«Физическая и функциональная природа ментальных свойств и состояний ...»

На правах рукописи

ВИННИК

Дмитрий Владимирович

Физическая и функциональная природа

ментальных свойств и состояний

Специальность 09.00.01. — онтология и теория познания

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора философских наук

Новосибирск — 2011

Работа выполнена в секторе философии науки Учреждения Российской академии наук Институте философии и права СО РАН

Научный консультант:

– доктор философских наук, профессор А. Л. Симанов

Официальные оппоненты:

– доктор философских наук, профессор Олег Альбертович Донских – доктор философских наук, профессор Владимир Олегович Лобовиков – доктор философских наук, профессор Сталина Сергеевна Розова

Ведущая организация – Томский государственный университет

Защита состоится 28 сентября 2011 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета Д 003.057.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук в Учреждении Российской академии наук Институте философии и права СО РАН по адресу: 630090, г. Новосибирск, ул. Николаева, д. 8.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института философии и права СО РАН.

Автореферат разослан «» августа 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат философских наук А. В. Хлебалин

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования.

Научные успехи и внутренняя динамика философской мысли в XX веке породили большой диапазон различных философских теорий сознания, решающих те или иные частные психофизические проблемы. Для демонстрации их огромного многообразия укажем лишь часть подобных теорий: теория психофизического тождества, редуктивный физикализм, нередуктивный физикализм, аномальный монизм, дуализм свойств, концептуальный дуализм, эпистемический дуализм, дуализм предикатов, параллелизм, двухаспектная теория, теория супервентности, эмерджентизм, панпсихизм, теория репрезентации, теория чувственных данных, теория интенциональности, дизъюнктивная теория, адвербиальная теория, интернализм, экстернализм, ментализм, механицизм, машинный функционализм, психологический функционализм, телеологический функционализм, слабый функционализм, когнитивизм, коннективизм. Следует иметь в виду, что большинство указанных теорий имеют множество модификаций. Это говорит о том, что философия сознания является, с одной стороны, динамично развивающимся направлением современной философии, с другой стороны, дает основания полагать, что указанное многообразие не столько отображает действительный диапазон точек зрения, сколько является результатом своеобразной языковой игры на проблемном поле философии сознания. Действительная эпистемическая граница между теориями часто скрыта лингвистическим туманом. Например, затруднительно различить философское содержание аномального монизма и теории тождества событий, двухаспектной теории и дуализма свойств, эмерджентизма и концепции форм движения материи.

Тем не менее, неверно считать, что философия сознания является целиком современной формой спекулятивной метафизики, а любые концептуальные попытки разрешения так называемой проблемы сознания являются не более чем формой языковой игры. Есть основания полагать, что такая точка зрения является результатом некоторого интеллектуального философского снобизма, согласно которому никакой прогресс в философии невозможен. Нельзя отрицать факта существенного научного прогресса в таких научных дисциплинах, как психофизиология, нейрофизиология, зоопсихология, этология, моделирование когнитивных процессов, логика и теории вычислимости.

Перечисленные научные дисциплины в той или иной форме сталкиваются с нетривиальными проблемами, которые носят философский характер и имеют отношение к более общей проблематике сознания. Конкретизация и теоретическое осмысление этих проблем позволит переосмыслить проблему сознания в свете современного научного мировоззрения. Эта задача решается в такой области философии, как философия сознания. Современная философия сознания исторически восходит к аналитической философии, однако к настоящему времени уже вышла за ее концептуальные рамки и институциональные формы. Философию сознания можно определить как раздел философии, выполняющий роль философии и методологии науки для перечисленных выше научных дисциплин. Появление многих из перечисленных теорий явилось реакцией на научные открытия, содержание которых несводимо к основному вопросу философии.

Существуют два фундаментальных для философии сознания понятия, объем и содержание которых вызывают наибольшую полемику среди сторонников конкурирующих теорий сознания. Это понятия ментальных свойств и ментальных состояний. Специфика ментальных свойств и состояний заключается в том, что они относятся к устойчивой для редукции эпистемической области. На уровне натурализованной эпистемологии эта область является предметом психологии. На уровне философской рефлексии она является объектом феноменологического анализа сознания.

Эпистемическая автономия этой области обусловлена существованием специфического онтологического механизма, который по аналогии с физикой можно описать как экранировку сознания от физических (или каких-либо других) факторов, лежащих в основе проявления феноменов, характерных для этой области. Разум в известных пределах экранирован от воздействия нижнепорядковых уровней организации психики, мозга и воздействий внешней среды. Однако этот феномен экранировки не носит полностью непроницаемый характер. Подробный анализ содержания и структуры этой эпистемической области, а также исследование совместимости утверждений о ментальных свойствах и состояниях в рамках концепций одного эпистемического типа с утверждениями о физических, физиологических, функциональных, логических и вычислительных свойствах и состояниях в рамках концепций других эпистемических типов, а также отношения выводимости между этими утверждениями является актуальной задачей. Этими эпистемическими типами являются различные специальные онтологии сознания: субстанциальные, негативные, атрибутивные и релятивные онтологии.

Выполнение этой задачи позволит сформулировать контуры концептуального каркаса общей теории сознания как множества дополнительных концепций различных эпистемических типов и добиться большей теоретической полноты и определенности знаний о природе разума. В результате этого содержание такого традиционного для европейской метафизики понятия как сознание может быть переосмыслено с эмпирической точки зрения.

Степень разработанности проблемы.

Вряд ли было бы справедливым утверждать, что в философии сознания существуют проблемы, на которые не было обращено должного внимания. Спецификой этого направления философии является тот факт, что в ней нет недостатка в исследователях и исследованиях, скорее наблюдается избыток концепций и теоретических положений. Представляется целесообразным выделить и перечислить основные проблемы, концепции, авторов и сторонников этих концепций, и обратить внимание на недостаточность попыток глубокого метатеоретического анализа этих концепций на предмет совместимости друг с другом.

Так называемая проблема сознания как наиболее общая философская проблема в XX веке ставилась и анализировалась в работах Э. Гуссерля, Д.И. Дубровского, А.М. Пятигорского и М.К. Мамардашвили, Е. Алексеевой, В. Молчанова, Н.Н.

Даниловой, Д. Деннета, Дж. Серля и многих других.

Психофизическая проблема является, пожалуй, одной из самых древних философских проблем. Вопрос о первичности сознания или материи остается актуальным и сейчас, однако в современной форме эта проблема обычно формулируется не как вопрос о соотношении материальной и духовной субстанций, а как проблема соотношения психических и физических свойств, психических и физических событий и состояний.

Теория тождества свойств (type identity theory), или редуктивный физикализм, утверждает тождество физических и ментальных свойств и состояний. К ее сторонникам следует отнести Х. Фейгеля, Д. Смарта, Д. Льюис и Д. Армстронга. Теория тождества событий (token identity theory), или нередуктивный физикализм, отрицает тождество физических и психических свойств и состояний, хотя признает тождество физических и психических событий. К сторонникам теории тождества событий относятся Д. Дэвидсон, Я. Ким, Д. Чалмерс, психофизиолог Р. Сперри. Также к сторонникам этой теории с некоторыми оговорками можно отнести В.И. Ленина и А.М. Деборина. Двухаспектная теория, или нейтральный монизм, основывается на точке зрения, согласно которой ментальные и физические свойства являются аспектами или типами свойств субстанции или множества событий, природа которых носит ни ментальный, ни физический характер.

К сторонникам этой теории обычно относят Б. Спинозу, Г. Фехнера, Г.Х. Льюиса, Э.

Маха, В. Джемса, В. Холта, Б. Рассела, Дж. Дьюи, П. Стросона и Т. Нагеля.

Наиболее известным способом решения проблемы онтологического статуса чувственных данных является субстанциальный дуализм. К немногочисленным известным сторонником субстанциального дуализма можно отнести Р. Свинберна, Р. Адамса и Д.

Парфита. Согласно концепции дуализма свойств (атрибутивного дуализма) физические и психические свойства являются самостоятельными категориями свойств, не сводимыми друг к другу. Сторонники дуализма свойств утверждают, что их доктрина является онтологическим монизмом: существуют только физические объекты, некоторые из которых обладают как физическими, так и психическими свойствами. К сторонникам этой концепции можно отнести Ф. Брентано, также ее разделяют Дж. Фодор и Д. Дэвидсон.

Проблема источника ментального содержания восходит к предыдущей проблеме, однако носит более общий характер. Философов, занимающихся этой проблемой, интересует природа онтологического источника содержания ментальных состояний, особенно — чувственных данных. Здесь можно выделить два направления. Сторонники концепции интернализма полагают, что источник чувственных данных находится внутри субъекта. Интерналистскими являются теория репрезентации, которую разделяли Д. Мур и Б. Рассел, и теория чувственных данных, создателями которой являются Г. Анскомб и Я.

Хинтикка, а сторонниками Д. Льюис, С. Шумахер, Т. Крэйн. Сторонники экстернализма убеждены, что источник чувственных данных лежит исключительно во внешнем мире. К ним относятся Ф. Дрецке, В. Ликан, Т. Хондрих и Д. Деннет. Так же экстерналистами являются сторонники теории производной (объективной) интенциональности Г. Харман и М. Тай.

Проблема генезиса сознания является философской проблемой, обладающей большим значением для естественных наук, в первую очередь — для биологии. Строго говоря, следует различать естественнонаучную и философскую постановки этой проблемы. Для биологии важно решение вопроса о проведении границы между биологическими видами, обладающими сознанием и не обладающими им. Ученых волнует вопрос, какие условия необходимы для появления ментальных свойств у биологических существ в процессе филогенеза и онтогенеза, а так же вопрос корректности критериев, на основании которых мы можем приписывать сознание или конкретные ментальные функции тем или иным биологическим видам. Существующие эмпирические этологические, зоопсихологические и нейрофизиологические критерии не позволяют разрешить эту проблему радикальным образом, поскольку мы в той или иной степени вынуждены проецировать человеческие представления о когнитивных способностях для обоснования приписывания сознания существам, обладающими когнитивными функциями, сходными с человеческими.

Сторонники эмерджентной концепции убеждены, что ментальные свойства являются спонтанно, непредсказуемо возникающими свойствами высокоорганизованной материи, т.е. результатом перехода количественны изменений в качественные. Эти свойства нередуцируемы к физиологическим, химическим и, в конечном счете, к физическим свойствам. Диалектический материализм в форме учения об уровнях движения материи, очевидно, является формой эмерджентной теории. К сторонникам этой концепции относятся С. Александер и Д. Льюис, С. Броуд и Л. Морган, Д.С. Милль и А.

Деборин, Р. Сперри, Дж. Марголис и П. Клэйтон.

С точки зрения концепции панпсихизма ментальные свойства суть необходимые атрибуты самых фундаментальных физических событий. Следует отметить, что панпсихизм не является идеалистической философией: на уровне онтологии он признает существование дуализма свойств и нейтрального монизма. К сторонникам панпсихизма традиционно относят Г. Фехнера, В. Вундта, А. Уайтхеда и, иногда, В. Джеймса. В настоящее время этой концепции придерживаются Д.Р. Гриффин, Г. Розенберг, Д.

Скрибна, Т. Спригги. Д. Чалмерс и В. Сигер осторожно высказывают симпатию панпсихизму.

Проблема логической и вычислительной природы интеллекта является чрезвычайно важной как логико-методологическая проблема, имеющая множество эмпирических и онтологических следствий. Суть проблемы заключается в вопросе о типе логической системы и конкретных алгоритмов, на основе которых естественный интеллект производит необходимые для своей деятельности вычисления. В настоящее время в этой области конкурируют концепции «механизма» и «ментализма». Сторонники «механизма» полагают, что человеческое мышление может быть формализовано, а сторонники «ментализма» считают, что человеческое мышление не может быть представлено алгоритмом. Основоположником «ментализма» считается Дж. Лукас, отстаивавший преимущество человеческого интеллекта перед машинным, апеллируя при этом к теореме Геделя о неполноте. Любопытно, что ключевым моментом в противостоянии названных позиций стала интерпретация геделевской теоремы. Позднее к лагерю менталистов примкнул Р. Пенроуз.

В рамках этой проблемы чрезвычайно актуальным является вопрос о том, обладают ли вычислительные состояния головного мозга собственной семантикой или оперируют только с синтаксисом. Относительно этого вопроса расходятся исследовательские программы когнитивизма (когнитивных наук) и коннективизма (идеологии моделирования нейронных сетей на основе параллельных вычислений).

Когнитивисты убеждены, что в своих вычислительных операциях мозг работает со смыслом, что вычислительные состояния обладают собственной семантикой. Основными идеологами этого направления являются Дж. Фодор и З. Пилишин. Фодор считает, что существует особый язык мысли, который он назвал «ментализ». Этот язык обладает собственной грамматикой. Задача исследователей — расшифровать этот язык, иными словами — открыть тот язык программирования, на котором запрограммирован наш мозг.

Коннективисты уверены, что мозг не обладает встроенной грамматикой, что не существует никакого «языка мысли», что убеждения когнитивистов являются результатом переноса классической концепции вычислений на описание работы мозга. К сторонникам коннективизма относятся Д. Хебб, Ч. Осгуд, П. Черчлэнд, Т. Сеновский и Дж. Серль.

Позиция коннективизма содержит онтологические предпосылки эмерджентной теории, поскольку с точки зрения коннективизма ментальные состояния являются эпистемически непрозрачными результатами статистически описываемых процессов.

Проблема создания искусственного интеллекта по самой своей формулировке является скорее не философской, а практической проблемой, однако способ ее решения зависит от истинности определенных философских предпосылок. С точки зрения функционализма не существует онтологической разницы между искусственными вычислительными устройствами и естественными вычислительными устройствами (мозгами). Исходя из этой концепции, можно утверждать, что задача создания искусственного интеллекта является технической задачей успешного моделирования и воспроизведения конкретных ментальных функций на компьютерах. С точки зрения этой концепции природа интеллекта носит целиком структурный логический характер, т.е. тип физического носителя, на котором реализуется та или иная функциональная организация, не имеет принципиального значения. Устройство, которое пройдет тест Черча, может считаться разумным относительно того определения разумности (как конъюнкции ментальных функций), которое мы примем. Сторонниками функционализма являются Х.

Патнэм, П. Черчланд, Дж. Фодор, Н. Блок.

Противники функционализма, к которым можно отнести сторонников квантовой природы сознания, утверждают, что физические свойства носителя являются существенными, что источник ментальных свойств покоится в более глубоких (субатомных) уровнях физической реальности, нежели считают функционалисты, рассматривающие мозг исключительно как вычислительную сеть из нейронов. В генерации ментальных свойств существенную играют роль фундаментальные физические явления, например, такие, как феномен квантовой когеренции. К сторонникам этой концепции можно отнести Р. Пенроуза и С. Хамероффа, Х. Степпа, Дж. Экклза.

Проблема неоднородности ментального содержания (дизъюнктивного характера понятия ментального состояния) отражена в работах Д. Дэвидсона, Р. Рорти и Я. Кима.

Суть проблемы заключается в поиске общего признака у качественных и интенциональных состояний, на основании которых их относят к видам более общего понятия ментального состояния. Согласно Р. Рорти, этим свойством является «эпистемический доступ от первого лица». Суть проявляется на уровне полемики между кволитативизмом и интенционализмом. Интенционалисты убеждены, что существует возможность описания структуры сознания как отношений между множеством интенциональнх актов. При этом можно, и даже необходимо абстрагироваться от качественного (чувственного) содержания интенциональных актов. Одним из основных аргументов сторонников этой точки зрения является апелляция к тому, что интенциональные состояния сознания носят объективный характер, могут регистрироваться как поведенческие диспозиции и описываться в качестве пропозициональных установок. К сторонникам кволитативизма следует отнести Д. Юма и Г. Райла, а так же последователей теории чувственных данных. К интенционалистам следует отнести Э. Гуссерля, Т. Крэйна и Я. Кима. Я. Ким является одним из немногих авторов, исследовавших существующие физиклистские и функционалисткие концепции на предмет теоретической совместимости друг с другом.

Также следует отдельно упомянуть о практических успехах считывания и распознавания информации непосредственно с нервной ткани мозга.

Объектом исследования являются философские концепции сознания и конкретнонаучные теории, использующие понятия ментальных свойств и состояний и содержащие утверждения об отношении этих свойств и состояний со свойствами и состояниями физическими, функциональными, логическими, вычислительными и т.п.

В связи с этим в качестве предмета исследования выступают отношения теоретической совместимости различных философских концепций, научных теорий сознания и исследовательских программ. При этом совместимость понимается как непротиворечивость утверждений.

Цель и задачи исследования.

Целью исследования является определение концептуальных контуров общей теории сознания, содержащей теоретические утверждения о природе ментальных свойств и ментальных состояний, претендующих на разрешение наиболее значимых проблем в философии сознания и наиболее полно отвечающей современным эмпирическим данным различных конкретно-научных дисциплин. Эта цель предполагает решение следующих задач:

1) Конкретизировать проблемное поле философии сознания. Выполнение этой задачи подразумевает выявление наиболее значимых проблем и описание философских концепций, претендующих на их решение, а также выявление логической и содержательной взаимообусловленности проблем и концепций.

2) Исследовать концепцию атрибутивного дуализма как эпистемическую доктрину нередуктивного типа, описывающую специфическую онтологию свойств, а также признающую особый статус ментальных свойств с точки зрения соответствия эмпирическим данным конкретных наук. Исследовать отношения совместимости атрибутивного дуализма с другими концепциями в философии сознания (теория тождества, функционализм, эмерджентизм, панпсихизм, интернализм, экстернализм и Выявить теоретический подход, позволяющий совместить представление о ментальных состояниях как внутренних состояниях субъекта и представление о внешнем объективном характере источника содержания ментальных состояний.

Продемонстрировать теоретическую значимость онтологической интерпретации ментальных состояний как эмерджентных состояний на материале проблемы генезиса сознания.

Исследовать подходы для разрешения проблемы неоднородности ментальных феноменов (общего признака между качественными и интенциональными состояниями). Выполнение этой задачи подразумевает изучения соотношения множеств качественных и интенциональных состояний.

Исследовать проблему тожества личности. Выполнение этой задачи подразумевает исследование феномена синхронизации ментальных состояний и тождества личности во времени на феноменологическом и онтологическом уровнях.

Исследовать соотношение понятий качественных состояний, интенциональных состояний, функциональных состояний, физических состояний и отношения выводимости между утверждениями, содержащими эти понятия.

Методологическая и теоретическая основы исследования. Исследование основано на следующих теоретических идеях и методологических предпосылках:

1) Идее разграничения предельно абстрактного метафизического понятия сознания, конкретно-научных понятий сознания и конкретизированного философского понятия сознания, основанного на множестве альтернативных натурализованных эпистемических конструктов. Натуралистическая конкретизация философского понятия сознания интерпретируется как гносеологическая процедура, наиболее удовлетворяющая требованиям полноты и определенности знания.

2) Теоретической предпосылке, что философия сознания выполняет a) роль метатеории по отношению к объектным натурализованным теориям сознания; б) выполняет роль методологии науки по отношению к конкретно-научным дисциплинам, содержащих утверждения о ментальных свойствах и состояниях.

3) Конструирование специальных онтологий, основанных на различной логикометодологической структуре базовых понятий имеет смысл в рамках общей философской теории сознания, по отношению к которой данные специальные онтологии носят подчиненный характер. В качестве основания используется различение онтологий вещей, свойств и отношений А.И. Уемова.

4) В ситуации конструирования комбинаций из различных специальных онтологий преимущество отдается субстанциальной онтологии физикалистского типа.

5) Теоретическая полнота рационального знания относительно сложных объектов, бытие которых имеет в своей основе иерархию различных уровней организации материи, возможна только как комбинация утверждений, принадлежащих к концепциям различных эпистемических типов, носящих по отношению друг к другу взаимодополнительный характер.

6) Тезис о множественном способе реализации ментальных состояний (Д. Дэвидсон) и функциональных состояний (Х. Патнэм), подтверждаемый существующими эмпирическими данными, дает теоретические основания полагать, что психофизические концепции нередуктивного типа, в основе которых лежит признание этого тезиса, эмпирически корректны.

7) Редукционистские психофизические концепций играют методологическую роль некоего теоретического эталона с точки зрения логики и фундаментальной онтологии, позволяющего конкретизировать границы эмпирической интерпретации фундаментальных психофизических понятий.

8) Методологической предпосылке, что концепция семантического экстернализма, основанная на работах Х. Патнэма и Д. Чалмерса, является наиболее конструктивным подходом для решения проблемы содержания ментальных состояний с точки зрения требований натурализации психофизических теоретических понятий.

Научная новизна и конкретные результаты исследования содержаться в следующих основных положениях, выносимых на защиту:

1. Предложена философская концепция сознания, наиболее отвечающая современным эмпирическим данным различных конкретно-научных дисциплин и обладающая наибольшей степенью теоретической полноты. Эту концепцию можно описать как комбинацию следующих теорий, решающих частные философские проблемы, но содержательно и логически совместимых друг с другом: атрибутивный дуализм (дуализм свойств), релятивный физикализм (теория тождества событий), эмерджентизм, слабый функционализм (коннективизм), семантический экстернализм.

2. Концепция атрибутивного дуализма наиболее адекватно описывает онтологию сознания (онтологию свойств) и совмещает конкретно-научные и философские представления о ментальных свойствах и состояниях.

3. Концепция атрибутивного дуализма совместима с физикалистской эмерджентной концепцией, согласно которой ментальные свойства и состояния являются эмерджентными феноменами. Эмерджентизм не объясняет механизм зарождения сознания, но в самом общем виде описывает условия, при которых система обретает ментальные свойства. Есть основания считать, что прогресс кибернетики, нейрофизиологии и фундаментальной физики позволит эти условия конкретизировать и эмпирически обнаружить численные критерии систем, способных обладать ментальностью. Для выполнения этой задачи потребуются совершенствование критериев оценки сложности систем, отличных от простой оценки количества элементов и спекуляций относительно связей между ними на основе простой оценки комбинаций.

4. Демонстрируется, что концепция атрибутивного дуализма совместима с концепцией релятивного физикализма (теорией тождества событий), согласно которой существует класс психофизических событий, элементы которого обладают двумя группами несводимых друг к другу свойств: физическими и ментальными.

5. Проблема неоднородности ментального (дизъюнктивного характера понятия ментального состояния) не решается на феноменологическом уровне, однако может быть решена онтологически с помощью разграничения областей редукции.

Интенциональные состояния следует редуцировать к функциональным состояниям, а качественные состояния — к физическим состояниям.

6. Выдвинуто предположение, что феномен индивидуального самосознания является состоянием сознания качественного типа, в основе которого лежит определенное эмерджентное макросостояние головного мозга. Феномен самосознания имеет коррелят в виде рефлексивных интенциональных состояний, однако его онтологическая природа носит более глубокий физический характер.

7. Если признавать тезис о тождестве ментальных и функциональных состояний, утверждая при этом тождество функциональных состояний с состояниями физическими в каждом конкретном случае, то, принимая такую точку зрения, следует принять концепцию психофизической теории тождества свойств. Если отвергать теорию тождества свойств, следует отказаться от тезиса о полном тождестве функциональных и ментальных состояний, что не исключает рассмотрения отношения их подобия и моделирования ментальных состояний с помощью функциональных.

8. Редуктивный физикализм является ущербной философской концепцией, но продуктивным логико-методологическим подходом, обладающим существенным эмпирическим базисом и теоретическим потенциалом для конкретных психофизических наук.

9. Функционализм отвергает физический редукционизм, однако сам является разновидностью редукционизма, известного как логицизм, поскольку сводит ментальные состояния к логико-вычислительным состояниям. Функционализм является специфической концепцией редуктивного типа, редуцирующего ментальные состояния к логико-вычислительным состояниям(не повтор ли.

Основные теоретические положения функционализма эмпирически существенно недопределены, поэтому в настоящее время функционализм не может иметь конкретной логико-методологической значимости. Эту концепцию следует рассматривать как правдоподобное философское предположение о роли вычислительных процессов в природе сознания и как желаемую научную теорию сознания в будущем.

10. В рамках когнитивизма, основанного на бинарной логике и классической теории вычислений, понятие искусственного интеллекта является условным и избыточным, поскольку с точки зрения конструктивистских предпосылок таковой, т.е. между естественным и искусственным, разницы не существует.

Обоснован тезис, что в рамках коннективизма понятие искусственного интеллекта является эмерджентным понятием и его создание не является конструктивной задачей, поскольку отсутствуют четкие критерии условий возникновения эмерджентных ментальных состояний. Продемонстрировано, что существует возможность создания концепции, сочетающей эмерджентные предпосылки, характерные для коннективизма и возможность осмысленной интерпретации результатов моделирования ментальных репрезентаций на основе семантического экстернализма.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Результаты исследования могут быть использованы для разрешения теоретической проблемы дизъюнктивного определения понятия ментального состояния. Также теоретическое значение имеет тезис о возможности создания концепции, сочетающей эмерджентные предпосылки, характерные для коннективизма и возможности осмысленной интерпретации результатов моделирования ментальных репрезентаций на основе семантического экстернализма. Кроме того, результаты имеют междисциплинарную значимость в качестве обоснования отношений между теориями сознания в рамках различных конкретно-научных направлений: психологии, зоопсихологии, этологией, психофизиологией, когнитивными исследованиями, исследованиями в области искусственного интеллекта. Конкретное теоретическое значение, позволяющее разрешить проблему разнородности ментальных феноменов, имеет предложенное разграничение областей редукции типов ментальных состояний Результаты исследования могут быть использованы в качестве логико-методологического основания конкретно-научных исследований в области искусственного интеллекта и психофизиологии. Практическая значимость работы заключается в возможности использования материалов исследования для совершенствования учебных курсов «Философия науки» и «Философия сознания».

Апробация работы.

Основные положения и результаты диссертационного исследования опубликованы в 15 статьях Перечня ведущих рецензируемых журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертации на соискание ученой степени доктора наук. Выводы и результаты исследования обсуждались на IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации», г. Москва, МГУ, 24-28 мая 2005 г.; V Российском философском конгрессе «Наука. Философия. Общество», г.

Новосибирск, 25-28 августа 2009 г.; на Летних философских школах «Голубое озеро», г.

Новосибирск, НГУ, июль 2004 г., июль 2005 г., июль 2006 г.; Региональной научной конференции молодых ученых Сибири в области гуманитарных и социальных наук, г.

Новосибирск, ИФПР СО РАН, май 2005 г., май 2006 г., ноябрь 2007 г., июнь 2008 г.;

Всероссийской научной конференции «Философия науки и инновационные технологии в науке и образовании», г. Томск, ТГУ, сентябрь 2007 г.; на семинарах Философского факультета Центрально-европейского университета, г. Будапешт (Венгрия) в 2004- гг.; на семинарах кафедр логики и методологии науки философского факультета НГУ, а также Отдела философии Института философии и права СО РАН и на межинститутском семинаре ННЦ СО РАН «Философия науки».

Структура работы.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка используемой литературы.

Во Введении обосновывается актуальность и дается характеристика степени разработанности темы исследования; с точки зрения анализа проблемного поля формулируются цель и задачи диссертационного исследования, приводятся его методологические и теоретические основания; выдвигаются тезисы, выносимые на защиту и содержательно раскрывается их новизна, оценивается теоретическая и практическая значимость полученных результатов.

Глава I. «Философское и конкретно-научное содержание проблемы сознания»

посвящена обоснованию эпистемической значимости атрибутивного дуализма как философской физикалистской концепции нередуктивного типа.

Как демонстрируется в Гл. I, глубоко проблематичным является онтологический и гносеологический статус психических феноменов, а так же объем и содержание менталистского понятийного аппарата и терминологии. С одной стороны, существует множество попыток элиминировать этот понятийный аппарат, заменив его на физический или поведенческий, с другой — натурализовать входящие в него понятия в виде специфических ментальных сущностей.

В §1 «Сознание» как объектный и метатеоретический термин» рассматривается так называемая «проблема сознания» с точки зрения гносеологии. Параграф содержит подробное описание понятийного аппарата философии сознания как метатеоретической дисциплины, в котором эта проблема может быть осмыслена на наиболее абстрактном уровне. Философия сознания рассматривается как раздел философии, выполняющий роль методологии науки для психофизических и когнитивных наук. Отмечается, что нередко достаточно тяжело провести различие между конкретно-научными теориями сознания и философскими концепциями сознания. То, что преподносится как научные теории нередко в действительности является концепциями, а философские концепции тяготеют к естественно-научным теориям, теряя свою философскую специфику. Раскрываются способы употребления таких терминов как «сознание», «психика», «ментальное состояние», «качественное состояние», «интенциональное состояние», «состояние сознания», «ментальное содержание», «ментальное событие», «ментальное свойство», «ментальный факт», «ментальный акт» и др. Определяется содержание этих терминов и способы их использования в зависимости от различных контекстов в рамках настоящей работы. Демонстрируется разница между предельно абстрактным философским пониманием и конкретно-научными понятиями сознания. В качестве примера философского понимания сознания приводится точка зрения М.К. Мамардашвили и А.Пятигорского, описывающих сознание как некий совершенно особый, чрезвычайно трудноуловимый динамический феномен, как надындивидуальную силу, проявляющийся в психике в виде рефлексии; как всегда потенциально возможный рефлексивный уровень по отношению к любому содержанию; как совершенно объективную универсальную психическую структуру, поддерживающую и координирующую психические акты и как метатермин. Особенностью подхода этих авторов является принципиальный отказ от включения феноменов сознания в какие-либо классификации и допущение парадоксальных высказываний об этом объекте. Отмечается, что эти описания сознания по своей условной модальности и парадоксальности очень напоминают описания нирваны в буддийской религиозной философии, а определения — отрицательные определения бога в апофатическом богословии. Очевидно, что источником парадоксов является свойство самореферентности рефлексивных актов, приписываемых сознанию. Для данного подхода характерен отказ от привязки проблемы сознания к проблеме языка. Авторы считают, что лингвистические структуры являются следами работы сознания в прошлом, но ни в коей мере не репрезентируют актуальное сознание. У настоящих авторов заимствуется метафора «борьбы с сознанием» как описание стремления редуцировать феномены сознания к нейрофизиологическим процессам, вычислительным состояниям головного мозга, социальным связям, ощущениям, знаковым системам и пр. Параграф содержит конкретно-научные определения сознания Г. Хакена, М.И. Рабиновича и М.К.

Мюезинолу, Ж.И. Резниковой, Ф.В. Бассина и др. Делается вывод, что одного метатеоретического осмысления для решения проблемы сознания недостаточно, требуется выход за пределы сознания, поэтому стремление к редукции и натурализации ментальных феноменов играет эпистемически положительную роль.

Утверждается, что в различных конкретно-научных теориях и философских концепциях так называемая проблема сознания проявляется индивидуально как на уровне эпистемологии, так и на уровне формальных выразительных средств научных теорий.

Граница между теоретическими терминами и терминами наблюдения в различных теоретических конструктах может различаться очень существенно — вплоть до полной инверсии. По этой причине сформулировать общий существенный признак, позволяющий формально определить некую единую «проблему сознания», для научного знания очень затруднительно. Делается вывод, что более целесообразно рассмотреть каждую теоретическую проблему по отдельности и показать содержательные связи между ними на метатеоретическом уровне. Этим метатеоретическим уровнем является философия сознания, а упомянутые теоретические проблемы — ее фундаментальными философскими проблемами.

В §2 «Проблемное поле общей теории сознания» отмечается, что большинство концепций в философии сознания были созданы для решения тех или иных достаточно узких философских проблем. В этой области философии немного доктрин, обладающих уровнем полноты, достаточным для более-менее удовлетворительного решения всех проблем в этой области. Вводится понятие общей теории сознания. Эта некоторая необходимая теория, которая должна быть способна ответить на все перечисленные ниже проблемы в рамках одного относительно когерентного концептуального каркаса. Эта теория может быть комбинацией различных частных теорий, которые, однако, должны находится друг к другу либо в отношении редукции, либо отношении в комплиментарности. Для конкретизации проблемного поля общей теории сознания рассматриваются основные философские проблемы в этой области и обозначаются конкурирующие концепции и точки зрения относительно этих проблем. Следует отметить, что большинство перечисляемых проблем представляют собой не трудноразрешимые противоречия между различными теоретическими положениями, а некие фундаментальные вопросы, потребность в ответе на которые имеет большую значимость как для философии, так и для науки. Все проблемы, в той или иной степени, логически и содержательно связаны между собой. По этой причине ставится задача изучения теоретической совместимости философских концепций, определяющих себя относительно разных философских проблем. Выполнение этой задачи позволит более четко обозначить проблемное поле философии сознания как множества различных теоретических утверждений. Данными проблемами являются:

1) Психофизическая проблема, которая формулируется как проблема соотношения психических и физических свойств, психических и физических событий и состояний.

Описываются наиболее значимые на настоящий момент теоретические подходы к решению этой проблемы. Это теория тождества свойств (Х. Фейгель, Д. Смарт, Д.

Льюис и Д. Армстронг); теория тождества событий (Д. Дэвидсон, Я.Ким, Д. Чалмерс, Р. Сперри); двухаспектная теория или нейтральный монизм (Б. Спиноза, Г. Фехнер, Г.Х.

Льюис, Э.Мах, В. Джемс, В. Холт, Б. Рассел, Дж. Дьюи, П. Стросон, Т. Нагель).

2) Проблема онтологического статуса чувственных данных. Утверждается, что поскольку природа ментальных свойств явно или эксплицитно определяется относительно свойств физических, эта проблема в действительности является не более чем иной формулировкой проблемы психофизической. Описываются современные конкурирующие концепции субстанциального дуализма (Р. Свинберн, Р. Адамс и Д. Парфит); дуализма свойств (атрибутивного дуализма) (Я. Ким); дуализма предикатов (Ф.Брентано, Дж.

Фодор, Д. Дэвидсон).

3) Проблема источника ментального содержания. Описывается концепция интернализма, к которой относятся теория репрезентации, (Д. Мур, Б. Рассел) и теория чувственных данных (Г. Анскомб, Я. Хинтикка, Д. Льюис, С. Шумахера, Т. Крэйн);

концепция экстернализма (Ф. Дрецке, В. Ликан, Т. Хондрих, Д. Деннет). Также экстреналистами являются сторонники теории производной (объективной) интенциональности (Г. Харман и М. Тай).

4) Проблема генезиса сознания формулируется как проблема условий, необходимых для появления ментальных свойств у биологических существ в процессе филогенеза и онтогенеза, а так же вопрос о корректности критериев, на основании которых мы можем приписывать сознание или конкретные ментальные функции тем или иным биологическим видам. Описывается концепция эмерджентизма (А.М. Деборин, С.

Александер и Д.Льюис, С. Броуд, Л. Морган, Д.С. Милль, Р. Сперри, Дж. Марголис, П.

Клэйтон) и концепция панпсихизма (Г. Фехнер, В. Вундт, А.Уайтхед, Д.Р. Гриффин, Г.

Розенберг, Д. Скрибна, Т. Спригги).

5) Проблема логической и вычислительной природы интеллекта. С одной стороны, она формулируется как вопрос о типе логической системы и конкретных алгоритмов, на основе которых естественный интеллект производит необходимые для своей деятельности вычисления. Описываются конкурирующие концепции механизма (П. Бенацерраф) и ментализма (Дж. Лукас, Р. Пенроуз). С другой стороны она формулируется как проблема наличия собственной семантики у вычислительных состояний головного мозга.

Относительно этого вопроса расходятся исследовательские программы когнитивизма (когнитивных наук) (Дж. Фодор, и З. Пилишин) и коннективизма (Д. Хебб, Ч. Осгуд, П.

Черчлэнд, Т. Сейновский, Дж. Серль).

6) Проблема искусственного интеллекта преподносится не столько как философская, но как практическая проблема, способ решения которой зависит от истинности определенных философских предпосылок. Описывается концепция функционализма (Х. Патнэм, П. Черчланд, Дж. Фодор, Н.Блок) и аргументы противников концепции квантовой природы сознания (Р. Пенроуз, С. Хамерофф, Х. Степп, Дж. Экклз).

7) Проблема психической причинности квалифицируется как метафизическая проблема онтологического статуса ментальных событий, включая ответы на вопросы о взаимообусловленности ментальных событий, ментальных и физических событий. В этой сфере конкурируют упомянутые функционализм, теория тождества, дуализм свойств, эпифеноменализм и модификация эмерджентизма, известная как концепция нисходящей причинности (downward causation).

8) Проблема природы и содержания самосознания формулируется в виде вопроса о том, ментальные акты какого класса ответственны за феномен самосознания.

Относительно этой проблемы можно выделить позиции кволитативизма, концепции непосредственной интенциональности, концепции рефлексивной интенциональности и персоналистического холизма.

9) Проблема единства сознания и тождества личности формулируется в виде вопроса о природе механизмов, обеспечивающих конститутивное единство различных феноменальных психических актов таким образом, что они образуют такую оперантную целостность как личность. Проблема анализируется в исторической перспективе, начиная с античности вплоть до наших дней как философская и конкретно-научная проблема.

Рассматриваются феномены диссоциации личности, феномена множественной личности и феномена расщепления мозолистого тела. Анализируются критерии тождества личности:

редупликационный аргумент, выдвинутый Б. Уильямсом и аргумент квази-памяти (Р.

Свинберн, Д. Парфит, Т. Рейд).

10) Проблема неоднородности ментального содержания (дизъюнктивного характера понятия ментального состояния). Суть проблемы заключается в том, что непонятно, какой общий признак есть у качественных и интенциональных состояний, на основании которых их относят к видам более общего понятия ментального состояния.

критикуется точка зрения, согласно которой этим свойством является «доступ от первого лица». Проблема анализируется на уровне полемики между кволитативизмом и интенционализмом.

Обосновано, что искомая общая теория сознания должна быть способна дать взаимосогласованные ответы на перечисленные проблемные вопросы.

В §3 «Картезианский концептуальный каркас как неизбежный дискурс»

обосновывается точка зрения, согласно которой менталистские феноменологические понятия неэлиминируемы из философских концепций сознания без существенной потери философского смысла и полноты психологического знания. Полноценное обсуждение проблемы сознания на философском уровне невозможно без признания существования психических феноменов (ментальных состояний) и специфических характеристик психического (ментальных свойств). Это вынуждает любую теорию сознания позиционироваться относительно взаимоопределения физических и психических сущностей. В самом названии науки «психофизиология» содержится намек на некий дуализм.

В явной или скрытой форме дуалистический контекст всегда присутствует в философских психофизических рассуждениях и в некоторых конкретно-научных дисциплинах. По этой причине, не отказываясь от онтологического физикализма, согласно которому любое ментальное событие является в действительности физическим событием, следует признать очевидный факт, что ментальные свойства не могут являться физическими свойствами в силу своей принципиально иной эпистемической природы.

Ментальные свойства не могут проявляться без физических свойств, являющихся их необходимым онтологическим условием, но утверждать тождество ментальных и физических свойств абсурдно.

Не будет большим преувеличением сказать, что в XX веке аргументация против субстанциального дуализма являлась неким фундаментальным философским дискурсом, определяющим идентичность философии сознания как некоторой области аналитической философии. Выделяется семь возражений против субстанциального дуализма:

Во-первых, с точки зрения логики, дуализм является избыточной концепцией, поскольку нарушает принцип «бритвы Оккама», постулируя субстанцию, альтернативную физической. Во-вторых, постулирование наличия двух автономных субстанций неизбежно ведет к проблеме обоснования их взаимодействия. Основных обоснований всего два:

интеракционизм и концепция предустановленной гармонии. Оба они неудовлетворительны по разным причинам. В-третьих, картезианский дуализм непоследователен. С одной стороны, он объявляет человеческий организм механизмом, действие которого объясняется причинными связями материальных объектов; с другой стороны, он постулирует наличие физическо-психической причинной связи, из которой следует, что некоторые физические события не могут быть непосредственно объяснены с помощью других физических событий, поскольку их причиной являются события ментальные. В-четвертых, к мыслящей субстанции относятся как чувственные, так и сугубо когнитивные состояния психики, природа которых различна. В-пятых, дуализм вступает в явное противоречие с тезисом единства сознания или тождества личности.

Можно сказать, что с точки зрения дуализма все мы являемся онтологическими шизофрениками, поскольку сущностей у нас целых две. В-шестых, дуализм мировоззренчески неприемлем для научного сообщества, поскольку перегружен религиозно-мистическим содержанием. В-седьмых, дуализм скорее является разновидностью спиритуалистической фантастики о параллельных мирах, чем серьезной философией.

Утверждается, что попытка разоблачения той или иной теории сознания в том, что она является скрытой формой дуализма — есть распространенный аргумент многих критиков. Чаще других от этой критики страдают физикалистские концепции нередуктивного типа. Действительно, все формы нередуктивного физикализма, включая теорию тождества событий и аномальный монизм, содержат в себе в скрытом виде онтологические посылки психофизического дуализма свойств. Однако многие возражения против картезианского дуализма давно потеряли свою актуальность по отношению к современной науке и философии, поскольку большинство перечисленных возражений справедливы против субстанциального дуализма, но не уместны по отношению к дуализму свойств. Даже декартовский дуализм является комбинацией дуализма субстанциального и дуализма свойств: двух несоизмеримых субстанциальных сфер и двух взаимно исключающих классов свойств. Очевидно, что субстанциальный дуализм влечет дуализм свойств, однако, обратное не верно.

Делается вывод, что картезианский концептуальный каркас действительно носит самый фундаментальный характер для философии сознания, и любая психофизическая концепция неизбежно вынуждена решать проблему соотношения физических и психических свойств. Отмечается, что мировоззренческий дуализм, существующий на уровне здравого смысла, судя по всему, не претерпел глубоких изменений, поскольку является закономерной и достаточно простой мировоззренческой позицией для минимально рефлексивного обывателя, а также содержанием народной психологии.

Следует отметить, что развитие иррационалистических воззрений мистического характера в современном мировоззрении усилило интерес к онтологическому дуализму, проявляющемуся в форме множества квазинаучных концепций, постулирующих наличие у человека некоторой трансфизической сущности или даже целой иерархии таких сущностей.

Обращается внимание на тот факт, что философский дуализм возродился и даже расширил своё влияние в последние десятилетия в своей гносеологической разновидности (атрибутивный дуализм), согласно которому признается существование особой категории нефизических свойств. Остальные формы дуализма (дуализм предикатов, концептуальный дуализм) суть лишь выражение в разных терминах представителями различных наук и философских специальностей простой интуиции, согласно которой от психологических понятий и менталистской терминологии отказываться не стоит, несмотря на все кажущиеся заманчивыми перспективы редукции этих понятий и этой терминологии к понятиям физическим. Атрибутивный дуализм совместим с нередуктивным физикализмом, впрочем, как и с двух-аспектной теорией (нейтральный монизм), являющийся способом прямой онтологизации категорий свойств, и субстанциальным дуализмом. Однако, делается важное утверждение, что атрибутивный дуализм может быть избавлен от критики в имплицитной неизбежности дуализма онтологического, благодаря принятию дополнительного тезиса об эмерджентном характере ментальных свойств.

Являясь концепцией скорее эпистемического типа, нежели онтологического, атрибутивный дуализм может совмещаться с разными онтологическими концепциями:

онтологическим дуализмом, нейтральным монизмом и различными видами нередуктивного физикализма. Как доказывается в настоящей работе, такой физикалистской концепцией нередуктивного типа, наиболее отвечающей эмпирическим данным и совместимой с дуализмом свойств, является концепция релятивного физикализма (теорией тождества событий), согласно которой существует класс психофизических событий, элементы которого обладают двумя группами несводимых друг к другу свойств: физическими и ментальными.

теоретический феномен «борьбы с сознанием», упомянутый в первом параграфе как результат теоретической редукции ментального содержания. Утверждается, что любая теория сознания, независимо от того, какой гносеологический характер она имеет — объяснительный или описательный, содержит в себе некоторую редуктивную процедуру.

Необходимо иметь в виду, что те теории, которые обычно называются «нередуктивными», нередуктивны лишь условно, т.е. относительно некоторого базиса редукции, обычно — физических свойств. Такой подход имеет один видимый изъян — он размывает и подвергает инфляции понятие редукции, поскольку любую теорию сознания можно охарактеризовать как редуктивную. Однако, этот изъян неизбежен для любой теории сознания вследствие потенциальной самореферентности — любая теория сознания сама является лишь формой сознания и может быть переосмыслена в других терминах и на более высоком рефлексивном уровне. Можно возразить, что любая теория может претерпеть подобную трансформацию, однако, такие трансформации в наименьшей степени затрагивают описательные теории, основанные на естественных классификациях.

Утверждается, что в теории сознания естественные классификации невозможны. Этому препятствует сама феноменальная специфика сознания, накладывающая существенные ограничения на методологию исследования природы сознания. Дело в том, что феномены сознания представляют собой качественно иной способ данности, нежели феномены физические. Этот способ данности обладает двумя отличительными качествами. Вопервых, сознание явлено нам не как совокупность статичных объектов и их отношений, но как непрерывный «поток» сменяющих друг друга событий и состояний (фактов сознания), отношения между которыми проследить гораздо сложнее, чем отношения между физическими объектами.

Во-вторых, рассмотренная феноменальная последовательность, наряду с непрерывностью, обладает и некоторым дискретным качеством. Мысль возникает внезапно, нередко без явных причин, и столь же внезапно может прекратиться — нет никакой гарантии, что она продолжится в следующий момент. «Дискретное» качество вступает в столкновение с рациональным идеалом последовательного и законообразного логического мышления в некоторых «правильных» формах. Внезапные ассоциативные переходы рассматриваются как один из негативных феноменов сознания. В современной психиатрии этот феномен нередко оценивается как признак клинического состояния сознания, подпадающего под такие специфические нарушения мышления как «инкогерентное мышление», «словесная окрошка», «избыточность ассоциаций» и «полёт мыслей». Таким образом, указанная выше феноменальная специфика сознания обладает качествами, трудно совместимыми с методологией естественных наук. Однако, данные качества (непрерывной смены актов во времени и дискретности содержания) для познания вовсе не являются абсолютно непроницаемыми. Независимо от того, является ли сознание пространственно протяжённым и пребывает ли оно во времени, важно, что в данности сознания очевидным образом проявляется своя независимая к этой последовательности структура, своя хорошо выраженная типология — факты сознания делятся на акты восприятия, представления, суждения и т.п. Таким образом, можно предположить, что существует возможность изучения этой структуры и сопоставления её с другими известными структурами, например физиологическими, а следовательно, и редукции первых к последним.

Чтобы избежать полной инфляции смысла употребления термина «редукция»

осуществляется его конкретизация. Во-первых, следует различать понятие редукции, употребляемое в учении трансцендентальной феноменологии и общеметодологическое понятие редукции. Декларативно в феноменологии редуцируется не сознание, а напротив — все явления и структуры редуцируются к сознанию путем демонстрации их конструктивной природы. В действительности же даже в рамках феноменологии сознание претерпевает редукцию, однако эта редукция преследует цели создания, насколько это возможно, естественной классификации феноменов сознания. В результате феноменология как дескриптивная теория редуцирует сознание к ментальным качествам или к интенциональным структурам (к чему на самом деле — установить крайне затруднительно). В феноменологии различаются трансцендентально-феноменологическая и эйдетическая редукции по своим логико-эпистемическим функциям. Демонстрируется, что различение, основанное на тех же самых логических основаниях, имеет место и среди современных теорий сознания. Делается вывод, что трансцендентальнофеноменологическая редукция, очевидно, носит негативно-онтологический характер, а эйдетическая редукция — позитивно-онтологический. Если обратится к современным теориям сознания, то в результате их анализа также представляется возможным выделить позитивно- и негативно-онтологические формы. Позитивную форму можно назвать атрибутивной редукцией — случай, когда сознание сводится к некоторым вещампервоэлементам. Известны две разновидности: физикализм и ментализм.

Напротив, негативную форму можно охарактеризовать как релятивную редукцию, поскольку она сводит сознание к некоторой совокупности свойств и отношений, лишает его самостоятельного онтологического статуса с точки зрения классической рациональности. Ее результатами являются концепции бихевиоризма и функционализм.

Сообразно разделению понятия сознания на философское и научное, редукцию также можно определить как подмену философского понятия сознания конкретно-научным, что и приводит к мнимой победе в «борьбе с сознанием».

Предлагается следующая иерархия онтологий:

1) Онтология первого порядка (онтология вещей): физикализм (вульгарный материализм), ментализм (идеализм);

2) Онтология второго порядка (онтология свойств): феноменология, теория чувственных данных, дуализм свойств и т.п.;

3) Онтология третьего порядка (онтология отношений): бихевиоризм, функционализм.

Делается вывод, что атрибутивный дуализм следует интерпретировать как онтологию второго порядка, являющуюся следствием логической операции квантификации второго порядка над множеством свойств. Также делается вывод, что логически допустимы комбинированные онтологии, состоящие из онтологий разных уровней. Преимуществом этих онтологий по отношению к одноуровневым онтологиям будет их существенно большая полнота.

Глава II «Ментальные состояния и дескрипция онтологически экранированного разума» посвящена анализу феноменологического содержания психики. Отмечается, что существует некоторая устойчивая для редукции феноменальная область. Это область ментальных свойств и состояний. На уровне натурализованной эпистемологии эта область является предметом психологии. На уровне философской рефлексии она является объектом феноменологического анализа сознания, к которому можно отнести как трансцендентально-феноменологический подход, так и теорию репрезентации в рамках аналитической философии. Эпистемическая автономия этой области обусловлена существованием некоего онтологического механизма, который по аналогии с физикой можно описать как экранировку сознания от физических (или каких-либо других) факторов, лежащих в основе проявления феноменов, характерных для этой области. Разум в известных пределах экранирован от воздействия нижнепорядковых уровней организации психики, мозга и воздействий внешней среды.

Анализируется понятие чувственных данных как нередуцируемых ментальных состояний; анализируются подходы, объясняющие соотношение чувственных данных и объективных явлений и обосновывается онтологическая интерпретация чувственных данных как эмерджентных состояний.

В §1 «Ментальные свойства как чувственные данные» исследуется понятие ментальных свойств как чувственных данных (кволий). Очевидно, что характеристики чувственных данных, в отличие от высших когнитивных состояний, носят наиболее очевидный характер. Это обстоятельство является основанием для сведения всех ментальных свойств и состояний исключительно к ощущениям.

Анализируется содержание атрибутивного физикализма и делается заключение, что он признаёт существование чувственных данных, однако утверждает их тождество некоторым физическим состояниям. Согласно этой концепции, существует взаимнооднозначное соответствие между множествами физических состояний и кволиями, — двух существ, находящихся в одинаковых физических состояниях головного мозга, но пребывающих в отношении инверсии спектра друг к другу существовать не может. Релятивный физикализм признаёт существование чувственных данных как самостоятельной категории свойств высокоорганизованной материи, которые, однако, не тождественны свойствам физическим в рамках одного нейропсихического состояния или события. Каждое такое событие обладает двумя несводимыми категориями свойств:

физическим и психическим, включающим в себя кволии. Кволии находятся в отношении супервентности к физическим состояниям. Согласно релятивному физикализму потенциально множество кволий бесконечно, подобно множеству физических состояний, на которых они реализуются.

В параграфе подробно анализируются мысленные эксперименты, призванные продемонстрировать существование чувственных данных (кволий): “Мэри” Ф. Джёксона, “Симона” С. Гуттенплана, “философ-зомби” Д.Чалмерса, “отсутствующая кволия” Н.

Блока, “инверсия спектра” и “инверсия терморецепции” Предлагается собственный мысленный эксперимент “дополнительная кволия”, инспирированный статьей Т. Нагеля «Что значит быть летучей мышью?», призванный привести аргументы в пользу точки зрения, согласно которой проявление тех или иных кволий зависит от конкретных психофизических обстоятельств организации мозга и органов чувств. Делается важный вывод, что сами чувственные данные или кволии следует интерпретировать как эмерджентные состояния.

В §2 «Чувственные данные и их отношение к реальности» рассматривается проблема содержания качественных состояний сознания на материале «аргумента от иллюзии» и «аргумента от галлюцинации». Эти аргументы играют существенную роль в современной философии сознания. Между тем, утверждается, что проблема соотношения иллюзорного и действительного является одной из самых древних эпистемических проблем и источником большого количества различных спекуляций, преимущественно скептического и идеалистического толка. Хотя обычно проблему иллюзорного, неподлинного сознания рассматривают как специфический феномен восприятия, очевидно, что он не сводим к восприятию. Иллюзорные формы сознания мы можем обнаружить на самых различных уровнях психической организации. Однако в когнитивной сфере критерии различия реального и иллюзорного являются еще более проблематичными, нежели в сфере восприятии, поэтому обычно иллюзии и галлюцинации рассматриваются именно как специфический феномен восприятия. Между тем, есть все основания полагать, что некоторые философские доктрины самого интеллектуалистского толка имеют в своей основе опыт, имеющий много общего с галлюцинациями.

Относительно этой проблемы анализируются конкурирующие концепции непрямого реализма и прямого реализма. Под прямым реализмом понимается точка зрения, согласно которой объекты внешнего мира воспринимаются непосредственно.

Прямого реализма придерживались Б.Скиннер и П. Стросон. Версией прямого реализма является дизъюнктивная теория (Д. Хилтон, М. Мартин, Х. Патнэм). Непрямые реалисты утверждает, что мы не имеем прямого доступа к реальности, поскольку он опосредован тем, что называют чувственными данными, феноменами или кволиями. Источник чувственных данных находится во внешнем мире, однако наше сознание способно конструировать или конституировать объекты из этих данных различными способами.

Диапазон различных способов конституирования достаточно широк — от объектов, имеющих очень высокое сходство с реальной вещью вплоть до объектов, не имеющих с вещью ничего общего. Показывается, что наиболее влиятельными формами непрямого реализма являются теория чувственных данных (Д. Мур, Б. Рассел. Г. Робинсон), теория репрезентации (Г. Анскомб, Я. Хинтикка, Д. Льюис, Г. Харман, С. Шумахер, М. Тай, Т.

Крэйн), интенциональная теория (Т. Бюрге, Т. Крэйн, М. Эванс) и некоторые версии адвербиальной теории (А. Томас). Отмечается, что перечисленные теории обычно используют одинаковую аргументацию и нередко отличить их от друга представляется затруднительным. Отмечается, что адвербиалистская теория является результатом лингвистических спекуляций в стиле раннего позитивизма, дизъюнктивная теория является результатом онтологической объективации логической операции различения между подлинным и иллюзорным восприятием.

Делается вывод, что наиболее богатой теорией в рамках непрямого реализма является интенциональная теория, подкрепленная аргументом неконцептуального содержания. Эта теория тяготеет к прямому реализму, поскольку рассматривает галлюцинации не как некий мистический феномен вторжения чуждых потусторонних сил в наше сознание, но как некую крайнюю разновидность иллюзий, при которой сходство ментального объекта с реальностью претерпевает полную инфляцию. Есть основания полагать, что многие случаи галлюцинаторного опыта являются не более чем глубокими искажениями реальных объектов. Именно такая натурализованная интенциональая теория, признающая существование неконцептуального содержания, которое понимается как внешнее объективное содержание наших ощущений, совместима с семантическим экстернализмом, являющимся одним из компонентов общей теории сознания, как это продемонстрировано в Гл. III.

В §3 «Ментальные свойства как эмерджентные качества» ментальные свойства и качественные состояния сознания обосновываются как эмерджентные качества. Анализируется проблема генезиса сознания. Отмечается, что в современной философии проблему природы сознания обычно предпочитают рассматривать онтологически, а не генетически. Это имеет место по той причине, что проблема происхождения и возникновения сознания является настолько болезненной, что многие создатели психофизических концепций старательно обходят ее, чтобы не быть вынужденными признать некоторые онтологические следствия панпсихистского толка.

Данную проблему можно сформулировать в виде двух вопросов: 1) Какие объекты облают сознанием, а какие нет? 2) При каких условиях эволюции сложного объекта он приобретает ментальные свойства?

Если первый вопрос, до некоторой степени, разрешим эмпирически, то второй носит глубоко фундаментальный характер. Вследствие отсутствия устоявшихся критериев сознательного поведения в психологии и этологии, точек зрения, различным образом проводящих границу между теми, кто обладает сознанием и теми, кто им не обладает, очень много. Одни приписывают сознание только людям и высшим приматам, другие признают его наличие у некоторых млекопитающих, третьи допускают сознательность даже у насекомых. Относительно же того, при каких условиях объект становится субъектом, совсем немного. Это панпсихизм и эмерджентизм. Все прочие генетические концепции сознания сводимы к этим двум. Утверждается, что с сугубо спекулятивной метафизикой панпсихизм XX века не имеет практически ничего общего, поскольку является результатом осмысления конкретно-научных данных, а не теологических интеллектуальных упражнений. С какой бы интуитивной неприязнью мы не относились к фантастической концепции, что сознание сквозит везде, куда бы ни бросили свой взгляд, она является достаточно тщательно аргументированной и глубоко обоснованной точкой зрения, далекой от примитивного мистического спиритуализма, с которым ее часто отождествляют. Собственно панпсихизм следует отличать от родственных ему анимизма, гилозоизма, пантеизма и панэкспериентализма.

Делается вывод, что с точки зрения фундаментальных положений функционализма, совместимого с тезисом о бесконечной иерархии организации материи, граница между панпсихизмом и эмерджентизмом стирается. В роли вычислительного устройства может работать любой природный объект, обладающий достаточным количеством логических элементов и связей между ними. Ничто не мешает допустить, что этими элементами могут быть любые материальные объекты на любом уровне организации материи.

Вычислительная структура, состоящая из этих элементов, может охватывать различные микро- и макроуровни физической реальности.

На основе полученных результатов можно утверждать, что современная теория генезиса сознания балансирует между панпсихизмом и эмерджентизмом. Сделан вывод, что панпсихизм достаточно последователен и непротиворечив как спекулятивная метафизическая позиция. Эмерджентизм, в свою очередь, содержит такую негативную гносеологическую особенность, как «объяснительный скачок», однако с точки зрения эмпирической науки его преимущества перед панпсихизмом очевидны. Если он и не объясняет механизм зарождения сознания, то, по крайней мере, в самом общем виде описывает условия, при которых система обретает ментальные свойства. Есть основания считать, что прогресс кибернетики, нейрофизиологии и фундаментальной физики позволит эти условия конкретизировать и эмпирически обнаружить численные критерии систем, способных обладать ментальностью. Для выполнения этой задачи, потребуются совершенствование критериев оценки сложности систем, отличных от простой оценки количества элементов и спекуляций относительно связей между ними, на основе простой оценки комбинаций.

Эмерджентизм не дает конкретно-научного ответа на вопрос об этапах эволюции сознания, но в самом общем виде описывает условия, при которых система обретает ментальные свойства. Эмерджентизм был создан в начале XX века в рамках идеи о формах движения материи, когда функционалистская аналогия между мозгом и компьютером еще не была выдвинута. Однако в настоящее время есть основания полагать, что прогресс кибернетики, нейрофизиологии и фундаментальной физики даст возможность эмпирически обнаружить критерии сложности систем, способных обладать ментальностью и конкретизировать условия, при которых сложные вычислительные системы способны обрести ментальные свойства. Таким образом, эмерджентизм может быть подкреплен функционализмом. Между тем, как отмечается в Гл. III, §4., не всякая разновидность функционализма совместим с эмерджентизмом.

В §4 «Неоднородность ментального: качественные и интенциональные свойства» решается проблема разнородности ментального содержания или т.н. проблема дизъюнктивного определения ментального состояния. С одной стороны, О. Фланаган считает, что научная теория ментальных состояний существовать не может, поскольку ментальные данные являются разнородным «винегретом» фактов и что развить теорию винегрета невозможно. С другой стороны, Р. Рорти и Я. Ким признают проблему, что психические феномены являются настолько разнородными по своей теоретикопознавательной природе, что объединение их в одну категорию «ментальных» имеет мало оснований. Иными словами, деления понятия ментального состояния осуществляется не по одному основанию.

Р. Рорти, подобно другим аналитическим философам, считает, что искомым общим основанием является свойство эпистемического доступа от первого лица. Однако, с нашей точки зрения, этот общий признак не является удовлетворительным, поскольку интерпретация способа наблюдения в качестве свойства наблюдаемого не корректна с точки зрения логики. Нами предлагается принципиально иной подход к интерпретации (и к решению) этой проблемы как проблемы соотношения феноменальной и структурной дескрипции сознания, т.е. в виде вопроса, какое описание сознания является более приемлемым — основанное на качественных состояниях или на состояниях интенциональных? Очевидно, что требования теоретической полноты говорят в пользу структурного, т.е. интенционального описания. Однако, существует точка зрения, согласно которой качественное описание носит более натурализованный, а, следовательно — объективный характер. Таким образом, мы сталкиваемся с двумя конкурирующими способами теоретической редукции: 1) качественных состояний к интенциональным состояниям; 2) интенциональных состояний к качественным ментальным состояниям. К сторонникам первого способа относятся радикальные интенционалисты, к сторонникам второго способа — радикальные кволитативисты. Радикальные интенционалисты, к которым можно отнести Т. Крэйна, полагают, что интенциональность является сквозной структурой сознания и любые состояния в действительности являются интенциональными. Обратим внимание на тот факт, что утверждение о существовании скрытой интенциональности можно принять только при условии допущения возможности неосознаваемых интенциональных состояний. Радикальные кволитативисты, к числу которых можно отнести британских сенсуалистов и современных сторонников теории чувственных данных, убеждены, что любое интенциональное состояние обладает своим характерным качественным содержанием. В качестве кволитативистской выступает точка зрения А.М.Пятигорского, аргументация которого сводится к тому, что термин «интенциональное состояние сознания» не соответствует изначальному смыслу понятия состояния сознания, поскольку последнее понятие было введено в философию именно как «несодержательное понятие» относительно интенционалистской терминологии.

С нашей точки зрения, существенным является вопрос, насколько классы ментальных состояний являются естественными? С феноменологической точки зрения очевидно, что множества качественных и интенциональных состояний пересекаются.

Существуют чисто качественные состояния (не обладающие интенциональной структурой) и интенциональные состояния, не обладающие выраженной качественной спецификой, однако, подавляющее большинство ментальных состояний может быть квалифицировано и как качественное, так и как интенциональное). Это означает, что большинство ментальных состояний обладает как качественным, так и интенциональным содержанием. Качественное содержание носит относительно простой характер, выражаемый в форме предикатов, интенциональное — модальный и интенсиональный.

Различие типов содержания несет весьма существенную эмпирическую нагрузку и это, с нашей точки зрения, имеет решающее значение для разрешение настоящей проблемы.

Современные физические методы детекции состояний головного мозга позволяют достаточно успешно определять многие актуальные качественные состояния субъекта (боль, восприятие определенных цветов, общие характеристик звуков, зрительного восприятие определенных объектов, эмоциональные состояния), и здесь достаточно ясно видны теоретические возможности расширения области применения и точности этих методов в будущем. Существующие знания и методы вплотную приблизились к возможности вести мониторинг перцептивного и эмоционального состояния человека в режиме реального времени. Однако, до сих пор не существует эффективных методов определения интенционального содержания с помощью физических средств. Точнее говоря, современные знания в области психофизиологии позволяют определить тип интенционального состояния (страх, желание, убеждение, арифметические вычисления, воспоминание, воображение и т.п.), но не позволяют определить конкретное содержание состояния. Несмотря на развитие вычислительных средств обработки психофизической информации и повсеместное признание того, что мозг является вычислительной машиной, непосредственно регистрируются только аналоговые макрофизическое показатели (локальный кровоток, частотные характеристики электрической активности и пр.). При соответствующей настройке оборудования на конкретного человека, в том числе используя технологию обратной связи, существует возможность с некоторой вероятностью различать истину и ложь, считывать небольшой набор произносимых слов.

Однако, до тех пор, пока нам не известен принцип кодирования информации головным мозгом, как на уровне синтаксиса, так и на уровне семантики - физическая элементная база мозга как вычислительного устройства, — задача выявления интенционального содержания техническими средствами не является разрешимой.

Таким образом, можно прийти к выводу, что проблема дизъюнктивного характера понятия ментального состояния не может быть разрешена на феноменологическом уровне, поскольку у качественных и интенциональных состояний нет общего существенного признака, кроме как признак «эпистемического доступа от первого лица», который не является удовлетворительным. Вследствие теоретико-познавательной разнородности ментальных феноменов, редукция всех ментальных состояний к физическим состояниям оказывается невозможной, поскольку она основывается на сопоставлении ментальных и физических предикатов, т.е. на редукции качественных состояний к физическим. Однако, в рамках редукционистского подхода эта проблема может быть решена с помощью разграничения областей редукции. Качественные состояния следует сводить к физическим состояниям (что иногда успешно делается), а интенциональные состояния — к функциональным состояниям (в перспективе, в случае создания научного функционализма). Впрочем, искомый научный функционализм в потенции является настолько мощной теорией, что будет способен свести к функциональным состояниям ментальные состояния любого типа. В случае создания такой теории надобность в физикализме, как в более слабой макротеории, отпадет.

Глава III «Алгоритм синхронизации ментальных состояний и онтологическая природа диахронической самости» посвящена анализу теоретических подходов для построения теории, описывающей структуру сознания и правила ее функционирования, как на феноменальном, так и на онтологическом физическом уровне. В данной главе исследуются проблемы тождества личности, природы самосознания, границ и способов трансформации структуры индивидуального сознания и проблема логической и вычислительной природы разума.

В §1 «Самосознание — интенциональность, рефлексия или качество?»

исследуется проблема природы самосознания. Выделяются и анализируются три конкурирующие специальные онтологии самосознания:

1) Самосознание — это рефлексия или интроспекция, т.е. способность наблюдать собственные ментальные состояния, как качественные, так и интенциональные.

2) Самосознание — это способность обладать чувственными данными, иметь кволии, которые являются интенциональным содержанием. В этом смысле самосознание отождествляется с аутентичной интенциональностью, т.е. с сознанием вообще.

3) Самосознание — это некое специфическое качественное состояние сознания, переживание самости, чувство «Я», носящее дополнительный или сквозной характер по отношению к другим состояниям сознания.

К специальным онтологиям самосознания типа (1), абсолютизирующим результаты рефлексивного анализа относятся доктрины Р. Декарта и Г. Лейбница. К современным сторонникам можно отнести Д. Армстронга и Я. Кима. Психофизиолог А.М. Иваницкий натурализует рефлексию как внутреннее устройство наблюдения за первопорядковыми восприятиями и прочими ментальными состояниями. В. Хёсле считает, что способность размышлять о собственном существовании присуща каждому моменту сознания.

К специальным онтологиям самосознания типа (2) можно отнести философию Г.

Райла. Анализируются его аргументация, на основании которой он полностью отрицает феномен интроспекции (рефлексии), приводятся контраргументы, основанные на анализе трансцендентальной феноменологии. Во-первых, Райл утверждает, что в обыденном сознании интроспективные акты не прослеживаются. Доказывается, что этот аргумент Райла несостоятелен, поскольку обыденное сознание не является единственным состоянием сознания, существуют рефлексивные состояния сознания. Во-вторых, Райл убеждён, что «дублирование» сознания, лежащее в основании интроспекции, невозможно, так как никто не в состоянии концентрировать внимание одновременно на двух процессах.

Отмечается, что необходимости концентрировать внимание одновременно на обоих задачах нет, поскольку рефлексивный акт может носить ретроспективный характер, что, кстати, входит в этимологию термина «рефлексия». Кроме того, внимание может быть распределено, что признаёт и сам Райл. Представляется целесообразным ввести понятие спектра сознания, где рефлексия и чистое переживание занимают крайние места.

Рефлексию следует понимать не столько как способ данности, сколько как максимальную степень ясности сознания. В-третьих, согласно Райлу, мы не можем знать об акте интроспекции по причине бесконечного регресса оснований этого знания. Он справедливо считает совершенно необоснованным мнение, что посредством рефлексии можно обрести абсолютно значимое знание относительно любых ментальных состояний. Райл согласен, что мы можем знать о нахождении в определённом ментальном состоянии непосредственно, без акта интроспекции. И в этом он, конечно, прав. Однако это не означает, что мы способны непосредственно знать и о рефлексивном акте. Кроме того, неочевидно, что этот способ знания является единственным. Делается вывод, что для анализа обыденного сознания такое ментальное свойство, как интенциональность, является более удобным, чем рефлексия, поскольку считается, что интенции не обязательно быть рефлексивной. Д. Деннет, пожалуй, один из самых влиятельных в настоящее время философов сознания, рассматривает интенциональность как сугубо объективную функцию.

Благодаря работам Д. Юма и И. Канта, отношение философов к специальным онтологиям самосознания типа (3) носит преимущественно недоброжелательный характер. Однако, философы и ученые, придерживающиеся этой точки зрения, существуют. К их числу можно отнести философию А. Бергсона и многие психологические учения. Понятия самости, эго, как специфического чувства собственной личности, характерны для психологии и психиатрии. В психиатрии даже существует понятие деперсонализации, которое означает потерю чувства собственной личности.

Такое представление о самосознании, судя по всему, характерно и для народной психологии, для обыденных представлений о самосознании. Самосознание часто понимается как трудновыразимое, но вполне понятное каждому вменяемому человеку чувство.

Доказывается, что рефлексивную и интенциональную концепции не стоит считать явно противоречащими друг другу, поскольку они развивались на достаточно самостоятельных основаниях. Всякое рефлексивное состояние интенционально, но не наоборот, подобно тому, как всякая система, содержащая самореферентную функцию, с необходимостью направлена на контроль некоего объекта. Только благодаря интенциональности возможен феномен расщепления сознания в рефлексии. Именно в глубокой рефлексии феномен интенциональности предстает наиболее очевидным образом — не как простой эффект переключения внимания с одного фрагмента реальности на другой, но как никогда не прекращающийся акт первичной обращенности сознания к миру.

В §2 «Единство сознания и тождество личности» анализируется проблема диахронического тождества личности, и проблема единства сознания как синхронизации различных ментальных актов в режиме реального времени. Исследуются феменологические теории единства сознания, среди которых выделяется эмпирическая теория пучка и теория трансцендентальной природы единства. Согласно первой теории, сознание является не более чем пучком или связкой ментальных состояний. Вопрос о механизме, связывающем разнородные ментальные состояния в единое целое, в рамках этой теории остается открытым. К сторонникам данной теории следует отнести Д. Юма и В. Джемса. Согласно второй теории, координация ментальных состояний осуществляется на некотором постулируемом сверхэмпирическом уровне сознания (таком уровне, на котором ментальные состояния по своему содержанию теряют индивидуальную специфику). К сторонникам этой теории следует отнести И.Канта, Э. Гуссерля, М.К.

Мамардашвили и А.М. Пятигорского.

Исследуются концепции, основанные на понятиях памяти и квази-памяти как основ тождества личности, а также концепция так называемого «простого взгляда».

Демонстрируется, что «простота взгляда» совместима с понятием «квази-памяти», несмотря на происхождение из различных концепций, а именно — картезианства и юмизма. Нами делается важное заключение, что сознание собственного тождества является разновидностью фонового психического содержания на феноменологическом уровне. Метафизические представления о психике человека являются не столько результатом рефлексии, сколько обобщением обыденных представлений о состоянии сознания и психики здорового человека в нормальной обстановке.

Однако, аналогично тому, как было продемонстрировано в Гл. II, §4 (проблему разнородности ментального нельзя решить на феноменологическом уровне), данная проблема также не решается на этом уровне. Исследуется теоретическое значение различных психофизических феноменов, в которых проявляется нарушение тождества личности. Рассматриваются философские объяснения психологических явлений, сопутствующих расщеплению мозолистого тела, выдвинутые Т. Нагелем. На примере данных объяснений демонстрируется объективный психофизиологический характер данной проблемы. Анализируется точка зрения психофизиолога Р. Сперри, согласно которой каждое полушарие — левое и правое — имеет свою собственную отдельную цепь воспоминаний и усвоенных знаний, недоступных для другого. Рассматривается феномены расстройства множественной личности (РМЛ) и диссоциативного расстройства личности.

Аргументируется, что к диагнозам, утверждающим диссоциацию, расщепление сознания и наличие ложных воспоминаний следует относиться предельно осторожно. Нередко они являются следствием недобросовестного анализа интроспективных отчетов, игнорированием скрытых мотивов опрашиваемых, теоретическими и нередко мифологическими предубеждениями исследователей, а также корыстными интересами.

Делается вывод, что механизмы, поддерживающие единство сознания, носят физический и вычислительный характер. Тем не менее, отмечается, что трансценденталистское объяснение имеет свою область осмысленной интерпретации.

Этой областью является такая специфическая форма сознания, как философская. В рефлексивном философском мышлении высшие рефлексивные акты действительно играют особую конститутивную роль, что и отличает философские формы мышления от других. Динамические аспекты данной формы сознания будет более подробно рассмотрены в следующем параграфе.

В §3 «Рефлексивная трансформация структуры сознания» исследуются проблема единства сознания в динамике, а именно такой его аспект, как модификация структуры сознания с помощью рефлексивных процедур. Рассуждения основываются на тезисе, что факторы, влияющие на психическую структуру, могут быть как физические (алкоголь, наркотики, депривация, перенапряжение, механические повреждения мозга и т.п.), так и ментальные. Утверждается, что первые факторы носят более глубокий характер, однако границы действия вторых не следует недооценивать.

Впервые сравниваются результаты феноменологической редукции и результаты действия физических факторов на психику субъекта. Ставится вопрос, способно ли рефлексивное мышление, предметом которого являются ментальные состояния, видоизменить структуру сознания, или рефлексивное мышление осуществляется только в рамках заданной структуры? В той или иной форме отношение к рефлексивной модификации сознания можно встретить в любом развитом философском учении.

Представляет интерес философское обоснование предпосылок и механизмов такой модификации, поскольку они проливают свет на когнитивные структуры психики. Целью такой модификации обычно считаются различные психические способности. Наибольший интерес представляют техники культивирования особых состояний психики, как эмоциональных, так и сугубо когнитивных. Основания для этого мы можем найти не только в изощрённых этико-философских учениях, но и на уровне здравого смысла. В быту философия имеет стабильную репутацию «утешительницы», а техника вхождения в состояние безразличного отношения к травмирующим фрагментам действительности именуется «философским отношением к жизни». Эти состояния сознания, по способу интенциональной соотнесённости с внешним миром, можно разделить на негативные и позитивные. К негативным следует отнести такие состояния как эпохе, атараксия, интеллектуальная отстранённость и эмоциональная отрешённость. К позитивным относятся: способность стоического восприятия данностей, негативных по своему физическому и эмоциональному содержанию; способность к редукции эмоциональных состояний в экстремальных обстоятельствах; способность к циничным суждениям и поступкам; хладнокровное отношение к феномену смерти; способность концентрации на абстрактных сущностях, вплоть до отождествления с ними; способность к убеждению других в существовании неочевидных объектов и совершению поступков, выходящих за рамки здравого смысла.

Анализируются трансцендентальная феноменология, как учение, согласно которому, любая рефлексия трансформирует сознание и, в котором аппарат, описывающий такие трансформации, наиболее развит. Анализируются понятия активного и пассивного синтетических актов сознания как феноменологических аналогов понятий приобретенных и естественных навыков. Выдвигается важное предположение, что навык фиксирования внимания на метарефлексивных актах позволяет наблюдать, по крайней мере, какой-то фрагмент объективной структуры нашего сознания. Чем боле высокого иерархического уровня достигает рефлексивный акт, тем сильнее модифицируется структура сознания. Делается вывод, что граница между активными и пассивными синтезами обычно оценивается неверно и что некоторые синтетические акты, которые считаются пассивными, могут быть разрушены или видоизменены с помощью рефлексии.

В §4 «Ментальные состояния как функциональные состояния» проблема единства сознания рассматривается с наиболее общих функционалистских позиций, согласно которым психика является вычислительным алгоритмом по аналогии с компьютерной программой, а ментальные состояния — исходными данными и результатом работы этой программы. Исследуется проблема логической и вычислительной природы интеллекта, а также подходы к моделированию психических процессов.

Утверждается, что отождествление ментальных состояний с функциональными состояниями приближает функционализм к материализму, однако вопрос о соотношении функциональных состояний и физических состояний остается открытым. Вводится понятие физического функционального состояния, т.е. такой пары (как минимум) физических состояний, которая может выполнять функцию логического переключателя.

Все множество логических значений элементов можно описать как множество физических свойств элементов системы. Ставится вопрос, обладает ли указанное множество физических состояний логическими значениями сами по себе? Выделяются и исследуются следующие варианты ответа на данный вопрос:

1. Физические состояния обладают логическими значениями по своей природе.

2. Физические состояния обладают логическими значениями только в рамках некоторой системы подобных же физических состояний, т.е. по отношении к множеству других подобных физических состояний. Эти отношения и определяют синтаксис.

3. Множество физических состояний вычислительного устройства обладают внутренней семантической структурой, поскольку каузально зависят от физических состояний внешней среды. Отношение к физическим состояниям внешней среды и является интенциональностью системы.

4. Физические состояния не обладают логическими значениями вообще, поскольку значения приписываются подлинно сознательным агентом на входе и интерпретируются на выходе.

5. Существует объективная по содержанию, примитивная синтаксическая структура, тождественно отражающая структуру множества физических состояний, однако ее семантическая интерпретация возможна только интенциональным субъектом, приписывающим семантические значения, т.е. смысл предложениям исходя из контекста.

Обосновывается точка зрения (5) как компромисс между точкой зрения (2) и (4).

Исследуются подходы (когнитивизм и коннективизм) к вычислительному моделированию когнитивных процессов (работы в области ИИ). Обнаружено, что, несмотря на значительный недостаток теоретической прозрачности коннективистских моделей, основанных на идеологии параллельных вычислений, существует возможность содержательной интерпретации данных моделей в рамках классической теории вычислимости на основе тезиса о сводимости параллельной обработки информации к последовательной. Сделан вывод, что в рамках когнитивизма, основанного на бинарной логике и классической теории вычислений, понятие искусственного интеллекта является условным и избыточным, поскольку с точки зрения конструктивистских предпосылок таковой разницы не существует. В рамках коннективизма понятие искусственного интеллекта является эмерджентным понятием и его создание не является конструктивной задачей, поскольку отсутствуют четкие критерии условий возникновения эмерджентных ментальных состояний. Продемонстрировано, что существует возможность создания концепции, сочетающей эмерджентные предпосылки, характерные для коннективизма, и возможность осмысленной интерпретации результатов моделирования ментальных репрезентаций на основе семантического экстернализма. Семантический экстернализм, подкрепленный фундаментальными положениями функционализма, является адекватной теорией для описания алгоритмической природы когнитивных актов. Однако эта форма экстернализма не проводит четкого различия между когнитивным состоянием, формой сознания объективного содержания и физическим способом его реализации.

Существующие эмпирические данные показывают, что мозг является в высокой степени лабильной системой: области, отвечающие за те или иные психические функции, могут существенно варьироваться; в случае отказа одних отделов мозга, возложенные на него функции могут реализоваться на других отделах. Это дает основания полагать, что ментальные состояния, выполняющие функциональную роль, обладают свойством мультиреализуемости. Данный факт является решающим аргументом в пользу того, что редуктивный физикализм ложен.

Существуют конкретно-научный физикализм, но не существует научного функционализма в том смысле, что все функционалистские построения являются философскими концепциями, но не полноценными научными теориями.

Полноценная дешифровка интенционального содержания возможна только на основании полноценной функционалистской теории, которой на самом деле пока не существует, поскольку нам не известна ни элементная база мозга, ни способ кодирования информации. Поэтому если интенциональные состояния, а точнее интенциональное содержание ментальных состояний, редуцируемы только к функциональным вычислительным состояниям, то, следует признать, что до сих пор они являются философской абстракцией. Как было отмечено, психологический функционализм интерпретирует психологические состояния как функциональные, но не как вычислительные в буквальном смысле этого слова. Как показано, физические состояния мозга являются не только философскими абстракциями, но вполне полноценными теоретическими объектами с конкретным эмпирическим содержанием.