На правах рукописи

ЛЕВЧЕНКО Александр Анатольевич

ФОРМИРОВАНИЕ МНОГОПАРТИЙНОСТИ

НА ЮЖНОМ УРАЛЕ (1987—2007 гг.)

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Оренбург 2009

2

Работа выполнена на кафедре истории Отечества и социально-политических теорий ГОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет»

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор Иванова Александра Георгиевна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Парамонов Вячеслав Николаевич доктор политических наук, профессор Шешукова Галина Викторовна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Оренбургский государственный университет»

Защита состоится 24 декабря 2009 г. в 12 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.180.03 при ГОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет» по адресу: 460844, Оренбург, ул. Советская, 19, ауд. 333.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет».

Текст автореферата размещен на сайте ОГПУ www.ospu.ru 20 ноября 2009 г.

Автореферат разослан 19 ноября 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, профессор Р. Р. Хисамутдинова

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования обусловлена масштабными социальноэкономическими и политическими преобразованиями в России конца ХХ века, которые привели к возникновению и развитию такого важного элемента демократической организации власти, как многопартийность. Развитие системы взаимодействующих общественно-политических организаций, основанной на идейно-политическом плюрализме, имеет приоритетное значение для демократизации политического пространства новой России. При этом в отличие от многих западных стран, где партии как институт имеют многовековой опыт, для российского общества это явление относительно новое, в чем и состоит одна из особенностей российской многопартийности.

Становление многопартийности и самой политической системы, участие масс в политической жизни, острота политической борьбы (между законодательной и исполнительной властями, политических партий за места в парламенте, а значит, за власть) находятся в прямой зависимости от характера политического режима. Заложенная в Конституции РФ 1993 г. модель полупрезидентской республики — сосредоточение огромных полномочий в руках главы государства и слабо влияющий на формирование правительства парламент — определила ход и характер развития российской многопартийности конца XX — начала ХХI в.

Другой важнейшей характеристикой, заметно определяющей ход политического процесса, являются параметры политико-административного устройства страны. Установленная в России федеральная форма государственного устройства, которой присуща двухуровневая система органов государственной власти, представляет собой достаточно эффективный способ децентрализации, «дробления» власти и на этой основе — демократизации общества. Именно на уровне субъектов федерации складывается существенный фронт деятельности политических организаций при правильной траектории развития многопартийности.

В связи с этим особую значимость приобретает осмысление процессов формирования российской многопартийности на региональном уровне. Важно понять и объективно оценить место и роль партий в региональных политических процессах, а также характер складывающихся партийных систем в субъектах Российской Федерации. Велика потребность в исследовании уникальной политической специфики регионов, проявляющейся во время местных выборов, формирования органов власти и т.п. Анализ региональных особенностей и общих тенденций дает возможность полноценнее взглянуть на картину становления российской многопартийности. Насущная потребность в проработке указанной проблематики усиливается тем, что региональный аспект исследован недостаточно.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1987 по год. Нижняя временная граница определяется началом перестроечного курса на радикальную демократизацию политической системы и появлением на местах неформальных общественно-политических объединений (первоэлементов формирующегося института многопартийности). Верхняя граница обусловлена началом формирования региональных парламентов на многопартийной основе и переходом на исключительно партийные выборы Государственной Думы с высоким значением региональных списков.

Территориальные рамки исследования включают Южный Урал, ограниченный границами Республики Башкортостан, Оренбургской и Челябинской областей. На основе общности природно-географического расположения, традиционно сильных историко-культурных и социально-экономических связей мы рассматриваем эти субъекты Российской Федерации как относительно самостоятельный единый социокультурный регион. При этом имеющиеся у данных областей и республики ощутимые различия в структуре экономики и демографических показателях, а также разница административно-территориальных характеристик представляют особый интерес и дают широкие возможности для отслеживания общих черт и специфических особенностей возникновения и развития многопартийности в южноуральском и общероссийском измерениях под влиянием совокупности факторов.

Объект исследования — российская многопартийность в условиях общественно-политической трансформации.

Предмет исследования — процесс и особенности формирования российской многопартийности в Южно-Уральском регионе в конце ХХ — начале ХХI в.

Состояние научной разработанности темы. Важную роль в создании целостной картины по исследуемой проблематике сыграл широкий массив работ, осмысливающих процесс становления и функционирования многопартийности на общефедеральном уровне в транзитных условиях конца ХХ — начала XXI в. Рассмотрение проблем современной многопартийности в историографии отчетливо соотносится с ключевыми вехами ее становления. Можно обозначить два основных этапа в разработке данной темы: первый этап — советский (конец 1980-х — начало 1990-х гг.), второй — российский (1990-е — 2000-е гг.).

Первоначальный анализ современной российской многопартийности, начавшийся в конце 1980-х гг., был посвящен «политическому неформалитету».

Довольно широкая дискуссия по проблематике самодеятельных организаций стартовала во всесоюзных1 и местных2 периодических изданиях. В дальнейшем Петров В. «Память» и другие // Правда. 1988. 1 февр.; Андреев Н. Куда идут молодые неформалы? // Политическое образование. 1989. № 5; Неформалы есть. А что дальше? // Политическое образование. 1989. № 13; Общественное движение в СССР: Перспектива на 90-е // Моск. новости. 1990. № 7; Новиков Д. Что происходит с неформалами // Новое время. 1990. № 30.

Бурдыгин С. Первый год Апреля // Южный Урал. 1988. 29 окт.; Белковский С. Демократия есть конфликт?: Небесспорные заметки о Народном фронте в Челябинске // Вечерний Челябинск. 1989.

наиболее глубокий и всесторонний анализ микросреды, в которой формировались истоки политической культуры многопартийности нашей страны, попытались дать в своих работах В. Березовский и Н. Кротов, А. Громов и О. Кузин, В. Добрынина, Е. Суслова и М. Ювкин, Б. Кагарлицкий, В. Левичева, И. Сундиев, А. Фадин, А. Шубин и ряд других авторов1. Осознавая особую роль молодежи как наиболее подвижной возрастной группы населения, исследователи данного периода (в частности, В. Левичева, И. Сундиев, В. Шкурин и др.) большое внимание уделяли характеру и формам ее неформального поведения в новых условиях2. Довольно чувствительной для власти и, вероятно, оттого менее всего изученной, стала тема роли неформального (самодеятельного) движения в системе принятия государственных решений3, которую в числе первых подняли и наиболее детально осветили В. Чурбанов и А. Нелюбин4. Практически общей точкой зрения на проблему взаимоотношений властных структур и партийных комитетов с «неформалами» стало декларирование необходимости сотрудничества с ними в сочетании с обязательным контролем их деятельности идеологическими органами.

В связи с организационным укрупнением неформальных сил и появлением в стране отчетливых наметок реальной многопартийности в ходе первой выборной кампании на альтернативной основе (1989—1990 гг.) с 1990 г. начинают выходить работы, затрагивающие широкий спектр вопросов деятельности альтернативных КПСС образований партийного типа и функционирования партийно-политической 26 янв.; Фуклев Е. Слово о правах и право на слово. О неформальных объединениях области // Вечерний Челябинск. 1989. 24 апр.; Богданов Э. Неформалы — против Башкирской ССР (о статусе республики) // Ленинец. 1990. 1 сент.; Файзуллин Г. Решать вместе с неформалами // СБР. 1990. 9 окт.

Левичева В. Неформальные самодеятельные объединения. Социологический очерк. М., 1989;

Сундиев И. Анатомия неформальных движений (типология и характеристика) // По неписаным законам улицы… Ярославль, 1989. С. 46—56; Березовский В., Кротов Н. «Неформалы» — кто они? // Неформальная Россия. М., 1990; Громов А., Кузин О. Неформалы: кто есть кто. М., 1990; Добрынина В., Суслова Е., Ювкин М. Самодеятельные инициативные организации: проблемы и перспективы развития. М., 1990; Кагарлицкий Б. Рождение гражданского общества // Общественные самодеятельные движения:

проблемы и перспективы. М., 1990. С. 284—291; и др.

Сундиев И. Неформальные молодежные объединения: опыт экспозиции // Социол. исслед. 1987.

№ 5. С. 56—62; Левичева В. Молодежный Вавилон: размышления о неформальном движении. М., 1989;

Сундиев И., Радзиховский Л. Из истории неформальных молодежных объединений // По неписаным законам улицы… Ярославль, 1989. С. 66—78; Шкурин В. Неформальные молодежные объединения. М., 1990.

Вохминцев Г. Неформальные объединения и органы управления: динамика отношений // Неформальные объединения вчера, сегодня… Завтра? / под ред. В. Семенова. М., 1988. С. 35—44; Фадин А.

Неформалы и власть // Вестн. АН СССР. 1989. № 10. С. 87—97; Антонович И. Общественные движения и проблема власти // Социально-политические науки. 1991. № 4. С. 3—9; Горенкова А. Партийные организации и самодеятельные движения // Партийная жизнь. 1990. № 3. С. 29—33; Коммунисты и самодеятельные движения // Партийная жизнь. 1990. № 2. С. 31—36.

Чурбанов В., Нелюбин А. Неформальные объединения: природа, проблемы, прогнозы // Полит.

образование. 1988. № 7. С. 61—82.

системы1. Первые обобщающие работы по советской многопартийности, осмысливающие причины и этапы генезиса партий, проводящие их классификацию, анализирующие особенности и перспективы новой партийной системы, связаны с именами таких авторов, как Е. Астахова, А. Бутенко, А. Данилов и М. Дубровский, Б. Коваль, Б. Славин и В. Давыдов2. Данные труды еще не преодолели влияние официального режима господства КПСС, о чем свидетельствует проходящий в них единой нитью тезис о признании факта многопартийности в стране с оговоркой на сохранение компартией статуса ведущей и направляющей силы общества.

После 1991 г., с ликвидацией КПСС и распадом СССР, фокус исследовательских работ переместился на феномен непосредственно российской многопартийности, сделав советское измерение проблемы составной, но уже не центральной частью научного анализа. Ведущими исследователями проблем формирования многопартийности в Российской Федерации стали А. Автономов, И. Бунин, Г. Голосов, С. Заславский, З. Зотова, Р. Капелюшников, Ю. Коргунюк, В. Краснов, Б. Макаренко, А. Попов, С. Радкевич, В. Рябов, А. Салмин, М. Урнов, Е. Хаванов3, защищен ряд диссертаций4. Особого внимания заслуживает крупное исследование Ю. Коргунюка, выВадалян Л. Нетрадиционная методика анализа межпартийной борьбы // Социол. исслед. 1990.

№ 10. С. 22—29; Выдрин Д. Многопартийность: «за» и «против» // Социально-политические науки. 1990.

№ 9. С. 71—72; Зараменский И. Опьянение свободой. Опыт социально-политического анализа многопартийности // Диалог. 1990. № 15. С. 9—13; Неймарк М., Ястржембский С. КПСС и социал-демократия:

новые аспекты взаимоотношений // Вопр. истории КПСС. 1990. № 13. С. 38—47.

Астахова Е. Становление многопартийности в СССР: некоторые аспекты. Харьков, 1991; Бутенко А. Советская многопартийность: проблема формирования. М., 1991; Данилов А., Дубровский М. Политические партии и движения на современном этапе (Россия, Украина). Харьков, 1991; Россия сегодня.

Политический портрет, 1985—1990 гг. / отв. ред. Б. Коваль. М., 1991; Славин Б., Давыдов В. Становление многопартийности // Новейшие политические партии и течения в СССР. М., 1991. С. 3—53.

Салмин А., Бунин И., Капелюшников Р., Урнов М. Партийная система в России в 1989—1993 годах: опыт становления. М., 1994; Краснов В. Система многопартийности в современной России (очерк истории). М., 1995; Рябов В., Хаванов Е. Между народом и властью. Российская многопартийность: проблемы становления М., 1995; Автономов А. Основные проблемы формирования партийной системы в России // Формирование политической системы в России. М., 1996. С. 29—49; Коргунюк Ю., Заславский С. Российская многопартийность: становление, функционирование, развитие. М., 1996; Абрамов В.

Многопартийность в постсоветской России: тенденции, проблемы, общественные потребности. М., 1997;

Попов А. Становление многопартийности: история и идеология. Вологда; Ярославль, 1997; Радкевич С.

Политические партии: общая теория и российские проблемы. М., 1997; Голосов Г. Партийные системы России и стран Восточной Европы: генезис, структуры, динамика. М., 1999; Коргунюк Ю. Современная российская многопартийность. М., 1999; Зотова З. Политические партии России: организация и деятельность. М., 2001; Макаренко Б. Партийная система России: эволюция, нынешнее состояние и перспективы. М., 2001; Коргунюк Ю. Становление партийной системы в современной России. М., 2007.

Заславский С. Институционализация многопартийности в современной России: генезис, механизмы формирования, перспективы: автореф. дис. … канд. полит. наук. М., 1995; Гасанов Г. Формирование российской многопартийности: истоки, особенности, тенденции (конец 80-х — начало 90-х годов):

автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1996; Грызлов Б. Политические партии и российские трансформации: теория и политическая практика: автореф. дис. … канд. полит. наук. СПб., 2001; Кукина Н. Становление и развитие многопартийности в условиях модернизации политической системы современной России: автореф. дис. … канд. полит. наук. Ярославль, 2004; Барабанов М. Политические партии современной России: становление, особенности, перспективы: автореф. дис. … канд. полит. наук. М., 2006; Кротшедшее в свет в виде монографии в 2007 г.1, в котором автор выделил следующие этапы развития партийной системы современной России: 1) от однопартийной системы к флуктуационной (конец 1980-х — август 1991 г.); 2) от флуктуационной системы к периферийной (1991—1999) и 3) от периферийной системы к псевдопартийной (конец 1999 г. — начало 2004 г.), характеризующейся наличием контролируемой властью псевдопартии («партии власти»). Ключевой характеристикой этапов становления современной российской многопартийности, по мнению Ю. Коргунюка, стал переходный характер и незавершенность процессов партийного строительства. Автор другой многоплановой работы по исследуемой проблематике В. Краснов отметил в качестве очевидной специфической черты российской политической ситуации особое значение роли государства в развитии многопартийной системы2. Еще один разработчик проблем становления многопартийности В. Абрамов указал, что важнейшим критерием оценки сложившейся политической системы должно служить не количество партий, а степень их влияния на решение важнейших проблем, которые стоят перед нацией3.

Вопросами правовой институционализации многопартийности в России наиболее интенсивно занимались С. Заславский, Б. Зеленко, В. Лапаева и Ю. Юдин4.

В частности, В. Лапаева отмечала, что объективные сложности постсоциалистических преобразований, а также ошибки в правовом регулировании процессов развития многопартийности привели к тому, что к концу 1990-х гг. вместо многопартийной системы парламентского типа в стране наличествовала несистемная множественность партий, не объединенных общей приверженностью принципам, идеям и ценностям действующей Конституции РФ5.

Отдельно следует отметить крупные коллективные исследования российской политической действительности переходного периода, где на основе богатого фактологического материала проводился анализ зарождения и развития многопартийности6. Так, работа под названием «Россия: партии, выборы, власть» сосредоков С. Партийная система как фактор развития гражданского общества в Российской Федерации: автореф. дис. … канд. полит. наук. М., 2005; Чижов Д. Российские политические партии как институт гражданского общества и политической системы: автореф. дис. … канд. полит. наук. М., 2006; и др.

Коргунюк Ю. Становление партийной системы в современной России. М., 2007.

Краснов В. Система многопартийности в современной России (очерк истории). М., 1995.

Абрамов В. Многопартийность в постсоветской России: тенденции, проблемы, общественные потребности. М., 1997. С. 38.

Юдин Ю. Политические партии и право в современном государстве. М., 1998; Лапаева В. Право и многопартийность в современной России. М., 1999; Зеленко Б. Политические партии и развитие гражданского общества в России. Политико-правовые аспекты. М., 2001; Заславский С. Политические партии России. Проблемы правовой институционализации. М., 2003.

Реформирование России: мифы и реальность (1989—1994). М., 1994; Россия: партии, выборы, власть. М., 1996; Макфол М., Петров Н. Политический альманах России 1997. Кн. 1—2. Социальнополитические портреты регионов. М., 1998; Современная политическая история России (1985—1998 годы). Хроника и аналитика. М., 1999.

тачивает внимание на партийном генезисе в 1988—1993 гг., налаживании избирательных механизмов, обозначает социально-политический фон накануне президентских выборов. С позиции предмета нашей диссертации значимым недостатком всей группы этих работ является чрезмерная обзорность и фрагментарность.

Ключевое значение для данного исследования имеют работы, посвященные проблемам становления многопартийности в региональном измерении, таких авторов, как В. Гельман, Г. Голосов, В. Горбачев, В. Козодой, А. Осипов и др.1 Активные разработки проблем формирования региональной многопартийности проводятся диссертантами, что подтверждает актуальность затрагиваемой нами тематики2. Среди факторов, игравших важную роль в становлении региональной многопартийности начала 90-х гг., исследователи выделяют общекультурное и профессиональное образование населения, средства массовой информации, разноплановость реформ и степень политико-экономического кризиса, его неадекватное влияние на население.

Обширную исследовательскую работу по истории Урала конца XX века провел А. Кириллов3. В его монографии4 представлены основные направления политической эволюции Большого Урала в условиях оформления новой российской государственности, в том числе изучаются особенности становления общественных организаций в региональном аспекте, представлен богатый материал по избиГельман В., Голосов Г. Политические партии в Свердловской области (Региональные практики в сравнительной перспективе) // Мировая экономика и междунар. отношения. 1998. № 5. С. 133—144;

Горбачев В. Становление многопартийности. Региональный аспект (на опыте Брянской области) // Социально-политический журнал. 1998. № 3. С. 32—39; Авдонин В. Влияние электоральных институтов и практик на развитие региональной партийной системы (Рязанская область) // Выборы и партии в регионах России. М.; СПб., 2000. С. 196—213; Горбачев В. Многопартийность на Брянщине: вступая в XXI век (сюжеты, оценки, выводы). Брянск, 2003; Осипов А., Козодой В. Политический спектр (Формирование многопартийности в Западной Сибири. 1986—1996). Новосибирск, 2003; и др.

Тафаев Г. Региональная многопартийность в условиях трансформации Российского общества:

Проблемы формирования и функционирования на материалах республик Поволжья и Приуралья: автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1995; Вартумян А. Региональный аспект в деятельности новых политических партий в России. Конец 80-х — первая половина 90-х гг. (на примере Северо-Кавказского региона):

автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1997; Кабацков А. Становление многопартийности в 1987— 1991 гг.

(на материалах Пермской и Свердловской областей): автореф. дис. … канд. ист. наук. Пермь, 1999; Новиков С. Политические партии, общественно-политические движения, пресса, избиратель Западной Сибири (1988—1996 гг.): автореф. дис. … канд. ист. наук. Омск, 2000; Авилова Н. Российская многопартийность:

Региональный аспект. На материалах политических партий Центрального Черноземья, 1900—1999 гг.:

автореф. дис. … д-ра ист. наук. М., 2001; Трегубов Н. Формирование региональной многопартийности в России: 1987—1993 гг. (на материалах Челябинской и Оренбургской областей): автореф. дис. … канд.

полит. наук. М., 2007; и др.

Кириллов А. Партийные организации Урала в 80-е годы: состав партийных рядов. Свердловск, 1990; Его же. Коммунисты Урала в 1990 г. Свердловск, 1991; Его же. Урал: тенденции политического развития (1991—1993). Екатеринбург, 1993; Его же. Урал: выборы в Федеральное Собрание Российской Федерации. Екатеринбург, 1994.

Кириллов А. Урал: от Ельцина до Ельцина (хроника политического развития, 1990—1997 гг.).

Екатеринбург, 1997.

рательным кампаниям. В другой книге А. Кириллова, написанной в соавторстве с Н. Поповым, Б. Кирилловым, проанализирован ряд аспектов первого десятилетия российских реформ в областях и республиках Урала: становление политических партий, опыт первых избирательных кампаний, качество сформированного в результате выборов депутатского корпуса1.

Объем изданной литературы, посвященной проблематике становления и развития многопартийности непосредственно на территории Южного Урала в исследуемый период, на данный момент крайне скуден. Первые попытки непредвзятого осмысления этого аспекта демократизации на изучаемой территории перестроечной России нашли отражение в сборнике статей «Идеологическое обновление: поиск и практика [опыт партийных комитетов Оренбургской и Челябинской областей]»2. Авторы, среди которых партийные работники и журналисты, на местном материале проанализировали начальные шаги государства и общества к плюрализму и многопартийности, оценивали роль КПСС, содержание, стиль и методы ее работы в условиях перестройки. Дороссийский период затрагивает и монография В. Иванова «КПСС и власть: Департизация органов государственной власти и управления на Южном Урале»3, в которой рассматривается процесс ослабления влияния Коммунистической партии на Южном Урале в ходе перестройки до непосредственно момента прекращения ее деятельности, анализируются основные этапы и подводятся итоги.

Пристальное внимание к партийной тематике приковывается в исследованиях постсоветского периода, посвященных региональным особенностям общественнополитической жизни реформируемой России4. Так, в труде оренбургских исследователей В. Рагузина, А. Прусса на примере отдельно взятого субъекта Российской Федерации раскрывается его сложный социально-политический ландшафт и подчеркивается закономерная болезненность и длительность процесса становления демократических институтов. Выявлению содержания общественных интересов посвящены исследования Г. Шешуковой, А. Пацулы (по Челябинской области) и коллективная монография «Тенденции развития электоральных процессов в РесКириллов А. и др. Урал политический: история и современность. Партии. Выборы. Депутаты.

Екатеринбург, 1999.

Идеологическое обновление: поиск и практика: сб. ст. / сост. А. Усольцев. Челябинск, 1990.

Иванов В. КПСС и власть: Департизация органов государственной власти и управления на Южном Урале. Челябинск, 1999.

Шешукова Г. Политическая культура электората российского региона (по материалам исследований, проведенных в Оренбургской области). Оренбург, 1997; Рагузин В., Прусс А. Формирование гражданского общества в Оренбуржье (Избирательные кампании 1993—1998 гг.). Оренбург, 1998; Пацула А. Социология политического марафона: Динамика деятельности политических партий и общественных объединений региона в предвыборный период 1997—1999 годов. Челябинск, 1999; Чувилина Н., Дорожкин Ю., Изиляева Л., Грогуленко Н. Тенденции развития электоральных процессов в Республике Башкортостан в постсоветский период. Уфа, 2007.

публике Башкортостан в постсоветский период». В них отражены региональные особенности предвыборных изменений тонуса общественно-политических настроений, осмысливается характер ценностных ориентаций и партийной «привязанности» избирателей.

Внимание ученых к различным аспектам формирования многопартийности на общероссийском и региональном уровнях позволяет говорить о существовании определенной теоретической базы. Вместе с тем формирование многопартийности в затронутых нами хронологических и территориальных рамках не являлось предметом самостоятельного исследования.

Источниковая база исследования российской многопартийности многогранна. В работе использован обширный круг исторических материалов, заключенных как в опубликованных, так и в архивных источниках. Изучение формирования многопартийности на Южном Урале имеет специфику: с одной стороны, довольно широкий круг источников, самых разнообразных по характеру и направлениям материала, с другой — сложность их систематизации и отбора, определенная ограниченность по тем или иным направлениям исследования. Все изученные неопубликованные и опубликованные источники можно разделить на следующие группы: архивные материалы, законодательные акты, статистические сборники, периодические издания.

Существенную информационную нагрузку в диссертации несут неопубликованные архивные материалы, выявленные в 26 фондах 7 центральных и региональных архивов: Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Центрального архива общественных движений Москвы (ЦАОДМ), Центра документации новейшей истории Оренбургской области (ЦДНИОО), Государственного архива Оренбургской области (ГАОО), Объединенного государственного архива Челябинской области (ОГАЧО), Центрального государственного архива общественных объединений Республики Башкортостан (ЦГАООРБ). Следует отметить, что общероссийские и местные архивные фонды носят преимущественно фрагментарный характер относительно новых общественно-политических институтов и в определенной степени взаимно дополняют друг друга.

РГАНИ хранит ценную информацию по начальному периоду исследуемой нами темы. Основная ее часть сосредоточена в Ф. 2 — Материалы пленумов ЦК КПСС (6 марта 1986 г. — 29 июня 1990 г.), включающие поворотные решения партийного руководства страны по демократизации общества в период перестройки. Ф. 77 отдела организационной работы предоставляет возможность проанализировать количественный состав коммунистов и динамику изменения этого количества в условиях общественно-политических реформ на основе сводных статистических данных по Южному Уралу.

Фонды ряда крупных общероссийских партийных объединений содержатся в РГАСПИ. Среди них Ф. 661 — Демократическая партия России (ДПР) (1990— 2002 гг.), Ф. 664 — Аграрная партия России (АПР) (1993—2002 гг.), Ф. 665 — Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ) (1993—2002 гг.).

Значительная часть фондов федеральных политических организаций собрана в ЦАОДМ. В частности, Ф. 8651 — Движение «Демократическая Россия» (1990— 2000 гг.), Ф. 8692 — Общероссийское движение общественной поддержки Б. Н.

Ельцина (1996), Ф. 8693 — Российское движение демократических реформ (1990—1997 гг.), Ф. 8733 — Общероссийское политическое движение «Выбор России» (1993—1996 гг.), Ф. 8745 — Общероссийская политическая общественная организация — партия «Единство» (2000—2002 гг.), Ф. 8795 — Общественнополитический блок «Вся Россия» и Общероссийское политическое общественное движение «Вся Россия» (1999—2002 гг.). Содержащаяся в данных архивных фондах информация позволила сформировать целостную картину истории становления ведущих политических организаций федерального уровня.

В ОГАЧО имеются материалы о деятельности Челябинского областного комитета КПСС (Ф. П-288), Челябинского областного общественно-политического движения «За возрождение Урала» (1994—2002) (Ф. П-517), Национальногосударственного блока «Великая Россия», г. Челябинск (1991—1997) (Ф. П-794).

Необходимые для исследования данные были почерпнуты и в фонде П-374, объединяющем широкий спектр источников, посвященных общественно-политической жизни России и Челябинской области.

Документы по образованию и деятельности на территории Оренбургской области таких неформальных объединений, как общественная организация «Зеленый комитет» и клуб «Апрель», собраны в Объединенном фонде № 8006 ЦДНИОО.

Сведения об Оренбургском областном комитете КПСС содержит Ф. ЦДНИОО. Пристально изучаемые в диссертационной работе выборные кампании в представительные органы власти различного уровня освещаются в фонде № 8036 ЦДНИОО, где собрана коллекция документов избирательных объединений, блоков и кандидатов по Оренбургской области, а также в фонде P- ГАОО, содержащем официальные данные региональной (головной) избирательной комиссии Оренбургской области Центральной избирательной комиссии РФ.

Внушительный по объему материал, касающийся темы нашего исследования в Республике Башкортостан, сосредоточен в фондах ЦГАООРБ. Основная его часть посвящена становлению в республике конкретных наиболее влиятельных партийных организаций: Ф. 8896 — Башкирское республиканское отделение Демократической партии России (1989—1994), Ф. 10054 — Башкирский народный центр «Урал» (1989—1997), Ф. 1066 — Башкирская народная партия (1990— 1994), Ф. 10181 — Коммунистическая партия Республики Башкортостан (1991— 1995), Ф. 10310 — Региональное отделение политической партии «Российская демократическая партия «Яблоко» в Республике Башкортостан» (1995—2006). Необходимые для исследования данные о ходе выборов и электоральная статистика сосредоточены в фондах № 10042 — Коллекция документов по проведению референдумов Российской Федерации и Республике Башкортостан (1993) и № 10043 — Коллекция документов о ходе выборов Президента Российской Федерации и Республики Башкортостан (1993—1998).

Особое внимание автор уделил исследованию нормативно-правовых актов различных уровней, определяющих политику российского государства в отношении политических общественных объединений в изучаемый период1. Стратегию политического развития Российской Федерации в сторону идеологического плюрализма и многопартийности фундаментально закрепила Конституция от 12 декабря 1993 г.2 Существенный интерес представляет федеральное и региональное законодательство о выборах3. Это позволило проследить эволюцию государственно-правовой политики в сфере многопартийности, осмыслить динамику хода законодательного регулирования партийно-политического пространства.

Значительную ценность представляет справочная литература, содержащая данные по партийной деятельности и электоральной статистике4. Внушительное место в этой группе источников заняли программные и уставные документы партий, материалы съездов и конференций. В сборниках о политических партиях следует отметить наличие разноплановых пробелов, обусловленных, по-видимому, слабостью информационных ресурсов в отношении деятельности большинства российских партий конца ХХ в. Диссертация включает большой объем материалов по выборам, которые являются индикатором политической жизнедеятельности партий5.

Закон Союза ССР «Об общественных объединениях»; Федеральный закон «Об общественных объединениях»; Федеральный закон «О политических партиях»; Законы Республики Башкортостан «О политических партиях в Республике Башкортостан» и «Об общественных объединениях в Республике Башкортостан».

Ст. 13 Конституции Российской Федерации. М., 2005. С. 8.

Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»; Федеральный закон «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»; Закон Оренбургской области «О выборах депутатов Законодательного Собрания Оренбургской области»; Закон Челябинской области «О выборах депутатов законодательного (представительного) органа государственной власти Челябинской области»; Кодекс Республики Башкортостан о выборах.

Россия: партии, ассоциации, союзы, клубы: сб. документов и материалов: в 10 кн. М., 1992; Кириллов А. Урал политический-95: Информ.-справ. сб. Екатеринбург, 1995; Фенин Л. Основные политические партии и блоки России и Башкортостана в избирательной кампании в Государственную Думу в 1995 году. Уфа, 1995; Общественные объединения Оренбургской области: справочник. Оренбург, 1996;

Привалов Н. Основные общественные и другие некоммерческие организации Урала: справочник. Екатеринбург, 1998. Т. 2. Челябинская область; Политические партии и общественные объединения Оренбургской области: справочник. Оренбург, 2004 и др.

Выборы депутатов Государственной Думы. 1995. Электоральная статистика. М., 1996; Выборы в законодательные (представительные) органы государственной власти субъектов РФ. 1995—1997. ЭлекДостаточно большое количество источников представлено периодической печатью, которая включает центральные и региональные издания. В многочисленных газетных и журнальных статьях, освещающих тему российской многопартийности, была почерпнута ценная информация ситуационного характера1. Внимание уделялось и официальной партийной периодике, отражающей позиции партий по актуальным вопросам2. Изучены многочисленные опубликованные и неопубликованные предвыборные плакаты-программы, а также листовки-обращения (индивидуальные и групповые) к общественности о поддержке инициатив и кандидатов. Анализ данных материалов наряду с обилием деталей и фактов дал возможность сравнить различные интерпретации конкретных общественно-политических событий.

Цель диссертационного исследования состоит в научном анализе процесса формирования российской многопартийности в переходных условиях конца ХХ — начала XXI века на Южном Урале. В соответствии с этой целью поставлены следующие основные задачи:

- изучить процесс генезиса идейно-политического плюрализма и первоэлементов российской многопартийности;

- проанализировать ход первоначального оформления партийной системы в рамках становления институтов российской власти;

- рассмотреть место и роль института российской многопартийности в период укрепления оппозиционной коалиции;

- исследовать характер партийно-политической модернизации в условиях усиления президентской власти.

Научная новизна заключается в комплексном анализе процесса формирования многопартийности на Южном Урале с использованием данных смежных наук. На основе обширного массива источников, и в том числе неопубликованных материалов, раскрывается процесс генезиса и развития политических организаций региона.

торальная статистика. М., 1998; Выборы в органы государственной власти субъектов РФ. 1997—2000.

Электоральная статистика: в 2 т. Т. 2. М., 2001; Выборы депутатов Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации 1999. Электоральная статистика. М., 2000; и др.

«Правда», «Комсомольская правда», «Российская газета», «Известия», «Коммерсантъ», «Независимая газета», «Время МН», «Время новостей», «Российская Федерация сегодня», «Завтра», «Советская Россия», «Эксперт», «Советская Башкирия», «Ленинец», «Известия Башкортостана», «Вечерний Оренбург», «Вечерний Челябинск», «Вечерняя Уфа», «Оренбургская неделя», «Республика Башкортостан», «Южноуральская панорама», «Южный Урал», «Новая газета», «Оренбуржье», «Челябинский рабочий».

«Наш выбор», «Выбор. Народная газета. Издание коммунистов Республики Башкортостан», «Отечество», «Дума», «Наше Отечество», «Демократический выбор», «Яблоко России», «Народная Дума (Челябинск)»; и др.

Обращения политических сил по поводу образования Южно-Уральской (Челябинской) республики // ОГАЧО. Ф. 374. Оп. 1. Д. 31. Л. 1, 7, 9; Предвыборная платформа движения «За возрождение Урала» на выборах главы администрации области в 1996 г. // ОГАЧО. Ф. 517. Оп. 1. Д. 43. Л. 25; и др.;

Обращения политических партий и общественных объединений к гражданам России: «Демократической России», «Демократического Башкортостана», «Московского народного фронта», «Гражданского союза» // ЦГАООРБ. Ф. 8896. Оп. 1. Д. 5; и др.

Автор подверг осмыслению характер развития многопартийности на Южном Урале, попытался отследить специфические условия формирования политических партий и оценить их роль в общественной жизни региона в исследуемый период.

Методологическая основа диссертации строится на принципах объективности, системности, историзма. При изучении проблем формирования многопартийности на Южном Урале и динамики ее изменения в качестве основного был применен проблемно-хронологический метод. Метод исторических параллелей (сравнительно-исторический) позволил провести сопоставительный анализ особенностей становления многопартийности на федеральном и региональном уровнях, установить сходства и различия между изучаемыми явлениями на территориях Республики Башкортостан, Оренбургской и Челябинской областей.

Структурно-системное («по горизонтали») исследование многопартийности дало возможность оценить уровень системности формирующегося партийно-политического пространства, проследить взаимосвязи и взаимозависимость между отдельными элементами. Использование историко-логического метода обеспечило рассмотрение процесса формирования многопартийности в логической последовательности путем прослеживания основных его этапов, анализа и сопоставления его результатов, раскрытия наиболее существенных сторон предмета исследования во взаимосвязи и в закономерном соотношении. Методы статистики и политической социологии широко использовались в работе с эмпирическими данными. Применение совокупности взаимодополняющих методов (общенаучных, специально-исторических и методов смежных наук) помогло диссертанту в осуществлении поставленной цели.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Возникновение протопартийных организаций на Южном Урале (1987— 1991) стало встречной реакцией общества на перестроечную инициативу «сверху»

по демократизации управления страной. Ощутимое воздействие на структуру общественно-политического движения на местах оказывала социально-экономическая специфика регионов. Консолидация неформалов в режиме противостояния неэффективной политике КПСС создала второй центр тяжести — демократический, стремительно перехвативший политическое первенство в стране. Процесс вытеснения КПСС демократами на Южном Урале протекал достаточно неоднородно — крайне динамично в Челябинской области, более сдержанно в Оренбуржье, и практически до последнего прочные позиции удерживали коммунисты в Башкирии.

2. Конкуренция политических сил в рамках процесса моделирования нового государственного устройства (1991—1996) в центре и регионах привела к образованию двухполюсного политического спектра («партия власти» и «лево-правая»

оппозиция). При этом первые выборные кампании с участием политических объединений выявили особенности электоральной географии Южного Урала («красные» Башкортостан и Оренбуржье и правоцентристская Челябинская область).

При формировании южноуральских региональных парламентов по мажоритарной схеме особую активность проявляли оппозиционные блоки.

3. Оппозиционная коалиция, получившая серьезный вес в парламенте и противостоящая Президенту (1996—2000), обусловила высокую конкурентность политического поля на федеральном уровне (попытка импичмента Президента, проведение представителей оппозиции в состав правительства) и на Южном Урале, где под контроль оппозиции перешли посты губернаторов в Челябинской (1996) и Оренбургской (1999) областях, а в Башкортостане сильное республиканское руководство смогло оттеснить оппозицию. В то же время ротация депутатского корпуса в региональных парламентах демонстрировала постепенную смену партийных представителей административно-хозяйственными элитами. Окончание периода охарактеризовалось смещением на второй план оппозиционной риторики под влиянием развернувшегося на федеральном уровне внутриэлитного соперничества за статус «партии власти», которое активно ретранслировалось в субъекты Федерации, при этом разделив их по зонам влияния элит.

4. В 2000-е годы произошел переход от процессов самоорганизации партийного сообщества к искусственному конструированию «сверху». С одной стороны, деятельность партий была централизована через ограничение их правового статуса федеральным уровнем, а с другой — существенно повышен уровень влияния регионов на партийно-политическую сферу. Период охарактеризовался созданием доминирующей в политическом пространстве «партии власти» «Единая Россия», консолидировавшей на федеральном уровне элиты вокруг проводимого Президентом курса реформ, при этом обусловившей на начальном этапе своего становления конкуренцию региональных элит Южного Урала за право представления своих интересов.

Практическая значимость диссертации состоит в возможности использования материалов исследования при написании обобщающих работ по отечественной истории, в разработке спецкурсов по истории политических партий и общественно-политических движений. Материалы работы могут быть полезны для студентов, аспирантов, практических работников органов государственной власти и аппаратов политических партий и послужить основой для научного прогнозирования общественно-политических процессов в России и ее отдельных регионах.

Апробация и использование практических результатов исследования.

Основные положения работы нашли отражение в 7 публикациях, докладывались и обсуждались на всероссийских и межвузовских конференциях в Оренбурге и Санкт-Петербурге. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры истории Отечества и социально-политических теорий Оренбургского государственного педагогического университета.

Структура диссертации обусловлена предложенной автором периодизацией по исследуемой проблематике. Исследование состоит из введения, двух глав, разделенных на четыре параграфа, заключения и списка использованных источников и литературы.

Во введении обосновываются актуальность темы, хронологические рамки, формулируются предмет, объект, цель и задачи, основные положения исследования, выносимые на защиту; даются историографический обзор, характеристика источниковой базы; раскрываются методология и научная новизна исследования;

обосновывается его практическая значимость; сообщается информация о структуре работы и формах апробации материалов диссертации.

Первая глава «Многопартийность на Южном Урале в условиях политической трансформации: общие предпосылки и региональные тенденции (1987— 1996)» содержит два параграфа, в которых исследуется ход возникновения и первоначального становления в Южно-Уральском регионе института российской многопартийности как неотъемлемого элемента демократической системы власти.

В первом параграфе «Возникновение идеологического плюрализма и первоэлементов многопартийности на Южном Урале (1987—1991)» рассматривается процесс генезиса организационно-политического многообразия в ходе перестроечных реформ по демократизации, введению гласности и идеологического плюрализма.

Первоначальный «выброс» политической активности граждан, выступивших в роли союзников центрального политического руководства в деле обновления социалистических отношений, носил в исследуемом регионе довольно неравномерный и разнородный по организационным формам характер. Широкую известность получили историко-патриотическое объединение «Родина» (г. Челябинск, лидер — Г. Суздалев, октябрь 1987 г.); политклуб «Апрель» (г. Оренбург, инициатор — А. Сухарев, ноябрь 1987 г.); Магнитогорское самодеятельное патриотическое объединение «Встречное движение» (г. Магнитогорск, Челябинская область, председатель — В. Тимофеев, февраль 1988 г.). Оформление альтернативных сил началось в классическом русле кружково-клубного общения единомышленников. Помимо сугубо политических, новые объединения преследовали правозащитные, культурные, просветительские, экологические и иные цели преимущественно местного уровня.

Волна альтернативного общественно-политического движения достаточно быстро захлестнула страну, выйдя из зоны воздействия КПСС, которая явно отставала от динамично меняющейся обстановки в ходе преодоления командноадминистративных методов и забюрокраченности в своей работе. Одним из ярких примеров стремительной политизации общественных неформальных структур на территории Южного Урала стала деятельность экологических объединений (социально-экологическое общество «За чистый воздух и воду» (г. Уфа; лидеры — С. Молодцова, Д. Новицкий; май 1988 г.), экологическая организация «Зеленый комитет» (г. Оренбург, октябрь 1988 г., один из лидеров — В. Шаповаленко стал народным депутатом СССР), «Зеленые» Челябинской области (экологический клуб «Миасс», «Ядерная безопасность», 1988). Нежелание органов власти вступать в обстоятельный диалог с общественностью по остро стоящим вопросам защиты окружающей среды имело широкий общественный резонанс на местах.

Отчетливое влияние на структуру общественно-политического движения оказывали социальные и экономические особенности регионов Южного Урала.

В частности, в национальной республике — Башкирии получили развитие этнические объединения: в 1989 г. были учреждены Татарский общественный центр РБ (председатель — К. Яушев) и Башкирский народный центр «Урал» (председатель — М. Кульшарипов), а в конце 1990 г. — «Народная партия Башкортостана»

(председатель — Р. Нигматуллин) и Татарская демократическая партия «ИдельУрал» (лидер — В. Гарипов). На территории промышленно развитой Челябинской области заметное влияние приобрело рабочее движение (заводской клуб «Парижская коммуна», г. Челябинск, июль 1988 г.) и в дальнейшем общественнополитическая организация «Клуб рабочих» (г. Челябинск, январь 1989 г., лидеры — М. Фахаргалеев, А. Кузнецов, С. Резник), а позже объединение неформальных рабочих организаций «Союз рабочих Челябинска» (январь 1990 г., лидеры — В. Коньков, В. Попов, В. Ионин). Оренбуржье на первоначальном этапе развития общественно-политического движения не имело ярко выраженного крена в сторону каких-либо специфических характеристик области.

В совокупности с углублением либерализации политического режима неформальное движение в борьбе против «бюрократического сопротивления реформам» очень скоро вступило в полосу консолидирования. На Южном Урале наиболее активное образование оппонирующих КПСС коалиций демократических сил на начальной стадии проходило в Челябинской области, где серьезное влияние приобрели «Народный фронт за перестройку» (декабрь 1988 г., лидер — А. Алексеев), в который вошли 18 объединений, и Челябинский народный фронт (лето 1989 г., председатель — С. Мухаркин) в составе 33 городских организаций, а впоследствии — объединенная конфедерация ведущих демократических организаций области «Демократический форум» (декабрь 1989 г.) на основе 14 организаций1. Процесс организационного укрупнения демократического сообщества в Челябинской области отличался наибольшей динамичноОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 201 Д. 1079. Л. 66, 69.

стью, в Башкирии и Оренбуржье подобная деятельность носила скорее латентный характер.

В ходе дискуссии по вопросам стратегии и тактики перестройки активизировалась внутрипартийная идейно-политическая дифференциация КПСС с отчетливым центробежным уклоном, создавшая фактически ситуацию многопартийности. Более того, данная ситуация спровоцировала существенный отток членов из рядов компартии. При среднем оттоке по Южному Уралу в 26,38% за период с 1988 г. по первое полугодие 1991 г. наибольшими темпами департизация шла в Челябинской области (38,03%), менее интенсивно в Оренбуржье (23%) и Башкирии (17%)1.

Значимым катализатором массового структурирования неформальных сил стала перманентная избирательная кампания второй половины 1989 — начала 1990 г., проводившаяся на демократической основе. Электоральные процессы закономерно подхлестнули конкурентную соревновательность, особенно обострившуюся на выборах в республиканские и местные Советы 4 марта 1990 г. В частности, образованный в преддверии выборов в г. Уфе «Радикально-демократический блок» (лидер — Р. Гареев) смог добиться отставки бюро обкома во главе с Р. Хабибуллиным. Успешные результаты в стране и регионах образованного под выборы коалиционного объединения «Демократическая Россия» создали предпосылки для возникновения «второй партии» — влиятельного блока «демократов» с массовой опорой и позициями в органах власти.

Следует отметить, что организационное становление протопартийных объединений «первой волны» протекало в произвольно-самодеятельном ключе без наличия надлежащей правовой базы. Поскольку большая часть неформальных объединений не была зарегистрирована, их общее количество не поддается точной оценке. Тенденции системного реформирования потребовали упразднения уже в 1990 г. конституционной нормы о верховенстве КПСС и принятия Закона СССР «Об общественных объединениях», что создало реальные условия для институционализации неформальных сил, их реорганизации в политические объединения.

Таким образом, первые зачатки многопартийности в Южно-Уральском регионе были, с одной стороны, порождены перестройкой, а с другой — неудовлетворенностью ее ходом. Заметное влияние на становление новых неформальных сил на Южном Урале оказывала социальная и экономическая специфика территорий. Общее развитие альтернативного общественно-политического движения завершилось в рамках дихотомии коммунисты — демократы.

Второй параграф «Процесс первоначального оформления партийной системы в рамках становления институтов власти на Южном Урале (1991—1996)»

КПСС и власть: Департизация органов государственной власти и управления на Южном Урале / В. Н. Иванов. Челябинск, 1999. С. 88.

рассматривает фазу «перезагрузки» партийно-политической системы. Распад КПСС дал мощную подпитку гражданскому сообществу, положив начало следующему этапу развития российской многопартийности, ознаменовавшемуся «бумом партийного строительства». Список политических организаций расширился за счет преемников КПСС (Социалистическая партия Башкирии на основе Башкирской республиканской организации КП РСФСР, октябрь 1991 г., председатель — В. Никитин) и многочисленных претендентов на новое прочтение левых идей (Социалистическая партия трудящихся, Всесоюзная коммунистическая партия большевиков, Российская коммунистическая рабочая партия и другие). Неоднозначная картина наблюдалась на демократическом фланге: образование слабого «Демократического Башкортостана» в сентябре 1991 г., утверждение оренбургской «Демократической России» в октябре 1991 г. и дробление движения в Челябинской области в сентябре — октябре 1991 г. Довольно быстро заметную роль в политическом спектре стали играть национал-патриотические организации: Конгресс сторонников государственного суверенитета Башкортостана (сентябрь 1991 г., лидеры — М. Кульшарипов, Р. Нигматуллин); национально-государственный блок Челябинской области «Великая Россия» (декабрь 1991 г., лидер — В. Княгиничев); общественное объединение Башкортостана демократической направленности «Русь» (март 1992 г., лидер — А. Аринин); ячейки «Русского Национального Собора» по Оренбургской (сопредседатели — П. Краснов, О. Сорокин и А. Васильев) и Челябинской (председатель — О. Князев) областям и другие.

Одним из первых шагов новой властвующей элиты стал перенос центра тяжести в региональных системах управления на руководителей демократического крыла.

На Южном Урале губернаторами стали В. Елагин в Оренбуржье и В. Соловьев в Челябинской области. В то же время в Республике Башкортостан сильные позиции руководства республиканского Верховного Совета (председатель М. Рахимов) не смогли пошатнуть ни исход августовских событий, ни атаки оппозиционного Конгресса демократических сил Башкортостана (лидеры — Р. Бигнов, Б. Уразбаев).

Процесс дальнейшего выстраивания новой административно-политической вертикали обусловил поляризацию общественно-политических сил в рамках возникновения критической ситуации двоевластия на федеральном и региональном уровнях. В частности, на Южном Урале столкновения интересов законодательной и исполнительной властей наблюдались в Башкирии между председателем Верховного Совета М. Рахимовым и премьер-министром М. Миргазямовым, а наиболее острое соперничество происходило в Челябинской области между главой администрации В. Соловьевым и председателем Совета народных депутатов П. Суминым. Активное участие партий и движений в противостоянии исполнительной и законодательной ветвей власти привело к интенсивной переконфигурации сил в стране и регионах и образованию двух блоков — так называемых «партии власти»

и «лево-правой» оппозиции, сгруппировавшейся вокруг восстановленной в 1993 г.

КПРФ. Определяющее значение для дальнейшего развития политической системы имело закрепление в 1993 г. на конституционном уровне многопартийности и полупрезидентской республики в Российской Федерации.

Первые избирательные кампании в Федеральное Собрание 1993 и 1995 гг. и региональные парламенты продемонстрировали жизнеспособность формирующейся многопартийной системы. Одной из заметных черт, охарактеризовавших выборные кампании обоих уровней, стало создание объединений под выборы и в целом интенсивные перегруппировки политических сил. Выборы в законодательные органы Южно-Уральских регионов, проводившиеся на мажоритарной основе, отличались активностью оппозиционных сил. В Челябинской области создается блок «За возрождение Урала» (1994, лидер — П. Сумин), в Оренбуржье — «Против нищеты, безработицы и коррупции» (1994, лидеры — Ю. Никифоренко, В. Кремин). Смысл активного участия партий и общественных объединений в выборах в Башкортостане был нивелирован их прямым законодательным ограничением. Заметное влияние на состав региональных парламентов Южного Урала оказала социально-экономическая специфика регионов. В частности, в сельскохозяйственном Оренбуржье наибольшее количество мандатов (8 из 47) в структуре парламентских фракций оказалось у членов Аграрной партии1, а в промышленной Челябинской области 6 из 15 депутатов являлись представителями Союза промышленников и предпринимателей2.

На декабрьских выборах 1995 г. исполнительная власть предприняла неудачную попытку формирования в парламенте правящей двухполюсной коалиции («Наш дом — Россия» и Блок И. Рыбкина), приобретя, напротив, резко утяжелившуюся оппозицию. Кульминацией противостояния двух партийно-политических лагерей стали президентские выборы, прошедшие летом 1996 г., победу в которых в тяжелой борьбе сумела одержать команда действующего президента Б. Ельцина.

Ход и итоги общефедеральных выборов 1993 и 1995—1996 гг. обозначили в электоральной географии Южного Урала два региона с левыми предпочтениями (Башкортостан и Оренбуржье) и регион с правоцентристским уклоном (Челябинская область). При этом проявившаяся в конце периода непоследовательность предпочтений населения Башкирии в процессе двух туров кампании по выборам президента в 1996 г. определила республику в категорию регионов со значительной управляемостью избирательских настроений.

Таким образом, процесс первоначального становления институтов власти на Южном Урале охарактеризовался поступательным нарастанием влияния партийЦДНИОО. Ф. 8036. Оп. 2. Д. 4. Л. 24.

Макфол М., Петров Н. Политический альманах России 1997. Кн. 2. Социально-политические портреты регионов. М., 1998. С. 978.

ных организаций на формирование органов власти и управления. Конкуренция политических сил при формировании новых структур управления в федеральном центре и изучаемом регионе привела к образованию биполярного спектра («партия власти» и «лево-правая» оппозиция). Первые партийные выборы выявили специфику электоральных предпочтений регионов Южного Урала («красные» Башкортостан и Оренбуржье и правоцентристская Челябинская область). При этом особый интерес к формированию формально непартийных парламентов субъектов Федерации проявили оппозиционные блоки.

Вторая глава «Развитие многопартийности в контексте изменений баланса политических сил (1996—2007)», как и первая, содержит два параграфа.

В первом параграфе «Многопартийность в период укрепления оппозиционной коалиции (1996—2000)» проводится анализ партийно-политического пространства в условиях резкого усиления оппозиции в федеральном парламенте и в региональных системах управления. Наиболее яркими событиями этого периода стали попытка импичмента Президента и проведение оппозиционным блоком народно-патриотических сил своих представителей на руководящие посты российского правительства и администраций ряда субъектов Федерации.

Разнонаправленно проявлялась в этот период включенность властных институтов Южного Урала в партийно-политические процессы. С одной стороны, парламенты регионов под влиянием местной хозяйственной проблематики все больше приобретали аполитичный характер, уступив функцию дискуссионных площадок партийных организаций общественным палатам.

Так, в Законодательном собрании Челябинской области (1996—2000) весь депутатский корпус (41 место) был избран на беспартийной основе. В него вошли 26 директоров предприятий и организаций, 4 ответственных работника исполнительных органов власти, 3 предпринимателя1.

Существенно отличалась ситуация в Оренбуржье, где в числе 47 оренбургских областных парламентариев второго созыва (1998—2002) было 19 руководителей промышленных и сельхозпредприятий, 5 глав районных и городских администраций, ректор университета, 3 предпринимателя и 20 партийных депутатов разной политической ориентации2.

Среди 144 членов Палаты Представителей Республики Башкортостан (1999—2003) на 3 депутата от левых партий приходилось: глав администраций — 71, руководителей предприятий и организаций — 45, работников органов государственной власти — 19, руководителей научных учреждений и вузов — 53.

ОГАЧО. Ф. Р-517. Оп. 1. Д. 51. Л. 13—15.

Законодательное собрание Оренбургской области. 1994—2004. Оренбург, 2004. С. 15; Южный Урал. 1998. 19 марта.

Парламентаризм в Башкортостане: традиции и тенденции развития. Уфа, 2005. С. 122, 125.

С другой стороны, ощутимое взаимное влияние на федеральном и региональном уровнях оказывали друг на друга политические объединения и высшая исполнительная власть субъектов Федерации (участие губернаторов в федеральных парламентских выборах и активное проталкивание партиями своих кандидатов в руководство администраций субъектов). Последний фактор обусловил переход власти в Челябинской области (П. Сумин, 1996) и Оренбуржье (А. Чернышев, 1999) к левым. В Башкортостане сильное руководство республики максимально вытеснило оппозицию на обочину политической борьбы. В частности, вопреки линии федерального совета наиболее радикальной в республике оппозиционной партии «Яблоко» руководство местного ее отделения (Р. Султанов и его заместитель) оказалось в лагере М. Рахимова на президентских выборах РБ в 1998 г., продолжив после этого функционировать при поддержке республиканских властей, несмотря на позиции центрального руководства партии, в то время как новая местная структура, признаваемая федеральным советом партии, имела фактически диссидентское положение.

Завершение президентских полномочий Б. Ельцина вынесло на первый план проблему внутриэлитного соперничества за право продолжения демократического курса реформ. Развернувшееся в данной плоскости противостояние в ходе парламентских выборов 1999 г. по своему накалу существенно отодвинуло политическую линию оппозиционных сил. Конкурентная борьба за статус «доминантной»

партии разворачивалась между блоком «Отечество — вся Россия» (ОВР) (Е. Примаков, Ю. Лужков, В. Яковлев) и «Межрегиональным движением «Единство» — «МеДвЕдь» (С. Шойгу, А. Карелин и А. Гуров). Объединение ОВР позиционировалось в качестве левоцентристской альтернативы курсу Б. Ельцина и опиралось на авторитет руководителей регионов-доноров (в частности, на Южном Урале — М. Рахимов и П. Сумин). Для обеспечения плана по передаче власти «преемнику»

под патронажем Администрации Президента в предельно сжатые сроки набрал обороты альтернативный проект «партии власти» — «Единство», выступивший как «партия Владимира Путина» и использовавший в основном плацдарм дотационных регионов.

Несмотря на то, что движение «Единство» не успело обзавестись региональными структурами на Южном Урале, тем не менее в противостоянии с ОВР в Оренбуржье и Челябинской области, как и в целом по стране, «партия Путина»

одержала убедительную победу. Областные власти Оренбуржья создали режим наибольшего благоприятствования для «Единства», которое с самого начала своей деятельности соприкасалось с партией их земляка В. Черномырдина — НДР.

В Челябинской области кампания ОВР была осложнена расколом между «Отечеством» и «Всей Россией» и начавшимися на рубеже 1998—1999 гг. кризисными процессами внутри местной «партии власти» «За возрождение Урала». Единым административным фронтом и всеми способами была обеспечена внушительная победа блока ОВР в Башкортостане. В итоге, несмотря на внутриэлитное соперничество и связанное с этим формальное «первое место» КПРФ в период думской кампании, ОВР и «Единство» объединили усилия в борьбе за пост главы государства и обеспечили в стране и на Южном Урале победу преемнику Б. Ельцина.

Таким образом, наличие мощной коалиции оппозиционных сил обусловило высокую соревновательность политического пространства на федеральном и региональном уровнях. При этом парламентский корпус в регионах Южного Урала демонстрировал сокращение партийной составляющей, неуклонно уступавшей позиции местным административно-финансовым элитам. Спад рейтингов оппозиционных сил в конце периода был обусловлен смещением внимания избирателей на противостояние двух лагерей властвующих элит за занятие ниши «правящей партии», отчетливо разделивших регионы по зонам влияния элит.

Во втором параграфе «Реформирование партийно-политической системы в условиях усиления президентской власти (2000—2007)» изучается ход и характер преобразований многопартийной системы в период президентского доминирования в политическом пространстве Российской Федерации. Новый глава государства В. Путин, опираясь на широкую поддержку элит и населения, открыл этап радикального реформирования в стране. Принятое по инициативе Президента законодательство о политических партиях в первоначальной редакции и в последующих дополнениях и изменениях имело четкую направленность на построение усеченной многопартийной системы (двух-трех, максимум пятипартийной). С целью формирования единого политического пространства обязательным условием функционирования политических партий был определен их правовой статус только в виде общероссийских организаций, однако при этом закреплялось требование их широкой региональной разветвленности (отделения более чем в половине субъектов Федерации).

Исследуемый период охарактеризовался созданием единой «партии власти», преобладающей в федеральном и региональных парламентах и слаженно и эффективно работающей в тандеме с главой государства. Уже на начальном этапе становления «Единой России» на Южном Урале избранные по мажоритарной системе депутаты-единороссы и примкнувшие к ним после избрания (по состоянию на октябрь 2004) занимали свыше двух третей мест в Госсобрании Башкортостана ( из 120), относительное большинство имели в Законодательном собрании Челябинской области (20 из 45), менее трети мест от общего количества депутатов составляла фракция «Единой России» в парламенте Оренбургской области (12 из 47)1.

При этом в органах законодательной власти Челябинской области и Оренбуржья, Независимая газета. 2004. 28 окт.

где официально «Единая Россия» не имела такого подавляющего превосходства, как в Башкортостане, в депутатском корпусе превалировали лояльные партии власти представители местной административно-финансовой элиты. В то же время наблюдался процесс пополнения рядов «Единой России» губернаторами, избранными в предыдущий период от оппозиционных партийных объединений (А. Чернышев в Оренбургской области, П. Сумин в Челябинской области) и стремившихся заручиться поддержкой ведущей политической силы страны.

Процесс первоначальной интеграции «Единства» и ОВР в регионах Южного Урала ощутимо осложнила конкуренция местных элит, продолжавшаяся даже после официального объявления о создании Всероссийской Партии «Единство и Отечество — Единая Россия» в декабре 2001 г. Особенное обострение внутриэлитного соперничества во время и после завершения процедур организационного слияния в регионах проявлялось в период выборов законодательных органов и глав регионов. Так, в Оренбуржье срыв объединительных процедур на учредительной конференции регионального отделения «Единой России» в преддверии выборов Законодательного собрания области весной 2002 г. привел к тому, что формально от партии кандидаты не выдвигались и целенаправленная агитационная кампания не проводилась. В Челябинской области губернаторские выборы 2000 г. ознаменовались борьбой П. Сумина и М. Гришанкова за поддержку В. Путина, дополнительно разделив позицию местного ОВР по вопросу их поддержки, а в Башкортостане на выборах Президента республики в 2003 г. участие принимали однопартийцы уже из «Единой России» — глава Башкортостана М. Рахимов и московский бизнесмен С. Веремеенко.

С целью системного повышения уровня партийной конкуренции и идеологической наполненности выборов с середины 2003 г. законодательно был закреплен механизм пропорционального участия политических партий при формировании региональных парламентов. При этом ставился частичный заслон открытому административному фактору на региональных выборах путем запрета чиновникам совмещать депутатские должности и посты в администрациях муниципальных образований. Однако прошедшие впервые по новым правилам в конце 2005 — первой декаде 2006 г. в Челябинской и Оренбургской областях выборы региональных парламентов и победа «Единой России» как «партии реальных дел», насыщенной представителями высшего менеджмента различных государственных и бизнесструктур, косвенно свидетельствовали о сохранении преобладания административно-финансового фактора над идейно-политическим.

В рамках выстраивания властной вертикали президент В. Путин инициировал в конце 2004 г. принятие закона, установившего порядок избрания руководителей субъектов Федерации не на прямых выборах, а местными парламентами по представлению президента. Через год был сделан дополнительный шаг по повышению роли политических объединений, который ввел право для партий, победивших на региональных выборах, предлагать свою кандидатуру губернатора.

В совокупности эти меры, с одной стороны, кардинально централизовали власть в стране и усилили роль Президента в формировании исполнительных органов власти в территориях, с другой — существенно повысили значение партий в политическом пространстве регионов. Впоследствии все руководители территорий Южного Урала, досрочно поставив перед Президентом вопрос о доверии, были переутверждены региональными парламентами, большинство в которых составляли их однопартийцы из «Единой России».

На фоне объединения провластных сил в мощную «Единую Россию» постепенно шел процесс дробления оппозиционных сил. Некогда крупнейшая и сильная КПРФ, являвшаяся консолидирующим ядром левого оппозиционного фланга, под воздействием внутренних и внешних факторов стремительно утратила былое влияние. Либеральные партии стали заложниками непреодолимых противоречий.

В этих условиях быстро набрали обороты альтернативные партийные объединения («Справедливая Россия», «Патриоты России», «Гражданская сила»), которые проявляли большую лояльность действующему режиму и претендовали на роль системной оппозиции. На Южном Урале процесс агрегирования общественнополитических сил наблюдался также преимущественно вокруг «партии власти», и лишь в Башкирии была особо заметна активность оппозиционной руководству республики лево-правой коалиции.

Выборы в Государственную Думу 2007 г., прошедшие исключительно на партийной основе с высокой долей региональных представителей в списках, заложили основу для полного и окончательного перехода парламентского процесса в России к конкуренции прежде всего политических идей и программ. Участие главы государства в парламентской кампании как лица партийного списка придало новое звучание процессу партийных выборов, заложило основу для качественно нового этапа в развитии российской многопартийности как реального элемента системы демократической власти.

Таким образом, под воздействием президентской власти была проведена масштабная политическая реформа страны и регионов. Партийная система подверглась существенной централизации и унификации через выведение из политического оборота региональных партийных организаций. Одновременно резко увеличился удельный вес региональной составляющей в партийно-политической сфере страны. Образование на федеральном уровне доминирующей «партии власти», выступившей объединительной платформой элит в целях поддержки курса Президента, спровоцировало при этом на Южном Урале внутриэлитное соперничество за получение из центра представительских полномочий «правящей партии».

В заключении подведены итоги исследования, дается общая оценка хода возникновения и становления многопартийности в федеральном измерении и изучаемом регионе в их взаимообусловленности и взаимодействии согласно предложенной автором периодизации. Сделан вывод о том, что процесс формирования российской многопартийности на Южном Урале был подвержен заметному влиянию социальноэкономических и политических факторов внутри субъектов Федерации.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. Левченко, А. А. Формирование многопартийности в Челябинской области (1987—1993) / А. А. Левченко // Вестн. Оренб. гос. ун-та. Оренбург :

Изд-во ГОУ ОГУ, 2006. № 11. Специальный выпуск. Наука и образование:

проблемы и перспективы. Ч. 1. С. 201—207. (Реестр ВАК).

2. Левченко, А. А. Политические партии как участники формирования регионального парламента (на материалах Оренбургской области) (1994— 2006 годы) / А. А. Левченко // Известия Рос. гос. пед. ун-та им. А. И. Герцена.

СПб., 2009. № 108. С. 34—42. (Реестр ВАК).

3. Левченко, А. А. Социальный состав Законодательного собрания Оренбургской области в 90-е годы ХХ века / А. А. Левченко // Аспирантский вестник ОГПУ. Оренбург : Изд-во ОГПУ, 2005. № 1. С. 41—47.

4. Левченко, А. А. Возникновение многопартийности в России в конце ХХ в.

(на материалах Южного Урала, 1987—1991) / А. А. Левченко // Аспирант, или Молодое поколение ученых о… : науч.-практ. альманах аспирантского сообщества. Оренбург : Изд-во ОГПУ, 2009. Вып. 4. С. 67—74.

5. Левченко, А. А. Политические партии в избирательной кампании 1995— 1996 гг. (на материалах Южного Урала) / А. А. Левченко // Наука и образование:

исследования молодых ученых : сб. статей аспирантов ОГПУ. Оренбург: ГУ «РЦРО», 2009. С. 42—47.

6. Левченко, А. А. Развитие законодательной базы о многопартийности в России в 2000—2007 гг. / А. А. Левченко // Оренбургский государственный педагогический университет: история и современность : материалы ХХХ преподавательской науч.-практ. конф. Оренбург : Изд-во ОГПУ, 2009. Т. 1. С. 70—85.

7. Левченко, А. А. Многопартийность в первые годы становления новой российской государственности (на материалах Южного Урала, 1991—1993 гг.) / А. А.

Левченко // Вестн. Оренб. гос. пед. ун-та. Оренбург : Изд-во ОГПУ, 2009. № 2(54).

С. 9—18.

Подписано в печать 16.11.2009 г. Усл. печ. л. 1,6. Тираж 100 экз.

460844, г. Оренбург, ул. Советская, 19. Оренбургский государственный