«Серия ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ СОВРЕМЕННОЙ МОЛОДЕЖИ Т.П. Войтенко Другой я и Программа подготовки молодежи к семейной жизни Методическое пособие Калуга 2010 1 ББК 74.268.771 В 65 Работа выполнена при финансовой ...»

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

КАЛУЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

им. К.Э. Циолковского

ГОУ ДПО «Калужский государственный институт модернизации

образования»

Серия «ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ

СОВРЕМЕННОЙ МОЛОДЕЖИ»

Т.П. Войтенко

Другой я и Программа подготовки молодежи к семейной жизни Методическое пособие Калуга 2010 1 ББК 74.268.771 В 65 Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ и Правительства Калужской области проект «Духовно-нравственные основы подготовки молодежи к семейной жизни»

№ 10-06-59614 а/Ц Рецензенты:

М.Н. Миронова, кандидат психологических наук, доцент кафедры социальной и организационной психологии КГУ им. К.Э. Циолковского;

Е.Н. Калитько, директор психологического центра здоровья ГОУ ДПО «Калужский государственный институт модернизации образования»

Войтенко Т.П.

В 65 Другой и Я. Программа подготовки молодежи к семейной жизни. Методическое пособие. — Калуга, 2010. — с. — (серия «Духовно-нравственное развитие современной молодежи»).

В пособии представлена программа подготовки молодежи к семейной жизни, в основу которой положена отечественная духовно-нравственная традиция. Концептуальные основания программы заданы работами А.А. Ухтомского, М.М. Бахтина, Т.А.

Флоренской, а также И.А. Ильина. Главным ориентиром подготовки молодежи к семейной жизни видится формирование Друго-центричной мотивационной направленности.

Материалы пособия адресованы психологам и педагогам системы общего, профессионального и дополнительного образования; также они могут быть интересны родителям взрослеющих детей и молодежи, серьезно задумывающейся о построении своей семьи.

ББК 74.268. ISBN © Войтенко Т.П.,

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

1. КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВАНИЯ ПРОГРАММЫ

ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫЕ ОСНОВЫ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ

1.1. Подготовка молодежи к семейной жизни как проблема.

Психологическая неготовность к семейной жизни 1.2. Психологическая неготовность к семейной жизни как частный случай психологической неготовности. «Сбой» в мотивационной составляющей психологической готовности 1.3. Этическая дезориентированность молодежи как причина «сбоя» в мотивационной сфере. Доминанта как мотивационный потенциал:

Эго-доминанта и Друго-доминанта 1.4. Другоцентричность как необходимое условие семейного благополучия. Снятие Эго-доминанты как путь духовного возрастания 1.5. Духовные основы единения людей. Семья как первичная форма человеческого духовного единения

2. СОДЕРЖАНИЕ ПРОГРАММЫ

2.1. Счастье 2.2. Любовь 2.3. Брак 2.4. Семья 2.5. Структура семьи 2.6. Назначение семьи. Семья как «школа воспитания»

3. МЕТОДИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПРОГРАММЫ

3.1. Учебно-тематический план (примерный) 3.2. Формы организации и проведения занятий

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1. Ильин И.А. Путь духовного обновления: О семье Приложение 2. Практические задания и упражнения Приложение 3. Материалы и сюжеты в помощь организации дискуссий Приложение 4. Христианские представления о любви и семейной жизни. Анкета

ПРЕДИСЛОВИЕ

Кризис семьи, сопрягаясь с кризисом демографической ситуации, является острейшей проблемой современности. Эта проблема привлекает усилия политиков, ученых, общественных деятелей. В качестве превентивных мер первоочередное внимание уделяется молодежи — разработке разнообразных проектов и программ, нацеленных на ее подготовку к семейной жизни.

В нашей стране в последние годы правительством принят целый комплекс мер, направленных на поддержку семьи и материнства: концепция государственной политики в отношении молодой семьи, концепция демографической политики на период до года. Проект «Молодая семья России» входит в число приоритетных направлений государственной молодежной политики. На решение обсуждаемой проблемы направлены исследования и практические разработки многих ученых; нельзя не отметить вклад таких психологов и педагогов как И.В. Дубровина, В.Н. Дружинин, С.В. Ковалев, Я.Л.

Коломинский, И.С. Кон, Б.С. Круглов, Е.Д. Марьясис, А.В. Мудрик, В.С. Мухина, Ю.М.

Орлов, Т.А. Флоренская и другие.

С 1982 года в средних школах введен предмет «Этика и психология семейной жизни», имевший вначале статус обязательного, а затем — факультативного. В последние годы активно обсуждается вопрос о содержании и организационных формах подготовки к семейной жизни студенческой молодежи.

К сожалению, несмотря на все принимаемые меры, острота проблемы не снижается.

Сегодняшняя молодежь отрицает традиционный уклад семейной жизни. Растет число молодых людей, ведущих совместную жизнь с партнером своего пола. В нашей стране до 3 миллионов увеличилось число молодых пар, проживающих без юридического оформления брака (в так называемых «гражданских браках»). Состояние зарегистрированных и формально полных семей отличается конфликтностью и дисфункциональностью; в результате — из десяти молодых семей, заключивших брак, девять распадается.

На наш взгляд, основным моментом, сдерживающим решение обсуждаемой проблемы, является искаженное в современном общественном сознании представление об онтологии семьи, ее «цементирующей» основе. Самым уязвимым моментом сегодняшней семьи является не слабая материальная обеспеченность и не низкой уровень знаний и умений в области семейной жизни, а недостаточная духовно-нравственная зрелость супругов (инфантильно-эгоцентрическая позиция, гедонистические установки).

Исходя из этого, ключевым моментом реабилитации семьи видится оказание психологической помощи в духовно-нравственном возрастании личности; именно нравственное достоинство супругов является залогом прочности семьи, его цементирующей силой. Такое видение опирается на многовековые отечественные традиции подготовки молодых людей к семейной жизни.

Видение определило цель настоящего проекта: разработка программы подготовки молодежи к семейной жизни, в основу которой положена отечественная духовнонравственная традиция. Концептуальные основания нашей программы заданы работами А.А. Ухтомского, М.М. Бахтина, Т.А. Флоренской, а также И.А. Ильина. Ключевым моментом в подготовке молодежи к семейной жизни выступает формирование Другоцентричной мотивационной направленности.

Разработке содержания и методических аспектов программы предшествовало эмпирическое исследование (на студенческой выборке региона Калужской области объемом 300 человек), целью которого являлась оценка возможности принятия современной молодежью представлений о семейной жизни, опирающихся на отечественную духовно-нравственную традицию. Результаты исследования показали, что современная молодежь не готова принимать эти представления в качестве идеала семейной жизни, хотя может относиться к ним как к гипотезам1.

Исходя из этого, определялось как содержание программы, так и основная форма проведения занятий.

В выстраивании содержания программы мы стремились избежать акцентирования когнитивной составляющей отечественной духовно-нравственной традиции семейной жизни: углубления в христианскую антропологию, перегруженности иллюстрациями из жития святых и т. п. Виделось важным максимально приблизить содержание программы к тем вопросам, которые реально задает себе сегодняшняя молодежь, к проблемам, с которыми она сталкивается в своей повседневной жизни. Круг тем и логика их раскрытия выстраиваются следующим образом: «Счастье» — «Любовь» — «Брак» — «Семья» — «Структура семьи» — «Назначение семьи».

Выбор основной формы проведения занятий также определялся результатами исследования. Поскольку современная молодежь может принимать представления о семейной жизни, опирающиеся на отечественную духовно-нравственную традицию, лишь как гипотезы, постольку основной формой проведения занятий должна быть дискуссия.

Для организации дискуссии видится возможным привлекать вопросы анкеты, использовавшейся в исследовании. С этой целью мы приводим ее в приложении 4.

Целевой группой, для которой задумывалась разработка программы подготовки к семейной жизни, первоначально виделось студенчество. Студенческая молодежь не только реально задумывается о построении будущей семьи, но нередко и создает свои семьи. Однако апробация программы показала, что студенчество является не единственной аудиторией, которой она может быть адресована. В круг адресатов программы могут входить и школьники старших классов, и работающая молодежь.

Подробно результаты исследования см.: Артемова, Т.А. Духовно-нравственные основы подготовки молодежи к семейной жизни / Т.А. Артемова, Т.П. Войтенко, С.А. Смирнова, М.С. Потолова // Труды регионального конкурса научных проектов в области гуманитарных наук. — Калуга, 2011.

1. КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВАНИЯ ПРОГРАММЫ

ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫЕ ОСНОВЫ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ

1.1. Подготовка молодежи к семейной жизни как проблема. Психологическая неготовность к семейной жизни Вопросам подготовки молодежи к семейной жизни, сохранению прочности семьи испокон веков уделялось серьезное внимание. Однако на протяжении многих столетий эти вопросы не имели остроты и драматизма. Они успешно решались как будничная задача — не напрягая мысли ученых, не будоража общественность и криминальные структуры.

Научной и социальной проблемой они стали в конце XIX столетия.

Причиной метаморфозы обыденной задачи в острейшую проблему, по нашему мнению, является искажение в общественном сознании представлений об онтологии семьи: взгляд на нее как на социальный институт, точнее — «продукт общественного развития». Эти представления имеют не очень глубокие корни, они стали оформляться только в XIX–XX столетиях, и даже предпосылки к этому возникли лишь в Средние века.

На протяжении многих столетий человеческой истории семья и брак считались таинством, образом жизни, заповеданным Богом. Заповеди семейной жизни (Быт. 2:18Матф. 5:32, 1 Кор. 11:3, Еф. 5:22-28, Еф. 6:1-4, Колос. 3:18, Гал. 5:13, Мал. 2:14, Еккл.

4:9-12 и др.) как часть нравственного закона, данного Богом людям, должен был знать и исполнять каждый человек.

Исключительную роль во всех вопросах семейной жизни играла Церковь. Она не только оказывала духовное наставничество в решении тех или иных семейных проблем, в подготовке молодых людей к семейной жизни, но и освящала брачный союз, раскрывая его как путь жертвенной любви и способ служения Богу.

Важная роль в подготовке молодежи к семейной жизни отводилась доброму примеру родителей. Об этом особенно много говорилось в поучениях и наставлениях святых отцов Церкви (св. Иоанна Златоуста, св. Филарета Московского, св. Феофана Затворника, св.

Николая Сербского и др.) Кроме религиозных законов и уложений, существовали и строго действовали выработанные веками народные обычаи и обряды, регулировавшие как добрачное поведение, так и правила семейной жизни. Они предписывали поведение вплоть до мелочей. Отечественные представления о народных обычаях и традициях сохранены в выдающемся памятнике древнерусской культуры — «Домострое».

Государство в вопросах семьи всячески поддерживало линию Церкви, укрепляя ее авторитет. В качестве примера сошлемся на такие сохранившиеся в русской истории источники как «Поучение» Владимира Мономаха, «Сочинения» Симеона Полоцкого.

Секуляризация общественной жизни (ее «обмирщение») 2, начавшаяся в Европе с конца XIII века, а в России с XVIII века, привела к снижению роли Церкви в вопросах семейной жизни и брака. Брачные союзы стали узакониваться государством. Первые гражданские браки были заключены в Нидерландах в XVI веке.

Снижение роли и авторитета Церкви в жизни семьи привело к возникновению ее сильнейшей зависимости от социально-исторических процессов. Семья стала «ячейкой общества», пропускающей через себя все его деформации. В последние столетия институту семьи пришлось принять на себя нагрузку многих общественных катаклизмов:

мировых и гражданских войн, технических революций, экономических кризисов… Кризис института семьи стал остро ощущаться на рубеже XIX–XX столетий.

Трудности семьи обозначились настолько явно, что возник научный интерес к проблемам Секуляризация — от позднелатинского saecularis — мирской, светский семьи. Семья стала объектом научных исследований, а вопросы сохранения и укрепления семьи, как уже отмечалось, из будничной и обыденной задачи превратились в серьезную социально-научную проблему.

Подходы к решению обозначившейся проблемы кардинально расходились в нашей стране и за рубежом.

За рубежом в большинстве случаев подход к решению этой проблемы исходил из признания права семьи на самоопределение, из уважения ее автономности. Такое отношение к семье нашло свое отражение в 26-й статье Декларации ООН по правам человека. В образной форме оно хорошо передано словами финского философа и социолога И. Снеллмана: «Власть общества останавливается на пороге дома»3. Поэтому помощь семье оказывалась исключительно в недирективном ключе (консультативнопросветительского характера) и в специальных центрах. При этом привлекался достаточно широкий круг специалистов: педагоги, психологи, психотерапевты, сексологи.

В нашей стране трудности семьи, обозначившиеся на рубеже XIX и XX столетий, рассматривались в свете концепции семьи, изложенной в работе Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». А именно: семья считалась временным явлением, появившимся как потребность общества на определенном историческом этапе; соответственно, по мере изменения общества, семья как таковая должна отмереть. Трудности, переживаемые семьей, при таком подходе понимались как совершенно нормальное (более того, предсказуемое!) явление:

«предсмертная агония». Идеолог и руководитель советского государства В.И. Ленин в одной из бесед с К. Цеткин сказал: «В области брака и половых отношений близится революция, созвучная пролетарской революции»4.

…Отечественной семье пришлось пережить не только насильственное отречение от веры и идеалов отцов, обобществление собственности, но и утрату права на воспитание собственных детей. Это право стало принадлежать государству. Родители не могли воспитывать детей в соответствии со своими ценностями, если они расходились с государственной идеологией.

Поиск путей нового — коммунистического — воспитания, задачи которого не могли быть поставлены перед семьей с ее «мелкособственнической психологией», привел к созданию громадной сети детских домов, школ-интернатов, школ продленного дня5.

Нигилистические взгляды на семью порождали проекты полной изоляции детей от родителей. Так, например, работник Госплана СССР Л.М. Сабсович в своей брошюре «Города будущего и организация социалистического быта» предлагал сосредоточить всех детей от рождения до 16–17 лет в особых детских секторах, домах и городках6.

Идея отмирания института семьи и построения нового социалистического быта вдохновляла не только чиновников, но и некоторых художников слова. В своих произведениях, адресованных молодежи и юношеству, они рисовали образы коммунистического общества, в котором свободные граждане свободно соединяются для коллективного труда, общения и веселья, — никто ни к кому не привязан никакими узами, кроме взаимного влечения7.

Цит. по: Хямяляйнен, Ю. Воспитание родителей: концепции, направления и перспективы / Ю. Хямяляйнен, пер. с фин. — М., 1993. — С. 28.

Воспоминания о В.И. Ленине. — М., 1970. — Т. 5. — С. 43.

Крупская, Н.К. В поисках новых путей: сб. статей / Н.К. Крупская. — М., 1924; Крупская, Н.К.

Коммунистическое воспитание детей и подростков (Доклад на III съезде по охране детства) / Н. Крупская // Пед. сочинения: в 10 т. — Т. 4. — М., 1959.

Цит. по: Педагогические взгляды и деятельность Н.К. Крупской / сост. П.В. Руднев. — М., 1969. — С. 95.

Такие образы мы находим, например, в романах Н.Г. Чернышевского «Что делать?», И. Ефремова «Туманность Андромеды». Данные произведения входили в программу школьного курса литературы. Их изучение, по-видимому, и являлось частью государственного проекта по подготовке подрастающего поколения к будущей жизни — в новом обществе, обходящемся без института семьи.

Предел утопическим проектам новой общности — без семьи — был положен лишь в конце 70-х годов ХХ века. Процитируем здесь слова историка И.В. Бестужева-Лады: «В конце 70-х годов семья нашим государством была официально провозглашена непреходящей ценностью. И тем самым была поставлена точка над бесконечными спорами о будущем семьи: ей пребывать во веки веков!» В условиях чудовищного разрыва с традиционным опытом подготовки молодых людей к семейной жизни начались мучительные поиски решения проблемы. Ситуация резко обострялась утратой основных институтов подготовки молодежи к семейной жизни.

И Церковь, и семья как образовательные институты практически не существовали.

Церковь не имела никакого авторитета у молодых людей и не воспринималась как образовательный институт. Что касается семьи, то она после 50-летней парализации воспитательной функции не воспринимала ее как свою. Подавляющее большинство родителей считали воспитание ребенка делом государства, передавая его на откуп различным учреждениям; свою же задачу видели лишь в том, чтобы «накормить-обутьодеть».

О задаче подготовки подрастающих детей к браку семья вообще как бы «забыла».

Публикации тех лет показывают, что приходилось ей об этом напоминать. Очень показательной является цитата из одной брошюры серии «Знание. Народный университет.

Педагогический факультет». Автор, обращаясь к родителям, пишет: «Готовя наших детей к производственной деятельности, тщательно продумывая их будущую профессию, задумываемся ли мы над тем, какими мужьями и женами будут они в недалеком будущем? Подготовить нашего ребенка к жизни, как говорится, «вывести его в люди» — означает подготовить его в равной мере к деятельности и производственной, и семейной… И если мы, родители, в процессе воспитания ориентируем детей только на будущую производственную деятельность, забывая о семейной, то тем самым мы оставляем их беспомощными перед будущими семейными трудностями»9.

…Проблема укрепления семьи в настоящее время является одной из самых актуальных и сложных проблем в нашей стране. С целью укрепления института семьи, как уже отмечалось, принимается немало правительственных мер, привлекаются усилия многих ученых. Однако острота проблемы не снижается. Кризис семьи продолжает углубляться.

На наш взгляд, фокус решения обсуждаемой проблемы должен быть смещен в психологическую плоскость. Ключевой задачей видится разработка программ по формированию психологической готовности молодежи к семейной жизни.

Продуктивность этой работы напрямую связана с выяснением сути психологической неготовности, нахождения основного места психологического «сбоя».

Перейдем к изложению нашего понимания этого вопроса.

1.2. Психологическая неготовность к семейной жизни как частный случай психологической неготовности. «Сбой» в мотивационной составляющей психологической готовности Вопрос о психологической неготовности к семейной жизни, на наш взгляд, следует рассматривать в более широком контексте — выходя за рамки непосредственной проблемы. Понятие «психологической неготовности» в последние годы стало одним из Цит. по: Афанасьева, Т.М. Семья: проб. учеб. пособие для учащихся сред. учеб. заведений / Т.М.

Афанасьева. — М., 1986. — С. 219.

Псавко, Б.Р. Воспитывать семьянина / Б.Р. Псавко, П.Я. Старожицкий. — М.: Знание, 1984. — (Нар. ун-т.

Пед. ф-т; № 5) —С. 5.

самых «ходовых». А именно: говорят о психологической неготовности к школьному обучению, о психологической неготовности к профессиональному выбору, о психологической неготовности к трудовой деятельности, о психологической неготовности к службе в армии и т. д.

На наш взгляд, у всех этих видов психологической неготовности должно быть какое-то общее основание, какой-то общий «корень».

Как известно, психологическая готовность к той или иной деятельности включает в себя две составляющие: операциональную и мотивационную. Понятно, что операциональная составляющая разных видов психологической готовности должна существенно различаться, что касается мотивационной составляющей — то здесь иное дело. В психологии сложилось представление об общей мотивационной направленности личности, определяемой иерархией мотивов. Поскольку мотивационная составляющая является общей для всех видов психологической неготовности, постольку, по-видимому, именно в ней и произошел «сбой», вызвавший множественные разновидности обсуждаемого феномена.

Чтобы лучше понять суть «сбоя», произошедшего в мотивационной сфере и повлекшего за собой возникновение самых разных видов психологической неготовности, обратимся к истокам изучения данного феномена.

Понятие «психологическая (не)готовность» появилось в психологической науке сравнительно недавно — в 70-е годы ХХ столетия. Первой разновидностью обсуждаемого феномена являлась «психологическая (не)готовность к школьному обучению». Ученые изучали разные составляющие этой (не)готовности, однако, примечательно, что акцент был сделан на мотивационной. В широко известных работах одной из первых исследовательниц этого феномена — Л.И. Божович — было показано, что ключевым моментом готовности ребенка к школьному обучению является сдвиг в мотивационной сфере: эгоцентрические мотивы (типичные для дошкольника) должны занять второстепенное место по отношению к социальным. Принципиальное значение отводилось формированию у ребенка позиции субъекта социальных отношений — осознанию своей связанности с другими людьми, своей включенности в систему широких социальных отношений. Другими словами, мотивационной сфере целенаправленно придавалась нравственная направленность. В качестве ведущих мотивов школьного обучения, при таком подходе, выступали широкие социальные мотивы («Чтобы быть полезным членом общества», «Чтобы быть нужным» и т. п.).

К сожалению, в более поздних и очень многочисленных работах, посвященных феномену психологической (не)готовности к школьному обучению, акцент сместился от мотивационной к операциональной составляющей. Более того, произошла незаметная утрата принципиальной роли нравственного момента мотивационной готовности. В качестве ведущей мотивации школьного обучения стала рассматриваться учебнопознавательная; социальные мотивы сдвинулись на 2-е место, при этом в группу социальных мотивов стали входить такие принципиально разнородные в нравственном отношении мотивы, как «стремление к социально значимому статусу», «стремление к социальному признанию», «стремление к социально значимой деятельности», «чувство социального долга»10.

Мотивационная составляющая является «ядерным» элементом психологической готовности. Без преувеличения можно сказать, что психологическая готовность, по сути, есть мотивационная готовность; при этом мотивация должна иметь нравственный характер.

Асмолов, А.Г. Как проектировать УУД: от действия к мысли. Федеральный государственный образовательный стандарт / А.Г. Асмолов. — М., 2010. — С. 33–36.

Акцентирование операциональной составляющей непродуктивно. «Умеют учиться, но не хотят!» — таков печальный итог 40-летней апробации в практике широко известной системы развивающего обучения Д.Б. Эльконина–В.В. Давыдова11.

Сила нравственной мотивации в структуре готовности к школьному обучению особенно убедительно раскрывается на примерах обучения детей в годы Великой Отечественной войны.

Набор первоклассников в школы проходил и в самое тяжелое время — в сентябре 1942–1943 гг. По воспоминаниям непосредственных участников этих событий – тогдашних первоклассников, никто не умел ни читать, ни писать и учиться не хотел. Кругом война, голод, разруха. Отцы — на фронте, матери — круглосуточно на работе. На плечах полностью лишенных родительского внимания детей — все заботы о домашнем хозяйстве. Готовность к школьному обучению была сформирована единственной фразой учителя: «Хорошая учеба — это ваш вклад в победу! Считайте, что каждая ваша пятерка — это один сбитый вражеский танк или самолет!»

В словаре В. Даля понятие «нравственный» противопоставляется таким словам как «своенравный», «своевольный». А одно из значений самого понятия дается как «самоотверженный».

Сравнительно недавняя история нашей страны дает нам множество примеров самоотверженности: освоение школьных наук полуголодными рабочими и крестьянами молодой страны Советов, высочайшие достижения безвестных тружеников первых пятилеток и солдат Великой Отечественной войны, неиссякаемое терпение жен и матерей — ждущих, выхаживающих, вдохновляющих… Нравственная мотивация была типичной мотивацией. Проблемы психологической неготовности не было как таковой.

Сегодня нравственная мотивация — редкостное исключение. Типичная мотивация имеет выраженный эгоцентрический формат: личный успех, деньги, карьера и т. п.

Поэтому в самых разных сферах жизнедеятельности и имеют место феномены, обозначаемые психологической наукой как «психологическая неготовность».

Подведем итоги.

Психологическая неготовность молодежи к семейной жизни имеет общий «корень» со всеми другими видами психологической неготовности: «сбой» в мотивационной сфере, доминирование эгоцентрических мотивов. Поэтому видится совершенно непродуктивным решать данную проблему в операциональном плане: формировать навыки ведения домашнего хозяйства, повышать психологическую компетентность в выстраивании супружеских отношений, изучать «психологические приемы» воспитания детей и т. п.

Акцент должен быть сделан на мотивационной сфере: формировании ее нравственной направленности.

1.3. Этическая дезориентированность молодежи как причина «сбоя» в мотивационной сфере. Доминанта как мотивационный потенциал: Эго-доминанта и Друго-доминанта В общественном сознании прочно устоялось представление о безнравственности современной молодежи, об утрате ею подлинных ценностных ориентиров.

На наш взгляд, это представление не верно. Истинные ценности молодежью не утрачены. Исследования показывают, что счастье, любовь, свобода, дело занимают ведущее место в сознании подрастающего поколения. Они манят молодежь, но она не знает, как к ним приблизиться. Не видит путей обретения ценностей, искаженно воспринимает их содержание. Поиск счастья видится как поиск наслаждения и острых Давыдов, В.В. Младший школьник как субъект учебной деятельности / В.В. Давыдов, В.И. Слободчиков, Г.А. Цукерман // Вопросы психологии. —1992. — № 3–4. — С. 18.

ощущений, любовь не различается с сексом, свобода отождествляется с вседозволенностью, дело понимается как бизнес.

Современная молодежь не находит, да и не может найти в сегодняшней нашей действительности верных путей обретения ценностей. Ее состояние очень точно в образной форме схвачено известными словами народной сказки: «Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю, что». И потому результаты этих поисков часто обретают болезненные и уродливые формы.

Заблуждения на путях духовно-нравственных исканий выводят и к ложной мотивации.

Сегодняшняя молодежь не знает таких мощнейших мотивов как долг, служение, призвание. Вся ее жизнедеятельность строится на ложных — эгоцентрических — побуждениях, оборачивающихся многочисленными страданиями.

О ложности эгоцентрической мотивации говорит вся святоотеческая литература.

Научное объяснение можно найти в учении «О доминанте» А.А. Ухтомского.

Первоначальная история понятия «доминанта» связана с исследованиями А.А.

Ухтомского в области физиологии высшей нервной деятельности. Изучая деятельность нервной системы, автор установил, что она строится по принципу, названному им «принципом доминанты». Суть этого принципа состоит в том, что господствующий в нервной системе очаг возбуждения способен забирать активность других нервных центров и направлять ее на решение основной задачи, стоящей в данный момент перед организмом. В решение этой задачи вовлекается весь организм как целое. Любые возбуждения, вызванные внешними или внутренними воздействиями, мобилизуются на ее выполнение. Имеющаяся в коре доминанта создает определенный вектор поведения.

Вскрывая закономерности образования и разрушения доминанты, Ухтомский показал, что этот принцип имеет не только общебиологическое значение. Он доказал возможность широкого применения принципа доминанты при объяснении различных психологических явлений, начиная с актов внимания и кончая устойчивыми жизненными установками личности. В психологическом плане доминанта представляет собой мотивационный потенциал поведения.

Изучая доминанты как у животных, так и у людей, А.А. Ухтомский обнаружил у человека наличие особой доминанты. Специфика этой доминанты состоит в том, что аккумулируемый ею мотивационный потенциал имеет социальную природу. Такую — специфически человеческую — доминанту А.А. Ухтомский назвал доминантой «на лицо Другого», противопоставив ей эгоцентрическую доминанту.

Подчеркивая, вслед за А.А. Ухтомским, что истинно человеческая мотивация имеет социальную природу, и, удерживая логику автора, заключаем: эгоцентрическая мотивация является ложной, искаженной, противоприродной для человека.

Искаженная, ложная мотивация не способна набрать должный мотивационный потенциал и обеспечить устойчивость деятельности — рано или поздно наступает ее распад. Типичными примерами такого распада и являются разводы, нежелание учиться, тунеядство и т. д.

Искажающее действие эгоцентрической доминанты наиболее явно заметно в области взаимоотношений между людьми. Человек с выраженной Эго-доминантой занят только собой, только своими нуждами, поэтому другой человек воспринимается исключительно как проекция этих нужд, как средство их удовлетворения. Увидеть другого человека таким, каков он действительно есть, человек с сильной доминантой на своем Я не может.

Другой — всегда воспринимается искаженно. Наличие у человека выраженной Эгодоминанты является сильным препятствием к выстраиванию отношений с другими людьми.

Центрированность на своем Я нарушает и умственную деятельность. Базовый процесс мышления — абстрагирование — требует децентрации. Без нее невозможно осуществление элементарных умственных действий. Яркой иллюстрацией здесь является сюжет из хорошо знакомой с детства книжки А. Толстого «Золотой Ключик, или Приключения Буратино»:

— Займемся арифметикой, — сказала Мальвина. — У вас в кармане два яблока… Буратино хитро подмигнул:

— Врете, ни одного… — Я говорю, — терпеливо повторила девочка, — предположим, что у вас в кармане два яблока. Некто взял у вас одно яблоко. Сколько у вас осталось яблок?

— Подумайте хорошенько.

Буратино сморщился, — так здорово подумал.

— Почему?

— Я же не отдам Некту яблоко, хоть он дерись!

Сюжеты писатели берут из жизни. Но если раньше, во времена написания этой книжки, такие сюжеты были исключительными и потому вызывали добродушный смех, то сегодня они являются повсеместными и вызывают серьезное напряжение и тревогу.

Недостаточность уровня абстрактного мышления отмечается не только у младших школьников, но и у студентов вузов.

Эго-доминанта приводит к распаду не только внешних форм деятельности. Будучи противоприродной для человека, она вызывает нарушения физиологического плана, проявляющиеся в телесных и психических дисфункциях и заболеваниях. Типичный пример здесь — психосоматические заболевания. Как известно, эту очень многочисленную группу составляют заболевания, являющиеся результатом напряжения (стресса), вызванного сильнейшими Эго-переживаниями (обидой, завистью, ревностью и т. п.). Уместно, в противовес, заметить, что напряжение, обусловленное специфически человеческой доминантой (доминантой «на лицо Другого» по А.А. Ухтомскому), оказывает, напротив, мобилизующее действие на организм, приводя к излечиванию имеющихся заболеваний. Медицинская практика времен Великой Отечественной войны дает здесь огромное количество примеров.

Специфически человеческая доминанта — «на лицо Другого» — не возникает сама собой. Она не дана человеку по факту рождения, а задана. А.А. Ухтомский говорил, что человек призван воспитать ее в себе. Он писал: «Только в меру того, насколько каждый из нас преодолевает самого себя и свой индивидуализм, самоупор на себя, ему открывается лицо другого. И именно с этого момента человек сам заслуживает, чтобы о нем говорили как о лице»12.

1.4. Другоцентричность как необходимое условие семейного благополучия. Снятие Эго-доминанты как путь духовного возрастания Понятие «доминанта на лицо Другого» для А.А. Ухтомского выступало как научный эквивалент понятию «любовь». Автор говорил, что только любящий человек может узнать неповторимое лицо Другого: только настоящая любовь помогает человеку отодвинуть свое Я на второй план, поставив на первый — Другого, с четким понимаем его как именно другого.

Человек с Эго-доминантой не может увидеть Другого таким, каков он действительно есть. Другой в отношениях с таким человеком как бы утрачивает право на индивидуальность и становится «Двойником».

Ухтомский, А.А. Заслуженный собеседник / А.А. Ухтомский. — Рыбинск.: Рыбинское подворье, 1997. — С. 437.

Отношение к «Двойнику» всегда потребительское. Потребительское отношение не обязательно имеет форму грубого насилия или откровенной эксплуатации. Выражения типа «Мне плохо без тебя!», «Я без тебя не могу жить!», «Никому тебя не отдам!» — тоже знак потребительского отношения, хотя человеческий ум довольно часто обманывается, принимая их за выражения любви.

Как же в этом разобраться? Как человеку решить задачу воспитания у себя Другодоминанты, которую сам А.А. Ухтомский называл «труднодостижимой». Ответы на эти вопросы можно найти в работах М.М. Бахтина и Т.А. Флоренской, внесших принципиальный вклад в дальнейшее развитие учения о доминанте.

М.М. Бахтин привнес в представление о Друго-доминанте и ее достижении очень ценное дополнение — понятие «вненаходимость». Другой, как говорит этот ученый, «радикально вненаходим», т. е. его индивидуальность невозможно понять путем вчувствования, эмпатии, сопереживания. Вчувствоваться — в Другом — можно лишь в то, что есть в тебе самом; другими словами, путем вчувствования можно лишь удвоить свою собственную действительность, но невозможно понять особенности Другого, отличные от собственных. Чтобы понять эти особенности, нужно находиться вне Другого, занимать некую дистанцию по отношению к нему.

Т.А. Флоренская говорит о позиции «вненаходимости» как об «эстетически завершенной позиции». Иллюстрируя эту мысль, она пишет: «Когда мы смотрим на живописное произведение, то стараемся найти верные позиции и дистанцию, чтобы увидеть целостный образ, картину в целом, а не какие-то части и детали. То же самое по отношению к человеку. Надо найти правильную позицию, правильную дистанцию»13.

Правильная дистанция — это не устраненность от человека, но отстраненность — бережно-созерцательное к нему отношение, без навязывания себя. Противоположностью такому отношению является привязанность, пристрастие, страсть к человеку: здесь на первом месте не другой человек, а собственное эгоистическое «Я».

Именно претензии собственного эгоистического «Я» слышатся в выражениях:

«Никому тебя не отдам!», «Я без тебя жить не могу!» и т. п. В них — не любовь, а болезненная привязанность, обозначаемая в психологической науке понятием «симбиоз».

Позиции участников симбиотической связанности имеют очень красноречивые названия:

«Донор» и «Акцептор»14. Другой — всегда «Донор», используемый «Акцептором» для поддержания своего эмоционального состояния: «подзарядки» положительными эмоциями, «разрядки» отрицательных эмоций. Без Другого, выполняющего функцию эмоционального донора, человеку с Эго-доминантой действительно очень трудно обойтись. При этом «Донор» расплачивается за такие отношения не только эмоциональным выгоранием, нервными срывами, но и телесными заболеваниями. О какой же любви к нему здесь можно говорить!

Друго-доминанта не может быть сформирована через привязывание к какому-то конкретному человеку. Доминанта на Другом — это, как отмечала Т.А. Флоренская, «доминанта на каждом другом». «Если ее нет на каждом — она не будет возможна и на единственном», — утверждает автор и поясняет: «Если любить одного человека и не любить людей вокруг, то это, наверное, не любовь»15.

Любовь — это не замкнутость друг на друге, не «эгоизм вдвоем». Уместно привести здесь слова о любви одного из самых значительных гуманистов ХХ века — А. СентЭкзюпери: «Любить — это значит смотреть не друг на друга, а в одну сторону».

Флоренская, Т.А. Мир дома твоего. Человек в решении жизненных проблем / Т.А. Флоренская. — М., 2009. — С. 278.

Миронова, М.Н. О принципе сопряженной доминанты / М.Н. Миронова // Вопросы психологии. — 1996.

— № 6.

Флоренская Т.А. Мир дома твоего. Человек в решении жизненных проблем / Т.А. Флоренская. — М., 2009. — С. 268.

Любовь дается человеку не сразу. Достижение состояния любви возможно лишь путем преодоления, снятия Эго-доминанты. Трудность этого пути отмечалась и А.А.

Ухтомским, и его последователями. Предельно точно она схватывается емкими словами преподобного Ефрема Сирина: «Выжми себя…»16.

Истинность и непреложность этого пути наука проверить не может, но об этом говорят и поучения-откровения высокой святоотеческой мысли, и житейские интуиции простого люда, отшлифованные столетиями в народных сказках. Как известно, герой обретал любовь, лишь соглашаясь вытерпеть множество испытаний: «пройти через огонь, воду и медные трубы», «исходить по всему белу-свету, износив семь железных сапог и стерев семь железных посохов», «сплести голыми руками из жгучей крапивы двенадцать рубашек» и т. п.

Путь любви как преодоления Эго-доминанты имеет духовную основу. Он требует не только воли самого человека, но и духовной помощи. Преподобный Ефрем Сирин, обозначая перед человеком этот путь как «Выжми себя…», указывал и средство: «Выжми себя покаянием».

Результат покаяния — перемена мыслей17, радиальное изменение всего мировосприятия человека: смещение центра с самого себя.

Фокус децентричности может находиться в разных измерениях: индивидуальном (здесь Другой — это конкретный значимый человек), социальном (здесь Другой — это общность людей: семья, род, Родина, человечество в целом), мистическом (здесь Другой — это Бог).

Эти измерения следует рассматривать как этапы на пути снятия Эго-доминанты. Путь этот видится путем духовного возрастания человека, вершиной которого является предстояние и ответ-ственность перед Богом.

Редукция измерения неизбежно приводит к нарушениям.

«Застревание» фокуса децентричности в индивидуальном измерении, как показывает опыт психологической и психотерапевтической практики, чревато опасностью позиции «симбиотического донора». Социоцентричность сознания в формате индивидуальной жизни может оказаться вполне благополучной, однако в формате истории, как свидетельствуют уроки недавнего прошлого нашей страны, не обладает устойчивостью:

нравственный ресурс истощается уже в следующем поколении.

Христоцентричность сознания, как показывает тот же опыт истории, может существовать тысячелетия. Христоцентричность сознания не отрывает человека от других людей, но, напротив, сближает.

Хорошей иллюстрацией здесь является довольно известная схема христианского подвижника аввы Дорофея. Мир людей он изобразил как окружность, где центр — это Бог, а радиусы — отдельные люди (рис. 1).

Цит. по: Монахиня N. Дерзай, дщерь! Размышления о женском призвании / Монахиня N. — М., 2001. — С.

31.

С греческого языка слово «покаяние» («метанойя») переводится как «перемена мыслей».

Чем ближе человек к Богу, тем ближе он к другим людям, чем дальше от Бога, тем дальше от людей. В центре все люди сближаются, а по мере удаления от центра, они друг от друга удаляются. Когда человек, преодолевая Эго-доминанту, стремится к Богу, он одновременно сближается и с другими людьми. А чем дальше он от Бога, тем дальше и от других людей.

1.5. Духовные основы единения людей. Семья как первичная форма человеческого духовного единения Отношения между людьми пронизаны множеством самых разных связей. Эти связи имеют неодинаковое значение и глубину.

Хозяйственно-бытовые, экономические, культурные и т. п. связи — как бы ни были обширны и разнообразны — это второстепенные связи, характеризующие поверхностный уровень отношений. Основная связь между людьми духовная; она задает отношения на глубинном — не имеющем непосредственной проявленности — уровне. На этом уровне, согласно христианскому учению, люди связаны пороками и благодатью.

Духовная связанность существует между всем человечеством: каждый несет на себе печать прошлого и ответственность перед будущим. Но особенно сильна духовная связь между членами семьи и рода.

Значение семьи как первичной формы человеческого духовного единения очень ярко раскрыто в работе выдающегося русского философа И.А. Ильина «Путь духовного обновления: О семье». Автор пишет: «Семья есть первый, естественный и в то же время священный союз, в который человек вступает в силу необходимости. Он призван строить этот союз на любви, на вере и на свободе, научиться в нем первым совестным движениям сердца и подняться от него к дальнейшим формам человеческого духовного единения — родине и государству»18.

Создавая семью, человек должен видеть ее теснейшую связь с родом, осознавать себя наследником рода. При этом важно видеть семейно-родовые связи во всей глубине: не только на материальном или психологическом уровне как наследование имущества или способностей, но и духовном — как наследование пороков и благодати.

Семья — это самое естественное место для духовного возрастания человека. В ней легче, чем в какой-либо другой форме человеческого единения «выжимать себя…».

«Легче» не значит «легко». Не случайно испытание семейной жизнью проходят не все, а молодежь и прямо уклоняется от него, наивно полагая избежать ответственности.

Ильин, И.А. Путь духовного обновления: О семье / И.А. Ильин // Основы христианской культуры. — СПб.: Шпиль, 2004. — С. 183.

Благополучие семейной жизни напрямую зависит от Другоцентричной мотивации, проявляющейся в установке на терпение, служение, жертвенность.

Работа И.А. Ильина «О семье», на наш взгляд, расставляет все точки над i в размышлениях над проблемой (не)готовности молодежи к семейной жизни. Сопряжение мыслей философа с результатами научных исследований А.А. Ухтомского, М.М.

Бахтина, Т.А. Флоренской дает следующее понимание психологической готовности к семейной жизни.

Психологическая готовность к семейной жизни имеет духовно-нравственные основания и определяется степенью децентрации, снятия Эго-доминанты; достаточный уровень децентрации проявляется в осознании себя наследником своей семьи и своего рода, возведенном до решимости взять на себя ответственность за сохранение и укрепление принятого наследства.

Данное понимание и положено в основу разработанной нами программы подготовки молодежи к семейной жизни.

2. СОДЕРЖАНИЕ ПРОГРАММЫ

2.1. СЧАСТЬЕ Счастье как ценность человеческой жизни.

Прочность утверждения этой ценности в человеческом сознании. Поиски счастья героев народных сказок и авторских литературных произведений, размышления о счастье ученых и философов. Поиски счастья как универсальная человеческая потребность.

Представление о счастье в народном сознании (Что искали герои сказок?); трудность поиска и определения счастья («Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю, что»).

Определения счастья в высказываниях поэтов и мыслителей. Поиски счастья в труде, в деньгах, в удовольствиях и развлечениях, в любви, в друзьях. Предостережение об опасности нахождения ложного счастья.

Почему человек ищет счастья?

Этимология слова «счастье»: счастье = со-частие.

Счастье — ощущение наполненности своей жизни (чувство счастья — «наполняет» и «переполняет»). [Онтологическая] основа поиска счастья — ощущение человеком своей неполноты и стремление найти то, что эту неполноту смогло бы заполнить (точнее — восполнить).

Способы заполнения и восполнения неполноты. Заполнение пустоты через погруженность в работу, «погоню» за деньгами, стремление к удовольствиям и развлечениям. Ложные пути поиска и обретения своего со-частия. Формирование зависимостей (трудоголизм, алкоголизм, гедонизм, алчность и т. д.).

Обретение целостности через нахождение своей «второй половины». Тайна пола:

мужчина и женщина — две части единого целого. Восполнение человека в любви как единственный верный путь поиска и обретения счастья.

Счастье и Встреча. Встреча и любовь.

Поиск счастья — путь духовно-нравственных исканий. Необходимость закладки ориентиров на этом пути с раннего детства. И.А. Ильин: «Если ребенок с детства не привыкнет искать счастья в любви, то в зрелом возрасте он будет искать его в злых и дурных влечениях»19.

Ильин, И.А. Путь духовного обновления: О семье / И.А. Ильин // Основы христианской культуры. — СПб.: Шпиль, 2004. — С. 189.

2.2. ЛЮБОВЬ Любовь как высшая ценность человеческой жизни. Житейские представления о любви. Любовь в произведениях искусства. Научные исследования феномена любви. Э.

Фромм «Искусство любить». Р. Мэй «Любовь и воля».

Метафизические основания любви. Любовь — священный дар Бога человеку. Бог и любовь. Человеческие поиски счастья и любви как поиски Бога.

Любовь как призвание и долг человека. Любовь как подвиг: самоотвержение в любви.

Христианский идеал жертвенной любви: «Любовь все терпит…» (Ап. Павел).

Приближение к Богу через подвиг любви: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви — пребывает в Боге, и Бог в нем» (1 Ин. 4:16).

Отражение метафизической тайны человеческой любви в народном эпосе.

Древнегреческий миф о прекрасной девушке Психее, ставшей — через подвиг любви — бессмертной богиней. Русская народная сказка о Снегурочке — не имевшей в себе Божественного дара любви («Хочу любить, но слов любви не знаю, и чувства — нет…») – и потому не сумевшей быть человеком.

Божественный Промысел в поиске и нахождении человеком Избранника своей любви.

Библейский сюжет об Исааке и его Богоизбранной невесте Ревеке (Быт. 24). Отражение этого сюжета в житейских представлениях о «суженом». Чувство угадывания человеком своего суженого («безотчетное влечение сердца», «удар молнии», «утрата рассудочности»

и т. п.) как момент зарождения любви. Любовь — отклик сердца на Другого.

Невозможность любви через рассудок.

Условия любви. Брак как необходимое условие любви.

2.3. БРАК Понятие «брак». Многозначность слова «брак» в современном языке. Искажения первоначального значения слова.

Образ брака в Ветхом и Новом Завете. Брак как образ полноты жизни, высшей радости, торжества любви. Брак Агнца. Соединение в любви «невесты Агнца» и «Мужа скорбей». Чудо встречи Бога и человека.

Брак — свободный и священный союз, целью которого является осуществление полноты любви. Брак как таинство преодоления индивидуальной разобщенности. Основа брака — вдумчивый сердечный выбор. Брачная верность. Невозможность брака по принуждению.

Монашеское братство как брак (А. Сурожский). Монашеский обет — обет верности.

Супружеский брак. Обет верности супругов. Таинство венчания: «Будут два в плоть едину». «Формула брака» (И.А. Ильин).

Антиномичность ситуации вступления в супружеский брак («В брак нужно вступать по любви» и «По любви вступить в брак невозможно») и ее разрешение. Любовь и влюбленность. Признание в любви как признание о желании любить, о готовности нести ответственность за судьбу другого человека; связь признания в любви с предложением о вступлении в брак (в котором эта любовь будет расти).

Главная задача супружеского брака. Супружеский брак как радость узнавания друг друга. Достижение любви как чудо Встречи. Встреча с собой и с Другими. Исполнение заповеди: «Возлюби ближнего своего, как самого себя».

Понятие «гражданский брак». История зарождения «гражданского брака».

«Гражданский брак» — вне таинства венчания — как «рядом-жительство» (И.А. Ильин).

Современный «гражданский брак». Современный «гражданский брак» как блуд:

заблуждение молодых людей в духовно-нравственных поисках настоящей любви.

2.4. СЕМЬЯ Понятие семьи. Наличие разных подходов к пониманию роли и назначения семьи.

Семья как хозяйственно-бытовая единица. Ф. Энгельс «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Идея преходящего характера института семьи.

Коммуна, коммунистическое общество как новые формы человеческого обще-жития.

Семья как «ячейка общества». Акцентирование воспитательной функции семьи.

Семья как институт взращивания главного общественного богатства (человека), источник социального и экономического развития общества. Семья как средство трансформации общества (Л. Франк).

Христианский взгляд на семью. Семья как начальная форма духовного единения.

Семья – Род – Родина (страна) – Человечество.

Метафизические основания семейной формы духовного единения. Семья как образ жизни, заповеданный Богом. Представление о духовном единстве и духовной традиции семьи. Духовное и телесное единство супругов.

Семья и род. Родословная — «Древо жизни». Умирание рода как прерывание духовной традиции семьи вследствие нарушения нравственного закона.

Понятие наследства. Уровни наследства: материальный уровень наследства (имущество), социально-психологический (характер и установки), духовный (пороки и благодать). Духовная связанность родителей и детей. Духовная связь поколений.

Духовная традиция семьи — ведущая линия наследования. Мужская линия наследования.

Сын как наследник семьи и рода. Дочь как хранительница наследия семьи и рода своего будущего супруга («Девка — отрезанный ломоть»).

Значение и смысл выражения «строить семью». Строительство семьи как укрепление ее духовных оснований. Кризис современной семьи. Иллюзорность материальной (хозяйственно-бытовой) основы семейной жизни. Деструктивность установки на получение удовольствий и наслаждений. Кризис семьи как причина кризиса общества.

Готовность современной молодежи к семейной жизни. Трудности процессов взросления. Открытие личностного смысла понятий «род», «наследие», «духовная традиция» как основа подготовки к семейной жизни.

2.5. СТРУКТУРА СЕМЬИ Основа семьи («фундамент») — духовное единство ее членов (духовная традиция), опирающаяся на нравственный закон.

Традиционная структура семьи: «Муж есть глава жены» (Ап. Павел). Иерархичность традиционной структуры. Сущность главенства. Главенство как ответственность. Основа главенства — служение другим членам своей семьи.

Отклонения от традиционной структуры: эгалитарная и инвертированная модели семьи. Варианты инвертированной модели семьи («главенство» жены, «главенство»

родственников (тещи, свекрови и т. д.), «главенство» ребенка/детей (педоцентричный уклад семьи)). Трудности семей с эгалитарной и инвертированной структурой.

Главенство мужа в семье как заданность (а не данность).

Готовность мужчины стать главой семьи: мужественность. Слагаемые мужественности: умение принимать решения, умение нести ответственность за себя и других, умение защищать. Примеры мужественности. Образы мужественности в литературе и изобразительном искусстве.

Умение принимать решения как готовность (решимость) нести ответственность за возможные негативные последствия. Легкость принятия решений и установка на уход от ответственности. Трудность принятия решений и установка на перфекционизм.

«Ошибкобоязнь» как трусость.

Умение нести ответственность за других как готовность брать на себя вину за допущенные ими ошибки. Готовность мужчины к несению груза ответственности за всех членов своей семьи.

Умение защищать семью от разрушительных влияний. Возможные угрозы семье.

Источники угроз. Способность следовать нравственному закону (стоять перед Богом) как самая надежная защита семьи.

Участие жены в установлении нормальной семейной иерархии. Готовность женщины помогать мужу становиться главой семьи: женственность.

Сила женщины: умение терпеть и ждать, умение нести радость и давать тепло, бескорыстие (способность отдавать, ничего не требуя взамен). Примеры женственности.

Образы женственности в литературе и изобразительном искусстве.

2.6. НАЗНАЧЕНИЕ СЕМЬИ. СЕМЬЯ КАК «ШКОЛА ВОСПИТАНИЯ»

Наличие разных мнений в понимании назначения семьи.

Христианское понимание назначения семьи. «Призвание семьи» (И.А. Ильин): быть местом возрастания в любви, быть хранительницей духовной традиции рода (Родины), быть школой воспитания к внутренней свободе (овладения дисциплиной и отношениями авторитета), быть самостоятельной творческой единицей, основанной на взаимопомощи.

Рождение и воспитание ребенка как задачи семьи.

Ребенок — продолжатель рода. Смысл и значение фразы «Ребенок должен быть желанным». Идея планирования семьи. Использование противозачаточных средств как попытка противодействовать воле Бога. Абортивные контрацептивы; грех убийства.

Семья — «школа воспитания» (И.А. Ильин). Цель: воспитание будущего победителя, умеющего внутренне уважать самого себя и утверждать свое духовное достоинство и свою свободу — так, что все соблазны и искушения современного мира оказываются бессильны20. Основная направленность воспитания: духовное пробуждение ребенка.

Период «душевной теплицы». Период «душевного закала». Воспитание как открытие пути к любви, внутренней свободе, вере и совести21.

Ильин, И.А. Путь духовного обновления: О семье / И.А. Ильин // Основы христианской культуры. — СПб.: Шпиль, 2004. — С. 200.

Ильин, И.А. Путь духовного обновления: О семье / И.А. Ильин // Основы христианской культуры. — СПб.: Шпиль, 2004. — С. 185.

Условия воспитания ребенка.

Уважение к родителям. Отец и мать как идеальные образцы для подражания.

Атмосфера искренности и уважения в семье. Спокойная и достойная дисциплина.

Многодетность как условие преодоления детского эгоцентризма. Совместный труд с родителями. Со-радование и сострадание. Забота.

3. МЕТОДИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПРОГРАММЫ

СЧАСТЬЕ

человеческая потребность нравственных исканий. Счастье и

ЛЮБОВЬ

человеческой жизни современном языке. Брак как образ полноты жизни, высшей радости, торжества любви пониманию роли и назначения семьи.

Семья как образ жизни, заповеданный духовных оснований

СТРУКТУРА СЕМЬИ

структуры семьи. Традиционная

НАЗНАЧЕНИЕ СЕМЬИ. СЕМЬЯ

КАК «ШКОЛА ВОСПИТАНИЯ»

Основной формой проведения занятий является дискуссия; в качестве вспомогательных моментов для организации дискуссии используются: лекции-беседы, просмотр видеофильмов, тренинг. Также могут быть использованы и такие дополнительные формы как индивидуальные и групповые консультации. Дополнительные формы в сетке часов не указаны; их необходимость и объем определяет индивидуально каждый ведущий, исходя из своих возможностей и потребностей группы.

Исходя из своих возможностей и особенностей группы, ведущий выстраивает и конкретные планы-сценарии занятий. Предложенный учебно-тематический план выступает здесь как примерный ориентир.

Материал, который может быть использован для организации занятий, дается в приложениях. Также не исключается самостоятельный подбор материала, с опорой на рекомендуемые литературные источники.

Количество участников группы — 15–20 человек.

Для обеспечения высокой включенности участников группы в работу необходимо с самого начала выполнить несколько упражнений, способствующих запуску групповой динамики. Примеры упражнений также даются в приложении 2.

Видится необходимым дать пояснения к таким формам проведения занятий как дискуссия, тренинг, индивидуальные и групповые консультации.

Диск уссия Существуют два варианта организации дискуссии:

1) в самом начале изучения темы — как постановка проблемы;

2) после проведения тренинговых упражнений, диагностических процедур, других видов самоисследования — как создание информационной опоры для нахождения ответов на возникшие в ходе предварительной работы вопросы, лучшего прояснения своей позиции, видения других точек зрения.

Дискуссия строится в 3 этапа.

1. Ведущий (преподаватель) объявляет тему, ключевые вопросы для обсуждения и излагает ключевые моменты (концепции, принципы, факты), используя демонстрационные материалы, в том числе видеосюжеты.

2. Работа в группах (3–4 человека): обсуждение предложенной преподавателем информации, а также жизненного опыта каждого из участников группы (факты, примеры, мнения).

3. Производится общая дискуссия, в ходе которой идет анализ высказанных позиций, их оценка, а также дополнение, взаимообогащение разных точек зрения, расширение представлений, установок, способов поведения, изменение своей позиции.

В итоге желательно выработать общее мнение по дискутируемому вопросу, хотя каждый участник дискуссии может высказать и свою особую позицию.

Для организации дискуссий предлагается использовать материалы и сюжеты, приводимые в приложении 3; также видится возможным привлекать вопросы анкеты, использовавшейся в нашем исследовании и приводимой в приложении 4.

Занятия по таким темам как «Духовное единство семьи», «Назначение семьи», «Семья как «школа воспитания» рекомендуется проводить исключительно в форме дискуссии, с опорой на работу И.А. Ильина «О семье» (участникам группы необходимо предварительно познакомиться с этой работой — дается в приложении 1).

Тренинг — это совокупность обучающих процедур, направленных на развитие различных навыков и умений (в том числе рефлексивных) путем получения участниками непосредственного опыта.

Тренинг — это курс активного обучения, состоящий из упражнений, их обсуждения, работы со спонтанным поведением человека в специально смоделированной или естественной ситуации. Во время тренинга возможны также короткие фрагменты информации о предмете. Главное в тренинге — это получение и осознание участниками нового опыта, необходимого для формирования/ совершенствования тех или иных умений и навыков. От жизненного опыта этот опыт отличается тем, что получается в ходе специально отобранных и организованных процедур, и поэтому лучше осознается и усваивается. Обучаясь методом «проб и ошибок», человек потратит месяцы на достижение того, что в хорошо спланированном тренинге может быть достигнуто в течение нескольких дней.

Принципы организации тренинга Принцип активности участников. В ходе занятий члены группы постоянно вовлекаются в различные действия: выполнение специальных устных и письменных упражнений, проигрывание и обсуждение ролевых ситуаций и т. д.

Принцип исследования позиции. В процессе работы тренинговой группы создаются такие ситуации, для выхода из которых нет готовых рецептов, и участникам приходится самим искать решение проблемы.

Принцип самодиагностики. Тренер включает в содержание занятий вопросы и упражнения, рассчитанные на то, чтобы каждый из участников группы рассказал о себе, своей личной позиции, своих отношениях с детьми, близкими людьми, знакомыми, своих межличностных удачах и неудачах.

В форме рефлексивного тренинга (включающего самодиагностику, разбор конкретных ситуаций, решение нравственных дилемм и т. д.) обязательно должны быть проведены занятия по темам «Слагаемые мужественности» и «Слагаемые женственности».

Упражнения, которые могут быть использованы для проведения тренингов, приводятся в приложении 2.

Индивидуальные и групповые консультации Индивидуальные и групповые консультации являются дополнительной частью программы. Они проводятся для участников, которым необходима психологическая поддержка или помощь в переживании жизненных неудач. Консультации проводятся в рамках «несервильного» подхода (ориентированного не на достижение социальных успехов, не на снятие напряжения, не на облегчение «психологической боли», а на сохранение нормальной динамики развития личности). Основной метод проведения консультаций — метод «диалога» (Т.А. Флоренская).

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Агафонов, Н. Дорога Домой / Н. Агафонов. — М.: Сибирская благозвонница, 2. Алфавит духовный старца Паисия Святогорца. Избранные советы и наставления.

— М.: Ковчег, 2008.

3. Антоний, митрополит Сурожский. Человек перед Богом / Антоний, митрополит Сурожский. — М.: Паломникъ, 2000.

4. Антоний, митрополит Сурожский. Таинство любви / Антоний, митрополит Сурожский. — Клин, 2004.

5. Антоний, митрополит Сурожский. Встреча / Антоний, митрополит Сурожский. — М., 2010.

6. Вачков, И.В. Психология тренинговой работы: Содержательные, организационные и методические аспекты ведения тренинговой группы / И.В. Вачков. — М., 2007.

7. Гребенников, И.В. Основы семейной жизни. Учебное пособие для студентов педагогических институтов / И.В. Гребенников. — М.: Просвещение, 1991.

8. Духовно-нравственная культура в школе. — М.: Институт экспертизы образовательных программ и государственно-конфессиональных отношений, 2007.

9. Зеньковский, В.В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии / В.В.

Зеньковский. — Клин.: Христианская жизнь, 2002.

10. Ильин, И.А. Основы христианской культуры / И.А. Ильин. — СПб.: Шпиль, 2004.

— (Глава 5 «О семье». — С. 183–213).

11. Карклина, С.Э. Проблемы семейного воспитания / С.Э. Карклина. — М.: Советская Россия, 1982.

12. Льюис, К. С. Пока мы лиц не обрели / К.С. Льюис. — СПб.: Библиополис, 2006.

13. Маслов, Н.В. Основы русской педагогики / Н.В. Маслов. — М.: Самшит-издат, 14. Монахиня N. Дерзай, дщерь! Размышления о женском призвании / Монахиня N. — М.: Даниловский благовестник, 2001.

15. Ничипоров, Б.В. Таинство брака и семьи: космология домостроительства / Б.В.

Ничипоров // Введение в христианскую психологию. — М., 1994.

16. Ничипоров, Б.В. О христианской педагогике в России / Б.В. Ничипоров // Введение в христианскую психологию. — М., 1994.

17. О христианском браке и обязанностях мужа и жены / сост. А.В. Блинский. — СПб., 2006.

18. Старикова, Е. Чего не знают родители. Размышления вчерашней школьницы / Е.

Старикова. — М.: Даниловский благовестник, 2009.

19. Сухомлинский, В.А. Письма к сыну / В.А. Сухомлинский. — М.: Просвещение, 20. Перестройка — семье, семья — перестройке (статьи, опубликованные в периодической печати). — М.: Мысль, 1990.

21. Флоренская, Т.А. Мир дома твоего. Человек в решении жизненных проблем / Т.А.

Флоренская. — М.: Русский Хронографъ, 2004.

22. Храмова, Н.Г. Культура семьи / Н.Г. Храмова, Г.Г. Алексеева, А.А. Сараева, Т.А.

Алтушкина. — М.: Институт психолого-педагогических проблем детства РАО, 23. Шестун, Е. Православная семья / Е. Шестун, Н. Огудина. — Самара: Самарский информационный концерн, 2001.

24. Шугаев, И., прот. Один раз на всю жизнь. Беседы со старшеклассниками о браке, семье, детях / прот. И. Шугаев. — 6 изд. — М.: Издательство Московской 25. Энциклопедия мудрости. — М.: Роосса, 2007.

26. Янушкявичюс, Р.В. Основы нравственности / Р.В. Янушкявичюс, О.Л.

Янушкявичене. — 5 изд. — М.: Православная педагогика, 2004.

ПРИЛОЖЕНИЯ

И.А. Ильин 1. ЗНАЧЕНИЕ СЕМЬИ Семья есть первый, естественный и в то же время священный союз, в который человек вступает в силу необходимости. Он призван строить этот союз на любви, на вере и на свободе, научиться в нем первым совестным движениям сердца и подняться от него к дальнейшим формам человеческого духовного единения — родине и государству.

Семья начинается с брака и в нем завязывается. Но человек начинает свою жизнь в такой семье, которую он сам не создавал: это семья, учрежденная его отцом и матерью, в которую он входит одним рождением, задолго до того, как ему удается осознать самого себя и окружающий его мир. Он получает эту семью как некий дар судьбы. Брак по самому существу своему возникает из выбора и решения, а ребенку не приходится выбирать и решать: отец и мать как бы образуют ту предустановленную для него судьбу, которая выпадает ему на его жизненную долю, и эту судьбу он не может ни отклонить, ни изменить — ему остается только принять ее и нести всю жизнь. То, что выйдет из человека в его дальнейшей жизни, определяется в его детстве и притом самим этим детством; существуют, конечно, врожденные склонности и дары, но судьба этих склонностей и талантов — разовьются ли они в дальнейшем или погибнут, и если расцветут, то как именно, — определяется в раннем детстве.

Вот почему семья является первичным лоном человеческой культуры. Мы все слагаемся в этом лоне, со всеми нашими возможностями, чувствами и хотениями; и каждый из нас остается в течение всей своей жизни духовным представителем своей отечески материнской семьи или как бы живым символом ее семейственного духа. Здесь пробуждаются и начинают развертываться дремлющие силы личной души; здесь ребенок научается любить (кого и как?), верить (во что?) и жертвовать (чему и чем?);

здесь слагаются первые основы его характера; здесь открываются в душе ребенка главные источники его будущего счастья и несчастья; здесь ребенок становится маленьким человеком, из которого впоследствии развивается великая личность или, может быть, низкий проходимец. Не прав ли Макс Мюллер, когда он пишет: «Я думаю, что там, где речь Ильин, И.А. Путь духовного обновления: О семье / И.А. Ильин // Основы христианской культуры. — СПб., 2004.

идет о воспитании детей, к жизни надо подходить, как к чему-то в высшей степени серьезному, ответственному и высокому»; и не прав ли немецкий богослов Толук, утверждая: «Мир управляется из детской»... Мир не только строится в детской, но и разрушается из нее; здесь прокладываются не только пути спасения, но и пути погибели.

И если мы подумаем, что «следующее поколение» все время вновь нарождается и воспитывается и что все его будущие подвиги и преступления, его духовная сила и его возможное духовное крушение — уже теперь, все время, слагаются и созревают вокруг нас и при нашем содействии или бездействии, то мы сможем отдать себе отчет в том, какая ответственность лежит на нас...

Все это означает, что семья есть как бы живая «лаборатория» человеческих судеб — личных и народных, и притом каждого народа в отдельности и всех народов сообща, с тем отличием, однако, что в лаборатории обычно знают, что делают, и действуют целесообразно, а в семье обычно не знают, что делают, и действуют, как придется. Ибо семейная «лаборатория» возникает от природы, на иррациональных путях инстинкта, традиции и нужды; здесь люди не задаются никакой определенной творческой целью, а просто живут, удовлетворяют свои собственные потребности, изживают свои склонности и страсти и то удачно, то беспомощно несут последствия всего этого. Природа устроила так, что одно из самых ответственных и священных призваний человека — быть отцом и матерью — делается для человека доступным просто при минимальном телесном здоровье и половой зрелости, так что человеку достаточно этих двух условий для того, чтобы не задумываясь наложить на себя это призвание... «А чтоб иметь детей — кому ума недоставало?!» (Грибоедов). Вследствие этого утонченнейшее, благороднейшее и ответственнейшее искусство на земле — искусство воспитания детей — почти всегда недооценивается и продешевляется; к нему и доселе подходят так, как если бы оно было доступно всякому, кто способен физически рождать детей, как если бы существенным было именно зачатие и рождение, а остальное — именно воспитание — было бы совсем несущественно или могло бы делаться как-то так, «само собой». На самом же деле тут все обстоит совсем иначе. Окружающий нас мир людей таит в себе многое множество личных неудач, болезненных явлений и трагических судеб, о которых знают только духовники, врачи и прозорливые художники; и все эти явления сводятся в последнем счете к тому, что родители этих людей сумели их только родить и дать им жизнь, но открыть им путь к любви, к внутренней свободе, вере и совести, т. е. ко всему тому, что составляет источник духовного характера и истинного счастья, не сумели; родители по плоти сумели дать своим детям, кроме плотского существования, только одни душевные раны, иногда даже сами не замечая того, как они возникали у детей и въедались в душу, но не сумели дать им духовного опыта, этого целительного источника для всех страданий души...

Бывают эпохи, когда эта небрежность, эта беспомощность, эта безответственность родителей начинают возрастать от поколения к поколению.

Это как раз в те эпохи, когда духовное начало начинает колебаться в душах, слабеть и как бы исчезать; это эпохи распространяющегося и крепнущего безбожия и приверженности к материальному, эпохи бессовестности, бесчестия, карьеризма и цинизма. В такие эпохи священное естество семьи не находит себе больше признания и почета в человеческих сердцах; им не дорожат, его не берегут, его не строят. Тогда в отношениях между родителями и детьми возникает некая «пропасть», которая, по-видимому, увеличивается от поколения к поколению. Отец и мать перестают «понимать» своих детей, а дети начинают жаловаться на «абсолютную отчужденность», водворившуюся в семью; и, не понимая, откуда это берется, и забывая свои собственные детские жалобы, выросшие дети завязывают новые семейные ячейки, в которых непонимание и отчуждение обнаруживаются с новою и большею силою. Непрозорливый наблюдатель мог бы прямо подумать, что «время» настолько «ускорило» свой бег, что между родителями и детьми установилась все возрастающая душевнодуховная «дистанция», которую нельзя ни заполнить, ни преодолеть; тут, думают они, нельзя ничего поделать: история спешит, эволюция с повышенной быстротой создает все новые уклады, вкусы и воззрения, старое стремительно старится, и каждое следующее десятилетие несет людям новое и неслыханное...

Где же тут «угнаться за молодежью»?! И все это говорится так, как если бы духовные основы жизни тоже подлежали веянию моды и технических изобретений...

В действительности это явление объясняется совсем иначе, а именно — заболеванием и оскудением человеческой духовности и в особенности духовной традиции. Семья распадается совсем не от ускорения исторического темпа, но вследствие переживаемого человеком духовного кризиса. Этот кризис подрывает семью и ее духовное единение, он лишает ее главного, того единственного, что может сплотить ее, спаять и превратить в некое прочное и достойное единство, а именно — чувства взаимной духовной сопринадлежности. Половая потребность, инстинктивные влечения создают не брак, а всего только биологическое сочетание (спаривание); из такого сочетания возникает не семья, а элементарное рядомжительство рождающих и рожденных (родителей и детей). Но «похоть плоти» есть нечто неустойчивое и самовольное; она тянет к безответственным изменам, к капризным» новшествам и приключениям; у нее, так сказать, «короткое дыхание», едва достаточное для простого деторождения и совершенно не соответствующего задаче воспитания.

В действительности человеческая семья, в отличие от «семьи» у животных, есть целый остров духовной жизни. И если она этому не соответствует, то она обречена на разложение и распад. История показала и подтвердила это с достаточной наглядностью: великие крушения и исчезновения народов возникают из духовно-религиозных кризисов, которые выражаются прежде всего в разложении семьи. Понятно, почему это так было и бывает. Семья есть первоначальная, исходная ячейка духовности — как в том смысле, что именно в семье человек впервые научается (или, увы, не научается!) быть личным духом, так и в том смысле, что духовные силы и умения (или, увы, слабости и неумения), полученные от семьи, человек переносит затем на общественную, и государственную жизнь. Вот почему духовный кризис поражает прежде всего исходную ячейку духовности; если духовность колеблется и слабеет, то она слабеет прежде всего в семейной традиции и в семейной жизни. Но, раз поколебавшись в семье, она начинает слабеть и вырождаться — и во всех человеческих отношениях и организациях: больная клетка создает больные организмы.

Только дух имеет достаточно глубокое и длительное дыхание для того, чтобы творчески создавать и поддерживать естество семьи, чтобы успешно разрешать не только «проблему половой любви», но и проблему создания нового, лучшего и более свободного поколения.

Поэтому формула брака звучит не так: «я жажду» или «я желаю», или «мне хочется», а скорее так: «в любви и через любовь я создаю новую, лучшую и более свободную человеческую жизнь»... Она звучит не так: «желаю наслаждаться моим счастьем» — ибо это была бы формула, уводящая брак на уровень простого спаривания, а скорее так: «я хочу создать свой собственный духовный очаг и в этом найти свое счастье»...

Всякая настоящая семья возникает из любви и дает человеку счастье. Там, где заключается брак без любви, семья возникает лишь по внешней видимости; там, где брак не дает человеку счастья, он не выполняет своего первого назначения. Научить детей любви родители могут лишь тогда, если они сами в браке умели любить. Дать детям счастье родители могут лишь постольку, поскольку они сами нашли счастье в браке.

Семья, внутренно спаянная любовью и счастьем, есть школа душевного здоровья, уравновешенного характера, творческой предприимчивости. В просторе народной жизни она подобна прекрасно распустившемуся цветку. Семья, лишенная этой здоровой центростремительности, растрачивающая свои силы на судороги взаимного отвращения, ненависти, подозрения и «семейных сцен», есть настоящий рассадник больных характеров, психопатических тяготений, неврастенической вялости и жизненного «неудачничества». Она подобна тем больным растениям, которым ни один хороший садовник не даст места в своем саду.

Если ребенок не научится любви в семье своих родителей, то где же он научится ей? Если он с детства не привыкнет искать счастья именно во взаимной любви, то в каких же злых и дурных влечениях он будет искать счастья в зрелом возрасте? Дети все перенимают и всему подражают, незаметно, но глубоко вчувствуясь в жизнь своих родителей, тонко подмечая, угадывая, иногда бессознательно следя за «старшими»

наподобие «неутомимых следопытов». И тот, кому приходилось слышать и регистрировать детские высказывания, точки зрения и игры в несчастных и разлагающихся семьях, где жизнь есть сплошное мучительство, лицемерие и надрыв, тот знает, какое больное и гибельное наследство получает от родителей такая несчастная детвора.

Чтобы развиваться верно и творчески, ребенок должен иметь в своей семье очаг любви и счастья. Только тогда он сможет развернуть свои нежнейшие и духовнейшие способности;

только тогда его собственная инстинктивная жизнь не будет вызывать в нем ни ложного стыда, ни болезненного отвращения; только тогда он сможет прильнуть с любовью и гордостью к традиции своей семьи и своего рода с тем, чтобы принять ее и продолжить ее своею жизнью.

Вот почему любовная и счастливая семья есть живая школа — сразу — и творческого равновесия души, и здорового органического консерватизма. Там, где царит здоровая семья, там творчество будет всегда достаточно консервативным для того, чтобы не выродиться в беспочвенную революционность, а консерватизм будет всегда достаточно творческим для того, чтобы не выродиться в реакционное мракобесие.

В любовной и счастливой семье воспитывается человек с неповрежденным душевным организмом, который сам способен органически любить, органически строить и органически воспитывать. Детство есть счастливейшее время жизни: время органической непосредственности; время уже начавшегося и еще предвкушаемого «большого» счастья;

время, когда все прозаические «проблемы» безмолвствуют, а все поэтические проблемы зовут и обещают; время повышенной доверчивости и обостренной впе ч а т лительности; время душевной незасоренности и искренности; время ласковой улыбки и бескорыстного доброжелательства. Чем любовнее и счастливее была родительская семья, тем больше этих свойств и способностей сохранится в человеке, тем больше такой детскости он внесет в свою взрослую жизнь, а это значит — тем неповрежденнее останется его душевный организм; тем естественнее, богаче и творчески продуктивнее расцветет его личность в лоне его родного народа.

И вот главным условием такой семейной жизни является способность родителей ко взаимной духовной любви. Ибо счастье дается только любовью долгого и глубокого дыхания, а такая любовь возможна только в духе и через дух.

2. О ДУХОВНО ЗДОРОВОЙ СЕМЬЕ

Напрасно думать, что духовность доступна только людям образованным, людям высокой культуры. История всех времен и народов показывает, что именно образованные слои общества, увлекаясь игрою сознания и отвлеченностями ума, гораздо легче утрачивают ту непосредственную силу доверия к показаниям внутреннего опыта, которая необходима для духовной жизни. Ум, порвавший с глубиною чувства и с художественною силою воображения, привыкает обливать все ядом праздного, разрушающего сомнения и поэтому оказывается в отношении духовной культуры не строящим, а разрушающим началом.

Напротив, у людей наивно-непосредственных эта разрушающая сила еще не начинает действовать. Человек малой «культурности» гораздо более способен прислушиваться к показаниям внутреннего опыта, т. е. прежде всего сердца, совести, чувства справедливости, чем человек хотя бы и большой, но рационалистической культуры.

Простая душа наивна и доверчива; может быть, именно потому она легковерна и суеверна, и верит, где не надо, но зато самый дар веры у нее не отнят, а потому она способна верить и там, где надо. Пусть духовность ее — некритическая, малоразумная, недифференцированная, тянет к мифу и к магии, связана со страхом и может заблудиться в колдовстве. Но духовность ее несомненна и подлинна — и в способности внимать дыханию и зову Божию, и в любви сострадательной, и в любви патриотически-жертвенной, и в совестном акте, и в чувстве справедливости, и в способности наслаждаться красотою природы и искусства, и в проявлениях собственного достоинства, правосознания и деликатности. И напрасно образованный горожанин стал бы воображать, будто все это недоступно «необразованному крестьянину»!.. Словом, духовная любовь доступна всем людям, независимо от уровня их культурности. И всюду, где она обнаруживается, она является истинным источником прочности и красоты семейной жизни.

В самом деле, человек призван к тому, чтобы видеть и любить в любимой женщине (или соответственно — в любимом мужчине) не только плотское начало, не только телесное явление, но и «душу» — своеобразие личности, особливость характера, сердечную глубину, для которых внешний состав человека служит лишь телесным выражением или живым органом. Любовь только тогда является простым и кратковременным вожделением, непостоянным и мелким капризом плоти, когда человек, желая смертного и конечного, любит скрытую за ним бессмертность и бесконечность, вздыхая о плотском и земном, радуется духовному и вечному; иными словами — когда он ставит свою любовь перед лицо Божие и Божиими лучами освещает и измеряет любимого человека... В этом глубокий смысл христианского «венчания», венчающего супругов венцом радости и муки, венцом духовной славы и нравственной чести, венцом пожизненной и нерасторжимой духовной общности. Ибо вожделение может быстро пройти, оно бывает подслеповатым. И предчувствовавшееся наслаждение может обмануть или надоесть. И что тогда? Взаимное отвращение прикрепленных друг к другу людей?.. Судьба человека, который в ослеплении связал себя, а прозрев — проклял свою связанность? Пожизненная унизительность ежедневной лжи и лицемерия? Или развод? Прочность семьи требует иного; люди должны желать не только утех любви, но и ответственного совместного творчества, духовной общности в жизни, в страдании и в ношении бремен, по древнеримской брачной формуле:

«где ты, Кай, там и я, твоя Кая»...

То, что должно возникнуть из брака, есть прежде всего новое духовное единение и единство — единство мужа и жены: они должны понимать друг друга и делить радость и горе жизни; для этого они должны однородно воспринимать и жизнь, и мир, и людей.

Здесь важно не душевное подобие, и не одинаковость характеров и темпераментов, а однородность духовных оценок, которая только и может создать единство и общность жизненной цели у обоих. Важно то, чему ты поклоняешься? чему молишься? что любишь?

чего желаешь себе в жизни и в смерти? чем и во имя чего ты способен жертвовать? И вот жених и невеста должны найти друг в друге это единочувствие и единолюбие, объединиться в том, что есть важнейшего в жизни и ради чего стоит жить... Ибо только тогда они сумеют, как муж и жена, всю жизнь верно воспринимать друг друга, верить друг другу и верить друг в друга. Это и есть самое драгоценное в браке: полное взаимное доверие перед Лицом Божиим, а с этим связано и взаимное уважение, и способность образовать новую, жизненно сильную духовную ячейку. Только такая ячейка может разрешить главную задачу брака и семьи — осуществить духовное воспитание детей. Воспитать ребенка — значит заложить в нем основы духовного характера и довести его до способности самовоспитания. Родители, которые приняли эту задачу и творчески разрешили ее, подарили своему народу и своей родине новый духовный очаг; они осуществили свое духовное призвание, оправдали свою взаимную любовь и укрепили, обогатили жизнь своего народа на земле: они сами вошли в ту Родину, которою стоит жить и гордиться, за которую стоит бороться и умереть.

Итак, нет более верной основы для достойной и счастливой семейной жизни, как взаимная духовная любовь мужа и жены: любовь, в которой начала страсти и дружбы сливаются воедино, перерождаясь в нечто высшее — в огонь всестороннего единения. Такая любовь примет не только наслаждение и радость — и не выродится, не выветрится, не огрубеет от них, но примет и всякое страдание, и всякое несчастье, чтобы осмыслить их, освятить их и очиститься через них. И только такая любовь может дать человеку тот запас взаимного понимания, взаимного снисхождения к слабостям и взаимного прощения, терпения, терпимости, преданности и верности, который необходим для счастливого брака.

Поэтому можно сказать, что счастливый брак возникает не просто из взаимной естественной склонности («по милу хорош»), но из духовного сродства людей («по хорошу мил»), которое вызывает непоколебимую волю — стать живым единством и соблюсти это единство во что бы то ни стало, и соблюсти его не только напоказ людям, но на самом деле, перед Лицом Божиим. В этом глубочайший смысл религиозного освящения брака и соответствующего церковного обряда. Но это составляет и первое, необходимейшее условие для верного, духовного воспитания детей.

Я уже указывал на то, что ребенок вступает в семью своих родителей как бы в доисторическую эпоху своей личности и начинает дышать воздухом этой семьи со своего первого физического вздоха. И вот в душном воздухе несогласной, неверной, несчастной семьи, в пошлой атмосфере бездуховного, безбожного прозябания не может расцвести здоровая детская душа. Ребенок может приобрести чутье и вкус к духу только у духовно осмысленного семейного очага; он может органически почувствовать всенародное единение и единство, только испытав это единство в своей семье, а не почувствовав этого всенародного единства, он не станет живым органом своего народа и верным сыном своей родины. Только духовное пламя здорового семейного очага может дать человеческому сердцу накаленный угль духовности, который будет и греть его, и светить ему в течение всей его дальнейшей жизни.

1. Так, семья имеет призвание дать ребенку самое главное и существенное в его жизни.

Блаженный Августин сказал однажды, что «человеческая душа — христианка от природы». Это слово особенно верно в применении к семье. Ибо в браке и в семье человек учится от природы — любить, из любви и от любви страдать, терпеть и жертвовать, забывать о себе и служить тем, кто ему ближе всего и милее всего. Все это есть не что иное, как христианская любовь. Поэтому семья оказывается как бы естественною школою христианской любви, школою творческого самопожертвования, социальных чувств и альтруистического образа мыслей. В здоровой семейной жизни душа человека с раннего детства обуздывается, смягчается, приучается относиться к ближним с почтительным и любовным вниманием. В этом умягченном, любовном настроении она предварительно прикрепляется к тесному, домашнему кругу с тем, чтобы дальнейшая жизнь вывела ее в этой самой внутренней «установке» к широким кругам общества и народа.

2. Далее, семья призвана воспринимать, поддерживать и передавать из поколения в поколение некую духовно-религиозную, национальную и отечественную традицию.

Из этой семейной традиции и благодаря ей возникла вся наша индоевропейская и христианская культура — культура священного очага семьи: с ее благоговейным почитанием предков, с ее идеей священной межи, огораживающей родовые могилы; с ее исторически слагающимися национальными обычаями и нарядами. Это семья создала и выносила культуру национального чувства и патриотической верности. И сама идея «родины» — лона моего рождения, и «отечества», земного гнезда моих отцов и предков — возникла из недр семьи как телесного и духовного единства. Семья есть для ребенка первое родное место на земле; сначала — место-жилище, источник тепла и питания, потом — место осознанной любви и духовного понимания. Семья есть для ребенка первое «мы», возникшее из любви и добровольного служения, где один стоит за всех и все за одного. Она есть для него лоно естественной солидарности, где взаимная любовь превращает долг в радость и держит всегда открытыми священные врата совести. Она есть для него школа взаимного доверия и совместного, организованного действования. Не ясно ли, что истинный гражданин и сын своей родины воспитывается именно в здоровой семье?

3. Далее, ребенок учится в семье верному восприятию авторитета. В лице естественного авторитета отца и матери он впервые встречается с идеею ранга и научается воспринимать высший ранг другого лица, преклоняясь, но не унижаясь, и научается мириться с присущим ему самому низшим рангом, не впадая ни в зависть, ни в ненависть, ни в озлобление. Он научается извлекать из начала ранга и из начала авторитета всю их творческую и организационную силу, в то же время освобождая себя духовно от их возможного «гнета» посредством любви и уважения. Ибо только свободное признание чужого высшего ранга научает переносить свой низший ранг без унижения, и только любимый и уважаемый авторитет не гнетет душу человека.

В здоровой христианской семье есть один-единственный отец и однаединственная мать, которые совместно представляют единый — властвующий и организующий авторитет в семейной жизни. В этой естественной и первобытной форме авторитетной власти ребенок впервые убеждается в том, что власть, насыщенная любовью, является благостною силою и что порядок в общественной жизни предполагает наличность такой единой, организующей и повелевающей власти: он научается тому, что принцип патриархального единодержавия содержит в себе нечто целесообразное и оздоровляющее; и, наконец, он начинает понимать, что авторитет духовно старшего человека совсем не призван подавлять или порабощать подчиненного, пренебрегать его внутренней свободой и ломать его характер, но что, наоборот, он призван воспитывать человека к внутренней свободе.

Так, семья есть первая, естественная школа свободы: в ней ребенок должен в первый, но не в последний раз в жизни найти верный путь к внутренней свободе; принять из любви и уважения к родителям все их приказы и запреты во всей их кажущейся строгости, вменить себе в обязанность их соблюдение, добровольно подчиниться им и предоставить своим собственным воззрениям и убеждениям свободно и спокойно созревать в глубине души.

Благодаря этому семья становится как бы начальной школой для воспитания свободного и здорового правосознания.

4. Пока семья будет существовать (а она будет существовать, как все природное, вечно), она будет школой здорового чувства частной собственности. Нетрудно убедиться, почему это так обстоит.

Семья есть данное от природы общественное единство — в жизни, в любви, в труде, в заработке и в имуществе. Чем прочнее, чем сплоченнее семья, тем обоснованнее является ее притязание на то, что творчески создали и приобрели ее родители и родители ее родителей. Это есть притязание на их хозяйственно-овеществленный труд, всегда сопряженный с лишениями, страданиями, с напряжением ума, воли и воображения;

притязание — на наследственно передающееся имущество, на семейно приобретенную частную собственность, которая является сущим источником не только семейного, но и всенародного довольства.

Здоровая семья всегда была и всегда будет органическим единством — по крови, по духу и по имуществу. И это единое имущество является живым знаком кровного и духовного единства, ибо это имущество в том виде, как оно есть, возникло именно из этого кровного и духовного единения и на пути труда, дисциплины и жертв. Вот почему здоровая семья учит ребенка сразу целому ряду драгоценных умений. Ребенок научается пробивать себе в жизни дорогу при помощи собственной инициативы и в то же время высоко ценить и соблюдать принцип социальной взаимопомощи; ибо семья, как целое, устраивает свою жизнь именно по частной, собственной инициативе — она есть самостоятельное творческое единство, а в своих собственных пределах семья есть настоящее воплощение взаимопомощи и так называемой «социальности». Ребенок научается постепенно быть «частным» лицом, самостоятельной индивидуальностью и в то же время ценить и беречь лоно семейной любви и семейственной солидарности; он научается самостоятельности и верности — этим двум основным проявлениям духовного характера.

Он научается творчески обходиться с имуществом, вырабатывать, создавать и приобретать хозяйственные блага и в то же время — подчинять начала частной собственности некоторой высшей, социальной (в данном случае — семейной) целесообразности... А это и есть то самое умение или, лучше сказать, искусство, вне которого не может быть разрешен социальный вопрос нашей эпохи.

Само собой разумеется, что только здоровая семья может верно разрешить все эти задачи. Семья, лишенная любви и духовности, где родители не имеют авторитета в глазах детей, где нет единства ни в жизни, ни в труде, где нет наследственной традиции, — может дать ребенку очень мало или же не может дать ему ничего.

Конечно, и в здоровой семье могут совершаться ошибки, могут слагаться в том или ином отношении «пробелы», которые способны повести к общей или частичной неудаче. Идеала нет на земле... Однако с уверенностью можно сказать, что родители, которые сумели приобщить своих детей к духовному опыту и вызвать в них процесс внутреннего самоосвобождения, будут всегда благословенны в сердцах детей... Ибо из этих двух основ вырастает и личный характер, и прочное счастье человека, и общественное благополучие.

3. ОСНОВНЫЕ ЗАДАЧИ ВОСПИТАНИЯ

Все то, что мы доселе установили о духовно-здоровой семье, как бы предрешает вопрос об основных задачах воспитания.

Можно было бы просто сказать, что все воспитание ребенка или, во всяком случае, его основная задача состоит в том, чтобы ребенок получил доступ ко всем сферам духовного опыта; чтобы его духовное око открылось на все значительное и священное в жизни; чтобы его сердце, столь нежное и восприимчивое, научилось отзываться на всякое явление Божественного в мире и в людях. Надо как бы повести или сводить душу ребенка во все «места», где можно найти и пережить нечто божественное; постепенно все должно стать ей доступным — и природа во всей ее красоте, в ее величии и таинственной внутренней целесообразности, и та чудесная глубина, и та благородная радость, которую дает нам истинное искусство, и неподдельное сочувствие всему страдающему, и действенная любовь к ближнему, и блаженная сила совестного акта, и мужество национального героя, и творческая жизнь национального гения, с его одинокой борьбой и жертвенной ответственностью, и, главное: непосредственное молитвенное обращение к Богу, который и слышит, и любит, и помогает. Надо, чтобы ребенок получил доступ всюду, где Дух Божий дышит, зовет и раскрывается — как в самом человеке, так и в окружающем его мире... Душа ребенка должна научиться воспринимать сквозь весь земной шум и сквозь всю неиссякающую пошлость повседневной жизни священные следы и таинственные уроки Всевышнего, воспринимать их и следовать им, чтобы, внемля им, всю жизнь «обновляться духом ума своего» (Ефес. 4, 23). Подобно тому, как однажды выразил это Лафатер. «Внимай тихому гласу вещающего в тебе Господа»... Чтобы ребенок, вырастая и входя в пору зрелости, привык искать и находить во всем некий высший смысл; чтобы мир не лежал перед ним плоской, двумерной и скудной пустыней; чтобы он мог сказать миру вещей словами поэта: