«Север – Юг – Россия 2012 ЕЖЕГОДНИК Москва ИМЭМО РАН 2013 1 УДК 339 ББК 65.5 Се 28 Серия Библиотека Института мировой экономики и международных отношений основана в 2009 году Работа выполнена при финансовой поддержке ...»

ИНСТИТУТ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ И МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

Север – Юг – Россия

2012

ЕЖЕГОДНИК

Москва

ИМЭМО РАН

2013

1

УДК 339

ББК 65.5

Се 28

Серия «Библиотека Института мировой экономики и международных отношений»

основана в 2009 году Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ.

Проект № 11-03-00193а «Взаимозависимый мир и модернизация России»

Ответственные редакторы – д.и.н. В.Г. Хорос, д.полит.н. Д.Б. Малышева Редакционная коллегия:

д.и.н. А.Г. Володин, д.полит.н. Д.Б. Малышева, к.э.н. А.А. Рогожин, д.и.н. В.Г. Хорос Се Север – Юг – Россия 2012. Ежегодник / Отв. ред. В.Г. Хорос., Д.Б. Малышева – М.: ИМЭМО РАН, 2013, 213 с.

ISBN 978-5-9535-0366- В предлагаемом ежегоднике, как и прежде, представлены наиболее значимые события, процессы и тенденции во взаимоотношениях стран развитого Центра и развивающейся Периферии и Полупериферии с учетом позиций и интересов России в этом взаимодействии. Особое внимание уделено продолжающемуся долговому кризису в Европе, российскоамериканским отношениям, конфликту вокруг Сирии, экономическим и политическим сдвигам в Китае и др. Различные проблемы рассматриваются как в глобальном измерении, так и по отдельным регионам (Восточная и ЮгоВосточная Азия, Африка, Латинская Америка, СНГ и т.д.). Как всегда, помещена информация о научной жизни и вышедших книгах по соответствующей тематике.

“North – South – Russia 2012 Yearbook” As before, the latest issue of the “North – South – Russia” Yearbook covers major events and trends of 2012 related to interactions between the developed Center and developing countries of Periphery and Semi-Periphery. Russia’s interests and positions in this context is important theme. Special attention is given to continuing debt crisis in Europe, Russia-American relations, conflict around Syria, economic and political changes in China and so on. Different problems are examined both at global and regional levels (including East Asia, South-East Asia, Asia, Latin America, CIS etc.). As usual, there is some information on academic activities and recently published books.

Публикации ИМЭМО РАН размещаются на сайте http://www.imemo.ru ИМЭМО РАН, ISBN 978-5-9535-0366- В.Г. Хорос, Д.Б. Малышева,

ОГЛАВЛЕНИЕ

В.Г. Хорос ПРЕДИСЛОВИЕ. ………………………………………………………………………………….

«В ГЛОБАЛЬНОМ ‘ТЕАТРЕ КАБУКИ’ РОЛИ БУДУТ МЕНЯТЬСЯ,

АКТЕРЫ ТОЖЕ» Беседа с членом-корреспондентом РАН, директором Института востоковедения РАН В. В. Наумкиным. …………………………………

КРИЗИС

Е.А. Брагина «Новая нормальность» – отражение мировой экономической неустойчивости? …………………………………………………………………………….. А.В. Авилова «Перезагрузка» евро. …………………………………………………..

ЭКОНОМИКА

А.А. Рогожин Тренды мировой энергетики. ………………………………………….. А.В. Акимов Продовольственная ситуация в мире и в России. ……………………… А.И. Салицкий, В.В. Таций Стабилизация в Китае. ………………………………… Н.П. Скороходова Россия в ВТО: перспективы и риски. ……………………………. А.Б. Крылов Газопровод TANAP: три варианта реализации. ………………………

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

М.В. Братерский, Д.В. Суслов Российско-американские отношения в 2012 г.:

нелогичный «мини-кризис». ………………………………………………………………. Ю.И. Рубинский Новый политический цикл во Франции. ……………………………….. В.Ф. Урляпов США – Юго-Восточная Азия: перебалансировка вовлеченности.. Е.А. Канаев Саммит АТЭС во Владивостоке. ……………………………………………… А.А. Рогожин Арктическая дипломатия Запада и Востока. ……………………………..

РОССИЯ И МИР

С.И. Лунев Политическая модернизация в Азии: опыт для России. ………………….

БЛИЖНИЙ И СРЕДНИЙ ВОСТОК

Г.И. Мирский Национальная катастрофа в Сирии. ……………………………………… С.Ф. Филатов Внешние факторы сирийского конфликта. ……………………………… И.Н. Куклина Сирийский кризис и ООН. …………………………………………………… М.А. Володина «Братья-мусульмане» у власти в Египте. ……………………………… Г.И. Мирский Палестинский тупик. ………………………………………………………… Д.Б. Малышева Несостоявшееся региональное лидерство Турции. …………….. А.Ю. Умнов Иран в современной мировой политике. ……………………………………

ЮЖНАЯ АЗИЯ

Е.А. Брагина12-й пятилетний план Индии. ……………………………………………… Д.Б. Абрамов, А.Г. Володин Новый президент Индии. ………………………………… А.Г. Володин Перенесенный визит. ……………………………………………………… А.Г. Володин Феномен терроризма в Пакистане. …………………………………………

ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ

А.С. Прозоровский Индонезия претендует на лидерство в исламском мире. ……..

В.Ф. Урляпов Исламская оппозиция в Малайзии. …………………………………….

ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ

А.В. Виноградов 18-й съезд КПК – новые рубежи. ………………………………………… А.Н. Федоровский Вызов стабильности и развитию Северо-Восточной Азии. ……

АФРИКА

Э. Е. Лебедева Кризис в Мали. …………………………………..……………………………

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА

Л.Н. Симонова Замедление роста. ……………………………..………………………… Э.С. Дабагян Венесуэла: горький привкус победы. ……………………………………..

СНГ Г.И. Чуфрин Евразийская интеграция в глобальном контексте. ……………………… Э.А. Попов Выборы на Украине и проблемы российско-украинских отношений. ….

Д.Б. Малышева Центральная Азия страхуется от исламистской угрозы. ………….. А.Б. Крылов Парламентские выборы в Грузии. …………………………………………. И.Н. Куклина Приднестровский конфликт и проблемы его «размораживания». …….

ЭКОЛОГИЯ

Н.Г. Рогожина 2011 год – международный год лесов. ……………………………………..

Е.И. Глушенкова Киотский процесс – начало нового этапа? ………………………….

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ

А.Б. Крылов Международная конференция в Армении. ……………………………….

НОВЫЕ КНИГИ

В.Г. Хорос А.В. Акимов, А.И. Яковлев. Цивилизации в XXI веке: проблемы и перспективы развития. М.: Издательство Московского университета, 2012, 248 с. …………………. Д.Б. Малышева Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: что дальше? Сборник статей/ Отв. ред-ры: В.В. Наумкин, В.В. Попов, В.А. Кузнецов / ИВ РАН;

Факультет мировой политики и ИСАА МГУ им. М. В. Ломоносова. М.: ИВ РАН, 2012. – 593 с. ………………………………….……………………………………………. В.Г. Хорос John Rapley. Understanding Development. Theory and Practice in the Third World.

Boulder (Col.) a. London: Lynne Rienner Publishers, 2007, 263 p. ………………………….. Е.А. Брагина Sugata Marjit, Saibal Kar. The Outsiders. Economic Reform and Informal Labour in a Developing Economy. Oxford University Press. New Delhi, 2011. – 218 pp. ………… В.Г. Хорос Oswaldo de Rivero. The Myth of Development. Non-viable economies and the crisis of civilization. L. a. N.Y.: Zed books, 2010, 163 p. ……………………………………………… Е.И. Глушенкова Экологические проблемы стран Азии и Африки. Под ред. Д. В. Стрельцова и Р. А. Алиева. М., Издательство МГИМО, 2012. ……………………………………………… БИБЛИОГРАФИЯ. …………………………………………………………………………….. ХРОНОЛОГИЯ 2011. ВАЖНЕЙШИЕ СОБЫТИЯ ГОДА. ………………………………..

НАШИ АВТОРЫ. ……………………………………………………………………………….

ПРЕДИСЛОВИЕ

Аналитики – вот уже по крайней мере года два – продолжают спорить, закончился ли мировой кризис или продолжается, так сказать, в вялотекущем режиме и что нас может ожидать в ближайшем будущем. На помощь пришел термин «новая нормальность», возникший в академических кругах США. Термин, где-то успокаивающий: мол, рыночная экономика без кризисов не обходится, кризисы для нее – явление нормальное. А.В. Улюкаев, первый заместитель Центробанка РФ, расшифровал его как наблюдаемые сейчас нами последствия мирового кризиса – снижение темпов мирохозяйственного роста, высокая волатильность рынков и снижение возожностей государства влиять на ситуацию посредством фискальных или монетарных мер. «Новая нормальность», по мысли высокого экономического чиновника, означает, что глобальная экономика в результате серьезного всеобщего кризиса вошла в «принципиально иную фазу», и еще, возможно, лет десять будут продолжаться поиски выхода из кризиса1. Об этом идет речь в нашем ежегоднике.

Есть прогнозы и более тревожные. Например, известный экономист Нуриель Рубини, предсказывавший кризис 2008 г., в интервью агентству Блумберг, прогнозировал «шторм» для мировой экономики уже в 2013 г. 2 Как бы пытаясь упредить это, с разных сторон высказываются предложения навести порядок в мировых финансах – сфере, которая во многом способствовала возникновению кризисной ситуации. Так, на годичной сессии МВФ – можно сказать, оплоте экономического неолиберализма – был провозглашен окончательный отказ от постулатов так называемого Вашингтонского консенсуса и высказано пожелание о необходимости регулирования финансового сектора со стороны государства, распределения доходов и благ по принципам социальной справедливости. Новый президент Франции Ф. Олланд потребовал ввести специальный налог на финансовые трансакции3.

Однако, пока принципиальных изменений в мировой «финансомике» не заметно. Если непосредственно перед кризисом объем деривативов пяти крупнейших банков США превышал объем других их (относительно реальных) активов в 33,6 раза, то к 2012 г., через несколько лет после кризиса – уже более чем в 50 раз4. Для тех же США все более набирающая обороты эмиссия доллара и дальнейшее накручивание государственного долга является пока по сути единственным способом поддержания на плаву национальной (а косвенно – и мировой) экономики.

Продолжается финансовый (долговой) кризис в Европе. Предпринятые меры (внешняя помощь проблемным странам с одновременным ужесточением кредитной и бюджетной политики, частичное списание долгов и пр.) дали определенные результаты. Но следствием стало обострение политической ситуации в ряде стран (в частности, в Греции и Италии), массовые акции социального протеста со стороны населения, пострадавшего от снижения уровня жизни. Теперь, как говорится в анализе нынешней евроситуации, помещенном в ежегоднике, задача заключается в нахождении разумного компромисса между целями финансовой стабилизации и обеспечения экономического роста. И эта задача пока далеко не решена.

«Экономическая политика». М., 2012, №2, с. 27.

«Новая газета», 26.11.2012.

«Мир и политика». М., февраль, 2012, №2 (65), с. 14.

«Россия в глобальной политике». М., 2012, №5, с. 109.

Проявления «финансономики» налицо и в России. Чистый отток капитала из РФ растет (в 2012 г., по некоторым оценкам, до 90 млрд. долларов), оседая в зарубежных банках и избегая инвестиций в национальное производство. А обратный приток денег из-за рубежа приходит в форме внешней задолженности – корпоративный внешний долг достиг 545 млрд. долларов плюс к государственному долгу, превышающему сегодня 50 млрд. долларов5.

В 2012 году Россия наконец-то вступила в ВТО. Этому шагу предшествовала длительная дискуссия среди отечественных экономистов и предпринимателей, которая продолжается и сегодня. Ряд мнений – как «за», так и «против» - нашли отражение на страницах ежегодника. Иногда опасения оказываются преувеличенными. Например, как отмечает В.Л. Иноземцев, по условиям вступления в ВТО объем дотаций сельскохозяйственным производителям на ближайшие пять лет не должен превышать 9,1 млрд. долларов, но на деле до сих пор эти дотации реально составляли вдвое меньшую сумму6.

Тем не менее потери, по-видимому, также могут быть значительными.

Например, не исключено понижение стандартов здравоохранения, поскольку страны-члены – под угрозой применения санкций со стороны суда ВТО – обязаны покупать генетически модифицированные продукты7. Вероятен урон и для некоторых отраслей машиностроения, в связи с чем необходимо уже сейчас продумать меры по защите интересов отечественных производителей (как в свое время это делал Китай и некоторые другие страны, оговорив таким образом вступление в ВТО).

Большая подборка материалов в ежегоднике рассматривает неугасающие конфликты в регионе Ближнего Востока. Особое внимание уделено событиям в Сирии – эта небольшая страна переживает сейчас настоящую трагедию. Немалая роль в этой трагедии принадлежит внешним факторам – не только агрессивной экспансии со стороны арабских монархий (Саудовской Аравии и Катара), но и политике западных держав, прежде всего США, которые оказывают активную поддержку так называемым «повстанцам», среди которых задают тон исламисты и террористы (включая «Аль-Каиду»), а собственно сирийская оппозиция занимает второстепенное место. Похожий сценарий (только еще более жесткий со стороны западной коалиции) мы видели в Ливии. Стоит ли за этим какая-то новая стратегия США и их партнеров в арабском регионе? В статье С.В. Филатова, помещенной в ежегоднике, дается ссылка на некий план «переформатирования Ближнего Востока», о котором говорил бывший командующий войсками НАТО американский генерал Уэсли Кларк. Он даже называл порядок смены режимов в арабском мире:

Ирак, Сирия, Ливан, Ливия, Сомали, Судан, Иран. Ну что же, три пункта этого плана (если он действительно существует) уже реализованы или реализуются… Ясно пока, что политика западных держав объективно способствует хаотизации ближневосточного региона, и так взрывоопасного в силу собственных внутренних проблем. А хаотизация, попытки подыграть исламистам и международным террористам, которых выдают за «повстанцев», может вести только к негативным результатам, в том числе и для самих стран Запада. Достаточно указать на убийство американского посла в Ливии после свержения Каддафи и полный политический сумбур в этой стране, бывшей ранее относительно стабильной и предсказуемой.

Как и в прошлых выпусках, в предлагаемом ежегоднике предметом анализа является эволюция российско-американских отношений. Несмотря на переизбрание Там же.

«МК», 27.11.2012, с. 3.

«ЛГ», 6-12 марта 2013 г., с. 3.

Б. Обамы на второй президентский срок и некоторые намечавшиеся подвижки в американо-российском диалоге, в конце 2012 г. произошло ухудшение американороссийских отношений, которое российское руководство даже расценило как «миникризис» (принятие Конгрессом и затем подписание президентом США акта Магнитского, принятие в ответ Государственной Думой РФ так называемого «Закона Димы Яковлева», ужесточившаяся политическая риторика с обеих сторон).

Рассматривая данный сюжет, М.В. Братерский и Д.В. Суслов расценивают такой поворот событий как «нелогичный», не имеющий серьезных объективных причин, и потому скорее всего временный. Ибо и Москва, и Вашингтон в принципе заинтересованы в сотрудничестве по ряду вопросов и общих интересов (в Афганистане, Центральной Азии, АТР и др.). Но в таком случае необходимо обновление совместной повестки дня, что, надо надеяться, и произойдет в ближайшем будущем.

Значительным событием года явился 18-й съезд Коммунистической партии Китая, который сформировал новое поколение руководетелей во главе с Си Цзиньпином и Ли Кэцяном. Поднебесная в очередной раз продемонстрировала регулярность смены руководящих кадров и вместе с тем преемственность однажды принятого курса реформ. Тем не менее новое руководство столкнулось с рядом проблем – как внешних, так и внутренних (последствия мирового кризиса, рост массовых социальных протестов в стране, ухудшение экологической ситуации).

Новые китайские власти, надо отдать им должное, осознают эти проблемы, открыто говорят о них и намечают меры их решения или смягчения. От того, насколько эти меры окажутся действенными, зависит будущее китайского «экономического суда».

Постоянным в ежегоднике стал раздел по странам СНГ. Мы продолжаем следить за процессами евразийской интеграции, начавшейся еще два года назад с создания Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана и принятого совместного решения о формировании Единого экономического пространства. Автор материала на эту тему член-корр. РАН Г.И. Чуфрин отмечает важную подвижку интеграционных процессов – переговоры стран-членов Таможенного союза с Европейской ассоциацией свободной торговли, Евросоюзом, Вьетнамом и другими субъектами мировой экономики, что означает признание состоятельности Таможенного союза на международной арене и создает предпосылки для его полноценного включения в мировую торгово-экономическую среду. Таким образом, евразийская интеграция приобретает не только региональный, но и глобальный характер.

Читатель найдет в очередном выпуске ежегодника и другие интересные материалы – о соперничестве стран Запада и Востока в Арктике, о саммите АТЭС во Владивостоке под председательством России, о новом пятилетнем плане в Индии и выборах там президента, об активности ислама в Юго-Восточной Азии, о новых тенденциях в экономике Латинской Америки и пр. Как всегда, в специальном разделе представлена экологическая проблематика. Наконец, есть сообщения о событиях в международной научной жизни, а также рецензии на новые книги и библиография новых книг по проблематике, отражаемой ежегодником «Север – Юг – Россия».

«В ГЛОБАЛЬНОМ ‘ТЕАТРЕ КАБУКИ’ РОЛИ БУДУТ

МЕНЯТЬСЯ, АКТЕРЫ ТОЖЕ»

Беседа с членом-корреспондентом РАН, директором Института Д.Б. Малышева: Виталий Вячеславович, многие эксперты, как у нас, так и на Западе, предрекают перемещение в ближайшее десятилетие центров глобальной динамики из Европы и Атлантического региона в страны Азии и Тихоокеанского бассейна, где Китай и Индия продолжат свое успешное развитие, при том что Соединенные Штаты сохранят свою роль мировой державы, способной вмешиваться в события в любой точке мира. Какое место в таком геополитическом раскладе займет Россия и каковы будут ее перспективы в быстро меняющемся мире?

В.В. Наумкин: Трудно не согласиться с этими прогнозами, принимая во внимание ту динамику, которую мы сегодня уже наблюдаем, и те оценки, которые даются экспертами. Однако кризисные явления в финансово-экономическом развитии Запада, как Евросоюза, так и США, как я думаю, хотя и не являюсь экономистом, имеют глобальный характер. Одни государства страдают от них меньше, другие больше, но сама глобальная система остается той же, что и была.

Скажем, бросить вызов доллару пока никто еще не готов. Даже экс-премьер Малайзии, творец «малазийского чуда» Махатхир бин Мохаммад, с которым я недавно встречался в Куала-Лумпуре, сказал мне, что никакая страна в ближайшей перспективе «не осмелится пренебречь американским долларом, так как ее будет сдерживать боязнь краха американской экономики, что грозит катастрофой для всех экономик мира». А ведь именно Махатхир пытался когда-то ввести золотой динар как единицу расчетов по внешнеторговым сделкам. Волна инновационного технологического обновления по-прежнему идет с Запада. Высокая производительность труда, низкая энергоемкость производства, высокие требования к экологии – это и многое другое правомерно связывается в нашем сознании с Западом. В конце концов, именно поэтому мы стремимся модернизироваться путем интеграции в это сообщество, несмотря на все серьезные политические противоречия между нами и наше оправданное недовольство по поводу неучета партнерами наших интересов.

Помимо того, что динамично развивающимся странам Азии свойственны те же беды, что и Западу (болезнь «финансовых пузырей» носит явно хронический характер), у них есть и свои, присущие им в большей мере, чем другим, проблемы. К примеру, для Китая это старение населения, вызванное многолетним претворением в жизнь политики «одного ребенка». Ресурс дешевой рабочей силы обезземеленного крестьянства не бесконечен. Да и неизбежный рост издержек производства за счет увеличения потребностей населения тоже изменит благоприятную для роста ситуацию. Конечно, уникальная трудовая этика китайского народа, его исключительные организованность и трудолюбие – то неисчерпаемое богатство, которое и далее будет толкать страну вперед. А в бурно развивающейся Индии меня всегда поражает сохраняющийся ужасающий разрыв между высокообразованной динамичной элитой и увязшей в нищете огромной массой населения.

Что касается США, то да, в силу своего огромного военного превосходства и необоримого мессианства, недалекого стремления повсюду насаждать свои ценности, они, вероятно, будут не только сохранять упомянутую Вами способность к вмешательству, но и вмешиваться в события в различных регионах мира, в том числе военным путем. В то же время надо посмотреть, насколько последовательным будет декларируемый Обамой отход от оголтелого интервенционизма «неоконов».

Уроки Ирака и Афганистана, я думаю, не прошли впустую. Замечу при этом, что сегодня другие страны – прежде всего Франция казавшегося поначалу застенчивым социалиста Ф. Олланда – стремятся перещеголять американцев в стремлении выполнять роль мирового жандарма. Да, операция в Мали была санкционирована Советом Безопасности ООН, но оттуда Парижу надо будет еще вовремя уйти. Суть моих рассуждений в том, что роль в наведении порядка в сошедшем с катушек мире могут неожиданно начать играть и иные акторы. Хорошо то, что все игроки сегодня, похоже, проявляют готовность легитимировать свои действия международным мандатом. В новом, пусть и разбалансированном мире, «бушевщина» уже не проходит.

Поэтому в предлагаемый несколько упрощенный вариант геополитического расклада с жестко зафиксированными ролями нужно внести коррективы, предопределенные высокой непредсказуемостью будущего нашего мира. В глобальном «театре Кабуки» роли будут меняться, актеры тоже. Думаю, что нашей стране уже в ближайшей перспективе суждено сыграть такие партии, о которых мы, возможно, еще не догадываемся. Главное – чтобы чума коррупции, произвола чиновников, некоторой ленности и застоя не погасила присущий нашему великому народу могучий импульс к самообновлению и движению вперед.

Д.Б. Малышева: 15 декабря 2012 года в Египте прошел первый этап референдума по новой редакции конституции, которая наделяет президента Мухаммеда Мурси неограниченными полномочиями, что вызвало массовые протесты в Каире. Можно ли квалифицировать эти события как предвестник новых революционных потрясений в Египте и на Ближнем Востоке? И в каких других странах региона можно ожидать продолжения «арабской весны»?

В.В. Наумкин: Референдум показал, что большинство населения страны продолжает поддерживать «Братьев-мусульман» и Мурси, который, на первый взгляд, поторопился с инициативой наделения себя дополнительными полномочиями. Но по-моему, его ход был неплохо просчитан: он решил, во-первых, продемонстрировать свою силу (после того, как в разрулировании очередного кризиса вокруг Газы набрал новые политические очки), во-вторых, «прощупать»

своих противников и, в-третьих, максимально быстро осуществить капитализацию того огромного кредита доверия общества к ведомому им эшелону исламистовпрагматиков, который в дальнейшем может и снизиться из-за невыполнения ими данных населению обещаний.

Преувеличивать силу улично-протестного сопротивления новым лидерам со стороны светских, либеральных и левых сил не следует, новых серьезных революционных потрясений на краткосрочную перспективу не просматривается.

Однако среднесрочная перспектива иная. Вслед за многими другими аналитиками я сомневаюсь в способности «братьев» успешно решить сложные социальноэкономические проблемы страны. Дело не только в их неопытности или отсутствии таких мощных источников внешней помощи, которые бы помогли снять напряженность и хотя бы на время удовлетворить повседневные нужды 85миллионного населения. Гораздо более серьезным противовесом Мурси и «братьям» являются военная и судебная корпорации. Сумеют ли «братья» если не поставить их под свой контроль, то хотя бы нейтрализовать?

Дело и в том, что «братья» – довольно косная, неповоротливая, забюрократизированная организация. Это убивает в ней инициативу и лишает ее необходимой динамики. Как сказал мне один из молодых «братьев», их лидеры правят «сталинистскими методами». Как контраст этому меня все больше удивляет салафитская партия «Ан-Нур», которой в силу ее религиозно-идеологического консерватизма, казалось бы, в большей мере уготована роль крокодила, барахтающегося в болоте. Однако я нахожу в ней массу динамичных, энергичных молодых людей, инициатива которых не скована многолетней корпоративностью и удаленностью от реалий повседневной жизни, как у «братьев». Мне кажется, что эта партия еще может удивить всех. Вопрос в том, удастся ли ей в результате естественной эволюции и обновления избавиться от салафитских догматов, вызывающих отторжение у огромной массы людей. И какую цену за оказываемую поддержку этому эшелону исламистов придется платить Саудовской Аравии. Можно ли вообще говорить о салафитах-реформистах?

Кстати, совсем неясен вопрос, согласятся ли египетские и любые другие исламисты, пришедшие к власти путем выборов, на мирную передачу в случае проигрыша будущих выборов. Ведь, по убеждению их идеологов, власть им дана от Бога, а не по волеизъявлению народа.

Теперь насчет продолжения «арабской весны», или Арабского пробуждения, как я предпочитаю его называть. Кстати, в регионе уже вошел в политологический лексикон термин «пост-Арабское пробуждение». В своих последних работах я пытался показать, что на Арабском Востоке на самом деле мы давно уже наблюдаем «вечную весну». В том смысле, что регион в течение нескольких десятилетий еще со времен колониального господства регулярно вступал в периоды революций, переворотов, мятежей, войн, массовых протестных движений, бунтов и т. п. После второй мировой войны в качестве лидеров борьбы за умы выдвинулись три основные соперничающие между собой силы – светские националисты, исламисты и марксисты. Борьба шла с переменным успехом, по проигравшим наносились жестокие удары, они несли большие потери. Сегодня счастье улыбнулось исламистам. Надолго ли? Не знаю. Однако религиозность населения в этом регионе является тем якорем, на котором в значительной мере держится его цивилизационная идентичность, способность не допустить попадания новой зависимости от более мощной и, как ему видится, по- прежнему хищной глобальной силы. Не случайно в ходе одного из мозговых штурмов с моим участием в Турции – стране, которая стремится в Евросоюз, один из ближайших советников главы правительства Партии справедливости и развития Эрдогана, поясняя, почему европейская модель не подходит исламскому миру (стало быть, и Турции), сослался на не ушедшее из памяти народов колониальное прошлое и «сверхсекуляризм»

современной европейской цивилизации.

Д.Б. Малышева: Последние события в Египте обозначили водораздел между исламистами и сторонниками светской ориентации. Одновременно на Ближнем Востоке, в Северной Африке и Персидском заливе разгорается религиозное соперничество, трактуемое некоторыми экспертами как шиитскосуннитское противостояние, поддерживаемое, с одной стороны, Ираном, а, с другой – Саудовской Аравией. Есть еще расслоение между радикальными и умеренными исламистами. В чем причины этих растущих расколов в мусульманском мире?

В.В. Наумкин: Я бы сказал, что в регионе Большого Ближнего Востока мы являемся свидетелями обострения межконфессиональной и внутриконфессиональной борьбы. К примеру, произошел массовый исход христиан из Ирака в результате преследований со стороны радикал-исламистов. Есть признаки дискриминации христиан и в других странах. Подсознательно люди, совершающие акты агрессии против христианского меньшинства, мстят за дискриминацию, которой, по широко распространенному в регионе убеждению, подвергаются мусульмане в Европе. В какой-то мере христиане Ближнего Востока (конечно, не все, скрепленный веками мирного сожительства потенциал конструктивного сосуществования пока еще велик) стали жертвой риторики Дж.

Буша, одно время называвшего «глобальную войну против террора» крестовым походом.

Теперь о внутриисламском, или межсектантском соперничестве. Шиитам соперничать с суннитами трудновато, их всего 10% среди мусульман, да и стран с преобладанием среди мусульманского населения шиитов совсем немного. Как правило, элиты, государства, партии, ведущие политическую борьбу, лишь используют религиозную идентичность для политической мобилизации.

Противостояние Ирана и Саудовской Аравии носит не религиозный, а геополитический характер. Это борьба за влияние, за лидирующие позиции в регионе. Огромную роль играет и внешнее влияние, интересы глобальных акторов и их взаимоотношения с каждой из этих двух региональных держав. А контролю над энергоресурсами принадлежит особое место среди конфликтогенных факторов в регионе.

профессионализма для адекватного анализа вопрос о взаимоотношениях различных направлений и сект в исламе заболтан охотно комментирующими развитие ситуации на Ближнем Востоке невеждами, часто забивающими специалистов. Да и последние не всегда удосуживаются разобраться в сути вопроса. Например, часто приходится слышать рассуждения о «шиитском правлении» в Сирии, о сирийско-иранском шиитском альянсе. К моему удивлению, на последней Ассамблее СВОП под Москвой в таком ключе говорил о сирийском кризисе и такой широко известный европейский эксперт по проблемам безопасности, как Франсуа Эсбур. Между тем, сирийские алавиты – не шииты, их, естественно, не считают таковыми иранцы, упрекающие алавитов, в частности, за обожествление зятя пророка Мухаммада – Али и даже отказывающие им в праве быть похороненными на кладбище рядом с собой. Однако национальные, политические интересы, интересы безопасности, противодействия общему противнику здесь преобладают над сектантскими. Именно в этом контексте следовало рассматривать и поддержку, которую в течение длительного времени оказывал Иран движению ХАМАС – по сути, ответвлению «Братьев-мусульман», организации консервативных суннитов.

Всякого же рода размежевание между радикалами и умеренными, прагматиками и консерваторами, правыми и левыми характерно для любой религии и вообще для любой идеологии. В эпоху, когда мусульманский мир стоит перед серьезными вызовами, как всегда бывает в подобных случаях, разломы углубляются. Впрочем, это предмет отдельного, весьма детального разговора.

Д.Б. Малышева: Уже два года длится драма Сирии, инспирированная как внутренними, так и внешними силами. При этом страны Запада проявляют здесь не вполне объяснимую настойчивость, которая бросалась в глаза еще в событиях в Ливии. Есть ли между этими двумя событиями некая стратегическая преемственность и какая?

В.В. Наумкин: Драма Сирии ужасает. На наших глазах разрушается прекрасная страна, населенная добрыми, благожелательными, образованными людьми, веками жившими в мире и согласии, с исключительно важными для мировой цивилизации древними памятниками. В этой стране около 40% населения принадлежит к различным этническим и конфессиональным деноминациям наряду с арабско-суннитским большинством. Среди них наши единоверцы – православные арабы, находящиеся под юрисдикцией одного из древнейших православных патриархатов – Антиохийского, близкие нашим кавказским народам черкесы (их едва ли не сто тысяч), также близкие нам армяне (около 150 тысяч). В Сирии большое число смешанных семей, образованных браками сирийцев с русскими женщинами.

Жены и дети из этих семей сегодня кое-где оказались по разные стороны баррикад.

Потрясает трагедия огромной массы беженцев, спасающихся от бедствий, которые несет с собой фактически идущая в стране гражданская война. Но нельзя винить в них, как это делают многие наши коллеги на Западе и в регионе, лишь правящий режим, который сегодня ведет позиционную оборонительную войну, в которой, я боюсь, не будет победителей. Демонизируя режим и зациклившись на идее свержения Башара Асада, они все в большей мере руководствуются двойными стандартами. Скажем, говоря о заслуживающих сочувствия сирийских беженцах, переживающих гуманитарную катастрофу, они забывают о том, что еще недавно Сирия дала убежище около 1 млн. беженцев из Ирака, которым после американского вторжения в эту страну в 2003 г. войска коалиции не смогли обеспечить нормального существования. Примерно столько же иракцев спаслось в Иордании, многие уехали еще дальше. Ужасно, что за два года конфликта в Сирии погибло около 80 тыс. человек с обеих сторон и среди мирных жителей (хотя эти цифры многим кажутся преувеличенными). Но не будем забывать, что за 10 лет, истекших с 2003 г., в Ираке погибло около 120 тыс. человек. Силы коалиции не смогли помешать этому. Мы видим в Сирии трагедию разделенного народа, который толкает к национальной катастрофе усиливающееся внешнее вмешательство, в том числе прямая военная поддержка воюющих против режима отрядов боевиков, среди которых ведущие позиции занимают религиозные радикалы. О сирийском кризисе много написано, в том числе учеными из Института востоковедения.

Рекомендую почитать не так давно увидевший свет сборник «Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: что дальше?» с вводной статьей академика Е.М.

Примакова, а также доклад РСМД, подготовленный коллективом авторов под моим руководством.

К сожалению, наша взвешенная, разумная позиция по Сирии, направленная на прекращение насилия и побуждение конфликтующих сторон к диалогу пока не нашла поддержки за рубежом, хотя подвижки есть. Недавно мне пришлось выступать перед большой аудиторией по сирийской проблеме на состоявшемся в г.

Доха форуме «Аль-Джазиры» – телеканала государства, играющего особо активную роль в поддержке отрядов «Сирийской свободной армии». Я спрашивал жестко споривших со мной ораторов из числа лидеров оппозиции о том, почему они отказывают в праве считаться частью сирийского народа той весьма значительной его прослойке, которая выступает на стороне режима (а ведь одна только пока проявляющая удивительную солидарность сирийская армия насчитывает 320 тыс.

человек)? Почему они распространяют миф о массовой поддержке оппозиции, лидеры которой никак не поладят друг с другом? Почему они отказываются от диалога с другой стороной конфликта и с такой яростью требуют расправы не только над президентом Асадом, но и над его сторонниками, вместо того чтобы предложить, скажем, идею всеобщей амнистии как составной части пока еще возможного, хотя и исключительно трудного национального примирения? Я приводил в пример Камбоджу, где лидеры смогли во имя сохранения мира и выживания страны подняться выше стремления к мести «красным кхмерам», без всякого повода уничтоживших едва ли ни четверть взрослого населения страны – до 2 млн. человек. Многие из них и сегодня мирно доживают свои дни, лишь один находится в тюрьме, да два старика недавно предстали перед судом (еще один – бывший министр иностранных дел 86-летний Иенг Сари недавно скончался).

Замечу, что сегодня наши западные партнеры вводят в оборот некоторые новые понятия, под которые создаются исследовательские структуры и НПО. Это, в частности, понятие так называемого «правосудия переходного периода» (transitional justice), которое пока еще не получило необходимого осмысления со стороны нашего политологического сообщества, несмотря на проводимые по инициативе западных центров конференции по этой тематике. Создаются механизмы для продвижения этого «правосудия переходного периода» в пост-конфликтных обществах с целью поддержки прав человека и формирования ответственного, подотчетного правления.

Но выскажу мнение, что в целом ряде случаев данные механизмы могут использоваться и для легитимации сведения счетов с «нарушителями спокойствия».

Некоторые наши зарубежные партнеры готовы повторить ливийский сценарий в Сирии, все еще не понимая, что это другая страна. Впрочем, ей, как это ни печально, уже никогда не быть такой, как раньше. При всей справедливости нашей критики в адрес оппозиции, особенно ее непримиримой части, следует признать, что режим упустил возможность своевременного проведения давно назревших реформ.

Д.Б. Малышева: Как бы вы охарактеризовали ситуацию вокруг Ирана? Как будут развиваться события в связи с его ядерной программой? Какую позицию займут США и Израиль по отношению к Ирану и допускаете ли вы возможность нанесения ракетного удара по Ирану? Что может сделать Россия для предотвращения такого негативного сценария?

В.В. Наумкин: Ситуация вокруг Ирана крайне напряжена. Очередной раунд переговоров «шестерки» с представителями этой страны по ядерной программе в Казахстане закончился безрезультатно. Но переговорный процесс будет продолжен.

Существует ли возможность прямых двусторонних переговоров по этому вопросу между США и Ираном? По-моему, это не исключено, хотя Иран, как известно, обставляет их рядом предварительных условий. Не буду вдаваться в детали дебатов вокруг самой ядерной программы, в том числе и в формате Иран – МАГАТЭ, об этом много пишут. А вот насчет Израиля я бы ничего не исключал. Многие мои коллеги считают угрозу нанесения Израилем ракетно-бомбового удара по Ирану пустой риторикой. В этом есть своя логика. Во-первых, когда Израиль хочет нанести превентивный удар, он об этом не говорит заранее, а делает, как это было в случае с «шестидневной войной» 1967 года или бомбардировкой ядерного реактора в иракском Озираке. Во-вторых, Иран – мощная держава, и такой удар может иметь непредсказуемый последствия, особенно с учетом возможности «нетрадиционных»

видов возмездия. В-третьих, вместо усиления изоляции Ирана он может вызвать прилив симпатий к нему в исламском мире. В-четвертых, неизвестно, насколько удастся отбросить Иран назад в осуществлении им военной ядерной программы (если она есть). Тегеран оправится от удара и уж тогда точно будет создавать ядерное оружие.

В то же время Израилю действительно трудно скрыть ведущиеся в правительстве по поводу нападения на Иран дебаты. Как отметил один наблюдательный человек, «Израиль часто предстает в виде неуправляемого и даже анархического конгломерата враждующих между собой фракций, а не единого государственного актора. Этому есть три причины: слабость формальной власти и прерогатив премьера, дисфункциональность кабинета как органа принятия решений и бесконечные утечки информации». Думаете, это сказал я или какой-нибудь арабский аналитик? Нет, это оценка бывшего заместителя советника по национальной безопасности Израиля, а ныне научного сотрудника Гарвардской Школы Кеннеди Чарлза Фрейлиха. Дебаты серьезные. Значительная часть израильской политической элиты убеждена в том, что если Иран слишком близко подойдет к созданию ядерного оружия, что можно будет доказать, то никакие риски, связанные с последствиями нанесения Израилем удара по целям в этой стране, включая объекты ядерной программы, военную и даже гражданскую инфраструктуру, не перевесят риски, исходящие от ядерного Ирана.

Но есть и другая часть израильского истэблишмента (не буду называть имена, но среди них есть и бывшие руководители спецслужб), которые считают, что «иранская угроза» для Израиля не носит экзистенциального характера, и уж лучше сдерживать ядерный Иран, чем воевать с ним. Упомяну в этой связи не так давно увидевшую свет нашумевшую статью известного американского политолога, доцента Колумбийского университета Кеннета Уолтца. Он призывает США не тратить время на то, чтобы помешать Ирану создать ядерное оружие, и высказывает парадоксальное утверждение, что появление у Тегерана такого оружия – лучший способ восстановить стабильность на Ближнем Востоке. В этом случае в регионе, по мнению Уолтца, установится своего рода ядерный паритет Ирана и Израиля, которые будут сдерживать друг друга, как это всегда делают дихотомические пары ядерных держав, при этом никакого расползания ядерного оружия не будет.

Конечно, сторонников такой точки зрения на Западе и, тем более, в Израиле совсем не много.

Ну, а Ваш вопрос по поводу того, что может сделать Россия для предотвращения подобного сценария, как мне кажется, носит риторический характер. По крайней мере, в одиночку точно ничего. Тогда главным вопросом будет «с кем». Не хочу разбрасываться похвалами в адрес нашей внешней политики, но считаю периодическое выдвижение нами инициатив по выходу из тупика в этом вопросе разумной стратегией, равно как и сохранение нами отношений сотрудничества с Тегераном наряду с поддержанием постоянного диалога с Вашингтоном по данному вопросу.

Д.Б. Малышева: Как вы оцениваете состояние нынешних российскотурецких отношений в свете разногласий по сирийской проблеме и отказа Турции участвовать в прокладке инициированного Россией газопровода «Южный поток»?

В.В. Наумкин: Российско-турецкие отношения по прежнему находятся на подъеме, несмотря на все имеющиеся сегодня между нами разногласия. Ни один из двух упомянутых Вами «узлов раздора» не снижает заинтересованности каждой из сторон в сохранении беспрецедентно активного сотрудничества во всех сферах, породившего глубокую взаимозависимость. Разногласия по целому ряду вопросов, взаимные подозрения и темные пятна в нашей исторической памяти были всегда, но одни гуманитарные и экономические связи – миллионы туристов, тысячи смешанных браков, сотни контрактов и проектов, поставки и транзит энергоресурсов и многое другое – способны перевесить любые разногласия, тем более когда действия одной из сторон не создают непосредственной угрозы интересам национальной безопасности другой. Выведению отношений России и Турции на столь высокий уровень не помешало даже ее членство в НАТО. А все существующие проблемы можно решать через политический диалог.

КРИЗИС

«НОВАЯ НОРМАЛЬНОСТЬ» – ОТРАЖЕНИЕ МИРОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ

НЕУСТОЙЧИВОСТИ?

Категория «новая нормальность» (New Normal) возникла на волне мирового финансового кризиса, обозначившегося в начале 2008 г. Несмотря на регулярно повторявшиеся его предсказания (в частности, Нуриэль Рубини был одним из тех, кто обещал это чаще других), кризис, как всегда, оказался неожиданным на фоне предшествующих лет экономического подъёма. Авторство «новой нормальности», как термина, его развернутое содержание до сих пор четко не обозначены. В конце 2010 г. К.Юдаева, тогда директор Центра макроэкономических исследований Сбербанка России, отметила, что в США широко обсуждается New Normal – то есть, сочетание низких темпов экономического роста и высокой безработицы. По её мнению, признаки этой новой экономической модели наблюдаются и в России 8.

А.Улюкаев, первый заместитель Председателя Центрального Банка РФ (ныне один из основных претендентов на пост председателя), в начале 2012г. заметил: «Мне очень нравится термин (не могу сказать, кому принадлежит его авторство) «новая нормальность». Действительно, начиная с 2008 года, глобальная экономика вошла в принципиально иную фазу»9.

А.Улюкаев суммировал своё понимание явления, которое принято называть новой нормальностью, в трех основных позициях. Это снижение темпов мирового экономического роста, высокая волатильность на всех товарных и денежных рынках и снижение эффективности традиционной государственной политики, имея ввиду фискальные, монетарные инструменты и стимулы. По сути, государство в трудный период теряет рычаги воздействия на экономическое состояние страны, хотя ещё на ранней стадии нынешнего кризиса таким рычагом были мощные финансовые вливания в экономику. Заслуживает внимания его ответ на вопрос, происходит ли в России вторая волна кризиса: "Второй волны кризиса не бывает. То, что мы видим сейчас, это новая нормальность. Мы находимся в ситуации выхода из кризиса, только он будет долгим и сложным". По его оценке, возможен десятилетний период, в ходе которого будут искать решения проблемы рисков и суверенных долгов. Не совсем понятно: насколько такой период будет отличаться от рецессии?

Термин «новая нормальность» получил распространение, поскольку под него можно подверстать все изменения, происходящие в мировой экономике и связать их с текущим положением, самой частой характеристикой которого стало его определение как кризисного. Проще говоря, «новая нормальность» претендует на новизну, но не предлагая новых решений или хотя бы попыток объяснить, что происходит в мировом экономическом организме. Болезнь есть, диагноза нет.

Надо признать, что нечеткое содержание данного термина слабо помогает понять происходящие процессы, как и все остальные теоретические попытки. В публикуемых анализах, так или иначе связанных с современным этапом мирового экономического роста/спада, многократно повторяется тезис о перемещении хозяйственной активности в развивающиеся страны, прежде всего в крупнейшие государства Азии. Это действительно качественное изменение в мировой хозяйственной структуре, но его можно скорее считать состоявшимся, а не новым.

Экономическая политика. 2010. № 6, С.195.

Экономическая политика. 2012. № 2, С.27.

Фарид Закариа с присущей ему саркастичностью и одновременно неприязнью к Западу так определил сложившуюся ситуацию: «Рост «остальных», как когда-то это было названо, изменяет богатый мир, нравится ему это или нет»10. В данном случае Ф.Закариа использовал определение построения мирового хозяйства по принципу «Запад и остальные» (The West and the Rest), мелькавшее в публикациях ОЭСР лет десять назад.

В Интернете в 2012г. появилась заметка без ссылки на конкретного автора, что термин был предложен экспертами PIMCO (Public Investment Management Company, Калифорния, США), управляющей крупнейшим в мире паевым инвестиционным фондом. Определение, что понимать под «новой нормальностью», подкупает своей простотой: «Экономика не восстанавливается после кризиса в привычной (нормальной) циклической последовательности». Действительно, четырехфазная схема стадий цикла, хотя прошло несколько лет после «официального» начала текущего кризиса, не обнаруживает признаков устойчивого перехода к его преодолению. Самым распространенным обозначением того, что происходит с мировой экономикой, стал термин «рецессия». Все влиятельные рейтинговые и консалтинговые агентства с трепетом следят за движением биржевых индексов, отмечая их колебания, переходы из красной зоны в зеленую и обратно, но принципиальных сдвигов не обнаруживают. Подавляющее большинство участников обсуждений этих проблем сходятся в том, что сложилась ситуация неопределенности и высокой волатильности.

Выделить на этом фоне определенный тренд не получается. Например, такие страны как Монголия, Ливан, Мозамбик, Бутан показывают темпы роста до 8-9%.

Можно сослаться в данном случае на эффект низкой исходной базы, но почему именно ныне, в условиях глобального кризиса? Все перечисленные страны невелики, с ограниченным доходом на душу населения, что сужает возможности роста с опорой на внутренний рынок. Почему, скажем, Бельгия сохраняет темпы роста, а мощная Германия теряет? Экономических показателей, характеризующих одновременно действующие и при этом разнонаправленные, подчас противоречивые явления, накопилось много, но тенденция не ясна, а тенденция едва ли не важнее факта. Для сравнения полезно упомянуть замечание автора понятия «Economics» Алфреда Маршалла в связи с европейским экономическим кризисом 1879 г.: «Когда кризис утихает, наступает спокойствие, но это тяжелое, мрачное спокойствие»11. (Кстати, тот кризис был с большим одобрением встречен К.Марксом, как признак конца капитализма). На нынешнем этапе развития никакого спокойствия не видно, хотя формально рецессию можно считать показателем того, что острая фаза кризиса сглажена.

Трудности в понимании современных экономических процессов очевидны и в позиции Пола Кругмана. В сентябре 2011 г. он подчеркнул, что никакого восстановления после кризиса 2008 г. на самом деле нет, в мире не осталось какихлибо по-настоящему тихих гаваней. Вместе с тем, по его мнению, «развивающиеся страны сейчас будут играть роль локомотива мировой экономики, но насколько устойчив их рост – большой вопрос»12. Очередной раз развитие поставлено на первое место, причем в связи с особой ролью стран Юга, но в этой констатации звучит явная неопределенность.

Правда, если исходить из расчетов McKinsey Global Institute, расходы на инфраструктуру в таких странах как КНР и Индия (8.5% и 4.7% ВВП, соответственно), могут поддержать мировой рост своим спросом на импортный The Economist. 05.01.2013. P. 48.

Цит. по: The Economist. 03.10.2009. P.28.

Коммерсантъ.09.09.2011.

компонент. Но есть две реальные угрозы. Инфраструктура – чрезвычайно коррупционная отрасль, например, при строительстве железных дорог смета завышается на 44,7%, а обе страны известны как весьма коррупционные. Неясно также, насколько их правительства способны обеспечить финансирование за счет национальных ресурсов. Едва ли они могут рассчитывать на заёмные средства, особенно с учетом дорожающих мировых денег13.

П.Кругман в эксклюзивной публикации в российской печати высказал мнение, с которым трудно согласиться: «Экономика времен Джона Мейнарда Кейнса (и Франклина Рузвельта), как выясняется, была в достаточной степени похожа на нашу, чтобы можно было применять те же модели»14. Жаль, но не сказано, какие модели имеет в виду нобелевский лауреат. Это было бы важно, поскольку, известно, что встреча Ф.Рузвельта с Дж. Кейнсом в ходе Великой депрессии закончилась их обоюдным разочарованием. К тому же выход США из кризиса затянулся, как считают многие экономисты, почти до конца 30-х годов ХХ века.

Представляется, что основной вопрос в другом – насколько применимы в современных реалиях мирового хозяйства модели, разработанные в прошлом веке?

Как быть с глобализацией, которая существенно повлияла на развивающиеся страны, способствуя их индустриализации и частично модернизации (хотя и не всех). Эти процессы и сопровождающий их демонстрационный эффект усилили взаимодействие не только по схеме Север-Юг, но в ещё большей степени Юг- Юг.

Существенно выросла роль экспорта, который в основном способствовал подъему экономики Китая. В его вывозе иностранный компонент составляет 29%, (Южной Кореи 40%, Мексики 31.5%. Для сравнения - США 11%, Япония 15%)15. По количеству зарегистрированных патентов на миллион населения, а это важный показатель инновационного потенциала страны, сохраняется безусловный приоритет развитых экономик: Швеция 115, Швейцария 100, Германия 72, Израиль 49, США 46, Южная Корея 40. Страны Юга в перечне не фигурируют.

Видимо, самые существенные и долгосрочные сдвиги ожидаются в сфере мирового энергообеспечения в связи с быстрым увеличением добычи сланцевой нефти в США, распространением опыта разработки месторождений сланцевого газа.

(Показательно в этом отношении соглашение Украины с голландской «Шелл» в начале 2013 г. о разработке сланцевых залеганий в Украине). Согласно заявлению американской Energy Information Administration, импорт нефти в США в 2014 г.

сокращается до самого низкого показателя с 1987 г.

Одним из явных признаков усиливающейся нестабильности стало понижение рейтинга США в 2011г. со «стабильного» до «негативного» вследствие постоянного роста государственного долга и дефицита бюджета - 11% ВВП. Давлением на мировую финансовую систему стали повторяющиеся финансовые обрывы в США (fiscal cliff). Хотя очевидно, что в последнюю минуту достигается договоренность о недопущении дефолта, но сама эта повторяемость придает процедуре характер китча, повышая тем самым неустойчивость мировых финансов. Меняется традиционное отношение к аутсорсингу, как экономически выгодному для передовых экономик перемещению некоторых производств. Это вызвано ростом (по оценке МОТ, на 7-7,8% в год) заработной платы в Азии. На крупных предприятиях КНР и Индии этот показатель достигает 10% в год. В результате снижается одно из основных конкурентных преимуществ развивающихся стран. Транспортные издержки на поставки компонентов и вывоз продукции, а также не всегда достаточно квалифицированная рабочая сила в свою очередь ограничивают выгоды Ведомости.18.01.2013.

Независимая газета.15.10.2012.

The Economist. 19.01.13. P.85.

аутсорсинга. Получает распространение так называемый near-shoring – размещение производства в близких регионах (например, из Франции в Марокко).

Термин «новая нормальность», хотя пока ещё мало что объясняет, всё же обещает некое прояснение в понимании нынешнего экономического положения. Уже упоминавшийся Н.Рубини после своего успеха в качестве предсказателя высказывается осторожно. В отличие от Кругмана, он считает настораживающим фактором замедление роста китайской экономики, особенно после 2013г., что может повлечь за собой вторую волну депрессии. Надо заметить, что китайская экономика не играла сколько-нибудь заметной роли в годы мирового экономического кризиса 30-х годов. Это существенно отличает реальность ХХI века (и видимо, ограничивает использование классических моделей), которые, как полагает Кругман, возможно применить сегодня.

Мировой экономический форум в Давосе, собравшийся традиционно в январе 2013 г., предпослал этой формально неформальной встрече девиз «Гибкий динамизм», чтобы, видимо, не «травмировать» собравшихся категориями, ставшими в последние годы столь употребительными – кризис, рецессия, спад и т.д. Но такой девиз объективно подразумевает, что в мире происходят быстрые сдвиги, кардинальные изменения, в которых надо искать решение насущных экономических и связанных с ними политических проблем. Остается только выяснить – какие сдвиги и какие решения.

«ПЕРЕЗАГРУЗКА» ЕВРО

Для Европы 2012 год стал годом роста протестных настроений, вызванных антикризисной политикой и мерами защиты евро. Обострение ситуации на юге ЕС заставило сделать первые шаги к реализации «дорожной карты», означающей переход к новому этапу европейской интеграции. Начался поиск компромиссного курса, открывающего возможность сочетать бюджетную дисциплину с расширением возможностей маневра и мерами содействия экономическому росту.

Экстренная ситуация. В первой половине года руководству Еврозоны пришлось столкнуться с дестабилизацией положения на южной периферии. В Греции развивался острый политический кризис16. Временное правительство Л.

Пападимоса провело через парламент очередной (пятый) пакет мер по ужесточению бюджетной политики, в который входили – наряду с сокращением минимума заработной платы, отменой 13-й и 14-й зарплат, уменьшением пенсий и т.д. приватизация ряда государственных предприятий и увольнение, в течение трех лет, 150 тыс. служащих. Посягательство на государственный сектор, своего рода «священную корову» в Греции, вызвало раскол в правительстве и массовые уличные протесты в столице. Принятые меры позволили заключить оглашение с «тройкой» (ЕС, МВФ и ЕЦБ) о второй программе финансовой помощи (на 120 млрд.

евро), а также достичь договоренности с кредиторами о списании половины накопившегося долга. Но это все равно обернулось стремительным падением электоральной поддержки правительства. На внеочередных парламентских выборах 6-го июня двухпартийная система, просуществовавшая в течение 30 лет, обрушилась: обе ведущие партии получили менее чем по 20% голосов, а См. подробнее: Квашнин Ю.Д. Греция: от экономического кризиса к политическому. / Год планеты, ИМЭМО РАН, 2012.

триумфатором стала леворадикальная коалиция СИРИЗА, требовавшая пересмотреть условия финансового соглашения с «тройкой».

Политический кризис достиг апогея, когда выяснилось, что ни одна из партий не может сформировать правительство. Перевыборы, назначенные на 17-е июня, проходили в обстановке беспрецедентной напряженности. Европейские партнеры Греции заявили, что в случае отказа выполнять финансовые соглашения помощь прекратится и встанет вопрос о выходе страны из Еврозоны. По итогам новых выборов удалось сформировать формально коалиционный, а фактически правоцентристский кабинет А. Самараса, опирающийся на условную поддержку нескольких политических сил, включая СИРИЗА, которая продолжала требовать пересмотра соглашений. Новое правительство, находясь под двойным давлением – извне и со стороны оппозиции, пыталось растянуть сроки выполнения этих соглашений. Состояние экономики между тем ухудшалось, проведение реформ отставало от намеченного графика.

К середине года обострилась ситуация в Испании. После 12 лет предкризисного бума, развернувшегося в сфере туризма и строительного бизнеса, испанская экономика превратилась в «долговую»: темпы роста расходов, значительная часть которых приходилась на необеспеченные потребительские и ипотечные кредиты, далеко опережали рост бюджетных поступлений и производственной деятельности. К началу кризиса накопленная задолженность банков, семей, предприятий и государства в 3,5 раза превосходила величину ВВП. В особенно тяжелом состоянии оказалась банковская система, в том числе сеть региональных сберегательных касс, глубоко вовлеченных в строительную сферу, а с ними – и вся система автономных региональных бюджетов.

Банковский кризис повлек за собой резкий спад в реальном секторе экономики и рост безработицы, достигшей 25% активного населения (самый высокий уровень в ЕС). Началась массовая утечка из страны капитала и банковских депозитов. Для начавшейся реорганизации системы требовалось, по разным оценкам, от 300 до млрд. евро. Летом 2012 года испанская экономика стояла на грани дефолта:

величина «спрэда»17. по ее долгосрочным облигациям превысила считающийся критическим уровень 7% Испания практически утратила доступ к внешним источникам рефинансирования своих долгов, и правительству пришлось обратиться к ЕЦБ с просьбой о займе до 100 млрд. евро для реорганизации банковской системы.

Как и в Греции, кризис здесь перерос в политический протест, нашедший выражение в массовых уличных манифестациях и забастовках18. Неолиберальный поворот экономического курса произошел еще в 2010 г. при левоцентристском правительстве Х.-Л. Сапатеро, которое после безуспешных попыток овладеть ситуацией потерпело сокрушительное поражение на внеочередных выборах в ноябре 2011 года. Пришедший ему на смену правоцентристский кабинет, руководимый М. Рахоем, полностью подчинил свою политику требованиям «тройки», хотя из соображений престижа воздерживался от обращения за полномасштабной финансовой помощью. Кризис резко усилил сепаратистские настроения в Каталонии, автономное правительство которой ввиду несогласия с «несправедливой» налоговой политикой центральных властей поставило вопрос об отделении и потребовало проведения референдума.

Т.е. разрыва с курсом государственных облигаций Германии, считающимся эталоном в Еврозоне, что отражает величину инвестиционного риска и свидетельствует о падении доверия международных рынков к экономике страны.

О движении «возмущенных» подробнее: Хенкин С.М. Испания в полосе турбулентности. // Мировая экономика и международные отношения, N 4, 2012.

Собравшийся на фоне этих событий саммит «большой двадцатки» (май г.) констатировал, что Европа, как никогда раньше, превращается в средоточие мировых рисков. Глава МВФ К. Лагард заявила, что углубление кризиса в Европе может обернуться рецессией в мировой экономике19. Еврокомиссар О.Рен оценивал сложившуюся ситуацию как реальную угрозу распада Еврозоны. Наиболее опасным казалось развитие событий в Греции, поскольку ее отделение от евросистемы могло вызвать цепную реакцию, не говоря уже об огромных материальных издержках такого шага20. Очередной саммит «большой восьмерки» высказался за сохранение членства Греции в Еврозоне, хотя одновременно обсуждался и вариант ее «упорядоченного» выхода.

Институциональные преобразования. В свете этих событий становилась неотложной намеченная ранее корректировка базового экономического законодательства Еврозоны/ЕС. Главная задача заключалась в том, чтобы остановить финансовую дестабилизацию, усиливавшую дисбаланс между центром и периферией Еврозоны. Проблему было решено урегулировать с двух сторон: путем создания механизма финансовой поддержки проблемных стран при одновременном ужесточении общей для всех бюджетной дисциплины.

Временная структура финансовой поддержки в виде стабилизационного фонда EFSF (440 млрд. евро с последующим увеличением этой суммы) была экстренно создана на долевых началах еще в мае 2010 года. Фонд предоставил первые займы Греции, Ирландии и Португалии, обусловив их проведением структурных антикризисных реформ. На саммите ЕС 8-9 декабря 2011 г. было принято чрезвычайно жесткое Соглашение о бюджетных правилах (Fiscal Compact), обязывающее участников поддерживать ограниченные размеры бюджетного дефицита (0,5 – 1,0% национального ВВП, в зависимости от размеров государственного долга), а страны с чрезмерным (более 60% ВВП) государственным долгом – ежегодно сокращать его на 5%. Под это соглашение была разработана детальная схема мониторинга, превентивных мер и корректировки возникающих дисбалансов. Новые правила, с которыми согласились 25 из 27 стран ЕС (отказались Великобритания и Чехия), предполагалось ввести в действие с года и включить в национальные законодательства с 2014 года.

Нараставшая на южном фланге кризисная ситуация заставила ускорить создание постоянно действующего стабилизационного института – Европейского стабилизационного механизма (ЕSМ, в размере 500 млрд. евро), которому, в отличие от EFSF, было предоставлено право выпуска собственных облигаций. Это превращало ESM в промежуточную оперативную структуру между финансовым рынком и ЕЦБ, который по уставу не может выступать в роли «кредитора последней инстанции» для национальных банковских систем, беря на себя суверенные риски21.

Придание ESM функций эмитента разграничило сферы ответственности банков, с одной стороны, и государств – с другой. В результате открывалась возможность прямой, через финансовый рынок, рекапитализации национальных банковских систем без параллельного роста государственного долга. Благодаря этому и ЕЦБ, со Il Sole 24 Ore, 13.06.2012.

Потери Греции в случае ее выхода из Еврозоны, по оценке британских экспертов, могли бы составить 2-5% ее ВВП, а потери ее крупнейшего инвестора Франции – порядка 50 млрд. евро. – Il Sole 24 Ore, 2.06.2012.

Ограниченные операции по покупке долговых обязательств проблемных стран (порядка 200 млрд.

евро) ЕЦБ был вынужден все же осуществить после мая 2010 г.

своей стороны, получал возможность проводить операции по выкупу долговых обязательств проблемных стран на вторичном рынке22.

Поскольку главной целью этого нововведения было поставить заслон финансовым спекуляциям с облигациями проблемных стран, оно получило в прессе наименование «банковского щита». В конце июля 2012 г. глава ЕЦБ М.Драги четко обозначил совершившийся сдвиг, выступив с заявлением о предстоящем «неограниченном» (хотя и обусловленном) выкупе краткосрочных (1-3 года) долговых обязательств стран, готовых обратиться к ЕЦБ с соответствующим запросом. Это выступление, поддержанное аналогичным заявлением Европейского Совета в начале августа, произвело желаемый и быстрый эффект. Ажиотаж, начавшийся вокруг долговых обязательств Испании, улегся, и в ее экономике начались обратные процессы – оживление биржи, приток банковских депозитов, улучшение платежного баланса. Испания вернулась на международный финансовый рынок, успешно разместив очередные выпуски государственных облигаций.

Нормализации положения способствовало и предоставление этой стране 40 млрд.

евро для реструктуризации банковской системы.

Поддержку получила и Греция: ей был выделен очередной транш финансовой помощи в размере 43,7 млрд. евро (в том числе 23,8 млрд. – на рекапитализацию банков) и продлены сроки приведения бюджетного дефицита к «приемлемому»

уровню. Волатильность курсов европейских ценных бумаг стала сокращаться и к концу 2012 года упала до самого низкого уровня за последние 5 лет 23.

Создание «банковского щита» стало первым шагом в выработке компромиссного решения вопроса о дальнейшем экономическом курсе Еврозоны/ЕС. Здесь существенно разошлись позиции двух ведущих стран – Германии и Франции. Неолиберальный курс, проводимый Еврозоной с момента ее создания, исходит от Германии, ее фактического лидера и крупнейшего донора ESM, чьими усилиями удается поддерживать финансовое равновесие в условиях долгового кризиса. Но «ресурсы Германии не безграничны» (А. Меркель). Немецкое правительство считает причиной европейского долгового кризиса недостаточную в современных условиях конкурентоспособность ряда стран-членов (в том числе Франции), а средством выхода из него – проведение структурных реформ, подобных тем, которые осуществила сама Германия в предкризисный период. Речь идет, прежде всего, о реформе рынка труда, направленной на снижение удельных трудовых издержек как основы повышения конкурентоспособности.

«Одержимость структурной политикой» (по характеристике французской газеты «Фигаро») для Германии традиционна, наряду с принципами независимости Центрального банка и бюджетной децентрализации (федерализма), требующими от местных властей высокой степени ответственности за их бюджетную политику 24.

Экономическая политика Франции, напротив, тяготеет к централизации и традиционно окрашена в кейнсианские тона, признавая за государством как высшей и последней инстанцией роль эффективного участника экономического процесса. Во дискуссиях по вопросам европейской интеграции Франция ревниво охраняет свой суверенитет; в то же время в условиях нынешнего кризиса она неоднократно высказывалась за большую «солидарность» стран-партнеров, защищая, в Порядок действий таков: страна, проводящая структурные реформы, в случае спекулятивного роста «спрэда» по своим облигациям обращается к ESM с просьбой об открытии кредитной линии (которую впоследствии можно и не использовать). Стороны готовят и подписывают меморандум о намерениях. Если страна использует кредитную линию, ESM покупает ее облигации на первичном рынке (аукционе). Запрос к ESM активизирует действия ЕЦБ, который начинает аналогичные операции на вторичном рынке.

Financial Times, 14.12.2012.

Le Figaro, 11.06.2012.

частности, идею выпуска еврооблигаций (фактически – обобществления государственного долга). Германия отвергает такую меру, считая ее инфляционной.

Переживая и сама серьезные трудности, Франция оказалась неформальным лидером проблемных стран Южной Европы, добивающихся от руководства Еврозоны/ЕС (главным образом Германии) смягчения неолиберального курса и более щадящей бюджетной политики – разжатия «тисков» бюджетных ограничений ради возобновления экономического роста.

Поиск сближения позиций стран-членов выразился в решениях саммита ЕС 28-29 июня, который завершился опубликованием «дорожной карты» европейской интеграции на среднесрочный период. В ней впервые за время финансового кризиса акцент был перенесен (пока вербально) на меры содействия экономическому росту.

Предполагается, в частности, мобилизовать 120 млрд. евро (1% совокупного ВВП ЕС) на цели инфраструктурного строительства, развитие «зеленой» энергетики, поддержку малого и среднего бизнеса и подготовку кадров, а также 80 млрд. – на развитие НИОКР. Но главное, «дорожная карта» обрисовывает перспективу упрочения основ Еврозоны/ЕС как постепенно формируемой системы «четырех союзов»: банковского, бюджетного, экономического и политического.

В вопросе о создании «банковского щита» Германия пошла навстречу Франции, на стороне которой выступали страны Южной Европы, руководство МВФ, ЕЦБ и Европейской комиссии. К их позиции присоединились и США, убеждавшие европейских партнеров разорвать усиливающую кризис связь между государственной и банковской задолженностью. В свою очередь, Германия потребовала усиления контроля ЕЦБ над всей совокупностью европейских банков, поскольку в настоящее время контроль и управление банковскими системами ведутся на национальном уровне и только координируются на наднациональном.

Следующим шагом к реализации «дорожной карты» стало подписание на саммите 13-14 декабря 2012 года соглашения о предстоящем создании банковского союза. В ближайшие полгода предполагается выработать обязательный для европейских банков свод правил – «single-rool book», должным образом согласовав его с интересами кредиторов, системой гарантий банковских вкладов и режимом поддержки отдельных стран в условиях кризиса.

Для начала под прямое наблюдение ЕЦБ будет передано 150-200 банков с активами более 30 млрд. евро каждый (или с капиталом более 20% ВВП страны происхождения). Надо отметить, что такое ограничение в наибольшей степени отвечает интересам Германии, некрупные региональные банки которой тесно связаны с правительствами земель. Но уже в 2013 г. ЕЦБ сможет контролировать все банки стран, которым оказывается внешняя помощь, и в случае необходимости будет иметь право вмешиваться в деятельность любых банков «второго ряда». На практике это означает, например, что решение о слиянии двух французских банков, оказавшихся в трудном финансовом положении, будет приниматься уже не в Париже, а во Франкфурте – в штаб-квартире ЕЦБ. Ликвидация или реформирование банков-банкротов перейдет на наднациональный уровень. «Здоровым» же банкам новая система, как ожидается, принесет облегчение административного бремени, что станет дополнительным стимулом для развития международного кредита.

Структуру ЕЦБ предполагается перестроить. Согласно предварительной схеме, в нем будет создан Наблюдательный совет из представителей (национальных) контролирующих инстанций, четырех членов ЕЦБ, его президента и вице-президента. Оперативные решения будет принимать комитет «лоцманов», формируемый по ротации, что лишит крупные страны постоянного лидерства. Все главные решения Наблюдательного совета будут подлежать утверждению Совета управляющих, ответственного за общую денежно-финансовую политику.

Решение о предстоящем создании банковского союза получило высокую оценку европейских СМИ. «Этот шаг был практически немыслим в начале года, писала «Файнэншл Таймс». – Когда в 4 часа утра европейские министры финансов согласились, наконец, передать наблюдение над сферой национального кредита Европейскому центральному банку, родилась самая амбициозная интеграционная схема с момента создания единой валюты»25. Аналогично высказалась французская «Монд»: «если создание в 1950 г. Европейского объединения угля и стали сделало материально невозможной войну между Францией и Германией, то данное решение делает невозможной смерть евро»26. Со своей стороны, глава ЕЦБ М.Драги в выступлении на Давосском форуме охарактеризовал 2012 год как «год перезапуска евро»27.

Соглашение о банковском союзе ощутимо повышает роль ЕЦБ и его главы в системе европейских институтов. М.Драги известен как успешный в недавнем прошлом руководитель Банка Италии и один из инициаторов структурных реформ 1990-х годов в итальянской экономике. Характерно, что его первым шагом на посту руководителя ЕЦБ было проведение на рубеже 2011-2012 гг. двух операций по вливанию денежной наличности в европейскую банковскую систему (1 трлн. евро на трехлетний срок под 1%), что отодвинуло надвигавшийся «кредитный голод».

Институциональная перестройка европейской банковской системы не обещает быть простой и быстрой. Для стран ЕС, не участвующих в соглашении о банковском союзе (Великобритания, Чехия, Швеция), с его созданием встанет проблема защиты своих интересов в противовес возникающему мажоритарному блоку, который сможет квалифицированным большинством голосов устанавливать правила и утверждать решения по каждому обсуждаемому вопросу. Очевидно, что в схему придется встраивать принцип «двойного большинства». Кроме того, у многих банков, действующих в границах Еврозоны/ЕС, имеются филиалы в третьих странах, на которые полномочия ЕЦБ не распространяются. Еще более существенно, что создание системы гарантий вкладов и порядок принятия решений о судьбе банковбанкротов могут оказаться дорогостоящими. По подсчетам экспертов банка «Barclays», взносы в финансовую корпорацию, которая будет проводить ликвидацию таких банков, обойдутся европейской промышленности в 40 млрд. евро в ближайшие 10 лет. Примерно столько же будет стоить и система гарантий банковских вкладов, причем (по мнению опрошенных экспертов из банковской среды) чем дольше затянется политическое обсуждение этих вопросов, тем большими будут издержки28.

Первые результаты реформ. Опубликованное недавно исследование ОЭСР об успехах отдельных стран в деле реформирования структуры национальных экономик («Going for Growth»)29 констатирует, что коэффициент восприимчивости30 к рекомендациям международных экспертов был в целом выше у стран, находившихся под давлением внешних финансовых рынков – Греции, Ирландии, Италии, Португалии, Испании и ряда других (0,59), при общем для ОЭСР индексе 0,48. Проблемные страны ввели у себя обширные программы бюджетной консолидации. У Греции и Ирландии они эквивалентны, соответственно, 22% и 17% национальных ВВП, у Португалии и Испании – 6% и 7%. Италия приняла пакет мер Financial Times, 14.12.2012.

Le Monde, 14.12.2012.

El Pais, 25.01.2013.

Financial Times, 14.12.2012.

Economic Policy Reforms.Going for Growth. OECD, 2012.

Коэффициент измеряется как соотношение принимаемых мер и списка рекомендаций ОЭСР, с учетом значимости каждой конкретной реформы.

объемом 25 млрд. евро на 2011-2012 гг., урезав региональные бюджеты ближайших двух лет на 8,5 млрд. евро. Аналогичное сжатие трансфертов из центрального бюджета запланировано в Испании (на 1,2 млрд. евро, в дополнение к сокращению на 6 млрд. капиталовложений в предприятия государственного сектора) и в Португалии – на 100 млн. евро31.

За три года кризиса проблемным странам европейской периферии было выделено 360 млрд. евро внешней помощи на сбалансирование бюджета, рекапитализацию банковских систем и рефинансирование государственного долга32.

Политика жесткой экономии, которой была обусловлена эта поддержка, имела следствием спад производства, сжатие потребления семей и сокращение инвестиций в основной капитал, а также огромный рост безработицы (см. таблицу).

Неудивительно, что 2012 год стал в этих странах годом беспрецедентно массовых проявлений социального протеста. Сотни тысяч демонстрантов требовали от своих правительств прекращения этой политики и обвиняли Брюссель (а еще больше – Германию) в попрании интересов широких слоев европейского населения.

В проблемных странах достигла критического уровня безработица молодежи.

В Испании она охватывает половину молодежного контингента, в Италии – 40%, в Греции – 60%, в Ирландии – около 30%. Значительная часть молодежи не работает и не учится. Дипломированная молодежь часто вынуждена работать не по специальности, соглашаться на временную занятость, эмигрировать в поисках работы или карьеры. Затяжная безработица выросла, по сравнению с докризисным периодом, почти во всех странах Европы33.

Италия Испания Португалия Греция Ирландия 2013 г. – прогноз. Источники: OECD Economic Outlook, Vol 2012, Issue 2; Banca d'Italia, Annual Report 2011.

Going for Growth, p.48,55,57.

Греции было предоставлено 173 млрд., Португалии – 79,5 млрд., Ирландии – 67,5 млрд., Испании – 40 млрд. евро. Кроме того, с мая 2010 г. по декабрь 2011 г. ЕЦБ выкупил долговые обязательства на сумму около 200 млрд. евро, в том числе на 100 млрд. – итальянских облигаций. – Le Monde, 1.12.2011.

Going for Growth, p. 31.

Динамика основных экономических показателей «проблемных» стран.

Официальная статистика и прогнозы на 2013 год свидетельствуют о снижении темпов роста европейских экономик, включая и Германию. Регион вползает в депрессию, расплачиваясь этим за стремление подтянуть показатели бюджетного дефицита к маастрихтскому нормативу (не выше 3% ВВП). Жесткая экономия «убивает» экономический рост. Требования смягчить бюджетную политику раздаются даже в относительно благополучных странах – например, Нидерландах, где профсоюзы заняли протестную позицию по отношению к правительству. «Мы должны найти правильный баланс между бюджетной консолидацией и коллективной поддержкой экономического роста.., чтобы не погубить перспективы развития», говорил на заседании Еврогруппы министр финансов Франции П.Московичи34.

Под давлением обстоятельств в Еврозоне/ЕС появилась тенденция к растягиванию сроков нормализации финансового положения, установленных в Соглашении о бюджетных правилах 2011 года. Для Франции, Нидерландов и Испании они были отодвинуты на 2014 год, Португалия и Ирландия просят об аналогичной отсрочке. Для Греции, переживающей уже шестой год кризиса, нормализация мыслится как сокращение объема государственного долга (достигшего 175,6% ВВП) до «приемлемого уровня» к 2020 году35.

В документах саммита ЕС 13-14 декабря говорится о необходимости проявлять гибкость - «проводить дифференцированную и обоснованную бюджетную политику, благоприятствующую росту»36. Обсуждается предложение не учитывать при исчислении бюджетного дефицита осуществляемые государством производительные инвестиции, а также принимать в расчет «качественный аспект»

расходов, направленных на изменение динамики экономического цикла37. В то же время доминирующее стремление к экономии ресурсов возобладало, под влиянием Германии и Великобритании, при разработке очередной программы регионального развития ЕС на 2014-2020 гг. Впервые за весь период разработки таких программ, считающихся основным инструментом политики конвергенции («сплочения») экономик стран-членов, объем ассигнований был сокращен (на 3,5%).

На рубеже 2012-2013 годов кульминацией протестных настроений в Еврозоне/ЕС стала предвыборная кампания в Италии – стране, дальше других продвинувшейся по пути структурных преобразований. «Техническое»

правительство М.Монти, пришедшее к власти в ноябре 2011 г. с мандатом на немедленное проведение реформ, неукоснительно следовало намеченным курсом.

Реформы (рынка труда, пенсионная, бюджетная, административная) были рассчитаны на среднесрочную отдачу, о чем Монти говорил неоднократно. Но углубляющаяся рецессия в экономике и обострение политической борьбы привели к правительственному кризису – отставке кабинета и назначению досрочных выборов на 24-25 февраля 2013 года. Предвыборная кампания открыла выход массовым популистски окрашенным настроениям, выражавшим неприятие «европейской политики» в ее нынешнем варианте. Прозвучало и требование выхода Италии из Еврозоны, используемое, правда, скорее как эмоциональный лозунг, способный зажечь толпу на предвыборном митинге38.

Il Sole 24 Ore, 5.03.2013.

Il Sole 24 Ore, 6.03.2013.

Цит. по Il Sole 24 Ore, 4.03.2013.

Убежденные сторонники такого шага – небольшие партии «Лига Севера» и «Гражданская революция» –повели за собой не более 5% электората. По подсчетам итальянских экспертов, выход из Еврозоны обошелся бы Италии в 45% ее годичного ВВП и вызвал бы волну длительных негативных последствий. – См. подробно: Garnero A., Marcolin L. Cosa succederebbe se l’Italia tornasse alla lira? //Limes, N6, 2011.

Взрыв протестных настроений оказался настолько мощным, что личный престиж премьер-министра, поддержанного умеренными политическими силами, не смог противостоять триумфальному успеху популистского «Движения 5 звезд» во главе с самодеятельным политиком-блогером Б.Грилло. По итогам февральских выборов 2013 года эта политическая сила собрала 25,5% голосов, уступив только коалициям лево- (29,5%) и правоцентристов (29,2%). Умеренная группировка во главе с Монти получила всего 10,6% голосов.

Значение политического кризиса, завершившего 2012 год в Италии, выходит далеко за пределы этой страны – третьей по величине экономики Еврозоны. В нем наиболее полно отразилась не только кризисная ситуация южной половины европейского региона, но и необходимость переосмысления общего экономического курса в свете социально-политических реалий сегодняшнего дня. Задача заключается в том, чтобы найти приемлемый для всех компромисс, сочетающий цели финансовой стабилизации и стимулирования экономического роста – своего рода квадратуру круга - в условиях неустойчивого мирохозяйственного равновесия.

Решению этой задачи будут, по-видимому, посвящены основные усилия правительств и общественности стран Европы в предстоящий период.

ЭКОНОМИКА

ТРЕНДЫ МИРОВОЙ ЭНЕРГЕТИКИ

Изменения в мировой энергетической отрасли создают далеко идущие потенциальные последствия для энергетических рынков и торговли. В настоящее время она претерпевает изменения в связи с возрождением добычи нефти и газа в США, и в дальнейшем могут произойти дополнительные изменения по причине отказа некоторых стран от развития ядерной энергетики, продолжающегося быстрого развития технологий ветряной и солнечной энергетики и распространения добычи нетрадиционного газа в мире. Перспективы международных нефтяных рынков зависят также от успеха Ирака в восстановлении своего нефтяного сектора.

Если новые инициативы в области политики получат дальнейшее развитие и будут реализованы в рамках согласованных усилий по совершенствованию эффективности использования энергоносителей в мире, это может также привести к изменению баланса сил в отрасли.

По оценке экспертов МЭА, мировой спрос на энергоносители скорее всего вырастет более чем на одну треть в период до 2035 г., при этом на Китай, Индию и Ближний Восток придётся 60% прироста. Потребность в энергоносителях в странах ОЭСР увеличится не намного, хотя наблюдается чётко выраженный переход от нефти, угля (и, в некоторых странах, ядерной энергетики) к использованию природного газа и альтернативных энергоносителей. Несмотря на рост добычи энергоносителей с низким уровнем выбросов углекислого газа, ископаемые виды топлива продолжают доминировать в мировом энергетическом балансе. Этому способствуют субсидии, которые составили 523 млрд. долл. в 2011 г., что почти на 30% выше по сравнению с 2010 г. и в шесть раз больше субсидий, выделяемых на производство альтернативных энергоносителей.

В энергетической отрасли США происходят глубокие изменения, и их влияние будет ощущаться далеко за пределами Северной Америки и энергетического сектора. Недавний подъём добычи нефти и газа в США, обусловленный развитием технологий разработки месторождений и добычи сырья, которые способствовали развитию добычи нефти и газа сланцевых пород, стимулирует экономическую активность – снижение цен на газ и электроэнергию предоставило промышленности конкурентное преимущество, – и неуклонно меняет роль Северной Америки в мировой торговле энергоносителями.

К 2020 г. США, по прогнозам, станут крупнейшей страной в мире по добыче нефти (опередив Саудовскую Аравию с середины 2020-х годов) и начнёт рассматривать вопрос о влиянии новых мер по экономии топлива в области транспорта. Результатом станет дальнейшее сокращение импорта нефти США, до такой степени, что Северная Америка станет нетто-экспортёром нефти уже к 2030 г.

Это ускорит процесс перемещения международной торговли нефтью в направлении Азии, при этом особое внимание будет уделено безопасности стратегических путей, по которым ближневосточная нефть поставляется на азиатские рынки. США, которые в настоящее время импортируют около 20% от общего количества потребляемых энергоносителей, будут, в конечном итоге, полностью обеспечивать себя.

Ни одна страна не является энергетическим "островом" и процесс взаимодействия между различными видами топлива, рынками и ценами усиливается. Большинство потребителей нефти ранее испытывали последствия колебаний цен во всём мире (сокращение импорта нефти не оградит и США от воздействия изменений на международных рынках), но потребители могут ожидать, что связи в других областях будут расти. Свежим примером является то, как использование недорогого природного газа привело к сокращению использования угля в США, увеличив экспорт угля в Европу (где, в свою очередь, он заменил дорогой газ). Будучи на самом низком уровне в 2012 г., цены на природный газ в США составили одну пятую от импортных цен в Европе и одну восьмую в Японии.

В дальнейшем взаимодействие цен на региональных рынках газа будет усиливаться, так как торговля СПГ становится более гибкой и условия договоров изменяются, а это означает, что изменения в одной части мира быстро отразятся на другой. В рамках отдельных стран и регионов на конкурирующих рынках энергоносителей складываются прочные связи между газовым и угольным рынками.

В то время как этим рынкам также необходимо адаптироваться к возрастающей роли альтернативных энергоносителей и, в некоторых случаях, снижению доли ядерной энергетики.

Экономия энергоносителей широко признана в качестве ключевого параметра энергетической политики, но в настоящее время усилия в этой области не соответствуют своему полному экономическому потенциалу. В 2011 г. основные потребляющие энергоносители страны объявили о новых мерах. К 2015 г. Китай планирует на 16% снизить потребление энергоносителей. США приняли новые стандарты экономии энергоносителей. ЕС взял на себя обязательство к 2020 г.

сократить их потребление на 20%. Япония намерена к 2030 г. добиться сокращения потребления электроэнергии на 10%. Успешные действия в этой области могут оказать значительное влияние на мировую энергетическую отрасль и тенденции климатических изменений, в частности, рост спроса в мире на первичные энергоносители к 2035 г. может сократится наполовину.

Спрос на нефть предположительно достигнет своего пика к 2020 г. и будет почти на 647,4 млн. т/год ниже к 2035 г. Рост потребления нефти в странах с высокими темпами роста экономики, в частности, в Китае, Индии и странах Ближнего Востока, постоянно выше и более чем перевешивают снижение спроса в странах ОЭСР. Спрос на нефть достигнет 5 млрд. т/год в 2035 г., по сравнению с 4,3 т/год в 2011 г., а средняя импортная цена на нефть МЭА увеличится до 125 долл. за баррель (в год – 2011 долл.), в 2035 – более 215 долл.

Добыча нефти в странах, не входящих в ОПЕК, увеличилась в текущем десятилетии, но после 2020 г. поставки во всё возрастающей степени будут зависеть от стран ОПЕК. Рост добычи нетрадиционных видов энергоносителей произошёл в основном в результате разработки плотных нефтеносных песков в США и Канаде, производства СПГ и скачка в развитии добычи на глубоководных месторождениях Бразилии. И он привёл к тому, что добыча в не входящих в ОПЕК странах после 2015 г. поднимется до уровня выше 2,6 млрд. т/год по сравнению с 2,4 млрд. т/год в 2011 г. Это положение сохранится до середины 2020-х годов, прежде чем снова снизиться до 2,5 т/год в 2035 г. Добыча в странах ОПЕК будет расти, особенно после 2020 г., в результате чего доля стран ОПЕК в мировой добыче к 2035 г. возрастёт с нынешних 42 до 50%. Чистое увеличение мировой добычи нефти происходит исключительно за счёт нетрадиционных видов нефти, в том числе за счёт нефти плотных нефтеносных песков и СПГ.

Ирак на сегодняшний день вносит наибольший вклад в мировой рост поставок нефти. Грандиозные планы Ирака по увеличению добычи нефти после десятилетий конфликтов и нестабильности не ограничиваются размерами его запасов или затратами на их добычу. Но они потребуют скоординированных действий на протяжении всей цепочки поставок, ясного представления о том, как Ирак планирует получить долгосрочную выгоду от своих запасов нефти и газа и достижения внутреннего консенсуса по нефтяной политике. По прогнозам МЭА, в 2020 г. добыча нефти в Ираке превысит 300 млн. т/год и увеличится более чем 398,4 млн. т/год к 2035 г. К 2030 г. Ирак станет ключевым поставщиком быстрорастущих рынков Азии, главным образом, Китая, и вторым по величине мировым экспортёром, опередив Россию.

Природный газ останется единственным ископаемым топливом, спрос на который растёт при любых сценариях развития событий, что свидетельствует о том, что он высок при различных политических условиях, но перспективы зависят от региона. Рост спроса в Китае, Индии и на Ближнем Востоке высок: активная политическая поддержка и регулирующие реформы приведут, по-видимому, к тому, что потребление в Китае может увеличиться до 545 млрд. куб. м в 2035 г. по сравнению с около 130 млрд. куб. м в 2011 г. В США низкие цены и наличие крупных запасов газа привели к тому, что к 2030 г. газ может опередить нефть в качестве крупнейшего вида топлива в энергетическом балансе. Европе потребуется почти десять лет, чтобы вернуться к уровню спроса на газ 2010 г. Рост Японии аналогичным образом тормозится высокими ценами на газ и политикой, направленной на приоритетное развитие альтернативных энергоносителей и экономию энергии.

Нетрадиционный газ составит почти половину прироста мировой добычи газа к 2035 г., главным образом, за счёт Китая, США и Австралии. Но добыча нетрадиционного газа всё ещё находится в стадии формирования, при этом нет определённости в отношении количества и качества запасов во многих странах.

Существуют также опасения по поводу негативного воздействия добычи нетрадиционных видов газа на окружающую среду, которые, если они не будут должным образом учтены, могут остановить революционные изменения в области нетрадиционных видов газа.

На долю угля приходилась почти половина роста мирового спроса на энергоносители в течение последнего десятилетия, который рос ещё быстрее, чем спрос на альтернативные энергоносители в целом. Даже если спрос на уголь продолжит оставаться высоким или изменение курса будет зависеть от политических мер, способствующих снижению выбросов, внедрение более эффективных технологий добычи угля и, особенно, CCS, будет важным в долгосрочной перспективе. Политические решения, имеющие наибольшую значимость для определения доли угля в мировом балансе энергоносителей, будут приняты Индией и Китаем, на которых приходится почти три четверти прогнозируемого роста спроса на уголь в не входящих в ОЭСР странах (в странах ОЭСР будет наблюдаться снижение использования угля. Торговля углём продолжит расти до 2020 г., в результате чего Индия станет крупнейшим нетто-импортёром угля, но затем доля импорта сократится в результате снижения импорта Китая.

Роль ядерной энергетики предположительно снизится, поскольку страны пересмотрели политику в этой области в связи с аварией 2011 г. на ядерной станции в Фукусима. Япония и Франция недавно присоединились к странам, намеренным сократить долю ядерной энергетики, в то время как в США и Канаде в настоящее время с ней конкурирует относительно дешёвый природный газ. Отказ от ядерной энергетики может иметь значительные последствия для расходов стран по импорту ископаемого топлива, цен на электроэнергию и уровня усилий, необходимых для достижения целей в области климатической политики.

Устойчивый рост гидроэнергетики и быстрое развитие ветряной и солнечной энергетики укрепили позиции альтернативных энергоносителей как неотъемлемой части мировой энергетической отрасли; к 2035 г. альтернативные энергоносители составят почти одну треть от общего объёма производства электроэнергии.

Солнечная энергетика развивается более быстрыми темпами, чем любые другие альтернативные технологии. Альтернативные энергоносители станут вторым по величине в мире источником производства электроэнергии к 2015 г. (примерно половина приходится на уголь), а к 2035 г. они догонят уголь в качестве основного источника производства мировой электроэнергии. Потребление биомассы (для выработки электроэнергии) и биотоплива увеличится в четыре раза, при этом возрастут объёмы мировых поставок.

Мировые запасы биоэнергоносителей более чем достаточны для удовлетворения мировых прогнозируемых потребностей в биотопливе и биомассе, не конкурируя с производством продуктов питания, хотя необходимо тщательно следить за процессом использования земельных угодий. Быстрое увеличение использования альтернативных энергоносителей сопровождается сокращением технологических расходов, ростом цен на ископаемые виды топлива, но в основном продолжением субсидирования: с 88 млрд. долл. во всем мире в 2011 г. субсидии возрастут почти до 240 млрд. долл. в 2035 г.

ПРОДОВОЛЬСТВЕННАЯ СИТУАЦИЯ В МИРЕ И В РОССИИ

В 2012 г., как и в 2007-2008 гг., продовольственные рынки привлекли всеобщее внимание. Это связано с ценовой динамикой, которая по большей части была повышательной.В первой половине года тенденция роста цен была относительно слабой, но с июня в связи с опасениями относительно урожая в северном полушарии цены стали расти, и лишь к декабрю уменьшились по сравнению с максимальными значениями середины года, оставаясь выше уровня начала года примерно на 15%. Существенно подорожало зерно, что сказывается на продовольственном и кормовом сегментах.

В 2012 г. ситуация была менее угрожающей, чем в 2007-08 гг., потому что после кризиса 2007-08 гг. были предприняты меры в области регулирования, которые уменьшили торговые ограничения. Тем не менее, в отдельных секторах и рынках и в конкретных странах и регионах ситуация была и остается острой. Урожай 2012 г. оказался почти на 90 млн. т., или на 4,7% ниже, чем годом ранее, соответственно уменьшился экспорт. Сокращение промышленного и кормового потребления, первое за 14 лет непрерывного роста, способствовало поддержанию баланса, но на 2012/13 г. запасы на конец сезона прогнозируются на очень низком уровне (см. табл. 1).

Ситуация неравномерна по регионам и отдельным культурам. Наиболее тревожное положение сложилось в тех странах, которые зависимы от импорта. Это государства Центральной Америки и Карибского бассейна, Ближнего Востока и Африки. Активные закупки пшеницы Китаем и Ираном, обладающими ресурсами для оплаты повышенных объемов импорта, способствовали росту цен.

Важным поставщиком, балансирующим рынок, выступила Украина. Долгое время эта страна планировала запретить экспорт зерна с 15 ноября 2012 г., но в результате анализа возможностей после сбора урожая было принято решение экспортировать зерно, в частности, в Египет.

Наиболее напряженная ситуация сложилась на рынке кукурузы. В США, ЕС и на Украине урожаи значительно сократились. Впервые за последние 19 лет ожидается сокращение промышленного и продовольственного потребления кукурузы. В то же время, на 2012/13 г. прогнозируется рекордно высокий урожай риса. Его запасы находятся на удовлетворительном уровне. Предполагается, что Китай сократит его закупки по импорту. Таким образом, ситуация на мировом рынке имеет разнонаправленный характер.

Ист.: БИКИ, №1-2, 10 янв. 2013, с. 7.