«Гуманитарный учебно-методический и научно-издательский центр Пензенского государственного университета ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ В XXI ВЕКЕ: АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ЛИНГВИСТИКИ, ТЕОРИИ ПЕРЕВОДА И МЕТОДИКИ ПРЕПОДАВАНИЯ ИНОСТРАННЫХ ...»

ПЕНЗЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ ИМЕНИ В.Г. БЕЛИНСКОГО

Историко-филологический факультет

Направление «Иностранные языки»

Гуманитарный учебно-методический

и научно-издательский центр

Пензенского государственного университета

ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ В XXI ВЕКЕ:

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ЛИНГВИСТИКИ, ТЕОРИИ

ПЕРЕВОДА И МЕТОДИКИ ПРЕПОДАВАНИЯ

ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКОВ

Материалы международной научно-практической конференции 10-11 октября 2013 года Пенза, 2013 1 Печатается по решению гуманитарного учебно-методического и научно-издательского центра Пензенского государственного университета УДК ББК Редакционная коллегия:

Е. Ю. Алёшина, канд. ист. н., доц.; Т. А. Гордеева, докт. филол. н., профессор; Т. В. Дубровская, докт. филол. н., доц.; Л. И. Крюкова, канд. филол. н., проф.; Н. А. Павлова, канд. пед. н., доц.; Т. А. Разуваева, канд. пед. н., доц.; А. П. Тимонина, канд. филол. н., проф.;

Ю. А. Шурыгина, канд. пед. н., доц.; О. В. Ягов, д-р ист. наук

, проф.

Иностранные языки в XXI веке: актуальные вопросы лингвистики, теории перевода и методики преподавания иностранных языков: Материалы международной научно-практической конференции.

10-11 октября 2013г. / Под общ. ред. Т.А. Разуваевой, Ю.А. Шурыгиной.

Пенза: ГУМНИЦ ПГУ, 2013. 226 с.

10-11 октября 2013г. на направлении «Иностранные языки» историкофилологического факультета Пензенского государственного университета состоялась международная научно-практическая конференция «Иностранные языки в XXI веке: актуальные вопросы лингвистики, теории перевода и методики преподавания иностранных языков». Опубликованные материалы представляют собой результаты исследований отечественных и зарубежных учёных, преподавателей, аспирантов, студентов.

Статьи печатаются в авторской редакции.

© Пензенский государственный университет, © Историко-филологический факультет, © ГУМНИЦ ПГУ,

РАЗДЕЛ I. АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ЛИНГВИСТИКИ, ТЕОРИИ

ПЕРЕВОДА И МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ

_ Аверьянова Наталия Александровна, Колмыкова Мария Олеговна Английский речевой этикет Российская Федерация, г. Пенза, Пензенский государственный университет e-mail: [email protected] Английский речевой этикет – это совокупность специальных слов и выражений, придающих вежливую форму английской речи, а также правила, согласно которым эти слова и выражения употребляются на практике в различных ситуациях общения [2, C.8]. Английский речевой этикет имеет давние и очень авторитетные традиции. Всякое отклонение от него воспринимается как проявление невоспитанности или как преднамеренная грубость.

В англоязычном обществе между культурными людьми общение ведется на трёх уровнях вежливости – официальном, нейтральном и фамильярном.

Например. Зимой, в гололедицу, женщина поскользнулась и упала. В зависимости от того, кто помог ей подняться – полицейский, муж или случайный прохожий – соответственными будут и обращенные к ней речи:

– Are you allright, madam? – вежливо осведомится полицейский.

– Are you allright, darling? – побеспокоится заботливый муж.

– Are you allright? – с участием спросит незнакомый прохожий.

Как видим, в приведённой ситуации, все три лица спросили женщину об одном и том же, но обратились к ней по-разному.

В большинстве случаев официальной формой обращения к человеку, фамилия которого известна, является обращение по фамилии в сочетании со словами Mr (к мужчине), Mrs (к замужней женщине) и Miss (к незамужней женщине). Довольно часто в последнее время вместо Mrs и Miss, подчёркивающих семейное положение женщины, употребляется нейтральная форма Ms, появившаяся в результате феминистского движения [1, C.8].

Употребление фамилии в качестве самостоятельной формы обращения строго ограничено английским этикетом. Просто по фамилии обращаются:

– Господа-наниматели к своей прислуге – швейцарам, лакеям, горничным;

– Офицеры к солдатам;

– В учебных заведениях преподаватели и учителя к учащимся и студентам;

обслуживания – продавцам, кассирам, портным и т.д.;

– Постоянные посетители баров и ресторанов к знакомым официантам.

К людям, занимающим некоторые должности, можно обратиться, назвав должность или должность и фамилию, например: Professor! или Professor Blackwood!, Doctor! или Doctor White!, Captain! или Captain Grey!

На фамильярном уровне вежливости к знакомому человеку обращаются по имени. Английские имена имеют сокращенные формы: William – Will (или Bill), Robert – Bob, Christopher – Chris, и также ласкательные формы:

William – Willy(Billy), Elizabeth – Libby и т.д.

По отношению к другу, приятелю или близкому человеку могут употребляться и безымянные формы обращения, например: dear, darling, oldfellow и т.д. [2, C.10].

Вежливое обращение к незнакомому человеку начинается с извинения за причиняемое беспокойство. Затем можно обратиться с вопросом, просьбой, замечанием и т.п. Извинение выражается оборотами «Excuse me», «Pardon me» и «I beg you rpardon».

Оборот «Pardon me», реже «I beg your pardon», употребляют в том случае, если обращение к незнакомому человеку отрывает его от дела или прерывает его разговор с другими людьми. Во всех остальных случаях предпочтение отдается обороту«Excuse me»[2, C.57]. Например:

– “I beg pardon, Your Eminence, if I have done wrong. I saw the door open, and came in” [4, P.201].

– “Excuse me talking to you. Will you oblige me with your autograph?” [3, P.216].

В некоторых случаях к незнакомому человеку обращаются только с извинениями. Так, например, в театре, проходя между рядов кресел и беспокоя незнакомых людей, которые уже заняли свои места, следует принести извинения, сказав:

– Excuse me!

В случае, когда беспокойство оказывается более существенным – толкнули, задели, наступили на ногу и т.п. – в качестве формы извинения возможен любой из следующих оборотов: «I'm sorry!», «I'm very sorry!», «Pardonme!», «Please pardonme!», «I beg your pardon!».

Выражения «Excuseme» (Pardonme, I beg your pardon) не употребляются в качестве формы обращения к полицейским, носильщикам и официантам.

Принятые обращения: к полицейскому – Officer!, к носильщику – Porter!, к официанту – Waiter!

Формы обращения к аудитории:

Ladies and gentlemen! – Дамы и господа!

Dear friends! – Дорогие друзья!

Friends! – Друзья! [2, C.7].

Стилистически-сниженными (хотя и очень распространёнными) являются оклики «Hey!» (Эй!) и «Hi» (Эй!). Просторечными и грубоватофамильярными формами обращения являются: Hey, there! (Эй, ты! Эй, малый!), Hey, you there!(Эй, ты! Эй, парень!), Pal, Buddy, Mate, Chum – браток, приятель, друг, малый и т.п.[2, C.5].

Формы почтительного обращения к знакомым и незнакомым людям Почтительной формой обращения к человеку (знакомому или незнакомому) является слово Sir (обращение к мужчине) и слово Madam (Mesdames при обращении к нескольким женщинам). С помощью этих слов осуществляется:

– почтительное обращение прислуги к их господам – нанимателям, а также к господским посетителям и гостям;

– обращение работников сферы обслуживания (продавцов, кассиров, клерков, парикмахеров и т.д.) к клиентам;

– обращение молодых людей к пожилым мужчинам и женщинам, однако, слово Madam не употребляется молодыми женщинами в качестве обращения к пожилым женщинам;

– обращение детей к незнакомым взрослым людям;

– обращение подчинённого к начальнику;

– обращение солдат к офицерам и офицеров к их начальникам (I beg your pardon, sir! Или просто: Sir!);

– обращение к учителям и преподавателям – мужчинам (Sir!).

Итак, для того чтобы не попасть впросак, необходимо обязательно знать правила речевого этикета не только своей страны, но и страны собеседника.

Пожалуй, всем известны слова знаменитого писателя Сервантеса «Ничто не стоит так дёшево и не ценится так дорого, как вежливость» и Антуана де Сент-Экзюпери, который называл «единственной роскошью роскошь человеческого общения».

1. Заботкина В.И. Новая лексика современного английского языка. М., 1989. – 126 с.

2. Формановская Н.И., Шевцова С.В. Речевой этикет. Русскоанглийские соответствия: справочник. М., 1993. – 125 с.

3. Maugham W.S. Theatre. M., 1992. – 289 p.

4. Voynich L. The Gadfly. M., 1998. – 311 p.

Аверьянова Наталия Александровна, Сюзюмова Людмила Сергеевна Иноязычные вкрапления в художественном тексте Иноязычные вкрапления относятся к неассимелированной лексике и не принадлежат к системе используемого их языка, они не закреплены в толковых словарях, а также в словарях иноязычных слов. Иноязычный компонент, сознательно внедряемый автором в ткань произведения, часто используется в художественном тексте как важный и действенный стилистический приём, превращаясь в характерную черту идеостиля [1, C.

20].

нетрадиционный, неслучайный по своей сути, а поэтому яркий и почти всегда наделяемый особым ролевым комплексом. Его смысловая нагрузка может быть чрезвычайно весомой и колебаться от необходимости создания в произведении специфической «иностранной» атмосферы до выполнения функции ключевого фрагмента текста, без которого понимание замысла автора невозможно и который в этом отношении не допускает никакого замещения или изменения собственного формата и объёма.

По мнению С.Г. Николаева, узуальное иноязычное вкрапление допускает этимологизацию, в частности определение языка, ставшего его источником. Оно может быть оформлено в иноязычной графической системе, но не исключает передачи и алфавитными средствами своего окружения, то есть транслитерации [1, С. 4].

Присутствие иноязычия в произведениях художественной литературы коммуникативных систем. Из них одна служит основной, базовой (первый язык писателя), а другая – вспомогательной, служебной, «удалённой» от смыслового центра. Вторая из названных систем представлена особыми знаками. Две эти системы сближаются, а подчас и сталкиваются, но даже в таком случае их знаки не смешиваются.

С точки зрения соотношения иноязычных вкраплений с системами контактирующих языков, можно выделить четыре разряда иноязычных вкраплений:

включенные в синтаксические отношения в составе русского предложения, например: «Wer ist das? – сердито отозвался на это Вибель» [5, С. 305];

2) частичные вкрапления, в той или иной мере ассимилированные фонетически, графически, морфологически или включённые в синтаксические отношения в составе русского предложения, например:

«Пуркуаву туше, пуркуаву туше, – закричал Антон Пафнутьич» [3, С. 105];

3) контаминированные русско-иноязычные вкрапления (явления «ломаной» речи), представляющие собой русский текст, построенный по законам иностранного языка (или с нарушением законов русского языка), например: «Я ошеньвольнуюс», «терта цалаш» (калач), «я есть больной», «она мне понравилась отлично», а также: «Бопре... приехал в Россию pouretreoutchitel» [3, С. 113];

4) нулевые вкрапления, которые представляют собой тексты, переведённые с иностранного языка на русский и включённые в оригинальные русские тексты. В художественных произведениях нулевые вкрапления выполняют не только номинативную, но и стилистические функции, как и другие типы иноязычных вкраплений.

Принципы отбора и стилистического использования иноязычных вкраплений, применяемые в разные периоды развития литературного языка, обычно складываются в результате воздействия на язык различных факторов: внутренние закономерности данного языка, характер его контактов с другими языками, общественно-политическая и языковая ситуация в стране. С изменением этих факторов изменяются состав иноязычных вкраплений и нормы их использования в литературной речи.

Традиционно исследователи обращают внимание на такие мотивы и цели вкраплений, как создание комического эффекта, выражение сарказма, иронии сатиристического изображения персонажей, создания достоверной картины определённой эпохи, отражения исторической обстановки.

С.И. Влахов и С.П. Флорин указывают на то, что вкрапление вводится автором для «придания тексту аутентичности, для создания колорита, атмосферы или впечатления начитанности или учености, иногда – оттенка комичности или иронии» [2, С. 153]. В этом случае они могут быть чертой идеостиля писателя и выполнять идейно-художественную функцию.

Иноязычие часто сопряжено с комизмом конкретной ситуации, но оно передаёт и более сложные отношения, например, авторскую иронию, сарказм, досаду, недоверие, то есть в целом ощутимо критическую позицию автора к предмету художественной речи. В данной ситуации осуществляется функция комического эффекта.

Таким образом, прагматические функции обеспечивают стилистический эффект, передачу позитивной или негативной коннотации, усиление выразительности высказывания, воздействие и изменение эмоционального состояния адресата, влияние на совершаемые им действия, что позволяет авторам включать в своё повествование иноязычные вкрапления.

1. Агафонова Н.Д. Узуальные иноязычные вкрапления в современном русском языке. Дис. канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 1994. – 198с.

2. Влахов С.И., Флорин С.П. Непереводимое в переводе. М., 2009. – 360с.

3. Колосова H.A. Нетранслитерированная лексика в языке Пушкина.

(На материале прозы). Саратов, 1980. – 160с.

4. Николаев С.Г. Феноменология билингвизма в творчестве русских поэтов. Часть I: Теоретические основы изучения иноязычия в поэзии.

Ростов-на-Дону, 2004. – 176с.

5. Писемский А.Ф. Собр. соч. в 9 томах. (Том 8). М., 1959. – 607с.

Перевод заголовков в разных функциональных стилях Прагматический эффект текста во многом определяется его заглавием, которое относится к важнейшим элементам оформления текста. Заголовок управляет вниманием читателя, помогает ему быстро ознакомиться с текстом, получить представление о его содержании, выбрать самое главное.

От характера и оформления заголовка в значительной степени зависит, будет ли прочитан тот или иной текст.

Заголовок представляет собой вводную фразу текста. Это наиболее важный элемент информационного сообщения. Создание заголовка – это творчество, удачный результат которого обязательно предполагает оригинальное, нестандартное мышление. В среднем заголовки читают в пять раз чаще, чем основной текст.

Проблему заголовка исследовали в своих работах такие учёные как В.И. Даль, И.Р. Гальперин, Н.А. Фатеева, Н.А. Веселова, С.И. Ожегов и другие.

Вслед за С.И. Ожеговым, под заголовком мы будем понимать название какого-либо произведения или отдела его частей, в той или иной степени раскрывающее его содержание [4, С.179].

Заголовки обладают рядом особенностей, которые представляют определенные трудности при их переводе с одного языка на другой.

Первая группа трудностей связана с тем, что в заголовках допускаются нарушения языковых норм, такие как: сокращение структуры предложения, отсутствие артиклей, глаголов-связок и даже смысловых глаголов, другие особенности синтаксиса, порядка слов и пунктуации. Кроме того, часто используются фразеологизмы, игра слов и умышленно изменённые устойчивые выражения. Вторая группа трудностей связана с тем, что в заголовках отражаются элементы культуры, реалии, характерные для носителей данного языка, которые могут быть незнакомы переводчику.

Перечисленные выше трудности обусловливают актуальность исследования заголовков и специфики их перевода с одного языка на другой.

Мы проанализировали 150 англоязычных заголовков, отобранных методом сплошной выборки, и их переводы на русский язык. Выборку составили 50 заглавий художественных произведений, 50 названий художественных фильмов и 50 заголовков газетных статей.

Среди заглавий художественных произведений, проанализированных нами, большая часть, а именно 76%, переводится с английского языка на русский пословно:

Children of the sky – Дети неба (2011, Вернор Виндж) I have landed – Я приземлился (2002, Стивен Гулд) Book of Dreams – Книга снов (1960, Джек Керуак) Кроме пословного перевода, при передаче заглавий английских художественных произведений на русский язык используются замены:

The Lying Stones of Marrakech – Обманчивые камни Марракеша (2000, Стивен Гулд) Dying of the light – Умирающий свет (1977, Джордж Р.Р. Мартин) Seize the day – Лови момент (1956, Сол Беллоу) Другими способами перевода заглавий художественных произведений с английского языка на русский являются:

– добавления:

Burning Bright – Тигр, светло горящий (2007, Трейси Шевалье) Windhaven – Шторм в Гавани Ветров (1981, Джордж Р.Р.Мартин) – опущения:

Something to remember me by – На память обо мне (1990, Сол Беллоу) – метонимический перевод:

A theft – Вор (1989, Сол Беллоу) – целостное преобразование:

Him with His Foot in His Mouth – Простофиля и другие рассказы (1984, Сол Беллоу) – транскрипция и транслитерация:

Big Sur – Биг Сур (1962, Джек Керуак) Таким образом, анализ заглавий художественных произведений на английском языке и их переводов на русский язык показал, что 76% заглавий переводятся пословно, в 10% случаев используются замены, по 4% приходится на добавления и опущения и по 2% – на метонимический перевод, целостное преобразование и транскрипцию с транслитерацией.

Проанализировав названия художественных фильмов на английском языке и их переводы на русский язык, мы выяснили, что «…несмотря на основные требования, которые стоят перед переводчиком, – сохранение семантико-структурного равенства и равные коммуникативнофункциональные свойства» [3, С.17], наиболее частотным способом перевода названий фильмов (40% случаев) является целостное преобразование:

Red Dawn – Неуловимые (2013) The Oranges – Любовный переплёт (2013) High Scool – Крутые кексы (2013) The Letter – Слежка (2013) Silver Lining Playbook – Мой парень – псих (2012) Вторым по частотности способом перевода названий художественных фильмов с английского языка на русский являются замены:

Safe Haven – Тихая гавань (2013) Hit and run – Хватай и беги (2013) Django unchained – Джанго освобожденный (2012) К другими способам перевода названий художественных фильмов с английского языка на русский относятся:

– добавления:

The Call – Тревожный вызов (2013) 10 Years – 10 лет спустя (2013) Skyfall – 007: Координаты «Скайфолл» (2012) – пословный перевод:

21 & Over – 21 и больше (2013) Escape from Planet Earth - Побег с планеты Земля (2013) – опущения:

I give it a year – Даю год (2013) – транскрипция:

Skyfall – 007: Координаты «Скайфолл» (2012) Анализ названий художественных фильмов показал, что в большинстве случаев, а именно в 40%, при переводе на русский язык используется целостное преобразование, в 26% случаев применяются замены, в 24% – добавления, в 8% – пословный перевод, в 6% – опущения и в 4% – транскрипция. (Суммарный процент превышает 100%, так как при переводе некоторых названий фильмов применялось несколько трансформаций, которые при подсчётах были отнесены к разным категориям).

Что касается газетных заголовков, мы проанализировали 50 заголовков англоязычной прессы, а именно: «BBC», Великобритания, «The Times», Великобритания, «The Telegraph UK», Великобритания, «The Observer», Великобритания, «CNN», США, «Forbes, США и их переводы. Анализ показал, что в большинстве случаев при переводе газетных заголовков с английского языка на русский наблюдаются сразу несколько типов переводческих трансформаций. Это можно объяснить структурой заголовков, взятых для анализа. Материалом исследования в нашем случае послужили заголовки качественной британской и американской прессы, структура которых характеризуется развёрнутостью, так как на первое место в таких изданиях выходит информативная функция заголовков, и заголовок должен отражать действительное содержание статьи.

При подсчётах каждая из нескольких трансформаций в отдельном заголовке была отнесена к конкретной группе, поэтому суммарный процент всех трансформаций, наблюдаемых при переводе превышает 100%.

В 62% случаев при переводе газетных заголовков используются замены:

- Don't close curtain on deals in Russia, warns bank chief – Не закрывайте дверь в Россию, просит глава ЕБРР ("The Times", 22/04/2013) В 34% случаев применяются опущения:

- Shakespeare and Wordsworth boost the brain, new research reveals – Шекспир и Вордсворт заряжают мозг ("The Telegraph UK", 27/01/2013) - The Philippines shows the world how to celebrate Christmas – Филиппины: как праздновать Рождество ("CNN", 09/12/2012) На долю добавлений приходится 30%:

- It's time for courage – Время быть смелым ("The Guardian", 15/05/2013) - Finished playing Air on a KGB String – Виктория Муллова:

переставшая играть по нотам КГБ ("The Times", 04/09/2012) В 22% случаев присутствуют перестановки:

- Lonely 'homeless' planet found for the first time – Найдена одинокая бездомная планета ("The Telegraph UK", 15/11/2012) - To stem violence against women, men must step up – Против насилия над женщинами должны выступить мужчины ("CNN", 09/03/2013) На долю пословного перевода приходится 2%:

Russian football revolution sparks fierce debates – Российская футбольная революция вызвала жаркие дебаты ("BBC", 13/12/2010) Таким образом, из трёх типов заголовков, рассмотренных нами, наименьшую трудность для перевода представляют заглавия художественных произведений, большинство из которых переводится пословно, а наибольшую трудность – перевод названий художественных фильмов, где самым частотным способом перевода являются целостные преобразования. Трудности, связанные с переводом газетных заголовков, обусловливаются их структурой и типом печатного издания, в котором помещена статья.

1. Бархударов Л.С. Язык и перевод. – М., 1975. – 240 с.

2. Бреус Е.В. Теория и практика перевода с английского на русский. – М., 2000. – 103 с.

3. Латышев Л.К. Технология перевода. – М., 2000. – 280 с.

4. Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М.,1984. – 816 с.

5. Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика.– М., 1974. –244 с.

Для обозначения слов-реалий в литературе встречаются следующие именования: «безэквивалентная лексика», «экзотическая лексика», «экзотизмы», «варваризмы», «локализмы», «этнографизмы», «этнолексемы», «лакуны», «аллиенизмы».

В словаре лингвистических терминов слова-реалии определяются как предметы материальной культуры [1] А. Д. Швейцер определяет реалии как «предметы или явления, связанные с историей, культурой, экономикой и бытом» [7, С. 102]. Болгарские ученые С. Влахов и С. Флорин называют реалии особой категорией средств выражения, включающей слова и словосочетания, называющие объекты, характерные для жизни, быта, культуры и истории одного народа и чуждые другому [4]. В. Н. Крупнов рассматривает реалии как одну из групп, формирующих раздел безэквивалентной лексики [5]. В своих исследованиях Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров пользуются термином «слова с культурным компонентном»

для наименования единиц, «своеобразная семантика которых отражает своеобразие нашей культуры» [2]. Именование одного и того же по своей сути явления приводит к некоторой размытости границ и нечёткости определений.

Исходя из многообразия определений данного понятия, существует далеко не единственная классификация слов-реалий. А. А. Реформатский классифицирует реалии по предметно-языковому принципу [6]. С. Флорин и С. Влахов, кроме предметного деления, предлагают группировать словареалии ещё и по принципу местного деления (в зависимости от национальной и языковой принадлежности), а также по принципу временного деления (в синхроническом и диахроническом плане). Предметное деление включает географические, этнографические и общественно-политические реалии. В классификации по второму принципу, т.е. по принципу местного деления, слова-реалии группируются 1) в плоскости одного языка, как свои и чужие, и 2) в плоскости пары языков, как внутренние и внешние. В группе слов-реалий, классифицирующихся по принципу временного деления, выделяются современные реалии и исторические реалии [4]. Интересным представляется деление слов реалий по происхождению, представленное в работе Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова. Учёные выделяют советизмы, слованаименования традиционного быта, слова-наименования нового быта, лексику из состава фразеологических единиц, историзмы, фольклорные слова, антропонимы, топонимы, коннотативную лексику, национальноспецифическую лексику [2]. В. С. Виноградов, называя классификацию С. Влахова и С. Флорина наиболее удачной, вносит в неё определённые дополнения и поправки, выделяя бытовые реалии, этнографические и мифологические реалии, реалии мира природы, реалии государственноадминистративного устройства и общественной жизни (актуальные и исторические), ономастические реалии, ассоциативные реалии, экзотизмы и окказиональные заимствования [3].

Межкультурные различия, а также необходимость передачи местного колорита зачастую вызывают трудности при переводе слов-реалий. Как отмечается в источниках по переводу, наиболее частотными переводческими приёмами при переводе слов-реалий выступают транслитерация, транскрипция, описательный перевод и калькирование. В исследовании С. Влахова и С. Флорина говорится о транскрипции и переводе. Под последним понимается замена слова-реалии неологизмом (калька, полукалька, освоение), приблизительный перевод (поиск родовидового соответствия, функционального аналога, описание, объяснение) и контекстуальный перевод [4]. В. С. Виноградов предлагает пользоваться следующими способами перевода слов-реалий: транскрипция / транслитерация, гипо-гиперонимический перевод, уподобление, перифрастический (описательный, дескриптивный, экспликативный) перевод, калькирование. Несовпадение названных способов перевода со способами, предложенными болгарскими учеными, объясняется автором тем, что С. Влахов и С. Флорин «…ставят в один ряд окказиональные (переводческие) заимствования, образующиеся в результате транскрипции, и заимствования, усвоенные и освоенные» [3, С. 120]. Кроме того, В.С.

Виноградов говорит о разграничении подходов к лексико-стилистическим характеристикам слов оригинала и их эквивалентам в переводе.

Исследователь также указывает на неточность в именовании одного из способов перевода, а именно «приблизительный» [3, С. 122].

Одним из видов реалий являются советизмы. С. Влахов и С. Флорин условно подразделяют советизмы на собственно советизмы, региональные советизмы, интернациональные советизмы. Исследователи отмечают, что среди реалий этой группы встречается большое число устойчивых словосочетаний и много аббревиатур и что аббревиатуры и сокращения переводятся либо аббревиатурой, либо развернутой формой, либо транскрипцией / транслитирацией аббревиатуры или её развёрнутой формы [4].

Приведем некоторые примеры из произведения А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» в переводе Томаса Уитни.

«Не забывайте, что на каждом вокзале есть отделение ГПУ и несколько тюремных камер» «Do not forget that in every station there is a GPU Branch and several prison cells» ГПУ – Государственное Политическое Управление – транслитерируется. В переводе следующего предложения кроме транскрибирования широко используемой аббревиатуры советского периода ВСНХ, которая обозначает Верховный Совет Народного Хозяйства, добавлена её развернутая форма. «Но чем больше зрело наше хозяйственное руководство, ВСНХ, и увеличивалось число планов, и планы эти сталкивались и вышибали друг друга – тем ясней становилась вредительская сущность старого инженерства, его неискренность, хитрость и продажность». – «But the more our economic leadership matured – VSNKh (the Supreme Council of Economy) – the more the number of plans increased, and the more those plans overlapped and conflicted with one another, the clearer the old engineer’s basic commitment to their insincerity, slyness, venality became». Перевод аббревиатуры её развернутой формой иллюстрируют следующие примеры: «Из Москвы от ЦК к рабочим приехали советоваться по существу спора о профсоюзах». – «Delegates were sent to the workers from the Central Committee in Moscow to confer on the substance of the argument about trade unions.» и «Постановлением СНК конца 1920 г. разрешено брать заложниками и социал-демократов». – «At the end of the 1920, by decree of the Council of People’s Commissars, permission was given to take Social Democrats as hostages too».

1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. Москва, 1969. – 608 с.

2. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура. Москва, 1980. – 320 с.

3. Виноградов В. С. Перевод: Общие и лексические вопросы. Москва, 2006. – 240 с.

4. Влахов С.И., Флорин С.П. Непереводимое в переводе. Москва, 1986.

– 360 с.

5. Крупнов В.Н. Практикум по переводу с английского языка на русский. Москва, 2006. – 279 с.

6. Реформатский А. А. Введение в языкознание. Москва, 1967. – 542 с.

7. Швейцер А.Д. Теория перевода (статус, проблемы, аспекты).

Москва, 1988. – 215 с.

Гордеева Татьяна Александровна, Тишулин Павел Борисович, Жанр политической речи как объект лингвистических исследований Риторика как наука призвана решать задачи в различных социальных сферах, в том числе и в политике. Умение свободно общаться, вести полемику, политические дебаты, внутри- и межпартийные споры – залог успеха в данной сфере деятельности. Риторика успешно решает такие проблемы как оптимизация процессов коммуникации и взаимопонимания в условиях современных культур, исследование форм и механизмов речи, а также исследует различные аспекты формирования языковой личности.

Многофункциональность риторики и её современное состояние позволяют говорить о «лингвистической» основе современной риторики, предметом которой является речь и закономерности речевой деятельности.

Политические речи традиционно рассматриваются в качестве непосредственной составляющей риторики как науки.

Язык политики и политических деятелей представляет собой уникальный феномен. Это система стилистических средств, которые использует оратор, и которые позволяют ему создать определённый имидж.

Речь политика, обладающего высоким уровнем коммуникативного воздействия, направлена на ускорение процесса формирования общественного мнения. А. К. Михальская характеризует следующим образом ряд политиков: «Пожалуй, не каждый из них умеет «произносить длинные прекрасные речи (Платон), но все способны говорить публично, причём вполне самостоятельно и связно, используя речь как свой профессиональный инструмент и явно получая от этого известное удовольствие» [1].

По определению О. А. Лаптевой «публичными речевыми коммуникациями» называется «… речь интеллектуализированного характера, на которой ведется общение с широкой аудиторией… Она имеет важные задачи содержательного плана, соотносительные с теми, которые выполняются соответствующими письменными текстами – научными, публицистическими, отчасти деловыми и художественными. В то же время устная форма её существования делает её соотносительной и с живой разговорной речью бытового характера» [2, С. 4].

Говоря о языке политиков, следует отметить, что он является способом выражения идеологических принципов и тем самым «становится объектом манипулирования, который способен оказать влияние на мышление, мировоззрение населения страны, а также стереотипизировать его поведение» [3, С. 3]. Эффективность данного процесса определяется в первую очередь тем набором языковых средств, который использует прагматическая направленность таких выступлений, так как оратор стремится любой ценой достичь своей цели и по определению Ю. С. Степанова стремится создать своего рода «идеального адресата», «который … принимает все пресуппозиции каждой фразы, что позволяет дискурсу осуществиться» [4, С. 42].

Каждое конкретное политическое выступление – это «уникальная коммуникативно-смысловая модель текста, это прагматическая модель разновидности функции убеждения, а также интегративная, рамочная модель нормы, определяющей типовое оформление текста» [5, С. 199]. Уникальность данной текстовой модели состоит в динамичности использования стилистических средств и их постоянном авторском обновлении.

Данное положение обращает на себя особое внимание и представляет серьезную проблему для переводчика в плане выбора переводческих стратегий при работе с текстами политических выступлений. С одной стороны, речь оратора сохраняет особенности письменной речи:

развернутые синтаксические структуры, распространенные словосочетания, лексические повторы и т.д. С другой стороны, публичное выступление осуществляется, как правило, в устной форме и имеет, таким образом, многие особенности устной речи: эллипсы, присоединения, разговорные слова и обороты, а иногда даже ненормативную лексику.

Определённый интерес, на наш взгляд, представляет в данном контексте использование в ораторских текстах разнообразных тропов в качестве стилистических средств изобразительности и выразительности и, в частности, эвфемизмов, а также особенности их перевода.

При рассмотрении политического дискурса как объекта лингвистического исследования и ряда современных работ в данном направлении можно указать на наличие такого явления, как «политический эвфемизм» [6], [7], [8], [9]. От собственно «эвфемизма» «политический эвфемизм» отличает ряд особенностей. Политический эвфемизм присутствует в текстах политических речей для смягчения излагаемого факта, искажения его смысла и приукрашивания, таким образом, нелицеприятных сторон действительности.

Он несёт скрытый смысл, а, как известно из психологии, имплицитное воздействие на аудиторию является наиболее эффективным [7].

В качестве примера приведем некоторые высказывания из выступлений немецкого политика Йошки Фишера, содержащие эвфемизмы, и их переводы на русский язык.

1. Selbst der oberste Religionsfhrer drfte angesichts des sehr deutlichen Wahlsieges von Hassan Rohani bei den iranischen Prsidentschaftswahlen (ber 50 Prozent im ersten Wahlgang!) mehr als berrascht gewesen sein.

Даже верховный лидер Аятолла Али Хаменеи, вероятнее всего, был более чем слегка удивлен победой Роухани в первом туре, в избирательной кампании, которая начиналась с восьми кандидатами.

В данном случае можно отметить практически полное совпадение перевода эвфемизма в исходных высказываниях немецкого политика, целью которого было смягчение фразы «ошарашен» или «находиться в негодовании».

Несколько иные переводческие стратегии можно наблюдать на другом примере.

2. …das Land, das in stoisсher Ruhe sein Empire aufgegeben hat, nachdem es zuvor allein und spter mit seinen Alliierten Europas Freiheit und Ehre gegen Nazi-Deutschland erfolgreich verteidigt hatte - ausgerechnet Grobritannien verliert sich jetzt, … …Великобритания, которая стоически отказалась от своей империи после того, как успешно отстояла свободу Европы в борьбе с гитлеровской Германией, на данный момент, судя по всему, сбилась с пути… В исторических реалиях речь идет о том, что Англия наращивает свои имперские амбиции. Переводчик, анализируя данный факт, понимает, что абсолютная тождественность перевода оригинала трудно достижима и меняет как временную, так и семантическую составляющую перевода.

При рассмотрении следующего примера нельзя не заметить, что при переводе наблюдается процесс обратный эвфемизации.

3. Der Lwenanteil, also das Kernstck der sogenannten bewaffneten Opposition, ist von der internationalen Staatengemeinschaft.

Большинство боевиков проникают в Сирию по различным каналам изза границы [10].

В терминологии А. Д. Швейцера процесс утраты эвфемистическими наименованиями своих «вуалирующих» свойств именуется «девальвацией эвфемизмов» [11]. Отсюда можно сделать вывод, что переводчик в данном случае ставит знак равенства между «вооруженной оппозицией» и «боевиками» или «бандитами».

Как видно из примеров, для речи Йошки Фишера характерна определенная эмоциональность и индивидуализация стиля высказывания, что представляет несомненную трудность даже для профессионального переводчика, которому необходимо проникнуть внутрь этой индивидуальности и решать проблемы выбора переводческих стратегий на уровне каждого конкретного текста.

Более глубокое изучение данного явления с привлечением обширного круга слов и контекстов позволит выявить лингвистическую специфику эвфемизмов, их структурные, функциональные и семантические особенности в анализируемых языках, что будет способствовать оптимизации процесса перевода и наиболее правильному выбору переводческих решений.

1. Михальская А.К. О речевом поведении политиков // Независимая газета. – 1999. – № 227 (2043). – 3 декабря.

2. Лаптева О.А. Живая русская речь с телеэкрана. Разговорный пласт телевизионной речи в нормативном аспекте. М.: Едиториал УРСС, 2003.

3. Зуев К.В. Идеологизация языка в политических, авангардистских и научных текстах начала XX века: дис. … канд. филол. наук.

Ставрополь, 2005.

4. Степанов Ю.С. Альтернативный мир. Дискурс. Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца XX века. М., 1995.

5. Брандес М.П. Стилистика текста. Теоретический курс. Учебник. – 3-е изд., перераб. и доп. М., 2004.

6. Червякова Е.С. Язык как средство выражения партийной идеологии (На материале публичных выступлений М. Тэтчер) // Культурная жизнь юга России. – 2012. – № 1 (44).

7. Смирнова Ю.Л. Политический эвфемизм как составляющая языка СМИ в предвыборных кампаниях демократических стран // Политическая лингвистика. – 2010. – № 4 (34).

8. Демьянков В.З. Интерпретация политического дискурса в СМИ // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования: учебное пособие. – М.: Изд-во МГУ, 2003.

9. Воронцова Т.А. О соотношении понятий публичный дискурс – язык СМИ – публичная речь // Вестник Удмуртского университета. – Вып. 3. – 2008. – С. 17–21.

10. http: www.project-syndicate.org/ 11. Швейцер А.Д. Теория перевода: Статус, проблемы, аспекты.

М., 1988.

Перевод изобразительно-выразительных средств языка в манипулятивных контекстах (на материале пьес Б. Шоу) Наблюдения над манипулятивными контекстами пьес Б. Шоу позволили предположить, что усилению манипулятивного воздействия будут способствовать: 1) метафоры и метафорические эпитеты;

2) гиперболы; 3) лексические повторы; 4) сравнения.

Метафора, гипербола, сравнение, инверсия, лексический повтор, многосоюзие и другие выразительные средства, по мнению М.Ю. Федосюка, создают имплицитную экспрессивную окрашенность текста.

В качестве примера обратимся к пьесе «Пигмалион». Профессор Хиггинс намерен выиграть пари, что сможет сделать из необразованной, невежественной девушки герцогиню. Манипуляция заключается в том, чтобы вызвать у Лизы желание обучаться фонетике и тем самым выиграть пари. Своими красочными высказываниями Хиггинс рисует непривлекательную перспективу жизни Лизы, если она не согласится ему помочь. При этом основной способ воздействия – это давление на эмоции.

1. Higgins. Marry some sentimental hog or other with lots of money, and a thick pair of lips to kiss you with and a thick pair of boots to kick you with [5, С. 99].

2. Перевод Е. Калашниковой Выберите себе в мужья какого-нибудь чувствительного борова с тугим кошельком, который будет целовать вас толстыми губами и дубасить толстой палкой [3, С. 153].

3. Перевод П. Мелковой Выходите замуж за какого-нибудь сентиментального борова с набитым кошельком. Пусть он целует вас толстыми губами и пинает толстыми подошвами [4, С. 85].

В плане передачи манипуляции обе переводчицы сохраняют авторское давление на эмоции, утверждение, тоталитаризм решения. Переводчик Е. Калашникова сохраняет в переводе повелительное наклонение, эмоционально окрашенную лексику, передает не менее ярко авторскую метафору, эпитеты, повтор, а также производит стилистическую замену.

Переводчик П. Мелкова производит трансформацию синтаксического членения предложения и разделяет сложное предложение на два простых.

Она сохраняет в переводе оригинальное повелительное наклонение, эмоционально окрашенную лексику, метафорический эпитет, метафору, повтор. Несмотря на то, что переводчик Е. Калашникова ярче, чем переводчик П. Мелкова передала языковые средства выражения, передача манипуляции просматривается лучше у переводчика П. Мелковой.

В результате исследования выяснилось присутствие в речи манипулятора гиперболы и сохранение в переводах данного тропа. Напомним, что гипербола есть преувеличение тех или иных свойств предмета. В силу того, что гипербола представляет собой не сдерживаемое этическими условностями выражение интенсивности эмоциональной оценки действительности, Ю.М.

Скребнев выделяет обиходно-разговорную речь (так как в данных условиях форма выражения не контролируется) как сферу применения гиперболы.

Вместе с тем гипербола широко используется как эффективное средство усиления в художественной и ораторской речи, в публицистике.

преувеличивает внимание к ней со стороны Фредди, чтобы вызвать ревность у Хиггинса.

1. Liza. Freddy Hill writes to me twice and three times a day, sheets and sheets [5, С. 97].

2. Перевод Е.Калашниковой Вон Фредди Эйнсфорд Хилл пишет мне по три письма в день, страниц на десять каждое [3, С. 152].

3. Перевод П. Мелковой Вон Фредди Эйнсфорд Хилл пишет мне три раза в день, и не письма – целые простыни [4, С. 84].

И в оригинале и в переводе сохраняется способ передачи манипуляции.

Это давление на эмоции, сенсационность и срочность, утверждение. Хотя обе переводчицы передают авторскую гиперболу, языковые приёмы переводчика П. Мелковой способствуют более яркой, чем в оригинале передаче манипуляции.

Лексический повтор служит выразительным средством для передачи душевного волнения, переживания, чувства. Как правило, переводчики сохраняют повтор в переводе.

Например, в пьесе «Дом, где разбиваются сердца», Вор манипулирует аудиторией и повтор усиливает манипуляцию.

1. THE BURGLAR. Ten little shining diamonds! Ten long black years!

[6, С. 204].

2. Перевод М. Богословской и С. Боброва Вор. Десять маленьких блестящих камешков. Десять долгих черных лет в аду [7, С. 218].

3. Перевод Е. Голышевой Вор. Десять блестящих камушков. Десять долгих беспросветных лет [8, С. 303].

Переводчики М. Богословская и С. Бобров используют приём добавления (в аду и тем самым усиливают эффект передачи манипуляции), сохраняют авторскую метафору, эпитеты, повтор. Переводчик Е. Голышева применяет приём опущения и не использует метафору в переводе, но сохраняет лексический повтор. В плане передачи воздействия на аудиторию перевод М. Богословской и С. Боброва нам представляется более адекватным.

Так же нами были выявлены случаи сохранения в переводах сравнения.

Сравнение представляет собой эксплицитную констатацию частичной тождественности (подобия) двух объектов действительности. Приведём пример из пьесы «Дом, где разбиваются сердца».

1. ELLIE. Every woman who hasn't any money is a matrimonial adventurer.

It's easy for you to talk: you have never known what it is to want money; and you can pick up men as if they were daisies. I am poor and respectable – [6, С.192].

2. Перевод М. Богословской и С. Боброва Элли. Всякая женщина, у которой нет денег, ищет себе мужа. Вам хорошо болтать. Вы никогда не знали, что это такое вечно быть без денег.

Вы можете себе подхватывать мужчин, как цветочки по дороге. А я бедная, порядочная... [7, С. 209].

3. Перевод Е. Голышевой Элли. Всякая женщина, у которой нет денег, станет пройдохой. Легко вам говорить: вы небось никогда не знали нужды и могли заполучить любого мужчину, какой вам приглянется. А я бедная, честная девушка... [8, С. 298].

В данном случае переводчики расходятся в способе передачи манипуляции. М. Богословская и С. Бобров передают давление на эмоции, тоталитаризм решения, внушение, утверждение, повтор, активизацию стереотипов. Переводчики М. Богословская и С. Бобров передают авторское сравнение, эпитеты, апозиопезис (незаконченное предложение).

Переводчик Е. Голышева не передаёт повтор, тоталитаризм решения и на речевом уровне сравнение. Однако ей удалось путём добавления разговорной лексики и эпитетов передать настроение и эмоциональное состояние манипулятора. Тем не менее, в плане передачи манипуляции перевод М. Богословской и С. Боброва нам кажется более адекватным.

Таким образом, изобразительно-выразительные средства языка, в зависимости от их функционирования в речи могут выступать как элементы, придающие стилистическую экспрессивность манипулятивному высказыванию, и как относительно самостоятельные единицы (собственно высказывания), обладающие большей стилистической выразительностью в сравнении с другими языковыми средствами.

1. Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики. – Горький, 1975. – 179 с.

2. Федосюк М.Ю. Неявные способы передачи информации в тексте. – М.: МГПИ им. В.И.Ленина, 1988. – 83с.

3. Шоу Б. Избранные пьесы: Пер. с англ./ Сост., авт. предисл. А. Г.

Образцова; Коммент. Ю. Г. Фридштейна.– М.: Просвещение, 1986.–256 с.

4. Шоу Б. Избранные сочинения: в 2-х тт. Т.2. Пьесы. Роман. Новеллы.

– М.: «Литература», 1999. – 656с. – (Библиотека классики. Зарубежная литература).

5. G.Bernard Shaw. Pygmalion. – High School Publishing House. – Moscow 1972. – 176 c.

6. Шоу Б. Избранные пьесы. На англ. Яз./Комментарий М.В. Дьячкова.М.: Издательство «Менеджер», 2006. – 256.

7. Шоу Б. Избранные сочинения: в 2-х тт. Т.2 Пьесы. Роман. Новеллы. – М.: «Литература», 1998. – 656с.

8. Шоу Б. Пигмалион: Пьесы / Пер. с англ В. Бабкова, Е. Голышевой, Б.Изакова. – СПб.: Издательский Дом «Азбука-классика», 2007. – 448 с.

Категория наклонения в манипулятивных контекстах: особенности перевода на русский язык (на материале пьес Б.Шоу) К числу актуальных проблем, привлекающих внимание лингвистов сегодняшнего дня, по праву можно отнести вопросы, связанные с феноменом перевода речевой манипуляции. Несмотря на то, что некоторые аспекты языковой манипуляции как составной части манипулирования людьми уже получили своё отражение в научной литературе, проблема передачи языковой манипуляции в переводах, специфика разграничения способов и средств манипулирования, а так же способы перевода речевой манипуляции различными переводчиками относится к числу малоизученных.

В настоящей статье мы попытаемся проследить реализацию речевой манипуляции при помощи категории наклонения и способы её перевода.

Как известно, категория наклонения отражает «отношение действия к действительности, устанавливаемое говорящим лицом» [3, С.195].

Объективная (реальная и ирреальная) модальность трактуется как отнесенность сообщаемого к действительности. Поскольку реальная модальность – это оценка содержания предложения/высказывания как соответствующего реальной действительности, а ирреальная модальность – это оценка содержания как желаемого, требуемого, но не соответствующего реальной действительности, можно предположить, что говорящий в манипулятивных целях будет чаще использовать в речи формы повелительного и сослагательного наклонения, являющиеся способами выражения ирреальной модальности [1, С. 77].

Анализ манипулятивных контекстов позволил нам выявить преобладание изъявительного наклонения в речевом общении двух (и более) коммуникантов. Предположим, что это явление подчинено общепринятым законам функционирования категорий и форм в разговорной речи.

В качестве примера обратимся к пьесе Б. Шоу «Избранник судьбы». По замыслу автора, австрийская шпионка выкрала важные бумаги у помощника Наполеона. В свою очередь, Наполеон активно действует, чтобы вернуть бумаги. Напомним, что основная задача манипулятора инициировать ситуацию так, чтобы объект манипуляции рассматривал манипулятивный акт как своё собственное желание. С этой целью манипулятор может представить себя жертвой, жалким, несчастным, слабым человеком. Но это всего лишь игра, тщательно спланированный замысел с целью получения задуманного.

Манипулятор спокойно играет на слабостях манипулируемого, стремится получить односторонний выигрыш, ведь чувства и эмоции других людей его не заботят (подробнее об особенностях осуществления манипулятивного воздействия см. Е.Л.Доценко «Психология манипуляции»). В данном контексте манипуляцию можно считать успешной, так как манипулятор получает желаемое (документы).

1. L a d y [disconcerted, trying to gain time] But I dont understand. I – [4, С.

113-114] N a p o l e o n. You understand perfectly. You came here because your Austrian employers calculated that I was six leagues away. I am always to be found where my enemies! dont expect me. You have walked into the lion's den.

Come! you are a brave, woman. Be a sensible one: I have no time to waste. The papers. [He advances a step ominously] L a d y [breaking down in the childish rage of importance and throwing herself in tears on the chair left beside the table by the lieutenant] I brave! How little you know! I have spent the day in an agony of fear. I have a pain here from the tightening of my heart at every suspicious look, every threatening movement.

Do you think everyone is as brave as you? Oh, why will not you brave people do the brave things? Why do you leave them to us, who have no courage at all? I'm not brave; I shrink from violence: danger makes me miserable.

2. Перевод М.Лорие [3, С. 251-252] Д а м а (в замешательстве, стараясь выиграть время). Но я не понимаю. Я...

Н а п о л е о н. Вы прекрасно все понимаете. Вы явились сюда, потому что, по расчету ваших австрийских хозяев, я должен был находиться в шести лье отсюда. Я всегда оказываюсь там, где мои враги меня не ждут.

Вы попали прямо в пасть ко льву. Ну что же, вы храбрая Женщина, так будьте же и разумны. Время мне дорого. Мои бумаги! (Грозно делает шаг вперед.) Д а м а (давая волю бессильной ребяческой ярости, в слезах бросается на стул, который поручик оставил у стола). Это я-то храбрая! Много вы знаете! Я провела весь день в смертельном страхе. У меня сердце болит, столько раз оно сжималось от каждого подозрительного взгляда, каждого угрожающего жеста. Вы думаете, все так же храбры, как вы? Боже мой, но почему вы храбрые люди, не совершаете храбрых поступков? поручаете их нам тем, у кого нет ни на грош мужества? Я не храбрая: насилие меня страшит, от опасности я просто заболеваю.

Переводчик М. Лорие сохраняет в переводе авторскую манипуляцию.

По способу манипулирования передается давление на эмоции, внушение, утверждение. И в оригинале и переводе преимущественно используется изъявительное наклонение. Выразительность высказывания Дамы, эмоциональность её речи, сохранение оригинальных повторов «brave» и эмоционально-окрашенной лексики, сохраненной в переводе, способствует успешной реализации манипулятивного воздействия. В переводе так же сохраняется оригинальный апозиопезис, умышленное недоговаривание начатого предложения до конца. Использование переводчиком пауз внутри фразы способствует сознательному созданию впечатления взволнованной речи, разыгрывает необходимое эмоциональное состояние. Это намеренный ход манипулятора «Дамы», которая неоднократно сводит разговор к тому, какая она слабая и беззащитная по сравнению с храбрым Наполеоном.

Повелительное наклонение глагола выражает побуждение к свершению действия, направленное к другому лицу, просьбу или приказание, желания говорящего. В силу оказания определённого воздействия, побуждения со стороны говорящего формы повелительного наклонения будут иметь экспрессивное значение, и характеризоваться в речи свойственной повелительной интонацией. Примечателен тот факт, что субъект манипуляции (и в оригинале и в переводе) склонен к более частому (в сравнении с объектом манипуляции) оперированию формами повелительного наклонения.

Приведём пример из пьесы «Пигмалион», где субъект манипуляции профессор Хиггинс заключает пари, что сможет представить девушку из низшего общества в качестве образованной, воспитанной дамы, и никто не заметит, что она не благородного происхождения. Он рисует перед Лизой перспективы светлого будущего.

1. Higgins. Think of chocolates, and taxis, and gold and diamonds [7, С. 33].

2. Перевод Е.Калашниковой Думайте о шоколаде, о такси, о золоте, брильянтах [5, С. 105].

3. Перевод П.Мелковой Думайте лучше о шоколаде и такси, о золоте и бриллиантах [6, С. 28].

Следует заметить, что обе переводчицы едины в способе передачи манипуляции (давление на эмоции, внушение) и сохраняют в переводе повелительное наклонение, оригинальный полисиндетон и градацию с целью эмфатизации, ведь рисуя перед Лизой блестящие перспективы, Хиггинс хочет выиграть пари. В целом оба перевода можно считать адекватными с точки зрения передачи манипулятивного воздействия.

Известно, что сослагательное наклонение имеет категориальное значение возможности, предположительности. В зависимости от синтаксических условий и контекста значение предположительности может варьироваться и представать как значение желания, побуждения или возможного обусловливающего действия.

В качестве примера реализации манипулятивного воздействия обратимся к пьесе Б. Шоу «Ученик дьявола». Миссис Даджен, как пассивный манипулятор и властная, деспотичная женщина, представляет себя в роли жертвы, несчастной женщины, которая психологически манипулирует священником, не разделяющим её взгляды на жизнь.

1. A n d e r s o n [gently] They were brothers, Mrs Dudgeon [4, С. 152].

M r s D u d g e o n. Timothy never acknowledged him as his brother after we were married: he had too much respect for me to insult me with such a brother. Would such a selfish wretch as Peter have come thirty miles to see Timothy hanged, do you think? Not thirty yards, not he. However, I must bear my cross as best I may: least said is soonest mended.

2. Перевод Е.Калашниковой А н д е р с о н (мягко). Это был его брат, миссис Даджен [3, С. 396].

М и с с и с Д а д ж е н. Тимоти не признавал его за брата, после того как мы поженились; он слишком жалел меня, чтоб навязывать мне подобного братца. А думаете, этот негодный себялюбец Питер поскакал бы тридцать миль, чтобы взглянуть, как Тимоти надевают петлю на шею? И тридцати шагов не прошел бы, не таких. Но, как бы там ни было, я должна с покорностью нести свой крест. Слов меньше, толку больше.

Переводчик Е.Калашникова сохраняет авторскую манипуляцию. По способу манипулирования это давление на эмоции, утверждение, внушение. При этом в переводе не только сохраняется, но и усиливается передача сослагательного наклонения и используется приём добавления отсутствующего в оригинале сослагательного наклонения («но, как бы там ни было»), что на наш взгляд, только усиливает передачу влияния и способствует правильному восприятию образа миссис Даджен читателем.

Полученные в результате исследования данные, позволяют сделать вывод, что передача изъявительного наклонения несколько преувеличивается в переводе, практически полностью сохраняется передача повелительного наклонения. Сослагательное наклонение не всегда сохраняется переводчиками, что вероятнее всего компенсируется применением изъявительного и повелительного наклонения.

1. Веретёнкина Л.Ю. Языковое выражение межличностных манипуляций в драматургии А.Н.Островского: Дисс. … канд. филол. наук.

– Пенза, 2004. – 189 с.

2. Современный русский язык. В 3-х ч. Учебное пособие для студентов пед. ин-тов по спец. № 2101 «Рус. яз. и лит.», ч.2. Словообразование.

Морфология / Н.М.Шанский, А.Н.Тихонов. – 2-е изд., испр. и доп. – М.:

Просвещение, 1987. – 256 с.

3. Шоу Б. Избранные сочинения: в 2-х тт. Т. 1. Пьесы. – М.:

«Литература», 1998. – 656с. – (Библиотека классики. Зарубежная литература).

4. Шоу Б. Избранное (на английском языке). – «Искра революции».

Москва 1958. – 808с.

5. Шоу Б. Избранные пьесы: Пер. с англ./ Сост., авт. предисл. А. Г.

Образцова; Коммент. Ю. Г. Фридштейна.– М.: Просвещение, 1986.–256 с.

6. Шоу Б. Избранные сочинения: в 2-х тт. Т.2. Пьесы. Роман. Новеллы.

– М.: «Литература», 1999. – 656с. – (Библиотека классики. Зарубежная литература).

7. G.Bernard Shaw. Pygmalion. – High School Publishing House. – Moscow 1972. – 176 c.

Многозначность фразеологизмов компьютерного подъязыка Большая часть фразеологизмов – однозначна. Это связанно со структурной сложностью ФЕ. На многозначность также влияет степень семантической слитности. В составе любого фразеологизма, в зависимости от принадлежности к определённому семантическому типу, либо один, либо все значимые компоненты семантически преобразованы. «И чем больше семантическая самостоятельность компонентов фразеологизма, тем меньше у него возможностей стать многозначным» [2, С. 43].

А.Р. Попова считает, что полисемия – результат реализации креативного потенциала. «Образование новых значений… – процесс, предполагающий развитие слова «вглубь» на основе предметно-логических сходств или ассоциативных связей тех или иных реалий, то есть процесс семантический» [1, С. 14].

Полисемия фразеологизмов в английском компьютерном подъязыке – частое явление. Количество многозначных фразеологизмов составляет примерно 10 %. На развитие полисемии влияют факторы:

1) экстралингвистические (освоенность и востребованность компьютерных технологий);

2) языковые (отсутствие других номинаций для этого объекта, широкая употребительность фразеологизма, его креативность).

В английском языке многозначность характерна для фразеологизмовсловосочетаний: grungy program 1) ‘неряшливо написанная программа’, 2) ‘нетехнологическая программа’; toy program 1) ‘несложная, тривиальная программа’, 2) ‘программа, разработка которой была сложной, а ценность применения невелика’; smoke test 1) ‘элементарное тестирование электронного оборудования во время ремонта или реконфигурации для проверки наличия искр, задымления или других признаков повреждения’, 2) ‘первое испытание программного обеспечения’.

А.Р. Попова отмечает: «Многозначность зависит от характера значения…». Важную роль играют «коннотативные признаки», «семантические ассоциации» [1, С. 18].

Некоторые многозначные фразеологизмы-«компьютеризмы» в обиходно-бытовой речи употребляются в переносном значении. Такие метафоры находятся на грани между значениями исходного фразеологизма и омонимией. Например, английский фразеологизм garbage collection (сборка мусора), является компьютерным термином ‘удаление ненужных данных и переупорядочение блоков динамически распределяемой памяти, необходимой для дальнейшей работы’, однако, в «бытовом употреблении»

он означает ‘убираться, выбрасывать ненужные вещи’, например, “I’m going to garbage collect my desk” (Я собираюсь разобрать мой рабочий стол).

В технической речи выражение hashbucket (хеш ведро) относится к коду, который использует функции хеширования, т.е. обеспечивает эффективный поиск и пополнение данных. Применительно к человеку hashbucket обозначает ассоциативную память.

Рассмотрим два значения фразеологизма high bit: 1) (терм.) ‘старший бит’, 2) (разг.) ‘самая существенная часть чего-либо’, например, “Spare me the hole saga, just give me the high bit” (Не надо рассказывать мне всей истории, скажите лишь самое главное).

Приведем ещё несколько примеров: parity error (ошибка четности) 1) (терм.) ‘ошибка передачи, при которой сумма битов данных и бита четности нечетна’, 2) (жарг.) ‘о человеке: нарушение внимания после длительной работы ночью’: “I need to go home and crash; I’m starting to get a lot of parity errors” (Мне нужно пойти домой и выспаться; а то я уже ничего не соображаю); unwind the stack, to (раскрывать стек) 1) (терм.) ‘выйти из нескольких вложенных блоков при обработке особой ситуации’, 2) (жарг.) ‘о человеке: быстро справиться с незаконченными делами’: “– Let’s do lunch. – Just a second while I unwind my stack” (– Давай пообедаем. – Подожди секунду, я быстро доделаю свои дела).

Большинство фразеологизмов двузначно, но встречаются ФЕ и с большим числом значений. Производные значения имеют, как правило, антропоцентрический характер: boat anchor (корабельный якорь, мертвый груз) 1) (жарг.) ‘безнадежно испорченное или бесполезное оборудование’:

“That was a working mother board once. One lightning strike later instant boat anchor” (Когда-то это была работающая материнская плата, а теперь корабельный якорь), 2) (жарг.) ‘устарелое, но все еще работающее оборудование’, 3) (жарг.) ‘бесполезный работник’; bit bucket (битовая корзина) 1) (проф.) ‘место на диске, куда сбрасываются ненужные, потерянные или разрушенные данные’, 2) (проф.) ‘воображаемое хранилище пропавшей электронной почты и недоставленных электронных новостей’, 3) (проф.) ‘место для нежелательных сообщений’:

“Flames about this article to the bit bucket” (Непристойные высказывания на эту тему – в битовую корзину), 4) (проф.) ‘оправдание для неотправленной почты’: “I mailed you those figures last week; they must have landed in the bit bucket” (Я отправил тебе эти данные на прошлой неделе;

должно быть они попали в битовую корзину), 5) ‘память типа «только для записи», недоступная для считывания память’; core dump (дамп ядра) 1) (проф.) ‘распечатка памяти компьютера на принтер или на экране дисплея’, 2) (жарг.) ‘о человеке: потерять сознание, страдать рвотой или находиться в состоянии шока’, 3) (жарг.) ‘о человеке, который говорит бесцельно, перескакивая с одной мысли на другую’, 4) (жарг.) ‘о человеке, который выплескивает все свои знания на ту или иную тему’: “Short, concise answers are better han coredumps” (Краткие, точные ответы лучше, чем дамп ядра).

Подвергаясь некоторым преобразованиям (ослабевание логических связей, изменения эмоциональной и стилистической окраски), полисеманты либо содержат во всех своих значениях «общий признак», либо «…проявляют в своих значениях предметно-логические или ассоциативные связи между объектами действительности…» [1, С. 28].

Между значениями многозначной фразеологической единицы (далее ФЕ) наблюдается отношение функционального переноса. Речь идет о переносе выражения из профессионального языка информатики в бытовую сферу общения. Первый фразео-семантический вариант является фразеологическим единством, второй – фразеологическим сращением.

В рассмотрении семантической структуры ФЕ много спорных вопросов вызывает разграничение полисемии и омонимии. Основным критерием семантический критерий. Если между значениями двух ФЕ прослеживается ассоциативная связь, следует говорить о полисемантическом фразеологизме. Если же при совпадении звуковой оболочки ФЕ отсутствует связь с семантикой другого фразеологизма, то это – омоним.

В подъязыке программистов встречаются фразеологизмы, омонимичные устойчивым и свободным словосочетаниям общелитературного языка: beige toaster(бежевой тостер) ‘компьютер фирмы Macintosh’, padded cell (палата в психиатрической больнице, обитая войлоком) ‘программа, которая делает доступным для неопытных пользователей ограниченный набор возможностей сетевого процессора’, heavy metal(тяжелый металл) ‘уважительное название сверхмощного компьютера’.

Развитие многозначности расширяет систему связей и отношений. «Таким образом, превращение моносеманта в сложное системное единство – полисемант – меняет его поведение в другой, более крупной системе, что дает ключ к его дальнейшему развитию: широкие парадигматические возможности есть один из факторов появления у слова новых значений» [1, С. 25].

1. Попова А.Р. Креативный потенциал лексической единицы. – Орел:

ООО ПФ «Оперативная полиграфия», 2010.– 348с.

2. Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. – М.:

Высшая школа,1985. – 213 с.

Особенности перевода имен собственных в сказке Л. Кэрролла Имена собственные, образующие в языке обширный пласт лексики, привлекают внимание учёных с давних пор. Своеобразие имён собственных позволило выделить их изучение в отдельную науку – ономастику [9].

Очевидно, что имена собственные любого типа являются неотъемлемым компонентом в арсенале средств художественной выразительности произведения словесно-художественного творчества. При этом, однако, классификации имён собственных в поэтической и языковой ономастике не всегда совпадают. Так, когда речь идет о поэтической ономастике, понятие “имена собственные” способно широко раздвигать свои границы, чтобы охватить имена всех функционирующих в произведении персонажей, которыми по воле автора нередко оказываются не только люди, животные, птицы, насекомые и даже неживые объекты – звезды, реки, цветы и пр., но и вовсе вымышленные существа. Таким образом, выбор в качестве объекта исследования личных имен персонажей дает возможность более глубокого и полного проникновения в поэтику художественного текста, чем этого можно было бы достичь на примере какой-либо иной разновидности ономастических единиц.

Несомненно, что наилучшим объектом исследования в изучении нашего вопроса может служить произведение Л. Кэрролла "Алиса в Стране Чудес" [1], т.к. имен собственных здесь, гораздо больше, чем в любой другой книге, ведь в каждой главе Алиса знакомится с новыми и новыми героями. Почти каждый из этих персонажей несет в себе скрытый смысл.

Имена у Кэрролла не случайные сочетания, а знаки, за которыми угадываются либо живые люди, либо целые пласты национальной истории и культуры. Вряд ли современный читатель может понять все скрытые автором намеки. И все же это возможно, если текст переведен умело.

Произведения Л.Кэрролла всегда пользовались популярностью не только у читателей, но и у переводчиков. Переводов этого произведения только на русский язык насчитывается более двадцати. Наиболее строгим академическим переводом считается перевод Н.М. Демуровой [2]. Поэтому именно его мы предпочли для исследования. Приступая к переводу, Н.М. Демурова договорилась с издательством о развёрнутом предисловии к русской “Алисе”. Она постаралась сохранить в русском тексте намёки на реальные имена и события, которые есть в английском. Наряду с использованием традиционных методов перевода имён собственных Н.М. Демурова широко применяла методы, характерные именно для художественного произведения – перевод по смыслу [8]. Так, ряд одночленных имен Кэрролла совмещают в себе родовое и личное (вернее, намек на личное). В русском переводе Демуровой они становятся двучленами, где первый компонент передает родовой признак, а второй – частный. Например, в первых главах в море слез плавает странная компания – “a Duck and a Dodo, a Lory and an Eaglet and several other curious creatures”. Переводить буквально здесь было невозможно, так как данные имена скрывали за собой реальных героев и реальную ситуацию. Демурова хорошо знала, что The Duck – это the Reverend Duckworth, коллега и друг Кэрролла; the Lory (an Australian parrot) – это старшая из сестер Лидделл, Lorina Liddell; Edith, младшая сестра, – это the Eaglet, the Dodo – сам Льюис Кэрролл. Все эти герои были участниками знаменитого пикника 4 июля года, когда преподобный Доджсон отправился вместе с дочерьми ректора Лидделла – Лориной, Алисой и Эдит – и со своим другом Робинсоном Даквортом на прогулку по реке. Во время этой прогулки девочки Лидделл потребовали, чтобы доктор Доджсон рассказал им сказку, как всегда, собственного сочинения. И доктор Доджсон рассказал им о чудесных приключениях Алисы под землей (героиня была названа в честь его любимицы, средней из сестер Лидделл). Впоследствии этот рассказ лег в основу “Алисы в стране чудес”, здесь есть намёки и на этот пикник, и на другие события, связанные с девочками Лидделл. Так Eaglet получил имя Орленок Эд, Демурова сохранила намек автора на младшую сестру Эдит, a Lory стала Попугайчиком Лори, намек на старшую сестру Лорину. Перевод Dodo, как Птица Додо позволил сохранить и его лексическое значение “дронт” или “додо, и связать его со скрытым в нем фактом – заиканием доктора До-до-доджсона. Чтобы сохранить грамматический род и существующую связь с Робинсоном Даквортом, The Duck (Duckworth) был назван “Робин Гусь”. Это имя звучит достаточно решительно, что очень важно, ибо и в оригинале это существо решительное.

Имён, связанных с реальными личностями, в книгах Кэрролла не так уж много. Гораздо больше имен, связанных с английским фольклором, то есть уходящих в самые глубины национального сознания и зачастую совершенно чуждых и непонятных нам. Вот в главе “Безумное чаепитие” ведут разговор три существа – the Hatter, the March Hare и The Dormouse.

Первые два – абсолютные безумцы. Именно о них говорится в английских пословицах: “as mad as a Hatter” и “as mad as a March Hare”. Пословица о мартовском зайце очень старая, ее находят в сборнике, помеченном годом. Пословица о шляпнике более современная, она зафиксирована лишь в середине XIX века. Происхождение этой пословицы не совсем ясно. Дело в том, что в XIX веке при обработке фетра употреблялись некоторые составы, в которые входила ртуть. Ртутное отравление было профессиональной болезнью шляпных дел мастеров – нередко оно вело к помешательству. Как бы то ни было, в сознании англичан безумство было таким же свойством шляпников, как в сознании русского человека – хитрость Лисички-сестрички или голодная жадность Волка.

Такое явление, как отсутствие в языке необходимого ассоциативного поля, является одним из самых тяжелых для переводчика. Демурова все же попробовала найти компромисс. Английское понятие “безумцы” она заменяет близким по смыслу русским понятием “дураки”. К тому же глупость русских дураков зачастую оборачивается мудростью – в этом они сродни английским безумцам. А чтобы не окончательно русифицировать текст, Демурова вносит в него краткое, в две строки, пояснение. Вот как в результате выглядит по-русски та сцена, в которой Чеширский Кот представляет Алисе этих прославленных безумцев:

– А что здесь за люди живут? – спросила Алиса.

– Вон там, – сказал Кот и махнул правой лапой, – живет Шляпных Дел Мастер. А там, – и он махнул левой лапой, – живет Мартовский Заяц. Все равно, к кому ты пойдешь. Оба не в своем уме.

– Почему? – спросила Алиса.

– Мастер столько возился с болванками для шляп, что совсем оболванился. Теперь все зовут его просто Болванщик. Ну, а Мартовский Заяц вконец окосел от весеннего мартовского солнца...

– На что мне сумасшедшие? – сказала Алиса.

– Ничего не поделаешь, – возразил Кот. – Все мы здесь не в своём уме – и ты и я!

Английскому читателю тут гораздо легче – он с детства знает, что the Hatter – безумец, a the March Hare – достойный его партнер. Ему не нужно никаких объяснений, никаких логических обоснований. С русским читателем – труднее. Для него безумие Шляпника и Мартовского Зайца – нечто новое, непонятное. Безусловно, используемое здесь объяснение является уместным и русскому читателю удается хоть как-то приблизиться к традиционным английским героям. Их глупость-безумие не просто декларируется, но приобретает какое-то обоснование. Как известно, в английском языке нет грамматической категории рода. По существующей издавна традиции в английском фольклоре, поэзии и сказках имена нарицательные осмысляются, если возникает необходимость, в мужском роде. Переводя имена на русский язык, Демурова успешно использовала этот приём. Лев и Единорог, Мартовский Заяц, Чеширский Кот, Робин Гусь, лакеи Лещ и Лягушонок, Грифон – все эти и некоторые другие «существа» естественно или с небольшим усилием превращались порусски в «мужчин». Иногда делались небольшие изменения – за неимением мужского рода для английского Frog, «лягушка» без особых потерь превращалась в «лягушонка». Иногда, процесс бывал обратным, например, как в случае с английским «крабом» – матушкой, превращённым в Медузу.

В ряде случаев, к счастью для переводчика, авторский текст оставляет свободу для интерпретации. Кэрролл употребляет местоимение it, говоря о таких персонажах, как the Caterpillar, the Pigeon, the Mouse, the Fawn.

Наиболее простые русские аналоги к этим словам, естественно приходящие на ум, женского рода: Гусеница, Горлица, Мышь, Лань. Перевод каждого нового имени должен был опираться на круг ассоциаций, знакомых русскому читателю. Но самое главное было сохранить своеобразную логику авторского повествования, характер и поведение героев.

Важнейшим компонентом, на котором держится драматургия Кэрролла, является игра слов. В его книгах практически нет юмора ситуаций – они строятся на юморе слов и связанных с ним понятий. Для Кэрролла словесная игра чрезвычайно важна сама по себе, она определяет поступки героев и развитие сюжета. В этом, пожалуй, и заключается основное отличие Кэрролла от большинства других писателей, даже юмористических, нередко прибегающих к тем же приёмам. Кэрролл – не юморист в обычном смысле слова. В первую очередь его интересует тот разрыв, который существует между привычными, устоявшимися, закрепленными вековым употреблением единицами языка и обозначаемыми ими понятиями.

Тут переводчик снова сталкивается с трудностями, практически непреодолимыми. Юмор характеров, юмор ситуаций сравнительно легко поддаются переводу, однако словесная игра адекватно почти не переводится. Чаще всего переводчику приходится выбирать между тем, что говорится, и тем, как это говорится, то есть делать выбор между содержанием высказывания и юмористическим приемом.

Глава IV "Страны чудес" в оригинале называется «The Rabbit Sends in a Little Bill». В тексте фигурирует некий – a Bill, который оказывается ящерицей. Вместе с тем само наличие артикля в заглавии перед этим словом позволяет предположить здесь своеобразную словесную игру.

(Известно, что ‘bill’ по-английски «счет», «билль» и что в заглавиях все значимые слова пишутся по-английски с большой буквы). Таким образом, ‘a Little Bill’ может читаться и как «крошка Билл», и как «маленький счет»

(билль, закон и пр.). Стремясь передать эту игру, Демурова сохраняет несколько старомодную русскую форму имени (‘Билль’, а не ‘Билл’). В названии этой главы, – «Билль вылетает в трубу», – передается двойное прочтение оригинала. Число подобных примеров большое множество [7].

Важной особенностью набоковского перевода является русификация.

Для В. Набокова было важно, чтобы русский читатель получил такое же эмоциональное воздействие от книги, как и английский читатель, чтобы он улыбнулся, чтобы скрытые замыслы проступили за игрой слов, образов, созвучий. Поэтому в его переводе возникла уже русская история, появились русские стишки, поговорки. Алиса становится Аней, Белый Кролик стал Дворянином Трусиковым, Чеширский Кот – Масленичным, англоговорящие персонажи Билли и Пэты превратились в русскоговорящих Яшек и Петек, Мышь читает нудную главу из учебника не о Вильгельме Завоевателе, а о Владимире Мономахе и т.д.

Борис Заходер упоминает в прологе своего перевода о его желании приблизить ‘Алису’ к России: «Будь моя воля, я назвал бы книжку, например, так: «Аленка в Вообразилии». Или «Аля в Удивляндии». Или «Алька в Чепухании». Ну уж, на худой конец: «Алиска в Расчудесии». Но стоило мне заикнуться об этом своем желании, как все начинали на меня страшно кричать, чтобы я не смел, И я не посмел!». Таким образом, можно увидеть попытку Заходера приблизить «Алису в Стране Чудес» к российским школьникам. Но, так или иначе, в своем переводе Заходер позволил себе некоторые вольности и достаточно далеко отошел от английского оригинала, предварительно назвав свое произведение не переводом, а пересказом «Алисы в Стране Чудес» [6].

В переводе В. Орла, в отличие от предыдущих, утеряно главное – легкость и игривость слога. Парадоксы и каламбуры здесь переведены «тяжеловато», сказки излишне усложнены и авторски «интровертны».

Имена собственные несут в себе некоторую информацию о конкретном предмете, о его свойствах. Эта информация может быть богатой или бедной, и она чаще всего в разной степени известна в разных сферах общения в пределах одного языка. Если эта информация получает распространение в масштабах всего языкового коллектива, то это значит, что сведения о данном предмете являются частью языкового значения имени собственного.

Особенность имен и названий, в отличие от многих заимствованных иностранных слов, состоит в том, что при передаче их на другом языке они в основном сохраняют свой первоначальный звуковой облик. Но в некоторых случаях, например, при переводе имен собственных в художественном тексте, для переводчика важнее передать не столько звуковую оболочку имени, сколько идею и смысловую нагрузку, которая важна для контекста и персонажа, названного этим особенным именем. Это объясняется тем, что переводной вариант художественного текста, в идеале, должен оказывать такое же воздействие на читателя, как и оригинал.

1. Lewis Carroll – «Alice's Adventures in Wonderland»,1865.

2. Льюис Кэрролл «Приключения Алисы в стране чудес. Cквозь зеркало» (Пер.Н.М.Демуровой), 1990.

3. Льюис Кэрролл – «Приключения Алисы в стране чудес»

(Пер.Б.Заходера), 1971.

4. Льюис Кэрролл – «Приключения Алисы в стране чудес»

(Пер.В.Э.Орла), 1980.

5. В. В. Набоков – «Аня в стране чудес», 1923.

6. http://yablor.ru/blogs/alisa-v-strane-chudes-tri-perevoda/ 7. http://www.wonderland-alice.ru/perevod/ 8.«Особенности перевода имён собственных на примере сказок»

http://otherreferats.allbest.ru/languages/00052188_0.html Некоторые трудности перевода немецких заголовков Как известно, газетно-журнальные заголовки предназначены для того, чтобы вызвать интерес у читателя, предварительно информировать его о главной проблеме текста, организовать читательское восприятие в процессе прочтения им текста. Данные принципы, на наш взгляд, необходимо принимать во внимание при переводе заголовков с немецкого языка на русский.

Процесс перевода заголовков немецкоязычных газет и журналов, по мнению А. Ф. Архипова, можно поделить на два этапа:

1) допереводной этап;

2) этап собственно перевода.

Каждый из этапов требует от переводчика выполнения определенного набора задач, которые нужно решить, а именно:

на допереводном этапе:

а) выявление актуального содержания заголовка в связи с содержанием текста;

б) определение более конкретной функциональной направленности заголовка;

в) выявление степени и характера экспрессивности заголовка;

г) определение роли заголовка в организации текста.

на этапе собственно перевода:

а) более точная передача или частичная компенсация выявленных особенностей заголовка с учетом закономерностей оформления заглавий аналогичных текстов в газетах и журналах, выходящих на русском языке (Архипов А. Ф. 1991, с. 149).

Перевод – это сложный трудоемкий процесс, который влечёт за собой возникновение большого количества трудностей. Проблемы перевода связаны в основном с разнообразием грамматических и лексикостилистических особенностей заголовков в немецких газетах и журналах.

Особенно часто при переводе заголовков трудности возникают из-за многозначности заголовка или некоторых его элементов. Причинами такой многозначности могут послужить высокая степень лаконичности заголовка, или как следствие употребления автором слов в переносном смысле. Нужно сказать, основную часть заголовков такого типа было переведено при помощи калькирования и описательного перевода.

Приведём несколько примеров из немецкого журнала «Deutsch Perfekt» и попробуем объяснить значение выбранного заголовка.

Так, например, газетный заголовок «Wo aus Mcken Elefanten werden»

никакого подвоха, казалось бы, не имеет. Данное фразеологическое выражение соответствует русскому «делать из мухи слона», что означает сильно преувеличивать, превращая незначительный факт в большое событие.

Но, как стало известно из статьи, журналист использует вышеуказанный фразеологизм не в переносном значении. Все дело в том, что в Индии имела место очередная вспышка эпидемии, разносчиками которой стали комары.

Эпидемия разрослась до серьезных масштабов (можно сказать до размеров слона), поэтому жители Индии понимают данное выражение буквально.

Возможный вариант перевода: «Причина эпидемии – комары».

При переводе заголовка «Lampenfieber» трудность вызывает многозначность слова «Fieber». Так, немцы словом «Lampenfieber»

называют раздражительность певцов и актеров перед выступлением.

Однако заголовок несёт в себе совершенно другой смысл. «Fieber», как выяснилось, выступает не только в значении температуры тела, но ещё и выражает восхищение чем-либо или кем-либо. Таким образом, лишь после ознакомления с текстом можно понять, что в предложенной статье речь идет о новой модели ламп, которая вызывает восхищение своим дизайном.

Возможный вариант перевода – «Удивительные лампы».

Рассмотрим еще один пример. Для названия своей статьи автор использует выражение из молодежного сленга «Voll die Peilung». Данное высказывание употребляется в случае, если человек понимает, о чём идет речь. Обратимся к значению слова «Peilung». Итак, глагол «peilen» был заимствован из области судоходства и имел значение «устанавливать расстояние, удаленность корабля от заданного объекта». Прочитав газетную статью, мы понимаем, что речь идет о приборе для родителей, который позволяет установить местонахождение ребенка. Но и у этого прекрасного изобретения есть свой минус – зная, о том, где находится ребенок, родители не имеют возможности узнать, чем он занимается в данный момент.

Возможный вариант перевода – «Пеленгатор для родителей».

При переводе заголовка «Hallo, Schatz!», на первый взгляд, не возникает никаких затруднений. Так немцы обычно называют близких и любимых людей. Но, прочитав журнальную статью, мы понимаем, что речь идет не о чьем-то близком человеке, а о драгоценностях, найденных в Индии. Итак, основная трудность в данном случае заключалась в многозначности слова «Schatz». Возможные варианты перевода – «Здравствуй, сокровище!» или «Вот так сокровища!». Все зависит от того, хотим ли мы сохранить интригу или более точно раскрыть содержание статьи.

Следующий заголовок «Eine Trasse fr sich» при первом прочтении довольно несложно перевести. Однако не все так просто. Оказывается, в случае, когда какой-либо человек или предмет считается хорошим, немцы говорят: Diese Person oder diese Sache ist eine Klasse fr sich. То есть в нашем случае трудность состоит в том, что автор немного изменил речевой штамп, так как в статье говорилось о женщине, которая является владелицей железной дороги. Героиня статьи использует дорогу только для своих личных целей: перевозит продукты на ферму. Возможный вариант перевода – «Необычная трасса».

Интересен для перевода заголовок «Stilleben». Не ознакомившись с текстом можно перевести заголовок как «спокойная жизнь». Но, прочитав статью до конца, становится ясно, что автор данным словом описывает период кормления младенцев. Это время, когда они только пьют молоко матери и спят. Сложность перевода заключается в словообразовании. Как выяснилось, первая часть существительного «Stillleben» образована от глагола «stillen» кормить грудью, а не от существительного «die Stille»

тишина. Возможный вариант перевода – «Жизнь новорожденного».

Любопытно было также перевести заголовок «Sturm im Milchglas».

Всем известно, когда человек злится или устраивает скандал из-за какой-то мелочи, про него говорят «устраивает бурю в стакане» (Sturm im Wasserglas). В нашем случае автор сообщает о том, что европейский союз устроил бурю в стакане молока (Sturm im Milchglas). Оказывается, ЕС запрещает квоты на молоко, так как крестьяне производят такое количество молока, что могут продать его на свободном рынке. Для многих людей этот скандал лишь буря в стакане молока, но для некоторых крестьян это вопрос жизни. Возможный вариант перевода – «Буря в стакане молока».

Перейдем к следующему заголовку «Sptes Erwachen». В чем же суть этого заголовка и как его правильно перевести? «Erwachen», как известно, пробуждение от сна. Однако трудность перевода заключается в переносном значении выражения «Sptes Erwachen». Оно означает пробуждение от иллюзий, грез и осознание реальности. Именно это значение заголовка подразумевал автор статьи. В статье речь шла о критике романа «Nicht so schlimm». Основная идея книги, с одной стороны, заключается в позднем пробуждении от иллюзии несчастливого брака. С другой стороны, в позднем созревании главного героя как мужа. Возможный вариант перевода – «Пробуждение от иллюзий».

Наконец, последний пример заголовка «Krise ist in Mode», на первый взгляд, тоже совсем не сложно перевести. Но не понятна идея журналиста.

Ясно лишь, если какая-либо вещь в моде, значит, она современна. Но в период экономического кризиса нельзя сказать, что кризис считается модным. Итак, после прочтения текста, становится очевидно, что автор «играет» с данным выражением. В тексте говорится о том, что мировая мода зависит от кризиса. Во времена кризиса такие известные брендовые фирмы как Hugo Boss и Escada терпят убытки, так как в период экономического кризиса люди меньше покупают дорогую одежду. Вопрос о том, зависит ли мода от кризиса или кризис от моды, для брендовых фирм в любом случае проблемный. Возможный вариант перевода «Кризис и мода».

Таким образом, все вышеперечисленные примеры подтверждают мысль о том, что перевести заголовок правильно, не читая статью и не вникая в суть главной проблемы, довольно проблематично. Очень часто при переводе заголовка теряется его экспрессивность, что объясняется целым рядом причин.

1. Архипов А.Ф. Самоучитель перевода с немецкого языка на русский.

– М.: Всш.школа, 19991. – 256с.

Реализация стилистического потенциала грамматической формы в английском языке (на примере артикля) В современном мире всеобщей информатизации и товарно-денежных отношений одной из важнейших функций языка становится воздействующая. Язык постепенно превращается из инструмента для накопления и обмена информацией в эффективный механизм получения выгоды. В связи с этим широкое распространение получают курсы и методики обучения технике ведения переговоров, делового общения, создания рекламы и т.п., а внимание языковедов устремляется в сторону лингвостилистики и лингвопрагматики.

Не смотря на то, что стилистические приёмы и экспрессивные средства языка давно и хорошо изучены, в области стилистического потенциала грамматической формы остается много белых пятен. Грамматически правильная форма слова является эталоном, вследствие чего эмоционально окрашенное отступление от этой нормы, как инструмент для создания необходимого образа, остается незаслуженно забытым и используется авторами гораздо реже, чем лексические или синтаксические грамматические приемы.

Механизм реализации стилистического потенциала грамматической формы наиболее полно можно описать через призму теории оппозиций, впервые сформулированной Н.С. Трубецким в области фонологии [6].

Сегодня понятие оппозиции является одним из основных в учении о грамматической категории слова. Передача категориальных значений основана на непосредственных парадигматических соотнесениях грамматических форм и выявляется в виде категориальных грамматических противопоставлений, или оппозиций. Элементы объединяются в оппозиции по имеющимся у них «общим» признакам и при этом обязательно содержат «дифференциальные» признаки (далее ДП), которые непосредственно различают выражаемую оппозицией функцию [2, С. 122].

Именно теория оппозиций позволила по-новому взглянуть на место артикля в грамматической системе английского языка. Современное языкознание характеризуется противоборством двух основных теорий.

Согласно первой, артикль рассматривается как служебное слово с лексическим значением, образующее с существительным словосочетание.

Согласно второй, артикль считается компонентом грамматической формы имени существительного, выражающей его грамматическую категорию. Из них наиболее последовательной и обоснованной в свете последних исследований является вторая.

Лингвистам удалось обосновать служебную роль артиклей, отсутствие у них лексического значения, а главное, существования в английском языке особой грамматической категории существительного, которая находит выражение в виде аналитических форм имени с артиклем.

Аналитический характер сочетаний артиклей с существительными доказывается, во-первых, возможностью вчленения некоторых других слов между компонентами формы, в частности, прилагательных, во-вторых, возможностью употребления артикля только перед первым из имен существительных в ряду однородных членов и опущения его перед другими [5].

Согласно концепции М. Я. Блоха артикли выражают категорию детерминации, конституируемую противопоставлением идентификации (identification) и обобщения (non-identification, generalization) предмета.

Идентификация выражается определённым артиклем, а обобщение – неопределённым и нулевым артиклями. В свою очередь, обобщение представлено оппозицией относительного обобщения (классификация), передаваемого как неопределённым, так и нулевым артиклями, и абсолютного обобщения, выражаемого нулевым артиклем [1, С. 91].

Изучение артикля как аналитического элемента формального выражения грамматической категории существительного позволяет нам описать его стилистически окрашенное употребление через процесс оппозиционного замещения по категории артиклевой детерминации.

Оппозиционное замещение определяется как явление, возникающее в процессе функционирования различных подсистем языка, как синтагматический процесс снятия смысловых дифференциальных признаков противочленов и стяжение бинарной оппозиции к одному члену, т.е. один из членов оппозиции выполняет функцию своего противочлена, или иначе, получает ДП своего противочлена, теряя свои ДП или сохраняя их как фоновые [3], [7].

В оппозиционном замещении выделяют два случая (нейтрализацию и транспозицию), которые «имеют одинаковую основу, но вместе с тем и принципиальное различие». Нейтрализация определяется как «такой частный случай оппозиционного замещения, при котором замещающий член выполняет функции своего противочлена, теряя «на время» свои собственные». А транспозиция «представляет собой такой частный случай оппозиционной редукции, при котором замещающий член перенимает функцию своего противочлена (она становится основной), но сохраняет частично и свою собственную функцию, которая становится фоновой или переносной» [3].

Таким образом, употребление неопределённого артикля с именем собственным можно описать как транспонированную форму по вторичной категории артиклевой детерминации. Вторичная категория обобщения, представленная оппозицией неопределенного/нулевого артиклей с ДП относительного обобщения, с одной стороны, и нулевого артикля с ДП абсолютного обобщения, с другой стороны, стягивается в один член, обладающий как ДП сильного, так и ДП слабого членов.

Например: A Forsyte is not an uncommon animal (Galsworthy).

Согласно традиционной трактовке имена людей употребляются без артикля. Однако грамматическая категория всегда выражена в форме и представлена либо слабым, либо сильным членом оппозиции.

Следовательно, в этом случае мы не можем говорить о полном отсутствии артикля. Как это ни странно звучит применительно к имени собственному, но речь идет об употреблении нулевого артикля со значением абсолютного обобщения (слабый член оппозиции). Имена людей – слова, обозначающие совершенно разнообразных референтов, и не обладающие набором сигнификативных признаков в сознании человека. Иными словами, у нас нет в сознании концепта Маша, или Форсайт. Нулевой артикль абсолютного обобщения, употребляемый с именем человека, указывает на отсутствие в нем каких-либо отличительных признаков, значимых для говорящего. Неопределённый артикль относительного обобщения (классифицирующий), употребляемый в данном случае с персональным именем, означает, что у говорящего в сознании имеется некий набор характеристик, которыми обладают все знакомые ему люди с фамилией Форсайт, классифицируя, таким образом, денотат.