На правах рукописи

ЖАЖИНА

Ольга Владимировна

ПРЕЗУМПЦИИ

КАК СУБСИДИАРНЫЕ ПРАВОВЫЕ НОРМЫ

Специальность

12.00.01 – Теория и история права и государства;

история учений о праве и государстве

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук

Санкт-Петербург – 2011 2

Работа выполнена в Федеральном государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Северо-Западная академия государственной службы».

Научный руководитель - доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, почетный работник высшего профессионального образования РФ Антонова Людмила Ивановна

Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ Карташов Владимир Николаевич доктор юридических наук, профессор, Ломакина Ирина Борисовна

Ведущая организация - Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского»

Защита состоится «23» июня 2011 г. в часов на заседании диссертационного совета Д 212.237.17 при Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный университет экономики и финансов» по адресу: 191023, Санкт-Петербург, Москательный пер., д. 4 (юридический факультет), ауд.102.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный университет экономики и финансов».

Автореферат разослан «» _ 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета А.Б. Новиков

I.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Презюмирование как способ построения правовых норм было известно праву с давних времен и играло важную роль в регулировании правовых отношений. Достаточно вспомнить, что т.н. «номологическая презумпция» (презумпция знания закона), выразившаяся в известном латинском изречении ignorantia juris nocet («незнание закона вредит», т.е. неосведомленность в законах не может извинить его несоблюдение), существовала уже на Древнем Востоке, а позднее и в Древнем Риме, и являлась неотъемлемым условием действия права. Фактически, ее укрепление было одной из необходимых ступеней для последовательного утверждения всех государственно-правовых институтов.

Зачатки правовых норм, проявившиеся в определенных типизированных образцах поведения, объективно не могли воплотиться в писаном праве в ситуации, когда любой субъект имел возможность ссылаться на факт неосведомленности, незнания указанных правил поведения. Это, в конечном итоге, и обусловило образование названной презумпции.

Все остальные более поздние презумпции, будучи достаточно гибким и одновременно экономным с точки зрения использования правовых средств механизмом, позволяющим устранить сомнения в существовании определенных юридических фактов, также заняли не менее важное место в регулировании правовых отношений, способствуя укреплению права и обеспечению его адекватности существующим общественным отношениям.

Важность норм презумптивного характера становится еще более заметной, если учесть, что именно на основе презумптивных умозаключений построены некоторые исходные, основополагающие начала в праве, принципы, на которых базируется вся система права в целом и отдельных его отраслей.

Получив широкое распространение в праве и заняв тем самым определенное место в системе правовых регуляторов, презумпции, тем не менее, до сих пор остаются не в полной мере изученными в юридической литературе. В частности, вплоть до настоящего времени спорным и в высшей степени актуальным является вопрос о признаках правовых презумпций, позволяющих отграничить их от других правовых явлений. Не менее важен и одновременно неоднозначен вопрос о причинах и механизме образования некоторых презумпций. Должного исследования требует и проблема определения места презумпций в системе права, выявления их соотношения с другими видами правовых норм.

В свою очередь, неоднозначность в понимании правовой природы презумпций, их содержания и места в праве приводит к множеству противоречий в классификации норм-презумпций. В ряде научных работ перечень норм-презумпций необоснованно расширяется, например, путем включения в него норм внешне близких по своей направленности к нормам презумптивного характера, но выполняющих иные функции. В других литературных источниках, напротив, из числа известных праву законных презумпций неоправданно вычеркиваются такие значимые нормы, как презумпции невиновности, добросовестности и разумности и пр.

Зачастую подобное противоречивое толкование сущности и назначения различных правовых норм объясняется нарушениями требований законодательной техники при их образовании, в частности, созданием «классических» правовых норм с формулировками «предполагается», «подразумевается», «считается», характерными для норм презумптивного характера, либо образованием норм-презумпций, напоминающих обычные нормы-установления. Однако наряду с изложенными причинами сказывается и недостаточная освещенность в литературе проблемы правовой природы презумпции.

Все это существенно тормозит дальнейшее развитие данного правового явления, причем, не только в теоретико-правовой области, но и в нормотворческом процессе, а также в правоприменительной практике.

Более четкое понимание правовой природы норм-презумпций и той роли, которую они играют в правовом регулировании, позволит сформировать более жесткий подход к их нормативному закреплению, даст возможность отказаться от «псевдопрезумпций» и, наоборот, позволит сформулировать нормы-презумпции там, где они действительно необходимы, оправданы.

Отмеченное диктует необходимость более детального изучения данного правового явления.

Степень разработанности научной проблемы. Вопрос о природе презумпций в праве рассматривался многими учеными-правоведами. Вместе с тем, в многочисленных исследованиях явно прослеживается тенденция осмысления правовых презумпций как единства норм, выполняющих строго определенную общую функцию и имеющих общие признаки, а не как множества правовых норм, обладающих отдельными чертами презумптивного характера, но выполняющих разные функции, решающих разные задачи в соответствии с их местом в системе правового регулирования.

Выявив какую-либо общую черту всех презумпций или отдельной их категории, ученые в то же время не дают ответа на многие вопросы, связанные с образованием и развитием как собственно презумпций, так и сходных с ними явлений. Обращает на себя внимание так же отсутствие последовательности в разграничении правовых презумпций и других видов правовых норм.

Следует также отметить необходимость комплексного исследования правовых презумпций в рамках общей родовой группы норм вспомогательного (субсидиарного) характера, с которыми правовые презумпции имеют единое функциональное назначение. Представляется, что подобное исследование даст ответы на многие вопросы, касающиеся причин образования различных правовых презумпций.

Вместе с тем большой вклад в разработку данных вопросов внесли работы многих российских ученых-правоведов. В дореволюционный период отдельные проблемы действия правовых презумпций рассматривали Е.В.

Васьковский, Л.Е. Владимиров, В.М. Гордон, Г.Ф. Дормидонтов, К.И.

Малышев, Д.И.Мейер, С.А. Муромцев, И.Г. Оршанский, В.Д. Спасович, Т.М.

Яблочков.

Интересные работы, затрагивающие в различной мере данную проблематику, были изданы В.К. Бабаевым, Н.А. Власенко, С.А. Голунским, В.М. Горшеневым, О.С. Иоффе, В.Б. Исаковым, Я.Б. Левенталем, В.И.

Каминской, В.Н Карташовым, А.Ф. Клейнманом, В.А. Ойгензихтом, И.Л.

Петрухиным, Н.Н. Полянским, М.С. Строговичем, В.С. Тадевосяном, Ю.К.

Толстым, З.М. Черниловским, Н.А. Чечиной, А. Штейнбергом, Я.Л.

Штутиным, К.С. Юдельсоном, А.К. Юрченко.

Многие вопросы, касающиеся вероятности, достоверности юридических фактов, использования правовых презумпций в процессе доказывания, проблем классификации правовых норм, затрагивались и зарубежными учеными, в частности, Ж.Л. Бержелем, Х. Букгардом, Й.Вигом, М. Виралли, Ф. Жени, А.М. Уилширом, У. Уильзом.

Нельзя не отметить и возросший интерес к теме правовых презумпций в последнее время. Заметный вклад в анализ норм презумптивного характера внесли В.М. Баранов, В.Н. Карташов, Е.Ю. Веденеев, Ю.Г. Зуев, Н.С.

Каранина, О.А. Кузнецова, Л.Л. Кругликов, М.П. Поляков, О.В. Левченко, А.В. Масленников, В.А. Морквин, Ю.А. Сериков, О.Н. Сычева, Д.М. Щекин и др. Спорными, но вместе с тем в высшей степени интересными являются последние исследования, посвященные отдельным презумпциям, в частности т.н. «неопровержимым презумпциям», «презумпции незнания», «презумпции небезопасности», проведенные В.Куклевым, Т.Г. Тамазяном, А.В. Федотовым, А.К. Фетисовым.

Расширение круга научных работ в сфере правовых презумпций в последнее время можно, по-видимому, объяснить целым рядом причин, например, насущной потребностью разрешить практические вопросы юриспруденции – проблемы повышения уровня юридической техники, обеспечения экономии правовых средств в регулировании правоотношений, в целом повышения правопорядка в жизни нашего современного общества. В то же время, на наш взгляд, серьезную основу для более активного изучения рассматриваемого правового явления создали и специальные исследования в данной области, проводившиеся в нашей стране. Они дали богатый материал для понимания основ формирования и действия правовых презумпций и, как следствие, позволили вплотную подойти к углубленному изучению данной проблематики.

Объектом исследования выступают общественные отношения, в рамках которых возникают и действуют презумпции как правовые явления.

Предмет диссертационного исследования составляет совокупность правовых норм презумптивного характера, их содержание, формы проявления, механизм их действия, причины возникновения и выполняемые ими задачи.

Указанные вопросы рассматриваются автором в контексте анализа разновидностей правовых норм, классифицированных по функциональному признаку, в ходе которого в работе проводится сравнительное исследование норм-презумпций с другими нормами, выполняющими сходные с ними задачи.

Цель исследования. Целью настоящей диссертации является определение правовой природы и функционального назначения правовых презумпций и связанное с этим определение теоретико-правовых и логических оснований их существования, установление системы правовых норм, в рамках которых они действуют, изучение вопросов о причинах и условиях образования презумпций в праве, выяснение механизмов их действия, а также более последовательное отграничение правовых презумпций от внешне сходных с ними правовых явлений.

С учетом названной цели в работе были поставлены следующие непосредственные задачи:

- обобщить имеющиеся научные материалы, посвященные совокупности правовых норм, в рамках которых правовые презумпции образуются и действуют;

- провести анализ системы правовых норм по выполняемым ими задачам в целях последующего определения места правовых презумпций в рассмотренной системе права;

- выявить основные теоретико-правовые и логические основания действия правовых презумпций;

- дать общее определение норм презумптивного характера;

- установить основные разновидности правовых презумпций с позиции выполняемых ими функций;

- провести сравнительный анализ норм презумптивного характера и других правовых норм.

Теоретической основой диссертации явились научные разработки отечественных и зарубежных ученых как в области теории и истории права и государства, так и в отраслевых юридических дисциплинах, в частности, работы В.К. Бабаева, В.М. Баранова, Ж.Л. Бержеля, В.М. Горшенева, В.Н.

Карташова, Е.Ю. Веденеева, Ю.Г. Зуева, Н.С. Караниной, О.А. Кузнецовой, И.Л. Петрухина, М.П. Полякова, Ю.К. Толстого, О.В. Левченко, А.В.

Масленникова, О.Н. Сычевой, Н.А. Чечиной и др.

Методологическую основу диссертации составила совокупность общепознавательных (анализа, синтеза), общенаучных (исторического, системнофункционального) и специально-научных (историко-правового, сравнительноправового) методов исследований. В частности, историко-правовой метод позволил проследить развитие некоторых фактических презумпций в сторону правовых. Сравнительно-правовой и общепозновательные методы были применены автором, например, в ходе исследования признаков правовых презумпций. Системно-функциональный метод обнаружил свою несомненную ценность при определении места правовых презумпций в системе правовых норм.

Нормативную и эмпирическую базу исследования составили действующее российское законодательство, в частности, Конституция Российской Федерации, Гражданский кодекс Российской Федерации, Уголовный кодекс Российской Федерации, Налоговый кодекс Российской Федерации, Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации, и практика их применения, а также международные и зарубежные правовые акты. Кроме того, нормативная база включает в себя дореволюционное российское законодательство и законодательство СССР.

комплексным подходом автора к изучаемому явлению и находит свое отражение, в частности, в том, что данная диссертация – одна из первых работ, где дается цельная обобщенная картина сущности правовых презумпций в контексте той родовой группы норм, в рамках которой они образуются и действуют. В работе показано, что место отдельных правовых презумпций в системе права влияет на содержащиеся в них индуктивные умозаключения;

автором также дается алгоритм разграничения правовых презумпций от смежных правовых явлений (фактических, косвенных, неопровержимых презумпций, преюдиций, фикций). Проведенный сравнительный анализ правовых презумпций и других норм субсидиарного характера позволяет сделать практические рекомендации и предложения по корректировке существующей правовой базы с целью более четкого формулирования правовых норм-презумпций и их отграничения от иных правовых норм. В работе также подробно исследованы содержание, особенности и функциональное назначение презумпций-принципов, неопровержимых, косвенных, фактических презумпций.

Основные положения и выводы, выносимые на защиту:

1. Установлено, что обязательным признаком любой правовой презумпции является наличие в ее основе неполного индуктивного умозаключения с высокой (логической) или низкой (субъективной) вероятностью наличия предполагаемого в нем факта. Особенность неполного индуктивного умозаключения заключается в том, что в его основе лежит такая цепь рассуждений, при которой для получения вывода «все S суть P»

достаточно принять истинной посылку «некоторым S присуще свойство P». В связи с указанным обстоятельством неполное индуктивное умозаключение и построенная на ее основе правовая презумпция всегда содержат оговорку о возможности опровержения содержащегося в нем предположения (следствия), выраженную в виде контрпрезумпции. Наличие названной контрпрезумпции также является обязательным (вторым) признаком правовой презумпции.

2. Выявлено, что правовая презумпция не может быть построена с использованием полной индукции, при которой статистическая повторяемость жизненных процессов воспринимается в качестве строгой закономерности, в связи с тем, что при выявлении такого рода закономерностей итогом будет являться не вероятное предположение, допускающее возможность своего опровержения, а практически достоверное знание. Так, при полной индукции следствие «все S суть P» делается из обязательной посылки: «всем S присущи свойства P».

Установлено, что в основу правовой презумпции не может быть положена дедукция как цепь умозаключений, в которых началом (посылкой) являются общие утверждения (постулаты, аксиомы), а концом (следствием) – частные выводы из посылки. При этом в дедукции звенья (высказывания) связаны таким отношением логического следования, при котором из истинности посылок вытекает истинность следствия. В итоге, теоретическая конструкция правовой презумпции, имеющей в своей основе дедукцию, представляла бы собой утверждение без возможности опровержения такого утверждения.

Показано, что дедукция не исключается полностью из сферы использования презумпций. Она может применяться в целях проверки действенности норм-презумпций.

3. Выявлено, что третьим обязательным признаком правовых презумпций является их нормативно-правовой характер, т.е. закрепление презумпций в нормах права, придание им признака обязательности. По данному признаку правовые презумпции отличаются от фактических презумпций и косвенных презумпций.

Обосновано, что фактическими презумпциями являются толкования различных юридических фактов, либо определенных норм права, либо их совокупности, осуществляемые с применением индукции как способа познания правовой действительности. В ходе такого толкования выводятся определенные предположения, которые в последующем учитываются и используются при применении законодательства (в том числе в рамках судебного разбирательства). Так как такое толкование используется в ходе применения норм права, оно зачастую неверно воспринимается как самостоятельная норма-презумпция, скрывая собой суть толкуемой при указанном презюмировании обычной регулятивной или охранительной нормы. Фактические презумпции следует считать квазипрезумпциями, так как они связаны с собственно правовыми презумпциями лишь общей логикой построения на основе индукции.

Определено, что косвенные презумпции также представляют собой процесс исследования правовой действительности с применением неполной индукции и тоже не являются нормами-презумпциями. Однако в отличие от фактических презумпций косвенные презумпции служат основой (предпосылкой) разработки правовых норм, а не выступают в качестве толкования уже существующих норм.

4. Указано, что в системе права допустимо выделять по критерию функционального назначения нормы конкретного содержания (регулятивные и охранительные нормы), чья основная задача заключается в непосредственном упорядочивании общественных отношений, и нормы специального назначения, которые в большей своей массе не осуществляют непосредственного формулирования прав и обязанностей сторон правовых отношений. Общая (родовая) задача норм специального назначения заключается в том, чтобы дать возможность регулятивным и охранительным нормам реализовать возложенные на них функции.

Предложено считать, что правовые презумпции также относятся к группе норм специального назначения и в этой связи выполняют указанную общую (родовую) функцию.

5. В рамках правовых норм специального назначения следует выделять две подгруппы:

Первая подгруппа – это нормы, функция которых заключается в надзоре за системностью права или его отдельной отрасли и адекватностью этой системы общественным отношениям, определении общих начал правового регулирования, выведении общих понятий. К таким нормам относятся принципы и дефиниции.

Вторая подгруппа указанных норм - нормы субсидиарного (вспомогательного) характера, функция которых состоит в обеспечении возможности применения регулятивных и охранительных норм в тех случаях, когда использование данных норм затруднено отсутствием какого-либо юридического факта (фикции и презумпции), либо в запрете применения регулятивных и охранительных норм в тех случаях, когда их действие может привести к юридическим коллизиям (преюдиции и неопровержимые презумпции), либо в оперировании конкурирующими между собой нормами права (оперативные правовые нормы).

6. Предложено выделять по критерию выполняемых задач презумпциипринципы, т.е. нормы, относящиеся одновременно к первой и второй подгруппам норм специального назначения. При этом установлено, что их дополнительная функциональная нагрузка как норм-принципов является превалирующей (доминантной, телеологической) по отношению к их функциональному назначению как субсидиарных правовых норм. Отмеченное объясняет то, что только в презумпциях-принципах (например, в номологической презумпции, презумпции невиновности и пр.) может предполагаться существование маловероятных юридических фактов, при условии, однако, что такое предположение будет способствовать обеспечению действия всей системы права или его отдельной отрасли.

7. Неопровержимыми презумпциями являются нормы права, содержащие в себе предположения о наличии тех или иных фактов и запрет опровержения такого предположения. Выявлено, что данные нормы права не относятся ни к правовым презумпциям, ни к нормам-фикциям. Они очень близки по своей природе к преюдициям, так как предписывают считать какиелибо возможно достоверные факты установленными и запрещают их оспаривание. Различие между неопровержимыми презумпциями и преюдициями заключается только в особенностях их гипотез. В преюдициях условием для указанного выше запрета является акт суда, в неопровержимых презумпциях – акт другого правоприменительного органа, либо действия субъектов права, не наделенных правоприменительными полномочиями.

8. Обосновано, что при выделении общетеоретических и логических признаков правовых презумпций всегда необходимо учитывать зависимость формы и содержания права от тех социально-культурных условий, в которых развивалась правовая система. В частности, нормативность как признак правовой презумпции, отличающий ее от смежных явлений (например, от фактических презумпций) отсутствует у правовых презумпций, возникающих в прецедентах, существующих в странах общего права, а значит, - в таких странах презумпция как способ построения нормы права и как способ познания правовой действительности смешиваются.

9. Определено, что правовая презумпция представляет собой субсидиарную норму права, построенную по принципу неполного индуктивного умозаключения с высокой или низкой вероятностью наличия предполагаемого в ней факта, в результате действия которой происходит установление в качестве существующего определенного юридического факта на основе других связанных с ним юридических фактов с одновременной оговоркой о возможности опровержения такого факта (контрпрезумпцией).

10. В ходе сравнительного анализа правовых аксиом и правовых презумпций определено, что под правовыми аксиомами в юридической литературе обычно называют некие фундаментальные истины, первичные элементы, ставшие в результате многовековой практики их применения привычными, имеющие особую ценность для правовой сферы жизни общества и являющиеся источником для развития остальных положений права. При этом уточнено, что выделение правовых явлений в качестве аксиом осуществляется не по функциональному назначению (что имеет место при классификации норм на презумпции, принципы, фикции, преюдиции и пр.), а с позиции ценности таких явлений для общества, т.е. в аксиологическом ракурсе. По этой причине аксиомами в праве могут быть любые правовые явления (в том числе и правовые презумпции) при условии, однако, что такие явления соответствуют установленному для аксиом классификационному критерию - имеют особую ценность для правовой сферы жизни общества. В частности, в качестве аксиом можно признать номологическую презумпцию и презумпцию невиновности как особо важные, фундаментальные правовые нормы.

Теоретическая значимость исследования. Результаты исследования позволяют получить цельное представление о презумпциях как субсидиарных правовых нормах, их содержании, признаках, предпосылках возникновения и формах выражения, позволяет понять логику построения правовых презумпций и определить их место в правовой системе. Работа также вносит важный вклад в понимание механизма действия указанных правовых норм.

Практическая значимость диссертационного исследования.

Детальное рассмотрение сущности правовых презумпций и механизма их действия в системе правоотношений позволяет вплотную подойти к проблеме совершенствования действующего российского законодательства, обуславливает более жесткий подход к нормативному закреплению презумпций в праве. В частности, на основе эмпирически и теоретически обоснованного анализа правовой презумпции как важного инструмента правового упорядочивания общественных отношений в данном исследовании определяются основные критерии для выявления норм презумптивного характера, их более четкого формулирования и одновременно отграничения от внешне сходных с ними правовых явлений.

Результаты настоящего исследовании могут быть использованы в последующей научно-исследовательской работе по данной проблематике, в ходе преподавания «Теории права и государства» на юридических факультетах вузов России, а также для разработки и чтения спецкурсов «Правовые презумпции и фикции», «Субсидиарные правовые нормы», «Нетипичные правовые предписания».

Комплексное понимание правовых презумпций в контексте норм субсидиарного характера, предложенное в диссертации, обеспечит стимулирование надлежащей практической деятельности правоприменительных органов, будет служить повышению законности в данной области.

Апробация результатов исследования. Результаты диссертационного исследования использовались в учебном процессе, а также были апробированы в выступлениях автора с докладами и сообщениями на Всероссийской студенческой научно-практической конференции «Становление и развитие научных школ права в государственных университетах России» (Санкт-Петербургский государственный университет, 29 – 30 апреля 1999 г.), Межвузовской научно-практической конференции «Экономико-правовые и социальные проблемы современной России» (СанктПетербургский филиал государственного университета – Высшая школа экономики, 2005 г.), на Всероссийской научно-практической конференции «Политико-правовая система России» (Волгоградский государственный университет, 2006 г.), на Международной научно-теоретической конференции «Культура как контекст понимания и взаимодействия государства, права, религии» (Санкт-Петербургский Гуманитарный университет профсоюзов, 13ноября 2009 г.). По теме диссертационного исследования опубликовано научных статей, общим объемом 3,6 п.л.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования и включает введение, три главы, объединяющих десять параграфов, заключение, список использованных источников.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяется степень ее научной разработанности, объект, предмет, основная цель и непосредственные задачи работы, формулируется научная новизна, основные положения и выводы, выносимые на защиту, теоретическая и практическая значимость исследования, методологическая база работы.

В первой главе «Теоретико-правовые и логические основания правовых презумпций», включающей в себя четыре параграфа, рассмотрены признаки, необходимые и достаточные для построения презумпций в праве, и на их основе дано общее определение правовой презумпции.

В параграфе 1.1. «Правовая презумпция как индуктивное умозаключение» отмечается, что термин «презумпция» в переводе с латинского (praesumptio) означает: предположение, основанное на вероятности; это признание факта юридически достоверным, пока не будет доказано обратное. Соответственно, в этимологическом значении данный термин несет следующую смысловую нагрузку: это положение, считающееся достоверным до получения доказательства противного.

В работе определено, что особенности любой презумпции, в том числе правовой, заключаются, прежде всего, в способе формирования содержащегося в нем предположения и степени его достоверности: любая презумпция построена на признании факта, не фиксируемого прямо с помощью средств рефлексии, в качестве установленного. При этом, основой признания такого факта как установленного выступает взаимосвязь данного неизвестного, но предполагаемого факта с наблюдаемыми фактами.

Далее, автором было выявлено, что презюмирование как способ познания действительности используется практически во всех науках, а также в повседневной жизни, так как, фактически оно отражает один из важных гносеологических аспектов сознания любого индивида и представляет собой метод индукции. Однако в праве презюмирование используется двояко: вопервых, как общенаучный способ познания правовой реальности с применением полной индукции, при которой статистическая повторяемость жизненных процессов воспринимается в качестве строгой закономерности и принимается за истину как достоверное знание; во-вторых, как способ построения правовой нормы-презумпции. В первом случае результатом является достоверное знание, так как следствие (какие-либо выводы) делается на основе обозримой достоверной области фактов-посылок. Например, при полной индукции следствие «все S суть P» делается из обязательной посылки:

«всем S присущи свойства P». В свою очередь, неполная индукция связана, главным образом, с логической (высокой) вероятностью, которую используют тогда, когда статистика невозможна или отсутствует, строгой закономерности выявить невозможно и причинные связи устанавливают, определяя степень подтверждения предполагаемого на основе ограниченного количества данных, но, тем не менее, достаточного для получения правдоподобного, вероятного, суждения, не в полной мере достоверного, но воспринимаемого в качестве истины, пока не доказано иное. Например, при неполной индукции для получения следствия «все S суть P» достаточно посылки «некоторым S присущи свойства P». Презюмирование при построении норм права может использоваться лишь в качестве неполной индукции, так как результатом применения полной индукции является получение достоверного знания, а не вероятного предположения. В этом плане в работе ставится под сомнение высказанная в юридической литературе1 точка зрения, согласно которой все презумпции – это выработанные общечеловеческой практикой научно См., напр.: Левченко О.В. Презумпции и преюдиции в доказывании. – Астрахань: Издательство АГТУ, – С. 52.

обоснованные, истинные и достоверные знания, которые целенаправленно используются для исследования необходимых обстоятельств.

Кроме того, установлено, что при построении норм-презумптивных умозаключений используется не только неполная индукция с логической (высокой) вероятностью презюмируемых фактов, но и неполная индукция с субъективной (низкой) вероятностью, когда на основе посылки «немногим S присущи свойства P» делается, тем не менее, умозаключение «все S суть P».

Названная особенность таких норм не отрицает их презумптивной природы, так как в них присутствует обязательное для всех презумпций построение: «S есть P, пока не доказано иное». Такими презумпциями являются номологическая презумпция, презумпция невиновности, презумпция добросовестности и разумности и др.

В параграфе 1.2. «Дедуктивный метод построения правовых презумпций» рассматривается возможность применения дедукции при создании норм-презумпций.

В работе признается в целом допустимым использование метода дедукции в ходе развития системы законодательства, проверки опытным путем адекватности правовых норм, в том числе некоторых правовых нормпрезумпций, существующим общественным отношениям, а также использования дедукции в ходе правоприменительной деятельности.

Вместе с тем установлено, что собственно построение правовых презумпций с содержащимися в них дедуктивными умозаключениями невозможно и позиция ряда ученых, считающих это допустимым, спорна. В ряде случаев в изложенных сторонниками такого подхода примерах презумпции, а точнее предположения, применяются не в структуре самих норм права, а в качестве обоснования существования названных норм, то есть за рамками самих норм права. Сами же нормы права остаются классическими нормами регулятивного или охранительного характера.

Одновременно автором обращается внимание на то, что дедукция даже как метод определения релевантности существующих норм общественным отношениям не применима в отношении тех правовых норм-презумпций, в которых неустановленные факты принимаются в качестве действительно существующих лишь на основе определения путем неполной индукции субъективной вероятности существования названных фактов.

На взгляд диссертанта практическая неприменимость дедукции в качестве способа построения правовых презумпций обусловлена самой природой дедукции: дедукция выступает как цепь умозаключений, в которых началом (посылкой) являются общие утверждения (постулаты, аксиомы), а концом (следствием) – частные выводы из посылки. При этом в дедукции звенья (высказывания) связаны таким отношением логического следования, при котором при истинности посылки истинным является и следствие. В итоге, теоретическая конструкция правовой презумпции, имеющей в своей основе дедукцию, как и конструкция правовой презумпции, имеющей в своей основе полную индукцию, представляла бы собой утверждение без возможности опровержения такого утверждения.

В параграфе 1.3. «Презумпция как норма права» определено в качестве обязательного признака правовых презумпций их нормативность.

Именно нормативность правовых презумпций придает им статус обязательных для применения правил поведения. Автором отмечается, что благодаря названному признаку нельзя рассматривать в качестве разновидности правовых презумпций т.н. «фактические презумпции», которые представляют собой толкования различных юридических фактов, либо определенных норм права, либо их совокупности, осуществляемые с применением индукции как способа познания правовой действительности.

Подобные фактические презумпции представляют собой лишь частный случай общего познавательного процесса, в ходе которого применяется индукция.

Такого рода предположения делает, например, суд по своему внутреннему убеждению, выводя из одних фактов заключение о существовании других фактов в соответствии с обстоятельствами дела. В частности, именно в результате судебной практики возникла фактическая презумпция истинности показаний лица, данных в ходе судебного разбирательства, по отношению к показаниям, данным им же в ходе следствия. В работе подчеркивается, что, безусловно, фактические презумпции имеют большое значение, так как, будучи основанными на богатом судебном опыте, они помогают лучше ориентироваться правоприменительным органам при исследовании и оценке обстоятельств конкретных дел. Однако суд всегда выносит решение по своему внутреннему убеждению, руководствуясь лишь нормами права. В этой связи названные фактические презумпции не имеют обязательного юридического значения для судов, а значит, – и не обладают требуемыми регулятивными свойствами. Суд может ими руководствоваться, а может посчитать их несущественными, так как он ими не связан. В этом плане можно говорить о большей самостоятельности суда в оценке обстоятельств дела при отсутствии норм презумптивного характера. Автором также уточняется, что фактические презумпции необходимо отличать от тех правовых презумпций, которые содержатся в положениях нескольких статей законодательства, находящихся в нормативном единстве, например, от презумпции истинности вступившего в законную силу приговора.

Далее, в названном параграфе отмечается, что некоторые фактические презумпции создают стереотипные версии, «юридические обычаи» и в этой связи представляют определенный интерес в качестве отдельного предмета исследования, особенно с учетом того, что некоторые из них со временем приобретают характер правовых презумпций (в случае их закрепления в нормах права). Однако собственно правовыми презумпциями, как особыми обязательными к применению правилами поведения, они не являются.

Одновременно в работе автором сделано важное замечание о необходимости учитывать при исследовании признака нормативности правовых норм-презумпций зависимость формы и содержания права от тех социально-культурных условий, в которых развивалась правовая система. Так, на наш взгляд, изложенный признак правовых презумпций (нормативность) в значительной степени зависит от особенностей той системы права, в которой он находит свое проявление. Например, в странах, где действует прецедентное право, данный признак не носит обязательного характера, а значит, разграничение презумпций на фактические и правовые может нивелироваться тогда, когда само право перестает иметь характер совокупности формально определенных правовых норм, а выражается в виде набора прецедентов по конкретным судебным делам, постоянно меняющим содержание права с каждым новым решением. В этом плане интересной является позиция, высказанная В.Н. Карташовым, согласно которой «юридические презумпции – это разновидность юридических предписаний, которые могут быть выражены в доктринах, правовых (нормативных, правоприменительных, интерпретационных и т.д.), национальных, зарубежных и международных (общих и региональных) актах, нормативных и индивидуальных договорах, судебных прецедентах и т.д.». В параграфе 1.4. «Правовая презумпция и юридические факты»

исследуется вопрос о возможности рассмотрения правовой презумпции в качестве юридического факта.

Автором указывается, что определение правовой презумпции как юридического факта вполне допустимо в тех случаях, когда необходимо подчеркнуть, что правовая презумпция – это претендующее на достоверность предположение, которое может быть основанием для применения других норм права и которое в то же время может быть опровергнуто даже после применения указанных норм права. Достоинством такого подхода является то, что акцент делается на следующих важных составляющих правовой презумпции: на юридической значимости предполагаемого факта, правовых последствиях, связанных с его признанием в качестве существующего, и возможности опровержения такого факта. Недостаток заключается в том, что при этом «за скобками» остается весь процесс формирования нормыпрезумпции, интерпретации субъектами права этой нормы, построенной по правилам неполной индукции, далее – весь процесс формирования индуктивного умозаключения субъектами права на основе данной нормы и процесс коммуникации названными субъектами права по поводу нормы права, требуемых юридических фактов, положенных в основу действия такой презумпции, и сделанного вывода – предполагаемого юридического факта.

Следовательно, при таком подходе мы имеем лишь конечный результат действия нормы, построенной по принципу неполной индукции. Сама же норма и причины ее образования, функциональное назначение, а также весь процесс реализации ее положений в ходе интерсубъектного взаимодействия остаются вне поля зрения исследователя.

Одновременно в работе подвергнута сомнению необходимость включения в объект предположения правовых презумпций помимо юридических фактов других правовых явлений, в частности, правовых Карташов В.Н. Методологические основы исследования юридических презумпций // Юридическая техника / Первые Бабаевские чтения / «Правовые презумпции: теория, практика, техника». Ежегодник. – Нижний Новгород, 2010. - № 4. – С. 222.

отношений3. Автором указывается, что в перечень обстоятельств, с которыми законодатель связывает возникновение, изменение и прекращение гражданских прав и обязанностей, то есть в перечень юридических фактов, изначально входят предполагаемые на основании правовых презумпций правовые отношения и любые иные значимые с точки зрения права основания, а значит, - их отдельное указание за рамками юридических фактов вряд ли оправдано.

По итогам рассмотрения общих теоретических и логических оснований правовых презумпций предлагается рассматривать в праве т.н. «правовое презюмирование» как процесс применения нормы права, в ходе которого на основе имеющихся юридических фактов выводится путем неполной индукции, основанной на логической или субъективной вероятности, другой юридический факт, который может быть опровергнут, если будет доказано обратное предполагаемому факту. Правовая норма-презумпция при таком процессе находит свое отражение через действие определенного правила поведения, результатом которого становится предполагаемый юридический факт, который может быть опровергнут. При этом подчеркивается, что такое правовое презюмирование не следует отождествлять с презюмированием в праве, используемым в ходе толкования норм или обоснования необходимости издания соответствующих норм права, так как, во-первых, при правовом презюмировании происходит применение уже существующей нормы, а во-вторых, такой нормой выступает правило поведения, построенное по принципу неполной индукции.

Правовую презумпцию, в свою очередь, необходимо рассматривать как норму права, построенную по принципу неполного индуктивного умозаключения с высокой или низкой вероятностью наличия предполагаемого в ней факта, в результате действия которой происходит установление в качестве существующего определенного юридического факта на основе других связанных с ним юридических фактов с одновременной оговоркой о возможности опровержения такого факта (контрпрезумпцией).

Вторая глава «Правовые презумпции в системе правовых норм», состоящая из трех параграфов, посвящена вопросу о месте правовых презумпций в системе правовых норм и их общем функциональном назначении.

В параграфе 2.1. «Классификация правовых норм» проведена классификация правовых норм по их функциональному назначению.

Установлено, что необходимость изучения данного вопроса обусловлена тем, что содержание и сущность правовых презумпций в значительной мере предопределены особенностями той группы норм, в рамках которых презумпции возникают и действуют и выполняемыми ими задачами.

Определено, что в любой правовой системе существуют, во-первых, правовые нормы, непосредственно регулирующие общественные отношения.

В названную группу входят регулятивные и охранительные правовые нормы.

См.: Кузнецова О.А. Презумпции в российском гражданском праве. – Пермь: Западно-Уральский ин-т экономики и права, 2002. – С. 25.

Во-вторых, помимо названных видов правовых норм существуют особые нормы, в большей своей массе не осуществляющие непосредственно регулирование прав и обязанностей сторон правовых отношений. Указанные нормы допустимо объединить в общую группу норм специального назначения. Их задача заключается в том, чтобы дать возможность регулятивным и охранительным нормам реализовать возложенные на них функции, т.е. создать условия для их действия. В то же время названный признак указанных норм не означает их необязательность для надлежащего регулирования общественных отношений, так как они часто являются связующими звеньями для регулятивных и охранительных норм и без них невозможно представить себе должное действие последних. Их основное отличие от регулятивных и охранительных норм – в отсутствии ярко выраженного предоставительно-обязывающего характера. Свои регулятивные свойства они проявляют путем обеспечения действия других норм права.

В работе также проводится последовательное разграничение классификации норм по выполняемым ими функциям от деления норм на типичные и нетипичные. Отмечается, что классификация правовых норм на типичные и нетипичные была предложена В.М Горшеневым и Н.Н. Вопленко и в своей основе имела разграничение норм по способу закрепления государственной воли и способу построения их структуры.

В параграфе 2.2. «Функциональное назначение презумпций»

определено, что нормы-презумпции относятся к группе норм специального назначения: они регулируют общественные отношения в связи с тем, что придают предполагаемым фактам необходимый статус долженствования, определяют их в качестве существующих, значимых явлений, однако, конкретных прав и обязанностей на участников регулируемых отношений в связи с признанием названных фактов они самостоятельно не возлагают, лишь обеспечивая действие других правовых норм.

Ошибочной является позиция, согласно которой ряд правовых презумпций достаточно четко выражают определенные права и обязанности и в этом проявляют все необходимые свойства регулятивных и охранительных правовых норм (такого мнения, в частности, придерживаются А.В. Брызгалин, Д.М. Щекин, И.В. Лабутичев, И.В. Цветков, А.М. Эрделевский, В. Куклев). В ходе анализа структуры и содержания норм, предложенных указанными учеными-правоведами, в качестве примеров презумпций, сделан вывод о том, что в изложенных примерах либо имеет место смешение понятий, когда презюмирование, используемое как гносеологический способ познания действительности, выраженное в форме индуктивного умозаключения и примененное только при разработке нормы права, воспринимается тем не менее как собственно норма-презумпция и закрывает собой существо разработанной при указанном презюмировании нормы, либо имеет место заблуждение, вызванное недостатками юридической техники, примененной законодателем при формулировании норм конкретного содержания (регулятивных и охранительных правовых норм), когда достоверно известный факт используется при построении нормы в качестве предполагаемого либо когда норма-установление внешне формулируется в виде презумпции.

На наш взгляд, также ошибочной является позиция, согласно которой существуют косвенные правовые презумпции, являющиеся регулятивными правовыми нормами. Многими учеными-правоведами возложение в регулятивных нормах бремени доказывания существования или отсутствия тех или иных фактов, имеющих юридическое значение, на какого-либо субъекта права воспринимается в качестве аргумента для признания существования презумпций отсутствия или, наоборот, наличия указанных юридически значимых фактов, то есть собственно в качестве доказательства существования непосредственно в данных нормах права косвенных правовых презумпций. Однако данные предположения об отсутствии или наличии каких-либо юридически значимых фактов, содержащиеся подспудно в регулятивных нормах права, являются не следствиями, вытекающими из данных норм, а скорее, причинами построения названных регулятивных правовых норм подобным образом, поскольку именно на основе таких предположений и возлагается бремя доказывания тех или иных фактов на какого-либо участника правоотношения. Названные причины-предположенияпрезумпции» можно либо в более общем виде найти в отдельных самостоятельных нормах, как раз и являющихся правовыми презумпциями, либо эти причины-предположения вообще не находят еще своего самостоятельного отражения в нормах права, являясь мотивом законодателя, послужившим основой для формулирования изложенных регулятивных норм.

Например, можно поставить под сомнение обоснованность существующей в юридической литературе4 позиции о наличии самостоятельной косвенной правовой презумпции добросовестности приобретателя вещи, изложенной в ст. 152 ГК РСФСР (в настоящее время – в ст. 302 ГК РФ). В указанном случае мы имеем дело лишь с обычной регулятивной нормой, в которую включена обязанность титульного владельца доказать недобросовестность приобретателя виндицируемой вещи. Названное положение о распределении бремени доказывания является следствием общей презумпции добросовестности участников гражданских правоотношений, не содержащейся в указанной правовой норме. В противном случае можно было бы также говорить, о существовании косвенной правовой презумпции «пригодности к проживанию» предоставленного нанимателю со стороны наймодателя жилого помещения, или, руководствуясь п. 2 ст. 409 ГК РФ, о существовании косвенной правовой презумпции «возможности продать комиссионером имущества по установленной комитентом цене».

Более того, отсутствие «косвенных» правовых презумпций в качестве самостоятельных норм-презумпций не дает оснований для признания факта их закрепления в названных выше регулятивных нормах с приданием им статуса правовых презумпций, так как при применении судами данных регулятивных норм, содержащих в себе отдельные предположения презумптивного См. например: Ойгензихт В.А. Понятие гражданско-правовой презумпции // Советское государство и право.

– 1975. – № 10. – С. 28.

характера, решения судов будут строиться не на подобных косвенных предположениях (поскольку они являются лишь мотивами), а на отсутствии доказательств, требуемых для действия данных регулятивных норм. При этом, несмотря на то, что конечный фактический результат при применении данных регулятивных правовых норм будет тем же, что и в ситуации существования самостоятельных («прямых») норм-презумпций, мотивировка принятия подобного решения будет несколько иная: суд будет ссылаться в таком случае на отсутствие доказанности субъектом права того факта, на существовании которого он настаивает, а не на наличие правовой презумпции существования противоположенного факта.

Вместе с тем, несмотря на указанную позицию касательно правовой природы косвенных презумпций, автором обращается внимание на тот факт, что правовые нормы презумптивного характера не являются неким аподиктическим знанием, данным законодателю свыше. Безусловно, при их разработке учитываются помимо прочего подобные косвенные презумпции, выводимые путем доктринального, судебного или аутентического толкования.

В этом плане очевидно, что зачастую с развитием права, путем дедукции, анализа механизмов действия отдельных регулятивных и охранительных норм, в которых проявляются подобные «косвенные презумпции», как раз и формулируются самостоятельные «легальные» нормы-презумпции, например, презумпция добросовестности и разумности.

В итоге в работе делается вывод, что косвенные презумпции по своему характеру близки к фактическим презумпциям, так как отражают процесс исследования правовой действительности с применением неполной индукции.

Однако в отличие от фактических презумпций косвенные презумпции являются основой (предпосылкой) разработки регулятивных и охранительных правовых норм, а фактические презумпции – следствием их разработки, проявляясь в процессе толкования существующих норм.

В параграфе 2.3. «Правовые презумпции как субсидиарные правовые нормы и их соотношение с нормами-принципами, дефинициями и аксиомами» определяется место презумпций в группе норм специального назначения и проводится их сравнительный анализ с нормамипринципами, дефинициями и аксиомами.

В первую очередь, отмечается, что правовые нормы специального назначения не являются однородными и делятся по своему функциональному назначению на две подгруппы:

В первую подгруппу входят нормы – общие правила построения системы, отправные начала, из которых уже формируется вся архитектоника правовой системы. Данные нормы, не преследуя в качестве главной цели предоставление прав и возложение обязанностей на субъектов права, обеспечивают внутреннюю непротиворечивость системы норм права (внутренний эффект) и общую адекватность данной системы регулируемым ею общественным отношениям (внешний эффект). Соответственно, функция таких норм, присутствующих практически в любой развитой системе права, заключается в надзоре за системностью права или его отдельной отрасли и адекватностью этой системы общественным отношениям, определении общих начал правового регулирования, выведении общих понятий. К указанной группе норм предлагается относить нормы-принципы, нормы-дефиниции, юридические конструкции.

Вторая подгруппа норм специального назначения – это субсидиарные (вспомогательные) правовые нормы, призванные выполнять более утилитарные по сравнению с первой подгруппой функции, и сохраняющие при этом общее родовое назначение – обеспечение действия регулятивных и охранительных правовых норм. К ней относятся, например, нормы-фикции, оперативные нормы и преюдиции.

Существование второй группы специальных норм обусловлено тем, что стадия выбора необходимой правовой нормы в процессе регулирования общественных отношений требует соответствующей квалификации конкретных жизненных фактов, явлений, то есть диктует необходимость выяснения связи фактов с отраслью законодательства, с подотраслью, отдельным правовым институтом, наконец, - с отдельными нормами права.

При этом, во-первых, нередко возникает конкуренция норм, когда две или более нормы касаются определенного круга случаев. Причем, такая конкуренция зачастую возникает не только между нормами, образовавшимися в одно и тоже время, но и нормами, принятыми в разное время. Они могут иметь совершенно разный порядок регулирования сходных общественных отношений или даже одних и тех же отношений. Во-вторых, в ряде случаев возникают ситуации, когда конкретные жизненные обстоятельства, факты не соответствуют гипотезам правовых норм, а регулирование общественных отношений вместе с тем требуется. Разрешить такие коллизии позволяет указанная вторая подгруппа норм специального назначения. Следовательно, их функция заключается в оперировании другими правовыми нормами, их координации, дополнении, изменении применительно к определенным фактическим обстоятельствам с тем, чтобы они могли полноценно урегулировать общественные отношения, либо, наоборот, с тем, чтобы установить запрет в их применении, когда их действие может привести к коллизии.

Далее, установлено, что все правовые презумпции по своему функциональному назначению относятся к субсидиарным правовым нормам.

Вместе с тем также выявлено, что ряд норм-презумпций, в частности презумпция добросовестности и разумности, презумпция истинности приговора, номологическая презумпция, презумпции виновности и невиновности имеют двойственный правовой статус: сохраняя субсидиарный характер и выполняя тем самым указанную функцию, характерную для всех субсидиарных правовых норм, они одновременно, относятся и к нормампринципам, т.е. к первой группе норм специального назначения. В этой связи они, будучи субсидиарными нормами, вместе с тем несут в себе дополнительную нагрузку-функцию в виде обеспечения общей согласованности системы права в том виде, в котором она существует. В этом плане в работе признается обоснованной позиция В.М. Баранова, М.П.

Полякова и О.Н. Сычевой, высказанная ими применительно к презумпциям в уголовном процессе, согласно которой предназначение презумпций, подобных презумпции истинности вступившего в законную силу приговора, заключается в том, что они «воздействуют на организацию уголовного процесса в целом, на формирование принципиальной схемы уголовно-процессуальной технологии». Одновременно спорной, по мнению диссертанта, является существующая в юридической литературе позиция, согласно которой отождествление норм-принципов и презумпций недопустимо по причине более конкретного содержания презумпций по сравнению с принципами и существенным различием в структуре их построения (прежде всего, в «классических» принципах, т.е. принципах, не являющихся презумпциями, отсутствует контрпрезумпция).

Основная особенность презумпций-принципов заключается в том, что в их основе может лежать и неполная индукция с субъективной (низкой) вероятностью существования предполагаемого факта, а не индукция с логической вероятностью, характерная для остальных видов правовых презумпций. Указанная специфика презумпций-принципов обусловлена доминированием в их назначении функции обеспечения системности права.

Как итог, в них отразилось определенное паллиативное решение: сохраняется построение на основе неполной индукции, но одновременно выбраны в качестве предполагаемых менее достоверные факты. Вместе с тем их презумптивной природы это не меняет – они вполне опровержимы. Кроме того, построение презумпций-принципов на основе неполной индукции с субъективной (низкой) вероятностью предполагаемого факта не является обязательным признаком, присущим данной разновидности норм права. Так, например, содержащееся в презумпции-принципе истинности приговора предположение о том, что вступивший в законную силу приговор отражает объективную истину, имеет достаточно высокую степень вероятности. По мнению автора, содержание презумпций-принципов во многом зависит от особенностей той системы права, в которой они выполняют свои функции (и как презумпции и как принципы), и при этом диктуется необходимостью прежде всего обеспечения действия соответствующей отрасли права, к которой относится данная презумпция-принцип, или всей системы права. При этом, если дополнительная функция презумпции-принципа как собственно принципа не требует признания в качестве предполагаемого менее вероятного юридического факта, такая презумпция-принцип объективно может и будет строиться только как обычная классическая правовая презумпция, т.е. будет содержать в себе наиболее вероятное предположение, что обусловлено ее функцией как субсидиарной правовой нормы-презумпции. В истории есть немало примеров указанному, например, использование в различные времена в уголовном праве вместо презумпции невиновности презумпции виновности, Презумпция истинности приговора: монография / В.М. Баранов, М.П. Поляков, О.Н. Сычева. – Н.Новгород:

Нижегородская академия МВД России, 2010. – С. 158.

что является частным случаем смещения в норме-презумпции менее вероятного предположения на более вероятное при сохранении в целом неполного индуктивного умозаключения.

В параграфе также рассматриваются дефиниции и правовые аксиомы и проводится их сравнительный анализ с правовыми презумпциями. В частности, установлено, что под правовыми аксиомами в юридической литературе обычно называют некие общие истины, первичные элементы, ставшие в результате многовековой практики их применения привычными, имеющие особую ценность для общества и являющиеся источником для развития остальных положений в праве. При этом классификационный критерий, отделяющий аксиомы от других правовых явлений, носит ценностный, аксиологический характер. По указанной причине автором сделан вывод, что невозможно выделить аксиомы как самостоятельную правовую категорию с позиции функционального назначения, однако, такая категория имеет право на существование при классификации правовых явлений по признаку их значения для жизни общества.

Далее, в работе подчеркнуто, что сравнительный анализ любых категорий должен проводиться по общему основанию. В этом плане основанием выделения аксиом является главным образом их особая ценность для общества; критерием выделения презумпций (а также фикций, принципов, преюдиций и пр. норм права) являются особенности их построения и функциональное назначение. Следовательно, рассматривая презумпции с позиции их значения для права, т.е. в аксиологическом ракурсе, следует признать, что некоторые из них, например, презумпция невиновности и номологическая презумпция в силу их важности для общества в целом и правовой сферы жизни общества - в частности могут быть признаны в качестве аксиом. При этом сам термин «правовая аксиома» ориентирует нас только на то, что такие презумпции должны оставаться незыблемыми, неизменными ценностями в любом обществе.

Также автором рассмотрены дефиниции и установлено, что в силу видовых особенностей функционального назначения дефиниций и логики их построения они не могут содержать в себе правовые презумпции, хотя дефиниции и относятся вместе с презумпциями к общему роду (группе) норм специального назначения.

В третьей главе «Презумпции и другие правовые нормы субсидиарного характера», состоящей из трех параграфов, проводится сравнительный анализ правовых презумпций с другими субсидиарными правовыми нормами.

В параграфе 3.1. «Правовые презумпции и оперативные правовые нормы» отмечается, что презумпции не могут существовать в массе оперативных норм, относящихся ко второй подгруппе норм специального назначения. Оперативные нормы по характеру выполняемых ими задач направлены на четкое определение правовых норм, регулирующих те или иные группы общественных отношений. Правовые презумпции по своим логическим основаниям содержат в себе неполные индуктивные умозаключения, допускающие возможность опровержения презюмируемого факта. В результате, нестабильность (потенциальная опровержимость) юридических фактов, которым нормы презумптивного характера придают характер временной достоверности (пока не доказано иное), обуславливает недопустимость построения оперативных норм права на основе правовых презумпций, так как содержащаяся в любой презумпции контрпрезумпция способна гипотетически поставить под угрозу выполнение названными нормами заложенных в них телеологических задач (установление, изменение или прекращение действия каких-либо норм права).

В параграфе 3.2. «Соотношение правовых презумпций, фикций и преюдиций» установлено, что правовые презумпции имеют внешнее сходство с нормами-преюдициями и нормами-фикциями, используемыми в целях недопущения противоречий между существующими нормами права и фактическими обстоятельствами дела, и их следует отнести по выполняемым ими задачам к одному виду в рамках общего рода субсидиарных (вспомогательных) правовых норм. Указанное сходство выражено в общем видовом функциональном назначении: для обеспечения возможности применения других норм права, в тех случаях, когда применение данных норм затруднено ввиду коллизии между фактическими обстоятельствами и гипотезами регулятивных и охранительных норм права, либо коллизии между указанными регулятивными и охранительными нормами права, обусловленными такими фактическими обстоятельствами, применяются названные субсидиарные правовые нормы.

Далее, в процессе сравнительного исследования фикций, презумпций и преюдиций, установлено, что различия между презумпциями, фикциями и преюдициями обусловлены лишь особенностями регулируемых ими общественных отношений (что, в свою очередь, отразилось и на их построении). Условия их действия состоят в следующем:

Необходимость в создании норм-преюдиций возникает тогда, когда в процессе действия процессуальных правоотношений потенциально возможна в будущем коллизия между нормами, содержащими принцип свободной оценки, нормами об обязательности судебных постановлений и нормами о недопустимости обжалования судебных решений, вступивших в законную силу, из-за вынесения судами решений, имеющих равную юридическую силу, по одним и тем же фактическим обстоятельствам. В этой связи нормыпреюдиции проявляют себя в виде запрета, не допускающего саму возможность возникновения подобной ситуации.

Фикции действуют тогда, когда объективно противоречие между нормами права уже наступило (оно достоверно известно) и регулятивные и охранительные нормы в том виде, в котором они существуют, не позволяют урегулировать общественные отношения. В этой связи начинает действовать фикция: нормы так видоизменяются, что как будто бы противоречия и не было. В итоге, общественные отношения упорядочиваются. Как следствие, фикции получили свое выражение в виде своеобразных норм-установлений, требующих толковать положения норм конкретного содержания при нестандартных обстоятельствах иным образом. Следовательно, они снимают возникшие противоречия с помощью особого юридико-технического приема – «узаконенного вымысла».

Нормы-презумпции также как и фикции действуют в условиях, когда уже появилось противоречие и невозможно урегулировать общественные отношения с помощью норм права. Однако противоречие заключается не в известном конфликте норм права и имеющихся юридических фактов, что возникает в случаях применения фикций (например, сроки реализации права выпадают на нормативно установленные праздничные дни), а в невозможности применения этих норм права по причине отсутствия определенности в фактических обстоятельствах дела, имеющих значение для гипотез указанных норм. Следовательно, сама природа данной коллизии диктует необходимость внести временно определенность в фактические обстоятельства дела путем создания нормы – своеобразного установления.

При этом данное установление должно иметь объективно именно временный и более или менее достоверный характер с оговоркой о возможности применения других норм в случае появления новых обстоятельств, имеющих юридическое значение и снимающих указанную неопределенность. В результате и появляется норма-предположение, то есть презумпция, заключающая в себе возможность своего опровержения (контрпрезумпцию).

Таким образом, преюдиции действуют тогда, когда коллизия в праве еще не наступила и может быть и не наступит (если, например, решения различных судов одинаковым образом установят тот или иной факт), но требуется заранее не допустить возможное наступление указанной коллизии.

Образуется норма-запрет. Фикции (кроме фикций-экономий) и презумпции действуют в том случае, когда коллизия уже наступила. Однако качественные характеристики указанной коллизии в случаях применения фикций и презумпций разные. В случаях необходимости применения фикций имеются достоверно известные противоречия между юридическими фактами и нормами права, которые можно снять только заранее не соответствующим действительности предположением-установлением, то есть собственно фикцией. В случаях с презумпцией коллизия заключается не в противоречии между имеющимися фактами и нормами права, а в недостатке самих фактов, требуемых для действия норм права. Указанное противоречие снимается наиболее экономичным и «безболезненным» для правовой системы путем – посредством использования предположения большей или меньшей степени достоверности.

Однако указанное сходство между фикциями и презумпциями, изложенное выше, не относится к фикциям-экономиям, т.е. к фикциям, направленным не на устранение противоречий между фактическими отношениями и гипотезами регулятивных и охранительных норм права, а преследующим лишь цель экономии правовых средств при регулировании общественных отношений.

Параграф 3.3. «Неопровержимые презумпции как субсидиарные правовые нормы» посвящен вопросу о юридической природе норм, содержащих в себе предположения о наличии или отсутствии юридических фактов с одновременным запретом опровержения таких предположений.

В параграфе выявлено, что ряд норм, определяемых литературе в качестве т.н. «неопровержимых презумпций», являются лишь регулятивными правовыми норами, мотивом создания которых явились определенные предположения законодателя.

Вместе с тем ряд норм действительно имеют в своей основе определенные предположения с запретом опровержения данных предположений. Данные нормы во многом близки к нормам-фикциям: в фикциях при определенных обстоятельствах закон требует считать юридически значимые факты существующими с тем лишь различием, что в нормах фиктивного характера установленные факты заранее не соответствуют действительности, а в названных нормах – это не известно (существует какаялибо вероятность достоверности). Следовательно, указанное сходство неопровержимых презумпций и норм-фикций как определенных установлений, позволяет заключить, что данные нормы являются именно установлениями законодателя и поэтому не подлежат оспариванию. Однако в отличие от фикций в неопровержимых презумпциях установленные факты имеют определенную (как правило, высокую) степень достоверности.

Отмеченная особенность – возможная достоверность установленного по косвенным доказательствам факта, сближает неопровержимые презумпции с преюдициями. И в нормах-преюдициях и в нормах-неопровержимых презумпциях при соблюдении определенных условий (в преюдициях – вынесения решения суда, содержащего выводы о наличии или отсутствии тех или иных фактов; в неопровержимых презумпциях – наличие доказательств совершения определенных действий) те или иные факты считаются достоверными. При этом обращает на себя внимание тот факт, что в преюдициях и в неопровержимых презумпциях законодателю юридически безразлично, был ли признанный свершившимся факт в достаточной степени достоверным или нет: и в тех и в других нормах при совершении требуемых данными нормами процедур тот или иной факт считается установленным.

Данное сходство преюдиций и неопровержимых презумпций объясняется, по мнению автора, тем, что общая задача преюдиций и нормнеопровержимых презумпций заключается в недопущении двоякого толкования имеющихся доказательств и, как следствие, - в недопущении возможных сложностей в области применения регулятивных и охранительных правовых норм, то есть коллизий.

Отмеченное позволило автору сделать вывод, что, во-первых, неопровержимые презумпции по назначению являются субсидиарными правовыми норами; во-вторых, они представляют собой фактически своеобразные нормы преюдициального значения, так как заключают в себе запрет для участников правоотношений на оспаривание определенных фактов, а значит, – выполняют схожие функции. Различие же между неопровержимыми презумпциями и преюдициями заключается только в особенностях гипотез данных разновидностей правовых норм: в преюдициях условием для такого запрета является акт особого властного субъекта – суда, в неопровержимых же презумпциях таким условием являются либо действие другого правоприменительного органа (например, налогового органа), либо действие «обычных», не наделенных особыми полномочиями субъектов правоотношений.

Неопровержимые презумпции не могут относиться к правовым презумпциям, так как действительность предполагаемых в них фактов безразлична законодателю, что как раз и сказывается в их логической структуре – отсутствии возможности их опровержения, выражаемое обычно путем установления контрпрезумпции.

При этом они отличаются по названному признаку и от презумпцийпринципов с невысокой вероятностью презюмируемых в них фактов: как и в нормах-принципах, в неопровержимых презумпциях сформулированное в них установление обусловлено необходимостью обеспечить выполнение определенных телеологических задач, поставленных законодателем:

например, задачи установления стабильности регулируемых общественных отношений (выполнения важнейшей обязанности по уплате налогов, защиты прав ребенка и пр.). Однако в презумпциях-принципах установление истины по делу вс-таки не безразлично для законодателя и субъективная (вместо логической) вероятность предполагаемых в них фактов является лишь вынужденной мерой, связанной с их двойственным правовым статусом и дополнительным функциональным назначением как принципов. По этой причине наличные фактические обстоятельства в силу содержания презумпций-принципов могут ее опровергнуть.

В Заключении подводятся итоги исследования, делаются теоретические обобщения и выводы.

III. ОСНОВНЫЕ НАУЧНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ

ИССЛЕДОВАНИЯ

1. Жажина О.В. К вопросу о правовой природе «неопровержимых презумпций» // Современное право. – 2007. - №11. – С. 53 – 56. – 0,8 п.л.

2. Жажина О.В. Презумпции и фикции в праве // Становление и развитие научных школ права в государственных университетах России. Материалы Всероссийской студенческой научно-практической конференции, 29 – апреля 1999 года. / Под ред. М.А. Логиновой, О.В. Анисимовой. - СПб.: Изд.

Санкт-Петербургского государственного университета, 1999. – С. 18 – 22. – 0,2 п.л.

3. Жажина О.В. Презумпция как правовая категория // Экономикоправовые и социальные проблемы современной России. Сборник тезисов Межвузовской научно-практической конференции. – СПб.: СПб филиал Государственного университета – ВШЭ, 2005. – С. 28 – 31. – 0,2 п.л.

4. Жажина О.В. Презумпции в российском праве // Политико-правовая система России. Материалы Всероссийской научно-практической конференции / Отв. ред. Ф.В. Глазырин, А.Г. Егоров. – Волгоград: Станица-2, 2006. – С. 109 – 111. – 0,2 п.л.

5. Жажина О.В. Общие теоретико-правовые и логические основания правовых презумпций // Федерация. – 2006. - № 17(31). – С. 11 – 20. – 0,5 п.л.

6. Жажина О.В. К вопросу о существовании правовых презумпций с невысокой степенью вероятности предполагаемых в них фактов // ПРАВО:

теория и практика. – 2007. - № 9(98). - С. 53 – 63. – 1,5 п.л.

7. Жажина О.В. Социокультурный аспект исследования правовых презумпций // Культура как контекст понимания и взаимодействия государства, права, религии. Материалы Международной научнотеоретической конференции, 13-14 ноября 2009 г. / Под ред. Р.А. Ромашова. – СПб.: Изд-во СПбГУП, 2009. – С. 228 – 231. – 0,2 п.л.