«. -Г тш МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ МОСКОВСКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ СТАВРОПОЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ Т.А. Чанкаева ЭВОЛЮЦИЯ КАРАЧАЕВСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: ...»

Т.А. Чанкаева

i

. -Г

тш

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

МОСКОВСКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

СТАВРОПОЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

Т.А. Чанкаева

ЭВОЛЮЦИЯ КАРАЧАЕВСКОЙ

ЛИТЕРАТУРЫ:

ПРОБЛЕМАТИКА. ПОЭТИКА.

МЕЖЛИТЕРАТУРНЫЕ СВЯЗИ

Москва — Ставрополь 2004 ББК 83.3 (2 Рос-Кара) Ч 18 УДК 82.0 Печатается по решению редакционно-издательского совета Московского педагогического государственного университета Чанкаева Т.А.

ЭВОЛЮЦИЯ КАРАЧАЕВСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: ПРОБЛЕМАТИКА. ПОЭТИКА. МЕЖЛИТЕРАТУРНЫЕ СВЯЗИ.

Монография. Часть первая, книга 1. - М.: Прометей; Ставрополь: СГПИ, 2004. - 96 с.

в монографии рассматривается карачаевская литература в её эволюции. В первой части анализируются мифо-фольклорные истоки, литературные традиции, межлитературные связи, жанрово-тематическое разнообразие и художественные особенности поэзии.

Работа содержит обширный историко-литературный и архивный материал.

Исследование предназначено преподавателям и студентам, а также широкому кругу читателей.

Научный редактор: В. А. Лазарев, доктор филологических наук, профессор МПГУ Рецензенты: Ч. Г. Гусейнов, доктор филологических наук, профессор В.А. Агеносов, доктор филологических наук, профессор МПГУ © М-: Прометей ©СГПИ ISBN 5-7042-0931-9 © т. Чанкаева. текст,

ВВЕДЕНИЕ

Одна из молодых северокавказских литератур - карачаевская литература - представляет собой специфическую модель истории литератур с насильственно прерванным развитием. Эта новописьменная литература, только набравшая первую высоту, более чем на десятилетие была остановлена. Ее хотели уничтожить, но она выстояла, вышла из трагической ситуации, возродилась, успешно развивалась в 50е годы и последующие десятилетия XX века.

Национальная литература вызревает на почве самобытной истории, духовной культуры народа. Художественная структура ее тесно связана с мифом, фольклорным и религиозным сознанием, менталитетом, другими культурами, их влиянием - всем тем, что составляет ее духовно-культурную основу. Воздействие на нее русской культуры помогло ускорить развитие литературы.

Карачаевская литература рассматривается в обш;ем контексте литературного развития на Северном Кавказе на основе имманентных закономерностей литературного процесса и в связи с особенностями исторической судьбы репрессированного народа.

В книге особое место уделено научному освещению принципов возникновения и обретения художественного опыта не только карачаевской, но и в ряде случаев и других северокавказских литератур, тем самым подчеркивается, что становление национальной художественности, основные тенденции проблемно-тематического, жанрового, эстетического формирования национальной литературы неотделимы от процессов и закономерностей, общих для новописьменных литератур. Однако в любом отдельном случае каждая национальная литература в своей эволюции имеет свои особенности и, стремясь к взаимосвязи с другими литературами, действует по неизменному принципу, говоря словами А.Н. Веселовского, «встречного течения». В итоге создается «культурное поле»

и взаимотяготение между его составляющими.

Изучение проблем становления и развития карачаевской литературы рассматривается на основе принципов системного подхода к изучению отдельной литературы в ее эволюции, в связи с выявлением общих закономерностей и направлением ее развития, а также с проблемой национального своеобразия, традиций и новаторства, национального языка, с изображением горского колорита, обрядов и обычаев в художественных произведениях. Это, несомненно, будет способствовать лучшему пониманию общих закономерностей развития литературного процесса в целом и при этом национального своеобразия конкретной литературы.

Один из аспектов изучения взаимодействия национальных литератур связан с выявлением объективно-исторических и идейно-эстетических закономерностей, характеризуюпдих зарождение и развитие каждой национальной литературы в отдельности. В этой связи на примере истории карачаевской литературы определяется ряд особенностей, с которыми нужно считаться при определении истории новописьменных литератур северокавказского региона, при характеристике их исторического формирования и духовно-художественного опыта.

Проблемы и аспекты карачаевской литературы и фольклора рассматривались в исследованиях А. Караевой «О фольклорном наследии карачаево-балкарского народа» (Черкесск, 1961), ее же «Становление карачаевской литературы» (Черкесск, 1963), «Очерк истории карачаевской литературы» (М., 1966), «О военной прозе в современной карачаевской литературе» (Черкесск, 1971), «Обретение художественности» (М., 1979); а также П. Балтина «Из истории карачаевской поэзии» (Черкесск, 1961); Л.Егоровой «Изучение фольклора народов Карачаево-Черкесии» (Черкесск, 1968); Ф. Урусбиевой «Карачаево-балкарский фольклор» (Черкесск, 1979);

А. Алиевой, Л. Бекизовой, Р.Ортабаевой «Роль фольклора в формировании духовной жизни народа» (Черкесск, 1986).

Особое значение имеет книга А. Караевой «Очерк истории карачаевской литературы». Имеются труды, посвященные отдельным писателям: Н.Кагиевой «Халимат Байрамукова. Очерк творчества» (Черкесск, 1966); ее же «Судьба страны - твоя судьба» /Очерк творчества об О. Хубиеве/ (Черкесск, 1973); Р.Ортабаевой «Азрет Уртенов» (Черкесск, 1971);

Р. Касаевой «Певец мужества» /Об Иссе Каракотове/ (Черкесск, 1974); М. Хабичева «Касбот Кочкаров - старейшина народных певцов» (Черкесск, 1986); 3. Караевой «Художественный мир Исмаила Семенова» (М., 1997); Т. Чанкаевой «Азамат Суюнчев. Очерк творчества» (М., 1998) или жанрам: работы М. Хубиева «Карачаево-балкарские песни советского периода» (Черкесск, 1969); Н. Байрамуковой «Поэзия и условная поэтика» (Ставрополь, 1973); С. Акачиевой «Карачаевский роман. Становление и развитие жанра» (Черкесск, 1980).

Однако изучение историко-культурного и идейно-эстетического уровней карачаевской литературы недостаточно.

Кроме того, необходимо учитывать достижения в области взаимосвязей и взаимодействий национальных литератур.

За последние десятилетия накопилось много материалов, в том числе архивных, ранее не доступных, которые представляют значительный научный интерес. Проблема расширяется в научном отношении, и перед литературоведением стоит задача осмысления истории зарождения и эволюции, традиций и взаимосвязей литератур на многочисленных конкретных примерах.

В первых научно-критических работах, естественно, нет и не могло быть исследования периода депортации, хотя выбросить из истории литературы этот трагический момент нельзя. Только в последнее время появились работы, правда, не литературного, а исторического характера: «Так это было. Национальные репрессии в СССР в 1919-1952 гг.» в 3-х т. Составитель С. Алиева (М., 1993), «Карачаевцы. Выселение и возвраш;ение 1943-1957» (Черкесск, 1993), К. Чомаев «Наказанный народ» (Черкесск, 1993), Р.Кущетеров «Насилие» (Черкесск, 1993), Р. Тебуев «Депортация карачаевцев: документы рассказывают» (Черкесск, 1997), А. Койчуев «Карачаевская автономная область в годы Великой Отечественной войны 1941-1945» (Ростов- на-Дону, 1998) и др.

Эти работы, бесспорно, помогут восполнить недостающие звенья. Попытку освеш;ения этого периода мы находим в докладах конференций «Репрессированные народы: история и современность» (Карачаевск, 1994; 2003), где прозвучали темы, связанные с желанием начать изучение этого этапа. И все же ряд талантливых писателей, по ряду причин выпавших из поля зрения литературоведов, еще не нашли должного научного освещения. Только в последнее время наметились тенденции возвращения в литературу незаслуженно забытых имен и восстановления объективной картины развития литературы. Сошлемся в этой связи на исследования 3. Караевой «Художественный мир Исмаила Семенова» (М., 1997), Б. Берберова «Тема народной трагедии и возрождения в карачаево-балкарской поэзии». Автореф. дисс....канд. филол. наук (Нальчик, 2003). Но, конечно же, задача ликвидации белых пятен в истории карачаевской литературы этим не исчерпывается.

В данной монографии объектом исследования является история становления, возрождения и развития карачаевской литературы. Особый акцент делается на 1920-1960 гг.

Этот период весьма репрезентативен для раскрытия эволюции новописьменной литературы, а в 60-е годы литература не только возродилась, но и наметила пути развития и вышла на всесоюзную арену.

Объект нашего исследования ограничен поэзией и прозой, эволюция которых наиболее характерна для молодых литератур Северного Кавказа. Карачаевская драматургия (пьесы Г. Гебенова, А.-К. Батчаева, X. Байрамуковой и др.)^ в 20-60-е гг. стимулировала обш;ее развитие карачаевской литературы, но не достигла заметного художественного уровня, чтобы обогатить картину эволюционных процессов в литературе в целом.

В рамках рассматриваемого периода по хронологическому принципу выделяется несколько этапов. Первый этап е годы - связан со становлением карачаевской художественной литературы. К 40-м годам сформировались поэзия, проза и драматургия, определились основные жанры и были созданы значительные произведения. Карачаевской литературе, только что набравшей силы, был нанесен серьезный урон. Ведь в 1937 году необоснованно были объявлены «врагами народа» и репрессированы У. Алиев, X. Аппаев, И. Хубиев, И. Акбаев, А. Хасанов, А. Уртенов, А. Биджиев.

Уцелели лишь А. Уртенов и А. Биджиев, находившиеся в заключении до середины 50-х годов.

Кроме того, национальная литература понесла невосполнимую утрату в годы Великой Отечественной войны. На полях сражений на разных фронтах пали смертью храбрых ' Подр. см.: Борлаков Б. Карачаевская довоенная драматургия. Черкесск, 1975.

ведущие карачаевские поэты И. Каракотов, Д. Байкулов, X. Бостанов и молодые Т. Борлаков, М. Урусов. Еще одна трагедия постигла карачаевский народ и его литературу. В связи с ликвидацией Карачаевской автономной области и выселением карачаевского народа в Казахстан и Киргизию, установлением режима резервации, ограничения гражданских прав, была отменена письменность на родном языке, все книги учебной и художественной литературы были уничтоженыЧ Практически с 1943 по 1957 год литературный процесс был остановлен. Но все эти невзгоды не могли окончательно лишить карачаевский народ его духовной культуры. Только в наши дни к читателям приходят «песни изгнания», дневниковые записи, неопубликованные статьи, выражающие подспудное развитие карачаевской культуры.

И это позволяет выделить специальный раздел: «Литература военных лет и депортации».

Новизна предлагаемого читателю исследования в том, что впервые предпринято системное рассмотрение эволюции карачаевской литературы во взаимодействии с русской и северокавказскими литературами. Творчество ведущих представителей карачаевской поэзии (И. Каракотов, А. Уртенов, Д.Байкулов, И. Семенов, М. Урусов, О. Хубиев, X. Байрамукова, А. Суюнчев, А. Семенов, Н. Хубиев и др.), прозы (X. Аппаев, О. Хубиев, М. Батчаев, М.Хубиев и др.) рассматривается в общем контексте с учетом вклада каждого художника в эволюцию карачаевской литературы как в идейно-тематическом, так и в жанрово-стилевом планах.

Наша задача облегчена тем, что о творчестве Османа Хубиева и Халимат Байрамуковой - крупнейших представителей карачаевской литературы - уже имеются хорошо знакомые читателю и получившие положительную оценку критики очерки творчества Н. Кагиевой, нами учтены также монографии Р. Ортабаевой об А. Уртенове и Р. Касаевой об И. Каракотове. Это позволяет нам, давая довольно подробную общую характеристику литературного процесса, выделить творчество О. Хубиева и X. Байрамуковой, уделить большее внимание персоналиям X. Аппаеву - на первом ' Некоторые из них не сохранились даже в спецархивах, а только в архивах О. Хубиева, А. Малышева, А. Суюнчева и др.

этапе, а на втором - А. Суюнчеву, Н.Хубиеву, М. Батчаеву.

В хронологических рамках изучаемого периода прослеживается путь становления художественно-документальных жанров, лирической новеллы, сатиры.

Книга написана на основе архивного, неизвестного и малоизвестного историко-литературного материала, почерпнутого нами из личных архивов писателей О. Хубиева, Н. Хубиева, А. Суюнчева и др., из журнальной и газетной периодики. Мы опирались также на личные беседы с писателями К. Кулиевым, X. Байрамуковой, Д. Кубановым, М. Хубиевым, О. Хубиевым, А.Суюнчевым, А. Семеновым, Н. Хубиевым, А. Малышевым и др.

Современная интерпретация карачаевского литературного процесса прямым образом связана с введением в научный оборот целого ряда неисследованных и малоисследованных фактов, архивного материала, которые позволяют возвратить незаслуженно забытые имена (А. Блимготов, А.Кочкаров, А. Хасанов и др.). Впервые введена в научный оборот повесть карачаевского писателя А. Блимготова «Махамет и карабин» (1934). То, что в карачаевском литературоведении об этом произведении нет упоминаний, связано с тем, что А. Блимготов, автор первой карачаевской повести, участник Великой Отечественной войны, после войны эмигрировал в Турцию, там он и умер, а в советские времена этого было достаточно, чтобы вычеркнуть писателя из литературы. В данном исследовании дан тематический и поэтический анализ альманахов и сборников 1936,1939,1940,1941, 1956, 1957 годов, которые ранее не были объектом литературоведческого анализа.

В работе анализируется неизученный этап историко-литературного процесса - возвращенная литература периода депортации: песни-плачи, песни протеста и надежды, собранные и опубликованные только в 1991 гoдy^, художественные произведения разных лет, до сих пор не опубликованные и хранящиеся в архивах писателей, а также не переведенные на русский язык и поэтому мало востребованные литературоведами и критиками.

Научной новизной монографии определяется и круг вопА из наших глаз капала кровь» /Песни-плачи/. - Черкесск, 1991.

росов, связанных с исследованием роли межнационального духовно-культурного взаимодействия в ускоренном становлении карачаевской литературы, в углубленном изучении русско-карачаевских литературных связей, непосредственных контактов писателей, в типологических сопоставлениях с литературами Северного Кавказа, а также с такими проблемами, как художественный перевод, двуязычие. «Двуязычие - не узкая литературная проблема. Это проблема общекультурная, - писал В.Р. Щербина. - Она всегда перерастает в идеологическую и политическую. Проблема двуязычия как «норма языковой жизни» (Г. Гамзатов) и тесно связанные с ней вопросы поэтики, авторского и художественного перевода рассматриваются в работе в связи с особенностями исторического, социального и культурного развития карачаевского народа.

Мы поставили перед собой цель - показать эволюцию карачаевской литературы начиная с периода ее становления в 1920-е гг., искусственно прерванного в годы депортации, достижений конца 50-60-х годов и ее дальнейшее развитие, уделяя внимание следующим задачам: определить ведущие тенденции, истоки карачаевской литературы на основе традиций карачаево-балкарского фольклора; выявить ее связи и взаимодействия с литературами Северного Кавказа и русской литературой; рассмотреть вопросы двуязычия, художественного перевода, автоперевода в непосредственной связи с особенностями исторического, социального и культурного развития карачаевского народа; исследовать на отдельных образцах карачаевской поэзии, прозы, публицистики проблемно-содержательные, жанрово-стилевые и поэтические особенности, проследить художественную эволюцию ведущих карачаевских писателей. Карачаевская литература, как любая национальная литература, имеет свой неповторимый колорит и рассматривается в проблемно-тематическом и поэтическом аспектах.

Методологической и теоретической основой исследования являются труды известных ученых: А. Веселовского, М. Бахтина, М. Алексеева, В. Жирмунского, Н. Конрада, ' Щербина В.Р. Проблемы советской литературы и мировой художественный процесс. - М., 1972. - С.37.

А. Лосева, Д. Лихачева, А. Бушмина, И. Неупокоевой и др.

Важную роль в формировании концепции работы сыграли выводы исследователей современного многонационального литературного процесса: Г. Ломидзе, Л. Арутюнова, Н. Надъярных, Ч. Гусейнова, Г. Гамзатова, К. Султанова, Л. Егоровой и др. по общим проблемам российской многонациональной литературы, а также учтен опыт изучения литератур Северного Кавказа С. Алиевой, Л. Бекизовой, З.Толгурова, К. Шаззо, Ю. Тхагазитова, А. Мусукаевой, X. Хапсирокова, X. Бакова, В. Тугова, П. Чекалова и других (работы карачаевских литературоведов указаны выше).

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СТАНОВЛЕНИЕ КАРАЧАЕВСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Глава первая. ИСТОКИ. ТРАДИЦИИ. СВЯЗИ Первобытный миф, архаический ритуал и фольклор представляют собой духовно-культурную основу всех культур автохтонных народов Кавказа. Фольклорная общность во многом «предопределила единый художественный процесс кавказских литератур. Как бы ни был краток начальный этап развития отдельных новописьменных литератур, он всегда связан с обращением к традициям национального фольклора, которые проявляются в сюжетном построении, в манере повествования, во множестве народно-юмористических сказовых элементов и другого фольклорного материала.

В литературах народов Северного Кавказа «фольклорный строй» был одним из важных компонентов, который обусловил близость самого их образного мышления. В то же время типологическое родство устно-поэтического творчества северокавказских народов никак не мешает проявлению самобытности фольклора того или иного народа. Эта фольклорная самобытность обязательно должна проявиться в художественном произведении, ибо искусство каждого народа, по образному выражению Кайсына Кулиева, «говорит языком всей земли». Одна из важных научных проблем - обоснование роли устного народного творчества как главного живительного источника, «крыла» для взлета национальной литературы. Задача исследования фольклора, по словам Г. Гамзатова, состоит в том, чтобы «выявлять закономерности переработки и основания его традиций в литературе и искусстве в их поступательном движении»^.

Карачаевская литература возникла на основе богатого ' Далгат У.Б. О некоторых особенностях развития национальных литератур / / Филологические науки. - 1969. - № 6. - С.15.

^ Гамзатов Г. Литература народов Дагестана дооктябрьского периода. Типология и своеобразие художественного опыта. - М., 1982. - С.53.

карачаево-балкарского фольклора. О его жанровом, тематическом и эстетическом многообразии можно судить по первым публикациям XIX века^, по сборникам 1940 года^, изданиям второй половины 50-х годов и последующих десятилетий XX века®. Особо важную роль в формировании молодой литератзфы играл национальный фольклор как основа и исток письменной литературы''. В своей эволюции карачаевская литература имеет как общие черты с северокавказскими литературами, так и свои особенности®.

Типологическая общность у литератур Северного Кавказа, сложная по структуре, объединяет литературы разных типов языков - тюркские, иберийско-кавказские и т.д. Возникают как бы межгрупповые общности языков и литератур. Как их рассматривает Д. Дюришин применительно к ' Сказания о нартских богатырях у татар-горцев Пятигорского округа Терской области. / / Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 1. - Тифлис, 1881; Алейников М. Карачаевские сказания. / / Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 3. - Тифлис, 1883; Дьячков-Тарасов А.Н. Заметки о Карачае. / / Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа.

Вып. 25. - Тифлис, 1888 и др.

^ Карачаевский фольклор. - Микоян-Шахар, 1940; Старинные карачаевские песни. - Микоян-Шахар, 1940.

' Карачаевские и балкарские народные сказки. - Фрунзе, 1957; Балкарская народная лирика.- Нальчик, 1959; Карачаевские сказки. - Черкесск, 1963; Алиев С. Карачаевские пословицы. - Черкесск, 1963; Ортабаева Р. Карачаево-балкарские народные песни. - Черкесск, 1977; Карачаево-балкарский фольклор. Нартские сказания, легенды, новеллы, сказки. Составитель Р. Ортабаева. - Черкесск, 1986; Нарты. Героический эпос балкарцев и карачаевцев. - М., 1994 и др.

* Караева А. О фольклорном наследии карачаево-балкарского народа. - Черкесск, 1961; Караева А. Становление карачаевской литературы.

- Черкесск, 1963; Егорова Л.П. Изучение фольклора народов КарачаевоЧеркесии. - Черкесск, 1968; Хубиев М. Карачаево-балкарские песни советского периода. - Черкесск, 1969; Урусбиева Ф. Карачаево-балкарский фольклор.- Черкесск, 1979 и др.

® Караева А. Очерк истории карачаевской литературы. - М., 1966;

Бекизова Л.А. От богатырского эпоса к роману. - Черкесск,1974; Алиева А.И., Бекизова Л.А, Ортабаева Р.А-К. Роль фольклора в формировании духовной жизни народа. - Черкесск, 1986; Далгат У. Литература и фольклор. - М., 1981 и др.

европейским литературам, эти литературные общности определяются не только родством языков, но и самих истоков (первобытный миф, архаический ритуал и т.д.) культуры северокавказских народов. Именно это и заставляет начать исследование письменной карачаевской литературы с мифа и ритуалаЧ Историко-национальные трансформации мифа определяют его формирование и бытование. Русские и зарубежные исследователи (А.Ф. Лосев, Е.М. Мелетинский, О.М. Фрейденберг, К.Г. Юнг и др.) определили, что миф возникает на самых ранних этапах развития человечества. Миф как форма мировосприятия, выражает «глубинную суть души»^. Мифомышлением объясняются «тайны и феномены действительности»®. Миф органически связан с ритуалом и нередко выступает в качестве его словесного выражения. Из ритуала и мифа рождаются обычай, норма поведения, общения, народная «философия жизни», определяемые природными условиями (Л.Н. Гумилев). Ритуальная жизнь народа, их космогонические представления, религиозная обрядность связаны с глубинными пластами традиционного мировоззрения.

Миф, ритуал, обряд и религиозные представления народа как части традиционной культуры народов составляют «единое религиозно-обрядовое пространство»''. По мнению В.Н. Топорова, «...центр мира, отмечаемый разными символами центра - мировой осью... многочисленными вариантами мирового дерева (дерево жизни, небесное дерево, дерево предела, шаманское дерево и т.п.), другими сакральными объектами (мировая гора, башня, врата (арка), столп, трон, камень, алтарь, очаг и т.п.), все то, что кратчайшим путем и надежнейшим образом связывает землю и человека с небом и творцом...»® ' Дюмизиль ж. Осетинский эпос и мифология. - М., 1976; Тхагазитов Ю.М. Духовно-культурные основы кабардинской литературы. Нальчик, 1994, Каракетов М.Д. Из традиционной обрядово-культовой жизни карачаевцев. - М., 1995 и др.

^ Юнг К. Архетип и символ. - М., 1991. - С. 99.

' Телегин С.М. Философия мифа. - М., 1994. - С.5.

* Каракетов М.Д. Из традиционной обрядово-культовой жизни карачаевцев. - С.21.

Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику / / Архаический ритуал фольклорных и раннелитературных памятников. - М., 1980. Мифология дает возможность проследить возникновение и развитие национальных представлений человека о происхождении окружающего мира. История карачаевцев мифологизируется, и поэтический космос как бы воссоздается синтезом основных природных стихий земли (гора, ущелье, равнина), огня (гроза, солнце), воды (река), воздуха (тучи, облака), а также такими мифологемами, как дерево, трава, цветок. Четыре стихии природы являются главными: земля, огонь, вода, воздух - из них состоит мир. Эти стихии были олицетворены в образах быков. День и ночь на мифопоэтическом языке выражались в образах двух бьющихся между собой баранов - белого и черного. Мифологические представления о модели мира имеют важное значение в познании народного мировоззрения.

В мифопонимании народа родина - это земля, где человек родился и вырос, сакральное пространство, откуда открывается вселенная, мироздание, частью которого он является. Возникшая в первобытном мире и воссоздаваемая в архаическом ритуале мифологема земли, проходя через разные стадии развития земледельческой культуры, в народном мышлении воспринимается как природная стихия, источник плодородия, кормилица, почва.

Космос карачаевцев и балкарцев выстраивается от сакрального пространства родной земли к центру «национального образа мира» - величественной двуглавой вершине Эльбрус (Минги Тау). Горы занимают особое место в культуре горского народа, являясь его духовным ориентиром. Сакрализация гор связана с культом камня у горцев. Гора - модель мироздания, обиталище богов.

Огонь в представлении жителей горного Кавказа «связывался с с о л н ц е м. А грозовая молния сжигает землю, и в то же время огонь, как солнце, дарит жизнь и дает силу плодородия. Мифологема огня генетически связана с солярным мифом. Огонь считался символом жизни и самым чистым существом, поэтому в него запрещалось плевать, бросать мусор в очаг, который топился только чистыми дровами. У карачаевцев существовал культ очага и надочажной цепи. Сажу с надочажной цепи клали в воду, собранную ' Голан А. Миф и символ. - М., 1993. - С.22.

из девяти родников, и это считалось лекарством от ряда болезней. Очаг, как и у всех горцев Кавказа, это самое святое, почитаемое место в доме, здесь собирались родственники, гости, совершались обряды.

Мифологема природной стихии - вода. Вода, река, вспоенная ключами, играет особую роль как «ключа жизни», живительной влаги. Вода и земля - дружественные стихии. Ветер в народных представлениях ^ символ природных стихий, и его воспринимали как живое. Считалось, что если бросить в него нож, то на нем останутся капли крови.

Космос представляет собой гигантское дерево - Золотую Иву (Алтын Тал). Когда рождается человек, на дереве вырастает листок; когда он умирает, листок падает с дерева. В мифах существуют космические полярности: восток (царство богов) - запад (мир злых духов и мертвых), правое левое, высокое - низкое, жизнь - смерть, день - ночь, человеческие, социально-бытовые (мужчина - женщина, мы - чужие) и религиозно-философские (бог - дьявол).

Душа в мифе всегда воспринимается как нечто самостоятельное. Она способна покидать спящего человека и пускаться в странствия, или герой хранит ее отдельно от себя в коробке, сосуде. Воздействие на нее приводит к гибели героя. По языческим представлениям, второе имя человека защищало от злого духа. Религиозные взгляды карачаевцев связаны с обрядово-культовой жизнью народа, его архаическими представлениями.

Верховное божество в мифологии карачаевцев и балкарцев - Тейри. «Высшее божество - небо в древних тюркских текстах характеризуется как невидимое и не участвующее в повседневных обыденных событиях жизни человека»^. Никакое событие не могло произойти без ведома и воли бога неба, никто не смел без его согласия что-либо предпринимать или ослушаться. Согласно позднему мифу о сотворении мира, Тейри создал мир из своей плоти, вдохнул в живые существа свою душу.

Одно из главных божеств в карачаево-балкарской мифологии - Апсаты - бог охоты, покровитель диких животных.

' Стеблева И.В. К реконструкции древне-тюркской религиозно-мифологической системы / / Тюркологический сборник. - М., 1972. - С.214.

Существовали охотничьи обрядовые песни с просьбами к Апсаты (Авсати, Апсат), чтобы он послал охотнику. Апсаты обитает на вершинах гор, оттуда следит за охотниками, чтобы они умеренно истребляли зверей (об этом песня «Бийнегер»). Бог скотоводства Аймуш изображался то в образе златорогого белого барана, то в образе чабана. Аймуш сопоставим с адыгским покровителем овец - Емишь (Аймыш).

Представление о покровителе скота отразилось в сказке «Аймуш».

Элия (в христианстве Илья), Чоппа, Шибла' - почитались в мифологии богами молнии, грозы, грома - все считались грозовыми божествами. Богом земледелия был Эрирей^, в его честь была сложена песня «Эрирей», которую пели во время молотьбы. Покровителю крупного рогатого скота - божеству Долай посвятили песню «Долай», ее пели при взбивании масла. Покровителем плодородия считался Алтын Хардар (золотой Хардар). Перед весенней пахотой проводили праздник, посвященный Хардару (изобилие), и он представлялся в виде золотого барана. Участок земли имел своего незримого хозяина - джер ийеси®. В реке жила «Мать воды» - Суу анасы, мужское ее дополнение - Суу атасы. Признание материальности души становится проявлением одухотворения окружающего мира (анимизм), наделения живых и неживых явлений духовной сущностью.

Частным проявлением анимизма можно считать фетишизм - поклонение неодушевленному предмету (дереву, камню).

Так, например, кусочки от Священного камня Карачая клали под углы строящегося дома, в сундуки. В мифах человек стремится к гармонии с окружающим миром. Одухотворенная природа проецируется в мифах на конкретные образы духов природы: злых и добрых. Дух природы может жить в доме и питаться человеческой пищей, действует он ' Подр. см.: Каракотов М.Д. Из традиционной обрядово-культовой жизни карачаевцев. Малкондуев Х.Х. Древняя песенная культура балкарцев и карачаевцев. - Нальчик, 1990.

^ Подр. см.: Лайпанов Х.О. К истории карачаевцев и балкарцев. Черкесск, 1957. - С.31-35.

' Чурсин Г.Ф. Культ земли у кавказских народов / / Бюллетень Кавказского историко-археологического института. - Тифлис, 1929. С.18-19.

не постоянно, а только днем или ночью, в определенное время года. Покровительница дома юй ийеси (хозяйка дома) представлялась женщиной.

Среди персонажей - еще ряд мифологических чудовищ^.

Мифическим существом является лесной человек (агъач киши). Он сильный, огромный. Страшным демоническим существом был алмасты, мифически хозяин дома, домовой, переносное - колдун (у других тюркских народов - албасты, альбасты, алмыс). Они делятся на женщин и мужчин, но больше фигурируют как женщины. Описывают их как безобразных, с длинными до пят волосами, без всякой одежды.

Дух обур схожа с кабардинской удэ и русской ведьмой.

Обур вредит людям, может быть оборотнем - превращаться в кошку, собаку, волка и прочее, летать на лопате или венике. В мифологии известно чудовище - Джелмауз - кровожадная и сильная людоедка со стальными зубами. Существует легенда, что она была разорвана на части крылатыми собаками. Встречаются и великаны Деу - страшные и могучие существа с длинными кривыми когтями, которые обычно охраняют волшебное дерево или сокровище..

В карачаево-балкарской мифологии самые известные чудовища - уродливые великаны эмегены, обросшие шерстью, тупоголовые и прожорливые. Они едят человеческое мясо, умеют разговаривать, пасут скот. Эмегены в эпосе - враги нартов, нарты ведут с ними борьбу.

Культ животных сохранился в преданиях. Сакральным животным является конь. Излюбленным персонажем мифов и легенд был олень. Олень - символ добра и счастья, предсказатель будущей опасности. Отсюда сохранился обычай прибивать на стенах дома оленьи рога для счастья семьи. По народному представлению, волк - злейший враг злых духов, враждебных человеку, и в доме, где висит волчья шкура, черти не появляются. Встретить на пути волка считалось хорошей приметой. Почитаемым животным была собака, но собаку, которая начинала выть возле дома, прогоняли, считая, что она предвещает смерть.

' Джуртубаев М.Ч. Духовная культура карачаево-балкарского народа; Мезиев И.М., Джуртубаев М.Ч. История и духовная культура карачаево-балкарского народа / / Эльбрус. - № 1. - С.127-128.

Мифологическое сознание у народа выразилось и в цикле обрядов и жертвоприношений. Магическим способом охраны скота от сглаза, от волков и т.д. сопутствовали обязательные жертвоприношения - курманлыкъ - торжество с угощением. Гадание на бараньей лопатке связано с древними народными мифопредставлениями. Во время сенокоса значительную роль играл ряженый (акъсакъал или теке). Корни обычая вызывания дождя лежат в старинных магических обрядах, когда обливают друг друга водой и купают в воде наряженного осла. Наряду с этим прибегали к чтению молитв над камушками, которые опускали в воду.

У карачаевцев и балкарцев суш;ествовал сходный обычай - посеш;ать больного, развлекая песнями и танцами, шумом как бы отгоняя болезнь; совершались обряды: выставляли на кольях забора конские черепа, чтобы охранить двор от «дурного глаза», или опускали в воду подвешенный на веревочке конский череп, символизирующий солнце, чтобы прекратить засуху; при первом весеннем громе обливали друг друга водой, чтобы хорошо взошли травы и посевы, кроме того, зажигали костры и прыгали через нихЧ Мифы связаны с ритуальной жизнью и оставили заметный след в воззрении народа.

Мифология карачаевцев сохранила следы глубокого архаизма и дает представление о религиозно-мифологическом мировоззрении, культовых обрядах. Опираясь на канонические элементы мифа, можно определить некоторые черты эволюции художественного мышления народа. На следующей стадии развития культуры духовно-нравственным истоком ее станет фольклор, собственно карачаево-балкарский.

Фольклор - летопись истории. В устном народном творчестве отражены думы и чаяния народа, его менталитет:

представления об обществе и человеке, любовь к Родине и своему народу, трудолюбие, честность, гостеприимство, мужество. Фольклор горцев глубоко демократичен и содерСысоев М. Карачай:

- Сб. материалов для описания местностей и племен Кавказа. - Тифлис, 1912. - Вып. 43. - С.75-79.; Лавров Л.И.

Карачай и Балкария до 30-х гг. XIX в. / / Кавказский этнографический сб. - Т. 4. - М., 1966. - С.55-120.

жит в себе то, что проверено жизненным опытом, правдиво и точно выражает глубину народной мысли, его жизненную философию, «фольклору совершенно чужд пессимизм В сказаниях, заговорах, поверьях, обрядах, передающих народные традиции, отразилась этническая общность, близость материальной и духовной культуры горцев Северного Кавказа. По данным исследователя В.П. Невской, впервые записи фольклора горцев Северного Кавказа были сделаны во второй половине XIX века. Так, в 80-е годы XIX в. нартские сказания были записаны и опубликованы просветителем С. Урусбиевым. Тексты карачаевского фольклора были собраны и выпущены учителями М.А. Алейниковым, А.Д. Дьячковым-Тарасовым, Н.И. Кириченко^.

Фольклорное наследие карачаевцев и балкарцев велико и многообразно. О богатстве и своеобразии говорит обилие жанров. Это нартские сказания (нарт таурухла), сказки (таурухла), легенды (бурун хапарла), новеллы (хапарла), песни (джырла), пословицы и поговорки (нарт сезле), загадки (эл берген джомакъла энберле), притчи и др.^ Наиболее существенное влияние на карачаевскую литературу оказали такие фольклорные жанры, как героический эпос «Нарты», а также песни, сказки, пословицы, поговорки, легенды, предания, хапары, алгъыши. Эпос «Нарты»памятник устного народного творчества, исторические корни древней культурной общности народов Кавказа, народного мировоззрения. Первые упоминания о нартах как о героях народных сказаний мы находим в этнографических изданиях Российской Академии наук 40-х годов XIX века.

В 80-е годы академик В.Ф. Миллер научно обосновал существование нартских сказаний^.

' Горький М. О литературе. 3-е изд. - М. - С.45.

^ Невская В.П. Карачай в пореформенный период. - Ставрополь, 1964.

- С.209-210.

® См.: Балкаро-карачаевские нартские сказания. Сост. А.З. Холаев.

- Нальчик, 1966; Карачаево-балкарский фольклор. Сост. Р. Ортабаева. Черкесск, 1987; Нарты. Героический эпос балкарцев и карачаевцев. Сост.

Р. Ортабаева, Т. Хаджиева, А. Холаев. - М., 1994 и др.

* Миллер В.Ф. Кавказские сказания о циклопах / / Сб. материалов по этнографии. Вып. 1. - М., 1885; Миллер В.Ф. Кавказско-русские параллели / / Этнографическое обозрение, кн. IX, X. - 1881.

Как отмечает Е.И. Крупное: «Нартский героический эпос народов Кавказа является высшим проявлением духовной культуры древнего аборигенного населения Кавказского п е р е ш е й к а » В разной форме в нем нашли отражение особенности общественной жизни, бытового уклада и идеологии многих кавказских обществ. Исследователи нартского эпоса В.И. Абаев, А.П. Семенов, Е.И. Крупнов и другие относят время возникновения нартского эпоса к VII в. до н. э.^ Это подтверждает и археолог Е.П. Алексеева^.

С.-А. Урусбиев писал, что нартские сказания горских племен Кавказа, «переходя из уст одного поколения к другому, претерпевали некоторые изменения в частностях, но ни у одного из этих племен не сохранилось преданий, восходящих к более отдаленным временам, чем эти. Карачаевцы и балкарцы - древнейший народ Кавказа. Истоки их истории неразрывно и тесно связаны с историей и культурой как многих кавказских народов, так и многочисленных тюркских народов»'*. С XIV - XV вв. балкарцы и карачаевцы стали постепенно обособляться территориально, но во всем остальном - это единый народ. «Историко-культурное на следие карачаево-балкарского народа, - отмечал И.М. Ми зиев, - вобрало в себя много из культуры кавказских наро дов и всего тюркского мира»®.

Эпос «Нарты» существует у многих народов Кавказа. Вер сии эпоса каждого народа самобытны и формируются в со ' Крупнов Е.И. О времени формирования ядра нартского эпоса у на родов Кавказа / / Сказания о нартах — эпос народов Кавказа. - М., - С.15.

^ Абаев В.И. Нартский эпос. / / Известия Северо-Осетинского НИИ Т. 10. Вып. 1. - Дзауджикау, 1945. - С.117; Семенов А.П. Нартский эпос и памятники материальной культуры / / Нартский эпос. - Дзауджикау 1949. - С.89-99; Крупнов Е.И. Древняя история Северного Кавказа. - М.

1960. - С.373.

' Алексеева Е.П. Древняя и средневековая история Карачаево-Чер кесии. - М., 1971.

^ Урусбиев С.-А. Сказания о нартских богатырях - татар-горцев Пя тигорского округа Терской области. - Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. - Тифлис, 1881. - Вып. 1. - Отд. 2. - С. ® Подр. см.: Мизиев И.М., Джуртаев М.Н. История и духовная куль тура карачаево-балкарского народа / / Минги Тау /Эльбрус/. - 1994. ответствии с его видением, менталитетом. «Нартиаду» следует рассматривать в диалектическом единстве всех ее вариантов, карачаево-балкарский соприкасается с эпосом осетин, адыгов, абхазов, абазинЧ И небольшие расхождения национальных версий - в художественной системе, форме, поэтике.

«Сказания о нартах... имеют мифологическую подоснову, вместе с тем они в обоб1щенно-художественной, нередко фантастической форме рисуют картину исторического прошлого создавших его народов»^. У карачаевцев и балкарцев, как и у других народов - носителей Нартиады, они составляют большие и малые циклы. В каждом - группа небольших по объему легенд и песен о появлении на земле нартского племени, о различных этапах и событиях жизни героев (рождение, детство богатырей, первый подвиг, женитьба, борьба с мифическими чудовищами и т.д.). Малые циклы складываются из сказаний и песен о нартских героях, с именами которых связано небольшое количество сюжетов.

Семантика эпических произведений, обилие мифологических элементов позволяют говорить об архаичности эпоса. «Нарты» - это память народа, формирование и закрепление горского менталитета. Земля в «Нартах» предстает бескрайней, лишенной сакрального центра, а мировая гора, как ипостась мирового древа, «ось мира», отнесена на границу земли горцев, превраш;ая центр и периферию в сакральное пространство этноса. В этой пространственной трансформации заключена особенность их космоса. Центральным действующим лицом эпоса является солнце, оно имеет человеческий облик, свойства слышать, понимать, исполнять просьбу. Большую активность проявляют дочери (сыновей у солнца в эпосе нет).

Существует мифологема нартов, великанов. Во многих легендах и песнях эпоса «Нарты» мы встречаемся с мотивами, известными в мировой мифологии. Нарт Сосурка (СоКараева А.И., Студенецкая Е.Н. Фольклор. Карачаевцы //Историко-этнографический очерк.- Черкесск, 1978.

^ Инал-Ипа Ш.Д. Исторические корни древней культурной общности кавказских народов / / Сказание о нартах - эпос народов Кавказа. - М., 1969. - С.51.

сруко, Сосрук) смело вступает в борьбу с великаном (эмегеном, иныжем) и добывает огонь для людей. Это Дебет (Тлеш), образ кувнеца, Нэсрэн, вступающий в бой с богом; это Батраз, побеждающий смерть и освобождающий Нэсрэна, прикованного к горе, и другие. Эти образы типологически близки античному образу Прометея. Мотив уязвимого места на неуязвимом теле есть и в эпосе «Нарты» у Сосурка. Герои эпоса имеют обычно простые человеческие имена, их действия совершаются в подлинных местностях - что свидетельствует о нарастании реалистичности.

Значительное место в эпосе карачаевцев и балкарцев занимают сказания, посвященные нартскому кузнецу Дебету, его сыну Алаугану и внуку Карашауаю. Согласно сказаниям, он родился от священного брака неба и земли и является не только первым нартом, но и первым кузнецом и оружейником. Алауган женился на дочери эмегенши и привез ее в страну нартов, но она пожирает своих и чужих детей.

Алауган во время ее очередных родов выкрадывает ребенка и прячет его в ледниках Эльбруса, где он и вырастает, вскормленный его ледяными сосульками, поэтому Карашауай такой выносливый. Под стать ему и конь. Специфическая особенность эпоса - подробное описание быстрого бега коня, богатырских скачек, клятвы коня и всадника, испытания ими друг друга и т.д. Конь наделен в сказаниях и магическими свойствами. Карашауай ведет непримиримую борьбу с эмегенами и драконом. Герой идеализируется. Он отважен, ловок и в то же врюмя скромен, верен своему слову. Он обладает даром предвидения, перевоплощения. К имени Карашауая в эпосе прикреплен и мотив Орфея.

Центральное место в системе образов занимает Ёрюзмек и Сатанай. Здесь Ёрюзмек предстает не только как «вождь, муж и старец»^, но и как могучий богатырь, нартский воин.

Его жена Сатанай занимает исключительное место в нартском обществе. Ее муж без ее совета и благословения ничего не делает. По версии данного эпоса. Солнце - отец Сатанай, Луна - ее мать. Светящееся тело Сатанай - это не просто условность, ее образ связан с солярным происхождением героини. Помимо культа матери-прародительницы в ее обДюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. - М., 1976. - С.51.

разе прослеживается культ астральной богини предков, связанной с их солярными и лунарными мифами. В ее образах нашли отражение и их представления о матери-земле. В разных версиях она может перевоплощаться в иной образ, владеет магией слова, учит гадать и т.д. Сатанай при всем этом выступает в роли хранительницы домашнего очага, она мудра, верна мужу. В карачаево-балкарском эпосе она бессмертна.

Сосурка - второй по значимости герой эпоса. Достигнув совершеннолетия, Сосурка спасает от смерти Ёрюзмека, побеждает пятиголового эмегена силой, умом и хитростью. «И в сказаниях об Ёрюзмеке, и в сказаниях о Сосурке мы видим эволюцию образов эпоса от мифа к реальности, - подчеркивает А. Караева. - Они конкретизируются, наполняются реальным содержанием, теряя в некоторой степени свою условность Храбрый воин Ачемез мстит за смерть отца, он прекрасно играет на музыкальных инструментах, подобно Орфею, заставляет природу оживать: растения склоняют свои ветви, камни двигаются.

Особенностью карачаево-балкарских нартских сказаний является то, что у большинства их имеются два варианта стихотворно-песенный и прозаический. Тематика их разнообразна. Одни повествуют об исторических событиях, в которых участвовали предки, другие - о борьбе нартов с эмегенами и драконами. Нарты созданы верховным богом Тейри для установления порядка на земле, и защита Отечества - их важный долг. Они борются со злом: с чудовищами и иноземными захватчиками, утверждают справедливость.

Много в эпосе описаний досуга нартов - пиров, плясок. И все же в центре - изображение нарта-борца. Нарты любят воинские забавы, состязания - борьбу, скачки, стрельбу из лука, метание камня.

«Эти качества опосредуются, - пишет A.M. Гадагатль, моральным кодексом, выработанным народом на протяжении многих тысячелетий И.В. Тресков подчеркивает, что главным лейтмотивом в нартском эпосе является великая ' Караева А. Фольклор / / Карачаевцы. - С.313.

^ Гадагатль А. Героический эпос. Нарты и его генезис. - Краснодар, 1967. - С.110.

любовь к человеку, стремление сделать его жизнь более радостной и светлой. Народ воплощал в своих фольклорных образах свой многовековой опыт, свою мечту о справедливой и радостной жизни ^. Сплав этического и эстетического характерен для эпической традиции. Способ изображения героя в фольклоре, принцип типизации будут использованы в повествовательных жанрах карачаевской литературы.

Героический эпос «Нарты», историко-героические и лироэпические песни, сказания и легенды, сказочный эпос - воплощение народной памяти, национального мышления и нравственности. Огромна функция песни. В жанровом и тематическом отношении песенное творчество карачаевцев и балкарцев развивалось в тесных контактах культур северокавказских народов и поэтому наиболее близко к песням адыгов, ногайцев, осетин, чеченцев и ингушей, народов Дагестана. Горцев Северного Кавказа связывает то, что они живут в сходных географических и социально-экономических условиях. При всей непохожести языков этих народностей их культуры очень близки.

В исторических песнях, по сравнению с эпосом, герой оказывается вполне человеческим, реальным. Персонажами песен становятся подлинные исторические деятели (например, Кара-Мусса, Татаркан, Барак и др.). Во время работы пелись трудовые песни, в сатирических песнях высмеивались человеческие пороки. Особым лиризмом отличались любовные и колыбельные песни («Акбийче и Рамазан», «Белая Батай»). Песенное творчество карачаевцев также развивалось в тесных контактах культур северокавказских народов.

Сказка, как и песня, явилась благодатным источником творчества писателей. Разрушение мифа и эпоса привело к возникновению сказок, мифологическое и эпическое миросозерцание сменилось бытовым. Развитию сказочного эпоса способствовали условия жизни. Связи с Закавказьем, Дагестаном, а также усвоение арабской литературы способствовали распространению традиционных фольклорных сюжетов, образов, которые изменялись и приобретали новое содержание и новые формы в условиях Карачая и Балкарии.

' Тресков И.В. Кабардинская литература. - С.546.

Сказочный эпос представлен различными жанрами: сказками о животных, чудесными или волшебными, бытовыми или новеллистическими. Резкую грань между ними не всегда можно провести. Нередко эпизоды и образы одного сказочного жанра проникают в другой. Примером вхождения мотива нартского эпоса может служить сказка «Ёрюзмек».

В волшебных сказках герои добиваются счастья и удачи благодаря предметам, имеющим магическую силу, - шапкеневидимке, кольцу, мечу, летающему ковру, чудным советам волшебников и т.д. В бытовых сказках высмеиваются человеческие пороки: жадность, глупость, лень и т.д. Положительный герой - бедняк, батракЧ В сказках о животных иносказательно изображаются характеры людей и их взаимоотношения. В них отразилось поклонение богу охоты Апсаты, покровителю домашних животных Аймушу. Автор разделяет мнения ученых Л. Бекизовой, Р. Ортабаевой, что сказка выявляет близкие связи с повествовательными жанрами литературы.

Своеобразна роль и народных притч - эпических повествований дидактического характера, так органично трансформированных в литературе. Следует сказать и о Зекире песнопение религиозного характера из жизни пророка Мухаммеда, сюжеты из Корана, молитвы к Аллаху. Есть особенный жанр - выдумки, хапары, фантастические циклы рассказов. Сатирическая струя карачаевского фольклора представлена анекдотами (народными побасенками) о демократичном герое Насра Ходже, выражающем оптимистический дух народа.

Метким словом оценивались народом в пословицах и поговорках качества и поступки человека. В тематике пословиц у северокавказских народов много общего, так как народы-соседи прошли общий исторический путь развития, имели тесные экономические и культурные взаимосвязи.

В пословицах и поговорках в обобщенном виде выразилось отношение народа к добру и злу, уму и глупости, радости и горю. Пословицы и поговорки по структуре близки ' Подр. см.: Ортабаева Р.А.-К. Карачаево-балкарская сказочная традиция / / Традиции и современность. Метод и жанр. - Черкесск, 1986. С.117-132.

естественной речи. Колоритные на родном языке, в переводе на русский язык они звучат так: «Кто не работает, тот не ест», «Не надейся на силу, надейся на труд», «Десять пальцев умельца - десять мужчин». К лени и тунеядству относились с пренебрежением: «В еде волк, в работе - туп» и др.

Пословицы и поговорки карачаевцев и балкарцев выражали любовь к Родине, родной земле: «Та земля лучше, где ты родился, а не та, где ты кормился». В них прославлялись мужество, стойкость, честность, а осуждались такие челове ческие черты, как корысть, эгоизм: «Когда нужно - стано вится лисой, когда самому не нужно - становится ежом»

«Туда - серп, сюда - коса», «Чужой рукой он крапиву рвет»

Много пословиц и поговорок, возвеличивающих женщи ну, прославляющих ее ум, красоту, трудолюбие: «Там, где нет женщины, нет радости», «Хорошая жена - крылья мужчины». Круг проблем, нашедших отражение в пословицах и поговорках, широк и разнообразен и может приводить к философскому выводу.

Язык пословиц и поговорок точен и образен, их особенностью является сжатость и краткость. Как известно, М. Горький советовал пишущим учиться у народной пословицы, «сжимать слова, как пальцы в кулак»Ч Но краткость не сужала использование в поговорках и пословицах самых различных средств поэтики (образного параллелизма, сравнения, метафоры, метонимии, иронии, аллитерации и др.).

Композиционное построение карачаево-балкарских пословиц и поговорок чаще всего двухчленное, например: «По отцу - сын, по матери - дочь». Обычно они однострочные, состоят из одного предложения. Особенно ощутим в пословицах и поговорках национальный колорит языка.

Как и у других народов, в паремиологическом творчестве карачаевцев значительную роль играет рифма, которая обусловливает метрическую равномерность отдельных частей пословицы и поговорки, усиливает звуковую инструментовку, В то же время встречается много нерифмованных пословичных суждений, которые в художественном отношении, по мнению многих исследователей, не уступают поГорький М. о том, как я учился писать. О литературе. - М., 1953. С.179.

словицам, закрепленным рифмой. Например: «Выйти замуж не трудно, трудно подгибать подол платья». Пословицы и поговорки активно живут и в устной традиции, и в художественной литературе.

Малые жанры народной поэзии: традиционные благопожелания (алгъыш), загадки (элбер), пословицы (нарт сезле), поговорки (айтыу). Алгъыш произносили на застольях, по радостным событиям, и чаще они начинаются с призыва благословения Тейри, пожеланий здоровья и благополучия родным, близким, народу. Популярны в народе загадки стихотворения от двух до десяти строк. Они связаны с жизнью горца. Загадывание их - своеобразная игра - состязание, требующее сообразительности.

«В карачаево-балкарских сказаниях, сказках, песнях, пословицах и поговорках, загадках и приметах, - отмечал М.А. Хубиев, - придается особое значение числовой характеристике некоторых событий. Числами, имеющими своеобразное символическое значение, являются 3, 5, 7 и 9. Особенно большое значение придается числу 7. Традиция усиливать характеристику события указанием на число его повторов перешла и в литературу карачаевцев, балкарцев»

Устный свод правил и обычаев карачаево-балкарского народа - «тау адет»- горский обычай. «Адет» -...обычай, традиция, правило, обряд, манера, церемония, право (обычное), порядок, приличие, нормы поведения»^. Это продуманная, прошедшая испытание временем система, кодекс, этикет и закон. Как говорят в народе, «Атаны сёзю - акъылны кёзю» - «Слово предков - око разума». В нем есть правила о воспитании, отношении младших к старшим, к гостю, к родителям. Проглядывает идеал человека, к которому должен стремиться каждый: сдержанность в речи и манерах, воздержание в пище и питье, правдивость, верность данному слову, благородство и т.д. Осмысление такого памятника духовной культуры необходимо в воспитании и в формировании нравственности нации.

' Хубиев М. Къарачай-Малкъар фольклорда бир традицияны юсюнден / / Обновление традиций. - Ставрополь, 1974. - С.65-66.

^ Джуртубаев М.Ч. Духовная культура карачаево-балкарского народа / / Эльбрус.- № 1. - С.188.

в фольклоре отразилось мировидение народа, его свободолюбие, гуманизм, трудолюбие. Здесь ярко выражена эпичность, ощутимо преобладание реалистических тенденций, очевидно тяготение к конкретному изображению событий, героев. В произведениях устного народного творчества широко использованы образные средства карачаево-балкарского языка, наиболее употребительными стали в литературе эпитеты, метафоры, сравнения и т.д. «Устное народное творчество представляет собой комплексную эстетическую систему, живущую и развивающуюся как духовная самоценность Темы, идеи, сюжеты, образы, мотивы, элементы поэтики национального фольклора стали арсеналом художественной литературы, ее живительным источником, «крылом»

для взлета национальной литературы. Велико значение фольклора в системе культурного наследия для формирования литературных традиций и их дальнейшего развития. На основе всех этих истоков (миф, фольклор) будет рождаться творчество народных певцов Карачая (переходный этап от фольклора к индивидуальному творчеству) и собственно письменная художественная литература карачаевцев.

2. Просветительские традиции.

Зарождение русско-карачаевских литературных связей К концу XIX века уже намечаются две тенденции развития карачаевского общества - ориентация на мусульманскую культуру Востока (религиозное образование на арабском языке) и русскую культуру (светское образование на русском языке). Влияние восточной культуры через религию в целом сказалось на духовной жизни карачаевского общества, на его национальном мировидении. Но и социально-экономическое развитие России, общественные отношения карачаевцев с русской культурой определили духовную жизнь нации. Влияния, как и истоки, традиции, являются общими факторами «также для национальных литератур ряда других народностей Северного Кавказа, судьбы ' Гамзатов Г. Литература народов Дагестана дооктябрьского периода."

Типология и своеобразие художественного опыта. - С.48.

которых складываются в аналогичных исторических ситуациях»'.

Для выявления типологической общности литератур Северного Кавказа представляет большой интерес «исследование путей и сущности культурных связей и литературных влияний, а также традиций, давших всходы национальной литературе» в Дагестане. У карачаевской литературы не было столь значительного опыта арабоязычного творчества, как в Дагестане. Арабоязычное письмо также трансформировалось и применительно к карачаевскому языку, но лишь в 1916-1925 гг. Не имела она и столь мощных традиций просветительства на русском языке, как, например, в адыгских литературах XIX века. Тем не менее некоторые явления карачаевской литературы можно трактовать в русле русскоязычной просветительской традиции.

Сложившиеся благоприятные культурные и социально-экономические условия активизировали национальное самосознание, рост художественного мышления народа и привели к появлению просветительства. Своим творчеством они способствовали приобщению горцев к образованию, к передовой русской культуре, взаимопониманию.

литература вырастает из исторических фольклорных истоков, из просветительства и в Тяготение к освоению передовой культуры у лучших представителей карачаевской нации ' Гамзатов Г.Г. Литература народов Дагестана дооктябрьского периода. Типология и своеобразие художественного опыта. - С.65.

(1864-1910)'. Он родился в ауле Карт-Джурт в семье горских князей. После ранней смерти матери мальчика взял на воспитание в свою семью в Балкарию дядя (брат матери) известный просветитель Исмаил Урусбиев. Там Ислам получил хорошее домашнее воспитание, обучился арабскому письму, русскому языку. Родственники отца отдали Ислама в одну из лучших гимназий юга России - Ставропольскую гимназию.

Ислам Крымшамхалов в 16 лет был принят на службу в Конвой Его Императорского Величества Александра П Лейб-гвардии Горский эскадрон и прослужил три года в Петербурге. Здесь Крымшамхалов овладел знаниями, приобщился к наукам и проявил склонность к творчеству. Он сочинял стихи, писал очерки и рассказы на русском и родном языках (на арабице).

По возвраш;ении из Петербурга в Карачай И. Крымшамхалов работал служащ;им в конторе рудника «Эльбрус», занимался общественной и литературной деятельностью. Он написал повесть «Там и здесь». К сожалению, это произведение было утеряно в рукописи. Автор повествовал о контрастах жизни - роскоши и праздности в дворцах Петербурга и нищете и убогости обездоленной семьи бедняков в карачаевском ауле. Рассказ «Карачаевское горе», опубликованный в журнале «Мусульманин», возможно, фрагмент из этой повести^.

Ислам писал стихи на карачаевском языке, занимался переводами из русской поэзии. Из литературного наследия Крымшамхалова сохранилась лишь малая часть поэтических произведений, но и по ним можно судить о незаурядности его таланта. Основная тематика его стихов - размышления о жизни. Его стихи «Оживляя холодные камни», «На берегу моря», «Сон», «Махач», «Ветер», «В альбом» образно передают трепетное отношение автора к природе и человеку, особенности национального мироощущения. В стихотворении «На берегу моря» звучит мотив тоски по малой родине, по горам, море выступает как контраст:

' Карачаево-балкарские деятели культуры конца XIX - начала XX века. Избранное. - Т. 1. - Нальчик, 1993. - С.129.

^ Карачаево-балкарские деятели культуры конца XIX - начала XX века. Избранное. - Т.2. - Нальчик, 1996. - С.123.

В диалоге лирического героя и моря звучат доверительные интонации. Море не хочет отпускать его. Лирический герой благодарен морю за ласку, чувствует себя уютно «на груди волны», но все же его тянет к горам:

В тональности стихотворения поэта «Оживляя холодные камни» ощущается влияние русской романтической традиции:

Ислам Крымшамхалов способствовал углублению содержания и совершенствованию формы произведений национальной поэзии (классическая метрика, коренная рифма, изобилие выразительных средств). Известна басня Крымшамхалова «Слон и лев» на карачаевском языке, кроме того, он переводил басни И. Крылова на родной язык, из них сохранилась только басня «Волк и Кот», изумляющая читателя талантливостью переводчика.

«Прелесть этих переводов, - писал Ислам Хубиев (Карачайлы) в статье «Писатели и поэты Карачая», - заключается в их легкости, в простоте, отсутствии вычурностей, выкрутасов, раздражающих и отталкивающих простого карачаевца от всякой литературы и всякого печатного слова. Переводы немногочисленны, но они настолько хорошо сделаны, что производят впечатление совершенно оригинальных произведений »^.

Показательно, что И. Крымшамхалов имел крепкие дружеские связи с представителями национальной культуры Северного Кавказа (Коста Хетагуров и др.) и русской культуры, особенно с художником Николаем Ярошенко, с которым завязалась тесная дружба еш;е в Петербурге. Русский художник часто гостил в Балкарии у родственников Ислама - Урусбиевых. В 1885 г. Ярошенко поселился в Кисловодске, и его усадьба становится чудесным уголком, который посетили Ф. Шаляпин, Л. Собинов, С. Рахманинов, С. Танеев, И. Репин, А.Куинджи, Г. Успенский, И. Павлов, Д. Менделеев и др.

Ислам Крымшамхалов был близок с художниками-передвижниками, но Н. Ярошенко оказал наибольшее влияние на Крымшамхалова - художника. По рекомендации Ярошенко он в 1905 году учился в Москве в художественной школе, но из-за ухудшения здоровья вынужден был вернуться домой. Талантливый художник Крымшамхалов хотел открыть свою персональную выставку в Москве (выставка экспонировалась лишь в 1911 году, после его смерти).

Он иллюстрировал «Геологический очерк ледниковой полосы Теберды и халты» известного ученого И. В. Мушкетова, изданный в Москве в 1896 году. Известны картины И.Крымшамхалова: «Мать и малыш», «Мальчик-карачаевец», «Портрет горянки», «Старик-карачаевец», пейзажи. В экспозиции дома-музея Н. Ярошенко в Кисловодске находится этюд-портрет Ярошенко, написанный Исламом^.

Поэт, художник, просветитель Ислам Крымшамхалов личность незаурядная, он был одним из видных деятелей культуры на Северном Кавказе. Еще со времени учебы в Ставропольской гимназии Крымшамхалов был знаком с Коста Хетагуровым, позже судьба соединила их в Карачае.

Летом 1892 года Ислам Крымшамхалов, Николай ЯрошенЦит. по кн.: Карачаево-балкарские деятели конца X I X - начала XX вв. Избранное: В 2-х т. - Т. 2. - С.191.

^ Польская Е. Поэт, художник, просветитель / / Молодой ленинец. ко, Коста Хетагуров и инженер рудника «Эльбрус» Кондратьев отдыхгши в Теберде, тогда же было решено обосновать в этом чудесном уголке с сосновым лесом оздоровительный поселок. Ислам окончательно поселяется в Теберде.

Он возглавляет просветительское движение в Карачае, способствует открытию тебердинского училища. Еще в Петербурге И. Крымшамхалов заболел туберкулезом, потом периодически лечился в Ялте, но здоровье с каждым годом ухудшалось, И. Крымшамхалов умер от тяжелой и продолжительной болезни 31 декабря 1910 г. в Ялте. Он ушел из жизни в расцвете творческих сил, не осуществив многих своих замыслов.

Исследователь 3. Бoтaшeвa^ в жизни и творчестве двух видных северокавказских мыслителей Ислама Крымшамхалова и Коста Хетагурова выявляет много общего: яркость поэтического таланта, раннее сиротство - потеря матери, воспитание у родственников, учеба в одно время в Ставропольской гимназии, жизнь в Петербурге, болезнь чахоткой, и оба умерли (когда каждому из них было 46 лет) вдали от родных гор, но по настоянию земляков их тела были перезахоронены на родине - в Карачае (Теберде) и Осетии.

Известно, что И. Крымшамхалов высоко ценил классиков русской литературы, он «...любил больше философские произведения и был поклонником Л.Н. Толстого»^. В библиотеке Крымшамхалова были все издания Толстого. Следуя примеру Л. Толстого, он старался распространить знания среди карачаевских детей. Некоторые его стихи и басни были включены в школьный учебник «Родной язык»

(1916) И. Акбаева.

И. Крымшамхалов известен как публицист и общественный деятель. В письме к редактору журнала «Мусульманин» М.-Б. Лаше он писал: «Если у наших горцев отсутствуют знания чисто научные, то зато у них развит в высшей степени культ воспитания, между тем как к этому важнейшему вопросу лишь приближается наикультурнейшая ' Боташева 3. Озарение души. - Черкесск, 1985; Ленинское знамя. июля.

^ См.: Хубиев М.А. Лев Толстой и Карачай / / Толстовский сборник.

-Тула, 1964.

Европа Он подчеркивал то, что воспитание заменяет горцам многие социальные институты, пытается определить содержание понятий «культура», «общечеловеческое». Письмо к общественности через газету или журнал было широко распространено как публицистический жанр рубежа веков, как повод для вступления в дискуссию или стимулируя ее.

Известны статьи просветителей X. Халилова, И. Байрамукова, И.Хубиева, Н. Токова, в которых поднимались проблемы школьного образования. «Школы еще только начали здесь свое просветительское влияние. Карачаевцы сами придают уже большое значение русской школе и охотно дают средства на ее содержание...»^. Деятельность первых публицистов-просветителей усложнялась отсутствием письменности на родном языке. До революции были сделаны попытки создания национальной письменности И. Крымшамхаловым, С. Урусбиевым, А. Батчаевым, И. Акбаевым.

Первые просветители осваивали русскую литературную традицию, и к началу XX века сложилась плеяда горцев, получивших светское образование и ' Крымшамхалов И. Письмо редактору журнала / / Мусульманин. С.55.

^ Тепцов В.Я. По истокам Кубани и Терека / / СМОМПК. - Тифлис, 1882. - Вып. 14. - С.108-110.

® Карачайлы. Несколько слов о Карачае / / Мусульманин. - 1911. С.201-204.

" Карачайлы. Сословные недоразумения в Карачае / / Мусульманин.

- № 24. - С.973-976.

равноправие женщины-мусульманкиЧ Ислам Хубиев возлагал большие надежды на просветительскую деятельность среди горцев. После революции судьба гимназиста Хубиева изменилась. В 1920-1921 годах он в Карачаевском ревкоме сотрудничает с известным революционером Умаром Алиевым, выступает на страницах революционной печати. В дальнейшем Хубиев стал выдающимся публицистом, внеся вклад в развитие карачаевской прозы (о чем будет сказано в соответствующем разделе).

Традиция просветительства, представленная в карачаевской литературе именами И. Крымшамхалова, И. Хубиева, была тем более важна, что карачаевская письменность в течение короткого времени - чуть более лет (1916-1938 гг.) - трижды подверглась изменению своего алфавита: в 1916-1925 гг. - арабица, 1926-1937 гг. латиница, а с 1938 года - кириллица. Но, несмотря на возникшие трудности, она набирала силы и крепла. В этой связи представляет несомненный интерес один из первых откликов о карачаевской литературе начального периода, помещенный в 1931 году в «Литературной энциклопедии». Приведем его частично и с небольшими сокращениями: «Карачаевская литература возникает лишь в 1916 году. Это карачаевский букварь «Ана Тили» («Родной язык») Исмаила Акбаева. Карачаевская письменность на основе латинизированного нового алфавита возникает при советской власти. Автором первой советской книги, напечатанной латинизированным алфавитом, является Умар Алиев - поэт, переводчик, научный работник, автор карачаевской грамматики, русскокарачаевского и карачаево-русского словарей, карачаевской хрестоматии и ряда работ на карачаевском и русском языках («Карачай», «Адыгея», «Кара-Халк»). Много вложено в карачаевскую литературу Асхатом Биджиевым- поэтом, переводчиком и автором карачаевской хрестоматии («Bilim» - «Знание»)^.

' Карачайлы/И. Хубиев/. Положение женщины в Карачае / / Мусульманин. - № 24. - С.979-980.

^ Литературная энциклопедия. Ответ, ред. А.В. Луначарский. - М., 1931. - Т.5. - С.118.

литератур, он призывал к расширению межнациональных литературных и культурных взаимоотношений, Он же в стихотворении писателей. У.Д. Алиев - автор известного стихотворения «Билим» («Знание»), рассказа «Двуглавый орел» и других произведений. В стихотворении о родном Карачае он описывает то новое, что изменило жизнь горного края.

В 20-х годах карачаевская литература приобрела определенную известность в нашей стране. Показательно, что М. Горький, постоянно интересовавшийся развитием нациг опальных культур, обратился в 1927 году в Севкавказиздат: «Прошу Вас, пожалуйста, пришлите мне заказной бандеролью- Италия, Сорренто, М. Горькому - нижеследующие книги: «...Умар Алиев «Карачай» и «Адыгея...

Книга У. Алиева «Карачай: историко-этнографический и культурно-экономический очерк» является «самой обстоятельной и до сих пор непревзойденной работой в историографии карачаевского народа», - отмечает исследователь А.Д. Койчуев^.

У. Алиев работал зав. отделом Мусульманского комисЦит. по кн.: Абаева Ф. Умар Алиев: просветительская, педагогическая и общественная деятельность. - Майкоп, 1995. - С.43.

^ Койчуев А.Д. У.Д. Алиев - ученый-историк / / Умар Алиев - просветитель, общественно-политический деятель, ученый. - Карачаевск, 1996.

- С.31.

сариата при Наркомнаце РСФСР(1918), окончил институт красной профессуры (1935). Зная около 20 языков, обладая энциклопедическими знаниями, Умар Джашуевич Алиев преподавал в Дагестане, Грузии, Башкирии, Татарстане; в Москве вел арабский язык в МГУ, карачаево-балкарский язык в ГИТИСе. Поэт Кайсын Кулиев, учившийся у Умара Алиева в Московском государственном институте театрального искусства им. Луначарского, вспоминал: «Умар Алиев был разносторонним ученым, поэтом и прекрасным педагогом, Будучи весьма обаятельным, он умел объединять людей и обладал удивительным качеством вдохновлять.

У. Алиев вел большую просветительскую, обш;ественную, государственную работу, тем самым он сыграл огромную роль в развитии национальной культуры Умар Джашуович Алиев был незаконно репрессирован в 1937 году и расстрелян. Русскоязычное творчество И. Крымшамхалова, И. Хубиева, У. Алиева вписывается в зарождающуюся в 20-е гг.

традицию русско-карачаевских связей.

Новопйсьменные литературы развивались довольно быстро, они, по словам К. Зелинского, «за несколько лет проходят путь, который для больших литератур, древних, занял бы, по крайней мере, столетие или половину его»^. И это ускорение произошло потому, что опыт разных культур, прежде всего русской литературы, позволил молодым литературам выйти «на самые передовые позиции наикратчайшим путем...»®. Л. Арутюнов подчеркивал, что у писателей новописьменных литератур «связь с мифологическим или фольклорным наследием гораздо более непосредственнее и живее»*. Р.Гамзатов отмечал значение русской литературы в освоении новых жанров и новых форм. А Ч.Айтматов ' Подр. см.: Лайпанов К., Батчаев М. На крыле времени. - М., 1977;

Лайпанов К., Батчаев М. Умар Алиев. - Черкесск, 1986.

^ Зелинский К. От фольклора к роману. Актуальные проблемы соц.

реализма. - М., 1969. - С.205.

' Гаджиев Г. Роль русской культуры в духовном развитии народов Дагестана / / Литература Дагестана и жизнь. - Махачкала, 1978. - С.81.

* Арутюнов Л.Н. Развитие эпических традиций в современной советской литературе / / Взаимодействие литератур и художественная культура развитого социализма. Проблемы жизни. Теория. Поэтика. - М., 1981. - С.208.

назвал русскую литературу и национальный фольклор двумя крыльями, обеспечивающими надежность взлета и движения каждой национальной литературы. Национальная культура оказалась подготовленной и к «общечеловеческим идейно-творческим концепциям», и к «восприятию идейно - эстетических позиций русской культуры, русской литературы, русского и в целом «европейского» образа мышления благодаря изменившимся духовным запросам народа.

Многочисленные связи с писателями и культурными деятелями северокавказских республик были у русских писателей. В письме из Сорренто от 20 ноября 1927 года, адресованном П. Максимову в Ростов-на-Дону, М.Горький спрашивал: «Нет ли еще чесо специально о мусульманкеженщине Северного Кавказа?»^. В другой раз в письме от 8 февраля 1930 года из Сорренто Горький писал тому же П.Х. Максимову: «Хорошо бы иметь что-нибудь о женщинах Северного Кавказа, к 3-й мартовской книге». Имеется отзыв Горького о сборнике сказок народов Северного Кавказа: «Ценность адыгейских сказок, - заметил Горький, увеличивается еще и тем, что в них зло везде побеждено.

Это хорошее свидетельство о здоровье народа»®. В статье «Разрушение личности» (1909) он писал о народных певцах Кабарды - гегуако, которые словом своим побуждали народ к свершению доброго. Известно также, что Горький с интересом отнесся к творчеству народного кабардинского певца Бекмурзы Пачева.

Горький постоянно подчеркивал, что развитие каждой национальной литературы, принадлежит ли она большому или малому народу, «содействует взаимному пониманию людьми друг друга... Чем лучше будут знать психику душу» - друг друга представители различных племен, тем единодушнее, быстрее, успешней будет и движение к намеченной великой цели» /т. 24, с.423/.

' Гамзатов Г. Литература народов Дагестана дооктябрьского периода.

- С. 105.

^ Максимов П. О Горьком. - Ростов-на-Дону, 1946. - С.37-38.

' Адыгейские сказки / Пер. с адыгейского Т. Керашева, литературная обработка П. Максимова/. - Майкоп, 1957. - С.З.

в деятельности Карачаево-Черкесской писательской организации конца 20-х годов приняли участие: Вл. Ставский - один из руководителей Северокавказской ассоциации писателейЧ начинающие тогда свой литературный путь С. Бабаевский и А. Серафимович. Первые репортажи, очерки и рассказы С. Бабаевского были опубликованы в выходящей на черкесском языке газете «Красная Черкесия». Развитию молодой карачаевской литературы немало способствовало общение карачаевских и русских писателей. В 20е годы в Карачае побывали А. Серафимович, Н. Тихонов, В. Каверин, Ю. Либединский, Ю. Тынянов, Н. Асеев, С. Кирсанов и другие^.

А. Серафимович в 1926-27 годах участвовал в работе местных писательских организаций. Известно, что он посетил Кисловодскую карачаевскую ассоциацию пролетарских писателей, анализировал произведения начинающих авторов, дал много ценных советов. «...Есть славные ребята, писал он. -...Весело глядеть, как их прет из земли, как густая трава»®. Серафимович охотно делился с национальными писателями своим опытом, вникал в разные сферы литературной жизни.

В «Открытом письме А.С. Серафимовичу» (1934) М. Горький заметил: «Мы с Вами - древние приятели и, не особенно хвастаясь, могу сказать, что в литературе советской признаны как бы за протопопов» /т.27, с.147/. Следует подчеркнуть влияние горьковских произведений на национальные литературы Северного Кавказа. По свидетельству кабардинского писателя Али Шогенцукова: «Своими рассказами Горький учил меня понимать простую, глубоко человеческую жизнь труда, он учил меня уважать и любить человека»^.

Плодотворными были связи карачаевских и русских литераторов накануне Первого съезда писателей СССР, что активизировало приобретение творческого опыта ряда молодых литераторов. Это был закономерный «процесс вовлечеНа подъеме /Альманах/. - № 4. - С. 184.

^ Егорова Л.П. Дороги дружбы. - Черкесск, 1969. - С.8.

' Егорова Л.П. Дороги дружбы. - С.23.

Цит. по кн.: Теунов X. Али Шогенцуков. Путь поэта. - Нальчик, 1950.

ния в семью советских литератур новых национальных отрядов, рождение новых письменных литератур»^ Бригада Союза писателей, посетившая этот округ, положительно отозвалась о творческих достижениях карачаевских писателей, среди них были отмечены поэты Исса Каракотов и Азрет Уртенов, а также начинающие прозаики и драматурги. «.,.У карачаевцев чувствуется более высокая культура слова, богатство образов и красота формы, карачаевские прозаики и драматурги ожидают еще своих переводчиков...»^. Отметим, что в областном центре в городе Микоян-Шахар во второй половине 30-х годов функционировали Союз писателей, национальное книжное издательство. Карачаевский научно-исследовательский институт истории языка и литературы и выходили пять газет на карачаевском и русском языках.

На Первом Всесоюзном съезде советских писателей были представлены литературы более чем на 50 национальных языках®, в том числе была зафиксирована и карачаевская литература. На съезде от карачаевской организации присутствовал А.-К. Батчаев как делегат с решающим голосом. Слова Горького об огромной роли фольклора, призывы к совершенствованию писательского мастерства имели вдохновляющее воздействие на всех писателей страны. Русские писатели провели большую работу по выявлению талантливых писателей и народных певцов республик, по оказанию им помощи, в результате чего открылись возможности для процесса взаимодействия и взаимообогащения литератур.

Показательны в этом отношении литературные связи Ю. Либединского с Карачаем. В 30-е годы Ю. Либединский был председателем секции литератур народов Северного Кавказа при Союзе писателей СССР. В 1933 году Либединский посетил Кабарду*, летом 1935 года - приехал в Карачай.

' Гусейнов Ч. Формы общности советской многонациональной литературы. - М., 1978. - С.14.

^ Феоктистов Н. Литературные организации Северного Кавказа / / • Революция и национальности». - 1934. - № 6. - С.39-40.

' Гусейнов Ч. Формы общности советской многонациональной литературы. - С.15-17.

* Либединский Ю. Об уважении к литературе. - М., 1965. - С.72-77.

Его интересовали успехи молодой литературы. Либединский присутствовал на обсуждении первого карачаевского романа «Черный сундук» X. Аппаева, высказал мнение о романе, «дал молодому автору ряд с о в е т о в... В записных книжках Либединского найдены сведения о поэте И. Каракото ве^.

В 1939 году Ю. Либединский вновь приехал в МикоянШахар. В областной газете «Къызыл Карачай» сообщалось о встрече писателя с работниками издательства, с молодыми литераторами, на которой Либединский интересовался ростом карачаевской литературы, а также переводами, издательскими делами. Русского писателя беспокоила творческая судьба народного певца К. Кочкарова. На литературном вечере в присутствии Либединского молодые поэты Хасан Бостанов, Тохтар Борлаков, Магомет Урусов, О. Хубиев читали свои стихи. В записной книжке сделано много деловых записей о карачаевских литераторах. О Халимат Байрамуковой он записал, «что талант горянки развивается в лучшую сторону». «Исмаил. Работа с ним идейно-политическая. Иначе измельчение, повторение», - записал он после посещения народного певца Исмаила Семенова®.

Контактные связи русских писателей с карачаевскими дали свои результаты в развитии литературы Карачая. Но и «русская литература не была лишь духовной силой «воздействующей», она еще выступала и средой «воспринимающей»'*. Отметим воздействие карачаевского материала на русскую литературу. «Сама жизнь требует изображения интернациональных связей, когда писатель соприкасается с тем материалом, где эти связи переплетены между собой, как неисчислимые нити»®, - говорил Г. Ломидзе. Организация ' Егорова Л.П. К вопросу о взаимодействии русской литературы и литератур народов Северного Кавказа после Октября. / / Труды КЧНИИ, выпуск IV. - Черкесск, 1970. - С.398.

' Егорова Л.П. Дороги дружбы. - С.43-45.

' Егорова Л.П. К вопросу о взаимодействии русской литературы и литератур народов Северного Кавказа после Октября. - С.393.

* Гамзатов Г. Литература народов Дагестана дооктябрьского периода. - С.105.

' Ломидзе Г.И. Интернациональный пафос советской литературы. М., 1970. - С. Ю З.

литературной жизни национальных окраин была главной сферой деятельности русских писателей, вместе с тем они создали произведения на национальном материале. Они «смело вторглись своим пером в новую действительность народов Северного Кавказа» Ч Русские писатели, отражая жизнь других народов, типологически близки: они придерживаются четкого социального, а не национального различия, выражения братских и дружеских чувств ко всем народам. Внимание народов к духовной жизни друг друга приводит писателей к отражению в художественном произведении инонациональной действительности, образа жизни человека другой национальности, горского менталитета и мировидения.

В основу рассказа А. Серафимовича «Адимей» легла история вчерашнего абрека Адимея Узденова. Картина жизни карачаевцев дана писателем в романтически-обобщенном ключе: «Века шло одно и то же: курились вершины дымными облаками, блестели на солнце вечные снега и, утопая в чудовиш,ной траве, бродил у снегов скот и лошади.

Далеко внизу, в ущельях, безумно грохотали реки... Дымились аулы, и медленно текла в них скудная, темная, но родная жизнь. Дремучие белоголовые горы загораживали все, что делалось на свете. Да и вся жизнь, весь «свет» был здесь в этих извечных громадах, в этих дремучих лесах, в смертельных пропастях»^. Автор в пейзажной зарисовке очень внимателен, точен в определениях и способен создать живую, подлинную красоту. Серафимовича в рассказе «Черкес» волновали взаимоотношения простых людей - русских и горцев. «Вообще признание за каждым народом больших человеческих достоинств оставалось исконной чертой русской духовной культуры, - отмечает Г. Гамзатов. - Ей всегда были присущи национальный такт и глубочайшее уважение к характеру и быту выходца из нерусской национальной среды»®. Судьба девушки из рассказа СерафимовиЕгорова Л.П. У истоков советской романтической прозы. - Ставрополь, 1968. - С. 4 7.

^ Серафимович А. Адимей. Собр. соч. в 7 т. - Т.7. - М., 1960. - С. 23.

^ Гамзатов Г. Литература народов Дагестана дооктябрьского периода.

Типология и своеобразие художественного опыта. - С.88.

ча «Девушка гор» основана на фактическом материале. Это раздумья писателя о судьбах национальной молодежи.

Образы карачаевцев в рассказах Серафимовича раскрыты на основе романтических традиций русской литературы. Писателем выдвинуты на передний план признаки внешней характеристики, темперамента, быта, наиболее заметные для русского человека: «Карачаевцы... стройные, в перетянутых черкесках... Кинжалы, - а в рабочую пору отрепанные, босые» /с.62/. В творчестве А. Серафимовича «тебердинские» рассказы явились красочным эпизодом, а Юрию Либединскому поездки на Кавказ предопределили дальнейшую творческую судьбу. Саньят Баташева, главная героиня одноименной повести, - председатель колхоза, девушка, рвущая путы национальной ограниченности.

Ю. Либединский, как было уже сказано выше, присутствовал при обсуждении рукописи романа X. Аппаева «Черный сундук». Заметим, что обоим писателям присущи способы решения одной и той же темы. При сопоставлении романов очевидны сходные моменты, а именно: у Либединского есть повторы отдельных сюжетных моментов из романа Аппаева (проводы через перевал русского революционера, совпадение имен у героев). Либединский одинаково строит завязку романа. Взаимоотношения Науруза Керимова с Нафисат («Горы и люди») почти повторяют линию Канамат и Байдымат («Черный сундук»). Влияние Аппаева на Либединского ощутимо и в том, что Либединский также выбирает героя-абрека, у них один прототип. Между тем русский писатель заимствовал из романа Аппаева то, что было близко ему как писателю - романтику, историю любви главных героев, их бегство, вынужденную жизнь в пещере, заключение героини в тюрьму, чтобы завлечь абрека.

Либединский в отличие от Аппаева, реалиста и бытописателя, прибегает к более обобщенным романтическим приемам, больше уделяет внимания событиям, этнографическим подробностям, необычным с точки зрения человека иной среды.

Наблюдается примечательный факт литературных связей, когда русские и карачаевские писатели в одно и то же время обращаются к одному прототипу - известному в дореволюционном Карачае абреку Наурузу Лепшокову, который стал прототипом образа абрека Канамата в романе X.

Аппаева «Черный сундук» (1935), персонажа в романе Ю.

Либединского «Горы и люди», героя очерка Ивана Чилима «Абрек - Науруз»Ч Чилим - псевдоним русского писателя Ивана Яковлевича Егорова (1900 -1971), с 1940 по 1953 год работавшего на Ставрополье. И.Я. Егоров, часто посещавший горные районы, заинтересовался необычной судьбой абрека Науруза Лепшокова, выступившего против царской администрации и подвергнувшегося аресту; после побега находился в абреках. И лишь с приходом советской власти стал вести оседлую жизнь, обзавелся семьей и к моменту написания очерка был ударником в колхозе. Чилиму в своем очерке удалось создать живой образ, выразить личные впечатления о нём.

Карачай оставил след и в русской поэзии. Известный поэт Н. Тихонов в 1928 году приехал в Карачай, прожил с женой и друзьями более месяца в Теберде, затем в году, и более длительным и плодотворным его пребывание было в 1939 году. Тогда и было создано его стихотворение «Горных рек нескончаемый гул»: «Горных рек нескончаемый гул /Пред которым я вечно в долгу. / Он в крови моей, в сердце моем / С этим гулом мы вместе умрем. / Голубая вода Теберды / Знал я реки, что были горды / Их надменный и грозный язык / Я читать с увлеченьем привык».

Видный русский поэт Степан Петрович Щипачев ( - 1979) посетил Карачай в 1934 - 1935 годах. С. Щипачева привлек военный конный завод в Малом Карачае, в котором выращивались выносливые лошади для кавалерийских частей Красной Армии. В сопровождении местных коневодов он изъездил летние пастбища Приэльбрусья, знакомился с жизнью и бытом пастухов, ночевал на кошу. Горные пейзажи, наблюдения вдохновили поэта на создание таких произведений, как поэма «Встреча на Бермамыте», стихотворений «Горный ливень», «Бурка» (1936). В центре поэмы воспоминания табунщика о нелегком труде, рассказ о спасении лошадей, загнанных бураном на отвесную скалу.

' Чилим и. Абрек -Науруз / / Севере -кавказский большевик. - 1935.

Автором даны яркие пейзажные картины. Жизнерадостное восприятие природы, рассказ о человеческих судьбах, переплетение реалистического и романтического, лирические отступления - создают оригинальное произведение, воспевающее гармонию между человеком и природой.

Восторженные похвалы тебердинским красотам есть и в письмах А. Серафимовича. «Чудесное солнце, чудесная лесная тишь и страшно прозрачный в о з д у х У Н. Асеева в статье «Дары Теберды» горы мускулистые, неповторимые, прикрывающие душу легкими дымками и облаками^. У К. Паустовского воспоминания о природе Карачая рождают смелую поэтическую ассоциацию, утверйсдающую нравственные высоты и ценность подлинного чувства: «Любовь, как горные перевалы: видно на сотни верст. Не каждому дано дойти и погрузить свои руки в холодные и чистые ручьи Эльбруса»®. Описания кавказского пейзажа отличаются особой романтической взволнованностью и красочностью. «С ледниковых полей (Эльбруса. - Т.Ч.) тянуло холодом и запахом фиалок. Дали были открыты на сотни верст. Долины лежали внизу, как позеленевшие бронзовые чащи, политые синей водой. В великой горной вышине стояло жаркое и близкое солнце»'', - читаем мы у Паустовского. Ему вторит Л. Ленч: «До конца своих дней не забуду я дикую черешенку с ее светло-коралловыми листочками - она стояла на краю дороги Теберда - Домбай, прелестная, застенчивая и гордая»®. Под впечатлением этой природы были созданы и произведения Н. Асеева «Это - медленный рассказ», В. Тушновой «Дорога на Клухор», М. Дудина «Гроза», А. Яшина «Домбай» и другие.

Образы кавказской природы в произведениях русских писателей - одно из наглядных свидетельств плодотворности общения с этим краем. «Чувство сопричастности», - писал Г. Ломидзе, - должно опираться на конкретные так называемые национальные жизненные реалии того или иного ' Серафимович А. Собр. соч. в 7 т. - Т. 7. - С.630.

^ Асеев Н. Дары Теберды / / Красный Карачай. - 1937. - 24 июля.

^ Паустовский К. Воздух ледниковых полей. - В кн.: Откровение гор. - Черкесск, 1971. - С.67.

народа, тогда оно станет сильнее, зримее Знакомство с Карачаем привело к созданию произведений, ставших украшением русской литературы.

Важнейшей формой литературных связей является перевод. Переводы начинающих карачаевских писателей из русской литературы были первым шагом к освоению художественного материала в рамках европейской поэтики. Такая деятельность началась в 20-х годах и достаточно широко развернулась в 30-е годы.

Одним из первых в этом ряду был поэт и переводчик Асхат Биджиев. Блистательными переводчиками показали себя Исса Каракотов, Азрет Уртенов. Первые литераторы ознакомили карачаевского читателя с классическими образцами русской поэзии и более всего с творчеством А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова. Не случайно Пушкин и Лермонтов были любимыми поэтами Иссы Каракотова, он их почитал, охотно переводил их стихи, приобретая при этом творческий опыт. По свидетельству П. Балтина, поэзия А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова оказала «глубокое впечатление» на Азрета Уртенова^. Произведения русской классики во многом были созвучны по тематике и лирическому настрою карачаевским писателям.

На карачаевский язык было переведено более 20 произведений А.С. Пушкина. И. Каракотов в 1928-1936 годах перевел ряд стихотворений Пушкина: «Узник», «Кавказ», «Последняя туча», и почти был закончен перевод поэмы «Цыганы», отрывок из которого карачаевский поэт вдохновенно читал®. Тогда же были опубликованы в переводах X. Бостанова «Бахчисарайский фонтан», М. Урусова «Памятник», «Зимняя дорога», «Кобылица молодая, честь кавказского тавра», «Утро», «Зимний вечер», «Что ты ржешь, мой конь ретивый», «Обвал» (1936). Д. Байкулов в конце 30-х - начале 40-х годов перевел совместно с М.Урусовым произведения А.Пушкина: «Брожу ли я вдоль улиц шумных», «Сестра и братья», «Соловей», «Татарская песня», «К ' Ломидзе Г. Чувство великой общности. - М., 1978. - С.24.

^ Балтии П. Из истории карачаевской поэзии. - Черкесск, 1961. С.З.

' Воспоминания А. Суюнчева, 1995 г. - Архив Т. Чанкаевой.

Чаадаеву», «В Сибирь», поэмы «Бахчисарайский фонтан», пушкинской прозы, а именно: «Капитанской дочки» и «Выстрела», «Гробовщика» из «Повестей Белкина» (1937).

Для ознакомления карачаевского читателя с творчеством великого русского поэта 10 февраля 1937 года выходит пушкинский номер газеты «Къызыл Къарачай», в котором печатается редакционная статья - биография А.С. Пушкина, а также статьи Тохтара Борлакова «Творчество великого русского поэта». Эфенди Капиева «Сулейман Стальский у памятника Пушкину», О.Хубиева «Язык Пушкина» и переводы Д. Байкулова стихотворения «К Чаадаеву» и поэмы «Братья-разбойники». В том же году в Микоян-Шахаре выпуш;ена книга с портретом Пушкина «А.С. Пушкин. Сказки»^ с пометкой - на карачаевский язык перевел Азрет Уртенов. Книга написана на латинице и сейчас составляет библиографическую редкость. В неё вошли переводы трех стихотворных сказок Пушкина: «Сказка о царе Солтане...», «Сказка о попе и его работнике Балде», «Сказка о рыбаке и рыбке». Отрадно отметить, что в 1940 году вышли «Избранные стихи и поэмы» А.С. Пушкина.

Для горцев дорогим и близким было и имя М. Лермонтова. Народный поэт Дагестана Гамзат Цадаса образно определил значение поэта для многих национальных писателей, которые «в битвах и труде...точили свои клинки на его оселке»®. В духовной жизни карачаевцев Лермонтов и его поэзия занимают особое место. Он был близок национальным поэтам тематикой, своими раздумьями и исканиями. Уже упоминавшийся в работе Асхат Биджиев был одним из первых переводчиков произведений М.Ю. Лермонтова на карачаевский язык. Ему принадлежит перевод отрывков поэмы М. Ю. Лермонтова «Демон», этот перевод 2-й главы поэмы был опубликован еш;е в 1928 году^. Следующие переводы из ' Байкулов Д. Стихи и сказки. - Микоян-Шахар, 1940.

' А.С. Пушкин. Comaqla /Сказки/. - Микоян-Шахар, 1937.

' Цит. по ст. Н. Капиева. Лермонтов на языках народов Дагестана / / Лермонтов и литература народов Советского Союза. - Ереван, 1974. - С.

407.

* Лермонтов М.Ю. Демон / / Горская жизнь. - 1928. - 12 августа.

М. Лермонтова появились в 1938-1941 годах. Одним из первых в этом ряду был перевод М. Урусова отдельных глав из «Героя нашего времени» (1938). Тогда же были опубликованы в переводах X. Бостанова, X. Кубанова, X. Байрамуковой лермонтовские стихотворения «Небо и звезды», «Желанье», «Зачем я не птица, не ворон степной...» К указанным лермонтовским произведениям следует добавить и позже переведенный X. Байрамуковой отрывок из «Хаджи-Абрека» (1941) В 1939 году в карачаевской областной газете публикуются материалы о жизни и творчестве М. Лермонтова^. В 1940 году правление Союза писателей Карачая готовило выпуск «Избранных произведений М. Лермонтова» на карачаевском языке к юбилею Лермонтова. К работе над этой книгой в качестве переводчиков были привлечены ведущие карачаевские поэты: И. Каракотов («Смерть поэта», «Желанье»), Д. Байкулов («Выхожу один я на дорогу...», «Беглец»).

Тут же следует назвать и молодых поэтов Т. Борлакова, выступившего с переводами произведений Лермонтова:

«Морская царевна», «Листок», «Воздушный корабль», «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» и «Ашик-Кериб» (турецкая сказка); X. Кубанова («Три пальмы», «Камыш»); А. Байрамкулова («Бородино»). Самым молодым переводчиком был А. Суюнчев. Юным поэтом переведены стихотворения «Кинжал», « Благодарность », « Утёс », « Горные вершины ».

Примечательно, что первые переводы из Лермонтова остаются непревзойденными. Главном было верное воспроизведение мыслей и чувств, образов, выразительности звучания. Порой переводчики были лишены возможности сохранить рифмовку и ритмику, адекватность размера. Известно, что и в других республиках Северного Кавказа тоже готовились аналогичные сборники произведений М.Ю. Лермонтова на национальных языках. Начавшаяся Великая Отечественная война помешала изданию намеченных трудов. Заметим, что в Дагестане вышли сборники стихов ЛерЛермонтов М.Ю. Хаджи-Абрек / / Къызыл Карачай. - 1941. февраля.

^ Къызыл Къарачай. - 1939. - 18 июля.

монтова на аварском, лакском, лезгинском, табасаранском, на татском языках. Вообще одними из первых в Дагестане переводы стихов Лермонтова были сделаны С. Габиевым на лакском языке (1906), А. Шамсудиновым (1917), Т.Бейбулатовым (1920-1925) на кумыкском языке и др. На чеченский и ингушский языки первыми переводчиками были А. Мамакаев (1938), Н. Музаев и др. Отдельную книгу стихов Лермонтова чеченские и ингушские поэты издали в году.

На карачаевском языке в 1941 году появилась книга «Избранные произведения М.Ю. Лермонтова» с портретом поэта в кавказской бурке. В домике-музее Лермонтова в Пятигорске хранится этот сборник с надписью «Домику Лермонтова от поэтов Карачая», подписанный и подаренный Х.Вайрамуковой музею 10 июня 1942 года, в знак огромной любви карачаевских поэтов к Лермонтову.

Карачаевские писатели уже в довоенный период заложили начало активному ознакомлению карачаевских читателей с русской литературой XIX-XX столетий. Так, наряду с переводами из Пушкина и Лермонтова, в 1938 году были опубликованы несколько басен И.А. Крылова («Лебедь, Рак и Щука», «Лисица и Ворон», «Прохожие и собаки») в переводе А. Биджиева, он же еш,е в 1935 году перевел горьковские «Песню о Соколе» и «Песню о Вуревестнике». (Последняя привлекла и М. Урусова, 1940). В 1938 году четыре басни А.Крылова перевел и опубликовал Д. Вайкулов: «Клеветник и Змея», «Листы и корни», «Волк и Ягненок», «Волк и Журавль». М. Урусов перевел еш;е и рассказ И. Тургенева «Бирюк», а также стихотворения В. Маяковского. О.Хубиев в 1939 году перевел «Смерть чиновника» А.П. Чехова.