«КОНТРОЛЬ НАД ЯДЕРНЫМИ ВООРУЖЕНИЯМИ КАК ФАКТОР ОБЕСПЕЧЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ...»

На правах рукописи

АНТОНОВ Анатолий Иванович

КОНТРОЛЬ НАД ЯДЕРНЫМИ ВООРУЖЕНИЯМИ

КАК ФАКТОР ОБЕСПЕЧЕНИЯ

НАЦИОНАЛЬНОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

Специальность

23.00.04 – Политические проблемы международных отношений,

глобального и регионального развития

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора политических наук

Москва – 2012

Работа выполнена в Центре международной безопасности Федерального государственного бюджетного учреждения науки Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук (ИМЭМО РАН)

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, руководитель Центра военно-политических исследований Федерального государственного бюджетного учреждения науки Института США и Канады Российской академии наук Батюк Владимир Игоревич доктор исторических наук, профессор, первый проректор Дипломатической академии МИД России Закаурцева Татьяна Алексеевна доктор исторических наук, членкорреспондент РАН, заместитель директора Федерального государственного бюджетного учреждения науки Института Европы Российской академии наук Носов Михаил Григорьевич

Ведущая организация: Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России

Защита состоится 13 февраля 2013 г. в 14:00 на заседании диссертационного совета Д 002.003.03 на базе ИМЭМО РАН по адресу: 117997, г. Москва, Профсоюзная ул.,

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИМЭМО РАН Автореферат разослан « » октября 2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета канд.полит.наук И.Л.Прохоренко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Проблема контроля над ядерными вооружениями ввиду ее особой важности для обеспечения национальной безопасности государств, международной безопасности и стратегической стабильности находится в центре внимания государственных деятелей и политиков, научного, экспертного и журналистского сообществ.

В данной области накоплен значительный опыт, разработана правовая база системы контроля над вооружениями. Однако в последние годы политический процесс в этой сфере сталкивается с проблемами, обострение которых способно привести к деформации и даже распаду действующей системы контроля над вооружениями.

Негативные тенденции отчетливо проявились с конца 1990-х гг. в области ограничения стратегических наступательных вооружений. Не вступил в силу Договор между Россией и США о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений 1993 г.

(Договор СНВ-2), т.к. американская сторона отказалась от ратификации Нью-Йоркского протокола к нему (1997 г.). Не начались переговоры по Договору СНВ-3, которые были увязаны со вступлением в силу Договора СНВ-2, хотя в России и США велась соответствующая работа по подготовке и обмену проектами договора. Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов 2002 г. (Договор о СНП) не стал действующим механизмом ядерного разоружения, поскольку не предусматривал необратимости сокращений СНВ и мер контроля.

Россия и США подписали в 2010 г. новое соглашение – Договор о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (ДСНВ-2010), обеспечившее преемственность линии на дальнейшие юридически обязывающие сокращения стратегических ядерных вооружений. Однако диалог в других сферах контроля над вооружениями, напрямую связанных с ядерным разоружением, характеризуется рядом проблем, подчас весьма серьезных.

Во-первых, в 2002 г. США в одностороннем порядке вышли из Договора об ограничении систем противоракетной обороны 1972 г.

(Договора по ПРО), который на протяжении трех десятилетий был одним из основных соглашений для всей системы контроля над вооружениями.

После выхода из Договора по ПРО Вашингтон приступил к созданию глобальной системы противоракетной обороны, в том числе ее европейского сегмента. До настоящего времени попытки российской стороны убедить США не нарушать стратегическую стабильность путем создания системы ПРО, угрожающей российским силам ядерного сдерживания, не увенчались успехом.

Во-вторых, вызывает озабоченность ситуация вокруг ракет средней и меньшей дальности. Ракеты этих классов были уничтожены СССР и США в соответствии с Договором о ликвидации ракет средней и меньшей дальности 1987 г. (РСМД). Несмотря на усилия России, пока не удалось придать этому Договору глобальный характер. Все большее число государств разрабатывают и принимают такие ракеты на вооружение.

В-третьих, вне международно-правовой сферы контроля остается нестратегическое ядерное оружие, сокращение которого в 1990-е гг.

происходило не на основе юридически обязывающих договоров, а лишь путем параллельных добровольных инициатив двух ведущих ядерных держав. В настоящее время начало переговоров по нестратегическому ядерному оружию блокируется рядом серьезных политических и технических проблем.

В-четвертых, вне международных переговоров по ограничению ядерных, в том числе стратегических, вооружений остаются другие государства, в то время как в соответствии с требованиями Статьи VI Договора о нераспространении ядерного оружия 1986 г. (ДНЯО) все страны должны вести переговоры об эффективных мерах по прекращению гонки ядерных вооружений в ближайшем будущем и ядерному разоружению.

В-пятых, длительное время находится в тупике ситуация на Конференции по разоружению, в рамках которой заблокированы переговоры по Договору о запрещении производства расщепляющихся материалов (ДЗПРМ) и Договору о предотвращении размещения оружия в космосе (ДПРОК).

В-шестых, так и не вступил в силу подписанный в 1996 г. Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), который не ратифицирован рядом стран, включая США и КНР.

В-седьмых, торможение разоруженческого диалога оказывает негативное влияние на режим нераспространения ядерного оружия, и наоборот, проблемы в области нераспространения создают трудности для дальнейших шагов по ядерному разоружению.

Проведение ядерных испытаний в Индии и Пакистане в 1998 г.

нанесло серьезный удар по международной системе ядерного нераспространения и поставило вопрос о ядерном статусе этих государств.

Остается вне ДНЯО и Израиль со своей военной ядерной программой. В 2003 г. вышла из этого Договора и в 2006-2009 гг. провела ядерные испытания КНДР. Сохраняются серьезные озабоченности относительно ядерной программы Ирана. В целом около 30 стран обладают потенциалом создания ядерного оружия.

Современные механизмы разоружения и нераспространения не приспособлены для эффективного реагирования на новые вызовы международной безопасности, включая возможную смычку ядерного оружия или необходимых для его производства ядерных материалов и терроризма. Происходит распространение технологий, чувствительных с точки зрения создания ядерного оружия.

С учетом изложенного высказываются сомнения в жизнеспособности в современных условиях международно-правовых механизмов контроля над вооружениями. Ряд стран, понимая опасность складывающейся ситуации, предпринимают шаги по созданию предпосылок для продолжения процесса ядерного разоружения. Речь идет, в первую очередь, об усилиях по укреплению режима нераспространения, созданию дополнительной «страховочной сетки» из различного рода договоренностей и инициатив. Тем не менее остановить негативные тенденции в области нераспространения пока не удается Наблюдаемые деструктивные моменты в сфере контроля над ядерными вооружениями отрицательно сказываются на безопасности России, национальной безопасности широкого круга государств и международной безопасности в целом.

В этих условиях существенно возрастает значимость научно обоснованных рекомендаций в области контроля над ядерными вооружениями. Такие рекомендации должны разрабатываться на основе глубокого изучения исторического опыта создания и эволюции международно-правовой системы контроля над ядерными вооружениями, анализа ее современного состояния и прогноза перспектив ее развития и совершенствования.

Степень научной разработанности темы. В российских и зарубежных исследованиях по проблематике контроля над ядерными вооружениями содержится обстоятельный анализ как отдельных аспектов контроля над вооружениями, так и проблем повышения безопасности и укрепления стратегической стабильности в целом. С этой точки зрения необходимо отметить исследования, осуществленные в ряде российских институтов и центров, таких как Институт мировой экономики и международных отношений РАН, Институт США и Канады РАН, Российский институт стратегических исследований, Центр по изучению проблем контроля над вооружениями, энергетики и экологии МФТИ, Институт стратегической стабильности Росатома, ПИР-Центр, Совет по внешней и оборонной политике, Московский центр Карнеги и др.

В число авторов этих научных исследований вошли ведущие российские политологи и эксперты по контролю над вооружениями, безопасности и международным отношениям: В.П.Абаренков, В.И.Анненков, Г.А.Арбатов, А.Г.Арбатов, Ю.Н.Балуевский, В.Г.Барановский, В.И.Батюк, B.С.Белоус, А.Д.Богатуров, В.Ф.Давыдов, В.З.Дворкин, А.С.Дьяков, В.В.Евсеев, В.И.Есин, Т.А.Закаурцева, П.С.Золотарев, Л.Г.Ивашов, Т.Т.Кадышев, А.Н.Калядин, С.А.Караганов, Г.В.Кисунько, А.А.Кокошин, В.С.Колтунов, Л.А.Кононов, С.В.Кортунов, В.А.Кременюк, Г.К.Леднев, В.Н.Литовкин, В.Н.Михайлов, Е.В.Мясников, Е.В.Новиков, М.Н.Носов, С.К.Ознобищев, Г.А.Осипов, В.А.Орлов, В.Ф.Петровский, А.А.Пикаев, П.Л.Подвиг, С.М.Рогов, А.Г.Савельев, Л.С.Семейко, Н.Н.Соков, Р.М.Тимербаев, А.В.Торкунов, Д.В.Тренин, А.И.Уткин, Ю.Е.Федоров, А.В.Фененко, Г.С.Хозин, А.А.Храмчихин, Г.К.Хромов, Т.А.Шаклеина, В.Е.Ярынич и др.

Полезными для анализа исследуемых в диссертации проблем были работы по вопросам теории, практики и истории международных отношений, внешней политики государств и мировой политики, в том числе с акцентом на роль и место теории международных отношений как составной части политической науки. В этом контексте будет справедливо отметить труды Т.А.Алексеевой, В.А.Ачкасова, Д.Г.Балуева, И.Н.Барыгина, Г.А.Белова, А.Д.Богатурова, К.П.Боришполец, С.М.Виноградовой, К.С.Гаджиева, А.А.Дегтярева, М.В.Жеребцова, И.В.Ильина, В.Л.Иноземцева, Н.Н.Иноземцева, Н.А.Косолапова, О.А.Колобова, А.С.Маныкина, Е.Ю.Мелешкиной, М.Н.Петрова, Я.А.Пляйса, Э.А.Позднякова, Б.Л.Прозорова, Р.Светлова, Л.В.Сморгунова, А.В.Торкунова, М.А.Хрусталева, Е.Б.Шестопал, Ю.В.Шишкова и многих других российских политологов.

«Международная жизнь», «Международные процессы», «Мировая экономика и международные отношения», «Россия в глобальной политике», «США и Канада: экономика, политика, культура», «Индекс безопасности», «Ядерное распространение», «Ядерный контроль», электронный журнал «Россия и Америка в XXI веке».

При подготовке диссертации были обобщены научные труды, статьи в периодической печати, выступления таких западных политиков, историков, политологов, как Дж.Байден, Дж.Банн, З.Бжезинский, Б.Блэр, Л.Брукс, Дж.Голдблат, Дж.Голджиер, Дж.Гудби, Р.Геттемюллер, Г.Киссинджер, Р.Макнамара, М.Леви, Б.Ло, М.Макфол, М.О’Ханлон, У.Перри, У.Поттер, А.Ротфельд, Дж.Стайнбрунер, С.Тэлбот, Т.Шеллинг, Й.Энтони и др.

Разработке различных аспектов темы диссертационной работы существенно способствовали публикации в зарубежных журналах «Bulletin of the Atomic Scientists», «Foreign Affairs», «International Security», «Foreign Policy», «The Nonproliferation Review», «Proliferation Papers», а также в периодических изданиях МАГАТЭ и Института ООН по исследованию проблем разоружения (ЮНИДИР).

Отмечая безусловную ценность ранее проведенных исследований, необходимо признать, что еще далеко не удовлетворена потребность в разработке актуальных теоретических и методологических вопросов обеспечения политики России в области контроля над ядерными вооружениями в современных условиях. Особенно остро в отечественной политической науке ощущается необходимость развития представления о механизме политико-правового обеспечения контроля над ядерными вооружениями в условиях полицентричного и глобализирующегося мира, нарастания новых вызовов и угроз международной безопасности в XXI в., а также национальной безопасности России.

Объектом диссертационного исследования является политика государств в области контроля над ядерными вооружениями и системами противоракетной обороны, ограничения военно-космической деятельности, укрепления режима ядерного нераспространения.

Предмет исследования составляют состояние и перспективы политики России в области контроля над ядерными вооружениями и системами противоракетной обороны, ограничения военно-космической деятельности, укрепления режима ядерного нераспространения, а также влияние ПРО, военно-космической деятельности и ядерного распространения на перспективы сокращения ядерных вооружений.

Научная проблема: в диссертации на основе анализа и обобщения накопленного в СССР и России многолетнего теоретического и практического опыта ядерного сдерживания и обеспечения стратегической стабильности решена научная проблема создания теоретических и прикладных основ системы контроля над ядерными вооружениями, противоракетной обороной, военно-космической деятельностью и ядерным распространением с целью обеспечения безопасности и внешнеполитической деятельности России в этих сферах в меняющихся условиях начала XXI в.

Цель диссертационного исследования заключается в разработке теоретико-методологических основ формирования стратегии внешнеполитической деятельности России в сфере контроля над ядерными вооружениями в современном мире.

Для достижения этой цели поставлены и решаются следующие задачи исследования:

проанализировать модель стратегического сдерживания периода «холодной войны», дать оценку ее применимости в новых условиях международной обстановки, разработать предложения по формированию новой модели стратегического сдерживания;

оценить роль ядерного сдерживания в современной политике ведущих ядерных держав;

рассмотреть под углом зрения национальной безопасности России исторический опыт формирования, современное состояние и перспективы международно-правовой системы контроля над ядерными вооружениями;

ретроспективно проанализировать процесс становления международной политики в области контроля над ядерными вооружениями в контексте международной безопасности;

исследовать причины ослабления международного режима контроля над ядерными вооружениями;

рассмотреть современную политику ведущих государств мира в области контроля над ядерными вооружениями;

проанализировать эволюцию и обосновать приоритеты, перспективы политики России в области контроля над ядерными вооружениями на современном этапе;

разработать практические рекомендации для международных переговоров по контролю над ядерными вооружениями, системами ПРО, военно-космической деятельностью и по нераспространению ядерного оружия.

Научная гипотеза исследования заключается в предположении наличия в современном мире фундаментальных трудностей и новых проблем в системе контроля над ядерными вооружениями. Впервые в истории эти проблемы лежат не только непосредственно в сфере ядерных вооружений, но и в области тесно связанных с ними вопросов ПРО, военно-космической деятельности и ядерного нераспространения. Без нахождения решений по вопросам ПРО, военно-космической деятельности, ядерного нераспространения невозможно ожидать прогресса в области контроля над ядерными вооружениями в обозримом будущем. В этой связи представляется, что адекватное политико-правовое обеспечение внешнеполитической деятельности России в области контроля над ядерными вооружениями является необходимым и неотъемлемым фактором обеспечения российской и международной безопасности в современном мире.

Хронологические рамки исследования охватывают период с середины 1940-х гг. до начала 2010-х гг., что позволяет проследить динамику международной политики в сфере контроля над ядерными вооружениями с момента ее становления вплоть до настоящего времени, дать ее периодизацию, характеристику и оценку ее основных этапов, сделать прогноз ее развития на краткосрочную и среднесрочную перспективы.

Теоретико-методологическую основу исследования составили системный и системно-исторический подходы к изучению мировой политики и международных отношений. Системный подход позволил сочетать различные методы политологического анализа, включая сравнительный и проблемно-хронологический подходы. Заложенный в основу системно-исторического подхода принцип историзма позволил активно использовать в исследовании ретроспективный метод. Он применялся, прежде всего, для выявления причинно-следственных связей в эволюции системы контроля над ядерными вооружениями.

Компаративный метод позволил сравнить подходы различных государств к проблемам контроля над ядерными вооружениями на разных хронологических этапах. Это дало возможность выявить особенности динамики развития международной системы контроля над ядерными вооружениями. Сопоставление политической практики с заявленными в официальных документах приоритетами России и США в данной области дало возможность определить как постоянные интересы этих стран, так и временные изменения политического целеполагания, продиктованные различными внутренними и внешними факторами.

Применение ретроспективного и сравнительного методов в совокупности дает возможность сопоставить используемые государствами организационно-политические механизмы контроля над ядерными вооружениями, что, в свою очередь, позволяет проследить эволюцию внешнеполитического курса государств в данной области.

Источниковая база исследования. Основными источниками, привлеченными к работе над диссертацией, являются официальные документы, связанные с деятельностью государства. Это акты государственного законодательства России и других ядерных держав, позволяющие определить роль ядерной политики и, в частности, контроля над ядерными вооружениями в обеспечении национальной безопасности (доктрины национальной безопасности, военные доктрины, концепции внешней политики, образующие основу внешней и оборонной политики страны); парламентские документы (документы обеих палат Федерального Собрания РФ, материалы слушаний в Конгрессе США, правительственные отчеты и т.д.), официальные дипломатические документы, прежде всего, советско/российско-американские договоры и соглашения в области контроля над ядерными вооружениями, а также противоракетной обороны.

В исследовании используется комплекс документов органов государственного управления ведущих ядерных держав (различных министерств и ведомств), анализ которых позволяет проследить приоритеты и динамику государственной политики в области контроля над ядерными вооружениями.

Значительную группу источников составляют выступления, интервью и публикации политических лидеров и представителей государственных ведомств России – президентов В.В.Путина, Д.А.Медведева, Б.Н.Ельцина, министров иностранных дел Е.М.Примакова, И.С.Иванова, С.В.Лаврова, дипломатов А.Н.Бородавкина, В.В.Лощинина, С.А.Рябкова и др., а также глав и представителей других государств, например, президентов США Дж.Буша, Б.Обамы, министров обороны США У.Перри, Д.Рамсфельда и Р.Гейтса, государственных секретарей К.Райс, Х.Клинтон, заместителя государственного секретаря США Р.Геттемюллер и др.

Необходимостью определения международно-правовой среды политики СССР/России в области контроля над ядерными вооружениями обуславливается обращение к документам и материалам международных организаций. Главным образом, это официальные документы ООН (договоры, конвенции, резолюции, соглашения и т.д.), НАТО, МАГАТЭ.

В диссертации использованы материалы о контроле над ядерными вооружениями российских информационных агентств и прессы (например, «Коммерсантъ», «Российская газета»). Отдельную группу образуют периодические издания, специализирующиеся на темах, рассматриваемых в диссертации, прежде всего «Военно-промышленный курьер» и «Независимое военное обозрение». В работе также использовались публикации зарубежных печатных и электронных СМИ с целью анализа дискуссий в западных странах относительно ядерного оружия и контроля над ним.

Полезными источниками для исследования стали публикации и выступления сотрудников Академии военных наук РФ, Военной академии РВСН имени Петра Великого, 4 ЦНИИ Минобороны России, Дипломатической академии МИД России, Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России и иных научных и образовательных учреждений России и других стран.

В качестве дополнительных источников информации привлечены материалы, полученные в ходе работы автора исследования в Министерстве иностранных дел и Министерстве обороны России, результаты анализа бесед с высокопоставленными сотрудниками внешнеполитических и оборонных ведомств ряда зарубежных стран и России.

информационные интернет-ресурсы, в частности, ресурсы официальных сайтов Организации Объединенных Наций (www.un.org), Президента Российской Федерации (www.kremlin.ru), Правительства Российской Федерации (www.government.ru), Совета Безопасности Российской Федерации (www.scrf.gov.ru), Министерства иностранных дел Российской Федерации (www.mid.ru), Министерства обороны Российской Федерации (www.mil.ru), Президента США (www.whitehouse.gov), Государственного департамента США (www.state.gov), Министерства обороны США (www.defense.gov) и др.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

диссертация является новым комплексным исследованием современного состояния и перспектив политики России в области контроля над ядерными вооружениями в условиях трансформации вызовов и угроз международной безопасности и стратегической стабильности в начале ХХI века;

предложена и теоретически обоснована авторская концепция политико-правового обеспечения контроля над ядерными вооружениями в интересах обеспечения российской национальной и международной безопасности в новых условиях;

на основе ретроспективного рассмотрения процесса становления международной политики в области контроля над ядерными вооружениями выработаны авторские предложения относительно перспектив развития системы контроля над ядерными вооружениями, а также связанных с ними проблем ПРО, военно-космической деятельности и ядерного нераспространения;

обосновано влияние политико-правового обеспечения внешнеполитической деятельности России в сфере контроля над вооружениями на динамику развития ситуации в области национальной безопасности России и международной безопасности;

на основе анализа современных тенденций и перспектив в области контроля над ядерными вооружениями, системами ПРО, военнокосмической деятельностью, а также ядерного нераспространения выявлена и систематизирована растущая взаимозависимость военнотехнического развития в указанных областях и договорно-правового разрешения нынешних противоречий при определении дальнейших путей контроля над ядерными вооружениями;

на основе системного анализа автором предложено концептуальное видение перспективного развития внешнеполитической деятельности России в области контроля над ядерными вооружениями, согласно которому предусматривается перенос акцентов от традиционной политики поддержания контроля над ядерными вооружениями со стороны России и США в сторону вовлечения в процесс контроля не только всех ядерных стран, но и неядерных государств;

обоснована необходимость выделения междисциплинарного направления науки – международной политики контроля над ядерными вооружениями, обозначены ее контуры и сформулированы объект и предмет. Глубокая взаимосвязь теоретической и прикладной составляющих является особенностью этого направления.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. После «холодной войны» произошли глубокие изменения в международной политике, в отношениях между ядерными державами, в первую очередь, между Россией и США. Однако концепция ядерного сдерживания осталась прежней. В то же время появление новых вызовов и угроз подталкивает ядерные страны к поиску новой модели сдерживания, новых формул обеспечения международной безопасности.

2. Турбулентность процессов в мировой политике, обострение противоречий глобального и регионального характера ставят конкретные задачи перед международным сообществом по дальнейшим энергичным действиям в области контроля над ядерными вооружениями как ключевой составляющей многогранного процесса контроля над всеми вооружениями. Главное – проблемы контроля над ядерными вооружениями все больше переплетаются с вопросами противоракетной обороны, военно-космической деятельности и нераспространения ядерного оружия.

3. Принцип равенства и неделимой безопасности, несмотря на критическое отношение к нему со стороны США и их ближайших союзников, всегда оставался важнейшим принципом переговоров по СНВ.

В условиях формирования новых межгосударственных отношений в период после «холодной войны» значение принципа равной безопасности возрастает, и любые договоренности в области контроля над вооружениями возможны лишь при четком соблюдении этого принципа.

4. Советско/российско-американские соглашения по контролю над ядерными вооружениями всегда были и остаются основным фактором, определяющим состояние и перспективы международной безопасности.

Успехи на советско/российско-американском треке не только предотвращали всеобщую ядерную катастрофу, но и создавали основу для прогресса в других сферах контроля над вооружениями. Кроме того, с учетом радикальных сокращений ядерных вооружений двух ядерных держав на повестку дня в качестве очередного шага в области ядерного разоружения выходит задача вовлечения в многосторонний переговорный процесс и других официальных членов ядерного клуба – Великобритании, Франции и Китая.

5. По мере движения по пути ядерного разоружения все острее становится проблема взаимозависимости стратегических наступательных вооружений и стратегических оборонительных вооружений. От того, как решится вопрос о ПРО в российско-американском диалоге, будут определяться перспективы дальнейшего сокращения СНВ и прогресс на других разоруженческих направлениях.

6. Идея использования космического пространства в целях обеспечения обороноспособности государства стала объектом исследований уже в первые десятилетия космической эры. Появление оружия в космосе, в том числе для решения противоракетных задач, может нарушить стратегический баланс между Россией и США и привести к новой гонке вооружений. Реализация предложений России и других стран по предотвращению гонки вооружений в космосе, а также разработка новых инициатив в этой области укрепят международную безопасность и станут дополнительным стимулом для дальнейших шагов по ядерному разоружению.

7. В последние годы режим ядерного нераспространения испытывает давление со стороны новых вызовов и угроз. Без адекватных ответов мирового сообщества на эти вызовы и угрозы, а также поиска решений застарелых проблем (еще времен создания ДНЯО) будет достаточно трудно сформировать предпосылки для дальнейших шагов в области ядерного разоружения. Вопрос о том, что является более высоким приоритетом – разоружение или нераспространение, пока остается открытым, но очевидно, что между ними есть глубокая диалектическая взаимосвязь и одно невозможно без другого.

Теоретическая значимость исследования заключается в разработке целостной концепции политико-правового обеспечения контроля над ядерными вооружениями в интересах обеспечения национальной и международной безопасности.

Анализ состояния и развития политико-правового обеспечения контроля над ядерными вооружениями позволил выявить имеющиеся недостатки в указанной сфере, определить систему политического регулирования деятельности органов государственной власти России в данной области, обосновать задачи, принципы и основные направления развития правовой базы контроля над вооружениями в современных условиях.

В исследовании обосновываются пути разрешения противоречия между императивом обеспечения действенного контроля над ядерными вооружениями и ограниченностью возможностей современной политики ведущих государств и международно-правовой практики в указанной сфере. Это противоречие может быть ослаблено или снято посредством внедрения разработанной автором концепции политико-правового обеспечения контроля над ядерными вооружениями в интересах национальной и международной безопасности.

Решение поставленной в диссертации научной проблемы имеет существенное значение для обеспечения стратегической стабильности в мире, укрепления безопасности и повышения обороноспособности России.

Практическая значимость исследования определяется внедрением результатов настоящей диссертации в процесс выработки решений по оптимизации политики России в сфере контроля над ядерными вооружениями и укрепления ее безопасности. Эти результаты используются и для формирования российской политики в рассматриваемой области на среднесрочную перспективу – до 2020 г.

Сделанные в работе выводы могут быть учтены в практической работе государственных органов власти России (Администрация Президента, Правительство, включая МИД и Минобороны, Совет Безопасности, соответствующие комитеты Совета Федерации и Государственной Думы Федерального Собрания).

Полученные результаты исследования могут быть использованы при подготовке учебных курсов по вопросам разоружения и безопасности, равно как и предоставить дополнительную информацию и выводы для широкого круга исследователей и экспертов в данной области.

Апробация результатов исследования. Диссертация была обсуждена 6 июля 2012 г. на расширенном заседании Центра международной безопасности ИМЭМО РАН и рекомендована к защите с учетом высказанных замечаний.

Основные положения и выводы диссертации также были апробированы и активно обсуждались в рамках участия автора в различных международных форумах, российских и зарубежных семинарах и конференциях, в том числе в Первом комитете Генеральной Ассамблеи ООН (Нью-Йорк, 2004-2010 гг.), на обзорных конференциях по рассмотрению действия ДНЯО (Нью-Йорк, 2000 г., 2005 г., 2010 г.) и подготовительных комитетах этих конференций (Нью-Йорк, 2000гг.), пленарных заседаниях рабочих органов Совета Россия-НАТО (Брюссель, 2004-2010 гг.), Режима контроля за ракетной технологией (2004-2010 гг.), Конференции по разоружению (Женева, 2004-2011 гг.), Группы ядерных поставщиков (2000-2010 гг.), Форума ОБСЕ по сотрудничеству в области безопасности (Вена, 2004-2010 гг.), рабочих встречах по линии «Группы восьми» (2004-2010 гг.), III Конференции по рассмотрению действия ДОВСЕ (Вена, 2006 г.), Международной конференции «Фактор противоракетной обороны в формировании нового пространства безопасности» (Москва, 2012 г.), Международной летней школы по проблемам глобальной безопасности в 2008-2012 гг., научнопрактических конференций ИМЭМО РАН в 2010-2012 гг. и ИСКРАН в 2012 г., международных семинарах Российского совета по международным делам в 2012 г., ПИР-Центра в 2005-2012 гг., ЮНИДИР в 2000-2010 гг.

По теме диссертации опубликовано более тридцати научных работ общим объемом свыше 30 печатных листов, в том числе одна индивидуальная авторская монография объемом 13,5 п.л. и 13 статей в ведущих рецензируемых научных журналах из перечня ВАК Минобрнауки России.

Соответствие содержания диссертации паспорту научной специальности. Диссертация полностью соответствует формуле паспорта научной специальности 23.00.04 «Политические проблемы международных отношений, глобального и регионального развития» – исследование сущности, содержания и направленности процессов международных отношений, основных сфер деятельности субъектов и объектов мировой политики глобального и регионального масштаба, отдельных государств и их союзов. Объектами исследований в рамках данной специальности выступают международные отношения, проблемы глобального и регионального развития.

Полученные соискателем результаты исследования соответствуют следующим пунктам паспорта специальности 23.00.04:

1. Международные отношения: сущность, история становления, основные сферы, динамика развития. Сущность и содержание внешнеполитической деятельности субъектов международных отношений.

Внешнеполитические доктрины и внешнеполитическая стратегия субъектов международных отношений.

4. Международная сфера как пространство реализации и защиты национальных интересов. Проблема гармонизации национальных интересов в международном сообществе в меняющемся мире. Поиск «баланса интересов» в мировом сообществе.

6. Возможные модели будущего мирового порядка. Тенденции становления нового мирового порядка. Совершенствование деятельности ООН. Роль ООН и системы ее организаций в сохранении международной стабильности. Устойчиво-безопасное развитие современного мира.

Миропорядок в постиндустриальную, информационную эпоху. Анализ, моделирование и прогнозирование в сфере международных отношений.

Значение и роль синергетического фактора в мировой политике.

7. Глобальные и региональные организации: цели, характер и формы их деятельности. Внешняя политика отдельных государств и их блоковых организаций различной направленности. Международная деятельность неправительственных организаций и финансово-экономических структур.

8. Внешнеполитическая деятельность субъектов международных отношений в области национальной, региональной и глобальной безопасности. Субъекты международных отношений. Проблемы национальной безопасности в международных отношениях. Системы региональной и глобальной безопасности.

9. Роль факторов силы и насилия в мировой политике. Современные военно-политические концепции и стратегии. Роль силы в международных отношениях. Военная сила в международных отношениях. Разоружение и контроль над вооружениями. Разоружение как глобальная проблема.

Политические и социально-экономические детерминанты политики разоружения. Основные этапы и исторический опыт политики государств в области разоружения. Борьба за сокращение и запрещение оружия массового поражения – центральное направление международной политики современных государств. Сокращение обычных вооружений, глобальный и региональный аспект.

10. Международные конфликты, пути и способы их разрешения.

Сущность, содержание и типология международных конфликтов. Условия возникновения, формы проявления и роль международных конфликтов.

Стратегия и методы урегулирования международных конфликтов. Пути и средства преодоления кризисов в современном мире. Миротворческая деятельность государств и их организаций. Международное сотрудничество в области противодействия международному терроризму и идеологическому экстремизму. Международный терроризм как социальнополитическое явление. Проблемы разработки нормативно-правовой базы борьбы с международным терроризмом. Гуманитарные проблемы международных отношений. Новые информационные технологии и международные отношения.

11. Внешнеполитическая деятельность государств, международных организаций, общественных и политических движений и других субъектов мировой политики.

13. Российская Федерация в системе международных отношений.

Внешняя политика и дипломатия России. Россия и СНГ. Россия и США.

Россия и Китай. Россия и Индия. Россия и «Большая Европа»: проблемы новых взаимоотношений. Центральная и Южная Азия во внешней политике России. Россия и АТР: содержание и перспективы сотрудничества. Россия и Япония. Россия и Ближний Восток. Латинская Америка, Африка и другие регионы мира во внешней политике России.

Основные этапы становления российской дипломатии.

14. Теоретическое обоснование роли и места Российской Федерации в системе международных отношений, ее внешнеполитических интересов, принципов и направлений внешнеполитической стратегии России.

15. Выработка форм и методов внешнеполитической деятельности Российской Федерации по реализации национально-государственных интересов.

16. Обеспечение национальной и международной безопасности РФ, решение проблем ее социально-экономического и культурного развития с помощью средств внешней политики и дипломатии.

Структура диссертации. Диссертация состоит из списка сокращений, введения, пяти глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность исследования, представлен анализ степени научной разработанности темы, сформулированы и обоснованы научная гипотеза, цель и задачи, хронологические рамки исследования, раскрываются его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, определена теоретикометодологическая основа диссертационной работы, изложены положения, выносимые на защиту, обосновано соответствие диссертационного исследования паспорту научной специальности.

Первая глава диссертации «Роль и значение стратегического сдерживания в контексте обеспечения национальной и международной безопасности» посвящена анализу модели стратегического сдерживания периода «холодной войны», оценке ее применимости в новых условиях обстановки в мире, разработке предложений по новой модели стратегического сдерживания.

Система контроля над ядерными вооружениями сформировалась в годы «холодной войны» на основе концепции стратегического (ядерного) сдерживания. Сутью ядерного сдерживания является убеждение потенциального агрессора в абсолютной бесперспективности достижения силовыми методами своих целей вследствие убедительной демонстрации гарантированной возможности и решимости нанесения ему катастрофического, неприемлемого ущерба в результате применения собственных сил.

Система ядерного сдерживания эпохи «холодной войны»

сформировалась в результате взаимодействия двух ведущих ядерных держав – СССР и США – и была кодифицирована двусторонними соглашениями об ограничении стратегических наступательных вооружений и Договором по ПРО.

Боевые характеристики ядерного оружия того времени были адекватны решаемым задачам. Сдерживание работало, потому что было убедительным с точки зрения реальности применения ядерного оружия в заранее обозначенных условиях.

Несмотря на глобальные сдвиги в мире после «холодной войны», на изменения в характере международных отношений, ядерное сдерживание не меняет своего содержания. В то же время в разных странах происходят противоречивые процессы в отношении ядерных вооружений. Одни государства ведут линию на их сокращение, другие не готовы брать конкретных обязательств по их ненаращиванию и ликвидации. Очевидна тенденция в пользу совершенствования ядерных арсеналов. Даже страны НАТО, большинство из которых – неядерные, по-прежнему сохраняют на своей территории ядерное оружие и соответствующую военнотехническую инфраструктуру.

Остаются вне ДНЯО страны с мощными военно-ядерными потенциалами, которые стремятся получить признание официального статуса ядерных держав. Не снижается опасность попадания ОМУматериалов в распространенческие сети.

В мировой политике явственно проявилась очевидная проблема:

прямая и обратная взаимосвязь ядерного сдерживания и нераспространения. Многие неядерные страны, особенно из Движения нераспространения, видят, сколь эффективно ядерное сдерживание в обеспечении безопасности ядерных держав. В этой связи у некоторых из них возникает стремление к приобретению ядерного оружия, особенно когда другие способы обеспечения национальной безопасности не дают нужных результатов.

Вместе с тем в мире растет осознание того, что в современных условиях далеко не всегда можно обеспечить ядерным оружием сдерживание неядерных угроз и невоенных действий, потенциально угрожающих интересам государства. Такое сдерживание не может работать на ранних стадиях конфликта, для предотвращения угрозы терроризма, распространения ОМУ, наращивания иностранного военного присутствия в жизненно важных в экономическом отношении регионах, когда еще не затронуты ключевые интересы государства.

По этой причине ослабевает стабилизирующая функция ядерного оружия, углубляются противоречия между ограниченным набором возможностей сил стратегического сдерживания и широким спектром угроз безопасности государств. Недопущение войны между ядерными державами перестает быть единственной целью ядерного сдерживания, а действующая модель сдерживания утрачивает главное свойство – правдоподобность угрозы неприемлемого противодействия. Налицо кризис нынешней модели стратегического сдерживания.

Вот почему усиливается поиск новых моделей стратегической стабильности. С одной стороны, появляются предложения по модификации концепции ядерного сдерживания вплоть до исключения ее из политики стран мира, в первую очередь ядерных держав. С другой стороны, рассматривается возможность улучшать характеристики ядерного оружия в направлении его интеграции в планы боевого применения неядерных сил общего назначения. Главное здесь – повысить достоверность угрозы применения ядерного оружия в различных условиях.

В США, например, появляются идеи перехода от концепции ядерного сдерживания к концепции «взаимной гарантированной стабильности», разработка которой находится на самой начальной стадии.

При этом официальный Вашингтон в обозримой перспективе не намерен отказываться от своего ядерного потенциала.

В некоторых странах началась проработка идей по асимметричным мерам сдерживания конфликтов разной интенсивности, хотя единого толкования такого понятия пока нет. К асимметричным действиям, например, относят применение или угрозу применения химического и биологического оружия, а также оружия, последствиями использования которого может быть необратимый ущерб окружающей среде.

Во второй главе «Международный режим ограничения и сокращения ядерных вооружений» раскрываются побудительные мотивы к решению проблемы ограничения стратегических ядерных вооружений, анализируются основные рубежи становления режима контроля над ядерными вооружениями и перспективы дальнейших сокращений ядерного оружия. Диссертант формулирует основные выводы, касающиеся советско/российско-американского договорного процесса по ограничению и сокращению ядерных вооружений, состоящие в следующем.

Начало международно-правовому обсуждению проблемы ядерного оружия было положено вскоре после окончания Второй мировой войны в рамках Комиссии ООН по атомной энергии. Однако в существовавших тогда условиях основы для достижения договоренности не просматривалось. США пытались сохранить атомную монополию, СССР стремился ликвидировать свое отставание в ядерной сфере. В итоге между сторонами началась гонка ядерных вооружений.

Однако в конце 1960-х гг. СССР и США все же перешли к решению проблемы ограничения стратегических ядерных вооружений на основе международно-правовых договоренностей. К побудительным мотивам инициирования переговоров по СНВ следует отнести следующее:

на рубеже 1970-х гг. в стратегических ядерных вооружениях между СССР и США сложился примерный паритет;

в качестве средств доставки ядерных боезарядов появились межконтинентальные баллистические ракеты, и США перестали чувствовать себя неуязвимыми;

у сторон появился значительный переизбыток ядерных вооружений, способность многократно уничтожить друг друга;

возникло понимание, что в гонке вооружений невозможно достичь победы, а дальнейшее количественное наращивание ядерного арсенала не принесет ощутимых выгод для собственной безопасности;

был сделан вывод о невозможности победы в мировой ядерной войне, которая приведет к взаимному уничтожению сторон и глобальным экологическим последствиям;

все серьезнее ощущалась тяжесть экономического бремени расходов на гонку вооружений.

Начатые в 1969 г. советско-американские переговоры завершились подписанием в 1972 г. Договора ОСВ-1 – первого Соглашения по СНВ.

Одновременно стороны подписали Договор по ПРО, ставший фундаментальным для ядерного разоружения и давший толчок дальнейшему процессу сокращения СНВ.

Впоследствии сторонами был подписан ряд двусторонних соглашений по ограничению ядерных вооружений – Договор ОСВ- (1979 г.), Договор о РСМД (1987 г.), Договор СНВ-1 (1991 г.), Договор СНВ-2 (1993 г.), Договор о СНП (2002 г.) и, наконец, ДСНВ-2010 (2010 г.).

Благодаря подписанным соглашениям по СНВ ведущие ядерные державы вначале замедлили программы количественного наращивания ядерных вооружений, потом приостановили их и, наконец, стали реально сокращать вооружения. Процесс контроля над СНВ постепенно приобрел свои собственные инерцию, логику и модель развития. Наряду с сокращением количества вооружений стороны стали ограничивать их качественное совершенствование и режимы функционирования.

Постепенно меры ограничения на основе национальных технических средств проверки дополнялись кооперативными методами контроля выполнения соглашений и мерами доверия.

Важнейшим принципом переговоров по СНВ стал принцип равенства и одинаковой безопасности. Его реализация юридически оформляла ядерный баланс, закрепляла способность ядерных сил к сдерживанию противоположной стороны и тем самым способствовала укреплению национальной безопасности.

На протяжении десятилетий советско/российско-американский договорный процесс сокращения ядерных вооружений не только находился в центре двусторонних отношений, но и, по сути, как ключевое звено определял состояние международной безопасности.

Наряду с влиянием на военные (уменьшение опасности ядерной войны, поддержание баланса сил) и экономические (уменьшение расходов на гонку вооружений) аспекты национальной безопасности следует отметить и чрезвычайно важное политическое, моральное и психологическое значение договоров по СНВ. Ядерное разоружение было наполнено колоссальным символическим смыслом – как главный способ предотвращения всеобщей ядерной катастрофы.

Руководство ведущих ядерных держав рассматривало контроль над ядерными вооружениями и как одно из мощнейших средств завоевания и укрепления своего авторитета на международной арене.

Контроль над СНВ имел важное значение и для других разоруженческих процессов. Сфера контроля над вооружениями постепенно распространилась на ядерные испытания, бактериологическое и химическое оружие, нестратегическое ядерное оружие, баллистические ракеты и ракетные технологии, вооруженные силы общего назначения и военную деятельность, военно-космическую деятельность. При этом механизмы, отработанные в рамках соглашений по СНВ, накопленный в ходе их реализации опыт послужили основой для соглашений по ограничению других вооружений.

В настоящее время в сфере ограничения СНВ действует новый ДСНВ-2010, подписанный в Праге в 2010 г. Стороны договорились более чем в два раза уменьшить количество стратегических носителей и на треть – количество боезарядов по сравнению с предыдущими обязательствами («потолок» носителей по Договору СНВ-1 – 1600 ед., а Договор о СНП носители не ограничивал, «потолок» боезарядов по Договору о СНП – 2200 ед.).

Конечно, ДСНВ-2010, как и любое другое соглашение, носит компромиссный характер. Однако в целом можно утверждать, что он основан на взаимоприемлемом балансе интересов и не содержит односторонних преимуществ для США, чем грешили некоторые предыдущие соглашения.

В последние годы в научном и экспертном сообществе дискутируется целесообразность денонсации Договора о РСМД 1987 г., призванного в свое время снизить ядерное противостояние в Европе между НАТО и Организацией Варшавского договора. Надо признать, что этот Договор в новых военно-политических условиях в известной мере утрачивает прежний смысл. С другой стороны, новые вызовы в сфере международной безопасности могут представлять реальные угрозы для некоторых стран-участниц Договора о РСМД. Эти угрозы могли бы устраняться и с помощью оружия, запрещенного Договором. По сути, ситуация, когда участниками Договора о РСМД являются только пять государств (Беларусь, Казахстан, Россия, США, Украина), а остальные имеют право создавать ракеты средней и меньшей дальности для нужд своей обороны, является дискриминационной.

В связи с этим Россия призвала обсудить возможность придания Договору о РСМД глобального характера. Совместно с США такой призыв прозвучал на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 2007 г.

Пока российская инициатива не получает необходимой поддержки, особенно у стран, которые сталкиваются с проблемами обеспечения региональной безопасности. Такие государства рассматривают ракеты средней и меньшей дальности в качестве надежного средства сдерживания регионального противника. С учетом этих обстоятельств остро встает вопрос о возможных дальнейших шагах в области сдерживания распространения ракет средней и меньшей дальности и реализации на практике идеи придания Договору о РСМД глобального характера.

Двусторонние переговорные процессы затронули лишь часть систем ядерных вооружений сторон – стратегические наступательные вооружения и ракеты средней и меньшей дальности. В международно-правовое поле не попал обширный класс нестратегических ядерных систем, сокращение которых регулируется лишь политическими инициативами президентов РФ и США, заявленными в 1991-1992 гг.

Многие неядерные страны настаивают на том, чтобы нестратегическое ядерное оружие (НСЯО) сокращалось на основе юридически обязывающих договоренностей с эффективными процедурами проверки. Такие требования звучат в рамках обзорных процессов ДНЯО, в выступлениях лидеров неядерных государств, на различных международных форумах. Примечательно, что в большей степени такие призывы раздаются в адрес России и США, тогда как другим ядерным державам удается уходить из-под огня критики. Такая ситуация обусловлена рядом политических и технических факторов.

В настоящее время вопрос об инициировании переговоров по НСЯО активно обсуждается и в политической среде США. В качестве доводов используются тезисы о якобы значительном превосходстве России по количеству вооружений этого класса, об отсутствии открытости политики России в области НСЯО, о недостаточной надежности и безопасности хранения ядерных боеприпасов в России.

Можно полагать, что давление на Россию по проблематике НСЯО в ближайшие годы будет нарастать. В этих условиях весьма важно выработать позицию, адекватно отражающую реально сложившуюся ситуацию, которая, среди прочего, учитывала бы особенности геостратегического положения нашей страны, факт размещения НСЯО на зарубежных территориях, роль этого оружия в системе ядерного сдерживания и другие моменты.

До сих пор в переговорах по ограничению ядерных вооружений участвовали лишь две ядерные страны – Россия/СССР и США. Вне международно-правовой сферы находятся ядерные вооружения других официальных членов ядерного клуба – Великобритании, Франции и КНР, хотя в соответствии с ДНЯО все его участники обязуются вести переговоры об эффективных мерах по прекращению гонки ядерных вооружений в ближайшем будущем и ядерному разоружению. Такая позиция Великобритании, Франции и КНР официально мотивируется существенным количественным отставанием ядерных арсеналов этих государств от России и США.

Беспокойство вызывают и государства, обладающие ядернооружейными потенциалами (Индия, Пакистан, Израиль, а также КНДР).

В третьей главе «Создание и развитие систем противоракетной обороны» анализируются развитие систем ПРО США и СССР (России), становление режима Договора по ПРО и его значение для стратегической стабильности, а также рассматриваются политические основы сотрудничества России и США в области ПРО.

Проблема противоракетной обороны уже несколько десятилетий остается одним из приоритетов советско-американского, а в настоящее время – российско-американского диалога. Столь продолжительная ее актуальность связана с тем, что системы противоракетной обороны, несмотря на свой «оборонительный» по определению характер, способны оказывать существенное влияние на реализацию концепции сдерживания.

ПРО непосредственно влияет на стратегическую стабильность, от состояния которой зависит перспектива ядерного разоружения и разоружения в целом.

В течение многих лет осознание неотвратимости возмездия, подкрепленного наличием технических средств доставки в виде баллистических ракет большой дальности, удерживало мир от развязывания взаиморазрушающего конфликта. Опасность противоракетной обороны для реализации этой концепции, ее роль как катализатора гонки ракетно-ядерных вооружений первыми осознали в США еще в прошлом веке. В то время у СССР и США имелись огромные запасы стратегических наступательных вооружений, а потенциал систем ПРО действительно был ограничен их техническими возможностями.

Американские политики тогда понимали, что наличие развернутых и боеспособных систем ПРО, развитие которых ничем не ограничено, представляет угрозу для безопасности США. Аналогичный подход доминировал и в СССР, хотя результаты работ по перехвату баллистических ракет в Советском Союзе были успешнее, чем в США, что вселяло надежды на возможность сохранить часть военного потенциала после обмена ядерными ударами.

Совпадение взглядов СССР и США на последствия создания систем противоракетной обороны привело к осознанию необходимости заключения договоренности по ПРО. Результатом этого стало подписание в 1972 г. Договора об ограничении систем ПРО, что имело поистине историческое значение. В этом Договоре на практике был воплощен принцип взаимного ядерного сдерживания. Стороны, отказавшись от развертывания ПРО на территории своей страны, осознанно поставили себя в условия, при которых каждая из них лишалась возможности нанесения первого ядерного удара без опасения получить ответный ядерный удар возмездия. Создание такой ситуации объективно лишало реального смысла дальнейшее наращивание СНВ, подводило базу для прекращения гонки ракетно-ядерных вооружений. В течение тридцати лет Договор являлся краеугольным камнем системы соглашений по СНВ.

Важно, что в заключенных договорах по СНВ содержалась ссылка на Договор по ПРО.

Под надуманными предлогами некой ракетной угрозы со стороны террористов и «государств-изгоев» (КНДР, Ирана и Ирака) США вышли из Договора по ПРО в 2002 г. Такое решение Вашингтона не было обусловлено поиском ответа на реальные угрозы, не являлось адекватной мерой реагирования на них и не решало поставленных задач. Это был политический шаг, отражавший односторонний подход и идущий вразрез с интересами других стран. Решать проблему распространения баллистических ракет и ракетных технологий можно и нужно было без ломки существовавшей архитектуры стратегической стабильности.

Выйдя из Договора по ПРО, Вашингтон приступил к практической работе по созданию и развертыванию глобальной системы ПРО, которая предусматривала в своем составе наземные, морские, воздушные и космические средства. Такая система должна была быть глубоко эшелонированной и обеспечивать перехват баллистических ракет всех типов (нестратегических и стратегических) на любых участках траектории их полета. В ее состав должны были входить как традиционные огневые средства (противоракеты), так и средства на новых физических принципах.

Первоначальные планы, объявленные администрацией Дж.Буша-мл., предусматривали два района наземных стратегических противоракет GBI на территории самих США – в Калифорнии и на Аляске. Однако в 2007 г.

США объявили о планах развертывания третьего позиционного района стратегической наземной ПРО в Европе – десяти стратегических противоракет дальнего перехвата шахтного базирования GBI в Польше и стационарной радиолокационной станции сопровождения целей и наведения противоракет в Чехии. Со стороны России последовала жесткая реакция на эти планы. Российским руководством были сделаны решительные заявления.

С приходом к власти в США администрации Б.Обамы существовавшие планы в отношении ПРО были подвергнуты корректировке. Вашингтон снял с повестки дня планы создания третьего позиционного района стратегической ПРО США в Польше и Чехии. Было заявлено об отказе и от ряда других программ – развертывания перехватчиков GBI (за исключением уже имеющихся 30 пусковых установок (ПУ) на Аляске и в Калифорнии), программы MKV по одновременному поражению перехватчиком нескольких целей, программы KEI по замене перехватчика GBI на более эффективный.

Главным приоритетом американской противоракетной программы было провозглашено развертывание средств нестратегической ПРО в различных регионах мира. В основу создания региональных систем ПРО положены «тиражирование» и последующая модернизация в морском и наземном вариантах ракеты SM-3 mod.1, а в дальнейшем и SM-3 mod.2.

Противоракетным планам придается более гибкая и технически совершенная форма с большими возможностями маневра как по срокам развертывания, так и по территориально-технологической конфигурации.

Новые подходы США к развитию систем ПРО предполагают их высокую мобильность, повышенную адаптивность к складывающейся ситуации и возможность быстрого развертывания в разных районах.

Российские идеи по разработке новых механизмов взаимодействия в области ПРО, которые могли бы в определенной степени компенсировать отсутствие обязательств в противоракетной сфере, не встречали поддержки со стороны США или же обставлялись неприемлемыми для России условиями и увязками. Главными причинами такой ситуации являются расхождения между двумя странами в понимании существа «взаимовыгодного сотрудничества».

Россия ориентировалась на сотрудничество, которое минимизировало бы ущерб для национальной безопасности в условиях прекращения действия Договора по ПРО. США стремились снизить накал публичных дискуссий о влиянии ПРО на стратегическое сдерживание, перевести диалог в формат узкого обсуждения отдельных технических аспектов. При этом американская сторона не отрицала свою заинтересованность в получении от России отдельных технологических решений по ПРО, которые могли бы ускорить реализацию и сократить расходы на противоракетный проект.

НАТО настаивает на том, что ЕвроПРО должна представлять собой две независимые системы – российскую и натовскую, но скоординированные между собой. Россия, со своей стороны, предложила создавать не независимые, а взаимодополняющие системы ПРО.

На саммите Совета Россия-НАТО в Лиссабоне в 2010 г. Президент России выдвинул инициативу формирования коллективной системы ПРО в Европе на основе «секторального» принципа, то есть разделения европейской территории на «секторы ответственности» сторон по уничтожению баллистических ракет, но на базе совместно действующей системы командования и управления.

Пока, несмотря на декларируемое на политическом уровне стремление к сотрудничеству, в реальности дело идет к тому, что США с привлечением партнеров по НАТО реализуют в одностороннем порядке планы создания ЕвроПРО. Российские озабоченности игнорируются. Это объективно подталкивает Россию к реализации ответных военнополитических мер, о которых было заявлено Президентом Российской Федерации 23 ноября 2011 г.

В четвертой главе «Становление и совершенствование режима использования космоса в военных целях» исследуются вопросы использования космического пространства в военных целях, этапы формирования правового режима космической деятельности. Проведенные автором анализ эволюции взглядов на использование космического пространства в военных целях, оценки опасности милитаризации космического пространства позволили сформулировать предложения по международно-правовому регулированию предотвращения размещения оружия в космосе.

В наши дни космическое пространство становится ключевым фактором повышения эффективности боевых действий на земле, предоставляя новые возможности для решения задач обеспечения боевых действий – раннего предупреждения, связи, разведки, целеуказания, навигации и проч. Возрастающее значение космоса в обеспечении социальных, экономических и военных нужд приводит к стремлению отдельных стран закрепить там свое господствующее положение, оправдывая это необходимостью защиты «интересов и инвестиций».

Широкие исследования областей возможного военного использования космоса были проведены в ведущих космических державах – СССР и США. В результате был создан и принят на вооружение ряд космических средств военного назначения, получивших общее наименование – космические обеспечивающие системы. Они не были связаны с размещением оружия в космосе и использовались для целей разведки, предупреждения о ракетном нападении, обнаружения ядерных взрывов, связи, метеорологического, навигационного, топогеодезического и картографического обеспечения вооруженных сил.

Глубокому изучению подвергся вопрос о возможности размещения в космосе оружия для воздействия по наземным, морским и воздушным целям. Ключевым критерием для определения целесообразности разработки таких средств было соотношение стоимости их создания и ожидаемой эффективности выполнения боевых задач в сравнении с некосмическими системами оружия. Известные расчеты не показали превосходства таких космических систем оружия, в силу чего они не получили заметного развития.

В США и СССР были проведены широкие исследования в области противоспутниковых систем, осуществлены и практические разработки. В США сначала была создана противоспутниковая система на основе ракеты-перехватчика наземного стационарного базирования, затем противоспутниковая система «АСАТ» самолетного базирования, успешно испытанная в 1985 г. по реальной цели в космосе, но не поступившая на вооружение. В СССР в 1970-х гг. был развернут наземный комплекс противокосмической обороны «ИС», который находился в эксплуатации до 1993 г, хотя, начиная с 1983 г., испытательные пуски аппаратовперехватчиков не проводились.

Большое внимание было уделено изучению возможностей создания космических систем борьбы с баллистическими ракетами – систем ПРО. В США в 1983 г. была принята программа «Стратегическая оборонная инициатива», предусматривающая использование космических средств.

Несмотря на определенные технологические достижения, эта программа не привела к созданию конкретных космических систем в силу сложности стоящих перед американскими разработчиками военно-технических проблем.

С прекращением действия Договора по ПРО из правового поля исключен один из его важнейших элементов – запрет на создание, испытания и развертывание систем и компонентов ПРО космического базирования. Появление таких средств может явиться первым шагом на пути к превращению космоса в новую сферу размещения оружия.

Курс на обретение безусловного военного превосходства в космосе является одним из важнейших элементов стратегии достижения главной геополитической цели США на современном этапе – военнополитического доминирования в мире, на что Вашингтон ориентирует все направления своей внешней и военной политики.

Использование космического оружия для задач борьбы с баллистическими ракетами способно существенно изменить стратегический ядерный баланс между ведущими ядерными государствами. При применении космического оружия по наземным, морским и воздушным целям под непосредственной угрозой ударов из космоса может оказаться ряд стратегических объектов государств, нормальное функционирование которых напрямую влияет на обеспечение безопасности.

Как представляется, космическое оружие можно отнести к стратегическому оружию. Та страна, которая будет иметь оружие в космосе, получит значительные стратегические преимущества. По существу, она сможет монополизировать доступ в космическое пространство. Одностороннее владение космическим оружием будет в определенной мере стимулировать попытки провести переустройство мира. Такое развитие ситуации приведет к принятию ответных мер со стороны других государств для обеспечения национальной безопасности.

В этом случае будут обесценены усилия мирового сообщества в области разоружения и нераспространения, начнется новый виток гонки вооружений с выходом ее на качественно новый уровень.

Параллельно с освоением космического пространства шло формирование правового режима освоения и использования космоса, в том числе и в военных целях. Целенаправленные многосторонние усилия в данной области привели к наработке солидного массива международноправовых норм, регулирующих военную космическую деятельность.

В настоящее время в космосе не размещено никакого оружия, однако планы создания космического оружия существовали, и США до сих пор отказываются зафиксировать в документах положение о запрете на размещение оружия в космосе.

Наличие «белых пятен» в правовом поле военной космической деятельности побуждало многие страны выработать соответствующие международные договоренности. Активную и последовательную позицию в этом вопросе занимал СССР, затем Россия.

В настоящее время важнейшей из инициатив в области неразмещения оружия в космосе является российско-китайский проект полномасштабного Договора по ПРОК, официально внесенный на Конференции по разоружению в 2008 г.

Неотъемлемой частью ДПРОК являются меры транспарентности и укрепления доверия в космической деятельности. В 2005-2009 гг. на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН по инициативе России и КНР ежегодно принимается соответствующая резолюция по МТДК. В 2010 г. на 65-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН подавляющим числом голосов принята новая резолюция, предусматривающая учреждение Группы правительственных экспертов, начавшей свою работу в 2012 г. Эта группа занимается обобщением и развитием уже имеющихся предложений государств по МТДК, а также выработкой рекомендаций по их внедрению в международную практику.

Существуют инициативы и других государств в данной области – стран Европейского союза (ЕС), Канады, Австралии. Активную роль играют и государства Движения неприсоединения.

В пятой главе «Проблемы ядерного нераспространения»

рассматриваются вопросы становления режима ядерного нераспространения и возможные пути его укрепления. Проведенный диссертантом анализ современных тенденций международно-правовой системы ядерного нераспространения показал, что для создания благоприятных условий для дальнейшего сокращения стратегических вооружений необходимо серьезно работать по конкретным задачам в контексте укрепления режима ядерного нераспространения.

В 1945 г., когда США первыми в мире испытали ядерное оружие, а потом первыми же (и единственными) его применили, в истории человечества началась ядерная эра. С неизбежностью за США последовали и другие государства. В 1960-х гг. в мире начало складываться более реалистичное отношение к ядерному оружию. Стали понятны возможные глобальные негативные последствия применения ядерного оружия, малоприменимость его при решении политических задач или захвате территории, огромные расходы для создания такого оружия. Многие страны поставили вопрос о готовности отказаться от приобретения ядерного оружия, но при условии получения определенных гарантий безопасности, прежде всего гарантий того, что их соседи и потенциальные противники также останутся безъядерными. Кроме того, такие государства потребовали, чтобы со временем и ядерные державы отказались от ядерного оружия.

В итоге длительных переговоров в 1960-е гг. был выработан своего рода компромисс – ДНЯО, который стал фундаментом международноправового режима ядерного нераспространения. На его базе возник целый ряд других соглашений и институтов.

Режим ядерного нераспространения, несмотря на сложности, противоречия и новые угрозы его существованию, стал составной частью системы международных отношений и одним из краеугольных камней правовой инфраструктуры глобальной безопасности.

С момента подписания ДНЯО в 1968 г. и до настоящего времени положение дел с ядерным распространением неизменно сохраняется непростым, несмотря на кардинальные геополитические изменения, произошедшие в мире за последние два десятилетия, а также на существенные положительные сдвиги в области сокращения ядерных вооружений ведущих ядерных держав – России и США.

Более того, парадоксальным образом окончание «холодной войны» и разрушение биполярной структуры мира увеличили число вызовов стабильности режима нераспространения. На смену глобальному блоковому противостоянию пришли многочисленные региональные кризисы и конфликты, вызванные в том числе и стремлением отдельных стран действовать без оглядки на мировое сообщество и его общепризнанные институты. Одновременно резко возросла угроза международного терроризма. На глобальном уровне отчетливо прослеживаются тенденции ослабления гарантий государственного суверенитета, периодического вмешательства, в том числе силового, во внутренние дела других стран, иногда и под предлогом решения задач нераспространения.

В этих условиях некоторые страны начинают раздумывать о ядерном выборе. Для ряда из них «ядерный выбор» – лишь вопрос политической воли в условиях ослабления режима ДНЯО. В технологическом плане они обладают всеми необходимыми средствами и компонентами для создания ядерного взрывного устройства. При возникновении угроз национальной безопасности и суверенитету эти страны могут создать ядерное оружие достаточно быстро.

На рубеже третьего тысячелетия обозначились вызовы и угрозы ядерного распространения, обусловленные комплексом факторов и причин, среди которых можно выделить следующие:

универсальности ДНЯО;

практика некоторых стран и военных блоков (США, НАТО) по применению силы для урегулирования международных проблем, в том числе и планы использования в этих целях ядерного оружия или стратегических наступательных вооружений в неядерном оснащении;

опасность выхода гонки вооружений в мире на новый технологический уровень, появления дестабилизирующих видов оружия, потенциальная угроза снижения «порога» применения ядерного оружия за счет создания ядерного оружия малой мощности;

наличие ядерного оружия на территориях неядерных государств, в частности, размещение ядерного оружия США в Европе;

возрастание опасности использования ядерного оружия или его компонентов террористами, качественное изменение характера террористических угроз;

сохранение объективных угроз безопасности, вызывающих у государств стремление к обладанию ядерным оружием в интересах защиты от давления внешних сил;

наличие «двойных стандартов» в оценке ядерных программ различных государств;

сложности с перекрытием каналов незаконного оборота ядерных материалов и технологий;

недостаточность или отсутствие у многих государств национальных мер экспортного контроля, а также недостаточно удовлетворительное состояние учета, контроля и физической защиты ядерных материалов и технологий;

возможность получения информации о «чувствительных»

технологиях по сети Интернет и иным электронным каналам, опасность «неосязаемых» передач такой информации, а также трудности контроля над такими передачами.

Все это свидетельствует о недостаточной эффективности существующих механизмов противодействия распространению ядерного оружия и необходимости принятия мер по повышению их действенности.

Современный международно-правовой режим нераспространения ядерного оружия имеет ряд специфических особенностей:

закреплен в обширном ряде имеющих различный статус взаимосвязанных международных соглашений;

включает в себя значительное число международных организаций и другие формы регулярного взаимодействия государств;

является весьма разветвленным;

включает внутреннее законодательство государств.

Важным элементом ядерного нераспространения являются режимы безъядерных зон. В настоящее время в мире существуют пять зон, свободных от ядерного оружия, созданных на основе соответствующих многосторонних договоров.

Еще одним неотъемлемым компонентом режима ядерного нераспространения является запрещение ядерных испытаний в соответствии с ДВЗЯИ 1996 г.

Меры по обеспечению контроля над передачами ядерных материалов и технологий, а также товаров «двойного» назначения, которые могут использоваться для создания ядерного оружия, осуществляются многосторонними режимами экспортного контроля – Комитетом Цангера и Группой ядерных поставщиков.

В отдельную группу можно выделить ряд международных договоренностей и инициатив, направленных на защиту ядерных материалов от попадания их к негосударственным субъектам. Среди них:

Конвенция о физической защите ядерного материала 1987 г.;

Резолюция Совета Безопасности ООН № 1540 2004 г.;

Инициатива по безопасности в борьбе с распространением ОМУ 2003 г.;

Международная конвенция по борьбе с актами ядерного терроризма 2005 г.;

Глобальная инициатива по борьбе с актами ядерного терроризма 2006 г.

Одной из приоритетных является проблема придания ДНЯО универсального характера, то есть достижения такой ситуации, когда участниками Договора стали бы все страны мира. На сегодняшний день вне ДНЯО остаются Израиль, Индия, Пакистан. В 2003 г. о выходе из этого Договора объявила КНДР.

Серьезные трудности стоят на пути введения в силу ДВЗЯИ.

Предоставление неядерным государствам юридически обязывающих гарантий безопасности – один из центральных вопросов укрепления режима ядерного нераспространения. Частично такие гарантии неядерным государствам со стороны ядерных государств уже предоставлены. Однако ситуация не полностью устраивает неядерные государства.

Ядерные государства являются объектом серьезной критики со стороны неядерных государств и в связи с выполнением статьи VI ДНЯО о ядерном разоружении. В качестве конечной цели ДНЯО определено всеобщее и полное ядерное разоружение. Исходя из этого положения некоторые страны, не обладающие ядерным оружием, предлагают разработать жесткий временной график ядерного разоружения.

Однако эти предложения не находят поддержки у ядерных держав.

Вопросы обеспечения национальной безопасности в современных условиях, на которые воздействует изменение характера самих угроз, не позволяют в однозначном плане говорить о снижении роли военной силы и ядерного оружия в частности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В Заключении сформулированы обобщающие выводы, имеющие значение для дальнейшего развития международно-правовой системы контроля над ядерными вооружениями. Кроме того, сделаны практические рекомендации для определения политики в области ядерного сдерживания, ядерного разоружения, решения проблем ПРО, военно-космической деятельности и ядерного нераспространения.

Основные выводы диссертации сводятся к следующему:

1. Сравнительный анализ политики ядерных держав и роли ядерного сдерживания в их концепциях безопасности показывает, что ядерное сдерживание остается и будет на долгие годы одной из главных опор военной безопасности России и других ядерных государств. Альтернативы для этих стран в контексте национальной безопасности не существует. В этой связи преждевременными представляются предложения о безотлагательном отказе от ядерного сдерживания и объявлении ядерного оружия «вне закона».

Новые вызовы и угрозы, среди которых наибольшую опасность представляет «смычка» терроризма с ОМУ, а также материалами, которые можно использовать для его производства требуют поиска новых подходов к обеспечению безопасности. Если официальные ядерные державы (по положениям ДНЯО), а также другие государства, обладающие военноядерным потенциалом, осознают последствия ответного ядерного удара, то террористические группировки, стремящиеся к обладанию ядерным оружием, могут планировать свои акции вопреки здравому смыслу.

Из проведенного исследования вытекает, что в долгосрочной перспективе необходима выработка концепций безопасности, которые надежно защищали бы все страны, включая ядерные, от новых вызовов и угроз. Эти концепции призваны сохранить возможности реализации стратегии сдерживания (в идеальном варианте без опоры на ядерное оружие) через способность нанесения заданного ущерба субъектам новых угроз безопасности в ответных или превентивных действиях.

Чем достовернее угроза применения ядерного оружия в целях сдерживания, тем меньше вероятность того, что оно будет применено.

Противник будет вынужден отказаться от планируемых действий под давлением страха перед неприемлемой для него угрозой. Ядерное оружие должно быть таковым, а процедуры его использования настолько отработаны в ходе учений и тренировок, чтобы у потенциального противника не возникло и тени сомнения в достоверности угрозы.

Процесс модификации концепции сдерживания, движения к «минимальному ядерному сдерживанию», а затем и к миру без ядерного сдерживания напрямую зависит от успехов на пути ядерного разоружения и укрепления режима нераспространения ОМУ и средств его доставки.

Динамика этого процесса будет в решающей степени определяться тем, как быстро будет перестраиваться система международных отношений от взаимных угроз, недоверия и соперничества к практической реализации принципа неделимой безопасности для всех.

Пока же, как представляется, новый российско-американский Договор о СНВ отражает минимально возможный уровень сдерживания между двумя ядерными державами. Если бы ДСНВ-2010 нарушал стратегический баланс, создавал угрозы военной безопасности сторон, то это соглашение просто не было бы подписано.

Сегодня с учетом всех проблем стратегической стабильности трудно определить, когда произойдет радикальное сокращение ядерных арсеналов всех ядерных держав. Но для выработки новой безопасной модели стратегических отношений будет, видимо, мало такого рода сокращений.

Стабильности на неядерной основе можно будет добиться после коренной переработки военных доктрин и изменения в них роли минимальных ядерных сил.

Вектор развития международных отношений на основе принципа неделимой безопасности предполагает сотрудничество стран в решении глобальных проблем, не относящихся к ядерному оружию: изменение климата, защита окружающей среды, демографические трудности, дефицит энергоресурсов и продовольствия и пр. В этом свете переход к новым концепциям обеспечения международной безопасности является не только самоцелью, но и средством создания благоприятных условий для решения других глобальных задач, стоящих перед человечеством в XXI в.

2. Создание механизмов контроля над ядерными вооружениями прошло трудный путь от пропагандистских идей 1940-1950-х гг. до эффективных инициатив и договоренностей по ограничению ядерных вооружений в 1960-1970-е гг., а затем к началу практических сокращений ракетно-ядерных вооружений в 1980-1990-е гг. и в настоящее время.

Благодаря достигнутым соглашениям серьезно укрепилась стратегическая стабильность, и качественно изменились отношения между СССР/Россией и США.

3. Особое место среди этих соглашений занимает ДСНВ-2010. Этот Договор подводит черту под прежними соглашениями, определяет перспективы сокращений СНВ и верификационного механизма, позволяет проводить модернизацию российских стратегических сил в определенных политическим руководством страны параметрах. Новое соглашение освободило Россию от некоторых прежних обременительных и асимметричных обязательств в части мер контроля со стороны США.

Несмотря на то, что предметом нового Договора не были стратегические оборонительные вооружения, в этом документе в юридически обязывающей форме удалось закрепить взаимосвязь СНВ и ПРО, подтвердив необходимость учета этого фактора при дальнейших переговорах по ядерному разоружению.

Важно, что в Договоре зафиксированы устраивающие Россию предельные уровни СНВ по боезарядам и носителям, благодаря чему сэкономлены значительные средства в ходе мер разоружения, поскольку реализация положений Договора Россией будет определяться естественной динамикой вывода из боевого состава российских СНВ устаревших систем и ввода новых. Очевидно, что Договор более осязаемо скажется на численности и составе американских СНВ.

4. Есть веские основания предполагать, что ДСНВ-2010 стал последним соглашением, основанным на модели 40-летней истории ограничения и сокращения стратегических наступательных вооружений.

Перспективы дальнейших сокращений СНВ зависят не только от ситуации непосредственно в области СНВ, но и от взаимоприемлемых решений по смежным ключевым вопросам безопасности. Многие из них были определены еще в ходе переговоров по новому Договору, однако решить их или определить пути решения тогда было невозможно, т.к. они не являлись предметом переговоров.

Очевидно, что отныне безопасность России и международная безопасность в целом не будут определяться исключительно соотношением стратегических ядерных вооружений России и США.

Возрастающее значение будет приобретать ряд других факторов – планы развития глобальной ПРО США, ситуация в области крылатых ракет морского базирования (КРМБ) большой дальности и других дальнобойных высокоточных систем в неядерном оснащении, ядерные средства союзников США по НАТО и других третьих ядерных государств, перспективы вывода нестратегического ядерного оружия США из Европы, соотношение сил общего назначения, наличие многочисленных американских военных баз с развивающейся военной инфраструктурой вблизи территории России, реализация идей вывода оружия в космос.

Если решения этих проблем не будут найдены, дальнейшее договорное сокращение СНВ окажется невыгодным для России, т.к. в современных условиях ядерное оружие является главным аргументом российского государства в деле обеспечения своей национальной безопасности.

5. В последние годы серьезным вызовом международной системе безопасности стало распространение ракет средней и меньшей дальности.

Обладание потенциалом таких ракет рассматривается рядом стран, в том числе находящихся на границах с Россией, в качестве серьезного аргумента в решении сложных региональных проблем. По сути, первые этапы реализации американских планов по ПРО как раз направлены на отражение потенциальных атак ракетами средней и меньшей дальности со стороны некоторых стран.

В области контроля над этим классом ракет наблюдается нарастание противоречий и неопределенности. Не исключено, что если в ближайшие годы российская идея о придании Договору о РСМД глобального характера не получит широкого признания, это может обострить проблему сохранения этого соглашения.

США поддерживают эту российскую инициативу, однако прорывом на пути ее реализации должно стать начало переговоров, которые согласуют условия и принципы коллективных договоренностей в данной сфере. При этом уже очевиден ряд узловых аспектов этой проблемы:

временный характер будущего соглашения, как и этапы его реализации;

гарантии безопасности государствам-участникам будущих договоренностей, меры поощрения стран, отказавшихся от таких ракет и т.д. В то же время очевидно то, что создать международное агентство по ракетам наподобие МАГАТЭ невозможно. Лишь практические переговоры, в ходе которых можно найти компромиссы, подскажут пути оптимальных решений.

6. Российско-американские переговоры по ядерному разоружению не затронули обширный класс нестратегических ядерных систем. Как представляется, проблему охвата НСЯО возможным юридически обязывающим соглашением в ближайшее время решить крайне сложно.

Этому препятствуют серьезные политические разногласия, технические проблемы, возможные последствия для эффективности ядерного сдерживания в результате предлагаемых на Западе договоренностей по НСЯО.

Анализ доводов представителей западных стран, в первую очередь США, в отношении надежности (а точнее отсутствия таковой) хранения НСЯО показал, что никаких проблем в этой области не существует. Даже во времена распада СССР это оружие было под надлежащим контролем, и нет ни одного факта, который свидетельствовал бы об обратном.

Принципиально важно, что российское НСЯО размещено только на территории России и не представляет угрозы США, которые, напротив, имеют запасы такого оружия в Европе в непосредственной близости от российских границ. Вот почему для начала диалога между Россией и США необходимо вывести американское НСЯО из Европы.

Существует ряд серьезных технических проблем, решение которых требует значительных усилий: поиск точных определений сокращаемых вооружений, разработка механизмов проверки, согласование процедур ликвидации, обмена информацией.

Сдерживающая роль НСЯО для военной политики России намного больше, чем для США. Главный момент в этом контексте – существующий дисбаланс между обычными вооруженными силами стран НАТО и России, который компенсируется российским НСЯО. Разумеется, есть и другие факторы, влияющие на ситуацию в области стратегической и региональной стабильности.

В случае начала консультаций по НСЯО, причем в формате ядерной «пятерки», а не в рамках российско-американского диалога, ближайшими задачами могли бы стать:

согласование понятийно-категориального аппарата;

выработка механизма учета взаимного влияния различных видов вооружений, в том числе неядерных, на стратегическую стабильность;

согласование обязательств по возвращению в пределы национальных территорий ядерных держав всего ядерного оружия и запрету на его размещение за пределами национальной территории;

отказ от проведения тренировок (учений), связанных с подготовкой и применением ядерного оружия вооруженными силами государств, не обладающих такими вооружениями;

обсуждение будущего НСЯО в комплексе с принятием конкретных мер по ограничению и других видов вооружений, в том числе неядерных.

7. Результаты последних российско-американских переговоров по СНВ, глубина противоречий по ПРО, появление новых проблем международной безопасности ставят перед всеми ядерными странами необходимость перехода к многосторонним переговорам по ядерному разоружению.

Как представляется, на начальных этапах развития такого многостороннего переговорного процесса речь может идти, например, об обязательствах других членов «ядерного клуба» не наращивать ядерные вооружения. Это очевидный минимум, поскольку в рамках обязательств по ДНЯО и выполнения решений обзорных конференций по рассмотрению действия Договора эти страны должны сокращать свои ядерные вооружения. Одной из целей вовлечения всех ядерных держав в переговоры могло бы явиться согласование совместных мер транспарентности на первом этапе, а в дальнейшем – и выработка мер контроля.

В долгосрочной перспективе режим контроля над ядерными вооружениями должен распространяться не только на «ядерную пятерку», но и на другие государства, обладающие ядерными оружейными потенциалами. На завершающем этапе ядерного разоружения можно говорить о подключении и неядерных стран к этому процессу, что полностью отвечает духу и букве ДНЯО.

8. Американские планы в области ПРО являются главным раздражителем в российско-американских военно-политических отношениях и представляют угрозу стратегической стабильности.

Проведенное исследование показало, что решение США выйти из Договора по ПРО было крупнейшей ошибкой, поставившей под угрозу систему стратегической стабильности.

После слома Договора по ПРО Россия предпринимала неоднократные попытки юридически закрепить новые ограничения на системы ПРО. Однако эти попытки результатов не принесли, США заявляли о неприемлемости любых мер, ограничивающих их деятельность по созданию ПРО. Проведенное исследование дает основание для вывода о том, что в ближайшей перспективе вряд ли возможно подписание нового соглашения по ограничению ПРО, аналогичного или близкого по смыслу и содержанию Договору по ПРО.

Новый американский проект европейского сегмента ПРО внешне выглядит менее агрессивным по сравнению с прежними американскими планами в контексте возможного влияния на российские СНВ, по крайней мере, его первые этапы. Однако этот проект не исключает развертывания в Европе архитектуры ПРО, угрожающей российскому потенциалу ядерного сдерживания. Существующие планы дальнейшей модернизации перехватчика SM-3 позволяют обрести ему способность поражать боеголовки МБР и БРПЛ. При этом наибольшую опасность представляет развертывание морских средств ПРО в критических для перехвата российских БРПЛ районах на Балтике и в северных морях.

9. По многократным заявлениям представителей американской администрации, ПРО США не направлена против России и не представляет угрозу российским СНВ ввиду своих ограниченных возможностей, т.к. создается «лишь для защиты от одиночных ракетных ударов стран-изгоев». Однако дать международно-правовые гарантии такой «ненаправленности» США отказываются. Это подтверждает обоснованность российских озабоченностей относительно того, что в перспективе американская ПРО может подорвать российский потенциал ядерного сдерживания.

10. Анализ диалога с американской стороной по проблеме сотрудничества в противоракетной сфере показывает, что он имел определенную позитивную динамику. Однако к ощутимым результатам он не привел по причине неготовности США идти на равноправное взаимодействие, а также усиленного продвижения Соединенными Штатами программы развертывания глобальной системы ПРО, в перспективе создающей угрозу силам ядерного сдерживания России.

11. Анализ ситуации позволяет предположить, что США будут продолжать поиск выхода из нынешнего сложного положения в диалоге по вопросам стратегической стабильности. Нельзя исключать, что может быть сделана попытка объединить все существующие проблемы в одном документе с обозначением вариантов движения по каждой из них. Речь идет о сотрудничестве по ПРО, начале диалога по НСЯО и неразвернутым ядерным боезарядам. Вряд ли Соединенные Штаты согласятся на добавление сюда проблематики военно-космической деятельности с перспективой выхода на запрет размещения в космосе оружия любого рода. Для ослабления российских озабоченностей по ПРО может быть предложена «калька»

решения проблемы в рамках ДСНВ-2010 о взаимозависимости СНВ и стратегических оборонительных вооружений: фиксация в преамбуле документа пассажа о ненаправленности американской ПРО против российских сил ядерного сдерживания.

Такое «пакетное» американское предложение (или подобное) вряд ли будет приемлемо для России, поскольку российская позиция строится на тезисе о целесообразности не параллельного, а последовательного решения всех проблем: сначала вопросы стратегической стабильности, оставшиеся после ДСНВ-2010, а потом дискуссии о будущих сокращениях СНВ. Как представляется, российской стороне первоначально необходимо урегулирование ситуации в области ПРО, нужны достоверные гарантии от ослабления потенциала сил ядерного сдерживания страны в случае реализации американских противоракетных планов.

12. Вопросы использования космического пространства в военных целях являются одними из ключевых в контексте обеспечения стратегической стабильности и международной безопасности. Предмет главной озабоченности мирового сообщества – реальная возможность размещения оружия в космосе, которая представляет существенную угрозу международной безопасности и может привести к гонке вооружений в космическом пространстве.

Проведенный анализ показывает, что современная международноправовая база регулирует лишь отдельные аспекты использования космического пространства в военных целях, и ее явно недостаточно для предотвращения появления в космосе оружия. Развертывание ударных космических систем, противоракетных систем космического базирования, противоспутниковых систем, систем радиоэлектронного и оптикоэлектронного подавления может нанести серьезный удар не только по нынешней системе контроля над ядерными вооружениями, но и всей архитектуре контроля над вооружениями.

В этих условиях перед мировым сообществом стоит актуальная задача – не допустить превращения космоса в сферу вооруженного противоборства. Очевидно, что предотвращение появления оружия в космосе – более эффективный путь, чем поиск в ходе переговоров возможностей ограничения, сокращения и ликвидации уже созданного и развернутого космического оружия.

13. Главной проблемой в усилении правового поля военной космической деятельности остается противоречие между СССР/Россией и США. Американская сторона продолжает отрицательно относиться к инициативам СССР/России по выработке всеобъемлющего режима по предотвращению размещения оружия в космосе.

В настоящее время важнейшей из инициатив в области неразмещения оружия в космосе является российско-китайский проект полномасштабного Договора по ПРОК. Основные обязательства по этому проекту сводятся к следующему:

не выводить на орбиту вокруг Земли любые объекты с любыми видами оружия, не устанавливать оружие на небесных телах и не размещать оружие в космическом пространстве каким-либо иным образом;

не прибегать к применению силы или угрозе силой в отношении космических объектов.

Эти положения могут стать основой минимального знаменателя усилий международного сообщества для конкретных шагов по предотвращению гонки вооружений в космосе. Разумеется, в проекте не учитываются все моменты для такого рода документов. Проект Договора, например, только выиграл бы, если бы предусматривал сильный верификационный механизм. Однако очевидно, что в этом случае ДПРОК не собрал бы столь внушительную международную поддержку. В такого рода вопросах важно двигаться предельно осторожно, от простого к сложному.

14. Неотъемлемой частью ДПРОК являются меры транспарентности и укрепления доверия в космической деятельности, среди которых актуальными могли бы быть:

обмен информацией об основных направлениях политики государств в области космической деятельности;

обмен информацией по основным программам исследования и использования космического пространства;