На правах рукописи

Люкина Надежда Михайловна

ОСОБЕННОСТИ ЯЗЫКА

БАЛЕЗИНСКИХ И ЮКАМЕНСКИХ БЕСЕРМЯН

(сравнительная характеристика)

Специальность 10.02.02 – языки народов Российской Федерации

(финно-угорские и самодийские языки)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ижевск 2008

Работа выполнена на кафедре общего и финно-угорского языкознания Удмуртского государственного университета доктор филологических наук,

Научный руководитель:

профессор Кельмаков Валентин Кельмакович доктор филологических наук,

Официальные оппоненты:

профессор Шутов Александр Фёдорович кандидат филологических наук, доцент Лобанова Алевтина Степановна Удмуртский институт истории, языка

Ведущая организация:

и литературы Уро РАН

Защита состоится 10 декабря 2008 г. в на заседании диссертационного совета ДМ 212. 275. 06 при ГОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» (426034, УР, г. Ижевск, ул. Университетская 1, корп. 2)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Удмуртский государственный университет»

Автореферат разослан «»_ 2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета И.А. Краснопёрова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Среди северных удмуртов небольшую группу составляют бесермяне, говорящие на одном из наречий удмуртского языка и проживающие на северо-западе Удмуртской Республики, в бассейне реки Чепцы, в Юкаменском, Балезинском, Глазовском районах. По итогам Всероссийской переписи населения, которая была проведена в октябре 2002 года, численность бесермян составляет 3 122 человека. Бесермянские деревни островками вкраплены в массу удмуртских, татарских, русских селений. Нами были обследованы следующие населенные пункты: 1) д. Шамардан – расположена в 25 километрах от районного центра (с. Юкаменское) и 60 километрах от ближайшей железнодорожной станции Глазов. В настоящее время всего 72 двора, жителей 259 человек. Основную часть составляют бесермяне, русских примерно 10 человек; 2) с. Ежево (бес. йэжгурт) – расположено в километрах от районного центра (с. Юкаменское). На сегодняшний день в данном селении всего проживает 638 человек. Следует заметить, что во время последней переписи все бесермяне записались удмуртами (всего 507 чел., из них больше половины являются бесермянами), 110 русских, 15 татар, 2 украинца, 3 армянина, 1 бурят. Пожилое население говорит на своем диалекте. В общеобразовательной школе удмуртский язык не преподается, взрослые с детьми общаются на русском языке; 3) д. Усть-Лем (бес. с'эдбан) – расположена в двух километрах от с. Ежево. В данной деревне живут 32 удмурта (из них половина бесермяне), 1 русский; 4) д. Жувам (бес. жуам) – расположена в 50 километрах на юг от г. Глазова и 12 километрах на юговосток от районного центра (с. Юкаменское). В деревне 80 хозяйств, население 360 человек, по последней переписи 2002 года: 178 чел. – бесермяне, 10 чел. – русские, 6 чел. – татары, остальные (166 чел.) записались удмуртами, хотя среди них много бесермян; 5) д. Митрошата (бес. митрошка) находится в трех километрах от д. Жувам. Общая численность жителей составляет 53 человека, всего 17 хозяйств. Основная часть населения бесермяне (42 чел. – бесермяне, 10 чел. – удмурты, 1 чел. – русский); 6) д. Нижняя Пажма (бес. улъс' пажми) расположена в 15 километрах от районного центра (с. Юкаменское).

В данном населенном пункте всего 13 хозяйств, общая численность жителей 49 человек (43 – бесермяне, 6 – удмурты); 7) с. Юнда (сами жители выделяют Большую Юнду (бес. вуж йундъ) и Малую Юнду (бес. пэс'и йундъ или тупал йундъ)) расположено на левом притоке р. Чепцы, в 15 километрах от районного центра (п. Балезино). В данном населенном пункте общая численность жителей составляет человек. По материалам книги “Язык бесермян” [Тепляшина 1970а:

35] Юнда отнесена к чисто бесермянским селениям. На сегодняшний день здесь население смешанного типа, совместно проживают бесермяне (68 %), удмурты (23 %), татары (3 %), русские (2 %), а также представители других национальностей; 8) д. Ворца (бес. ворча) – центр сельской администрации, охватывает шесть селений, является одним из крупных населенных пунктов Ярского района. В настоящее время в ней проживает 478 человек. По национальному составу население относится к разряду смешанных, по итогам последней переписи: 223 чел. – бесермяне, 111 чел. – удмурты, 104 чел. – татары, чел. – русские; 9) д. Логошур (бес. талигурт) также находится в Ярском районе, в 9 километрах от д. Ворцы. Расстояние до районного центра – 49 километров. В деревне на сегодняшний день всего 11 хозяйств, население – 41 человек (36 чел. – бесермяне, 5 чел. – удмурты). Бесермянские населенные пункты Ярского района не расположены на территории исследования, но в некоторых случаях в качестве сравнения использованы материалы данных деревень.

Т.И. Тепляшина в своих трудах в определении статуса языка бесермян допускает некоторые противоречивые суждения [Кельмаков 1993: 11–12]: 1) неоправданно преувеличена значимость собственно бесермянского пласта. “ звуковая система языка бесермян значительно отличается от системы звуков удмуртского языка в целом, в совокупности со всеми диалектами” [Тепляшина 1970а: 163]; 2) вопреки предыдущему утверждению язык бесермян включен в состав северного наречия как единица более мелкого его членения [Тепляшина 1966: 279; Тепляшина, Лыткин 1976: 103].

В последние годы удмуртские ученые обращались к бесермянскому наречию в двух случаях: 1) с целью дополнения приведенных в публикациях Т.И. Тепляшиной материалов [Федотов 1985; Кельмаков 1992г]; 2) для пересмотра или уточнения некоторых лингвоисторических выводов относительно специфики бесермянского диалекта, которые были высказаны Т.И. Тепляшиной [Кельмаков 1985а; 1992а;

1992б].

Актуальность работы. Известно, что в монографии Т.И. Тепляшиной рассматриваются специфические черты, общие для всех групп говоров [Тепляшина 1970а: 58]. Последующие полевые исследования выявили, что некоторые частные особенности автором отнесены к общим.

В данной работе впервые подвергаются анализу лекминский (Юкаменский р-н) и юндинский (Балезинский р-н) говоры бесермянского наречия. Обследование и сравнительная характеристика на современном этапе их развития являются необходимыми, так как:

1) после выхода в свет монографии Т.И. Тепляшиной прошло уже более тридцати лет. Бесермянский диалект не совсем такой, каким он был в 60–70-е годы XX века. В настоящее время некоторые его особенности, нашедшие отражение в работе “Язык бесермян”, или утрачены, или употребляются параллельно формам северного наречия удмуртского языка; 2) “отдельные ee положения как в синхронном описании, так и (в особенности) в диахронической части нуждаются в уточнении, детализации или дополнении” [Кельмаков 1992: 34].

Процесс постепенной утраты диалектного своеобразия (особенно в с. Юнда) – явление объективное и развивающееся. Изучение и фиксация языкового материала отдельных бесермянских говоров становится в ряд наиболее актуальных вопросов удмуртской диалектологии.

Цель исследования – сравнительно-сопоставительное описание фонетической системы, морфологической структуры бесермянских говоров, которые распространены на территории Юкаменского и Балезинского районов Удмуртской Республики. В соответствии с поставленной целью предполагается решение следующих задач:

а) систематизировать и обобщить результаты предыдущих исследований бесермянского наречия;

б) показать наиболее характерные и специфические особенности говоров в области фонетики и морфологии, провести детальный анализ на современном этапе их развития;

в) сравнить и сопоставить юндинский говор с лекминским;

г) рассмотреть, при необходимости, соответствующие языковые факты говоров с исторической точки зрения;

д) выделить сходные с другими удмуртскими диалектами языковые черты.

Методы исследования. Основные методы исследования определяются целями и задачами работы. С целью объяснения языковых материалов применяются синхронно-описательный, сравнительно-сопоставительный методы. В необходимых случаях используется метод статистического анализа.

Источники исследования. Анализируемый диалектный материал собран автором во время полевых экспедиций в 2000–2007 гг., где также принимали участие студенты II курса филологического факультета (удмуртская группа) ГГПИ: 2000 г. – д. Шамардан, Усть-Лем, с. Ежево; 2001 г. – с. Юнда; 2003 г. – д. Жувам, Митрошата; 2004 г. – д. Ворца, Логошур; 2005 г. – с. Юнда; 2006 г. – с. Юнда;

2007 г. – д. Кунды (Верхнее Мочагино), Поска (Паскино), Чабъя (Омсино), Чола (Круглово) Слободского района Кировской области.

Материалом для лингвистического анализа послужила речь местных старожилов, преимущественно пожилых женщин, не отрывавшихся от своей языковой среды и сохранивших в большей степени местные диалектные черты. Сбор полевого материала проведен в ходе устного общения с бесермянами по специальному (составленному автором), вопроснику для сбора диалектологического материала, а также по программам-вопросникам Т.И. Тепляшиной [1966а] и В.К. Кельмакова [2002]. С целью более точного выявления фонетических и морфологических особенностей диалекта производились аудиозаписи речи бесермян.

Теоретической и методологической базой настоящей работы послужили труды отечественных и зарубежных ученых: Т.Г. Аминоффа, Г.А. Архипова, М.Г. Атаманова, Р.М. Баталовой, С.К. Бушмакина, Ю. Вихманна, Т.Е. Уотилы, Е. Итконена, Л.Л. Карповой, В.К. Кельмакова, В.И. Лыткина, Б.А. Серебренникова, И.В. Тараканова, Т.И. Тепляшиной и др.

Научная новизна исследования состоит в том, что:

а) исследование проведено с использованием нового диалектного материала;

б) впервые детально проанализированы фонетические и морфологические особенности юндинского и лекминского говоров бесермян в сравнительном плане;

в) выделены языковые явления, в которых наблюдается влияние соседних северных диалектов;

г) языковые особенности исследуемых говоров рассмотрены в сравнении с фактами языка, описываемыми в монографии Т.И. Тепляшиной, другими удмуртскими диалектами, при необходимости – другими родственными и неродственными языками.

Практическая значимость работы состоит в том, что:

1) материалы могут быть использованы при сравнительно-сопоставительном изучении диалектов удмуртского и других пермских языков;

2) полученные данные могут быть применены при изучении истории удмуртского языка, в особенности его исторической фонетики;

3) результаты исследования могут быть использованы при разработке лекционных и практических курсов по удмуртской диалектологии, фонетике и морфологии удмуртского языка;

4) некоторые положения диссертации могут найти отражение в учебниках и методических пособиях по удмуртскому языку;

5) полученные данные могут быть применены при составлении сравнительных словарей.

Апробация работы. Основные положения исследования докладывались и обсуждались на следующих конференциях и симпозиумах: научно-практической конференции “Проблемы удмуртской филологии и преподавания удмуртского языка и литературы” (Глазов, 2003); X Международном симпозиуме “Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками”, посвященном юбилею Т.И. Тепляшиной (Ижевск, 2004); X Международном конгрессе финно-угроведов (Йошкар-Ола, 2005); XI Международном симпозиуме “Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками” (Пермь, 2006); Межрегиональной научно-практической конференции “Историко-педагогический опыт и проблемы разработки учебно-методических изданий в Удмуртии на современном этапе” (Ижевск, 2007).

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения. В конце работы даются списки сокращений и использованной литературы. В качестве приложения приводятся списки информантов, таблицы (списки слов) и образцы текстов по исследуемым говорам бесермянского наречия с параллельным переводом на русский язык.

Общий объем диссертации с приложением 249 страниц.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении даются общие сведения о населенных пунктах бесермян, говоры которых рассматриваются в работе. Обосновывается актуальность темы, формулируются цель и задачи, раскрываются методы исследования, определяется степень изученности темы, отмечаются научная новизна и практическая значимость работы. Рассматривается краткая история изучения бесермянского наречия.

Основная часть состоит из двух глав.

В первой главе рассматриваются основные фонетические явления, характерные для исследуемых говоров бесермянского наречия.

В юндинском и лекминском говорах бесермян функционируют следующие семь гласных: а, е,, i, o, u,. Фонемы, кроме последней (), артикуляционно и акустически не отличаются от соответствующих гласных удмуртского литературного языка.

Как нам известно, регулярным продолжателем праудмуртского * в большинстве современных удмуртских диалектов выступает фонема. В бесермянском наречии вопрос о наличии/отсутствии фонемы окончательно не решен.

Следует отметить, что во всех обследованных бесермянских населенных пунктах нами зафиксирован гласный :

а) в одних случаях он функционирует как единственный репрезентант праудм.*;

б) в других – в этой же функции выступает в альтернации с другими гласными. С целью проверки была составлена специальная программа, включающая 140 общеудмуртских слов с гласной (орф. ).

На основе собранного материала сделаны следующие выводы:

1. В юндинском говоре информанты произнесли с гласным слов. В лекминском говоре показатели следующие: Шам. – 57 слов, Паж. – 39.

2. В материалах экспедиций [ДЭ 2000; ДЭ 2001; ДЭ 2003; ДЭ 2005] представлено небольшое количество слов с перебоями (в речи разных бесермян) в употреблении вышеназванных гласных на месте общеудмуртского.

2.1. ~ е: Шам. – 13 слов, Паж. – 12, Юнд. – 10, Вор. – 29.

2.2. ~ о: зафиксировано только у жителей деревень Н. Пажма (всего 6 слов) и Ворца (1 слово).

2.3. e ~ о: (Паж.) s'em ~ s'оm ’чешуя, скорлупа’ (удм. лит. сьм), (Вор.) pe s'tn ~ pоs'tn ’(с)вариться’ (удм. лит. пзьтыны).

3. Помимо перечисленных слов, в исследуемых говорах есть случаи замещения другими звуками:

3.1. Гласным было зафиксировано: (Юнд. Шам. Паж.) bt'rtn (удм. лит. бтьыртыны) ’лепетать, говорить без умолку’, (Шам.) t ’мало’ (удм. лит. жыт), kl'a ’галька, гравий’ (удм. лит. кльы), (Шам. Паж.) evl ’нет, не’ (удм. лит. вл).

3.2. Нелабиализованным гласным е в материалах отмечено: Юнд.

– 3 слова, Шам. – 12, Паж. – 29, Вор. Л. – 28.

3.3. Огубленным гласным заднего ряда о: (Вор.) s'in'pоjet ’обман зрения’ (удм. лит. синпет), evоl ’нет, не’, (Паж.) bоd'оnо ’перепел’ (удм. лит. бдено).

3.4. В лекминском говоре функционирует одно слово с гласным i:

biz (удм. лит. бз) ’бязь’.

4. Слово vl ’нет, не’ в материалах Ю. Вихманна во всех случаях встречается в форме evel, в исследуемых говорах такая форма не употребляется.

Важнейшим дифференциальным признаком бесермянского наречия в области вокализма является обильное употребление неогубленного (чаще всего расположенного в соседстве с твердыми согласными или в окружении последних) на месте общеудмуртского u, обусловленное в первую очередь различием в рефлексации праудмуртского огубленного * в современных диалектах. В программу исследования было включено 149 общеудмуртских словоформ. По нашим наблюдениям, языковой материал в описываемых современных бесермянских говорах не совсем однороден по качеству вокализма первого слога: а) в юндинском говоре с нелабиализованным зафиксировано 53 слова. В речи информантов наблюдается дистрибуция параллельных форм, например: kz ~ kuz ’пара’, r ~ ur ’гной’, dn ~ udn ’играть’; б) в лекминском говоре отмечено 68 корней.

В рассматриваемых говорах в пределах первого слога в соседстве с последующим велярным согласным или между предшествующими, и последующими палатальными на месте i литературного языка, срединных говоров и северной диалектной зоны употребляют заднерядный гласный, что характерно также для различных говоров южного наречия. В речи юкаменских бесермян зафиксировано всего слово. В юндинском говоре информанты 19 слов произнесли с гласным i, вместо ожидаемого, например: virser ’кровеносный сосуд’ (удм. лит. вирсэр), zibt ’тихо, смирно’ (удм. лит. збыт), kil' ’перхоть’ (удм. лит. киль), sisjan ~ isjan ’(про)цедить’ (удм. лит. ссъяны), sil' ’мясо’ (удм. лит. сль), kis ’тиски, клещи’ (удм. лит. кис).

Следует выделить такую особенность, как спорадическое употребление нефонематического в соседстве с палатальными согласными. В речи представителей старшего поколения, особенно юкаменских бесермян, можно услышать огубленный гласный верхнего подъема передне-среднего ряда : (Еж. Паж.) kn'an' ~ (Шам. Еж. Юнд.) kun'an' ’теленок’, (Еж. Шам. Жув.) s'z' ~ (Еж. Шам. Юнд.) s'uz' ’пригоршня’, ul' (ср. кз. ul') ’сырой, невареный’, uj ’ночь’ и др. В современном юндинском говоре, как показывают примеры, в настоящее время употребляется гласный u.

Для языка бесермян наиболее характерным является выпадение гласных в абсолютном конце слова. Выпадению обычно подвергаются фонетически наиболее слабые гласные, i в следующих случаях:

1) отпадает в суффиксе инфинитива -n глаголов I спряжения, ср.:

(Юнд. Шам. Жув.) mnn ~ mnn (удм. лит. мыныны) ’идти’, s'otn ~ s'otn (удм. лит. сётыны) ’дать, отдать’. Как видно из примеров, эти категории слов в исследуемых говорах могут употребляться и в полной форме; 2) в отрицательной форме глаголов I спряжения изъявительного наклонения, если нет предшествующего стечения согласных, например: ej mn (удм. лит. й мыны) ’(я) не пошел (а)’, z tod (удм.

лит. з тоды) ’(он) не знал’ и cр.: t ko·k (удм. лит. д кошкы) ’(ты) не ушел’; 3) в отрицательных формах повелительного наклонения I спряжения почти регулярно выпадает конечный гласный основного глагола: e·n uz ~ e·n iz ’не спи’, e·n ot ’не давай’, e·n kut ’не поймай’, e·n umet ’не шуми’ и ср.: e·n lkt ’не приходи’; 4) в указательных частицах и наречных словах отмечается выпадение гласных, i во всех исследуемых говорах, лишь изредка в речи бесермян эти примеры можно услышать в полной форме: tin (удм. лит. тни) ’вот, вот там’, tan (удм. лит. тани) ’вот’, oz (удм. лит. озьы) ’так’, taz (удм. лит. тазьы) ’так, таким образом’.

В речи лекминских и юндинских бесермян встречается явление, когда в абсолютном начале слова появляются добавочные звуки, i (чаще всего перед сочетанием согласных). Протеза наблюдается в заимствованных словах: stolo·voj ’столовая’, pana ’шпана’, (Юнд.) zver ~ izver ’зверь’, ispika ’спичка’, kola ’школа’, is'tapan ’Степан’. Протетический гласный о зафиксирован лишь в слове oftornik ’вторник’.

В исследуемых говорах наблюдается явление элизии в пределах одного слова: а) перед формообразовательными падежными аффиксами, начинающимися с гласного звука, если основа также оканчивается на гласный. Выпадению подвергается гласный основы слова, в наших примерах это звук a: dojarkn uaj (удм. лит. дояркаын, доярка луыса) ’(я) дояркой работала’, bakis (удм. лит. бакчаысь) ’из огорода’, rekis (< рус. река) ’из речки’; б) при стечении двух гласных внутри слова, которые оказались рядом в результате выпадения палатального j: mune (удм. лит. мунчое) ’в баню’, tarelke (< рус. тарелка) ’в тарелку’ (Юнд.). В последнем случае не может быть однозначного мнения, так как в словах типа tarelkaje согласный j можно рассматривать как вставочный звук.

Наблюдается и противоположный процесс элизии – аферезис. В данном случае происходит отпадение начального звука или целого слога последующего слова под воздействием звука предшествующего слога: sre ~ sere (< удм. со ’то, это’ и удм. бере ’потом, после’) ’затем, потом, после’, tare ~ tabre (< удм. та ’это, эта, этот’ и удм. бере ’потом, после’) ’теперь, сейчас’.

Встречаются слова, в которых происходит вставка гласных между согласными, составляющими сочетание в абсолютном начале или конце слова, например: klube (< рус. клуб) ’в клуб’, brate·jnik (< рус.

брат) бес. ’двоюродный брат’.

В речи юндинских и лекминских бесермян, как и в большинстве удмуртских говоров, наблюдается выпадение гласного в середине слова. Синкопическими звуками чаще всего являются гласные, i.

Следует заметить, что данные слова в говорах могут употребляться и в полной форме: slal ~ slal ’соль’, plem ~ pilem ’облако, туча’.

В отличие от удмуртского литературного языка в нескольких словах произошло отпадение инициального u [Тепляшина 1970а: 68, 85;

Кельмаков 1998: 289]. На месте общеудмуртского u можно встретить и другие гласные, что не отмечено в монографии: (Еж. УЛ. Шам.) rod ~ rod ~ (Паж. Шам. Ворц.) orod (удм. лит. урод) ’плохой, испортиться, стать плохим’, (Жув.) rom ~ rom (удм. лит. уром) ’друг, приятель’.

Возможно, “в языке бесермян в этих словах в начале слова был звук, склонный редуцироваться и исчезать” [Тепляшина 1970а: 85]. На наш взгляд, сначала произошло замещение праудм. * неогубленным, затем безударный гласный подвергся выпадению (*rod > rod > rod).

В языке бесермян есть случаи, когда под влиянием гласного u первого слога ассимилируется гласный последующего слога: turun (удм. лит. турын), подобная форма встречается редко, чаще можно услышать turn; kumuka ’кумышка, самогон’; лишь одна информантка (Урасинова Марфа Михайловна, 1913 г. р.) из с. Юнда произнесла bubul'i (удм. лит. бубыли) вместо ожидаемого bubl' ’бабочка’.

В описываемых говорах встречаются черты, присущие лишь небольшому кругу слов: 1) в непервых слогах слова звук а употребляется на месте гласного о других удмуртских диалектов (зафиксировано всего 3 слова): bugra (удм. лит. бугро) ’сруб’, sugan (удм. лит. сугон) ’лук’, murja (удм. лит. муръё) ’дымоходная труба’. В слове anas'kn (удм. лит. шонаськыны) ’качаться, шататься; обмахиваться, отмахиваться’ гласный о первого слога как в юндинском, так и юкаменском говорах заместился звуком а; 2) в речи юкаменских бесермян в ауслауте нескольких слов отмечается словообразовательный суффикс -а: (Жув.) tolona вм. tolon ’вчера’, tollo ’вчерашний’, az'nala вместо az'nal ’позавчера, позавчерашний’; 3) в лекминском говоре в непервых слогах слова на месте общеудмуртского (бес. ) зафиксированы случаи дистрибуции гласного а, чаще всего в соседстве с палатальными согласными: ted'a (удм. лит. тдьы) ’белый’, kaka ken'ar (удм.

лит. куака кеньыр) ’град’, s'ez'a ksal' (удм. лит. сезьы кисаль) ’овсяный кисель’; 4) отмечено и обратное явление: на месте общеудмуртского а в непервых слогах слова функционирует гласный : (Шам.) jnn ’выздороветь’, trnn ’распухнуть’, (Жув.) un'ri ’паук’.

Консонантная система в исследуемых говорах бесермян представлена 29 фонемами (p, t, t', k, b, d, d', g, f, s,, s',, х, v, z,, z', c,,, m, n, n', l, l',, j, r), из которых фонемы f,, с, в исконно удмуртских словах отсутствуют, встречаются лишь в заимствованиях из русского языка.

Наиболее значительные изменения в структуре языка бесермян связаны с влиянием гласных переднего ряда на соседние твердые согласные. Палатализирующее влияние i и e распространяется на велярные парные согласные n, t, d, иногда s, l (n, t, d, s', l). Смягчение зубных согласных под влиянием переднерядных произошло в следующих случаях: а) перед i: tijan ’сломать, разрушить’, tir ’топор’, dis ~ dis (Юнд.) ’одежда’; б) после i: int ’место’, inmar ’бог, небо’, pumit ~ pumt (Юнд. Шам.) ’против, напротив’; в) перед e: beserman ’бесермян’, derem ’рубашка’, dera ~ dera (Юнд.) ’холст’; г) после e:

tebet ’пеленка’.

В настоящее время в исследуемых бесермянских говорах обнаружено с анлаутным губно-губным в общей сложности 17–18 корней (из 31 известных на сегодняшний день), каждый из которых имеет ряд производных и способен выступать в составе различных (слово)сочетаний. В лексиконе информантов отсутствуют или они уже не могут вспомнить следующие слова: apum ’эпоха’, ar ’стержень челнока’, аrp ’черенок, рукоятка’, ad ’выдра’, аz'er (пин') ’клык’, аk ’мелкий, некрупный’, аkta ’грязь (в доме)’, аl (скал) ’стельная (корова)’, аrs' ’сусло’, аs'аn ’сильно проголодаться’; вместо некоторых из них в речи употребляют другие слова, чаще всего русские, например: vdra ’выдра’, klk ’клык’, аg ’шаг’.

В небольшой группе слов процесс *j- > l'- наблюдается перед V+ любой смычный/сонорный согласный: l'ugt (Шам. Жув. Юнд) ~ jugt (Юнд.) ’светло, светлый’, l'egit't'os (сев. егитъёс) ’молодежь’, l'bo (сев. юбо).

В удмуртских диалектах правила дистрибуции аффрикат весьма разнообразны [Кельмаков 1997: 86–91]. В описываемых говорах замещение общеудмуртских велярных и другими согласными и функционирование сохранившихся палатальных и в фонетической структуре бесермянского слова еще не были объектом специального исследования.

1.1. Анлаутные - и - в позиции перед -V(-) / -V(-): а) в юндинском говоре заместились палатальными t'- и d'-: t'an ’пинать ногой, легать’, t' ’утка’, d'u ’брюшина’, d' ’истлевший, сопревший’ и др. В настоящее время некоторые информанты употребляют и велярные аффрикаты: i ’молозиво’, u ’желтый’ и др., в чём следует усмотреть влияние удмуртских диалектов; б) в речи лекминских бесермян спорадически заменяются палатальными смычными t'- и d'-, которые находятся в свободной альтернации с - и -:

ut (Шам. Жув. УЛ.) ~ d'ut (Еж. Жув. Паж.) ’высокий’; oon (Шам.), oz'on (УЛ.), oonpiz' (Паж.) ~ d'oz'onpiz' (Еж.) ’толокно’;

o (Еж. Шам. Жув.) ~ t'o (Жув. Паж.) ’вместе, совместно; враз, одновременно’, e (Шам. Еж. Жув.) ~ t'e (Жув. Паж.) ’подметает’ и др. Переход - > -, - > - встречается в д. Шамардан, для жителей д. Н. Пажма характерным является переход - > t'-, - > d'-.

1.2. В анлауте, при отсутствии вышеуказанного условия, велярные - и - субституировались палатальными аффрикатами '-, - и щелевыми согласными -, -:

а) замещение - > - наблюдается во всех бесермянских населенных пунктах Юкаменского района: em ’часто’, ukna ’утро’, ok-s'uz'n ’захлебнуться’ и др.;

б) переход - > - функционирует в с. Юнда Балезинского района: n ’дым’, ana ’галка’, upe ’рубит сруб’ и др. Нами также выявлено, что в данной позиции в речи некоторых информантов спорадически встречаются и велярные аффрикаты, например: ukna ’утро’, oge ’отрубает’;

в) - > - наблюдается в говорах юкаменских бесермян, но, следует заметить, что в д. Жувам информанты могут произнести слова с фрикативным или мягкой аффрикатой : uam (Жув.) ~ uam (Жув. Шам. Паж) ’сгоревший’;

г) замещение - > - зафиксировано в речи балезинских бесермян: omt ’сумерки’, t ~ t ’вечер’, k ~ k ’стол’.

1.3. Ауслаутные велярные аффрикаты заместились фрикативными, т.е. наблюдается дезаффрикация:

- > -: p ’блоха’, pu (Шам.

Еж. Жув. Юнд.) ~ pu (Юнд.) ’жердь’, ga-ga (Паж. Юнд.) ~ gaga (Юнд.) ’прямо, выпятив грудь’ и другие. Зафиксирован один пример в д. Н. Пажма tas'-tas' вместо ожидаемого ta-ta (удм. лит.

та-та) ’плотный, плотно’.

1.4. Инлаутная твердая аффриката -- в любом сочетании субституировалась: а) в юндинском говоре фрикативным --: koo ’сорока’, pkulon ~ pkulon ~ pturn ’душица’ и др.; б) в речи юкаменских бесермян палатальным --: pan ’впитаться’, korog ’гвоздь’.

1.5. Инлаутная в соседстве с предшествующим согласным в исследуемых говорах заместилась палатальным --: tlu ’горячие угли, жар’, kenn ’загореться, начать гореть’.

1.6. Глухая аффриката в ауслауте, а также в инлауте перед последующим согласным заместилась фрикативным -s', но наряду с этим встречаются и параллельные формы с -, например: kes' ~ ks' (Шам. Паж. Юнд.) ~ ke(Юнд.) ’коза’, krpis' ’кирпич’, es' ~ d'es' ’добрый, хороший, плотный’ и др.

1.7. Замещение и палатальными согласными: а) аффриката подменяется мягким взрывным t'- при наличии в фонетической структуре слова дистантно последующих звуков s и. Т.И. Тепляшина в свое время отметила, что данное явление характерно для всех групп бесермян. В настоящее время в балезинском говоре в вышеуказанной позиции аффриката не подменяется, по крайней мере, в наших языковых материалах не зафиксировано: eskt ’вкусный, вкусно’, rs ’кислый’и др. В бесермянских деревнях Юкаменского района данная черта встречается, но с параллельными вариантами: t'rs ~ rs ’кислый’, t'eskt ~ eskt ’вкусный, вкусно’; б) - > d'- (при наличии щелевого согласного в ин- или ауслауте слова). В речи юндинских и лекминских бесермян зафиксированы следующие слова: d'stri ~ d'str ’тряпка’, d'ubis ’приоткрытый, приотворенный’, d'es'kn ’по-хорошему’, d'us' ~ us' ’русский’, d'azres ’хриплый, дребезжащий’. В настоящее время в указанной позиции многие слова информанты произносят с : i ’лиса’, oz ’кузнечик’, az'eg ’гусь’, eran ’качаться’, ez' ’ворота из жердей, калитка’.

Таким образом, выбор велярных фрикативных или палатальных аффрикат имеет ареальный характер. Переход глухой аффрикаты в ауслаутной позиции в [Тепляшина 1970а: 132] в описываемых говорах не наблюдается (см. 1.3). Утверждение, что “мягкая произносится с наличием очень небольшого взрывного элемента, почти как свистящий s' ; твердые и произносятся значительно мягче” [Тепляшина 1970в: 63], нами не подтвердилось: звучание, и соответствует нормам удмуртского литературного языка. В юндинском говоре во всех вышеуказанных позициях (кроме 1.3.б) зафиксированы и велярные аффрикаты, по-видимому, это объясняется влиянием северных диалектов удмуртского языка.

Важно отметить, что в текстовых материалах по лекминскому говору наблюдается спорадическое появление и. Процесс утраты велярных аффрикат в бесермянском наречии не может быть квалифицирован как субстратное явление, потому что данная особенность характерна для многих удмуртских диалектов.

Замещение шипящих свистящими отмечено нами в с. Ежево Юкаменского района [ДЭ 2000] лишь у одного информанта – Бибанаевой Екатерины Степановны (1913, неграмотная): zivot ’скот, скотина, домашнее животное’, sajm ’наше кладбище’, sdn ’играть’, ospi ’бычок’, kz ’горох’, 'assa ’чаща, мелкий лес’. Формы слов со свистящими s и z в речи Е.С. Бибанаевой идут на убыль, т.к. она больше произносит общеудмуртские нормы, например: an'gi ’ватрушки, шаньги’, pis'kn ’стряпать’ и др.

Ассимиляция согласных по признаку палатальности имеет место и в сравниваемых говорах. В большинстве случаев твердые согласные основы (d, t, n, l, z) сначала смягчаются под влиянием следующего -j, затем ассимилируют этот -j, например: nl'l'os ’девочки, девушки’, s'ez'z'alikn ’встряхнуться, отряхнуться; замахнуться’. Аналогичное уподобление -j предшествующим согласным происходит и в некоторых русских заимствованиях: varen'n'a < рус. варенье, pravl'en'n'a < рус. правление и другие. Данное явление наблюдается лишь в произношении представителей старшего поколения.

Явление регрессивной ассимиляции по глухости в юндинском и лекминском говорах бесермянского наречия зафиксировано нами в следующих случаях: а) перед словоизменительным аффиксом -tek абессива (каритива) имен существительных: pd ’нога’ – pttek ’без ноги’, kureg ’курица’ – kurektek ’без курицы’, ud ’росток’ – uttek ’без ростка’; б) в сложных словах, второй компонент которых начинается с глухого согласного, например: kureg ’курица’ – kurekpuz (Юнд.) ’куриное яйцо’, emez' ’малина’ – emes'pu ’куст малины’; в) в прилагательных, отглагольных и отыменных образованиях с отрицательным аффиксом -tem: uttem ~ ttem ’несчастливый, несчастный’, bttem bere ’после окончания’, vis'tem ’дурак; глупый, бестолковый’; г) в наречиях с основой на az'-: as'pala ’вперёд’, as'palan ’впереди’; д) в словах, заимствованных из русского языка: propka < рус. пробка ’пробка’, kruka < рус. кружка ’кружка’ и др.

Случаи озвончения этимологических глухих конечных согласных основ перед суффиксальными звонкими согласными зафиксированы в небольшом круге слов: а) в прилагательных перед суффиксом сравнительной степени -ges происходит озвончение глухих согласных конечного слога: zgges ~ zegges ’большой; старший’, kzges ’суше, более сухой’; б) перед звонким согласным (z) суффикса аккузатива имен с выделительными и притяжательными формами происходит озвончение: dazze ’десять’, haladze ’его халат’.

В речи лекминских и юндинских бесермян встречаются случаи озвончения: а) этимологических глухих смычных согласных конца слова перед губно-зубным v (s > z, s' > z', k > g, p > b, t > d, t' > d'): daz vit' ’пятнадцать’, pz' vu ’горячая вода’, eb ved' ta ’колос ведь это’ и другие; б) глухих согласных в интервокальном положении, нами зафиксированы лишь следующие слова: jablogez la·ak val ’яблок было много’, (Юнд.) taga ~ (Шам. Жув. Юнд) t'aka ’баран’, kos'ag ul ’место под окнами’.

В описываемых говорах (чаще всего в лекминском) в нескольких словах наблюдается аффрикатизация ан- и инлаутного палатального согласного s'. Нами зафиксировано 6 слов: 1) в позиции после -Vr-:

jr (удм. лит. йырси) ’волосы’, kr (удм. лит. кырси) ’зять; 2) в анлауте: al'n (удм. лит. сялыны) ’плюнуть, выплюнуть’, ar (удм.

лит. сярчы) ’репа’, umor ~ s'umor (удм. лит. сюмори) ’верхнее колено удмуртской прялки’, ltan (удм. лит. сьлтаны) ’стреножить (коня)’.

В с. Юнда имела место спорадическая замена общеудмуртского vcогласным z- в анлаутной позиции с образованием параллельных форм на z- и v-, обнаружены следующие слова: zim ~ jrzim ~ vijm ’головной мозг’, zeme ~ veme ’помощь (коллектива в работе)’.

В речи пожилых носителей сравниваемых говоров общеудмуртский анлаутный губно-зубной согласный v- спорадически заместился губно-губным b-, но число примеров в настоящее время сводится к минимуму: (Шам. Еж. Жув. Юнд. Ворц. Л.) vedra bg (удм. лит. ведра вугы) ’дужка ведра’, (Шам. Жув. Паж) bijm (удм. лит. вийым) ’мозг’, (Жув. М.) un'ar bot (удм. лит. чонари вотэс) ’паутина’, (Еж.) bijemn (удм. лит. виемын) ’убит’. Т.И. Тепляшина [1975: 566–567] считает данное явление уникальным и выдает его за один из факторов, доказывающих (древне)булгарское происхождение бесермян. Спорадическая мена анлаутного v- на b- происходит еще в кукморском и шошминском говорах, для которых едва ли уместно постулировать булгарский субстрат, например: кукм. бэрйанъ (удм. лит. веръяны) ’пробовать на вкус’, шошм. борсаны (удм. лит. ворсаны) ’закрывать, запирать’ и др. [Кельмаков 1985: 118].

В результате диссимиляции в рассматриваемых говорах произошли следующие звукопереходы: a) (n > l): tulgon (удм. лит. тунгон) ’висячий замок’, karlan (удм. лит. карнан) ’коромысло’; б) (l > n'): n'ijal (удм. лит. лял) ’пень’. В языковых материалах зафиксированы три слова, в которых согласный j- появляется в анлауте перед гласными е и : jegr (удм. лит. эгыр) ’уголь’, jvor (удм. лит. ивор) ’весть, новость’, (Ворц.) j v a n ’Иван’.

В нескольких словах отмечается выпадение или вставка некоторых согласных: а) зафиксированы два слова, где начальный n подвергся выпадению: (Еж.) nae (ср. лит. ~ nunaz'e), (Шам.) iskil'l'an ~ (Ворц.) skl'l'an ~ (Паж.) skil'l'an (ср. лит. ~ nisklan) ’кататься’;

б) при стечении в одном слоге двух или более согласных звуков ан- и ауслауте в русских заимствованиях наблюдается выпадение: s'akoj ’всякий’, durug ’вдруг’, dovol' ’вдоволь’, zajm ’взаймы’; vlas' ’власть’, oblas' ’область’, sjez ’съезд’; в) вставной звук n в слове kurkan (удм. лит. курка) ’индюк’.

Во второй главе описываются морфологические особенности, характерные для рассматриваемых говоров бесермян. Различия касаются большей частью внешней стороны грамматических форм. Отметим характерные черты отдельных частей речи.

Как и в целом бесермянском наречии, различается 21 падеж. В парадигме склонения имен существительных, представленной Т.И. Тепляшиной [1970а: 169–170], перечислено всего 16 падежей. Количество падежей увеличилось за счет возникновения серии приблизительноместных падежей с элементом -n'- (-n'n, -n's', -n'en, -n'e, -n't'i, -n'oz'). Данные суффиксы указывают на нахождение или действие по отношению к конкретному месту, к конкретному лицу. Вторичные пространственные падежи характерны для одушевленных существительных, обозначающих человека, и отдельных местоимений, указывающих на лица: braten'e ’к брату’, soosn's' ’от них’, md-mdmn'e ’друг к другу’.

Аккузатив множественного числа в сравниваемых говорах, как и в северноудмуртских диалектах, имеет показатель -t (korkaost ’дома’, bes'ermanjost ’бесермян’).

Т.И. Тепляшина [1970а: 170–171, 251] в языке бесермян отмечает формант аблатива -lis' (nlis' ’из-за дыма’, l'empulis' ’из черёмухи’).

В настоящее время в речи юндинских бесермян чаще всего употребляется суффикс -les', в юкаменском и ярском говорах отмечена дистрибуция алломорфа -ls'. Формант -lis' в исследуемых говорах не зафиксирован. Утрата показателя аблатива -lis' объясняется, на наш взгляд, влиянием соседних северноудмуртских говоров.

Элатив образуется с помощью показателя -(j)s' (~ -is'). Лингвистические материалы, собранные в исследуемых бесермянских селениях, показывают, что одни информанты употребляют в речи -(j)s', а другие на той же самой территории, в одних и тех же словах – формант -is' (bakas' ~ bakais' ’из огорода’, kolajs' ~ kolais' ’из школы’). В монографии Т. И. Тепляшиной суффикс -is' не упоминается. В отличие от некоторых удмуртских диалектов в говорах бесермян после конечного гласного основы и перед падежным гласным отмечается спорадическое появление неэтимологического -j-. Данное явление не характерно для удмуртского литературного языка.

Показателем эгрессива, как отмечает Т.И. Тепляшина [1970а:

170], является морфема -s'en. В юндинском и лекминском говорах бесермян параллельно встречаются форманты -s'en и -іs'en (pinals'en ’с детства’, d'erevn'ais'en ’от деревни’). В других диалектах удмуртского языка употребляются следующие варианты данного падежного форманта: сев. -s'en ~ -s'en, сред. -s'en // южн. -іs'en. Пролатив в описываемых говорах имеет различные фонетические варианты показателя -(j)et'i ~ -t'i ~ -t'i (ludet'i ~ ludt'i ~ ludt'i ’по полю’, azbaret'i ~ azbart'i ~ azbart'i ’по двору’). В монографическом исследовании Т.И. Тепляшиной [1970а: 172] отмечен лишь формант -et'i.

В словообразовании яркой особенностью является суффикс -n'ig (-n'ik). От отглагольных имен существительных на -он образуются существительные со значением места совершения (какого-либо) действия (aran'n'ig ’место жатвы’, turnan'n'ik ’место косьбы’). Данная морфема характерна для юкаменских и ворцинских бесермян; в юндинском говоре употребляется суффикс -n'i с таким же значением, и спорадически данный формант появляется в речи лекминских (юкаменских) информантов (s'is'kon'n'i ’место, где едят; столовая’, uan'n'i ’место работы’). Иногда употребляется синтаксическая конструкция (отглагольное имя на -(о)н + определяемое слово mesta ’место’):

(Шам.) turnan mesta mil'am tatn. ’Место косьбы у нас здесь’.

Компаратив имени прилагательного образуется морфологическим способом, присоединением к положительной степени суффикса -ges или -gem: gordges pomidor ’более красный помидор’. В лекминском говоре бесермян форма компаратива может употребляться и при отсутствии какого-либо сравнения: (Еж.) piiges krpis' bas'tim no kos'agaz zrtim. ’Взяли небольшой кирпич и бросили в окно’.

Характерной особенностью в исследуемых говорах является наличие различных интенсификаторов для выражения высокой степени качества: jun ’очень’ (< ’крепкий, сильный’), tu ’очень, слишком, чрезмерно’, l'aktem, l'akttem, l'ekos ’очень, слишком’, il'ak, ipak ’очень, совершенно’, ·rak, t'ak ’совершенно, исключительно’, dotovo ’очень, слишком, чрезмерно’, t'om, t'ok ’очень, слишком’ (l'aktem s'ed ’слишком черный’, ·rak vil' ’совершенно новое’, dotovo eber ’очень красивый’, t'ok pejmt ’очень темный’).

В исследуемых говорах бесермян в основном функционируют те же местоимения, что и в других диалектах удмуртского языка. Особенности в употреблении местоимений чаще носят фонетический характер. Так, в аккузативе 1 лица множественного числа употребляются две параллельные формы: mil'emest ’нас’ и mil'emz ’тж.’. В аблативе 1 лицо ед. числа имеет формы mns'tm ~ ms'tm: (Юнд.) mns'tm ulonme no·kin' medaz a. ’Пусть мою жизнь никто не видит’. Датив от личных местоимений 1-го и 2-го лица множественного числа имеет усеченную форму. В юндинском говоре употребляется форма mil'em ’нам’. В речи лекминских информантов встречаются параллельные варианты: mil'em ~ mil'm ’нам’, til'ed ~ til'd ’вам’. Формы mil'm, til'd в монографии Т.И. Тепляшиной не отмечаются, нет их и в других работах по языку бесермян. Инструменталь от личных местоимений 1-го и 2-го лица множественного числа имеет следующие формы: mil'emenm ~ mil'enm ’(c) нами’, til'edend ~ til'end ’(с) вами’.

Адвербиаль имеет форму mon'n'a (удм. лит. монъя) ’по-моему’. К усилительно-личным местоимениям относятся: am ~ aim ’я сам(а)’, ad ~ aid ’ты сам(а)’, az ~ aiz ’ты он, она сам(а)’, as'mes ~ ames ’мы сами’, as'tes ~ ades() ’вы сами’, as'ses ~ azes()’они сами’. Варианты ames, ades, azes зафиксированы в лекминском говоре.

Формы местоимений aim, aid, aid встречаются в речи балезинских бесермян. Из взаимно-личных местоимений для юндинских бесермян характерным является местоимение og-ogm, для лекминских – оба варианта (og-ogm, md-mdm). В монографии “Язык бесермян” [1970а: 191–193] в данную группу не включены местоимения типа md-mdm ’мы друг друга’. Форма ojig-ogm зафиксирована в с. Ежево Юкаменского района. Указательные местоимения в исследуемых говорах бесермян имеют разные варианты: для юндинского говора характерными формами являются tae ~ tae ’такой’, se (~ e) ~ se (~ e); лекминские бесермяне чаще всего употребляют tae, se (~ e), наблюдается спорадическое появление tae ’такой’, se (~ e). Наблюдается спорадическое появление неопределенных местоимений с приставкой o- (o·maje ’что-то’).

В речи бесермян зафиксированы варианты количественных числительных: odig (~ ojig) ’один’, kun' ~ kin' ’три’, n'il' ~ n'l' ~ n'ul' ’четыре’. В юндинском говоре чаще всего употребляются формы kin' ’три’, n'l' ’четыре’. Форма числительного ojig нами зафиксирована лишь в с. Ежево Юкаменского района. В работе Т.И. Тепляшиной “Язык бесермян” [1970а: 211] выделяется суффикс дробного числительного -mes. В настоящее время в современных исследуемых говорах данный аффикс не зафиксирован. Понятие ’половина’ выражается словом n ~ n ~ n. Собирательные числительные образуются сочетанием количественного числительного и слова oen ~ oen ~ t'oen ’вместе, совместно’ (n'il' oen ’четвером’, kk oen ’вдвом’). Бесермяне часто заменяют удмуртские количественные и порядковые числительные русскими числительными (tri·sta gram ’триста граммов’, tri goda ’три года’, pes'at pe·rvom godu ’в пятьдесят первом году’.

В сравниваемых говорах бесермян глаголы настоящего времени (при определенных фонетических условиях) имеют суффикс -iko (deiko ’учу’, meaiko ’мешаю’) и -iko (uiko ’играю’, toiko ’знаю’). Данные формы в настоящее время чаще всего встречаются в лекминском говоре. Отрицательная форма глагола неочевидного прошедшего времени образуется двумя способами: синтетическим и аналитическим. В юндинском говоре в настоящее время, как правило, употребляется аналитическая форма с отрицанием vl ’не, нет’. Обе формы характерны для жителей лекминского куста. В аналитической форме глагол 1 л. ед. и мн. числа употребляется в двух вариантах: evl lktis'kem (~ evl lkikem) ’(я) не пришел, оказывается’. Возвратный залог в описываемых говорах образуется при помощи суффиксов -k-, -ik-, -ik-, -k-, -sk- (berkkn ’обарачиваться’, jeikn (~jekn) ’притронуться’, klikn ’слушать, послушаться’, uan kuki ’я работать начала’, deski ’я учился’. Суффикс многократного вида может редуплицироваться -l'l'al'l'a- (kkal'l'al'l'am ’мы боялись’, koral'l'al'l'a·m ’ мы рубили’). Данная черта сближает сравниваемые говоры с северноудмуртскими диалектами [Тепляшина 1970г: 180– 181; Карпова 1997: 150; 2005: 75–76]. Глаголы притворной модальности образуются аналитическим способом: сочетанием причастия на em со вспомогательным глаголом analskn (~ analikn) ’притворяться, отстраняться’ и сочетанием причастия на -(i)s' со вспомогательным глаголом kars'kn ’делаться, становиться’ (iz'em ule analike, iz'is' karis'ke ’притворяется спящим’). В речи лекминских и юндинских бесермян очень часто употребляются заимствованные из русского языка глаголы неопределенной формы, которые используются с помощью удмуртского вспомогательного глагола karn ’делать, сделать’ (naznait' karlo val ’назначали’, prikrepit' karemn val ’прикреплены были’, pozdravit' karn ’поздравлять’).

Характерной особенностью является употребление форманта причастия ’настоящего времени’ от глаголов I спряжения в двух вариантах -(i)s' и -()s' (mns' ~ mnis' ’идущий’, sls' ~ slis' ’стоящий’).

В настоящее время широко распространенный суффикс деепричастия -toz' в описываемых говорах употребляется в форме -oz'. Для сравниваемых говоров характерна свободная альтернация -k и -ku.

В монографии Т.И. Тепляшиной встречаются примеры только с суффиксом -k (у Тепляшиной – -k) [1970а: 267, 279].

В сравниваемых говорах бесермян в одном предложении могут использоваться два наречия с одинаковым значением: (Юнд.) pr – ja·lan (иногда ve·s'ak), (Шам. Еж. Жув.) pr – ve·s'ak ’беспрестанно, беспрерывно, всегда, постоянно, все время’. Пример-предложение:

(Юнд.) kon'ukn pr uli ja·lan, skal kski ’постоянно, все время была конюхом, коров доила’. Характерной особенностью является дистрибуция заимствованных наречий из русского языка (sovs'em ’совсем’, vs'orovno ’всеровно’, naro·no ’нарочно’).

Послелог с основой на s'r- (~ s'er-) чаще употребляется в юндинском говоре, в лекминском, как правило, употребляется послелог brs' (~ bers') ’с, за, позади, сзади’, особенно со значением ’идти, следовать за кем-либо, с кем-либо’. В лекминском говоре употребляется послелог vlt'i в значении ’по’ в сочетании с именем в номинативе ul'a ’улица’ (ul'a vlt'i ’по улице’). В деревне Пажма Юкаменского района зафиксирована послеложная конструкция oraz вместо ожидаемого ponnaz ’за, ради, для, во имя’: soos as ora·z med uloz, kak kot'at, sami koz'ajeva ’пусть сами по себе живут, как хотят, сами хозяева’. Характерной особенностью является употребление пространственных послелогов vln, vlt'i в значении ’во время’ (vojna vln, vojna vlt'i ’во время войны’). В речи балезинских бесермян употребляется послелог ponna ’за, ради, для’, в юкаменском говоре встречаются оба варианта ponna (~ punna) ’за, ради’. В описываемых говорах бесермян встречаются своеобразные послелоги, заимствованные из других языков: maktal ’подобно, как’, n'erge ’вроде, подобно’, porma ’наподобие’. В лекминском говоре (д. Пажма) зафиксирован разделительный союз al'i ’или’ (< рус. диал. али, лит. или).

Частица ben может выступать в сочетании с частицей vet' (< рус.

ведь) в формах ben vet' (~ ben vet'i) ’да ведь’. Характерной особенностью является дистрибуция отрицательной частицы evn' (~ vn') < vl n'i ’уже нет’. В лекминском говоре бесермян функционируют специфические частицы na ’еще’, kerek ’то-то, либо, может быть, возможно, видимо, по-видимому’. В настоящее время часто употребляются частицы, заимствованные из русского языка (moet (~ moot) ’может быть’, poa·luj (~ poa·loj) ’пожалуй’).

Лингвистические материалы показали, что некоторые расхождения отмечаются как в фонетическом, так и морфологическом оформлении, а также в употреблении некоторых лексем. Языковые факты, описываемые в монографии Т.И. Тепляшиной, не всегда совпадают с нашими данными или/и в настоящее время уже не обнаружены. Следует отметить, что в юндинском говоре прослеживается более быстрое стирание бесермянских особенностей. Определенное влияние на процесс развития языка бесермян в настоящее время оказывают соседние северноудмуртские диалекты и русский язык. Исследуя и сравнивая современное состояние юндинского и лекминского говоров, мы пришли к выводу, что описание отдельных говоров даёт возможность конкретизировать и расширить представление об их особенностях.

В настоящее время бесермяне сливаются с удмуртами, хотя сохраняют самоназвание “бесерман”.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Люкина, Н.М. Словесное ударение в бесермянских говорах удмуртского языка / Н.М. Люкина // Современные проблемы науки и – № 6. – С. 132–135.

2. Люкина, Н.М. Некоторые фонетические особенности жувамского говора бесермян/ Н.М. Люкина // Флор Васильев и современность. – Глазов: ГГПИ, 2005. – С. 153–154.

3. Люкина, Н.М. История изучения бесермянского наречия / Н.М.

Люкина // Linguistica Uralica. – Таллин, 2005. – № 4 (XLI).

– С. 279–286.

4. Люкина, Н.М. Язык бесермян – наречие удмуртского языка / Н.М. Люкина // X Международный конгресс финно-угроведов:

Тезисы секционных докладов. Ч. II. Лингвистика. Мар. гос. ун-т. – Йошкар-Ола, 2005. – С. 103–104.

5. Люкина, Н.М. Юндинский говор бесермянского наречия удмуртского языка / Н.М. Люкина // Пермистика XI: Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками:

Материалы XI Международного симпозиума / Перм. гос. пед.

ун-т. – Пермь, 2006. – С. 120–124.

6. Люкина, Н.М. Удмурт диалектъёсты школаын дышетон (Изучение удмуртских диалектов в школе) / Н.М. Люкина // Историко-педагогический опыт и проблемы разработки учебнометодических изданий в Удмуртии на современном этапе: Материалы Межрегиональной научно-практической конферен-ции. – Ижевск, 2007. – С. 262–264.

Подписано в печать 23.10.08. Напечатано на ризографе. Формат 60х841/16.

Усл. печ. л. 1,4. Уч.-изд. л. 1,2. Тираж 100 экз. Заказ № 2213 – 2008.

Глазовский государственный педагогический институт 427621, УР, Глазов, ул. Первомайская,