На правах рукописи

ЛУЦЕНКО Ксения Валерьевна

СИСТЕМА ПЕРСОНАЖЕЙ В РУССКОМ СИМВОЛИСТСКОМ

РОМАНЕ (Д. МЕРЕЖКОВСКИЙ, Ф. СОЛОГУБ, А. БЕЛЫЙ)

Специальность 10.01.01 – русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Нижний Новгород – 2014

Работа выполнена на кафедре отечественной литературы ФГАОУ ВПО «Южный федеральный университет».

доктор филологических наук, профессор

Научный руководитель:

Зотов Сергей Николаевич

Официальные оппоненты: Сухих Ольга Станиславовна, доктор филологических наук, доцент, ФГБОУ ВПО «Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского», доцент кафедры русской литературы;

Латухина Анна Леонидовна, кандидат филологических наук, доцент, ФГБОУ ВПО «Нижегородский государственный педагогический университет им. Козьмы Минина», доцент кафедры классической и современной литературы.

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Поволжская государственная социально-гуманитарная академия»

Защита состоится 19 июня 2014 года в часов минут на заседании диссертационного совета Д 212.166.02 на базе ФГБОУ ВПО «Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского» по адресу: 603000, г.

Нижний Новгород, ул. Большая Покровская, 37.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского» по адресу: 603950, Нижний Новгород, пр. Гагарина, 23, и на сайте http://diss.unn.ru

Автореферат разослан «_» 2014 г.

Учёный секретарь диссертационного совета Юхнова Ирина Сергеевна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Литературный процесс рубежа XIX-XX веков протекает в условиях смены типа рациональности, то есть трансформации общей ориентации мышления современного человека, что требует осмысления художественной практики эпохи на новых эпистемологических основаниях. В произведениях русского символизма запечатлевается эволюция классического искусства в художественную практику модернизма, для которой первостепенную важность приобретают экзистенциальная составляющая, креативность и литературная позиция художника1. Углубление исследовательского подхода к романам символистов предполагает описание специфики прозы русского символизма как переходной практики, ещё связанной с классической рациональностью, но фиксирующей в текстах произведений происходящие на рубеже веков изменения в культурном и, соответственно, - в художественном сознании. В данной ситуации кризиса классической культуры проблема самоопределения личности ставится во главу угла. Обнаружение причин деградации личности, пути её преодоления и обретения новой целостности становятся основой тематики русского символистского романа.

В связи со спецификой познавательной ситуации рубежа веков отправной точкой исследования может стать понимание символа, важнейшей категории художественного творчества писателей-символистов, оказывающей влияние на все уровни содержательной формы произведения. В качестве материала диссертационного исследования отобраны произведения художественной прозы Д.

С. Мережковского, Ф. Сологуба и А. Белого – трилогия «Христос и Антихрист», романы «Мелкий бес» и «Петербург». Именно на этом аналитическом материале хорошо усматривается не попадавшая ранее в фокус литературоведческого внимания качественная динамика, связанная с трансформацией собыПодробнее см.: Зотов С. Н. Классическое искусство и поэтическая практика модернизма (к пониманию экзистенциального смысла литературы) // Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах: мат. междунар. науч. конф., г. Волгоград, 12 – 15 апреля 2006 г. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2006. С. 579 – 583. Зотов С. Н. Литературная позиция Иосифа Бродского. К постановке проблемы. // Иосиф Бродский и мир. Метафизика, античность, современность. СПБ.: Звезда, 2000. С. 107 - 124.

тийной стороны произведения в связи с художественным претворением символа конкретным автором.

В качестве определяющей особенности художественной прозы символизма в диссертации рассматривается комплексный сюжет, который связан с отображением в своих ситуациях различных сторон символа, трансформированных риторической интенцией автора. Для Д. С. Мережковского, Ф. Сологуба и А. Белого при всех нюансах в понимании символа существует фундаментальная категориальная общность: символ – это означающее, означаемое и сплавляющее их переживание сознания2. Соответственно, сюжетные ситуации получают возможность тройственной реализации: в реально-событийном значении (означающее символа), символическом и экзистенциальном (диалектика означаемого и переживания сознания). Однако действительное, воплощенное в художественном тексте, наполнение комплексного сюжета зависит от степени риторичности автора, то есть от характера влияния пред-текстуальных идеологических представлений автора на художественную целостность.

Актуальность диссертационного исследования заключается в новом взгляде на прозу символизма, основанном на аналитическом рассмотрении системы персонажей в комплексном сюжете произведений, выявляющем особенности тематики, поэтики и литературной позиции писателей.

Цель исследования заключается в раскрытии специфических особенностей системы персонажей в комплексном сюжете символистских романов Д. С.

Мережковского, Ф. Сологуба и А. Белого («Христос и Антихрист», «Мелкий бес», «Петербург»), тематическое своеобразие и поэтический строй которых характеризуют литературную позицию писателей и развитие художественной практики символизма.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие основные задачи:

См.: Мережковский Д. С. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы // Мережковский Д. С. Полное собр. соч.: в 24 т. Т. 18. М.: И.Д. Сытин, 1914. С. 261. Сологуб Ф. Искусство наших дней // Сологуб Ф. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 6. М.: Интелвак, 2002. С. 418-420. Белый А. Смысл искусства // Белый А. Собр. соч. Символизм. Книга статей. М.: Культурная революция; Республика, 2010. С. 172-173.

- установить специфику символизма как литературной практики и определить место символизма в литературном процессе;

- охарактеризовать тематику русского символистского романа;

- установить специфику сюжета русского символистского романа;

- установить функции, характер поведения и самоопределения персонажей, своеобразие системы персонажей в комплексном сюжете романов;

- установить специфику жанра русского символистского романа;

- охарактеризовать литературную позицию писателей в рамках общей эволюции русского символизма.

Объектом исследования в диссертационной работе являются особенности сюжетно-тематического развития в трилогии «Христос и Антихрист» Д.

С. Мережковского, романах «Мелкий бес» Ф. Сологуба и «Петербург» А. Белого. Предметом исследования являются смысловая специфика системы персонажей в данных романах.

Цель и конкретные задачи обусловили выбор методов, адекватных предмету исследования. Методологической основой исследования является комплексный подход к рассмотрению литературного произведения, сочетающий в себе методологические возможности культурно-исторической школы, формальной школы, феноменологии и герменевтики. Методологические возможности феноменологии искусства в сочетании с культурно-историческим подходом помогают определить специфику художественного сознания эпохи рубежа XIX-XX веков и на новых основаниях рассмотреть прозаические произведения русского символизма в рамках литературного процесса. Достижения формальной школы в рамках имманентного текстуального анализа дополняются герменевтическим истолкованием, что позволяет дать наиболее адекватную художественной целостности интерпретацию произведения, а обращение к художественной антропологии выявляет актуальную проблематику.

Теоретико-методологическую основу работы составляют:

Теоретико-методологические источники по философии и эстетике XX века: эстетические манифесты Д. С. Мережковского, Ф. Сологуба; труды по философии искусства А. Шопенгауэра, А. Белого, Н. А. Бердяева, М. М. Бахтина, А. Ф. Лосева, С. С. Аверинцева; философские работы М. Хайдеггера, Э. Гуссерля, М. К. Мамардашвили, Х. Ортеги-и-Гассета, Э. Финка; философские труды и письма Ф. Ницше; работы по проблемам художественной антропологии С. Н. Зотова, В. А. Подороги и Х.-У. Гумбрехта.

Работы, рассматривающие литературный процесс рубежа XIX и XX веков (Ю. Б. Борев, О. А. Клинг, В. И. Тюпа, В. В. Бычков, З. Г. Минц, В. В. Заманская, В. А. Келдыш, Е. В. Тырышкина, Л. А. Колобаева, Л. Н. Егорова и др.).

Российские и зарубежные научные исследования, ориентированные на рассмотрение особенностей прозаического художественного творчества Д. С.

Мережковского, Ф. Сологуба и А. Белого (З. Г. Минц, Н. Г. Пустыгина, Л. Силард, Н. В. Барковская, С. И. Пискунова, В. М. Пискунов, Л. А. Колобаева, С.

П. Ильев, Ш. Розенталь, В. М. Паперный, Л. К. Долгополов, А. В. Лавров, М.

М. Павлова, О. В. Дефье и др.).

Труды по теоретической поэтике, обращенные к вопросу рассмотрения системы персонажей и сюжета произведения: монографический учебник поэтики Б. В. Томашевского в аспекте разработки тематического определения мотива и определения системы персонажей; труды Б. В. Шкловского и А. П. Скафтымова, разрабатывающие тематическую трактовку мотива; работы Н. Д. Тамарченко, Ю. М. Лотмана, В. Е. Хализева, Л. В. Чернец, Е. Фарино, В. И. Тюпы, А. Б. Есина, в которых рассматриваются понятия «персонаж», «система персонажей», «герой», «действующее лицо», «тип», «характер»; монографическая работа по поэтике сюжета Л. С. Левитан и Л. М. Цилевича; труды М. М. Бахтина в области феноменологического исследования личности; работы С. Н. Зотова, посвященные методу аналитического рассмотрения системы персонажей литературных произведений прозы и драматургии.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые рассмотрена специфика комплексного сюжета символистского произведения и особенности выстраивания в нём системы персонажей специфической символической типологии; впервые исследуется эволюция художественной прозы русского символизма с точки зрения изменения качества литературных позиций Д. С. Мережковского, Ф. Сологуба и А. Белого.

На защиту выносятся следующие положения:

Феноменом художественной прозы русского символизма является комплексный сюжет. Качество диалектического сопряжения трёх уровней комплексного сюжета – событийного, риторически-символического и символически-экзистенциального – и функции и смысловые особенности системы персонажей в художественной прозе русского символизма взаимообусловлены.

Догматизм литературной позиции Д. С. Мережковского определяет преобладание в комплексном сюжете романов трилогии «Христос и Антихрист» риторически-символического уровня. Характер оппозиций персонажей и событийный ряд служат иллюстративным материалом, символическиаллегорически раскрывающим религиозно-философскую и культурноисторическую тематику произведений.

Декадентская риторичность Ф. Сологуба в романе «Мелкий бес»

возникает на почве редуцирования в персонажах социально-нравственнопсихологической обусловленности и возведения ряда персонажей-двойников к единому символу мифологического характера. Символическую однородность системы персонажей нарушает нереализованная возможность самоопределения Людмилы Рутиловой и Саши Пыльникова. Доминантой комплексного сюжета является символически-экзистенциальное начало, экзистенциальный аспект полноценно не раскрыт.

Литературная позиция А. Белого в романе «Петербург» в значительной мере преодолевает риторичность: главное движение комплексного сюжета обнаруживается в попытке самоопределения поэтической личности. В основе данного процесса лежит интеллектуальное переживание российской и мировой культуры, истории империи и современности, поэтому в романе Белого возрастает значимость событийного плана по отношению символическиэкзистенциальному уровню. Систему персонажей образует ряд двойников, которые получают экзистенциально-творческую самостоятельность и являются инстанциями, опосредующими процесс интеллектуального и экзистенциального переживания автора.

Установление на основе аналитического рассмотрения системы персонажей романов качества литературной позиции Д. С. Мережковского, Ф.

Сологуба, А. Белого свидетельствует о творческой эволюции художников, а также - о внутренней динамике русского символизма в сторону модернизма, внешним проявлением которой становится нарастание жанровой энтропии.

Теоретическая значимость диссертации состоит в разработке принципов анализа выявляемого таким образом художественного феномена символизма - комплексного сюжета; в установлении качества системы персонажей и тематико-антропологического развития символистского романа; в углублении понимания романов Д. С. Мережковского, Ф. Сологуба и А. Белого; в установлении изменений литературной позиции писателей; в уточнении понимания литературного процесса.

Научно-практическое значение диссертации заключается в том, что её материалы и результаты исследования могут быть использованы в вузовских лекционных курсах по теории литературы и истории литературы конца XIX – начала XX века, в специальных курсах и семинарах по художественной прозе русского символизма, а также послужить основной для подготовки методических и учебных пособий.

Апробация результатов исследования. Основные положения исследования изложены в статьях и тезисах. Итоги отдельных этапов работы представлялись в докладах на межвузовских (Ростов-на-Дону) и международных (Москва, Таганрог, Пятигорск, Ишим) научных конференциях.

Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения и библиографии, включающей 227 наименования. Общий объем диссертации составляет 217 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается выбор темы, мотивируется ее актуальность, степень изученности и научная новизна, обозначается ее теоретическая и практическая значимость, определяются цель, задачи и методы исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава называется «Принципы аналитического рассмотрения системы персонажей в русском символистском романе». Параграф 1.1. Прозаическая художественная практика символизма и литературный процесс рубежа веков».

Рубеж XIX и XX веков для европейской цивилизации - это эпоха «переоценки всех ценностей». Слом классической картины мира, основанной на разумности, постижимости и естественной упорядоченности бытия, метафорически выражается в идее Ф. Ницше о смерти Бога. Художник, как и любой мыслящий человек, всегда «осознает самого себя, свое место и последствия своего труда в мире, в языке, в культурной традиции»3, а со сменой типа рациональности неизбежно меняется этот внутренний образ и, соответственно, творческая интенция. Очерчивается основное проблемное поле рассмотрения прозы начала XX века: художник и основа его творческой деятельности; и, как следствие, художник и его экзистенциальная позиция В случае с прозаической художественной практикой русского символизма речь идёт о процессе перехода к немиметическим модернистским подходам, реализующим полноту самоопределения художника. В связи с категорией мимесиса в фокус исследования неизбежно попадает центральная категория направления – символ, трактуемый как парадоксальный знак доверия к миру Мамардашвили М. К. «Дьявол играет с нами, когда мы не мыслим точно…» // Мамардашвили М. К.

Как я понимаю философию. М.: Прогресс, Культура, 1992. С. 127.

феноменальному в условиях кризиса классической репрезентативности, сохраняющий связь с реальностью, но ведущий в ноуменальные миры. В символизме в новой познавательной ситуации усиливается жизнетворческий аспект, постепенно перерастающий из мистико-религиозного действа в экзистенциально значимый процесс самоопределения личности, но при этом конечной целью для художника-символиста остаётся теургия. В связи со сменой творческой интенции художника объектом литературоведческого рассмотрения прозы символистов становится трансформированная по сравнению с классическим искусством антропология: с одной стороны, – это осознанный на новых основаниях персонаж, с другой – особая литературная позиция художника.

В параграфе 1.2. «Аналитическое рассмотрение системы персонажей в сюжетно-тематическом и сюжетно-композиционном единстве произведения» рассматриваются семантическое наполнение и соотношение в исследовательской литературе понятий «персонаж», «герой», «действующее лицо», «тип», «характер», «личность», выделяются функциональный и тематический подход к персонажу. Система персонажей понимается как элемент содержательной формы произведения, поэтому ставится задача обнаружить способ непротиворечивого объединения функциональной и тематической стороны персонажей в литературоведческом рассмотрении произведения. В теоретическом литературоведении аналитическим разрешением указанной дихотомии для целостного описания тематического уровня произведения можно считать методологический подход, предложенный С. Н. Зотовым в конце 80-х годов4.

Система персонажей рассматривается в сюжетно-тематическом и сюжетно-композиционном единствах произведения, которые подробно описаны в монографии Л. С. Левитана и Л. М. Цилевич5, с опорой на тематическое определение мотива, разработанное Б. В. Томашевским. В связи с особенностями литературного процесса рубежа XIX-XX веков представляется обоснованным Зотов С. Н. Система персонажей в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»: дис. … канд. филол.

наук: 10.01.01 / Зотов Сергей Николаевич. М., 1989. 176 с.

Левитан Л. С., Цилевич Л. М. Сюжет в художественной системе литературного произведения. Рига: Зинатне, 1990. С. 71.

анализ системы персонажей в художественной прозе русского символизма на двух уровнях – на уровне поведения и уровне самоопределения персонажей.

Самоопределение персонажа обнаруживает метафизическую реальность его существования, в противоположность реальности конкретно-практической, которую обнаруживают мотивы поведения6.

В параграфе 1.3. «Система персонажей, комплексный сюжет и жанр художественной прозы русского символизма» устанавливается, как характер экзистенциальных ситуаций, становятся фактором изменчивости жанра. В качестве основания дальнейшего исследования предлагается принять факт разрушения в жанрово-символическом начале твёрдой жанровой формы и размыкание жанровых (а затем – и родовых) границ.

Вторая глава называется «Риторическая интенция автора в трилогии Д. С. Мережковского „Христос и Антихрист”». Содержательное движение в трилогии Мережковского «Христос и Антихрист» преимущественно определяется развертыванием «эсхатологического постулата» (Рудич) автора. Комплексный подход к сюжету позволил рассмотреть риторическую интенцию автора, направленную на символическое постижение (риторически-символический уровень), в диалектическом сопряжении с собственно событийным движением (событийный уровень). При анализе художественного своеобразия трилогии «Христос и Антихрист» мы имеем дело с двумя этапами рассмотрения: 1) этап рассмотрения отдельного романа и 2) этап рассмотрения трилогии в целом, что является уровнем метасюжета.

В параграфе 2.1. «Внешние антиномии христианского и антихристианского как основа системы персонажей романа „Смерть богов. Юлиан Отступник”» рассматривается реализация дихотомии риторического и событийного в первом романе трилогии «Христос и Антихрист». Движение собыЗотов С. Н., Ефимов А. А. Игровое начало и его особенности в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» // Известия ЮФУ. Филологические науки. - 2008. - №4. – С. 15 – 29.

тийного сюжета связано со становлением характера Юлиана Отступника. Решающее влияние на его формирование оказывает конфликт двух мировоззрений, представленных в оппозиции этики и эстетики, духа и плоти, свободы и тирании. Синтетический образ Пастыря Доброго нарушает строгую антитетичность двух миросозерцаний и именно поэтому становится источником риторического конфликта. Фигура Максима Эфесского иллюстрируется ещё один историософский тупик – «ложный синтез» (Минц) или же неразличение христианского и антихристианского начал.

Основная тема романа реализуется в соотнесении религиознофилософских позиций персонажей, а не в динамике событий. Обнаружение двойственного характера Юлиана через идеологически противоречивые («нелепые», по определению Минц) поступки на риторически-символическом уровне проясняет заданный метафизический смысл, однако не получает достаточной глубокой и реалистической мотивировки на событийном уровне, поэтому внутренний конфликт главного героя не обретает высоты трагического.

Выход из двойственности намечен в теме искусства, но неоднозначный финал романа (Арсиноя лепит из воска «двусмысленный и соблазнительный образ»), в котором невозможно провести чёткую грань между мотивами «синтеза-преображения» и «ложного синтеза-неразличения», вновь возвращает повествование к нерешенному риторически-символическому конфликту.

Параграф 2.2. – «Внутренняя двойственность персонажей в романе „Воскресшие боги. Леонардо да Винчи”». Во главу угла в «Леонардо да Винчи» ставится тема двойственности, заключающаяся в «ложном синтезе» и неразличении антитетичных начал. Из-за статики риторически-символического уровня событийный уровень опирается на вехи жизненного пути художника, именно биографическая фабула скрепляет повествование. Конфликт христианского и антихристианского в комплексном сюжете романа разработан в двух аспектах: с одной стороны заострён в качестве внутреннего конфликта Джованни Бельтраффио; с другой стороны, конфликт искусственно «снимается» в характере Леонардо да Винчи, что в соответствии с авторской интенцией лишь ярче высвечивает поставленную в «Юлиане Отступнике» проблему. Хотя новый тематический акцент романа связан с событийной канвой повествования (биография художника), но тема искусства реализована в соответствии с риторическим заданием трилогии в метафизическом ключе как выход от «неразличения» к истинному синтезу.

Параграф 2.3. – «Роман «Антихрист. Петр и Алексей»: преодоление дихотомии риторически-символического и событийных уровней во взаимоотношении персонажей». Эволюцию литературной позиции Д. С. Мережковского демонстрирует подключение в последнем романе трилогии «Петр и Алексей» качественно нового уровня – символически-экзистенциального. В романе проявляется тенденция к преодолению риторически-событийной дихотомии: оппозиция Петра и Алексея показана в динамике взаимоотношений персонажей, определяющей как их личностное развитие, так и сюжетное движение. Центральные персонажи романа усложняются, получают возможность самоопределения, их поступки получают определённую психологическую и социально-нравственную мотивировку, а потому отличаются большей свободой от концептуальной обусловленности. Изменяется характер реализации религиозно-философской тематики произведения, которая теперь рассматривается сквозь призму судьбы России. В «Петре и Алексее» наблюдается процесс углубления художественности за счёт уменьшения риторичности литературной позиции автора.

Третья глава называется «Символически-экзистенциальное начало в романе Ф. Сологуба „Мелкий бес”». В параграфе 3.1. «От социальнонравственной тематики к мифологизированной символике: персонажидвойники в риторической событийности комплексного сюжета» рассматривается первый уровень реализации авторски-символистского начала в особом культурно-мифологическом измерении романа. Основой для мифологизации становится быт - социально-нравственно-психологическое в персонаже редуцируется. Собственно риторически-символического уровня в романе нет, он включается в редуцированном виде как риторически-событийный аспект в символически-экзистенциальный уровень, который в «Мелком бесе» является доминантой комплексного сюжета.

Экспозицию сюжета на символически-экзистенциальном уровне (первый абзац романа) образует важная для мироощущения Сологуба тема кажимости, шопенгауэровского «покрывала Майи»7. Начинающая развитие сюжетная линия о выборе невесты даёт достаточно полное представление о высоком положении Передонова в городском социуме, но в несобственно-прямой речи всеведущего автора-повествователя одновременно настойчиво подчёркивается нравственная низость Передонова. Догматичная авторская оценка подтверждается поступками персонажа: он плюёт на Варвару, пачкает обои, пляшет на пародийном отпевании хозяйки квартиры. Данные эпизоды (гл. II – III) также связывают динамическими мотивами отождествления Передонова с Варварой, Володиным и Преполовенской. Уже на начальном этапе развития комплексного сюжета возникают предпосылки для превращения социально-нравственной тематики в основу для символизации. А реализуемое в сюжетно-тематическом движении принципиальное двойничество персонажей становится одной из важнейших смысловых доминант, выявляющих догматическую интенцию автора.

В эпизоде смотрин барышень Рутиловых наиболее чётко проявляются мотивы поведения Передонова, связанные с торжествующей телесностью. В его жизни нет бытийный ценностей, по отношению к которым могло бы состояться самоопределение. Передонов существует исключительно в измерении социально-телесного, без возможности выхода во всеобще-метафизическое или личностно-экзистенциальное. Каждый из основных феноменов бытия – любовь, смерть, труд, стремление к господству – имеют в сюжетной судьбе Передонова свой негативный сниженный социальный эквивалент. Параллельным сюжетным Пустыгина Н. Г. Символика огня в романе Федора Сологуба «Мелкий бес» // Биография и творчество в русской культуре начала XX века: Блоковский сборник IX. Памяти Д. Е. Максимова / отв. ред. 3. Г. Минц. Ред.

В. И. Беззубов. Тарту: Изд-во ТГУ, 1989. С. 124–137.

движением является нарастание социальной отчужденности Передонова, на мотивном уровне подчёркнутой устойчивым мотивом одиночества. В качестве соотносительного мотива также появляется мотив страха, связанный с осознанием враждебности окружения, имеющего те же самые жизненные приоритеты. Но конфликт Передонова и общества – это конфликт мнимый, отвлекающий от объективно существующего противоречия. На место традиционного ярко выраженного конфликта (социального, нравственно-психологического или др.) в «Мелком бесе» приходит напряженный конфликтный фон, определяющий характер взаимоотношений практически всех персонажей. В случае с Передоновым экзистенциально-метафизический конфликт разворачивается внутри деградирующего Я.

Дальнейшее развитие повествования представляет собой подключение к сформировавшимся оппозициям двойников новых персонажей и соотнесение по новым признакам. Это как расширение круга знакомых Передонова, так и социальный срез городского общества по вертикали, данный в сюжетной линии об оправдательных визитах. Усиление присутствия автора-повествователя и влияния авторской риторичности на интерпретацию мира произведения особенно заметно в главе IX. Символическое значение мотива мертвенности как мотива отождествления раскрывается недвусмысленно и однозначно соотносится со всем населением города, вместе с тем обнаруживается антагонистичное начало – актуализируется тема детства. На этом фоне образ Передонова приобретает явные демонические коннотации.

В параграфе 3.2. «Тематическое нисхождение и попытка самоопределения как два способа формирования достоверно-мифологизированного типа персонажа» рассматривается второй уровень реализации авторскисимволистского начала в культурно-мифологическом измерении романа. Основной этап развития сюжетно-тематического единства начинается с посещения Передоновым всенощной в гимназической церкви (гл. XII). Сознание Передонова, отрываясь от видимости регламентированных правилами социальных игр, постепенно погружается в хтоническое состояние, когда чуждая, опасная, непонятная реальность мифологизируется. Явление недотыкомки принадлежит риторически-событийному аспекту произведения и является первой кульминацией символически-экзистенциального сюжета.

В той же XII главе берёт своё начало и сюжетная линия взаимоотношений Людмилы Рутиловой и Саши Пыльникова, в которой актуализировано уже экзистенциальное начало. Сфера прямого авторского слова приходит в идеологический конфликт с символическими мотивами отождествления, вписывающими Людмилу и Сашу в систему персонажей как очередных двойников, и именно на столкновения данных двух аспектов риторичности персонажи получают свободу самоопределения.

Развязка сюжета на событийном уровне – свадьба Передонова и Варвары – оказывается вторична по отношению к развитию сюжета на символическиэкзистенциальном уровне. Грань между дурной повторяемостью реальности и овеществленным бредом впадающего в безумие Передонова становится зыбкой.

В сознании и поступках Передонова все символические соотносительные мотивы, характеризующие персонажей-двойников и связывающие их в единое безликое целое, доводятся до логического конца. В логике комплексного сюжета события, имеющие основания в риторически-событийном аспекте символически-экзистенциального уровня, в данном случае – существующие в сознании Передонова, материализуются, трансформируются в события фабульные. Смыкание мифологизированного пространства романа с пространством событийной реальности, их взаимное влияние и перетекание друг в друга заставляют сделать вывод о замкнутом круге, дурной бесконечности лишенного поступательного движения жизни бытия.

Возобновленная сюжетная линия любви Людмилы и Саши служит не только контрастом линии Передонова, но одновременно и символической параллелью: односторонне-эротический характер любви не дает реализоваться возможности самоопределения, обращение к дионийскому мифологизму поглощает восходящую экзистенциальную тенденцию, а затем постепенно трансформируется в тематическое нисхождение героев.

На маскараде парадоксальным образом сбрасываются маски кажимости, сквозь игровые правила общественного договора обнажается сама суть взаимоотношений, а сквозь реалистические очертания отчетливо проступает тотальный демонизм. Развязкой сюжета на символически-экзистенциальном уровне становится демонстрация (в «оправдательных» визитах Людмилы и Саши после маскарада), что эстетическое переживание аморальной Красоты, любовь, имеющая односторонне-эротический характер, не способны преодолеть метафизическую мертвенность мира.

Четвертая глава называется «Творчество как форма самоопределения поэтической личности: экзистенциальная тенденция в романе Андрея Белого „Петербург”». В параграфе 4.1. «Структура пространства осуществления поэтической личности» рассматривается вопрос о необходимости учета при интерпретации художественных произведений Белого принципиально нового отношении автора к своему творчеству. Он обнаруживает («воссоздает») реальность и себя в этой реальности лишь в момент поэтического свершения.

Таким образом возникает объективированная в произведении и через произведение «поэтическая личность» (Зотов) Андрея Белого. Но особую форму риторичности Белого мы обнаруживаем в наличии у него пред-понимания, предпосылки художественного творчества, которое объективируется в понятии символа.

Пространство осуществления поэтической личности Андрея Белого формируется в романе «Петербург» посредством двух инстанций.

В тексте романа открыто присутствует автор-демиург, который стоит над системой персонажей, формирует её, создавая себе двойников, но, одновременно, и сам получает качество персонажа. Объективация «переживаемого содержания» сознания в персонажах отрефлексирована автором и воспринимается им как экзистенциально значимый акт. С пространством автора-демиурга связана фабульная сторона повествования, которая допускает, как точно заметила С. И. Пискунова, множество «символико-аллегорических прочтений «Петербурга»8.

становится возможно лишь тогда, когда пародийный слой автора-демиурга, который «наименовал» переживания сознания, смыкается со сферой «лиризма, акцентированного ритмом» (Максимов). Речевая сфера романа становится самоопределения Белого, – поэтическая личность является в момент сопряжения сферы автора-демиурга и довлеющей над ней лирической интенции, акцентированной ритмом.

В параграфе 4.2. «Упадок Империи и судьба персонажа на событийном уровне и его символически-аллегорических планах» доказывается возрастающая в «Петербурге» значимость событийного плана. Обращение к символически-аллегорическому плану эпизода замерзания юного Аполлона Аполлоновича в снегах (хронологическая точка отсчета повествования) показывает риторическую установку автора в историко-культурном контексте: события, свидетельствующие о начале краха Империи, в романе обнаруживаются в памяти поколения отцов. Реально-биографическое автора, личностносубъективное и объективно-историческое в символической точке 1855 года причудливо сплетаются, чтобы дать толчок интеллектуальноэкзистенциальному переживанию, объективирующемуся в художественной форме. В персонажах «Петербурга» Белым в лирико-ритмическом смещении осознается процесс разрушения личности в холоде исторически искаженного пространства ментальности, и в данном переживании обнаруживается культурно-историческая опосредованность его собственного опыта.

В параграфе 4.3. «Самоопределение персонажа в символическиэкзистенциальном сюжете "Петербурга"» символически-экзистенциальный Пискунова С. И. Символистский роман: между мимесисом и аллегорией // Филологические науки. - 2008. С. 12.

уровень комплексного сюжета рассматривается как обладающий значительной самостоятельностью и являющийся сюжетной доминантой, в чём обнаруживается специфическая особенность произведения. Экспозиция событийного уровня – эпизод замерзания юного Аполлона Аполлоновича в снегах, – на символически-экзистенциальном уровне сюжета становится завязкой. Переживание близкой смерти не ведёт к дальнейшему самоопределению персонажа, наоборот, запускает анти-экзистенциальный процесс тематического нисхождения.

Духовное, эмоционально-психологическое в персонаже редуцируется, приматом для Аполлона Аполлоновича становится физиологическое и рациональное (Милль, Конт). Отсутствие целостности в сознании Аполлона Аполлоновича приводит к потере ориентиров при самореализации, а его самоутверждение происходит через поступок, форма и смысл которого не совпадают. На событийном уровне такие поступки сенатора ведут к появлению темы насилия — насилия как государственного, так и личностного (брак с Анной Петровной).

Для символически-экзистенциального сюжета наиболее значимым является личностное насилие, в нём истоки не только последующих сюжетных событий, но и измененных состояний сознания.

Рождение Николая Аполлоновича — следствие экзистенциального краха родителей, принявших правила игры социума и утвердивших лицемерие как основу взаимоотношений. Сюжетная линия о бомбе — объективация бомбы сознания, на персонажном уровне отчуждаемой в образе Николая Аполлоновича. Собственно экзистенциальное восхождение сюжета на символически-экзистенциальном уровне начинается с прояснением в образе Николая Аполлоновича мортальных (свойственных бомбе) характеристик:

Аполлон Аполлонович переживает в качестве экзистенциального феномен смерти в сыне, что для сенатора оборачивается движением к жизни. Образ Николая Аполлоновича, напротив, до обнаружения подлинно экзистенциальных феноменов последовательно символизируется в тематическом нисхождении. Собственная «чудовищная» (и рождающая чудовищ) сущность открывается Николаю Аполлоновичу в момент обращения к истокам. На событийном уровне – это произошедшее ещё в детстве осмысление себя как части человека, лишенного выхода к собственной идентичности, осознание гнусности акта собственного зачатия. Собственно «созревание личинок» чудовищ связано с негативным переживанием Николаем Аполлоновичем феномена (точнее, анти-феномена, обладающего пустым смыслом) любви в двух ипостасях: к матери (линия Анны Петровны) и к возлюбленной (линия Софьи Петровны) – именно так завершается процесс символизации Аблеухова-младшего в качестве «бомбы». Экзистенциальное восхождение персонажа становится возможным лишь после принятия ответственности за свою сущность.

Дальнейшими кульминациями романа на символическиэкзистенциальном уровне становятся переживание смерти и любви как феноменов бытия в пограничных ситуациях, которые ведут к самоопределению персонажей, – это неудачное самоубийство Лихутина, приведение в действие сардинницы ужасного содержания и разговор Дудкина с Шишнарфнэ.

В сюжетно-тематическом развитии романа ни Николай Аполлонович, ни Аполлон Аполлонович не проходят путь самоопределения до конца.

Сардинница всё равно взрывается. Это развязка сюжета на событийном уровне, но развязка сюжета на символически-экзистенциальном уровне дана уже в эпилоге. Путь самоопределения Николая Аполлоновича продолжен через интеллектуальное переживание всемирного культурно-исторического наследия, меняются координаты и его мировоззренческого пространства, что позволяет говорить о возможности выхода к подлинной личности.

В Заключении подводятся итоги работы.

Функции и смысловые особенности системы персонажей и качество диалектического сопряжения уровней комплексного сюжета в художественной прозе русского символизма взаимообусловлены. Нарастание символическиэкзистенциального начала в произведении уменьшает риторическисимволическую обусловленность поведения отдельного персонажа, что расшатывает строгую структурированность системы персонажей в целом. Преимущественным способом формирования системы персонажей становится специфически романный сюжетно-композиционный принцип двойничества. Функции персонажей-двойников в произведениях Д. С. Мережковского, Ф. Сологуба и А. Белого зависят от смысла риторической задачи автора и связаны с важностью для художника личностной проблематики и характера её решении.

Наибольшей риторичностью отличается литературная позиция Д. С. Мережковского, поэтому в комплексном сюжете романов трилогии «Христос и Антихрист» ведущим является риторически-символический аспект, событийный ряд служит иллюстративным материалом. Персонажи трилогии представляют собой риторический вариант символической типологии: они символически-аллегорически воплощают те типы сознания, взаимодействие которых раскрывает религиозно-философскую и культурно-историческую тематику. Поведение персонажей не имеет глубокой нравственно-психологической мотивировки, а в чётко структурированной системе персонажей (тезис-антитезиссинтез/ложный синтез) оппозиции формируются посредством статических символических мотивов. Лишь в последнем романе трилогии «Петр и Алексей» за счет преодоления риторически-символической дихотомии обнаруживается тенденция к выходу центральных персонажей за рамки риторического типа. Решение основной проблематики трилогии в сюжетной судьбе персонажей связано с темами любви и искусства («Юлиан Отступник», «Леонардо да Винчи»), обращением к любви, смерти, труду как экзистенциальным феноменам («Петр и Алексей»), но полноценного воплощения подлинного личностного начала в культурно-исторической плоскости трилогии нет; оно компенсировано настойчивым воплощением субъективно-личностного начала самого художника.

Декадентская риторичность Ф. Сологуба в романе «Мелкий бес» трансформируется экзистенциальной составляющей и обнаруживается в комплексном сюжете благодаря сопряженности разнонаправленных интенций, которые связаны с двумя способами осуществления персонажа как достоверномифологизированного. Формирование персонажей достоверномифологизированного типа связано с редуцированием в них социальнонравственно-психологической обусловленности. В сюжетных линиях, связанных с Передоновым, и его взаимоотношениях с городским социумом, в тематическом нисхождении происходит возведение ряда персонажей-двойников к единому символу мифологического характера – недотыкомке. В сюжетной линии взаимоотношений Людмилы Рутиловой и Саши Пыльникова размывается символическая однородность системы персонажей, но возможность самоопределения остаётся принципиально нереализованной. Исключительно негативное осмысление антропологической проблематики обнаруживает пессимизм литературной позиции Ф. Сологуба. В сюжетной действительности персонажей это связано с темой деградации личности, соотнесённой со всеми персонажами – в финале романа в систему двойников включены даже Людмила и Саша. Таким образом, экзистенциальный аспект символически-экзистенциального уровня в «Мелком бесе» полноценно не раскрыт.

В романе А. Белого «Петербург» риторичность авторской позиции связана с самой формой художественного видения автора как писателя-символиста, но главное движение комплексного сюжета обнаруживается в попытке самоопределения поэтической личности. Своеобразие персонажей обусловлено субъективно осмысленной культурно-исторической тематикой, связанной с гибелью Империи, в лирико-ритмическом акцентировании их социальнонравственно-психологическая укоренённость трансформируется в экзистенциальную не-укоренённость. В образующем систему персонажей ряде двойников (включающем автора-демиурга), обладающих функцией самопорождения и активного сюжетообразования, поэтической личностью переживаются основные феномены бытия. В романе Белого обнаруживается динамика к формированию нового символического типа персонажа – экзистенциально-достоверного. Ему принадлежат те персонажи «Петербурга», которые в пограничных ситуациях, связанных с переживанием любви и смерти как экзистенциальных феноменов, реализуют возможность самоопределения и принимают ответственность за своё бытие. Такими персонажами являются, прежде всего, Николай Аполлонович и Софья Петровна; Аполлон Аполлонович и Дудкин – лишь отчасти. Оппозиция «отец – сын» в «Петербурге» по сравнению с романом Мережковского «Петр и Алексей» приобретает новое значение. Если в «Петре и Алексее» активная сюжетообразующая роль Петра обусловлена его риторически-символической нагрузкой, воплощенной в типе сознания персонажа, то в романе Белого сочетание историко-мифологического опыта с религиозно-мистическим переживанием (мотив «печального и длинного») и личностно-биографической тематикой становится причиной переноса смыслового акцента на открытую жизнетворческую перспективу образа «сына». В «Петербурге» в связи с экзистенциальнодостоверными персонажами и проходящим вместе с ними путем самоопределения автором антропологическая проблематика осмысливается во всей полноте, доступной символистскому роману. На почве переживания феноменов бытия вопрос о восстановлении личностной целостности получает в романе позитивное решение, значимое как для характеристики образов персонажей, так и для характеристики авторской позиции, получающей модернистское качество.

Символистское начало размывает жанрово-тематическую определенность, а актуализация экзистенциального начала влечет за собой разрушение не только жанрово-видовых и жанрово-типологических, но родовых границ. Но представляется возможным установить условную жанровую типологию символистского романа – от риторически-символической и декадентскисимволической до экзистенциальной интенции.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах, утвержденных ВАК РФ:

Луценко, К. В. Риторичность автора и комплексный сюжет в романе Д. С.

Мережковского «Смерть богов. Юлиан Отступник» / К. В. Луценко // European Social Science Journal (Европейский журнал социальных наук). – 2013. – № 11. – Том 2. – С. 190–197. – 0,5 п.л.

Луценко, К. В. Риторичность автора и самоопределение персонажей в романе Ф. Сологуба «Мелкий бес» / К. В. Луценко // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2013. – № 5. – Ч. 1. – С. 96-101. – 0, 75 п.л.

Луценко, К. В. Проза русского символизма и особенности развития литературного процесса / К. В. Луценко // Известия Южного федерального университета. Филологические науки. – 2012. – №3. – С. 15-21. – 0,4 п.л.

Статьи, опубликованные в других научных изданиях:

Луценко, К. В. К проблеме риторичности автора в романах Д. С. Мережковского, Ф. Сологуба и А. Белого (тезисы) / К. В. Луценко // Современная наука глазами молодых исследователей: мат. XI Международ. науч.-практ.

конф., 25-26 апреля 2013 года. – Ишим, 2013. – С. 24-26. – 0, 2 п.л.

Луценко, К. В. Особенности самоопределения героев в рассказах А.П.

Чехова и Ф. Сологуба о провинциальных учителях / К. В. Луценко // Таганрог и провинция в творчестве А. П. Чехова: мат. Международ. науч. конф. «XXIV Чеховские чтения в Таганроге» 2011 / отв. ред. Л. Л. Дроботова, В. В. Кондратьева. – Таганрог: Изд-во ТГПИ им. А. П. Чехова, 2012. – С. 76-85. – 0,5 п.л.

Луценко, К. В. Особенности выявления проблемы зла в романе Д. Мережковского "Петр и Алексей" (тезисы) / К. В. Луценко // Труды аспирантов и соискателей Южного федерального университета. – Ростов н/Д: ИПО ПИ ЮФУ, 2011. – Т. XVI. – С. 200-203. – 0, 25 п.л.

Луценко, К. В. Творчество А. П. Чехова в осмыслении Д. С. Мережковского (тезисы) / К. В. Луценко // Молодёжные Чеховские чтения в Таганроге:

мат. III Международ. науч. конф. / отв. ред. В. В. Кондратьева. – Таганрог: Издво ТГПИ им. А. П. Чехова, 2011. – С. 16-19. – 0, 25 п.л.

Луценко, К. В. Роль М. Ю. Лермонтова в интеллектуальном самоопределении Д. С. Мережковского / К. В. Луценко // Лермонтовские чтения на Кавминводах – 2010: мат. Междунар. науч. конф. – Пятигорск: ПГЛУ, 2010. – С. 164п.л.

Луценко, К. В. Карнавал как способ изображения зла в романе Ф. Сологуба «Мелкий бес» (тезисы) / К. В. Луценко // Сборник мат. докладов 6-й всероссийской науч.-практ. конф. студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодежь XXI века – будущее российской науки». В 2 тт. Т. 2 – Ростов-на-Дону, 2009. – С. 162 – 164. – 0,15 п.л.

10. Луценко, К. В. Образ зла в публицистике Д. С. Мережковского (тезисы) / К. В. Луценко // Сборник мат. докладов 5-й всероссийской науч.-практ. конф.

студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодежь XXI века – будущее российской науки». В 2 тт. Т. 2 – Ростов-на-Дону: Изд-во ООО «ЦВВР», 2007. – С.

310-312. – 0,15 п.л.

Сдано в набор 07.04.2014. Подписано в печать 07.04.2014.

Формат 60х84 1/16. Цифровая печать. Усл. печ. л. 1,5.

115054, г. Москва, Павелецкая площадь, д. 2, стр. 2,