«Авторы: М. В. Александров, К. П. Боришполец, Д. А. Дегтерев, А. А. Казанцев, В. П. Козин, И. М. Попов, В. А. Рубанов, В. А. Салтыковский, Д. О. Салюков, М. М. Хамзатов, М. В. Харкевич, Я. А. Чижевский Н47 Некоторые ...»

Некоторые аспекты

аНализа

воеННо-политической

обстаНовки

коллективная монография

Под редакцией

А.И. Подберезкина, К.П. Боришполец

УДК 327

ББК66.4

Н47

Авторы:

М. В. Александров, К. П. Боришполец, Д. А. Дегтерев,

А. А. Казанцев, В. П. Козин, И. М. Попов, В. А. Рубанов,

В. А. Салтыковский, Д. О. Салюков, М. М. Хамзатов,

М. В. Харкевич, Я. А. Чижевский

Н47 Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки : монография / под ред. А. И. Подберезкина, К. П. Боришполец. Моск. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) МИД России, центр военно-полит. исследований. — М. :

МГИМО–Университет, 2014. — 874 с.

ISBN 978-5-9228-1118- Авторский коллектив под руководством профессора, д. и. н.

А. И. Подберезкина предлагает вниманию читателей методический анализ важнейших направлений специализированных разработок, связанных с концептуальными задачами военного планирования современных государств. Особый акцент во всех тематических разделах сделан на вопросах преодоления традиционных, новых и новейших вызовов безопасности Российской Федерации. Книга представляет интерес для политиков, экспертов и профессиональных военных.

УДК ББК66. ISBN 978-5-9228-1118-7 © Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД России, Содержание Раздел 1.

Оценка межгосударственной и внутригосударственной военно-политической обстановки: критерии, показатели, характеристики К. П. Боришполец, Вводные комментарии

М. В. Александров, К вопросу о возможности создания математической модели прогнозирования военнополитической и стратегической ситуации вокруг РФ

Д. А. Дегтерев, Прогнозирование военно-политической обстановки и компьютерное моделирование международных отношений

А. А. Казанцев, Актуальная проблематика в сфере военно-политической обстановки: теоретические и прикладные аспекты

В. П. Козин, Контроль над вооружениями и задачи обеспечения стабильности на международной арене.............. В. А. Салтыковский, Китайский ядерный фактор как элемент военно-политической обстановки международного уровня

М. В. Харкевич, Стратегическая картина мира c позиции современных государств

Я. А. Чижевский Краткий обзор зарубежных исследовательских прогнозов военно-политического характера

Раздел 2.

Определение стратегических угроз на различных этапах развития военно-политической обстановки К. П. Боришполец, Вводные комментарии

М. В. Александров, Россия на постсоветском пространстве:

2013–2014 гг.

В. А. Рубанов, Формирование стратегических угроз в информационной сфере и пути их преодоления

Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки В. А. Салтыковский, Военно-политическая обстановка в АТР:

разноплановость актуальных вызовов и их последствий........ Я. А. Чижевский, Центральноазиатские вызовы и угрозы для Российской Федерации

Раздел 3.

Сценарии вероятностных изменений текущей и прогнозируемой военно-политической обстановки К. П. Боришполец, Вводные комментарии

М. В. Александров, Мотивация поведения на международной арене: о соотношении национальных ценностей и национальных интересов во внешней политике государства

Д. А. Дегтерев, Сценарии развития ситуации на Украине:

нормативные модели в изучении актуальной политической проблематики

А. А. Казанцев, Сценарии изменений военнополитической и стратегической обстановки в Центральной Азии

Д. О. Салюков, Проект: «Военно-политическая карта мира:

интерактивный сценарный подход»

Раздел 4.

Войны XXI века: стратегические гипотезы и прогнозы К. П. Боришполец, Вводные комментарии.

И. М. Попов, О долгосрочных характеристиках войн и вооруженных конфликтов

М. В. Харкевич, Качественные показатели, определяющие характер войн и вооруженных конфликтов на долгосрочный период

Я. А. Чижевский, Будущее войны: асимметричный конфликт

Оценка межгосударственной и внутригосударственной военно-политической обстановки: критерии, показатели, характеристики Оценка военно-политической обстановки в межгосударственном и внутригосударственном измерениях является базовым условием обеспечения национальной безопасности страны.

Особая роль при этом принадлежит прогнозным заключениям, которые по своему смыслу остаются вероятностными, но существенно повышают определенность целеполагания при принятии решений. В практике известны различные подходы к формированию такого рода заключений.

В рамках академических исследований преобладает сочетание нормативного и эмпирического подходов с опорой на крупные теоретические концепты (основные — неореализм, неолиберализм, конструктивизм), каждый из которых предлагает свой набор показателей и критериев, характеризующих ресурсы, интересы и результативность деятельности участников международного взаимодействия. Главным различием этих концептов выступает противоположность понимания международных процессов: для реалистов их суть заключается в межгосударственных конфликтах за право доминирования в международной среде, а для либералов — в стремлении к сотрудничеству и устранению внутренних и внешних препятствий к его развитию. Популярные в постбиполярный период идеи конструктивизма, сторонники которого пытаются сочетать прикладные положения (показатели, критерии Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки классификации, модальные обобщения и т. д.), используемые неореалистами и неолибералами, не обеспечили разработку универсальных положений для систематизации профильной информации. Вероятно, гипотетической равнодействующей трех подходов мог бы выступить тезис о формировании баланса сил, который был бы, с одной стороны, открыт для продвижения сотрудничества, а с другой, не приводил к «катастрофам», т. е. скачкообразным качественным изменениям обстановки на международном и внутристрановом уровне. Но такая задача в рамках основных парадигмальных установок (неореализма и неолиберализма) не имеет положительного ответа, и речь может идти только о создании отдельных прикладных инвариантов стратегических решений.

Как нормативный, так и эмпирический подходы предполагают возможность моделирования с применением формализации и квантификации (в том числе математические модели), а также с использованием индексирования, процедур статистической обработки и различных процедур экспертных оценок. При этом моделирование и экспертные оценки, которые на практике выступают как взаимодополняющие аналитические средства, являются вспомогательным инструментом, помогающим специалистам сделать правильные рекомендации для военно-политического руководства страны. Основные параметры и переменные величины квантифицированных моделей военного прогнозирования вводятся в систему военными специалистами, действующими на основе своего опыта и знаний.

Обычно внимание аналитиков сосредотачивается на факторе военной силы, как наиболее значимом компоненте национальной мощи и обеспечения безопасности. Примером прикладной разработки является предложенная квантифицированная (математическая) модель прогнозирования военно-политической и стратегической ситуации вокруг РФ (А. В. Александров). Для проведения углубленного исследования моментов национальной безопасности РФ, связанных с контролем над вооруженияРаздел ми, целесообразно включить показатели по ключевым проблемам СНВ,ТЯО, ПРО, ДОВСЕ (Козин В. П.).

Вместе с тем необходимо учитывать, что, во-первых, на современном этапе существует большое количество квантифицированных вариантов прогнозирования военно-политической обстановки, что наглядно подтверждает краткий обзор зарубежных прогнозов военно-политического характера (Я. А. Чижевский), во-вторых, что оно тесно переплетается со среднесрочными и долгосрочными экономическими прогнозами, подготовленными на базе специализированных моделей (Д. А. Дегтерев), в-третьих, что в последние два десятилетия все большую роль в контексте военно-политического прогнозирования внутренней и международной обстановки, проводимого в США и странах ЕС, играет учет новых вызовов и угроз (А. А. Казанцев). В частности, в экспертной проработке учитываются такие показатели, как взаимодействие государственных и негосударственных акторов в новых типах операций, частные аспекты опыта «глобальной войны с терроризмом», иракской и афганской кампаний, роль сетевых структур и технологий во внутренней и внешней политике, развитие «мягкой силы» как нового способа обеспечения безопасности. Все эти показатели являются, с одной стороны, самодостаточными индикаторами при описательной характеристике развития ситуации или основой для формализованного (с последующей квантификацией) моделирования на глобальном, региональном или локальном уровнях анализа. При адекватной коррекции они вполне могут быть применимы в отечественной практике. Вместе с тем необходимо отметить пилотный характер большинства зарубежных разработок в области методологии анализа новых вызовов и угроз, преобладающую «завязку» на конкретный эмпирический материал и, следовательно, ограниченные возможности экстраполяции, а также неоднозначность способов перехода от краткосрочного и среднесрочного прогнозирования к прогнозированию долгосрочному.

Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки С учетом реалий последних десяти–пятнадцати лет и соответственно нескольких ближайших десятилетий, при оценке показателей и критериев межгосударственной и внутригосударственной военно-политической обстановки, как и стратегической обстановки в мирное время необходимо обратить особое внимание на роль субъективных культурно-исторических и военно-политических особенностей участников международного взаимодействия, которые формируют широкую глобальную среду и одновременно существенно влияют на соотношение сил при решении конкретных международных проблем. В этой связи популярным, но все еще преимущественно поисковым направлением, является анализ стратегических ориентиров восточных держав, таких как КНР и Индия, который пока не достаточно интегрирован в комплекс «западных» представлений как о «жесткой», так и «мягкой»

силе в международном взаимодействии. Тем не менее, именно учет долговременных факторов, тесно связанных с культурной и внутриполитической эволюцией восточных обществ позволяет предметно оценить многие крупные проблемы, в частности значимость китайского ядерного фактора в контексте региональной конфликтной проблематики и формирования системы отношений с мировыми державами и странами регионального окружения (В. А.  Салтыковский). Наземный, морской и формирующийся космический компонент китайской военной мощи, наметившийся разворот к обеспечению безопасности киберпространства развиваются под влиянием таких, отрефлексированных руководством страны моментов, как нерешенные в биполярную эпоху конфликты, возможности страны в области ограниченного ядерного сдерживания в регионе и пока еще минимального сдерживания в глобальном масштабе. В то же время, подчеркнуто приписывая себя к числу развивающихся и уязвимых стран, КНР не против поддержания неопределенности относительно масштабов своих военных преобразований (модернизации). Тем временем внутРаздел ри страны идет процесс формирования массовой психологии, характерной для великой и очень амбициозной державы. Эта психология строится на сочетании конфуцианских стереотипов с установками, типичными для политического реализма, т. е. максимизации представлений о жесткой международной конкуренции как главного средства реализации национальных интересов. Учитывая, что на сегодняшний день не существует договоренностей, количественно ограничивающих наступательный ракетно-ядерный арсенал КНР, китайский ядерный фактор приобретает все большую значимость как элемент стратегического развития.

Академическая аналитика предлагает широкий спектр важных характеристик стратегической обстановки в мирное время, в ходе международного и внутреннего военных конфликтов, а также разнообразие методов оценки соответствующих критериев и показателей. В этом смысле она является фактором, активно формирующим политическую практику в государственном, ведомственном и общественном измерениях. Однако было бы ошибочно отождествлять процесс принятия профильных решений с теми или иными исследовательскими проектами. Речь идет скорее о востребованности результатов научного, т. е. в идеале — объективного осмысления, которые обобщаются и систематизируются в субъективных интересах участников международного взаимодействия (акторов). В этой связи имеет место сочетание эмпирического и нормативного подходов к определению трендов в области безопасности, которое концептуально отражено в стратегиях безопасности ведущих стран мира.

Анализ действующих концепций национальной безопасности позволяет очертить представление ведущих государств об условиях безопасности в современном меняющемся мире и определить основные национальные подходы к обеспечению этих условий. Другими словами, складывается стратегическая картина мира, остающегося, несмотря на растущую роль Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки международных неправительственных структур, — миром государств-членов мирового сообщества (М. В. Харкевич).

Необходимо подчеркнуть, что во всех концептуальных документах основной характеристикой современного мира утверждается неопределенность. В условиях неопределенности естественным становится инициативный подход к обеспечению национальной и международной безопасности как к позитивной системе взаимодействия. Но при этом государства определяют безопасность не просто как отсутствие военной угрозы, но одновременно и как распространение определенных ценностей, структур; увязывают безопасность с экономическим развитием и выполнением условий экономического сотрудничества в целях развития. Тем самым усиливается общий разрыв между представлениями о «должном» и «сущем» в международных делах, повышается уровень противоречий, конфликтности, военных вызовов. Западные государства также связывают безопасность с политической свободой. Безопасность, таким образом, приобретает нормативное содержание, что естественно для ситуации неопределенности, но также объективно усиливает тренд конфликтности.

Неопределенность в мировой политике связана с высокой скоростью изменений, значительным усилением за счет новых информационно-телекоммуникационных технологий, «выравнивающих» потенциал ранее слабых акторов, а также эрозии правовой составляющей мировой политики. Основной вопрос мировой политики сегодня де-факто заключается в том, ценностям и интересам каких государств или негосударственных образований будет соответствовать институциональная и нормативная структура мирового сообщества XXI века. Этот вопрос отражен и в анализируемых документах. Государства четко определяют в них ценностное и институциональное лицо мира, который бы наилучшим образом обеспечивал их безопасность. Например, условиями глобального лидерства США, а значит и их безопасности, признаются такие моменты, как региональная открытость (для американского присутствия), ресурсная доступность (различных по локализации источников) и экономичность вооруженных сил.

Западные государства продолжают ориентироваться на либеральную модель международных отношений, в основе которой лежат ценности политической, экономической и институциональной свободы, прав человека и капиталистической модели экономического развития.

Россия и Китай, а также частично Бразилия во главе своего списка ценностей помещает суверенитет и территориальную целостность. Повестку дня государств БРИКС в сфере безопасности не следует рассматривать как негативную. Данные государства активно воспроизводят в своей политике фундаментальные ценности и институты Вестфальской модели мира, которая стала складываться с Вестфальских мирных договоров 1648 года в Европе и окончательно кристаллизовалась в Уставе ООН в 1945 году, распространившись на весь мир. Основной ценностью данной модели является независимость (автономия), а основным институтом — суверенитет.

Анализ национальных стратегий безопасности и обороны ведущих государств мира позволяет сделать заключения, важные для России. В самом общем виде они могут быть сформулированы как необходимость активного укрепления оборонного потенциала страны с учетом факторов модернизации вооруженных сил, открытия новых сфер международной конкуренции, повышающих конфкликтную составляющую мировой политики, обострения борьбы за ресурсы и потенциальных союзников на мировой арене.

В целом, в академических разработках и официальных концепциях ведущих государств логика анализа глобальной стратегической обстановки в мирное время пока преобладает над логикой анализа конфликтных ситуаций. Но такое состояние является неустойчивым, и де-факто мир в своем развитии вступил в межвоенный период.

Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки Что касается проекции универсальных парадигмальных оценок международного взаимодействия на область показателей и критериев перспективной практической деятельности, следует подчеркнуть, что реализм (неореализм) с его ориентацией на максимальное продвижение национальных государственных приоритетов очень эффективен при тактических построениях, однако при планировании за пределами краткосрочной и особенно среднесрочной перспективы возрастает значимость либеральных (неолиберальных) подходов в том, что касается учета интересов партнеров, а в широком смысле — реакции среды на односторонние действия конкретного актора. Поэтому методология прогнозного проектирования предполагает внесение динамического элемента цикличности по принципу: «прорыв»

и нарушение баланса сил на мировой арене — «восстановление равновесия»

Общая характеристика и методология оценки развития военно-политической обстановки предполагает анализ способов прогнозирования качественных и количественных показателей на долгосрочный период. Успешное долгосрочное планирование в этой сфере открывает значительные возможности проведения инициативной политики с учетом положительных и негативных стимулов внутристрановой или международной среды, принятия превентивных мер, рациональных решений и общей минимизации затрат на их реализацию. Одновременно в академических и прикладных исследованиях на этом направлении указываются и значительные практические ограничения в области долгосрочного планирования: 1) Необходимость обобщения большого количества разнообразной информации, в том числе привлечение специализированных знаний по точным и естественным дисциплинам. 2) Нарастание фактора неопределенности и накопления возможных ошибок по мере перехода от краткосрочного к среднесрочному и особенно стратегическому прогнозированию. 3) Отсутствие (несмотря на достижения синергетики) надежных средств учета «форс-мажорных» обстояРаздел тельств (соотношение закономерного и случайного). 4) Фоновое влияние неформальных моментов, специфических на каждом отдельном этапе развития ситуации и в каждом отдельном случае. 5) Человеческий, а точнее, кадровый потенциал ведения и реализации проектов, необходимость принятия решений не по фактическому положению дел, а лишь ожидаемым событиям, выходящими к тому же за сроки пребывания того или иного руководителя на ответственном посту.

Тем не менее, востребованность долгосрочного и особенно стратегического прогнозирования продолжает нарастать.

На современном этапе оно может рассматриваться не только как инструмент познания, но и конструирования будущего.

Например, форматы планируемого технологического прорыва одного из членов мирового сообщества, во многом определяют характер поисковых разработок других государств, и новый технологический цикл начинает складываться задолго до того, как он будет определен и осознан. Важную роль в создании будущей картины мира играют и долгосрочные прогнозы относительно истощения природных ресурсов, изменения климата, демографических трендов и т. д. Другими словами, долгосрочное прогнозирование является сегодня активным способом управления реальными событиями, состоящим, как из истинных, так и из ложных, «шумовых» импульсов. Однако при взвешенном подходе к его применению позитивные моменты, безусловно, преобладают над рисками.

Разработка и (или) использование методов прогноза значений показателей и критериев военно-политической и стратегической обстановки на долгосрочный период осуществляется по нескольким направлениям. К первой группе методического инструментария могут быть отнесены описательные аналитические обобщения характеристик актуального военно-технического потенциала мировых держав, в частности, состояния и перспективы развития ракетно-ядерных, противоракетных и обычных вооружений США и их последствия для национальной Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки безопасности Российской Федерации в среднесрочной и долгосрочной перспективе (В. П. Козин). В рамках этого подхода, формирующего основное внимание при построении прикладных показателей уделяется точности технических параметров состава стратегической «триады» и других компонентов военного потенциала, а также ожидаемых изменений, вводимых дополнительных или новых типов вооружений, данных о военно-техническом проектировании с определением влияния зафиксированных параметров на ресурсы военной мощи и возможности ее адаптации к вызовам международной среды.

Такой подход позволяет с высокой степенью объективности оценить изменения системных способностей ведущего участника современной международной конкуренции к применению силы за пределами своей территории и защиты от силового воздействия со стороны внешних противников. Для этого анализируются четыре основных направления развития вооруженных сил Соединенных Штатов, в том числе 1) перспективы усовершенствования их ракетно-ядерных средств, включая долгосрочную модернизацию стратегических и тактических ядерных вооружений, возможные последствия развертывания глобальной противоракетной системы (в частности учитываются итоги реализации первого этапа «Европейского поэтапного адаптивного подхода» (ЕПАП) к развертыванию системы противоракетной обороны в 2011 году и на продолжающееся осуществление второй фазы указанной программы, намеченной на 2012–2015 годы), 2) особенности развертывания системы ПРО США и их союзников в АТР и Азии, 3) особенности американской системы ПРО морского базирования, на которую падает основная часть американских ракет-перехватчиков, 4) процесс совершенствования обычных, в том числе гиперзвуковых вооружений повышенной дальности.

В целом, система качественно-количественных показателей и критериев (индикаторов) формируется в рамках четырех логически взаимосвязанных модулей: 1) перспективы развития ракетно-ядерных вооружений (характеристики долгосрочной модернизации СНВ и усовершенствование ТЯО), 2) последствия создания глобальной системы ПРО (итоги первого этапа ЕПАП и выполнение второго этапа ЕПАЛ, развитие системы ПРО морского базирования, особенности развертывания системы ПРО в АТР и Азии), 3) анализ ядерной доктрины и перспективы ее адаптации к военно-политической обстановке, 4) совершенствование обычных, в том числе гиперзвуковых вооружений.

Завершающим пятым модулем выступает детерминированный прогноз развития вооруженных сил и вооружений США до 2099 года.

Достоинством изложенного подхода к разработке и применению качественно-количественных показателей выступает сочетание описания военно-технических аспектов стратегического развития военного потенциала с подробным анализом последних редакций американской ядерной доктрины. Включение доктринального компонента позволяет, во-первых, проводить дополнительную верификацию декларируемых американским ВПК намерений, а, во-вторых, уточнить основные положения стратегического прогноза ключевых условий развития вооруженных сил и вооружений США до 2099 года с соответствующей проекцией возможных угроз национальной безопасности Российской Федерации, например устойчивой тенденции выдвижение средств передового противоракетного базирования через акваторию мирового океана к берегам России с целью усиления наземной составляющей ПРО на европейском континенте.

Ко второй группе разрабатываемого методического инструментария составляют подходы, опирающиеся на математические процедуры различной сложности, и формирующие пространство преимущественно количественных показателей могут быть отнесены: компьютерное моделирование международных отношений, контент-анализ социальных сетей, теоретико-игровой анализ международных отношений, нечеткие множества в задачах прогнозирования (Д. А. Дегтерев).

Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки Характерной особенность этих способов формирования прогнозных заключений является изначальная «заточенность», даже в случае ввода качественных индикаторов, на использование вычислительной техники и широкие возможности для анализа вариативности конечных результатов изучаемых процессов при заданных изменений исходных данных. Тем самым многократно расширяется охват фактологического материала, динамичность его мониторинга и корректировки. Но одновременно повышаются формальные требования к содержанию качественных критериев сортировки «важных» и «неважных»

для целей конкретного проекта сведений.

В настоящее время каждое ориентированное на использование вычислительной техники направление работы с количественными показателями (индикаторов) имеет много разновидностей. Так множество компьютерных моделей, позволяющих анализировать общие параметры международной ситуации, можно разделить на несколько категорий, так или иначе связанных с определением фоновых моментов развития военно-политической обстановки в ее различных измерениях.

К наиболее простым компьютерным моделям по международной проблематике относятся международные системы антикризисного реагирования, получивших распространение во многих странах. Спектр использования данных систем огромен — от улучшения климатического мониторинга и прогнозирования эпидемий редких заболеваний до картирования и классификации экосистем и управления водными ресурсами. К более сложным системам компьютерного моделирования, связанным уже с интерпретацией сравнительно отдаленных во времени первичных данных, относятся системы анализа и прогнозирования. Четкой границы между моделями кризисного реагирования и системами анализа не существует, поскольку на основании фиксирования пороговых (критических значений) и последующего прогнозирования ситуации предпринимаются действия по превентивному урегулированию кризиса. Кроме того, к компьютерным моделям международных отношений относятся разнообразные модели международных конфликтов;

модели международных переговоров, модели, имитирующие процесс принятия решений в кризисных ситуациях; модели баланса сил и мирового развития и др. Все они строятся на объединении в единую логическую цепочку специфических разномодульных индикаторов, круг которых, с одной стороны, постоянно варьируется и расширяется, а с другой — обладает неким постоянным ядром, доступным для внешней содержательной верификации. Характерно, что во многих задачах, связанных с компьютерным моделированием в международных отношениях, используется метод скрытых Марковских цепей (HMC). В ходе этой процедуры значения некоторых объясняющих переменных многократно «разыгрываются» по заданным распределениям вероятности с определенными значениями их параметров (среднее значение, дисперсия), а потом оцениваются вероятности различных значений объясняемой переменной.

Скажем, для одной случайной переменной используется равномерное распределение, для другой — нормальное. С точки зрения математики здесь речь идет об определении совместного распределения вероятности при известных условных распределениях для нескольких случайных переменных. Для реализации метода еще в 1980-х годах на западе была разработана и теперь широко используется вычислительная процедура под названием «Gibbs sampling». Соответствующий алгоритм известен также как МСМС (Markov Chain Monte Carlo), он реализуется в виде компьютерных программ типа GAGS (Just another Gibbs sampler). Термин «цепь» (Chain) в данном случае означает последовательное вычисление значений переменных. Реализация того или иного исхода каждый раз определяется с помощью датчика случайных чисел. Таким образом, при просчитывании цепи реализаций, по сути, проводится своего рода численный эксперимент. Для достаточно точного вероятностного моделирования необходимо просчитать десятки или даже сотни Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки тысяч таких цепочек, что без компьютера просто невозможно сделать. В русскоязычной литературе эта процедура не столь детально разработана и обычно рассматривается просто как одна из имитационных разновидностей метода Монте-Карло.

Кроме того, в ряде компьютерных моделей международных отношений широко используются теоретико-игровые методы, позволяющие просчитать все возможные сценарии развития ситуации и выбрать из них наиболее оптимальный.

Компьютерное моделирование международных отношений представляет собой современный, высокотехнологичный инструмент анализа международной среды, однако процесс формализации реальных процессов, является основной причиной неадекватности прогнозов, сделанных с помощью данного метода при субъективном (а нередко — и волюнтаристском) характере принятия решений лидерами государств на международной арене.

Контент-анализ социальных сетей, как и компьютерное моделирование международных отношений, может использоваться для изучения фоновых условий военно-политической обстановки, причем с учетом событий «Арабской весны», второго издания «Оранжевой революции» на Украине и т. п.

Значимость этого методического инструментария в прогностических целях возрастает. Техника методики контент-анализа хорошо апробирована, и основная исследовательская задача состоит, главным образом, в определении набора ключевых словарных категорий, используемых во взаимосвязи с эмоциональным состоянием индивидов, для последующей обработки лексических материалов, подобранных для целей проекта. Но контент-анализ социальных сетей объективно имеет ограниченную прогностическую значимость и не может применяться для стратегического прогнозирования.

Более адекватным целям стратегического прогнозирования является теоретико-игровой анализ различных аспектов взаимодействия на внутристрановом и международном уровне.

Различные типы игровых моделей, каждый из которых предполагает, во-первых, разные ситуационные обстоятельства для своего применения, во-вторых, по-разному рассматривает состав необходимых для анализа переменных, в-третьих, по-разному определяет необходимость дифференциации потенциала участников, успешно применяются для изучения военно-политической обстановки. Лежащая в их основе Теория игр продолжает играть роль «полиции логики», делая более четким неформализованный политический анализ в рамках глобальных экспликативных теорий, в особенности неореализма и свойственному в этой связи стремлению к максимизации одностороннего выигрыша.

Учитывая, что в рамках прикладных задач прогнозирования, как правило, приходится принимать решения в условиях неопределенности, значительного внимания заслуживает обращение к нечетким множествам, позволяющему «выйти» на формализованных алгоритм обработки информации с последующим переходом к комплексному моделированию ситуации или процесса, связанного с изменением военно-политической обстановки.

Таким образом, ориентация на разработку и использование количественных, а точнее, количественно-качественные показатели в аналитической деятельности определяет масштабный методологический сегмент формирования долгосрочных и стратегических перспектив военно-политической обстановки в ее различных пространственных измерениях.

Потребностям оптимизации качества прогнозов военнополитической обстановки, особенно в плане концептуального осмысления перспективных вызовов и рисков отвечают новые научно-экспертные подходы к вопросам военного планирования и обеспечения международной безопасности, а также целевая разработка конкретных методов определения прогнозных показателей на основе экспертного опроса ученых-международников и специалистов в смежных отраслях (А. А. Казанцев). Они Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки позволяют максимизировать фактор нетривиальных профильных знаний, которыми обладают высококвалифицированные специалисты, минимизировать, путем обобщения предметных заключений, возможности значительных «субъективных» искажений и обладают высокой степень динамичности при подготовке итоговых выводов.

В этой связи статистически заначимое множество ответов по тематическим разделам: А) Угрозы национальной безопасности и количественные аспекты военного планирования и Б) Каково может быть реальное (а не желаемое) соотношение, с одной стороны, военной, с другой стороны, экономической и «мягкой» силы России в обеспечении ее безопасности, которые включали содержательно важные смысловые подкомпоненты, обеспечивает полезные в практической деятельности результаты. Применение процедуры экспертного опроса на основе проработанных качественно-количественных и количественно-качественных критериев полезно, прежде всего, для определения в первом приближении характера будущих внешних угроз, поиска союзников, прогноза развития угроз в разных регионах на соответствующие периоды долгосрочной и стратегической перспективы. Они также могут учитываться в планировании общих параметров развития структуры военной организации государства и вооруженных сил, вплоть до указания на потребность в конкретных подразделениях и системах вооружений. Например, для сохранения потенциала стратегического сдерживания в отношении иностранных держав нужны одни силы и системы (высокотехнологичные стратегические силы), для эффективных действий в условиях региональных конфликтов — другие (обычные силы), для противодействия новым угрозам безопасности — третьи (спецназ, разведка, связь, кибероружие, и т. п.).

Экспертное прогнозирование, выступает эффективным методическим средством, позволяющим снизить в первом приближении неопределенность представлений об угрозах нациоРаздел нальной безопасности РФ и количественных аспектах военного планирования (А. А. Казанцев). В составе опросного листа, с которым работали специалисты, было включено двенадцать специальных вопросов, которые нужно было оценить в процентном отношении по стобалльной шкале и применительно к нескольким временным этапам — через 15, через 30 и через 50 лет. В число вопросов входили такие как «соотношение военных потенциалов конкурирующих великих держав», «военные расходы России по отношению к ВВП», «необходимая доля увеличения экономико-российского технологического потенциала», «потенциал, необходимый России для нейтрализации локальных конфликтов», и т. д.

Сходным по технике с предыдущим вариантом экспертного опроса (экспертных оценок) в области военного планирования является пример определения факторов, повышающих или понижающих оценку военного потенциала России, необходимого для преодоления международных угроз (А. А. Казанцев).

Анализ результатов экспертного прогнозирования позволил предложить специализированный алгоритм военно-стратегического планирования с учетом международных факторов:

«необходимый военный потенциал России на соответствующий период времени = военные потенциалы конкурирующих великих держав X экспертную оценку технологического потенциала великих держав (в сферах, сенситивных с точки зрения развития военных технологий) Х демографический потенциал великих держав с учетом качества человеческого капитала (образование, здоровье) (экспертный прогноз) Х потенциал, необходимый для нейтрализации локальных конфликтов и нетрадиционных угроз безопасности / фактор стратегического сдерживания (прежде всего, ядерного) X возможности нейтрализации угроз безопасности при помощи «мягкой силы» России X нейтральная или дружественная позиция соседних государств и великих держав (экспертный прогноз) Х общий потенциал сохранения стратегической стабильности в мире и сотрудничества в преодолении Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки новых угроз за счет баланса сил, экономического сотрудничества и работы международных организаций (экспертный прогноз) Х экспертное выделение ключевых с точки зрения наших национальных интересов регионов и прогноз развития конфликтов в них с учетом возможности, что Россия может быть непосредственно втянута в соответствующие конфликты (в целом ряде регионов мира, например, в Африке или Латинской Америке, мы вполне можем избежать прямого втягивания в конфликты и планировать военный потенциал с учетом только интересов в ключевых регионах, к которым относятся, видимо, регионы, непосредственно к нам прилегающие)». Данная формула предполагает проведение серии экспертных опросов среди специалистов в различных сферах и в принципе может быть использована для прогнозирования в различных временных интервалах.

Экспертные опросы и другие форматы обобщения частного знания, личностных аналитических компетенций высококвалифицированных специалистов являются по своему характеру в большей степени чрезвычайным, чем рутинным аналитическим инструментом. Его применение становится особенно оправданным в случаях кризисного или предкризисного реагирования, когда с особенной остротой ощущается потребность принятии четких оперативных решений, а также в контексте разработки концептуальных оснований для проектов в области стратегического планирования.

К вопросу о возможности создания математической модели прогнозирования военно-политической и стратегической ситуации вокруг РФ Военное планирование является важнейшей функцией политического и военного руководства любой развитой страны, особенно великой державы. От качества военного планирования может зависеть очень многое в судьбе каждого государства, включая его физическое выживание. Не случайно, в настоящее время роль военного планирования в политике ведущих западных держав постоянно возрастает. Повышается внимание к военному планированию и в РФ. Но в этой области наша военная наука изрядно отстает, причиной чему явился развал военной организации государства в 1990-е годы.

К сожалению, отголоски тех событий дают себя знать и по сей день. Определенную негативную роль сыграла и деятельность на посту министра обороны А. Э. Сердюкова, который бездумно сокращал военные учебные заведения и научные организации. Сейчас российская военная и политологическая мысль находится в активном поиске новых решений, которые позволили бы упорядочить систему военного планирования, лишить ее субъективизма и наделить новейшим технологическим аппаратом.

Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки Это необходимо по той простой причине, что система военного планирования в современном мире постоянно усложняется вследствие объективных процессов. Растет многофакторность мировой системы, увеличивается почти до бесконечности количество элементов, которые приходится учитывать для составления прогноза развития военно-политической и стратегической ситуации. А без адекватного прогноза никакое серьезное военное планирование не возможно. Это уже будет не планирование, а гадание на кофейной гуще. К сожалению, на практике получается именно так, что в России решения о приоритетах военного строительства принимаются интуитивно, без серьезного научного анализа. И это объясняется не только субъективизмом при принятии решений, но и тем, что надлежащая система прогнозирования развития военно-политической и стратегической ситуации еще не создана.

В прошлые времена военное планирование базировалось на прогнозах единичных военных специалистов. Чуть позже такие прогнозы оказались непосильными для отдельных людей. Поэтому появились экспертные группы, которые затем развились в целые научные институты. Но даже для таких относительно больших коллективов стало затруднительно обрабатывать весь массив информации, необходимый для прогнозирования развития военно-политической и стратегической ситуации в мире.

На помощь пришли современные технологии. Появилась возможность компьютерной обработки данных и моделирования различных процессов от военного строительства до перспектив политического развития отдельных стран и регионов. Сейчас различные математические модели военного прогнозирования используются, например, в странах НАТО, Австралии и Китае.

Хотелось бы особо подчеркнуть, что математические модели не заменяют и не могут заменить экспертных оценок. Они являются лишь вспомогательным инструментом, помогающим экспертам прийти к тому или иному выводу и сделать правильные рекомендации для военно-политического руководства страРаздел ны. Другим преимуществом такого моделирования является возможность быстрого получения результата, что особенно актуально, когда высшему руководству страны требуется срочно принять решение по тому или иному вопросу. Наконец, математические модели позволяют уменьшить степень субъективизма в прогнозах и оценках, так как они построены на определенной логике, утвержденной и одобренной различными инстанциями. И отменить эту внутреннюю логику работы системы без изменения самой модели невозможно. А изменение модели не может быть единоличным решением, так как потребует новых согласований.

Следует также учитывать, что основные параметры и переменные величины любой математической модели военного прогнозирования вводятся в систему военными специалистами, действующими на основе своего опыта и знаний. Ну и последнее. Сама методология работы такой системы создается на базе политологической теории и военной науки. Вот об этом последнем обстоятельстве хотелось бы поговорить особо. Ведь выбор правильной методологии построения модели прогнозов является главной предпосылкой ее эффективности.

В этой связи хотелось бы предложить ориентированный на потребности отечественной управленческой практики вариант модели прогнозирования военно-политической и стратегической ситуации вокруг РФ.

Концептуальная основа модели В настоящее время уже существует множество моделей прогнозирования для различных областей человеческой деятельности. Особенно широкое распространение такие модели получили в сфере экономики. Имеются также модели научнотехнического, демографического, социального прогнозирования и даже прогнозирования в сфере криминалистики.

В то же время возможность применения методологии этих моделей для анализа развития военно-политической Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки и стратегической ситуации вызывает определенные сомнения.

(Речь в данном случае идет не о математическом аппарате модели, а о той методологической логике, которую математический аппарат должен затем оформить).

Дело в том, что прогностическая модель должна правильно отражать явления и закономерности именно той сферы человеческой деятельности, на которую она нацелена. Понятно, что экономическая и военно-политическая сферы деятельности, хотя и перекликаются в различных аспектах, но являются далеко не однородными. Поэтому для системы военно-политического прогнозирования следует выработать (или применить) свою собственную методологию.

По мнению автора, в основу методологии предлагаемой модели прогнозирования развития военно-политической и стратегической ситуации вокруг РФ можно было бы положить теорию политического реализма. Эта теория была разработана американским политологом Гансом Моргентау (1904–1980) в конце 40-х годов прошлого века. Среди других видных сторонников американской школы политического реализма можно назвать Дж. Кеннана, К Томпсона, Ч. Маршалла, Л. Халде и Ф. Шумана.

Основной тезис политического реализма, сформулированный Г. Моргентау, состоит в том, что цели внешней политики должны определяться в терминах национального интереса и поддерживаться соответствующей силой1. Преимущество данной теории состоит не только в том, что ее правильность доказана всей историей международных отношений, но также и в том, что ее основополагающая категория «сила» является исчисляемой величиной и может быть выражена математически.

Необходимо также отметить, что теория политического реализма не может быть применена к прогнозированию внутMorgenthau, Hans J.  Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace, Fifth Edition, Revised, New York: Alfred A. Knopf, 1978.

ренних военных конфликтов, так как изучает закономерности международных отношений. А закономерности внутриполитического развития государств подчиняются несколько иной логике и требуют для своей оценки другого методического аппарата.

Основные понятия методологии модели Сила государства. Любое государство обладает силой. Это объясняется тем, что у любого государства существует определенный набор характеристик, наделяющих его силовыми свойствами. У любого даже самого маленького государства есть своя территория, есть какие-то природные ресурсы, есть население, которое живет и работает, а следовательно, у каждого государства есть какая-то экономика. Наконец, государству приходится поддерживать некий порядок на своей территории и как-то контролировать собственные границы. А следовательно, у любого государства есть определенный аппарат принуждения, имеющий силовой потенциал. Все эти и некоторые другие факторы вместе взятые и составляют силу государства2.

Военная сила. Военная сила — это совокупность ресурсов и инструментов ведения войны, имеющихся в распоряжении Сила  — это совокупность материальных и  нематериальных ресурсов, имеющихся в распоряжении государства. Понятие «сила» в ее различных конфигурациях является исчисляемой величиной и  подлежит количественной оценке. Силу государства можно выразить математически. Особенно легко это сделать в  отношении тех параметров силы, которые поддаются количественной оценке.

К количественным параметрам силы государства можно отнести такие факторы как: размер территории, природные ресурсы, людские ресурсы, объем экономики, численность вооруженных сил итд.

К качественным параметрам силы следует отнести: научно-технический потенциал, интеллектуальный потенциал, морально-политическое состояние общества, особенности национального характера, эффективность государственного управления и некоторые другие факторы.

Исчисление качественных параметров силы — более сложная задача, но тоже вполне решаемая. Эти параметры можно исчислять в относительных величинах, применительно к какому-нибудь условному эталону.

Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки государства. Военная сила представляет собой часть общей силы государства, причем очень существенную ее часть. В определенном смысле можно утверждать, что в сегодняшнем мире военная сила является концентрированным выражением всех других компонентов национальной мощи. Ведь понятно, что современные вооруженные силы не могут быть созданы без развитой экономики, высокого уровня научно-технического развития, грамотного населения и адекватной логистики3. В различные времена роль военной силы в реализации национальных интересов оценивалась по разному. Но даже в те времена когда военная сила не используется напрямую, или используется крайне ограничено, это вовсе не означает, что она утратила свою роль. Военная сила всегда обеспечивает косвенное, политическое прикрытие для использования других форм принуждения в отношении различных субъектов международных отношений.

Если бы военная сила отсутствовала или была неадекватной, то и другие инструменты влияния не работали бы. Идеализация экономического или гуманитарного измерения силы в последние десятилетия продемонстрировала явную несостоятельность.

Система международных отношений. Государства существуют не сами по себе. Они взаимодействуют с другими государствами в самых различных сферах и формах. Комплекс этих взаимоотношений можно назвать «мировой системой» или «системой международных отношений». Все государства, хотят они или нет, вынуждены участвовать в этой системе. Полностью отгородиться от внешнего мира в истории не удавалось никому.

Даже Китай и Япония, сознательно проводившие политику ограничения внешних связей, вынуждены были в конечном итоге вступить в контакты с другими государствами.

Военная сила включает в себя следующие основные компоненты: количество и качество военной техники, численность, уровень подготовки личного состава и его морально-политическое состояние, эффективность системы военного управления, возможности мобилизационного развертывания, систему военной логистики и некоторые другие факторы.

Национальные интересы. Взаимодействие государств между собой приводит к возникновению у них интересов, связанных не только с внутренним развитием, но и с их положением в системе международных отношений. Внутренние и внешние интересы часто бывают взаимосвязаны, причем иногда напрямую. Интересы, которые лежат преимущественно во внешней сфере принято называть «национальными интересами».

Следует, однако, учитывать, что понятие «национальный интерес» появилось в русском языке как калька с западноевропейского аналога и вследствие особенностей перевода получило двоякое толкование. Изначальный смысл понятия «nation»

означал «государство-нация» или попросту говоря «страна».

То есть термин «national interest» следовало бы перевести как «интерес страны», а не «национальный интерес», поскольку в русском языке термин «национальный» сразу же приобретает этнический смысл. А это неизбежно ведет к путанице в восприятии и интерпретации данного термина. Здесь термин «национальный интерес» будет применяться в своем изначальном смысле как «интерес страны».

В то время как существование национальных интересов является общепризнанным и вряд ли будет кем-либо оспариваться, природа их возникновения еще до конца не понятна.

Национальные интересы могут содержать в себе как идеальную (духовную) так и материальную компоненту. В материалистической философии духовная компонента национальных интересов рассматривается как производная от их материальной стороны. В идеализме, наоборот, материальная сторона является производной от идеальной компоненты или другими словами от национальных ценностей.

Для целей предлагаемой модели военно-политического прогнозирования этот философский спор не имеет принципиального значения. Достаточно констатировать, что духовная компонента национальных интересов (ценности) находится в тесной диалектической взаимосвязи с материальной стороной Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки национальных интересов. То есть обе стороны — духовная и материальная постоянно влияют друг на друга, воздействуя на общий курс государства в международной политике.

Сила и национальные интересы. Национальные интересы неразрывно связаны с силой государства. В известном смысле они являются политической проекцией силы государства на сферу международных отношений. Это объясняется тем, что интересы государств на международной арене постоянно наталкиваются на противоположные интересы других государств. И разрешение данного противоречия происходит на базе соотношения сил.

Чем больше у  государства силы относительно других государств, тем больше у него возможности добиваться реализации своих национальных интересов. Более того, увеличение силы государства, как правило, ведет к расширению его интересов. В свою очередь, растущие интересы стимулируют увеличение силы государства. Напротив, ослабление государства вынуждает его ограничивать и сворачивать свои интересы. Естественно, здесь имеются в виду реальные интересы, достижение которых практически осуществимо, а не беспочвенные фантазии.

Чтобы избежать преждевременного обострения конфликта интересов и ответных действий со стороны оппонентов, государства, как правило, маскируют свои намерения.

Они, в частности, могут заявлять о не направленности своих действий против интересов другой стороны или выдумывать какие-то другие объяснения. НАТО, например, объясняло свою экспансию на восток желанием «расширить пространство демократии». Поэтому при оценке угроз национальным интересам государство должно исходить не из заявлений других государств, а из их реального силового потенциала и перспектив его развития.

Баланс сил. Мировая система развивается в соответствии с определенными объективными закономерностями. Как и люРаздел бая другая система, она может находиться как в состоянии равновесия, так и в состоянии кризиса. Равновесие системы обеспечивается балансом сил между государствами или группами государств. Однако, вследствие действия объективного закона неравномерности экономического и политического развития государств, этот баланс постоянно нарушается, что часто приводит к кризису всей системы.

Существенное изменение баланса сил в пользу того или иного государства позволяет ему наиболее эффективно и полно реализовать свои национальные интересы. По этой причине ведущие государства стараются не допустить стихийного изменения баланса сил. Более того, наиболее активные из них, а это, как правило, те, кто имеет реальные возможности наращивания собственной силы, стремятся направить изменение баланса сил в свою пользу. Другие же пытаются этому помешать.

Добиться изменения баланса сил (или поддержания статускво) возможно различными способами, но в принципиальном плане они сводятся к трем дополняющим друг друга стратегиям:

— наращивание собственной силы — ослабление оппонентов — достижение с оппонентами соглашений о взаимных самоограничениях Наращивать собственную силу можно развивая национальную экономику, создавая более эффективные виды вооружений (либо просто увеличивая численность вооруженных сил), укрепляя научно-технический потенциал, повышая эффективность государственного управления, в том числе качество дипломатии, а также формируя союзы с государствами, имеющими схожие интересы.

Ослаблять конкурентов тоже можно различными способами, например, подогревая противоречия внутри этих государств, деморализуя их население путем подрыва национального духа и системы ценностей, препятствуя их эффективной Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки внешнеэкономической деятельности, расстраивая их союзы, а также создавая проблемы в районах их жизненно-важных интересов.

История также знает примеры, когда государства, осознав тщетность попыток добиться стратегического превосходства и разорительность бесконечной конфронтации по всем азимутам, шли на заключение компромиссных соглашений. Это могли быть соглашения о разделе сфер влияния или об ограничении вооружений. В качестве примера можно привести российско-британское соглашение 1895 года о разделе сфер влияния в Центральной Азии и советско-американский договор по ПРО 1972 года.

Следует, однако, понимать, что заключение подобных соглашений на справедливой основе возможно только с позиции силы, так же как и то, что сохранение таких договоренностей может быть гарантировано только в условиях поддержания устойчивого баланса сил.

Национальная безопасность. Национальная безопасность — это совокупность факторов, обеспечивающих жизнеспособность государства в системе международных отношений.

К таким факторам относятся территория государства, природные ресурсы и климатические условия, демография, экономика, способность к обороне и некоторые другие. Если государство не способно обеспечивать национальную безопасность, оно рано или поздно прекращает свое существование.

Поскольку факторы национальной безопасности тесно перекликаются с компонентами силы государства, любое существенное изменение баланса сил не в пользу данного государства создает угрозу его национальной безопасности. И напротив, изменение баланса сил в пользу данного государства укрепляет его национальную безопасность.

Поскольку национальные интересы являются проекцией силы государства на сферу международных отношений, то понятия «национальные интересы» и «национальная безопасность»

очень близки или даже взаимозаменяемы. В этом смысле угрозы национальным интересам являются и угрозами национальной безопасности и наоборот.

В то же время угроза национальной безопасности может возникать, независимо от действий внешних факторов. Такая угроза может появиться как результат ошибочной, непродуманной политики властей (или в целом элиты) конкретного государства. Ошибки в различных областях политики, экономики, демографии, межнациональных отношений могут негативно сказываться на факторах национальной безопасности, подрывать силу государства.

Прогнозирование значений показателей военно-политической и стратегической обстановки Предлагаемый методический подход к прогнозированию основывается на изучении существующих тенденций изменения баланса военной силы между государствами как на глобальном уровне, так и в жизненно-важных для России регионах.

Мировая система развивается в соответствии с определенными объективными закономерностями. Как и любая другая система, она может находиться как в состоянии равновесия, так и в состоянии кризиса. Равновесие системы обеспечивается балансом сил между государствами или группами государств.

Однако, вследствие действия объективного закона неравномерности экономического и политического развития государств, этот баланс постоянно нарушается, что часто приводит к кризису всей системы.

Существенное изменение баланса сил в пользу того или иного государства позволяет ему наиболее эффективно и полно реализовать свои национальные интересы. И наоборот изменение баланса сил в ущерб тому или иному государству затрудняет для него отстаивание своих национальных интересов.

Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки По этой причине ведущие государства стараются не допустить изменения баланса сил в ущерб себе. Более того, наиболее активные из них, а это как правило те, кто имеет реальные возможности наращивания собственной силы, стремятся направить изменение баланса сил в свою пользу.

Изучение баланса военных сил включает (но не ограничивается) следующими компонентами:

— Анализ программ военно-технического развития и военного строительства в различных государствах и оценка способности государств реализовать эти программы;

— Оценка перспектив экономического и внутриполитического развития государств и влияния этих процессов на изменение национальных интересов государств;

— Изучение конфликтов национальных интересов государств, возможностей преодоления этих конфликтов или возникновения новых конфликтов интересов. Как следствие оценка перспектив образования новых союзов и коалиций и распада существующих;

— Оценка влияния на соотношение сил в мире различных международных организаций и негосударственных акторов.

В качестве технического инструмента прогнозирования изменения соотношение сил в мире предлагается использовать интерактивную математическую модель военно-политического баланса. Архитектура данной модели является схематичным отражением существующего баланса военных сил в мире. Естественно, не имеет смысла включать в эту модель все государства и союзы. Достаточно ограничиться теми из государств и союзов, которые располагают существенной силой.

Более того, можно, видимо, абстрагироваться от тех государств, которые хотя и обладают существенным силовым потенциалом, но по объективным причинам не могут оказывать значительного влияния на национальную безопасность РФ. Такие страны определяются эмпирическим путем. К ним, например, можно было бы отнести Бразилию, Индонезию, Австралию, ЮАР. С другой стороны, более мелкие страны, но расположенные в ключевых точках, где присутствуют российские интересы, например, Израиль, или Кипр, в такой модели присутствовать должны.

Поскольку речь идет о прогнозировании военно-политической и стратегической ситуации, то ключевым элементом данной модели является понятие военной силы. Военная сила представляет собой часть общей силы государства, причем очень существенную ее часть. В определенном смысле можно утверждать, что в сегодняшнем мире военная сила является концентрированным выражением всех других компонентов национальной мощи. Ведь понятно, что современные вооруженные силы не могут быть созданы без развитой экономики, высокого уровня научно-технического развития, грамотного населения и развитой логистики.

Военная сила включает в себя следующие основные компоненты: количество и качество военной техники, численность, уровень подготовки личного состава и его морально-политическое состояние, эффективность системы военного управления, возможности мобилизационного развертывания, систему военной логистики и некоторые другие факторы.

В различные времена роль военной силы в реализации национальных интересов оценивалась по-разному. Но даже в те времена, когда военная сила не используется напрямую, или используется крайне ограничено, это вовсе не означает, что она утратила свою роль. Как справедливо отмечает проректор МГИМО А. И. Подберезкин, военная сила «всегда обеспечивает косвенное, политическое прикрытие для использования других форм силового давления (гуманитарных, экономических, финансовых, информационных и т. д.)»4. То есть, если бы воПодберезкин А. И., Военная доктрина России и международная безопасность, Москва, 2013, с. Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки енная сила отсутствовала или была неадекватной, то и другие инструменты влияния не работали бы.

Идеализация экономического или гуманитарного измерения силы в последние годы продемонстрировала явную несостоятельность. Так, события в Ливии наглядно показали, что относительно благополучное с экономической точки зрения государство, но не обладающее военной силой, может быть легко повержено. В то же время, менее экономически благополучная Сирия, обладающая приличными для своего размера вооруженными силами, достаточно долго и успешно сопротивляется внешнему давлению.

Количественные параметры военной силы исчисляются традиционным способом, как это делалось, в течении веков.

Производится подсчет количества различных типов вооружений, военнослужащих, военных объектов, запасов вооружения на складах и базах хранения, запасов продовольствия и обмундирования, численности мобилизационного резерва и других исчисляемых компонентов, связанных с военной организацией государства.

Оценка качественных показателей военной силы — более сложная задача, но тоже вполне решаемая. Для этого предлагается ввести соответствующие коэффициенты и поправки.

Коэффициенты будут выражать не абсолютные, а относительные характеристики той или иной системы вооружений или военнослужащих. То есть исходить из того, насколько данная боевая единица лучше или хуже другой. Например, танк Т-72 может иметь коэффициент 1. При этом более современный танк Т-90 будет иметь коэффициент 1,5, а устаревшие Т-64 — коэффициент 0,7.

Такой же подход применим и к личному составу. Военнослужащий контрактник с 3-х годичным стажем службы может иметь коэффициент 1, при наличии опыта боевых действий — 1,5, а призывник — 0,5. Качество вооружений и личного состава потенциального противника также будет выражаться в коэффициентах относительно аналогичных российских систем и военнослужащих.

Применив коэффициенты к соответствующим боевым единицам, а затем, суммировав их, мы получим некое общее число (сумму очков), отражающее качественные и количественные характеристики данного вида боевой техники и личного состава. В дальнейшим эти очки (пункты) могут суммироваться с тем чтобы получить общую цифру для каждого рода войск или вида вооруженных сил. Решение о том, до какого уровне обобщения стоит подниматься, следует принимать на основе опыта функционирования данной модели.

Определение коэффициентов качества военной техники является, пожалуй, наиболее сложным делом в создании модели. Эти коэффициенты должны рассчитываться на основе конкретного опыта применения и эксплуатации боевой техники.

Можно также использовать моделирование боестолкновений, как это делается в армиях некоторых государств, где, например, проводятся имитационные воздушные бои. На основе этих боев выявляется степень эффективности различных типов боевых самолетов относительно друг друга. Такой же подход применим и к другим типам военной техники — танков, артиллерии и т. п.

Поправки — это более общая категория, которая должна применяться не к отдельным боевым единицам, а к целому классу предметов или явлений. Например, моральнополитическое состояние личного состава вооруженных сил можно выразить условно, сравнив его с таковым в армиях потенциального противника. Такая оценка возможна лишь путем тщательного изучения самой широкой информации о состоянии морального духа в собственной армии и армиях других государств. На основе такого анализа сила собственной армии может либо повышаться на определенную величину, Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки либо понижаться. Ниже приводится условная графическая схема исчисления военной силы.

Архитектура модели является схематичным отражением существующего баланса сил в мире, конечно, не всего этого баланса, а государств и союзов располагающих преобладающей силой. Более того, можно, видимо, абстрагироваться от тех государств, которые хотя и обладают существенным силовым потенциалом, но по объективным причинам не могут оказывать значительного влияния на национальную безопасность РФ. Такие страны определяются эмпирическим путем. К ним, например, можно было бы отнести Бразилию, Индонезию, Австралию, ЮАР. С другой стороны, более мелкие страны, но расположенные в ключевых точках, где присутствуют российские интересы, например, Израиль, или Кипр, в такой модели присутствовать должны.

Изменение силы того или иного государства, в том числе его военных возможностей, возможно не только в результате внутренних процессов в этом государстве (что непосредственно отражается на его военной силе), но и в результате политических изменений на международной арене. Так, например, распад Варшавского договора ослабил военную силу СССР. А продвижение НАТО на восток, напротив, усилило позиции этого альянса, причем не столько за счет военного потенциала новых членов, сколько за счет более выгодных геостратегических позиций у границ России.

Возможны и другие формы воздействия международных событий на военную силу государства. Например, вовлеченность США в военные действия в Афганистане и Ираке привело к определенному распылению американских ресурсов и ограничило возможности применения силы в других районах мира.

Участие российской армии в подавлении сепаратистского мятежа в Чечне привело к ограничению возможности Москвы влиять на ситуацию в Южной Осетии и Абхазии в российских интересах. Когда же угроза сепаратизма на Северном Кавказе была устранена, Россия смогла занять более жесткую позицию в отношении Грузии.

Подсчет влияния политических переменных на силу государства можно осуществлять следующим образом. Если в какой либо стране, являющейся союзником потенциального противника РФ, может произойти дестабилизация или эта страна, в связи со сменой политического режима, может изменить свою внешнюю политику (например, провозгласить нейтралитет), то ее военная сила вычитается из силы союза, противостоящего РФ. Если же в добавление к этому в данной стране начинается внутренний вооруженный конфликт, что требует вмешательства альянса, противостоявшего РФ, то из военной силы этого альянса вычитаются ресурсы, необходимые для стабилизации там обстановки. То же относится и к случаям вовлечения противостоящих РФ государств в локальные и региональные военные конфликты.

Наоборот, если какое-нибудь государство может в случае обострения международной обстановки стать союзником РФ, то Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки его потенциал плюсуется к нашему. А если на территории кого-то из союзников РФ происходит дестабилизация или внутренний конфликт, то эта страна из нашей военной силы вычитается.

Прогноз возможного поведения различных государств в кризисный период осуществляется на основе предварительных экспертных оценок, которые затем вводятся в матрицу модели в качестве переменных величин. При составлении прогноза эти переменные могут видоизменяться, отражая многовариантность политического процесса.

Негосударственные структуры Определенное влияние на военно-политическую ситуацию в мире могут оказывать негосударственные игроки, такие как, например, террористические организации. В то же время их самостоятельное значение не стоит преувеличивать. Такие игроки, как правило, бывают связаны с какими-то государствами и действуют по согласованному с ними сценарию. В этом смысле ничего принципиально нового в мире не случилось. Пираты Дрейка и нынешняя Аль-Каида, являются, по сути, одним и тем же механизмом, действующим для схожих целей.

В то же время, собственный военный потенциал этих организаций — относительно небольшой, и им вполне можно пренебречь, подсчитывая общее соотношение военных сил. Тем не менее, эти организации могут сыграть важную роль в каких-то критических точках, выступая как катализатор политической дестабилизации или поддержания напряженности. Поэтому данный фактор следует учитывать при составлении экспертной оценки политического развития тех или иных государств или региональных конфликтов.

Сравнение параметров военной силы РФ и ее союзников с соответствующими параметрами силы потенциальных противников позволит сделать вывод о том, существует ли в наРаздел стоящее время нарушение баланса сил не в пользу РФ и на этой основе определить присутствует ли угроза национальной безопасности страны. Принципиальным моментом здесь является математическое выражение того состояния, при котором баланс сил можно считать критически нарушенным. Эта тема нуждается в дальнейшей проработке. Возможно выработать такую величину вообще не удастся и решение надо будет принимать путем экспертной оценки.

Модель также позволит наглядно представить те компоненты силы, где РФ проигрывает потенциальным противникам, равно как и те, где она располагаем преимуществом. А это даст возможность определить, каким образом России следует нарастить компоненты силы, чтобы выровнять баланс или даже достигнуть стратегического превосходства. Таким образом, модель создает основу для военного планирования по оптимальному варианту.

Под оптимальной вариантом в данном случае подразумевается планирование на основе принципа «стоимость — эффективность». То есть речь идет о достижении максимального результата при минимальной затрате средств и ресурсов.

Если этот принцип будет нарушаться, то неизбежно возникнет ситуация, когда количество затрат на достижение цели будет превышать выгоды от такого результата. Одним словом, иногда просто выгоднее нарастить численность войск, чем разрабатывать и внедрять новую систему оружия. А иногда рост численности уже ничего существенно изменить не может и требуются технологические прорывы.

А может быть гораздо менее затратно будет добиться политических перемен в той или иной стране или вынудить противника расходовать ресурсы на стабилизацию ситуации в каком-либо отдаленном районе мира, где затронуты его жизненно-важные интересы. Таким образом, следует предусмотреть ввод в модель стоимостных величин для оценки потенциальных расходов при осуществлении того или иного сценария.

Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки При прогнозировании будущих угроз параметры силы потенциальных противников РФ могут быть условно изменены с учетом имеющихся у них программ военного строительства, разработки новых вооружений, а также перспектив развития политической ситуации в районах, имеющих жизненно-важное значение для нас и для них. Мы также можем условно видоизменять параметры силы России, чтобы определить ситуацию, при которой она может достигнуть стратегического превосходства, чтобы реализовать наши внешнеполитические интересы в различных районах мира, например, на пространстве СНГ.

Такое прогнозирование позволит выбрать оптимальную стратегию достижения наших целей. Сами эти цели могут формулироваться в рамках двух сценариев. Первый сценарий можно условно назвать «реактивным». То есть мы определяем имеющиеся и перспективные угрозы и наращиваем наши компоненты силы для парирования этих угроз. Данный сценарий связан, как правило, с желанием сохранить статус-кво.

Его недостаток состоит в том, что мы утрачиваем стратегическую инициативу и подчиняем свои действия игре, навязанной противником. Обычно такой сценарий приходится выбирать, когда существенное наращивание силы своего государства или кардинальное ослабление потенциального противника не является возможным.

Второй сценарий можно условно назвать «инициативным».

В этом случае мы сначала определяем свои внешнеполитические цели, а затем выстраиваем нашу стратегию таким образом, чтобы добиться реализации этих целей. Для этого мы наращиваем нужные компоненты силы и ослабляем влияние тех государств, которые препятствуют реализации этих целей.

Региональные конфликты. Региональные конфликты имеют, как правило, внутреннюю природу, но их обострение зачастую связано с вмешательством в ситуацию внеригиональных игроков, пытающихся таким образом упрочить свои геополитические позиции. Вмешательство может осуществляться в разных формах, включая: втягивание стран региона в орбиту крупных держав вследствие внутриполитических изменений, например, госпереворотов или «цветных» революций; провоцирование внутриполитических конфликтов и вмешательство в них; экономическое давление; использование межэтнических и межгосударственных противоречий с поддержкой одной из сторон в таком конфликте или проведение миротворческих операций. Ну, и наконец — прямое использование военной силы.

И если на глобальном уровне прямое использование военной силы сейчас невозможно из за наличия паритета стратегических ядерных сил, то на региональном уровне это совсем не исключено. Все зависит от того, какие государства вовлечены в конфликт и насколько важные интересы мировых держав оказались затронутыми. Но даже, если военная сила напрямую не применяется, она как уже отмечалось, используется косвенным образом, выступая гарантом политических изменений в том или ином регионе.

А при неблагоприятном развитии ситуации военная сила всегда может быть пущена в ход. Характерным примером может служить военная операция США против Гренады в 1983 году или отражение вооруженными силами РФ грузинской агрессии против Южной Осетии в 2008 году. Этот опыт показал, что эффективность прямого и косвенного применения силы в конкретном регионе напрямую зависит от регионального баланса сил.

Региональный баланс сил. Если о балансе сил между государствами можно говорить лишь в глобальном смысле, то баланс военных сил может рассматриваться и в региональном смысле, то есть применительно к тому или иному региону или театру военных действий. Это объясняется тем, что Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки военная сила обладает мобильностью и может распределяется неравномерно как по территории собственного государства, так и за его пределами.

Региональный баланс сил играет важную роль в развитии мировых военно-политических процессов. Это связано с тем, что изменение региональных балансов сил может, в конечном счете, привести к изменению глобального баланса сил. Значение региональных балансов сил особенно актуально, когда на глобальном уровне существует равновесие (паритет) сил и ни одно государство (или группа государств) не может добиться решающего превосходства над своими оппонентами. В этом случае ведущие игроки стремятся изменить баланс сил в стратегических точках с тем, чтобы ослабить там позиции своих конкурентов. Вследствие постепенного накапливания таких количественных изменений глобальный баланс сил может, в конце концов, принципиально измениться.

В регионах, жизненно-важных для РФ, региональное соотношение сил должно быть такое, чтобы потенциальный противник не имел никаких иллюзий в отношении возможностей достигнуть там победы путем применения военной силы или использования силы для прикрытия вмешательства во внутренние дела стран региона. Отсутствие достаточной военной силы в том или ином регионе, например, вокруг Сирии, ослабляет возможности РФ по реализации своих интересов в данном регионе и, главное, затрудняет противодействие изменению регионального баланса сил.

Жизненно-важными регионами для России являются:

северо-западное направление (Белоруссия и Прибалтика), Украина, Закавказье, Центральная Азия, Восточное Средиземноморье, Ближний Восток, зона Персидского залива и Дальний Восток. В каждом из этих районов имеются потенциальные очаги напряженности, могущие в любой момент взорвать региональную стабильность. Даже в спокойной, казалось бы, Прибалтике, особенно в Латвии, существует межэтническая напряженность, которая при определенных обстоятельствах может привести к столкновениям на межнациональной почве. И России как-то придется реагировать на эту ситуацию, причем, нельзя исключать, что и с использованием военной силы.

Конечно, точно предсказать как будет развиваться обстановка вокруг каждого из конфликтов при помощи математической модели довольно сложно. С другой стороны, нет никакой особой проблемы в том, чтобы спрогнозировать многовариантность имеющихся сценариев. Тем более, что в данном случае сценариев всего три: урегулирование конфликта, его сохранение в замороженном состоянии и обострение конфликта.

Но вот что математическая модель сможет сделать — это помочь определить тот уровень силы, который РФ должна иметь в каждом из упомянутых конфликтных регионов, чтобы гарантировано отстоять свои интересы. А также предсказать, какой баланс сил возникнет в данном регионе в случае реализации одного из трех сценариев.

Таким образом, в рамках общей математической модели глобального баланса сил должны иметься подмодели, отражающие баланс сил в регионах, жизненно важных для РФ, а военно-политическое прогнозирование вестись и на глобальном, и на региональном уровнях.

Применение предлагаемой модели для определения системы военных угроз Главным источником возникновения внешней военной угрозы является критическое и  неблагоприятное для России изменение военного баланса сил на глобальном уровне, либо в любом жизненно-важном для России регионе. При наличии конфликта интересов с государством или коалицией, являющейся источником угрозы, такая угроза является реальной. Если же конфликт интересов отсутствует, но баланс сил изменился не в нашу пользу, то такая угроза является Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки потенциальной. Потенциальные угрозы являются менее опасными, чем реальные, но, тем не менее, нуждаются в постоянном мониторинге.

Степень изменения баланса сил может быть рассчитана при помощи математической модели военно-политического баланса, упомянутой выше. Сравнение параметров военной силы РФ и ее союзников с соответствующими параметрами силы потенциальных противников позволит сделать вывод о том, существует ли в настоящее время критическое нарушение баланса сил не в пользу РФ и на этой основе определить присутствует ли угроза национальной безопасности страны.

Более того, модель также позволит наглядно представить те компоненты силы, где РФ проигрывает потенциальным противникам, равно как и те, где она располагаем преимуществом.

А это даст возможность определить, каким образом России следует нарастить компоненты силы, чтобы выровнять баланс или даже достигнуть стратегического превосходства. Таким образом, модель создает основу для военного планирования по оптимальному варианту.

Под оптимальной вариантом подразумевается планирование на основе принципа «стоимость — эффективность». То есть речь идет о достижении максимального результата при минимальной затрате средств и ресурсов. Если этот принцип будет нарушаться, то неизбежно возникнет ситуация, когда количество затрат на достижение цели будет превышать выгоды от такого результата. Одним словом, иногда просто выгоднее нарастить численность войск, чем разрабатывать и внедрять новую систему оружия. А иногда рост численности уже ничего существенно изменить не может и требуются технологические прорывы. Таким образом, следует предусмотреть ввод в модель стоимостных величин для оценки потенциальных расходов при осуществлении того или иного сценария.

При прогнозировании будущих угроз параметры силы потенциальных противников РФ могут быть условно изменены с учетом имеющихся у них программ военного строительства, разработки новых вооружений, а также перспектив развития политической ситуации в районах, имеющих жизненно-важное значение для нас и для них.

Мы также можем условно видоизменять параметры силы России. Это позволит определить ситуацию, при которой РФ может либо парировать имеющиеся угрозы, либо даже достигнуть стратегического превосходства, чтобы реализовать свои интересы в различных районах мира, например, на пространстве СНГ.

Что касается внутренних военных угроз, то их возникновение связано с несколько иными закономерностями общественного развития и потому не может прогнозироваться в рамках предлагаемой модели.

военно-политической обстановки и компьютерное моделирование международных отношений Важным методом прогноза значений качественных и количественных показателей и критериев военно-политической и стратегической обстановки на долгосрочный период является компьютерное моделирование международных отношений.

Компьютерные модели, как и другие разновидности компьютерных технологий обработки информации, появились во второй половине прошлого века в связи с созданием соответствующих технических устройств — электронно-вычислительных машин (ЭВМ). Они позволили резко увеличить скорость и объемы обработки информации, а также достаточно быстро и точно решать системы уравнений, описывающие различные явления и процессы. Сравнительно быстро компьютерные методы получили широкое применение практически во всех областях человеческой деятельности. Естественно, не стала исключением и такая важная их сфера, как международные отношения. Цена ошибки при принятии неверных решений в данной области (как и в медицине) чрезвычайно высока, поэтому компьютерное моделирование международных отношений является чрезвычайно актуальным. Оно позволяет предварительно смоделировать возможные негативные последствия таких решений.

Появление компьютеров позволило существенно расширить сферу применения различных количественных методов анализа в области международных отношений, в том числе для обоснования количественных параметров международных соглашений, диагноза и прогноза международной обстановки, оценки вероятностей реализации различных сценариев ее развития. За последние десятилетия было разработано большое количество специализированных баз данных, пакетов программного обеспечения для статистической обработки данных, различных регрессионных, теоретико-игровых и динамических моделей. К сожалению, надо признать, что в СССР, а затем и в России эти направления по ряду причин не получили значительного развития.

При том, что существует множество разновидностей компьютерных моделей, позволяющих анализировать международные ситуации, их можно разбить на несколько групп, в зависимости от задач, которые решаются с их помощью.

К наиболее простым компьютерным моделям по международной проблематике относятся международные системы антикризисного реагирования, используемые в ситуационнокризисных центрах, функционирующих в составе национальных министерств по чрезвычайным ситуациям, министерств иностранных дел, советах безопасности. Главная задача данных систем — наиболее оперативно в автоматическом режиме предупредить все компетентные министерства и ведомства в случае возникновения кризисных ситуаций, в т. ч. за рубежом, в которые оказались вовлечены граждане страны. Следует отметить, что говорить об использовании компьютерного моделирования в такого рода системах можно с известной долей условности, поскольку при этом по существу не проводится каких-либо вычислений.

Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки Например, в случае наводнения в одной из зарубежных стран необходимо оперативно выяснить, какие районы им затронуты, есть ли там граждане и компании данной страны, сколько их, какими туроператорами и авиакомпаниями они пользовались, не просрочены ли у них визы и проч. При помощи информационной системы на основе оперативных сообщений, поступающих из зарубежного государства (в т. ч.

от загранучреждений), будут мгновенно в автоматизированном режиме (на основе классификации кризисных ситуаций и типовых взаимосвязей для каждого вида ситуации) проинформированы те министерства и ведомства, которых данная чрезвычайная ситуация непосредственно касается (МЧС, консульские учреждения, регулятор туристического рынка и пр.).

Данные системы используются, например, в Оперативном центре Государственного департамента США, в Центре кризисного реагирования МИД ФРГ, в Кризисном центре системе МИД Италии5. Используют данные системы кадровые сотрудники данных министерств, в задачи которых, как правило, не входит углубленный анализ причин и следствий возникших кризисных ситуаций. На основе первичной информации, которая может быть визуализирована в удобной форме на экране таких ситуационных центров с использованием современных геоинформационных систем, проводятся селекторные совещания, принимаются оперативные меры по устранению последствий чрезвычайных ситуаций.

Схожие ситуационные кризисные центры имеются и в федеральных органах власти РФ, а также в ряде научно-образовательных центров. Например, в МГИМО (У) МИД России функционирует несколько таких центров. Согласно п. 107 Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г. предусмотреГлобальная безопасность: инновационные методы анализа конфликтов. Под общ. ред. Смирнова А. И. — М.: Общество «Знание» России, 2011. — 272 с.

но создание системы распределенных ситуационных центров, которые будут работать по единому регламенту и объединят заинтересованные органы государственной власти и государственные научные учреждения6.

Формирование единой системы ситуационных кризисных центров государства, включающей ситуационные центры сети загранучреждений, федеральных и региональных властей, исследовательских организаций, открытые и закрытые контуры является важным направлением развития данных систем.

Отдельное направление повышение эффективности — организация международного обмена информацией. Например, в настоящее время уже функционируют системы международного обмена геопространственной информацией, например, Глобальная система наблюдения земли7. Спектр использования данных систем огромен — от улучшения климатического мониторинга и прогнозирования эпидемий редких заболеваний до картирования и классификации экосистем и управления водными ресурсами.

К более сложным системам компьютерного моделирования, связанным уже с интерпретацией полученных первичных данных, относятся системы анализа и прогнозирования. Четкой границы между моделями кризисного реагирования и системами анализа не существует, ведь если на основании выставления пороговых (критических значений) и последующего краткосрочного прогнозирования ситуации (а это элементы систем анализа и прогнозирования), будет сделан вывод о большой вероятности возникновении в  скором времени кризисной Стратегия национальной безопасности РФ до 2020  г. Утверждена Указом Президента РФ от 12.05.2009  № 537.  — http://www.scrf.gov.ru/ documents/99.html Глобальная система наблюдения Земли — Global Earth Observation System of Systems (GEOSS) — международная система мониторинга состояния земли с  использованием спутниковых данных. Подробнее см.

http://www.earthobservations.org/geoss.shtml Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки ситуации, то необходимо будет принимать меры по автоматическому оповещению все соответствующие министерства и ведомства (а это уже элементы систем кризисного реагирования). Если для оперативного мониторинга и анализа ситуации в большей степени подходят именно первичные данные, то для предотвращения и анализа долгосрочных последствий необходимо использование целого ряда методов и моделей обработки информации.

Как правило, данные модели используются преимущественно исследовательскими организациями, в единичных случаях — под эгидой государственных органов власти, в первую очередь, специальных служб. Например, в рамках ЦРУ широко используется целый ряд компьютерных аналитических моделей, в т. ч. т. н. «Factions» и др., в т. ч. позволяющие анализировать внутриполитическую ситуацию в стране с позиций различных групп влияния, выявлять на основании сопоставления моделей поведения иностранных агентов и проч.8.

Можно выделить несколько основных целей применения систем анализа и прогнозирования. В ряде случаев речь идет о постоянном мониторинге и предупреждении возникновения кризисных ситуаций. Зачастую компьютерное моделирование осуществляется на основе обширных баз данных коллективного доступа, создаваемых несколькими университетами или См. Jonathan Lockwood and K. Lockwood, “The Lockwood Analytical Method for Prediction (LAMP),” Defense Intelligence Journal, 3(2), 1994, pp. 47–74; R. Hopkins, Warnings of Revolution: A Case Study of El Salvador (Washington, DC: Center for the Study of Intelligence, 1980) TR 80–100012;

Jack Zlotnick, “Bayes’ Theorem for Intelligence Analysis,” (1972), in H. Bradford Westerfield, ed., Inside CIA’s Private World: Declassified Articles from the Agency’s Internal Journal (New Haven, CT: Yale University Press, 1995); John Pierce, “Some Mathematical Methods for Intelligence Analysis,” Studies in Intelligence, No. 21, Summer, 1977, pp. 1–19 (declassified); Edwin Sapp, “Decision Trees,” Studies in Intelligence, No. 18, Winter, 1974, pp. 45–57 (declassified); Stanley Feder, “FACTIONS and Policon: New Ways to Analyze Politics,” (1987), in Westerfield, ed., Inside CIA’s Private World.

исследовательскими организациями9. Разработчики таких баз изначально не могут предвидеть весь спектр задач, которые будут решаться с использованием их данных. В дальнейшем, как правило, они формируют подборку научных исследований, выполненных с использованием их баз данных. Наконец, зачастую создание баз данных связано с проверкой какой-либо локальной гипотезы в рамках предлагаемой модели, т. е. ad hoc.

Для проверки гипотезы и правильности модели исследователи собирают обширную базу данных, которая в дальнейшем используется для эмпирических доказательств.

Компьютерные модели международных отношений можно также подразделить на модели международных конфликтов;

модели, имитирующие процесс принятия решений в кризисных ситуациях; модели баланса сил и мирового развития, и др.

Первый тип моделирования основан на гипотезе о цикличности развития социальных процессов, а также на свойственной человеческой природе автоматической реакции (рефлексы) на внешние раздражители. На первом этапе создается обширная база данных по конфликтам, формализованная по определенному шаблону (критериям), например, весь конфликт разбивается на несколько фаз, каждая из которых параметризируется10.

В дальнейшем, посредством использования метода ассоциаций, любой современный конфликт сравнивается с уже имевшими место из базы данных, при этом несущественные (шумовые) признаки отличий опускаются. Посредством анализа Например, в США это Межуниверситетский консорциум по политическим и социальным исследованиям (Inter-University Consortium for Political and Social Research), созданный в 1960 г. на базе Мичиганского университета и  объединяющий в  настоящее время 700  академических и исследовательских организаций из разных стран мира. Подробнее см.

http://www.icpsr.umich.edu Например, в базе WEIS выделяется 22 класса действий (видов конфликтного поведения), которые, в свою очередь, подразделяются на 63 подкласса. Подробнее см. Ахременко А. С. Политический анализ и прогнозирование: учебное пособие. — М.: Гардарики, 2006. — 240–243 с.

Некоторые аспекты анализа военно-политической обстановки схожих конфликтов делаются выводы о возможных сценариях развития ситуации в ходе текущего кризиса.

Профессор Канзасского университета Ф. Шродт разделяет базы данных, используемых в данных моделях на два типа: субъектно-ориентированные (т. е. аккумулирующие информацию об определенных акторах международных отношений) и проблемно-ориентированные (информация об определенном конфликте или международной проблеме)11.

К первому типу относится база WEIS (World Event Interaction Survey) Ч. Маклеланда12 и база данных COPDAB (Conflict and Peace Data Bank) Э. Азара13. Ко второму типу относятся ставшая уже классической база «Корреляторы войны» (Correlates of War, COW) Д. Зингера14, а также кодировочная система CASCON (Computer-Aided System for the Analysis of Local Conflicts) профессора Массачусетского технологического института Л.  Блумфилда15. Моделирование международных конфликтов велось и в Европе, в частности в Германии была разработана база AKUF (Arbeitsgemeinschaft fr Kriegsursachenforschung)16.

Модели анализа конфликтов и базы по международным кризисным ситуациям по мере развития информационных технологий также совершенствуются. Например, в последнее Schrodt P. A., 1994. Event Data in Foreign Policy Analysis // Foreign Policy Analysis: Continuity and Change in Its Second Generation. N.Y., 1994.

Schrodt P. A., 1991. Artificial Intelligence and international relations: an overview, in Hudson, V. M., ed., Artificial Intelligence and International Politics, Westview Press, Boulder, CO. См. также http://www.icpsr.umich.edu/ icpsrweb/ICPSR/studies/ Azar E. E. The Codebook of the Conflict and Peace Data Bank (COPDAB).

College park, University of Maryland, 1982. См. также http://dvn.iq.harvard.

edu/dvn/dv/icpsr/faces/study/StudyPage.xhtml?studyId=2093&tab=files Подробнее см. http://www.correlatesofwar.org/ http://web.mit.edu/cascon/index.html AKUF, 1987. Verzeichnis der Kriege nach dem Zweiten Weltkrieg, in Steinwegg, R., ed., Kriegsursachen, Surhkamp, Frankfurt/Main.

время активное развитие получила база KOSIMO, созданная Университетом Хейдельберга, ФРГ17.

Помимо моделей анализа конфликтов существует целый ряд моделей принятия решений в конфликтных ситуациях18.

Одна из первых моделей такого вида — это система имитации процесса принятия решений в кризисных ситуациях «CRISISCOM» CRISISCOM (Crisis Computer)19. CRISISCOM имитирует процесс обработки информации лицами, принимающими решения, с учетом их внутреннего состояния в период международного кризиса.