Российская Академия Наук

Институт Европы

На правах рукописи

Андрей Александрович Куликов

Развитие партийной идеологии в России и Великобритании:

сравнительный анализ (1990-е – 2000-е гг.)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук

специальность 23.00.02 («Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии») Москва 2008 Диссертация выполнена в Центре британских исследований Института Европы Российской Академии Наук

Научный руководитель доктор политических наук ГРОМЫКО Алексей Анатольевич

Официальные оппоненты доктор политических наук ШТОЛЬ Владимир Владимирович доктор философских наук АЛЕКСЕЕВА Татьяна Александровна

Ведущая организация Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Защита состоится «29» апреля 2009 г. в 15:00 на заседании диссертационного совета Д. 002.031.02 по историческим и политическим наукам в Институте Европы РАН по адресу: ул. Моховая, 11-3 «В»

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института Европы РАН.

Автореферат разослан «» марта 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор философских наук Водопьянова Е.В.

I.

Общая характеристика работы

Актуальность. В переломные моменты истории значение политических идей возрастает.

Выбор пути будущего развития страны становится центром общественного внимания, предметом научного и публицистического обсуждения. Политическая жизнь приобретает контрастность, позволяя точнее судить о различных явлениях и феноменах.

Перемены в России и Великобритании в конце 1980-х – начале 1990-х гг. были несопоставимыми ни по масштабу, ни по характеру, ни по их влиянию на мировое развитие.

«Истребление социализма» в Великобритании и «новое мышление» в СССР по-разному проложили дорогу радикальным преобразованиям в этих странах. Последовавшие за тем события стали отражением поисков путей долгосрочного развития каждой из стран и поисков краткосрочных оригинальных решений, позволяющих политическим силам специфически позиционировать себя в борьбе за власть. Они показали, какие выводы были сделаны из глобальных и национальных перемен, и поставили вопрос об идейнополитических ориентирах в новых исторических условиях.

Хотя значение партий в Великобритании и России различно, а многое в их деятельности не имеет однозначной интерпретации (от права называться партиями до наличия идеологии), их цель и смысл существования не становятся от этого менее значимыми.

Работа партийного правительства в Великобритании или деятельность партий в России существенны с точки зрения государственного управления, но несущественны в другом. Как бы ни определялось институциональное состояние партий, сколь бы ни были многообразны идеологические комбинации, сколь бы разными ни были сами политические системы и формы правления, они не позволяют отрицать главного: смыслом политической борьбы является борьба за власть. Борьба за власть – суть деятельности партий в любой системе, непоколебимое и бесспорное условие любого политического преобразования и, следовательно, любой идеологии. Борьба за власть шире и сложнее формализованных механизмов, предлагаемых политической системой. Другими словами, с точки зрения политической идеологии важнее наличие политической организации, чем наличие системных коммуникаций.

«Родину парламента» всегда рассматривали как образец государственного устройства, эталон партийно-политической системы. Даже пережив закат своего мирового могущества, Великобритания по-прежнему являет собой оплот демократических завоеваний. Последние десять лет прошли в ней под флагом «третьего пути» и «нового лейборизма», выросших из глобальных перемен конца 1980-х гг. Лейбористская партия вдохнула новую жизнь в левое движение и лишила Консервативную партию, переосмысливающую наследие М. Тэтчер, реальных возможностей претендовать на власть. Предсказуемый переход поста премьерминистра и лидера лейбористов от Т. Блэра к Г. Брауну, состоявшийся в середине 2007 г., поставил вопросы не только об электоральных перспективах партии, но и о том, в каком идеологическом направлении она будет двигаться и какие решения для страны сможет предложить. В то же время тори под руководством Д. Камерона, занявшего свой пост в 2005 г., впервые смогли сформулировать политически конкурентоспособную повестку дня.

Россия, напротив, выступает в качестве «молодой демократии», занятой государственным строительством по новым стандартам и все еще ищущей фундаментальные ориентиры и равновесие в идейно-политической сфере. За последние двадцать лет партийная система страны несколько раз изменяла свою конфигурацию, породила феномен «партии власти» и, наконец (приблизительно с 2006 г.), заставила говорить о процессе «партизации власти», который принципиально меняет системное значение российских политических организаций, расширяет их возможности и повышает роль их идейных платформ.

Сравнение процессов, очерченных значительными партийными, национальными и международными событиями, открывает большие возможности по выявлению общих и особенных черт в двух различных системах в условиях глобализации. Одновременно в контексте существующих политических разногласий, возникших после дела А. Литвиненко, данную работу можно рассматривать как шанс выявить параллели в идейно-политических процессах Великобритании и России и показать вероятную глубинную причину расхождений.

Объектом исследования являются идеологии ведущих политических партий в России и Великобритании.

Предметом исследования является процесс формирования и изменения идеологий ведущих партий в России и Великобритании на этапе 1990-х – 2000-х гг. Под партийной идеологией понимается система ключевых категорий описания окружающей социальной действительности, общих способов, направлений и целей ее радикального общественнополитического преобразования или сохранения, принятая партией в качестве идейного начала своей деятельности. Идеология – это либо принципиально новое видение будущего, освобождение от прежних системных общественно-политических отношений, либо их защита. Идеология, будучи неотделима от партий, реально претендующих на власть, может иметь только одну из двух форм – «вызова» или «реакции». Идеология-вызов бескомпромиссна, она «революционная практика», используя выражение К. Маркса1.

Идеология-реакция, напротив, компромиссна, она выступает против вызова как такового, но меняется, заимствуя отдельные элементы идеологии-вызова.

Идеология-вызов и идеология-реакция могут воплотиться в бессчетном числе вариантов.

Например, это были исторические оппозиции «либерализм – монархизм» или «социализм – либерализм».

Не у каждой партии есть неконсервативная идеология, поскольку не каждая партия способна сформулировать альтернативу существующему строю. Идеология-реакция – это ключевое условие консенсуса, парадигмы или цикла.

Подобное деление не ново, однако в силу необходимости интерпретировать разнообразие политической жизни в разных странах и чрезмерную свободу в словоупотреблении, размывающую строгие рамки понятий и терминов, оно не входит в число магистральных, Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. – Т. 3. – 2-е изд. – М., 1955. С. 4.

недостаточно выражено и закреплено в классической политологической литературе. Однако такое деление явно или подспудно следует из работ, например, В.И. Ленина (о буржуазной или социалистической идеологии)2, Е. Шацкого (понятие «утопия» и марксизм)3 или К. Мангейма («тотальное» значение идеологии и формирование истории «прогрессивными»

и «реакционными» тенденциями и движениями)4. Американский исследователь Э. Шилз вслед за К. Шмиттом говорит, что «идеологическая политика – политика[, организованная по принципу] “друг – враг”, “мы – они”, “кто – кого”»5. Здесь же можно упомянуть М. Вебера исследовании этот подход был принят с целью обобщения и группирования идеологий по новому основанию для более четкого прослеживания влияния факторов и исключения номинального противоречия между политикой и идеологией.

В данной работе развитие идеологий будет рассмотрено на примере ведущих партий, которые определяются как партии, занимающие первое и второе-третье места на всеобщих парламентских выборах и формирующие пару «правящая партия» – «главная оппозиция»

либо «партия власти» – «главная оппозиция». Таким образом, это Консервативная и Лейбористская партии Великобритании, Коммунистическая партия Российской Федерации, партии «Выбор России» (1993–95 гг.), «Наш дом – Россия» (1995–99 гг.), «Отечество», «Единство» (обе 1999–2001 гг.) и «Единая Россия» (2001 г. – по настоящее время).

Цели и задачи исследования. Цель нынешнего исследования – выявить общие и особенные черты процесса создания и изменения ведущими партиями России и Великобритании своих идеологий на временном отрезке 1990-е – 2000-е гг.

Для достижения заявленной цели предполагается выполнение следующих задач:

Ленин В.И. Что делать // ПСС. – Т. 6. – М., 1967. С. 39.

Шацкий Е. Традиция и утопия. М., 1990. С. 133, 135.

Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994.

Shils E. The Intellectuals and the Powers and Other Essays. Chicago, London, 1974. P. 44.

Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избранное / М. Вебер. М., 2006. С. 19–186; Whitehead A.N. The Aims of Education // An Anthology / A.N. Whitehead. N.Y., 1953. P. 83–154:

1. индивидуальная оценка каждого из установленных факторов для каждой из выбранных партий отдельно в России и Великобритании:

а) иностранного (американского) примера/влияния;

б) идейно-политических традиций;

г) крупного капитала (крупных компаний и бизнес-ассоциаций);

2. подтверждение или опровержение важности каждого из этих факторов в процессе выработки ведущими партиями в двух странах своих идеологий;

3. сравнение значимости каждого из факторов в выработке идеологии;

4. сравнительное контекстуально-историческое обобщение и схематизация процессов создания и изменения идеологий ведущих партий на основе выявленных универсальных и частных особенностей.

Практическая значимость исследования заключается в возможности оценки идеологии партии и ее изменений в соответствии с политическими задачами, а также повышения ее политической эффективности на основе представления о слагаемых идеологии. Это, в свою очередь, способствует улучшению ее стилистической проработки и донесению основных посылов до электората. Кроме того, схематизация, предложенная в работе, позволяет сделать идеологию более устойчивой и логичной при появлении новых рисков и использовать при разработке программы долгосрочного развития страны.

Степень научной разработанности проблемы. Существуют несколько работ, в которых рассматривается или хотя бы упоминается значение различных факторов для идеологии. Так, Р. Хеффернан говорит о роли четырех взаимосвязанных «измерений» (dimensions):

экономическое (socio-economic), – из которых наиболее важны, по его мнению, второе и третье7, однако он не производит их анализ. Среди авторов комплексных исследований (где изучены более двух оснований идеологий или политических перемен) следует назвать Э. Селдона, который в анализе деятельности британских партий в 1945–90 гг. выделил такие факторы, как идеи (ideas), люди (individuals), обстоятельства (circumstances) и интересы (interests)8.

Гораздо больше внимания западные и российские исследователи уделяли отдельным факторам и их парам:

иностранное (американское) влияние: в целом, в отдельных областях и осуществляемое различными средствами и в разных формах рассмотрено такими учеными, как Д. Доловитц и Д. Марш, Д. Стоун, Ф.Г. Войтоловский (механизмы влияния), Зб. Бжезинский, Дж. Най (средства влияния), С. Липсет9. Отдельно необходимо выделить литературу о противостоянии Запада и России10, в которую включены книги о якобы подрывной деятельности американских спецслужб11;

баланс сил: реакцию партий на собственные показатели в парламетскую кампанию рассматривали многие ученые. Стоит обратить внимание на ключевые фигуры – Э. Даунса и П. Данливи, которые предположили два варианта ответных действий – адаптация к условиям и изменение условий12. Эффект последних выборов Heffernan. R. New Labour and Thatcherism. Political Change in Britain. N.Y., 2001.

Seldon A. Ideas Are Not Enough // Ideas That Shaped Post-War Britain / Ed. by D. Marquand, A. Seldon. London, 1996. P. 257–289.

Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. М., 1999; Войтоловский Ф.Г. «Производство» интеллектуального пространства // Международные процессы. – 2006. – № 4. – С. 100–111; Най Дж. Гибкая власть: Как добиться успеха в мировой политике. Новосибирск, М., 2006; Dolowitz D., Marsh D. Who Learns What from Whom: A Review of the Policy Transfer Literature. Political Studies. 1996. Vol. 44 (2). P. 343–357; их же Learning from Abroad: The Role of Policy Transfer in Contemporary Policy-Making. Governance. 2000. Vol. 13 (1). P. 5–23; Lipset S.M. The Americanization of the European Left. Journal of Democracy. 2001. Vol. 12. P. 14–87; Stone D. Think Tanks, Global Lesson-Drawing and Networking Social Policy Ideas. Global Social Policy. 2001. Vol. 1. P. 338–360.

Обзор см. Ачкасов В.А. «Взрывающаяся архаичность». СПб: СПбГУ, 1997. С. 44–110.

Широнин В.С. Под колпаком контрразведки. М., 1996; Яковлев Н.Н. ЦРУ против СССР. М., 1981.

Downs A. An Economic Theory of Democracy. N.Y., 1957; Dunleavy P., Democracy, Bureaucracy and Public Choice. Hemel Hempstead, 1991.

в качестве потенциально значимого для идеологических перемен в партиях рассматривали Р. Хармель, К. Джанда, Дж. Адамс и др.13;

крупный капитал: несмотря на то что вопрос неоднократно поднимался в прошлом, до сих пор появляется крайне мало работ, которые рассматривают взаимодействие бизнеса и власти не в лоббистском, а в институциональном (где власть и бизнес рассматриваются как равные составляющие общественнополитического устройства) аспекте – В.И. Ленин, М. Юсим, С.П. Перегудов, идейно-политические традиция и новаторство: богатый пласт литературы о проблеме существует в культурологи и философии (А.С. Ахиезер, В.А. Ачкасов, Х.-Г.

Гадамер, К.Р. Поппер и др.)15. Отдельного упоминания заслуживает М. Оукшотт16.

Вопросы преемственности политических традиций рассматривают Р. Хеффернан, адаптировавший метод Т. Куна для описания идеологических «парадигм», и Ал.А.

Громыко, отмечающий изменения в рамках идеологических циклов17;

интеллектуалы: эта тема является наиболее давней. Тон современной интерпретации роли интеллектуалов во многом задал К. Маркс, который писал в «Немецкой идеологии», что «мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими мыслями»18. Среди имен тех, кто обращал внимание на Adams J., Clark M., Ezrow L., Glasgow G. Understanding Change and Stability in Party Ideologies: Do Parties Respond to Public Opinion or to Past Election Results? British Journal of Political Science. 2004. Vol. 34 (4). P. 589– 610; Harmel R., Janda K. An Integrated Theory of Party Goals and Party Change. Journal of Theoretical Politics. 1994.

Vol. 6 (3), P. 259–287; Janda et al. Changes in Party Identity: Evidence from Party Manifestos. Party Politics. 1995.

Vol. 1 (2). P. 171–196.

Ленин В.И. Финансовый капитал и финансовая олигархия // ПСС. Т. 27. М., 1969. С. 299–426; Паппэ Я.Ш.

«Олигархи». Экономическая хроника (1992–2000). М., 2000; Перегудов С.П. Корпоративный капитал в мировой и российской политике. М., 2005; его же Крупная корпорация как субъект публичной политики. М., 2006.

Useem M. The Inner Circle. N.Y., Oxford, 1984.

Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. М., 2008; Ачкасов В.А. «Взрывающаяся архаичность».

СПб, 1997; Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988; Поппер К.Р. На пути к рациональной теории традиции // Предположения и опровержения / К.Р. Поппер. М., 2004. С. 208–233; Шацкий Е. Традиция и утопия. М., 1990;

Shils E. The Intellectuals and the Powers and Other Essays. Chicago, London, 1974; его же Center and Periphery.

Chicago, London, 1975.

Oakeshott M. On Being Conservative // Rationalism in Politics / M. Oakeshott. N.Y., 1962. P. 168–196.

Громыко Ал.А. Модернизация партийной системы Великобритании. М., 2007; Heffernan R. „The Possible as the Art of Politics: Understanding Consensus Politics. Political Studies. 2002. Vol. 50. P. 742–760.

Маркс К. Немецкая идеология // Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. – Т. 3. – 2-е изд. – М., 1955. С. 45.

значение интеллектуалов, – Ф. Хайек; Дж.М. Кейнс, Ф.М. Бурлацкий19. Большое значение имеют работы К. Мангейма, Ш. Морраса, О. Кошена, А. Грамши, Г. Маркузе, А. Тойнби20. Деятельность интеллектуальных центров по-настоящему попала в поле зрения ученых только в 1990-е гг. В работе в качестве альтернативы таким понятиям, как «фабрика мысли», «мозговой центр», «мозговой трест» и «экспертный центр», служащим для передачи английского “think-tank”, вводится понятие «интеллектуальный центр», поскольку оно представляется более научным и больше учитывающим традиции подобного рода организаций. Классическими стали издания под редакцией М. Кандиа и Э. Селдона, Д. Стоун и Э. Дэнхема, статья Э. Дэнхема и М. Гарнетта21. В России единственное наиболее масштабное исследование провела О. Блинова22. Также стоит упомянуть переведенные на русский язык работы Э. Рича и П. Диксона23;

средства массовой информации: до сих пор взаимоотношения СМИ и власти привлекают внимание исследователей в подавляющем большинстве случаев только постольку, поскольку политики могут влиять на СМИ, а СМИ на рядовых граждан.

Тем не менее, в последние годы в западной науке наметилась тенденция к изучению процессов прямого влияния СМИ на власть, чему в значительной степени способствовало наследие Франкфуртской школы, а также труды П. Бурдье, А.

Грамши, К. Ясперса24. Примеры работ о США и Великобритании – Т.И. Кук, Бурлацкий Ф.М. Вожди и советники. М., 1990; Кейнс Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег. М., 1978; Hayek F.A. The Constitution of Liberty. Chicago: University of Chicago Press, 1960.

Грамши А. Искусство и политика: В 2-х т. М, 1991; Кошен О. Малый народ и революция. М., 2004; Манхейм К. Проблема интеллигенции. Исследование ее роли в прошлом и настоящем: В 2 ч. М., 1993; Маркузе Г.

Одномерный человек // Эрос и цивилизация. М., 2002. С. 251–515; Моррас Ш. Будущее интеллигенции. М., 2003; Toynbee A.J. Change and Habit. London, 1966.

Ideas and Think Tanks in Contemporary Britain / Ed. by M. Kandiah, A. Seldon. London, 1996; Think Tank Traditions: Policy Analysis Across Nations / Ed. by D. Stone, A. Denham. Manchester, 2004; Denham A., Garnett M.

Influence without Responsibility? Think Tanks in Britain. Parliamentary Affairs. 1999. Vol. 52 (1). P. 46–57.

Блинова О.Н. Советники. Исследовательские и консалтинговые структуры России. М., 2002.

Диксон П. Фабрики мысли. М., 2004; Рич Э., Уивер К. Пропагандисты и аналитики: «мозговые центры» и политизация экспертов // Pro et Contra. – 2003. – № 2. – С. 64–89.

Бурдье П. О телевидении и журналистике. М., 2002; Грамши А. Тюремные тетради // Искусство и политика:

В 2-х т. / А. Грамши. – Т. 1. – М., 1991; Ясперс К. Власть массы // Призрак толпы / К. Ясперс, Ж. Бодрийар. М., 2007. С. 10–185.

президентской республиках. В России этот аспект снискал заслуженный интерес только в 1990-е гг., однако в основном в регионах (П.Н. Киричек, Т.Х. Миннибаев)26;

опросы общественного мнения: влияние общественного мнения на власть заинтересовало ученых еще в XVIII в. Обширное теоретическое и историческое представление о роли общественного мнения дает Э. Ноэль-Нойман27. Из фундаментальных работ раннего периода стоит назвать «Лекции о взаимосвязи права и общественного мнения в Англии на протяжении XIX в.», написанную А. Дайси и дающую превосходное представление о возможностях и роли общественного мнения и его разновидности – законодательного (legislative) или законотворческого (lawmaking) мнения в контексте исторических процессов своего времени, а также критику его теории, изложенную в книге А. Бентли «Процесс управления»28. В СССР первым, А.К. Уледов29, который, впрочем, не рассматривал этот вопрос подробно. Также здесь следует назвать Р.А. Сафарова30. С 1990-х гг. тема получила дальнейшее развитие на Западе: Д. Кавана, Дж. Адамс, Х. Лаудер и др.; моделирование процесса принятия решений избирателем и потенциал такого знания описаны Р. Вустером и Cook T.E. Governing with the News. The News Media as a Political Institution. Chicago, 1998; Helms L. Governing in the Media Age: The Impact of the Mass Media on Executive Leadership in Contemporary Democracies. Government and Opposition. 2008. Vol. 43 (1). P. 26–54; Schudson M. The News Media as Political Institutions. Annual Review of Political Science. 2002. Vol. 5. P. 249–269; Street J. Politics Lost, Politics Transformed, Politics Colonised? Theories of the Impact of Mass Media. Political Studies Review. 2005. Vol. 3. P. 17–33.

Киричек П.Н. Публицистика и политология: природа альянса. Саранск, 1995; Миннибаев Т.Х.

Преобразующая журналистика. Казань, 1990.

Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение. М., 1996.

Bentley A.F. The Process of Government. Cambridge (Mass.), 1967; Dicey A.V. Lectures on the Relation between Law and Public Opinion in England during the Nineteenth Century. 2nd edn. London, 1962.

Уледов А.К. Общественное мнение советского общества. М., 1963.

Сафаров Р.А. Общественное мнение и государственное управление. М., 1975.

Adams J. et al. Understanding Change and Stability in Party Ideologies: Do Parties Respond to Public Opinion or to Past Election Results? British Journal of Political Science. 2004. Vol. 34 (4). P. 589–610; Kavanagh D. Speaking Truth to Power? Pollsters as Campaign Advisers. European Journal of Marketing. 1996. Vol. 30 (10/11). P. 112–121; Lauder H. et al. Sociology and Political Arithmetic: Some Principles of New Policy Science. The British Journal of Sociology.

Научная новизна заключается в комплексном сравнении факторов, воздействующих на партийные идеологии в России и Великобритании, в построении моделей влияния и объяснении разницы между ними, что, учитывая ведущие позиции партий в своих дальнейшую рационализацию феномена идеологии. Также оно вводит в научный оборот прежде непубликовавшиеся и недоступные источники.

Источниковая база. Исследование построено с использованием:

– официальных документов партий (манифесты, предвыборные программы, речи, рабочие доклады, стенограммы парламентских заседаний);

– мемуарной литературы (в т.ч. дневников П. Моргана и Л. Прайса);

– докладов интеллектуальных центров;

– данных социологических опросов и медиа-исследований в двух странах;

– расшифровок телепрограмм, широкой публицистической базы;

– сведений, полученных в ходе интервью с компетентными людьми, чья деятельность непосредственно связана с одним или несколькими направлениями исследования (в том числе бывшими сотрудниками аппарата британского премьер-министра, руководителями социологических служб, директорами интеллектуальных центров)32;

– уникальных, прежде непубликовавшихся материалов из личных архивов авторов (доклады и выступления Р. Вустера и Дж. Бары).

Теоретическая база исследования изначально заключает две проблемы. Во-первых, проблему понимания термина «идеология». Во-вторых, ее факторное наполнение и обусловленность. Изучению идеологии посвящали свои работы многие выдающиеся российские и западные ученые – Л. Фейер, П. Данливи, М. Фриден, К.С. Гаджиев, П.Ю.

2004. Vol. 55 (1). P. 3–22; Wiles P. Policy and Sociology. British Journal of Sociology. 2004. Vol. 55 (1). P. 31–34;

Worcester R.M., Mortimore R. Political Triangulation: Measuring and Reporting Key Aspects of Party and Leader Standing Before and During Elections. Journal of Political Marketing. 2005. Vol. 4 (2/3). P. 45– К сожалению, приходится отметить, что уровень гласности политической жизни выше в Великобритании, чем в России. С российской стороны, несмотря на неоднократные попытки связаться с другими ключевыми фигурами российской политики, участие в исследовании приняли только глава ВЦИОМ В.В. Федоров и один из архитекторов перестройки, академик РАН Н.П. Шмелев.

Рахшмир, А.А. Галкин и др. В последние годы постоянным вниманием к западным идеологиям отличаются доклады Института Европы РАН.

Понимание идеологии в России и на Западе принципиально разошлось в конце XIX – начале XX в. На Западе в рамках дискуссии о модерне под влиянием Ф. Ницше (хотя истоки этого возможно видеть еще в критике «идеологов» наполеоновской Франции или в работах К. Маркса и Ф. Энгельса, где саму идеологию рассматривали лишь как «ложное сознание») ее стали толковать с психологических позиций, низведя до взглядов отдельного индивида.

Этот подход был развит в трудах представителей Франкфуртской школы (Т. Адорно, М.

Хоркхаймер, Г. Маркузе и др.) и по сути принят в качестве доминирующего в западной науке об идеологиях. Его иллюстрацией служат многочисленные теоретические работы, где идеологией называют самые разные философско-политические формы сознания (от, например, кантианизма у Л. Фейера, в целом обобщения по языковому признаку «-изм» или постановки знака равенства между ней и мировоззрением, как у М. Фридена33).

В противовес западной школе советская определяла идеологию с точки зрения классов.

Идеология – это «совокупность общественных идей, теорий, взглядов, которые отражают и оценивают социальную действительность с точки зрения определенных классов и направлены на утверждение либо изменение, преобразование существующих отношений»34.

В последние годы произошли изменения в сторону аксеологического подхода в вопросе интерпретации идеологии: ее содержание раскрывается через разность ценностей.

В настоящее время число определений приближается к двумстам 35. Однако тот факт, что, несмотря на разницу в определениях, ученые сходились в едином мнении о процессах и термине (как в случае с «концом идеологии»), позволяет сделать вывод о возможности рассмотрения процесса и явления без учета распространенности самого определения. Более Feuer L.S. Ideology and the Ideologists. Oxford, 1975; Freeden M. Ideology: A Very Short Introduction. N.Y., 2003.

Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. М., 1991. С. 152.

Гуторов В.А. Современная российская идеология как система и политическая реальность. Методологические аспекты // Полис. – 2001. - №3. – С. 74.

того, сама разница послужила средством верификации наблюдений: получение единого итога, несмотря на разницу в трактовках.

Во-вторых, факторы, способные вызвать перемены в обществе и сознании людей, уже неоднократно рассматривались по отдельности или в связках. Например, в работах о кризисе идеологий нельзя не заметить подспудного противопоставления: когда речь ведется о современном состоянии, то сравнение производится с неким образом в прошлом, что, естественно, подводит к мысли о традиции и новаторстве (или преемственности и смене) в идеологиях. Х.-Г. Гадамер объяснил механизм воздействия традиции в целом, предложив принцип «истории воздействий»36.

Не ставя себе задачу преодоления подобной проблемы, Л. Фейер, очень широко идентификации – через непрерывное движение по идеологическому спектру («принцип крыльев»)37. В свою очередь, Ю. Хабермас, рассматривая спор между М. Вебером и Г. Маркузе и попутно проводя границу между старыми и новыми идеологиями, предлагает изменение «формы легитимации»38. При этом вполне допускается веберовское обоснование:

изменение происходит при «рационализации» политических процессов и сознания под влиянием и при участии специалистов, профессионалов, ученых39. Наиболее ярким примером актуализации роли разума (подчеркнуто не с технократической точки зрения, что противоречит Веберу) стало введение в научный оборот французским ученым Р. Дебре терминов «интеллектуальная среда» (intellectual milieu) и «медиология» (mediology), обозначивших начало «века СМИ» (с 1968 г.)40. Последнее было призвано зафиксировать рассматриваться доминирующими в формировании общественных настроений и в осуществлении политической коммуникации.

Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988.

Feuer L.S. Ideology and the Ideologists. Oxford, 1975.

Хабермас Ю. Техника и наука как «идеология». М., 2007. С. 98.

Вебер М. Избранное: протестантская этика и дух капитализма. М., 2006.

Debray R. Teachers, Writers, Celebrities: The Intellectuals of Modern France. London, 1981.

Значительный вклад в развитие факторного подхода внесли ученые середины XX в.:

Франкфуртская школа, А. Грамши, К. Ясперс и их последователи, которые показали развитие общественных институтов и усиление их политической роли. В настоящее время среди тех, кто занимается этими вопросами, имена П. Бурдье, Ж. Бодрийара, Ю. Хабермаса.

В более детальном преломлении: наиболее научно интересное и полное определение «партии власти» в узком и широком смысле было предложено С.Н. Пшизовой41. Также она сформулировала разницу между «партией власти» и «правящей партией». Дж. Най и С. Хантингтон, по-разному описывающие концепции власти с сильными «выходными сигналами» (термин Г. Алмонда и др.), а также Д. Стоун и Ф.Г. Войтоловский, рассматривающие феномен выхода интеллектуальных центров за национальные рамки, предлагают обширный материал для оценки иностранного влияния. К. Беннетт, Д. Доловитц, Д. Марш и Д. Стоун раскрыли различные аспекты перемещения политических решений (policy transfer), рассеивания (diffusion) и конвергенции (convergence), а также показали возможности для перенимания опыта (lesson-drawing) странами друг у друга.

Анализ связей и форм симбиоза крупного капитала и власти у В.И. Ленина в работе «Финансовый капитал и финансовая олигархия» и М. Юсима в работе «Внутренний круг»

предоставляет возможность исторически проследить и сопоставить его особенность в двух странах. Последний также указал на «межкорпоративное совмещение» (intercorporate networks, сетевой подход в политизации крупных компаний и выдвижение их в элиту). Здесь также следует упомянуть С.П. Перегудова42, который рассматривает корпорации как «организации, родственные по своим характеристикам другим общественным организациям и объединениям, относимым к этой категории политических институтов»43, и Я.Ш. Паппэ, который заостряет внимание на потенциале общественно-политической деятельности Пшизова С.Н. Какую партийную систему воспримет наше общество? // Полис. – 1998. – №4. – С. 101–113.

Перегудов С.П. Корпорации в политике // Политология: Лексикон / Под ред. А.И. Соловьева. М., 2007. С.

199– Там же. С. 199.

интегрированных бизнес-групп (ИБГ). Значимость общественного мнения для власти отмечали А. Дайси и А. Бентли, которые рассмотрели структуру и процесс его влияния.

В попытке обобщить эти факторы легко прийти к выводу, что они составляют три группы:

внешнеполитические (фактор иностранного прямого или непрямого влияния, новых мировых тенденций), внутриполитические (традиция партии и общества, баланс сил в системе и крупный капитал), общественное мнение (СМИ, интеллектуалы и соцопросы) Методологическая основа исследования. Главным методом настоящей работы является сравнительный анализ. Он позволяет не только ярче выделить особенные черты рассматриваемых процессов на национальном уровне, но и вывести некоторые общие закономерности развития партийных идеологий. Кроме того, данный метод обуславливает композиционное строение исследования и характер выводов.

Развитие каждого явления, события, феномена имеет свою логику и подчиняется определенным законам. Полнота научного знания в отношении них, в свою очередь, определяет, насколько точным будет описание эволюции исследуемого предмета. При этом мало знать свойства предмета, надо учитывать внешние силы, или факторы, воздействующие на него и составляющие условную «среду».

Чтобы понять истинный механизм воздействия «среды», уместно вспомнить выражение «стечение обстоятельств», объясняющее неизбежность и закономерность результата совокупностью факторов и, кроме того, допускающее некоторый элемент случайности.

Применительно к науке это выражение передает суть многофакторного подхода. В сложно организованных системах – здесь: партийных – одно какое-либо условие (фактор) не может быть единственным. Хотя выделить даже ключевой фактор в анализе бывает сложно, возможно выявить доминанту, составить условную иерархию, показать величину воздействия.

Многофакторный подход в работе не является условием ее успеха. Его использование уже на предварительном этапе подготовки исследования наводит на мысль, что в сознании ученого каждая из сил, воздействующих на предмет, стремится занять доминирующее положение. Исследователь склоняется к ведущей роли какого-либо из факторов. Это можно считать примером так называемого «парадокса Мангейма», когда исследование направляется убеждениями исследователя, а не научными фактами. Поскольку избежать «крена»

практически невозможно, остается только предоставить каждому из факторов достаточное пространство и возможности для самоутверждения как в сознании исследователя, так и в его работе.

Важным является метод сценариев. Хотя, безусловно, он придает исследованию известную фрагментарность, но этот недостаток приемлем ради приближения к научной истине. Метод сценариев предлагает несколько углов зрения на один предмет, позволяет каждому из факторов привлечь максимальную доказательную базу. В дальнейшем сопоставление убедительности и достаточности аргументов позволяет исследователю сделать выводы более объективными, исходя уже из сравнения факторов на основании последовательно, полно и четко перечисленных доводов и всей логики разведенных по параграфам и главам доказательств.

В работе также использованы структурно-функциональный метод (Т. Парсонс, Г. Алмонд и др.), который позволяет рассматривать структуру взаимодействия между различными общественно-политическими институтами как во внутреннем (между собой), так и во внешнем (между соответствующими, формально совпадающими структурами разных стран) сравнении, системный анализ (Д. Истон), коммуникативные концепции (Ю. Хабермас и Р. Дебре). Замечания М. Дюверже о политических партиях и специфике их идеологий были весьма ценны для исследования традиций и новаторств и отбора методологического инструментария.

Для решения поставленных исследовательских задач были привлечены частные методы различных научных дисциплин. Это – экспертные опросы, анализ партийных программ, мониторинг СМИ, вторичный анализ социологических данных. Совокупность методов позволяет оценить рассматриваемые процессы в горизонтальной (контекстуальной, условия среды) и вертикальной (временной) плоскости.

Основные положения, выносимые на защиту:

В отличие от Великобритании, в России присутствует сильное государственное вмешательство в процесс формирования ведущими партиями своих идеологий, что сказывается на влиянии таких факторов, как иностранный пример, крупный капитал, соцопросы, средства массовой информации, интеллектуальные центры. Это делает затруднительным полноценный процесс идеологической самоидентификации партий.

Ведущие британские партии применяют комплексный подход к учету факторов и работе над своей идеологией. Каждый из них встраивается в общую схему и служит более детальной и всесторонней идейной проработке позиций партий. Понимание взаимосвязи факторов в идеологической работе российских партий пока не закрепилось.

Главными универсальными факторами для российских и британских партий являются баланс сил в партийно-политической системе, идейно-политические традиции самой партии или идейно-политического течения, с которым она себя ассоциирует, и интеллектуалы (философы и ученые).

идеологически более монолитными и устойчивыми и способствует их идейнополитическому сближению, что придает национальной политической жизни ощущение традиции и преемственности. Отсутствие подобного подхода у ведущих российских партий не только провоцирует дискуссии о самих партиях, но и делает всю политическую систему идеологически несбалансированной и более подвижной.

II. Основное содержание работы

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложений.

Во введении указаны объект и предмет исследования, даны определение идеологии и причина его выбора, расписаны цели и задачи, перечислены основные работы, опубликованные по теме диссертации, а также обосновывается методологическая основа работы.

В первой главе рассматривается вопрос внешнего влияния на идеологии ведущих партий Великобритании и России, дается теоретическое, историческое и политологическое описание механизмов воздействия.

Главное внимание уделено влиянию США или в целом американского примера на британские и российские партии, что связано с ролью и положением Соединенных Штатов.

В частности, в 2003 г., согласно опросу британской социологической службы «Ипсос МОРИ», девять из десяти европейцев считали, что США оказывают огромное влияние на события в мире44.

Публичное обсуждение внимания российских политических элит к США началось в годы перестройки, когда активизировались контакты с западными странами и международными организациями. К началу 1990-х гг. выделились две доминирующие формы отношений: по линии МВФ и по линии неправительственных организаций. Прямо или косвенно США способствовали фундаментальным переменам в России, предоставив модели перехода от командной к рыночной экономике, реорганизации политических институтов, финансовые средства и международную поддержку. Однако впоследствии активное – моральное или политическое – участие Соединенных Штатов во внутренней российской политике привело к охлаждению отношений между двумя странами. Антизападные и антиамериканские Worcester R. Americas PR Problem [Electronic resource] // Ipsos MORI. – 2003. – 22 Feb. – Available at:

http://www.ipsos-mori.com/publications/rmw/americasprproblem.shtml настроения стали широко использоваться в партийно-политической борьбе. Стало происходить намеренное и зачастую искусственное противопоставление идеологического опыта России и США, акцентироваться идея самостоятельного, независимого от внешних факторов развития страны (прежде всего, идея «суверенной демократии»). Продолжая следить за идейным развитием своих визави в Европе и Америке, российские партии в целом предпочли дистанцироваться от любых идейных ассоциаций с западными, в том числе американскими, политическими организациями.

В то же время британские партии – под воздействием культурных, дипломатических и политических традиций и идейных совпадений – исповедовали широкие контакты с представителями американского политического истеблишмента. Хотя взаимодействие проявлялось в нескольких формах (интеллектуальные центры, советники, контакты представителей партий и др.) и охватывало множество проблем (партийное строительство, предвыборная кампания, детализация программных документов, разработка партийного курса и др.), оно не привело и не могло привести к превращению одной из партий в радикальную. Изначальное идеологическое родство британских и американских партий делает невозможным заимствование и даже существование в отношениях между ними идеологии-вызова.

При этом нельзя не отметить существующую разницу в том, как каждая из ведущих британских партий обращается к американскому опыту и как личный фактор сказывается на их обмене опытом. Лейбористы были более склонны к интенсивному диалогу с демократами Б. Клинтона, а после прихода к власти Дж. Буша контакты стали более прагматичными.

Консерваторы в целом придерживались сдержанной политики взаимоотношений независимо от того, кто находился в Белом доме. Более того, при М. Ховарде даже формальные контакты между тори и республиканской администрацией оказались прерваны.

Во второй главе рассматриваются внутриполитические факторы – идейно-политические традиции, баланс сил в партийно-политической системе и влияние крупного капитала.

В первом параграфе исследуется вопрос влияния идейно-политических традиций партий и традиций идейно-политических течений, с которыми она себя ассоциирует, на ее идеологию. Дается теоретическое определение традиции, а также описывается механизм ее воздействия.

Если посмотреть, как британские лейбористы и консерваторы следовали традициям по отдельным, но принципиальным вопросам жизни страны, то нетрудно увидеть, что они преимущественно взаимозаменяемы. Нет ни одного вопроса, в котором партия когда-либо строго и последовательно придерживалась выбранной позиции. Напротив, ее взгляды менялись сообразно обстоятельствам. Однако эти изменения, еще раз подчеркивая несущественность отдельных политических решений для идеологии в целом, показали, что на самом деле идейное состояние ведущих партий в Великобритании одинаково, а различия, в первую очередь, оказываются следствием слов и действий их политических противников, ищущих возможности собственного позиционирования методом противопоставления конкурентам.

Российские «партии власти» имеют противоречивое отношение к идеологической традиции. С одной стороны, продолжается апеллирование к мировой политической мысли, что показывает желание политиков придать большую историческую основу своей нынешней идейной базе. С другой – в отсутствие четких критериев оно приобретает размытый и временами курьезный характер, когда одни и те же имена классиков обнаруживаются у отчетливо разных политических сил.

Коммунистическая партия РФ, располагающая самой богатой идейно-философской традицией, в начале нового века заговорила об идеологической модернизации, но ее программа остается принципиально неизменной. Коммунисты по-прежнему придерживаются старой догмы. Попытки измениться, механически (без всякой теоретической основы) добавив отдельные элементы, не только разрушают целостную структуру традиции, но и делают новаторство бессистемным и опасным для самой партии, потому как тем самым она рискует потерять связующие временные звенья – ее уже критикуют за разрыв с традицией, хотя пока логику ее перемен еще можно ухватить Во втором параграфе рассматривается баланс сил как фактор изменения партийных идеологий.

. «Партии власти» в России за почти двадцать лет изменяли свою идеологию, но делали это не под воздействием результатов выборов. Зависимость между парламентским успехом и идеологическими поисками преимущественно отсутствует также и у КПРФ, в которой об изменениях задумались только после череды поражений и катастрофического ослабления парламентских позиций партии.

Со времени «Выбора России» «партии власти» следят не за конъюнктурой политического рынка, а за благосклонностью президента, личность которого всегда играла решающую роль в судьбе этих политических организаций.

В Великобритании зависимость между выступлением на выборах и работой над идеологией выражена заметнее. Поражение немедленно вызывает пересмотр программы.

Лейбористы изменили свою идеологию под воздействием электоральных обстоятельств – проиграв несколько выборов подряд. Консерваторы также начали обновление своих идейных установок после поражения. Однако переоценка и поиск новых вариантов в каждом случае может растянуться на несколько электоральных циклов, на протяжении которых партия, занятая корректировкой своей идеологии, может быть лишена шансов на победу.

В третьем параграфе оценивается роль крупного капитала (компаний и бизнесассоциаций) в развитии партийных идеологий в России и Великобритании.

В обеих странах бизнес выступает своего рода гарантом и фундаментом экономических и общественно-политических отношений. Однако его роль в России и Великобритании различна.

В России крупный капитал пережил взлет своей роли в начале – середине 1990-х гг., когда становление рыночных отношений позволяло бизнесу подниматься на волне общественных настроений и открыто выражать политические предпочтения. Но с 2001 г. ему пришлось отказаться от артикулирования собственных симпатий. «Равноудаление олигархов», хотя номинально и установило между «партиями власти» и бизнесменами прагматичные отношения, привело к встраиванию крупного капитала в единую строгую иерархию общественно-политических игроков, в результате чего он фактически утратил способность в какой-либо степени влиять на развитие идеологии ведущих партий. Впрочем, его воздействие на идейные установки КПРФ и вовсе никогда не имело места быть.

В Великобритании, наоборот, крупный капитал – один из активных участников политического процесса. Сами партии ищут поддержку крупного бизнеса, рассчитывая не только на денежные пожерствования, но и на серьезную морально-пропагандистскую помощь, которую им могут оказать компании за счет агитации среди своих сотрудников, а также за счет их индивидуального или коллективного (через Конфедерацию британской промышленности или Институт директоров) влияния на интеллектуальные центры и средства массовой информации. Опыт работы Лейбористской партии на пути к победе 1997 г. и по настоящее время показывает, что симпатии деловых кругов имеют значение и что, обновляя идеологию, политики ищут поддержку и среди бизнесменов.

В третьей главе исследуется фактор общественного мнения, определяемого в рамках элитарного и интегративного подходов и позволяющего выделить интеллектуалов и СМИ как отдельных участников наравне с оценкой общественных настроений в целом, предлагается теоретический и исторический обзор взглядов на эволюцию роли общественного мнения в политическом процессе. Также дается краткая характеристика источников для оценки роли социологических опросов.

В первом параграфе предлагается сравнение роли интеллектуалов (философов, ученых, интеллектуальных центров) на развитие партийных идеологий в двух странах.

Становление «новых лейбористов» происходило параллельно развитию и при участии интеллектуальных центров. Руководство партии уделяло огромное внимание докладам экспертов и работам политических философов. Однако в условиях упрощенного отношения к идеологии и прагматического подхода к отношениям с электоратом главным стало решение популистских (маркетинговых) или прикладных задач. «То, что Лейбористская партия хочет получить от своих интеллектуалов, – это отнюдь не большие идеи, а большие посылы (messages): слова и поступки, которые смогут привлечь внимание электората и СМИ», – писала «Санди Таймс» в 1997 г45. В то же время между интеллектуалами разной партийной принадлежности сохраняется конкуренция. На «левую волну» конца 1980-х – начала 1990-х гг. тори ответили «консервативной волной» новых организаций в начале 2000х гг.

За рассмотренный период времени российские интеллектуальные центры прошли две стадии в своем развитии. До середины 1990-х гг., в ходе публичного обсуждения путей развития страны, политические ученые и эксперты придерживались преимущественно либеральных настроений. К концу 1990-х гг. в интеллектуальную сферу проникли рыночные отношения, а идеологический фокус сместился ближе к центру, символизировав закрепление идей «Консервативного манифеста» В.А. Никонова и С.М. Шахрая в качестве превалирующих.

Продолжающаяся третья фаза характеризуется снижением роли интеллектуалов в идеологической жизни партий. Кроме того, здесь можно говорить о специфических чертах российских центров: низкая публичность научно-исследовательской деятельности, узкая направленность изысканий, зависимость от доступа к высокопоставленным чиновникам (прежде всего, в Администрации президента), привилегии за лояльность и повышенный интерес к скандальным, скрытым властным противоречиям. В России конкуренции между интеллектуалами как таковой нет, поскольку у ведущей оппозиции центры не занимаются выработкой идеологии. Центры, лояльные «партии власти», как показали события 2006 г., также едва ли влияют на ее общий курс.

Milne K., Cockett R. Who'll do Blair's thinking? The Sunday Times. 1997. 18 May. P. 9.

Во втором параграфе рассматривается роль средств массовой информации в развитии партийных идеологий.

По контрасту со своим предшественником на посту премьер-министра Т. Блэр значительное внимание уделял взаимоотношениям со средствами массовой информации. Как утверждают люди, работавшие с ним (советники, журналисты), он постоянно проводил переговоры с редакторами ведущих изданий, а также крупнейшими медиа-магнатами (в первую очередь, Р. Мердоком). Хотя их влияние непросто назвать идеологическим (наиболее ярким исключением считается У. Хаттон), тем не менее очевидно, что позиция СМИ по ключевым вопросам (Европа, налоги и др.) принималась в расчет им и его командой. Правда, постепенно, по мере того как премьер становился более уверенным в своих силах, влияние даже Р. Мердока слабело. Стоит отметить, что лидеры Консервативной партии подобным вниманием к СМИ не отличались и, более того, по некоторым вопросам прямо расходились с оценками и предложениями журналистов.

Спецификой российского медиа-пространства является постоянный антагонизм его представителей. На протяжении почти двадцати лет сохраняется непримиримость сторон и склонность к радикальному решению всех проблем. Ключевыми измерениями противостояния до недавнего времени оставались экономическое (рыночные отношения или регулируемый рынок), политическое (поддержка президента или выступление против него) и идеологическое (демократия или коммунизм/авторитаризм) – которые периодически пересекались. В то же время журналисты, сплотившиеся вокруг «партий власти», не столько способствовали созданию их программ (М. Леонтьев и «Единство»), но в основном их публичной апологии и распространению, позволив говорить о рождении в России феномена медиа-адвокатуры.

В третьем параграфе сравнивается роль опросов общественного мнения в двух странх для идеологических позиций партий.

Анализ зависимости между изменениями общественных настроений в отношении важнейших проблем и рейтингом партий позволяет выявить основные черты подходов каждой партии к работе с опросами общественного мнения.

Говоря о британских партиях, принято выделять их «традиционные» сферы интересов.

Например, у лейбористов – общественные службы и образование. У консерваторов – экономика, бизнес. Однако изучение настроений граждан позволяет предполагать, что вовсе не принадлежность тем имеет значение, а способность партий отвечать на актуальные и будущие вызовы. В решениях и целях, а не в темах кроется идеологическое начало политики.

Однако консерваторы в течение многих лет показывали, что не хотят или не могут учитывать вектор общественных настроений. Когда главными темами были безработица, здравоохранение, образование, они говорили о налогах и, естественно, проигрывали.

Лейбористы, напротив, сумели сделать свою идеологию живой. Они нашли решения тех проблем, которые были важны. В то же время успех лейбористов в 1997 г. показывает, что для победы нужно не только предложить ответы на существующие вопросы, но и поставить новые вопросы – предложить новую повестку (в 1997 г. ей стала тема деволюции).

Российские «партии власти» довольно инертны в отношении перемен. Динамика общественных настроений почти никак не сказывается на их идеологических поисках, если таковые случаются. И в самом деле, только чрезвычайные события способны заставить их прислушаться к голосу рядовых граждан. Примеры НДР 1995 г. и КПРФ 2007 г., впрочем, еще раз показывают, что само внимание к опросам как потенциальному источнику перемен бывает разным.

В заключении подводятся итоги рассмотрения различных факторов, отмечаются различия и сходства в том, какое значение они имеют для идеологической работы ведущих партий в России и Великобритании на современном этапе.

«Партии власти» в России трижды пытались выработать собственные идеологические платформы, используя в качестве оснований различные факторы, но трижды их останавливала то возможность, то необходимость опереться на государство. «Отечество» и «Единство» в 2001 г., «Единая Россия» в 2005–2007 гг. вели очевидные идеологические поиски, используя, соответственно, интеллектуальные ресурсы, традицию и снова интеллектуальные ресурсы, но их работа каждый раз сворачивалась после институциональных перемен или принятия идеи поддержки национального лидера. При этом другие факторы, как СМИ и опросы общественного мнения, также остаются слабовыраженными В Великобритании, напротив, «публичные» факторы, как СМИ и общественное мнение, играют первостепенную роль для идеологической самоидентификации ведущих партий.

Совокупное влияние рассмотренных факторов для них также выражено сильнее. Оно представляется системным и естественным.

Тем не менее, существует общий набор факторов, который остается типичным для ведущих партий в каждой стране. Баланс сил в партийно-политической системе, идейные традиции (партийные и всеобщие) и интеллектуалы выступают главными и универсальными факторами в процессе идеологического поиска и самоопределения.

Апробация положений диссертации прошла на страницах ведущих академических изданий, а также в аналитических разделах средств массовой информации – приложении «Независимая газета – Политика». Кроме того, собранная информация и сделанные выводы легли в основу написанной в соавторстве статьи «Консерватизм» Большой Российской Энциклопедии (в печати).

Статьи в академических изданиях:

Куликов А.А. Крупный бизнес как идеологический локомотив (российский и британский опыт) // Observer – Обозреватель. – 2009. – № 2. – С. 66-75. – 0.5 п.л.

Куликов А.А. Критический анализ британского консерватизма в XX веке // Вопросы философии. – 2008. - № 5. – С. 58-68. – 0.8 п.л.

Куликов А.А. Британские партии и американское влияние в 1990-е – 2000 годы // Современная Европа. – 2008. - № 3. – С. 58-65. – 0.5 п.л.

Статьи в средствах массовой информации:

Куликов А.А. Воспоминания о будущем // НГ-Политика. – 2008. – 19 фев. – С. 16.

Куликов А.А. Доживем ли до консенсуса? // НГ-Политика. – 2008. – 4 марта. – С. 17.

Энциклопедическая статья Руткевич А.М., Куликов А.А. Консерватизм // Большая Российская Энциклопедия.

(в печати).