В параграфе 1.1. «Экспликация понятия «регресс» (историкофилософская традиция)» дается анализ того, как в процессе исторического развития различные социальные, экономические, политические и другие изменения в обществе влияли на представления о социальном регрессе в философской рефлексии.

Проанализирован смысловой ряд понятий, раскрывающих различные регрессивные явления, такие как: кризис, катастрофа, крах, упадок, коллапс, надлом, распад, социальная деградация, «новое варварство», «антипрогресс».

На наш взгляд, наиболее удачным, соответствующим поставленной проблеме, является понятие «частный регресс». Под «частным регрессом»

понимается регресс нравственности в обществе как оборотная сторона социально-экономического прогресса общества.

В параграфе 1.2. «Диалектика прогресса и регресса в различных прослеживается, как различные исследователи (историки, философы, культурологи и др.) связывают прогресс и регресс с различными сферами общества. Прогресс (развитие) обычно ассоциируется с наукой, техникой, материальной сферой, цивилизацией (как противоположностью культуре) и т. д.; регресс – с упадком культуры (как противоположностью цивилизации), нравственностью, духовностью, в зависимости от трактовки последней, при этом не всегда уточняя терминологию.

В результате анализа традиции соотнесения регресса и прогресса с различными сферами общества нами условно выделяются две основные сферы, которые также обозначают определенные этапы развития обществ.

Одна сфера (условно – первая) предшествует другой (условно – второй) во времени, а потом одна из них регрессирует за счет прогресса другой.

Например, духовно-нравственная сфера и материально-экономическая сфера у А. Тойнби, культура и цивилизация у О. Шпенглера, общность и общество у Ф. Тенниса, воля к культуре и воля к жизни у Н. А. Бердяева, такие модусы существования, как «иметь» и «быть» у Э. Фромма и др.

Но в любом случае присутствует момент, когда эти сферы (этапы) находятся в состоянии относительного равновесия. Классическим примером такого подхода являются суперсистемы П. Сорокина. У него периоды преобладания одной из двух основных суперсистем (идеациональная и чувственная) сменяются через краткий период доминированием третьей (идеалистической), которая является синтезом первых двух16. У В. Парето этот момент равновесия называется оптимальным состоянием системы.

В параграфе 1.3. «Интеллектуальная и нравственная сферы как основания механизма регресса (аксиологический подход)» раскрывается авторская концепция данного процесса.

Для обоснования выделенных нами двух сфер мы обратились к проблеме антропосоциогенеза, формирования человека как вида Homo sapiens – человека разумного. В данном контексте характеристика «разумный» подразумевает единство развитых в человеке интеллекта и нравственности. Интеллект воплощает в себе мышление и речь и связанную с ними орудийную деятельность, так как развитие речи и моторики рук взаимосвязаны. Интеллект понимается нами как средство компенсации отсутствия (редукции) инстинктов и как средство защиты и нападения, приспособления к природе.

Нравственность понимается нами как обуздание животных инстинктов (полового, пищевого, самосохранения) и связанной с ними агрессии, вплоть до убийства. Функция нравственности – охранительная, она направлена на сохранение общества, его организацию, структуризацию. Нравственность самовоспитание и т. д. В итоге нравственность обязательно предполагает включенность человека в конкретный социум. Также она обязательно предполагает взаимоответственность индивидуума и социума.

Разделяя сферы интеллекта и нравственную, важно также учитывать их трехуровневую структуру: микроуровень, макроуровень и мегауровень.

Сфера интеллекта предполагает направленность активности субъекта вовне и рассматривается на основе субъектно-объектных отношений, как изначально неравных, властных. Она проявляется в таких формах, как преобразование, контроль, господство и т. п. В качестве объектов выступают природа, а также (в зависимости от уровня) отдельные индивидуумы, Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. – 543 с.

социальные группы и другие общества. Сфера нравственности предполагает направленность активности субъекта в тех же формах на себя, и анализируется с точки зрения субъектно-субъектных отношений.

Состояние нравственно-интеллектуального баланса воплощает в себе сущностные признаки культуры у Й. Хейзинги. Во-первых, «равновесие духовных и материальных ценностей», но все-таки главным критерием в определении культуры как высокой является «этический и духовный» (а не интеллектуальный и эстетический). Во-вторых, наличие идеала, «идеал сообщества». В-третьих по порядку, но по сути главное, «культура означает господство над природой», как над окружающей, так и это более важно – над своей собственной человеческой природой17.

Исходя из вышесказанного социальный регресс можно определить как процесс начала утраты культуры, переход отношений с субъектносубъектного типа на субъектно-объектный тип, реализующийся на микро-, макро- и мегауровнях, а значит, и смены ценностных ориентаций людей.

Если говорить об исторических примерах состояния относительного древнегреческую культуру, одним из основных понятий которой и ее идеалом является понятие калокагатии (от др.-греч. — совершенство человеческой личности. Идеал калокагатии включает в себя баланс коллектива и личности, баланс количества и качества, понятие меры.

Во второй главе «Признаки социального регресса» раскрываются факторы, запускающие механизм данного процесса и его признаки.

маркерах, определяющих как механизм регресса, так и механизм прогресса.

Хёйзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня: Пер. с нидерл. - М.: Издательская группа «Прогресс», «Прогресс-Академия», 1992. - С. 258 – 262.

Так как регресс сферы нравственности является оборотной стороной прогресса сферы интеллекта, соответственно, признаки прогресса сферы интеллекта и регресса сферы нравственности суть одни и те же.

Так как в данном исследовании автор опирается на сформировавшийся еще в античности традиционный подход к социальному регрессу как упадку нравственности, то, соответственно, и маркеры динамики социального регресса также следует искать у античных авторов. Для них таковыми являлись алчность и честолюбие. По мнению Платона, Аристотеля, Сенеки и других авторов, главная опасность алчности и честолюбия заключается даже не в них самих, а именно в том, что они не знают предела. Эти качества расцветают там, где для них складываются благоприятные условия, там, где они поощряются. Честолюбие и алчность являются также значимыми субъективными факторами эволюции и/или прогресса сферы политики и сферы экономики соответственно. Поэтому следующий тезис касается положения, при котором алчность и честолюбие становятся уже реальным признаком социального регресса.

Отношение общества к алчности и честолюбию зависит от ценностнонормативной системы данного общества. О крайней степени их выраженности следует говорить, когда они становятся главными побудительными причинами деятельности субъекта (человека, группы, общества), когда субъект утрачивает разборчивость в средствах достижения цели и становится рабом своих страстей. Это и есть состояние подлинного рабства в античной философии – и у Платона, и у Аристотеля, и у Сенеки, а затем – у Дж. Вико. В античной Греции такая модель поведения получила название hybris («неуважение к законным пределам различных видов»).

Таким образом, в качестве уже реального признака социального (нравственного) регресса следует выделить такую модель поведения социального субъекта (в первую очередь, элиты) в координатах «целисредства», когда в качестве целей выступают власть и/или богатство, сочетающиеся с неразборчивостью в средствах. Неразборчивость в средствах, предполагает: во-первых, игнорирование интересов других людей, групп, природы, использование их в качестве только средства; во-вторых, так как алчность и честолюбие не знают границ, то следующим шагом для реализации целей неизбежно становится применение насилия. Это находит свое выражение в таких социальных явлениях, как преступность и терроризм.

Но наиболее страшными по своим последствиям, являются такие социальные катастрофы, как террор, революции, и особенно войны, так как они приводят к массовой гибели людей. В этом смысле войну можно назвать квинтэссенцией социального регресса.

Исходя из исследований различных авторов, посвященных проблемам социально-политической организации безгосударственных и государственных обществ и проверяя их на наличие признаков регресса, мы приходим к выводу, что для неэгалитарных обществ с присваивающей экономикой уже характерно появление честолюбия как стремления к повышению собственного социального статуса, его институализации, как правило, среди мужчин. При этом уровень социального статуса человека не зависит от уровня материального богатства. То есть алчность порицается.

Это связано и с тем, что в обществах охотников и собирателей отношение к земле и ее дарам воспринимается не через категорию собственности, владения, а через категорию родства и чувство личной ответственности.

Применение насилия внутри общества минимизируется, а по отношению к чужакам считается нормой, хотя и зависит от таких факторов, как формы родства и степень воинственности. С переходом к производящей экономике к честолюбию присоединяется и алчность.

государственности, промежуточной формой является вождество, а заключительной – государство как институт, обладающий легитимным правом на применение насилия. Выражением алчности и честолюбия властвующих субъектов является престижное потребление, которое как социальный феномен не имеет предела и осуществляется за счет налогообложения подвластного населения, как своего, так и чужого. Все это нашло выражение в феноменах власти-собственности18, политаризма, номенклатуры и т. п. В своем пределе это приводит к различным видам насилия. В безгосударственных же обществах, алчность, честолюбие и применение насилия ограничивались этикой родства.

В параграфе 2.2. «Насилие как сущностный признак социального регресса» говорится о том, что систематическое применение насилия невозможно без использования механизма формирования образа внешнего и властвующих субъектов, так как он отражает древний принцип – «разделяй и властвуй». Это социально-психологический механизм, целью которого Действие механизма основано на использовании двух понятий К. Г. Юнга: персона и тень. Персона представляет собой социально приемлемый и /или навязанный людям образ. Тень – это то, о чем человек не хочет думать: собственные вытесненные и/или неосознанные страхи, нежелательные, неприемлемые качества и модели поведения и т. п. Первым этапом работы механизма является подавление сомнения в людях за счет сращения субъектов с персоной. Вторым – превращение людей в проецирование ее на других. Так происходит искусственное создание общего образа врага, его демонизация.

Чем активнее использование в политике какого-либо общества механизма формирования образа врага, особенно процесса подавления и См.: Васильев, Л. С. Восток и Запад в истории (основные параметры проблематики) // Альтернативные пути к цивилизации: Кол. монография / Под ред. Н.Н. Крадина, А.В. Коротаева, Д.М.

Бондаренко, В.А. Лынши. - М.: Логос, 2000. С. 96 – 114; Семенов Ю. И. Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). – М..: «Современные тетради».

2003. – 776 с. ; Восленский М. С. Номенклатура : Господствующий класс Советского Союза / Михаил Восленский ; Предисл. Джиласа М.. — Изд. 2-е, испр. и доп.. — London : Overseas publ. interchange, 1990. — 671 с.

проецирования тени, тем больше оснований для утверждения о выраженности регрессивных процессов в обществе.

В третьей главе «Исследование феномена социального регресса на примере истории западной цивилизации» на основе компаративистского подхода дается краткий анализ истории западной цивилизации в качестве иллюстрации механизма регресса, его признаков, их типичности. Акцент сделан на периодах прогресса сферы интеллекта, так как они являются одновременно и периодами максимально выраженного нравственно регресса.

В параграфе 3.1. «Античный мир и Средневековье» исследуется история афинского полиса, Римского периода античного общества и Средневековья в целях выявления в функционировании социума признаков регресса.

В качестве первого эпизода разбирается история Афин в V в. до н. э.

То, что Афины стали в это время лидером Эллады, связано главным образом с созданием военного морского флота Афин в рамках первого Афинского морского союза для оказания сопротивления персидскому флоту. Обладание морской гегемонией и, соответственно, контроль над торговыми путями привели к тому, что во второй половине V в. до н. э. во внешней политике Афин официально провозглашается «право сильного». Пелопоннесская война (431–404 гг. до н. э.), в которую оказалась вовлечена вся Эллада, явилась закономерным следствием внешней политики Афин, построенной на принципах милитаризма и праве сильного.

В политическом аспекте Пелопоннесская война была войной между демократией и олигархией. В этих гражданских смутах, как правило, убивали из личных, корыстных мотивов, используя такие обвинения, как «враг демократии» или «враг олигархии». В Афинах крайним проявлением использования механизма создания образа врага можно считать олигархический переворот 411 г. до н. э, который сопровождался массовыми убийствами и конфискациями имущества неугодных граждан.

Таким образом, в V в. до н. э. Афины демонстрируют бурное развитие в элите качества hybris («неуважение к законным пределам различных видов»). Во внешнеполитической сфере, а потом и во внутренней политике это проявилось в политике права сильного, во внешней экспансии, во внутренних распрях, что и привело к поражению в Пелопоннесской войне, к тому, что одна из главных ценностей афинян – свобода – была временно утрачена. Решался вопрос о полном уничтожении Афинского полиса.

Также свою роль в регрессе афинского общества сыграли процесс рационализации мифа, то есть процесс его десакрализации, и рационализация морали, что нашло свое отражение в таком факте, что номос (закон), апеллирующий к абсолютным ценностями мифологически-религиозного мировоззрения, все чаще стал заменяться псефисмами (постановлениями народного собрания). Факт их принятия во многом зависел от восприимчивости толпы и убедительности оратора, софиста по своей сути, для которого абсолютных ценностей не существовало. Отчасти этим объясняется неприятие такими философами, как Гераклит, Платон и Аристотель, демократии из-за ее тенденции к вырождению в охлократию (власть толпы).

В конце V в. до н. э. идеал «калокагатии» в афинском полисе разрушается, исчезает классическая древнегреческая трагедия, меняются (упрощаются) стили в искусстве. Начиная со второй половины IV в. до н. э., Афины все чаще утрачивали свободу, пока окончательно не попали под власть Рима в 271 г. до н. э.

В качестве второго эпизода европейской истории анализируется история становления и упадка Римской империи.

Особенность древнеримского общества, основная направленность его развития проявлялась в государственно-правовой и военной сферах, то есть в сферах интеллекта. Здесь Рим дошел до своих пределов. Во внешней политике это нашло свое выражение в формировании римской военной машины, в явлении милитаризма и как результат – в создании огромной Римской империи. Во внутренней политике это проявилось в формировании государственно-правовой системы и бюрократии, в постоянном усилении власти, растущей степени ее концентрации вплоть до императорской, а потом и до обожествления императора.

Прогресс римской государственности шел за счет утраты оригинальной этнической культурной традиции на окраинах империи, которой противопоставлялись процессы рационализации морали и десакрализации местных религиозных культов. Однозначным свидетельством социального регресса являются гражданские войны, когда граждане уничтожают друг друга, устанавливается террор внутри общества. В Риме это было связано с началом использования полководцами Марии и Суллы армии в личных целях для захвата власти с опорой на механизм создания образа врага.

В качестве третьего эпизода дается краткий анализ Средневековья как переходного периода от древней Римской империи к национальным государствам, образовавшимся в Европе в Новое время.

Для ранней и поздней средневековой Европы характерны процессы становления и упрочения католической церкви как главного института власти, который был своеобразным мостом между римской имперской властью и становящимися новоевропейскими монархиями. Этот долгий процесс формирования национально-этнической идентичности европейских народов шел через противостояние как внешним, так внутренним врагам. В качестве первых были язычники, евреи и мусульмане. В качестве вторых – инакомыслящие, еретики, гомосексуалисты и др. Это неизбежно предполагало использование механизма формирования образа врага, который в средневековой Европе, как в обществе тотальной религиозности, формировался по религиозному признаку – под флагом борьбы с сатаной.

В параграфе 3.2. «Новое время и эпоха модерна» рассматриваются труды социальных философов, начиная с К. Маркса и Ф. Энгельса и кончая Ю. Хабермасом и Ж. Бодрийаром, в которых понятие hybris используется явно или имплицитно при анализе капитализма, который легализует алчность и честолюбие, оценивая их как добродетели. И. Валлерстайн19 называет hybris очень важной составляющей американского духа. Становление и развитие капитализма в Европе, связанное с ними промышленное развитие (становление прогрессивным явлением. Это, безусловно, так, если говорить о сфере интеллекта. Что же касается сферы нравственности, то здесь все наоборот.

Начиная с XVII века установилась современная капиталистическая миросистема, основанная на безграничном накоплении капитала. На мегауровне это выразилось в формировании колониальной системы, в экономическом процветании севера за счет усугубляющейся экономической отсталости юга с такими явлениями, как рабство и работорговля, геноцид, навязывание западных ценностей. Оформилась политическая карта Европы, что привело к империализму, апофеозом чего можно считать такие глобальные социальные катастрофы, как две мировые войны XX века. На макроуровне – в становлении абсолютизма, авторитарных и тоталитарных режимов правления с эксплуатацией и террором по отношению к собственному населению. На микроуровне – в формировании определенного («делового аспекта», по А. А. Зиновьеву20), в росте преступности и самоубийств. Подобное осуществление власти с помощью силы есть самый низкий уровень качества власти, по Э. Тоффлеру21.

После второй мировой войны в мире установился режим «холодной войны» между двумя социальными системами, что также было бы невозможно без активного использования механизма создания образа врага.

В экономике можно говорить о разных моделях капитализма, в зависимости от культурных особенностей, преобладания тех или иных ценностей.

Валлерстайн И. После либерализма: Пер. с англ. М.: Едиториал УРСС, 2003. С. 194.

Зиновьев, А. А. На пути к сверхобществу. М.: Астрель, 2008. – 576 с.

Тоффлер, Э. Метаморфозы власти: Знание, богатство и сила на пороге XXI века: [пер. с англ.] /Элвин Тоффлер. – М.:АСТ: АСТ МОСКВА, 2009. – 669, [3]с.

Что касается современного капитализма, претендующего после краха СССР на господствующее положение в мире, то, стремясь к сверхприбыли в качестве цели, он, в сущности, абсолютно неразборчив в средствах.

Неизбежным становится проникновение рыночных ценностей в те сферы, в которые они не должны проникать: медицину, образование, военное дело, право, искусство, науку, юриспруденцию, государственное управление.

Это проникновение приводит к коррупции властвующих субъектов, их деградации, что является существенной причиной недоверия населения к государственно-правовым структурам социально-политическим институтам); это, в свою очередь, приводит к эскалации насилия.

В параграфе 3.3. «Возможные прогнозы» дается альтернатива развития человеческой цивилизации в XXI веке – от необходимости восстановления баланса между сферами интеллекта и нравственности в обществе до прогноза его общего регресса и деградации.

исключительности в деле прогресса, навязывания собственных культурных ценностей, таких, как рыночные отношения, либеральная демократия и др., продемонстрировал со всей очевидностью действие механизма социального (нравственного) регресса. В XX и начале XXI века это привело к таким социальным катастрофам, как две мировые войны, терроризм, угроза ядерной войны; к росту преступности, коррупции, социального неравенства; утрате властвующими субъектами ответственности за свои действия. Конец XX– начало XXI века все больше ассоциируется с постоянными социальными, политическими, экономическими кризисами, экологическими, гуманитарными и техногенными катастрофами, локальными войнами и террористическими актами.

В то же время очевидно, что гегемонистские устремления капитализма, особенно имперские агрессивные действия США вызывают растущий нравственный протест народов (это признает даже такой апологет американской политики, как З. Бжезинский.). Все это вселяет надежду на то, что человечество справится с современным тяжелым кризисом, нравственно возродится. В этой связи мы подчеркиваем, что судьба России, ее будущее в решающей степени зависит от нравственной позиции ее граждан.

В Заключении подводятся итоги исследования, обобщаются его наиболее существенные результаты, намечаются перспективны дальнейшей разработки проблемы.

Список публикаций по теме диссертационной работы:

Публикации в изданиях, входящих в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий ВАК:

1.Тысячина А. Д. Современное «цивилизованное» варварство как форма регресса общества / А. Д. Тысячина // Вестник МГПУ. Серия «Философские науки». 2012. № 1 (5). С. 55 – 62.

2. Тысячина А.Д. Диалектика прогресса и регресса в развитии социума /А. Д. Тысячина // Вестник МГПУ. Серия «Философские науки». 2013. № (7). С. 21-29.

Другие публикации:

3. Тысячина А.Д. Морская «милитаризация» как одна из причин кризиса афинского полиса в V веке до н. э. /А. Д. Тысячина // Открытия минувшего: История древности. М.: МГПУ, 2003. – С. 100 – 105.

4. Тысячина А.Д. «Бегство от свободы» как одно из проявлений кризиса Афинского полиса в конце V в. до н. э. /А. Д. Тысячина // Открытия минувшего: История древности и археология. Научная историкоархеологическая межвузовская конференция. Выпуск второй – М.: МГПУ, 2005. С. 120 – 132.

5. Тысячина А.Д. Проблема кризиса Афинского полиса конца V в. до н. э. Историографический аспект /А. Д. Тысячина // Актуальные вопросы историографии / Состав. и отв. ред., канд. истор. наук Г. А. Ртищева. – М.:

МГПУ, 2007. – С. 43 – 51.

антисциентизма (в контексте работы Ф. Ницше «Рождение трагедии из духа музыки») / А. Д. Тысячина // Философские исследования. – 2008/2 – С. 197 – 207.