«АРМЯНЕ ЮГА РОССИИ: ИСТОРИЯ, КУЛЬТУРА, ОБЩЕЕ БУДУЩЕЕ Материалы Всероссийской научной конференции 30 мая – 2 июня 2012 г. Ростов-на-Дону Ростов-на-Дону Издательство ЮНЦ РАН 2012 УДК 323.1:94:008(=19) А839 Программа ...»

4 января 1817 г. А.П. Ермолов назначает начальником военных округов Карабаха, Шеки, Ширвана В. Мадатова. Он должен был находиться в Карабахе для контроля деятельности Мехти Кули, так как подозревал последнего в тайной связи с персидской стороной. С момента назначения В. Мадатов приложил большие усилия для прекращения мошенничества в трех ханствах.

Историк об утвержденном в те годы мире в Карабахе писал: «Во времена Мадатова в Карабахе женщина могла гулять одна, поднос, полный золотом на голове» [7].

По подсчетам А.П. Ермолова, от карабахских ханств ожидалось получать 1 млн руб. серебром дохода, который можно было получить лишь после ликвидации ханского режима [8]. По этому поводу он писал: «Карабахское ханство опустошено нападениями персиян: уменьшилось население, изобиловавшее богатством. Почва земли чудесна плодородием. Народ воинственный и всегда с нашей стороны. Из сей земли со временем можно извлечь величайшие выгоды, не иначе, однако же, как введя наше управление» [9].

На пути достижения своей цели А.П. Ермолов утвердил два насущных направления: свергнуть режим ханского правления и разоблачить хана в предательстве [10]. Для придания законного вида своим действиям в деле разложения ханств, утверждения русского административного порядка, предлагалось взять с ханов письменное обязательство, по которому последние отказываются от наследственного права после себя, а ханство передается российскому императору [11]. В письме, направленном графу Воронцову от 24 февраля 1817 г. А.П. Ермолов писал: «…Терзают меня ханства, стыдящие нас своим бытием. Управление ханами есть изображение первоначального образования обществ… образец всего нелепого, злодейского самовластия и всех распутств, уничтожающих человечество» [12].

Своеобразно то, что вопрос свержения ханского режима встал остро из-за причины поведения Мехти Кули хана. Рассматривая Карабах как свою неприАрмяне юга России: история, культура, общее будущее косновенную собственность, Мехти Кули хан болезненно воспринял проводимые русскими переписи и, вообще, любые вмешательства. Упомянутое подтверждается сохранившимися в Матенадаране рядом документов. С целью проведения переписи в феврале 1812 г. Аштаракеци направил в Карабах вардапета Хачатура [13], отсутствующие факты о его деятельности дают основание предполагать, что он встретил препятствия со стороны Мехти Кули хана.

9 июня 1822 г. Нерсес Аштаракеци обращается к карабахскому управляющему Реуту, отмечая, что А.П. Ермолов приказал представить демографическую картину армян в Карабахе, Шамахе и Нухе и с этой целью отправляет Габриела Апогавряна. Аштаракеци извещает, что просит помощи у Мехти Кули хана [14] и Петроса Тарумяна [15].

Мехти Кули опасается, что русское правительство проводит эту перепись для того, чтобы впоследствии отослать его из Карабаха, и не только не помог, а наоборот создал многочисленные препятствия для того, чтобы перепись не смогла состояться. В одном из архивных документов от 23 июня 1822 г.

Нерсес Аштаракеци обращается к одному из заместителей А.П.  Ермолова И. Вельяминову, что Мехти Кули хан и управляющий Карабахом Реут проявляют неприемлемое отношение к организации переписи армянского населения и просто просит принять нужные меры [16]. В свою очередь И. Вельяминов 8 июля 1822 г., ответив Нерсесу Аштаракеци, попросил отложить подсчеты переписи до зимнего периода [17].

Еще одно письмо от 8 июля 1822 г. было отправлено Мехти Кули хану Вельяминовым. В письме хану разъяснялось о необходимости переписи, что она имеет цель уточнить число христиан на территории российской империи и под конец, это необходимо для землеописания и истории Российского государства. В конце он добавил, что перепись никак не скажется на права хана  [18]. В одном из отчетов от 9 июля 1822 г., представленных генералом И.  Вельяминовым, отмечено продление времени подсчета численности армянского населения по причине крайнего беспокойства Мехти Кули хана [19].

В своем письме Мехти Кули хан проявил удивление и беспокойство:

он подозревал, что для того, чтобы знать прибыль церкви, не обязательно посылать особых переписчиков, это можно уточнить с помощью местного епископа. В конце он добавил, что каждый год проводимая со стороны посторонних перепись противоречит правам и порядкам Карабаха [20].

Извещающие источники подтверждают, что переписью населения Карабаха вынужден был заняться 29 июля 1822 г. прибывший к католикосу Ефрему Нерсес Аштаракеци [21].

Эти случаи, связанные с переписью, показали, что Мехти Кули настолько чувствовал себя самоутвержденным в Карабахе, что даже пробовал противостоять распоряжениям царского правительства. Соответственно, не то что Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России царскому правительству было не выгодно, а вообще была неприемлема сущность Мехти Кули хана. К этому прибавился и внутренний фактор – стремление получения новых земель князьями, пристрастный к вину хан имел плохую память и мог забыть даже о выданном вчера документе, его отставка просто стала неизбежной [22].

Воспользовавшись тем, то Мехти Кули хан был очень боязливым человеком, со всех сторон его начали запугивать, что русские запланировали его убить, сослать в Сибирь [23]. Самая серьезная попытка запугать Мехти Кули хана была организована в конце 1822 г. в Шуше, когда сын брата и соперник хана Джафар Кули-ага организовал заговор против самого себя. Этим Джафар Кули-ага имел цель направить подозрения против Мехти Кули хана и, выслав его из Карабахского ханства, стать ханом [24]. Этого хватало, чтобы боязливый хан бежал в Персию. О произошедшем 21 ноября 1822 г. В. Мадатов сразу же оповестил И. Вельяминова [25]. Он разъяснил побег как шаг мщения за все пытки, причиненные армянскому народу [26].

';

После побега Мехти Кули хана А.П. Ермолов обратился к народу Карабаха с объявлением об окончательном свержении ханского режима. В своем обращении он также разъяснил, что собственность беков и всего населения Карабаха остается неприкосновенной: «Но вся строгость и жестокое преследование постигнет тех, кои участвовали в измене беглеца-хана и кои дерзнут иметь с ним тайное сношения» [27].

25 ноября 1822 г. А.П. Ермолов отослал приказ В. Мадатову, связанный с мерами, которые необходимо предпринять после побега хана. Ермолов приказал Мадатову до назначения коменданта на это место назначить подполковника И. Реута, а в новое руководство выбрать служащих при хане должностных лиц. Он писал: «Уверен я, что жители Карабага, обеспеченные в сохранении их собственности и тех прав, коими оно пользовались прежде, будут стараться усердною и верною службою доказать преданность их императору» [28].

Осенью 1822 г. А.П. Ермолов посетил Карабах. Во время его визита в Шуше был открыт «диван» (провинциальный суд), было объявлено о вступлении русского режима правления, народ дал клятву верности русскому императору.

В память об этом событии население Шуши подарило А.П. Ермолову стальную саблю с надписью об объединении провинции [29].

Уже 14 декабря 1822 г. А.П. Ермолов в отчете, направленном Александру I, писал о смене «блудного» вида правления русской формой правления и о причинах побега хана: «Главнейшая боязнь его, как легко догадываться возможно, состояла в том, что жители ханства, получив от щедрот в. и. в. прощение за несколько лет знатного числа недоимок, милостью сею не воспользовались, ибо расточительный хан не представлял дани в казну, но с жителей собирал подать». В отчете А.П. Ермолов отмечает, что, согласно прежним порядкам, наследником должен стать Джафар Кули-ага, но последний во время русско-персидской войны 1803–1813 гг. был противником русских и в этом он видит основную причину его отстранения от наследства и провозглашение Карабаха русской провинцией. Он предлагает с целью подсчета дохода карабахской провинции направить сюда своего секретаря канцелярии П.  Могилевского и командующего грузинским полком П. Ермолова [30].

5 марта 1823 г. А.П. Ермолов представил Александру I отчет о затишье [31], за что со стороны царя удостаивается похвалы [32].

Весть о побеге хана была радостно воспринята в передовых кругах армян. Об этом Нерсес Аштаракеци в своем письме от 8 января 1823 г. писал Овакиму Лазаряну: «Мехти Кули хан побежал в Ереван, и жена и семья последовали за ним, и мы довольны, потому что наши освободились от его притеснения» [33]. После побега Мехти Кули хана персидская сторона возобновила нападения на приграничные районы. Об этом 20 июня 1823 г. А.П. Ермолов упомянет, что один из захваченных пленников признался, что все эти вылазки подстрекает персидское правительство. Затем А.П. Ермолов продолжил:

«Сестрам Мехти я не позволяю уезжать в Персию, так как на одной из них давно хотел жениться ереванский сардар, и кто не уверен, что 70-летний сумасшедший старик приобретает женщину как жену, лишь для того, чтобы распространить волнение и завоевать расположение у населения связями с Карабахом» [34].

Так, в 1822 г. в Карабахе был положен конец возникшему еще в середине прошлого века и чуждому для армянской действительности ханскому режиму.

Основной задачей смены ханского режима русским правлением была колонизация Карабаха.

1. Сейранян П. Карабах и Россия: страницы истории. М., 1997. С. 104; Утверждение русского владычества на Кавказе. Т. I. Тифлис, 1901. С. 192.

2. Магалян А. Арцахские меликства и меликские дома в XVII–XIX вв. Ереван, 2007.

С. 51.

3. Балаян В. История Арцаха. Ереван, 2002. С. 204; Документальные материалы из истории армянской церкви. Кн. 9. Арцахская епархия армянской апостольской церкви (1813–1933 гг.). Ереван, 2000. С. 34–35.

4. Лео. Собрание сочинений. Т. 4. Ереван, 1984. С. 394.

5. Тунян В. Политика самодержавия России в Закавказье XIX – нач. XX вв. Часть первая, 1800–1826 гг. Ереван, 2006. С. 83.

6. Матенадаран, архив Нерсеса Аштаракеци. П. 164 а. Док. 285. Л. 21.

7. Лео. Собрание сочинений. Т. 4. С. 396.

8. Тунян В. Указ. соч. С. 116.

9. Записки А.П. Ермолова. 1798–1826. М., 1991. С. 290.

10. Тунян В. Указ. соч. С. 91.

11. Там же. С. 92.

12. Кавтарадзе А. Генерал А.П. Ермолов. Тула, 1977. С. 75.

Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России 13. Матенадаран, архив Нерсеса Аштаракеци. П. 165. Док. 579, 580.

14. Там же. Док. 559.

15. Там же. Док. 560.

16. Там же. Док. 561.

17. Присоединение Восточной Армении к России. Сб. документов. Т. II. Ереван, 1978.

С. 105.

18. Матенадаран, архив Ал. Ерицяна. П. 159. Док. 182. Л.1–3.

19. Акты, собранные Кавказской Археографической Комиссией (далее  – АКАК).

Т. VI. Ч. I. Тифлис, 1874. Док. 609. С. 452.

20. АКАК. Т. VI. Ч. I. Док. 1288. С. 846.

21. Матенадаран, архив Нерсеса Аштаракеци. П. 165. Док. 607.

22. Раффи. Собрание сочинений. Т. 9. Ереван, 1987. С. 582.

24. АКАК. Т. VI. Ч. I. Док. 1306. С. 855.

25. Лео. Собрание сочинений. Т. 4. С. 398; Покровский М. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии: сб. статей. М., 1923. С. 186–187.

26. Присоединение Восточной Армении к России. Т. II. С. 108.

27. Записки Алексея Петровича Ермолова с приложением. Ч. II. 1816–1827 гг. М., 1868. С. 167–168.

28. Нагорный Карабах в международном праве и мировой политике: документы и комментарий. Т. I. М., 2008. С. 181–182.

29. Присоединение Кавказа к России XIX век. СПб., 2005. С. 116.

30. АКАК. Т. VI. Ч. I. Док. 1301. С. 850.

31. АКАК. Т. VI. Ч. II. Тифлис, 1875. Док. 1306. С. 855.

32. Нагорный Карабах в международном праве и мировой политике: документы и комментарий. С. 183.

33. Матенадаран, Архив Лазарянов. П.105. Д.13. Док.198. Л. 1.

34. АКАК. Т. VI. Ч. II. Док. 520. С. 280.

ВЛИЯНИЕ ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ

НА СЕВЕРО-ВОСТОЧНОМ КАВКАЗЕ НА ДИНАМИКУ

АРМЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ КИЗЛЯРА В XVIII–XIX ВВ.

Освоение юга страны стало делом, поставленным на государственный уровень. Российское правительство стремилось заселить приграничные районы казенными крестьянами и другими не закрепощенными сословиями. Однако правительство учитывало, что при естественном движении русского населения к югу процесс колонизации существенно затянулся бы. Следовало учитывать и тот факт, что в крепостнической России число вольного населения было невелико, поэтому для быстрейшего заселения южных районов следовало изыскать дополнительные людские ресурсы. Выход правительство видело в иностранной колонизации юга. 22 июля 1763 г. русское правительство обнародовало законодательные акты, в частности «Манифест о даруемых иностранным переселенцам правах и имуществах», которым было положено начало систематическому освоению новоприобретенных земель [1].

Первые массовые переселения армянского населения в Низовья Терека произошли в начале XVIII в., а когда была основана русская крепость, то произошло переселение народов десятками и сотнями семейств и целыми слободами под ее защиту. К рассматриваемому периоду Кизляр стал объектом вынужденной колонизации армян, грузин и других народов. Этнический состав вновь построенного города четко прослеживается по названию слобод и кварталов его составлявших: Армянский квартал, который русские называют «Армянскою слободою», а татары «Арментир», Грузинский квартал, Черкесский квартал, Квартал Тезик-аул. Устройству армянских переселенцев в Кизляре уделялось особое внимание [2].

По мере увеличения населения в Кизляре росло и число армянпереселенцев из районов Ирана и Турции. Л. Христофоров обращался к гиланским армянам с предложением о переселении их в Кизляр. В результате его деятельности население Кизляра пополнилось еще 500 семьями из Гиляна [8]. Их решение о переселении в Кизляр было продиктовано и тем, что после ухода русских войск из прикаспийских районов иранские власти стали преследовать армян за их приверженность России. Поэтому не редки такие документы, как, например: «В августе 1736 г. Правительствующий Сенат издал указ о предоставлении уроженцу города Джульфы армянину А. Коросову и его компаньону участка земли для организации суконной фабрики между реками Кизляра и Тюмлара» [3].

По оставлении русскими войсками районов Прикаспия надобность в существовании армянского и грузинского эскадронов отпала и они были распущены. Но по прошествии некоторого времени, по ходатайству императорской канцелярии и Государственной коллегии иностранных дел, после указа Сената от 5 августа 1736 г. они были восстановлены, а служившие в них армяне сообщили о формировании военных подразделений-эскадронов и даче им при Кизляре «в пристойных местах под дворы, огороды и под пашню надлежащего места» [4]. В 1736 г. Лазарь Христофоров, бывший руководитель одного из эскадронов, отправился в Петербург с 18 армянами-военнослужащими с целью получения разрешения на строительство армянской церкви в Кизляре.

По причине того, что в городе были серьезные проблемы с древесиной, он «просил дать соответствующее распоряжение астраханскому губернатору о предоставлении древесины и средств для ее транспортировки».

Правительствующий Сенат распорядился к сентябрю 1736 г. обязать астраханского губернатора Ф. Соймонова предоставить армянам необходимое количество древесины и ремесленников [5].

Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России В многочисленных рапортах, представленных коменданту Кизляра от имени командиров Каргинского, Червленного, Новогладковского форпостов, говорится о сотнях бежавших из горского плена армян, которые изъявляли желание частью остаться на жительство в Кизляре, частью вернуться на Родину [6]. В Кизляр стали переселяться и армяне, которые проживали в деревнях Большой и Малой Кабарды, в Аксае, Костеке, Эндирее, Казанище и в других населенных пунктах, поэтому армянское население в Кизляре увеличивалось.

Из официальной ведомости, составленной в Кизлярской комендантской канцелярии в 1762 г., следует, что в городе насчитывалось 486 армян обоих полов, а грузин – 319 душ [7]. По ведомости 1764 г. в городе проживало еще 49 служащих армянского и армяно-грузинского эскадронов, многие из которых были армяне. По ведомости 1765 г. в Кизляре зафиксировано 200 домов, принадлежащих армянам, но у некоторых армян не было собственных домовладений, поэтому возможное количество армянского населения трудно подсчитать [8].

Исследователь «Терской Армении» Д.В. Аганесова считает, что проследить подробно динамику роста армянского населения Терского бассейна не представляется возможным, поскольку сохранившиеся статистические данные не представляют полной демографической картины, а ведь именно они могли бы стать источником анализа состава населения России в исследуемый период [10]. Она приводит следующие данные: согласно «Табели Астраханской губернии» за 1775 г. численность армян, обложенных налогом в Кизляре, составляла 1222 чел. Если учесть, что некоторая часть армян не подлежала обложению налогами, то какая-то группа общинников в «Табель»

не попала. Возможно, в середине 70-х гг. XVIII в. в Кизляре проживало около 2000–2500 армян. Если признать такую численность, то получается, что почти 50 % армян не платили налоги [11]. С момента основания, как указывает П.Г. Бутков, в городе поселились 450 семей армян и грузин [12]. Из официальной ведомости Кизлярской комендантской канцелярии за 1762 г. следует, что в Кизляре насчитывалось 486 армян обоего пола, а по ведомости 1764 г.

в  городе проживало еще 49 служащих армянского и армяно-грузинского эскадрона [13]. В «Топографическом описании Астраханской губернии» за 1785 г., составленном по результатам переписи 1781–1782 гг., численность армянского населения Кизляра достигала 3031 чел. обоего пола [14]. В 1817 г.

из Персии переселилось еще 219 семей и в 1820-е гг. общее число армянских жителей было 5092 чел. (2656 мужчин и 2436 женщин). В середине XIX в. армянское население в Кизляре составляло 8460 чел. Общее число жителей города, по данным Д.С. Васильева, было около 15 тыс. (максимально возможная цифра по другим источникам – около 12 тыс). К концу века общее население города значительно уменьшается, хотя переселенцы прибывают и в последующий период. Разные авторы приводят различные цифры, отражающие данные о численности армянского населения города. Так, И. Аргутинский указывает 4256 чел. обоего пола, что явно преувеличено с целью получения для них привилегий [15].

Активизация переселенческой политики Российского государства была связана и с обострением международной обстановки в Закавказье в конце XVIII в. Русско-турецкая война 1787–1791 гг. убедила русское руководство в необходимости укрепления Кавказского тыла. А.В. Суворов и Г.А. Потемкин приняли меры по укреплению Кавказской военной линии, на которой располагались 10 крепостей при казачьих станицах. В лице армян Россия видела своих союзников против Турции, поэтому армянская колонизация затронула и населенные пункты и крепости, расположенные на Кавказской линии.

Летом 1795 г. иранский шах напал на Закавказье. В 1796 г. В. Зубов побывал в Кизляре, где встречался с предводителем российских армян Иосифом Аргутинским, обещавшим помощь со стороны армянского народа и желавшим привлечь к участию в походе В. Зубова закавказских армян [16]. Во время пребывания В. Зубова в Дербенте к нему обратились армяне, проживавшие в Дербенте и Мушкуре, а также в окрестных деревнях с просьбой о принятии в российское подданство. В. Зубову были представлены списки армянских деревень в Дербентской (Молахалил и Нюгди) и в Мушкурской областях (Большой Хачмас, Малый Хачмас, Караджалу, Большой Баракум, Малый Баракум, Килявар, Кара-гутлу), жители которых просили о содействии в переселении [19]. Некоторая часть вышедших из областей Дербента и Мушкура армян, в особенности торговцы и ремесленники, поселилась в Кизляре, а земледельцы обосновались в районе реки Терек, поселившись в трех деревнях: Дербентской, Караджалиле и Молахалиле. Согласно императорскому указу от 28 октября 1799 г., армянские переселенцы на 10 лет освобождались от государственных налогов и повинностей, а каждый мужчина имел право на владение 30 десятинами земли. Жалованная грамота даровала армянам право создать армянский суд и вести собственное судопроизводство согласно армянским обычаям [20]. Значительная часть армян, осевших на юге России в конце XVIII в., была выходцами из Карабаха. Карабахские армяне поселились не только в Кизляре и его окрестностях, но и в деревне Караджалил. Караджалил в некоторых источниках иногда называют Карабагли, поскольку в ней преобладали выходцы из Карабаха. Известно, что г. Сурб Хач (Святой Крест) иногда называли тоже Карабахли по той же причине [24]. По мнению И. Ровинского, в 1804 г. в Кизляре проживало армянина мужского пола [25]. Если исходить из учета приблизительной пропорции, то количество душ женского пола может составлять приблизительно 1500 чел., а общая численность будет равна 3122 чел. Наиболее вероятной представляется цифра 3500  чел., которая подтверждается данными последующих периодов.

Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России Начало XIX в. ознаменовано пополнением армянской диаспоры Кизляра переселенцами из числа российских армян и иранских переселенцев. При Александре I после Русско-турецкой войны по Гюлистанскому договору 1813 г. часть исконно армянских земель была присоединена к России. После Русско-турецкой войны по Адрианопольскому миру 1829 г. в Россию хлынула волна армянских переселенцев из турецких областей, всего до 90 тыс. чел.

[26]. В 1822 г. армянская община города насчитывала 5215 чел. Существует ли определенная закономерность в динамике роста численности населения кизлярских армян? Стабильный рост армянского населения в крае был обусловлен как покровительственной политикой российских властей, так и развитием экономической жизни в регионе. В 30-е гг. XIX в. прирост армянского населения Кизляра абилизировался. Это объясняется тем, что община стремилась сохранить свое привилегированное положение путем сохранения определенной замкнутости проживания, не допускающей притока новых переселенцев. Другой причиной может быть некоторая стабилизация положения в Закавказье. С этого времени начинается и постепенный отток армянского населения Кизляра в другие населенные пункты Северного Кавказа, где они надеялись на более благоприятные условия для осуществления торговоэкономической деятельности. В 1832 г. армянское население Кизляра составляло 5428 чел. [27].

События Кавказской войны сказались на положении армян, обосновавшихся в бассейне р. Терек. 2 июня 1831 г. российское руководство приняло решение об уравнивании в правах армян с другими российскими подданными в вопросах налогообложения. В 1832 г. по предложению командующего отдельного Кавказского корпуса барона Розена правительство решило укрепить Кавказскую военную линию припиской жителей трех армянских деревень к казачеству [28], которые в числе 28 деревень округа переходили из гражданского ведомства в военное. Представители этих населенных пунктов обращались к российским властям, убеждая, что припиской к казачеству они лишаются возможности заниматься торгово-хозяйственной деятельностью, что неизбежно отрицательно отразится как на их собственном положении, так и на состоянии экономики края. Армяне заверяли власти в том, что при нападении горцев они обещают вооружиться и оказать сопротивление, но просили оставить их в прежних правах.

Терские армяне прилагали серьезные усилия для того, чтобы край, в котором они обрели свою вторую родину, процветал. Жизнь армянской диаспоры бассейна Терека нельзя было назвать спокойной из-за частых наводнений, наносящих огромный урон садам, виноградникам, пашням, поэтому кизлярские армяне участвовали в работах по укреплению берегов Терека, строили дамбы и плотины. Нападения горцев тоже омрачали жизнь горожан, наносили им материальный ущерб. На обширных пустынных пространАрмяне юга России: история, культура, общее будущее ствах, расположенных севернее Кизляра, армяне строили дома, разбивали сады и виноградники, но при этом они испытывали трудности, связанные с отсутствием строительных материалов. Подводя итоги сказанному, следует подчеркнуть, что стремясь упрочить свои позиции на Северо-Восточном Кавказе, расширить свою экономическую базу путем привлечения туда армянских, грузинских, чеченских, кабардинских и других переселенцев, занимавшихся торговлей, сельским хозяйством, шелководством и различными ремеслами, российские власти предоставляли многочисленные льготы для переселенцев.

Следует отметить, что с первых же лет заселения армянская диаспора Кизляра постоянно пополнялась новыми переселенцами. В чем кроется причина стабильного роста численности армянской диаспоры? Во-первых, в стремлении российских правящих кругов в своих политических и экономических интересах привлечь в этот регион как можно больше единоверцев, способных своей деятельностью содействовать экономическому развитию края. Во-вторых, в наличии земельных пространств в районе Терека и льгот, обещанных российскими властями, которые давали армянским переселенцам надежду на улучшение их положения в российских пределах. В-третьих, в нестабильности военно-политической обстановки в Закавказье, районах Ирана и Турции, где проживало армянское население, которая заставляла армян переселяться в районы русского влияния, в том числе в район бассейна р. Терек.

В конце XIX в., прежде всего по социально-экономическим причинам, начинается отток армянского населения из Кизляра и вскоре это становится необратимым процессом.

1. Центральный Государственный архив Республики Дагестан (далее  – ЦГА РД) Ф. 379. Оп. 1. Д. 574. Л. 95.

2. Архив внешней политики Российской империи (далее  – АВПРИ). Ф. СПб. Глав.

архив. 11/25. 1763. Д. 1. Л. 8.

3. Российский Государственный архив древних актов (далее – РГАДА). Ф. 248. Т. 7.

кн. 402. Д. 51. Л. 902–903.

4. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. Ч. 1. СПб., 1869. С. 161–164.

5. ЦГА РД. Ф. 379. Оп. 1. Д. 578. Л. 82 об.–83.

6. Там же. Д. 485. Л. 49. Оп. 2. Д. 49. Л. 60.

7. АВПРИ. Ф. Сношения России с Арменией. Оп. 100/1. Д. 1. Л. 1–2об.

8. ЦГА РД. Ф. 379. Оп. 1. Д. 451. Л. 8, 10, 23, 53, 72, 78, 83, 85.

10. Там же. Л. 26. Д. 629. Л. 22–24.

11. Документы по взаимоотношениям Грузии с Северным Кавказом в XVIII в.

Тбилиси, 1968. С. 44, 51. Аганесова Д.В. Армянская диаспора Нижнего Терека (XVIII– XIX вв.). Дис.... канд. ист. наук. Махачкала, 1999.

Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России 12. Гарунова Н.Н. Российские города-крепости в политике России на СевероВосточном Кавказе в 18 – первой половине 19 вв.: проблемы политической, экономической и культурной интеграции. Махачкала, 2007. С. 86.

13 Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII  – начале ХХ века. М., 1974. С. 200.

14. ЦГА РД. Ф. 379. Оп. 1. Д. 527. Л. 11–18; Д. 626. Л. 22–24.

15. Ананян Ж. Армянская колония Григориополь. Ереван, 1969. С. 3–4.

16. Потто В.А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. Т. 1. Вып. 1. СПб., 1887. С. 92.

19. Титанян Р.Т. Армянские источники о Закавказских походах Ага-Магомед-Хана.

Ереван, 1981. С.27.

20. ПСЗРИ. Т. XXV. 1799. № 1893. С. 619; ЦГА РД. Ф. 379. Оп. 3. Д. 220. Л. 98–100 об.

24. АВПР. Сношения России с Арменией. Оп. 100/111. Д. 462. 1764–1800. Л. 25. Вейденбаум Е. Путеводитель по Кавказу. Тифлис. 1888. С. 241.

26. Брук СИ., Кабузан В.М. Миграция населения России в XVIII в. – нач. XIX в. (численность, структура, география) // История СССР. 1984. № 4. С. 32.

27. Гукасянц Я. Селение Карабагли (истор. справка). Владикавказ, 1914. С. 10.

28. Списки населенных мест Кавказского края. Ставропольская губерния. Вып. 11.

Тифлис, 1879. С. 39.

Южный макрорегион России и Армения:

неэффективность трансграничного сотрудничества в рамках ЕвроПЕЙСКОГО ИНСТРУМЕНТА ДОБРОСОСЕДСТВА

И ПАРТНЕРСТВА (ЕИДП)

Невзирая на необходимость взаимодействия Российской Федерации с ее ближайшими соседями и поддержания мира и стабильности в южном макрорегионе, Россия не участвует в проекте «Европейского инструмента добрососедства и партнерства» (далее  – ЕИДП) и межрегиональной программе «Восточное партнерство» (далее – ВП). Поэтому объектом анализа выступают взаимоотношения российского юга и Армении в трансграничном сотрудничестве в геополитической матрице ВП. Цель исследования заключается в выявлении качественного (на основе фактологического анализа) и количественного показателя эффективности данного сотрудничества между двумя государствами как в рамках ЕИДП (ВП), так и за его пределами.

Средством выявления показателя эффективности трансграничного сотрудничества является модифицированная методика подсчета Индекса трансграничного развития (Trans-border Development Index/TDI), использованная конгломератом исследователей границы США и Мексики (El Colegio de la Frontera Norte (Мексика), Центр Вудро Вильсона (США), Государственный Университет штата Аризона (США)).

ЕИДП. «Европейского инструмент добрососедства и партнерства»

(ЕИДП/ENPI) представляет собой основной финансовый механизм оказания содействия партнерам, входящим в состав Европейской политики соседства (ЕПС/ENP). С 1 января 2007 г. ЕИДП заменяет бывшие программы MEDA (страны Средиземноморского региона) и TACIS (восточные страны, включая Россию). На период 2007–2013 гг. для новых соседних стран ЕС в Восточной Европе и южной части Средиземноморского региона будет выделено около 12 млрд евро из бюджета Европейского союза. Цель ЕИДП состоит в содействии устойчивому развитию и сближению с политикой и стандартами ЕС.

Россия не была включена в ЕИДП, однако вошла в Стратегическое партнерство, базирующееся на 4 «общих пространствах кооперации» (4CS) [1]: экономическое пространство; пространство свободы, безопасности и правосудия; пространство внешней безопасности; пространство исследований, образования и культуры. Главная цель 4CS  – укрепление стратегического партнерства между Евросоюзом и Россией. Все двусторонние проекты реализуются на территории РФ согласно целям, установленным в «дорожных картах» [2].

«Восточное партнерство». На сегодняшний день ЕС делает ставку на развитие программы «Восточное партнерство» (Eastern Partnership/EaP/ ВП), реализуемую около границ России, но не включая ее саму (с мая 2009 г.

также на базе ЕСП). Согласно официальным документам ЕС, участие в ВП не предусматривает возможности членства в ЕС, но предполагает преимущественно политическое и экономическое сближение. В качестве дополнительной финансовой помощи в обмен на демократические преобразования шести странам до 2013 г. предполагается выделить 350 млн евро. По существу, произошло полное исключение России из процессов трансграничного и межрегионального сотрудничества с соседними государствами в рамках ЕИДП.

Южный макрорегион. Однако ЕС все же осуществляет кооперацию с определенными макрорегионами России: а) Калининград, б) Северный Кавказ, в) Северное измерение, г) Черное море, д) Балтийское море, е) Арктика. Из перечисленных регионов безусловными по приоритетности ЕС являются Калининград, Северный Кавказ и Черное море.

Армения. Безусловно, южный макрорегион так или иначе задействован в трансрегиональном сотрудничестве с закавказскими республиками  – Арменией, Грузией и Азербайджаном, важным геополитическим макрорегионом и для России, и для ЕС, США, Турции и Китая. Следует привести цитату Х. Соланы, верховного представителя по вопросам общей внешней политики и политике безопасности ЕС: «Россия должна понять, в какой степени малые Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России страны чувствуют себя уязвимыми рядом с соседом-гигантом. И в сегодняшнем мире не очень хороший признак, когда у государства сложные отношения со многими соседями» [3]. Лишь Армения, являющаяся давним партнером России, способна замкнуть на себе ВП.

Транграничное сотрудничество в рамках ЕИДП. ЕИДП включает в себя четыре приоритетных направления, одно из которых – трансграничное сотрудничество (Cross-Border-Cooperation/CBC), направленное на экономическое и социальное развитие в пограничных районах в различных сферах кооперации. Фактически для ЕС это базовая программа сотрудничества с Российской Федерацией [4]. В рамках этого направления Россия и ЕС взаимодействуют в семи трансграничных проектах, а с Арменией лишь в одном – «Причерноморском сотрудничестве» (Black Sea Basin, сроком на 6 лет с 2007 по 2013 г.). Важным замечанием является то, что только три административных субъекта РФ участвуют в данной программе: Ростовская область, Краснодарский край и Республика Адыгея [5]. Бюджет программы «Причерноморское сотрудничество» на шесть лет составляет (по последним данным) 21 296 515 евро.

Рассмотрим главную (и на данный момент единственную в рамках ЕИДП) сферу кооперации Армении и южного макрорегиона России – энергетическую/экологическую. Обращаясь к официальным документам ЕС в рамках ЕИДП [6], становится понятно, что Евросоюз крайне негативно относится к российской энергетической политике, распространяющейся не сколько на ближайших соседей РФ, сколько на сам Евросоюз. «Недавние события, имеющие отношение к спорам между Россией и бывшими советскими республиками (по поводу цен на газ), продемонстрировали высокую уязвимость Армении в этом вопросе. Однако Армения продолжает прилагать всяческие усилия по диверсификации источников энергоснабжения и просит помощи ЕС в этом вопросе» [7]. Такова официальная точка зрения ЕС в отношении энергетического преимущества России, поэтому ЕС сможет использовать ЕИДП в качестве основного механизма влияния в энергосфере, который в итоге обещает стать едва ли не главным в стратегии программы ВП. Также важно учитывать, что по территории Армении проходит 140-километровый  газопровод, соединяющий  Тебриз  и газораспределительную станцию в Мегри. В обмен на поставки газа Армения снабжает Иран электроэнергией. Несмотря на неэффективность проекта Тебриз-Мегри, проблема Ирана, его нарастающего влияния сразу в нескольких геополитических макросегментах (также в связке с Арменией и Южным Кавказом в целом), его относительно дружественные отношения с Россией  – настоящая головная боль для ЕС.

В противовес официальной точке зрения Евросоюза высказываются эксперты европейского «мозгового центра» FRIDE, которые в своей критике сводят на «нет» все действия ЕС в области энергетики Армении [8].

Специалисты FRIDE говорят о том, что ЕС в большей степени нацелен на ядерную безопасность всего южнокавказского макрорегиона и на деле не предпринимает никаких действий по улучшению изжившей себя энергетической инфраструктуры Армении. Они также отмечают, что развитие армянской энергетики зависит исключительно от России, а не от ЕС, который может помочь лишь в негосударственном секторе (местные общины и локальные культурные организации). Из этого следует, что единственная сфера взаимодействия России и Армении в рамках программы «Восточное партнерство» ЕИДП является неэффективной, оставляя без внимания массивные сферы межкультурного взаимодействия, социально-экономической кооперации и программу «Черноморская синергия» того же ЕС. Механизм взаимодействия между Россией и Арменией именно в рамках ЕИДП недостаточно развит и сфокусирован на решении экологических проблем без учета многочисленных сфер сотрудничества в различных областях.

Индекс трансграничного развития (сотрудничества) Армении и России. Для выявления показательности трансграничного сотрудничества между Россией (южным макрорегионом) и Арменией используем индекс TDI (Trans-border Development Index (TDI)/Индекс трансграничного развития (ИТР)).

ИТР является инструментом отслеживания и оценки реализации среднесрочных и долгосрочных целей, задач и стратегически важных региональных инициатив, влияющих на развитие двух соседних государств (согласно видению и стратегии ЕС, Россия входит в программу «Соседние государства»/ Neighboring countries). Для этого уточним, что ИТР может быть применен к расчетам при условии отсутствия непосредственной границы между Россией и Арменией.

ИТР представляет собой совокупность четырех групп субиндексов:

1) конкурентоспособности, 2) безопасности, 3) качества жизни и 4) устойчивого развития (экология и энергетика). В зависимости от наличия информации каждая группа индексов будет формироваться на основе целого ряда показателей, исходя из реальных сфер кооперации России и Армении вне рамок ЕИДП и ВП.

Модифицирование методики основывалось на включении в выборку расширенного ряда показателей каждой из группы индексов. Несколько групп индексов заимствовались из статистики всемирно известных исследовательских центров (Мировой экономический форум, Йельский университет и пр.). Например, на первом этапе мы предварительно осуществили расчеты с включенным сегментом индексов образования (среднего и высшего) из восьми дополнительных индексов (всего 37 индексов) по России и Армении.

Суммарные показатели среднего значения с учетом этого фактора продемонстрировали перевес в пользу Армении (22,6 против 16,8), что свидетельствует о ее большей привлекательности в рамках двустороннего трансграничного Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России сотрудничества и, как следствие, ее эффективности. С учетом того, что ЕС активно инвестирует в развитие сфер именно среднего и высшего образования в Армении, мы изъяли данный сектор и провели расчеты уже по 29 индексам.

В этом случае незначительный перевес произошел в пользу России: 20,9 против 21,4.

Индекс трансграничного развития (ИТР/TDI) Кооперация в области развития исследований между промышленной сферой и структурами выс- 29,45 44, шего образования Состояние развития кластеров экономики 30,45 35, Совместные предприятия /сделки стратегических альянсов Государственные расходы на образование  одного ученика Валовой расход на развитие исследований 3,82 20, Качество научно-исследовательских учреждений 33,3 49, Борьба с организованной преступностью 5,41 4, Доступ к рынку и торговые ограничения 90,81 91, Интенсивность конкуренции на местном уровне 41,91 52, Из таблицы следует, что полученные близкие показатели свидетельствуют о равной степени (эффективности) трансграничного сотрудничества и его привлекательности для обеих сторон согласно ИТС. Особо отметим кооперацию в области безопасности в связке с глобальным индексом мира России, где решающими факторами выступают территория (протяженность в % соотношении), наличие на ней различных типов конфликтов (центр-периферия, религиозный/политический экстремизм и пр.).

В связи с тем, что в рамках ВП ЕИДП Россия и Армения ограниченно взаимодействуют лишь в сфере энергетики и не способны развивать сотрудничество в полной мере по многофакторным причинам невключенности России в саму программу, то соответственно и индекс их кооперации в ее рамках будет несущественен: 3,9 (Армения) и 3,8 (Россия).

У южного макрорегиона России и Армении существует необходимый потенциал для более эффективного трансграничного сотрудничества.

В свою очередь, подобный вид кооперации будет зависеть от совместных среднесрочных и долгосрочных программ развития без участия внешних акторов.

1. Common Spaces Progress Report. 2009. Р. 34 f. URL: http://www.library.by/ portalus/modules/psychology (дата обращения: 11.03.2012).

2. Delegation of the European Union to Russia, Political Framework. URL: http:// ec.europa.eu/delegations/russia/eu_russia/political_relations/political_framework/index_ en.htm (дата обращения: 11.03.2012).

3. Address by Javier Solana, EU High Representative For the Common Foreign and Security Policy, To the Munich Security Conference 7 February 2009. Document S028/0. URL: http://www.consilium.europa.eu/uedocs/cms_data/docs/pressdata/EN/ discours/105986.pdf (дата обращения: 15.02.2012).

4. Regulation (EC) No 1638/2006 of the European Parliament and of the Council of 24 October 2006 laying down general provisions establishing a European Neighbourhood and Partnership Instrument. URL: http://ec.europa.eu/europeaid/where/neighbourhood/ regional-cooperation/enpi-cross-border/documents/enpi_regulation_en.pdf (дата обращения: 13.03.2012).

5. Role of Cross-Border Cooperation between the European Union and the Russian Federation in Bilateral and Regional Economic Development Programmes. 2010. arnas Radvilaviius and Nikolay Mezhevich within the project “Cross-border cooperation in the context of EU-Russia Regional Dialogue” (119860/C/CV/multi LOT №7). P.3.

6. European Neighborhood and Partnership Instrument. Armenia. Country Strategy Paper. 2007  – 2013. P.33. URL: http://www.enpi-info.eu/library/sites/default/files/ attachments/enpi_csp_armenia_en.pdf (дата обращения: 13.03.2012).

8. Nelli Babayan, Natalia Shapovalova. Armenia: the Eastern Partnership’s unrequited suitor // Policy Brief. № 94 September 2011. FRIDE. P. 4.

Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России

МАЛОИЗВЕСТНЫЕ ФАКТЫ ИСТОРИИ

На Северном Кавказе в разное время, помимо целого ряда автономных республик, областей и округов, большинство из которых существует и поныне, были образованы национальные районы. На Кубани одним из первых марта 1925 г. был создан Армянский район. Он был образован путем выделения территорий из Горячеключевского и Хадыженского районов, т.е. включал в себя населенные пункты Кубанского и Майкопского округов. Центром его стала ст. Елизаветпольская (в документах советского периода она чаще всего именуется селом). Армянский район был расположен в лесогорной полосе, на подступах к Главному Кавказскому хребту, и занимал территорию в 1653 кв.

км. Заселение района греками и армянами началось в 1868 г. Первыми поселенцами были греки, за ними, спустя некоторое время, пришли армяне.

Греки-табаководы принесли с собой навыки табаководства, армяне эти навыки у них переняли и, попутно занимаясь посевом кукурузы, а также незначительно животноводством, обжились на новых местах. С течением времени греки в поисках лучших земель стали переселяться на Черноморское побережье и на Кубань. Армяне остались, заметно увеличив количество поселков за счет нового притока эмигрантов, главным образом из Самсунгского и Трапезундского виллаетов Турции. Являясь турецкоподданными и, будучи лишены по некоторым причинам возможности получения русского подданства, они не имели права на получение земельных наделов, арендуя их сначала у государства, а после передачи земель казакам – у казачьих станиц.

Приток эмигрантов не прекращался и дал к 1917 г. 27 армянских сел и хуторов с общим количеством населения более 3 тыс. чел. Переселенцы армяне, будучи изолированы (из-за особенностей местности) от окружающего русского населения, оставались все теми же турецкими армянами, с прежним укладом и строем жизни.

Географическая обособленность и малочисленность населения привели к тому, что результаты Октябрьской революции докатились сюда позже, чем до других мест Северного Кавказа и в основном вылились в оформление правового положения и землепользования. Раздробленность и разбросанность населенных пунктов, географическое разделение горными хребтами на две части, оторванность от органов власти привела к тому, что как до, так и после районирования в экономике и росте культурного уровня не было никаких сдвигов. По существу все населенные пункты района оставались такими же, как и до 1917 г.

Последовательное осуществление ленинской национальной политики завершилось в ноябре 1925 г. образованием самостоятельной районной административной единицы, вошедшей в состав Майкопского округа. К тому времени в районе было 54 населенных пункта с количеством населения более 6  тыс. чел. Однако руководство районом, осуществляемое округом, было очень слабое, носило характер случайных и редких наездов отдельных работников и обилия никем не читаемых циркуляров. В области социальнокультурного строительства почти ничего не делалось, поскольку округ отпускал на эти цели весьма ограниченные средства. К ноябрю 1929 г. было коллективизировано 98 % крестьянских хозяйств, организовано 9 крупных колхозов. В этот период в районе насчитывалось 1668 крестьянских хозяйств.

«Это были колхозы-гиганты, которые затем быстро развалились. В  1931  г.

вновь был организован 41 колхоз. В 1932 г. в результате укрупнений их осталось 16, в 1934 – 13. Основную тягловую силу района представляли волы и лошади. Всего по состоянию на 1934 г. в районе насчитывалось лошадей – 399, волов – 639, крупного рогатого скота – 3206, свиней – 2735, овец и коз –382.

Для сравнения, в 1929 г. в районе насчитывалось лошадей – 904, волов – 1578, крупного рогатого скота – 2399» [1].

В 1934 г. население района (по данным налогового учета) составляло 9900 чел., сосредоточенных в 52 населенных пунктах, обслуживаемых 8 сельсоветами. Типичными населенными пунктами являлись мелкие поселения численностью от 25 до 250 жителей. Главную массу сельскохозяйственного населения района (1932 г.) составляли армяне (85 %). После районирования краевые власти, которым теперь непосредственно подчинялся район, стали не жалеть денежных средств на развитие района. Так, на 1932 г. было запланировано расширение посевных площадей до 4253 га, т.е. на 20 % больше, чем их было в 1931 г. В целях развития овцеводства предполагалась закупка 1000 племенных овец. Общие капиталовложения в сельское хозяйство должно было составить 576 тыс. руб. Планировалось закладка 80 га садов. В лесное хозяйство предполагалось вложить 957 тыс. руб., из которых 756 тыс.

выделялось на освоение лесных площадей (в 1931 г. – 21 тыс. руб.). В коммунальное хозяйство – 450 тыс. руб. На ремонт и строительство сельских дорог выделялось 500 тыс. руб. Планировалось строительство 13 км гравийношоссейной дороги от с. Елизаветпольского до с. Гойтх и ремонт 30 км уже имеющихся дорог.

В систему народного образования вкладывалось 360 тыс. руб., было запланировано строительство новых ШКМ (школы молодежи) и 4-комплектной школы. На здравоохранение выделялось 174 тыс. руб. (в 1931 г. – 92 тыс.) Планировалось строительство единого диспансера (в Елизаветпольском) и двух зданий врачебных участков. Кроме того, планировался полный охват телефонной связью всех сельсоветов района, а также переоборудование уже Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России действующей сети [2]. Достижением района в 1931 г. было осуществление 100 % охвата детей школьного возраста школами первой ступени.

С целью повышения образовательного уровня в 1931 г. подготовку на курсах секретарей партийно-комсомольских ячеек и колхозного актива прошли 355 чел. (большинство из которых были армяне). В 1931 г. началась армянизация (коренизация) аппаратов районных и сельских организаций и перевод делопроизводства во всех сельских и большинстве районных (имеющих непосредственную связь с населением и низами) – на армянский язык [3].

Однако реальной коренизации не произошло. На состоявшемся 11.09.

1931 г. (в селе Елизаветпольском) заседании Президиума Армянской районной контрольной комиссии в постановлении о «коренизации» отмечалось противодействие ей ряда районных организаций. Дело в том, что районные государственные организации обязывались вести официальную и деловую переписку на армянском языке. Для этого предлагалось организовать кружок по изучению армянского языка для руководящих и низовых работников, открыть постоянно действующие курсы для сельских секретарей, счетоводов и делопроизводителей сельсоветов с 1 октября 1931 г. Кроме того, предполагалось укомплектовать аппарат райисполкома так, чтобы ответственный секретарь и заведующий общим отделом владели как русским, так и армянским языками [4]. С комплектацией были проблемы, поскольку местные армяне плохо владели армянским письменным языком. Хорошо владевшие армянским языком специалисты приглашались из других мест и из Армении, но они зачастую не очень хорошо владели русским (а иногда и армянским) техническим языком.

По решению Армянского райисполкома все делопроизводство районных организаций и учреждений в обязательном порядке переводилось на армянский язык с 1 декабря 1931 г. Райисполком, принимая постановление, не задавался вопросом, а есть ли вообще возможность перехода с русского на армянский? На тот момент «из 311 чел., являвшихся работниками районной и сельских организаций, приезжих армян было 80 чел., местных армян 13 чел.»

[5]. Их силами и планировался переход, но он так и не состоялся, в первую очередь из-за нехватки исполнителей. Некоторые руководящие работники района поплатились за ослушание. Заведующий райфинорганом при райисполкоме А.М. Симонян сначала получил выговор «за не перевод делопроизводства в районе на армянский язык», затем был вовсе исключен из партии.

Ответственный секретарь райисполкома Х.А. Адвандов получил выговор за то же, но исключен из партии не был. Он оправдался тем, что в аппарате райисполкома не было ни одного «технически грамотного армянина, способного к переводам с русского на армянский язык» [6].

Через год на заседании бюро армянского райкома от 8.08.1932 г. говорилось следующее: «Районная комиссия по коренизации была распущена и ее функции были переданы райисполкому. С тех пор большинство районных орАрмяне юга России: история, культура, общее будущее ганизаций (РКС, Союзтабаксырье, Райфо, Банк, РИК и др.) явно не желают переводить делопроизводство на родной язык, несмотря на систематический рост в аппаратах удельного веса работников-армян. Было решено довести до сведения крайкома партии, что ряд краевых ведомств (Крайколхозсоюз, Райуправление милиции, Крайконтора госбанка и др.) отзывают из района работников-националов и присылают на их место русских и людей других национальностей, тем самым препятствуя окончанию коренизации» [7].

Однако и сам райком переходить на армянский язык не торопился. В документах райкома партии, районной контрольной комиссии документов на армянском языке просто нет. Единственным реальным воплощением проводимой политики, судя по архивным документам, стали бланки документов, печати, где надписи были вырезаны на двух языках – армянском и русском [8], а также районная газета «Берки-Амар», организованная в 1931 г., где материалы печатались частично на армянском языке [9].

На расширенном пленуме Армянского районного комитета ВКП(б), 27.11.1934 г., посвященном итогам чистки ВКП(б) в 1934 г., также говорилось, что коренизация в районе так и не завершена [10]. В 1932 г. наблюдался отток из района армян и приток русских, особенно в леспромхозы, где они составляли абсолютное большинство работников. Армянское население в основном выезжало (бежало) в Абхазию, Туапсинский или Сочинский район [11]. В целях борьбы с дальнейшим притоком беглого элемента и утечки из района колхозников, полного выявления пришлых кулаков, единоличников и колхозников, бюро райкома постановило: «1. Обязать сельпартколлективы и сельсоветы систематически проводить работу по выявлению пришлого элемента, о каждом факте немедленно доносить райаппарату ОГПУ.

2. Категорически запретить сельсоветам и др. выдачу каких либо справок или удостоверений на выезд колхозников и единоличников за пределы края и в национальные области. 3. Предложить всем партколлективам и сельсоветам вести массово-разъяснительную работу среди населения по этим вопросам.

4. Предложить начальнику РУ ОГПУ Парамонову: а) помимо имеющихся трех организовать еще пять заслонов по направлениям: Аф-Постик – Горячий ключ; Черниговский  – Апшеронская; Нефтегорск – Бакинская; Гойтх (Островская щель) – Туапсе; б) вместе с Садовским и Тубинским партколлективами дополнительно произвести изъятие пришлого элемента из хутора Сосновая щель и Тубинских лесоразработок, недостаточно в прошлом проверенного; в) срочно установить физиономию, с точки зрения социального происхождения, пришлых граждан, осевших в районе еще в 1929–1930 гг. (в период сплошной коллективизации); г) в ближайшие дни установить точный учет (в социальном разрезе) ушедших из района хозяйств. 5. Предупредить коммунистов-руководителей организаций и учреждений, особенно лесоразрабатывающих, что дальнейший неорганизованный прием на работу рабсилы Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России без предварительного установления личности и без справок от колхозов и сельсоветов повлечет за собой привлечение к партийной и уголовной ответственности» [12].

Район не особо затронул голод 1932–1933 гг., поскольку он не являлся зерновым, не облагался непосильным продналогом. Там выращивали кукурузу, занимались животноводством, но масштабы производства были незначительны. Тем не менее общая беда район не обошла. Тому есть довольно редкое свидетельство. Из доклада на заседании бюро Армянского райкома партии.

28.07.1932 г.: «С 1июля (1932 г.) в районе совершенно отсутствуют всякие продовольственные запасы. Нет муки и кукурузы как в потребкооперации, так и на частном рынке. Начиная с 20 июля, совершенно прекращен отпуск хлеба ввиду отсутствия какой либо перспективы дальнейших внутрирайонных заготовок. Создавшееся положение грозит уходом из района всех сельских специалистов: учителей, агрономов, медработников, рабочих лесоразработок, отходников и других категорий работников» [13].

Осенью положение стало еще хуже, лесозаготовки были сорваны, прекратилось снабжение мукой и хлебом работников лесозавода и лесоразработок.

На первое сентября 1932 г. 140 чел. самовольно покинули работу. Уже в октябре месяце местное население стало добывать средства доступными всеми способами. Основной культурой, приносившей доход, был табак. Участились случаи хищения табака, спекуляция и контрабанда им. У населения изымались крошильные машины и станки, даже ручные. Райком запретил районному отделу связи принимать любые посылки без их осмотра с целью обнаружения в них (и изъятия) табака. Милиция и прокуратура обязывались райкомом оформлять уголовные дела на спекулянтов и расхитителей «безбандерольного» табака не позже трех дней и проводить над ними судебно-показательные процессы [14].

Ликвидация национальных автономий на уровне районов и сельсоветов на Кубани началось еще в 1930-е гг. Однако армянский район это коснулось в послевоенный период. Указом от 22.08.1953 г. в Краснодарском крае было упразднено 24 района из 72 существовавших. В их числе был упразднен и последний на Кубани Армянский национальный район [15]. Так закончились на Кубани проходившие более двух десятилетий подряд различного рода национально-политические эксперименты.

Конечно, создание национальных районов, во всяком случае на Кубани, было экономически совершенно неоправданно. Однако административно несамостоятельные национальные районы являли собою некий символ интернационального благополучия первой в мире страны победившего социализма.

1. Центр документации новейшей истории Краснодарского края (далее – ЦДНИКК).

Ф.Р. – 1415. Оп. 1. Д. 23. Л. 63–70.

2. Там же. Л. 19–21.

3. Там же. Л. 5.

4. Там же. Ф.Р. – 11381. Оп. 1. Д. 1. Л. 26, 29.

5. Там же. Ф.Р. – 8003. Оп. 1. Д. 22. Л. 69.; Д. 19. Л. 56–57.

6. Там же. Ф.Р. – 11381. Оп. 1. Д. 2. Л. 4, 4 об, 30–31.

7. Там же. Ф.Р. – 1415. Оп. 1. Д. 27. Л. 14.

8. Там же. Д. 33. Л. 10.

9. Там же. Д. 23. Л. 29.

10. Там же. Д. 40. Л. 24.

11. Там же. Д. 36. Л. 29.; Д. 38. Л. 28–30.

12. Там же. Д. 34. Л. 38–40.

13. Там же. Д. 27. Л. 9.

14. Там же. Д. 28. Л. 26.

15. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985 гг.). Краснодар, 1986. С. 116, 133.

«ПРИУЧИВШИ ГОРЦЕВ С ДАВНИХ ВРЕМЕН ВСЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

ЗЕМЛИ СБЫВАТЬ ПОСРЕДСТВОМ ИХ…»: РОЛЬ АРМЯНСКОГО

КУПЕЧЕСТВА В РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКЕ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ

По мере обретения и обустройства Северного Кавказа Российское государство должно было выстраивать отношения с местными народами с целью их приобщения к общеимперским порядкам. Это было не простой задачей, т.к. регион населяли этносы в большинстве своем далекие от понимания особенностей жизни в условиях государства, воспитанные на традиционных, потестарных ценностях. Поэтому важно было найти в регионе естественных союзников, которые могли бы стать проводником идей российской власти, но одновременно были понятны и близки местным жителям. И таким народам стали армяне, в значительной степени соответствовавшие выдвигаемым требованиям и в силу своего этнопрофессионализма быстрее остальных встраивавшиеся в державную систему России [1].

Армянские торговцы если и не монополизировали обмен между северокавказскими племенами, то, безусловно, заняли в нем лидирующие позиции.

Они имели широкие знакомства даже среди т.н. немирных горцев, пользовались покровительством и защитой авторитетных фамилий, без чего заниматься торговыми операциями в местных условиях было немыслимо. Армянские купцы были объективно заинтересованы в умиротворении Кавказа, т.к.

специфика их деятельности нуждалась в предсказуемости и стабильности ситуации [2]. Не удивительно, что российское правительство постаралось Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России использовать их потенциал в политике по умиротворению региона. Уделяя пристальное внимание торговле как важному и эффективному инструменту по преобразованию края, имперская администрация поощряла тех, кто готов был в ней участвовать.

Впрочем, на практике ситуация выглядела далеко не однозначно. Кавказская администрация выступала за то, чтобы горцы занимались торговлей непосредственно, а не через посредников. В этом случае можно было ожидать изменения их воинственных нравов. Но конкурировать с армянами, многие из которых «с молоком матери» впитали искусство получения барыша, они не могли. Отсюда проистекала и разница в оценках мер, которые предполагалось применить в отношении армянских купцов. Например, в 1833 г. кавказская администрация в лице генерал-лейтенанта Вельяминова выступила с инициативой о принятии комплекса мер, направленных на улучшение торговли с горцами. Предлагалось увеличить ввоз к горцам товаров русской промышленности, расширить круг лиц, допущенных к торговым операциям при меновых дворах. Помимо купеческого сословия право торговать получили и мещане.

Армянских же купцов предполагалось отстранить от торговых операций совсем. Данные предложения были частично одобрены Николаем I в  1836 г.

Однако он не согласился на запрещение армянским купцам торговать наравне со всеми [3].

В свое время против подобной идеи выступал А.П. Ермолов. Тогда он оспаривал доводы Р.А. Скасси, будто бы армяне являются причиной горских набегов и утверждал, что: «Горцы быв вообще недоверчивы, ленивы и без всякого образования, надолго еще останутся в невежестве и сами собою без участия Армян не приступят ни к каким торговым сношениям с Русскими;

Армяне-же, напротив, как умный и предприимчивый народ, приучивши горцев с давних времен все произведения земли сбывать посредством их, не оставили и ныне употребить всех средств к удержанию за собой сей единственной их, можно сказать, промышленности. Успех их в том не подвержен никакому сомнению, ибо нет почти ни одного в горах селения, в котором не находились бы несколько Армянских семей, занимающихся торговлею, и чтобы владельцы тех мест не участвовали во всех с ними оборотах» [4]. К аналогичному выводу пришел и дореволюционный историк Ф.А. Щербина [5]. Но к этой проблеме возвращались еще не раз. 24 сентября 1827 г. генерал Г.А. Емануель издал приказ, согласно которому армянские купцы могли продавать свои товары оптом только жителям Черномории, но не горцам. На меновых же дворах им позволялось вести лишь розничную торговлю [6]. В 1833 г. генерал Малиновский утверждал, что причину враждебности ряда горских племен к России следует искать в происках армянских купцов. Они, по словам генерала, «подстрекают к непокорности натухайцев, шапсугов, абадзехов, стремясь пользоваться несогласием их с русскими с целью обогащения от торговли» [7]. С предлоАрмяне юга России: история, культура, общее будущее жением запретить армянским купцам торговать с горцами выступил в 1838 г.

Г.Х. Засс, утверждавший, что они монополизировали эту деятельность, чем вызывают недовольство казаков и горцев [8]. Он указывал на то, что они «по природе своей корыстолюбивые и способны на все ради обмана» [9]. Однако эта его инициатива поддержки не нашла. Подобные предубеждения против армянских купцов со стороны ряда представителей царского командования вполне объяснимы, т.к., по словам того же Ф.А. Щербины, «главный источник торговли доходов армянина представлял торг людьми. Этот вид торговли создали не горские армяне; он существовал в Кавказских горах с древнейших времен, но развили его в значительной степени армяне» [10]. В противоположность им генерал Граббе в 1840 г., напротив, выступил за свободный допуск армянских купцов к торговле, что, по его мнению, способствовало сближению горских народов с Россией, и даже добился в 1841 г. их освобождения от рекрутской повинности [11]. Любопытно, что сам Г.Х. Засс использовал одного из прочноокопских купцов для освобождения русских пленников, «закрыв глаза» на то, что тот фактически занимается пленопродавством [12].

Это был не единичный случай, когда российские власти привлекали армянских торговцев для освобождения невольников и даже награждали их за это орденами. Так, 19 января 1821 г. на имя Командующего Отдельным Кавказским корпусом А.П. Ермолова обратился нахичеванский мещанин Семен Сарибашев (Шарабашев) с просьбой отметить его службу. В частности, он писал, что «прошлого 1818 года марта месяца подавал я прошение бригадному командиру г. генерал-майору Дебу с приложением во оригиналах аттестатов данных мне от бывшего командира Вологодского пехотного полка полковника Петерикова № 952, а последний Войска Черноморского Войскового атамана подполковника Матвеева № 1882-го и свидетельства Усть-Лабинского карантина № 109-го препровожденных к Вашему Высокопревосходительству, относительно выкупа из плена от горских народов из собственности моей, того же года июня в 18-й день, унтер-цейхофицера 10 класса Зивьелова, в  1810-м году без возврату издержанных мною денег, Кубанского казачьего полка Воровсколесской станицы казак Котляров, в 1811-м Войска Донского Краснова полка казак Моисей Молдованов, мною лично покойному генералмайору Кирееву доставленный, а в 1816-м году Черноморского войска казак Андрей Болдырев. За каковое самопроизвольное пожертвование, по предписанию Вашего Высокопревосходительства, от 20 января прошлого 1819 года № 60-й имел счастье получить посредством бывшего командира 19-й пехотной дивизии генерал-майора Дельпоццо благоволение Вашего Превосходительства с объявлением, что за неоднократное мною оказываемое в пользу службы усердие, не останусь я без награждения».

Эти заслуги не остались без вознаграждения, судя по той расписке, которая сохранилась в деле. Датируемая 30 октября 1822 г. она была «дана сия от меня Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России нижеподписавшегося господину генерал-майору и кавалеру Власову 3-му квитанция в том, что присланную при повелении Его Высокопревосходительства корпусного командира господина генерала от инфантерии и кавалера Алексея Петровича Ермолова от 19-го прошедшего сентября № 172-м Всемилостивейшее пожалованную мне золотую медаль с надписью “За усердие” на Анненской ленте я от него господина генерал-майора Власова получил и следуемые в пользу инвалидову сто рублей ассигнациями деньги теперь взносил. В чем подпишусь. На армянском языке значит: Семен Шарабашев, нахичеванский армянин своеручно» [13].

И это был не единичный случай. В 1843–1845 гг. шла переписка «о представлении нахичеванских и закубанских армян 8 человек к золотым медалям и к ордену Св. Станислава 3-й степени, за человеколюбивые подвиги, именно за выкуп на их собственность из-за Кубани 66 человек русских пленных».

Попавшие в плен «при разорении укреплений» на Восточном побережье Черного моря, они были выкуплены «3-й гильдии купцом Егором Минаевым Черкесовым... 3-й гильдии купцом Емельяном Борисовым Хазезовым...

армянином Карпом Черчановым... армянином Якимом Алексеевым Красильниковым... нахичеванским дворянином Иваном Мануиловым Шагановым... нахичеванским купеческим сыном Вартиресом Панасовым Чекмановым... Карабетом (по-русски Карп) Афанасьевич Чекмаковым 3-й гильдии купцом нахичеванским. Этот самый усердствовал выкупать от горцев наших пленных». Далее следовал еще один список выкупленных невольников. Кроме того, Капрел Хачадуров выкупил у горцев «церковный напрестольный крест».

Факты передачи пленных документально фиксировались. 31 ноября 1838 г. была выдана квитанция «жительствующему за Кубанью армянину Капрелу Хачадурову в том, что он Хачадуров добровольно и без всякого возмездия отпустил от себя жителя города Екатеринодара из малолетков казака Петра Бутковского, выкупленного им на собственность свою у закубанских народов, коими захвачен он в плен в апреле месяце сего года, в дистанции Великолагерного поста, которым доставлен ко мне 7-го числа сего ноября при донесении Екатеринодарского частного карантина за № 872-м. В удостоверении чего выдать сие от меня за подписью и Войсковою печатью. Наказной атаман Войска черноморского генерал-майор Завадовский».

Ему же выдали свидетельство «в том, что в 1838 г., он, от одного христианского соревнования купил у горцев церковный напрестольный крест, заграбленный ими с прочими вещами с судна, подвергшегося крушению в том году при берегах Черного моря, каковой крест он Хачадуров и доставил к нам. Таковой похвальный поступок армянина Хачадурова подписью моей и печатью удостоверяю. Екатеринодар, мая 17 дня 1840 года. Командующий Черноморскою Линиею, генерал-майор Завадовский».

В уведомлении, датируемом 11 октября 1844 г., сообщалось, что «господин дежурный генерал Главного штаба Его Императорского Величества от 28  июня № 5567, уведомил г. Корпусного командира, что государь император по всеподданнейшему докладу отношения его высокопревосходительства № 13, всемилостивейшее соизволил пожаловать нахичеванским четырем купцам 3-й гильдии и одному мещанину в прилагаемом списке поименованным за человеколюбивые их поступки серебряные медали с надписью “За усердие”, для ношения на шее на Владимирской ленте». Как следует из дальнейшего пояснения, «купцам 3-й гильдии 1. Керопу Черчопову, 2. Емельяну Хозезову, 3. Владимиру Чехмахову, 4. Акиму Красильникову медали лично возложены и свидетельства вручены 2-го ноября 1844 г. Мещанину Егору Черкесову медаль лично возложена и свидетельство вручено 2-го ноября».

И в дальнейшем, генерал-майору Рашпилю 10 апреля 1845 г. было представлен следующий рапорт: «В последствии приказа по Корпусу от 31 декабря 1844 года № 178, представляя при сем вашему превосходительству три золотые медали с надписью “За усердие”, для ношения на шее, на Владимирской ленте, всемилостивейшее пожалованные нахичеванским жителям 3 гильдии купцам: Ованесу Миасерову, Карпу Чехмахову, и закубанскому армянину Егору Миасерову, имею честь покорнейше просить приказать выдать оные по принадлежности вместе с прилагаемыми. Ованесу Миассерову и Егору Миассерову медали со свидетельствами вручены лично 19-го и 20-го апреля.

Карпу Чехмахову отослали в Нахичеванский армянский магистрат для вручения» [14].

Такого рода свидетельства наглядно демонстрируют не только тяготы и испытания кавказского порубежья, но и достойные похвалы человеческие качества российских подданных, независимо от их национальности. Ощущая себя частью единого Отечества и готовые оказать помощь страждущим, они находили в этом поддержку и одобрение со стороны властей, всячески поощрявших подобные инициативы.

Возвращаясь к отношениям барона Г.Х. Засса к армянам, необходимо отметить, что он отнюдь не являлся их недоброжелателем. Достаточно вспомнить тот факт, что именно благодаря инициативе этого генерала 21 апреля (3 мая) 1839 г. черкесо-гаи (горские армяне) были переселены к крепости Прочный Окоп, где под защитой русского оружия основали собственный аул Ермэльхабль – будущий Армавир [15]. В новое селение стекались армянетемиргоевцы, махошевцы, егерукаевцы, беслеевцы, шапсуги, бжедуги. Это был ненасильственный процесс, т. к. они сами стремились расположиться на контролируемой российской властью территории с целью сохранения христианской религии, национальной идентичности и исходя из собственной экономической выгоды [16]. Подталкивало их к этому распространение среди адыгов ислама и, как следствие, ухудшение отношений с ними [17]. И до Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России этого события черкесо-гаи проживали в самых различных местах российских пределов. Например, возле ст. Пашковской в 30-е годы XIX в. находился их небольшой поселок. В 1830 г. рядом со ст. Казанской располагалось поселение черкесо-гаев, к которым в 1835 г. присоединились армяне из аула хатукаевского князя Петисова. У устья Лабы в 1836 г. поселились гяурхабльцы во главе с князем Джембулатом Болотоковым. В 1838 г. они перешли в урочище Домбай-тук рядом со ст. Темижбекской, где к ним присоединились егурукаевские армяне. Их и переселил Засс в новый аул [18].

Таким образом, царская администрация демонстрировала заинтересованность в привлечении на свою сторону армянского населения, чья конфессиональная и ментальная близость делали его неотъемлемой и органичной частью формирующегося российского Кавказа.

1. Лазарян С.С. Воронцовский Кавказ. Исторические очерки. Пятигорск, 2009.

С. 61–62.

2. Епифанцев А.А. Неизвестная Кавказская война. Был ли геноцид адыгов? М., 2010.

С. 90–92.

3. Шамрай В.С. Краткий очерк меновых (торговых) сношений с Черноморской кордонной и береговой линии с Закубанскими горскими народами. С 1792 по 1864 год // Кубанский сборник. 1902. Т. VIII. С. 389.

4. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией (далее  – АКАК).

Тифлис, 1875. Т. VI. Ч. 2. С. 451.

5. Щербина Ф.А. История Армавира и черкесо-гаев. Екатеринодар, 1916. С. 28.

6. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1913. Т. II.

Репринтное издание. Краснодар, 1992. С. 589.

7. Цит. по: Писарев В.И. Методы завоевания адыгейского народа царизмом в первой половине XIX в. // Исторические записки. 1940. № 9. С. 168.

8. Шамрай В.С. Указ. соч. С. 510.

9. Цит. по: Кумыков Т.Х. Вовлечение Северного Кавказа во всероссийский рынок в Х1Х в. (По материалам Кабардино-Балкарии, Северной Осетии и Чечено-Ингушетии).

Нальчик, 1962. С. 56.

10. Щербина Ф.А. История Армавира и черкесо-гаев. С. 29.

11. Писарев В.И. Указ. соч. С. 169.

12. Клычников Ю.Ю., Цыбульникова А.А. «Так буйную вольность законы теснят…»: борьба российской государственности с хищничеством на Северном Кавказе (исторический очерки) / Под ред. и с предисловием Б.В. Виноградова. Пятигорск, 2011.

С. 229–239.

13. Государственный архив Краснодарского края (далее  – ГАКК). Ф.  249. Оп. 1.

Д. 802. Л.1–24.

14. Там же. Д. 1731. Л. 1–46.

15. Генерал Засс (воспоминания)  // Иллюстрированная газета. 1873. № 5. С.  122;

Ктиторов С.Н. Датировка основания Армавира в российских документальных источниках // Голос минувшего. Кубанский исторический журнал. 2001. № 3–4. С.19–21.

16. Виноградов В.Б., Ктиторов С.Н. Новое прочтение некоторых страниц истории Армавира и его ближайших окрестностей. Армавир, 1992. С. 19–21.

17. Ктиторов С.Н. История Армавира в контексте социально-экономического и культурного развития Степного Предкавказья в XIX – нач. ХХ в. Автореф. дисс.... канд. ист.

наук. Краснодар, 2000. С. 13.

18. Симонян М.С. Переход черкесо-гаев во владения Российской империи  // Археология, этнография и краеведение Кубани. Материалы IX краевой межвузовской аспирантско-студенческой конференции. Армавир – Краснодар, 2001. С. 37–38.

ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ АРМЯН

НА СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ КАВКАЗЕ В КОНТЕКСТЕ РОССИЙСКОТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.

Взаимовлияние внутренней и внешней политики для большинства государств представляет неоднозначную проблему. Сложность государственного аппарата «разводит» решение внутренних задач социально-экономической политики и участие в международных процессах по разным ведомствам. Мы рассмотрим особенности этноконофессиональной политики в пограничном регионе на Северо-Западном Кавказе и попытаемся найти корреляции с внешнеполитическими взаимоотношениями Российской империи и Османской империи во второй половине XIX в.

Характерно, что даже при исследовании османской политики на Северном Кавказе речь идет только о мусульманской миграции в XIX  – начале XX в., в то время как христианская, в том числе армянская, эмиграция в пределы Российской империи не рассматривается [1].

Причины переселения христианского населения, прежде всего армян, объясняются социально-политическим гнетом в Османской империи, а также регулярными погромами армянского населения. Постоянный встречный поток христианского населения в Россию и мусульман в Османскую империю позволяет вести речь если не о прямой дипломатической договоренности, то о четкой закономерности [2].

Основы этноконфессиональной политики в Российской империи закладываются еще в период правления Петра I: «право иметь в своем ведении духовные дела русских армян» было даровано Эчмиадзинскому патриарху – главе Армянской апостольской церкви (ААЦ). Это право впоследствии подтвердили и другие правители России [3].

В апреле 1827 г. русские войска вошли на территорию Эчмиадзина, а в 1828  г. по Туркменчайскому договору Восточная Армения официально вошла в состав Российской империи [4]. Вскоре после заключения договора император Николай I, отмечая необходимость приведения в порядок дел Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России Эчмиадзинского патриархата, повелел изготовить проект положения об ААЦ, «по возможности сохраняя ее древние правила и обряды» [5].

11 марта 1836 г. было утверждено Положение об армяно-григорианской церкви в Российской империи, на основе которого осуществлялось управление ААЦ во второй половине XIX в. – начале ХХ в. ААЦ предоставлялось автономное устройство. Высшее управление ААЦ принадлежало патриарху, пребывавшему в Эчмиадзинском монастыре в пределах России. При этом Эчмиадзинский патриарх считался духовным главой всех последователей армяно-григорианского вероисповедания и носил титул католикоса всех армян [6]. Отметим четкую линию, поддержанную Россией, на представительство религиозных интересов всех армян.

По Положению 1836 г. армяно-григорианская Церковь в пределах Российской империи имела шесть епархий: Ереванскую, Карабахскую, Грузинскую, Шемахинскую, Нахичевано-Бессарабскую и Астраханскую [7].

Армяно-григориане Кубанской области в духовном отношении находились в ведении Астраханской епархии [8]. Епархиальные начальники назначались и увольнялись императором из духовных сановников армяно-григорианского исповедания [9]. При вступлении в должность они должны были дать присягу «на верность подданства и службы». Епархии управлялись при содействии викариев и консисторий [10]. Духовные консистории существовали в каждой епархии; они функционировали под председательством епархиального владыки и включали архимандрита и трех членов из белого духовенства. В круг деятельности консисторий входило: непосредственный надзор за духовенством, попечение о благоустройстве всех духовных и духовно-учебных заведений, часть хозяйственная, некоторые судебные дела, административные и проч.

В некоторых епархиях в ведомстве консисторий состоят «духовные правления» из архимандрита или протоиерея и двух священников  [11]. Епархии разделяются на приходы, во главе которых стоят священники. Права и обязанности духовных лиц ААЦ были такими же, как и в РПЦ [12]. На основе Положения 1836 г. светские власти могли осуществлять административный и политический контроль за деятельностью ААЦ.

По данным Первой всеобщей переписи, в Кубанской области проживало более 14,4 тыс. последователей Армянской апостольской церкви, большинство из которых составляли армяне.

Конфессиональная политика в отношении ААЦ в Российской империи и на Северо-Западном Кавказе развивалась следующим образом: в 1863 г. турецкое правительство издало статут об автономном управлении армянами их духовными и гражданскими делами. В 60–70 гг. XIX в. МВД при поддержке МИД постоянно отстаивало армянские привилегии и «приписывали эчмиадзинскому патриаршему престолу и его пастве неоспоримо важное значение в деле политического влияния… на Востоке» [13].

В 1876 г. армяно-григорианскому духовенству было разрешено, «не испрашивая разрешения учебного начальства, открывать и общеобразовательные училища повышенного типа, лишь уведомляя об их открытии».

С отменой наместничества в 1881 г. произошло общее изменение курса политики на Кавказе: «обрусение туземцев было признано первейшей задачей новой кавказской администрации, а школа – лучшим к тому орудием» [14].

Также в 1882 г., с отставкой Н.И. Игнатьева и назначением на пост министра внутренних дел графа Д.А. Толстого, меняется политика в отношении образовательных учреждений ААЦ. Особым совещанием под председательством МВД Толстого при участии министра народного просвещения и главноначальствующего гражданской частью на Кавказе А.М. Дондукова-Корсакова были разработаны и высочайше утверждены 16 февраля 1884 г. Правила об армяно-григорианских церковных училищах на Кавказе [15].

В докладе канцелярии наместника (18 июля 1905 г.) по этому поводу указывалось, что «каких-либо доказательств противогосударственной деятельности армянской церкви Голицын не приводил». Остается также невыясненным, что собственно понимала тогдашняя кавказская администрация под «противоправительственными целями» и «революционными стремлениями» армян, главным очагом которых являлось якобы духовенство; и не считало ли оно таковыми стремление армян сохранить свой язык, свою литературу, свою церковь и, следовательно, не сливаться с господствующим племенем.

Кроме того, администрация Голицына преувеличивала богатства армянской церкви и надеялась за счет церковных земель увеличить фонд для русской колонизации  [16]. Следует подчеркнуть, что при обсуждении предложения в Комитете министров в 1903 г. за проект Г.С. Голицына проголосовало кроме него 4 чел., против – 12 чел. Однако Николай II согласился с меньшинством и 12 июня 1903 г. проект был утвержден. В докладе канцелярии указывается, что закон «произвел на армян ошеломляющее впечатление. Закрытие армянских школ было ударом главным образом по интеллигенции, народ лишь начинал чувствовать их отсутствие; а отобрание церковных имуществ остро почувствовал прежде всего сам народ. Он стал обвинять духовенство в измене, считая, что без согласия духовенства такой закон не приняли бы. Духовенство поняло, что если не примкнет к народному движению, его популярности грозит тяжелый удар». В записке критиковалась деятельность прежней кавказской администрации и проводимая политика денационализации. Был сделан вывод о необходимости возвращения ААЦ ее имущества [17].

С опубликованием Закона 12 июня 1903 г. резко усилилась активность революционных организаций армян: если ранее их деятельность была направлена против Турции, то теперь ими было заявлено, что они «переносят деятельность в Россию и вступают в борьбу с самодержавной бюрократией» [18].

Представители армянской интеллигенции образовывали «комитеты самоРаздел I. Армяне и Армения в государственной политике России обороны», заявлявшие целью своей деятельности «показать правительству, что с армянами оно не может делать все, что ему угодно». Общественность требовала от духовенства не передавать имущества [19].

В документах, исходивших Департамента духовных дел, также говорилось о негативной и потенциально опасной реакции духовенства ААЦ, о распространявшемся в среде армяно-григориан мнения о предстоящем насильственном обращении в православие и о возможной передаче армянских церквей РПЦ. Сопротивление армян усиливалось, перерастая в мятежи, подавляемые вооруженной силой (в Тифлисе, Баку, Елисаветполе и др.) [20]. Также протест заявило турецкое духовенство, указывавшее на то, что имущество принадлежит не русско-подданным армянам, а всей ААЦ.

Сложившаяся ситуация и изменения состава Кавказской администрации повлекли пересмотр политики в отношении армяно-григорианской церкви, и 1 августа 1905 г. указом императора был отменен закон 12 июня 1903 г. Армянской церкви возвращались недвижимые имущества и капиталы.

Наместнику поручалась разработка нового положения об армянских церковных школах, до издания нового положения ему предоставлялось разрешать в пределах наместничества при церквях и монастырях церковно-приходские школы по уставу 19 июля 1874 г. [21].

Миграционная политика с окончанием Кавказской войны привела к заселению Черноморского побережья греческими и армянскими выходцами из Турции, немцами, русскими, болгарами, чехами [22]. Переселение иностранных колонистов, в том числе на Северо-Западный Кавказ, преследовало своей целью прежде всего укрепление здесь российской власти [23].

В целом этническая картина меняется с середины XIX к началу XX в. незначительно: возрастает доля русского населения, немцев, евреев, армян [24].

С одной стороны, в интересах России целесообразно было бы принимать колонистов, с другой  – во избежание недовольства правительств стран, из которых могли идти миграционные потоки, было решено не ставить этот вопрос на международном уровне, оставив переселение частным делом желающих. Для экономического освоения Северо-Западного Кавказа решено было привлекать сюда иностранных колонистов. Льготы при поселении привлекли в Черноморскую губернию турецких армян и греков, чехов, немцев, эстонцев и молдаван. Всего к 1888 г. удалось создать 56 поселений с 10  жителей [25].

По мнению наместника на Кавказе И.И. Воронцова-Дашкова, «одной из главных мер прочного государственного устройства отдаленных окраин империи справедливо признается прочная колонизация их русскими людьми…». Но в Закавказье, в том числе и Черноморской губернии, «было допущено поселение армян…» [26]. Заселение Черноморской губернии происходило преимущественно с 1880 г. [27].

Положительно русское правительство относилось к переселению на Кавказ христиан – армян из Турции, особенно «в том случае, если на это не потребуется государственных денежных средств, за исключением беднейших из них». Колонистам предоставлялись определенные льготы: освобождение на 6 лет от воинского постоя, отсрочка на 8 лет от всех видов повинностей и сборов, за исключением общественных и поддержания дорог к местам их проживания; освобождение от воинской повинности, наделение землей по 15 дес. на мужскую душу. Согласно этим условиям, в Кубанской области поселились армяне из Турции. В целом же это движение не приняло массового характера ввиду отсутствия единого мнения в царской администрации по этому вопросу [28].

В начале XX в. растет обеспокоенность результатами национальной переселенческой политики в Черноморской губернии. «На побережье, как и в остальном Закавказье, началось водворение иностранных выходцев самых разнообразных национальностей: греков, турок, малоазиатских армян, чехов, немцев. Наплыв этих иноземцев, особенно турецкоподданных армян и греков, оседающих богатыми и деятельными арендаторскими поселками на частновладельческих землях Черноморья, за последнее время, несмотря на прямое запрещение, настолько усилилось, что уже в 1907 г. в Сочинском округе на каждого из коренных насчитывалось 3–4 турецкоподданных арендаторов. Помимо недопустимости заселения русских окраин иностранными подданными, создавшееся в Черномории положение опасно в прямом смысле этого слова, так как при первом осложнении с Турцией Черноморское побережье окажется в безвыходном положении: на нем нет русских, кроме поселков… единственной мерой, которая могла бы помешать торжеству армяно-турецкой колонизации является русская колонизация края…».

Главное  – «сделать окраины “нашими” в действительном значении этого слова» [29].

При определенных колебаниях во внутренней политике в отношении армян в Российской империи и на Северо-Западном Кавказе в частности мы наблюдаем существенную эволюцию в конфессиональной политике от прочного покровительства к закрытию армянских школ. В миграционной политике – от приглашения армян для экономического освоения региона до высказываемых, но не ставших реальными мерами, опасений в благонадежности турецкоподданых армян.

1. Сотниченко И.А. Северный Кавказ в сфере политического влияния османской империи в XIX – начале XX века. Автореф. дис. … канд. ист. наук. СПб., 2011.

2. Ори И. История Армении. URL: http://armenik.ru/a/istoricheskie. (Дата обращения 25.03.2012) Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России 3. Российский государственный исторический архив (далее – РГИА). Ф. 821. Оп. 7.

Д. 96. Л. 80.

4. Гуайта Дж. 1700 лет верности. История Армении и ее Церкви. М., 2002. С. 195.

5. Дякин В.С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX – начало ХХ вв.). СПб., 1998. С. 779.

6. Там же. С. 752–753.

7. Погосян Л.А. Армянская колония Армавира. Ереван, 1981. С. 113.

8. Государственный архив Краснодарского края. ГАКК. Ф. 318. Оп. 2. Д. 2004. Л. 140.

9. Дякин В.С. Указ. соч. С. 700.

10. Павлов А.С. Курс церковного права. СПб., 2002. С. 203.

11. Ивановский В. Государственное право. Известия и ученые записки Казанского университета. URL: http://www.allpravo.ru/library/doc117p0/instrum2817/ (Дата обращения 08.03.2005).

12. Законы о вере и веротерпимости. СПб., 1899.

13. Дякин В.С. Указ. соч. С. 710.

14. РГИА. Ф. 1276. Оп. 19. Д. 2. Л. 42.

15. Там же. Ф. 821. Оп. 7. Д. 222. Л. 45.

16. Там же. Ф. 1276. Оп. 19. Д. 2. Л. 44.

17. Там же. Ф. 1276. Оп. 19. Д. 2. Л. 48, 62–66.

18. Там же. Л. 66.

19. Там же. Ф. 821. Оп. 7. Д. 286. Л. 78–80.

20. Там же. Л. 41.

21. Там же. Ф. 1276. Оп. 19. Д. 2. Л. 88–89.

22. Волкова Н. Греки Кавказа // Бюллетень: центр содействия развитию и правам расовых, этнических и лингвистических меньшинств. Краснодар, 2000. № 2. С. 19.

23. Рудянов Г.С. Греческая диаспора на Северном Кавказе во второй половине XIX – начале XX века. Автореф. дис.… канд. ист. наук. Пятигорск, 1998. С. 3.

24. Там же. С. 105.

25. Черноморское побережье Кавказа. Справочная книга. Пг., 1916. С. 20.

26. РГИА Ф. 1276. Оп. 19. Д. 1. Л. 87.

27. Кузнецов И.В. Чехи. Материалы к изучению западноевропейских колонистов на Кавказе // Археология и этнография Северного Кавказа. Краснодар, 1998. С. 389.

28. Касумов А.Х., Касумов Х.А. Геноцид адыгов. Нальчик, 1992. С. 165.

29. РГИА. Ф. 391. Оп. 4. Д. 562. Л. 12–13.

КНЯЗЬ М.С. ВОРОНЦОВ И АРМЯНЕ

Выполняя волю императора Николая I, поручившего в конце 1854 г. сколько возможно скорее кардинально изменить ситуацию в Кавказском крае, М.С.  Воронцов считал, что одновременно с покорением края нужно вести его активное хозяйственное освоение, которое со временем потребует все большего перераспределения усилий в свою пользу. М.С. Воронцов поставил перед собой задачу превратить Кавказский край в мирную и процветающую провинцию империи, в которой бы хорошо жилось всем без исключения.

Из мировых примеров и своего опыта М.С. Воронцов извлек универсальный инструмент, при помощи которого можно было воздействовать на ситуацию в необходимом ключе, особенно на первоначальных этапах реализации назначенного ему поприща. Этим инструментом была торговля. Наместник намеревался дать почувствовать, в том числе и «немирным» на то время горцам все выгоды товарообмена с Россией, чтобы материальными стимулами и выгодами изменить их мироощущение и направить их энергию в созидательное русло. Для реализации задуманного нужны были не только военноадминистративные, организационные и иные усилия, но и люди, способные отвечать условиям поставленной задачи, те, кто обладал недюжинным коммерческим даром, энергией и умением наладить торговлю повсюду и вопреки существовавшим объективным или субъективным препятствиям. К таким людям в середине 40-х гг. XIX в. на Кавказе можно было отнести армян, скоро ставших естественными помощниками наместника во всех его коммерческих начинаниях.

Армяне как никто другой подходил для проведения невоенных, не силовых акций, способных показать стремление России к миролюбию. Армяне не только не страшились горных урочищ, не только не опасались проникать в самые отдаленные, в самые труднодоступные уголки высокогорий Кавказа, но, казалось, сама труднодоступность местности рождала в них соревновательную энергию и задор по преодолению всех препятствий.

Их умение проникать и быть повсюду, было сродни удальству и храбрости кавказских горцев, проявлявшихся в их среде во время набегов. Бог наградил армян не только выдающимся талантом в коммерческой деятельности, что часто раздражало и раздражает поныне их менее способных и менее талантливых конкурентов, но и способностью глубоко понимать потребности и психологию других людей, совершенно непохожих на них ни традициями, ни обычаями, ни законами своего быта и своей веры. Армянские предприниматели часто находили верный тон, верные слова и верный способ общения с самыми суровыми горскими народами Кавказа, добивались своей выгоды, не задевая ни национальных, ни религиозных, ни бытовых чувств и правил народов, с которыми имели дело. Они прекрасно знали местный рынок и его нужды, владели всеми приёмами сложных меновых операций, имели в горах давних и надежных торговых партнеров, множество родственников, друзей и кунаков, говорили на языках горцев [1].

Постепенно, проникаясь пониманием уникальности роли армян в развитии общекавказской торговли, М.С. Воронцов хотел не только получать необходимую ему информацию из первых рук, но использовать армян в качестве агентов Российской империи в горской среде. С другой стороны, наместник Раздел I. Армяне и Армения в государственной политике России предполагал иметь возможность влияния и обретения поддержки в среде армянской диаспоры по всему Кавказскому краю. В части Кавказского края – в Закубанье – одной из наиболее проблемной для дела России на Кавказе, проживала одна из групп местного населения, имевшая наиболее стойкую пророссийскую ориентацию – черкесо-гаи, или горские армяне, ещё в Х–XV вв.

поселившиеся среди горцев Северо-Западного Кавказа [2]. За многие столетия черкесо-гаи заняли в Закубанье весьма привилегированное положение, близкое к статусу адыгских дворян. Многие горские армяне были аталыками детей горской знати, многие из армян были женаты на дочерях адыгских князей и уорков [3].

Положение горских армян стало меняться к худшему с XVIII в. С проникновением в горскую среду ислама и деятельностью турецких эмиссаров прежние дружеские отношения между горцами и черкесо-гаями резко ухудшились. Поэтому горские армяне были вынуждены прибегнуть к защите христианской России, надеясь сохранить свою веру с помощью России и свою социально-экономическую роль на Кавказе. Армянские купцы составляли наиболее сильную сплоченную группу предпринимательского сословия во всех крепостях и городах Северного Кавказа и Закавказья.