«Л. Е. Стрельцова, Н. Д. Тамарченко Разные истории /Учебное пособие по литературе для 3-го класса. Главы 1-ая и 2-ая/ При выборе содержания для раздела Разные истории мы руководствовались тремя положениями. Первое из них ...»

Л. Е. Стрельцова, Н. Д. Тамарченко

Разные истории

/Учебное пособие по литературе для 3-го класса. Главы 1-ая и 2-ая/

При выборе содержания для раздела «Разные истории» мы руководствовались

тремя положениями.

Первое из них – продолжить знакомство учеников с произведениями писателейклассиков XIX-XX веков (И. Крылов, М. Лермонтов, Л. Толстой, И. Тургенев, А. Чехов,

И. Бунин) и писателей, чьи произведения прочно вошли в круг детского чтения к концу ХХ века (В. Одоевский, А. Погорельский, В. Гаршин, А. Куприн, А. Н. Толстой, В. Драгунский).

Второе – способствовать расширению диапазона жанровых представлений третьеклассников. В книгу «Разные истории», наряду с авторскими волшебными сказками, включены басни, притчи, сатирическая сказка и рассказы.

Большинство произведений отобрано с таким расчетом, чтобы события, которые в них описываются, и действующие лица были знакомы детям-читателям, близки их жизненному опыту. Одновременно, коллективное обсуждение этих произведений в классе опирается на способы и приемы анализа, которые в определенной степени уже усвоены учениками.

Отсюда третье положение - предоставить читателям-ученикам возможность применить сложившиеся у них способности к интерпретации произведений при освоении незнакомого им материала. Вместе с тем истолкование отобранных произведений предусматривает зарождение новых читательских точек зрения, новых подходов к рассмотрению художественного мира и текста. Это относится в первую очередь к расширению представлений о формах авторского присутствия в художественном мире произведения.

Сохраняя преемственность с построением учебников для первого, второго и третьего (книга первая и книга вторая) классов, тексты каждого произведения сопровождаются вопросами, а к каждой главе даются итоговые задания. Задания выступают в качестве основного обучающего средства, организующего, направляющего и развивающего учебную читательскую деятельность. Мы называем эти задания типовыми задачами, поскольку они могут быть применены к любому тексту данного вида.

Типовые учебные задачи имеют одинаковую структуру. Обычно задание состоит из нескольких вопросов и его цель – выяснить смысл рассматриваемого события. В данном случае учитывается не только разное содержание читаемых произведений, но также сочетание различных видов читательской деятельности при знакомстве с традиционным художественным языком, с одной стороны, и образной системой литературы Нового времени – с другой. (Выбор произведений и задания к ним принадлежат Н. Д. Тамарченко) Наконец, еще один тип текстов в предлагаемом нами пособии - ответы на вопросы заданий. Этот тип носит сугубо информационный (для учителя) характер и не имеет обучающего потенциала. Предлагаемые ответы на вопросы не следует использовать ни в качестве образца «правильного» ответа, ни для предварительного ознакомления учеников с содержанием произведений, ни для выводов, к которым нужно подвести читателей-детей. Это лишь примеры, с помощью которых мы пытаемся заинтересовать учителя необычностью интерпретации событий и содержания литературных сказок, басен, рассказов и т. д. по сравнению с толкованиями, бытующими в школьном обучении. Кроме того, в некоторых случаях учитель видит путь рассуждений, последовательность рассмотрения фактов текста или нескольких текстов и способы установления связей между ними. Это также иллюстрация, пример содержания учебной читательской деятельности, попытка показать повторяемость способов текстового анализа и на этой основе возможность их запоминания, усвоения учениками. (Методические рекомендации выполнены Л. Е.

Стрельцовой).

Критерий оценки любой интерпретации – его соответствие строению текста.

Право и долг учителя проверить степень адекватности предложенного ответа, обратившись к самостоятельному анализу произведения.

Роль элементов традиционного художественного языка в авторских произведениях Нового времени В первой и второй главах книги «Разные истории» помещены произведения, ориентированные на фольклорную традицию. Поэтому формы авторского присутствия будут осмысливаться в основном через наблюдение за использованием и переосмыслением элементов традиционного художественного языка. При этом каждое произведение выступает как продукт воображения и вымысла конкретной личности. Учитель может познакомить детей с фрагментами биографии писателя, которые могут быть интересны третьеклассникам.

ГЛАВА Литературная сказка (волшебно-сказочные истории) Четыре литературные сказки, включенные в эту главу, призваны демонстрировать читателям-ученикам разновидности этого жанра. Это переложение народной сказки (литературная обработка) – «Ашик Кериб» М. Лермонтова, волшебная повесть – «Черная курица или Подземные жители» А. Погорельского, стилизация народной сказки под календарный миф – «Иван-царевич и Алая-Алица» А. Н. Толстого и сон, похожий на сказку – «Городок в табакерке» В. Одоевского.

Произведения подобраны таким образом, чтобы каждое следующее воспринималось читателем при первом знакомстве как совершенно непохожее на предыдущее. Такая последовательность – своеобразная игра авторов учебника с читателем. Ее цель – воспрепятствовать развитию стереотипа в подходе к произведениям, создать читательскую установку на неповторимость каждого из них, на поиск загадки авторского замысла.

Вопросы и задания к текстам, помещенным в первой главе, во многом воссоздают ситуацию «Новой игры по старым правилам» (учебник первого класса). Игра состоит в том, чтобы в незнакомом тексте узнать знакомые мотивы, фрагменты сюжетов и сюжетные схемы волшебных сказок. Эта игра связывает читателя-школьника с автором произведения, поскольку нужно увидеть, как он использовал фольклорную образность, что изменил в фольклорном сюжете и для чего (с какой целью) это сделал.

Михаил Лермонтов.

Ашик Кериб (турецкая сказка) Давно тому назад, в городе Тифлзе, жил один богатый турок; много Аллах дал ему золота, но дороже всего была ему единственная дочь Магль-Мегри; хороши звезды на небеси, но за звездами живут ангелы; и они еще лучше, так и МагульМегери была лучше всех девушек Тифлиза.

Был также в Тифлизе бедный Ашик-Кериб; пророк не дал ему ничего, кроме высокого сердца и дара песен; играя на саазе (балалайка турецкая) и прославляя древних витязей Туркестана, ходил он по свадьбам увеселять богатых и счастливых;

на одной свадьбе он увидал Магуль-Мегери, и они полюбили друг друга. Мало было надежды у Ашик-Кериба получить её руку — и он стал грустен, как зимнее небо.

Вот раз он лежал в саду под виноградником и, наконец, заснул; в это время шла мимо Магуль-Мегери со своими подругами; и одна из них, увидав спящего ашика (балалаечник), отстала и подошла к нему.

— Что ты спишь под виноградником, — запела она, — вставай, безумный, твоя газель идет мимо.

Он проснулся — девушка порхнула прочь, как птичка. Магуль-Мегери слышала её песню и стала её бранить.

— Если б ты знала, — отвечала та, — кому я пела эту песню, ты бы меня поблагодарила: это твой Ашик-Кериб”.

— Веди меня к нему”, — сказала Магуль-Мегери.

И они пошли. Увидав его печальное лицо, Магуль-Мегери стала его спрашивать и утешать.

— Как мне не грустить, — отвечал Ашик-Кериб, — я тебя люблю, — и ты никогда не будешь моею.

— Проси мою руку у отца моего, — говорила она, — и отец мой сыграет нашу свадьбу на свои деньги и наградит меня столько, что нам вдвоем достанет.

— Хорошо, — отвечал он, — положим, Аяк-Ага ничего не пожалеет для своей дочери; но кто знает, что после ты не будешь меня упрекать в том, что я ничего не имел и тебе всем обязан. Нет, милая Магуль-Мегери, я положил зарок на свою душу:

обещаюсь семь лет странствовать по свету и нажить себе богатство либо погибнуть в дальних пустынях; если ты согласна на это, то по истечении срока будешь моею.

Она согласилась, но прибавила, что если в назначенный день он не вернется, то она сделается женою Курш`уд-Бека, который давно уж за неё сватается.

Пришел Ашик-Кериб к своей матери, взял на дорогу её благословение, поцеловал маленькую сестру, повесил через плечо сумку, оперся на посох странничий и вышел из города Тифлиза. И вот догоняет его всадник, — он смотрит: это Куршуд-Бек.

— Добрый путь, — кричал ему бек, — куда бы ты ни шел, странник, я твой товарищ.

Не рад был Ашик своему товарищу, но нечего делать; долго они шли вместе, наконец, завидели перед собою реку. Ни моста, ни броду.

— Плыви вперед, — сказал Куршуд-бек, — я за тобою последую.

Ашик сбросил верхнее платье и поплыл; переправившись, глядь назад, — о горе!

о всемогущий Аллах! — Куршуд-бек, взяв его одежды, ускакал обратно в Тифлиз, только пыль вилась за ним змеёю по гладкому полю.

Прискакав в Тифлиз, несёт бек платье Ашик-Кериба к его старой матери.

— Твой сын утонул в глубокой реке, — говорит он, — вот его одежда.

В невыразимой тоске упала мать на одежды своего любимого сына и стала обливать их жаркими слезами; потом взяла их и понесла к наречённой невестке своей, Магуль-Магери.

— Мой сын утонул, — сказала она, — Куршуд-бек привёз его одежды; ты свободна.

Магуль-Мегери улыбнулась и отвечала:

— Не верь, это всё выдумки Куршуд-бека; прежде истечения семи лет никто не будет моим мужем.

Она взяла со стены свою сааз и спокойно стала петь любимую песню бедного Ашик-Кериба.

Между тем странник пришёл бос и наг в одну деревню. Добрые люди одели его и накормили; он за то пел им чдные песни. Таким образом и переходил он из деревни в деревню и слава его разнеслась повсюду. Прибыл он, наконец, в Халф; по обыкновению, взошёл в кофейный дом, спросил сааз и стал петь. В это время жил в Халафе паш, большой охотник до песельников. Многих к нему приводили — ни один ему не понравился. Его чауши измучились, бегая по городу. Вдруг, проходя мимо кофейного дома, слышат удивительный голос. Они туда.

— Иди с нами к великому паше, — закричали они, — или ты отвечаешь нам головою.

— Я человек вольный, странник из города Тифлиза, — говорит Ашик-Кериб, — хочу пойду, хочу нет; пою, когда придётся, и ваш паша мне не начальник.

Однако, несмотря на то, его схватили и привели к паше.

— Пой, — сказал паша.

И он запел. И в этой песне он славил свою дорогую Магуль-Мегери; и эта песня так понравилась гордому паше, что он оставил у себя бедного Ашик-Кериба.

Посыпалось к нему серебро и золото, заблистали на нем богатые одежды;

счастливо и весело стал жить Ашик-Кериб, и сделался очень богат. Забыл он свою Магуль-Мегери или нет, не знаю, только срок истекал, последний год скоро должен был кончиться, а он и не готовился к отъезду.

Прекрасная Магуль-Мегери стала отчаиваться. В это время отправляется один купец с керваном из Тифлиза с сорока верблюдами и восемьюдесятью невольниками; призывает она купца к себе и дает ему золотое блюдо.

— Возьми ты это блюдо, — говорит она, — и в какой бы город ты ни приехал, выставь это блюдо в своей лавке и объяви везде, что тот, кто признается моему блюду хозяином и докажет это, получит его и вдобавок вес его золотом.

Отправился купец, везде исполнял поручение Магуль-Мегери, но никто не признался хозяином золотому блюду. Уж он продал почти все свои товары и прибыл с остальными в Халаф. Объявил он везде поручение Магуль-Мегери. Услыхав это, Ашик-Кериб прибегает в караван-сарай: и видит золотое блюдо в лавке тифлизского купца.

— Это моё! — сказал он, схватив его рукою.

— Точно, твоё, — сказал купец, — я узнал тебя, Ашик-Кериб. Ступай же скорее в Тифлиз, твоя Магуль-Мегери велела тебе сказать, что срок истекает, и если ты не будешь в назначенный день, то она выйдет за другого.

В отчаянии Ашик-Кериб схватил себя за голову: оставалось только три дня до рокового часа. Однако он сел на коня, взял с собою суму с золотыми монетами и поскакал, не жалея коня. Наконец, измученный бегун упал бездыханный на Арзинган-горе, что между Арзиньяном и Арзерумом. Что ему было делать: от Арзиньяна до Тифлиза два месяца езды, а оставалось только два дня.

— Аллах всемогущий, — воскликнул он, — если ты уж мне не помогаешь, то мне нечего на земле делать.

И хочет он броситься с высокого утеса. Вдруг видит внизу человека на белом коне и слышит громкий голос:

— Оглан (юноша), что ты хочешь делать?

— Хочу умереть, — отвечал Ашик.

— Слезай же сюда, если так, я тебя убью.

Ашик спустился кое-как с утеса.

— Ступай за мною, — сказал грозно всадник.

— Как я могу за тобою следовать, — отвечал Ашик, — твой конь летит, как ветер, а я отягощен сумою.

— Правда; повесь же суму свою на седло моё и следуй.

Отстал Ашик-Кериб, как ни старался бежать.

— Что ж ты отстаешь! — спросил всадник.

— Как же я могу следовать за тобою, твой конь быстрее мысли, а я уж измучен.

— Правда, садись же сзади на коня моего и говори всю правду, куда тебе нужно ехать?

— Хоть бы в Арзерум поспеть нынче, — отвечал Ашик.

— Закрой же глаза. (Он закрыл). Теперь открой.

Смотрит Ашик: перед ним белеют стены и блещут минареты Арзерума.

— Виноват, Ага, — сказал Ашик, — я ошибся, я хотел сказать, что мне надо в Карс.

— То-то же, — отвечал всадник, — я предупредил тебя, чтобы ты говорил мне сущую правду; закрой же опять глаза. Теперь открой.

Ашик себе не верит — то, что это Карс. Он упал на колени и сказал:

— Виноват, Ага, трижды виноват твой слуга Ашик-Кериб, но ты сам знаешь, что если человек решился лгать с утра, то должен лгать до конца дня; мне понастоящему надо в Тифлиз.

— Экой ты неверный, — сказал сердито всадник. — Но, нечего делать, прощаю тебе; закрой же глаза. Теперь открой, — прибавил он по прошествии минуты.

Ашик вскрикнул от радости: они были у ворот Тифлиза. Принеся искреннюю свою благодарность и взяв свою суму с седла, Ашик-Кериб сказал всаднику:

— Ага, конечно, благодеяние твоё велико, но сделай еще больше; если я теперь буду рассказывать, что в один день поспел из Арзиньяна в Тифлиз, мне никто не поверит; дай мне какое-нибудь доказательство.

— Наклонись, — сказал тот, улыбнувшись, — и возьми из-под копыта моего коня комок земли и положи себе за пазуху; и тогда если не станут верить истине слов твоих, то вели привести к себе слепую, которая семь лет уже в этом положении;

помажь ей глаза — и она увидит.

Ашик взял кусок земли из-под копыта белого коня, но только он поднял голову, всадник и конь исчезли. Тогда он убедился в душе, что его покровитель был ни кто иной, как Хадерилиаз (св. Георгий).

Только поздно вечером Ашик-Кериб отыскал дом свой; стучит он в двери дрожащей рукою, говоря:

— Ан, ана (мать), отвори: я Божий гость, я холоден и голоден; прошу, ради странствующего твоего сына, впусти меня.

Слабый голос старухи отвечал ему:

— Для ночлега путников есть дома богатых и сильных, есть теперь в городе свадьбы — ступай туда! Там сможешь провести ночь в удовольствии.

— Ана, — отвечал он, — я здесь никого знакомых не имею и потому повторяю мою просьбу: ради странствующего твоего сына впусти меня.

Тогда сестра его говорит матери:

— Мать, я встану и отворю ему двери.

— Негодная, — отвечала старуха, — ты рада принимать молодых людей и угощать их, потому что вот уже семь лет, как я от слёз потеряла зрение.

Но дочь, не внимая её упрёкам, встала, отперла двери и впустила Ашик-Кериба.

Сказав обычное приветствие, он сел и с тайным волнением стал осматриваться. И видит он — на стене висит в пыльном чехле его сладкозвучная сааз. И стал он спрашивать у матери:

— Что висит у тебя на стене?

— Любопытный ты гость, — отвечала она, — будет и того, что тебе дадут кусок хлеба и завтра отпустят тебя с Богом.

— Я уж сказал тебе, — возразил он, — что ты моя родная мать, а это сестра моя, и потому прошу объяснить мне, что это висит на стене?

— Это сааз, сааз, — отвечала старуха сердито, не веря ему.

— А что значит сааз?

— Сааз то значит, что на ней играют и поют песни.

И просит Ашик-Кериб, чтоб она позволила сестре снять сааз и показать ему.

— Нельзя, — отвечала старуха, — это сааз моего несчастного сына, вот уже семь лет она висит на стене и ничья живая рука до неё не дотрагивалась.

Но сестра его встала, сняла со стены сааз и отдала ему. Тогда он поднял глаза к небу и сотворил такую молитву:

— О, всемогущий Аллах! если я должен достигнуть до желаемой цели, то моя семиструнная сааз будет так же стройна, как в тот день, когда я в последний раз играл на ней.

И он ударил по медным струнам, и струны согласно заговорили, и он начал петь:

“Я бедный Кериб (нищий) и слова мои бедны, но великий Хадерилиаз помог мне спуститься с крутого утеса, хотя я беден и бедны слова мои. Узнай меня, мать, своего странника”.

После этого мать его зарыдала и спрашивает его:

— Как тебя зовут?

— Рашид (храбрый) — отвечал он.

— Раз говори, другой раз слушай, Рашид, — сказала она, своими речами ты изрезал сердце моё в куски. Нынешнюю ночь я во сне видела, что на голове моей волосы побелели, а вот уж семь лет я ослепла от слез: скажи мне ты, который имеешь его голос, когда мой сын придет?

И дважды со слезами она повторила ему просьбу. Напрасно он называл себя её сыном, но она не верила, и спустя несколько времени просит он:

— Позволь мне, матушка, взять сааз и идти, я слышал, здесь близко есть свадьба:

сестра меня проводит; я буду петь и играть, и всё, что получу, принесу сюда и разделю с вами.

— Не позволю, — отвечала старуха, — с тех пор, как нет моего сына, его сааз не выходила из дому.

Но он стал клясться, что не повредит ни одной струны.

— А если хоть одна струна порвётся, — продолжал Ашик, — то отвечаю моим имуществом.

Старуха ощупала его сумы и, узнав, что они наполнены монетами, отпустила его.

Проводив его до богатого дома, где шумел свадебный пир, сестра осталась у дверей слушать, что будет.

В этом доме жила Магуль-Мегери, и в эту ночь она должна была сделаться женою Куршуд-бека. Куршуд-бек пировал с родными и друзьями, а Магуль-Мегери, сидя за богатою чапрй (занавес) с своими подругами, держала в одной руке чашу с ядом, а в другой острый кинжал: она поклялась умереть прежде, чем опустит голову на ложе Куршуд-бека. И слышит она из-за чапры, что пришел незнакомец, который говорил:

— Сел`ям алйкюм: вы здесь веселитесь и пируете, так позвольте мне, бедному страннику, сесть с вами, и за то я спою вам песню.

— Почему же нет, — сказал Куршуд-бек, — Сюда должны быть впускаемы песельники и плясуны, потому что здесь свадьба: спой же что-нибудь, Ашик (певец), и я отпущу тебя с полной горстью золота”.

Тогда Куршуд-бек спросил его:

— А как тебя зовут, путник?

— Шинд`ы Гёрурсез (скоро узнаете).

— Что это за имя, — воскликнул тот со смехом. — Я первый раз такое слышу!

— Когда мать моя была мною беременна и мучилась родами, то многие соседи приходили к дверям спрашивать, сына или дочь ей Бог дал: им отвечали шинды гёрурсез (скоро узнаете). И вот поэтому, когда я родился, мне дали это имя.

После этого он взял сааз и начал петь: “В городе Халафе я пил мисирское вино, но Бог мне дал крылья и я прилетел сюда в день”.

Брат Куршуд-бека, человек малоумный, выхватил кинжал, воскликнув:

— Ты лжешь! Как можно из Халафа приехать сюда в три дня?

— За что ж ты меня хочешь убить, — сказал Ашик, — певцов обыкновенно со всех четырех сторон собирают в одно место; и я с вас ничего не беру, верьте мне или не верьте.

— Пусть продолжает”, — сказал жених.

И Ашик-Кериб запел снова: “Утренний намаз творил я в Арзиньянской долине, полуденный намаз в городе Арзруме; пред захождением солнца творил намаз в городе Карсе, а вечерний намаз в Тифлизе. Аллах дал мне крылья, и я прилетел сюда; дай Бог, чтобы я стал жертвою белого коня, он скакал быстро, как плясун по канату, с горы в ущелья, из ущелья на гору: Маул`ям (создатель) дал Ашику крылья и он прилетел на свадьбу Магуль-Мегери”.

Тогда Магуль-Мегери, узнав его голос, бросила яд в одну сторону, а кинжал в другую.

— Так-то ты сдержала свою клятву, — сказали её подруги, — стало быть, сегодня ночью ты будешь женою Куршуд-бека.

— Вы не узнали, а я узнала милый мне голос, — отвечала Магуль-Мегери; и, взяв ножницы, она прорезала чапру.

Когда же посмотрела и точно узнала своего Ашик-Кериба, то вскрикнула, бросилась к нему на шею, и оба упали без чувств. Брат Куршуд-бека бросился на них с кинжалом, намереваясь заколоть обоих, но Куршуд-бек остановил его, примолвив:

— Успокойся и знай: что записано у человека на лбу при его рождении, того он не минует.

Придя в чувство, Магуль-Мегери покраснела от стыда, закрыла лицо рукою и спряталась за чапру.

— Теперь точно видно, что ты Ашик-Кериб, — сказал жених. — Но поведай, как же ты мог в такое короткое время проехать такое великое пространство?

— В доказательство истины, — отвечал Ашик, — сабля моя перерубит камень, если же я лгу, то да будет шея моя тоньше волоска; но лучше приведите мне слепую, которая уже семь лет не видала свету Божьего, и я возвращу ей зрение.

Сестра Ашик-Кериба, стоявшая у двери, услышав такую речь, побежала к матери.

— Матушка! — закричала она, — это точно брат и точно твой сын Ашик-Кериб.

И, взяв её под руку, привела старуху на пир свадебный. Тогда Ашик взял комок земли из-за пазухи, развел его водою и намазал матери глаза, примолвя:

— Знайте, люди, как могущ и велик Хадерилиаз.

И мать его прозрела. После этого никто не смел сомневаться в истине слов его, и Куршуд-бек уступил ему безмолвно прекрасную Магуль-Мегери.

Тогда в радости Ашик-Кериб сказал ему:

— Послушай, Куршуд-бек, я тебя утешу: сестра моя не хуже твоей прежней невесты, я богат; у ней будет не менее серебра и золота; итак, возьми её за себя — и будьте так же счастливы, как я с моей дорогою Магуль-Мегери.

============================ Учебные задачи: в событиях сказки, переложенной Лермонтовым, опознать фольклорные мотивы и назвать их (от начала к концу истории);

- увидеть и словесно обозначить различия между мотивом в народной сказке и событием в переложении Лермонтова;

- попытаться высказать предположение о цели авторского переосмысления традиционного сюжета.

Задания к этому произведению составлены таким образом, что они как бы «озвучивают» голос автора учебника и воспроизводят его беседу с читателем.

Беседа предполагает, что читатель сам узнал сказочные мотивы и фрагменты сюжетов, поскольку основные из них названы в содержании вопросов. Задача читателя – прояснить, подтвердить свои впечатления, убедиться в том, что он понимает, о чем рассказывает ему автор.

1. Ознакомившись с историей Ашик-Кериба, вы, вероятно, замечаете её сходство с волшебной сказкой. Подумайте: чем именно путешествие героя и его возвращение на родину напоминают сказочный сюжет.

Возможно, ученики уже при первом чтении смогут назвать в составе сюжета пересказа мотивы, свойственные народной волшебной сказке. Например: трудная задача (добыть богатство для женитьбы на Магуль-Мегири), зарок и запрет (если в назначенный день он не вернется, она сделается женой Куршуд-бека), отправка из дома (повесил через плечо сумку, оперся на посох странничий и вышел из города) и т. д.

2. Обратите особое внимание на реку, через которую перебирается Ашик.

Случайно ли то, что герой возвращается другим путем и по-другому, чем был его путь к городу Халафу? Отличаются ли пути “туда” и “обратно” в волшебных сказках и что означает такое различие?

Скорее всего, третьеклассники опознают реку как границу между двумя мирами и назовут сказки, где такой мотив присутствует («Кот в сапогах», «Белая уточка», «Падчерица и мачехина дочка» и др.). Они также могут указать, что мотиву границы сопутствует у Лермонтова еще два мотива. Первый - смена облика героя, так как Ашик-Кериб оставил свое платье на берегу и, переправившись через реку, «пришел бос и наг в одну деревню. Добрые люди одели и накормили его». Второй – ложное известие о смерти героя.

В волшебной сказке переход героя из одного мира в другой чаще всего происходит с помощью чудесного средства или чудесного помощника, а переход границы героем в обратном направлении всегда связан со значительными преградами, грозящими ему смертью. («Морской царь и Василиса Премудрая», «Хитрая наука», «Сказка о молодильных яблоках…» и др.). Такая особенность объясняется двоемирием волшебной сказки, где иной мир – это мир смерти, и, возвращаясь, герой превозмогает в той или иной форме эту смерть.

3. Какую роль выполняет в этой истории св. Георгий? Похоже ли то, что он делает для Ашика, на действия некоторых персонажей волшебной сказки? Имеет ли какойто особый смысл то, что всадник на белом коне появляется как раз тогда, когда Ашик решил покончить с собой? Или это следует считать случайным совпадением?

Заметьте, что перед тем, как лишать себя жизни, герой обращается к Аллаху.

Для третьеклассников не составит труда догадаться, что св. Георгий выполняет роль чудесного помощника, благодаря которому герой не только переходит границу, но оказывается в родном городе в нужное время. В волшебных сказках это может быть птица Нагай, или чудесный конь, или ковер-самолет и т. п.

Ашик находится в чужом для него городе, и для своих соплеменников он погиб (тем более что Курдуш-бек привез его одежду как доказательство его гибели). Если он не вернется к назначенному сроку, то его невеста тоже будет считать, что он погиб, и выйдет замуж за другого. Для Ашика это равносильно смерти, поэтому он решил покончить с собой. Это не случайное совпадение, так как герой, пребывая в ином мире, считается мертвым. И спастись он может только благодаря чуду. А значит, единственный способ – обратиться к высшей силе, в данном случае - к Богу.

4. Как вы думаете, почему Ашик, который отправился в далекий путь с одной целью — раздобыть денег для женитьбы на Магуль-Мегери, забывает о ней?

Мотив забвения присутствует при переходе из одного мира в другой во многих сказках. Достаточно вспомнить «Хитрую науку» и «Морского царя…». Герой, пребывая в ином мире, забывает о том, что было с ним в мире людей, и наоборот, возвращаясь назад, забывает все, что было в ином мире.

5. Почему вспомнить он может, лишь увидев золотое блюдо? Встречались ли вам повторяющиеся события (мотивы) утраты и возвращения памяти в волшебных сказках — при переходе героем границы между двумя мирами? Играют ли при этом какую-нибудь роль драгоценные вещи?

Достаточно вспомнить историю Шакунталы и царя Душьянты из «Махабхараты», а также драгоценный перстень Рамы, по которому Сита опознала гонца.

6.Какое значение в волшебных сказках имеют мотивы “узнавания” вернувшегося странника, и как оно обычно происходит? Встречаются ли в них события возвращения слепому зрения, и благодаря чему это становится возможным?

В этом задании обращается внимание на детали, определяющие смысловые варианты одного и того же события узнавания. Мотив узнавания героя, возвратившегося из иного мира, нужен сказке для того, чтобы герой или героиня заняли подобающее им место. Чаще всего герой выполняет действие, которое никто другой выполнить не может. Например, в сказке «Подземные царства» герой достает предметы туалета царевны из иного мира. Он может совершать подобные действия, поскольку выносит из иного мира некие чудесные предметы: живую и мертвую воду, молодильные яблоки, перстень, клубочек и т. п. Возвращение слепому зрения стоит в ряду таких же чудес (сказка «Во лбу солнце, на затылке месяц…»).

6. Вы видите, что в произведении Лермонтова использованы не только общая схема движения событий (сюжета) народной волшебной сказки, но и целый ряд свойственных ей мотивов. Теперь попробуйте заметить и указать различия.

Чтобы выполнить задание, ученикам предстоит рассмотреть отдельные фрагменты сюжета в произведении Лермонтова, содержащие фольклорные мотивы, сопоставить облик своего и чужого мира в авторском переложении и в волшебной народной сказке и сделать предположение об авторской задаче.

Факты, на которые учитель может обратить внимание учеников, - это тип героя и причина его ухода из дома в волшебной сказке и в произведении Лермонтова. При этом важно, чтобы ученики называли сказки и по возможности близко к тексту воспроизводили сказочную формулу, содержащую мотив.

Так, в описании качеств героя и героини истории в переложении Лермонтова ученики могут опознать признаки мотива чудесного дара: Магуль Мегири была лучше всех девушек Тифлиза, Ашик–Кериб получил от рождения «высокое сердце и дар песен». Но эти прекрасные качества могут быть свойственны (хотя и редко) обыкновенным людям и не свидетельствуют о связи персонажей с иным миром, что обязательно для волшебной сказки. (Например, способность к превращению для героини или непомерная сила для героя.) Кроме того, герой сказки чаще всего ищет свою невесту в ином мире, а персонажи Лермонтова живут в одном городе, и этот город имеет точное географическое название – Тифлиз, чего в волшебной сказке не бывает.

В народной сказке поводом для отправки героя служит либо недостача, либо нарушение норм и законов обычного мира. Это нарушение всегда исходит из мира пространственно удаленного и чужого (мира смерти), куда герой отправляется в поисках утраченного и откуда возвращается с добычей или победой. В сказке Лермонтова также можно увидеть мотив недостачи – это бедность Ашик-Кериба, отсутствие у него такого богатства, которое сделало бы его равным среди женихов Магуль-Мегери. Нажить богатство – это трудная задача для героя. Тут же возникает мотив зарока: «обещаюсь семь лет странствовать по свету и нажить себе богатство»

и связанный с ним мотив запрета: «если в назначенный день он не вернется, то она сделается женою Курдуш-Бека, который давно уже за нее сватается». И т. д.

Возможно, проделанные наблюдения послужат предположению о том, что автор пересказа стремился приблизить события давней истории к реальной жизни. Этой же цели может служить национальный колорит повествования, создаваемый благодаря использованию слов чужого языка и наименований предметов чужого быта.

Гипотезы читателей-учеников обсуждаются и защищаются в классе.

Ночь была месячная, и сквозь ставни, неплотно затворявшиеся, падал в комнату бледный луч луны. Алеша лежал с открытыми глазами и долго слушал, как в верхнем жилье, над его головою, ходили по комнатам и приводили в порядок стулья и столы. Наконец, всё утихло... Он взглянул на стоявшую подле него кровать, немного освещённую месячным сиянием, и заметил, что белая простыня, висящая почти до полу, легко шевелилась. Он пристальнее стал всматриваться... ему послышалось, как будто что-то под кроватью царапается, и немного погодя показалось, что кто-то тихим голосом зовет его:

— Алеша, Алеша!

Алеша испугался. Он один был в комнате, и ему тотчас пришло на мысль, что под кроватью должен быть вор. Но потом, рассудя, что вор не назвал бы его по имени, он несколько ободрился, хотя сердце в нем дрожало. Он немного приподнялся в постели и ещё яснее увидел, что простыня шевелится... ещё внятнее услышал, как кто-то говорит:

— Алеша, Алеша!

Вдруг белая простыня приподнялась, и из-под неё вышла... черная курица!

— Ах! Это ты, Чернушка! — невольно вскричал Алеша. — Как ты зашла сюда?

Чернушка захлопала крыльями, взлетела к нему на кровать и сказала человеческим голосом:

— Это я, Алеша! Ты не боишься меня, не правда ли?

— Зачем я тебя буду бояться? — отвечал он. — Я тебя люблю; только для меня странно, что ты так хорошо говоришь: я совсем не знал, что ты говорить умеешь!

— Если ты меня не боишься, — продолжала курица, — так поди за мною.

Одевайся скорее!

— Какая ты, Чернушка, смешная! — сказал Алеша. — Как мне можно одеться в темноте? Я платья своего теперь не сыщу, я и тебя насилу вижу!

— Постараюсь этому помочь, — сказала курочка.

Тут она закудахтала странным голосом, и вдруг, откуда ни взялись, маленькие свечки в серебряных шандалах, не больше как с Алешин маленький пальчик.

Шандалы эти очутились на полу, на стульях, на окнах, даже на рукомойнике, и в комнате сделалось так светло, так светло, как будто днем. Алеша начал одеваться, а курочка подавала ему платья, и таким образом он вскоре совсем был одет.

Когда Алеша был готов, Чернушка опять закудахтала, и все свечки исчезли.

— Иди за мною, — сказала она ему. И он смело последовал за нею. Из глаз её выходили как будто лучи, которые освещали всё вокруг них, хотя не так ярко, как маленькие свечки. Они прошли через переднюю...

— Дверь заперта ключом, — сказал Алеша; но курочка ему не отвечала; она хлопнула крыльями, и дверь сама собою отворилась. Потом, пройдя через сени, обратились они к комнатам, где жили столетние старушки голландки. Алеша никогда у них не бывал, но слыхал, что комнаты у них убраны по-старинному, что у одной из них большой серый попугай, а у другой серая кошка, очень умная, которая умеет прыгать через обруч и подавать лапку. Ему давно хотелось всё это видеть, и он очень обрадовался, когда курочка опять хлопнула крыльями и дверь в покои старушек отворилась. Алеша в первой комнате увидел всякого рода старинную мебель: резные стулья, кресла, столы и комоды. Большая лежанка была из голландских изразцов, на которых нарисованы были синей муравой люди и звери.

Алеша хотел было остановиться, чтоб рассмотреть мебель, а особливо фигуры на лежанке, но Чернушка ему не позволила. Они вошли во вторую комнату, и тут-то Алеша обрадовался! В прекрасной золотой клетке сидел большой серый попугай с красным хвостом. Алеша тотчас хотел подбежать к нему. Чернушка опять его не допустила.

— Не трогай здесь ничего, — сказала она. — Берегись разбудить старушек!

Тут только Алеша заметил, что подле попугая стояла кровать с белыми кисейными занавесками, сквозь которые он мог различить старушку, лежащую с закрытыми глазами; она показалась ему как будто восковая. В другом углу стояла точно такая же кровать, где спала другая старушка, а подле неё сидела серая кошка и умывалась передними лапками. Проходя мимо, Алеша не мог утерпеть, чтоб не попросить у ней лапки... Вдруг она громко замяукала, попугай нахохлился и начал громко кричать: “Дуррак! Дуррак!” В то самое время видно было сквозь кисейные занавески, что старушки приподнялись в постели. Чернушка поспешно удалилась, Алеша побежал за нею, дверь за ними сильно захлопнулась... и ещё долго слышно было, как попугай кричал: “Дуррак! Дуррак!” — Как тебе не стыдно! — сказала Чернушка, когда они удалились от комнат старушек. — Ты, верно, разбудил рыцарей...

— Каких рыцарей? — спросил Алеша.

— Ты увидишь, — отвечала курочка. — Не бойся, однако ж, ничего, иди за мною смело.

Они спустились вниз по лестнице, как будто в погреб, и долго-долго шли по разным переходам и коридорам, которых Алеша никогда не видывал. Иногда коридоры эти так были низки и узки, что Алеша принужден был нагибаться. Вдруг вошли они в залу, освещенную тремя большими хрустальными люстрами. Зала была без окошек, и по обеим сторонам висели на стенах рыцари в блестящих латах, с большими перьями на шлемах, с копьями и щитами в железных руках.

Чернушка шла вперед на цыпочках и Алеше велела следовать за собою тихонькотихонько.

В конце зала была большая дверь из светлой жёлтой меди. Лишь только они подошли к ней, как соскочили со стен два рыцаря, ударили копьями об щиты и бросились на черную курицу. Чернушка подняла хохол, распустила крылья... вдруг сделалась большая-большая, выше рыцарей, и начала с ними сражаться! Рыцари сильно на неё наступали, а она защищалась крыльями и носом. Алеше сделалось страшно, сердце в нем сильно затрепетало, и он упал в обморок.

Когда он пришел в себя, солнце сквозь ставни освещало комнату и он лежал в своей постели. Не видно было ни Чернушки, ни рыцарей. Алеша долго не мог опомниться. Он не понимал, что с ним было ночью: во сне ли он всё то видел, или в самом деле всё это происходило? Он оделся и пошел наверх, но у него не выходило из головы виденное им в прошлую ночь. С нетерпением ожидал он минуты, когда можно ему будет идти играть на двор, но весь тот день, как нарочно, шел сильный снег, и нельзя было и подумать, чтобы выйти из дому.

За обедом учительша между прочими разговорами объявила мужу, что черная курица непонятно куда спряталась.

— Впрочем, — прибавила она, — беда не велика, если бы она пропала: она давно назначена была на кухню. Вообрази себе, душенька, что с тех пор, как она у нас в доме, она не снесла ни одного яичка.

Алеша чуть не заплакал, хотя и пришло ему на мысль, что лучше, чтоб её нигде не находили, нежели чтоб попала она на кухню.

После обеда Алеша остался опять один в классных комнатах. Он беспрестанно думал о том, что происходило в прошедшую ночь, и не мог никак утешиться в потере любезной Чернушки. Иногда ему казалось, что он непременно должен её увидеть в следующую ночь, несмотря на то, что она пропала из курятника; но потом ему казалось, что это дело несбыточное, и он опять погружался в печаль.

Настало время ложиться спать, и Алеша с нетерпением разделся и лег в постель.

Не успел он взглянуть на соседнюю кровать, опять освещенную тихим лунным сиянием, как зашевелилась белая простыня — точно так же, как накануне... Опять послышался ему голос, его зовущий: “Алеша, Алеша!” — и немного погодя вышла изпод кровати Чернушка и взлетела к нему на постель.

— Ах! Здравствуй, Чернушка! — вскричал он вне себя от радости. — Я боялся, что никогда тебя не увижу; здорова ли ты?

— Здорова, — отвечала курочка, — но чуть было не занемогла по твоей милости.

— Как это, Чернушка? — спросил Алеша испугавшись.

— Ты добрый мальчик, — продолжала курочка, — но притом ты ветрен и никогда не слушаешься с первого слова, а это нехорошо! Вчера я говорила тебе, чтоб ты ничего не трогал в комнатах старушек, — несмотря на это, ты не мог утерпеть, чтоб не попросить у кошки лапку. Кошка разбудила попугая, попугай старушек, старушки рыцарей — и я насилу с ними сладила!

— Виноват, любезная Чернушка, вперед не буду! Пожалуйста, поведи меня сегодня опять туда; ты увидишь, что я буду послушен.

— Хорошо, — сказала курочка, — увидим!

Курочка закудахтала как накануне, и те же маленькие свечки явились в тех же серебряных шандалах. Алеша опять оделся и пошёл вслед за курицею. Опять вошли они в покои старушек, но в этот раз он уж ни до чего не дотрагивался.

Когда они проходили чрез первую комнату, то ему показалось, что люди и звери, нарисованные на лежанке, делают разные смешные гримасы и манят его к себе, но он нарочно от них отвернулся. Во второй комнате старушки голландки так же как накануне лежали в постелях, будто восковые. Попугай смотрел на Алешу и хлопал глазами, серая кошка опять умывалась лапками. На уборном столе перед зеркалом Алеша увидел две фарфоровые китайские куклы, которых он вчера не заметил. Они кивали ему головою; но он помнил приказание Чернушки и прошел, не останавливаясь, однако не мог утерпеть, чтобы мимоходом им не поклониться.

Куколки тотчас соскочили со стола и побежали за ним, всё кивая головою. Чуть-чуть он не остановился — такими они показались ему забавными, но Чернушка оглянулась на него с сердитым видом, и он опомнился. Куколки проводили их до дверей и, видя, что Алеша на них не смотрит, возвратились на свои места.

Опять спустились они с лестницы, ходили по переходам и коридорам и пришли в ту же залу, освещенную тремя хрустальными люстрами. Те же рыцари висели на стенах, и опять, когда приблизились они к двери из жёлтой меди, два рыцаря сошли со стены и заступили им дорогу. Казалось однако, что они не так сердиты были, как накануне; они едва тащили ноги, как осенние мухи, и видно было, что они через силу держали свои копья...

Чернушка сделалась большая и нахохлилась. Но только что ударила их крыльями, как они рассыпались на части, и Алеша увидел, что это были пустые латы! Медная дверь сама собою отворилась, и они пошли далее.

Немного погодя вошли они в другую залу, пространную, но невысокую, так что Алеша мог достать рукою до потолка. Зала эта освещена была такими же маленькими свечками, какие он видел в своей комнате, но шандалы были не серебряные, а золотые.

Тут Чернушка оставила Алешу.

— Побудь здесь немного, — сказала она ему, — я скоро приду назад. Сегодня был ты умен, хотя неосторожно поклонился фарфоровым куклам. Если б ты им не поклонился, то рыцари остались бы на стене. Впрочем, ты сегодня не разбудил старушек, и оттого рыцари не имели никакой силы. — После сего Чернушка вышла из залы.

Оставшись один, Алеша со вниманием стал рассматривать залу, которая была богато убрана. Ему показалось, что стены сделаны из лабрадора, какой он видел в минеральном кабинете, имеющемся в пансионе; панели и двери были из чистого золота. В конце залы, под зеленым балдахином, на возвышенном месте, стояли кресла из золота. Алеша очень любовался этим убранством, но странным казалось ему то, что всё было в самом маленьком виде, как будто для небольших кукол.

Между тем как он с любопытством всё рассматривал, отворилась боковая дверь, прежде им не замеченная, и вышло множество маленьких людей, ростом не более как с пол-аршина, в нарядных разноцветных платьях. Вид их был важен: иные по одеянию казались военными, другие — гражданскими чиновниками. На всех были круглые шляпы наподобие испанских. Они не замечали Алеши, прохаживались чинно по комнатам и громко между собою говорили, хотя он не мог понять, чт они говорили.

Долго смотрел он на них молча и только что хотел подойти к одному из них с вопросом, как отворилась большая дверь в конце залы... Все замолкли, стали к стенам в два ряда и сняли шляпы. В одно мгновение комната сделалась ещё светлее, все маленькие свечки ещё ярче загорелись, и Алеша увидел двадцать маленьких рыцарей в золотых латах, с пунцовыми на шлемах перьями, которые попарно входили тихим маршем. Потом в глубоком молчании стали они по обеим сторонам кресел. Немного погодя вошел в залу человек с величественной осанкою, на голове с венцом, блестящим драгоценными камнями. На нем была светлозеленая мантия, подбитая мышьим мехом, с длинным шлейфом, который несли двадцать маленьких пажей в пунцовых платьях. Алеша тотчас догадался, что это должен быть король. Он низко ему поклонился. Король отвечал на поклон его весьма ласково и сел в золотые кресла. Потом что-то приказал одному из стоявших подле него рыцарей, который, подошед к Алеше, объявил ему, чтоб он приблизился к креслам. Алеша повиновался.

— Мне давно было известно, — сказал король, — что ты добрый мальчик; но третьего дня ты оказал великую услугу моему народу и за то заслуживаешь награду.

Мой главный министр донес мне, что ты спас его от неизбежной и жестокой смерти.

— Когда? — спросил Алеша с удивлением.

— Третьего дня на дворе, — отвечал король. — Вот тот, который обязан тебе жизнью.

Алеша взглянул на того, на которого указывал король, и тут только заметил, что между придворными стоял маленький человек, одетый весь в чёрное. На голове у него была особенного рода шапка малинового цвета, наверху с зубчиками, надетая немного набок, а на шее белый платок, очень накрахмаленный, отчего казался он немного синеватым. Он умильно улыбался, глядя на Алешу, которому лицо его показалось знакомым, хотя не мог он вспомнить, где он его видал.

Сколь для Алеши ни было лестно, что приписывали ему такой благородный поступок, но он любил правду и потому, сделав низкий поклон, сказал:

— Господин король! Я не могу принять на свой счет того, чего никогда не делал.

Третьего дня я имел счастье избавить от смерти не министра вашего, а чёрную нашу курицу, которую не любила кухарка наша за то, что не снесла она ни одного яйца...

— Что ты говоришь! — прервал его с гневом король. — Мой министр — не курица, а заслуженный чиновник!

Тут подошел министр ближе, и Алеша увидел, что в самом деле это была его любезная Чернушка. Он очень обрадовался и попросил у короля извинения, хотя никак не мог понять, что это значит.

— Скажи мне, чего ты желаешь? — продолжал король. — Если я в силах, то непременно исполню твоё требование.

— Говори смело, Алеша! — шепнул ему на ухо министр.

Алеша задумался и не знал, чего пожелать. Если б ему дали времени, то он, может быть, и придумал что-нибудь хорошее; но так как ему казалось неучтивым заставлять дожидаться короля, то он поспешил с ответом.

— Я бы желал, — сказал он, — чтобы, не учившись, я всегда знал урок свой, какой мне ни задали.

— Не думал я, что ты такой ленивец, — отвечал король, покачивая головою. — Но делать нечего, я должен исполнить своё обещание.

Он махнул рукою, и паж поднес золотое блюдо, на котором лежало одно конопляное семечко.

— Возьми это семечко, — сказал король. — Пока оно будет у тебя, ты всегда будешь знать урок свой, какой бы тебе ни задали, с тем однако условием, чтоб ты ни под каким предлогом никому не сказывал ни одного слова о том, что ты здесь видел или впредь увидишь. Малейшая нескромность лишит тебя навсегда наших милостей, а нам наделает множество хлопот и неприятностей.

Алеша взял конопляное семечко, завернул в бумажку и положил в карман, обещая быть молчаливым и скромным. Король после того встал с кресла и тем же порядком вышел из залы, приказав министру угостить Алешу как можно лучше.

Лишь только король удалился, как окружили Алешу все придворные и начали его всячески ласкать, изъявляя признательность свою за то, что он избавил министра.

Они все предлагали ему свои услуги: одни спрашивали, не хочет ли он погулять в саду и посмотреть королевский зверинец; другие приглашали его на охоту. Алеша не знал, на что решиться. Наконец министр объявил, что сам будет показывать подземные редкости дорогому гостю.

Сначала повел он его в сад, устроенный в английском вкусе. Дорожки усеяны были крупными разноцветными камешками, отражавшими свет от бесчисленных ламп, которыми увешаны были деревья. Этот блеск чрезвычайно понравился Алеше.

— Камни эти, — сказал министр, — у вас называются драгоценными. Это всё брильянты, яхонты, изумруды и аметисты.

— Ах, когда бы у нас этими камнями усыпаны были дорожки! — вскричал Алеша.

— Тогда и у вас бы они так же были малоценны, как здесь, — отвечал министр.

Деревья также показались Алеше отменно красивыми, хотя притом очень странными. Они были разного цвета: красные, зеленые, коричневые, белые, голубые и лиловые. Когда посмотрел он на них со вниманием, то увидел, что это не что иное, как разного рода мох, только выше и толще обыкновенного. Министр рассказал ему, что мох этот выписан королем за большие деньги из дальних стран и из самой глубины земного шара.

Из сада пошли они в зверинец. Там показали Алеше диких зверей, которые привязаны были на золотых цепях. Всматриваясь внимательнее, он, к удивлению своему, увидел, что дикие звери эти были не что иное, как большие крысы, кроты, хорьки и подобные им звери, живущие в земле и под полами. Ему это очень показалось смешно, но он из учтивости не сказал ни слова.

Возвратившись в комнаты после прогулки, Алеша в большой зале нашел накрытый стол, на котором расставлены были разного рода конфеты, пироги, паштеты и фрукты. Блюда все были из чистого золота, а бутылки и стаканы выточены из цельных брильянтов, яхонтов и изумрудов.

— Кушай что угодно, — сказал министр, — с собою же брать ничего не позволяется.

Алеша в тот день очень хорошо поужинал, и потому ему вовсе не хотелось кушать.

— Вы обещались взять меня с собою на охоту, — сказал он...

— Очень хорошо, — отвечал министр. — Я думаю, что лошади уже осёдланы.

Тут он свистнул, и вошли конюхи, ведущие в поводах — палочки, у которых набалдашники были резной работы и представляли лошадиные головы. Министр с большой ловкостью вскочил на свою лошадь. Алеше подвели палку гораздо более других.

— Берегись, — сказал министр, — чтоб лошадь тебя не сбросила: она не из самых смирных.

Алеша внутренне смеялся этому, но когда он взял палку между ног, то увидел, что совет министра был не бесполезен. Палка начала под ним увертываться и манежиться, как настоящая лошадь, и он насилу мог усидеть.

Между тем затрубили в рога, и охотники пустились скакать во всю прыть по разным переходам и коридорам. Долго они так скакали, и Алеша от них не отставал, хотя с трудом мог сдержать бешеную палку свою... Вдруг из одного бокового коридора выскочило несколько крыс, таких больших, каких Алеша никогда не видывал. Они хотели пробежать мимо, но когда министр приказал их окружить, то они остановились и начали защищаться храбро. Несмотря, однако, на то, они были побеждены мужеством и искусством охотников. Восемь крыс легли на месте, три обратились в бегство, а одну, довольно тяжело раненную, министр велел вылечить и отвесть в зверинец.

По окончании охоты Алеша так устал, что глазки его невольно закрывались... При всём том ему хотелось о многом поговорить с Чернушкою, и он попросил позволения вернуться в залу, из которой они выехали на охоту. Министр на то согласился;

большою рысью поехали они назад и по прибытии в залу отдали лошадей конюхам, раскланялись с придворными и охотниками и сели друг подле друга на принесенные им стулья.

— Скажи, пожалуйста, — начал Алеша, — зачем вы убили бедных крыс, которые вас не беспокоят и живут так далеко от вашего жилища?

— Если бы мы их не истребляли, — сказал министр, — то они вскоре бы нас выгнали из комнат наших и истребили бы все наши съестные припасы. К тому же мышьи и крысьи меха у нас в большой цене по причине их лёгкости и мягкости.

Одним знатным особам дозволено их у нас употреблять.

— Да расскажи мне, пожалуй, кто вы таковы? — продолжал Алеша.

— Неужели ты никогда не слыхал, что под землею живет народ наш? — отвечал министр. — Правда, не многим удаётся нас видеть, однако бывали примеры, особенно в старину, что мы выходили на свет и показывались людям. Теперь это редко случается, потому что люди сделались очень нескромны; а у нас существует закон, что если тот, кому мы показались, не сохранит этого в тайне, то мы принуждены бываем немедленно оставить местопребывание наше и идти далекодалеко, в другие страны. Ты легко представить себе можешь, что королю нашему невесело было бы оставить все здешние заведения и с целым народом переселиться в неизвестные земли. И потому убедительно тебя прошу быть как можно скромнее; ибо в противном случае ты нас всех сделаешь несчастными, а особливо меня. Из благодарности я упросил короля призвать тебя сюда; но он никогда мне не простит, если по твоей нескромности мы принуждены будем оставить этот край...

— Я даю тебе честное слово, что никогда не буду ни с кем об вас говорить, — прервал Алеша. — Я теперь вспомнил, что читал в одной книжке о гномах, которые живут под землёю. Пишут, что в некотором городе очень разбогател один сапожник в самое короткое время, так что никто не понимал, откуда взялось его богатство.

Наконец как-то узнали, что он шил сапоги и башмаки на гномов, плативших ему за то очень дорого.

— Быть может, что это правда, — отвечал министр.

— Но, — сказал ему Алеша, — объясни мне, любезная Чернушка, — отчего ты, будучи министром, являешься на свет в виде курицы, и какую связь имеете вы со старушками голландками?

Чернушка, желая удовлетворить его любопытство, начала было рассказывать ему подробно о многом, но при самом начале её рассказа глаза Алешины закрылись, и он крепко заснул. Проснувшись на другое утро, он лежал в своей постели.

================================== Фрагмент волшебной повести А. Погорельского «Черная курица, или Подземные жители» изображает путешествие мальчика Алеши в чужой для него мир.

Обсуждение фрагмента предполагает, что произведение уже прочитано или читается параллельно с выяснением смысла главных событий из жизни героя.

Перед читателями-учениками стоит довольно сложная задача. Им нужно понять, что изображая событие перехода границы и пребывания в чужом мире, автор стремится показать характер мальчика Алеши, его мысли, переживания, мечты, желания. В этих целях внимание учеников обращается на детали в описании границы и существ, ее охраняющих (старушки голландки, нарисованные люди и звери, куклы, висящие на стенах рыцарские доспехи), и на поступки Алеши при переходе границы и в подземном мире.

Все вопросы к тексту фрагмента содержат подсказки, направляющие внимание учеников на известные им мотивы (смерть-воскресение, нарушение запрета, переход границы, страж границы, чудесный дар). Их задача – помочь читателям связать необычный облик мотива с его новой ролью в авторском повествовании по сравнению с волшебной сказкой.

1. Первый вопрос, который у вас может возникнуть, не было ли все, что случилось с Алешей — в этой части его истории, просто-напросто сном? Обратите внимание на то, что и сам герой задает себе этот вопрос.

Как вы считаете, убеждает ли читателя в том, что всё происходило не во сне, а в действительности, второе путешествие Алеши в подземный мир или окончательный ответ на этот вопрос зависит от того, остался ли у Алеши подарок короля гномов, и будет ли действовать конопляное семечко? Во втором случае отложите на время ответ, если еще не знаете продолжения повести А. Погорельского.

2. Допустим, что дар гномов остался и действует. Тогда возникает следующий вопрос. С какой целью автор показал первую, не удавшуюся попытку героя проникнуть в чужой мир? Объясняет ли автор, почему вторая попытка была более удачной?

3. Предположим, что с вашей точки зрения, все дело в соблюдении определенных условий, в том, что нельзя было нарушать некоторые запреты. Перечитайте внимательно те места в тексте, где речь идет о причинах, по которым первая попытка не удалась, и чуть было не сорвалась и вторая.

Как вы думаете, почему во время первого путешествия спящие старушки голландки кажутся Алеше “восковыми”, но потом приподнимаются в постели?

Почему во время второго путешествия нарисованные на лежанке люди и звери делают смешные гримасы и манят героя к себе, а куклы ему кивают? Нет ли в их поведении чего-то общего с тем, что произошло со старушками? Попробуйте подыскать слово или выражение, чтобы назвать это событие.

4. Почему куклы побежали за Алешей, как только он им поклонился, и что бы могло случиться, если бы он остановился? Почему рыцари, мешавшие Алеше и Чернушке пройти в дверь, на этот раз оказались “пустыми латами”, хотя в прошлый раз они “сильно наступали” на Чернушку? Означает ли это, что на стене висели рыцари, а не латы?

Можно ли утверждать, что характер препятствий зависит от самого героя? Если вы так считаете, разъясните эту мысль и попытайтесь доказать свою правоту.

5. Напоминает ли переход Алеши из обычного мира в подземный переход героя в иной мир в волшебных сказках? Какие персонажи сказок выполняют при этом такую же роль, как спящие старушки, попугай, кошка, куклы и рыцари у Погорельского?

Какие сказочные персонажи выполняют в подобном переходе такую же роль, как здесь Чернушка?

6. Сравните описание подземного королевства в этой “волшебной повести” и то, как показан иной мир в волшебных сказках. Есть ли между ними что-то общее? Что именно? Вспомните знакомые вам истории о гномах: похожа ли на них повесть Погорельского больше, чем на обычные волшебные сказки?

7. Встречались ли вам такие сказки, в которых властитель иного мира награждал попавшего туда героя (например, за спасение дочери) каким-нибудь даром, похожим по своему назначению и действию на конопляное семечко в этой истории? Что обычно приносит этот дар герою волшебной сказки и что он должен по вашим предположениям (если повесть еще не прочитана) принести Алеше?

8. Чем отличается приведенный фрагмент повести Погорельского от волшебной сказки?

9. Чем отличается от неё вся повесть (если она уже вами прочитана)?

Последнее задание предполагает сравнение начальных и заключительных событий в жизни героя.

Такое сравнение позволяет пристально вглядеться в изображение мира, в котором живет мальчик Алеша, увидеть его близость к реальной действительности, обсудить знакомые по жизненному опыту детей школьные ситуации выученных и невыученных уроков, отношений с учителями и ребятами в классе и пр. Подобное сопоставление способствует осознанию авторской задачи в произведении, развитию представлений о роли традиционных мотивов и сюжетов в ее осуществлении.

Знакомство с произведением А. Н. Толстого контрастно подчеркивает различные варианты использования писателями языка фольклорной образности. Казалось бы, автор полностью воспроизводит сюжетную схему волшебной сказки (герой спасает пленницу из царства смерти), сохраняет типы персонажей (царевич, прекрасная царевна, чудесный помощник, чудище) и их роли (переход границы, превращение, сражение с хозяином иного мира). Даже имя героя остается традиционно сказочным – Иван-царевич.

Но читатель, не всегда умея объяснить свои впечатления, всегда чувствует разницу между народной сказкой и стилизацией А. Н. Толстого.

Скучно стало Ивану-царевичу, взял он у матушки благословение и пошел на охоту.

А идти ему старым лесом.

Настала зимняя ночь.

В лесу то светло, то темно; по спелому снегу мороз потрескивает.

Откуда ни возьмись выскочил заяц; наложил Иван-царевич стрелу, а заяц обернулся клубком и покатился. Иван-царевич за ним следом побежал.

Летит клубок, хрустит снежок, и расступились сосны, открылась поляна, на поляне стоит белый терем, на двенадцати башнях двенадцать голов медвежьих... Сверху месяц горит, переливаются стрльчатые окна.

Клубок докатился, лунь-птицей обернулся: сел на воротах. Испугался Иванцаревич, — вещую птицу застрелить хотел, — снял шапку.

— Прости глупость мою, лунь-птица, невдомек мне, когда ты зайцем бежал.

— Меня Алая-Алица, ясная красавица, жжова пленница, за тобой послала, — отвечает ему лунь-птица, — давно стережет её старый жиж.

— Войди, Иван-царевич, — жалобно прозвенел из терема голос.

По ледяному мосту пробежал, распахнул ворота Иван-царевич — оскалились медвежьи головы. Вышиб ногой дверь в светлицу: видит — на нетопленной печурке сидит жиж, голова у него медная, глазами ворочает.

— Ты зачем объявился? Или две головы на плечах? — зарычал жиж.

Прицелился Иван-царевич и вогнал золотую стрелу между глаз старому жижу.

Упал жиж, дым повалил у него изо рта, вылетело красное пламя и п`оняло терем.

Иван-царевич побежал в светлицу. У окна, серебряными цепями прикована, сидит Алая-Алица, плачет... Разрубил цепи, взял Иван-царевич на руки царевну и выскочил с нею в окошко.

Рухнул зимний терем и облаком поднялся к синему небу. Cбежал снег с поляны, на земле поднялись, зацвели цветы. Распустились по деревьям клейкие листья.

Откуда ни возьмись, прибежали тоненькие, синие ещё от зимнего недоеда, русалки-мавки, закачались на деревьях; пришел журавль на одной ноге; закуковала кукушка; лешие захлопали в деревянные ладоши; позык аукался.

Шум, гам, пение птичье...

И по синему небу раскатился, загрохотал апрельский гром.

И узнали все на свете, что Иван-царевич справляет свадьбу с Алой-Алицей, весенней царевной.

============================ 1. Из последних строк сказки стало ясно, что свадьба её героев означает конец зимы и победу весны. Оказалось ли это для вас неожиданностью или какие-то признаки связи между событиями жизни героев и жизнью природы были заметны и прежде? Если вы склоняетесь ко второму ответу на вопрос, укажите в тексте эти признаки времен года и перемен в природе.

2. Встречались ли вам раньше такие обработки волшебно-сказочных сюжетов, где встреча жениха и невесты была связана с пробуждением природы от зимнего сна?

Наблюдения, которые предлагается провести по тексту произведения А. Н.

Толстого, не должны затруднить учеников-третьеклассников. Им следует найти и указать признаки времен года и природных перемен в мире, где встретились Иванцаревич и Алая-Алица. Это позволит ученикам убедиться, что в сказке Толстого между событиями жизни героев и жизни природы есть связь, и, возможно, вспомнить олицетворение явлений природы, с которыми они встречались в мифологических историях из учебника «Глаголъ и Добро», а также в стихотворении Фета «Глубь небес опять ясна…».

Волшебная народная сказка не реагирует на природные изменения во время путешествия героя, не описывает признаки времен года. Стилистические формулы Толстого позаимствованы им из календарной обрядовой поэзии.

Параллельно с этой работой и в помощь ей можно попросить детей нарисовать иллюстрации (мультфильм) к событиям сказки и подобрать к ним соответствующую музыку, передающую впечатление от образов и событий.

Итоговые вопросы и задания 1.Сравните прочитанные три сказки друг с другом и попробуйте определить, что между ними общего и чем они отличаются от народных волшебных сказок.

Указать общее не сложно. Это присутствие традиционных мотивов и сюжетных схем во всех трех произведениях. Важно также подчеркнуть, что М. Лермонтов, А.

Погорельский и А. Н. Толстой используют одни и те же мотивы, но каждый писатель переосмысливает их по-своему, в соответствии со своей художественной задачей.

Труднее для детей определить, чем отличается авторская сказка от народной сказки. Дети-читатели чаще всего перечисляют факты переосмысления мотивов, не улавливая главных отличительных черт. Учитель может подсказать одно из направлений для обобщения, обратив внимание на соотношение между своим для героя миром и чужим в литературной сказке и в волшебной народной сказке.

Пространственные сферы в авторской сказке различаются по разным критериям:

мир реальной действительности и мир сна, свой мир и чужой, незнакомый. В связи с образами двух миров определяются цели героя и характер его испытаний. Эти наблюдения могут способствовать образованию первоначальных представлений о литературной сказке как особом жанре.

2. Прочитайте следующую историю и попытайтесь ответить на вопрос: можно ли считать её волшебной сказкой, только литературной, а не народной? Или правильнее будет сказать, что при некотором сходстве с волшебными сказками, это совсем другая история? Например, имеющая целью научить читателя чему-то, дать ему полезный урок (такие истории ты найдешь в следующем разделе этой книги).

Чтобы ваш ответ был убедительным, непременно нужно обратить внимание на то, как устроена эта история, сочинённая В.Ф. Одоевским. Конечно, тут есть, как вы увидите, путешествие в новый для героя мир, но похож ли он на иной мир волшебной сказки? Мы знаем, зачем отправляется в путь сказочный герой. А что хочет найти (или узнать) герой Одоевского? Знают ли это другие люди? Что изменится, когда герой вернется на прежнее место?

Папенька поставил на стол табакерку. “Поди-ка сюда, Миша, посмотри-ка” — сказал он. Миша был послушный мальчик; тотчас оставил игрушки и подошел к папеньке. Да уж и было чего посмотреть! Какая прекрасная табакерка! пёстренькая, из черепахи. А что на крышке-то! Ворота, башенки, домик, другой, третий, четвертый, — и счесть нельзя, и все золотые; а деревья-то также золотые, а за деревьями встаёт солнышко, и от него розовые лучи расходятся по всему небу.

— Что это за городок? — спросил Миша.

— Это городок Динь-Динь, — отвечал папенька и тронул пружинку....

И что же? Вдруг, невидимо где, заиграла музыка. Откуда слышна эта музыка, Миша не мог понять: он ходил и к дверям — не из другой ли комнаты? и к часам — не в часах ли? и к бюро, и к горке; прислушивался то в том, то в другом месте;

смотрел и под стол... Наконец Миша уверился, что музыка точно играла в табакерке.

Он подошёл к ней, смотрит, а из-за деревьев солнышко выходит, крадётся тихонько по небу, а небо и городок всё светлее и светлее; окошки горят ярким огнём, и от башенок будто сияние. Вот солнышко перешло через небо на другую сторону, всё ниже да ниже, и наконец за пригорком совсем скрылось; и городок потемнел, ставни закрылись, и башенки померкли, только ненадолго. Вот затеплилась звёздочка, вот другая, вот и месяц рогатый выглянул из-за деревьев, и в городке стало опять светлее, окошки посеребрились, и от башенок потянулись синеватые лучи.

— Папенька! папенька! нельзя ли войти в этот городок? Как бы мне хотелось!

— Мудрёно, мой друг: это городок тебе не по росту.

— Ничего, папенька, я такой маленький; только пустите меня туда; мне так бы хотелось узнать, что там делается...

— Право, мой друг, там и без тебя тесно.

— Да кто же там живет?

— Там живут колокольчики.

С этими словами папенька поднял крышку на табакерке, и что же увидел Миша? И колокольчики, и молоточки, и валик, и колёса... Миша удивился: “Зачем эти колокольчики? зачем молоточки? зачем валик с крючками?” — спрашивал Миша у папеньки.

А папенька отвечал: “Не скажу тебе, Миша; сам посмотри попристальнее да подумай: авось-либо отгадаешь? Только вот пружинки не трогай, а иначе всё изломается”.

Папенька вышел, а Миша остался над табакеркой. Вот он сидел-сидел над нею, смотрел-смотрел, думал-думал, отчего звенят колокольчики?

Между тем музыка играет всё тише да тише, как будто что-то цепляется за каждую нотку, как будто что-то отталкивает один звук от другого. Вот Миша смотрит: внизу табакерки отворяется дверца, и из дверцы выбегает мальчик с золотою головкою и в стальной юбочке, останавливается на пороге и манит к себе Мишу.

“Да отчего же, — подумал Миша, — папенька сказал, что в этом городке и без меня тесно? Нет, видно, в нём живут добрые люди, видите, зовут меня в гости”.

— Извольте, с величайшей радостью!

С сими словами Миша побежал к дверце и с удивлением заметил, что дверца пришлась ему точь-в-точь по росту. Как хорошо воспитанный мальчик, он почёл долгом прежде всего обратиться к своему провожатому.

— Позвольте узнать, — сказал Миша, — с кем я имею честь говорить?

— Динь-динь-динь, — отвечал незнакомец, — я мальчик-колокольчик, житель этого города. Мы слышали, что вам очень хочется побывать у нас в гостях, и потому решились просить вас сделать нам честь к нам пожаловать. Динь-динь-динь, диньдинь-динь.

Миша учтиво поклонился; мальчик-колокольчик взял его за руку, и они пошли. Тут Миша заметил, что над ними был свод, сделанный из пёстрой тиснёной бумажки с золотыми краями. Перед ними был другой свод, только поменьше; потом третий, ещё поменьше; четвёртый, ещё меньше, и так все другие своды — чем дальше, тем меньше, так что в последний, казалось, едва могла пройти голова его провожатого.

— Я вам очень благодарен за ваше приглашение, — сказал ему Миша, — но не знаю, можно ли будет мне им воспользоваться. Правда, здесь я свободно прохожу, но дальше, посмотрите, какие у вас низенькие своды, — там я, позвольте сказать откровенно, там я и ползком не пройду. Я удивляюсь, как и вы под ними проходите.

— Динь-динь-динь! — ответил мальчик. — Пройдем, не беспокойтесь, ступайте только за мной.

Миша послушался. В самом деле, с каждым шагом, казалось, своды подымались, и наши мальчики всюду свободно проходили; когда же дошли до последнего свода, тогда мальчик-колокольчик попросил Мишу оглянуться назад. Миша оглянулся, и что же он увидел? Теперь тот первый свод, под которым он прошёл, входя в дверцы, показался ему маленьким, как будто, пока они шли, свод опустился. Миша был очень удивлен.

— Отчего это? — спросил он своего проводника.

— Динь-динь-динь! — отвечал проводник, смеясь. — Издали всегда так кажется.

Видно, вы ни на что вдаль со вниманием не смотрели; вдали всё кажется маленьким, а подойдёшь — большое.

— Да, это правда, — отвечал Миша, — я до сих пор не думал об этом, и оттого вот что со мною случилось: третьего дня я хотел нарисовать, как маменька возле меня играет на фортепьяно, а папенька на другом конце комнаты читает книжку. Только это мне никак не удалось сделать: тружусь, тружусь, рисую как можно вернее, а всё на бумаге у меня выйдет, что папенька возле маменьки сидит и кресло его возле фортепьяно стоит, а между тем я хорошо вижу, что фортепьяно стоит возле меня, у окошка, а папенька сидит на другом конце, у камина. Маменька мне говорит, что папеньку надобно нарисовать маленьким, но я думал, что маменька шутит, потому что папенька гораздо больше её ростом; но теперь вижу, что она правду говорила:

папеньку надобно было нарисовать маленьким, потому что он сидел вдалеке. Очень вам благодарен за это объяснение, очень благодарен.

Мальчик-колокольчик смеялся изо всех сил: “Динь-динь-динь, как смешно! Не уметь рисовать папеньку с маменькой! Динь-динь-динь, динь-динь-динь!” Мише стало досадно, что мальчик-колокольчик над ним немилосердно насмехается, и он очень вежливо сказал ему:

— Позвольте мне спросить у вас: зачем вы к каждому слову всё говорите “диньдинь-динь”?

— Уж у нас поговорка такая, — отвечал мальчик-колокольчик.

— Поговорка? — заметил Миша. — А вот папенька говорит, что очень нехорошо привыкать к поговоркам.

Мальчик-колокольчик закусил губу и не сказал больше ни слова.

Вот перед ними ещё дверцы; они отворились, и Миша очутился на улице. Что за улица! Что за городок! Мостовая вымощена перламутром; небо пёстренькое, черепаховое; по небу ходит золотое солнышко; поманишь его, оно с неба сойдёт, вокруг руки обойдёт и опять поднимается. А домики-то стальные, полированные, крытые разноцветными раковинками, и под каждою крышкою сидит мальчикколокольчик с золотою головкою, в серебряной юбочке, и много их, много и все мал мала меньше.

— Нет, теперь уж меня не обманут, — сказал Миша. — Это так только мне кажется издали, а колокольчики-то все одинаковые.

— Ан вот и неправда, — отвечал провожатый, — колокольчики не одинаковые.

Если бы все были одинаковые, то и звенели бы мы в один голос, один как другой; а ты слышишь, какие мы песни выводим. Это от того, что, кто из нас побольше, у того и голос потолще. Неужели ты этого не знаешь? Вот видишь, Миша, это тебе урок:

вперёд не смейся над теми, у которых поговорка дурная; иной и с поговоркою, а больше знает, и можно у него кое-чему научиться.

Миша, в свою очередь, закусил язычок.

Между тем их окружили мальчики-колокольчики, теребили Мишу за платье, звенели, прыгали, бегали.

— Весело вы живёте, — сказал им Миша, — век бы с вами остался. Целый день вы ничего не делаете, у вас ни уроков, ни учителей, да ещё и музыка целый день.

— Динь-динь-динь! — закричали колокольчики. — Уж нашёл у нас веселье! Нет, Миша, плохое нам житьё. Правда, уроков у нас нет, да и что же в том толку? Мы бы уроков не побоялись, вся наша беда именно в том, что у нас, бедных, никакого нет дела; нет у нас ни книжек, ни картинок; нет ни папеньки, ни маменьки; нечем заняться; целый день играй да играй, а ведь это, Миша, очень, очень скучно.

Поверишь ли? Хорошо наше черепаховое небо, хорошо и золотое солнышко и золотые деревья; но мы насмотрелись на них вдоволь, и всё это очень нам надоело;

из городка мы — ни пяди, а ты можешь себе вообразить, каково целый век, ничего не делая, просидеть в табакерке, и даже в табакерке с музыкою.

— Да, — отвечал Миша, — вы говорите правду. Это и со мной случается: когда после ученья примешься за игрушки, то так весело; а когда в праздник целый день всё играешь да играешь, то к вечеру и сделается скучно; и за ту, и за другую игрушку примешься — всё не мило. Я долго не понимал, отчего это, а теперь понимаю.

— Да, сверх того, у нас есть другая беда, Миша: у нас есть дядьки.

— Какие же дядьки? — спросил Миша.

— Дядьки-молоточки, — отвечали колокольчики, — уж какие злые! То и дело что ходят по городу да нас постукивают. Которые побольше, тем ещё реже “тук-тук” бывает, а уж маленьким куда больно достаётся.

В самом деле, Миша увидел, что по улице ходили какие-то господа на тоненьких ножках, с предлинными носами, и шептали между собою: “Тук-тук-тук! тук-тук-тук!

поднимай! задевай! тук-тук-тук!” И в самом деле, дядьки-молоточки беспрестанно то по тому, то по другому колокольчику тук да тук, индо бедному Мише жалко стало. Он подошёл к этим господам, очень вежливо поклонился и с добродушием спросил, зачем они безо всякого сожаления колотят бедных мальчиков. А молоточки ему в ответ:

— Прочь ступай, не мешай! Там в палате и в халате надзиратель лежит и стучать нам велит. Всё ворочается, прицепляется. Тук-тук-тук! Тук-тук-тук!

— Какой это у вас надзиратель? — спросил Миша у колокольчиков.

— А это господин Валик, — зазвенели они, — предобрый человек, день и ночь с дивана не сходит; на него мы не можем пожаловаться.

Миша — к надзирателю. Смотрит: он в самом деле лежит на диване, в халате и с боку на бок переворачивается, только всё лицо кверху. А по халату-то у него шпильки, крючочки — видимо-невидимо; только что попадет к нему молоток, он его с крючком сперва зацепит, потом спустит, а молоточек-то и стукнет по колокольчику.

Только что Миша к нему подошёл, как надзиратель закричал:

— Шуры-муры! кто здесь ходит? кто здесь бродит? Шуры-муры! кто прочь не идет?

кто мне спать не дает? Шуры-муры! шуры-муры!

— Это я, — храбро отвечал Миша, — я — Миша...

— А что тебе надобно? — спросил надзиратель.

— Да мне жаль бедных мальчиков-колокольчиков, они все такие умные, такие добрые, такие музыканты, а по вашему приказанию дядьки их беспрестанно постукивают...

— А мне какое дело, шуры-муры! Не я здесь нбольший. Пусть себе дядьки стукают мальчиков! Мне что за дело! Я надзиратель добрый, всё на диване лежу и ни за кем не гляжу. Шуры-муры, шуры-муры...

“Ну, многому же я научился в этом городке! — сказал про себя Миша. — Вот ещё иногда мне бывает досадно, зачем надзиратель с меня глаз не спускает. “Экой злой!

— думаю я. — Ведь он не папенька и не маменька; что ему за дело, что я шалю?

Знал бы, сидел в своей комнате”. Нет, теперь вижу, что бывает с бедными мальчиками, когда за ними никто не смотрит”.

Между тем Миша пошёл далее — и остановился. Смотрит, золотой шатёр с жемчужною бахромою; наверху золотой флюгер вертится, будто ветряная мельница, а под шатром лежит царевна Пружинка и, как змейка, то свернется, то развернется и беспрестанно надзирателя под бок толкает. Миша этому очень удивился и сказал ей:

— Сударыня царевна! Зачем вы надзирателя под бок толкаете?

— Зыц-зыц-зыц, — отвечала царевна. — Глупый ты мальчик, неразумный мальчик.

На всё смотришь, ничего не видишь! Кабы я валик не толкала, валик бы не вертелся;

кабы валик не вертелся, то он за молоточки бы не цеплялся, молоточки бы не стучали; кабы молоточки не стучали, колокольчики бы не звенели; кабы колокольчики не звенели, и музыки бы не было! Зыц-зыц-зыц.

Мише захотелось узнать, правду ли говорит царевна. Он наклонился и прижал её пальчиком — и что же? В одно мгновение пружинка с силою развилась, валик сильно завертелся, молоточки быстро застучали, колокольчики заиграли дребедень, и вдруг пружинка лопнула. Всё умолкло, валик остановился, молоточки попадали, колокольчики свернулись на сторону, солнышко повисло, домики изломались... Тогда Миша вспомнил, что папенька приказывал ему не трогать пружинку, испугался и...

проснулся.

— Что во сне видел, Миша? — спросил папенька.

Миша долго не мог опамятоваться. Смотрит: та же папенькина комната, та же перед ним табакерка; возле него сидят папенька и маменька и смеются.

— Где же мальчик-колокольчик? Где дядька-молоточек? Где царевна Пружинка? — спрашивал Миша. — Так это был сон?

— Да, Миша, тебя музыка убаюкала, и ты здесь порядочно вздремнул. Расскажи же нам, по крайней мере, что тебе приснилось!

— Да видите, папенька, — сказал Миша, протирая глазки, — мне всё хотелось узнать, отчего музыка в табакерке играет; вот я и принялся на неё прилежно смотреть и разбирать, что в ней движется и отчего движется; думал-думал и стал уже добираться, как вдруг, смотрю, дверка в табакерку отворилась... Тут Миша рассказал весь свой сон по порядку.

— Ну, теперь вижу, — сказал папенька, — что ты в самом деле почти понял, отчего музыка в табакерке играет; но ты это ещё лучше поймёшь, когда будешь учиться механике.

================================== 1. Можно ли считать историю, рассказанную Ф. Одоевским, волшебной сказкой, только литературной, а не народной?

2. Или правильнее будет сказать, что при некотором сходстве с волшебными сказками, это совсем другая история? Например, имеющая целью научить читателя чему-то, дать ему полезный урок (такие истории вы найдете в следующем разделе этой книги).

Чтобы ваш ответ был убедительным, непременно нужно обратить внимание на то, как устроена эта история. Конечно, тут есть путешествие в новый для героя мир, но похож ли он на иной мир волшебной сказки? Мы знаем, зачем отправляется в путь сказочный герой. А что хочет найти (или узнать) герой Одоевского? Знают ли это другие люди? Что изменится, когда герой вернется на прежнее место?

Как ясно из последовательности вопросов, они обладают двумя качествами.

Первое – ответ на каждый из них может быть осмысленным, если читатель-ученик достаточно хорошо представляет себе структуру волшебной народной сказки. Второе – вопросы являются типовыми; их следует задавать при чтении любой литературной сказки, чтобы увидеть авторский замысел, а также при знакомстве с произведениями, в которых путешествие героя составляет основной элемент сюжета I. Басни Первое знакомство третьеклассников с жанром басни можно организовать в форме урока-инсценировки. В любом издании басен И. А. Крылова ученики выбирают несколько произведений, известных или по каким-либо причинам показавшихся им интересными. Это могут быть басни «Ворона и Лисица», «Лиса и Виноград», «Стрекоза и Муравей», «Кот и повар», «Слон и Моська», «Кукушка и петух», «Мартышка и очки» и т. д. Дети по группам разучивают эти басни и организуют в классе чтение по ролям или театрализованное представление в соответствующих масках. При этом исполнители и зрители меняются местами, получив задание наблюдать за повторяющимися признаками (чертами, особенностями) читаемых произведений. Названия исполняемых произведений записываются на доске. Чтобы наблюдение было целенаправленным, можно заранее составить план, указав элементы в составе произведения, известные по предшествующим интерпретациям. Допустим:

1. сколько событий в истории (басне), что это за события (спор, состязание, встреча, поединок и т. п.);

2. в каком мире (пространстве) развивается действие;

3. каковы участники события, сколько их;

4. есть ли авторская оценка поступков персонажей; если есть, то в какой форме она выражается.

Участие в исполнении басен и просмотр (прослушивание) нескольких произведений позволит ученикам сделать некоторые наблюдения за строением басни и самостоятельно обобщить эти наблюдения с помощью описательной характеристики. Например: басня – это небольшое произведение, в котором изображается одно событие; обычно это бытовое событие, чаще всего встреча двух (реже – нескольких) персонажей; все события, изображенные в баснях, происходят в обычном мире; автор высказывает свое мнение по поводу события или персонажей в начале или в конце истории.

После такого описания повторяющихся признаков басни целесообразно обратиться к детальному рассмотрению содержания одной из них и выяснить смысл изображенного события с позиции авторской задачи. С какой целью была рассказана история? В чем смысл поучения?

Форма, в которой проводится эта работа, известна ученикам. Им предлагается сравнить два варианта басни «Волк и Ягненок»: в версии И. А. Крылова и версии Л.

Н. Толстого. Разные способы изображения одного и того же события позволяют сосредоточить внимание на тексте произведения и прояснить три момента: тип события (что изображается), тип персонажа и способ поучения.

У сильного всегда бессильный виноват:

Тому в Истории мы тьму примеров слышим, Но мы Истории не пишем;

А вот о том как в Баснях говорят.

_ Ягненок в жаркий день пришел к ручью напиться;

И надобно ж беде случиться, Что около тех мест голодный рыскал Волк.

Ягненка видит он, на дбычу стремится;

Но, делу дать хотя законный вид и толк, Кричит: “Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом Здесь чистое мутить питьё С песком и с илом?

За дерзость такову Я голову с тебя сорву”. — “Когда светлейший Волк позволит, Осмелюсь я донесть, что ниже по ручью От Светлости его шагов я на сто пью;

И гневаться напрасно он изволит:

Питья мутить ему никак я не могу”. — “Поэтому я лгу!

Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете!

Да помнится, что ты ещё в запрошлом лете Мне здесь же как-то нагрубил:

Я этого, приятель, не забыл!” “Помилуй, мне ещё и отроду нет году”, — Ягненок говорит. “Так это был твой брат”. — “Нет братьев у меня”. — “Так это кум иль сват И, словом, кто-нибудь из вашего же роду.

Вы сами, ваши псы и ваши пастухи, Вы все мне зла хотите И, если можете, то мне всегда вредите, И я с тобой за их разведаюсь грехи”. — “Ах, в чем я виноват?” — “Молчи! Устал я слушать, Досуг мне разбирать вины твои, щенок!

Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать”. — Сказал и в темный лес Ягненка поволок.

========================= 1. Начало стихотворения И. А. Крылова содержит не только так называемую “мораль” басни (урок, который можно извлечь из событий и поступков героев), но и противопоставление Басен — Истории (заметьте, что автор использует большие или прописные буквы). В чем смысл этого противопоставления?

Желательно, чтобы объясняя смысл первых четырех строчек стихотворения, ученики с помощью учителя попытались построить примерно такой вариант рассуждений. В первой строчке: «У сильного всегда бессильный виноват», обозначен постоянно повторяющийся в жизни вариант человеческих взаимоотношений. Слово «Басня», написанное с большой буквы, это наименование жанра, а не отдельной басни. «История» – это смена поколений людей в течение многих веков, а не одна житейская история. Значит, событие, которое изображается в Басне (в художественном произведении), не единичное. Кроме того, в отличие от истории, - в басне изображается не реальный случай, а вымышленный. Следовательно, возникает вопрос: какова цель вымысла? Не говорит ли он читателю что-то особенное, о чем не сказал бы никакой реальный (исторический) «пример»

неправого торжества сильного над бессильным?

2. Посмотрите, как строится разговор двух героев стихотворения (заметьте, что слова “Волк” и “Ягненок” тоже пишутся с большой буквы, как имена).

Построить рассуждения детей о роли имени персонажей, если это звери, птицы или животные, позволяет сравнение с ролью этих персонажей в известных им жанрах произведений. Так, в волшебной народной сказке есть «говорящие» звери, но это персонажи «превращенные», они принадлежат двум мирам и служат проводниками (помощниками) для главного героя. Их роль не совпадает с действиями персонажей басни.

Сравнение персонажей-зверей и животных в баснях с подобными персонажами народных кумулятивных сказок более проясняет ситуацию. Читатели-ученики могут убедиться в этом, сопоставляя имя персонажа с его действиями в сказках и баснях.

Лиса всегда хитрая, Волк кровожадный, Заяц трусливый и т. д. Следовательно, заглавная буква в написании названия зверя или животного в произведении говорит не только о том, что это действующее лицо, но о присущих ему повторяющихся качествах.

3. Сколько раз Волк предъявляет Ягненку свои обвинения? Как вы думаете, объясняет ли такой ход их разговора первоначальное указание рассказчика на замысел Волка (“Ягненка видит он... Но, делу дать хотя законный вид и толк”)? Чем отличаются последующие обвинения от самого первого? Можно ли сказать, что перемены идут в одном и том же направлении?

Последовательность вопросов и само их содержание направляет внимание читателя на детали в действиях персонажей, которые при первом чтении могли быть пропущены. При повторном чтении легко выяснить, что Волк предъявляет Ягненку несколько обвинений, что подтверждает замысел этого персонажа обосновать свои дальнейшие действия.

Первое обвинение, предъявленное Ягненку Волком, – мутит воду в ручье. Эта претензия Волка может быть несправедливой, но она единственная соотносится с местом и временем его встречи с Ягненком.

Второе обвинение – явная придирка уже к словам (а не к действиям персонажа).

Ягненок обвиняется в грубости и даже клевете при попытке оправдаться и снять с себя вину. При этом Волк вспоминает событие, которое якобы произошло год или два (в запрошлом лете) тому назад.

Третье обвинение относится ко всему стаду овец («кум иль сват и, словом, ктонибудь из вашего же роду»), а также к пастухам и псам, охраняющим стадо («всегда мне зла хотите, и если можете, всегда вредите»), за чью вину должен ответить Ягненок. Наконец, есть и четвертое, последнее обвинение – «Молчи! Устал я слушать», которое заключает диалог персонажей и выводит на поверхность разговора истинную причину поступка Волка: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».

4. На кого больше похожи герои стихотворения: на животных (только говорящих) или на людей, которые играют роли животных? Скажем, если бы вам пришлось инсценировать эту басню, какое сходство стоило бы подчеркнуть? На какие указания в тексте можно опереться, решая этот вопрос?

В трех вопросах этого задания внимание учеников направлено на способ изображения персонажей в произведении И. А. Крылова. С этой целью следует снова обратиться к диалогу и подробно рассмотреть, как построено каждое высказывание, какова его интонация (выбор слов и их порядок).

Начиная диалог, Волк кричит, т. е. сразу указывается на повышенный тон. Само высказывание имеет вопросительную форму, что еще более усиливает напряжение.

Слова, обращенные к Ягненку, выражают негодование и презрение со стороны Волка: «наглец, нечистым рылом, дерзость такову, голову…сорву».

Ответная реплика Ягненка передает совсем другую интонацию, а именно почтительную, смиренную и вежливую. Волк назван «светлейшим» и это определение пишется с большой буквы («Светлость его»). Свое уважение к правам Волка Ягненок подчеркивает словами: «осмелюсь я донесть», оборотом «гневаться изволит» вместо обычного «сердится».

И далее до конца диалога можно проследить, как сохраняется разница в интонации высказываний персонажей и выборе словесных оборотов. Это позволяет утвердиться во мнении, что герои этой басни наделены свойствами людей, а не животных.

Теперь обратимся к изложению той же истории у Льва Толстого. Может показаться, что единственное отличие состоит в том, что изложение это прозаическое. Посмотрим, так ли это?

Волк увидал — ягненок пьет у реки.

Захотелось волку съесть ягненка, и стал он к нему придираться. “Ты, — говорит, — мне воду мутишь и пить не даешь”.

Ягненок говорит: “Ах, волк, как я могу тебе воду мутить? Ведь я ниже по воде стою, да и то кончиками губ пью”. А волк говорит: “Ну, так зачем ты прошлым летом отца моего ругал?”. Ягненок говорит: “Да я, волк, и не родился ещё прошлым летом”.

Волк рассердился и говорит: “Тебя не переговоришь. Так я натощак, за то и съем тебя”.

1. Прежде всего, так ли, как у Крылова, развивается диалог двух героев истории?

Диалог у Л. Толстого эмоционально развивается иначе, чем у И. Крылова. Фразы двух персонажей передают спокойную интонацию обмена репликами, и даже когда говорится, что волк рассердился, то ни в словах, ни в построении фразы не присутствуют дополнительные оттенки эмоций персонажей: «Тебя не переговоришь.

Так я натощак, за то и съем тебя».

2. Сколько обвинений предъявляет волк своей будущей добыче в этом случае?

Объяснима ли разница тем, что у Толстого иначе показаны намерения волка?

(Сравните фразы, которые говорят о замысле этого героя у обоих авторов).

Волк в произведении Толстого предъявляет ягненку два обвинения: «воду мутишь и пить не даешь» и «зачем… отца моего ругал». Рассказчик говорит, что «захотелось волку съесть ягненка» и для того, чтобы осуществить свое намерение, «стал он к нему придираться». То есть в событии участвуют только два персонажа, и автор объясняет поступок волка его собственным желанием.

В произведении Крылова присутствует некто (или нечто: «слыхана ль такая дерзость в свете?»), перед которым Волк старается оправдать свое поведение. Он не только хочет съесть Ягненка, но старается придать своему действию «законный вид и толк» и представить свое намерение как заслуженное наказание за проступки Ягненка.

3. Можно ли согласиться с тем, что Крылов изображает всё очень подробно (у него и день жаркий, так что Ягненок, наверное, пить хочет, и волк голодный), а у Толстого история показана без всяких подробностей, схематично? Если нет, какие подробности, или хотя бы какую одну подробность, содержит история, рассказанная Толстым?

Подробность в изображении персонажей у Л. Толстого взята из мира животных.

Оправдываясь, ягненок говорит: «Кончиками губ пью», как делают это овцы.

4. В каком из двух вариантов одной истории герои больше похожи на животных (так себя ведут и так говорят)?

Сравнивая, как построен диалог в баснях двух авторов, дети-читатели способны увидеть, что персонажи в произведении Толстого больше похожи на животных, а за именами животных у Крылова скрыты люди и их поступки.

5. Почему в басне Толстого, в отличие от басни Крылова, нет морали, выраженной (сформулированной) отдельно от рассказа о событиях? Связана ли эта особенность с тем, на кого больше похожи герои — на людей или на животных?

Имейте в виду, что бывают басни, герои которых — люди. Таковы, например, у Крылова басни “Лжец”, “Крестьянин и работник”. Так что отличительный признак басни — вовсе не в том, что в произведениях этого типа герои — животные с человеческими особенностями.

Само событие и поведение его участников часто повторяется в реальной действительности. Можно сказать, что читатель неоднократно наблюдал такое событие и такое поведение действующих лиц. Возможно, он сам был участником такого события. Читая басню, он узнает само событие и оценку автором поступков персонажей.

6. А может ли басня обойтись без нравоучения (“морали”) — пусть и не выраженной в отдельных словах, но подразумеваемой.

Можно предположить, что проделанные ранее анализ и сопоставление двух произведений позволят читателям-ученикам сделать обоснованные выводы при обсуждении последнего задания. Им следует определить, какой поступок изображается в басне, и каким образом он комментируется автором в диалоге и в описании персонажей, чтобы уяснить способ поучения.

Притчи Наблюдения за жанровыми признаками притчи проходит в сравнении с построением басни и волшебной сказки. Сравнение с басней провоцируется не только предварительным рассмотрением произведений этого жанра, но и подзаголовком к произведению Л. Н. Толстого «Ровное наследство», которое автор определил как басню.

Первое чтение этого произведения и «примеривание» к нему повторяющихся признаков басни свидетельствует о том, что авторское наименование жанра и признаки басни не совпадают. Каков же смысл истории, рассказанной Толстым и в чем она поучительна?

Ответ на эти вопросы дает работа над заданиями к тексту «Ровного наследства»

и следующему за ним тексту произведения Л. Толстого «Два брата». Их цель – последовательно ввести учеников в процесс рассмотрения фактов, позволяющих увидеть, как построено произведение.

У одного купца было два сына. Старший был любимец отца, и отец всё своё наследство хотел отдать ему. Мать жалела меньшго сына и просила мужа не объявлять до времени сыновьям, как их разделят: она хотела как-нибудь сравнять двух сыновей. Купец её послушал и не объявлял своего решения.

Один раз мать сидела у окна и плакала; к окну подошел странник и спросил, о чем она плачет?

Она сказала: “Как мне не плакать: оба сына мне равны, а отец хочет одному сыну всё отдать, а другому ничего. Я просила мужа не объявлять своего решения сыновьям, пока я не придумаю, как помочь меньшому. Но денег у меня своих нет, и я не знаю, как помочь горю”.

Странник сказал: “Твоему горю легко помочь; поди объяви сыновьям, что старшему достанется всё богатство, а меньшому ничего; и у них будет поровну”.

Меньшой сын, как узнал, что у него ничего не будет, ушел в чужие страны и выучился мастерствам и наукам, а старший жил при отце и ничему не учился, потому что знал, что будет богат.

Когда отец умер, старший ничего не умел делать, прожил всё имение, а младший научился наживать на чужой стороне и стал богат.

=========================== В самом начале этой истории мы узнаем, что решение купца о наследстве долго не объявляется, тогда как от этого решения — так кажется его жене и читателю — зависит будущее сыновей.

1. На какие главные части делится вся история с точки зрения этого события (укажите в тексте границу, разделяющую части)?

Граница, разделяющая две части истории, – исполненный матерью совет странника: «поди объяви сыновьям, что старшему достанется всё богатство, а меньшому ничего».

2. Как связано название истории с её содержанием: только ли доли сыновей в отцовском наследстве здесь сравниваются?