На правах рукописи

Недопекина Екатерина Михайловна

ФУНКЦИОНАЛЬНО-СТРУКТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ

РУССКОЙ РЕЧИ ЭТНИЧЕСКИХ НЕМЦЕВ

В СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ ГЕРМАНИИ

Специальность 10.02.01 – русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва – 2013 1

Работа выполнена на кафедре общего и русского языкознания филологического факультета Российского университета дружбы народов

Научный руководитель:

кандидат филологических наук, доцент Москвичева Светлана Алексеевна, Российский университет дружбы народов

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор Алан Вьо Университет Мишель де Монтень Бордо

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Валуйцева Ирина Ивановна, профессор кафедры теоретической и прикладной лингвистики Московского государственного областного университета кандидат филологических наук, доцент Нестерская Лия Александровна, доцент кафедры русского языка для иностранных учащихся гуманитарных факультетов филологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

Ведущая организация: Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД РФ, кафедра русского языка для иностранных учащихся

Защита состоится “13” декабря 2013 г. в 13 ч.

на заседании диссертационного совета Д 212.203.12 при РУДН по адресу: 117198, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д.6, зал № 1.

С диссертацией можно ознакомиться в Учебно-научном информационном библиотечном центре (Научной библиотеке) РУДН: 117198, г. Москва, ул.

Миклухо-Маклая, д. 6.

Автореферат диссертации размещен на сайте: www.rudn.ru.

Автореферат разослан “12” ноября 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент Н.Ю. Нелюбова

Общая характеристика работы

Реферируемая диссертация посвящена комплексному описанию речи русскоговорящих этнических немцев, эмигрантов из бывших республик СССР, образовавших особое социолингвистическое пространство современной Германии; вопросам функционирования русского языка в условиях руссконемецкого билингвизма; процессам языкового контактирования, представленным в устной и письменной речи этнических немцев; определению специфических черт в русской речи и изменений, происходящих в русском языке в условиях его постоянного контакта с неблизкородственным немецким языком; выявлению наиболее частотных закономерностей преобразования русской речи на фонетическом, лексическом и грамматическом языковых уровнях в условиях влияния немецкого языка и культуры; подтверждению предположения об институциональном характере социолингвистического пространства русскоязычных этнических немцев в Германии, выдвинутого А.Н. Шовгениным в диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук «Социолингвистическое пространство русскоязычной диаспоры Германии: на материале русскоязычной прессы ФРГ» в 2007 году.

Актуальность диссертационной работы обусловлена необходимостью изучения видов контактирования двух и более языков и вниманием научной общественности к образованию особых этнолингвистических пространств в условиях глобализационных процессов, происходящих в современном мире, которые влекут за собой расширение межкультурных и межъязыковых связей. Установление специфики изменений, происходящих в русском языке и речи членов отдельных языковых сообществ, которые образуются за пределами языковой метрополии, является одним из перспективных направлений в социолингвистике и имеет большое практическое значение для исследования русского языка зарубежья.

Цель исследования – выявить и систематизировать структурные особенности русского языка этнических немцев на фонетическом, лексическом и грамматическом уровнях языковой системы.

Реализация этой цели достигается путем решения следующих задач:

1) описать языковую ситуацию, сложившуюся в русскоязычной общине в современной Германии;

2) выявить критерии и особенности языкового контактирования, нашедшие отражение в русской речи этнических немцев в Германии;

3) установить социолингвистический статус русского языка в русском коммуникативном пространстве Германии.

4) определить, какова роль русского языка в процессе этнической самоидентификации этнических немцев Германии;

5) рассмотреть перспективы их интеграции в немецкое общество;

6) классифицировать фонетические, лексические и грамматические заимствования из немецкого языка в русский, а также охарактеризовать их в рамках коммуникативной ситуации;

отечественных и зарубежных ученых, в которых разработаны следующие основные положения о том, что:

1. в языке отдельного общества находит отражение окружающая действительность (С.И. Бернштейн, Л. Вайсгербер, А. Вежбицкая, В. фон Гумбольдт, Л.П. Крысин, У. Лабов, В.И. Постовалова, Э. Сепир, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин);

2. двуязычие следует рассматривать как практику альтернативного употребления двух языков (В.А. Аврорин, У. Вайнрайх, Е.М. Верещагин);

3. неодинаковое по глубине, богатству и совершенству владение двумя или несколькими языками, тем не менее, должно выступать средством коммуникации и согласования совместных действий людей (Н.А. Баскаков, 3.У. Блягоз, Н.В. Имедадзе, М.И. Исаев, М.М. Михайлов, В.З. Панфилов);

4. диглоссной ситуацией называется употребление любых (как родственных, так и не родственных) языков на одном пространстве;

билингвизм – понятие, соотносимое с индивидом, а диглоссия – с социумом (Дж. Фишман);

5. речевое взаимодействие этнического меньшинства на конкретной территории порождает создание специфической разновидности языка (О.В. Байкова);

6. этнический язык не является обязательным условием образования и последующего развития диаспоры (С.А. Арутюнов, В.Д. Попков, В.А. Тишков, Ж.Т. Тощенко, Т.И. Чаптыкова);

7. язык этнических немцев – это особое «институционально обусловленное социолингвистическое пространство» (А.Н. Шовгенин);

8. смешанный билингвизм формирует особую картину мира, общую для всех представителей данного сообщества (В.В. Виноградов, А.Н. Шовгенин);

9. двуязычие как негативное явление – «болезнью языка» (Е. Хауген);

10. ситуация безусловного и бессознательного отказа от изначальной идентичности в пользу доминирующей в данном обществе модели называется «автоагрессией», или «самонеприятием» (Г. Кремниц).

В работе используется комплексная методика, включающая описательный метод (наблюдение) и аналитический метод (обобщение), метод лингвистической интерпретации, анкетирования, метод статистической обработки данных, контекстуальный анализ, дефиниционный и оппозитивный анализы.

Объектом данного исследования являются устная и письменная разновидности русской речи русскоязычной общины на севере современной Германии в районе Шлезвиг-Гольштейн.

Предметом диссертационного исследования выступает особый вид взаимодействия русского и немецкого языков, представленный в русской речи этнических немцев, эмигрантов из бывших республик Советского Союза и проживающих в настоящее время в Германии, а также специфика изменений в русском языке, происходящих под влиянием немецкого языка и культуры.

В основу выполненного исследования положена гипотеза о том, что речь представителей русскоязычной общности Германии определяется как рядом индивидуальных особенностей, присущих самим говорящим, так и социальнокультурными условиями, в рамках которых осуществляется коммуникация, а также предположение о том, что вариативность единиц различных уровней языковой структуры (фонетического, лексического и грамматического) зависит в регистре разговорного языка от условий постоянного контакта русского языка и немецкого языка и их диалектов и определяется возрастом, уровнем образования, полом, профессиональной занятостью этнических немцев и условиями коммуникации.

Материалом исследования послужили анкетные данные, полученные в результате опроса 80 русскоязычных этнических немцев, проживающих на севере Германии (в земле Шлезвиг-Гольштейн), а также материалы наиболее крупных немецких русскоязычных сайтов, собранные в период проведения исследования непосредственно в Германии, то есть в 2008-2009 годах:

www.politemigrant.org, www.germany.ru, www.de-web.ru, www.ruslink.de.

Наибольший интерес при выборке текстов представляли сообщения бытового характера, то есть непринужденная речь этнических немцев между собой и с представителями русскоязычной администрации исследуемого района.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в рамках данной темы:

исследование проведено на стыке нескольких различных научных дисциплин: лингвистики, социологии, психологии;

установлены особенности речевого взаимодействия в русскоязычной общине Германии и вычленены аспекты, определяющие закономерности переключения языкового кода;

определен социолингвистический статус русского языка в иммигрантской русскоязычной общине Германии;

предложена классификация фонетических, словообразовательных, лексических и грамматических заимствований в русской речи этнических немцев;

выявлены и систематизированы особенности русской речи исследуемой лингвоэтнической группы.

Теоретическая значимость работы состоит в критическом переосмыслении положений, сформулированных социолингвистами в советский период и применении комплексных методик исследования того, как отдельные социокультурные характеристики языковой личности и неродственная языковая среда влияют на русскую речь в условиях контактирования двух неблизкородственных языков (русского и немецкого и их диалектов), в выявлении основных закономерностей данного комплексного процесса.

Практическая ценность исследования заключается в возможности использования его результатов при подготовке курсов общего и частного языкознания, лексикологии, стилистики, теории межкультурной коммуникации, в специальных курсах по социолингвистике, контактной лингвистике, в преподавании русского языка как иностранного и немецкого языка.

На защиту выносятся следующие положения:

1. На всем изучаемом социолингвистическом пространстве наблюдается ситуация диастратического варьирования, включающего как литературные варианты русского и немецкого языков, так и их диалекты, и эта ситуация индивидуальна.

2. Подобная ситуация выявляет отдельные аспекты субстрата и адстрата, порожденных взаимодействием русского и немецкого языков и их диалектов, при котором языковые изоглоссы преодолевают рамки одной языковой семьи.

3. Билингвизм русскоговорящих этнических немцев ситуативен, так как диктуется социальными условиями коммуникации в их среде даже в рамках одного и того же института или бытовой сферы, так как переключение кода инициируется самими собеседником, а не навязывается извне.

4. Между русским и немецким языками в пределах изучаемой социолингвистической среды возникает особый вид интерференции – взаимоинтерференция.

5. Ведущим процессом в коммуникативной ситуации русскоязычной общности Германии при взаимодействии русского и немецкого языков является языковое опрощение на фонетическом и лексическом уровнях, обусловленное лингвокультурной спецификой коммуникации в смешанной языковой среде, в результате чего наблюдается формирование особой разновидности русского языка.

Объективность и достоверность основных положений и выводов обеспечивается привлечением сведений из лингвистики, психологии, философии, педагогики, социолингвистики и других областей гуманитарного и естественнонаучного знания, широким кругом трудов по языкознанию, применением комплексных методов исследования языкового материала и многочисленными оригинальными источниками языкового материала.

Апробация результатов исследования проводилась в форме докладов на Международных научных конференциях: «Функциональная семантика, семиотика знаковых систем и методы их изучения: I Новиковские чтения»

(Москва, 5-6 апреля, 2006); X Международном конгрессе молодых ученых:

«Мир славян в языке и культуре» (Щецин, Польша, 21-14 апреля, 2008), «Функциональная семантика языка, семиотика знаковых систем и методы их изучения: II Новиковские чтения» (Москва, 16-17 апреля, 2009), Международный коллоквиум «Россия: пути примирения» (Саллет, Франция, 27-29 июля 2008), IV Международный конгресс исследователей русского языка (Москва, МГУ, 20-23 марта, 2010), Международный коллоквиум «Категоризация миноритарных языков: полидисциплинарный подход к русской терминологии» (Бордо, Франция, 9-10 декабря, 2010). Работа была обсуждена на заседании кафедры общего и русского языкознания филологического факультета Российского университета дружбы народов.

Структура работы. Диссертация включает введение, две главы, заключение, список использованной литературы, содержащий перечень словарей и энциклопедий, список документов и нормативных актов и сайтов, материал которых был использован для сбора языкового материала, и трех приложений.

По теме диссертационного исследования опубликовано 8 статей, в том числе статьи в журналах, рекомендованных ВАК.

Во Введении обосновываются выбор темы, её актуальность и новизна, его объект и предмет, цель и задачи исследования, определяется языковой материал и его источники, излагаются подходы к его описанию, принципы и методы анализа, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются гипотеза и положения, выносимые на защиту.

В главе I «Проблематика социолингвистических исследований в аспекте билингвизма» рассмотрены ключевые для данного исследования понятия:

билингвизм, диглоссия и многоязычие. При этом билингвизм трактуется как индивидуальное явление, которое приобретает статус как социальной нормы, так и социальной ценности. Он предполагает не только овладение вторым языком, но и приятие иной языковой культуры, поскольку для каждого народа его язык – олицетворение национальной самобытности. Так возникает неизбежный процесс взаимодействия культур, их диалог, что приводит к формированию бикультурного и билингвистического социума. Характеризуя процесс контактирования языков внутри того или иного общества, следует упомянуть, что двуязычными могут быть как целые народы, так и отдельные социальные группы.

Изучив определения диглоссии и билингвизма в трудах отечественных и зарубежных лингвистов, в данной работе мы приняли определение диглоссии как латентной конфликтной ситуации, в рамках которой немецкий язык становится более престижным по сравнению с русским, обслуживающим бытовую сферу коммуникации, а также широкое понимание билингвизма, как владения в разной степени вторым языком, умения пользоваться им в определенных сферах общения. Уточняя тип билингвизма, мы прибегли к его трактовке А.А.

Леонтьевым и В.А. Виноградовым, которые подчеркнули особенность смешанного билингвизма, состоящего в том, что билингвизм имеет «единую систему значений при двух системах выражения этих значений. Существо его состоит в соотношении двух планов выражения с одним планом содержания»1.

Изучая проблематику билингвизма и языковых контактов, особое внимание мы уделили лингвистической ситуации русскоязычных этнических немцев из стран СНГ в Германии, которая представляет собой полиглоссию, образованную в результате контакта русского и немецкого языков, а также их диалектов.

В Германии многие дети иммигрантов в родительском доме и в непосредственном окружении усваивают свой родной (первый) язык только на базовом разговорном уровне, а немецкий (второй) язык – в школе, в кругу одноклассников, говорящих по-немецки. Отсутствие навыков речи на немецком Виноградов В.А. Диглоссия // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н.Ярцева. – М.:

Советская Энциклопедия, 1990. – С. 221.

языке у детей может явиться проблемой к моменту поступления в школу, но зачастую может быть компенсировано образовательной программой. В случае с их родителями задача овладения немецким языком достигается в большей или меньшей степени благодаря шестимесячным специальным языковым курсам, предлагаемым правительством Германии. Сложная языковая ситуация, возникающая в изучаемой русскоязычной общине, порождает необходимость разграничить такие понятия, как первый-второй язык, родной язык, материнский язык, доминирующий язык, домашний язык, обиходный язык, язык эмигрантов, язык диаспоры, язык национального меньшинства и язык зарубежья, чтобы определить какую роль выполняет русский язык в социолингвистическом пространстве Германии.

Для характеристики языкового контакта ключевыми являются понятия переключения кода, языковой интерференции и характера контакта адстрата, субстрата и суперстрата.

Под переключением кода (от англ. сode switching) понимается оперативный переход с одного языка на другой в рамках единой речевой ситуации. Очевидно, что владение двумя языками предполагает потенциальную возможность перехода с одного языкового кода на другой, то есть переключение кода. Заметим, что для современного человека характерно не столько двуязычие, сколько полиглоссия (в нашем случае молодые «аузидлеры»2 говорят на русском, немецком языках и их диалектах, а нередко и других иностранных языках), отражающая его вовлеченность в сложную систему различных отношений, институций, имеющих как четко выраженную, так и неявную языковую и экстралингвистическую специфику.

Исследуя языковую ситуацию в среде русскоязычных немцев в современной Германии, мы пришли к выводу, что взаимодействие русского и немецкого языков в этом социолингвистическом пространстве строится по типу субстрата и адстрата, отношения между которыми представляют собой достаточно длительный этап перехода говорящего с одного языка на другой, являющийся двуязычием. А длительное двуязычие создает предпосылки для дальнейшего смешения и взаимопроникновения двух языковых систем.

Сосуществование двух языков на одной и той же территории и в одном и том же социуме приводит в большей или меньшей степени к усилению интерференции. Однако далеко не все ее потенциальные возможности актуализируются и воплощаются в коммуникативной практике. Разные носители языка не одинаково успешно могут преодолевать склонность к интерференции как автоматически, так и осознанного. В обстоятельствах контакта между русским и немецким языками один говорящий может владеть обоими языками в равной мере, а у другого говорящего речь на русском языке может изобиловать вкраплениями из немецкого языка. Случается, что оба этих говорящих различны по своим врожденным языковым способностям или Aussiedler - (вынужденный) переселенец, репатриант (официальное обозначение российских немцев, репатриируемых в ФРГ) [Электронный словарь ABBYY Lingvo] другой говорящий только приступает к изучению немецкого языка. Но, бывает и так, что они изучали языки разными способами, например, второй говорящий пользовался методом, не рассчитанным на подавление интерференции.

Возможно также, что один человек соблюдает чистоту речи, а другому достаточно того, что его верно понимают, и он готов манкировать речевыми нормами. При этом различия в коммуникативных целях и отношение к интерференции диктуются как личностными особенностями этих говорящих, так и социальной средой, которая закрепляет статус престижного только за одним из двух языков.

Наше исследование показывает, что все аспекты интерференции не присутствуют в полном объеме для любого из рассмотренных идиолектов и реализуются на уровне индивида, но общие закономерности прослеживаются четко. Это связано с тем, что в подавляющем большинстве случаев немецкие вкрапления вводятся в речь с целью упростить восприятие сообщаемой информации, с одной стороны, а с другой стороны, облегчить ее дальнейшее использование. Причина того, что это происходит, заключается в том, что речевые тексты выполняют не только информативную, но и социализирующую функцию в отношении своих адресантов, которым необходимо адаптироваться к новой институциональной среде, привыкнуть к нормам и практике жизни иного культурно-языкового сообщества.

Проведенное нами исследование показало также, что абсолютное большинство случаев интерференции в русской речи членов особой социолингвистической общности являются осознанными. Можно выделить три основных типа существующей интерференции:

С фонетической точки зрения, лексемы, перенесенные из первого языка, могут либо подвергнуться изменениям, обусловленным особенностями синтагматики и парадигматики звуковой системы второго языка (в конце слова появляется придыхательный призвук: стог[кх], столб[пх], штамп[пх]), или оставлять звуковой образ слова неизменным и воспринимать его как фонетическую цитату из второго (ойро вместо «евро»). Имеются также промежуточные ступени частичного усвоения иностранной фонетической формы: р-руль, хор-рошо.

С точки зрения словообразования, наблюдается активное заимствование этническими немцами процессов аффиксации из русского языка. Одним из наиболее продуктивных глагольных суффиксов несовершенного вида в современном русском языке является суффикс -ова- (лоббировать, бронировать), который активно используется и в русской речи этнических немцев. Ряд наиболее продуктивных русских словообразовательных моделей не только сохраняется в русской речи этнических немцев, но распространяется на заимствованную из немецкого языка лексику и ведет к появлению таких слов, как бреновать («записывать на компакт-диск»), шпацировать («гулять»), пуцать («убираться») и т.д.

В немецком языке нет деления глаголов по принципу видовой парности.

Однако немецкий глагол brennen («жечь», перен. «писать на электронный носитель информации») приобретает в русской речи этнических немцев «видовую пару» в виде глагола забреновать («записывать»). Интересно также отметить, что в данном случае наблюдается переключение графического кода с латинского на кириллический в письменной речи теми этническими немцами, которые еще не утратили навыка русского кириллического письма (Qweля – «самоназвание речи русскоязычных этнических немцев»).

С грамматической точки зрения, заимствованная лексика также претерпевает изменения в изучаемой нами особой разновидности русской речи.

С одной стороны, в ней есть слова, сохраняющие неизменяемость, свойственную им в немецком, и не подчиняющиеся морфологическим требованиям русского языка (налоговая реформа увеличила нетто-доходы людей). С другой стороны, часть лексики сохраняет в речи на немецком языке словоизменение, характерное для русского языка (Она в Arbeitsamt’е работает – «Она работает на бирже труда». В данном примере в рамках одной фразы происходит переход с кириллической графики на латинскую). Гораздо более массовым является компромиссное включение заимствованных слов в открытые грамматические классы русского языка с их включением в словоизменительные парадигмы наравне со словами этого языка.

В случае с русскоязычными этническими немцами необходимо учитывать такое смежное с понятием «билингвизм» явление, как «семилингвизм», или «полуязычие», которое возникает вследствие недостаточного усвоения первого и второго языков. Эта проблема остро стоит для данного языкового сообщества, так как уровень его владения русским языком в результате длительной пространственной отдаленности от России как русскоязычной метрополии более не соответствует высоким коммуникативным требованиям.

Таким образом, полуязычным называют того человека, речь которого не соответствует идеалу. Отсюда следует, что полуязычны те билингвы, которые владеют обоими языками хуже, чем соответствующие монолингвы.

Выражаемое в языке содержание складывается в некую общую систему взглядов, которая обязательна для всех носителей языка, а принцип отображения действительности, характерный для данного языка, частично универсален и частично индивидуален, поэтому носители разных языков воспринимают и транслируют мир каждый по-своему, через фильтр своих языковых кодов, складывающихся в особую картину мира. Русско-немецкие билингвы представляют собой носителей и выразителей своеобразного языкового единства, адаптирующегося к лингвистическим особенностям иной языковой среды. Прежде всего, это личность сложная и многоплановая, так как в ее сознании сочетаются несколько языковых систем, а значит, несколько моделей мировоззрения и мировосприятия.

Картина мира русскоязычных немцев отражает этапы их развития как субэтноса на протяжении десятилетий. В каждом историческом периоде этнос обретает новые черты.

Для решения вопроса о социолингвистическом статусе русского языка в социолингвистическом пространстве современной Германии были изучены необходимые условия формирования диаспор и транснациональных сообществ за рубежом.

Существенное место в исследовании занимает проблема диаспоры и анализ ее основных характеристик. В настоящее время выделяются следующие основные характеристики диаспоры в ее традиционном понимании [У. Сафран 2004]:

Распространение из одного центра в две или несколько «периферийных» области или другие страны. В этом случае представители данной диаспоры или их родители покидали страну вынужденно и обычно селились компактными немногочисленными группами.

Общий образ, сохраняющийся в их памяти о прародине и ее идеализация. У всех членов диаспоры существует схожий образ их первоначальной страны исхода, ее географии, истории и благах.

Члены диаспоры ощущают свою чуждость в новой для них стране.

Они понимают, что в полной мере им не удалось стать частью данного общества и поэтому живут обособленно.

Мечта о возвращении на родину. В представлении членов диаспоры страна эмиграции – это дом, куда рано или поздно вернутся их потомки, когда к этому будет располагать социальная, политическая и языковая ситуация.

Помощь исторической родине. Члены диаспоры находятся в постоянной связи друг с другом, поддерживают друг друга и своих родственников, оставшихся «дома», а также стремятся всеми силами способствовать развитию и благополучию родного государства.

Самоидентификация со страной эмиграции и доминирование чувства сплоченности, которое проявляется в расселении группами в принимающей стране и постоянном взаимном контакте этих групп.

транснациональные пространства, выделяются отношения, возникающие между пятью базовыми действующими институтами:

• правительством принимающей страны;

• гражданским обществом в стране иммиграции;

• правительством страны исхода;

• гражданским обществом в государстве эмиграции;

• иными социальными группами (беженцами, иными миграционными сообществами).

Из перечня следует, что роль языка в формировании как транснациональных пространств, так и диаспор, не учитывается. На основе проведенного исследования можно утверждать, что русская речь представляет собой консолидирующий фактор для многонационального сообщества, объединенного кроме русского языка еще и русскими культурными традициями, и таким образом, изучаемое нами социолингвистическое пространство не может быть идентифицировано ни как транснациональное пространство, ни как диаспора, но должно квалифицироваться как особая социолингвистическая общность.

Анализ устных интервью с этническими немцами выявил, что восприятие молодыми русскими немцами себя как части немецкого этноса не решает полностью проблем интеграции в новое общество. Респонденты среднего возраста, образующие наиболее многочисленную группу, свидетельствуют о том, что процесс интеграции для них особенно сложен и длится довольно долго. Трудности интеграции во многом объясняются недостаточно уверенным владением немецким языком.

Надежды старшего поколения русских немцев на благополучную, стабильную жизнь в Германии оправдываются не всегда. Процесс интеграции, медленный по причине низкой языковой компетенции иммигрантов, проходит не быстро. «Аузидлеры» встречаются с трудностями почти во всех сферах жизни: образование, полученное в России, не признается в Германии;

жилищный вопрос для них стоит особенно остро, иммигранты ограничены в плане разнообразия культурной жизни в новой стране, что также негативно сказывается на процессе интеграции. Возраст и длительное проживание в России и бывших союзных республиках, в которых доминировал русский язык и где русские немцы ассимилировались под влиянием русской культуры, ставят под вопрос успех интеграции, а для некоторых из них она и вовсе возможна далеко не всегда.

В целом, шансы на полную успешную интеграцию большинства среднего поколения русских немцев достаточно малы. Положительный результат напрямую связан с возрастом каждого конкретного человека и с его личной мотивацией.

В главе II «Социальное и языковое пространство русскоязычной общности Германии» представлены специфические черты русской речи русскоязычных немцев в современной Германии на фонетическом, лексическом и грамматическом уровнях языковой системы, а также осуществлен анализ языкового материала, полученного в результате анкетирования русскоязычных этнических немцев на севере Германии в районе Шлезвиг-Гольштейн.

Положение так называемых «российских немцев» оказалось наиболее тяжелым в составе многоционального общества Германии. В СССР ассимиляцию им усложняло немецкое происхождение их предков, в Германии мешает их «русскость». Этнические немцы репатриируются в Германию, и непризнание немца-переселенца немцем в их собственных глазах является социально-экзистенциальной несправедливостью. В данной ситуации постепенное складывание особой культурно-языковой среды, или особого социолингвистического пространства, представляется вполне естественным явлением. Пока в обществе Германии велся спор о недостаточной интеграции иммигрантов в немецкое общество, русскоязычная инфраструктура без четкого разделения на немецкое большинство и иное этническое (еврейское, украинское, русское, белорусское, армянское и т.д.) меньшинство уже сложилась. В настоящее время в самой густонаселенной части Европы – земле Северного Рейна, Вестфалии (Дюссельдорф, Кельн и близлежащие города), на русском языке обеспечиваются все виды жизненно важных услуг – от акушерских до похоронных. Создана и самая сложная с точки зрения организационных ресурсов составляющая – развлекательная. При этом русская община сложилась, не обретя официального статуса, признания. Тем не менее, она постоянно привлекает внимание немецкой администрации и вызывает неоднозначное отношение у всего общества Германии в целом.

В начале главы II дано определение данного социолингвистического пространства, в котором значительная роль отводится понятию самоидентификации. По нашему мнению, одной из основных возможностей адекватной самоидентификации человека может быть его самоидентификация в языке. Именно в нем фиксируется и отражается все, что связано с историей и культурой народа. Таким образом, языковое пространство можно описать как способ создания единой языковой картины мира, существующей в языковом сознании носителей русского языка, формирующейся из речевых произведений-текстов и образного поля, которые выступают как фрагмент действительности, нацеленной на ее понимание, и вместе с тем как речевая актуализация отношения человека к окружающему миру.

В языковом пространстве находит отражение языковая модель отношений человека и мира. Оно существует в языковом сознании говорящих на данном языке. В широком понимании его можно представить как некую объективную форму существования языка, зафиксированного в устных и письменных текстах людей, населяющих одну и ту же местность, то есть в языковом материале. Языковое пространство охватывает широкий круг языковых явлений и обладает двумя характерными чертами — антропоцентричностью и коммуникативностью.

В более узком понимании языковое пространство включает в себя образ реального пространства, существующий в языковом сознании носителей языка, которое складывается из вербальных представлений о мире. Языковое пространство такой группы людей, выделенное по территориальному принципу, представляет собой фрагмент языкового пространства как области существования языка в его разнообразных воплощениях.

В итоге языковое сознание людей, с одной стороны, отражает реальное пространство языковой общины, которое складывается, прежде всего, из номинации объектов, существующих на географической территории, которую они населяют. И в этом смысле языковое пространство является вторичным по отношению к объектам номинации. А с другой стороны – отражает отношение к этой окружающей действительности и представления о ней.

Таким образом, языковое пространство отдельной географической единицы образует некую единую, спаянную речевую стихию, основной формой реализации которой является народно–разговорная речь, включающая в себя все разновидности национального языка (а в нашем случае двух языков:

русского и немецкого), бытующие в непосредственном общении как в устном, так и в письменном.

Структура языкового пространства подчиняется одновременно двум принципам [Позднякова 2008]:

1) пространственный принцип предполагает такое устройство языкового сознания, которое зависит от значимости объекта в языковом пространстве. Языковое сознание горожан отражает пространственную организацию географической единицы: наиболее известные, активно употребляемые лексические единицы относятся к центральной части местности, месту наибольшей концентрации говорящих на данном языке, менее известные – к периферии. То есть языковое пространство имеет ядернопериферийное устройство;

2) антропоцентрический принцип соблюдается на периферии языкового пространства и зависит от таких характеристик субъекта, как возраст, пол, коммуникабельность, наличие знакомых в других районах, место работы и прочее.

Таким образом, самоидентификация человека в языковом пространстве предполагает:

отождествление самого человека с той или иной территорией страной эмиграции и страной иммиграции) в зависимости от коммуникативной ситуации, отражение пространства в языковом сознании человека, языковое конструирование образа родной местности и поиск образа себя в новом пространстве;

самоопределение, нахождение себя и своего места в речевой стихии конкретного населенного пункта, идентификацию себя с определенными группами (возрастными, социальными, профессиональными и пр.) с помощью речевых кодов, отражающих вербализованные представления об иерархии ценностей данного сообщества.

социолингвистического пространства довольно велик:

а) живущие в одной стране, б) относящиеся к одной и той же волне эмиграции, в) имеющие сходный уровень образования, г) имеющие одну и ту же профессию, д) покинувшие родину по одной и той же причине и т.д.

Очевидно, что при таком подходе можно получить сведения, устанавливающие определенные виды отношений между доминирующим в данном случае показателем и особенностями языка, и тем самым выявить, какие изменения в речи эмигрантов вызывает их пребывание в чужой стране и, соответственно, определить влияние немецкого языка на русскую речь этнических немцев, чему посвящен пункт 2.3. «Социолингвистический статус русского языка в Германии».

В последнем разделе диссертации для лучшего понимания условий функционирования языка, чтобы почувствовать, как именно живет русский язык в условиях иноязычного окружения (дву- или многоязычия), производилось изучение восьмидесяти отдельных языковых личностей. Эти данные представляют интерес в историко-культурном и лингвистическом отношении для характеристики изменений русского языка в конце XX – начале XXI веков и для характеристики быта носителей русского языка за рубежом.

Основной материал исследования составляли анкеты, составленные с целью максимально детального изучения языковых, культурных и литературных компетенций респондентов.

Для достижения поставленных задач исследования, наиболее объективным оказался метод заочного анкетирования. Такая форма опроса объясняется несколькими факторами:

- отказ от личного интервью со стороны респондентов ввиду их стеснения, волнения и страха перед последствиями исследования;

- их рассеянное расселение на достаточно большой территории земли Шлезвиг-Гольштейн и Германии в целом;

- необходимость именно письменных ответов, благодаря которым можно было бы вскрыть особенности орфографии и графики респондентов для составления статистики по некоторым ключевым вопросам работы;

- относительно объемная структура опросного листа, заполнение которого занимало, в среднем, от 20 до 40 минут.

В заглавии анкеты оговорены три обязательных условия: возраст (не менее 15 лет), место рождения (страны СНГ) и русский язык как основной язык общения.

Анкета состоит из двух частей, первая из которых в большей степени ориентирована на обнаружение социальных особенностей этнической группы, находящейся в центре данного исследования. В ней предпринята попытка выявить основные половые, возрастные, национальные, религиозные и профессиональные группы респондентов, а также классифицировать ответивших в соответствии с их уровнем образования, достатка и социального статуса, их профессиональных и личностных устремлений. Данная информация необходима для анализа многих языковых явлений, наблюдаемых в речи этнических немцев, и обнаружения в ней наиболее ярких тенденций.

Вторая часть анкеты в большей степени состоит из вопросов лингвистического характера. Ее задачей было выяснить знание респондентами культурно значимых текстов русской классической литературы на базовом уровне, то есть тех произведений, которые входят в учебный курс по литературе во всех средних школах России и стран СНГ, а также прецедентных текстов русской культуры. Задания второй части анкеты также должны были продемонстрировать графические, орфографические особенности русского языка респондентов, их знание русской фразеологии, умение согласовывать члены предложения, использовать личные местоимения, склонять числительные, употреблять причастные и деепричастные обороты.

Треть вопросов в первой части анкеты были закрытыми, около половины вопросов предполагали ответ одним словом (иногда варианты ответов были даны), остальные требовали небольшого (1-2 предложения) развернутого описания. Открытые ответы требовались и во второй части анкеты, где кроме вопросов респондентам были предложены еще и задания. Смешанный тип анкеты усложнил анализ полученных данных, однако собранная информация представляет собой интересный материал, позволяющий создание некоторых социолингвистических классификаций и выявление общих языковых тенденций в речи этнических немцев Германии.

Общие особенности речи иммигрантов среднего возраста, покинувших СССР в 80-х годах XX века как наиболее репрезентативного (в том числе ввиду наибольшего количества анкет, заполненных именно этой категорией респондентов), порождаются следующими факторами:

1. Обучение русскому языку в естественной среде родителями, свободно владеющими разговорным русским языком и в речи которых могли иметь место черты просторечия, преподавание в семье и в школе.

2. Стремление сохранить нормы русского языка в той степени, в которой говорящий ими владеет.

3. Постоянное пребывание в кругу людей, говорящих на других языках, и имеющееся с ранних лет двуязычие.

Общие особенности речи иммигрантов последнего десятилетия XX века можно описать так:

1. Беглость, довольно высокий темп речи, что редко встречается у иммигрантов начала 80-х годов XX века, даже очень хорошо владеющих русским языком.

2. Употребление разговорной, и даже просторечной лексики у молодежи.

3. Использование слов и выражений, и прежде всего, жаргонной лексики, воспринимаемых в современном русском языке метрополии как устаревшие в речи эмигрантов среднего возраста, приехавших в Германию в конце 80-х – начале 90-х годов XX века.

4. Сохранение в немецких словах их исконного произношения пожилых респондентов и молодежи.

5. Вкрапления иноязычных лексем в силу необходимости, а не для создания иронического эффекта у людей, приехавших в Германию в конце 80-х – начале 90-х годов XX века.

6. Наличие калек, среди которых чаще всего встречаются лексические и синтаксические у всех респондентов.

7. В речи отдельных людей заметно интонационное и фонетическое влияние чужого языка, а также начальная стадия разрушения некоторых грамматических конструкций русского языка.

Благодаря письменной форме анкеты была обнаружена утрата навыков письменной русской речи у людей, обучавшихся не на русском языке, то есть у молодежи.

Далее в диссертационном исследовании выделены особенности русской речи этнических немцев на различных уровнях языковой системы:

- трансформация щелевых звонких согласных, которые начинают произноситься с ослабленным участием голоса: [с]им, [с]вонок, [c]овет, ма[с]ью, арбу[с]а, [С]ина, [ш]ук, со[ш]ги, [ш]аргон, на лу[ш]айке;

- в слабой позиции перед шумными отсутствует озвончение согласных или оно проявляется очень слабо: [с] глаз, [с]борник, про[с]ьба, [с]гребли;

- отсутствие оглушения в конце слова согласного [ж], например в словах:

бага[ж], саквоя[ж], ё[ж];

- появление придыхательного призвука: стог[кх], столб[пх], штамп[пх];

- отвердение мягких шипящих ч и щ (уго[ш°а]ла, при[ч°а]л, пла[ч°], ру[ч°о]нка, за[ч°е]м) и наоборот – смягчение ц и твердых шипящих ж и ш ([ж’и]ть, [ш’]ведам, стан[ц’и]я, луч[ш’и]м, [ц’е]х, в кон[ц’е]);

- появление среднеевропейского [l]: даль[л°], пыль[л°], житель[л°], покупатель[л°], ансамбль[л°], томитель[л°]но, уголь[л°]ки, лю[л°у]бишь, вклю[л°у]чить;

- усиление вибрации согласного: рработа, шнурр, хоррошо, рруль.

- эмигранты конца 1980-х годов, как правило, используют заимствования в целях номинации, тогда как иммигранты последних лет XX века и начала XXI века применяют ее нередко как средство непритязательной языковой игры:

шпрахи («языковые курсы») – страхи, Рехннунг («счет») - такой, что рехнуться можно;

- наличие калек из немецкого языка для наименования жизненно важных социальных институтов, учреждений, а также значимых актуальных социальных феноменов. Например: Написать письмо в Stadtamt (Stadtamt – «мэрия»), Тебе дают варм (Wrme – «тепло, отопление»), Платят ойро (Euro – «евро»), Живет на социале (Sozial – «государственное социальное пособие»);

- использование в номинативных целях производных существительных, или слов-гибридов: типа велферщик, фудстэмпщик, бистряк, но и прилагательные (рамольный) и глаголы (замельдоваться, путцить).

3. Грамматический уровень:

- экспансия именительного падежа: Мы привыкли к безработице как нечто само собой разумеющееся (вместо к чему-то само собой разумеющемуся);

- инфинитизация: Он сторонник влиять на то, что пишет (вместо сторонник оказания влияния);

- нарушение видовых отношений: Мы осмотрели музей очень долго (вместо осматривали музей);

- ослабление склонения имени числительного: Она стоила около пять ойро (вместо пяти евро).

В качестве дополнительного материала использовались записи спонтанной устной речи – разговоры на различные личные темы, беседы о жизни, рассказы об истории семьи, воспоминания об эмиграции из бывших союзных республик, впечатления о новой стране, бытовые диалоги во время прогулок, посещений кафе и т.д., полученные в ходе бесед в естественной неофициальной обстановке. Речь такого рода сопоставима с «разговорной речью». Именно поэтому, при выявлении отличия «зарубежного русского» от «российского русского», полученные данные сравнивались с данными литературного языка в его разговорной разновидности, которая в нашем случае тяготеет к просторечию. Записи велись в самых разных ситуациях: в автомашине, в церкви, дома у респондентов, в кафе, ресторане. Обстоятельства, несомненно, ухудшали техническую сторону общения (городской шум и иные отвлекающие моменты), но не отразились на непринужденности ситуации и способствовали естественности речи собеседников. Изученный материал показывает степень устойчивости (сохранения) русского языка эмигрантов разных лет иммиграции.

В заключении содержится формулировка основных выводов проведенного исследования, а также намечаются перспективы дальнейшего изучения проблемы.

В Приложениях содержится анкета, предложенная этническим немцам в ходе исследования в Германии, состоящая из двух частей: вопросов, направленных на получений экстралингвистической информации о респондентах, и вопросов и заданий, способствующих определению их уровня владения русским языком; таблица, содержащая перечень из 113 примеров немецких вкраплений в русскую речь этнических немцев; краткое описание истории миграций этнических немцев с конца XV до начала XXI века с картами расселения немцев на территории Восточной Европы, АССР Немцев Поволжья в 1928 году и статистической таблицей переселения этнических немцев из СССР, России и стран СНГ в Германию.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

Недопекина Е.М. Особенности русской речи русскоговорящих немцев в современной Германии//Функциональная семантика, семиотика знаковых систем и методы их изучения. II Новиковские чтения: Материалы Международной научной конференции. – М.: РУДН, 2009. – С 376-379.

Nedopekina E.M. Que faire? / Недопекина Е.М. Что делать? // Chemins de rconciliation en Europe. III Colloque international, Opole: Uniwersytet Opolski, 2010. – С.

97 – 98.

Недопекина Е.М. Особенности русской речи русскоговорящих немцев в современной Германии // Русский язык: исторические судьбы и современность: IV Международный конгресс исследователей русского языка (Москва, МГУ имени М.В.

Ломоносова, филологический факультет, 20-23 марта 2010 г.): Труды и материалы / Составители М.Л. Ремнева, А.А. Поликарпов. – М.: Изд-во Моск. Ун-та. – С. 669-670.

Недопекина Е.М. Место и роль языка в образовании диаспор // Вестник Российского университета дружбы народов. Теория языка. Семиотика. Семантика. – М: РУДН, 2011. – № 1. – С. 67 – 74.

Недопекина Е.М. Социолингвистические особенности русскоязычной общины Германии // Личность в межкультурном пространстве. Материалы VI Международной научно-практической конференции. – М.: РУДН, 2011. – С. 279 – 285.

Недопекина Е.М. Социолингвистическое пространство русскоязычной гуманитарный журнал «Ценности и смыслы», 2011. – №6 (15). – С. 138 – 148.

Недопекина Е.М. Взаимовлияние русского и немецкого языка на различных языковых уровнях в речи этнических немцев Германии // Наука и бизнес: пути развития, 2012. – №6 (12). – С. 45 – 48.

Недопекина Е.М. Языковой контакт и языковая интерференция в речи этнических немцев Германии // Глобальный научный потенциал, 2012. – №6 (15).

– С. 17 – 22.

Функционально-структурные особенности русской речи этнических немцев в социолингвистическом пространстве Германии Реферируемая диссертация посвящена комплексному описанию русской речи этнических немцев в социолингвистическом пространстве современной Германии; процессам языкового контактирования, представленным в устной и письменной речи этнических немцев; определению специфических черт в русской речи и изменений, происходящих в русском языке в условиях его постоянного контакта с неблизкородственным немецким языком; выявлению наиболее частотных закономерностей преобразования русской речи на фонетическом, лексическом и грамматическом языковых уровнях в условиях влияния немецкого языка и культуры; подтверждению институционального характера [Шовгенин 2007] использования русского языка в условиях руссконемецкого билингвизма.

Социолингвистические исследования на материале двух или более языков являются одним из перспективных направлений в лингвистике и имеют большое практическое значение для исследования русского языка за рубежом.

Functional and structural features of the Russian speech of the Ethnic Germans in the socio-linguistic space of Germany The dissertation is devoted to a complex description of the sociolinguistic space of Russian language functioning in modern Germany; the processes of language contacts, represented in the oral speech and writing of Ethnic Germans; the definition of specific features in their Russian speech and the changes developing in the Russian language under the circumstances of the constant contact with German language; the revelation of the most frequent patterns of the Russian language transformation on the phonetical, lexical and morphological levels in terms of the permanent influence of the German language and culture and their classification;

evidence of institutional character of Russian language use under the conditions of Russian and German bilingualism.

The materials and results of the research on the two languages could be applied to develop the general theory of language studies, and have a solid practical importance for studying Russian language abroad.