотального «огосударствления» социокультурного пространства.

Полноценная разработка проблемы целостности государства требует синтеза знаний, полученных социальной философией, социальной антропологией, социологией, политологией, теорией государства и права, социальной психологией и иными науками. Такое комплексное исследование возможно лишь в рамках социальной философии.

С древних времен люди размышляли над причинами, побуждающими их жить в составе политически организованных обществ, а также над факторами, которые способствуют сохранению, укреплению и развитию или, напротив, ослаблению, деградации и распаду последних. Ценные соображения по этому поводу высказывали, в частности, Платон, Аристотель, Боэций, Гаудапада (автор трактат «Мандукья-карики»), Конфуций, аль-Газали, Жан Боден и многие другие мыслители.

Первой предпосылкой целостности государства является разделение и кооперация труда граждан. Отсюда следуют такие способы обеспечения целостности государства как формирование единого внутреннего рынка, преодоление односторонней ориентации хозяйственных связей, создание более однородной социально-экономической среды, преодоление чрезмерных диспропорций в уровне жизни населения. Вторая предпосылка – необходимость обеспечения всеобщей безопасности жизни и деятельности на его территории.

Вместе с тем, целостность государства опирается не столько на узкопрагматические, сколько на духовные, культурные, символические и иные факторы.

Автор приходит к выводу, что обеспечение целостности государства требует динамичного баланса коренных общегосударственных интересов и многообразия интересов частных. В этой связи жизненно важным является конструктивное, научно обоснованное взаимодействие власти с общественностью и средствами массовой информации, основанное не на диктате, а на использовании современных гуманитарных технологий.

В завершение данного параграфа автор сопоставляет понятия целостности и суверенитета государства. Диссертант полагает, что потребностям политикоюридической практики более соответствует концепция неделимого суверенитета.

Вместе с тем, понятие «суверенитет» не призвано фиксировать «тонкие»

процессы размытия и консолидации информационно-политического пространства, для этого существует категория «целостность государства».

Следует также заметить, что если суверенитет у государства либо есть, либо отсутствует (tertium non datur), то целостным оно может быть в большей или меньшей степени. При этом мера целостности может варьироваться применительно к различным ее аспектам (к примеру, хорошо организована структурная, но недостаточно обеспечена генетическая, и т.п.).

Второй параграф «Целостность государства и типы социокультурных связей» посвящен реализации этой категории в различных сферах общественного бытия. Разработка данной проблемы в этом аспекте была начата не позднее чем в эпоху Возрождения. Многие исследователи пытаются ответить на вопрос, какие конкретные типы социокультурных связей обуславливают целостность государства, а какие ведут к его распаду и уничтожению. Анализ идей столь различных мыслителей, как Г.В.Ф. Гегель, Ф.В.Й. Шеллинг, В.И. Ленин, П.И.

Новгородцев, Р. Генон, М. Хайдеггер, Н. Винер, А.И. Юрьев, В.М. Кайтуков и др.

позволяет очертить разные аспекты проблемы, наглядно демонстрируя ее сложность и противоречивость.

Целостность государства имеет различные аспекты и предполагает динамичный баланс традиций и инноваций, материального и нематериального, рациональных и символических компонентов, адаптации фундаментальных констант к актуальным вызовам современности.

Зачастую социокультурные связи могут фиксировать различие и конфликт.

Однако конфликт может быть функциональным, а противостояние демонстрировать взаимную обусловленность участников, выявлять основу для взаимодействия. Без общих коренных долговременных интересов не бывает ни единства, ни союза, ни даже боевых действий.

Автор затрагивает принцип разделения (а точнее – единства и разделения) властей, являющийся организационно-правовой основой деятельности аппарата современного демократического государства. Диссертант приходит к выводу, что признавая значимость и продуктивность данного основного начала, не следует возлагать на него чрезмерные надежды, видя в нем панацею. Стараясь избежать как географического детерминизма, так и недооценки роли географического фактора в обеспечении целостности государства, автор обращается и к исследованиям специалистов в области политической географии и геополитики.

Основное внимание в параграфе уделяется культурно-символическим аспектам целостности государства, находящимся в центре внимания социальной философии. Диссертант полагает, что целостность государства является объективной характеристикой, но требует систематического подтверждения на уровне осознания. Последнее становится действенной силой во внутренней и внешней жизни человека, когда оно признано волей человека. Можно говорить даже о влиянии целостности на духовную жизнь. Свободное осознание единства интересов граждан и целостности государства требует зрелости, ответственности, способности творчески осмыслять и преобразовывать социокультурную реальность через ее принятие. Автор также затрагивает новые аспекты, которые вносит в проблематику целостности государства развитие информационных технологий и, в особенности, сети Интернет.

Необходимым условием существования государства является стойкость к разрыву. Требования повышаются день ото дня. Это напоминает гонку, в которой все большую роль играет даже не единство интересов сам по себе, а его осознание, причем массовое. Суровое административное давление на региональные власти в критические моменты неизбежно. Вместе с тем, сугубо диктаторское навязывание единства имеет и свою негативную сторону, о которой писал, в частности, психолог В. Райх. Он опасался, что через авторитаризм в общество проникает своеобразная воля к смерти, отторгается стремление к жизни.

Эта социально-философская проблема заслуживает особого внимания.

Автор уделяет внимание и философии постмодернизма (Ж. Делез, Ф.

Гваттари, Ж.-Ф. Лиотар и др.), отказывающей в доверии к «метанарративам» и, следовательно, объявляющей идеи целостности и единства несостоятельными.

Диссертант указывает, на возможность использования постмодернизма для обоснования сепаратизма и прочих доктрин и практик, представляющих угрозу целостности государства. Вместе с тем, «подрывные» нарративы также поддаются постмодернистской деконструкции. Данная проблематика свидетельствует о возрастании значения духовной культуры как поля противоборства сил, одни из которых «работают» на укрепление, а другие на подрыв целостности государства.

Это обусловливает стратегическое значение социальной философии и социальной антропологии для современных государств.

Говоря об известной мере «воображенности» политико-правовых реалий, автор указывает, что речь здесь не идет о беспочвенных фантазиях.

Социокультурное творчество достигает своих целей лишь в тех случаях, когда опирается, во-первых, на объективные политические, социальные и экономические реалии, во-вторых, на представления и традиции, укорененные в массовом сознании и, в-третьих, на архетипы, таящиеся в коллективном бессознательном.

Многие мыслители видели в государстве духовную природу, вытекающую из единства интересов и воль его граждан. Уяснение единства коренных долговременных интересов всех граждан государства способно предотвратить физическое вырождение народа в тех государствах, где нанесение людьми вреда друг другу чревато именно таким результатом. Превышение смертности над рождаемостью вполне объяснимо непониманием гражданами целостности государства, отсутствием желания выживать всем политическим телом. Здесь же коренится и природа коррупции. Осознание единства интересов граждан и целостности государства способно поддерживать в обществе высокий моральнопсихологический настрой и противодействовать негативным явлениям.

Подобно всем иным социокультурным явлениям, как сами государства, так и представления об их целостности, закрепленные в общественном сознании, не только статичны, но и динамичны. Необходимым элементом исследования целостности государства является изучение деятельности, направленной на укрепление или же подрыв этой характеристики. Важно заметить, что и та, и другая активность осуществляются на одних и тех же полях, из которых наиболее значимы духовно-культурное, правовое, культурно-историческое и информационно-психологическое.

Самосохранение и прогрессивное развитие России в современных условиях требуют системного изучения терроризма и экстремизма. Вместе с тем, наряду с «жесткими» формами деятельности, направленными на разрушение целостности государства, существуют и иные - достаточно гибкие, чтобы ускользать от уголовно-правового воздействия, но от этого не менее, а может быть, и более результативные.

Автор приходит к выводу, что одним из основных способов обеспечения целостности государства является поддержание общего информационнокультурного пространства, включающее формирование и укрепление общих языка и идеологических приоритетов, поддержание обмена информацией между центром и периферией и т.д. Такое доминирование порождает феномен «трансличностности». Повышение «густоты» информационного поля, ускорение обмена информацией и выделение особого слоя граждан, чья функция – осознание и охранение единства интересов, воплощение единства в символической форме относятся к числу основных путей обеспечения целостности государстве.

Целостность государства поддерживается не только усилиями органов государственной власти, но и «низовой» активностью отдельных граждан и общественных объединений. Именно деятельность последних может стать организационным способом обеспечения целостности государства.

Назначение второй главы «Общая характеристика гуманитарных технологий» обусловлено потребностью в терминологической и концептуальной ясности, без достижения которой немыслимо охарактеризовать влияние этих социально-культурных факторов на целостность государства. В главе определяются основные понятия, характеризуются субъекты, ресурсы, тенденции развития, перспективы и классификации гуманитарных технологий.

В первом параграфе «Понятие гуманитарных технологий» ставится цель определить понятие гуманитарных технологий и его место в системе философских категорий. Актуальность этой задачи обусловлена широким и не всегда последовательным употреблением данного словосочетания в современной научной и публицистической литературе. Опыт многих наук показывает, что упорядочить систему понятий способно лишь достижение «терминологической конвенции», то есть договоренности об однозначном употреблении того или иного слова. Перед учеными стоит задача так распределить содержание между терминами, чтобы его существенные характеристики были отражены наиболее полно.

Автор предлагает терминологическую систему, в рамках которой технологии определяются как система способов какой-либо деятельности, направленных на наиболее эффективное достижение определенного результата (при этом критикуется точка зрения, согласно которой технологии применяются лишь в сфере материального производства). Поскольку технологии носят инструментальный характер, их целесообразно отличать от апологий, имеющих целеориентирующую функцию.

Социальными логично именовать технологии, призванные оказать целенаправленное воздействие на социальные структуры и социальные процессы.

Социальные технологии взаимосвязаны с техническими, налицо тенденция к углублению этой связи.

Гуманитарные технологии предлагается понимать как вид социальных технологий, основанный на преимущественном использовании «мягких» методов - убеждения и манипулирования. Гуманитарные технологии могут применяться в различных сферах общественной жизни, а согласованное воздействие на ряд сфер одновременно может иметь кумулятивный эффект.

Во втором параграфе «Субъекты, ресурсы, тенденции развития, перспективы и классификации гуманитарных технологий» общая характеристика последних продолжается в более широком контексте. От раскрытия понятия автор переходит к описанию как активной, «инициирующей» стороны соответствующих видов деятельности, так и инструментов последней, предпринимает попытку определить господствующий тренд и предлагает варианты осмысленного упорядочения множества известных гуманитарных технологий.

В целях достижения определенного результата, продиктованного той или иной апологией, гуманитарные технологии связывают в рамках определенной деятельности субъектов и ресурсы (в том числе информационные и кадровые) в интересах достижения определенной цели. Для гуманитарных технологий характерны наукоемкость, комплексный междисциплинарный характер, направленность на достижение конкретного и проверяемого результата, ценностный релятивизм и оптимизация использования ресурсов.

Непосредственное отношение к созданию и применению гуманитарных технологий имеют три категории субъектов – заказчики, разработчики и «реализаторы». Заказчиками являются как органы государственной власти и местного самоуправления, так и негосударственные организации, становящиеся всё более значимыми акторами современной политики. Могут выступать в этом качестве и нетранспарентные субъекты.

В 1940-х гг. в США, а затем и в других странах западного мира возникла практика перепоручения научно-исследовательских работ (в том числе военных и социогуманитарных) частным компаниям. Как указывает П. Диксон, к преимуществам таких «think tanks» («умных танков»), связывающих науку, технику, знание и власть, относятся научность методологии, полидисциплинарность и значительная степень свободы в рамках выполнения контрактных обязательств. Вместе с тем, ныне существующие организационные формы «производства знаний» не идеальны и требуют дальнейшего совершенствования. Востребованы особые конфигурации, способные объединить специалистов разных профессий в слаженно функционирующие ad hoc (отсюда термин «адхократия») проектные команды. При разработке гуманитарных технологий приоритетны высокий творческий потенциал и умение видеть проблему в нетривиальных ракурсах, при их применении на передний план выходят организаторские навыки и умение эффективно действовать в режиме «реального времени». Вместе с тем, второму виду деятельности также присущи элементы «адхократии».

Разработка и применение гуманитарных технологий требует привлечения разнообразных ресурсов. Как указывает Дж.С. Най-мл, конвертация последних в желаемые результаты требует тщательно разработанной стратегии и умелого лидерства. Одним из ключевых ресурсов являются знания. Вместе с тем, как заметил уже в первой половине 1980-х Дж. Нейсбит, «Мы тонем в информации, но испытываем голод по знанию... Неконтролируемая и неорганизованная информация в информационном обществе уже не является ресурсом – она становится врагом информационного работника»14. Это обстоятельство обусловливает необходимость развития информационных технологий, так и технологий коллективной исследовательской работы.

Ключевой тенденцией разработки, а отчасти и применения гуманитарных технологий является развитие «распределенного сознания». Речь идет о формировании эффективных механизмов коллективного мышления, способных порождать новое знание, которое не могло бы быть создано отдельными специалистами. Первый шаг в этом направлении был сделан не позднее середины XIX в., когда был создан Германский генеральный штаб, предполагавший опору на распределенный информационно-интеллектуальный ресурс.

Данный тренд вызывает к жизни особую разновидность гуманитарных технологий, направленных на получение нового знания, в том числе и на разработку новых гуманитарных технологий. Среди них наиболее известна методика «мозгового штурма» (brainstorming). В качестве альтернативы последнему была предложена синектика – технология, основанная на использовании спонтанных аналогий. Элиминировать роль личностных качеств экспертов, воспринимаемых как потенциальная угроза для объективности результата, призван многостадийный заочный опрос экспертов (метод Дельфи). К числу исследовательских гуманитарных технологий можно отнести и организационно-деятельностные игры (ОДИ).

Говоря о перспективах развития гуманитарных технологий, автор обращается к мнениям экспертов, согласно которым политика выхода развитых стран из мирового финансового кризиса будет связана со становлением шестого технологического уклада. Для характеристики этой стадии подходит аббревиатура NBIC, предложенная Всемирным центром оценки технологий (WTEC). Речь идет о синергетическом сочетании четырех важнейших «нано-биоинфо-когно» областей науки и технологии, каждая из которых сейчас быстро прогрессирует. Имеются в виду соответственно: а) нанонаука и нанотехнологии;

б) биотехнология и биомедицина, включая генетическую инженерию; в) информационная технология, включая продвинутые компьютерные системы и коммуникации; г) когнитивная наука, включающая когнитивную нейробиологию. Таким образом, исследование перспективных направлений развития гуманитарных технологий ставит во всей остроте проблему поддержания базисных антропологических ценностей и сохранения собственно человека как особого рода сущего, В объем гуманитарных технологий следует включить и ряд психологических методик. В частности, известны технологии, позволяющие «включать» у людей не рациональные, а эмоциональные механизмы переработки поступающей информации. К гуманитарным технологиям можно отнести и нейролингвистическое программирование (отметив присущий ему Нейсбит Д. Мегатренды / Д. Нейсбит; Пер. с англ. М.Б. Левина. – М.: ООО «Издательство АСТ»: ЗАО НПП «Ермак», 2003. - С. 41.

See: Converging Technologies for Improving Human Performance: Nanotechnology, Biotechnology, Information Technology and Cognitive Science/ Edited by Mihail C. Roco and William S. Bainbridge. - Kluwer Academic Publishers, 2003. - P. 1-2.

манипулятивный элемент), и «ненасильственное общение», предложенное М.

Розенбергом.

Еще одна разновидность гуманитарных технологий исследуется меметикой, изучающей мемы - базовые единицы культурной передачи или имитации. Наряду с «доброкачественными» мемами, существуют и ментальные вирусы. Последние характеризуются, по мнению Р. Бруди, теми же чертами, что и вирусы биологические: проникновение, копирование, вероятность выпуска инструкций и распространение. В числе субъектов, активно генерирующих ментальные вирусы, данный исследователь называет как тоталитарные секты, так и политические и коммерческие организации.

Обращаясь к историческому опыту, автор делает вывод, что в масштабах государств и цивилизации заимствование технологий не является полноценной альтернативой самостоятельной разработке последних. Разумеется, в условиях современного глобального мира ни одна страна не отказаться от участия в международных технологических обменах. Вместе с тем, приоритет заимствования технологий перед самостоятельным развитием последних ведет, в конечном счете, к ослаблению целостности государства.

Технологическое отставание нашего государства от передовых стран Запада особенно ярко проявилось в сфере технологий гуманитарных. Правительство США уже с конца 1950-х гг. уделяло много внимания планированию долговременной стратегии «психологической войны». Советская же пропаганда второй половины XX в. работала с каждым годом всё более формально и всё менее эффективно. Казалось бы, на высоком уровне овладев технологиями ведения избирательных кампаний, в середине 2000-х гг. многие отечественные практики были поставлены в тупик «оранжевыми революциями», произошедшими в ряде стран СНГ. Необходимость освоения западных достижений в этой области не отменяет необходимость творческого подхода, основанного на умении России и русских (как и других народов нашей страны) учиться и изобретать Также в параграфе предлагается ряд классификаций гуманитарных технологий, построенных по различным основаниям: по социокультурным сферам, по направленности на исследование или преобразование действительности, по мере воздействия на сознание людей, вовлеченных в технологический процесс, по относительному объему присущего технологии «гуманитарного компонента», а также по наличию «манипулятивной составляющей».

В третьей главе «Воздействие гуманитарных технологий на целостность государства» решается центральная задача настоящего исследования: гуманитарные технологии исследуются в качестве социальнокультурных факторов обеспечения целостности государства Первый параграф «Концепты «мягкой» и «умной» сил» посвящен решению важного концептуально-теоретического вопроса. Диссертант начинает с соотношения понятия власти, принятого в отечественной теоретической традиции, и слова “power”, широкого употребляемого англосаксонским ученым миром. Далее автор характеризует ряд концептов, выработанных современной зарубежной философской мыслью. Речь идет, в частности, о «мягкой», «умной» и «идеациональной» силах, «программирующем лидерстве», «киберсиле» и «биовласти».

В отечественной науке власть обычно определяется как способность и возможность определять свою волю, оказывать определяющее воздействие на деятельность, поведение людей с помощью какого-либо средства – авторитета, права, насилия. При этом принято выделять два основных способа реализации публичной власти – принуждение и убеждение, а иногда наряду с ними третий поощрение. На наш взгляд, к этим методам следует добавить психологические манипуляции и использование субординации. При этом три первых способа можно отнести к «жестким», негуманитарным (но совсем не обязательно антигуманным), а два последних – к «мягким», использующим гуманитарные технологии.

Английское слово «power» имеет целый ряд значений, основными среди которых являются «власть», «мощь», «могущество» и «сила». Если раньше в теории международных отношений оно определялось в значении, близком привычному нам понятию «власть, то современные исследования характеризуются большим разнообразием подходов к этому вопросу. При этом одни авторы делают акцент на «ресурсном», другие на «поведенческом»

понимании данной категории, тогда как третьи комбинируют эти аспекты.

Одним из трендов современности является рост как теоретического, так и практического значения «мягкой» и «умной» сил. Первая означает способность добиваться желаемого результата при помощи убеждений и психологических манипуляций, вторая – умение сочетать первую с использованием «жестких»

методов принуждения, поощрения и приказа.

Дж.С. Най-младший, являющийся основоположником концепции «мягкой силы», определяет ее как «способность получить то, чего Вы хотите, скорее благодаря привлекательности, чем посредством принуждения или платежей. Она происходит из привлекательности культуры, политических идеалов или действий страны. Когда наши политические меры выглядят в глазах других легитимными, наша мягкая сила возрастает»16. Концепция «мягкой силы» получила признание не только в США, но и во многих других странах мира, – в частности, в КНР, Японии, Южной Корее, Тайване и Индии.

Что касается соотношения гуманитарных технологий и мягкой силы то, на наш взгляд, первые используют вторую в качестве ресурса, обеспечивая в то же время ее расширенное воспроизводство. В то же время, рост значения «мягкой силы» обусловливает увеличение роли гуманитарных технологий как социальнокультурных факторов обеспечения целостности государства.

Принципиально важным для понимания роли и значения «мягкой силы» в «реальной политике» является понятие «умной силы» (smart power). Как пишет Дж.С. Най-мл., последняя означает умение наилучшим образом комбинировать жесткую cилу принуждения и финансовой поддержки с мягкой силой убеждения Nye, J.S., Jr. Soft Power. The Means to Success in World Politics. – NY: Public Affairs, 2004. - P. x.

и очарования. Политолог отмечает, что в современном мире «все три источника силы – военная, экономическая и мягкая – остаются значимыми, хотя их роль в различных взаимоотношениях может варьироваться. Тем не менее, если существующие экономические и социальные тренды информационной революции продолжатся, мягкая сила станет самой важной в смеси»17. О признании данного концепта на самом высоком уровне свидетельствует, в частности, тот факт, что необходимости использования «умной силы» во внешней политике не раз говорила Госсекретарь США Х. Клинтон. В июле 2012 г. была опубликована ее статья, специально посвященная данной теме18.

В числе идей, развивающихся в тренде «soft power», диссертант также характеризует концепции «программирующего лидерства», «идеациональной» и «интегративной» сил. Диссертант уделяет внимание концепции Дж. Шарпа, выделяющего шесть источников силы, называемых им «опорами поддержки». В их числе правомочность (легитимность), человеческие ресурсы, навыки и знания людей, нематериальные факторы (религия, убеждения и ценности), материальные ресурсы (контроль над экономикой, собственностью, природными ресурсами, коммуникациями и транспортом) и, наконец, санкции, то есть способность принуждать к соблюдению и исполнению законов и подзаконных актов.

Укрепление перечисленных опор влечет упрочение целостности государства, а их подрыв – ослабление и разрушение последней.

Целостность государства и легитимность власти представляют собой самостоятельные, но вместе с тем взаимосвязанные категории. Ослабление институциализированных правил политической игры оспаривание второй нередко переходит в отрицание первой. Следует также заметить, что и обеспечение целостности государства, и поддержание и укрепление власти требуют учета как рациональных, так и иррациональных начал. Символические аспекты публичной власти сохраняют значение в современном обществе, а способы их использования активно совершенствуются, доводятся до уровня гуманитарных технологий с учетом новейших достижений психологии, социологии, социальной антропологии и иных наук.

Автор также уделяет внимание «нетрадиционным» аспектам власти, силы и могущества, значение которых в современном обществе возрастает. Речь идет, в частности, о «биовласти» (способности регулировать биологические проявления индивидов) и «киберсиле» (использовании компьютерных технологий и возможностей виртуального пространства).

Второй параграф «Использование гуманитарных технологий для ослабления и укрепления целостности государства» характеризует эти виды деятельности как всё более значимое «обоюдоострое оружие». Ключом к подрыву целостности государства автор считает ослабление и разрыв системообразующих связей и отношений, реконфигурацию отдельных элементов и придание Ibid. P. 30.

See: Clinton H.R. The art of smart power // http://www.newstatesman.com/politics/politics/2012/07/hillary-clinton-artsmart-power антигосударственного характера культурному, символическому, информационному и психологическому пространству. Напротив, укрепление целостности государства требует упрочнения системных связей и отношений, создания дополнительных элементов и соотношений, а также обеспечения благоприятной среды в каждом из перечисленных выше пространств.

Самое пристальное внимание уделяется в параграфе «стратегическому ненасильственному сопротивлению», активно применявшемуся на практике в ходе дезинтеграции Советского Союза, а также «цветных революций» 2000-х годов. Такой выбор был обусловлен как высокой актуальностью, так и комплексным характером данной гуманитарной технологии.

Основоположником «стратегического ненасильственного сопротивления»

является Дж. Шарп. В начале научной карьеры он занимался исследованием учений о гражданском неповиновении. В дальнейшем этот ученый и его последователи пошли по пути универсализации и инструментализации концепции М.К. Ганди, превращая эту философскую доктрину в гуманитарную технологию сугубо политической направленности. Массовое неповиновение определяется как «ненасильственная борьба (протест, отказ от сотрудничества), решительно и активно применяемая в политических целях»19. Тем самым она отграничивается от пацифизма и морального или религиозного «непротивления».

«Стратегическое ненасильственное сопротивление» отнюдь не является спонтанным творчеством масс. В его основе лежит хорошо спланированная и исполненная стратегия. Главными орудиями выступают современные информационные технологии. Центральной составляющей ненасильственной борьбы являются психологические операции (PSYOPS), позволяющие влиять на отношения и поведение целевых аудиторий, ослабляя, разделяя, нейтрализуя и дезинтегрируя опоры поддержки противника, а также привлекая людей в оппозиционные группы.

Дж. Шарп подчеркивает, что оппозиция должна использовать «собственные слабости» власти. В их числе он называет следующие характерные черты:

«Система может стать инертной, то есть менее способной быстро приспосабливаться к новой ситуации», «Боясь рассердить начальство, подчиненные могут давать неточную или неполную информацию, что мешает диктаторам принимать адекватные решения», «Неумелость и невежество бюрократического аппарата или чрезмерный контроль могут крайне ослабить функционирование системы»20. В числе слабостей диктаторских режимов автор также называет внутреннюю неэффективность, институциональную неэффективность, личную вражду и конфликты между организациями и ведомствами. В «сопротивление» Р.Л. Хелви рекомендует вовлекать все силы гражданского общества, так как почти любые организации содержат источники силы и обеспечивают структуры для коллективных действий.

См.: Шарп Дж. От диктатуры к демократии: Стратегия и тактика освобождения / Пер. с англ. Н. Козловской. М.: Новое издательство, 2005. — С.10.

Там же. С. 31.

Технологи «ненасильственного сопротивления» заранее готовятся к тому, что их действия вызовут негативную реакцию властей. Они стремятся переманить «силовиков» и иных должностных лиц на свою сторону, а также поднять моральный дух и сплоченность участников движения.

Отдельный раздел работы Р.Л. Хелви посвящен подготовке лидеров «стратегического ненасильственного сопротивления». Внимание уделяется таким качествам, как умение подавать пример, знание людей, их проблем («для лидера местного уровня каждый должен иметь имя и лицо»), а также противника, лояльность организации «сопротивления», способность нести ответственность, поддерживать успех других участников (а не выпячивать собственную роль), учиться на ошибках, развивать полезные навыки подчиненных и т.д. Данный автор специально указывает: нужно привлечь к участию в движении религиозных лидеров. Если же это не удалось, то следует нейтрализовать их влияние.

Деятельность по консолидации активистов сопровождается усилиями по разобщению сторонников действующей власти, навязыванию людям страха оказаться «не нашим» и дискредитации, шельмованию сторонников сохранения целостности государства, объявляемых «слугами режима». Развязывается настоящая информационно-психологическая война.

На примере технологии «стратегического ненасильственного сопротивления»

в полной мере проявляется тесная взаимосвязь «мягкой» и «жесткой» сил, отмеченная выше. Сам Дж. Шарп признает: «Иногда ограниченное насилие неизбежно»21. А его ученик А. Буткявичус прямо заявлял, что является сторонником «комбинированного сопротивления», сочетающего ненасильственные и вооруженные компоненты.

Стратеги «ненасильственной борьбы» возлагают большие надежды на феномен, именуемый ими «политическим джиу-джитсу». Речь идет об особом процессе, «который может осуществляться в ходе ненасильственной борьбы, меняя баланс сил. Негативные реакции на насильственные репрессии против ненасильственно сопротивляющихся граждан политически оборачиваются против оппонентов, ослабляя их позиции и усиливая «ненасильственное сопротивление.

Исход напряженной политической борьбы всегда предсказуем лишь отчасти. Не все определяется ресурсами, многое зависит от воли, знаний, умений и целеустремленности противоборствующих сторон. Следует отметить, что, несмотря на все благие пожелания, на практике победа «ненасильственных революций» нередко повергает в хаос те страны, где они происходят.

Применение анализируемой технологии воздействует, прежде всего, на функциональный аспект целостности государства. Если стандартные «правила игры» предписывают относиться к представителям государственного аппарата исключительно как к «винтикам», выполняющим определенные функции, то Дж.

Шарп и Р.Л. Хелви предлагают вовлекать этих людей в сети общественных связей, организованные в интересах оппозиции. Формально сохраняя должности, фактически чиновники становятся элементами иной социокультурной системы.

Там же. С. 36.

См.: Швед В.Н. Как развалить Россию? Литовский вариант. – М.: Алгоритм, 2012. - С. 229.

Важное место уделяется подрыву генетической, а затем, при необходимости, и структурной целостности государства.

На основании изложенного «стратегическое ненасильственное сопротивление» можно определить как комплексную гуманитарную технологию, направленную на обеспечение смены государственной власти путем ослабления функциональной, генетической и структурной целостности государства посредством, главным образом, убеждения и психологических манипуляций.

Полноценный ответ на социально-культурный вызов включает не только противодействие деструктивным субъектам, но и укрепление целостности государства в единстве трех названных выше типов последней.

Современная деятельность по подрыву целостности государства характеризуется профессионализацией, «технологизацией» и «компьютеризацией» ее субъектов («эверсоров»). Новейшим проявлением «компьютеризации» является технология «hive» (улей – англ.). Она представляет собой свободный интранет, способный действовать даже при отключении Всемирной сети на территории города или даже целой страны.

Разумеется, деятельность «эверсоров» не остается незамеченной глобальным сообществом. Одни страны поощряют их активность, другие же вырабатывают меры противодействия. В современном мире формируется международный «рынок» гуманитарных технологий, на котором соревнуются специалисты по ослаблению и по укреплению целостности государства.

Работа по обеспечению целостности государства должна носить столь же системный, научно обоснованный характер, что и деятельность по подрыву этой характеристики. Она не может опираться исключительно на «жесткую силу» и выводы представителей «силовых» структур. Использование шаблонных репрессивных методов способно загнать представителей власти в ловушку, выгодную «эверсорам». Cилы гражданского общества, имеющие твердые представления о должном и недолжном, справедливом и несправедливом, способны содействовать подлинному укреплению целостности государства.

Антигосударственная деятельность нередко принимает экстремистские и даже террористические формы. Ключевым фактором как успешного проведения контртеррористических операций, так и противодействия экстремизму является поддержка населения. Ее обретение требует тесного сотрудничества правоохранительных органов с представителями самых разных слоев. Следует использовать широкий спектр социально-культурных факторов, испольщуя гуманитарные технологии, успешно апробированные в таких сферах, как PR, бизнес, социология и психология. Необходима программа действий, включающая как применение, в случае необходимости, «силовых» методов, так и использование самого широкого спектра гуманитарных технологий. Усилия по противодействию подрывной деятельности должны быть направлены как на оздоровление морально-психологического климата в обществе, так и на ослабление, дискредитацию террористических и экстремистских групп. Многое зависит от грамотной информационной политики. Одной из гуманитарных контртеррористических технологий является политический анализ публичных заявлений террористов. Новые подходы, широко использующие «мягкое» по форме, но вместе с тем эффективное воздействие, позволяют повысить результативность войсковых операций, а также могут использоваться как самостоятельные направления противодействия терроризму и экстремизму.

Технологии, используемые для подрыва целостности государства, можно подразделить на дезинтеграционные (нацеленные на ослабление системных связей и перерождение элементов системы) и «атакующие» (направленные непосредственно на подрыв целостности). Среди последних следует специально выделить дестабилизационные технологии, использование которых способствует иррационализации общественного сознания и проявлению худших черт массовой психологии. В этой связи автор затрагивает и такую парадигму современных стратегических исследований, как теория хаоса.

В заключении подводятся итоги исследования, обобщаются его результаты, определяются перспективные направления дальнейшей исследовательской работы, а именно:

1) изучение феномена «распределенного сознания» как в фундаментальнотеоретическом аспекте, так и в прагматическом разрезе (организация ситуационных центров, разработка методик политического анализа), исследование явлений «биовласти» и «киберсилы», феномена «умных толп»;

2) разработка методологии, обеспечивающей достойный гуманитарнотехнологический ответ на вызовы современности путем синтеза знаний, выработанных в рамках социальной философии, социальной антропологии, социологии, политологии, юриспруденции и боевого опыта контртеррористических операций;

3) изучение использования гуманитарных технологий для обеспечения отдельных аспектов целостности государства (этнонациональный, конфессиональный, социально-стратификационный), а также исследовании данной проблемы применительно к условиям и конкретным ситуациям отдельных стран и регионов.

3. ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ,

ОТРАЖЕНЫ В ПУБЛИКАЦИЯХ СОИСКАТЕЛЯ

Статьи в рецензируемых журналах, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание учёной степени кандидата наук:

Klachkov Pavel V. “Soft Power” and “Smart Power” in the Process of Counter-Terrorist Operation [Текст] // Journal of Siberian Federal University.

Humanities & Social science. – 2012. – №5 (2). – P. 222-230, [ 0,7 п.л.];

2. Klachkov Pavel V. Social Entirety of the State and Social Extremism [Текст] / P.V. Klachkov // Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social science. – 2012. – №5 (3). – P. 403-422, [1,5 п.л.].

Клачков, П.В. Понятие гуманитарных технологий в системе социально-философских категорий // Современные проблемы науки и URL: www.science-education.ru/103-6452 (дата обращения: 19.06.2012). [0,5 п.л.] 4. Klachkov, Pavel V. Political Analysis of the Public Statements of the Leaders of Terrorists Groups // Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences. 2012. - №5 (7). – P. 1005-1014. [0,9 п.л.] 5. Klachkov, Pavel V. Philosophical anthropology and the problem of Entirety of the State // Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences. 2013. - №6 (4).

1. Клачков, П.В. О проблемах демократии в полиэтнических обществах / П.В.

Клачков // [Электронный ресурс]: Интернет-портал «Право.Ru». - Лицензия Эл №ФС 77-31590. - Режим доступа: http://krasn.pravo.ru/analytic/view/32290/,свободный. – Загл. с экрана. [0,2 п.л.] 2. Клачков, П.В. Этнический экстремизм и противодействие ему в условиях современной России [Текст] / П.В. Клачков, С.А. Подъяпольский //Информационный бюллетень Национального антитеррористического комитета. С. 167-176. - (гриф «Секретно»). [0,5 п.л. / 0,25 п.л.] 3. Клачков, П.В. Деятельность разведывательных служб как фактор, способствующий или противодействующий экстремизму [Текст] / П.В. Клачков // Социология, философия, право в системе научного обеспечения процессов развития современного общества: материалы Всероссийской научнопрактической конференции (г. Красноярск, 20 мая 2010 года) / Отв. ред. Д.Д.

Невирко. – Красноярск: СибЮИ МВД России, 2010. – С. 339-345. [0,35 п.л.] 4. Клачков, П.В. Язык пламени. О некоторых вопросах политики и метафизики в романе М.А. Булгакова "Мастер и Маргарита" [Текст] / П.В.

Клачков // Личность и творчество М.А. Булгакова в социокультурном контексте 20-21 веков: К 120-летию со дня рождения мастера: Материалы III Международной заочной научной конференции "Поэтика художественного текста": В 2 ч. / Под ред. М.Н. Капрусовой, С.Ю. Толконниковой. - Борисоглебск, 2010. - Ч.1. - 161 с. - С. 20-26. [0,5 п.л.] 5. Клачков, П.В. Способы обеспечения единства интересов граждан в государстве [Текст] / П.В. Клачков, С.А. Подъяпольский // Проблемы наук теории и истории государства и права: сб. науч. статей/ отв. ред. С.А. Дробышевский;

Сибирский федеральный университет, Юридический институт. – Красноярск:

ИПЦ СФУ, 2008. – Вып. 2. – С. 153-171. [1,2 п.л. / 1,1 п.л.] 6. Клачков, П.В. Политический анализ публичных заявлений бандглаварей // Вестник Национального антитеррористического комитета. – 2012. - №1 (06). - С.

78-91. [1,2 п.л.]