«• iSi^* П.ИГМАГА^ЯЕВА V: й ^ > 'itJ^bM- Я'А ilBei I- • ; Ж- •> Ш- N ^V % ' -m >, ' шт ш. i^m Ш Bii Ш Министерство образования Российской Федерации Карачаево-Черкесский государственный университет П. И. Магаяева РЕФОРМЫ ...»

^ r>

• iSi^*

П.ИГМАГА^ЯЕВА

V: й ^ > 'itJ^bM- Я'А

ilBei

I- • ; Ж- •> Ш- N ^V % ' -m >, '

шт

ш.

i^m

Ш

Bii Ш Министерство образования Российской Федерации Карачаево-Черкесский государственный университет П. И. Магаяева РЕФОРМЫ 60—70-х ГОДОВ XIX ВЕКА

В ГОРСКИХ ОКРУГАХ КУБАНСКОЙ

ОБЛАСТИ

Карачаевск - Печатается по решению редакционно-издательского совета Карачаево-Черкесского государственного университета МАГАЯЕВА П И. Реформы 60-70-х годов XIX века в горских ок]эугах Кубанской области. Моно^зафия. - Карачаевск: КЧГУ, 2003.-231 с.

ISBN 5-8307-0019- В монографии освещаются исторические события в горских округах Кубанской области во II половине XIX века, когда вслед за центром России на одной из ее окраин - в Карачае и Черкесии были проведены буржуазные реформы, способствовавшие социально-экономическому и культурному развитию народов этого региона.

Работа адресована историкам, юристам, этнологам, а также всем интересующимся проблемами развития исторических взаимоотношений России и народов Северного Кавказа.

Научный редактор - С.С.Минц, доктор исторических наук, профессор (КубГУ) Рецензенты: Т.Е. Покотилова, доктор исторических наук, профессор (СГУ) К.Т. Лайпанов, кандидат исторических наук, профессор (КЧТИ), заслуженный деятель науки КЧР ISBN 5-8307-0019- I П.И. Магаяева I Карачаево-Черкесский государственный университет

ВВЕДЕНИЕ

Изучение истории крестьянской и административносудебных реформ 60~70-х годов XIX века у горских народов Северного Кавказа, в том числе и у горских народов Кубанской области, важно как для 1авказоведения, так и для всей исторической науки нашей страны.

Проблема вхождения горских и кочевых народов в состав России, отмена крепостного права у них, организация на их территории новой российской администрации и реформирование судебной системы в горских районах, имели немаловажное значение для дальнейшего развития народов Северного Кавказа. Преобразования тех лет до сих пор сказываются на межнациональных отношениях на Кавказе. Однако сама проблема реформ 60--70-Х гг. на Северном Кавказе до конца еще не исследована.

История реформ в горских округах Кубанской области во второй половине XIX века является актуальной и для проведения нынешних реформ в Российской Федерации.

Следует отметить, что в условиях многонационального Северо-Кавказского региона изучение отмены крепостного права, проведения административных и судебных реформ во второй половине XIX века в горских округах Кубанской области, в том числе в Карачае и Черкесии, в определенной степени поможет органам государственной власти в их работе по созданию правового государства в России, в выработке новых правовых норм в республиках Северного Кавказа.

Реформы 60-70-х годов XIX века в России должны были способствовать переходу страны от феодализма и отловного феодального права к капитализму и к буржуазному праву. Вместе с тем они должны были усилить внутренние связи окраин страны с центром и укрепить Российскую империю.

Проблема крестьянской и админист{)аттно-судебной реформ связана с изучением социальной стратификации горских обществ. Поэтому для их изучения очень важно огтределение уровня развития феодальных отношений у горцев, вошедших в состав Кубанской области в дореформенный период. Сама подготовка к проведению преобразований 60—70-х годов XIX века потребовала детального изучения общественного строя горцев. Уже в 1860-х гг.

появились статьи о зависимых сословиях горского населения Кубанской области'.

Для изучения социальной стратификации и положения сословий у горских народов важно было из)/чить нормы обычного права. А.А.Кучеров, Я.М.Шарданов, А.Ф.Ребров и другие вели записи адатов^. Обработкой собранных адатов занялся одесский профессор Ф.И.Леонтович. Им были изданы "Адаты кавказских горцев"^. Адаты показывали, что у карачаевцев и черкесов была феодальная рента, часто выступавшая под видом добровольной помощи и приношений. Поэтому Леонтович считал горских крестьян юридически свободными, а экономически - зависимыми.

Ценный вклад в изучение адатов карачаевцев внес начальник Эльбрусского округа Н.Г.Петрусевич''. Он находил у г^зцев нали-^ чие феодальных отношений. В отличие от Н.Г.Петрусевича Н.Ф.Дубровин принижал уровень развития горских народов, считая их неспособными к самостоятельному политическому развитию'.

Уважительно и доброжелательно относился к горским народам историк права и социолог М.М.Ковалевский. Его исследование "Закон и обычай на Кавказе"® показало своеобразие общественных отношений на Кавказе, наличие общинных пережитков, трансформацию сельской общины.

Изменение общественных отношений у горцев, появление элементов капитализма, в частности, кулачества, мы находим в работе В.Я.Тепцова "По истокам Кубани и Терека"'.

Изучением обычного права и, в частности, документов Горского Словесного Суда, занимался ученик М.М.Ковалевского Б.В.Миллер. В работе "Из области обычного права карачаевцев"^ Б.В.Миллер дал глубокий анализ общественных отношений, характерных для этого народа.

В конце XIX - начале XX века появляются работы, непосредственно касающиеся буржуазных рефс^м на Кавказе. Это были, главным образом, апологетические труды, восхвалявшие реформы 1860-70-х гг. как великие. К таким работам относится исследование Г.А.Джаншиева "Из истории судебной реффмы"'. В нем, наряду с крестьянской реформой, описана и судебная реформа, и реформа самозшравления, и другие реформы 60—70-х годов XIX века.

Особенно ценны исследования Н.М.Рейнке "Горские и народные суды Кавказского края"'" и "Горские Словесные Суды Кубанской области"''. Эти работы являются первым серьезным исследованием состояния судопроизводства в горских областях, которое явилось результатом административно-судебных реформ.

Материалы Н.М.Рейнке до настоящего времени являются ценным источником для исследователей.

После 1917 года и последующих за ним событий интерес к истории Кавказа возрос. Однако политическое мышление того времени диктовало свои условия для анализа предшествующей эпохи.

Так, советское историческое кавказоведение в 20-е годы XX в. в значительной степени было связано с установками партийных органов. Особенно спорной была резолюция X съезда ВКП(б) по национальному вопросу, согласно которой горцы причислялись к народам, сохранившим патриархально-родовой быт.

Для историографии второй половины XIX - начала XX вв.

характерны очевидная политизированность и тенденциозность, которые, в виде принципов партийности и классовости, позже были провозглашены основой тефии и методологии исторического исследования.

Последовательно описывалась дореволюционная жизнь Карачая и Черкесии в монофафиях В.М.Сысоева", А.Н.ДьячковаТарасова'^ КИваненкова", Г.Ф.Чурсина'% Я.В. Абрамова'®, Н.Ф. Дубровина'^, Л-М Македонова"®. Данные работы дают ценные сведения фактического характера, но в них почти отсутствуют научные выводы и обобщения, нет попыток охарактеризовать сущность исторических явлений и событий.

Наиболее удачные исследования проблемы были осуществлены просветителем Умаром Алиевым'®, Исламом Тамбиевым^", публицистом Исламом Хубиевым^', хотя и эта авторы подчиняли факты и события идеологическим нормам того времени. Они невысоко ценили социально-экономическое развитие горских народов, в том числе карачаевцев и черкесов. Несмотря на ряд недостатков, эти работы не утратили свою актуальность и в настоящее время.

Новый этап развития исторической науки начинается с 1950X годов. В это время пишут свои работы по Северному Кавказу такие талантливые московские ученые, как А.В.Фадеев^^, Е.Н.Кушева^^ В.К.Гарданов^'^, и краснодарский ученый М.В.Покровский^^. М.В.Покровский детально рассмотрел социальные отношения в адыгских обществах, показал основные черты складывающегося там феодализма.

Большой вклад в изучение истории горских народов Кубанской области внесли з^еные национальных республик и областей.

Многими проблемами социально-экономической истории кабардинцев занимался в Нальчике Т.Х.Кумыков^®. Аграрные отношения и специфику горской общины в Карачае рассматривает в своих работах В.П.Невская^'.

Научные институты республик Северного Кавказа стали выпускать исторические очерки: "Очерки истории Адыгеи"^^, "Очерки истории Дагестана"^' "Очерки истории КарачаевоЧеркесии"^®, "Очерки истории Чечено-Ингушской АССР"^\ "История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времен до наших дней""^^ "История Северо-Осетинской АССР"^'. В этих работах дана характеристика буржуазных реформ 60—70-х годов, но с прежних концепт)Ш1ьных позиций, которые не могут отвечать сегодняшнему уровню развития исторической науки. Их авторы были по-прежнему скованы в общеконцептуальном и методологическом плане.

Несмотря на это, ученые смогли обозначить основные аспекты изучаемой проблемы, расширить круг источников, отработать методику их изучения. Главное внимание в этих работах уделялось крестьянской реформе. Об административных преобразованиях и судебных реформах в них говорилось вкратце.

Общие сведения об экономике, социальном и политическом развитии Кубани содержатся в работах А.И.Козлова^, В.Н.Ратушняка^% Б.А.Трехбратова^®, С.А.Чекменева^^.

Результатом творческого научного сотрудничества ученых всех краев и республик Северного Кавказа с учеными Российской Академии Наук является двухтомник "История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в."^* и "История народов Северного Кавказа (конец XVIII века - 1917 год)"^'. Однако даже в таком фундаментальном труде административные и судебные реформы описаны довольно кратко.

Процессу формирования и истории расселения черкесов, карачаевцев, абазин и ногайцев посвящены историкоэтнографические очерки ("Черкесы"^, "Карачаевцы"^', "Ногайцы"^', "Абазины"^').

Обычное право привлекает более пристальное внимание исследователей с конца 60— начала 70-х гг. Объектами становятся обычаи кабардинцев и балкарцев. Начиная с работ В.К.Гарданова и Х.М.Думанова, посвященных обычному и имущественному праву кабардинцев второй половины XIX - начала XX вв., и К.Г.Азаматова, в которой впервые рассмотрена социальная стратификация и обычное право балкарцев'*®, исследователи накапливают опыт изучения юридической истории Северного Кавказа.

Похожая работа появляется и по истории обычного права карачаевцев"*^.

Проблеме р^вития феодальных отношений у народов Северного Кавказа была посвящена специальная сессия Академии наук в 1980 году. Ее труды были изданы в 1988 г.'**.

Для научной литературы начала 1990-х гг. характфны неоднозначность подходов, отказ от догм и стереотипов, поиск нового видения в изучении административно-судебной реформы на Северном Кавказе. Особый интфес в этой связи представляют работы Ж, А.Калмыкова и В.Н.Мальцева. Непосредственно анализу реформ 60—70-х годов на Северном Кавказе посвящена монография Ж.А.Калмыкова "Установление русской администрации в Кабарде и Балкарии (конец XVIII - начало XX века)" На научной конференции по проблемам Кавказской войны был рассмотрен вопрос и о том, как повлияла война на административно-судебные реформы'". В.Н.Мальцев, в отличие от других, показывает, как отразилась на проведение реформ Кавказская война, длившаяся несколько десятилетий. Автор показывает, что в условиях Кавказской войны у правительства не было четкой концепции реформ, война задерживала их проведение, и только после окончания войны началась серьезная реформаторская работа.

В том же сборнике помещена статья Ж.А.Калмыкова "Административно-судебные преобразования в Кабарде и горских (балкарских) обществах в годы русско-кавказской войны"". Автор выступает в ней против идеализации правительственных мероприятий, показывает насильственный характер ломки традиционных институтов горского общежития и внедрение колониальных порядков. Автор подчеркивает, что горская феодальная верхушка пода;ерживала деятельность правительства и сотрудничала с ним Для изучения поставленной темы большое значение имеет этнологический материал, касающийся сферы обычного права.

"Закон не писан, а исполняется" - под таким названием вышла статья в газете "Вечерний Ставрополь". Она посвящается работе Ш Международного конгресса "Обычное право и правовой плюрализм в изменяющихся обществах"^^. Конфесс проходил в Москве с 18 по 22 августа 1997 года. Наряду с российскими коллегами,, ученые из Канады, Нидерландов, США, Англии и других стран посвятили свои доклады "как теоретическим проблемам взаимодействия официального законодательства и обычного права, так и пршкладным исследованиям по этим вoпpocaм"'^ Приняли участие в работе конгресса и ставропольские ученые. Их работы вызвали большой интерес.

Проблемам взаимодействия традиционных институтов и официального законодательства, роли мусульманского npasei для должного функцио^шрования правовой системы, положению различных групп и этносов Северного Кавказа была посвящена Всероссийская научно-практическая конференция "Человек и общество на Кавказе. Проблемы правового бытия". Она проходила в Ставрополе с 15-17 октября 2001 г. Непосредственно обычному праву горских народов; были посвящены статьи Л.Р.Сюкияйнена'^ М.-С.А.Исмаилова^', И.Л.Бабич^®, П.И.Магаяевой" и др. Проблемы реформ административного и судебного управления привлекают пристальное внимание современных специалистов самой разной специализации: историков, юристов и менеждеров'®.Таким образом, область щзава, основанная на изучении местных обычаев и традиций, вновь подтверяодает свою актуальность сегодня.

Анализ литературы по теме монографии позволяет сделать следующие выводы; на общероссийском уровне научная литература, посвященная реформам 60—70-х годов, представлена достаточно широко. Однако недостаточна проработанность темы на региональном уровне, где история социально-политических преобразований представлена лишь монографией Ж.А.Калмыкова, касающейся в основном реформ в Терской области, и несколькими научными статьями. Иcтqзиoгpaфичecкий обзор лишь подчеркивает актуальность темы исследования.

Анализ источников, литературы и периодической печати по изучению крестьянской и административно-судебных реформ в горских окр>тах Кубанской области тоже показывает, что исследуемая тема не получила достаточно полного освещения. Целостное, комплексное изучение проблем, связанных с реализацией политической реформы в горских округах Кубанской области во второй половине XIX в., является целью настоящей моног1эафии. В ней на основе комплексного изучения мероприятий 1860~70-х гг., проходивших в Карачае и Черкесии, воссоздана картина проведения крестьянской, административной и судебной реформ второй половины XIX века в горских округах Кубанской области.

В книге дается комплекс новых источников, позволяющих более объективно раскрыть ключевые проблемы исследуемой темы. В работе рассматриваются такие проблемы, как:

- социальная стратификация общественного строя карачаевцев, черкесов, абазин и ногайцев в дореформенный период;

- особенности проведения крестьянской реформы;

- специфика системы приставств;

- образование военно-народного управления;

- особенности проведения судебной реформы в горских округах.

Результаты исследования могут оказать непосредственную помощь при изучении социальной истории пореформенного Северного Кавказа.

Материалы приложения содержат документы по истории народов Северного Кавказа.

Хронологические рамки исследования охватывают период с начала XIX века до конца пореформенного периода - до 80-х годов XIX века. Именно в эти годы происходили большие перемены в административном устройстве и в судопроизводстве горских народов.

Социально-политические преобразования в горских районах Кубанской области были связаны с ходом и окончанием Кавказской войны. В течение пореформенного периода горские народы постепенно входили в систему общеимперского административного устройства. Сначала они подчинялись приставствам и окружным управлениям, затем были причислены к уездам, а позже вошли в отделы Кубанской области.

В основу исследования положены разнообразные источники.

Документальной основой книги явгаись документы и материалы 30 фондов центральных и региональных архивов: Российского Государственного Военно-Исторического архива (РГВИА); Российского Государственного Исторического архива (РГИА); Цент};)ального Государственного архива Северо-Осетинской респу&яики (ЦГАСОР); Государственного архива Кабардино-Балкарской республики (ЦГАКБР); Государственного архива КарачаевоЧеркесской республики (ГАКЧР); Государственного архива Ставропольского края (ГАСК); Государственного архива Краснодарского края (ГАКК). В РГВИА материалы по теме ибыли обнаружены в фондах "Военно-ученого архива" (ВУА), "Главного управления генерального штаба" (ф. 38); "Главного штаба. Азиатская часть" (ф. 400); "Кавказских войн" (ф, 482). В этих фондах хранится огромное количество интереснейших документов о политике царского правительства и попытках сопротивления горских народов, о трагической судьбе переселенцев в Турцию (ф. 400) и о колонизации Кубанской области (ф. 38). Донесения и рапорты военачальников, политико-экономические обзоры Кавказской области дают ценные сведения о горском населении Кавказа.

В РГИА наибольшее количество дел, содержащих информацию о социально-экономической, политической и культурной жизни горцев, выявлено в фонде "Кавказский комитет" (ф. 1268).

Там хранятся отчеты наместников и губернаторов, журналы заседаний самого Комитета по вопросам управления краем, решения земельных вогфосов и т. п. Тысячи единиц этого фонда рассказывают о всех сторонах жизни горского населения Северного Кавказа: об антифеодальной и антиколониальной борьбе крестьянства (оп. 1), о развитии торговых отношений и деятельности меновых дворов (оп. 8,9), о поземельных спорах (оп. 10), о работе "Комитета по освобождению рабов, крестьян и зависимых сословий на Кавказе" (оп. 11), о работе сословий и поземельных комиссий (оп. 12).

Документы ГАСК дакхг ценные сведения об экономическом и политическом состоянии горских народов в XVIII - начале XIX века, освещают историю ногайцев и абазин, которые раньше других народов вошли в состав российского государства.

Фонд "Главный попечитель кавказских меновых сношений с горцами" (ф. 20) содержит сведения об открытии меновых дворов, отчеты о торговле на ярмарках, правила торговли, прошения и жалобы крестьян по различным земельным вопросам.

Фонд "Общее управление Кавказской области" (ф. 79) более разнообразен. В нем имеются документы о политикоэкономическом состоянии области и отдельных народов (отчеты и ведомости), переписка с главным приставом магометанских народов.

Фонд "Управление главного пристава кочз^ощих народов" (ф. 249) содержит документы вековой истории ногайцев (в основном) и абазин (отчасти). Рапорты ногайского и абазинского пристава, губернского секретаря Корнилова знакомят с хозяйством, бытом и социальным строем ногайцев и абазин в первой четверти XIX века. Значительное количество материала по просвещению дает переписка "Об учреждении шпкол в улусах и приставствах для обучения туземцев русскому языку".

Фонд "Гражданский губернатор Кавказской области" (ф.

444) содержит интересный материал, касающийся черкесов, абазин и ногайцев: прошения, переписка об отдаче в аренду земель и прочее.

В материалах Краснодарского архива (ГАКК) наиболее полно О'тражается жизнь карачаевского народа во второй половине XIX века.

Большое количество ценных сведений, истерических фактов, обширная официальная переписка, отчеты по военно-народным округам и участкам, жалобы и прошения карачаевских крестьян, рапорты и донесения начальников округов о социальноэкономическом положении народов, подготовка и проведение отмены крепостного права выявлены в фонде "Канцелярия помощника начальника Кубанской области по управлению горцами" (ф.

744), Документы о размежевании и наделении землей, о самовольных захватах земли владельцами и ограблении горцев царским правительством, забравшим лучшие земли Закубанья в казну, находятся в фонде "Межевая комиссия" (ф. 574).

Фонд "Канцелярия начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска" (ф. 454) содержит материалы о расслоении карачаевского крестьянства, раскрывает появление в горских аулах новых социальных групп (кулаков и батраков), характфизуют ростовщичество и эксплуатацию крестьянства, аграрные волнения в аулах в конце XIX - начале XX вв.

Проведение различных административно-территориальных реформ, подчинение горских народов казачьей администрации отражены в документах "Гражданской канцелярии начальника Кубанской области" (ф. 452).

Кубанский областной статистический комитет даёт большой фактический и цифровой материал об экономическом развитии Карачая и Черкесии (ф. 460). Кроме основных фондов, отдельные материалы имеются и в дрзтих фондах (фф. 348, 449,462, 670).

В ГАСОР находятся сведения о землеустройстве и землепользовании горского населения - "Терско-Кубанская сословнопоземельная комиссия" (ф. 262), "Комиссия по землеустройству населения нагорной полосы Терской области и Карачая Кубанской области" (ф. 270).

В ГАКЧР находятся лишь отдельные документы, касающиеся истории Карачая и Черкесии в пореформенный пфиод: жало(>ы карачаевцев на аульную администрацию и участковых начальников (ф. 3), дела Баталпашинского казначейства (ф. 2).

Рапорты, донесения, судебные дела, содержащие сведения об антиколониальной и антифеодальной борьбе горских народов, отложились в Государственном архиве Кабардино-Балкарской республики (ГАКБР) в фондах "Управление начальника центра Кавказской линии" (ф. 16) и "Нальчикский горский словесный суд" (ф. 22).

Среди опубликованных источников нужно выделить сборники документов"". Акты Кавказской археографической комиссии (АКАК)''" дают ценнейший материал по истории Кавказской войны, освещают взаимоотношения горских народов с русскими, отражают кровавые события долгой войны, переход горских народов в русское подданство.

Особую группу источников составляют карты.

Периодические издания - газеты и журналы; "Кавказский календарь", "Кубанский календарь", "Кавказский сборник", "Кавказский этнофафический сборник", "Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа" (Тифлис), "Сборник сведений о Кавказе", "Сборник сведений о кавказских горцах" (Тифлис), "Памятные книжки Кубанской области" (Екатеринодар), "Кубанские справочные книжки" (Екатеринодар), - традиционно трудны для источниковедческого анализа. Тем не менее они содержат ценный материал по истории горцев Кубанской области, В периодических изданиях Кавказского статистического Комитета ("Кубанский сборник", "Памятные книжки К>'банской области", "Кубанские справочные книжки") публиковалось много статистического материала о численном составе карачаевских аулов и количестве скота у населения, о школах, лавках, мельницах и усовершенствованных орудиях труда. Там же помещались большие статьи описательного характера, например, "Верховья Кубани Карачай" Г.Петрова и др. Ценным дополнением к архивным материалам являются также газеты: "Кубанские областные ведомости", 'Терские ведомости", "Кавказ" и др. В них публиковались статьи этноп^афов и экономистов, историков и политических деятелей (Я.В.Абрамова, Г.Ф.Чурсина, Е.Д.Фелицына и др.), а также многочисленные информации с мест, в частности, из Баталпашинского отдела Кубанской области.

В книге использован также полевой материал, собранный автором в селениях Карачаево-Черкесии (аулах Учкулан, КартДжурт, п. Мирный) и в городах Карачаевске и Кисловодске.

Автор выражает глубокую признательность за консультативную и методологическую помощь при подготовке данной работы одному из крупнейших отечественных кавказоведов, доктору исторических наук, профессору Валентине Павловне Невской, заслуженному деятелю науки КЧР, профессору кафедры политологии и истории Карачаево-Черкесского технологического института, академику Кази Танаевичу Лайпанову и доктору исторических наук, профессору, заведующей кафедфой историографии и источниковедения Ставропольского государственного университета Татьяне Евгеньевне Покотиловой, а также щзеподавателю Краснодарского юридического института МВД России Л.В.Карнаушенко.

Глава I. Расселение и социальная стратификация горцев § 1. Расселение народов Кубанской области Территория расселения народами Карачая и Черкесии в XIX веке охватывала с запада на восток - район от Черного моря.

Таманского полуострова почти до Эльбруса и реки Мзымты, а с севера на юг - от долины Кубани до массивов Главного Кавказского хребта.

"Западная часть Кавказских гор состоит из нескольких рядов параллельных горных цепей с крутыми южными и более пологими северными склонами"'. Параллельно Главному Кавказскому хребту идет Скалистый хребет, покрытый ценными породами леса.

Основная масса населения Черкесии, проживала в бассейне реки Кубань с ее многочисленными притоками, а также на восточном берегу Черного моря. Ее жители называли себя адыгами.

"Адыги подразделялись на ряд народов, имевших общую языковую основу, но значительно отличавшихся друг от друга наречием", - писал в своей работе Н.М.Рейнке^'.

Натухайцы, шапсуги, убыхи и абадзехи, которые занимали северные склоны Кавказского хребта, относились к наиболее многочисленным народам. Они располагались на огромной территории северных склонов Кавказского хребта от верховьев реки Белой до реки Шебша.

Горные склоны в верховьях Кубани, Большого и Малого Зеленчуков, Урупа и Лабы занимали абазины. Севернее их, между Кубанью и Лабой, на равнине кочевали ногайцы. Все выше перечисленные народы на рубеже XVIII и XIX веков были известны под именем "закубанцев"^.

Одному из самых больших и сильных черкесских народов шапсугам принадлежали лз'чшие земли Кубанской равнины по левому течению Кубани и ее притокам: Шебш, Афипс, Убин, Иль, Хабль, Ахшырь, Абин и Адагум, - и на черноморском побережье от реки Пшады до реки Шахе"*. В болотистых низовьях Кубани от побережья Черного моря до реки Адагум в ближайшем соседств j с шапсугами жили натухайцы. По северным склонам Кавказского хребта от верховьев реки Белой до реки Шебша жил многочисленный и воинственный народ - абадзехи^ Сравнительно небольшой по численности черкесский народ - бжедухи ~ занимал Кубанскую равнину между реками Пшиш и Шебш.

Родственные черкесские народы темиргоевцев и егерукаевцев расселились в районе нижнего течения Лабы и ее притоков.

Рядом с ними, по среднему течению Лабы с ее притоками Псефирь и Фарс, жили махошевцы®. Один из сильнейших и многочисленных адыгских народов - бесленеевцы - располагался на правом берегу Большой Лабы, по притокам Урупа, Большому и Малому Тегеням, а также в верховьях Чамлыка. В 40-х годах XIX века сильно ослабевпше бесленеевцы переселились за Лабу на pp.

Ходзь, Губе, Бенако и др.^ Соседями черкесских племен в Закубанье были абазины и ногайцы. Абазины занимали северные скгюны Кавказского хребта от верховьев Кумы и Кубани до истоков Псефири и Белой.

В течение последних веков абазинский народ делился на две основные ветви; тапанта и шкарауа. Каждая из групп тоже подраздел ялась на ряд подгрупп. Лоовцы, бибердовцы, дударуковцы, клычевцы, кячевцы, джантемировцы относились к ветви тапанта.

Слово "тапанта" - иранского происхождения, переводится как "равнинный житель"*, а шкарауа - "горец"®. Оба слова соответствуют расселению абазин.

Шкарауа занимали горные ущелья и склоны Кавказского хребта. У истоков Большого и Малого Зеленчуков и Урупа проживал один из самых сильных и многочисленных абазинских народов - башильбаевцы. В конце 1850-х годов они переселились на Большую и Малую Лабу, что подтверждают архивные документы'".

В соседстве с башильбаевцами жили трамовцы, которые занимали верховья речной долины Большой Лабы. Местом расселения кизилбековцев являлись верховья долины Андрюк" (приток Малой Лабы). Шахгиреевцы иначе, племя чаграм, жили в верховьях Малой Лабы".

К шкарауа принадлежали еще два абазинских племени: баговцы и баракаевцы. Они проживали в суровых условиях горных ущелий у подошвы Главного Кавказского хребта.

Северными соседями черкесов и абазин были ногайцы, делившиеся на несколько колен. Ногайцы обитали по берегам Кубани. Между укреплениями Хумаринским и Джегутинским, в районе Тохтамышевских высот, проживали тохтамышевские ногайцы; на левом берегу Кубани и по берегам Малого Зеленчука - мансуровские ногайцы; ниже мансуровцев, по Кубани, между станицами Николаевской и Барсуковской - кипчаковские ногайцы; между станицами Убеяшнской и Тифлисской - наврузовские ногайцы'^.

Часть ногайцев кочевала в степях Предкавказья.

Высокогорный район Приэльбрусья, у истоков Кубани и ее первых притоков, заселяли карачаевцы. Они проживали в трех основных аулах: Карт-Джурт, Учкулан и Хурзук.

"Высоко в горах Кавказа, у снежных отрогов Главного Кавказкого хребта и вершины его, Эльбруса, расположились карачаевские селения: Карт-Джурт на реке Кубани, Учкулан на реке Учкулан, Хурзук на реке Хурзук, Дуут и Джазлык на реке Дуут. В течение первой половины XIX века возникли также поселения на Маре и у Каменного Моста на Кубани", - гласит архивный документ Впервые название "карачаевцы" встречается в трудах европейских авторов в XIV веке. В работе итальянского миссионера Ламберти (XVII в.) они упоминаются как "карачиоли" среди ^фугих народов, живших к северо-востоку от Мингрелии". Более четко описывает местоположение Карачая врач и естествоиспытатель Иоганн-Антон Гюльденштедт, немец по происхождению, находившийся на русской службе. По поручению Академии на>тс И А.Гильденштедт в 70-х годах XVIII века посетил Кавказ и оставил сведения о народах, живущих рядом с кавказской линией. В их число попали и карачаевцы, Карачай, писал он, "лежит около вершины Кубани и смежен к западу с абазинским округом Башильбаем, а к югу со Сванетией. С восточной стороны отделяет его горный хребет Джалпак от кабардинцев, живших на реке Баксан"'®.

Более подробное описание территории Карачая дал Платон Зубов:

"Карачаевцы обитают у северных предгорий Эльбрусского ^гряжа и по трем отрогам оного, простирающимся в виде ветви. Горный хребет, из которого истекает река Баксан, отделяет карачаевцев от Большой Кабарды; на полдень сопредельны им суаны, а на север алты-кисеки. Главнейшие их аулы расположены по правому берегу Кубани, которую окружает плодоносная равнина"'^.

Согласно данным начальника Эльбрусского округа Н.Г.Петрусевича, "в первой половине века Карачай был ограничен с юга Главным Кавказским хребтом, с северо-востока - рекой Худее, и с запада - водораздельным хребтом, между реками Тебердой и Дуутом, и граничил с юга со сванами, цебельдинцами, медовеевцами, с севера - с кабардинцами, ногайцами и абазинами"". Таким образом, географическое положение Карачая и его природные особенности во многом являлись ключом, определявшим культурно-экономическое и историческое состояние карачаевцев, так как, находясь у самого подножия громадного Эльбруса, ок; уженный с юга Главным Кавказским хребтом, представляющим собою сплошной ряд высот, через которые ведут немногие перевалы: Чипер-Азау, Чипер-Карачаевский, Махарский, Клухорский, - Карачай являлся самой гористой и самой высокой территорией Кавказа, не уступая в этом отношении высокогорной Сванетии. Карачаевцы находились под влиянием могущественной горной природы, которая представляет собою вечные снежные вершины или безводные песчаные отроги, обилие влаги или почти совершенное отсутствие ее, каменистую почву или недостаток даже и такой, каменные обвалы, груды камней и т. д.

В связи с малодоступностью и изолированностью Карачая в русских источниках первой половины XIX века сведения о жизни и быте карачаевского народа встречаются реже, чем о других народах Северного Кавказа.

Достаточно разноречивы и сведения того времени о численности карачаевского народа. Если, согласно данным Историографической записки 1810 г. о странах, лежащих между морями Черным и Каспийским, "карачаевцы составляли 200 семей"", то по данным подполковника Буцковского, которые приводятся в военно-топографическом и статистическом описании Кавказской губернии и соседствующих ей горских областей, в 1812 году карачаевцев было 600 дворов^".

Значительно меньшую численность населения карачаевского iapofla отметил Платон Зубов. Он считал, что численность карачаевцев ограничивается 1 О О чел.^'. Совершенно иную цифру, в дворов, приводит граф Паскевич в своем отношении министру иностранных дел Нессельроде от 5 июня 1831 года^^.

в отчете о политическом состоянии кавказских народов за 1840 год, подготовленном генерал-майором Менедом, указывалось, что население Карачая насчитавало 8 800 чeлoвeк^^ На карте Кавказского края 1842 года^" и в статистическом описании Кавказа за тот же год приводится та же цифра^'. Наиболее крупную цифру в 24 О О человек дает архивный документ за 30-е годы XIX века^^ Наиболее точные данные о жителях карачаевских селений указываются в архивных документах за 1865 год^^. Согласно им, население в Карт-Джурте и Дууте составляло 4 429 чел., в Учкулан1е - 216 чел., в Хурзуке - 4 816 чел., что в итоге составило 13 461 чел.

В отличие от народов Чфкесии, карачаевцы не подвергались переселениям. Карачаевские аулы Хурзук, Учкулан и Карт-Джурт много веков стояли в тех же местах - по берегам истоков Кубани и по самым верхним ее притокам. "Два сравнительно небольших аула Дуут и Джазлык были расположены на левом берегу притока Кубани - р. Дуут. Этот район назывался Большим Kapaчaeм"^^ Родственные карачаевцам балкарцы обитали на северных С1слонах центральной части Кавказского хребта и делились на пять обществ: Хуламское, Безенгинское, Чегемское, Урусбиевское (по реке Баксан) и Балкарское (по Черекскому ущелью). Рядом с ними "обширные пространства равнин и предгорий в бассейнах Кумы, Малки, Баксана, Черека и Терека занимали кабардинцы"^^.

В восточных районах Предкавказья кочевали калмыки, ногайцы и туркмены. «Все они в начале XIX в. входили в орбиту общероссийской жизни и уже не принадлежали к числу "непокоренных" народов»"^".

Что касается общей численности местного населения к середине XIX в., она почти не поддается учету. Имеющиеся данные о численности отдельных народов неполны и разнс^ечивы.

В.К.Гарданов пишег; "Территория и численность адыгских народов на протяжении XVIII - первой половины XIX вв. подвергались постоянным и подчас весьма существенным изменениям"'^'. Это проистекало в связи с тем, что горцы не вели учет народонаселения, а русскому правительству провести перепись населения в условиях Кавказской войны не удавалось.

"Все цифры, которыми обозначали кавказское население, писал Ф.Ф.Торнау, - брались приблизительно и, можно сказать, на глаз", так как "по понятиям горцев, считать людей не только бесполезно, но даже грешно: почему они, где можно было, сопротивлялись народной переписи или обманывали, не имея возможности сопротивляться"^^.

Следует также отметить, что немалые изменения в численность народонаселения вносили эпидемические болезни, не прекращавшиеся столкновения и междоусобицы, частые военные экспедиции царских войск против горцев.

В настоящее время многие исследователи приняли за основу данные "Кубанской справочной книжки" 1891 года о том, "что к середине XLX века всех адыгов было более 500 тыс., карачаевцев около 15 тыс., балкарцев - около 9 тыс."^^.

В течение XIX века этническая карта Северо-Западного Кавказа претерпела большие изменения. В ходе Кавказской войны горские аулы не раз меняли свое местоположение. Особенно тяжелым было переселение части горского населения в Турцию. С места снимались жители многих аулов, которые практически переставали существовать. Более того, место жительства меняли целые народы. Так, почти целиком выселился народ убыхов, а также большое количество жителей Западного Кавказа: натухайцы, шапсуги, абадзехи. По данным официальных российских источников, Кавказ покинули более 400 тыс. человек. Неофициальные данные, возможно, не всегда обоснованно, значительно превышают эту цифру.

в ходе административных преобразований жители многих горских селений были переселены из района предгорий на равнину, по нижнему течению Лабы, Псекупса, Большого и Малого Зеленчуков и других притоков Кубани. На освобождаемые земли кавказская администрация селила казачье население. Казачьи станицы должны были закрыть горцам дорогу в горные ущелья.

В ходе переселения на равнину произошло смешение северокавказских народностей, появились аулы со смешанным населением. В меньшей степени переселение затронуло карачаевский народ. Старые карачаевские аулы оставались на прежнем месте. Рядом появились новые аулы по pp. Теберда, Мара, Джегута.

Таким образом, этническая карта Кавказа значительно изменилась за счет переселения коренных жителей и заселения Черномории и Кубанской области казачьим и иногородним населением.

Часть адыгов, считавшихся черкесами, расселилась не в черкесских аулах, а в карачаевских, абазинских, ногайских селениях^'*.

§ 2. Социальная стратификация горских народов Кубанской области в XIX веке Во второй половине XIX века - начале XX вв. в Российской империи происходили очень важные перемены во всех сффах социально-экономической, общественно-политической и культурной жизни. Естественно, такие же перемены происходили и на Cei? орном Кавказе, ставшем составной частью России.

Конец XIX - начало XX вв. характеризуется активным вовлечением Кавказа в процесс ускоренной модернизации. Еще В.И.Ленин писал: "Русский капитализм втягивал Кавказ в мировое товарное обращение, нивелировал его местные особенности - остаток старинной патриархальной замкнутости - создавал себе рынок для своих фабрик" Уже на рубеже веков было видно, как быстро Кавказ превращался в "страну нефте-промышленников, торговцев вином, фабрикантов пшеницы и табака"^®, капитализм проникал в самые глухие уголки многонационального края. В связи с этим меняется весь хозяйственный облик Северокавказского региона, в том числе Карачая и Черкесии.

В.И.Ленин, как типичный революционер, считал, что все типические социально-экономические противоречия, присущие России, в частности, противоречия между развивающимся капитализмом и феодальными пережитками в лице царизма и помещичьего землевладения, были присущи и Кавказу. Он подчеркивал, что в условиях многонационального региона этим гфотиворечиям особую остроту "придавала система политического, духовного и национального гнета царского самодержавия"^^.

Во второй поливине XIX века Кубанская область с ее плодороднейшими землями стала хлебной житницей России. С ее территории вывозили в центральные губернии страны и заграницу большое количество высококачественной пшеницы. Высокие урожаи зерновых получали также в северной равнинной части Баталпашинского отдела, где имелись плодородные земли и население, в основном, занималось земледелием. Южная горная часть сугдапа поставляла на продажу животных, главным образом, лошад зй, овец, крупный рогатый скот, а также продукты животноводства масло, сыр, мясо, шерсть и т. д.

Внутри Баталпашинского отдела происходил интенсивный обмен между северной частью, которая специализировалась в основном на производстве зерновых культур, и южной частью, производившей продукты животноводства. Такой обмен способствовал развитию экономики и культуры всего отдела.

В связи с тем, что экономика отдела постепенно приобретала рьпючный характер, усиливались и социальные противоречия в обществе.

Горские народы в первой половине XIX века жили традиционным обществом с чертами патриархальных и феодальных отношений. Их быт отличался особой пестротой. Отсталость производственных отношений, незавершённость процесса феодализации обусловили специфические черты классовой структуры и стратификации горских обществ Северного Кавказа.

Уровень HCTqpH4ecKoro развития rqjCKHx народов Кубанской области, куда входили Карачай и Черкесия, определялся наличием у них сословного деления.

Привилегированные сословия составляли сложную ифархическую структуру, на верхней ступени которой находились князья:

пши у черкесов, аха и маршани у абазин, султаны и мурзы у ногайцев, бии и таубии у карачаевцев и балкарцев. Это сословие включало в себя незначительную часть горского населения, но пользовалось большими правами и привилегиями. В руках князей была сосредоточена большая часть народного богатства - земли и скота. Собственность князей на землю и скот была основой эксплуатации зависимого населения.

На положении, близком к князьям, находились другие привилегированные сословия, которые современники, смотрешие на горское общество извне, привычно отождествляли с дворянством:

первостепенные "дворяне" (тлекотлеши у черкесов, агмиста-ду у абазин), второстепенные и третьестепенные "дворяне" (уорки у черкесов, агмиста у абазин, уздени у ногайцев). У карачаевцев "дворянство" как отдельное сословие не выделялось. Как и князья, горские "дворяне" владели землями на основе вотчинного права, имели свои аулы в пределах принадлежавшей им территории.

Военачальником, главой народа и хозяином в своём уделе у адыгов являлся пши. Он имел право объявлять войну и заключать мир. В его власти находились суд и расправа. На народном собрании он занимал главное место, и его решение было окончательным. Как владелец земельных наделов он имел прибыль со всех участков, находившихся под его властью.

' К началу XIX века не все черкесские и абазинские народы утфавлялись князьями, так как адыги делились на две группы:

"аристократические" (кабардинцы, бесленеевцы, темиргоевцы, мохошевцы, мамхеговцы, бжедухи, натухаевцы, егерукаевцы, жанеевцы, адемеевцы) и "демократические" (абадзехи, шапсуги, натухайцы). Такое деление по различию в политическом управлении наблюдалось с конца XVIII столетия. В то время, как "арист01фатические" племена имели своих князей и находились в их подчинении, такие крупные черкесские народы, как шапсуги, абадзехи и натухаевцы, так называемые "демократические племена", управлялись выб^зными старшинами. Это были предстгвители высшего дворянства (тлекотлеши). Они занимали вторую ступень после князя у адыгских народов.

Сословие тлекотлеши, как и князья, владело крупными земельными наделами и зависимым населением, живущим на этих землях. В его подчинении находились двс^ряне и подвластные аулы. То есть это сословие обладало почти такой же властью, как пши над целым племенем.

Такое же положение, как тлекотлеши у черкесских народов, у абазин занимали агмиста-ду (буквально «большие агмиста»). Это сословие стояло на следующей ступени иерархической лестницы после аха и составляло большую часть привилегированного абазинского населения. Агмиста-ду пользовались широкими правами.

Как и сословие аха, агмиста имели в своей собственности лыгов (патриархальных рабов). В руках агмиста находились земли и аулы собственных наименований. Так, семьи агмиста-ду Трамовы и Лоовы в 40-х годах XIX века владели аулами на Куме, Малой Лабе и Малке^'.

Абазинам, проживающим в верховьях Кумы и Кубани, на землях, принадлежавших кабардинским князьям, приходилось ежегодно платить им дань. Плата была довольно существенной: с каждого двора по одному барану в год или по одному рз^блю серебром^'. Абазинские аулы Клычева, Кячева и Дударукова платили дань князьям Атажукиньш и Бибердовым. Часть Лоовых платила дань Джембулатовьш, остальные Лоовы - Мисостовым, и только после вхождения в состав России абазины были освобождены от уплаты этой дани. У них были созданы новые органы управления - приставства и родовые суды.

К высшим сословиям ("белой кости") у ногайского народа принадлежали султаны и мурзы. "У ногайцев, - писал в 1852 году барон Сталь, - есть своя аристократия. Она состоит из султанов, мурз или князей, дворян или узденей.

Султанское потомство среди ногайцев было весьма незначительным. Тем не менее, они играли большую роль в общественнополитической жизни ногайского народа, так как принадлежали к наиболее богатой и влиятельной патриархально-феодальной верхушке. Так, например, генерал-майор Султан Менгли-Гирей имел подвластных ногайцев 2 801 кибитку, в том числе джембойлуковцев - 1 456, едисанцев - 319, едишкульцев - 1 1 2, мангитовцев и каспулатовцев - 642. Караногайскому султану, в русской службе имевшему ранг старшины 12 класса, Магомету Атепову было пожаловано 4 299 десятин земли'*^.

Ступенькой ниже в ногайском обществе шли хфупные представители родовой знати - мурзы. По мнению И.Ф.Дубровина, "мурз можно считать потомками тех лиц, которые некогда управляли народом: они составляют теперь высший класс, из которого преимущественно выбираются аульные старшины и табунные гоВ материалах, собранных частными приставами, имеются сведения о месте мурз в экономической и политической жизни ногайского народа. В них сообщается о количестве мурз по различным районам ногайской степи. По сведениям приставов (1827), в караногай-едишкульском народе было около 22 мурз, в мангитовском, едисанском и едишкульском народах - 34, в калаусоджембойлуковском народах соответственно по 24 мурзы в каждом"*^.

Ногайские султаны и мурзы обладали теми же правами,, что пши и тлекотлеши у черкесского народа. Они правили родами, имели уделы, подвластных узденей, могли быть валиями - народными правителями.

Привилегированным сословием карачаевского общества были бии. Бии, отмечает в своей работе В.И.Сысоев, "были полные господа и от них зависели все внутренние распорядки общины"*'.

В Карачае биев называли "белой костью" (акъ сюек), в отличие от "чёрного" народа. В русских докумеетах первой половины XIX века они упоминаются как "старишны", это же выражение встречается и в адатах (нормах обычного права горцев Северного Кавказа).

Пользуясь экономическим могуществом, бии держали в руках всю политическую, военную и судебную власть. Не только в суде по адату, но и в шариатском суде, проходившем при обязательном j^acTHH эфенди (духовного судьи), первое место принадлежало бию''®, и его решение могло быть окончательным.

Вот как описывает привилегии карачаевских биев Г.Ю.Клапрот; "Хотя карачаевцы ничем особенно не выделяют своих князей, однако уздени должны сопровождать верхом своих князей во время их экспедиций. Когда бий покупает что-нибудь, он обычно отдает часть свите, которая в ответ обязана как можно лучше его кормить и прислуживать ему за столом, угощая его подходящими для его ранга едой и питьем После вхождения Карачая в состав Российской империи (1828 г.) бии, и, особенно знатная и первенствующая среди них фамилия Крымшамхаловы, стали надёжной опорой русской администрации в Карачае. Огромное количество земель позволяло им содержать не только многочисленные стада скота, овец и табуны лошадей, но и эксплуатировать узденей, Korqpbie попадали в поземельную зависимость от биев.

Все перечисленные выше категории знати - пши, аха, маршани, тлекотлеши, агмиста-ду, бии - составляли феодальносословную верхушку горского общества.

Следующее сословие составили уорки у черкесов, агмиста у абазин, уздени у ногайцев и карачаевцев. Они все были служилыми людьми. Большинство из них не имело земельной и частной собственности, а также крепостных крестьян и патриархальных рабов. У абазин и адыгов они обычно получали от князей земельный надел и скот, но за это им приходилось нести военную службу, составлять конвой владельца и т. д. В случае спора между владельцем и уорком последний мог освободиться, но с обязательным возвратом владельцу полз^енного имущества (уорк-тын)'*'.

Г^ивилегированным сословием также было мусульманское духовенство: эфенди, кадии, муллы и муэдзины. Доходы духовенства складывались из различного рода поборов с населения. В первую очередь духовенство забирало десятую часть урожая. Этот налог назывался зекят'*'. Помимо этого, "с каждого дома отдаётся зимой аульному эфенди по барану и по одному стогу сена (стог или копна состоит из двух вьюков на лошадь), дров по единому вьюку на ишака и летом по барану", - писал Ф.И.Леонтович'". Надо отметить, что это касалось всех сословий. Даже пшитли не освобождались от зшлаты десятины духовенству.

Находившееся в различной степени зависимости крестьянство Карачая и Черкесии также подразделялось на ряд категорий.

В первую категорию входили тльфокотли у черкесов, карауздени, уздени у карачаевцев и ногайцев, анхаю у абазин. К ним относились и азаты (вольноотпущенники). Это были экономически зависимые, но юридически свободные крестьяне. Их экономическая зависимость оформлялась нормами обычного права.

Вторую KaTerqprao крестьян составляли крепостные - логонапыты у черкесов, юльгюлюкулы у карачаевцев, джоллукулы у ногайцев, лыги у абазин.

К третьей категории относились патриархальные рабы: унауты у ч^жесов и абазин, башсызкулы у карачаевцев.

Основную массу крестьянства у горских народов составляли черкесские тльфокотли, абазинские анхаю, карачаевские и ногайские уздени. Название этих категорий крестьян сами говорят об их свободном происхождении. Например, корень слова тльфокотль переводится как "свободный муж". "Простым свободным народом" называли тльфокотлей адаты Тюркское слово "уздень" означает "сам", "свой", то есть ни от кого не зависящий.,А.базинское "анхаю" переводится как "работающий на себя".

Свободные крестьяне являлись основными производителями материальных благ в горских округах Кубанской области. Но в XIX веке положение этой категории крестьян сильно изменилось.

Они стали нести ряд повинностей в пользу владельцев, что позволяет характеризовать их как феодально-зависимых крестьян.

Сословное неравенство этих групп населения проявлялось и в том, что они считались "черной костью", в то время как феодалы назывались "белой костью". "Черная кость" не допускалась к решению политических вопросов, которые рассматривались исключительно привилегированными сословиями, плата за кровь лиц этой части населения была намного ниже, чем за убийство апи ранение князя или дворянина. Если уздень покушался на жиз^№ или имущество бия, то адат был целиком на стороне бия, охраняя его повышенной платой за кровь. За ранение узденя штраф налагался в размере 20-25 рублей, а за ранение бия - в 300 рублей Так гласят карачаевские адаты'^.

С. Броневский называл адыгских тльфокотлей "многолюднейшим и полезнейшим сословием"'^, считая их феодальнозависимыми по тем причинам, что они были привязаны не к земле, а к владельцу, то есть, находились в административной зависимости от князей, в руках которых были и суд, и расправа.

Черкесский этнограф Хан-Гирей описывал условия зависимости тльфокотлей от владельцев. Он отмечал, что "вольные земледельцы составляли народ, подчинённый дворянству на определённых не ясно каких, но тем не менее тягостных условиях, которые возникли от местных обстоятельств и утвердились временем""^. Похоже, что общинный строй со всеми присущими ему чертами: общинным земледелием, юридической свободой общинников, круговой помощью, родовыми обычаями - всё больше уступал место в быту тльфокотлей, узденей и анхаю новым феодальным отношениям - поземельной и политической зависимости крестьян от местных феодалов.

В Карачае в XIX веке крестьяне не представляли собой однородной массы, а распадались на ряд категорий: уллу-узденей, караузденей (юридически свободных общинников, которые фактически несли феодальные повинности), азатов (вольноотпущенников), юльгюлюкулов ("правных" и "обрядных" рабов), башсызкулов (патриархальных рабов).

Основную массу населения Карачая составляли уздени. К XIX веку происходит процесс дифференциации этого сословия на уллу-узденей (фактически дворян-феодалов, имевших землю и скот, а порой крепостных крестьян и рабов) и кара-узденей или кара-киши (свободных крестьян, экономически зависимых от знати - князей и уллу-3/зденей). Во время сенокоса кара-уздени (черные уздени) с каждого двора должны были дать бию одного косаря на один день, одного человека с каждого двора для уборки сена и поставки копен, одного барана в пищу косарю с каждого двора, где не менее 60 баранов, и т. д., - говорилось в карачаевских адатах^^ Социальное положение, близкое к узденям, занимали азаты вольноотпущенники'^. Работая на владельца в течение ряда лет, большинство азатов выплачивало ему выкуп за свою личную свободу, не получая при освобождении ни земли, ни другого имущества. Не осв'Еажение к собственной религии"'^. Если же стороны не соглашались с решением суда, то дело пересматривалось вторично, но уже другим составом суда.

Несмотря на то что шариатский суд рассматривал семейные дела, наказания, выносимые судом, были слишком жестокими. В случае употребления запрещенных "напитков и яств, не совершение молитв" в установленное время, "прелюбодеяния холостых" и за прочие малозначительные проступки виновные подвергались наказанию розгами. А если женатый мужчина совершил "прелюбодеяние" с женой другого, то обоих их побивали публично "каменьями"".

Такие дела, как похищение девушки или вдовы, воровство, решались по-прежнему адатом. Шариат во многом противоречил нормам обычного права, к которому горцы издавна привыкли. Поэтому в важных случаях общинники предпочитали судиться по адату, и лишь по маловажным вопросам обращались к шариату.

Царская администрация на Кавказе уделяла особое внимание,уп/сульманскому духовенству с целью привлечения его на свою сторону, так как за влияние в регионе, кроме России, боролись Иран и Турция. В связи с этим проводилась политика не жесткого подавления выступлений горцев, а привлечения их на свою сторону. "Ни единой силой оруясия принадлежит побеждать народы, в неприступных горах живущие и имеющие в оных от войск убежища; но паче правосудием и справедливостью нужно приобрести их к себе з ш е р е н н о с т ь... - говорилось еще в инструкции Екатерины П от 28 февраля 1792 г. В прокламациях А.П.Ермолова от июня и 1 августа 1822 года также горцам гарантировалась свобода веры и обычаев. "Класс эфендиев есть именно то, от привлечения которого может произойти польза, если не большая, то и не меньшая, чем приобретаемая силой оружия""^', - писал военным начальникам на Кавказе в 1836 году А.Х.Бенкендорф. Такое большое внимание уделяли власти мусульманскому духовенству Северного Кавказа.

Мусульманское духовенство во главе со своими духовными судьями выступало против коренных горских обычаев - адатов, стремясь навязать народу мусульманское право. Еще активнее боролось местное духовенство против введения русскими в Карачае и др>тих горских обществах выборных судов. "Высшие сословия и муллы, не желая расставаться с исключительными правами на судебнзлю власть в обществах, представляли народу в невыгодном свете учреждения судов из выборных от всех свободных горских сословий и тем замедлили ход выборов", - говорится в отчете о военно-народном управлении Кубанской области с 1 января по 1 января 1869 г.

Из третейских и выборных судьи постепенно сделались постоянными. Было установлено место, где должны были заседать эти судьи. Учреждались народные суды - мехкеме (судебные палаты), дела в которых решались по шариату. Каждое мехкеме состояло из одного муфтия и трех кадиев. Муфтий был начальником судебного округа, а кадии составляли его совет.

Таким образом, в их руках соединялись не только судебная, но и административная власть. Царизм сумел подчинить мусульманское духовенство своим интересам, чтобы эфенди и муллы проводили идеологическую пропаганду, необходимую российской администрации. Духовные судьи (кадии), как и третейские (те|:гс), решали дела в пользу князей и феодалов.

Выбор на должность кадия или эфенди представителей феодальной знати не бывал случайным~^'. "Они были опорой царизма в годы войны, союзниками по борьбе с антиколониальным движением народа. Они стали его опорой и в пореформенный период"'^ - писал Г.Петров, посетивший Карачай в 1870-е годы. Он отмечал, что и в это время все внутренние распорядки общины зависели от князей.

Феодальная верхзтяка чфкесов, карачаевцев, абазин и ногайцев использовала в своих целях и суд, и народное собрание, которые в XIX веке только по форме напоминаот общинные институты, а по содержанию были уже скорее инсгшугами феодального права.

Таким образом, большую роль в судопроизводстве в горских округ ах Кубанской области ифали нормы обычного права - адаты, - и мусульманского права - шариат. Они отражали процесс становления феодальных отношений и уровень их развития, степень влияния мусульманского окружения на народы Северного Кавказа.

Адаты и шариат стали той основой, на которой строилась политика российской администрации по отношению к горскому населению. Созданные на Северном Кавказе судебные и административные органы в своей деятельности обязательно руководствовались нормами обычного права, которые продолжали игра1ъ существенную роль в жизни горских народов. Российские власти пытались внедрить в правовую систему горцев нормы российского законодательства. Но такие попыт1ш до поры до времени заканчивались, как правило, неудачно.

§ 2. Создание новых судебных учреждений Наиболее последовательной из реформ 1860-70-х гг., проведенных в Российской империи, была судебная. Вместо сословного феодадьного суда она вводила новый, бессословный суд, основанный на принципах юридического равенства.

Новые судебные уставы уголовного и гражданского судопроизводства, утвержденные 20 ноября 1864 года Александром II, i.интировали "суд скорый, правый и милостивый, равный для 1 И действительно, власти стремились к осуществлению этой цели. Создавались институты присяжных заседателей, адвокатов, нотариат^".

Судебная реформа впервые утвердила в России 4 основных принципа нового права:

- независимость суда от администрации;

- несменяемость судей;

- состязательность судопроизводства.

Были созданы общие и мировые суды. Мировой суд (в составе одного человека - мирового судьи) разбирал менее важные дела и гражданские иски.

Общий суд состоял из Окружных судов. Судебных палат и Сената. Окружные суды разбирали все фнжданские и уголовные дела (кроме особо важных). Судебная палата рассматривала особо важные уголовные и почти все политические дела (кроме особо важных). Особо важные политические дела были подсудны Верховному уголовному суду, который функционировал не постоянно, а лишь в исключительных случаях. Единой кассационной инстанцией для всех судов империи был Сенат.

Известный историк и публицист Г.А.Джаншиев хорошо г оказал, насколько судебная реформа была необходима стране и её гражданам, и как её восприняли современники.

Вот как отзывалась о судебной реформе редакция газеты "Вестник Европы": "Высочайшая власть, совершившая судебную реформу нынешнего года, сделала прочное дело, историком которого останется сам стоустый народ, а нами в летописях народной жизни назовется годом "откуда есть пошла наша правда"^'.

Не менее восторженный отзыв о судебной реформе дается в "Русском Вестнике": "Из всех великих реформ нынешнего царствования судебная реформа наиболее способна коренным образом изменить условие нашего народного и государственного быта; как ни решительны и глубоки были государственные преобразования, предшествовавшие судебной реформе, ей одной принадлежит самый обширный круг действий на все наши общественные отношения, частные и официальные, и вместе с тем на понятие всех классов народонаселения"^^.

Открытию новых судебных учреждений посвятили статью и "Санкт-Петербургские ведомости". "Давно желанное торжество свершвдось; 17 апреля открыты новые судебные места в СанктПетербурге. Всё заставляет надеяться, что результаты не останутся ниже ожиданий, что они привьются к нашей почве и пустят в ней прочные и глубокие корни. Главная роль в этом великом деле принадлежит теперь судьям, прокурорам и присяжным поверенным"^, - говорилось в ней.

Отзывы газет того времени свидетельствуют, что судебная реформа действительно произвела на многих современников глубокое впечатление. Российская общественность ждала от этой реформы многого: новых планов, новых порядков, новых судебных учреждений. "Где есть благоустроенный суд, там есть право, где есть право, там есть ограждение личности, там есть законная свобода"^, - писала газета "Голос".

Однако очень скоро обнаружилось, что новый суд не может быть равным для всех. Для крестьян не были отменены такие наказания, как телесные и наложение клейма на лицо. Для них тюремное наказание могло быть заменено наказанием розгами. То, что в основе нового судоустройства и судопроизводства лежал буржуазный принцип равенства всех перед законом, было очевидно. На деле отношение российского судопроизводства к дворянству, разночинцам, мещанству и крестьянству было совершенно различным. Члены Государственного совета, министры и чиновники старше титулярного советника подлежали особому суду Духовый суд разбирал дела только лиц духовного звания. Служившие в армии могли быть судимы военным судом, для 1фестьянства сохранили волостной суд. Все это говорит о том, что принцип бессословности суда на практике не удалось соблюсти, в системе судопроизводства и после реформы сохранились элементы старых процессуальных форм.

В состав суда мог попасть не каждый. Для этого необходимо было обладать определённым имзацественным, образовательным и служебным цензом, то есть судьей мог стать только состоятельный и образованный человек. Классовый характер суда проявлялся и в порядке избрания присяжных заседателей. Присяжными заседателями юридически могли стать представители всех сословий, фактически же эта норма также ограничивалась имущественным цензом. Но даже с такими ограничениями введение института присяжных изменило деятельность окружных судов в лз^шую сторону, так как суд присяжных - наиболее демократическая форма определения виновности или невиновности обвиняемого. Судебная реформа 1864 года, несмотря на некоторые пережитки прошлого (нарушение бессословности суда, сохранение особых судов для крестьян и духовенства, телесных наказаний для крестьян, ссыльных, каторжных и штрафных солдат), явилась самым крупным в истории Российской империи шагом к правовому государству. Она наиболее последовательно из всех проведенных преобразований 1860-70-х гг., содействовала развитию цивилизованных норм законности и правосудия в стране.

В течение десятилетий все реформаторские проекты в России выливались в полумеры, и даже великие реформы 1860 -начала 1870-х годов не вышли за рамки незавершенных либеральных преобразований. Также противоречиво развивалась в России и судебная реформа. В ней также отразилось нежелание чиновных реформаторов решительно расчистить путь для развития гражданских отношений в сфере политики и права.

Ещё более сложным оказалось проведение судебной реформы на Северном Кавказе, где базис оставался феодальным, а в области права господствовали нормы адата, переплетавшиеся с нормами шариата. Специфика юридических норм народов Северного Кавказа препятствовала распространению на них в полном об'ьёме русского законодательства, что, по мнению чиновников кавказской администрации, не способствовало "полному замирению" этого неспокойного края.

К общим причинам, побуждавшим правительство проводить судебно-административные реформы, присоединились и местные причины, обусловленные военно-колониальной политикой русского царизма. Для народов Северного Кавказа судебная реформа явилась самым кардинальным изменением в их жизни, так как внесла в их жизнь, помимо адатов и шариата, более современные нормы уголовного и гражданского законодательства Самым низшим звеном территориально-административного устройства в 60-х годах XIX века в горских округах Кубанской области было сельское население с его основными должностными лицами.

"Положение об аульных обществах и горском населении Кубанской и Терской областей и их общественном управлении"^', изданное в 1868 г., определяло не только порядок образования аульных обществ, их состав, круг деятельности, права и обязанности лиц аульного правления. Оно касалось и вопросов аульного суда.

Судебными правами, по положению, наделялся аульный сход. В аульный сход входили "все совершеннолетние домохозяева, принадлежащие к составу аульного общества"®*', - говорилось в "Положении".

Как известно, аульное общество составлялось "из всех л»щ свободного состояния, живущих в одном большом или нескольких маленьких посёлках, соединённых для удобства управления в одно общество"®'. В работе сельского схода с правом решающего голоса могли принимать участие только главы самостоятельных хозяйственных единиц, причем не все, а только достигшие 25-летнего возраста. Лишены были права голоса не только женщины и батраки, но и все младшие члены семьи мужского пола. В некоторых случаях лишались голоса и совершеннолетние главы семейств когда они находились под следствием или отдавались под надзор общества решением судебных и административных opгaнoв®^ Решения аульных сходов выносились в виде гфиговоров, которые заносились в специальную книгу и подписывались членами схода.

Приговоры могли касаться материальных отношений внутри сельского общества; вопросов землепользования на общинных землях®; удаления неугодных лиц из аула™; строительства и ремонта общественных зданий, дорог, школ, мечетей. Кроме того, сельские сходы утверждали сметы расходов из общественных касс, которые ежегодно пополнялись за счёт мирских сборов с насел ения'\ Из этой суммы выделялось жалованье членам сельского правления и учителям сельских школ.

Все дела в сельском суде разбирались словесно, причем, во время разбирательства на сходе разрешалось находиться и посторонним.

Собирал сход и занимал на нём первое место аульный старшина. Время созыва очередного схода и характер обсуждаемых вопросов во многом зависели от его решений. Старшина мог задержать очередной сход, изменить повестку дня по своему усмотрению (были случаи, когда старшина разгонял сход до окончания его работы), имел право за малейшие проступки штрафовать жителей аула, подвергать их аресту и т.

Кроме старшины, в управление аула входила комиссия доя раскладки и взимания податей и других сборов. В горских округах Терской области, также, как и в Кубанской, старшины назначались, в основном, из представителей сельской знати, несмотря на то, что выдвигали кандидатов и зажиточные и беднейшие слои населения. Так, в 1909 году на сельском сходе жители аула Кучмазукино на должность старшины выдвинули две кандидатуры: Хажумара Шогенцукова и Юсуфа Алокова. Народ проголосовал за Шогенцукова, однако прошёл Алоков в связи с тем, что он являлся представителем зажиточной части аульчан. "Администрация утвердила его на должность старшины, так как он был более надежной фигурой, чем менее состоятельный Шогенцуков", - пишет в своей работе современный исследователь Ж.А.Калмыков^.

Но были и популярные старшины, такие, как поручик ОжайХаджи Байчоров в Карачае, проработавший 24 года на этой должности в ауле Верхняя Теберда^"*. "Этого человека признавали все"^', - отзывались о нем старожилы. Не менее популярными были Кючук Блимготов, проработавший 22 года в ауле Мара, ДаулетГирей-Хаджи Байрамуков и Ахмат Байрамуков^''. Эти старшины служили не только интересам администрации, но и своему народу.

В большинстве случаев аульные старшины вместе с аульной администрацией и русским самодержавием уделяли сельским сходам значительное внимание, так как здесь решались вопросы об уплате налогов, о недоимках и задолжностях, объявлялись различные указы и распоряжения.

Вмешательство чиновников в аульские выборы и практика назначения аульных старшин было вызвано желанием российского правительства "иметь в аулах своих людей", защишавших интересы администоации, писал в своей работе "Кавказские горцы" Я.В.Абрамов Жители аула с недоверием относились к сельским старшинам, если те защищали интересы русского самодержавия.

Недоверие к ним усиливалось частыми среди старшин случаями злоупотреблений своим положением^'. И во второй половине XIX века общественные суммы нередко переходили в карманы аульных властей, хотя "Положением" 1868 г. им предписывалось заботиться о нуждах общества. На деле потребности сельской общины старшиной могли и вовсе не учитываться.

Все жители аула были связаны круговой порукой - за преступление одного отвечали все. За воровство на территории общины все село несло материальную ответственность. Между правовым положением горских и казачьих общин равенство соблюдалась не всегда. "В то время, как за убийство казака на аульной территории весь аул нес жестокое наказание, убийство горцев часто оставалось безнаказанным. Такая разница в защите личности также не могла не порождать недовольство населения"'®.

Таким образом, общественное устройство сельских сходов, как органов сельского общественного угфавления, было далеко не демократичным, хотя состав и характер сельских сходов постепенно приобретали черты буржуазно-демократических органов.

Сельские сходы не освободили горское население от опеки крупных местных владельцев, которые во всех аулах в качестве старшин продолжали руководить хозяйственной и общественнополитической жизнью сельских обществ в гсфских округах Кубанской области.

Сельские сходы находились под жестким контролем окружной администрации, которая грубо вмешивалась в их деятельность и утверждала в должностях сельских правлений в основном представителей княжеского рода и дворянства. Сельская буржуазия, а вместе с ней и крупные феодалы, опираясь на поддержку царской администрации, способствовали ликвидации тех ничтожных прав сельских сходов, которые были предоставлены им в результате административных преобразований 60-х годов XIX века.

Во второй половине XIX - начале XX века в каждом ауле функционировал аульный суд, полномочия которого определялись "Временными правилами Горских Словесных Судов"'". Избирались аульные суды в составе трех человек на три года на аульных сходах простым большинством голосов", а затем утверждались начальником Кубанской области. Членов суда избирали из числа зажиточных крестьян на сельском сходе'^. Аульный суд разбирал имущественные споры и тяжбы между горцами, дела о мошенничестве и мелких кражах (если цена краденного не превышала руб.), о наследстве и опекунстве (если стоимость имущества не превышала 100 руб.) и дела о нарушении общественного порядка^^.

Представители мусульманского духовенства не являлись членами аульного суда, но бьши обязаны принимать участие в заседаниях суда, если вопрос касался бракоразводных процессов, уплаты калыма, раздела имущества и т. д. Во всех остальных случаях суд руководствовался нормами обычного права (денежное взыскание, арест), и присутствие эфенди было необязательным.

С точки зрения Ж.А.Калмыкова, "сельские административносудебные органы были призваны сохранить и упрочить сложившиеся общественно-политические отношения, так как они отвечали интересам царского правительства Положительным было то, что во второй половине XIX века в связи с введением таких юридических институтов, как адвокатура и прокурорский надзор, у подсудимых в окружных и сельских судах появилась возможность нанимать себе защитников. Судебные процессы разрешались в большинстве случаев в пользу зажиточных и обладающих властью людей, что еще раз подтверждает зависимость суда от администрации и господство в них феодального права.

Царская администрация на Северном Кавказе поддерживала нормы обычного права горцев, отводя незначительную роль шариату. Это объяснялось прежде всего стремлением ограничить роль мусульманского духовенства в общественной жизни горцев.

Кроме того, применение адатов в судопроизводстве гфцев "давало возможность внести в народные суды начал гражданских и сблизить их постепенно с порядками общего судопроизводстНародные" или окружные суды действовали под председательством окружного начальника или его помощника "в составе трёх депутатов и двух кадиев по выбору населения"'®, то есть члены новых судебных органов избирались из местного населения, а председателями являлись начальники военно-народных управлений, - пишет Ж.А.Калмыков'^, По примеру российского судебного законодательства, все судебные дела в народных судах подразделялись на гражданские и уголовные. В ведении окрзжных судов оставались фажданские иски и менее важные уголовные дела (воровство, драка, грабеж и т. д.). Исключение составляли уголовные дела, связанные с убийством и нанесением ран, которые тоже оставались в ведении народного суда, если преступление не было совершено по политическим мотивам.

Наиболее важные дела, такие, как "измена, возмущение против правительства, личное неповиновение начальству и оскорбление его, разбой, похищение казённого имущества, убийство и поранение с увечьем", были изъяты из ведомства народных судов. В остальных случаях виновные наказывались в административном порядке, что означало выселение в Сибирь или в одну из внутренних губерний России.

Если преступление горца считалось особо опасным, царская администрация передавала его военному суду для осуждения по военно-полевым законам. И во многих случаях судьба горца завис л а от начальника округа или даже начальника участка, так как строгого и точного порядка в отношении налонсения на горцев наказания за совершенные преступления не существовало.

Таким образом, в 50-х -начале 60-х годов XIX века на Северном Кавказе были созданы новые судебные учреждения, которые назывались "народными", хотя реальное участие в них "народного элемента"'' было незначительно. Достаточно отметить, что в горских судебных учреждениях вся власть принадлежала чиновникам административно-политического аппарата управления, которые одновременно выполняли обязанности председателей областных, окружных и участковых органов суда. В состав судебных учреждений входили также местные феодалы и мусульманское духовенство, которые защищали, прежде всего, свои классовые интересы.

Наряду с новыми судебными учреждениями у горских народов Кубанской области сохранились посреднические (медиаторские) суды, которые создавались сторонами, участвовавшими в тяжбпправления, российское правительство стало ограничивать административную власть горской знати, Эту потерю оно компенсировало им большими земельными наделами, достигавшими порой нескольких тысяч десятин. Так, жители Клычевского аула (726 человек) имели надел в 3 721 десятину, а такие крупные владельцы, как Бек Мурза Трамов, - 500 десятин, поручик Кмузов - 1 500 десятин'", Хаджи-Мурза Крымшамхалов в Карачае имел 800 десятин"® и т.д.

Одновременно велась политика укоренения на Кавказе русских дворян, которым тоже даровались огромные латифундии.

Так, графу Н.И.Евдокимову было пожаловано 1 060 десятин, генерал-адъютантам П.Х.Граббе и Г.И.Филипсону - по 6 О О десяО тик"''. Среди новых кавказских землевладельцев были генералы, офицеры, лица местной администрации, которые, таким образом, лишали горцев части их земель.

Земельная реформа проводилась с учетом сословного строя:

тысячи и сотни десятин земли находились в руках высших сословий горского населения, а мизерные участки по 6-7 десятин (а иногда и меньше десятины) доставались крестьянам. Перераспределение земельных владений обострялось тем, что административные и аграрные преобразования проводились в условиях не законченной еще Кавказской войны. Только через несколько лет после ее окончательного завершения начался переход к гражданскому управлению.

С января 1871 года военно-народные округа были ликвидированы. "Положение" 1871 года вводило у горских народов гражданское управление. Горское население Кубанской области, вместе с русским населением, вошло в состав уездов, на которые была поделена Кубанская область: Баталпашинский, Майкопский, Екатеринодарский. Ейский, Темрюкский. Но период гражданского угфавления длился недолго, до 1888 года. С конца 1880-х годов уе:ады были преобразованы в отделы, в результате чего горское население целиком оказалось в подчинении казачьей администрации. У горцев Кубанской области были отобраны даже те небольшие 1фохи самоуправления, которые они получили в предыдущий период.

Включение территории Кубанской области в общее русло экономического развития России отразилось не только на развитии экономики, но и на социальной стратификации населения. Шел процесс имущественного расслоения крестьянства, появлялись новые социальные группы - зажиточные крестьяне, которых называли кулаками, и безземельные батраки. Формировались и новые сословия, придававшие особый статус жителям Кубанской области. Население в ней стало делиться на коренных жителей, которые. обладали имущественными и политическими правами, и иногородних, не имев1Ш1х грава на получение земельного надела и голоса в народном собрании. Половинчатость, нечеткость, незаверщенность реформ, постоянно менявших социальные отношения ^вутр.и народов, населявших Кубанскую область, отрицательно сказывались на положении основных слоев ее населения.

Судебная реформа должна была заменить сословный суд, находившийся в руках феодальной верхушки, бессословным судом, способным уровнять всех перед лицом закона. Судебная реформа 1864 года вводила гласность, состязательность, независимость суда от администрации. Цент[:)альным звеном нового судебного устройства стал окружной суд с присяясными заседателями. Положительным в новом суде было то, что присяжные заседатели (12 человек) назначались из представителей всех сословий. Дня избрания присяжных заседателей, однако, вводился имущественный ценз. Из-за него присяжными могли становиться лишь достаточно зажиточные люди.

Мировой суд, где главную роль играл мировой судья, разбирал менее важные дела и гражданские иски. Принцип несменяемости судей обеспечивал независимость суда от администрации и являлся одним из основных начал "правильного" (по терминологии того времени) судебного устройства.

Даже в России судебная реформа осталась незавершенной.

Не был реформирован Сенат - высшая судебная инстанция, сохранялся сословный волостной суд, имели место телесные наказания ИТ. д.

Пережитки феодальных отношений тормозили не только развитие хозяйства, но и правовую сторону жизни страны. Феодальным было право, по которому судили население. Разные сословия подлежали разным юридическим нормам. А на Северном Кавказе судопроизводство усложнялось еще более пд)е1шетением норм российского законодательства с нормами обычного права (адатами) и шариатом. Обычное право (адаты), как и мусульманское право - шариат, отражало существовавшие общественные отношения.

Как на одну из важнейших причин реформы можно указать на "несостоятельность суда", не только "не BHjonaBmero населению никакого доверия", но и "заставляющего даже самою администрацию предпочитать полицейскую расправу правильному судебному преследованию"'^".

Введение на Северном Кавказе с 1869 года судебных уставов по российским образцам 1864 года не ликвидировало сословности горского суда. В преобразованиях судебной системы на Северном Кавказе имели место консерватизм и непоследовательность. Главными причинами, тормозившими проведение кардинальной реформы горских судов, были различная подсудность населения Кубанской и Терской областей, смешение гражданского и уголовного судопроизводства, вмешательство в судопроизводство администр1ации.

Отсутствие юридического образования у глав Горского Словесного Суда, неподготовленность к юридической деятельности судей из депутатов, не всегда знакомых с местными обычаями, отсутствие апелляционной инстанции и непопулярность Горских Судов в среде горского населения вынудили начальника Кубанской области 2 февраля 1902 года направить командующему войсками Кавказского военного округа специальный рапорт. В нем был поставлен вопрос об упразднении Горских Словесных Судов как уже не соответствующ;их общественной жизни горцев в округах Кубанской области. Дальнейшее преобразование судебной системы в Кубанской области, однако, развития не получило, а в связи с началом Первой мировой войны, было преостановлено вовсе.

Таким образом, реформы 60-70-х годов XIX века, проведенные в Центральной России, в том числе и на Северном Кавказе, представляют собой сложное явление. И поэтому их нельзя оценивать однозначно. С одной стороны, они ломали традиционное устройство горских обществ, но, с другой стороны, эта ломка была исторически оправдана. Несмотря на ограниченность, это были действительно великие реформы, которые изменили коренным образом всю жизнь страны, в том числе и горских народов Северного Кавказа. Они помогли горским народам подняться на более высокую ступень общественного развития. В связи с этим очень сложно оценивать однозначно влияние реформ на судьбу горских народов. Нельзя ни преувеличивать положительного значения реформ, Н сводить их только к потребностям колониальной политиИ ке. При всех положительных C T q p o H a x, конечной целью реформ было укрепление власти местной администрации, а не улз'чшение положения народа. Тем не менее судебная реформа явилась значительным шагом к зарождению институтов правового государства в Кубанской области, содействовала развитию цивилизованных норм законности и правосудия.

ПРИМЕЧАНИЯ

• ' Кавказ. 1867. № ^ Положение дела освобождения сословий в горских округах Кубанской области // ССКГ. Вып. П. Тифлис, 1868.

^ Леонтови^! Ф. И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Вып.1. Одесса, 1882; Он же. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Вып. 11.1883.

* Петрусевич Н. Г. Заметка о карачаевских адатах по долговым обязательствам // ССКГ. Вып. IV. Тифлис, 1870.

' Дубровин Н. Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1871. Т. I ® Ковалевский М. М. Закон и обычай на Кавказе. Т. I-II М. 1890;

Он же. Поземельные и сословные отношения у горцев Северного Кавказа // Русская мысль. 1883. № 12.

' Тепцов В. Я. По истокам Кубани и Терека // СМОМПК, Вып.

XIV. Тифлис, 1892.

* Миллер Б. В. Из области обычного права // Этнографическое обозрение. 1902, № 1-2.

' Джаншиев Г. А. Из истории судебной реформы. М., 1883.

Рейнке Н. М. Горские и народные суды Кавказского края //Журнал Министерства Юстиции. 1912. № 2.

" Рейнке Н. М. Горские словесные суды Кубанской области.

СПб., 1912.

Сысоев В, М. Карачай в географическом, бытовом и историческом отношениях // СМОМПК. Вып. 43. Тифлис. 1813.

" Дьячков-Тарасов А. Н. Заметки о Карачае и карачаевцах. // СМОМПК. Вып. XXV. Тифлис, 1898.

"Иваненков Н. Карачаевцы // ИОЖКО. Вып. V.Eкaтepинoдap, 1912.

" Чурсин Г. Ф. Поездка в Карачай // ИКОИРГО. Тифлис. 1915.

№3.

Абрамов Я. В. Кавказские горцы. Краснодар, 1927.

Дубровин Н. Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб. 1871. Т. '' Македонов Л. В. В горах Кубанского края. Быт и хозяйство жителей нагорной полосы Кубанской области. Воронеж. 1908.

Алиев У. Д. Кара-Халк. Ростов, 1927; Он же. Карачай. Ростов-на-Дону, 1927.

Тамбиев И. О родах и сословно-феодальных отношениях в дореволюционном Карачае и об их фальсификации // Революция и горец. 1931. № 12. Он же. Карачай прежде и теперь. Ростов/Дон, 1931.

Хубиев И. (Карачайлы). Адат и шариат. Ураза на Северном Кавказе Н Революция и горец. 1920. № 3.

^^ Фадеев А. В. Россия и Кавказ в первой трети XIX века. М.

1960; Он же. // Экономические связи Северного Кавказа с Россией в дореформенный период // История СССР. 1957. № 1; Он же.О социальном положении не закрепощенных крестьян у кавказских горцев в дореформенный период // Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного движения в России. М., 1961.

^^ Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. М. 1963; Она же. Из истории сношений западных адыгов и северо-кавказских абазинцев с русским государством в XVI-XVII вв. // Труды КЧНИИ. Вып. IV. Серия историческая. Черкесск, 1963.

Гарданов В. К. Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX вв). М. 1967; Он же. О расселении и численности адыгских народов в первой половине XIX в. // Советская этнография. 1963. № 4.

^ Покровский М. В. Очерки социально-экономической истории адыгских племен в конце XVIII - первой половине XIX века. Диссертация. М. 1957.; Он же. Из истории адыгов в конце XVIII первой половине XIX века: Социально-экономические очерки.

Краснодар, 1989.

^ Кумыков Т. X. Вовлечение Севфного Кавказа во всероссийский рынок в XIX веке. Нальчик, 1962; Он же. Атажзосин Кази.

Нальчик. 1969; Он же. Социально-экономические отношения и отмена крепостного права в Кабарде и Балкарии. Нальчик, 1959;

Он же. Экономическое и культурное развитие Кабарды и Балкарии в XIX в. Нальчик, 1965.

^^ Невская В. П. Аграрный вопрос в Карачае и Черкесии в эпоху империализма. Черкесск, 1972; Она же. Земельная реформа и отмена крепостного права в Черкесии // Труды КЧНИИ. (Сер. Ист.).

Вып. 3 1959; Она же. Карачай в XIX веке. Черкесск, 1966; Она же.

Присоединение Черкесии к России и его социальноэкономические последствия. Черкесск, 1956; Она же. Сельская община у горских народов Северного Кавказа (конец XVIII - начало XX в.) // Проблемы общественной жизни и быта народов Северного Кавказа в дореволюционный период. Ставрополь. 1985;

Она же. Социально-экономическое развитие Карачая в XIX веке:

дореформенный период. Черкесск, 1960.

Очерки истс^ии Адыгеи. Майкоп. 1957.

Очерки истории Дагестана: В 2 т. Т. I.Махачкала, 1957.

Очерки истории Карачаево-Черкесии, С Древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции.Т. I, Ставрополь, 1967.

Очерки истории Чечено-Ингушской АССР: (С древнейших времен до наши дней). В 2 т. Т.1. Грозный, 1967.

^^ История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времен до наших дней. Т. I. М. 1967.

^^ История Северо-Осетинской АССР. М. 1987.

Козлов А. И. На историческом повороте. Ростов/Дон. 1977.

Ратушняк В. Н. Сельскохозяйственное производство Северного Кав1^аза в конце XIX - начале XX века / Отв. редактор И. М.

Анфимов. Ростов/Дон. 1989.

^^ Трехбратов Б. А. Первые шаги... Выступления армейских и казачьих частей на Северном Кавказе в период революции 1905гг. Краснодар, 1989.

^^Чекменев С. А. Переселенцы. Пятигорск, 1994.

История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. Т. I. М., 1988.

История народов Северного Кавказа (XVIII - 1917 г.) Т. П.

М., 1988.

""^Черкесы. Истсфико-этнографический очерк. Черкесск, 1974.

'^'Карачаевцы. Историко-этнографический очерк. Черкесск, 1978.

''^Ногайцы. Историко-этнографический очерк. Черкесск, 1988.

Абазины. Историко-этнофафический очерк. Черкесск, 1989.

''^Материалы по обычному праву кабардинцев. Первая половина ХЕХ в./ Отв. ред. и сост. В.К. Гарданов. Нальчик, 1956; Он же.

Обычное право как источник для изучения социальных отношений у народов Северного Кавказа в XVIII - начале XIX в. // Советская этнография. 1960. № 5.

Думанов X. М. Обычное и имущественное право кабардинцев (вторая половина XIX - начало XX в.). Нальчик, 1976.

''^Азаматов К. Г. Социально-экономическое положение и обычное право балкарцев в первой половине XIX века. Нальчик, 1968.

Эдиева Ф. Д. Обычное право в системе общественных отношений карачаевцев в XIX веке. Автореф. дисс... канд. ист. наук.

М., 1975.

Развитие феодальных отношений у народов Северного Кавказа. Махачкала. 1988.

Калмыков Ж. А. Установление русской администрации в Кабарде и Балкарии (конец XVIIl - начало XX века). Нальчик, 1995.

'"Мальцев В. Н. Влияние Кавказской войны на административно-судебные реформы на Северном Кавказе второй половины XIX в. // Кавказская война: уроки истории и современность. Краснодар, 1995.

' ' Калмыков Ж. А. Административно-судебные преобразования в Кабарде и горских (балкарских обществах) в годы русскокавказской войны // Кавказская война: уроки истории и современность. Краснодар, 1995.

Вечерний Ставрополь. 1997. № 161.

^ Сюкияйнен Л. Р. Шариат, адат и российское законодательство: соперничество или взаимодействие? // Человек и общество на Кавказе. Проблемы правового бытия. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Ставрополь, 2002. С. 124-131.

"" Исмаилов М.-С. А. Адаты Дагестана в конце XIX и первой четверти XX вв. // Там же. С. 107-110.

^ Бабич И. Л. Соотношение обычного права и шариата в правовой истории кабардинцев и балкарцев // Там же. С. 86-95, ' ' Магаяева П. И. Адаты как источники судебных решений в Карачае и Черкесии в XIX веке // Там же. С. 114-117.

Зозуля И.В. История развития судебной системы на Северном Кавказе во второй половине XIX - начале XX века. Автореф.

дисс...канд.ист.наук. Ставрополь, 1999.

Кумпан В.А. Национальная политика самодержавия на Северо-Западном Кавказе в пореформенный период (1864-1917). Автореф... дисс. канд.ист.наук. Краснодар, 2000.

Малахова Г.Н. Становление и развитие российского государственного управления на Северном Кавказе в конце XVIII-XIX вв.

Ростов/Дон, 2001.

Соловьева Н.Г. Социально-экономическое развитие и общественное движение в Карачае и Черкесии во второй половине XIX начале XX вв. Автореф...дисс. канд.ист.наук. Нальчик, 2002.

''Социально-экономическое, политическое и культурное развитие Карачаево-Черкесии (1870-1917). Сборник документов. Ростов/Дон, 1985.

^ Акты Кавказской археографической комиссии / Под ред. Ад.

Берже. Тифлис, 1866 - 1905. Т. I-XII. (В дальнейшем: АКАК)/ 'ГАКК. Ф. 774. Оп. 1. Д. 2. Л. ^ Рейнке Н. М. Горские Словесные суды Кубанской области.

СПб., 1912. С. ^Сборник сведений о Кавказе. Тифлис, 1871. С. 69.

* Невская В. П. Присоединение Черкесии и его социальноэкономические последствия. Черкесск, 1956. С. 7.

' История народов Северного Кавказа (конец XVIII - 1917 г.).

М., 1988. С. ^ Невская В. П. Присоединение Черкесии и его социальноэкономические последствия. Черкесск, 1956. С. 7 - 10.

' Лавров Л. И. Абазины. Историко-этнографический очерк // КЭС. М., 1955. С. 9.

'®РГВИА. Ф. 14257. Оп. 3. Д. 126. Л. 27.

"РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6652. Л. Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823. Т. П. С. 338.

" Берже А. Краткий обзор горских племен на Кавказе. Кавказский календарь на 1858 г. Тифлис, 1857. С. 291.

'"ГАКК Ф. 452. Оп. 1. Д. 605. Л. ".Ламберта. Описание Колхиды или Минфелии // ЗООИД Т. X.

Одесса, 1877. С. 210.

Гильденштедт И. А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа из путешествия г-на академика И. А. Гильденштедта через Россию и по Кавказским горам в 1770, 71, 72 и годах. СПб., 1809. С. 148.

" Зубов П. Картина Кавказского края, принадлежащего России, и сопредельных оному земель. Ч. 3. СПб., 1835. С. 133.

Пегфусевич Н. Г. Заметка о карачаевских адатах по долговым обязательствам // Сбсфник сведений о карачаевских горцах. Вып.

4, Тифлис, 1870. С. 45.

Историографические записки о странах, лежащих между морями Черным и Каспийским. СПб., 1810.

""РГВИА. Ф. 414. Д. 300. Л. 45.

Зубов П. Указ. соч. С. ^^\KAK. Т. VIII. С. 906.

РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6382. Л. 6- '"•РГВИА. Ф. 414. Д. 300. Л. 92.

''РГВИА, Ф. ВУА. Д. 6164. Л. 10.

РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6288. Л. 360-361.

РГВИА. Ф. 545. Оп. 1. Д. 107, Л. 43-44.

''Очерки истории Карачаево-Черкесии. Ставрополь, 1967. Т. 1.

С. 311-312.

''История народов Северного Кавказа. М. 1988. Т. 2. С. 55-56.

Напсо Д. А., Чекменев С. А. Надежда и доверие. Черкесск, 1993.С. 15.

Гарданов В. К. Общественный строй адыгских народов. М.

1967. С. 16.

^^ Торнау Ф.Ф. Воспоминания Кавказского офицера // Русский вестник. 1864. Т. 53. № 10. С. ^^Кубанская справочная книжка. Екатеринодар, 1891. С. 131.

Полн.собр.соч.Т.Ш. С. 592-595.

^"РГВИА. Ф. 257, Оп, 3. Д. 406. Л. 5.

'^ГА КБР Ф. 16. Оп. 1. Д. 1036. Л. 10.

•"'Там же.

Сталь К. Ф. Этнографический очерк черкесского народа // Кавказский сборник. Т. XXI. 1900. С. 76.

Ставропольские губернские ведомости. 1876. № 41.

Дубровин Н. Д. История войны и владычества русских на Кавказе. Т. 1.Кн. 1.СП6., 1871. С. 263.

^ГАСК. Ф. 249. Оп. 3. Д. 1886. Л. 5-6.

Сысоев В. М. Карачай в географическом, бытовом и историческом отношении // СМОМПК. Вып. 43. 1913.

'^ГАСК. Ф. 348. Оп. 1. Д. 129. Л. 80.

''^Клапрот Г. Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг.// Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XVIII-XIX вв. / Под ред. В. К. Гарданова.

Нальчик, 1974. С. 247.

'"Там же.

'''Леонтович Ф. И. Адаты Кавказских горцев. Одесса, Вып. I, 1882. С. 150.

'"Там же.

" Леонтович Ф. И. Указ. соч. Вып. I. С. 123.

'^Броневский С. Указ.соч. С. 42.

Хан-Гирей. Бесленей Абат // Кавказ. 1847. № 42.

" Алиев У. Кара-Халк. Ростов/Дон, 1927. С. 45.

Азатами называли крепостных крестьян, освобожденных от крепостного права до отмены крепостного права в Карачае в 1868г.

'^Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии (1790-1917). Сборник докз^ентов. Ростов/Дон, 1985. С. 17.

'^Тамже. С. 18.

''Кавказ. 1867. № 38.

^Леонтович Ф. Адаты Кавказских горцев. С. 135.

Кавказ. 1867. №38.

"Кавказ. 1867. № 50.

Кавказ. 1867. №51.

Люлье Л. Я. Черкесия. Краснодар, 1927. С. 43.

®'ГАКК, Ф. 452. Оп. 2. Д. 520. Л. 3.

"'^Кавказ. 1867. №37.

^^ Венюков М. И. Очерк пространства между Кубанью и Белой // ЗИРГО. 1863. № 1-2. С. 66.

®*Кавказ.Л867.№38.

Фадеев А. В. О социальном положении незакрепощенных крестьян у кавказских горцев в дореформенный период // Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного движения в России. М., 1961. С. 228.

™ Карачаевцы. Историко-этнографический очерк. Черкесск, 1978, С. 207.

' Невская В. П. Присоединение Черкесии к России и его социально-экономические последствия. Черкесск, 1956. С. 31.

^Там же. С. 'ГАКК. Ф. 574.Д. 507. Л. 22-37.