«ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИЙСКОГО ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА (вторая половина XX – начало XXI в.) В двух книгах Книга 1 ДАЛЬНЕВОСТОЧНАЯ ПОЛИТИКА: СТРАТЕГИИ СОЦИАЛЬНОПОЛИТИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ И ...»

Политика Путина по построению централизованного государства может быть объяснена не только военно-налоговой, но и геополитической теорией. Американский исследователь М. Евангелиста в начале путинского правления (2002) сделал проницательный вывод. Отталкиваясь от геополитического объяснения распада СССР Р. Коллинзом, он отмечал: если исходить из того, что одним из факторов распада СССР была его официально формальная структура, согласно которой он включал 15 формально автономных республик, то то же самое можно отнести и к 21 автономной республике в составе Российской Федерации. «Согласно Коллинзу, российский лидер, стремящийся предотвратить дальнейшую дезинтеграцию страны, мог бы начать с уничтожения этой формальной структуры местной автономии. В данном отношении усилия президента Путина по установлению системы федеральных округов поверх 89 регионов-субъектов, если они нацелены на постепенное ослабление или ликвидацию самостоятельных локальных институтов, по-видимому, отвечают представлениям Коллинза о том, что должен делать лидер, старающийся смягчить долгосрочные геополитические тренды»321.

За 12 лет централизаторского курса удалось деполитизировать взаимоотношения Центр–регион, превратить замену губернаторов в чисто Глава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

механический процесс, максимально снизить их «политическую угрозу»

для Президента и Правительства. Цели снижения политической неопределённости и отчасти повышения управляемости страной достигнуты.

Завершая обзор общей стратегии безопасности в 2000-е гг., отметим, что она носила явно стабилизационный характер, и в этом смысле Российское государство прошло «развилку», схожую с пройденной в конце 1950-х – середине 1960-х гг. Неокрепшие и недостроенные институты согласования, которые формировались с конца 1980-х до конца 1990-х гг., были принесены в жертву управляемости политическим процессом. Высокие цены на традиционные товары сырьевого экспорта позволили это сделать сравнительно легко.

Промедление с развитием инфраструктуры взаимодействия государства и общества привело к консервации невысокого уровня эффективности государства. Исключение общества из процесса принятия важнейших решений и контроля за их исполнением привело к возникновению проблемы ответственности нижестоящих уровней власти.

Необходимость выстраивания «механизмов ответственности» признавал министр регионального развития в Д.Н. Козак (2006–2007), отметив, что институты централизованного контроля, созданные в регионах, начинают жить собственной жизнью322.

Политическая система времён В.В. Путина со всеми её плюсами и минусами, сформировалась не по «злой воле», а скорее в силу фундаментального противоречия: с одной стороны, слабая власть + слабое общество, что неизменно порождает запрос на некое стратегическое видение власти, её работу по построению демократии, сильной власти, прочной государственности и т.д., с другой – над любым руководством довлеет необходимость оперативного управления «здесь и сейчас», удержания власти при наличных ресурсах.

Территориальный и системный распад союзного государства стал историческим рубежом и для Дальнего Востока. Прежняя стратегия его развития, подчинённая решению оборонных задач, в условиях геополитической неопределённости страны утратила свою актуальность. Перспектива второй половины 1980-х гг. – превращение региона в развитый народнохозяйственный комплекс – не могла быть реализована не только из-за утраты ориентиров территориального и экономического развития, но и по причине банального отсутствия ресурсов для достижения этих целей. Дальний Восток стал не по силам стране, геополитические амбиции и ресурсные возможности которой резко уменьшились. Из «резерва», потенциально способного смягчить проблемы советской экономики, он теперь сам становился «бременем».

Более того, историей и современным состоянием, геополитической ролью и социально-экономической структурой Дальний Восток как бы

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

противостоял тому направлению преобразований, которое избрало руководство страны. Это была новая особенность региона – невыгодное место в ментальной карте российской власти и влиятельных интеллектуалов. Восточные территории на фоне утраты европейских владений делали Россию «…более евразийской, чем когда бы то ни было, такой, какой её никогда не хотели видеть те, кто правил ею на протяжении веков»323. Именно восток страны с его природными богатствами объявлялся «ответственным» за ресурсно-сырьевую специализацию российской экономики324. Но и промышленный потенциал, созданный на Дальнем Востоке за время предыдущего освоения, стал несоразмерен радикально уменьшившимся возможностям и геополитическим амбициям новой России и воспринимался теперь как тяжёлое наследие прошлого, бремя, оставшееся от рухнувшей империи. Это осознавали и некоторые дальневосточные политические лидеры, среди них – руководитель Хабаровского края (наиболее индустриально развитого и высокотехнологичного в регионе) В.И. Ишаев. В 1998 г. он писал, что «всего за несколько лет мощный промышленный комплекс Дальнего Востока, былая гордость всей страны, превратился в обузу, от которой страна хотела избавиться»325.

Венцом подобного рода выводов среди политиков служит констатация, озвученная первым Президентом России Б.Н. Ельциным в его последнем Послании Федеральному собранию в 1999 г. Оценивая путь, пройденный страной под его руководством, Президент указал на Дальний Восток наряду с Крайним Севером как на фактор непоследовательности рыночных реформ, препятствовавший политике либерализации цен и макроэкономической стабилизации326.

Однако стремление некоторых учёных и политиков в 1990-х гг.

рассматривать восточные территории России лишь как одну из гирь, тянущих страну на экономическое дно, было большим упрощением.

Дальний Восток, который являлся не только тенью прошлого могущества державы, но и тем геополитическим плацдармом, который позволял стране в конце 90-х гг. ХХ в. не скатиться в число третьеразрядных стран. И в этом заключалось следующее противоречие нового периода – при уменьшившихся ресурсах для поддержания жизнеспособности социально-экономической системы этого региона его значение для страны существенно возросло327. Во-первых, на 10–15% увеличился вклад Дальнего Востока в природно-ресурсный потенциал России, который распределился в следующем соотношении: в европейских районах и на Урале – 25%, в районах Сибири – около 40%, на Дальнем Востоке, включая морской шельф, около 35%. Существенно возросла роль морских отраслей региона, который теперь обеспечивал 60% добычи рыбы (по СССР – 40%), из 17 морских пароходств, существовавших Глава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

в СССР, у России осталось 8, из них четыре крупнейших на Дальнем Востоке. Именно здесь сконцентрировались основные морские и океанические выходы России328.

Дальний Восток не утратил своей общенациональной перспективности, сохранив за собой роль потенциального «локомотива», способного вытянуть страну в «большое будущее». М. Ильин эту ситуацию обозначил как «позитивные геополитические потенции, связанные с модернизацией»329. Развитие Дальнего Востока могло бы стать возможностью для России отыграться за геополитический провал СССР, обрести утраченное могущество, пусть и в урезанных географических границах.

Некоторые учёные предполагали, что экономический подъем России «…будет сопровождаться перемещением капиталов, людей, товаров и новых технологий в Сибирь и на Дальний Восток, где возникнут многочисленные районы ускоренного экономического роста»330. Наиболее ёмко это ощущение сформулировал академик Н.Н. Моисеев, говоривший о «шансе» нации «…территория которой соединяет два океана – Атлантический и Тихий». Он видел здесь не только возможность торговли на миллиарды долларов, но также культурные и технические ценности «…которые будут рождаться на обоих концах этого моста»331.

Итак, дальневосточная региональная политика Центра потенциально заключала три прежних сценария, основанных на его «перспективности», «ресурсном потенциале» и «инфраструктурной обременительности», в том или ином сочетании они и получали реализацию.

Но это сочетание отличалось крайней неустойчивостью во временной динамике будучи подверженным влиянию различных факторов.

Эта неустойчивость делала невозможным формирование долгосрочной стратегии безопасности, так как, во-первых, не было ясности в плане критериев её выстраивания, а во-вторых, на всём протяжении 1990-х гг. ощущался дефицит ресурсов для реализации какой бы то ни было стратегии.

Начало 1990-х гг. отчасти по инерции больших проектов, затеянных в Перестройку, отчасти в связи с захватывающими перспективами рыночной экономики и международного сотрудничества было для дальневосточного региона временем завышенных ожиданий.

В конце 1980-х гг. как высшее политическое руководство, так и учёныеэкономисты питали надежды на то, что государства Азиатско-Тихоокеанского региона с энтузиазмом начнут взаимодействовать с этой частью России332. Подобные настроения подогревал и российский лидер Б.Н. Ельцин. В 1990 г. он посетил Порт Восточный Приморского края, где выступал перед местными жителями: «… когда я был в Японии, мне предлагали: давайте мы отстроим Владивосток, Находку, сделаем курортную зону. Японцы очень рвутся в этот край, чтобы отдыхать здесь.

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

И надо этим воспользоваться, причём они предлагают всё сделать за свои деньги, своими строителями». «Мы, – говорят они, — за счёт туризма окупим всё это. Нам не надо денег, надо только открыть Находку (хотя она никогда не была закрытым городом. – Примеч. А.С. Ващук, А.Е. Савченко), открыть Приморский край, открыть Владивосток»333.

Не только российские политики, но и иностранные консулы, а также бизнесмены спешили заявить о важности и уникальности Дальнего Востока, о будущем процветании г. Владивостока и т.д. Лишь иногда эта маниловщина разбавлялась более приземлённой оценкой ситуации. Например, политический обозреватель газеты «Утро России» И. Илюшин задавался вопросом: «…и кому мы здесь, в стремительно процветающем АТР, нужны по-настоящему, – калеки, изуродованные и обобранные, во имя как будто бы высших, а на самом деле колониальных амбиций и планов»?335 Позже депутат Приморского краевого Совета В. Горчаков пророчески заметил: «Можно добиться и развития демократии в обществе, размаха рыночных отношений в экономической жизни, но остаться на периферии мировой экономики»336.

Наиболее частым объектом и субъектом амбициозных проектов международного сотрудничества было Приморье. В 1990 г. после тридцатилетнего забвения вспомнили об идее «Большого Владивостока», которую начали разрабатывать совместно с японскими учёными337.

Большие надежды возлагались на создание свободных экономических зон (СЭЗ), в Приморье строилась СЭЗ «Находка», планировалось создание СЭЗ «Уссурийск». Край участвовал в глобальном, одобренном на уровне Организации Объединённых Наций проекте зоны Туманган, предполагавшем соразвитие приграничных территорий трёх сопредельных государств – России, Корейской Народной Демократической Республики и Китая с участием Монголии338.

Подобные проекты возникали и в Амурской области, которая виделась главе областной администрации А.А. Кривченко в качестве «локомотива» международной торговли на Дальнем Востоке339. Перспектива такого «оптимистичного варианта» появлялась вследствие тесного соседства российского города Благовещенска и китайского г. Хайхэ. Предполагалось, что область станет плацдармом не только России, но и стран Европейского Союза для выхода на рынки АТР. В связи с этим главы администраций в 1991–1992 гг. настойчиво обращались к Б.Н. Ельцину с просьбами о создании «свободной экономической зоны», района «интенсивного экономического развития» и предложением соединить расположенные друг против друга по разным берегам р. Амура города автомобильным мостом340. Для реализации этой цели в конце 1992 г.

была создана финансово-строительная компания «Мост», а её глава А.В. Сурат успел немного побыть губернатором Амурской области.

Глава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

Таких глобальных амбиций не было у администрации Хабаровского края. Эта территория имела менее благоприятные экономикогеографические условия, чем Приморье и Амурская область. Кроме того, здесь в отличие от двух рассматриваемых регионов в самом начале 1990-х гг. к власти пришёл представитель директорского корпуса В.И. Ишаев. Его политическая стратегия была более реалистичной, ориентированной на выбивание централизованных средств для поддержки местных предприятий. Тем не менее и здесь видели решение многих проблем в активизации внешнеэкономической деятельности.

Однако надежды, вспыхнувшие в начале 1990-х гг., быстро сменились разочарованием. Перестроечные планы* (идея всевозможных зон развития, создания СЭЗ на Дальнем Востоке, в том числе и в Находке, родилась в конце 1980-х гг.) поставить внешнеэкономические связи Дальнего Востока на службу его развития по мере приближения к 1990 гг. заменялись лихорадочными попытками не допустить социально-экономического коллапса территории, найти альтернативу рухнувшему централизованному снабжению. Отсюда господство конъюнктурных целей при дефиците стратегии. В.И. Ишаев ощутил на своём управленческом опыте как «резкая, непродуманная и неконтролируемая либерализация цен, экономическая беззастенчивость структурмонополистов (транспорт, связь, энергетика), распад рынков потребления и сбыта одним махом вывели… (проблемы дальневосточных регионов. – Примеч. А.С. Ващук, А.Е. Савченко) за рамки экономического моделирования и научного осмысления»341.

Среди политической элиты и учёных-экономистов существовал определённый консенсус по поводу благотворности экономической интеграции со странами АТР, но как её сделать «безопасной», управляемой, выгодной для страны и региона, как увязать её с потребностями российской экономики – в этих вопросах явно ощущался дефицит ресурсов и компетенции. Например, в проекте «Туманган» было неясно, как его реализация скажется на работе Приморских морских портов, Транссиба, возникали опасения насчёт возможных проблем в сохранении государственного суверенитета над российскими территориями, входящими в эту зону342. Отношение Центра к данному проекту покаКак подметил А.В. Лаврентьев: «...свободные экономические зоны являлись не столько осознанной мерой, сколько финальным актом полного отчаяния и разочарования в прежней централизованной экономической модели» (см.: Лаврентьев А.В. Изменение внешнеэкономической политики государства на Дальнем Востоке СССР (вторая половина 1980-х – 1991 гг.): основные результаты и противоречия // Гуманитарные науки в Сибири. 2009. № 2. С. 122).

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

зала аналитическая записка, подготовленная в 1997 г. зам. министра внешних экономических связей РФ А.П. Огурцовым «Об участии России в Туманганском проекте». С одной стороны, автор констатировал, что развитие зоны идёт вяло, прогнозируемых экспертами ПРОООН объёмов инвестиций нет, с другой – он с удовлетворением отмечал:

«С повестки дня сняты все характерные для начального этапа негативные предложения типа создания неких экстерриториальных образований, свободных экономических зон и т.п.»343. Центр в условиях слабой управленческой дееспособности не был готов к радикальным экспериментам в сфере международного экономического сотрудничества.

Кроме того, решения по некоторым проектам были скорее демонстрацией регионам политических намерений российского Центра – его готовности предоставлять льготные условия и таким образом втянуть их в политическую борьбу. Например, СЭЗ «Находка» была образована Постановлением № 260-1 Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1990 г. «О создании в Приморском крае в районе г. Находки свободной экономической зоны»344. Однако быстро выяснилось, что иностранцы, приветствуя проект на словах, не спешили вкладывать сюда реальные деньги, в связи с чем приморское руководство просило не российский, а союзный Центр оказать материальную поддержку СЭЗ345.

Если оказывалась материальная поддержка или передавались соответствующие полномочия на места, становился очевидным другой фактор – неспособность государства контролировать выполнение принятых решений и использовать бюджетные средства. С чего, например, началось «развитие внешнеэкономической инфраструктуры Приморского края» – с отчисления в распоряжение краевой администрации 10% от суммы собираемых в крае таможенных пошлин согласно Постановлению Правительства от 18 февраля 1993 г. К декабрю того же года результаты выглядели следующим образом: отделом внешней торговли краевой администрации были заключены контракты на закупку у фирмы «Токио Маруичи Седзи Ко., ЛТД» 3 телевизоров, 3 видеомагнитофонов, 68 радиотелефонов, 25 автомобильных радиотелефонов, 20 пишущих машинок, 10 автомобилей «Тойота Лэнд Крузер–70»;

у фирмы «Марубени Корпорейшн» закупались множительные аппараты – 2; у фирмы «Саира Трэйдинг Лимитед» – 35 автомобилей «Лэнд Ровер» и т.д.346 Такое обустройство внешнеэкономической инфраструктуры «говорит само за себя».

Экспортный потенциал Дальнего Востока в лучшем случае просто «проедался», т.е. обменивался на продовольствие без всякого развития для соответствующих отраслей и предприятий347; в худшем – развитие внешнеэкономической деятельности на этой территории наносило прямой и косвенный ущерб экономике страны. Например, в 1992 г. по Глава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

итогам проверки эффективности внешнеэкономической деятельности предприятий и организаций Амурской области вырисовывалась безнадёжная ситуация. В её экспорте доля продукции, производимой непосредственно областью, равнялась 36%. В основном это был пиловочник, бурый уголь, строительные материалы, соя и другие сельскохозяйственные товары; промышленная продукция составляла около 1%. Экспортируемые товары, как правило, обменивались на товары народного потребления. Новое оборудование и технологии не приобретались. Более того, из-за некачественно проработанных контрактов экспорт шёл по ценам на 30–40% ниже мирового уровня, при этом импорт приобретался по ценам, завышенным в 10 раз348.

Подобное наблюдалось и в торговле Хабаровского края с КНР, где выгоду извлекали китайские компании, предпринявшие, как образно сформулировано Н. Писаренко, «…массовый сброс в Россию некачественных потребительских товаров, получив взамен по товарообменным операциям стратегически важное сырьё»349. Из 21 совместного предприятия, зарегистрированного в Амурской области, реально работало лишь три350. Кроме того, массовый выход экономических субъектов на внешние рынки, их несогласованная ценовая политика привели к обрушению мировых цен на ряд сырьевых товаров российского экспорта351.

Стоит отметить, что решения по созданию и обустройству различных специфических «зон», по предоставлению льгот Центр принимал в самый сложный для взаимоотношений с регионами период 1990– 1993 гг., когда его потенциал был минимальным. Со стороны Центра это была скорее уступка требованиям с мест и сбрасывание ответственности за обеспечение регионов, нежели стратегическая политика.

Наиболее зримо дефицит государственного контроля со всеми сопутствующими последствиями проявился в проекте СЭЗ «Находка», который оказался наиболее продвинутым на пути реализации, в связи с чем и представляет особый интерес. Здесь подразумевалось масштабное строительство и модернизация инфраструктуры: создание российско-корейского промышленного парка и связанное с ним обустройство территории, организация российско-американского промышленно-складского парка, развитие перерабатывающей способности портов Находка и Восточный, реконструкция Находкинской нефтебазы, аэродрома «Золотая долина» – превращение его в международный транспортный узел. Обустройству должен подлежать и сам город, где планировалось построить гостиницы и бизнес-центры (кое-что было построено), модернизировать водо- и электроснабжение, транспортную сеть352. СЭЗ «Находка» находилась в особо привилегированных условиях – единственная из всех российских СЭЗ дважды получаГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

ла бюджетный кредит 2,2 млрд руб. в 1992 г. и 20,1 млрд руб. в 1993 г.

В распоряжении администрации СЭЗ оставалось 100% доходов от приватизации федеральной собственности (всем прочим зонам – не более 15%). При этом уже в августе 1993 г. в Российском агентстве международного сотрудничества и развития отмечали, что проекты, поступающие из СЭЗ «Находка», имели крайне слабое технико-экономическое обоснование, а многие предложения, исходившие от администраций СЭЗ и Приморского края, выходили за рамки действующего федерального законодательства, касаясь главным образом разнообразных льгот по части таможенных пошлин, снижения/отмены налогов, оставления в СЭЗ полученной прибыли, вопросов использования объектов инфраструктуры, находящейся в федеральной собственности353. Вопрос, что давала государству и Дальнему Востоку в частности, деятельность СЭЗ, оставался открытым.

Более того, в случае согласия правительства на особый таможенный режим в данной зоне при общей неэффективности контрольных функций государства наиболее вероятный результат состоял бы в росте «теневого» ввоза в СЭЗ сырья и других ценностей из соседних регионов для их последующего экспорта. В Центре опасались не только «обвальной перекачки» за рубеж товаров со всей России, но и потока аналогичных просьб со стороны других СЭЗ и территорий. Общий вывод чиновников Российского агентства международного сотрудничества и развития состоял в том, что в стране отсутствуют объективные условия для развития таких зон354. Подобное мнение адекватно отражало реальное положение дел.

Но и этим далеко не исчерпывались негативные эффекты рассматриваемого проекта. В деятельности СЭЗ широкий размах приобрели коррупционные практики. Как выяснилось в ходе проверок, в 1992 г.

на цели создания и развития инфраструктуры было израсходовано лишь 33% от суммы предоставленного бюджетного кредита, в 1993 г.

этот показатель составлял 32,4%. Вместо расходов на предоставленные в расчетах проекты деньги прокручивались в подконтрольных коммерческих структурах, «в нарушение действующего законодательства»

проводились операции с ценными бумагами. Учёт доходов и расходов бюджетного кредита отсутствовал, смета с разбивкой по статьям расходов не составлялась, в связи с чем установить конкретно, за счёт каких источников произведены расходы, было невозможно. Инвентаризация материальных ценностей, основных средств и расчётов ни в 1992 г., ни в 1993 г. не проводилась355.

Отсутствие государственной концепции свободных экономических зон, слабость контрольных функций государства, общий дефицит компетенции в подобных вопросах – всё это на начальном этапе лишило Глава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

СЭЗ необходимых качества и динамики развития. В 1990 – 1993 гг. они не продемонстрировали впечатляющих результатов, которые могли бы стать для правительства аргументом в пользу дальнейшей их поддержки. После 1993 г. по мере снижения остроты политического кризиса в стране, вызванного противостоянием Президента и Верховного Совета, развитие подобных зон, как и реализация любых проектов, требующих финансовых вливаний и специфического правового режима, приходило в резкое противоречие с дефицитом государственных средств и стремлением правительства к жёсткой макроэкономической политике и правовой унификации пространства. Формально такие проекты, как СЭЗ «Находка», участие в создании зоны «Туманган», строительство моста через р. Амур с экономической связкой Благовещенск – Хайхэ, никто не отменял, тем не менее, они тихо «сошли на нет». Региональные администрации из-за слабой управленческой дееспособности «упустили» открывшиеся возможности.

Если период с конца 1980-х – по 1993 г. был временем завышенных ожиданий для Дальнего Востока (именно «ожиданий», так как реальные экономические показатели продолжали ухудшаться), то в 1994 – 1996 гг. произошла «жёсткая посадка», когда стало ясно, что «светлого завтра» не наступит. Развитие региона при осознании Центром отсутствия финансовых и управленческих ресурсов для активной региональной политики было принесено в жертву ради достижения общенациональных макроэкономических задач. В более широком смысле региональная политика (жизненно важная для Дальнего Востока) «отменялась» макроэкономической политикой. В этих условиях перспективность региона, как и его потенциальная роль «резерва»

российской экономики, отходилаи на задний план. Попытки развивать эту территорию для решения проблем всей страны были неисполнимы с управленческой и экономической точек зрения и нецелесообразны политически. Дальневосточная региональная политика теперь виделась Центру в такой логике – сначала стабилизация и подъём России, которая, усилившись, потом «вытянет» и Дальний Восток. Е.И. Наздратенко, занимавший пост главы Администрации Приморского края с 12 мая 1993 г. по 6 февраля 2000 г., вспоминал, как министр финансов Б.Г. Фёдоров на его просьбы о помощи Приморскому краю отвечал:

«...вот, подожди, поднимем экономику центра России, тогда и возьмёмся за Дальний Восток»356.

Такое «видение» в принципе оправдано – экономистам известно, что влияние внутренних районов России на ситуацию в данном регионе «чрезвычайно сильно», в то время как ситуация на самом Дальнем Востоке почти не влияет на экономические показатели остальной части страны357.

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

Всё это не только вписывалось в давнюю историческую традицию осмысления дальневосточных проблем358, но и гармонировало с господствовавшей в умах политической и либеральной научной элиты того времени идеей «созидательного разрушения»359, заключавшейся в допущении: чем сильнее разрушится прежняя экономическая структура, выступающая в роли сковывающих цепей, тем легче и мощнее выстроится новая экономика; и чем больше тот или иной регион будет ориентироваться на свои собственные силы, тем значительнее его выигрыш в дальнейшем. В частности, к такому выводу приходили авторы (среди них виднейшие отечественные экономисты – руководитель рабочей группы при председателе Правительства России и будущий министр экономики Е.Г. Ясин, заместитель министра финансов С.В. Алексашенко и др.) экспертного доклада, подготовленного в ноябре 1993 г. влиятельной организацией «Российский союз промышленников и предпринимателей», который был рекомендован к изучению региональным администрациям360. Примечательно, что в этом же докладе Дальний Восток рассматривался как безнадёжная территория с сильными сепаратистскими настроениями и в перспективе «…как зона освоения для соседних государств с незначительными элементами государственного управления на местном уровне»361. В этих условиях приоритетность Дальнего Востока для Центра стала неочевидной (куда важнее было удержать ускользающий Татарстан или погасить взрывоопасные процессы на Северном Кавказе).

Российское правительство фактически «расписалось» в своей неспособности решить принципиальные проблемы региона, о чём свидетельствуют слова первого заместителя министра экономики Я.М. Уринсона: «…стабилизация (не развитие! – А.Е. Савченко) социально-экономического положения на Дальнем Востоке и в Забайкалье во многом зависит от развития внешнеэкономических связей данного региона со странами АТР»362. Ещё раз отметим: все, что может быть принято за попытку реализовать динамическую стратегию безопасности, на самом деле было лишь проявлением её отсутствия.

Было бы неверным утверждать, что в этот период не делалось попыток выработать новую стратегию. Но эти попытки исходили не из политического Центра, а от научного сообщества и региональных элит.

Основной аргумент «за» активизацию дальневосточной региональной политики заключался в геополитической значимости и одновременной уязвимости этой территории. Например, директор Института Дальнего Востока РАН М.П. Титаренко представил в Правительство в мае 1994 г.

аналитическую записку по итогам совещания экспертов на тему «Проблемы военной безопасности России в новых геополитических условиях Северо-Восточной Азии». В записке говорилось, что в регионе сущеГлава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

ствует тенденция к «снижению» роли России в АТР. Автор предлагал комплекс мер для «…сохранения территориальной целостности России, предотвращения наметившегося роста сепаратистских тенденций в Сибири и на Дальнем Востоке»: во-первых, заключить нечто вроде стратегического альянса с Соединёнными Штатами Америки «по вопросу о подъёме и развитии Дальнего Востока»; во-вторых, создать государственную программу по развитию этого региона; в-третьих, создать Министерство развития и освоения районов Восточной Сибири и Дальнего Востока с максимально широкими полномочиями, которое должно заниматься заселением этих территорий; в-четвёртых, «…создать под эгидой Правительства и Центрального Банка России Банк развития Сибири и Дальнего Востока»363.

Идея привлечь Америку к развитию востока страны была поддержана Президентом Б.Н. Ельциным, во всяком случае, он поднимал этот вопрос во время визита в США в сентябре 1994 г. В Министерстве внешних экономических связей Российской Федерации рассчитывали, что развитие торговых и инвестиционных связей Дальнего Востока со штатами Тихоокеанского побережья США будет не только содействовать притоку необходимых материальных и финансовых ресурсов, смягчать социально-экономическую ситуацию в регионе, но и балансировать «…активность, проявляемую в плане хозяйственного освоения российского Дальнего Востока соседними с ним азиатскими странами»364.

За аргумент «геополитической и стратегической значимости Дальнего Востока» «ухватились» и региональные лидеры. В их обращениях в Москву просматривается «мотив брошенности», отмеченный хабаровским политологом Л.Е. Бляхером: «Обидно, что она (Москва) не понимает, насколько значима территория... Нас, дальневосточников, нельзя мерить общей мерой, оценивать по формальным показателям типа ВРП»365. Например, в Хабаровском крае в силу структурных особенностей его экономики основные усилия сосредоточивались на «выбивании» оборонного заказа для местных предприятий. Оборонный комплекс на Дальнем Востоке часто был представлен дублирующими производствами, т.е. заказы на такую же продукцию можно было разместить в центральных районах страны, – так получалось дешевле. В этих условиях В.И. Ишаев обратился к Президенту Б.Н. Ельцину с просьбой учесть «особое геополитическое положение Дальнего Востока» и сохранить оборонный заказ для предприятий Хабаровского края366.

Геополитическое положение было поводом и для В.П. Поливанова (амурского губернатора) убедить Б.Н. Ельцина предоставить «особый статус» Амурской области в сфере внешнеэкономической деятельности367. Приморский губернатор в своих обращениях в Правительство

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

также сетовал на «…недостаточный учёт региональных особенностей развития Приморского края и геостратегических интересов России в Азиатско-Тихоокеанском регионе», что, по его словам, «…привело к созданию механизма социально-экономического вытеснения жителей с территории края и экономического подавления промышленности».

Е.И. Наздратенко «пугал» правительство планами Китая в рамках проекта «Туманган» заселить Южное Приморье 10–12 млн чел. и в качестве предупреждающих мер предлагал принять государственную программу переселения с выделением финансирования на «первоочередные нужды» около 10 млрд руб.368 Эти «первоочередные нужды» и были истинным мотивом большинства обращений главы Приморья в Центр, а также «стратегическими» аргументами для решения насущных задач.

Е.И. Наздратенко предпочитал действовать решительно и с «размахом», не оглядываясь на своих дальневосточных коллег. При деятельном участии краевой администрации в 1994 г. в Институте народнохозяйственного прогнозирования РАН была подготовлена работа «Перспективы Приморского края в условиях перехода к рынку в свете геостратегических и экономических интересов России». Небольшой (300 экз.) тираж издания говорит о том, что оно не предназначалось для широкого круга читателей, а было адресовано тем, на кого администрация края собиралась «давить». Исследование представляло собой «научную основу» для выбивания централизованных ресурсов и обоснования «особого» положения Приморья. Авторы сформулировали «…обоснование конструктивных предложений по реформированию народного хозяйства края, максимально учитывающих особенности региона и отвечающих интересам экономического и политического положения Российского государства»369. В названии работы видно стремление авторов представить интересы Приморского края как жизненные интересы Российского государства – черта, свойственная многим дальневосточным проектам и программам, требующим централизованного финансирования. Наздратенко в одном из своих интервью так представлял эту работу: «Мы создали программу перспективного развития Приморского края... в контексте геостратегических и экономических интересов России. Именно, интересов России. Потому что Приморье – неотделимая часть страны, это её форпост на востоке, это её ворота в Азию»370.

«Особое» положение Приморского края авторы исследования связывали с усилением значимости АТР и с изменившимся (в результате распада СССР) геополитическим положением самой России, что предопределяло смещение её интересов в этот регион мира. Дальний Восток, особенно Приморье, рассматривался ими как «чрезвычайно стратегически важный» регион. Главную угрозу они видели в непродуГлава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

манной государственной политике Центра, грозившей не только утратой тех преимуществ и возможностей, которыми располагала Россия в АТР, но также экономическим и политическим «отторжением» Приморья, возможной политической дезинтеграцией Российской Федерации, потерей Дальнего Востока. Всё это, по их мнению, требовало «…значительно большего и непосредственного участия государства в решении вопросов текущего и перспективного развития региона»371.

После такой «подготовки» предполагаемых высокопоставленных читателей, призванной разбудить их воображение судьбоносной альтернативой (либо необозримые выгоды от развития Приморья, либо развал страны), авторы повторяли известные предложения, с которыми краевая администрация и раньше обращалась в Центр. Впрочем, были и «оригинальные» находки. Например, идея провести ревизию и перераспределение «между федеральными и региональными властями» всех земель и акваторий, используемых для нужд обороны, «…после чего земли регионального управления должны на определённых условиях арендовываться Вооружёнными Силами у субъекта федерации»372.

Исследование «Перспективы Приморского края в условиях перехода к рынку в свете геостратегических и экономических интересов России» обсуждалось на самом высоком уровне весной 1994 г., известна даже реакция Президента страны Б.Н. Ельцина, выраженная в резолюции, адресованной главе Правительства В. С. Черномырдину: «Проблема с учётом перспективы развития региона поставлена правильно.

Полагаю, что Дальневосточный регион заслуживает специального рассмотрения с учётом его географического положения»373.

На такую благосклонность Центра отреагировал и приморский губернатор, «убедительно» просивший Правительство «...принять, в первую очередь, конкретные решения по сегодняшним неотложным проблемам для обеспечения выживания населения края, подготовки к зиме 1994–1995 гг., реализации им (краем) государственных функций».

Далее повторялся хорошо знакомый набор просьб о компенсациях высоких тарифов, о дотациях, об оставлении на 5 лет суммы собираемых государственных пошлин в крае и т.д.374 К сожалению, основные положения исследования не перешли в область реализации. Причина этого заключается не только в ограниченных ресурсах Центра и в противоречии претензий Е.И. Наздратенко курсу макроэкономической стабилизации. Не менее важный момент заключается в том, что даже если бы Центр провозгласил Приморский край национальным приоритетом и концентрированно направил сюда ресурсы, в условиях слабого государства и расцвета взаимоотношений «торга» с регионами это не только не дало бы желаемых результатов, но и явилось бы прецедентом для схожих претензий от других регионов375.

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

И всё же в 1996 г. хабаровскому губернатору, а по совместительству ещё и председателю Межрегиональной ассоциации экономического взаимодействия субъектов Российской Федерации «Дальний Восток и Забайкалье» В.И. Ишаеву удалось убедить Москву принять масштабную программу развития востока страны. «Федеральная целевая программа экономического и социального развития Дальнего Востока и Забайкалья на 1996–2005 годы» была подписана Б.Н. Ельциным и утверждена Правительством накануне президентских выборов, что опять же можно рассматривать как демонстрацию намерений Центра по отношению к регионам. Она получила статус «президентской», что привязывало её именно к «этому» президенту.

В.И. Ишаев, представляя программу, позиционировал Дальний Восток, основываясь на его ресурсном и геополитическом значении, как историческую перспективу для страны: «...Нет сомнения, что по мере изучения и вовлечения этих (дальневосточных и забайкальских) ресурсов в хозяйственный оборот потенциал и мощь России будут непрерывно возрастать, выдвигая её в число богатейших стран мировой цивилизации, а это весьма важно, потому что центр мировой экономической активности всё заметнее перемещается в Тихоокеанский регион мира»376. Повторяя аргументацию приморского руководства, он старался доказать, что, «обладая повышенной экономической и стратегической значимостью для России, Дальний Восток и Забайкалье сегодня особенно нуждаются в государственной поддержке, в создании условий для преодоления дезинтегрирующих процессов и усиления тех положительных тенденций, которые позволяют вывести экономику из кризиса»377.

Председатель Совета по размещению производительных сил и экономическому сотрудничеству Минэкономики России академик А.Г. Гранберг представлял эту программу как «…экстраординарный инструмент государственного регулирования социально-экономических преобразований в регионе, усиления его связей как с внутренними регионами России, так и со странами АТР, обеспечения экономической целостности и безопасности России и её геополитических интересов»378. Принятие Центром такой программы означало «победу»

губернаторов, заставивших Москву признать необходимость диверсификации экономической политики на территории страны и особой стратегии для Дальнего Востока.

Программа была «авангардной» и «комплексной», т.е. предполагала такие изменения в экономических отношениях, которые требовали принятия новых федеральных и региональных законов и нормативных актов, а также сочетала в себе не только экономические, социальные, экологические, но и геостратегические аспекты, предусматривая сеГлава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

рьёзный поворот российской политики в сторону АТР379. Таким образом, Дальний Восток в лице его губернаторского корпуса вновь претендовал на общенациональную роль – его развитие предполагало различные инновации, способные изменить всю страну и, возможно, даже поменять её геополитическую ориентацию.

Для реализации программы, рассчитанной до 2005 г., требовалось финансирование в пределах 371 трлн руб. (в ценах 1995 г.), что представлялось малореальным. Но в раскладе по годам, начиная с 1997 г., нужно было не так уж и много – 41 трлн руб., или около 8 млрд долл. При этом довольно любопытным выглядит тот факт, что объём дополнительных средств на эту Программу составлял всего 114 трлн руб., тогда как оставшиеся 257 трлн руб. (69%) – это затраты на реализацию ранее принятых федеральных программ на территории Дальнего Востока и Забайкалья. Губернаторы «забили» в этот проект многое из того, что давно было принято, но не исполнялось.

Неудивительно, что в этой программе заложены в основном все привычные требования региональной власти к Центру по поводу тарифов, урегулирования неплатежей, юридического упорядочивания отношений между Центром и регионами и т.д.380 Теперь «освящённые»

поддержкой Президента требования региональных властей получали шанс на реализацию. Предполагалось, что в результате исполнения Программы темпы роста ВРП Дальнего Востока будут опережать общероссийские, а темпы роста национального дохода в регионе по сравнению с «базовым» 1995 г. составят 108,4% в 1997 г., 130% – 2000 г.

и 164% – 2005 г. Сложно сказать, насколько сами лоббисты дальневосточной программы верили в возможность создать «оазис» промышленного роста на территории России (более 40%) в условиях общей деградации экономики страны. Во всяком случае, В.И. Ишаев и П.А. Минакир уже через два года после принятия этой Программы признавали, что она «не смогла реально изменить ситуацию, хотя и стала важным шагом в осмыслении реальных проблем региона», более того, она «…устарела уже в момент её подписания...»382 В итоге уровень её выполнения составил 14% — наихудший результат из всех принимавшихся до этого дальневосточных программ.

К 1999 г. Дальний Восток стал депрессивным регионом, потерявшим по сравнению с 1991 г. более миллиона населения, 63% стоимостного выражения промышленного производства и в целом утратившим «…значительную часть своего экономического потенциала, с огромным трудом и ценой колоссальных затрат накопленного почти за лет экономического освоения»383. Эти негативные тенденции были более выражены на севере и менее – на юге региона, но здесь положение

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

омрачалось контрастом реальных результатов в сравнении с предполагавшимися перспективами в начале реформ.

Упадок Дальнего Востока в 1990-е гг. был следствием многих причин, он угадывался раньше, ещё в середине – конце 1980-х гг., когда из-за дефицита ресурсов сокращалась отдача от вложенных средств, а программы регионального развития проваливались. Беды этого региона в 1990-е гг. были отражением общего состояния государства, а не специфики региональной политики. Прежние стратегии социально-политической безопасности региона не могли быть реализованы в силу элементарной нехватки средств. Москва не имела возможностей выделять региональные приоритеты ещё и потому, что это сразу повысило бы уровень конфликтности в сфере взаимоотношений Центр–регион, так как обе стороны находились в вялотекущей, но временами обостряющейся борьбе за полномочия и финансы. Вместе с тем ни политики, ни интеллектуалы не смогли выработать и согласовать существенно иную стратегию безопасности Дальнего Востока, основанную на новых политических, экономических и геополитических реалиях.

Необходимо признать, что для формирования качественно иной стратегии безопасности не было объективных условий. Хотя государственный патронаж стал невозможен, реальных альтернатив ему не просматривалось. Создание СЭЗ было малоперспективным, так как экспорто-ориентированные производства заведомо проигрывали в конкуренции с Китаем, ориентация на внутрироссийский рынок была затруднена в силу удалённости от главных центров концентрации населения. Сборочные производства стали располагаться в зонах, близких к Москве и Санкт-Петербургу. Дальневосточный же внутренний рынок был слишком мал. По этим причинам перспективными в плане международного сотрудничества стали в основном сырьевые отрасли, негативно сказалось ослабление контрольных функций государства – экспортные потоки оказывались «в тени».

В данном параграфе отражены попытки разных уровней власти задействовать «внешнеэкономический фактор» в развитии Дальнего Востока. Утверждение Ф. Броделя о «русском гиганте», который не утвердился прочно на своих окраинах и «внешние обмены»

которого «были объектом нескончаемых манипуляций со стороны других», касалось России XVIII столетия, но оно актуально до настоящего времени384. Развитие международного сотрудничества на Дальнем Востоке могло означать в 1990-е гг. лишь проникновение иностранного капитала и использование дальневосточных природных богатств к выгоде последнего. Этому сценарию почти невозможно было противостоять в условиях общего кризиса России и её отката на периферию мировой экономики. Отметим ещё и очевидную завиГлава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

симость региона от предшествующего развития – созданный за советский период индустриальный потенциал, часто представляемый дублирующими военными производствами, оказался «не по силам»

стране, из-за недостатка средств он не мог быть быстро переориентирован, а по социальным причинам не мог быть расформирован.

В итоге мы получили его медленное угасание.

На Дальнем Востоке любая стратегия, чтобы быть действенной, предполагала ориентацию на государственный патернализм и «сильный» Центр, способный выделить приоритеты, обеспечить их финансовыми ресурсами и контролировать их использование. Ключевая роль перечисленных условий находит своё подтверждение в 2000-х гг., когда дальневосточная политика вновь обрела восходящую траекторию.

Вопрос о формировании новой дальневосточной политики имел два измерения: во-первых, он был поставлен под давлением губернаторов – внимание Центра к региону стало условием консолидации местной политической элиты вокруг Президента В.В. Путина и его централизаторского курса. В ещё большей степени этот вопрос прозвучал после возвращения государства к тем фундаментальным проблемам территориального развития, на которые в 1990-е гг. не хватало ни финансовых, ни административных ресурсов. Окрепший Центр обратил взор на периферийные регионы, в числе которых оказался и Дальний Восток.

По приоритетности для Москвы он постепенно занял второе место после Кавказа.

Подъём дальневосточной политики был медленный и трудный, прежде всего потому, что его условием было преодоление системных проблем в самом государственном управлении. Это отчётливо видно в дискуссиях начала 2000-х гг.: «контраст» во взглядах на регион между теми, кто смотрел на Дальний Восток как бы «со стороны», и теми, кто был непосредственно в силу занимаемой должности включён в его проблематику.

2001-й год. «Байкальский экономический форум», посвящённый восточной политике России, охватывает проблемы Сибири и Дальнего Востока. Председатель Думы Красноярского края А.В. Усс в начале своего выступления сформулировал вопрос, подразумевающий отрицательный ответ: «Есть ли у нас сегодня целостный и обобщённый образ будущего Сибири и Дальнего Востока?»385. С учетом новой исторической ситуации «…основные ценности… создаются не природой, а интеллектом… Огромные пространства Сибири и Дальнего Востока вместо прежнего богатства создали нам дополнительные проблемы в виде северного завоза, поддержания жизнеспособности протяжённых транспортных путей и так далее… То, что было нашим преимуществом, к сожалению, стало для нас обузой». Далее он говорил о необходимости

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

«придать новую ценность пространствам Сибири и Дальнего Востока, теперь уже в категориях постиндустриального мира», посетовав попутно, что «федеральные институты государственной власти фактически отказались от проектирования для Сибири и Дальнего Востока образа будущего»386.

Директор Института экономики и ОПП СО РАН академик В.В. Кулешов к проблеме развития Востока подошёл с более практической стороны, отметив, что он традиционно развивался на основе суперпроектов, но за последние 10 лет были утрачены механизмы и опыт их реализации387. И, конечно же, любая перспектива развития такого огромного пространства требует денег. Президент Ассоциации региональных банков России А.В. Мурлычёв указал на их отсутствие в российской экономике. Если капитал всей банковской системы на тот момент составлял около 6 млрд долл. (а это уровень примерно одного крупного западного банка), то рассчитывать на их участие в подъёме восточных территорий было бессмысленно. А.В. Мурлычёв призвал искать альтернативные источники финансирования, выдвинув фантастический вариант – «…разработать соответствующий комплекс агитационно-пропагандистских и психологических мер для того, чтобы привлечь деньги населения»388.

Итак, исторический переход к постиндустриальному типу экономики, обесценивающий пространства, и в этом контексте – что же делать с Сибирью и Дальним Востоком при отсутствии идей, денег и способности государства реализовывать суперпроекты? Отсутствие хорошо проработанных инвестиционных проектов и общего представления о том, какое место должен занимать регион в стратегии развития России, традиционные сомнения в необходимости развивать эту территорию, новоприобретённая неуверенность в общей способности государства реализовывать масштабные программы – вот политический и интеллектуальный фон формирования современной дальневосточной политики.

Представители власти, вовлечённые в формирование и реализацию дальневосточной политики, вынуждены были отталкиваться не от абстрактных категорий, а от реальных проблем каждодневного управления. Проблемы развития Дальнего Востока обсуждались на совещании, которое проходило во Владивостоке в 2002 г. Открыл его Президент В.В. Путин. В своем выступлении он признал, что традиционные проблемы региона были усилены системными сбоями в государственном управлении. В.В. Путин четко обозначил цель дальневосточной политики Москвы – добиться финансовой самообеспеченности этой территории на основе интеграции в общероссийское и мировое социально-экономическое пространство389. Из этого следует, что Центр рассматривал регион, прежде всего, как бремя, хотя Президент отмеГлава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

тил «огромное стратегическое значение» Дальнего Востока, его «…гигантский и… не всеми осознанный и недооценённый ресурсный потенциал»390. Именно во Владивостоке были намечены основные меры по развитию региона: модернизация транспортной и энергетической инфраструктуры, достижение энергетической независимости за счёт строительства новых дорог, аэропортов, нефтяных и газовых трубопроводов. Дальневосточная политика Москвы образца 2000-х гг. продолжала линию середины 1970-х – конца 1980-х гг. и базировалась на стремлении сократить издержки управления регионом, в идеале – уравновесить расходы и доходы от обладания этой территорией.

На этом совещании произошло публичное расставание Москвы с иллюзиями 1990-х гг. по поводу того, что российские или иностранные инвесторы смогут заменить государство в развитии дальневосточной территории. Такое признание прозвучало из уст первого заместителя Председателя Правительства В.Б. Христенко: «Поддержание и развитие инфраструктуры транспорта и энергетики в первую очередь является исключительной прерогативой федерального центра, потому что если это не будут делать федеральный центр и крупные российские корпорации, контролируемые государством, то вкладываться в инфраструктуру, исходя из стратегических и макрорегиональных интересов, не сможет, не захочет никто – ни местные власти, ни частные компании, ни даже наши уважаемые геополитические соседи»391.

Нельзя сказать, что государство и корпорации не вкладывали средства в регион. А.И. Улюкаев, глава Министерства финансов – ведомства, которое было главным «врагом» дальневосточных губернаторов, напоминал: «…доля налогового дохода, который собирает округ (ДВФО. – Примеч. А.Е. Савченко) в консолидированный бюджет России – это 4,3 процента, а его доля в фонде распределения – 11 процентов».

По данным В.Б. Христенко, в 2002 г. на развитие дальневосточного топливно-энергетического комплекса из федерального бюджета выделено 57% от общего объема федеральных инвестиций в ТЭК, правда сумма была незначительной – 1,8 млрд руб. РАО «ЕЭС России» на объекты Дальнего Востока и Забайкалья в том же году направило около 62% своих инвестиционных ресурсов. Министр путей сообщения С.О. Франк сообщил, что на модернизацию аэропортов Дальнего Востока в 2002 – 2003 гг. выделено около половины всех расходов государства на эти цели392. С одной стороны, подтверждался приоритет пространственного развития, но это лишь на первый, обманчивый взгляд, который не должен ввести нас в заблуждение. Учитывая незначительность сумм инвестиций, как и крайне бедный бюджет Российской Федерации того периода, региональный приоритет скорее свидетельствовал о низкой инвестиционной активности в целом по стране. НаГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

пример, достройка Бурейской гидроэлектростанции в Амурской области была едва ли не единственной в этом ряду.

Это ещё раз напоминает нам о важности общероссийского контекста истории Дальнего Востока в соответствии с тем, что происходило в регионе и чем жила страна. Дальневосточная политика начала 2000-х будучи делом государства отражала общие проблемы государственного управления: были не только «системные сбои», о которых говорил Президент, но и специфические трудности, связанные с особенностями региона, для которого требовались нестандартные решения.

Первой проблемой стал дефицит ресурсов, который сам по себе требовал делать выбор и выделять приоритеты в региональной политике. Эти две проблемы В.Б. Христенко выделял в качестве главных. Но приоритеты почти всегда отражают чьи-то интересы: прежде всего центральной, региональной и ведомственной бюрократии.

Не случайно на упрёк хабаровского губернатора В.И. Ишаева в том, что финансирование Татарстана и Башкирии в федеральных целевых программах многократно (в 45–25 раз) превышает долю Дальнего Востока (в пересчёте на душу населения регион занимал последнее место с показателем 70 руб. на человека), Президент ответил – «…это результат исполнения известного тезиса о том, что нужно брать суверенитета столько, сколько можно»393. Привилегированное положение поволжских республик было «бонусом» за их возвращение в общероссийское правовое поле. Задача воссоздания целостности государственного управления отодвигала далеко на задний план приоритеты пространственного развития.

В 2002 г. были определены, а в более длинной ретроспективе вновь подтверждены цели региональной политики, озвучены принципиальные проблемы как региона, так и самой системы государственного управления территориальным развитием. Но быстрого перелома не произошло. Фактически те же цели и проблемы были повторены Президентом через четыре года – в 2006 г. на заседании Совета Безопасности. Правда, здесь уже чувствуется новая ситуация – отстроенная в основных чертах вертикаль управления государством, возросшие организационные и экономические возможности страны. Теперь проект развития региона Президент видел в качестве «пилотного», опыт реализации которого «можно позднее использовать и при планировании программ для развития других территорий Российской Федерации»394.

2006 год можно считать переломным в дальневосточной политике, которая обретает отчётливую восходящую траекторию не только в плане риторики политических лидеров, но и в плане реальных мер в развитии территории. Государство начало вкладывать деньги в регион, который единственный в стране закончил кризисный 2009 г. с эконоГлава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

мическим ростом (общероссийский ВВП «просел» на 8%, в Дальневосточном Федеральном округе рост около 0,4%, это мало, но всё же рост).

Объём инвестиций в 2009 г. составил 616 млрд руб., что на 9,2% больше к уровню 2008 г., при снижении по стране на 17,6% (для сравнения – 616 млрд руб. – примерно 20 млрд долл., или весь Федеральный государственный бюджет РФ 1999 г.). За десятилетие (2002–2012) инвестиции в Дальневосточный федеральный округ увеличились в 13,3 раза, составив более триллиона руб.395 Только в рамках подготовки Владивостока к саммиту АТЭС было вложено 679,3 млрд руб. за четыре года396, причем основные деньги, которые вкладываются в регион, — государственные, прямо или опосредованно397.

Отдельного внимания заслуживает подготовка г. Владивостока к саммиту АТЭС 2012 г. Этот проект сам по себе является концентрированным выражением дальневосточной политики 2000-х гг.: её стремлений, проблем и противоречий. В нём сошлось всё: и чисто демонстрационные эффекты для внутрироссийского и международного «пользования», и стремление решить стратегические задачи региона, и попытка России «уравновесить» свою европейскую геополитическую ориентацию азиатско-тихоокеанским направлением. Здесь проявилась традиционная российская практика – решение масштабных задач решительным броском, путём мобилизации финансовых и управленческих ресурсов. Общий фон подготовки г. Владивостока к саммиту был скорее негативным, свидетельствуя, что государство остаётся едва ли не единственным дееспособным актором развития Дальнего Востока. Вот характерный пример – среди опрошенных в 2008 г. эксградоначальников Владивостока не нашлось ни одного, кто бы верил в реализацию планов, заявленных на 2012 г.: В. Николаев – мэр города с 22 июля 2004 г. по 20 февраля 2008 г.: «Ещё ничего нет, а уже все что-то делят, поэтому и в стагнации… будет обидно, если наши мечты не сбудутся»398. Б. Фадеев – мэр города с 1990 г., в 2008 г. – заместитель управляющего филиала «Дальневосточный» ОАО «Альфа-Банк»:

«…мне представляется, не стоит вводить в заблуждение, сегодня ни у кого нет заинтересованности в развитии Дальнего Востока и Приморья в частности....Такой масштаб строительства во Владивостоке, с его рельефом не поднять»399. Е. Блинов – мэр с 15 июля 1990 по февраль 1992 г., на вопрос, что вы связываете с саммитом? – ответил: «...Не расстраивайте меня! Ничего не связываю. В своё время мы возили в Москву проект моста на мыс Чуркин. Теперь другие возят другие проекты.

Возить им не перевозить»400.

Пессимизм бывших чиновников в отношении Владивостока (совершенно не оправдавшийся!) выглядит удручающим на фоне сомнений экспертов не столько в эффективности дальневосточной политиГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

ки, сколько в необходимости таковой. Некоторые эксперты (назовём их столичными либералами) в такой политике видят расточительство ресурсов: «Серьезную проблему для развития страны, причем не только пространственного, представляют собой северные и восточные территории, где происходит активная депопуляция. …В Центре не осознают (или отказываются осознать) масштаб и долговременность происходящих сдвигов, равно как и их последствий — экономических и геополитических. В действительности для решения этих проблем требуется стратегия свертывания активного экономического пространства»401.

Следуя этой позиции, регион надо не развивать, а наоборот, «сворачивать» деятельность, попутно обеспечивая возможности для переезда дальневосточников на запад страны. Вторит им и известный исследователь, эксперт, а с недавних времён ещё и политик В.Л. Иноземцев, который смотрит на эту проблему с иного угла зрения. В декабре 2009 г.

он обращался к читателям со страниц газеты «Известия» с вопросом – «…а зачем сегодня развивать этот регион? Чтобы произвести и продать за рубеж еще больше ресурсов? …Зачем облегчать наполнение бюджета сырьевой рентой, демотивирующей развитие промышленности?» Авторы влиятельного журнала «Эксперт» оценили строительство моста на о-в Русский и Дальневосточного федерального университета как «…фантастические по объему и нецелесообразности инвестиции»403.

Дальневосточная политика 2000-х гг. в некотором смысле – это политика «вопреки» российским экономическим реалиям и социально-демографическим тенденциям. Она формировалась, прежде всего, волей конкретных лиц (Президента, полномочного представителя Президента в Дальневосточном федеральном округе и дальневосточных губернаторов) при отсутствии согласия среди бюрократии, экспертного сообщества и просчитанных экономических результатов.

Всё это порождает сомнение – а не является ли современная дальневосточная политика Москвы некоей игрой в «великую державу», политическим ходом для укрепления за руководством страны имиджа «государственников»? Более того, не свидетельствует ли она о том, что разговоры о модернизации экономики остаются всего лишь разговорами, а на деле за фасадом масштабных дальневосточных проектов скрывается стремление увеличить экспорт сырья путём обретения новых рынков сбыта и вовлечения в оборот новых месторождений? Безусловно, имеется определённая традиция, в рамках которой политические лидеры считают хорошим тоном указывать на стратегическую значимость Дальнего Востока, на необходимость особого внимания к этой территории, о её важной роли во взаимодействии со странами Азиатско-Тихоокеанского региона. Соблазна продемонстрировать стратегическое мышление не избежали многие советские и Глава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

российские руководители, слишком часто их заявления не подтверждались последующими реальными делами. Наиболее характерные примеры: намерения Н.С. Хрущёва превратить Владивосток в «русский Сан-Франциско», попытки брежневского руководства создать новый индустриальный пояс вдоль Байкало-Амурской магистрали, гигантская программа развития Дальнего Востока, принятая по итогам поездки М.С. Горбачёва по региону в 1986 г.

Вполне вероятно и присутствие чисто политических мотивов.

В связи с этим представляет интерес версия, согласно которой саммит АТЭС является политическим ходом В. Путина в связи с его возвращением в президентское кресло. Встреча мировых лидеров на о-ве Русском выступает здесь как первая крупная внешнеполитическая акция вновь избранного Президента, способствуя его легитимации в глазах мирового сообщества. Об этом ещё в начале 2007 г. писал владивостокский журналист В. Авченко405. Тогда одним из авторов этой книги данная версия была воспринята как экзотическая406, однако время подтвердило правоту В. Авченко. Но это не значит, что мы имеем дело лишь с политическими расчётами, оно свидетельствует о необходимости аналитически разделить конъюнктурные и стратегические задачи, выявить их пересечения, взаимоусиления и противоречия.

В активной дальневосточной политике существует «окно» возможностей для развития всей страны. Это увидел Н.С. Хрущёв, провозгласил и сделал первые шаги М.С. Горбачёв, а приступили к реализации президенты В.В. Путин, Д.А.Медведев. Также и идея «Большого Владивостока» не конъюнктурна и имеет прочный геополитический фундамент, которым является осознание необходимости полновесно присутствовать и участвовать в культурных, экономических и политических процессах Азиатско-Тихоокеанского региона.

Вместе с тем способ развития территории с помощью конъюнктурно-политического мега-проекта (саммит АТЭС во Владивостоке, Олимпиада в Сочи) является отражением слабости Российского государства.

Это то, что Дж. Скотт назвал «миниатюризацией совершенствования и управления»: из-за трудности или невозможности осуществить масштабные преобразования во всей стране, государство концентрирует усилия и ресурсы в нескольких образцовых «точках»407. Вместе с тем, вероятно, это единственная реальная возможность «прорваться» через системные проблемы государственного управления, среди которых сложность с определением приоритетов. Озвученные на весь мир обязательства подготовить город к саммиту в чётко установленные сроки (2012) дисциплинировали бюрократию и не позволили этому проекту распылиться в ведомственных согласованиях.

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

Напрашиваются параллели с началом – серединой 1960-х гг. и второй половиной 1980-х гг., но они не являются прямыми. Активизация дальневосточной политики в 2000-е гг. развивалась по несколько иной логике. В то время в России были и другие особые территории, где в первую очередь требовалась демонстрация стратегических способностей власти. Это, прежде всего, Северный Кавказ. Дальний Восток также сначала привлек внимание Москвы не мнимыми или реальными возможностями, а больше своими проблемами. Цели, сформулированные во Владивостоке в 2002 г., и по настоящее время остаются ориентирами для дальневосточной политики Центра. И если мы возьмём финансовую часть программы подготовки к саммиту АТЭС 2012 г., то увидим, что она более чем наполовину состоит из мероприятий, озвученных в 2002 г.: строительство газового трубопровода, аэропорта, реконструкция существующих и строительство новых дорог, т.е. в «политическую конъюнктуру» были «вложены» и стратегические задачи:

развитие транспортной инфраструктуры, обеспечение энергетической базы Дальнего Востока.

О серьёзных намерениях развивать регион свидетельствует повестка дня саммита АТЭС 2012 г., где из четырёх приоритетных задач как минимум две имели отношение к региону: формирование надёжных транспортно-логистических цепочек; интенсивное взаимодействие для обеспечения инновационного роста408. Ещё весомее Дальний Восток «прозвучал» на Деловом саммите АТЭС, где из восьми тем секционных заседаний пять имели отношение к Дальнему Востоку: 1). Экономическая интеграция: преимущества и побочные эффекты; 2). Устойчивая энергетика: экономические перспективы, инфраструктура как основа устойчивого роста; 3). Перспективность удалённых регионов; человеческие ресурсы как основа развития409.

Мы уже знакомы с основными факторами дальневосточной политики, и поэтому нас не должно удивить, что параллельно с ростом экономических и административных возможностей государства росли и его амбиции на востоке. Во-первых, воплощались всё более масштабные проекты: создание Дальневосточного федерального университета, модернизация Байкало-Амурской магистрали, строительство космодрома «Восточный» и судостроительного комплекса в г. Большой Камень – и это далеко не полный перечень. Во-вторых, ориентация на решение хронических проблем Дальнего Востока дополняется стремлением реализовать его потенциальные возможности. Например, министр по развитию Дальнего Востока и полномочный представитель Президента в ДВФО В.И. Ишаев в активной дальневосточной политике видит средство достижения Россией темпов экономического роста на уровне 6–8% в год410. Ещё более яркий пример находим в послании Глава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

Президента В.В. Путина (первом после возвращения на президентский пост), где впервые за всю историю Президентских посланий Дальний Восток «прозвучал» не как проблема, а как потенциал и перспектива страны: «В XXI веке вектор развития России – это развитие на восток.

Сибирь и Дальний Восток – это наш колоссальный потенциал... И сейчас мы должны это всё реализовать. Это возможность занять достойное место в Азиатско-Тихоокеанском регионе, самом энергично, динамично развивающемся регионе мира». Несколько ранее на президиуме Госсовета президент говорил об «исторической миссии наших поколений», которая состоит в том, «…что мы должны обеспечить ускоренное, устойчивое развитие этих территорий с тем, чтобы и сами эти территории развивались эффективно и чтобы они стали важнейшим фактором процветания и роста могущества России в целом»411.

Но кроме факторов подъёма дальневосточной политики нам известны и факторы её спада. Историческая цикличность в развитии региона позволяет предположить, что за этим подъёмом весьма вероятен спад (см. приложения 1, 2, 3). Вместе с тем реализуемые в настоящее время проекты позволяют увидеть и более благоприятный сценарий – перед регионом открывается перспектива, если не преодоления, то сглаживания этих циклов. Мощная инфраструктура для экспорта углеводородов, Дальневосточный Федеральный университет, космодром «Восточный»

наряду с оформлением специальных институтов развития (Министерство по развитию Дальнего Востока, Фонд развития Востока России) могут стать долговременными факторами высокой значимости региона вне зависимости от изменчивой экономической, внутренней ситуации и геополитической конъюнктуры. Однако не может не настораживать, что в течение десяти лет (на самом деле намного дольше, для наглядности «замкнули» период двумя мероприятиями, где Президент В.В. Путин выступал с программными установками по развитию Дальнего Востока в 2002 г. во Владивостоке и 2012 г. – на заседании Президиума Государственного Совета по вопросам развития Дальнего Востока и Забайкалья) государство пыталось решить в общем-то одни и те же проблемы: остановка депопуляции, развитие транспортной и энергетической инфраструктуры. В настоящее время, когда проблемы Дальнего Востока не ограничиваются жёстким дефицитом ресурсов, но благоприятствует геополитика, как никогда, многое зависит от эффективности государственного управления.

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

1 Пивоваров Ю.С. Ещё раз об элитах в русской истории // Россия и современный мир. 2010. №4. С. 34.

2 Песков В.М. Кризис сталинизма: Рождение и крах «оттепели» (1946 – 1964) // Очерки истории общественных движений и политических партий России / под. ред. В.В. Романова. Хабаровск: Изд-во Хабар. гос. пед. ин-та, 1993. С. 273.

3 Дерлугьян Г. Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе: авториз. пер. с англ. М.: Издат. дом «Территория будущего», 2010.

4 Там же. С. 88.

5 Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945 – 1991. Изд. 2-е, испр. и доп.

Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. С. 130 – 131.

6 Яковлев А. Омут памяти: От Столыпина до Путина. В 2-х кн. Книга первая.

М.: Вагриус, 2001. С.255.

7 Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти... С. 130–131.

8 Там же. С.256–257.

9 Крамола: Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе. 1953–1982 гг.:

Рассекреченные документы Верховного суда и Прокуратуры СССР /сост.

В.А. Козлов, О.В. Эдельман, Э.Ю. Завадская. М.: Материк, 2005. С. 36.

10 Там же. С. 26.

11 Мемуары Никиты Сергеевича Хрущёва // Вопр. истории. 1995. № 5–6. С. 92.

12 РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 14. Д. 29. Л. 102.

13 Мир после войны: дальневосточное общество в 1945 – 1950-е гг. / под. общ.

ред. В.Л. Ларина; отв. ред. А.С. Ващук. Владивосток: Дальнаука, 2009. С. 438 – 439. (История Дальнего Востока России. Т.3, кн. 4).

14 Там же. С. 427.

15 РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 14. Д. 8. Л. 42.

16 Там же. Л. 43–44.

17 ГАПК. Ф. П-68. Оп. 6. Д. 267. Л. 155; Ф. 26. Оп. 33. Д. 155. Л. 12; Д. 87. Л. 23; Д. 983.

18 Безик И.В. Приморье: Времена «оттепели». 1953–1964 гг. Книга первая. Владивосток: Морской гос. ун-т, 2007. С. 6–26.

19 РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 14. Д. 38. Л. 6.

20 Яковлев А.Н. Указ. соч. С. 172.

21 Ващук А.С. Социальная политика в СССР и её реализация на Дальнем Востоке (1945 г. — конец 80-х годов): дис. … д-ра ист. наук. Владивосток, 1998. С. 269.

22 РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 14. Д. 38. Л. 8.

23 Там же.

24 Постановление июльского (1955 г.) Пленума ЦК КПСС «О задачах по дальнейшему подъёму промышленности, техническому прогрессу и улучшению организации производства» /Классики теории государственного управления:

Управленческие идеи в России / Фак. гос. упр. МГУ им. М.В. Ломоносова. М.:

Рос. полит. энциклопедия (РОССПЭН), 2008. С. 603 – 610.

25 Там же. С.608.

26 ХХ съезд Коммунистической партии Советского Союза: стеногр. отчёт.

М.: Гос. изд-во полит. лит., 1956. Т. 2. С. 58.

27 Там же. С. 58–59.

Глава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

28 РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 14. Д. 47. Л. 29, 30, 38, 39, 128, 129.

29 ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 67. Д. 17. Л. 13–45.

30 ГАРФ. Ф. А-262. Оп. 8. Д. 1509. Л. 99–105; Оп. 5. Д.4542. Л. 10–20; Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. В 5 т. М., 1968. Т. 4. С. 200– 31 Решения партии и правительства... Т. 4. С. 244–249.

32 Постановление февральского (1957 г.) Пленума ЦК КПСС «О дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством» /Классики теории государственного управления: Управленческие идеи в России; Фак. гос. упр. МГУ им. М.В. Ломоносова. М.: Рос. полит. энциклопедия (РОССПЭН), 2008. С. 611 – 615.

33 Цикулин В.А. История государственных учреждений СССР. 1936–1965 гг. М., 34 Региональная политика Н.С.Хрущева. ЦК КПСС и местные партийные комитеты.1953–1964 гг. М.: РОССПЭН, 2009. С.469, 471, 474, 490.

35 Колесников Н.И. Они правили областью. Южно-Сахалинск: Сахалин. центр документации новейшей истории, 1995. С. 76.

36 Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1962. № 52. С. 812.

37 Новожилов В.В. Закономерности развития системы управления социалистическим хозяйством / Классики теории государственного управления: Управленческие идеи в России. М.: Рос. полит. энциклопедия (РОССПЭН), 2008. С.

38 Там же. С. 650.

39 ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 61. Д. 13. Л. 91; Ф. 5475. Оп. 33. Д. 1036. Л. 20; ГАРФ. Ф. А-262.

Оп. 5. Д. 5999. Л. 76.

40 Там же.

41 ГАРФ. Ф.А-262. Оп. 8. Д. 1507. Л. 34–34 об.

42 Народное хозяйство РСФСР в 1961 году. М., 1962. С. 414.

43 Там же.

44 Там же.

45 Пихоя Р.Г. Указ. соч.С. 210 – 211.

46 Дюверже М. Политические партии / пер. с фр. Л.А.Зиминой. Изд. 4-е. М.:

Академический проект; Трикста, 2000. С.97.

47 Цит. по: Фокин А.А. «Коммунизм не за горами»: образы «светлого будущего»

в СССР на рубеже 1950–60-х годов // Образы времени и исторические представления: Россия – Восток – Запад / под. ред. Л. П. Репиной. М.: Кругъ, 2010.

С. 332–366.

48 Программа Коммунистической партии Советского Союза. Принята XXII cъездом КПСС (Москва, 17–31 октября 1961 г.) // КПСС. Программы и Уставы КПСС. М.: Политиздат, 1969. С.143–144.

49 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 181. Л. 5.

50 Фокин А.А. Указ. соч. С. 338.

51 Там же. С. 365.

52 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 181. Л. 6.

53 РГАСПИ. Ф.556. Оп. 14.Д. 49. Л. 114, 116, 119, 214.

54 Там же. Л. 114.

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

55 См.: Ващук А.С. Социальная политика в СССР и её реализация на Дальнем Востоке (1945 г. – конец 80-х годов)... С. 482 – 483.

56 РГАСПИ. Ф.556. Отдел партийных органов по РСФСР. Оп. 14. Д. 143. Л. 8.

57 Там же. Д. 28. Л. 25.

58 Там же. Л. 38.

59 Там же. Л. 46–47.

60 Там же. Л. 165.

61 Колесников Н.И. Указ. соч. С. 76, 86.

62 ГАПК. Ф. П-68. Оп. 28. Д. 354. Л. 28; Д. 359. Л. 19.

63 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 81. Л. 64 Устав Коммунистической партии Советского Союза // XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза: стеногр. отчёт. М.: Госполитиздат, 1962.

Т.3. С.344.

65 Там же. С. 348.

66 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК. М.

67 Пихоя Р.Г. Указ. соч. С. 219 – 220.

68 Там же. С. 222.

69 Клечковская Л.Г. Органы народного контроля в условиях развитого социализма (1966 – 1975 гг.): дис. …канд. ист. наук. Владивосток, 1980. С. 20–40.

70 Дюверже М. Политические партии. С.327 – 328.

71 Там же. С.327 – 328.

72 Ливен Д. Российская империя и её враги: с XVI века до наших дней. М.: Европа, 2007. С. 517.

73 Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике. XVI – XX века / В.В. Алексеев, Е.В. Алексеева, К.И. Зубков, И.В. Побережников и др.

М.: Наука, 2004. С. 140.

74 Мир после войны: дальневосточное общество в 1945 – 1950-е гг. С. 90.

75 Там же. С. 86 – 87.

76 Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключённых СССР с иностранными государствами. М., 1960. Вып. 17–18. С. 257 – 260.

77 Марголин А. Б. Проблемы народного хозяйства Дальнего Востока. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 14–15.

78 Минакир А.П. Экономика регионов: Дальний Восток. М.: Экономика, 2006.

79 Вывод сделан на основе источников: ГАРФ. Ф. 374. Оп. 31. Д. 5811. Л. 102; Абрамова Н.В. История социально-экономического развития Дальнего Востока СССР в освещении буржуазной периодики (1965–1985 гг.). Владивосток, 1989.

80 Абрамова Н.В. Международное торгово-экономическое сотрудничество Дальнего Востока России (1965 – 1985 гг.) в освещении зарубежных авторов // История Дальнего Востока России (вторая половина XIX – XX в.) в освещении отечественной и зарубежной историографии: сб. науч. ст. Владивосток:

Дальнаука, 2008. С. 41.

81 Народное хозяйство РСФСР в 1964 году. М., 1965. С. 46; Промышленность РСФСР (1915–1977 гг.): Стат. сб. М., 1978. Т. 1. С. 33.

82 Безик И.В. Указ соч. С. 86 – 87.

Глава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

83 Васильев Е.А., Поликанов В.А. Проблемы большого Владивостока. Владивосток, 1961. С.7.

84 Безик И.В. Указ. соч. С. 86.

85 Там же. С. 89.

86 Там же.

87 О частичных изменениях в Уставе // КПСС в резолюциях… Т.9. С. 36.

88 Приморская краевая организация КПСС в период развития и совершенствования социалистического общества. Владивосток, 1987. С. 351.

89 Ващук А.С. Социальная политика в СССР и её реализация на Дальнем Востоке (середина 40 – 80-х годов ХХ в.). Владивосток: Дальнаука, 1998. С. 141.

90 Программа Коммунистической партии Советского Союза. Принята XXII cъездом КПСС (Москва, 17–31 окт. 1961 г.) // КПСС. Программы и Уставы КПСС. М.: Политиздат, 1969. С. 378.

91 Ващук А.С. Социальная политика в СССР и её реализация на Дальнем Востоке... (середина 40–80-х годов XX в.). С. 145.

92 Брежнев Л.И. Отчётный доклад Центрального комитета КПСС XXIII съезду Коммунистической партии Советского Союза // XXIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 29 марта – 8 апр. 1966 г.: стеногр. отчёт. В 2 т.

М.: Политиздат, 1966. Т.1. С. 99.

93 Там же. С. 48.

94 О «сетях доверия» // Тилли Ч. Демократия. М.: Ин-т обществ. проектирования, 2007. С. 102–106.

95 Медведев Р. Личность и эпоха: Политический портрет Л.И. Брежнева. Кн. 1.

М.: Изд-во «Новости», 1991. С. 277.

96 Дерлугьян Г. Адепт Бурдье на Кавказе... С. 91.

97 См.: Ващук А.С. Социальная политика в СССР и её реализация на Дальнем Востоке (1945 г. – конец 80-х годов)... С. 464 – 466.

98 См.: Косова Л.Б. Нереализованные возможности: механизмы мобильности в советском и постсоветском обществе // Общественные науки и современность. 2009. № 6. С. 98.

99 Галкин А.А. Место перестройки в истории России // Прорыв к свободе: О перестройке двадцать лет спустя (критический анализ). М.: Альпина Бизнес 100 Песков В. М. Переход от попыток реформ к стагнации. Эволюция или революция? // Очерки истории общественных движений и политических партий России / под ред. В.В. Романова. Хабаровск: Изд-во Хабар. гос. пед. ин-та, 1993. С. 292; Дерлугьян Г. Адепт Бурдье на Кавказе... С. 91.

101 Рабочие, вместе с семьями в 1966 г. составляли 75,4% населения, а численность самих рабочих увеличилась за семилетку на 14 млн. чел. См.: Брежнев Л.И. Отчётный доклад Центрального комитета КПСС XXIII съезду Коммунистической партии Советского Союза // XXIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 29 марта – 8 апр. 1966 г.: стеногр. отчёт. В 2 т. М.:

Политиздат, 1966. Т.1. С. 49.

102 Пихоя Р.Г. Указ. соч. С. 330.

103 Бри М. Региональные политические режимы и системы управления // Россия регионов: трансформация политических режимов. М: Изд-во «Весь мир», 2000. С. 61–109.

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

104 Поездка Л. И. Брежнева по Сибири и Дальнему Востоку. Март–апрель 1978.

М.: Политиздат, 1978. С. 31–34, 53; Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1979. Т. 12. С. 251–253.

105 Чёрный А.К. Остаюсь дальневосточником. Хабаровск: «Этнос – ДВ», 1998.

106 Цит. по: Гайдар Е.Т. Гибель империи: Уроки для современной России. 2-е изд., испр. и доп. М: Российская политическая энциклопедия, 2007. С. 136.

107 Брежнев Л.И. Отчётный доклад Центрального комитета КПСС XXIII съезду коммунистической партии Советского Союза // XXIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 29 марта – 8 апр. 1966 г.: стеногр. отчёт. В 2 т.

М.: Политиздат, 1966. Т.1. С. 51.

108 Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике... С. 523.

109 Там же. С. 524.

110 Песков В.М. Переход от попыток реформ к стагнации. С. 295.

111 Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике... С. 525.

112 Щербак А.Н. «Нефтяное проклятие» политического развития // Нефть, газ, модернизация общества / под общ. ред. Н.А. Добронравина, О.Л. Маргания.

СПб.: Экономическая школа ГУ – ВШЭ, 2010. С. 32.

113 Тарасов П. В. О перспективах развития и размещения производительных сил Дальнего Востока // Вопросы экономики Дальнего Востока: тез. докл. и сообщ. на секции экон. наук Совета ДВ филиала СО АН СССР по итогам исслед.

и науч.-организац. работы. Владивосток, 1965. С. 20.

114 Фонотов А.Г. Россия: от мобилизационного общества к инновационному. М.:

Наука, 1993. С. 102–103.

115 Ващук А.С. Социальная политика в СССР и её реализация на Дальнем Востоке (1945 г. — конец 80-х годов)... С. 266.

116 РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 14. Д. 251. Л. 23 – 26.

117 Там же. Л. 23.

118 Там же.

119 Там же. С. 25.

120 Ващук А.С. Социальная политика в СССР и её реализация на Дальнем Востоке (1945 г. – конец 1980-х годов.)... С. 393.

121 Брежнев Л.И. Отчётный доклад Центрального комитета КПСС XXIII съезду Коммунистической партии Советского Союза. // XXIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 29 марта – 8 апр. 1966 г.: стеногр. отчёт. В 2 т.

М.: Политиздат, 1966. Т.1. С. 61.

122 XXIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 29 марта – 8 апр.

1966 г.: стеногр. отчёт. В 2 т. М.: Политиздат, 1966. Т.1. С. 237.

123 ГАРФ. Ф. 262. Оп.8. Д. 4964. Л. 296–297; Д. 5458. Л. 8–15.

124 Деревянко А.П. Строительство Байкало-Амурской железнодорожной магистрали (1974–1984 гг.): ист. опыт: дис.... д-ра ист. наук. Владивосток, 1984. С. 88.

125 Ващук А.С. Социальная политика в СССР и её реализация на Дальнем Востоке (1945 – конец 1980-х гг.)... С. 398.

126 Левин М. Советский век / пер. с англ. В. Новикова, Н. Копелянской. М.: Издво «Европа», 2008. С. 344.

127 Коллинз Р. Предсказания в макросоциологии: случай советского коллапса // Время мира. Новосибирск, 1998. Вып. 1. С. 252.

Глава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

128 Рябченко Н.П. КНР – СССР: годы конфронтации (1969 – 1982). Владивосток:

Дальнаука, 2006. С. 11.

129 Там же. С. 138.

130 Солженицын А.И. Письмо вождям Советского Союза // Стратегия России.

2008. № 8. URL: http://sr.fondedin/ru/new/fullnews.php?subaction=showfull&id= 220117809&archive=1220353357&cnshow=news&start_from=& (дата обращения:

17.09.2012).

131 Амальрик А. Просуществует ли Советский Союз до 1984 года? URL: http:// www.vehi.net/politika/amalrik.html (дата обращения: 17.09.2012).

132 Тилли Ч. Принуждение, капитал и европейские государства. 990 – 1992 гг. М.:

Издат. дом «Территория будущего», 2009. С. 285.

133 Бескомпромиссно, наступательно // У карты Тихого океана. Владивосток, 134 Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике... С. 149 – 135 Маергойз И.М. Уникальность экономико-географического положения советского Дальнего Востока и некоторые проблемы его использования в перспективе // Вестник Московского университета. Серия 3: Географические науки.

136 Там же.

137 Гладышев А.Н. Близкий Дальний Восток. М.: Сов. Россия, 1975. С. 33.

138 Гайдар Е.Т. Долгое время. Россия в мире: очерки экономической истории.

М.: Дело, 2005. С. 337.

139 Чичканов В.П. Дальний Восток: стратегия экономического развития. М.:

Экономика, 1988. С. 156.

140 Абрамова Н.В. Указ. соч. С. 228 – 229.

141 Бакланов П.Я. Дальневосточный регион России: проблемы и предпосылки устойчивого развития. Владивосток: Дальнаука, 2001. С. 19.

142 Межотраслевые связи и народнохозяйственные пропорции Восточной Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1974. С. 232 – 305.

143 Минакир П.А. Экономика регионов: Дальний Восток. С. 177.

144 Славкина М.В. Триумф и трагедия: Развитие нефтегазового комплекса СССР в 1960–1980-е годы. М.: Наука, 2002. С. 152.

145 Постановление ЦК КПСС о строительстве Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. 8 июля 1974 г. // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК. Т. 12. М.: Политиздат, 1986. С. 437.

146 Деревянко А.П. Указ. соч. С. 11.

147 Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике... С. 532.

148 ГАХК. Ф. 35. Оп. 112. Д. 169. Л. 20.

149 Северомуйский тоннель // Бамтоннельстрой. URL: http://www.bamts.ru/pro/ madepro/severomuisky.php (дата обращения: 17.09.2012).

150 Основные задачи развития народного хозяйства СССР на 1976 – 1980 // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК. Т.13. 1976– 1980. М.: Изд-во полит. лит., 1987. С.77.

151 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК. Т.13.

М.: Изд-во пол. лит., 1987. С. 432 – 434.

152 ГАХК. Ф. 35. Оп. 112. Д. 139. Л.3.

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

153 Чичканов В.П. Дальний Восток: стратегия экономического развития. С. 70.

154 Отчёт Центрального комитета КПСС XXVI съезду Коммунистической партии Советского Союза и очередные задачи партии в области внешней и внутренней политики: доклад Генерального секретаря ЦК КПСС тов. Л.И. Брежнева // XXVI съезд Коммунистической партии Советского Союза: стеногр.

отчёт. М.: Изд-во полит. лит., 1981. С.72.

155 Ващук А.С. Социальная политика в СССР и её реализация на Дальнем Востоке (1945 г. – конец 1980-х годов)... С. 155.

156 ГАХК. Ф. 35. Оп. 113. Д. 150. Л. 108.

157 Минакир П.А. Экономика регионов: Дальний Восток. С. 186 – 188.

158 Чичканов В.П. Указ. соч. С. 22.

159 Ващук А.С. Социальная политика в СССР и её реализация на Дальнем Востоке (1945 г. – конец 1980-х годов)... С. 393.

160 Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике...

161 Постановление ЦК КПСС о строительстве Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. 8 июля 1974 г. // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК (1898 – 1986). Т. 12. 9-е изд. М.: Политиздат, 162 Поездка Л.И. Брежнева по Сибири и Дальнему Востоку. Март–апрель 1978 г.

М.: Политиздат, 1978. С. 31 – 34.

163 Там же. С. 34.

164 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 147. Д.1369. Л. 163.

165 Там же. Л. 164 – 168.

166 Политический доклад Центрального Комитета КПСС XXVII съезду Коммунистической партии Советского Союза: доклад Генерального секретаря ЦК КПСС тов. Горбачёва М.С. // XXVII съезд Коммунистической партии Советского Союза: стеногр. отчёт. М., 1986. С. 23.

167 См.: Шубин А.В. Золотая осень, или Период застоя. СССР в 1975 – 1985 гг. М.:

168 Горбачёв М.С. Проигравший победитель. URL: www. gorby.ru (дата обращения: 17.09.2012).

169 Коллинз Р. Указ. соч. С. 261.

170 Власова О. Теория развитого капитализма: (Интервью с Крейгом Калхуном) // Эксперт. 2006. №7. С. 74.

171 См.: Харви Д. Краткая история неолиберализма. М.: Поколение, 2007. 288 с.:

Кревельд Мартин Ван. Расцвет и упадок государства / пер. с англ. под ред.

Ю. Кузнецова и А. Макеева. М.: ИРИСЭН, 2006. 544 с.; Валлерстайн И.В. После либерализма. М., 2003. С. 47; Фурсов А. Кошмар светлого будущего. URL:

http://www.interlos.ru/2007/04/25/andrejj_fursov_koshmar_svetlogo_budushhego.

html (дата обращения: 17.09.2012).

172 Фурсов А.И. Мифы перестройки и мифы о перестройке // Социологические исследования. 2006. №1. С. 32.

173 Андропов Ю.В. Избранные речи и статьи. М. Изд-во полит. лит., 1983. С. 224.

174 Там же. С. 225.

175 Горбачёв М. С. Избранные речи и статьи. М.: Политиздат, 1987. Т. 2. С. 140.

176 Гайдар Е.Т. Гибель империи: Уроки для современной России. С. 136.

Глава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

177 Власть и реформы: От самодержавной к Советской России / Б.В. Ананьич, Р.Ш. Ганелин, В.М. Панеях. М.: Олма-Пресс Экслибрис, 2006. С.699.

178 Бурдье П. Социология политики. М.: SOCIO-LOGOS, 1993. С. 221.

179 Горбачёв М.С. Понять Перестройку... Почему это важно сейчас? М.: Альпина Бизнес букс, 2006. С. 55.

180 Чёрный А.К. Край свершений и мужества. М.: Советская Россия, 1982. С. 238.

181 Ломакин В.П. Приморье: вчера, сегодня, завтра. М.: Изд-во полит. лит., 1981.

182 Валовой Д.В. Экономика в человеческом измерении: очерки-размышления.

М.: Политиздат, 1988. 384 с.

183 Верт Н. История Советского государства. М., 1992. С. 450.

184 Там же. С. 454.

185 Шубин А.В. Истоки Перестройки. М., 1997. С. 67.

186 Ващук А.С. Социальная политика в СССР и её реализация на Дальнем Востоке (1945 г. – конец 80-х годов)... С. 393.

187 Дан Медовников. Как русские ученые меняли приоритеты // Эксперт. 2009.

№29 (667). 27 июля. URL: http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/29/ interview_kak_menyalis_prioritety/ (дата обращения: 17.09.2012).

188 Моисеев Н.Н. Размышления о современной политологии. М.: Изд-во МНЭПУ, 2000. С. 15.

189 Горбачёв М.С. Понять Перестройку... С. 15.

190 Коллинз Р. Указ. соч. С. 252.

191 Там же.

192 Гайдар Е.Т. Гибель империи: Уроки для современной России. С. 201.

193 Ливен Д. Указ. соч. С.517.

194 Гайдар Е.Т. Указ. соч. С. 201.

195 Шубин А.В. Истоки Перестройки. М., 1997. С. 63.

196 Горбачёв, М.С. Понять Перестройку... С. 30.

197 Шубин А.В. Парадоксы Перестройки: упущенный шанс СССР. М.: Вече, 2005.

198 Там же. С. 10.

199 Шубин А.В. Истоки перестройки. С. 37.

200 Пихоя Р.Г. Указ. соч. С. 394.

201 Хмурый сентябрь 1983 года // Свободная мысль. 2008. № 10. С. 148.

202 Заявление Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР Ю. В. Андропова // Свободная мысль. 2008. № 10. С. 153.

203 Шубин А.В. Парадоксы Перестройки... С. 16 – 18.

204 Там же. С. 18.

205 ГАПК. Ф. П-68. Оп.115. Д. 570. Л. 28.

206 Мак-Нил У. В погоне за мощью: Технология, вооружённая сила и общество в XI – XX веках. М., 2008. С. 423.

207 Горбачёв М.С. Избранные речи и статьи. М.: Изд-во полит. лит., 1987. Т. 4. С. 25.

208 Там же. С. 25 – 26.

209 ГАПК. Ф. П – 68. Оп. 117. Д. 257. Л. 21.

210 Там же. Л. 22.

211 Там же. Оп.115. Д. 557. Л. 1 – 2.

212 Там же. Оп. 117. Д. 257. Л. 23.

1.4. ГОСУДАРСТВО В ПОИСКАХ НОВОЙ СТРАТЕГИИ БЕЗОПАСНОСТИ...

213 Бескомпромиссно, наступательно // У карты Тихого океана. Владивосток, 214 Распад СССР: документы / сост. А.В. Шубин. М., ИВИ РАН, 2006. С. 23.

215 Турчин П. В. Историческая динамика: На пути к теоретической истории: пер.

с англ. М.: Изд-во ЛКИ, 2007. С. 46–69.

216 Распад СССР: документы / сост. А.В. Шубин. М., ИВИ РАН, 2006. С. 24.

217 Песков В.М. Переход от попыток реформ к стагнации.. С. 282 – 312.

218 Чёрный А.К. Край свершений и мужества. 1982.С. 433 — 434.

219 ГАХК. Ф.35. Оп. 112. Д. 175. Л. 46.

220 Там же. Л. 47 – 48.

221 Там же. Л. 48.

222 Там же. Л. 46.

223 Григорьев К.А. Перекаты судьбы. Владивосток: Изд-во «Уссури», 1997. С. 199.

224 Перестройка неотложна, она касается всех и во всём: сб. материалов о поездке М.С. Горбачёва на Дальний Восток, 25 – 31 июля 1986 г. М.: Политиздат, 1986.

225 Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1976– годы // XXV съезд Коммунистической партии Советского Союза: материалы XXV съезда КПСС. М.: Политиздат, 1976. С. 168.

226 Тарасов П.В. О перспективах развития и размещения производительных сил Дальнего Востока // Вопросы экономики Дальнего Востока: тез. докл. и сообщ. на секции экон. наук Совета ДВ филиала СО АН СССР по итогам исслед.

и науч.-орг. работы. Владивосток, 1965. С. 16 – 20.

227 ГАПК. Ф. 26. Оп. 37. Д. 681. Л. 26.

228 Перестройка неотложна, она касается всех и во всём… С.59.

229 Там же. С.37–38.

230 Там же. С.43, 50.

231 Пихоя Р.Г., Соколов А.К. История современной России: кризис Коммунистической власти в СССР и рождение новой России. Конец 1970-х – 1991 гг.

М.: Российская полит. энциклопедия; Фонд Первого Президента России Б.Н. Ельцина, 2008. С. 164.

232 Чёрный А.К. Указ. соч. С. 443–445.

233 Горбачёв М.С. Понять Перестройку... С. 87 – 88.

234 См.: Чёрный А.К. Указ. соч. С. 445; Минакир П.А. Указ. соч. С. 190 – 194.

235 Перестройка неотложна, она касается всех и во всём… С.13.

236 Там же. С. 237 Там же. С.14.

238 Там же.

239 Перестройка неотложна, она касается всех и во всём… С.93.

240 Хорев Б.С. Региональная политика в СССР (экономико-географический подход). М.: Мысль, 1989. С. 25.

241 Горбачёв М.С. Жизнь и реформы. М: Новости, 1995. Кн. 1. С. 405.

242 Амурская областная организация КПСС: 1899 – 1986 гг. (хроника). Благовещенск: Амур. отд-ние Хабар. кн. изд-ва, 1986. С. 255.

243 Перестройка неотложна, она касается всех и во всём… С.15 – 18.

244 ГАПК. Ф. П-68. Оп. 117. Д. 241. Л. 21.

Глава 1. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦЕНТРА...

245 Там же. Л. 108.

246 ГАХК. Ф.П-35. Оп. 115. Д. 79. Л.54.

247 Минакир П.А. Указ. соч. С. 193.

248 Там же. С. 195.

249 Шубин А.В. Парадоксы Перестройки... С. 62.

250 См.: Мау В.А. Экономика и власть: Политическая история экономической реформы в России, 1985 – 1995 гг. М.: «Дело Лтд», 1995. С. 15; Шубин А.В. Парадоксы Перестройки... С. 46, 62.

251 Минакир П.А. Указ. соч. С. 190.

252 Горбачёв М.С. Понять Перестройку... С. 40 – 41.

253 Горбачёв М.С. Избранные речи и статьи. М.: Политиздат, 1987. Т. 4. С. 89.

254 Микульский К.И., Роговин В.З., Шаталин С.С. Социальная политика КПСС.