На правах рукописи

Варфоломеева Инесса Анатольевна

СЕМИОСФЕРА ВНУТРЕННЕГО МИРА ЧЕЛОВЕКА:

СЕМАНТИЧЕСКИ СОПРЯЖЁННЫЕ КАТЕГОРИИ DUTY И CONSCIENCE

В СОВРЕМЕННОМ АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10.02.04 – германские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Иркутск – 2013

Работа выполнена на кафедре немецкой филологии в федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Иркутский государственный лингвистический университет»

доктор филологических наук, профессор

Научный руководитель:

Малинович Юрий Марцельевич доктор филологических наук, доцент, профессор

Официальные оппоненты:

кафедры прикладной лингвистики ФГБОУ ВПО «Иркутский государственный лингвистический университет»

Богданова Светлана Юрьевна кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры иностранных языков и лингводидактики ФГБОУ ВПО «Восточно-Сибирская государственная академия образования»

Батицкая Виктория Владимировна ФГБОУ ВПО «Бурятский государственный

Ведущая организация:

университет», г. Улан-Удэ

Защита состоится «14» февраля 2013 года в 10 часов на заседании диссертационного совета Д 212.071.01 по защите диссертаций на соискание учёной степени кандидата наук, на соискание учёной степени доктора наук в ФГБОУ ВПО «Иркутский государственный лингвистический университет» по адресу: 664025, г. Иркутск, ул.

Ленина, 8, ауд. 31.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Иркутский государственный лингвистический университет».

Автореферат разослан « » декабря 2012 года.

Ученый секретарь диссертационного совета д. филол.н. Литвиненко Т.Е.

Реферируемая диссертационная работа посвящена комплексному анализу понятийного и языкового содержания категорий семиосферы внутреннего мира англоговорящего человека DUTY и CONSCIENCE, способствующему обнаружению зон семантической сопряжённости исследуемых категорий.

Осознание центральной роли человека как объекта и предмета научного знания привело к антропоцентрической направленности современной науки, в частности, языкознания. Антропоцентрический подход в лингвистике обусловил рассмотрение естественного языка и человека в тесной взаимосвязи. Философы и лингвисты утверждают: «Предложение – модель действительности, какой мы её себе представляем» [Витгенштейн, 1994, с. 19]; «…сущность человека покоится в языке» [Хайдеггер, 1993, с. 259]; «Именно в языке и через язык индивид и общество взаимно детерминируют друг друга» [Бенвенист, 1974, с. 27]; «…абсолютно всё, что представлено в языках мира – от мелкой частицы до сложного предложения и многих тысяч самых различных слов, – создано человеком» [Серебренников, 1988, с. 3]; «Особенность языковой субстанции заключается именно в том, что она является продуктом человеческого сознания…» [Колшанский, 2007, с. 3]; «…язык есть конститутивное свойство человека» [Постовалова, 1988, с. 8]; «…язык не существует имманентно,…он создаётся здесь и сейчас в ходе взаимодействий коммуникативного поведения участников, нацеленных на общение» [Архипов, 2012, с. 104]. Н. Д. Арутюнова ёмко обозначила эту проблему как «Язык и мир человека» [Арутюнова, 1999а].

Одной из ключевых частей этой проблемы является семантика внутреннего мира человека, под которой понимаются совокупность универсальных смыслов:

концептов, констант, а также ментальные миры, личностная пристрастность социально-ценностной ориентации говорящего [Степанов, 1997; Малинович Ю. М., 2007, с. 49].

Центральное место в семантике внутреннего мира человека занимает его морально-нравственный мир, предстающий в виде семантических универсалий – констант человеческой культуры. Ю. С. Степанов определяет константы как устойчивые принципы, концепты культуры, существующие постоянно или, по крайней мере, очень долгое время [Степанов, 1993; 2004].

При этом, как отмечает Ю. М. Малинович, семантика этих категорий не наследуется при рождении, она формируется в процессе жизнедеятельности и социализации человека, приобретения им опыта. Биопсихосоциальная природа человека является отправной точкой при формировании системы семантически значимых категорий, констант, которая номинируется учёным как семиосфера внутреннего мира человека [Малинович Ю. М., 2007, с. 50].

Следует отметить неоднозначность категорий DUTY и CONSCIENCE, обусловленную многозначностью слов-номинантов и слов-репрезентантов исследуемых категорий. Однако, проведённый дефиниционный анализ, результаты которого подробно изложены во второй главе, и анализ функционирования слов-номинантов и слов-репрезентантов изучаемых нами категорий в речи, описанный в третьей главе, подтверждают наш выбор слов duty в значении «4. b. Absolutely: Moral obligation; the binding force of what is morally right» [OED, vol. III, p. 731] и conscience, одно из значений которого «II. 4. The internal acknowledgement or recognition of the moral quality of one’s motives and actions; the sense of right and wrong as regards things for which one is responsible; the faculty or principle which pronounces upon the moral quality of one’s actions or motives, approving the right and condemning the wrong» [OED, vol. II, p. 845], в качестве имён для соответствующих категорий.

DUTY и CONSCIENCE являются семантически сопряжёнными константами внутреннего мира человека, моральным стержнем его духовности. Доказательство сопряжённости данных категорий прослеживается как в дефинициях философских и толковых словарей, так и на уровне функционально-семантических полей, в основе которых лежат изучаемые категории и сконструированные по результатам анализа слов-номинантов и слов-репрезентантов в Британском национальном корпусе (BNC) и Корпусе современного американского английского (COCA).

Целью настоящего диссертационного исследования является доказательство семантической сопряжённости категорий DUTY и CONSCIENCE.

Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие задачи:

аргументировать общетеоретические и методологические основания изучения категорий DUTY и CONSCIENCE в современном английском языке на предмет их сопряжённости;

раскрыть понятийное содержание данных категорий;

выбрать теоретическую модель исследования вышеобозначенных категорий;

выявить и систематизировать лексические и лексико-грамматические средства, актуализирующие категории DUTY и CONSCIENCE в современном английском языке;

обнаружить общие средства их актуализации в современном английском языке;

осуществить системное описание категорий DUTY и CONSCIENCE по принципу полевого структурирования;

установить зоны, в которых наблюдается семантическая сопряжённость анализируемых категорий.

Предмет изучения – содержание категорий DUTY и CONSCIENCE в современном английском языке.

Объектом данного научного исследования являются языковые средства выражения категорий DUTY и CONSCIENCE.

Материалом для исследования послужили данные Британского национального корпуса и Корпуса современного американского английского в количестве 4 тысяч примеров употребления слов-номинантов и слов-репрезентантов анализируемых категорий, словарей английского языка, ассоциативного опроса носителей современного английского языка.

В диссертации используется комплексная методика анализа: общенаучные методы сравнения и обобщения, дефиниционный анализ, метод сплошной выборки из Британского национального корпуса (BNC) и Корпуса современного американского (COCA), метод контекстуального и компонентного анализа, метод интерпретации и ассоциативного опроса, элементы полевого структурирования (функционально-семантический подход).

Данные методы диссертационного исследования позволяют раскрыть понятийное и языковое содержание категорий DUTY и CONSCIENCE, установить их категориальные признаки и границы, разработать лингвистическую модель их описания, определить ядерные и периферийные средства их репрезентации в современном английском языке, доказать их семантическую сопряжённость.

Общетеоретической и методологической базой исследования являются:

1) Основополагающий принцип лингвистики, характерный для современного германского языкознания о взаимосвязи языка, мышления и сознания [Апресян, 1995; Арутюнова, 1988; 1999; Бенвенист, 2002, Булыгина, 1997; Верещагин, 1983;

1990; Гумбольдт, 1984; 1985; Демьянков, 1994; Залевская, 1999; Кацнельсон, 2001;

Колшанский, 2007; Кубрякова, 2004; Малинович Ю. М. 2002; 2003; 2006, 2007; Павилёнис, 1983; Постовалова, 1988; Семёнова, 2012; Степанов, 2001; Фурс, 2012 и другие].

2) Положения антропоцентрической лингвистики, учитывающей взаимосвязь естественного языка и человека [Апресян, 1995; Арутюнова, 1988; 1999а; Архипов, 2012; Колшанский, 2005; Малинович М. В., Малинович Ю. М., 2008; Постовалова, 1988; Серебренников, 1988 и другие]; биопсихосоциальную природу человека [Малинович Ю.М., 2003; 2007].

3) Понятие семиосферы как системы смыслов, опосредующей восприятие человеком действительности и конституирующей культуру, в рамках которой живет человек, одновременно являясь её творцом [Лотман, 2001; Малинович Ю.М., Малинович М.В., 2002; Малинович Ю.М., 2007; Пелипенко, 1998; Степанов, 1993; 1997].

4) Положения функциональной лингвистики, основанные на понятиях функционально-семантических категорий и функционально-семантических полей [Адмони, 1964; 1988; Апресян 1995; Бондарко, 1983; 1984; 1996; 1998; 2002; Васильев, 1990; Вердиева, 1986; Гулыга, 1969; Караулов, 1976; 1981; Кузнецов, 1980; Уфимцева, 1962; Факторович, 2011; Шаховский, 2008; Щур, 1974 и ряд других].

Актуальность данной исследовательской работы определяется неугасаемым интересом к феномену внутреннего мира человека и его составляющих, к сопряжённости некоторых категорий, репрезентирующих их в английском языке, к культурно детерминированным различиям восприятия действительности, зафиксированным в семиосферах различных народов.

Как уже было отмечено, в рамках антропоцентрической лингвистики исследуются категории, отражающие внутренний мир человека: категория ABSCHIED [Кравец, 2008], категория «ВОЛЯ» [Гурин, 2009], категория SHAME [Калинина, 2009], категория TOD [Тронько, 2010], категория UNDERSTANDING [Арипова, 2010], категория INNERMOST [Янькова, 2011] и другие. Существуют и исследования категорий бинарной оппозиции: гендерные категории MANN и FRAU [Шаманская, 2006], категории чувственного переживания PRIDE / HUMILIATION [Полонская, 2011], морально-ценностные категории REPENTANCE и FORGIVENESS [Гуторова, 2012] и ряд других. Исследование подобного рода категорий обусловливает их изучение, как с позиции лингвистики, так и с позиций психолингвистики, лингвокультурологии, философии, психологии и теории познания.

Отметим, что исследуемые нами категории получили достаточное освещение в научных работах на материале немецкого языка. В частности, категория PFLICHT анализировалась Г. В. Елоховой [Елохова, 2006], а категория GEWISSEN – Х. А.

Чижовой [Чижова, 2005]. Однако, в указанных диссертационных работах эти категории изучались автономно.

Научная новизна данной диссертации заключается в том, что впервые на материале английского языка проведено комплексное, интегрированное исследование категорий DUTY и CONSCIENCE. Установлен их лингвистический статус как функционально-семантических категорий, выявлены лексические и лексикограмматические средства, репрезентирующие данные категории в современном английском языке. Определена их структура в виде функционально-семантических полей, на основе чего установлены различия их восприятия и интерпретации в семиосферах британцев и американцев. Доказана семантическая сопряжённость исследуемых категорий в современном английском языке, проявляющаяся на уровне лексической семантики, на уровне функционально-семантических полей, а также в причинно-следственных связях с точки зрения морали, выражающихся в речи.

Теоретическая значимость: данное исследование вносит определенный вклад в развитие исследований семантических констант внутреннего мира англоговорящего человека и их языковой реализации, в частности, семантически сопряжённых категорий, состоящих в отношении неоппозитивных различий в английской языковой картине мира. Выбранная модель представления категорий DUTY и CONSCIENCE позволила выявить различия в семиосферах британцев и американцев.

Практическая значимость: результаты проведённого исследования могут быть использованы в курсе общего и германского языкознания, в теоретических курсах грамматики и лексикологии английского языка, в практическом курсе английского языка, в курсе лингвокультурологии, в научно-исследовательской работе студентов, магистрантов и аспирантов филологических специальностей.

На защиту выносятся следующие основные положения:

Категории DUTY и CONSCIENCE, являясь составляющими семиосферы внутреннего мира англоговорящего человека, могут быть отнесены к разряду функционально-семантических категорий (ФСК), каждая из которых формально организованна в виде сложной полевой структуры.

На уровне лексической семантики сопряжённость категорий DUTY и CONSCIENCE проявляется в наличии общих для обеих категорий словрепрезентантов.

Сопряжённость категорий DUTY и CONSCIENCE проявляется на уровне функционально-семантических полей в наличии зоны пересечения составляющих их микрополей. Оба функционально-семантических поля «duty» и «consсience» содержат микрополя «morality», незначительно отличающиеся набором составляющих их лексических единиц. В зоне пересечения функционально-семантических полей «duty» и «conscience» центральное место занимает пересечение микрополей «morality», что свидетельствует о ведущей роли нравственных принципов и идеалов, зафиксированных в мировоззрении британцев и американцев, в определении личной значимости голоса совести и императива долга. В зоне пересечения функциональносемантических полей «duty» и «conscience» оказываются также микрополя «obligation» и «responsibility» функционально-семантического поля «duty».

Высказывания носителей английского языка свидетельствуют о проявлении сопряжённости категорий DUTY и CONSCIENCE в причинно-следственных связях: совесть требует исполнения долга / только человек долга исполняет веления совести; исполнение морального долга обеспечивает «чистую совесть», неисполнение осознаваемого долга заставляет человека испытывать угрызения совести.

В представлениях о категориях DUTY и CONSCIENCE в семиосферах британцев и американцев наличествуют различия, проявляющиеся в расхождениях лексических и лексико-грамматических средств репрезентации исследуемых категорий в речи и их расположении по зонам функционально-семантических полей «duty» (британский английский) / «duty» (американский английский) и «conscience» (британский английский) / «conscience» (американский английский).

Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографического списка и приложений.

Во введении обоснован выбор темы, её актуальность, новизна, перечислены методы исследования, цели и задачи. Обозначена теоретическая и практическая значимость работы, а также представлены сведения об апробации полученных результатов.

В первой главе «Понятийная онтология категорий DUTY и CONSCIENCE и возможности их полевого структурирования» даётся краткий обзор основных принципов антропоцентрической лингвистики, рассматривается проблема категоризации знания и типы категорий, представляется теоретическое осмысление полевого подхода к структурированию языковых средств-репрезентантов категорий, определяется лингвистический статус категорий DUTY и CONSCIENCE, анализируются философские, этические и религиозные аспекты долга и совести в системе общечеловеческих моральных ценностей.

Вторая глава «Сопряжённость категорий DUTY и CONSCIENCE на уровне лексической семантики» посвящена анализу дефиниций слов-номинантов и словрепрезентантов категорий DUTY и CONSCIENCE. Среди средств, актуализирующих изучаемые категории, нами выделяются средства, общие для обеих категорий.

Результаты анализа лексикографических источников подкреплены данными ассоциативного опроса носителей современного английского языка на предмет восприятия ими слов-стимулов duty и conscience.

Третья глава «Сопряжённость категорий DUTY и CONSCIENCE на уровне функционально-семантических полей» содержит анализ языковых средств, реализующих исследуемые категории в речи, описание репрезентирующих их функционально-семантических полей, свойственных для двух вариантов современного английского языка: британского и американского, а также доказательство их функционально-семантической сопряжённости на основе выявления зон пересечения функционально-семантических полей.

В заключении суммируются результаты проведённого научного исследования, предлагаются возможности внедрения результатов и перспективы дальнейшего исследования.

Необходимо отметить, что результаты настоящего исследования были апробированы на конференциях молодых учёных «Современные проблемы гуманитарных и естественных наук», которые проходили в г. Иркутске, 2 – 5 марта 2009 г., 1 – 5 марта 2010 г. и 1 – 4 марта 2011 г., на II-ой Всероссийской научно-практической конференции студентов и молодых ученых «Молодежь и научно-технический прогресс в современном мире (г. Мирный, 20 – 25 марта 2010 г.), на международной научно-практической конференции «Иностранные языки в Байкальском регионе:

Опыт и перспективы межкультурного диалога» (г. Улан-Удэ, 9 – 10 сентября г.), а также на Всероссийской научно-практической конференции «Восток-Запад:

взаимодействие языков и культур» (г. Улан-Удэ, 3 – 6 июня 2011 г.).

Основные положения работы нашли отражение в восьми публикациях, в том числе в двух статьях в ведущих рецензируемых изданиях. Общий объём публикаций 3,7 п. л.

Приведённый библиографический список содержит 147 наименований, 21 из которых на иностранных языках, перечня использованных словарей (41 наименование). Общий объём работы 172 страницы печатного текста, в том числе 145 страниц основного текста.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Одной из проблем современной антропоцентрически направленной лингвистики являются культурные универсалии, константы, составляющие семиосферу внутреннего мира человека и коррелирующие с общепринятыми нормами морали, внутренне принимаемыми установками и нравственными принципами человека.

Исследуемые нами категории DUTY и CONSCIENCE являются семантически сопряжёнными категориями как с позиции философии, этики, религии, так и лингвистики.

Сопряжённость категорий DUTY и CONSCIENCE прослеживается в первую очередь в словарных статьях энциклопедических словарей. Энциклопедия «Британника» трактует совесть как чувство морально должного поведения, обусловленного чувством долга быть правильным и быть благодетельным [Britannica, 1994, voll. 3, p.

551].

В общечеловеческом понимании сопряжённость долга и совести проявляется в том, что осознание человеком долга, необходимости исполнения действия, обусловленную внутренними моральными установками, традициями общества, нравственным законом или религией, возможно лишь благодаря наличию внутреннего знания, здравого смысла, постоянно оценивающего наши поступки с позиции их моральной правомерности или противоправности, – совести.

В английском языке сопряжённость категорий DUTY и CONSCIENCE прослеживается и на уровне словарных дефиниций. Так, например, в дефинициях duty прослеживается обусловленность долга совестью: «Duty is what one performs, or avoids doing, in fulfillment of the permanent dictates of conscience, piety, right, or law [RHD, 2012, http://dictionary.reference.com/browse/duty]; «What one is obliged to do (by morality, law, conscience); inner voice urging one to behave in a certain way [ALDCE, p.

312 – 313]. И наоборот, conscience определяется через одно из основных словрепрезентантов категории DUTY – obligation: «The sense of consciousness of the moral goodness or badness of one’s own conduct, intentions, or character together with a feeling of obligation to do right or be good [WNWDAL, p. 212].

Для выявления лексических средств репрезентации категорий DUTY и CONSCIENCE в современном английском языке, нами были проанализированы словарные статьи duty и conscience 30 англоязычных толковых словарей, словарей синонимов и тезаурусов.

Категория DUTY актуализируется посредством 24 языковых единиц: 1) существительных (duty, moral obligation, obligation, imperative, responsibility, propriety, rightness, commitment, compulsion, conscience); 2) прилагательных (dutiful, responsible, proper, right, righteous, conscientious, moral, duty-bound); 3) глаголов (to oblige, to require, to demand); 4) модальных глаголов (must, have to, should, ought to).

Проведённый анализ словарных статей слов-номинантов и словрепрезентантов категории DUTY позволил нам выделить следующие категориальные признаки:

моральное долженствование, актуализирующееся посредством таких языковых единиц, как moral obligation, duty, duty-bound, obligation, dutiful, ought to, must, to oblige, compulsion;

действия, поступки, мысли, «согласованные» с моралью, реализующиеся при помощи следующих слов: moral, morality, right, proper, rightness, righteous, responsible, responsibility, imperative, have to;

«диктуемое» совестью, внутренним голосом поведение, вербализующееся такими лексическими средствами, как conscience, conscientious, commitment, to require, to demand;

линия поведения, определяемая социальными нормами, этикетом, воплощающаяся в языке посредством: proper, have to, propriety.

Основываясь на результатах лексикографического анализа, дополненного данными ассоциативного опроса носителей английского языка относительно их восприятия слова-стимула duty, мы можем заключить, что категория DUTY выражает моральное обязательство, долженствование, основанное на представлениях о добре и зле, проистекающее из существовавших веками моральных норм и принципов, установленных в обществе, выполнение которого контролируемо формой индивидуального морального сознания – совестью.

Категория CONSCIENCE объективируется в современном английском языке 35 языковыми единицами: 1) существительными (conscience, conscientiousness, scruples, principles, morals, morality, moral sense, shame, propriety, repentance, remorse, self-reproach, contrition, regret, compunction, qualms, guilt); 2) прилагательными (conscientious, honest, right, scrupulous, conscience-stricken, responsible, conscienceless, guilty, repentant, remorseful, penitent, ashamed, contrite, correct); 3) глаголами (to blame, to regret, to reproach); 4) модальными глаголами (should, ought to).

Лексикографический анализ слов-номинантов и слов-репрезентантов категории CONSCIENCE позволил нам выделить следующие категориальные признаки:

нравственное чувство, идентифицирующее добро и зло, внутренний голос человека, судящий о моральности, правильности или неправильности поступков, намерений, мыслей выражается в современном английском языке следующими лексемами: conscience, conscientiousness, moral sense;

система моральных и этических принципов, ценностей и идеалов, безапелляционно требующая от человека поведения, соответствующего представлениям о правильном, моральном, должном имеет следующую языковую актуализацию: correctness, scruples, principles, morals, morality, honesty;

осознание своей неправоты и чувство вины за поступки, не отвечающие внутренне принимаемым моральным идеалам, угрызения совести реализуются в английском языке такими лексическими средствами, как: shame, scruples, remorse, repentance, self-reproach, contrition, regret, compunction, qualms, guilt, guilty, conscience-stricken, repentant, remorseful, penitent, ashamed, responsible, to blame, to regret, to reproach, should, ought to;

следование голосу совести воплощается в английском языке посредством следующих номинантов: correctness, honesty, conscientious, honest, right, scrupulous.

пренебрежение «требованиями» совести эксплицируется при помощи:

guilt, guilty, conscienceless.

Суммируя результаты проведённого дефиниционного анализа и данные ассоциативного опроса носителей английского языка относительно их восприятия словастимула conscience, можно утверждать, что совесть в англоязычном сознании является неким воплощением человеческой нравственности, ценностных ориентиров, внутренним барометром, оценивающим поступки, намерения, желания, мысли с позиции их моральной правомерности, отнесённости к добру или злу. Совесть требует от человека следовать её голосу, который запрещает то, что не вписывается в установленные рамки морали, и диктует то, что должно, за невыполнение которого она «мучает».

Проведённый дефиниционный анализ свидетельствует о том, что категории DUTY и CONSCIENCE имеют некоторые общие лексические средства языкового воплощения: существительные conscience и propriety, прилагательные right, responsible и conscientious, модальные глаголы should и ought to.

Пример (1) описывает молодого человека, считающего своим долгом помогать и лечить людей не только в силу своей профессии доктора, но и его моральной и социальной сознательности: (1) «He has the ability to become a physician», Duncan Bradford had said. «I’ve seen the way he gives confidence to the sick, in spite of his youth.

What is more, he has a social conscience» (BNC).

Существительное conscience в примере (2) воплощает в языке совокупность моральных принципов, определяющих поступки человека: (2) I would truly prefer nothing whatsoever taint the festivities. Leave me to my testing and if the results are meaningful, I will let my conscience dictate the next step. Perhaps the carrier of a blight, however unknowing, should shoulder some responsibility for curing it (COCA).

В предложении (3) существительное propriety выражает комплекс требований, диктуемых долгом. Это значение подкрепляется наличием в предложении существительного rules, которое предполагает необходимость их исполнения: (3) The freedom! The lack of rules, or even a pretense of propriety! (COCA).

Существительное propriety в предложении (4) актуализирует значение моральной допустимости совестью «скрашивания» правды: (4) What is questionable is the propriety of diluting truth for the sake of a good story [CCELD, 1991, p. 1153].

В примере (5) прилагательное right актуализирует значение должного с религиозной точки зрения – следование велениям Бога: (5) Of course, ultimately, it was all in God's hands. Human beings could only try to behave in a right way, try to obey His commandments (COCA).

В следующем же предложении (6) под прилагательным right подразумевается диктуемое совестью чувство моральной правомерности поведения человека, манифестируемое в данном контексте еще одним средством репрезентации категории CONSCIENCE – существительным principles: (6) One must have some principles, some sense of right and wrong [CCELD, 1991, p.1249].

В предложении (7) высказывается мысль о равнозначном моральном долге и ответственности отца и матери за воспитание детей: (7) Men and women must be equally responsible for bringing up children [CCELD, 1991, p. 1235].

Если в предложении (7) прилагательное responsible репрезентирует семантическую функцию, свойственную для категории DUTY, то в предложении (8) оно служит средством языковой реализации категории CONSCIENCE, выражая чувство вины за неподобающее поведение: (8) Just as she felt ashamed and somehow responsible for the disgrace of her mother’s lover so she felt that the man’s attack had been her fault (BNC).

В предложении (9) прилагательное conscientious определяет добросовестно выполняемый долг родителей перед своими детьми: (9) Even under the most favorable circumstances, and such circumstances surrounded me as a child, no matter how loving, conscientious, understanding and always available parents may be we never really get to know them, get to know their secrets (COCA).

Значение «моральности» человека, выраженное прилагательным conscientious, прослеживается и в предложении (10): He was a good friend to his comrades, a conscientious leader mindful of his men's needs; an upright family man with strong, bright, proud children [http://www.merriam-webster.com/dictionary/conscientious].

Модальный глагол should в предложении (11) указывает на моральную необходимость быть терпимым к людям разных национальностей: (11) And in his mind there was firmly sown, A lovely and a wondrous dream. That all are one, no matter their creed, Or that people may differ in colour, That white men should loosen hold their greed, To love and respect their black brother (BNC).

В примере (12) модальный глагол should, употреблённый в сочетании с перфектным инфинитивом реализует значение не исполнения морального долга в прошлом, вследствие чего в настоящем человек испытывает угрызения совести: (12) Our newborn baby was waxy and motionless. I should have listened to Kate's worrying more carefully (COCA).

Аналогичное значение угрызений совести выражено в предложении (13) при помощи модального глагола ought to: (13) Mary ought to have been back with her mother and the thought turned her heart cold (COCA).

Модальный глагол ought to в примере (14) актуализирует значение морального долга оказать помощь нуждающемуся в этом человеку: (14) Then she wrapped herself in a burlap sack, clutched her legs, and rested her head on her knees. It occurred to me I ought to give her some money so she could get something to eat (COCA).

Относя модальные глаголы should и ought to к общим средствам актуализации анализируемых категорий, мы принимаем во внимание, что для их реализации они функционируют в разных грамматических конструкциях: для эксплицирования категории DUTY – с простым инфинитивом, а для объективизации категории CONSCIENCE – с перфектным.

Наличие общих лексических средств, актуализирующих категории DUTY и CONSCIENCE, свидетельствует об их сопряжённости на лексическом уровне. Несмотря на многозначность общих слов-репрезентантов описываемых категорий и на тот факт, что для реализации каждой категории они функционируют в определённом значении, их семантические функции нередко совпадают.

Исследуемые категории по своей природе отличаются высокой степенью обобщенности, относятся как к сфере языка, так и сознания, что позволяет отнести их к функционально-семантическим категориям, являющимся языковой интерпретацией и реализацией понятийных категорий, содержательная сущность которых «…определяется психофизиологической и социальной организацией человека и его ценностными ориентациями в универсуме» [Малинович Ю. М., 2003, с. 23].

При достаточном количестве полевых теорий мы в своей работе опираемся на принцип функционально-семантических полей, манифестирующий первостепенность семантики и непрерывность смыслов, передаваемых средствами языка. На наш взгляд, этот принцип является наиболее адекватным способом представления лингвистической сущности DUTY и CONSCIENCE как функциональносемантических категорий, позволяющим систематизировать языковые средства их объективизации.

Для построения ФСП «duty» и «conscience» мы обратились к Британскому национальному корпусу, включающему в себя 100 миллионов языковых единиц британского варианта английского в период с 1980-х гг. по 1993г. (BNC), и Корпусу современного американского английского, состоящему из 450 миллионов языковых единиц, выделенных из письменных фрагментов американского английского в период с 1990 г. по 2012 г. (COCA). В поле нашего внимания оказалось 245 тысяч примера, содержащих языковые средства, потенциально способные выражать категорию DUTY, в 676 (314 из BNC и 362 из COCA) из которых они актуализируют категорию DUTY. 197 тысяч 898 контекстов содержали языковые средства, способные объективировать категорию CONSCIENCE, 3395 (644 из BNC и 2751 из COCA) из которых наглядно демонстрируют общую семантическую функцию категории CONSCIENCE. Таким образом, из 443 тысяч 500 контекстов художественных произведений нами было выделено и проанализировано более 4 тысяч примеров, что послужило базой для конструирования ФСП «duty» и «conscience».

Согласно принципам, сформулированным А. В. Бондарко, все языковые средства обоих полей были распределены нами по зонам: ядерным и периферийным.

Отметим, что в ходе анализа мы встретились с расхождениями в отнесении средств актуализации категории DUTY и CONSCIENCE в британском и американском вариантах английского языка, поскольку частотность их употребления разнилась. Кроме того, в американском варианте английского языка наличествуют некоторые языковые средства, которые отсутствуют в британском английском. Этот факт может свидетельствовать о культурно детерминированных различиях восприятия и понимания данных категорий, зафиксированных в сознании британцев и американцев и отражающихся в семиосферах двух народов. Ввиду этого, нами представлены ФСП «duty» и «conscience» в двух вариантах: британском и американском. Для указания британского варианта мы будем пользоваться цифрой 1, а американского – цифрой 2.

Анализируемые ФСП «duty» представляют собой, следуя терминологии А. В.

Бондарко, билатеральные единства [Бондарко, 2002, c. 290], состоящие из плана содержания и плана выражения. План содержания детерминируется компонентами функционально-семантической категории DUTY, а план выражения представлен разнообразными языковыми средствами, направленными на реализацию общей семантической функции – выражения ФСК DUTY.

ФСП «duty» (британский английский) представляют собой моноцентрическую компактную структуру, состоящую из 22 языковых единиц. ФСП «duty» (американский английский) является полицентрической компактной структурой, включающей в себя 28 языковых единиц, реализующих семантику исследуемой категории.

Ядро ФСП «duty» представлено одноимённым существительным. Приядерная зона выражается при помощи двух лексических средств: прилагательного dutiful и существительного responsibility. Ближняя периферия актуализируется посредством существительных obligation и commitment, модальных глаголов must, ought to, should и have to, прилагательных proper и responsible, глаголов to require и to oblige. Зона дальней периферии объективируется не только лексическими средствами: существительными compulsion, conscience, rightness и propriety, прилагательными right, conscientious и duty-bound, глаголом to demand, но и, как было обнаружено в ходе анализа фактического материала, лексико-грамматической конструкцией demand that somebody do something.

У ФСП «duty» ядром является не только существительное duty, но и образованное от него прилагательное dutiful. Приядерная зона ФСП «duty» реализуется посредством прилагательного proper. Ближняя периферия включает в себя модальные глаголы must, have to, ought to и should, существительные responsibility, obligation, commitment и imperative, прилагательные right, moral и responsible. Дальнюю периферию актуализируют лексические и лексико-грамматические средства. К лексическим средствам относятся существительные compulsion, moral obligation, propriety, conscience и rightness, а также прилагательное duty-bound. Лексикограмматическими средствами являются устойчивые выражения the call of duty / duty calls, а также конструкции demand that somebody do something, it was required that somebody do something и had better.

Нельзя не отметить небольшого расхождения в средствах воплощения ФСК DUTY в британском и американском вариантах английского языка. Так, существительное responsibility в ФСП «duty» относится к ядерной зоне, а в ФСП «duty» – к ближней периферии. Глаголы to require и to oblige объективируют ближнюю периферию ФСП «duty» и зону дальней периферии ФСП «duty». Прилагательное right входит в дальнюю периферию ФСП «duty» и в ближнюю периферию ФСП «duty».

Кроме того, некоторые языковые единицы функционируют в примерах Корпуса современного американского, а значит, являются структурными элементами ФСП «duty», и отсутствуют в контекстах Британского национального корпуса и не конституируют ФСП «duty». К числу таких языковых средств относятся прилагательные moral и righteous, существительные imperative и moral obligation, устойчивые выражения the call of duty / duty calls, лексико-грамматические конструкции it was required that somebody do something и had better.

Проанализировав языковые единицы, являющиеся средствами актуализации ФСК DUTY, мы пришли к выводу, что ФСП «duty» и «duty» состоят из совокупности микрополей: микрополя «obligation», микрополя «responsibility» и микрополя «morality». Микрополе «obligation» вербализуется посредством модальных глаголов must, have to, should и ought to, глаголов to oblige, to require и to demand; существительных obligation, moral obligation, imperative, commitment и compulsion; устойчивых выражений the call of duty / duty calls; лексико-грамматических конструкций demand that somebody do something, it was required that somebody do something и had better. В микрополе «responsibility» входят существительное responsibility и прилагательные responsible, dutiful, conscientious и duty-bound. Микрополе «morality» в функционально-семантическом поле «duty» включает в себя существительные morality, conscience, responsibility, rightness и propriety, прилагательные moral, right, proper, responsible и conscientious, модальные глаголы should и ought to.

ФСП «conscience», являясь билатеральными единствами, представляют собой моноцентрические компактные структуры, в которые входят в британском английском (BNC) 37 языковых единиц, в американском английском (COCA) – 43 языковые единицы, реализующие ФСК CONSCIENCE.

Ядром ФСП «conscience» является существительное conscience. Ближняя периферия реализуется при помощи устойчивых выражений a guilty conscience и a clear conscience, существительных guilt, shame, principles, regret и remorse, прилагательных responsible, ashamed, contrite, guilty, глагола to blame и модальных глаголов should, could, ought to и might. Дальняя периферия воплощается посредством прилагательных correct, conscientious, remorseful, penitent, right, honest, conscience-stricken и repentant, существительных conscientiousness, morality, propriety, repentance, compunction, scruples, self-reproach, morals и contrition, глаголов to reproach и to regret, а также лексико-грамматическими конструкциями it is / was a shame that somebody do something / to do something и how could somebody have done something.

Что касается ФСП «conscience», то его ядром также является существительное conscience. В отличие от ФСП «conscience», данное поле обладает приядерными компонентами, включающими в себя существительные remorse и guilt, а также прилагательное guilty. Ближняя периферия эксплицируется существительными regret, scruples и shame, устойчивыми выражениями a clear conscience, a guilty conscience, a good conscience и a bad conscience, прилагательными conscientious, responsible и contrite, глаголом to blame, а также модальными глаголами should и could. Дальняя периферия состоит из прилагательных repentant, scrupulous, conscienceless, correct, penitent, ashamed, right, remorseful и honest, существительных self-reproach, morals, principles, repentance, morality, moral sense, compunction, contrition, propriety, qualms и conscientiousness, глаголов to regret и to reproach, модального глагола ought to и лексико-грамматических конструкций it is / was a shame that somebody do something / to do something, how could somebody have done something и конструкции второго условно-желательного наклонения, вводимой if.

Проведённый анализ функционирования выделенных языковых средств, репрезентирующих ФСК CONSCIENCE в британском английском и современном американском, показал небольшие расхождения, касающиеся наличия / отсутствия языковых средств, актуализирующих исследуемую категорию, в том или ином варианте английского языка, а также различное их распределение по зонам поля, доказывающие различия семиосфер британцев и американцев. Прилагательное conscience-stricken является конституентом только ФСП «conscience», тогда как устойчивые выражения a good conscience, a bad conscience, прилагательные scrupulous и conscienceless, существительные qualms и moral sense и лексико-грамматическая конструкция второго условно-желательного наклонения прошедшего времени, вводимая if, составляют только ФСП «conscience».

Структурные различия изучаемых ФСП заключаются в следующем. Существительные guilt и remorse, а также прилагательное guilty относятся к приядерной зоне ФСП «conscience» и к ближней периферии ФСП «conscience». Существительное principles, прилагательное ashamed и модальные глаголы ought to и might конституируют ближнюю периферию ФСП «conscience» и дальнюю периферию ФСП «conscience». Прилагательное conscientious является составным элементом дальней периферии ФСП «conscience» и ближней периферии ФСП «conscience». Эти расхождения могут быть обусловлены различиями национальных культур британцев и американцев, что в свою очередь детерминирует набор языковых средств, направленных на выражение различных категорий, в частности ФСК CONSCIENCE.

Все языковые средства, вербализующие ФСК CONSCIENCE, можно распределить по составным частям ФСП – микрополям. Микрополе «guilt» конституируется прилагательными guilty, ashamed и responsible, глаголом to blame, а также устойчивым выражением a guilty conscience. Микрополе «reproach» включает в себя глагол to reproach, модальные глаголы should, could, ought to и might, существительные self-reproach и shame, лексико-грамматические конструкции it is / was a shame that somebody do something / to do something, how could somebody have done something и конструкцию второго условно-желательного наклонения, вводимую if. Микрополе «morality» функционально-семантического поля «conscience» состоит из существительных morality, conscience, conscientiousness, principles, morals, propriety и scruples, прилагательных correct, conscientious, right, responsible и honest, а также модальных глаголов should и ought to. Компонентами микрополя «repentance» являются существительные regret, repentance, remorse, compunction, scruples и contrition; прилагательные remorseful, repentant и penitent, а также модальные глаголы should и ought to.

DUTY и CONSCIENCE являются семантически сопряжёнными категориями.

Несмотря на то, что каждая категория содержательно многопланова и может функционировать независимо, все категории взаимосвязаны и имеют подвижные границы. Семантическая сопряжённость категорий, как правило, предполагает их бинарную оппозицию, которая отражает двоичность восприятия человеком мира: «Присутствие одного члена оппозитивного отношения необходимо подразумевает присутствие второго, противоположного члена: понятию «белого» противопоставлено понятие «чёрного», понятию «прекрасного» – понятие «безобразного…» [Булыгина, 1968, с. 183].

Но, как отмечает А. В. Бондарко, оппозиции – не единственно возможный тип отношений в структуре категорий и функционально-семантических полей. По его мнению, существует тот тип отношений, который может быть назван неоппозитивными различиями и являющийся разновидностью естественной классификации и «семейного (фамильного) сходства», введённого Л. Витгенштейном [Бондарко, 2002, с. 222 – 238].

Так, и категории DUTY и CONSCIENCE не являются семантически сопряжёнными категориями бинарной оппозиции, их значения пересекаются, взаимодействуют и дополняют друг друга. Смысловой строй языка предполагает взаимодействие смыслов, которые, по словам Л. С. Выготского, являются динамическими, текучими, сложными образованиями [Выготский, 1982, с. 347]. Ю. М. Лотман также приписывает языку «непрерывность», называя его «…сгустком семиотического пространства, границы которого в семиотической реальности представляются размытыми и полными переходных форм [Лотман, 1999, с. 164].

Согласно Ю. Д. Апресяну, семантические поля образуют незамкнутые и многократно пересекающиеся семантические группировки, любые две из которых связаны, как и отражённые ими элементы объективного мира, непрерывной цепью семантических звеньев, благодаря которым языковое пространство становится непрерывным [Апресян, 1995, Т.1, с. 252].

Функционально-семантические категории DUTY и CONSCIENCE, структурированные в виде функционально-семантических полей, представляют собой пересечение смысловых пространств посредством взаимодействия микрополей, входящих в их структуру.

В ходе структурирования ФСП «duty» / «duty» и ФСП «conscience» / «conscience» нами было выявлено, что оба функционально-семантических поля «duty» и «consсience» содержат в себе микрополя «morality», общими языковыми репрезентантами которых являются существительные conscience и propriety; прилагательные right, responsible и conscientious; модальные глаголы should и ought to. Кроме того, наблюдаются пересечения микрополя «morality» функционально-семантического поля «conscience» с микрополями функционально-семантического поля «duty» «obligation» посредством модальных глаголов should и ought to, а также с микрополем «responsibility», общими репрезентантами которых оказываются прилагательные responsible и conscientious.

Пример (15) иллюстрирует сопряжённость исследуемых категорий, заключающуюся в том, что совесть, актуализированная в данном случае существительным conscience, становится источником чувства долга, выраженного посредством модального глагола must. В значении повторно употреблённого существительного conscience в данном контексте прослеживается семантическая «спаянность» долга и совести, к голосу которых субъект предложения не склонен прислушиваться: (15) Anna's conscience said that she must report the whole of her interview at St Saviour's faithfully to Peter, and then they could rejoice together that prayers had been answered, and that Pricewell's could be abandoned. But Anna found herself wholly disinclined to listen to her conscience (BNC).

Отличное от предыдущего значение наблюдается в примере (16), в котором фигурируют те же лексические средства репрезентации изучаемых категорий. Если в примере (15) совесть «навязывала» образ поведения, а её «владелица» не принимала его, то в предложении (16) модальный глагол must в сочетании с личным местоимением первого лица единственного числа указывает на осознанное принятие долга, диктуемого совестью: (16) I must do what my own conscience dictates (BNC).

В следующем примере (17) прослеживается причинно-следственная взаимосвязь долга и совести: поступаешь верно, сообразно долгу – совесть не мучает: (17) And always, always try to be right in whatever you do. And if you do that, you'll never know the thing that destroys a man inside out: a bad conscience (BNC).

Более ярко данная взаимосвязь демонстрируется в предложении (18): I have discharged my duty, she thought, I cannot be troubled by my conscience (BNC). Примечательным в данном примере является наличие слов-номинантов и одновременно слов-репрезентантов категорий DUTY и CONSCIENCE, благодаря которому взаимосвязь семантических функций данных категорий становится более наглядной.

Если в примере (17) прилагательное right функционировало для вербализации категории DUTY, то в предложении (19) оно является языковым воплощением категории CONSCIENCE. В данном контексте наблюдается следующая связь долга и совести: человек поступает по совести из чувства морального долга перед самим собой: (19) Conscience is a feeling, an instinct. You do the right thing because you have to, not because there's a little voice inside your head telling you to do it (COCA).

Примечателен пример (20) с употреблением слова-репрезентанта и слованоминанта категории DUTY существительного duty, которое, на наш взгляд, в данном предложении воплощает в себе одно из «назначений» совести – запрещать: (20) It was as if all the heroines were cast in circumstances where duty forbade them to marry (BNC).

Модальный глагол ought to в сочетании с простым инфинитивом выражает значение морального долга, а в сочетании с перфектным – сожаление, угрызения совести вследствие невыполнения долга. Во втором случае доминирует семантика упрёка. Так, в примере (21) женщина упрекает себя, испытывая чувство вины в случившемся: (21) Emmie's voice ached with grief and a queer kind of triumph. «I might have known – I might have known you hadn't got over it. This is the worst thing you've ever done. The worst thing. I ought to have stopped you in the beginning – I ought to have walloped you good and hard instead of hiding the things and pretending I didn't know anything about it. I ought to have told Dad or someone. It's all my fault»

(BNC). Эмоциональная интенсификация обозначенной семантики в данном контексте достигается не только посредством трёхкратного употребления модального глагола ought to, но и двукратным функционированием модального глагола might с последующим перфектным инфинитивом, также выражающим значение упрёка, самоупрёка.

Предложение (22) демонстрирует, как оба компонента значения модального глагола ought to функционируют равноправно: (22) And David says that your husband is a doctor: he ought to have sent you straight up to the mountains (BNC). В предложении (22) упрёки направлены в сторону доктора, одновременно «исполняющего» социальную роль мужа, который будучи осведомлённым о болезни своей жены, не исполнил ни врачебный долг, ни моральный долг близкого человека позаботиться о болеющем родственнике и принять необходимые меры.

Значение «виноватости» вследствие неисполнения своего морального долга по отношению к своей семье, вербализовано в примере (23) модальным глаголом should, за которым следует перфектный инфинитив, причину мучительного чувства дисгармонии с собой относящий к прошлому. Этот семантический компонент модального глагола should в описываемом случае подкрепляется и усиливается благодаря еще одному средству, репрезентирующему категорию CONSCIENCE – существительному shame: (23) «I know, well, I should have visited home more often». Shame wrung the admission from him. «God forgives», White said (COCA).

Пример (24) также демонстрирует муки и угрызения совести, выраженные сочетанием модального глагола should с перфектным инфинитивом, за излишнюю импульсивность и за следование не разуму, а сиюминутным эмоциям: (24) I ran until my side began to ache. When I stopped to catch my breath, my pulse pounded in my face.

My clothes were damp with sweat. The stitch in my side receded, and I started walking again. I didn't want to admit to Marla that I had taken the truck. It had been foolish and impulsive, and nothing in her sense of social order allowed for such an act. She would be torqued that I had disappeared for whatever reason; I should have stayed and called the cops and let things take their course (COCA).

Значение существительного propriety в примере (25) синонимично и довольно тесно коррелирует со значением существительного conscience – системой внутренне принимаемых моральных норм, принципов, идеалов: (25) Have you no sense of propriety left, that you would challenge me? Have you so degraded? (COCA).

В примере (26) также наблюдается сочетание лексических средств, реализующих обе исследуемые категории: прилагательное remorseful актуализирует категорию CONSCIENCE, а прилагательные responsible и right в данном контексте выражают общую для категории DUTY семантическую функцию: (26) She would always feel remorseful and acquiesce. This was how she felt with Petar, as though she had done something wrong and was responsible for setting it right (COCA). Добавим, что женщина в приведённом примере, по всей вероятности, обладавшая высоким уровнем сознания, совестливая, зачастую видела свою вину в том, в чём её вины не было, и считала своим долгом искупить её.

В следующем контексте (27) угрызения совести выражены комплексом языковых средств: прилагательными guilty и responsible, а также лексико-грамматической конструкцией второго условно-желательного наклонения прошедшего времени: (27) As he waited, he rocked. And as he rocked he said her name, over and over and over again. She felt bad about what was happening to Joe. Even in the short time since he'd chased the car along the street, she could see that he'd gone further downhill. She felt guilty, she felt responsible. If it hadn't been for her, he wouldn't even be here. He'd be home, doing his job and living whatever life he had that didn't include her (BNC).

Прилагательное conscientious в примере (28) актуализирует значение сознательности и ответственности за данные обещания. Такие качества характера свойственны человеку совестливому и ведомому чувством долга: (28) «I promised Emily mussels tonight, and mussels are what she's going to have». For some reason that irked her. «How very conscientious. Are you always so conscientious about keeping promises?» «I try to be» (BNC).

Предложение (29) описывает женщину, добросовестно выполнявшую свой моральный долг заботиться о больном отце: (29) She had always been too conscientious, never spared herself, been afraid to leave him for longer than a day, she deserved a rest, a holiday (BNC). Прилагательное conscientious, общий компонент ФСП «duty» / «duty» и ФСП «conscience» / «conscience» в приведённом примере эксплицирует добросовестность в исполнении своего морального долга.

Общие языковые средства репрезентации категорий DUTY и CONSCIENCE являются словами неоднозначными, которые в зависимости от контекста выражают семантическую функцию, свойственную той или другой категории. Однако, как показывает вышеприведённый анализ случаев употребления данных языковых средств, нередко в их контекстуальной семантике присутствует значение и категории DUTY, и категории CONSCIENCE.

Таким образом, семантика категории DUTY коррелирует с моральными обязанностями, которые возлагаются на человека или которые он сам берёт на себя, нравственным долгом, в первую очередь, по отношению к членам своей семьи и долгом человека верующего. Семантика категории CONSCIENCE коррелирует с внутренним голосом, который оценивает действия человека, контролирует его поступки и либо ограждает человека от проступков и гармонизирует его душевное состояние, либо выносит приговор в виде угрызений совести и душевных терзаний.

Исследуемые категории, являясь одними из основополагающих семантических констант в семиосфере британцев и американцев, представляют собой семантически сопряжённые категории. Сопряжённость их семантики в сознании британцев и американцев, зафиксированная в языке, находит два основных проявления: 1) единая для долга и совести основа на моральных мировоззренческих принципах:

моральность предопределяет наличие совести и следование требованиям долга; 2) причинно-следственные связи – совесть, представляющая собой моральный стержень человека, требует исполнения долга, и только человек долга следует голосу совести; следуя велениям совести и исполняя свой моральный долг, человек достигает состояния душевного баланса; пренебрегая императивами долга, человек достигает внутреннего дисбаланса и мучается от угрызений совести. Всё это находит своё языковое отражение. Так, например, моральность человека выражается языковыми средствами с положительной коннотацией (dutiful, responsible, honest, a clear conscience, conscientious и т.д.), а безнравственность имплицируется в негативной коннотации (conscienceless, a bad conscience, guilt, guilty и т.д.), либо в грамматическом строе языка: в отрицательных и вопросительно-экспрессивных типах предложений.

Отметим, что средствами актуализации категорий DUTY и CONSCIENCE слова-репрезентанты становятся только тогда, когда в их семантике присутствует значение «осознанности», а субъектом вербального действия является сам человек долга или человек совестливый. Это свидетельствует об интериоризированности передаваемых ими смыслов и об эгоцентрической природе изучаемых категорий.

Результаты настоящего диссертационного исследования могут послужить базой для дальнейшего исследования категорий DUTY и CONSCIENCE в других вариантах английского языка (например, австралийского и новозеландского) и выявления различий семиосфер внутреннего мира других англоговорящих народов. Целесообразным представляется рассмотрение данных категорий и в их семантической сопряжённости с другими категориями, например, DUTY и RESPONSIBILITY, CONSCIENCE и SHAME. Кроме того, интересным было бы изучение функционирования данных категорий в религиозном дискурсе.

Основные положения исследования отражены в следующих публикациях:

1. Белова, И. А. Семантически сопряжённые константы: долг и совесть [Текст] / И. А. Белова // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Серия филология. – 2010. - № 4 (12). – С. 161 – 2. Белова, И. А. Совесть как семантическая константа внутреннего мира человека и средства её актуализации в современном английском языке [Текст] / И. А. Белова // Вестник Бурятского государственного университета. Серия «Романо-германская филология». – Улан-Удэ: БГУ, 2010. – 3. Белова, И. А. Константы внутреннего мира человека: долг и совесть [Текст] / И. А. Белова // Современные проблемы гуманитарных и естественных наук [Текст]: материалы конференции молодых ученых (Иркутск, 2 – 5 марта). – Иркутск: ИГЛУ, 2010. – С. 20 – 21 (0,1 п. л.).

4. Белова, И. А. Долг как семантическая константа внутреннего мира человека [Текст] / И. А. Белова // Молодёжь и научно-технический прогресс в современном мире [Текст]: материалы II Всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых учёных, посвящённой 55-летию г.

Мирного (24 – 25 марта 2010 г.). – Якутск: СВФУ, 2010. – С. 191 – 192 (0,1 п.

5. Белова, И. А. Долг и совесть в парадигме антропологической лингвистики [Текст] / И. А. Белова // Иностранные языки в Байкальском регионе: опыт и перспективы межкультурного диалога [Текст]: материалы междунар. науч.практ. конф., посвящ. 50-летию факультета иностранных языков и 15-летию Бурятского государственного госуниверситета. – Улан-Удэ: БГУ, 2010. – С. – 86 (0,4 п. л.).

6. Варфоломеева, И. А Категория DUTY в англоязычном сознании [Текст] / И. А.

Варфоломеева // Современные проблемы гуманитарных и естественных наук [Текст]: материалы конференции молодых ученых (Иркутск, 2 – 5 марта). – Иркутск: ИГЛУ, 2011. – С. 35 – 36 (0,1 п. л.).

7. Варфоломеева, И. А Категория CONSCIENCE в англоязычном сознании [Текст] / И. А. Варфоломеева // Восток-Запад: взаимодействие языков и культур [Текст]: материалы Всероссийской научно-практической конференции (Улан-Удэ, 3 – 6 июня 2011г.). – Улан-Удэ: ВСГТУ, 2011. – С. 29 – 31 (0,2 п.

8. Варфоломеева, И. А. Функционально-семантическая сопряжённость категорий внутреннего мира человека «DUTY» и «CONSCIENCE» [Текст] / И. А. Варфоломеева // Антропологическая лингвистика: Современные проблемы и перспективы: сборник научных статей в честь доктора филологических наук, профессора Юрия Марцельевича Малиновича. – Иркутск: ИГЛУ, 2012. – С. – 60 (1,8 п. л.).