В обоих сопоставляемых языках эти средства образуют функционально-семантические поля. Различия в составе этих полей объясняются строевыми различиями между сопоставляемыми языками.

Наиболее рекуррентными средствами вероятностной оценки в английском языке являются морфемы сослагательного наклонения, модальные фразы, модальные глаголы, модальные слова и эпистемический глагол seem. В русском языке содержание вероятностной оценки наиболее часто выражают такие пробаблифицирующие слова (Падучева 2005), как вероятно, возможно, по-видимому. Включающие их некатегоричные высказывания представляют собой несколько конструкций, имеющих общую логико-смысловую основу. Семантическим инвариантом этих конструкций в обоих сопоставляемых языках является модель (PROP) + (X), в которой (Х) – модальный семантический оператор, выражающий вероятностную оценку пропозиционального содержания (PROP).

К описанию структурно-грамматической формы информационно-оценочных высказываний в отечественной и зарубежной лингвистике применяется два основных подхода. Для отечественного языкознания – в доструктуралистский период и в период его наибольшей популярности было характерно стремление охватить сферу взаимодействия языка и речи, проникнуть в сложный процесс функционирования языка как общественного явления. В отличие от этого в трансформационной грамматике наиболее пристальное внимание уделяется описанию процессов синтаксической деривации и технических приемов, имеющих целью изменение количества и способов расположения синтаксических элементов в составе структурно-грамматического целого.

При этом выражение отношения субъекта к предмету его речи зачастую рассматривается практически без обращения к вопросу о взаимодействии лексических и структурно-грамматических единиц. В такой трактовке высказывание, выражающее оценочное отношение к высказываемому пропозитивному содержанию, предстает как синтаксическая конструкция, состоящая из основного конституента и включенной или парентетической части (вставки). Те смысловые взаимоотношения, в которые вступают лексические единицы не только между собой, но и с их конкретным грамматическим оформлением, т.е. функциональная сторона производства высказываний, в трансформационной грамматике, как правило, из рассмотрения исключаются. Генеративный взгляд на язык придает особое значение формальным семантическим структурам и усиливает роль контекста (и языкового, и экстралингвистического) как определяющего фактора формирования синтаксических конструкций (Почепцов 1971).

С утверждением в лингвистике антропоцентрического подхода синтаксические конструкции начинают рассматриваться, прежде всего, как формы, используемые для выполнения различных коммуникативных целей и решения задач. Каждое высказывание является конечным результатом конструктивного процесса, а его цели могут включать передачу информации о той или иной сущности. Эта информация может считаться уже установленным фактом или рассматриваться как вероятностное знание. С развитием когнитивной лингвистики понятие о конструкции начинает трактоваться в связи с вопросом об обусловленности актов речи лингвокогнитивными процессами. Когнитивная лингвистика отказывается от дескриптивного и от генеративного определения конструкции и рассматривает как набор конструкций разного рода весь язык, определяя его как “structured inventory of conventional linguistic units” (Дж.Лакофф). Конструирование высказывания осуществляется не как простая последовательность структурнограмматического и лексико-фразеологического этапов и предполагает использование всего знания субъекта речи. Каждое высказывание является конструкцией и в том смысле, что ассоциируется с семантической и фонологической структурой.

В широком (когнитивном) смысле конструкция – это синоним любой языковой единицы, образуемой взаимодействием элементов разных смысловых сфер. Элементы этих смысловых сфер, участвующие в актах производства разных по смыслу высказываний, вступают друг с другом в разнообразные значимые отношения. В высказываниях, имеющих целью выражение результата рациональной оценки субъектом их пропозиционального содержания, это отношение является реляционным значением соответствующей конструкции.

Авторы научных текстов, в том числе – лингвистических, делая то или иное утверждение по рассматриваемому вопросу (теме), естественным образом заинтересованы в том, чтобы высказать собственную точку зрения и узнать реакцию на него (узнать мнение научного сообщества). Поэтому научные тексты характеризует свойственный научному дискурсу в целом эгоцентризм (Свойкин 2006, Гергокаева 2008) и наличие средств вероятностной оценки сообщаемой информации.

Указание на автора текста как на источник знания и мнения о предметеречи, как и прямая и косвенная апелляция к модусу адресата – единомышленника или оппонента автора часто содержатся в некатегоричных высказываниях. Некатегоричные высказывания в лингвистических текстах являются также одним из способов приглашения адресата текста к диалогу с его автором. Благодаря наличию средств интеллектуальной оценки авторы-субъекты речи в текстах науки могут одновременно выражать свое оценочное отношение к сообщаемому и свое намерение вступить в диалог: “Conversely, it appears from the vantage point of anthropology that cognitive linguists could do more to incorporate the framework of cognitive anthropology” (Geeraerts 2004); «Вернемся, однако, к семантическим типам слов» (Арутюнова 1999).

Для выявления интеллектуально-оценочного отношения автора к вопросу, обсуждаемому в тексте, имеет значение весь комплекс лексико-грамматических средств, но каждая конструкция характеризуется определенным логико-смысловым своеобразием, о чем свидетельствуют следующие примеры:

(1) I see this question as part of a larger issue of the interaction of lexical semantics with compositional semantics … (East-West);

(2) Hence, the prefix po- is in a certain sense quantificational… (East-West);

(3) It is noteworthy that the properties of subjects tend to cluster together… (East-West); ;

(4) Можно выделить следующие характерные особенности хэдлайна (Яз. Культура 2007);

(5)…часть поставленных тогда проблем нуждается, возможно, в более точных формулировках…(Кубрякова);

(6) По соображениям Ю.М. Лотмана, не осталась в стороне от влияния французского языка даже сакрально-религиозная сфера жизни православного русского дворянства (Яз. Культура 2007).

Если автор использует такую конструкцию, в которой субъект речи и грамматический субъект совпадают (1), это означает, что он берет ответственность за высказываемую точку зрения на себя. Если он использует конструкцию (3), то он как бы снимает с себя ответственность, но не за достоверность информации в целом, а за характеристику одного из свойств предмета речи: the properties of subjects tend to cluster. Если он сомневается в объективности информации, но считает ее достоверной, то использует формы высказываний (2) – (6). Если автор выбирает форму (2), т.е. использует конструкцию универсального высказывания, он не связывает высказываемое суждение ни с каким конкретным предметом. Используя форму (4), он рассматривает соответствующий денотат не как событие, а как факт. В примере (5) субъект речи и грамматический субъект не разведены по отдельным позициям. В примере (6) автор поручает высказывание суждения, в истинности которого он сомневается, другому лицу. При этом он называет такой источник информации, который не может не быть авторитетом для ее вероятного получателя-лингвиста. Этот прием перепорученного повествования-информирования способствует восприятию информации как вполне достоверной и надежной. Форма (5), в которой поименован весьма авторитетный источник информации, представляет наименьшую угрозу в смысле «потери лица» автора.

Конструкции, в которых грамматическим подлежащим, или грамматической основой является предмет оценки, семантически часто воспринимаются как объективные (не связанные с индивидуальной точкой зрения). Обезличенность такого высказывания придает ему большую убедительность, что увеличивает его воздействующую силу, например: “There are some additional common metaphorical senses of over that are worth discussing” (Geeraerts). Если же в таком высказывании вероятностная оценка эксплицируется, то ее наличие, как правило, снижает воздействующую силу высказывания. Приведем контрпример:”Thus games, plays, and political campaigns can be characterized at their end as being over” (Geeraerts).

В лингвистических текстах на обоих языках довольно часто используются развернутые некатегоричные высказывания, представляющие собой параллельные конструкции. В целом параллелизм используется для усиления воздействующего эффекта, но в случае, если в одной части параллельной конструкции используется «чистое» утверждение, а в другой - некатегоричное, то некатегоричность не увеличивает, а снижает риторический эффект: “If metaphor is seen as a mapping from one domain to the other, metonymy can be seen as a mapping within a single domain”(Panther).

В некатегоричных высказываниях на обоих языках могут использоваться импликаты некатегоричности: парафразы, пересказы и ссылки на идеи и точки зрения. Они призваны обеспечить автору интеграцию чужого текста в его собственные теоретические построения.

На отношение автора к сообщаемому как вероятному или возможному при этом указывает модальность, обусловленная особой семантикой глагола-сказуемого: “Every new approach has tended to reject fundamental aspects of its predecessor” (Geeraerts). С одной стороны, мы не можем быть уверены, что автор утверждает, будто новые подходы действительно перечеркивают предыдущие. С другой стороны, в силу той же особенности значения глагола tend, мы не можем утверждать и обратного.

Конструкции некатегоричных высказываний могут включать:

1) модальный вспомогательный и полнозначный глаголы, например, it would appear (seem)- казалось бы, что, может/ могло показаться, что ;

2) полнозначный глагол с последующим наречием или прилагательным; при этом наречие или прилагательное конкретизируют значение полнозначного глагола, например: it seems reasonable (probable) – представляется обоснованным/вероятным считать/полагать, что.

Такие формы могут быть двойными, например: it may suggest that – на этом основании можно предполагать, что, it seems likely that – кажется похожим на, it would indicate that – это могло бы означать, что, this probably indicates – это, вероятно, указывает на; тройными, например: it seems reasonable to assume that – кажется вполне разумным полагать, что; четверными, например: it would seem somewhat unlikely that – это в некотором смысле непохоже на, it may appear somewhat speculative that – могло бы показаться в некоторой степени спорным, что;

3) глагол с последующим существительным: It entails an assumption that, создается тенденция к тому, что и т.д..

В таких сочетаниях «ментальные» глаголы в формах сослагательного наклонения могут употребляться со смягчающими наречиями и модальными словами, например: one would like to conclude that – хотелось бы прийти к такому выводу, что, I should like to suggest that – Я хотел бы предположить, что, It is hardly possible to insist upon – едва ли можно настаивать на том, что, we should perhaps acknowledge that – нам, возможно, следовало бы признать, что, it may be objected that – можно было бы возразить, что, it would be a mistake to conclude that- было бы ошибкой делать вывод, что и т.д..

Некатегоричность авторской позиции, сформированной в процессе размышления по тому или иному вопросу, могут выражать и отрицательные высказывания, например: “Semantics is not fully compositional” (Langacker). В отличие от утвердительных, которые можно интерпретировать как «возможно, данное явление соответствует истине, а, возможно, и нет», отрицательные некатегоричные высказывания имеют смысл «скорее, данное высказывание соответствует истине, чем нет».

Авторы лингвистических текстов используют информационнооценочные высказывания, когда обсуждают и аргументируют какиелибо научные положения, принадлежащие лично им или другим ученым. Подвергая сомнению истинность обсуждаемых положений в некатегоричной форме, тем самым они косвенно указывают на свое присутствие в тексте и апеллируют к воображаемым или реальным читателям. Кроме того, в текстах на обоих языках некатегоричные высказывания подразумевают осторожность, смягченность или сдержанность точки зрения говорящего/пишущего по поводу сообщаемого.

Некатегоричные высказывания присутствуют в проанализированных лингвистических текстах как обязательные и составляют до 25% всех информационно-оценочных высказываний в лингвистических текстах на английском языке. В лингвистических текстах на русском языке они встречаются реже и составляют менее 15 %.

Значение вероятностной оценки сочетается с экспликацией или косвенным указанием на категорию автора и читателя часто в конструкциях на обоих языках довольно часто. Так, например, категория автора эксплицируется в конструкции с придаточным предложением с грамматическим субъектом в форме первого лица и глаголом в сослагательном наклонении:

“I would suggest that cognitive linguists narrow this field of study” (Geeraerts 2004); «Я бы не хотела вступать в полемику по поводу того, что представляет собой окружающая нас среда» (Арутюнова 1999).

Логико-смысловой анализ лингвистических текстов отечественных и зарубежных авторов показывает, что некатегоричные высказывания выполняют как когнитивную, так и прагматическую функции.

Рассмотрим примеры:

« Литературоведы, философы и культурологи, во многом сторонники "новых левых", эти авторы внесли в академическое французское литературоведение безусловный азарт ниспровергателей догматов, сильно напоминающий революционаристский пафос времен молодости Романа Якобсона и Виктора Шкловского (Фрумкина).

Р.М. Фрумкина использует в этом высказывании несколько средств оценки. Одни из них снижают категоричность ее суждения (во многом сторонники – это не полностью разделяющие данную точку зрения, абсолютные, а лишь относительные сторонники, напоминающий – не то же самое, что являющийся). Другие повышают степень экспрессивности: безусловный (азарт), сильно (напоминающий).

Рассмотрим другой пример:

“Within the non-phraseological subset, the construction can be formed by a few verbs with the meaning of “ know” (знать), understand (понимать, разбирать)or remember (помнить, упоминать, припомнить)” (Иомдин).

В этом примере Л. Иомдин выражает свое суждение о предмете речи на основе установленного им сходства не всех, а лишь немногих слов английского и русского языков (в плане их сочетательных способностей). Сказуемое can be formed включает модальный глагол can, который придает высказыванию вероятностный смысл: утверждаемое возможно, но не является абсолютной истиной в силу внутренних свойств обсуждаемых единиц.

Маркеры авторства и маркеры оценочного отношения в некатегоричных высказываниях зачастую сопутствуют друг другу. Если в качестве маркеров авторства выступают, прежде всего, формы личных местоимений и глаголов (главным образом, в русском языке) и местоимений (главным образом, в английском языке), а также модальные слова, сочетания слов и модальные глаголы, то формы сослагательного наклонения выступают в качестве маркера некатегоричности в обоих языках. Использование сослагательного наклонения позволяет автору уклониться от точного ответа – возможно, потому, что он не уверен в своей правоте, а возможно, потому, что она уважает авторитет ученого, которого он цитирует. Форма сослагательного наклонения является в то же время косвенным указанием на принадлежность вероятностной оценки автору текста: «Проекцию образа на действительность (Л. Витгенштейн) следовало бы определить как предпонимание …»

(Фрумкина) В данном и многих подобных случаях некатегоричность прагматически обусловлена интенцией: автор стремится соблюсти принцип этичности коммуникации.

Конструкции некатегоричных высказываний в лингвистических текстах выполняют также когезивную и композиционную функции.

При этом кроме собственных гипотез, мнений, точек зрения и теорий, в качестве научного фундамента в лингвистических текстах используется некоторое количество положений, конвенциально адаптированных и одобренных научным сообществом, которые являются для данного автора научным наследием. “The relevant shift, Croft argues, is not necessarily one within a single domain, but it may be a shift within a domain matrix” (Lakoff); «Мнение, - пишет Аристотель, - кажется, бывает обо всем, то есть о вечном и невозможном, с таким же успехом, как и о зависящем от нас; различают ложные и истинные мнения…»

(Арутюнова).

Подобные ссылки на других авторов бывают призваны обеспечить органическую адаптацию «чужого» текста в собственные теоретические построения и способствуют достижению интертекстуальности. Использование некатегоричных высказываний предоставляет возможность применить научное наследие в качестве фундамента, материала для собственной исследовательской деятельности и формирования собственных теоретических моделей. Данный мотив является прагматическим.

Научные положения, цитируемые авторами лингвистических текстов, связывают между собой отдельные высказывания и в то же время способствуют стратификации – разделяют тексты на пласт, созданный непосредственно автором, на интертекстуальный пласт, принадлежащий дисциплинарному текстуалитету: “He argued that intensionality is (in general) the result of embedding under an attitude verb like try” (Goldberg); Metaphor is supposed to based on similarity… metonymy is said to be based on contiguity (Croft).

В первом примере автор ссылается на идеи другого автора о том, что представляет собой интенциональность; вместе с тем использование глагола argue позволяет имплицировать то, что, возможно, обсуждаемое определение интенциональности было не истинным, а лишь возможным или допустимым при определенных условиях. Во втором примере имя цитируемого автора не называется, но форма Passive Voice позволяет предположить, что процитированная точка зрения принадлежит не автору данного текста, а какому-то другому неназванному лицу или лицам. Таким способом автор снимает с себя ответственность за истинность утверждаемого и косвенно указывает на его вероятностный характер. Понимание ключевых моментов и характеристик описываемого явления автором часто не совпадает, полностью или частично, с мнением субъекта, на которого автор данного научного текста делает ссылки. Точки зрения других исследователей в текстах на обоих языках цитируются или воспроизводятся в косвенной форме довольно часто. Привлечение текстовых фрагментов других авторов позволяет не только формировать виртуальный диалог и привлекать на свою сторону мнения, точки зрения и теории, адаптированные и одобренные научным сообществом, но и создавать текст, целостный как в смысловом, так и в композиционном отношении.

Указания на то, что та или иная мысль или положение принадлежат не автору текста, а другому лицу, могут осложнять конструкцию и в то же время – в определенной степени ослаблять категоричность утверждений. И ослаблять воздействующую силу высказываний. Указание на автора, являющегося авторитетом в данной области и экспрессивизация способствуют усилению воздействующей силы высказываний.

В зарубежной литературе по прагматике речи некатегоричные высказывания рассматриваются как пример умения автора осуществлять хеджирование. Один из первых представителей когнитивной лингвистики, обративший внимание на это явление, Дж. Лакофф (1972) определяет языковые средства хеджирования как слова или словосочетания, при помощи которых “we make things fuzzy or less fuzzy”. Тем самым авторы, выражающие ту или иную степень убежденности в истинности того, о чем они говорят или пишут, ограничивают смысл высказываемого, ограждают себя от коммуникативных неудач и «сохраняют лицо».

В настоящее время существует не менее четырех концепций, каждая из которых трактует явление хеджирования по-своему. Как пишет Ф. Салагер-Мейер (1997), ограничители смысла могут включаться в научные тексты в качестве эпистемического комментария.

Эпистемические комментарии в текстах на английском языке одинаково часто используются и в науке, и в искусстве. Однако нет основания для того, чтобы утверждать, что сами авторы всегда осознают, для чего, с какой целью их используют. Ф. Салагер-Мейер считает, что хеджирование – это, прежде всего, языковой продукт, выражающий ментальное отношение (мнение). Можно полагать, что функционирование некатегоричных высказываний в англоязычном лингвистическом тексте регулируется функциональным стилем научного письма и этнокультурным фактором, так как умение правильно применять и интерпретировать хеджирование относят к одной из важных коммуникативных компетенций носителей английского языка.При овладении иностранным языком, который демонстрирует более высокий уровень частотности использования языковых средств хеджирования, чем родной, достичь прагматического уровня “proficiency” особенно трудно (Базерман).

Как показало исследование, хеджирование в английском языке науки в некоторой степени конвенциализировано. Лингвисты, испытывая потребность убедить коллег (в объективности результатов эксперимента, в правильности той или иной точки зрения другого ученого, или критикуя чью-то точку зрения), стремятся в то же время соблюсти принятый в научном сообществе речевой этикет.

Общепринятый стиль научного письма возник в англоязычной культуре в результате согласования потребностей и стимулов. Функции средств хеджирования здесь не сводятся к тому, чтобы избежать нарушения речевого этикета. Важно также избежать актов, которые представляют угрозу в смысле «потери» собственного лица (СалагерМейер 1994). Разные разделы лингвистических текстов конвенциализируются и хеджируются в разной степени. Соответственно, неравномерно распределяются между разными частями англоязычных лингвистических текстов частотность и типология средств выражения некатегоричности. Типичное Введение в англоязычный лингвистический текст содержит ряд формулировок. В этой части текста выдвигаются идеи, формулируется гипотеза и выражается точка зрения автора, выносящего на обсуждение определенные вопросы. Здесь, как правило, хотя и не обязательно выделяется то, что наименее известно, наиболее трудно для восприятия и проблематично. Некоторые авторы выражают свое отношение к предыдущим исследованиям той же проблемы и высказываются о возможности иных решений в некатегоричной форме (как правило, с помощью модальных глаголов и глаголов to bеlieve, to seem, to suggest): “Firstly, we may hypothesize that presenting elements of the L 2 as motivated can help learners reach a deeper understanding of these elements…. (Cognitive Linguistics)”; “Having students categorize figuratively used words or expressions … is believed to facilitate retention…” (Cognitive Linguistics).

В англоязычных лингвистических текстах во Введении также часто формулируется не чья-либо точка зрения, а тезис, который затем обсуждается. При этом некоторые современные англоязычные авторы используют и вопросительные некатегоричные высказывания.

Уместное использование некатегоричных высказываний позволяет не только связывать между собой отдельные разделы англоязычного лингвистического текста. Они являются также средством диалогизации общения с воображаемым читателем, например:

“A fundamental design feature of language is that it has two subsystems which can be designated as the grammatical and lexical (as these are characterized below). Why is there this bifurcation when, in principle, a language could be conceived having only a single system, the lexical?” (Talmy);

“So this is the first time you visit the field of Cognitive Linguistics, no? You may need a guide then” (Geeraerts).

В этом разделе в некоторых текстах можно обнаружить ряд примеров с двойным выражением некатегоричности:

“It appears that in the process of standardizing word combinations, the phonological properties of one word may determine the choice of another” (Boers, Lindstromberg).

Как средства субъективной модальности, так и средства диалогизации позволяют сократить дистанцию между автором и читателем и избежать излишнего давления своего авторитета. В разделе Методы, т.е. в наименее дискурсивной и, как правило, не комментируемой части академического текста некатегоричные высказывания практически не используются. Здесь преобладают категоричные фактофиксирующие утвердительные высказывания.

Те вопросы, которые были поставлены в разделе Введение, дискутируются в разделе Обсуждение. Переход от объективного изложения (от Методов) к изложению собственной точки зрения происходит по принципу дискуссии и манифестируется более частым использованием некатегоричных высказываний. Этот раздел – наиболее дискурсивный. Он содержит не только рассуждения автора, но и цитаты и ссылки на работы других ученых. Иногда здесь также предлагаются новые способы интерпретации результатов, противоречащие общепринятым, но некатегоричные высказывания здесь встречаются не так часто. Однако, если на этом этапе авторы испытывают потребность в том, чтобы защитить себя от контраргументов или других способов «нападения», если не вполне уверены в полученных результатах и стремятся уйти от резкой критики, то выражаются некатегорично (Crystal 2007).

Окончательный ответ на поставленные вопросы предполагается дать в разделе Результаты. Подразумевается, что представлявшееся вначале автору вероятным (возможным), в конце окажется истинным.

Поэтому в разделе Результаты некатегоричных высказываний относительно немного. Но если они появляются, это может означать предложение использовать данную публикацию как предварение дальнейшей дискуссии. В разделе Заключение некатегоричные высказывания вполне употребительны. Используя их, автор учитывает тот факт, что безапелляционные выводы уязвимы для критики и могут быть даже оценены как «интеллектуально нечестные»: “So, it seems that activities that raise learner’s awareness of CM as well as activities that simply resuscitate the literal origin of figurative lexis can at least occasionally be beneficial for (aspects of) reading comprehension” (Cognitive Linguistics).

Итак, пробаблификация утверждений в англоязычных лингвистических текстах является одним из основных средств сообщения о результатах вероятностной оценки и прагматической поддержки сообщений о знании и позволяет более ярко проявиться личности автора.

Однако некоторые исследователи утверждают, что редакторами отсутствие в англоязычном научном тексте хеджирования в качестве явления, заслуживающего внимание, не рассматривается.

Письменное научное общение на русском языке, как и на английском, предполагает более строгое, нежели устное, соблюдение определенных требований и следование установленным в данном регистре коммуникации стандартам и нормам общения. Однако в русской функциональной стилистике и лингвистике текста каких-либо систематических исследований или указаний на существование нормы отбора и использования некатегоричных высказываний в научном регистре коммуникации обнаружить не удалось. В сфере точных и естественных наук соответствующие правила четко эксплицированы. Что касается наук гуманитарного цикла, к которым относится лингвистика, то представляется, что здесь есть лишь неписаный канон. Там, где в точных и естественных науках царит закон, в гуманитарных науках преобладает канон и обычай. Лингвистический обычай в русскоязычном лингвистическом тексте чаще всего реализуется в форме явной или скрытой отсылки к той или иной традиции, к Имени, к Авторитету. Как отмечает Р.М. Фрумкина, действовать вне правил здесь решаются только дилетанты или безумцы (Фрумкина 2000).

Русскоязычную научную прозу можно разделить на три вида:

а) прозу, которая передает (формулирует, выражает) различные идеи;

б) прозу, которая сообщает (формулирует, констатирует, излагает) факты; в) прозу, которая выражает о них (идеях, фактах) критическое мнение (Е.И. Беляева 1984, Т.Г. Винокур 1980, О.К. Кудасова 1982, Н.М. Разинкина 1989). В функциональной стилистике отмечается, что в сфере научной прозы следует различать типовую ситуацию (ситуативную формулу) и входящие в ее состав более или менее устойчивые (регулярные, стереотипные) языковые явления. Среди этих явлений можно отметить то, что констатация фактов может осуществляться при помощи языковых средств, придающих ей различную степень категоричности: от весьма значительной до ослабленной. В случае ослабленной категоричности используются различные средства эпистемической модальности и парентезы с указанием авторства констатируемой точки зрения. Указывая, что авторство принадлежит другому лицу, автор высказывания полностью снимает с себя ответственность за утверждаемое: «По соображениям Ю.М. Лотмана, не осталась в стороне от влияния французского языка даже сакрально-религиозная сфера жизни православного русского дворянства» (Яз. Культура…);

“The relevant shift, Croft argues, is not necessarily one within a single domain, but it may be a shift within a domain matrix” (Cоgnitive Linguistics).

Приведенные примеры на обоих языках подтверждают, что задача констатации и оценки известных идей и фактов не препятствует выполнению сверхзадачи автора: разработки и изложения собственных научных достижений.

В русскоязычных лингвистических текстах проявляется традиция, сложившаяся под влиянием работ классиков отечественного языкознания. В этом смысле культура российского лингвистического общения основана, среди прочего, на принципе преемственности. Начинающий ученый-лингвист исходит, как правило, из уже накопленных в науке результатов, которые принято излагать в начале текста. Кроме полученных его предшественниками результатов исследований, ему всегда предъявлен некоторый канон, предполагающий необходимость подтверждения легитимности как избранной проблемы, так и языковых средств и способов ее обсуждения.

В российской лингвистической литературе, как в любой другой научной дисциплине научная работа может начинаться (и нередко начинается) фразой, соотносящей интерес автора к обсуждаемой проблеме с его предшественниками. В этом случае текст сообщения строится по схеме «еще Х показал то-то, мы же намерены добавить к этому/уточнить/усомниться» и т.п. Большинство проанализированных современных статей по лингвистике, написанных русскоязычными авторами, практически не начинаются иначе; в каждой третьей проанализированной лингвистической статья на русском языке в разделе Введение используются некатегоричные высказывания. Они могут уменьшить риск возможного возражения и минимизировать «угрозу для лица», которая скрывается за каждым актом коммуникации. В основной части работы некатегоричность, выражаемая с помощью разнообразных модальных средств, дает автору возможность избежать личной ответственности за свои заявления. В таком понимании использование некатегоричных высказываний в русском лингвистическом тексте можно понимать не только как следование речевой норме, но как осознанное уклонение от точности и определенности утверждений и другие речевые действия, вызванные неоднозначными целями.

Так, иногда некатегоричные утверждения используются для того, чтобы сигнализировать о дистанции между автором и другими возможными участниками дискурса: «Выделенные постулаты являются, на наш взгляд, вытекающими из следующего утверждения Р.И. Павилениса, с которыми мы полностью согласны» (Кубрякова).

Такого рода высказывания можно рассматривать также как средство, позволяющее при изложении результатов исследования более точно выражать мысль. Это относится, главным образом, к тем авторам, которые имеют прочный авторитет в научном мире. Приведем пример подобного некатегоричного высказывания Е.В. Падучевой: «Итак, участнику с данной ролью в предложении обычно соответствует выражающий его синтаксический актант».

В данном случае некатегоричность подразумевает обозначение истинного положения вещей в плане глубины понимания предмета, о чем свидетельствует продолжение: «Обычно, но не всегда: подчиненный глаголу член предложения, выражающий участника с данной ролью, может быть по разным причинам принципиально невозможен».

В русскоязычных лингвистических текстах, как и в англоязычных, можно обнаружить ряд примеров с двойным выражением некатегоричности:

«Можно объявить, что в какой-то связи между двумя значениями данного слова соответствует семантический переход…» (Падучева).

Автор в данном случае заявляет научному сообществу о своей находке и одновременно пытается убедить в ее релевантности (значимости). Но при этом она не убеждена в том, что это ее заявление – истина в последней инстанции.

Релевантность использования некатегоричных высказываний особо проявляется на этапе перехода от «предзнания» к артикулированной постановке проблемы и к изложению полученного знания. Из этого вытекает ряд важных последствий для той формулы повествования-рассуждения, которая принята в англоязычных и русскоязычных статьях, монографиях и научных докладах по лингвистике для более точной репрезентации состояния обсуждаемого знания.

Некатегоричные высказывания в русском лингвистическом тексте, как и в английском, иногда используют для того, чтобы убедить читателей в том, что данная проблема действительно нуждается в дальнейшей разработке. Тем самым они «создают для себя нишу»

(Swales 1971). Однако выражение недостаточной уверенности не обязательно свидетельствует о нетвердой позиции автора или неопределенности его отношения к предмету речи. Если взять высказывание «Можно считать, как это некогда предположил Д. Уорт, что в отглагольном имени мы нередко имеем дело с его принципиальной многозначностью или или ‘амбигуозностью’ деривата» (Кубрякова), то именно некатегоричность позволяет говорящему вежливо и дипломатично заявить о несогласии с собеседником.

В русских лингвистических текстах, как и в английских, некатегоричные высказывания наиболее часто используются в ходе дискуссий. В ряде случаев авторы лингвистических текстов на обоих языках намеренно желают уменьшить категоричность своих утверждений просто потому, что выразиться категорично не позволяют имеющиеся в их распоряжении экспериментальные данные. В таких случаях ученые сообщают «все, как есть» – не больше и не меньше, т.е. они не преувеличивают того, о чем говорят результаты исследований: «Мы бы воздержались от того, чтобы относить автономное ‘лучше’ к категории сентенциальных наречий…» (Арутюнова). В данном случае автор желает сообщить своим слушателям/читателям именно о том, что испытывает некоторые сомнения. Такое речевое поведение следует рассматривать не как защитную тактику, а скорее как ресурс, позволяющий точнее отобразить статус обсуждаемой единицы языка.

Излишняя категоричность может поставить ученых, как они полагают, в неловкое положение, если вдруг возникнет противоречие между новыми и уже существующими данными или обнаружатся опровергающие данную точку зрения свидетельства. Конструкция (можно полагать, что + пропозиция) позволяет ученому высказаться очень точно в плане того, насколько он уверен (или не уверен) в истинности той пропозитивной информации, которую он сообщил. Но иногда автору не хватает информации для точного и конкретного выражения. В таком случае автор прибегает к некатегоричности как к средству, позволяющему заполнить смысловую лакуну. Заполнение смысловых лакун может происходить посредством таких модальных фраз, как представляется возможным утверждать; могло бы показаться, что;

нет достаточных оснований, чтобы утверждать или отвергнуть предположение о том, что. Выражение могло бы показаться в какойто мере спорным, что… позволяет заявить о получении определенного, хотя и не окончательного результата своих исследований. Контраст, возникающий при соположении в конструкции развернутого конституента, заполняющего смысловую лакуну, и конституента, выражающего информационное содержание высказывания, позволяет заострить внимание не на информационной части высказывания, а на самой лакуне. Тем самым конструкции некатегоричных высказываний влияют на акцентирование и деакцентирование определенного смысла.

Они снижают воздействующую силу высказывания.

Проведенное исследование позволило прийти к следующему заключению. На базе когнитивно-коммуникативного потенциала языка в обоих сравниваемых языках формируется и используется в лингвистических текстах несколько разновидностей конструкций некатегоричных высказываний. В обоих языках они выражают интеллектуальное отношение говорящего к высказываемому, сформированное на основе пробаблификации знания.

Структурно-семантический анализ лексики, используемой в некатегоричных высказываниях, показал, что она не может рассматриваться лишь как «запас лексических единиц», простой список морфем, т.е. вне связи с синтаксисом и функциями высказывания. Напротив, она должна рассматриваться как множество элементов, формирующих смысл и взаимосвязанных со структурной формой высказывания. Синтаксис некатегоричного высказывания, в свою очередь, представляет собой не нейтральную область чисто формальных правил фразообразования, а один из способов смысловой организации, определяемый в акте производства и интерпретации смысла высказывания. Пропозициональные содержания и модусы этих высказываний - это интерактивные элементы, осуществляющие смысловую связь между пропозитивной информацией и ее интерпретацией автором текста.

Для выражения некатегоричности утверждаемого из репертуара языковых единиц и форм каждого языка авторы лингвистических текстов выбирают такие, которые, как представляется им как представителям своей национальной культуры, 1) лучше соответствуют ситуации научной коммуникации и 2) обеспечивают наибольшую релевантность их сообщений с точки зрения общего фонда знаний о мире, разделяемых научным сообществом в целом.

Так как новые результаты/выводы научных исследований должны включаться в существующий фонд научного знания весьма обдуманно, некатегоричность – это не просто страховка от преувеличенной уверенности, но также рациональная стратегия межличностного общения, которая позволяет человеку одновременно поддержать свою позицию и установить этичные межличностные отношения. В некатегоричных высказываниях автор не только выражает свое личное отношение к предмету; он сообщает о результатах оценивания действительности также сквозь призму сознания других участников научного общения. Так в научных текстах благодаря использованию некатегоричных высказываний проявляется интертекстуальность научного дискурса.

Статус и функции некатегоричных высказываний в лингвистических текстах на обоих сравниваемых языках соответствуют основным интернациональным параметрам научного общения. К их числу относятся объективное и беспристрастное представление выявленных феноменов, отношений и связей, этичность и вежливость по отношению к оппонентам и представление о себе как о «скромном труженике научного сообщества».

Некатегоричные высказывания представляют собой один из «стратегических стереотипов» языка науки, который позволяет автору научного текста информировать о своем знании и комментировать сказанное. В лингвистических текстах на английском языке эти стереотипы используются более часто, чем в русских и более жестко регулируются речевой нормой и культурной традицией. Однако, как известно, общение представителей современной науки носит международный и межкультурный характер, поэтому резких расхождений между стереотипными способами изложения материала и языковыми средствами выражения результатов его вероятностной оценки между англоязычными и русскоязычными лингвистическими текстами нет.

Как общечеловеческий социальный институт наука более, чем другие общественные институты, несвободна от необходимости использования стереотипных средств и способов вербального общения.

Знание канонов использования средств выражения знания при производстве научных текстов существенно как для лингвистики текста, так и для эффективной межкультурной коммуникации и теории и практики перевода.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Научные статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых журналах и изданиях (по перечню ВАК) 1. Цапко, В.И. Пробаблифицирующие высказывания в англоязычных лингвистических текстах [Текст] / В.И. Цапко // Вестник ПГЛУ. – 2008. - №3.- С. 100-106 (0,37 п.л.).

2. Цапко, В.И. Семантическое и прагматическое соответствие англоязычных и русскоязычных некатегоричных высказываний (на материале лингвистических текстов) [Текст] / В.И. Цапко // Вестник ПГЛУ. – 2008. - №4.- С. 105-111 (0,37 п.л.).

Цапко, В.И. Проблемы сегментации нарратива с точки зрения референции говорящего. Лингвистика. Перевод. Межкультурная коммуникация [Текст] / В.И. Цапко // Межвузовский сборник научных трудов. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2006. – Выпуск 5. – С. 204-210 (0,37 п.л.).

Цапко, В.И. Понятие о виртуальном адресанте коммуникативного акта с точки зрения теории перевода [Текст] / В.И. Цапко // Университетские чтения 2007 (11-12 января 2007 г.). – Пятигорск: Издво ПГЛУ, 2008. – С. 152-158 (0,37 п.л.).

Цапко, В.И. Коммуникативно-прагматическая функция конструкций с неличными формами глагола в англоязычных медиа-текстах [Текст] / В.И. Цапко // Университетские чтения – 2008 (11-12 января 2008 г.). – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2008. – С. 212-220 (0,