На фронтирах

Империи

Карта земель казачьих

войск. Из Атласа

Азиатской России, 1914 г.

Издание Переселенческого

управления

Главного управления

землеустройства и

земледелия

Статья подготовлена в рамках проекта «Миграции и диаспоры в социокультурном,

экономическом и политическом пространстве Сибири, XIX — начало XXI века». Проект реализуется на базе научно-образовательного центра Межрегионального института общественных наук при Иркутском госуниверситете (НОЦ МИОН при ИГУ) в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» по теме «Проведение научных исследований коллективами научно-образовательных центров в области исторических наук» и программы институционального развития НОЦ МИОН при ИГУ. Федеральная целевая программа «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009–2013 гг., государственный контракт No 02.740.11. 16 А. В. Р е м н е в, Н. Г. С у в о р о в а Казачество в А.В. Ремнев, Н.Г. Суворова колонизационных процессах конца Омский xix – начала xx века государственный университет им.

Ф.М. Достоевского К This paper is focused азаки были издавна включены в процесс русского проon the history of Cosдвижения на восток и закрепления окраин за Россией.

sack colonization of Административно-правовая обособленность, а также Russia. The authors особая ментальность превратила казаков не просто в of the paper describe особую группу сибирского населения, но создала предпосылки the process of this для культурной консолидации и идентификации, которую иногда colonization examinопределяют как специфический русский субэтнос. Современный ing the peculiarities процесс возрождения казачества неизбежно обращает нас к истоof adaptation of the рическим дискуссиям, в которых уже со второй половины x i x сто- Cossack population летия был поставлен вопрос о роли казаков за Уралом и последую- to the new regions of щего их «расказачивания», пик которого пришелся на первые годы their settlement: Siсоветской эпохи. В Российской Федерации и в новых независимых beria and the steppe and revealing the государствах, образовавшихся на постсоветском пространстве, reasons of displeasособенно в Казахстане, «казачий вопрос» приобрел политическую ure of the Russian и социокультурную актуальность. Это, главным образом, связано government with the с формированием новых или «возрождением» старых идентичноassimilation effects of стей, организационных структур и культурной автономии, одиthe Cossacks наково требовательно взыскующих исторических воспоминаний, в которых героическое переплетено с трагическим, требования «исторической справедливости» с призывами к «возмездию» или «покаянию».1 См. напр.: Ларюэль М., Пейруз С. «Русский вопрос» Заметно подрастеряв к концу x i x в. былую вольницу, казаки в независимом Казахстане: были, по сути, превращены в военных поселян, размещенных на история, политика, идентичность. азиатских окраинах империи. Государство сохранило их особый М., 2007. С. 217– сословный статус, наделило их огромными массивами земель. Был еще один немаловажный аспект, связанный с включенностью каИсследования Tartaria Magna 1‘ зачества в исторический сценарий власти, связанный с традицией назначения высочайшим атаманом казачьих войск наследника престола. Однако империя так и не нашла средств заменить казаков регулярной армией и полицией, что потребовало бы радикальНа фронтирах ных перемен в военной организации азиатских окраин и затронуИмперии ло целый спектр социально-экономических проблем. Сохранялась неуверенность и в политической стабильности окраин и государственных границ, а постоянно проживавшие здесь казаки были более мотивированы в поддержке как внешнеполитических, так и внутриполитических акций империи.

Между тем, неудачная Крымская война, последующие военные реформы и расширение азиатских границ на востоке и юге заставили по-новому взглянуть на казачество, которое как эффективная военная сила некоторыми аналитиками была поставлена под сомнение. «С пятидесятых годов настоящего столетия, особенно после Крымской кампании, — констатировал историк уральского казачества Ф.М. Стариков, — сложилось о казачестве мнение, будто оно утратило все свои прежние боевые качества, а потому на него стали смотреть как [на] войско отсталое…».1 Иррегулярная Стариков Ф.М. Откуда взялись казаки казачья конница в условиях современных европейских войн выисторический очерк). глядела анахронизмом, заметно уступала по своим боевым качеСПб., 1884. С. ствам регулярной кавалерии. Особые нарекания вызывал низкий уровень подготовки казачьих офицеров, трудности перехода казаков на новые виды вооружения, организации боевой подготовки и повышения общего уровня образованности. Хронический финансовый дефицит казачьих войск и рост государственных затрат на их содержание подрывали идею их самообеспечения и дешевизны.

Введение всеобщей воинской повинности могло бы дать больше солдат, а казачьи налоговые привилегии в обмен на службу не выглядели для казны уже столь привлекательными. Освобождение крепостных крестьян актуализировало восприятие казаков как военных поселян, доведенных «до состояния военно-крепостных». Абрамовский А.П., Кобзов В.С. Оренбургское казачье войско в трех веках. Челябинск, 1999. С. взят курс на свертывание практики формирования особых казачьих частей из нерусских народов. Это привело к ликвидации калИстория казачества Азиатской России. Екатеринбург, 1995. Т. 2. С. 15– Всеобщая воинская повинность, которая в перспективе предполагала включение не только крестьян, но и инородцев как граждан империи в ряды армии, давала альтернативу казачьим формированиям, нужда в которых с продвижением границ к югу и востоку Азии снижалась. Длительные командировки на дальние расстоячужих: движение ния для военных операций, охраны границ и коммуникаций, полифронтира цейской службы не только надолго отрывали казаков от их домов и хозяйства, но и подрывали саму идею организации местного войска, которое бы защищало не только государственные рубежи, но и собственные станицы. Все более частыми, а значит хозяйственно трудными, для казаков были военные экспедиции на новые границы империи: за Амур, в Маньчжурию и Монголию, Урянхайский край, а с 1913 г. даже в Иран. Щедрое наделение казаков за службу землей вызывало уже во второй четверти x i x в. сомнение: а не будет ли это препятствовать решению других правительственных задач и не целесообразнее ли переместить казаков на новые территории, поближе к государственным границам? 1 Переселение на Краснов Н. новую границу с Китаем, хотя и признавалось выгодным с военнотерритория казаков Европы политической точки зрения, наталкивалось на нежелание казаков и Азиатской России // оставить обжитые места.2 Попытки переместить казачьи станицы на территорию нового пограничья имели ограниченный успех. За исключением Семиречья, в туркестанских областях власти прак- РГВИА (Российский Иррегулярная казачья конница в условиях современных европейских войн выглядела анахронизмом, за метно уступа ла по свои м боевы м качества м регулярной кава лерии Если в Сибири роль казаков признавалась сыгранной, и их можно было, как казалось, без труда перевести в крестьянское сословие или сохранить в качестве небольших по численности вспомогательных полицейских сил в северных районах, то в степных и дальневосточных областях будущее казачества выглядело далеко неоднозначным. Дискуссия о будущности казачества развернулась в 1865 г. в связи с деятельностью Степной комиссии, которая пришла к заключению, что казачья колонизация внутри степи «отжила свой век», а казаков лучше передвинуть на новые границы империи, «чтобы их станицы разъединили казахов, живущих по обе стороны российско-китайской границы». А для водворения Исследования Tartaria Magna 1‘ русского населения в крае лучше использовать свободную земледельческую и промышленную колонизацию.1 Особенно остро этот РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 120. Л. вопрос стоял в отношении Уральского, Оренбургского и Сибирского казачьих войск, которые оказались уже далеко от имперских линию. Оренбургская пограничная линия считалась также утратившей свое военное значение, а генерал-губернатор А.П. Безак высказался за ликвидацию Уральского и Оренбургского казачьего войск, хотя это и было признано преждевременным.2 Военные Махрова Т.К. Казачество Урала и власть. отмечено, что в восточной части степи преобразования не вызвали открытого недовольства и были минимизированы из-за размещения казачьих поселений внутри самой степи. Для казаков такие Хивы, «этого притона всех непокорных киргизов», в степи, казалось, водворилось полное спокойствие. Костенко Ю. Уральское казачье войско. Исторический очерк и система отбывания воинской повинности // и земледельцев на Дальнем Востоке, где их заменить, особенно Военный сборник. 1878. № 10. С. отсутствия хозяйственной инфраструктуры и развитых коммуникаций оказывалось чрезмерно дорого. Работавшая в Забайкалье Извлечение из журналов образованной в Хабаровске делу // АВПРИ (Архив зацией, ибо она находится в полном противоречии с действительвнешней политики Российской империи). Ф. Тихоокеанский стол. Оп. земли и обратить их в культурное состояние.4 Казачьи поселения 487. Д. 762. Л. ментацией, что отрицательно отразилось на их экономической эффективности. Принудительное расселение казаков, сопровождаемое казенным попечительством, как подчеркивали критики казачьей колонизации, создало население апатичное, привыкшее к опеке. По большей своей части и, особенно в первые годы после заселения новых земель, казачество влачило жалкое существование, и было, как отмечал Н.М. Пржевальский, деморализовано, испытывая открытую неприязнь к новому краю.1 Пржевальский Н.М. На рубеже x i x–x x вв. вопрос о продолжении казачьей колокрае. 1867–1869 гг. М. : 1947. низации Дальнего Востока поднимается в связи с так называемой С. 226– «желтой опасностью». Местные власти решительно требовали усилить русский казачий элемент в Приамурском крае. Понимая экономическую нереальность замены казаков регулярными войсками, приамурский генерал-губернатор С.М. Духовской настоял на дополнительном отводе казакам огромного массива новых земель. Как и в случае казачьей «десятиверстной полосы» на Иртыше, 100-десятинный «отвод Духовского» охватил наиболее плодородные и удобные земли, где крестьянам запрещалось селиться.

Переселение казаков имело ограниченный успех, как в земледельческом, так и в военном отношениях, их явно было недостаточно для надежной обороны края, но они владели большими земельными наделами, которые предпочитали сдавать в аренду китайцам и корейцам, что противоречило политической задаче «обрусения» и демографического закрепления Приамурья за Россией. Несмотря на абсолютный рост численности казаков в Приамурском крае, приток сюда крестьян прогрессивно нарастал, и с начала x x в.

именно они стали определять облик дальневосточной окраины.

В столыпинском аграрном курсе казаки явно отошли на второй план, а их права на земли, как считалось, только тормозят массовое крестьянское переселение.2 Казалось, что казачья эпоха в исто- Кабузан В.М. рии Дальнего Востока завершилась, и теперь необходим переход к созданию в регионе демографической базы для формирования (1640–1917). Историкодемографический очерк. регулярной армии.

Какого-то внятного правительственного курса до конца импер- Рыбаковский Л.Л. Население ского периода в отношении казачества так и не было выработано, хотя критика в адрес казаков как земледельцев и русских культуртрегеров нарастала. Власти постарались регламентировать казачье землевладение, провести размежевание земель между казаками и туземным населением, особенно в Забайкалье и степных казахских областях. Ситуация осложнялась нарастающим притоком сюда крестьян-переселенцев, которых могли привлекать и казачьи наделы плодородной земли. Критическое отношение к казачьей колонизации нарастало по мере ослабления непосредственной военной угрозы отторжения приграничных территорий.

Казачье землевладение было признано менее эффективным средИсследования Tartaria Magna 1‘ заселением окраин. Как более состоятельная категория колонизаторов, включенных на раннем этапе освоения русскими азиатских территорий, казаки имели возможность и предпочитали не земНа фронтирах ледельческую деятельность, а торгово-предпринимательскую, реИмперии месленную, а в степной зоне — скотоводство. В адрес казаков посыпались обвинения: «Покорив край, русские не могли перейти к культурной работе потому, что первоначальное завоевание совершалось исключительно с целью обогащения, и первые завоеватели были совершенно неподготовлены к культурной роли. Это были развитее инородцев, но не настолько, чтобы, покорив их, могли сознательно перейти к мирной культурной работе; они не приложили усилий даже к тому, чтобы разумно воспользоваться богатыми они выбрали другой, более легкий способ наживы — грабеж покоренного инородца и расхищение природных богатств». Седельников А.Н., Букейханов А.Н., Чадов С.Д. Исторические судьбы культурные его успеха нах и даже оказывались нередко «ниже туземцев и попали к ним // Россия. Полное географическое описание нашего отечества. СПб., заняться пушным промыслом, рыболовством и скотоводством, а 1903. Т. 18 (Киргизский край). С. фактически граничила с откровенным грабежом местного населения. Земледелие не получило успешного развития у казаков, а казенный паек «обеспечивал первые потребности жизни на первых порах, но, в то же время, будучи, так сказать, даровым и обязательным, исключал настойчивость и энергию в труде, поддерживая Леденев Н.З. История Семиреченского казачьего искусственный характер, а обеспеченные на первое время казенными средствами, имея возможность получать доходы от торговли Бабков И.Ф. Общий взгляд на устройство Киргизской степи // пи преобладал тип казака, который, как описывал уроженец этих Известия ИРГО. 1869. С. 36– Исследования и материалы. // История Казахстана в русских источниках XVI – XX веков. Алматы, 2006. Т. но почти не занимались земледелием. Забайкальские казаки, по VII. С. точником своих доходов.1 По Амуру и Уссури немногочисленные Головачев П. Сибирь. казаки должны были контролировать огромную пограничную территорию протяженностью более 2 тыс. верст, что не могло не отразиться неблагоприятно на их хозяйстве, и их станицы не производили впечатления «зажиточности и домовитости обитателей», земля использовалась хищнически, скот был малопродуктивен.

Казаки на Уссури имели хорошие земли, но их хозяйства были хуже крестьянских, которые не только потратились на переселение, но уже успели обустроиться на новых местах.2 Краснов Н. Главным объяснением бедности многих казаков, которое вытерритория казаков Европы двигалось их защитниками, заключалось в указаниях на трудности и Азиатской России // военной службы, отрывавшей казаков от хозяйства, а также неуС. 111– дачное размещение казачьих станиц, что было обусловлено задачами охраны границ и транспортной инфраструктуры, а не хозяйственной целесообразностью. Вхождение в состав «природного»

казачества бывших крестьян, инородцев и даже ссыльных, также включалось в перечень недугов казачьего общества. «Прежняя постоянная военная служба на постоянном содержании от правительства, по признанию казачьего офицера и казачьего историка Казаки как русские первопоселенцы бы ли ма ло знакомы с условиями хозяйствования на азиатских окраинах и даже оказыва лись Ф. Усова, приучила сибирских казаков к беззаботности об удовлетворении своих жизненных потребностей собственными силами, а экспедиции в степь, дававшие им случай к безнаказанным добычам от киргизского населения, развили у них непривычку к систематическому хозяйственному труду, наклонность к легкой наживе и праздность».3 Но и тогда, когда казаки занимались земледелием, Там же. оно оставалось примитивным с точки зрения современной агрикультуры. Почти все наблюдатели отмечали, что казаки используют землю экстенсивно, часть занятий казаков лежит вне сферы земледелия (скотоводство, рыболовство, охота, садоводство, лесной промысел, пчеловодство). Впрочем, пчеловодство у казаков Алтая считалось хуже, чем у крестьян. «О всех отраслях казачьего хозяйства можно сказать, что они ведутся по преданию, без всяких научных знаний. Иные земледельцы боятся улучшений в хозяйстве, как страшной ереси: “так наши отцы пахали, и мы также будем пахать…”. Возможность распахивать юртовые новые земли Исследования Tartaria Magna 1‘ Заметки о хозяйстве казаков Акмолинской области // Степной край. 1895. – 22 июня влиявшего на него крайне деморализующим образом и познакомила его с более симпатичным оседлым населением и оседлой степных областей в связи хозяйстве // Записки ЗСО ИРГО. Омск. 1895. земель». Одна из комиссий по казачьему вопросу подчеркивала, Кн. 18. Вып. 1. С. что «киргизы приносят большой вред казачеству, приучая станичников своим даровым трудом к лени». Но, несмотря на использование дешевой рабочей силы, у казаков обрабатывалось лишь 5 % земледелия (ГУЗиЗ) Г.Ф. Чиркин, посетив Семиречье, открыто высказался за преимущественное поощрение крестьянской колонизации: «Крестьянская колонизация должна быть поставлена выше Чиркин Г.Ф. Положение переселенческого дела в Семиречье. б/г. С. население. Казачья колонизация, рассчитанная на чрезмерно высокую обеспеченность земельными наделами, по мнению ГУЗиЗ, так как они, в отличие от казаков, связанных войсковыми традициями, скорее создадут в крае частную собственность на землю. Записка ГУЗиЗ «Об использовании для целей крестьянской колонизации земель, отведенных генерал-губернатором Духовским Амурскому и Уссурийским войскам» (7 янв. 1910 г.) // АВПРИ. Ф. Тихоокеанский стол. элемент в за миренном крае, нежели казак»

Оп. 487. Д. 762. Л. 328– Между тем, форсированная колонизационная политика в степные области была чревата опасными политическими последствиями с новыми линиями социального и этнического напряжения, когда деятельность Переселенческого управления породила антагонизм между крестьянами-переселенцами, с одной стороны, и ливо указывали, что не казаки, а именно крестьяне-переселенцы начали масштабное наступление на казахские кочевья. Латентное недовольство выплеснулось в годы гражданской войны, породив ситуацию, которую трудно вписать в привычные рамки классового 1895 г. декабря 30. – Отчет и даже национального конфликта.

были поставлены под сомнение не только как военная сила, но и в качестве земледельцев. Утверждалось, что казаки землю почти Азиатской России в XVIII – начале XX века (Астраханское, не обрабатывают, предпочитая сдавать в аренду, ведут праздную жизнь.1 Вид казачьих станиц «невзрачен», улицы «неправиль- Семиреченское, Уральское). ные», — подтверждали этнографы, придавая такому взгляду зна- М., 2000. С. 273– чение научного факта, — «небрежность» в постройке жилья, про- Седельников А.Н. Распределение населения Киргизского сматривается явная «недомовитость» казаков, отсутствие у них ло, вывод: «Крестьянин, несомненно, более положительный тип, а в замиренном крае, нежели казак…».2 «Существенная черта казака — нахрап, наскок, взять с боем. Отличительное свойство мужи- Дедлов В.Л. Переселенцы на новые места. Панорама Сибири. ка — столь же энергичное, но пассивное сопротивление до последМ., 2008. С. ней крайности, стремление сесть на место тишком, да и прирасти к нему так, что даже казак не стащит, несмотря ни на какие на- Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана // храпы».3 Авторитетный российский востоковед В. В. Бартольд подБартольд В.В. Сочинения. тверждал, что крестьянская колонизация в этом отношении имела М., 1963. Т. II. Ч. 1. С. большее воздействие на кочевников, нежели казачья. Даже в официальных документах казаков оценивали как пло- Об устойчивости такого хих хлебопашцев, чуждающихся земледельческого труда.5 «Казак, перенявши от киргиза много из одежды, пищи, привычек, до того казаков в степных областях Считалось, что казаки хищнически истребляют лес, живут за счет сдачи земли в аренду. «Сопоставляя между собою два населения культурных и общественных оседлое и кочевое, не трудно придти к заключению, что оседлые связей стран Содружества жители — казаки, ничего полезного не передали из своей жизни Омск, 2010. Вып. 4. С. 47– кочевнику. В земледелии киргизы превзошли их, так как по статистическим числовым данным степень урожая на пашнях, об- Записка об улучшении хозяйственно-экономического быта рабатываемых киргизами, хлеб родится несравненно лучше, в особенности в тех местностях, где возможно искусственное оро- области (статского советника Попова и надворного сошение полей; в разведении скота оседлое население не могло дать никаких новых приемов, как для улучшения породы, так и в уходе Ф. 3. Оп. 7. Д. 11587. Л. за животными. За отсутствием заводской промышленности у казаков, кочевники и в этом случае ничем не могли от них позаимствоваться. Наконец, самый способ ведения земледелия, с переложным хозяйством, принес кочевникам больше вреда, чем пользы, так как устранить этот метод хлебопашества составит не мало забот для Правительства. Что же касается до образа жизни, то в этом случае Исследования Tartaria Magna 1‘ своих личных интересов, только лишь благодаря особенным местным условиям, к счастью, не привились к кочевникам. Вот почему На фронтирах зимних стойбищах совершилось без всякого участия со стоИмперии роны казаков, в смысле совместного жительства, и вполне было бы Записка об улучшении хозяйственнов Военном министерстве появились критики казаков как колониэкономического быта киргизов Семипалатинской области (статского азиатских окраинах, подвел в 1910 г. неутешительный итог: «Персоветника Попова и надворного советника Левицкого) // ГАОО. Ф. 3. которые вместе с массой положительных качеств, присущих сибиОп. 7. Д. 11587. Л. 57– Казачьи войска Азиатской России. С. Роль завоевателей, полицейская служба, причастность к злоупотреблениям местной администрации также не способствовали Кузьминых В.И. Образ русского казака в фольклоре народов Северо-Восточной Сибири // Урало-Сибирское казачество в панораме относились к инородцам с чувством превосходства, или того, что веков. Томск, 1994, С. 32– народов Сибири объектом социальной критики становились русТема эта особенно чувствительна в современном национальном нарративе и обращает повышенное внимание, например, от казаков. «Он смотрит на себя прежде всего как на “слугу царказахстанских историков. См.: Абдиров М.Ж. Завоевание Казахстана царской Седельников, — гордится своим привилегированным положением, Россией и борьба казахского жительно именует “мужиком”, а к казаху относится вообще преИз истории военно-казачьей колонизации края в конце XVI – начала XX вв.). Астана, Седельников А.Н. Распределение населения Киргизскоязыка, казак сохранял чувство своего превосходства над инородго края. С. (Очерк) // Военный сборник. 1893. № 9. С. та бьют на службе, когда на мужика похож».1 Действительно, для Катанаев Г.Е. Хлебопашество в Бельагачской безказаков, имеющих большие земельные наделы, казахская беднота была дешевой и доступной рабочей силой. Для последних же наем горного округа // Записки на работу к казакам мог стать способом выживания и признавалВып. II. С. ся наименьшим злом. Г.Е. Катанаев даже с некоторой симпатией писал, что в хозяйственном отношении и своем быту казак сам «полу-киргиз» и потому более привычен казаху, чем крестьянин или мещанин, еще «не спевшиеся с киргизами и не понимающие друг друга». «Укоренившееся дурное мнение о нравственности казаков, — писал бывший казачий офицер, в последствии видный ученый и политик Г.Н. Потанин, — может быть, также имеет справедливое основание, но и его следует извинить. Весьма интересны отношения казаков к киргизам, в которых они не признают прав ни личности, ни собственности, пользуясь перед ним правом сильного с полным и искренним простодушием. Кража баранов из киргизских аулов во время пикетной жизни не считается у казаков преступлением. Это обыкновение они переняли у самих киргизов, и оно свидетельствует о молодечестве как у тех, так и у других».2 История Казахстана По его словам, в этих делах казаки нередко действовали совместно с казахами, что считалось теми и другими особым удальством.

Казаки, действительно, чувствовали себя хозяевами в степи и готовы были не только продолжить захваты земель кочевников, но и ревниво отнеслись к появлению новых земельных конкурентов — крестьян-переселенцев. Появление переселенцев, с их жаждой земли, угрожало не только казахскому кочевому землепользованию, но и казачьему привилегированному землевладению. Не случайно, казаки и казахи в своем негативном отношении к креКазаки чувствова ли себя хозяева ми в степи захваты земель кочевников, но и ревниво отнеслись к появлению новых земельных конкурентов — крестьян-переселенцев стьянской колонизации ощутили взаимный интерес, что особенно проявилось в годы Гражданской войны. Все это запутывало и без того непростую систему социально-экономических и правовых отношений, приводило к росту напряженности в районах, которые уже представлялись имперским властям «замиренными».

Не могла не беспокоить и сложность отношений, которые складывались между казаками и крестьянами-переселенцами. Признавая социальную близость и русскую национальную общность с Исследования Tartaria Magna 1‘ ними, казаки демонстративно выделяли себя из крестьянской массы, а экономическая напряженность в землепользовании грозила перерасти в острый социальный конфликт. Наплыв крестьян-переселенцев вызывал тревогу у казаков не только покушениями на их На фронтирах земельные владения, но был вызван стремлением оградить казаИмперии чью культурную самобытность. Слышались обвинения, что «голодные и подчас обнаглевшие иногородцы» живут за счет казаков, безнаказанно ловят рыбу в казачьих озерах, выбивают дичь в войсковых лесах, при этом «сотой доли не несут той тяготы, что несет Уралец. Почему обеднели казаки // Великая Россия. Сборник статей по военным и общественным вопросам. М., [1911]. среди туземного населения. На севере и северо-востоке Азии казаС. 211– населением. Не случайно именно казаки-первопроходцы и их потомки первыми попали в поле зрения разного рода наблюдателей, на азиатских окраинах.2 Особенно бедственным рисовалось полоСандерланд В. Русские превращаются в якутов? «Обынородчивание» и проблемы русской национальной идентичности на Севере Сибири, 1870–1914 // Российская империя в Нап лыв крестьян-переселенцев вызыва л зарубежной историографии. Работы последних лет. М., 2005. С. 199– А.Б. Забытый полк // Сибирь. 1897. 16 февр.

ревниво оберегавшие не только старую веру, но и русские традиции, к сибирякам себя не причисляли, считая последних людьми без корней и ленивыми, хуже которых были только «обурятившиеся казаки». И хотя тревога носила явно преувеличенный характер, была заметной лишь в «маргинальных» группах русского старожильческого населения вдали от основных массивов их расселения, подобная «химерическая этнография» не только привлекала Именно утрата чистоты русского языка, а также некоторый религиозный индифферентизм казаков вызывали наибольшие опасения. Но главным индикатором, внушавшим серьезные опасения, был язык. Почти все сибирские казаки употребляли в разговоре с казахами и даже между собой едва ли не охотнее казахский, нежели русский, заменили многие русские названия предметов казахскими, переняли некоторые бытовые казахские обычаи.1 Пугаю- Краснов Н. щим казалось то, что даже между собой казаки начинали говорить на местных языках, а их дети с трудом усваивали русскую речь. и Азиатской России // Впрочем, на вопрос Г.Е. Катанаева, зачем казак носит казахский бешмет, кумыс пьет и говорит «по-киргизски»? — ему один из казаков объяснил: «По-киргизски, ваше выс-б-дие, нельзя нам не говорить, потому с киргизским языком можно всю степь изойти; а киргиза когда дождешься как начнет он по-русски говорить; худо учится, русский язык не киргизский — мудреный язык, ему скоро не выучишься… А что бешмет мы любим, да кумысом не брезгаем, так мы так полагаем, что в этом худого ничего нет; если бешмет Подобные наблюдения оценки могли транслироваться в целом на казаков восточных окраин. Так, Н.М. Пржевальский, подкре- степи Алтайского горного пляя свой вывод авторитетом ученого, сделал общее заключение:

«Ассимилирование происходит здесь в обратном направлении. Казаки перенимают язык и обычаи своих инородческих соседей; от себя же не передают им ничего. Дома казак щеголяет в китайском халате, говорит по-монгольски или по-киргизски; всему предпочитает чай и молочную пищу кочевников».3 Своего рода этно- Пржевальский Н.М. О графическим символом «объинородничанья» казака стал халат.

В.В. Радлов в 1862 г. отметил в своем дневнике как весьма распро- Сборник географических, страненное явление, что казаки в казахской степи не только носят дома халаты, но и могут явиться в нем и на службу.4 У забайкаль- материалов по Азии. СПб., ских и дальневосточных казаков широкое распространение получила меховая одежда, напоминавшая одежду аборигенного насе- Радлов В.В. Из Сибири: ления.5 Уральские же казаки всерьез обсуждали вопрос о введении особой военной формы для степных казачьих войск, наподобие того, как это было сделано на Кавказе.6 Отмечалось также, что по- История казачества вседневной одеждой казака считается бешмет или халат «киргизТ. 2. С. «В пище казак часто употребляет баранину, а вот традиционные русские каши редки. Не отличаются казаки и набожностью, редко посещают церковную службу, хотя обряды исполняют исправно, на судьбу не ропщут, но, в отличие от крестьян, не ищут утешения в молитве. Даже физиономия нашего казака выродилась и всего чаще напоминает облик своего соседа — инородца», а леность каИсследования Tartaria Magna 1‘ туземцев.1 Антропологический тип казака-старожила действиПржевальский Н.М. О возможной войне с Китаем. С. 299– в казачестве не был значительным, если не считать особых казачьих формирований из инородцев, главным образом, из бурят. В Сибирском казачьем войске, где нерусских было немного, большинство наблюдателей все же отмечали «уклонения от русского Краснов Н. Народонаселенность и Европы и Азиатской России // Военный сборник. 1878. был менее заметен, чем в хозяйственных практиках, бытовых заС. 265. См. также: компонент в составе вавшая практика межэтнических браков времен первоначального западносибирского казачества (первая половина XIX в.) // Азиатская Россия: люди и структуры империи. ния, казаки оставались в рамках русской народной культуры, однако наблюдателями эта «инаковость» не могла не фиксироваться и такого стереотипа решительно протестовал один из самых авторитетных идеологов казачьего единства, а в конце x i x в. руководитель Экспедиции по исследованию степных областей Ф.А. Щербина: «Чужим был и киргиз для Сибирского казака, хотя в быту быте киргизского населения, но скользившие, так сказать, по поверхности быта, касаясь частию одежды, а частию пищи. В глухих иногда нельзя было отличить от киргиза; казаки охотно ели конину, особенно жеребят, пили кумыс и пр. На это влияли одинаковые естественные условия края, способствовавшие широкому развитию скотоводства в его примитивных пастбищных формах, чем и некоторых видов одежды, благодаря езде верхом и условиям степной жизни. Но наряду с этим соответствием этнографических черт, своих интересов на принципе казачьего права, идея общности казачьих войск и т.п., были также далеки от идеологии киргизов, как современников о прошлом, настоящем и будущем казачества. Париж, 1928. С. 349–350 продолжали настаивать не только на своей военной функции, но и В ответ были запущены обвинения, что казахи неэффективно используют землю, «не несут ни служебных, ни земских повинностей и от них единственная польза скотоводство; казаки же скотоводством снаряжают себя на службу и содержат себя на ней, следовательно, от их скотоводства двойная польза противу киргиз, которые избыток употребляют в частную, а казаки в государственную пользу».1 Казачьи идеологи формулировали историческую задачу 1845 г. июля 18. – Записка казаков на азиатских окраинах следующим образом: «Если бы даже слияние с центром у покоренных, неславянских областей произо- Военную коллегию о спорных шло бы полное, долго еще эти области не проникнутся идеей госуи Букеевского ханства // дарственности, в них всегда будет жить надежда отпадения, стрем- Казачьи войска Азиатской ления центростремительные. Казачество, как окраинное русское население, всегда или долго еще будет играть роль цемента: теперь от него, помимо задач проведения государственных идей, нередко требуется применение мер чисто физического воздействия, позже, — и, дай Бог, чтобы это произошло поскорее, — за ним надолго сохранится роль русского, имперского культуртрегера в самом широком значении этого слова».

2 Казачество. Мысли У казачьей интеллигенции появляется понимание необходимонастоящем и будущем сти формирования «в казаках нравственной силы, пробуждения казачества. С. 345– надлежащего духа и сознания собственного достоинства, состоящего в том, чтобы каждый казак понимал и знал себе настоящую цену».3 Таким образом «казачий вопрос» входил в сферу националь- Оренбургское казачье войско ной и социальной политики. Не случайно среди сибирских областС. ников оказалось несколько казачьих офицеров, а формирующаяся казачья интеллигенция готова была политически актуализировать русской народной культуры, однако наблюдателями эта «инаковость» не могла не фиксироваться и подава лась нередко как циви лизационная угроза «казачий вопрос». Именно из ее среды раздаются протесты против восприятия казачества как исторического реликта, пережитка «средневековья». События 1865 года, связанные с открытием заговора «сибирских сепаратистов», не случайно взволновали члена Степной комиссии А.К. Гейнса. Он с тревогой записал в своем дневнике: «…нельзя безусловно поручиться за то, чтобы с течением времени казаки не стали в руках господ, в роде Потаниных et C°, враждебны Правительству». Он также заключал: «В политическом отношении казаки не приносят в степи той пользы, которую можИсследования Tartaria Magna 1‘ говорящие со своими детьми по-киргизски, называющие приезжих из-за Урала русскими, а себя казаками, едва ли могут служить Гейнс А.К. Собрание литературных трудов. СПб., 1897. Т. 1. С. и журналы, появились свои казачьи историки и литераторы. Наиболее активным, разумеется, были казаки Дона, Кубани и Терека, но и в Азиатской России казаки искали новые формы своей социокультурной консолидации. Однако «казачий вопрос» не стал угрожающим для русской идентичности, замыкаясь, главным образом, в рамках экономических и культурных проблем. Вместе с тем казачья интеллигенция могла пропагандировать идеи казачьей сословной и социокультурной консолидации, призывая сохранять казачьи традиции, в число которых неизменно включалось историческое служение России и «природная русскость». Актуализация героического прошлого казаков, собирание фольклора и этнография, появление собственных газет и журналов, музеев, общественных организаций как способа конструирования общности Казачья вольность, преданность престолу и верность Православию переплетались в этом дискурсе, предлагая неоднозначные с иными народами, приспособленность к жизни и службе на азиатских окраинах, декларируемая комплиментарность в отношении туземного населения. Оказавшись в численном меньшинстве нальных фобий «казачий вопрос» на азиатских окраинах так и не перешел в политическую фазу, а казаков не столько обвиняли в утрате «русскости», сколько упрекали в культуртрегерской слабости и недостаточном «русском» влиянии на инородческое окружеМир своих и ние. Лишь наиболее радикальные адепты казачьей самобытности («особого народа») могли утверждать (да и то уже под впечатленифронтира ем революции и гражданской войны), что «казаки никогда себя не сознавали, не ощущали и не считали великороссами (русскими), — считали русскими, но исключительно в государственно-политическом смысле (как подданные Русского государства)».1 Казачество. Мысли Таким образом, если над казачеством еще не нависла реальная угроза, то задолго до революции стали вызревать подозрения в казачества. С. его экономической и социокультурной неэффективности, инициаторами которых были переселенческие чиновники и этнографы, среди которых на азиатских окраинах империи было немало политических ссыльных-народников. Народнический дискурс с его трепетным отношением к русскому крестьянину (особенно к бедствовавшему переселенцу) и угнетаемому инородцу, обреченному на «вымирание», захвативший широкие слои российской интеллигенции (не исключая и части чиновников) не мог не отразить сложного отношения к казакам, которые с трудом вписывались в представления о замученном царизмом народе. Сословная замкнутость казаков и территориальная «чресполосность» с крестьянскими и инородческими поселениями создавали дополнительные трудности для миграционной политики и проведения преобразований в управлении и судопроизводстве, что рассматривалось важной частью процесса модернизации. Военная колонизация, которая становилась препятствием свободному переселению, обрекала многие стратегически важные и экономически выгодные районы на пустынность, как это было даже в плодородных степных районах Прииртышья и Приишимья. Даже на Дальнем Востоке казачья колонизация, предусматривавшая значительный отвод земель и закрепление их за казаками, выглядела препятствием для массовой русской миграции и демографического скрепления региона с центром страны.

Однако весь этот критический пафос оценок не означал полного отрицания исторических заслуг казаков и их военного значения в крае в настоящем и будущем. Речь пока шла лишь о смене колонизационных приоритетов в пользу крестьян. В конце концов, казачество сохранило как легкую кавалерию, так и пограничную стражу. Казаки оказались нужны как полицейская сила и чиновники среднего и низшего административных звеньев, так как, «проживая с детства в постоянном общении с ближайшими соседями родных своих станиц и хуторов киргизами, хорошо знают киргизский быт и внутреннюю жизнь кочевников, а также прекрасно влаИсследования Tartaria Magna 1‘ элементом «между уездною администрациею и киргизским народом, узнавая при своей ловкости и знания языка и народной жизни затаенные намерения и стремления мусульманской среды». РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 2952. Л. агентов для непосредственного и постоянного наблюдения за кочевниками. C другой, как подчеркивал уже в эмиграции бывший «”Голос крови”, лежащий в основе всякого национализма, совершенно чужд казачеству: его понимание своего достоинства выше;

Казачество. Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества. С. в конце XIX — начале XX века оказалась активно включена в национальный и социальный дискурсы, которые были осложнены 18 9 5 г. д е к а б р я 3 0. – Отчет Семиреченского губернатора о населении, включая казачество, и хозяйственной деятельности в Семиреченской области // Казачьи войска Азиатской России в XVIII – начале XX века (Астраханское, Оренбургское, Сибирское, Семиреченское, Уральское).

А б д и р о в М. Ж. Завоевание Казахстана царской Россией и борьба казахского народа за независимость. (Из истории военно-казачьей колонизации края в конце XVI – начала XX вв.). Астана, 2000.

А б ра м о в с к и й А. П., К о б з о в В.С. Оренбургское казачье войско в трех веках. Челябинск, 1999.

Б а б к о в И.Ф. Общий взгляд на устройство русских поселений в северовосточной части Киргизской степи // Известия ИРГО. – 1869.

Б а р т о л ь д В. В. История культурной жизни Туркестана // Бартольд В.В.

Сочинения. М., 1963. Т. II. Ч. 1.

Г е й н с А. К. Собрание литературных трудов. СПб., 1897. Т. 1.

Го л о в ач е в П. Сибирь. Природа. Люди. Жизнь. М., 1902.

Д е д л о в В. Л. Переселенцы на новые места. Панорама Сибири. М., 2008.

З а м е т к и о хозяйстве казаков Акмолинской области // Степной край – 1895.

З а п и с к а ГУЗиЗ «Об использовании для целей крестьянской колонизации земель, отведенных бывшим приамурским генерал-губернатором Духовским Амурскому и Уссурийским войскам» (7 янв. 1910 г.) // АВПРИ.

Ф. Тихоокеанский стол. Оп. 487. Д. 762. Л. 328–337.

З а п и с к а об улучшении хозяйственно-экономического быта киргизов Семипалатинской области (статского советника Попова и надворного советника Левицкого) // ГАОО. Ф. 3. Оп. 7. Д. 11587.

И з в л е ч е н и е из журналов образованной в Хабаровске в 1909 г. комиссии по колонизационному делу // АВПРИ (Архив внешней политики Российской империи). Ф. Тихоокеанский стол. Оп. 487. Д. 762.

И с т о р и я казачества Азиатской России. Екатеринбург, 1995. Т. 2.

К а б у з а н В. М. Дальневосточный край в XVII – начале XX вв. (1640–1917).

Историко-демографический очерк. М., 1985.

К а з ач е с т в о. Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества. Париж, 1928.

К а з ач ь и войска Азиатской России в XVIII-начале ХХ века (Астраханское, Оренбургское, Сибирское, Семиреченское, Уральское). Сборник документов. / Сост. Н.Е. Бекмаханова. Отв. ред. В.В. Трепавлов. ИРИ РАН.

К ата н а е в Г. Е. Хлебопашество в Бельагачской безводной степи Алтайского горного округа // Записки ЗСО ИРГО. 1893. Кн. XV. Вып. II. С. 1–24.

К о с т е н к о Ю. Уральское казачье войско. Исторический очерк и система отбывания воинской повинности // Военный сборник. – 1878. – № 10.

К ра с н о в Н. Народонаселенность и территория казаков Европы и Азиатской России // Военный сборник. – 1878. – № 1. – С. 35–69.

К р и х А. А. Тюркский компонент в составе западносибирского казачества (первая половина XIX в.) // Азиатская Россия: люди и структуры империи.

Омск : 2005. С. 512–525.

Исследования Tartaria Magna 1‘ К у з ь м и н ы х В. И. Образ русского казака в фольклоре народов СевероВосточной Сибири // Урало-Сибирское казачество в панораме веков.

Л е д е н е в Н. З. История Семиреченского казачьего войска. Верный, 1908.

На фронтирах Империи М а х р о в а Т. К. Казачество Урала и власть. М., 2004.

О с таф ь е в В. Колонизация степных областей в связи с вопросом о кочевом П о та н и н Г. Н. Исследования и материалы. // История Казахстана в русских О возможной войне с Китаем (Урга, 22 окт. 1880 г.) // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии.

Путешествие в Уссурийском крае. 1867–1869 гг. М., 1947.

Р Г В И А (Российский государственный военно-исторический архив). Ф. 400.

западносибирской администрации 1870-х гг. // Традиции экономических, культурных и общественных связей стран Содружества (история и С а н д е рл а н д В. Русские превращаются в якутов? «Обынородчивание»

и проблемы русской национальной идентичности на Севере Сибири, 1870–1914 // Российская империя в зарубежной историографии. Работы территории, его этнографический состав, быт и культура // Россия.

Полное географическое описание нашего отечества. СПб., 1903. Т. судьбы Киргизского края и культурные его успеха // Россия. Полное географическое описание нашего отечества. СПб. : 1903. Т. С та р и к о в Ф. М. Откуда взялись казаки (исторический очерк). СПб., 1884.

У ра л е ц. Почему обеднели казаки // Великая Россия. Сборник статей по военным и общественным вопросам. М., [1911]. С. 211–212.

Ч и р к и н Г.Ф. Положение переселенческого дела в Семиречье. б/г. С. 103.