На правах рукописи

Шестакова Ирина Григорьевна

ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО ПРОГРЕССА В ФИЛОСОФИИ

КОНСТАНТИНА НИКОЛАЕВИЧА ЛЕОНТЬЕВА

Специальность 09.00.11 – социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата философских наук

Санкт-Петербург 2002 2

Работа выполнена на кафедре философии Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена

Научный руководитель - доктор философских наук, профессор А.А. Корольков

Официальные оппоненты - доктор философских наук, профессор Д.В. Масленников - кандидат философских наук, доцент Л.М. Райкова

Ведущая организация - Северо-Западная Академия Государственной службы

Защита состоится 2002 года в часов на заседании Диссертационного Совета Д 212.199.24 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук в Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена по адресу:

197046, Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, 26, ауд. 317.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена.

Автореферат разослан 2002 г.

Ученый секретарь Диссертационного Совета кандидат философских наук, доцент А.Н. Муравьев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования Идея прогресса, утвердившаяся в Новое время, подвергалась критике в ХХ веке, особенно в связи с глубокими социальными потрясениями и обострившимися противоречиями между научно-техническими достижениями и нравственным развитием. Проблема прогресса разрабатывалась некоторыми направлениями социальной философии (например, марксизмом), биологической теорией эволюции, но в социальной философии предпринимались также попытки объяснить исторические процессы как циклические, при этом цикличность обычно выступает как антипод теории прогресса.

В связи с этим особое значение приобретают мысли К.Н. Леонтьева (1831-1891) о таких циклах социального развития, в которых длительное историческое время занимает фаза подъема (прогресса) к «цветущей сложности» системы государственности, культуры. Если в XIX веке название работы К.Н. Леонтьева «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения» выглядело, по меньшей мере, экзотическим, то в последнее столетие название и смысл леонтьевских идей, выраженный в этом неоконченном сочинении, стали более чем современными, в том числе и его провиденческие мысли о засилье массовой культуры. Актуальными оказываются и его идеи о разнотипности прогрессивного развития, обоснование гибельной роли эгалитарного прогресса, но спасительной роли многообразия, неоднородности для долгой жизни систем. Его критика эгалитарного прогресса имеет не только исторический интерес, но она нацелена на самые острые вопросы, которые обнаруживаются в современном развитии России. Несмотря на то, что интерес к творчеству Леонтьева в последнее десятилетие стремительно возрос, недостаточно исследованной остается его оригинальная концепция социального развития, в которой оказались органически соединены и отрицание эгалитарного прогресса, и восхищение цветущей сложностью культуры. В условиях обострившихся противоречий современной культуры и национальной государственности, мысли Леонтьева приобретают особую значимость.

Степень разработанности проблемы Творчеству К.Н. Леонтьева посвящено в последнее десятилетие немало книг, статей, диссертаций. Представленная диссертация учитывает опыт изучения творчества Леонтьева как в конце XIX – начале ХХ веков, так и в последние десятилетия, когда к идеям Леонтьева стали проявлять все больший интерес в философии культуры, социологии, нравственной философии.

Леонтьев не был оценен по достоинству в свою эпоху. «Неузнанный феномен» – такая характеристика давалась ему современниками. «Леонтьева мало знают и еще меньше понимают»1. Почти неизвестен он был не только в годы жизни, но и в начале ХХ столетия; в 25-летие со дня его смерти в журнале, опубликовавшем статью о нем, редакция делает ссылку, что, не разделяя взглядов автора, она «охотно дает ей место на своих страницах, как представляющей действительно яркую характеристику загадочного до сих пор К.Н. Леонтьева»2.

Один из немногих голосов, призвавших современников пристально вглядеться в учение Леонтьева, был голос Л.А. Тихомирова. В статье «Русские идеалы и К.Н. Леонтьев» (написанной уже после смерти Константина Николаевича) он отмечает, что «среди наших выдающихся публицистов нет ни одного, которого бы при жизни так упорно замалчивали … подведение итогов Леонтьева находится лишь в самом начале, и едва ли наша печать скоро разберется в отчаянном «реакционере», который в то же время – несомненно, человек, забежавший очень далеко «вперед», в такое будущее, что средний глаз плохо его даже схватывает»3.

Особо отметим статью В.В. Розанова «Теория исторического прогресса и упадка», которая была написана еще при жизни Леонтьева, идеи этой статьи обсуждались в переписке Леонтьева с Розановым. Для нашего исследования эта статья замечательна не только адекватностью изложения мыслей Леонтьева, но и тем, что эта обширная работа непосредственно посвящена проблеме социального прогресса в интерпретации Леонтьева.

После смерти мыслителя вышла книга «Памяти К.Н. Леонтьева»

(1911), в которой содержатся не только жизнеописание Леонтьева и личные воспоминания о нем, но даны исторически важные характеристики философии Леонтьева, в том числе его социальной философии (Розанов В.В., Коноплянцев А.М., Никольский Б.В. и др.).

В советский период имя Константина Николаевича Леонтьева упоминалось крайне редко, крупных научно-объективных работ о его творчестве не было, а те, крайне редкие, публикации о нем, появившееся в то время хоть и оживляли интерес к его творчеству, но все же не были свободны от идеологических оценок. В 1920 – 30-х гг. выходят несколько работ о Леонтьеве (П.Ф. Преображенский, М. Лучанский, П.К. Губер, В. Ермилов), в 1935 г. вышла в Литературном наследии «Автобиография» Леонтьева с обширными комментариями Мещерякова, после чего исследование творчества философа в России надолго прерывается.

В это время память о Константине Леонтьеве поддерживается благодаря русским мыслителям, работающим на Западе. Высокая оценка взглядам Леонтьева дается в работах Н.А. Бердяева, В.В. Зеньковского, Ю.П. Иваска, П.В. Струве и Г.В. Флоровского4.

Франк С.Л. Миросозерцание К.Н. Леонтьева // Леонтьев: pro et contra. Кн. 1. С. 235.

Закржевский А. Одинокий мыслитель // Христианская мысль. апрель-май 1916. Киев, апрель, С. 103.

Тихомиров Л.А. Русские идеалы и К.Н. Леонтьев // К. Леонтьев, наш современник. СПб., 1993. С. 202.

См.: Бердяев Н.А. Константин Леонтьев (очерк из истории русской религиозной мысли). Париж, 1926;

Зеньковский В.В. История русской философии: в 2-х тт., Париж. 1948. Т.1; Струве П.Б. Константин Леонтьев // Возрождение. 1926. № 362. С. 2-3; Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Париж, 1937;

Иваск Ю.П. Константин Леонтьев (1831-1891). Жизнь и творчество. Берн; Франкфурт-на-Майне, 1974.

С конца 60-х годов в советской России начинают появляться статьи в философских журналах и диссертации, посвященные жизни и творчеству Леонтьева (Л.Р. Авдеева, П.П. Гайденко, А.Л. Янов, А.И. Абрамов, С.Г. Бочаров, Н.Н. Губанов, Н.В. Лиливяли, Н.А. Рабкина).

В пятитомном издании «Истории философии в СССР» дается краткая справка о жизненном пути и концепции Константина Николаевича5 и указывается на то, что Леонтьев был «достойным предшественником»

О. Шпенглера и Тойнби, со ссылкой на книгу Ричарда Хеэра6.

Вспышка интереса к творчеству К.Н. Леонтьева приходится на год – столетие со дня смерти Константина Николаевича. В этом году в Калуге – его родной губернии, состоялся всесоюзный семинар, посвященный творчеству Леонтьева. В семинаре принимали участие А.А. Корольков, Н.В. Дамье, Л.Р. Авдеева, Н.А. Шестаков, А.П. Козырев, А.Я. Кожурин и др., многие из которых до сих пор обращаются к философским воззрениям Константина Николаевича. В том же году вышли книги А.А. Королькова «Пророчества Константина Леонтьева» и А.Ф. Сивака «Константин Леонтьев», в которых авторы стремились познакомить читателей с забытым мыслителем, особенностями его философии.

Значительным вкладом в изучение философских взглядов К.Н. Леонтьева явилось издание двухтомного сборника «К.Н. Леонтьев: pro et contra» (1995), в который включены лучшие работы о нем.

Непосредственное отношение к теме нашего исследования имеют следующие диссертационные работы: Ермаков В.А. «Философия культуры К.Н. Леонтьева», Дамье Н.В. «Философия истории К.Н. Леонтьева», Дробжева Г.М. «Проблема социокультурного идеала в социальнофилософских воззрениях К.Н. Леонтьева», Мартысюк П.Г. «Формирование и кризис идеи прогресса в европейской философии», Кожурин А.Я.

«Социальные аспекты антропологии К.Н. Леонтьева и В.В. Розанова», Пашко Р.Г. «Концепция «византизма» Константина Леонтьева».

Категория «прогресс», к которой так часто апеллировал К.Н. Леонтьев, волновала умы многих мыслителей. Идея прогресса, как показано в историко-философских и социально-философских исследованиях имеет свою историю. Известно, что античная мысль дала блестящие образцы диалектики движения, но в рассуждениях первых философов, как считают историки диалектики, менее всего обнаруживается картина поступательного развития, преобладает картина цикличности, вихрей. Однако иную точку зрения высказывал А.Ф. Лосев7. Известно, что теория прогресса – продукт мысли XVII века и будет специально проанализирована в диссертации. Бурное развитие науки и промышленности Нового времени породило теоретикофилософские обоснования прогресса, в том числе социального.

История философии в СССР в 5-ти томах. Т. 3., М.: Наука, 1968. С. 338-341.

Р. Хеэр. Пионеры русской общественной мысли. М., 1955.

Лосев А.Ф. Античная философия истории. – СПб.: Алетея, 2000.

В эпоху Леонтьева этой проблеме уделялось особое внимание.

Выходило множество научно-популярных работ, среди которых типичной была брошюра «Что такое прогресс? Размышления отшельника».

Эволюцию идеи прогресса пытался представить читателям Де Грееф Гильом, который отталкиваясь от слов Ог. Конта: «Всякая идея может быть понята только из ее истории». По мнению Г. Греефа общественное развитие соприкасается непосредственно с областью индивидуального и общественного счастья».

В 1898 году Н.Я. Грот в Московском психологическом обществе читает реферат «Критика понятия прогресса», мотивами прогресса (изобретения орудий, телефона, машин, фонографа) он считает стремление людей сохранить свои силы для лучшего употребления, с целью достигнуть покоя, досуга и духовной свободы, но во всех этих своих устремлениях, по Гроту, мы остаемся всего лишь подражателями природы9. Идея прогресса в трактовке Грота приобретает нравственную окраску, «умственной подпочвой всех теорий Грота было воззрение на мир, как на явление этического порядка»10. В это же время выходят работы о прогрессе С.С. Никольского, П.Г. Виноградова11.

Эрн В.Ф. в марте 1907 г. в Религиозно-Философском обществе памяти Вл. Соловьева читает доклад «Идея катастрофического прогресса»12, пытаясь дать философскую характеристику христианской идее развития всемирноисторической жизни. Всю человеческую историю Эрн рассматривает как поступательное движение Богочеловечества, как соучастие Бога и человека в едином процессе и в этом чувствуется влияние Вл. Соловьева.

Огромное количество работ о прогрессе написано в советский период развития философии, в них преимущественно интерпретировались взгляды Маркса, Энгельса, Ленина на социально-исторические процессы. В последнее время интерес к этой проблеме не исчезает. В 1989 году в городе Гродно прошла конференция «Противоречия современного общественного прогресса», в сборнике статей которой имеется ряд работ об отношении к прогрессу многих русских философов, в том числе и К.Н. Леонтьева13.

Для целей нашего исследования существенно отметить, что у наиболее глубоких ученых, занимавшихся проблемами эволюции, развития обнаруживался скепсис в отношении универсальности понятия «прогресс», а подчас и в правомерности использования этого понятия. Бесспорным классиком биологической теории эволюции был Ч. Дарвин, но у него возникали серьезнейшие сомнения в правомерности применения к миру живого понятия прогресс. Какой из видов животных или растений Де Грееф Гильом. Общественный прогресс и регресс. Пер. с франц. Г. Паперсна. СПб., Ф. Павленков, 1896.

С. 4.

Грот Н.Я. Критика понятия прогресса // Вопросы философии и психологии, 1898, кн. V (45). С. 15-16.

Н.Я. Грот: Сб. статей, Петербург, 1911. С. 157.

Виноградов П.Г. О прогрессе. М., 1998; Никольский С.С. Прогресс. Оренбург, 1908.

Эрн В.Ф. Идея катастрофического прогресса // Русская мысль, Х, 1909.

Тезисы докладов межвузовской научной конференции «Противоречия современного общественного прогресса». Гродно, 1989.

прогрессивнее, каковы критерии прогресса и возможны ли вообще такие критерии? – эти вопросы занимали Дарвина и последующих теоретиков эволюции живых систем (Завадский, Добжанский, Майр). В 60-70-е годы появилась серия работ А.М. Миклина, в которых подробно рассматривались многочисленные критерии органического прогресса, и обосновывалась мысль об ограниченности каждого из этих критериев. Правда, Миклин, как и его учитель К.М. Завадский, предполагали, что возможно построение универсальной картины биологического прогресса с учетом синтеза многих критериев.

Противоречивость социального бытия привела к противоречивости оценок социального прогресса – от восторженного к нему отношения до полного отрицания. ХХ век – это не только век тотального увлечения идеями прогресса как на уровне научного, так и обыденного сознания, но это и век критики прогресса. Обнаружилась поляризация: одни считают прогресс естественной и необходимой формой социального развития, другие, как уже отмечалось выше, обнаружив сомнительные результаты нравственного, эстетического развития цивилизованного человечества, вовсе отказывают понятию социального прогресса в праве на существование.

В диссертации, таким образом, использованы не только работы о Леонтьеве, но и исследования о прогрессе органических систем; как социальных, так и биологических.

Цели и задачи исследования. Целью работы является определение содержания концепции цветущей сложности, разработанной Леонтьевым, сопоставление этой концепции со взглядами на прогресс, как его современников, так и мыслителей, творивших в более позднее время.

Выполнение поставленной цели предполагает реализацию следующих задач:

1. последовательно исследовать идеи Леонтьева о социальном прогрессе, высказанные им как в работах, которые ныне называют философскими, так и в его публицистических литературнокритических статьях, заметках и очерках;

2. обратиться не столько к хронологии творческого развития идей прогресса у самого Леонтьева, сколько к выявлению смысла этих идей высказанных в разное время в его трудах, поэтому хронологический принцип использован в диссертации лишь 3. исследовать категории и понятия, образующие основу социальнофилософских взглядов Леонтьева: «цветущая сложность», «эгалитарный прогресс», «средний европеец» и др.;

4. выделить особо его наиболее отточенную работу «Византизм и славянство», но для целей нашего исследования не менее важны также не завершенная, но наполненная провидческими идеями, работа «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения», «Племенная политика как орудие всемирной революции», «Грамотность и народность» и ряд других;

5. провести ретроспективный сравнительный анализ социальнофилософских взглядов К.Н. Леонтьева и других теорий общественного прогресса. О цикличности развития написано значительное количество работ (Шпенглер, Тойнби, Сорокин), поэтому в диссертации эти концепции рассматриваются лишь в той степени, в какой они повторяют или развивают идеи Леонтьева, в той мере, которая требуется для их сопоставления;

6. выявить влияние социальной теории К.Н. Леонтьева на развитие взглядов других мыслителей.

Объект исследования – социальная философия К.Н. Леонтьева в контексте исторического развития русской философии второй половины ХIХ – начала ХХ века. Соответственно предметом исследования стали идеи Леонтьева о цветущей сложности, эгалитарном прогрессе, «среднем европейце», циклах исторического развития культур, государств, наций.

Теоретическая и методологическая основа исследования строилась на обобщении как достижений философии прошлых веков (Платон, Аристотель, Гегель, Маркс), так и современных методологических работ.

В работе использованы метод единства исторического и логического, метод восхождения от абстрактного к конкретному, методология системного подхода.

Источниковедческой и историографической базой работы явились:

собрание сочинений К.Н. Леонтьева, его письма, свидетельства современников, исследования, опубликованные в последнее время.

Научная новизна диссертационного исследования и положения, выносимые на защиту:

1. Исследование творчества Леонтьева позволяет обосновать утверждение о том, что он был глубоким теоретиком социального развития, в том числе и прогресса, отвергнувшим не сам по себе прогресс, а упрощенные представления о нем.

2. Независимо от немецких философов (Гегеля, Маркса), Леонтьев открыл метод восхождения от абстрактного к конкретному, выявив его содержательный смысл в развитии культур. Переход от первоначальной простоты к цветущей сложности означал для Леонтьева движение к единству многообразия, то есть к конкретности в терминологии Гегеля.

3. Если для теоретиков социальной философии прогресс и циклическое развитие обычно являются антиподами, то Леонтьев сумел совместить эти концепции. Исторические циклы жизни культур, государств, наций имеют стадию восхождения к органической сложности, цветению, то есть фактически – это классическое объяснение прогрессивной ветви развития.

Вместе с тем это развитие к совершенству имеет свои временные ограничения, которые в значительной степени зависят от воли людей, от их стремлений к удержанию красоты национальной культуры, силы государства. Социальный прогресс в форме движения к цветущей сложности не имеет, таким образом, автоматического характера: народы и культуры могут погибать раньше срока, предопределенного исторической цикличностью.

4. Значение идей Леонтьева для теории прогресса состоит еще в том, что он раньше теоретиков эволюционизма в биологии открыл два принципиально различных типа прогресса. В эволюционной теории А.Н. Северцов их характеризовал как противоположность чисто биологического прогресса (размножение, рост численности особей) и ароморфоза (качественное совершенствование живых систем). Если для биологии теория Северцова имела революционное значение, то для социальной философии, на наш взгляд, не оценены идеи Леонтьева о принципиальном различии эгалитарного прогресса (создающего лишь видимость прогресса, а в действительности разрушающего целостность общества, культуры, народа) и восхождения к цветущей сложности. Культура, достигшая совершенства, переживает в дальнейшем, согласно выводам Леонтьева, стадию вторичного смесительного упрощения, т.е. деградации, регресса (это также имеет аналогии с позднейшими открытиями в биологии А.Н. Северцова), но она не исчезает совсем, а продолжает жить и развиваться в других национальных культурах (греческая культура, например, преемственно включена в культуры европейских народов и в русскую культуру).

5. Существенными для современной социальной философии остаются мысли Леонтьева о различии культуры и научно-технического прогресса (цивилизационного развития). Это позволяет провести четкие границы между культурой подлинной, опирающейся на религию, народные традиции и псевдокультурой, которую в последнее столетие обычно именуют массовой культурой.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Основные положения и выводы диссертации могут быть использованы в дальнейшей разработке концепции прогресса К.Н. Леонтьева, а также в теории общественного развития. Результаты работы представляется возможным использовать при написании пособий по социальной философии, в чтении лекций по русской философии.

Апробация работы. Основные положения и выводы работы обсуждались на научных конференциях межвузовского (Бийск, 1998), регионального (Горно-Алтайск, 1998) и международного (Новосибирск, 1997; Санкт-Петербург, 1997-2001) уровня, что нашло свое отражение в семи научных публикациях в сборниках по итогам этих конференций.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, выявляется степень ее научной разработанности, формулируются цель и задачи исследования, определяется его методологическая база, выражается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы.

Первая глава «Своеобразие концепции К.Н. Леонтьева о социальном развитии и прогрессе» состоит из двух параграфов и посвящена эволюции идеи прогресса вообще и общественного в частности. В этой главе подробно рассматриваются воззрения Леонтьева на проблему социального прогресса в контексте его философских идей.

В первом параграфе – «Истоки идеи единства прогрессивного и цикличного развития (к предыстории вопроса)», рассматривается становление идеи прогресса в ее отношении к идее цикличности, прежде всего, раскрывается сущность полемики в отношении античной философии истории.

Принято утверждать (это стало едва ли не постулатом, т.к. проникло на страницы учебников по истории философии), что в античности не существовало идеи прогресса, ибо она знала лишь круговороты, вихри, циклически замкнутые движения.

Между тем, как показал выдающийся исследователь античности А.Ф.

Лосев, такое традиционное восприятие отнюдь не всегда правильно и достаточно, так же как и неверно отрицание всякого представления об историческом прогрессе в Древней Греции, так как в идее вечного возвращения идея прогресса, равно как и идея регресса, имплицитно содержится.

Однако если мы можем констатировать, что категория органического развития продумана в античности достаточно глубоко, то в рассуждениях относительно общественного или исторического развития античные философы чрезвычайно скупы. Тем не менее, А.Ф. Лосев утверждает, что теории исторического процесса в античности присутствовали, в них раскрыты идеи как прогрессивного, так и регрессивного и даже прогрессивно-регрессивного развития.

Примером теории исторического регресса могут служить: теория пяти веков человеческой истории Гесиода, в основе которой лежит представление об ухудшении человеческой природы; прогрессивная философия истории заложена в творчестве родоначальника Элейской школы Ксенофана, согласно которому: "Не от начала все открыли боги смертным, но постепенно, ища, люди находят лучшее"14; в известных рассуждения софистов о прогрессивности юридического закона в отношении с естественным, где мы обнаруживаем мысль о том, что современное состояние человеческого общества существовало не всегда, например, Фрагменты ранних греческих философов. – М., 1989. Ч. I. С. 121.

Протагор схематично обрисовал путь перехода людей от дикого состояния к цивилизации. Лосев показывает равнозначность прямолинейного и кругового движения у Гераклита и Парменида. Для Гераклита «путь вверх и путь вниз один и то же» и у Парменида «во всем имеется обратный путь», поэтому «если Платона и других античных мыслителей мы не будем понимать циклически, а будем понимать как проповедников бесконечного прямолинейного движения, то это тоже будет правильно, и, во всяком случае, не менее правильно, чем представление о вечном круговращении. Поэтомуто и получается у греков мнимое противоречие между бесконечной окружностью и бесконечной прямой; и они попеременно говорят то об одном, то о другом и рисуют свои основные исторические взгляды. Здесь – не противоречие, а самая обыкновенная и притом вполне элементарная диалектика»15. Таким образом, свойственный грекам всеобщий циклизм не противоречит их представлениям о постоянном восхождении и нисхождении, то есть о противоположных направлениях развития.

Во втором параграфе – «Концепция о цветущей сложности и принцип восхождения от абстрактному к конкретному», посвященном проблемам общественного прогресса в социальной философии К.Н. Леонтьева основной акцент делается на одну из его наиболее отточенных работ – «Византизм и славянство, проводится сравнительный анализ движения от первичной простоты к цветущей сложности и восхождения от абстрактного к конкретному.

Ценность социально-философских взглядов К.Н. Леонтьева заключается, прежде всего, в концепции, в которую органически вписываются следующие категории и понятия: развитие («триединый процесс»); форма («деспотизм внутренней идеи, не дающий материи разбегаться»); «эгалитарно-либеральный прогресс» (социально-философская разновидность «вторичного смесительного упрощения»); проблема долговечности государств и культур; гармония («плодотворная и чреватая творчеством, по временам и жестокая борьба»); организация («разнообразие в единстве»). Глубиной и оригинальностью социально-философских построений Леонтьева восхищались многие современники16.

Особое внимание философ обращает на эгалитарно-либеральный процесс, который является социально-философским выражением вторичного смесительного упрощения триединого процесса развития. Сам Леонтьев утверждает, что «между эгалитарно-либеральным поступательным движением и идеей развития нет ничего логически родственного, даже более:

эгалитарно-либеральный процесс есть антитеза процессу развития»17.

Исследователь, будучи не только художником мысли, но и мастером слова, Лосев А.Ф. Античная философия истории. – СПб.: Алетея, 2000 – С.236-237.

Свящ. И. Фудель. Культурный идеал К.Н. Леонтьева // К.Н. Леонтьев: pro et contra. Кн.1. СПб.: РХГИ, 1995.С. 160-180; В.В. Розанов. О Константине Леонтьеве // Там же. С. 409-416; Н.А. Лесков // Голос, 1881, Новости, 1883; Н.А. Бердяев. Константин Леонтьев (Очерк из истории русской религиозной мысли). Париж, 1926; В.В. Розанов. Теория исторического прогресса и упадка // Русский вестник. 1892. № 1-3.

Леонтьев К.Н. Византизм и Славянство // Собр. соч., Т. 5. С. 198.

употребляет здесь понятие «развитие» только в качестве обозначения процессов, ведущих к цветущей сложности. И в подтверждение этому мысли философа: «При последнем (развитии – И.Ш.) внутренняя идея держит крепко общественный материал в своих организующих, деспотических объятьях и ограничивает его разбегающиеся, расторгающие стремления.

Прогресс же, борющийся противу всякого деспотизма – сословий, цехов, монастырей, даже богатства и т.п., есть не что иное, как процесс разложения, процесс того вторичного упрощения целого и смешения составных частей, … процесс сглаживания морфологических очертаний, процесс уничтожения тех особенностей, которые были органически (т.е. деспотически) свойственны общественному телу»18.

В своем творчестве Леонтьев не просто излагает концепцию историкокультурного развития, но и анализирует те или иные методологические основания социального знания и, прежде всего критерии общественного прогресса. Проблема определения степени прогрессивности развития той или иной системы является сложнейшей среди вопросов, касающихся прогресса.

Сложность заключается в относительности оценок прогресса. Так, в ХХ в.

среди отечественных ученых разгорелась дискуссия о критериях прогресса вообще, и биологического в частности (Завадский, Добжанский, Майр, Миклин).

Рассуждения об общественном прогрессе построены у К.Н. Леонтьева на противопоставлении процессов усложнения, гетерогенеза при одновременном деспотическом единении и процесса эгалитарнолиберального. На примерах прошлых и современной ему эпох мыслитель анализирует структуру и механизмы уравнительных тенденций общественной динамики, ищет движущие силы эгалитарного процесса.

Восставая против западного прогресса, философ призывал “подморозить” Россию, требовал сохранить и укрепить сословное государство и монархическое правление. Он выступал за общественноцерковный уклад, который называл “культурой византийской дисциплины”.

Сохранение национальной, духовной, бытовой самобытности, укрепление православия, эстетических начал и т. п. – вот путь страны, в этом ее спасение, считал Леонтьев. Существенно, что за его политикой всегда одно и то же – красота живой жизни, которую он изображал и защищал убедительнее, чем все свои политические проекты. “Эстетика жизни” нашла свое научное обоснование в виде закона о триедином процессе развития и упадка обществ, государств, цивилизаций и культур, существующих, как он предполагал, по принципам живого организма. Закон универсален и не замысловат: вначале – “первичная простота”, неразвитость и прерывность.

Затем наступает пора “цветущей сложности”, буйства красок, обособления и разнообразия форм. Европа одряхлела, изжила свое прекрасное в прошлом (средние века), сделалась однообразно демократической и неумолимо идет к закату. А в России появились только первые признаки упадка, ее еще можно Леонтьев К.Н. Византизм и Славянство // Собр. соч., Т. 5. С. 198-199.

спасти. Ее следует изолировать от Европы, на которую она смотрит как на пример, достойный подражания, усилить ее византизм государственностью Китая и религиозностью Индии – и тогда Россия даст миру новую культуру, способную оставить ее в эпохе “цветущей сложности”.

Рассуждения мыслителя, касающиеся прогресса, заслуживают особого внимания. Принцип «восхождения от простейшего к сложнейшему», выдвинутый Леонтьевым, существенно обогащает принцип восхождения от абстрактного к конкретному, развитый Гегелем. Писатель был равнодушен, безразличен к творчеству философов немецкой школы диалектики – Канту, Фихте, Гегелю, Марксу. Леонтьев не стремился к системной форме вообще.

Его мысли в письмах, публицистике, романах есть форма философствования, отрицающая системотворчество гегельянства.

Гегель, как известно, представил историческое развитие не как простое непрерывное изменение вещей, а как закономерное развитие, вполне определенный поступательный процесс движения. Леонтьев же, определив в качестве наиболее объективного критерия исторического развития идеал «цветущей сложности», независимо от немецких философов (Гегеля, Маркса) рассмотрел метод восхождения от абстрактного к конкретному, выявив его содержательный смысл в развитии культур. Переход от первоначальной простоты к цветущей сложности означал для мыслителя движение к единству многообразия, т.е. к конкретному в терминологии Гегеля.

Таким образом, заслуга К.Н. Леонтьева заключается в том, что его концепция триединого процесса развития является органической составляющей общей теории диалектики. Восхождение к цветущей сложности есть ни что иное, как путь от абстрактного к конкретному. В то же время теория смесительного упрощения способна понятийно обогатить диалектический метод, ибо она дает логическое определение различным кризисным явлениям, более того, с помощью этого понятия возможно, как показал Леонтьев, объяснение некоторых форм развития, в частности, эгалитарного прогресса.

Вторая глава – «Историческая судьба критики эгалитарного прогресса» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе – «Средний европеец, как идеал и орудие всемирного разрушения» – классическое сочинение об эгалитарном прогрессе» анализируется неоконченная, объемная работа «Средний европеец, как идеал и орудие всемирного разрушения», даже в самом названии которой прочитывается острейшая современная проблема массовой культуры, усредненности бытия народов и личностей. Либералы хорошо понимали, что распространение их идей в России проблематично из-за отсутствия социальной поддержки в обществе, т.к. ни дворянство, ни крестьяне – эти две, характерные только для России и бесконечно отставшие друг от друга крайности властителей и подвластных не будут склонны к их позиции. И только среднее сословие сможет воспринять их идеи, стать главной политической опорой свободомыслия, потому что именно это влиятельное, независимое, вполне самостоятельное «третье» или «среднее»

сословие уже сыграло свою решающую роль на Западе. К.Н. Леонтьев же в противовес расхожему мнению заявляет, что средний человек, за которого так ратовали либералы, есть не цель, а орудие всемирного разрушения и к этой проблеме, к борьбе со «средним человеком» он обращается на протяжении всей своей жизни.

Анализ творчества Леонтьева позволяет сделать выводы, что он предвосхитил философов ХХ столетия. Развиваемая мыслителями ХХ века тема кризиса культуры, зрела в недрах предшествующего столетия, т.к.

проблемы, с которыми мы столкнулись в современности, уже были подняты Леонтьевым. Так еще во второй половине XIX-го века определил К.Н.

Леонтьев гибельные тенденции европейской цивилизации. Эти тенденции формируют понятие «эгалитарный прогресс». Мы привыкли считать прогресс явлением положительным, ибо он предполагает развитиерасширение-усложнение наших возможностей. Однако последнее, по мнению Леонтьева, сходит на нет, когда речь идет об эгалитарном, т. е.

уравнительном характере прогресса. Под эгалитарным прогрессом здесь понимается та техногенная сила, которая уничтожает духовные, культурологические, творческие аспекты личности. Во вторичном смесительном упрощении, Леонтьев видит и начало гибели самой европейски-культурной России. Ключ спасения от «бесцветной воды всемирного прогресса» для России, по мнению мыслителя, лежит только в византизме.

Исследование философии Леонтьева позволяет обосновать утверждение о том, что он был глубоким теоретиком социального развития, в том числе и прогресса, отвергнувшим не сам по себе прогресс, а упрощенные представления о нем. Осуждая поверхностное понимание общественного прогресса, Леонтьев видит причину этой поверхностности в непонимании важности эстетического мерила в истории. Отсутствие эстетизма в предельно рационализированной жизни позволило возобладать и социальной науке эгалитарным тенденциям.

К. Леонтьев не был противником прогресса, прогресса истинного, того прогресса, который есть движение от первобытной красоты к «цветущей сложности». Напротив, такой прогресс – настоящий, созидательный прогресс, «ход от простейшему к сложнейшему», а не просто движение вперед – он приветствовал. И в то же время для Леонтьева «идти скоро, идти вперед – не значит непременно к высшему и лучшему. … Идти все вперед и быстрее можно к старости и к смерти, к бездне»19. Но если прогресс – не разрушительное движение, стремящееся под гору, а, наоборот, творческий процесс, то Леонтьев всегда за такой прогресс. Для созидательного прогресса, ведущему к усложнению, ко дню цветения «лучше быть парусом Леонтьев К.Н. Передовые статьи Варшавского дневника 1880 года //. Восток, Россия и Славянство. Т. 2.

М., 1886, С. 45.

или паровым котлом; после этого невозвратного дня достойнее быть якорем или тормозом для народов, стремящихся вниз под гору, стремящихся нередко наивно, добросовестно, при кликах торжества и с распущенными знаменами надежд».

Во втором параграфе – «Национальное и общечеловеческое в культуре: П.Е. Астафьев, В.С. Соловьев и К.Н. Леонтьев» представлена одна из проблем, ярко характеризующая теорию эгалитарно-либерального прогресса, определяющая вторичное смешение европейской цивилизации – вопрос о национальном начале в триедином процессе той или иной общественной формы, вопрос о соотношении категорий «культура» и «национальность». Выработка национального самосознания – задача извечно актуальная для нашей страны, побуждала К. Леонтьева активно размышлять над тем, в чем сущность и призвание России. В русской периодике в 80-х – нач. 90-х годов XIX века обсуждение этой проблемы вылилось в спор Леонтьева, В.С. Соловьева и П.Е. Астафьева о национальности.

Астафьев определял национальность как первооснову развития всякой культуры, стержень, определяющий ее характер и проблематику. Культура не мыслима без национальности, развивается в ее рамках, которые организуют культуру в некую завершенную историческую и психологическую целостность. Леонтьев выступает отнюдь не против самобытности национальной, он выступает против идеи чисто племенной, не претендующей ни на какие духовные ценности, которые так важны в сближении между отдельными народами. Племенной идее, идее панславизма, которая есть «подражание и больше ничего. Это идеал современно-европейский, унитарно-либеральный, это – стремление быть как все. Это все та же общеевропейская революция»20. Все это, с его точки зрения ведет к космополитизму.

Другим участником полемики был В.С. Соловьев. Идее национальности Астафьева Соловьев противопоставил идею всечеловечества. Оригинальную и самобытную славянскую культуру Соловьев считал необходимым включить в единую общемировую культуру;

всякое национальное, религиозное разнообразие – помеха на пути всемирного Богочеловеческого шествия. Такой взгляд был неприемлем для К.Н. Леонтьева, который надеялся на цветение всех форм государственной жизни России, «но не мечтал о всеобщем благоденствии, всеобщей любви, о рае на Земле, ибо такие идеалы противоречат представлениям о Богочеловечестве, и возможностям совершенствования человека через беды, опасности, нравственную борьбу»21, однако во многом Соловьев и Леонтьев были сходны. «Действительность западноевропейской и русской жизни определяется Соловьевым как новая – капиталистическая – форма рабства, Леонтьев К.Н. О национализме политическом и культурном. Письма к Вл. Соловьеву // К. Леонтьев, наш современник. СПб., 1993. С. 51.

Корольков А.А. Константин Леонтьев и судьбы культуры // Леонтьев: pro et contra. Кн. 1. С. 9-10.

как угнетение труда капиталом, как паразитирование города на деревне»22.

Соловьев, например, пишет о городской цивилизации, которая есть, согласно ему, непременно зло, а наши города похожи на «вредных паразитов, истощающих народное тело».

Леонтьев, так много страдавший о судьбе России, возлагая на нее большие надежды, желая ей спасения, надеясь на ее роль в мировой культуре, был возмущен и заявлением Соловьева о том, что русская цивилизация есть цивилизация европейская. Но как бы не разочаровывался Леонтьев в Соловьеве, как бы ни спорили они между собой о роли христианства в истории, их объединяла глубокая личная религиозность радение о судьбах своей родины.

В третьем параграфе – «Дискуссия о социальной философии К.Н. Леонтьева в конце XIX – начале ХХ века» отражена суть полемики возникшей среди философов, писателей, исследователей, касавшихся в своем творчестве концепции К.Н. Леонтьева, его социально-политических оценок прошлого, современности и историко-культурных предсказаний будущего, и самим мыслителем.

В начале параграфа указывается на творческое восприятие идейного наследия К.Н. Леонтьева В.В. Розановым. С некоторыми фрагментами теории общественного прогресса мыслитель был согласен, другие же он своеобразно интерпретировал, либо отверг. Отмечается также, что влияние К.Н. Леонтьева на личность и мировоззрение В.В. Розанова было огромным и, несмотря на полемику по отдельным вопросам, их позиции почти не отличаются.

Рассмотрев социально-философские позиции Леонтьева и Розанова, автором делаются некоторые обобщения. Во-первых, при анализе взглядов этих философов на общественный прогресс, на историю России в частности, необходимо учитывать творческую интерпретацию Розановым многих общественно-теоретических положений концепции триединого процесса развития. Во-вторых, Розанов, излагая понимание истории К.Н. Леонтьевым, вскрыл определенную теоретическую ненагруженность некоторых аспектов леонтьевской теории общественного прогресса, тем самым, предоставив этой теории возможность развиваться. В-третьих, несмотря на ряд серьезных социально-методологических и мировоззренческих расхождений во взглядах философов, мы, анализируя их историко-философское наследие, с определенностью находим то сущностное, что объединяет Леонтьева и Розанова. Это, конечно же, эстетическое понимание истории обоими мыслителями, их стремление сохранить жизнь как величайшую красоту природы; для обоих «красота есть мерило жизни, … но красота не в какомлибо узком, субъективном ее понимании, а только в значении – разнообразия, выразительности, сложности»23.

Асмус В.Ф. Задача пересоздания действительности и философия // Русская философия: Имена. Учения.

Тексты: Сб. / Сост. Солнцев Н.В. – М., 2001. С. 451.

В.В. Розанов. Эстетическое понимание истории. // К.Н. Леонтьев: pro et contra. Кн.1. СПб.: РХГИ, 1995.

С. 121.

Среди философов, внезапно «обретших» для себя в лице Константина Николаевича если не духовного учителя, то единомышленника, был, несомненно, Н.А. Бердяев, который, размышляя над творческим наследием К.Н. Леонтьева, выявил ряд противоречий в его социальной философии, взаимообусловленную иерархическую соподчиненность: 1) философия Леонтьева покоится на натуралистском миропонимании XIX века; 2) социальная теория триединого процесса развития не выделяет онтологическую позицию категории «свобода»; 3) вследствие этого, по крайней мере, неоднозначно К.Н. Леонтьев определил соотношение категорий «свобода» и «равенство», гуманистическое осознание индивидуализма и индивидуальности. Мы считаем, что последнее замечание Бердяева, по крайней мере, спорно, ибо как раз Леонтьев впервые дифференцировал понятия индивидуализма и индивидуальности:

«Индивидуализм губит индивидуальность». Кто еще сказал точнее Леонтьева? Индивидуальность, по Бердяеву, лишь неповторимость, а для Леонтьева индивидуальность несет в себе культуру народа, истории. Как раз Бердяев склонен отождествлять индивидуальность и индивидуализм – это проявляется и в его трактовке творчества, и свободы как чисто индивидуального акта независимости от внешних обстоятельств. Для Леонтьева же быть свободным – значит быть в культуре.

Далее указывается на принадлежность Леонтьева к ветви экзистенциалистов. Однако, если в западноевропейском экзистенциализме было два течения: религиозное (отец-основатель – Киркегард, в ХХ в. к религиозному течению принадлежал Г. Марсель и К. Ясперс, к светскому – А. Камю, Ж.П. Сартр, С. де Бовуар) и безбожное (отец-основатель – Ницше), то Леонтьев испытал на себе и предложил миру оба экзистенциальных решения проблемы смысла жизни. В этом – величие мыслителя и еще один аспект его творчества, достойного изучения во всей своей многоликости и глубине.

В заключении подводятся итоги исследования, излагаются выводы, к которым приходит автор, указываются перспективы изучения данной проблемы.

Основные положения исследования содержатся в следующих публикациях автора:

1. Константин Леонтьев о судьбе Европы и России. // Дети севера: Тезисы докладов и сообщений IV Международной конференции «Ребенок в современном мире». (Санкт-Петербург, 8-10 октября 1997 г.). – СПб.: Издво РХГИ, 1997. – С. 30-31.

2. Игумен всея Руси. // Тезисы докладов II Международной конференции «Развитие личности в системе непрерывного образования». Часть II.

Новосибирск: Изд-во НГПУ, 1997. – С. 101-102.

3. Проблема нравственно-эстетического воспитания личности в современной России на примерах творчества К.Н. Леонтьева. // Материалы научнопрактической конференции «Социально-экономические проблемы развития города Горно-Алтайска до 2000 года». РИО «Универ-Принт», 1998г. – С. 102-104.

4. Проблема утраты духовности в современной России как разрыв преемственности поколений. // Культура на защите детства: Тезисы докладов и сообщений V Международной конференции «Ребенок в современном мире: права ребенка». (Санкт-Петербург, 27-29 мая г.). – СПб.: Изд-во РХГИ, 1998. – С. 214-215.

5. Судьба России в философии К.Н. Леонтьева. // Тезисы научнопрактической конференции «Проблемы сельской малокомплектной школы и пути их решения. – Бийск: НИЦ БИГПИ, 1998. – С. 121-122.

6. Эгалитарный прогресс как антипод творческого развития личности // Философия детства и творчество: Тезисы докладов и сообщений VII Международной конференции «Ребенок в современном мире: детство и творчество». (Санкт-Петербург, 19-21 апреля 2000 г.). – СПб.: Изд-во РХГИ, 2000. – С. 384-386.

7. Идея отечества и иллюзии свободы в консервативной концепции К.Н.

Леонтьева // Отечественная философия детства: Тезисы докладов и сообщений VIII Международной конференции «Ребенок в современном мире: отечество и дети». (Санкт-Петербург, 18-20 апреля 2001г.). – СПб.:

Изд-во РХГИ, 2001. – С. 159-160.