«Буданов В.Г. МЕТОДОЛОГИЯ СИНЕРГЕТИКИ В ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОЙ НАУКЕ И В ОБРАЗОВАНИИ Издание 3-е, дополненное URSS Москва Содержание 2 ББК 22.318 87.1 Буданов Владимир Григорьевич Методология синергетики в постнеклассической ...»

Российская Академия Наук

Институт философии

Буданов В.Г.

МЕТОДОЛОГИЯ СИНЕРГЕТИКИ

В ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОЙ

НАУКЕ И В ОБРАЗОВАНИИ

Издание 3-е, дополненное

URSS

Москва

Содержание

2

ББК 22.318 87.1

Буданов Владимир Григорьевич

Методология синергетики в постнеклассической науке и в образовании. Изд. 3-е дополн. --- М.: Издательство ЛКИ, 2009 --- 240 с. (Синергетика в гуманитарных науках) Настоящая монография посвящена актуальной проблеме становления синергетической методологии. В ней проведен обстоятельный исторический и философско-методологический анализ возникновения и развития современной синергетической методологии, исследуется ее роль в формировании постнеклассической картины мира, коммуникативных междисциплинарных ландшафтов и когнитивных пространств. Предложены и подробно рассмотрены принципы синергетики, генезис их становления и перспективы развития. Большое внимание уделено проблемам синергетического моделирования в гуманитарной сфере, его этапам и связи с прикладной философией. Рассмотрены также приложения синергетической методологии в образовании и педагогике, в естественнонаучном образовании гуманитариев.

Книга будет полезна не только философам, студентамгуманитариям и естественникам, но и лекторам курсов «Концепции современного естествознания» и «Философия науки», учителям и всем интересующимся синергетикой.

Рецензенты Доктор филос. Наук, профессор В.И. Аршинов Доктор физ.-мат. наук, профессор Г.Г. Малинецкий ISBN 978-5-382-00589- © Буданов В.Г., © Издательство ЛКИ, Издательство ЛКИ, 117312, г. Москва, пр-т Шестидесятилетия Октября, д.9.

Содержание ПРЕДИСЛОВИЕ

ГЛАВА 1. СТАНОВЛЕНИЕ СИНЕРГЕТИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЫ:

ИСТОРИЯ, ПРОБЛЕМЫ, ПЕРСПЕКТИВЫ

1.1 Краткий экскурс в историю: предтечи и творцы.

1.2 Постнеклассическая картина мира: многообразие функций синергетики в культуре.

1.3 Физик, лирик, математик: проблемы метаязыка

1.4 Аутентичная синергетика — ядро синергетической парадигмы. Проблема канона

1.5 Синергетика и либерализация математики

1.6 Междисциплинарные ландшафты и коммуникации

1.7 Онтологические и эпистемологические основания синергетики

1.8 Мезопарадигма синергетики: проблемы моделирования в антропной сфере

ГЛАВА 2. СИНЕРГЕТИЧЕСКАЯ МЕТОДОЛОГИЯ I:

ПРИНЦИПЫ, ТЕХНОЛОГИЯ, ФИЛОСОФИЯ

2.1 Типы научной рациональности по В.С. Степину и возможный образ постнеклассической методологии

2.2 Методологические принципы синергетики I.

Критерии отбора. Структурные принципы «Бытия»:

гомеостатичность, иерархичность

2.3 Методологические принципы синергетики II.

Порождающие принципы «Становления»:

нелинейность, незамкнутость, неустойчивость

2.4 Методологические принципы синергетики III.

Конструктивные принципы «Становления»

или принципы сборки и сопряжения:

динамическая иерархичность, наблюдаемость

2.5 О границах применимости и перспективах развития семи методологических принципов синергетики

2.6 Об этапах синергетического моделирования сложных систем и практической философии

ГЛАВА 3. СИНЕРГЕТИЧЕСКАЯ МЕТОДОЛОГИЯ II:

МОДЕЛИ И СОЦИО-ГУМАНИТАРНЫЕ ПРИЛОЖЕНИЯ,

ЛАБОРАТОРИЯ ПРИРОДЫ И ЛАБОРАТОРИЯ КУЛЬТУРЫ

3.1 Лаборатория природы и лаборатория культуры

3.2 Режимы с обострением и информационные кризисы:

Социокультурный аспект

Содержание 3.3 Социальный хаос: сценарии прохождения, адаптации, управления

3.4 О параллелях естественных и формальных языков.

Язык как лингвохромодинамика, когнитивные границы

3.5 Космомузыкальные коды раннегреческих мифов — пример междисциплинарного естественнонаучного, культурноисторического мегапроекта

3.6 Космические эволюционные синхронизмы:

гипотеза косморитмической сети восприятия и глобальной гармоничности

ГЛАВА 4. САМООРГАНИЗАЦИЯ ВРЕМЕНИ:

ЭВОЛЮЦИОННЫЕ ПАРТИТУРЫ

4.1 Универсальный эволюционизм и нелокальные законы развития

4.2 Развивающиеся системы с памятью. Эволюция энтропии и информации. Законы гармонии как эволюционные синхронизмы

4.3 Задачи коллективного потребления с иерархией приоритетов: фрактальность эволюционного времени.

Ритмокаскадный оптимум

4.4 Метод ритмокаскадов

4.5 Проблемы моделирования истории. Ритмокаскадный подход........ 4.6 Ритмокаскадная модель истории и будущего России.

Структура и эволюция социокультурных архетипов

ГЛАВА 5. СИНЕРГЕТИКА И ОБРАЗОВАНИЕ

5.1 Синергетика в диалоге культур и естественнонаучном образовании гуманитариев

5.2 Синергетические стратегии и трансдисциплинарное образование в ХХI веке

5.3 Курсы «Синергетика для гуманитариев»

5.4 «Концепции современного естествознания» и философия науки»:

проблемы взаимодействия учебных дисциплин.

Модель эволюции физики

5.5 Управление образовательным процессом в современных условиях: инновации и проблемы моделирования

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Развитие науки последних десятилетий отмечается целым рядом особенностей, что позволяет говорить о становлении его нового, уже постнеклассического, этапа. Согласно В.С. Стёпину, этот этап характеризуется радикальными сдвигами в основаниях науки, изменениями характера научной деятельности, обусловленными, помимо прочего, стремительным ростом междисциплинарных и проблемно-ориентированных форм исследований. Объектами этих исследований, все чаще становятся уникальные системы, обладающие свойствами открытости и саморазвития. В контексте познания такого рода объектов важнейшее место принадлежит синергетике — междисциплинарному направлению исследований, ставящему своей стратегической задачей познание общих принципов, лежащих в основе процессов самоорганизации в системах самой разной природы, в том числе, и в социальных системах. Последнее, казалось бы, естественно вытекает из того факта, что синергетика, в качестве одного из своих специфических объектов, имеет дело с человекомерными системами. К обороту «казалось бы» приходится прибегать здесь неслучайно: использование методов синергетики для представления или, точнее, моделирования социальных процессов до сих пор вызывает критические возражения (якобы, от имени философии). Нередки и до боли знакомые, по другим сюжетам и временам, упреки в механицизме, физикализме, редукционизме и т.д.;

упреки, у некоторых авторов, порой, переходящие в обвинение в подрыве основ современной науки вообще.

Я не вижу смысла в том, чтобы заниматься опровержениями такого рода обвинений. Свою задачу я вижу в том, что бы конструктивно представить методологию синергетики, систему ее принципов в качестве ядра методологии постнеклассической науки; представить ее как методологию, которая еще только становится, но уже достаточно эффективна для того, чтобы успешно моделировать процессы самоорганизации и саморазвития человекомерных систем. Книга дополняет прекрасные монографии С.П. Курдюмова, Е.Н. Князевой, Д.С. Чернавского, Д.И. Трубецкова, Г.Г. Малинецкого в части философско-методологического анализа прикладной синергетики и образования.

В первой главе монографии рассмотрен генезис методов синергетики, ее место среди междисциплинарных направлений ХХ века. Обсуждаются социокультурные и междисциплинарные ландшафты ее приложений в постнеклассической науке, проблемы взаимопонимания естественников, математиков и гуманитариев в междисциплинарных коммуникативных дискурсах. Рассмотрены возможности метафорической и аутентичной синергетики, которая рождается в области взаимодействия нелинейного моделирования, предметного знания и практической философии. Много вниПредисловие мания уделено онтологическим и эпистемологическим основаниям синергетической картины мира, новой научной рациональности.

Вторая, центральная глава книги целиком посвящена принципам синергетики — конструктивным основаниям методологии синергетического моделирования и адекватного представления развивающихся систем. Неотделимой компонентой этапов синергетического моделирования является практическая философия.

В третьей главе рассмотрены социо-гуманитарные приложения синергетической методологии. Построены модели информационных и социальных кризисов, динамики и взаимодействия формальных и естественных языков, возможного генезиса раннегреческого мифа и принципов гармонии. Эти примеры дают характерную палитру проблем и возможностей, возникающих при синергетическом моделировании гуманитарной сферы.

В четвертой главе предлагаются новые подходы к проблеме моделирования времени, — одной из центральных тем синергетики, восходящей к трудам А.Уайтхеда и И. Пригожина. Вводится понятие самоорганизации времени, как процесса реализации принципов отбора оптимальных, по темпу эволюции, законов развития. Показано, что режимы с обострением и найденные автором ритмокаскадные режимы реализуют такие оптимумы.

Метод ритмокаскадов применен к моделированию истории развития социально-психологических архетипов России.

Последняя, пятая глава целиком посвящена синергетическим стратегиям в образовании, ключевой роли синергетики в формировании холистической научной картины мира. Анализируются их приложения к диалогу двух культур в курсах «Концепции современного естествознания», «Философия науки» и «Синергетика» для гуманитариев, а также, при построении когнитивно-генетических моделей истории развития физики.

Предложена также модель управления образовательным пространством региона. Показана эффективность синергетических образовательных стратегий в междисциплинарном проектировании, когда экспертное сообщество работает в режиме взаимообучения.

Эта книга складывалась последние десять лет в период бурного развития синергетики в России. В ней использован мой многолетний опыт чтения курсов естествознания и синергетики гуманитариям, а также синергетического моделирования. Книга возникла благодаря вниманию и поддержке замечательных философов и синергетиков С.П. Курдюмова, В.С. Степина, Д.С. Чернавского, В.И. Аршинова, Г.Г. Малинецкого, у которых я многому научился, а также — помощи моих коллег по сектору Междисциплинарных проблем научно-технического развития ИФ РАН и моих близких. Всем им я выражаю искреннюю благодарность.

Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ 04-03-00296а «Формирование постнеклассической научной картины мира».

ГЛАВА 1. СТАНОВЛЕНИЕ СИНЕРГЕТИЧЕСКОЙ

ПАРАДИГМЫ: ИСТОРИЯ, ПРОБЛЕМЫ, ПЕРСПЕКТИВЫ

ПРЕДТЕЧИ И ТВОРЦЫ.

Совершим краткий экскурс в историю. Синергетика, будучи наукой о процессах развития и самоорганизации сложных систем самой разной природы, наследует и развивает междисциплинарные подходы своих предшественниц: тектологии А.И. Богданова, теории систем Л. фон Берталанфи, кибернетики Н. Винера. В этих подходах сформировались общие представления о системах и их конфигурировании, о механизмах поддержания целостности или гомеостаза систем, о способах управления системами с саморегуляцией и т. д. В то же время синергетика существенно отличается от своих предшественниц тем, что ее язык и методы опираются на достижения нелинейной математики и тех разделов естественных и технических наук, которые изучают процессы эволюции еще более сложных саморазвивающихся систем. В ХХ веке осознано, что к таким системам следует относить не только живые системы и биосферу, но и сложные неживые, информационные, социальные, технические системы. Современное естествознание, включая физику, стало эволюционным, поэтому универсальный эволюционизм, основанный В. Вернадским, Т. Шарденом, Э. Янчем, Н. Моисеевым также является мировоззренческой, онтологической основой синергетики. В современной философиии эти онтологии активно исследуются в рамках философии постнеклассической науки, эволюционной эпистемологии, философии становления, когнитивистике, теории познания, а также в философии образования. Однако основной генетический материал синергетике по-прежнему поставляет естествознание и математика.

История методов синергетики связана с именами многих выдающихся ученых ХХ века. Прежде всего, это великий французский математик, физик и философ Анри Пуанкаре, который уже в конце XIX века заложил основы методов нелинейной динамики и качественной теории дифференциальных уравнений. Именно он ввел понятия аттракторов (притягивающих множеств в пространствах состояний открытых системах), точек бифуркаций (значений параметров задачи, при которых появляются альтернативные решения, либо теряют устойчивость существующие), неустойчивых траекторий и, фактически, динамического хаоса в задаче трех тел небесной механики (притяжение Земля-Луна-Солнце).

Второй круг идей связан с вероятностными методами статистической физики, восходящими к работам Людвига Больцмана, а именно, с методами осреднения и получения конечных уравнений для макрохарактеристик в системах с очень большим числом частиц. Нелинейные, статистические методы и компьютерное моделирование через сто лет стали основой математических методов синергетики.

В первой половине ХХ века большую роль в развитии методов нелинейной динамики играла русская и советская школа математиков и физиков: А.М. Ляпунов, Н.Н. Боголюбов, Л.И. Мандельштам, А.А. Андронов, Н.С. Крылов, А.Н. Колмогоров, А.Н. Тихонов, Я.Б. Зельдович. Эти исследования стимулировались также необходимостью решения стратегических оборонных задач: создание ядерного оружия, освоение космоса. При этом, широко использовались созданные сразу после окончания Второй мировой войны первые ЭВМ. Большую роль в истории синергетики сыграла также компьютерная модель морфогенеза (А.М. Тьюринг) и обнаруженный с помощью ЭВМ феномен возникновения уединенных волн — солитонов (Э. Ферми).

В 60-70 годы происходит подлинный прорыв в понимании процессов самоорганизации в самых разных явлениях природы и техники. Перечислим некоторые из них: теория генерации лазера Г.Б. Басова, А.М. Прохорова, Ч. Таунса; колебательные химические реакции Б.П. Белоусова и А.М. Жаботинского — основа биоритмов живого; теория диссипативных структур И. Пригожина; теория турбулентности А.Н. Колмогорова и Ю.Л.

Климонтовича; теория эволюционного автокатализа А.П. Руденко. Неравновесные структуры плазмы в термоядерном синтезе изучались Б.Б. Кадомцевым, А.А. Самарским, С.П. Курдюмовым. Теория активных сред и биофизические приложения самоорганизации исследовались А.С. Давыдовым, Г.Р. Иваницким, И.М. Гельфандом, А.М. Молчановым, Д.С. Чернавским, В.И. Кринским. В 1963 году происходит эпохальное открытие динамического хаоса, сначала в задачах прогноза погоды (Э. Лоренц), затем начинается изучение странных аттракторов в работах Д. Рюэля, Ф. Такенса, Л.П. Шильникова. Для странных аттракторов характерна неустойчивость решения по начальным данным, знаменитый «эффект бабочки», взмах крыльев которой может радикально изменить дальний прогноз погоды — образ динамического хаоса. Создается математическая теория катастроф (скачкообразных изменений состояний динамических систем) Р. Тома и В.И. Арнольда, инициировавшая стремительный рост работ в области ее приложений в науках о живом, в психологии и социологии.

Формируется постнеклассическая, по своему характеру, эволюционная теория автопоэзиса живых систем У. Матураны и Ф. Вареллы. По сути, происходит формирование новой познавательной парадигмы самоорганизации, в контексте которой Герман Хакен в 1970 году и вводит в научный обиход неологизм «синергетика» для обозначения нового междисциплинарного направления исследований сложных самоорганизующихся систем.

Здесь нельзя не отметить то большое значение, которое имели для возникновения синергетики экспериментальные и теоретические работы, связанные с созданием лазера.

В 80-90 годы продолжается изучение динамического хаоса и проблемы сложности. В связи с созданием новых поколений мощных ЭВМ, развиваются фрактальная геометрия (Б. Мандельброт), геометрия самоподобных объектов (типа облака, кроны дерева, береговой линии), которая описывает структуры динамического хаоса и позволяет эффективно сжимать информацию при распознавании и хранении образов. Были обнаружены универсальные сценарии перехода к хаосу М. Фейгенбаума, Ив. Помо.

Существенно развита эргодическая теория (Я. Синай). В 1990 году открыт феномен самоорганизованной критичности. Его можно исследовать, рассматривая кучу песка (П. Бак). Сходящие лавинки воспроизводят распределения Парето по амплитудам событий для биржевых кризисов, землетрясений, аварий сложных технических комплексов и т. д.

О различиях научных школ. Творцы синергетики стартовали с разных предметных областей и с разных уровней описания материи. Например, Г. Хакен стартует со стохастического уравнения Фоккера-Планка для излучения в среде из возбужденных атомов; в то время как И. Пригожин использует в основании своей теории диссипативных структур химической физики более грубое приближение неравновесной термодинамики.

Это дает Г. Хакену возможность обнаружить границы применимости подхода И. Пригожина. Подход к задачам теплопроводности школы С. Курдюмова, по уровню общности, находится между двумя предыдущими подходами, однако, в нем делается акцент на рассмотрении сильно нестационарных процессов — режимов с обострением. Еще более глубокий уровень рассмотрения предложен в 80-х годах Г. Вайдлихом для описания социальной самоорганизации, где он стартует с уравнения Смолуховского для вероятностей переходов.

Обычно синергетики стремятся редуцировать многомерную, иногда стохастическую систему уравнений к небольшому числу существенных уравнений; получаются уравнения для асимптотик, для немногих параметров порядка, коллективных степеней свободы. Это позволяет провести дальнейший анализ нелинейной динамики, существенно сжать информацию о системе. Иногда уравнения для параметров порядка не выводят последовательно, а угадывают или находят из обратной задачи наблюдаемой динамики развития, и тогда эти уравнения носят феноменологический характер. Причем их коэффициенты еще долго приходится теоретически обосновывать, как, например, в теории народонаселения С. Капицы или в уравнениях Гинзбурга-Ландау для ферромагнетиков; в этом случае пропущенные синергетические этапы вывода уравнения проходят позже.

Что бы мы ни понимали под синергетикой: теорию развивающихся систем (по В. Степину), теорию больших систем, состоящих из множества одинаковых подсистем (по Г. Хакену), или теорию систем проходящих состояния неустойчивости (по Д. Чернавскому) — в любом случае, математические методы синергетики, образуют растущее множество.

Это множество методов описания нелинейных, конечных и бесконечных динамических систем и любой новый метод в этой области ассоциируется синергетикой, что иногда вызывает упреки в ее агрессивной экспансии, однако, забывается, что это стиль любого междисциплинарного подхода. В этом отношении беспроигрышную позицию занимает теория Сложности (научный центр в Санта-Фе, США), ассоциирующая все подходы. И если вы рассматриваете действительно сложную развивающуюся систему, то, скорее всего, все эти методы будут востребованы, начиная с теории катастроф и, кончая теорией динамического хаоса. Поэтому дискуссия о приоритетах и самоназваниях научных школ для наших целей не имеет решающего значения.

Сегодня синергетика быстро интегрируется в область гуманитарных наук, возникли направления социосинергетики и эволюционной экономики, методы синергетики применяются в медицине, психологии, педагогике, развиваются приложения в лингвистике, истории и искусствознании, реализуется проект создания синергетической антропологии. Не имея возможности подробно останавливаться на обзоре полученных в этих областях результатах, отсылаем заинтересованного читателя к уже имеющейся по этим вопросам достаточно обширной литературе.

Бесспорно, такой экстенсивный рост сопровождался издержками и псевдонаучными спекуляциями. Но так обстоит дело не только с синергетикой. В конце концов, междисциплинарность в современной науке предполагает взаимосогласованное использование образов, представлений методов и моделей дисциплин как естественнонаучного и технического, так и социогуманитарного профиля. Это, в свою очередь, предполагает, помимо всего прочего, существование единой научной картины мира. В то же время, сейчас такой общенаучной (междисциплинарной) единой картины мира (в смысле самосогласованной целостности), строго говоря, нет. Существуют ее отдельные фрагменты, именуемые специальными картинами мира, дисциплинарными онтологиями такие, как: физическая, биологическая, космологическая картины мира, репрезентирующие предметы каждой отдельной науки. Синергетика пытается навести мосты между этими картинами, создать единое поле междисциплинарной коммуникации, сформировать принципы новой картины мира.

Литература. Историю становления синергетики можно найти в работах В.С. Стёпина, Ю.А. Данилова, В.И. Аршинова, С.П. Курдюмова, Е.Н. Князевой, А.А. Печенкина, Д.С. Хайтуна, В.Г. Буданова и др.

1.2 ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКАЯ КАРТИНА МИРА:

МНОГООБРАЗИЕ ФУНКЦИЙ СИНЕРГЕТИКИ В КУЛЬТУРЕ

Функционирование синергетики в культуре естественно рассматривать в трех аспектах ее взаимодействия с обществом:

— синергетика как картина мира;

— синергетика как методология;

— синергетика как наука.

В рамках освоения картины мира происходит первое, а иногда и единственное, знакомство с понятиями синергетики и ее возможностями. Как правило, это происходит на обыденном языке, на слабо формализованном, зачастую метафорическом, популярном уровне. Здесь обращение идет к наглядности, к здравому смыслу, аналогии, эстетическому чувству и безусловному доверию авторитету творцов новой парадигмы. Именно так укореняется наука в обыденном сознании в популярных изданиях, именно так выглядят вводные главы книг Г. Хакена и И. Пригожина. Для пытливого ума это всегда радость встречи с новым взглядом на мир окружающих нас вещей и событий. Это чувство мастерски, зажигательно умел передать аудитории С.П. Курдюмов.

Принципиально важно, что новое понимание реальности скрыто не столько в мирах физики элементарных частиц или глубинах Вселенной, но растворено в повседневности встреч со сложностью нашего мира, изменчивого мира «здесь и сейчас», что вновь наполняет жизнь очарованием тайны, ключи от которой теперь доступны каждому. Именно этим можно объяснить такой интерес к синергетике у широкой аудитории, доступность ее принципов и домохозяйкам, и академикам. Кстати, с этим связана и возможность эффективного преподавания синергетики как школьникам, так и искушенным профессионалам. Для каждого можно найти свой горизонт понимания, формализации и приложений. Кроме того, принципы синергетики справедливы как в естественных, так и в гуманитарных науках, и есть надежда, что это дает ключ к решению проблемы двух культур.

Согласно И. Пригожину и И. Стенгерс, пафос рождающегося на наших глазах мировидения - это призыв к «новому диалогу человека с природой», понимаемому целостно, эволюционно. Возникающая синергетическая картина мира включает в себя человека, где человек призван осознать свою роль и ответственность в единстве сотворчества с природой, необходимость подчинения законам коэволюции. Для этого ему предстоит лучше понять и мир и себя, свой природный и социальный генезис, законы мышления; отрефлектировать то, как он понимает, моделирует реальность.

О БЛАГЕ И ВРЕДЕ МЕТАФОРИЧЕСКОЙ СИНЕРГЕТИКИ.

Вместе с тем, доступность принципов синергетики, несомненные успехи в естественнонаучных приложениях и кажущаяся простота их реализации в любых сложных системах породили сегодня моду на синергетику. Такие термины, как бифуркация, аттрактор, самоорганизация, фрактал стали обиходными в гуманитарной и околонаучной среде. Понимаемые метафорически, на чисто интуитивном уровне, они создают благодатную почву для двух конкурирующих тенденций.

Первая — позитивная: метафора, являясь в картине мира одним из мощных каналов творческой, в том числе, и междисциплинарной коммуникации, создает благоприятный мотивационный фон для применения строгой конструктивной синергетической методологии в междисциплинарных обменах и проектах. Подчеркнем, что это лишь первый эвристический шаг, явно недостаточный для научных заключений!

Вторая — негативная, связанная со своего рода «зашумлением» пространства междисциплинарных коммуникаций псевдо-синергетическими ассоциациями и метафорами.

Стоит ли специально говорить о тех опасностях, которые грозят синергетике в том случае, если вторая тенденция возобладает. И все же, я не стал бы их преувеличивать. Синергетика — это всерьез и надолго.

АДАПТИВНЫЙ РЕСУРС СИНЕРГЕТИКИ. Во-первых, синергетика как постнеклассическое научно-исследовательское направление вызвана к жизни необходимостью нахождения адекватных ответов на глобальные вызовы, с которыми сталкивается развитие современной цивилизации, в целом.

Во-вторых, методы синергетики имеют генетическую связь с математикой, вечной наукой, результаты которой, в определенном смысле, не подвластны времени.

В-третьих, синергетика методологически открыта к тем новым образам и концепциям, которые формируются в частных дисциплинах, и не только естественнонаучных.

В-четвертых, синергетика преемственна. Она соотносится со своими междисциплинарными методологическими предшественницами — теорией систем и кибернетикой, согласно принципу соответствия. Опираясь на них, включая их методы в свой инструментарий, но, вместе с тем, и указывает область их применимости.

В-пятых, особая междисциплинарная толерантность к новым методам и гипотезам, их самоценность для синергетики. Наряду с девизом:

«подтвердить или опровергнуть» (девиз принятый в дисциплинарной науке для проверки гипотез), добавляется совершенно иной: «найти область применимости» данного метода, найти адекватный ему контекст.

Акцент переносится также с явления на средства его исследования и описания.

В-шестых, самоприменимость синергетики, поскольку ее развитие есть сложный эволюционный процесс в пространствах постнеклассической науки и культуры.

В-седьмых, философская диалогичность и рефлексивность. Имеется в виду восприимчивость в диалогах с философскими традициями разных направлений, времен и народов, с целью рефлексии своих оснований и принципов.

Синергетика человекомерных систем сегодня, в эпоху антропологического поворота, формирует особый метауровень культуры, рефлексивный инструментарий анализа ее развития — синергетическую методологию, методологию междисциплинарной коммуникации и моделирования реальности. Методологию открытую, возможно, как утверждает В.М. Розин, методологию с ограниченной ответственностью, адаптивную, но не универсальную панметодологию в духе Г.П. Щедровицкого.

В самой синергетике можно выделить несколько параллельно существующих пластов ее бытия в современной культуре, расположенных по степени возрастания уровня абстрактности:

поддисциплинарный — обыденное сознание повседневных практик;

дисциплинарный — процессы индивидуального творчества и развития дисциплинарных знаний и объектов исследования;

междисциплинарный — процессы междисциплинарной коммуникации и перенос знания в диалогах дисциплин, педагогике и образовании, при принятии решений;

трансдисциплинарный — процессы сборки, самоорганизации и функционирования больших междисциплинарных проектов, междисциплинарных языков коммуникации, природа возникновения междисциплинарных инвариантов, квазиуниверсалий, коллективный разум, сетевое мышление.

Наддисциплинарный — процессы творчества, становления философского знания, развития науки и культуры.

В каждом из этих слоев коммуникативных практик синергетика имеет особые традиции применения. Эти традиции вполне научны и методологически развиты на дисциплинарном уровне, особенно, для естественнонаучных дисциплин. Сегодня бурно развиваются применения синергетической методологии и на междисциплинарном уровне. На остальных уровнях ее приложения возникли недавно и осмысливаются, в основном, пока в языке синергетической картины мира.

Литература: в основе материала параграфа работы 2002-2006 г.г.

В.И. Аршинова, В.Г. Буданова [21-24] и В.Г. Буданова [72, 73, 87, 88, 92, 94, 107, 108], В.С. Степина [332-335].

1.3 ФИЗИК, ЛИРИК, МАТЕМАТИК: ПРОБЛЕМЫ МЕТАЯЗЫКА

Синергетика, как часть общенаучной картины мира, возникает на волне моды, опьянения головокружительными перспективами — впрочем, это характерно для социальной прививки любой науки. Все может кончиться похмельем несбывшихся иллюзий, а может возникнуть принципиально иное понимание мира. Для второго исхода синергетика как наука должна рефлектировать формы своего бытия в обществе с целью адаптации к его потребностям. Для синергетики эта рефлексия жизненно необхоГлава дима, т. к. одна из основных ее задач есть создание пространства и принципов междисциплинарной коммуникации. Это не разовая задача, но непрерывное живое делание в обратных связях культуры и науки, рождающее особый метауровень взаимодействия двух культур.

Речь идет об особой методологии, ядро которой должно быть гарантом преемственности научных ценностей, с одной стороны, и открытости к инновациям — с другой. Такая открытая адаптивная методология становления и есть методология синергетики. Она призвана реализовать, укоренить принципы синергетики в общественном сознании, адаптировать их для непрофессионалов на уровне уже не метафор, а конструктивных принципов, помогающих понимать и моделировать реальность. Она должна организовать поле встречи и создать метаязык диалога синергетиков, математиков и людей иных профессий, иных дисциплин, в том числе, и гуманитарных. Метаязык фиксирует, насколько это возможно, тезаурус синергетики в терминах обыденного языка, сводя метафоризацию к минимуму, тогда как принципы синергетики позволяют осуществлять мягкое моделирование реальности в этом тезаурусе.

Проблема размывания основ синергетики связана с тем, что большой процент людей, говорящих от имени синергетики (в основном гуманитарии), плохо знакомы с синергетикой как наукой. Обычно это происходит не от пренебрежения, а по объективным причинам — нет должной математической подготовки, нет учебников. Такими исследователями используется стихийный тезаурус синергетической картины мира, допускающий слишком большой произвол метафоризации. Затем его переносят в свои дисциплинарные картины реальности, чего совершенно недостаточно для целостного описания, не говоря уже о модельном представлении задач этих дисциплин. Для моделирования реальности мало перевести онтологии с языка на язык, надо еще знать модельные образцы и правила их сборки, а эта информация рассыпана в специальных главах книг для профессионалов.

Возникает вопрос: можно ли научить гуманитария модельному мышлению, системно-синергетическому подходу, который только и может быть основой диалога естественника и гуманитария, поскольку естественника учить гуманитаристике еще дольше? На первый взгляд, нельзя! Как показывает опыт, естественники могут стать гуманитариями, получая второе образование, а вот гуманитарии физиками и математиками — никогда, видимо, формальные науки надо изучать смолоду.

То есть, почти никогда. И. Пригожин был таким исключением — в юности готовился к карьере пианиста, всерьез изучал историю и археологию, но ушел на физический факультет, всю жизнь любил философствовать и посвятил ее, по собственному признанию, введению концепции исторического времени в естествознание. Быть может, поэтому синергетика так близка гуманитариям. Мы знает, что, став нобелевским лауреатом по физической химии, И. Пригожин не перестал быть ярким гуманитарием.

И все же, что значит научить? Научить гуманитариев в полной мере применять формальные методы, наверное, не удастся, а вот понимать синергетические принципы построения моделей реальности наверняка можно, что вполне достаточно для диалога с естественником или математиком, в рамках междисциплинарных проектов.

Наряду с энтузиазмом синергетиков от естествознания, которые обычно знают методы синергетики, но не знают гуманитарной специфики, мы встречаем весь спектр реакций самих гуманитариев: начиная от восторгов немногих неофитов, далее — к умеренному оптимизму гуманитарных синергетиков, обычно философов, социологов, и кончая угрюмо-скептической, либо агрессивно неприемлющей реакцией большинства.

Причем, и в среде естественников отношение к синергетике совсем неоднородно. Для большинства физиков синергетические модели совершенно не связываются с идеями междисциплинарности (физик обычно не знаком с этим поприщем), но ассоциируются с конкретными физическими задачами теории фазовых переходов, турбулентности, лазера, где они и рождались. Физик всегда может, при необходимости, привлечь нужный раздел математики для моделирования природы, диалог физика и математика всегда был продуктивен и взаимно полезен. По крайней мере, со времен Галилея «книга природы пишется языком математики». С другой стороны, целые разделы математики возникали из потребностей теоретической физики, например, теория обобщенных функций. Пафос модельного универсализма также давно пережит физиками в связи с теорией колебаний, пронизывающей все разделы физики. Именно поэтому можно услышать от многих физиков сомнения в том, что же принципиально нового дает им синергетика.

В действительности, сама физика развивающихся сложных систем в лице синергетики получает энциклопедию методов и моделей нелинейной динамики, разбросанных ранее по различным ее разделам, она активно вводится сегодня в образование физиков, но дело не только в этом. Физика экспериментальная уже давно является поставщиком высоких и сверхвысоких технологий, которые затем становятся know how современной техники. То же самое сегодня можно говорить и о физике теоретической, технологиях моделирования, культуре моделирования, заключенной в синергетике, которая становится средством теоретизации наук естественных и гуманитарных.

Сразу возникают вопросы к синергетикам: не кажется ли вам, что это возрождение физикализма, и почему вы оттеснили математиков? Действительно, раз имеет место моделирование, почему же не прикладная математика, почему вместо нее какие-то посредники?

Ответ заключается в том, что не «вместо», но «вместе». Прикладная математика, конечно, остается базой математического моделирования, подчеркнем — математического.Однако математик-прикладник, в процессе моделирования, подобен чемпиону по стендовой стрельбе по тарелочкам, приглашенному на охоту, и он, конечно, великолепен в своем жанре, но лишь в завершающей фазе моделирования, когда система уже выбрана и уравнения уже написаны и их надо решать, исследовать — выстрел будет безупречен. Однако вслушиваться в природу, выслеживать, приманивать зверя, загонять его, т. е., вычленять существенные элементы и связи реальности и писать модельные уравнения, корректировать их — это искусство физика, а не задача математика. И именно этому искусству может научить синергетика специалистов других дисциплин.

Показательна также встреча математиков с физикой, когда ее преподают на третьем курсе мехмата МГУ уже «продвинутым» студентамматематикам. Курс физики очень сложен для них, и вовсе не уравнениями математической физики, они кажутся элементарными, но самой постановкой проблемы, пресловутым «физическим смыслом». Математика — это, скорее, наука, отражающая идеальные формы мышления о природе, но не отражающая модельно саму природу, как это делает физика. Таким образом, физик несет особую модельную культуру мышления, он посредничает между реальностью и виртуальными мирами математика.

Вот почему нужны посредники. Это могут быть физики, математикиприкладники (они скорее решают модели, а не создают), а в более широком контексте — синергетики. Дело в том, что физика еще надо склонить моделировать в чуждых ему областях знаний, изучать их, и тут проявляется особая проблема междисциплинарной коммуникации, философской рефлексии и коллективной экспертизы, вот здесь и рождается синергетичесская методология. Иногда можно услышать мнение, что такими посредниками могут быть методологи. На мой взгляд, это далеко не так. Во-первых, еще крупнейший методолог ХХ века Г. Щедровицкий говаривал на своих семинарах — «не надо быть методологом, надо быть просто хорошим физиком». Во-вторых, высокий уровень философско-методологической культуры помноженный на знание принципов синергетического моделирования и предметного знания и дает образ идеального синергетика;так что методологу тоже многое придется осваивать. Итак, задача синергетика, с одной стороны, — избежать крайностей наивного физикализма и редукционизма при переносе моделей эволюционного естествознания в гуманитарную сферу, с другой — сохранить конструктивность модельного подхода в диалоге с новой реальностью, зачастую, в неопределенных условиях.

Литература: [87, 92, 107, 108].

1.4 АУТЕНТИЧНАЯ СИНЕРГЕТИКА КАК ЯДРО

СИНЕРГЕТИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЫ. ПРОБЛЕМА КАНОНА

По-видимому, настоящий первый синергетик — это Анри Пуанкаре, вероятно, он и последний энциклопедист Нового времени, объединявший в одном лице гениального математика, великого физика, горного инженера и выдающегося философа — основателя конвенционализма. Помимо прекрасного понимания математики и физики творцы синергетики Г. Хакен, И. Пригожин, С. Курдюмов демонстрируют и глубокое философское осмысление истоков и проблем синергетики, общекультурное значение синергетического мегапроекта. Все это свидетельствует о том, что синергетический синтез возможен только на базе взаимодействия математики, предметного знания и философии и предъявляет особо высокие профессиональные требования к людям, говорящим от лица синергетики. Видимо, неслучайно на втором Российском Философском конгрессе 2002 года В.С.

Степин (2003) назвал синергетику ядром постнеклассической науки ХХI века.

Рис.1. Генезис аутентичной синергетики Символический смысл вышесказанного удобно изображать графически (Рис.1). Пересечение трех областей изображает общенаучный синтез, который в разное время пытались осуществить то на базе философии, например, диалектики Гегеля; то на базе математики — логический позитивизм начала ХХ века; то на базе междисциплинарного системноструктурного подхода в первой половине прошлого века. Синергетика, изображаемая центральной частью диаграммы, пытается синтезировать предыдущие подходы на базе современной культуры междисциплинарного моделирования, обогащая их прорывными открытиями последней трети ХХ века, прежде всего, в области универсалистских динамических теорий (теорий катастроф, динамического хаоса, самоорганизации), а также в области компьютерного эксперимента и математического моделирования.

Кроме того, синергетика находится в диалоге и пытается ассоциировать другие современные сценарии междисциплинарного синтеза, такие как философия становления, эволюционная эпистемология, когнитивистика, рефлексивное управление, теория искусственного интеллекта, триалектика, интегральная психология и медицина и т. д.

Таким образом, синергетический мегапроект далек от завершения, скорее, он входит в фазу конструктивной зрелости и окончательного завоевания междисциплинарной легитимности, особенно, в глазах гуманитариев. Именно на этой стадии синергетика и философия, как никогда, нуждаются друг в друге. Как мы сейчас убедимся, в процессах моделирования сложного философская рефлексия также необходима, особенно, на плохо формализуемых начальных, постановочных этапах создания модели или проекта.

ПРОБЛЕМА КАНОНА. К сожалению, в связи с общим упадком российской науки, c уходом из жизни таких классиков синергетики, как С.П. Курдюмов, И.Р. Пригожин, Ю.Л. Климонтович, Ю.А. Данилов, Б.Б. Кадомцев, А.П. Руденко, все меньше остается надежды на образование государственных институтов, ученых советов, учебных специальностей по синергетике. Отсутствие канона, отсутствие должной культуры конструктивной научной критики, отсутствие необходимого разнообразия книг, написанных для непрофессионалов достаточно понятным, и вместе с тем, научным языком привело к тому, что синергетика в России развивается по законам самоорганизации. Причем, к сожалению, не той креативной научной и культурной самоорганизации, какой хотелось бы, а скорее, по законам самоорганизации моды и, в какой-то степени, неструктурированного рынка. За последние тридцать лет возникло обширное и пестрое междисдисциплинарных предпочтений, различными уровнями формализации и метафоциплинарное синергетическое движение, с различными стратами ризации. Может даже сложиться впечатление, что синергетика — это «наше все», и любое междисциплинарное направление покрывается ею вообще, любой, изучающий сложное, уже синергетик (например, педагог, психолог, искусствовед). Вместе с тем, сопутствующее хроническое заболевание — профанация синергетики есть неизбежное зло или оборотная сторона популярности, восторгов моды и метафорической игры с тезаурусом, что создает опасность еще большего размывания основ и принципов синергетики, угрозу ее дискредитации. На мой взгляд, такая ситуация возникла не вчера и связана с небрежным отношением или просто незнанием принципов и методов синергетики, которые для многих ограничиваются использованием синергетической терминологии. Действительно, синергетика возможна лишь в единстве своего предмета и метода. И если предмет синергетики — это развивающиеся системы, а это почти «все», то метод, синергетический метод, весьма специфичен, и не в меньшей степени может и должен служить для характеристики синергетики и идентификации синергетических исследований.

Говоря о методе, сегодня совершенно необходимо обратиться к истокам, к аутентичной синергетике. В этом контексте иногда говорят о сильной, строгой синергетике или ядре синергетической парадигмы — традиции, лежащей в основе междисциплинарных и трансдисциплинарных методов ее классиков Г. Хакена, И. Пригожина, С.П. Курдюмова, еще раньше — А. Пуанкаре. В междисциплинарных ландшафтах современного научного знания строгая, аутентичная синергетика занимает особое место.

Идентификация и последующая фиксация «синергетического топоса» в качестве порождающего ядра, «концептуального генома» синергетики могла бы помочь охранить синергетику от деструктивного размывания ее со стороны разного рода эпигонов, а также от агрессивных атак со стороны иных радетелей дисциплинарной чистоты отечественной науки и, кроме того, — выстроить систему отсчета, метрику и перспективу понимания других междисциплинарных направлений.

Я полагаю, что аутентичная синергетика рождается и развивается на пересечении, конструктивном синтезе трех начал, а именно: нелинейного моделирования, практической философии и предметного знания; пересечения особо эффективно проявляющегося в междисциплинарных взаимодействиях. Причем, уровень эффективности синтеза и профессионализм совместного применения этих начал и определяет степень аутентичности синергетического исследования, степень «строгости» синергетики. Если раньше каждый из творцов синергетики, будучи одновременно физиком, математиком и философом, счастливо сочетал эти качества, зачастую интуитивно, то сегодня, с возрастанием сложности задач, это все проявлено и разделено, осуществляется в конкретных проектах, в мультидисциплинарных сообществах разными людьми, методами сетевой коммуникации и философской рефлексии. В.И. Аршинов лет десять убеждал нас в необходимости эксплицировать синергетические коммуникативные процессы в постнеклассических пространствах, и сейчас это дает свои результаты. Здесь-то и необходима коммуникативная методология синергетики, в частности, организующая синтез ее начал.

Поскольку синергетика существует в трех ипостасях: как наука, как методология и как общенаучная картина мира, то аутентичная синергетика может и должна присутствовать во всех трех в качестве ядерных компонент, естественно, с разным уровнем формализации. Если в синергетикенауке о развивающихся системах, аутентичное ядро изначально существует, то в синергетической методологии и картине мира эти ядра находятся в стадии становления.

Конечно, любое ядро имеет ауру, окружение, где степень профессиональности совместного применения синергетических начал уменьшается, по мере удаления от ядра, нарастают терминологический произвол и нестрогость интерпретаций, допускается неконтролируемая метафоризация и т. д., вплоть до полной метафоризации в обыденном языке на периферии или вплоть до сознательной профанации. Такая мягкая, неформализованная или метафорическая синергетика также подлежит изучению и развитию. Именно в ее терминах укореняется синергетика в массовом сознании, мировоззрении, в постмодернистской философии. Именно она является первым мотивом и языком в междисциплинарном контакте, в первой прикидке совместных действий, объясняет взаимодействие дисциплинарных аур и онтологий в пространстве синергетической картины мира; здесь же разворачивается диалог с другими междисциплинарными направлениями.

Именно в этой области происходит первый контакт с синергетикой у гуманитариев, в этой области лежат многие когнитивные, педагогические, психологические и коммуникативные приемы и технологии, которые пока не освоены строгой синергетикой. Именно эта область наиболее креативна, поставляет новые проекты и методы, питающие ядро синергетики. Философская рефлексия становления этих процессов, на мой взгляд, не менее важна, чем анализ возможностей строгой синергетики. Для меня метафорическая синергетика и строгая синергетика являются не противостоящими полюсами, и не просто периферией и ядром, они характеризуют начальный и конечный этапы процесса моделирования в применении общей синергетической методологии в социогуманитарных и междисциплинарных задачах. Просто такова логика моделирования человекомерных систем — от метафоры к модели, с метафоры все начинается. В точном естествознании акцент делается на конечном, строгом этапе моделирования. Начальный этап сознательно активируется лишь в редкие периоды научных революций и смены онтологий, либо в неявной форме, в креативной фазе научного творчества и моделирования. В остальных случаях метафора изгоняется из научного метода. В этом — основная причина разведения двух методологических полюсов.

ПРОБЛЕМА РАЗВИТИЯ СИНЕРГЕТИКИ СЕГОДНЯ. Во-первых, — гипертрофированная аура метафорической синергетики все больше отслаивается от ее аутентичного ядра. Все большая часть ее носителей, называющих себя синергетиками, вместо того, чтобы стремиться изучать и применять синергетическую методологию, предпочитают ограничиться модной синергетической метафорой, не идти на контакт со строгой синергетикой.

Во-вторых — сама методология синергетики недостаточно развита и, хотя принципы синергетики сформулированы, однако не укоренены, как технологии когнитивного этапа моделирования. В частности, только «кольцевое», согласованное применение принципов синергетики позволяСтановление синергетической парадигмы ет окончательно уйти от метафорического уровня к системно-структурным онтологиям, сконфигурировать модель динамической системы. Здесь и есть самое креативное действо, фокус сотрудничества философов, дисциплинариев и математиков, но пока оно происходит на уровне искусства, а не отрефлектированных коммуникативных технологий. Вообще построение модели всегда связано с решением обратной задачи, неизбежно требующей априорной информации, отбор которой и лежит в зоне компетенции как предметника, так и практического философа.

В-третьих — появились «гуманитарные» синергетики, которые готовы возглавить метафорическую революцию, отказаться от математики и моделирования вообще, утверждая его неприменимость в науках о человеке под тем предлогом, что, якобы, нельзя переносить модели, возникшие в естествознании, на гуманитарную сферу. Кстати, так считают и многие гуманитарии, охраняющие чистоту своих дисциплинарных онтологий. Но этот междисциплинарный процесс происходит независимо от их желания.

Так, совсем недавно появились первые серьезные опыты синергетического моделирования и прогноза в истории, психологии и экономике в совместных работах гуманитариев и математиков. Поэтому «переносить или не переносить» должно решать не запретами, но сравнением результата моделирования с социогуманитарной эмпирикой.

На мой взгляд, изучать надо все, что возникает вокруг синергетики и по ее поводу, ее, так сказать, «фенотип», но при этом помнить о ядре, об аутентичной синергетике, о методологическом каноне, с которым надо сверяться, но который, во многом, еще надо и формировать, и защищать — и в этом я полностью разделяю озабоченность Г.Г. Малинецкого. К сожалению, пока что нам чаще, чем хотелось бы, приходится иметь дело не c сотрудничеством со стороны представителей «метафорической синергетики», а с контрпродуктивным соперничеством, доходящим до отрицания междисциплинарного значения самого синергетического метода. Но продуктивное развитие синергетического сотрудничества, без коммуникативных разрывов, возможно, лишь, при разделении труда и понимании места и роли каждого на междисциплинарном ландшафте, который еще надо построить, и кроме философов здесь помочь некому.

Фактически, мы в реальной практике столкнулись с необходимостью глубокой философской работы по исследованию процессов укоренения синергетики, как ядра общенаучной картины мира. Напомню, что контуры такого парадигмального проекта были предложены В. Степиным еще в 2002 году. Таким образом, синергетика может рассматриваться и как социальный мегапроект, объединяющий своей методологией представления различных аспектов бытия культуры.

Литература: [103,107, 108, 94, 97, 98, 88].

1.5 СИНЕРГЕТИКА И ЛИБЕРАЛИЗАЦИЯ МАТЕМАТИКИ

Математика с «человеческим лицом», демократизм современного математического моделирования, гуманитарная математика, мягкое моделирование — все эти термины, казалось бы, плохо совмещаются с выработанными на протяжении веков высокими стандартами математического мышления. Как говорит известный физик Д.С. Чернавский, — «если в прошлом описание реальности позволялось гениям (уравнения Ньютона, Эйнштейна, Максвелла), то сегодня синергетика делает «гением» каждого:

обучая моделировать мир сложных систем эффективными многообразными способами». Утрата «строгости», в которой, зачастую, склонны упрекать синергетику, на наш взгляд, неустранимо связана с несколькими методологическими аспектами, на которых стоит остановиться подробнее.

Во-первых, при моделировании сложного мы имеем дело как с прямыми, так и с обратными задачами. Поясним на примере, что мы имеем в виду. Если система задается двухмерной дифференциальной динамикой, то она может описывать колебательные процессы и, зная начальное состояние, мы можем найти его в другой момент времени (прямая задача, для которой существует единственное решение); если же экспериментально наблюдается колебательное поведение системы, то можно восстановить параметры модели, дающей такое поведение (обратная задача). Очевидно, что обратные задачи имеют огромное множество решений (двухмерные модели — лишь ничтожная их часть). Все задачи восстановления причины по неполному набору возможных следствий и наблюдений не имеют однозначного решения. Именно поэтому выбор модели в обратной задач, во многом, обусловлен неявным знанием эксперта-модельера, его конструкторским искусством. К обратным задачам относятся и задачи распознавания образов, обратные задачи рассеяния, задачи геологической разведки, спутникового мониторинга и т. д., которые стало возможным решать лишь последние 30 лет на мощных компьютерах. И, даже при полной информации о поведении системы, эти задачи в математике называются некорректными, в силу сильной неустойчивости результата (вида искомой модели) к малым возмущениям экспериментальных наблюдений. Стабилизация результата, т. е. детерминация модели, происходит за счет процедуры регуляризации — учета априорной информации, задаваемой человеком.

Итак, прямые задачи восстановления динамики по начальным данным, когда модель фиксирована однозначно, являются объективированным этапом процесса моделирования—использования готовой модели.

(Именно в этом контексте родилась крылатая фраза — «За нас думает математика»). В то время, как задача выбора модели, восстановление типа уравнения по наблюдаемым данным есть задача человекомерная и неодноСтановление синергетической парадигмы значная и зависит она от поля известных или допустимых решаемых моделей, или мощности компьютерных алгоритмов, что, естественно, определяется научно-историческим этапом, дисциплинарной компетентностью, возможностями и предпочтениями математика- модельера.

Во-вторых, особенность синергетической эры математического моделирования, о которой сто лет назад мечтал Анри Пуанкаре, — правда тогда он говорил о качественной теории лишь обыкновенных дифференциальных уравнений, — заключается в том, что пространство новых классов моделей постоянно расширяется, что связано, в первую очередь, со взрывной эволюцией возможностей компьютеров. Сегодня, это скорее, инструментализм высоких технологий мысленных, точнее, компьютерных экспериментов, который был просто невозможен в эпоху становления точного естествознания, когда обратные задачи моделирования в физике, поиск законов (модельных уравнений) столетиями совершался творческими откровениями многих поколений ученых. Сама же реальность представлялась подчиняющейся немногим универсальным законам, к которым редуцировались все частные закономерности. Такой фундаментализм вряд ли возможен в социогуманитарной сфере, например, при моделировании работы малого предприятия или творчества конкретного человека. Дело в том, что образ пространства состояний в физике формировался более лет, в химии 300 лет, в биологии это понятие до сих пор не устоялось, а в психологии и социальных науках о какой-то определенности говорить не приходится. Таким образом, в социогуманитарной сфере сами понятия системы и модели, которые предполагают некое пространство состояний, сегодня не могут носить универсальный характер, обязательно следует искать область применимости частных моделей, что обычно сложнее самого анализа модели и, скорее, есть искусство быть успешным, нежели разумным. Но и здесь, по-видимому, смогут помочь будущие суперкомпьютеры и экспертные системы искусственного интеллекта.

Сегодня в гуманитарной сфере для обратной задачи применяют, в основном, эвристический метод подстановки модельного уравнения, дающего динамику, сходную с наблюдаемой, сами же свойства-переменные и соответствующее пространство состояний генерируется самой моделью, а не наоборот, как в прямой задаче. Это метод метафоры-аналогии, метод подгонки. Естественно, что область применимости, корректности такой модели плохо определена, что и вызывает раздражение многих математиков, а пафос «непостижимой эффективности математики» угасает для многих гуманитариев. На этом пути можно было бы двигаться методом перебора всех возможных моделей на суперкомпьютерах будущего и сшивать реальность в полимодельных представлениях из соображений экономии описательных средств, но этот прагматический подход мало похож на современную науку поиска универсалий.

Другой подход описания сложной реальности связан с идеями построения искусственного интеллекта, экспертными системами, а точнее, с нейрокомпьютингом, задачей распознавания образов и выработкой решающих правил поведения — параметров порядка клеточноавтоматной средой. Это также обратная задача моделирования, без возможности узнать область корректности решающего правила, с той разницей, что теперь и динамическая модель не предъявляется. Видимо, при этом, в реальных задачах алгоритм эффективного поведения находится быстрее. Это путь моделирования мышления, которое, так же как и мы, не может объяснить, как оно мыслит.

Повсеместное распространение математического моделирования сегодня приводит к переоценке метафизических и онтологических оснований реальности, зачастую понимаемых теперь как набор частнотеоретических, полидисциплинарных, мультимодельных образов насущных практик.

Казалось бы, математика множит сущности, решая прагматические задачи, создавая множество моделей, она разрушает целостный взгляд на мир.

Задачу восстановления и удержания холистической картины мира, без разрушения частнотеоретических модельных представлений, в большой степени, и решает синергетика. Она согласует частнотеоретические и полидисциплинарные представления через свои принципы, через теорию самоорганизации и мягкой редукции в иерархии уровней мироздания, через коммуникацию и неустойчивости развивающихся систем.

Литература: [88, 73, 107, 108].

1.6 МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЕ ЛАНДШАФТЫ И

КОММУНИКАЦИЯ

Попытаемся взглянуть на проблему междисциплинарности изнутри, с позиций предметного научного знания. Грядущий век — век междисциплинарных исследований. Методология междисциплинарных исследований — это горизонтальная, как говорит Э. Ласло, трансдисциплинарная связь реальности, ассоциативная, с метафорическими переносами, зачастую, символьным мотивом, несущим колоссальный эвристический заряд, в отличие от вертикальной причинно-следственной связи дисциплинарной методологии. Дисциплинарный подход решает конкретную задачу, возникшую в историческом контексте развития предмета, подбирая методы из устоявшегося инструментария. Прямо противоположен междисциплинарный подход, когда под данный универсальный метод ищутся задачи, эффективно решаемые в самых разнообразных областях человеческой деятельности. (Буданов 1997). Это принципиально иной, холистический способ структурирования реальности, где, скорее, господствует полиморфизм языков и аналогия, нежели каузальное начало. Здесь ход от метода, а не от задачи. Тем не менее, так на этапе моделирования внедряется в жизнь маСтановление синергетической парадигмы тематика — язык междисциплинарного общения, но об этом давно забыли, и обычно говорят о естественнонаучных подходах, становящихся междисциплинарными, ну, скажем, о теории колебаний. Справедливости ради отметим, что междисциплинарный метод возникал всегда, когда не хватало дисциплинарного багажа или состоялся контакт дисциплин, однако, в большинстве случаев в предыдущих десятилетиях его использование происходило спонтанно и неотрефлексированно, почти бессознательно, интуитивно.

Напомним лишь некоторые из междисциплинарных сюжетов ХХ века: теория колебаний; принцип дополнительности Н. Бора — перенос квантового принципа на сферу творчества, психики, языка (что удалось лишь благодаря авторитету создателя квантовой механики); гелиотараксия А.Б. Чижевского — поиск ритмических космо-земных корелляций в самых различных проявлениях жизни на планете; теория катастроф Р. Тома очень быстро взятая на вооружение гуманитариями; и, конечно же, кибернетика и системный анализ, сегодня передающие эстафету синергетике, которая пытается ассоциировать методологию всех предшествующих течений.

ПСИХОЛОГИЯ И ТЕХНОЛОГИЯ. В чем особенность трансляции междисциплинарной методологии в культуру или науку? Автор, будучи физиком, многие годы пропагандирует наиболее универсальные методы естествознания и синергетики в среде гуманитарно-ориентированных специалистов и студенчества и хорошо знает подводные камни такого рода контактов. Здесь мы встречаемся с двумя основными проблемами. Первая — проблема двух культур в духе Чарльза Сноу, хотя кое-кто и пытается ее похоронить, ссылаясь на давность постановки вопроса. Основная для нас, вторая проблема — преодоление (но вовсе не подмена) дисциплинарного типа мышления, для которого междисциплинарная методология не просто маргинальна, но и зачастую противоречит цеховой этике. Она отвлекает внимание от насущных задач дисциплины, т. к. решает “случайные” задачи, из которых большинство либо уже не интересны, либо еще не интересны, либо никогда не возникнут. Всякий раз это вызывает бурную реакцию отторжения дисциплинарно организованного мышления, ведь отсутствует даже предметная постановка задачи — метод сам “ищет” задачу! Осознанно или бессознательно, но охранительный корпоративный рефлекс работает, и носителя междисциплинарной методологии вполне обоснованно обвиняют в дилетантизме, излишних претензиях, подозрение к его словам много больше, нежели к словам просто чужака, который пытается стать “своим”. Но в том-то и дело что намерения пришельца — не внедриться, потеснив цеховую иерархию, но, сбросив информацию, пойти дальше, в соседний цех, а в случае возникшего взаимопонимания сотрудничать и консультировать по применению предлагаемой методологии и языка. Все это напоминает технологии маркетинга в сфере научной методологии, говоря менее приземленно — миссионерства. Возникает новый тип мобильГлава ной коммуникации посредством странствующих среди оседлого населения “коробейников от универсалий”, к которой не привыкли, но, которая в наш век обвальных потоков информации единственная позволит справиться с ними. И здесь возникает разделение труда между синтетиками и аналитиками, т. к. методологии находятся в отношении дополнительности друг к другу, точнее, дуальности, — предмет и метод, вертикаль и горизонталь.

Но всему приходит конец и, когда метод тиражирован, освоен дисциплинарным мышлением, ажиотаж умирает и мода проходит, чтобы возродиться с новой силой в период очередной раздробленности и лингвистического хаоса в описании реальности, а красивая упаковка и яркая реклама холистического архетипа будет не менее интригующе и многозначительна, чем сегодня. Новая волна когерентности научного понимания распространится неустанными адептами междисциплинарности возможно шире, резонируя и искажаясь самым прихотливым и неожиданным образом в научной культуре и обыденном сознании, чтобы потом диссипировать в усилиях множества аналитиков, создающих многообразие и сложность интерпретаций этого мира.

ДВА СЛОВА О МОДЕ НА СИНЕРГЕТИКУ. Стоит все же подчеркнуть, что понимание синергетики в различных контекстах различно, и сегодня не существует ее общепринятого определения, как, например, не существует строгого определения фрактала. Кроме того, объем и содержание предмета взрывным образом расширяются, вызывая неумеренные восторги неофитов и протесты наиболее строго мыслящих профессионалов, стоявших у "истоков" и сокрушенно следящих за искажением исторической правды, смыслов и ценностей. Это культурный феномен узнавания, а, следовательно, и своего понимания, архетипа целостности в разных областях культуры, и его экспансия идет от наиболее авторитетной компоненты - науки, да еще междисциплинарной. Можно огорчаться по поводу моды на синергетику и ее вольного толкования, но история помнит не одно увлечение подобного рода: моду на кибернетику, системный анализ, теорию относительности в ХХ веке. Если перенестись в XYIII век — вспомним салонные вечера Вольтера о “новой механике”. Существовало даже общество "ньютонианских дам", которые, в конечном счете, способствовали быстрейшему внедрению "Начал" Ньютона в университетские курсы Европы, несмотря на сопротивление многих континентальных авторитетов. Мода, конечно, пройдет, но в основания культуры будут заложены принципы и язык синергетики, а время рассеет миражи непонимания.

ТИПЫ МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОЙ КОММУНИКАЦИИ. Следует пояснить подробнее, что мы понимаем под навыками междисциплинарного взаимодействия, классификация которых предложена в [87]. Без наполнения этого термина конструктивными смыслами невозможно ни синергетическое моделирование, ни, собственно, синергетическая методология.

Предлагается выделять пять типов междисциплинарных стратегий коммуСтановление синергетической парадигмы никации и, соответственно, пять типов использования термина «междисциплинарность».

Междисциплинарность как согласование языков смежных дисциплин. Речь идет об общей для дисциплин феноменологической базе, в которой каждая использует свой тезаурус. Таковы отношения физики и химии, биологии и химии, психологии и социологии и т. д.

Междисциплинарность как транссогласование языков дисциплин не обязательно близких. Речь идет о единстве методов, общенаучных инвариантах, универсалиях, применяемых самими разными дисциплинами. В первую очередь, это методы математики — языка естествознания, сюда можно отнести и системный анализ, и синергетику, которые, зачастую, более адекватны для гуманитарных дисциплин, чем математика. Иногда, в этом случае, говорят о трансдисциплинарности.

Междисциплинарность как эвристическая гипотеза-аналогия, переносящая конструкции одной дисциплины в другую, поначалу без должного обоснования. Незавершенность и креативность таких гипотетических переносов понуждает к дополнительным процедурам их обоснования в рамках данной дисциплины, либо к пересмотру оснований последней. Например, гипотеза волны-пилота в квантовой теории, введенной для объяснения феноменов корпускулярно-волнового дуализма, не прижилась, но вероятностные волны, общепризнанные сегодня, полностью перевернули представления нашего здравого смысла о квантовой онтологии.

Междисциплинарность как конструктивный междисциплинарный проект, организованная форма взаимодействия многих дисциплин для понимания, обоснования, создания и, возможно, управления феноменами сверхсложных систем. Сегодня это экологические проблемы, глобалистика, антикризисное управление, социальное конструирование, проблемы искуственного интеллекта, интегральной психологии и медицины, освоение космоса и т. д. В физике, например, это моделирование эволюции Вселенной в рамках космологического антропного принципа. Расследование любой серьезной аварии — это междисциплинарный проект подтверждения гипотезы-версии причины аварии.

Основными проблемами организации и осуществления междисциплинарных проектов являются коммуникативные: капсулирование языковых и эпистемологических пространств дисциплин, их недостаточное взаимодействие, своеобразный дисциплинарный снобизм и агрессия (что естественно, т. к. есть опасность нарушения защитного пояса гипотез дисциплины). Крупнейший физик ХХ столетия Ричард Фейнман был назначен главой комиссии по расследованию гибели после старта космического челнока «Discovery». Его выводы — трагедия произошла из-за нарушения согласования понимания языков многочисленных технических служб, коммуникативных разрывов. Примером успешного, хотя еще не завершенГлава ного, междисциплинарного проекта длинной почти в столетие, является теория гелиоземных связей А.Л. Чижевского. Она рождалась как «сумасшедшая», по мнению научного сообщества, эвристическая гипотеза о влиянии Солнца на земные био-социальные феномены, и потребовала тридцатилетнего подвижнического труда ученого для установления сотен корелляций этих феноменов с Солнечной активностью. Только в конце ХХ века мы стали понимать природу междисциплинарных цепочек этих корреляций: от вспышек и потоков протонов, к ионосфере, магнитосфере и магнитным бурям, к биосферным механизмам восприятия аномальных излучений и частот, к психофизиологическим механизмам этих воздействий.

Проект строится как мост между островами дисциплинами, как маршрут в сложном ландшафте дисциплинарных дискурсов, и в том случае, если его целью является проверка или выдвижение гипотезы, и если его целью является поисково-исследовательская или конструкторская деятельность. В любом случае используются все три предыдущих типа междисциплинарной коммуникации. Следует подчеркнуть, что выполнение междисциплинарного проекта требует множества второстепенных гипотез согласования на каждой границе взаимодействия дисциплин и, на первый взгляд, нарушается принцип бритвы Оккама. Отметим также, что цена ошибки эвристической гипотезы, ошибки на стыках дисциплин или ошибочности самой гипотезы в междисциплинарном проекте много выше, чем в одной дисциплине.

Междисциплинарность как сетевая коммуникация, или самоорганизующаяся коммуникация. Именно так происходит внедрение междисциплинарной методологии, трансдисциплинарных норм и ценностей, инвариантов и универсалий научной картины мира, так развивается синергетика и системный анализ, мода и слухи в научном социуме. Это сети научных школ и ассоциаций, INTERNET.

Особо можно рассматривать коммуникации в деятельностных триадах «субъект — средство — объект» и образовательных пространствах «учитель-среда-ученик». Процедура последовательных попарных согласований в когнитивных графах этих триад приводят к двум рефлексивным уровням, отвечающим коллективным взаимодействиям, — условным коммуникациям. Таким образом, возникает комбинаторика коммуникативных сценариев достижения целостности коммуникативного пространства. Эти стратегии могут быть применены как в межличностном общении и психотерапии, так и в процессах автокоммуникации.

Результаты этого разделы возникли, в том числе, в результате многолетней работы семинара по проблемам языка и междисциплинарных коммуникаций сектора философии междисциплинарных исследований ИФ РАН. Я искренне благодарен своим коллегам В.И. Аршинову, Л.П. Киященко, П.Д. Тищенко, Я.И. Свирскому за плодотворные дискуссии.

Литература: [57, 70, 87].

1.7 ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКИЕ

ОСНОВАНИЯ СИНЕРГЕТИКИ

В постнеклассике в процесс коммуникации погружается антропный наблюдатель, подключая в контекст культурно-историческое измерение события-акта наблюдения, делокализуя событие не в физическом, но историческом, или мыслимом времени, через рефлексию над предыдущим опытом, посредством герменевтического прочтения текста природы. Этот вопрос прекрасно разрабатывается, начиная с 60-х годов, в подходах сетевых норм и ценностей в науке В.С. Стёпиным, который и ввел в обиход удачный на наш взгляд термин “постнеклассика”.

Междисциплинарный инструментализм синергетики предполагает адекватную ему, динамически устойчивую, самовозобновляющуюся и, в то же время, эволюционирующую коммуникативную онтологию, такую, например, как онтология автопоэйзиса Вареллы и Матураны. Заметим в скобках, что структурное сопряжение (structural coupling) важно не только для диалога программ Пригожина и Хакена, но и для использования образов, идей и представлений синергетики в социогуманитарном познании, психологии, политических теориях и т. д. Интересные попытки в этом направлении делает Н. Луман в теории социальной самоорганизации.

ДВА ВЗГЛЯДА НА СТАНОВЛЕНИЕ: НАБЛЮДАТЕЛЬ И МЕТАНАБЛЮДАТЕЛЬ. Основные результаты этого раздела получены В.И. Аршиновым и В.Г. Будановым в 1994. Связка терминов «наблюдатель» и «метанаблюдатель», по-видимому, впервые введена В.В. Налимовым, однако, мы используем здесь эти термины в синергетическом, онтологическом и познавательном контексте.

Генезис современной методологии синергетики, видимо, следует вести от Анри Пуанкаре. С его именем связаны фундаментальные результаты, лежащие в основаниях современной теории динамического хаоса, присущего большинству механических систем, и идея становления в сокращенном описании — теория бифуркаций. Отсюда можно проследить две линии — взгляд на становление изнутри, когда наблюдатель включен в систему и его наблюдение за нестабильной системой, диалог с ней вносят неконтролируемые возмущения, что особенно ярко затем продемонстрировала квантовая теория, и взгляд извне — когда система структурно устойчива, и воздействием наблюдателя на систему можно пренебречь.

Последний подход, взгляд извне, отвечает грубому описанию, когда представление о кризисе сведено в точку — точку бифуркации. В арсенале синергетических методов этот подход, прежде всего, представлен в теории катастроф. Идея в том, что изначально задана онтология лишь одного структурного уровня – переменные, в терминах которых пишется бифуркационное уравнение для параметров порядка системы. Его решение однозначно, за исключением одной точки бифуркации, где оно неустойчиво и скачком переходит на устойчивую ветвь — происходит смена онтологии по горизонтали. Это взгляд извне. Здесь не распаковывается точка нестабильности, становления. Все механизмы хаоса за кадром, от одного состояния гомеостаза мы сразу переходим к другому. Система почти всегда устойчива, и наблюдатель, точнее, метанаблюдатель, вполне классический.

Но и в этом подходе можно уловить предкризисные явления — так называемые флаги катастроф: критическое замедление характерных ритмов системы, увеличение амплитуды возможных флуктуаций около умирающего параметра порядка в окрестностях точки катастрофы. Уровень общности теории катастроф таков, что ее модели, хорошо известные в физике фазовых переходов, начинают сейчас находить приложение в экономике, психологии, искусстве. Например, перед экономическим кризисом наступает хорошо известное нам состояние стагнации, когда характерные периоды оборота капитала заметно увеличиваются. Этот же эффект можно наблюдать в явлениях природы - затишье перед бурей, в процессе творчества, в поэтических приемах (паузах речи, привлекающих внимание к рождению смысла).

Технические приемы, используемые далее, вполне отвечает духу классической теории устойчивости в линейном приближении, по Ляпунову, в окрестности гомеостаза. Теория катастроф помогает составить модель, сконструировать эволюционное древо альтернативных путей, отвлекаясь от внутренних механизмов, действующих на перекрестках истории системы, без введения уровня, подчиняющегося параметрам порядка.

Рассмотрим теперь вопросы тонкой структуры кризиса. Необходимо выделить три его этапа: погружение в хаос, бытие в хаосе, выход из хаоса (самоорганизация). В этом подходе мы неизбежно сталкиваемся с актуализацией, в принципе, бесконечного числа иерархических уровней и онтологических планов становления, в принципе, бесконечной чувствительностью нестабильной системы к внешним воздействиям. Воздействий, как со стороны Вселенной, так и наблюдателя, с принципиальной открытостью и сопричастностью в состоянии хаоса со всем происходящим и возможностью канализирования извне неких принципов, непроявленных в состоянии гомеостаза. Здесь наблюдатель не может быть классическим, внешним наблюдателем, он с необходимостью включен в систему.

Сегодня наиболее изучена стадия перехода к хаосу. Уже простейшие системы с тремя переменными, типа модели Лоренца, демонстрируют всю палитру универсальных сценариев вхождения в хаос. Это сценарий Фейгенбаума — бесконечный каскад бифуркаций удвоения периода с универсальным скейлингом; сценарий Помо - Манневиля — переход к хаосу через перемежаемость; и сценарий Рюэля-Такенса — после бифуркации утроения периода возможно появление странного аттрактора. Их универсальность объясняется тем, что сценарий классифицируется также в терминах простейших катастроф, с тем же уровнем общности и структурной устойчивости. Именно поэтому динамический хаос распространен не только в физике и естествознании, но и в обществе, психике, творчестве.

На определенном этапе развития древа бифуркации или, при возникновении странного аттрактора, наступает стадия динамического хаоса, несущая в себе как богатство возможных структур, так и невозможность их полного постижения. Следить за траекторией становится очень сложно, поэтому вводится язык статистического описания: вероятностные распределения, корреляционные функции, энтропия Колмогорова и т. п. Однако, в отличие от задачи большого числа частиц — термодинамического хаоса, — здесь сложность имеет принципиально другую природу — динамический хаос. Обычно это режимы так называемых невычислимых систем, когда траектории заполняют геометрические объекты фрактальной природы, задаваемые не алгебраическими уравнениями, как привычные многообразия, а итерационной процедурой. Фракталы, с одной стороны, допускают статистическую интерпретацию, а с другой — имеют аналитическое происхождение и сколь угодно богатую геометрическую структуру на любом масштабе, для которой характерен принцип канализации микро- и макро- структур, то есть, принципы самоподобия. Фракталы — это типичные стохастические структуры на странных аттракторах.

Система имеет ростки всего многообразия структур, распознаваемых в хаосе. Этим образам можно было бы сопоставить принцип «бытие в становлении» - смесь стихий, что, видимо, и должно проявляться в реальной жизни, не только когда структура видна на одном масштабе, а хаос на другом, здесь они существуют одновременно в одной реальности.

Наконец, процесс перехода от хаоса к порядку — рождение параметра порядка, выбор среди альтернатив и потенций и есть момент явления структуры. То, что часто принято называть самоорганизацией, есть ее завершение, просто наблюдаемый процесс выхода на аттрактор с границы области его притяжения. Но дело в том, что в стадии хаоса еще нет развитого аттрактора, он должен еще родиться. Видимо, можно ожидать нескольких сценариев самоорганизации. Первый (медленный) — когда какая-то локальная квазистабильная структура начинает конкурировать с другими пространственными структурами, постепенно увеличиваясь и, в этом случае, выбор альтернативы будет связан с тем, в какой из них оказалась система в момент выхода из режима хаоса за счет изменения внешних условий, а вероятность, соответственно, с долей времени пребывания в ней. Второй (рождение параметра порядка) — переход из однородного бесструктурного хаоса, типа генерации лазера, или морфогенеза по Тьюрингу, когда происходит явление чисто коллективного возникновения структур, борьбы флуктуаций. Третий — череда обратных бифуркаций, окутывающих, вуалирующих процесс стабилизации структуры.

Повествовательный тон этого раздела присущ классическому метанаблюдателю, способному единым взглядом окинуть поле возможностей или совершать повторные эксперименты. Но взгляд изнутри, жизнь в хаосе радикально меняет сам тип того эпистимологического пространства, в котором происходит вопрошание человеком природы, другого и самого себя, предполагает запрет на многие способы рассуждения, приведенные выше.

Да и сам классический метанаблюдатель — образ скорее идеальный еще и потому, что он вырван из культурно-исторического контекста, хотя он — дитя своего времени, со своим языком, с фиксированными научными средствами и методологией. Но, стоит увеличить масштаб времени, хотя бы, до событийного уровня построения конкретных моделей, не говоря уже об эпохах смены научных парадигм, как наблюдатель сам попадает в условие включенности в систему, в процесс конструирования ее будущего и нового эпистемологического пространства.

ХАОС И ОБОБЩЕННАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ. Хаос, как внутреннее свойство нелинейной динамической системы, возникает почти всегда и почти везде и не только в системах с большим числом степеней свободы, как было принято считать еще в не столь отдаленные времена, но и в так называемых маломерных системах. От стука колес и катания на качелях до самолетного флаттера, поведения лазерного излучения при некоторых режимах и турбулентности, — он вездесущ. Хаос, образно говоря, повсеместно присутствует, вуалирует, практически, все явления нашей жизни как окружающей нас, так и внутри нас. И если мы его не всегда замечаем в качестве такового, а именно, не идентифицируя его как внутреннее свойство динамической системы, то лишь потому, что он наблюдаем (видим) лишь под углом определенной перспективы. Она определяется достаточно узкой областью параметров (например, в области точки бифуркации), либо проявляется на уровне масштабов очень больших времен (как в случае движения планет солнечной системы). Иначе говоря, хаос обитает на границах пространственно-временных масштабов нашего восприятия реальности как уже ставшего бытия. Может показаться, тем самым, что хаос в некотором онтологическом смысле маргинален реальности, не являясь ее необходимым существенным свойством. Эта кажимость, однако, исчезает, как только мы включаем в онтологию не только бытие, но и процесс становления.

Переход от бытия к становлению ведет, помимо прочего, так же и к радикальному переосмыслению роли хаоса в мироздании. В бытии всегда было сокрыто зерно становления, которое классический атемпоральный рациональный разум отторгал как нечто темное и непрозрачное, порождаемое субъектом и могущее быть им же устраненное посредством овладения определенными навыками мышления (Декарт).

Хаос отторгался как образ незнания, как нечто, мешающее познанию, препятствие на его пути. Творческая, созидательная роль хаоса как генератора новой информации, определенным образом представленная в древнегреческой картине мира, для рационального классического самопрозрачного разума была, естественно, чем-то чужеродным.

И только в последние годы стало отчетливо сознаваться, что хаос, в его повсеместности и вездесущности, вовсе не всегда и везде является препятствием познанию и, следовательно, чем-то таким, что подлежит обязательному устранению. Просто ученые, как это неоднократно бывало в истории науки, видели то, что могли и хотели видеть, как в силу линейного (по преимуществу) подхода к объяснению и пониманию действительности, так и из-за отсутствия мощных вычислительных средств, необходимых для порождающих феномен детерминированного хаоса длительных итераций уравнений динамики. В связи с этим, представляет интерес уникальное в истории науки публичное извинение президента Международного союза чистой и прикладной математики сэра Артура Лайтхилла.

Извинение было принесено от имени своих коллег за то, что в течение трех веков образованная публика вводилась в заблуждение апологией детерминизма, основанного на системе Ньютона, тогда как можно считать доказанным, по крайней мере, с 1960 года, что этот детерминизм является ошибочной позицией.

В случае развитого детерминированного хаоса возникает новая проблема описания реальности внутренним (а не только внешним) наблюдателем. И здесь ключевым становится вопрос точности задания начального состояния системы. Дело в том, что в ньютоновой механике это всего лишь словесное упражнение, т. к. обычно принимается идеализация, что, в процессе эволюции системы близкие состояния остаются близкими, что, в свою очередь, позволяет описывать систему в течение сколь угодно долгого времени на языке траекторий. В случае динамического хаоса мы имеем дело с принципиально иной ситуацией: большинство решений неустойчиво по начальным данным. Это означает, что сколь угодно близкие начальные точки фазового пространства быстро (экспоненциально быстро) разбегаются d(t) = d(0) ЕХР(t/Т), где Т - обратный показатель Ляпунова или горизонт предсказуемости, иными словами Т — это время, за которое траектории точек разбегаются на расстояние, в е- раз (2.78...) большее первоначального расстояния между ними. Таким образом, любая окрестность наблюдаемой точки не переносится компактно в фазовом пространстве, а размывается, перемешиваясь с другими состояниями. Тогда очень скоро близкие состояния становятся далекими, и естественным языком становится не классический язык траекторий, а язык их пучков, ансамблей, вероятностей и т. д.

При этом, источник черезвычайной сложности вовсе не в сложном устройстве конкретной динамической системы (и, тем более, не в числе ее степеней свободы) и даже не во внешнем шуме (что есть только иное выражение сложности другой системы — окружающей среды), а в начальных условиях движения и неустойчивости. В силу непрерывности фазового пространства в классической механике эти начальные условия содержат бесконечные количества информации, которая, при наличии неустойчивости, и актуализируется в столь сложный иррегулярный паттерн событий, который идентифицируется как динамический хаос. Образно говоря, частица в своем движении репрезентирует, вычерпывает эту информацию.

Итак, внутренний наблюдатель, стартовав вместе с системой, не сможет с уверенностью предсказать ее поведение на языке траекторий уже через время Т, — называемого также горизонтом предсказуемости будущего, что, в некотором смысле, означает, одновременно,и ограничение картезианско-ньютоновой рациональности. Аналогично, при ретроспективном взгляде возникает (по тем же соображениям) горизонт реконструкции прошлого на глубину Т.

В таком случае, наблюдатель, знающий динамику системы, может пользоваться детерминистическим языком лишь в небольшом пространственно-временном окне прозрачности — Тх(VT) ньютоновой рациональности. Здесь уместно сравнение с состоянием ограниченной видимости в мутной воде из-за рассеяния света: мы видим пелену, границу восприятия.

Отсюда, с необходимостью, вытекает смена онтологических установок, одной из характеристик которой является переход к вероятностному языку за горизонтом предсказуемости или окном прозрачности.

В принципе, можно продолжить этот процесс квазиклассического описания по шагам, длительностью Т, причем, Т теперь зависит от точки фазового пространства, (вода может иметь разную прозрачность в разных частях водоема), если повторно наблюдать систему, проводя классическую редукцию от ансамбля к реализации. Это позиция наблюдателя-историка, летописца событий с ограниченным прогнозом и периодической его корректировкой – в его задачу входит построение древа возможностей эволюции лишь на шаг, опережающий реальную эволюцию системы. По сути дела, именно так в наши дни работают футурологи, да и наше обыденное сознание.

Таким образом, для сохранения элементов квазиклассической ограниченной рациональности необходима пространственно-временная сетка (переменного шага) наблюдателей, находящихся между собой в определенных коммуникативных отношениях, как бы передающих друг другу систему от соседа к соседу. Можно также говорить и об одном наблюдателе, сопровождающем систему. Это не просто наблюдатель — летописец и повествователь, но и, философски говоря, рефлектирующее историческое сознание в сопровождающей системе отсчета. В отличие от теории относительности, здесь подразумевается не относительность движущихся сиСтановление синергетической парадигмы стем отсчета, а относительность места и времени к динамике, динамике времени-пространства.

Яркий пример систем с горизонтом предсказуемости или окном классической рациональности дают нам климатические модели. Одна из них — модель Лоренца, в которой существует режим странного аттрактора, развитого динамического хаоса. Именно поэтому краткосрочные предсказания погоды на период более двух недель практически невозможны. Обычно на больших промежутках времени начинают угадываться корреляционные, вероятные зависимости и структуры. Например, народные приметыпрогнозы, принадлежат иному эмпирическому типу рациональности, вековой народной мудрости и, видимо, отвечают наличию стохастических, фрактальных структур на климатическом аттракторе. Вера в народные приметы здесь вполне рационально соотносится (коммуницируется) с научной вероятностной трактовкой динамики системы.

Еще один пример связан с проблемой редукционизма в научном познании. Почему невозможно полное и исчерпывающее объяснение химических явлений посредством физического языка, дополненного достаточно мощными вычислительными ресурсами ЭВМ? Этот же вопрос можно задать и в отношении коммуникативной редукции биологии к химии. Дело в том, что, решая уравнение Шредингера для многочастичного атома или молекулы, тем более, для реализующихся в химической реакции процессов, проходящих через неустойчивые стадии своего развития, мы сталкиваемся с самосогласованной задачей нескольких тел. Для таких задач, в силу возникновения режима динамического хаоса, точный учет всех деталей, в принципе невозможен, ибо динамический хаос потенциально целостен и неразложим на отдельные составляющие его компоненты. В таком контексте, получает свое оправдание традиционный дисциплинарный химический язык валентностей, кинетических коэффициентов, каналов реакции и т. д.

В самой физике проблема редукции, — это проблема перехода от динамического описания системы к термодинамическому описанию, не решена окончательно до сих пор. Фундаментальное значение открытий Пуанкаре неинтегрируемых систем состоит, прежде всего, в том, что в динамическом хаосе мы сталкиваемся с качественно новой формой движения, не сводимого к известным ранее его элементарным формам, таким, как движение по прямой и окружности.

И проблема редукции необратимых вероятностных во времени законов к детерминистическим репрезентациям не имеет решения, хотя бы потому, что используемые здесь языки обитают в разных эпистемологических пространствах. Можно сказать и иначе, что решить, в данном случае, проблему редукции было бы равнозначно — произвести полную редукцию становления к ставшему бытию.

Концепция динамического хаоса предполагает новую, открытую, форму рациональности. Эта форма рациональности включает в себя три основные типа. Первый тип - верований, примет, народной мудрости. Это, по сути, целостный вероятностный взгляд на стохастическую структуру реальности. Второй, противоположный ему, детерминистический взгляд классической науки, справедливый на малых временах горизонта предсказуемости. И третий, примиряющий тип исторически локальной рациональности, по видимому, свойственный, в разной степени, средневековой культуре и обыденному мировосприятию. Обнаруживаемое в динамическом хаосе внутреннее единство всех трех типов рациональности обосновывает возможность становления в современной культуре обобщенной рациональности, в контексте которой наука и практическая мудрость действительно нуждаются друг в друге. В частности, в динамическом хаосе получает свое рациональное оправдание вера как способ восстановления и поддержания конфиденциального контакта человека с внешней и внутренней реальностью. Позже, в 1997 году В.И. Аршинов вводит, на мой взгляд, удачное различение предметной синергетики «Синергетики I» и синергетики познающего субъекта — «Синергетики II».

ТВОРЧЕСКАЯ ВСЕЛЕННАЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ СИНТЕЗА

КВАНТОВЫХ И СИНЕРГЕТИЧЕСКИХ ОСНОВАНИЙ ХОЛИЗМА:

ДИНАМИЧЕСКИЙ ХАОС И КВАНТОВЫЕ МАКРОКОРЕЛЛЯЦИИ.

Динамический хаос обладает еще одним замечательным качеством открывает систему внешнему миру. В этом режиме она обнажена и беззащитна к любым, сколь угодно малым, внешним воздействиям. Понятие замкнутой, изолированной системы становится недостижимой идеализацией. Система вступает в диалог со Вселенной, она причащается Универсуму, ощущает себя его частью и подобием. Именно в хаотической эволюционной фазе возможно восприятие, получение информации из целостного источника, синхронизация и гармонизация системы, в согласии с космическими принципами. В этом, видимо, наряду с внутренними источниками, и кроется креативное, творческое начало хаоса. Мы называем это коммуникативной функцией хаоса. В науке такой феномен начинает осознаваться через эффекты синхронизации часов, биологических ритмов организмов, сообществ, связанных, на первый взгляд, пренебрежимо малыми взаимодействиями произвольной природы. Видимо, пространственновременные структуры синхронизуются за счет коммуникации посредством своих хаотических и стабильных компонент. Возможно, в этом кроется и разгадка понимания гармонии (1996 Буданов В.Г.).

Вместе с тем, в последних работах Пригожина и Хакена активно обсуждаются идеи саморедукции системы, самопорождения смыслов, саморазвития материи. Так, в несводимых динамических системах акт редукции происходит непрерывным образом, система как бы постоянно измеряет саму себя, рождая новую информацию и, с возникновением иерархии времени в большей части системы, долгоживущие переменные становятся параметрами порядка нового гомеостаза, подчиняющие себе систему посредством совокупности отрицательных обратных связей. Становление, в данном контексте есть, прежде всего, процесс самопорождения из хаоса параметров порядка, посредством которого реализуется эволюционный ценностный отбор, рождение, упаковка и сжатие информации.

Итак, открытие феномена динамического хаоса позволяет по-новому осмыслить процесс становления постнеклассической науки как самоорганизации междисциплинарного знания. Постнеклассическая наука не только обозначает границу детерминистического видения мира, ориентированного на потенциальную иерархию законов бытия, но и одновременно органически включает в свой дискурс практическую мудрость традиции.

Другой завораживающей перспективой объяснения единства мира является нелокальность квантовой реальности. И не случайно одна из итоговых монографий И. Пригожина называлась «Время, хаос и квант» и посвящалась возможной взаимосвязи этих фундаментальных категорий. По собственному признанию, Илья Романович всю жизнь посвятил раскрытию тайны времени: природы его необратимости, возникновение стрелы времени в больших (хаотических) системах Пуанкаре (работы последних лет жизни); еще раньше была яркая идея конструкции времени, восходящая к философии А. Уайтхеда, и реализуемая в квантовой физике как оператор времени. Видимо, ему не хватало того онтологического единства картины мира, в которой хаос и квант наконец-то начнут адекватно «сотрудничать», он верил, что это произойдет.