На правах рукописи

Лойтер София

Михелевна

Русская детская литература XX века

и детский фольклор: проблемы

взаимодействия

Специальность 10.01.01. — русская

литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой

степени доктора филологических наук

Петрозаводск — 2002

Работа выполнена на кафедре литературы Карельского государственного педагогического университета

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Е.ВДушечкина, доктор филологических наук, заведующий сектором литературы КНЦ РАН Ю.И.Дюжев, доктор филологических наук, профессор Н.Н.Старыгина.

Ведущая организация:

Российский государстбенныи гуманитарный университет.

Защита состоится « » 2002 года в « » часов на заседании специализированного совета Д.212.190.02 при Петрозаводском государственном университете, ауд. Адрес 185640, г. Петрозаводск, пр. Ленина, 33.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Петрозаводского государственного университета Автореферат разослан « » 2002года.

Ученый секретарь специализированного совета кандидат филологических наук, доцент А.Е.Кунильский

Общая характеристика работы

Проблемы взаимодействия детской литературы и детского фольклора относятся к числу тех, с которыми связано обоснование специфики детской литературы как особой области искусства слова. Отсутствие специальных или обобщающих работ о взаимосвязи детского фольклора и детской литературы - одна из причин неудовлетворительного состояния теории последней.

Предпринятое нами изучение детской художественной словесности как «единой метасистемы» (Д. Медриш) в двух главных ее составляющих позволяет говорить о типологических связях и соответствиях. Обращаясь к детскому фольклору, мы высвечиваем тот основополагающий пласт культуры, на котором базируется детская литература. Выдающийся исследователь детского фольклора, классик отечественной фольклористики детства Г.С. Виноградов писал:

«.. новейшая детская литература (в лучшей ее части) является изводом из детского фольклора».

Без преувеличения можно утверждать, что XX веку детский фольклор обязан своими главными «открытиями» и - что не менее важно - проникновением в культуру. Не перечеркивая и ни в коей мере не умаляя значения пройденного детской литературой исторического пути, памятуя о достижениях XIX века, мы утверждаем, что детская литература - и прежде всего детская поэзия в ее собственной форме - как самостоятельная, специфическая часть литературы сформировалась в веке XX.

Именно с этого времени она стала пространством укоренения, воскрешения и обновления разнообразных форм детского фольклора в индивидуальном творчестве Писатели XX века неоднократно манифестировали свою зависимость от детского фольклора, свое «хождение в детвору», заявляя о сознательном использовании закономерностей и приемов детского фольклора, «поэтики детского возраста», опора на которые дала им почти все признаки стиля. Их программа основывалась на осознании того, что детский фольклор - всегда живое, продуктивное, не знающее в отличие от «взрослого»

фольклора разрушения и угасания явление, что фольклорная стадия у детей никогда не будет исчерпана.

Совершенно очевидно, что детский фольклор следует изучать как в его генетической и исторической самобытности, эстетической самоценности как особый художественный (и не только художественный ) мир, который можно понять, раскрыв присущие ему закономерности, так и в его укорененности, апперцепции в детской литературе на жанровом, структурообразующем, словесно-языковом, ритмико-синтаксическом уровнях. Тем самым расширяются методологические аспекты исследования.

исследования, посвященного проблемам взаимодействия детского сообщающихся сосуда с особым «механизмом» взаимосвязи и творчество обериутов соотносилось с детским фольклором. В имеющихся критико-биографических очерках и статьях о детских писателях эта проблема в лучшем случае носила констатирующий или маргинальный характер.

Сказанное и определяет актуальность работы, которая представляет собой первую попытку дать целостную картину типологическую общность которых определяют релевантные, только им присущие свойства, обусловленные принадлежностью к одному психо-социокультурному феномену - детству.

Цели и задачи исследования:

- исходя из новых в фольклористике и этнографии предложить современную характеристику содержания, объема и границ термина «детский фольклор», его классификацию, современной науки о детстве интерпретацию специфики детского фольклора и детской литературы как соприродных явлений в главных контекстах их функционирования;

- показать, что детский фольклор ценен не только влиянием на детскую литературу и литературу вообще, фольклорной образности, как складывалась историческая поэтика детского фольклора;

- проследить, как миф и игра становятся средством познания мира, каковы характерные формы мифотворения в детском фольклоре и детской литературе;

словотворчестве детского фольклора и детской литературы, - показать, как и в каких формах детская поэзия XX века сохраняет энергию детского фольклора, обозначить универсалии поэтики детского стиха, Новизну исследования определяют:

- соположение детского фольклора и детской литературы слагаемых одной метасистемы - словесной культуры детства;

- концептуализация, методологически новое обоснование родственных явлений междисциплинарной природы, поэтики детского фольклора, рассмотрение ее как одного из первоэлементов поэтики детской литературы, обоснование, что теоретическое значение детского фольклора возможно понять и оценить на фоне художественного опыта детской литературы, арсенала детской поэзии XX века, - исследование универсалий поэтики детского стиха, мифологии (составлен Указатель типов и сюжетов-мотивов детских «страшных» историй) в тератологических текстах школьного фольклора и современной прозе для детей;

- «открытие» и введение в научный оборот такого феномена детской субкультуры, как игра в вымышленную странумечту, рассматриваемую нами как явление современной детской мифологии, расширяющей научное представление об утопиях.

концепции и выводы отечественных и зарубежных ученых по проблемам, касающимся теории фольклора и его специфики, теории мифа, основополагающие труды по литературоведению и теории стиха, по психологии детства, теории игры и детской речи. Работа опирается на принципы историко-типологического и сравнительно-исторического анализа.

Материалом изучения в диссертации являются: 1. а) фольклорно-этнографические источники по детскому быту и фольклору в известных записях и публикациях XIX-XX веков; б) фольклорные тексты (несколько тысяч), записанные соискателем и руководимыми педагогического университета в период с 1971 года по годы, в) записи детского фольклора разных лет, переданные автору коллегами-фольклористами, учителями, воспитателями дошкольных учреждений и др., г) фонд детского фольклора Архива Карельского Научного Центра; д) результаты разысканий, атрибутирования, научного комментирования коллекций детского выяснилось в ходе изучения, выдающимся собирателямкраеведам (ЕВ Ржановской, И.М. Дурову), «открытие» имен, деятельности и биографий которых сделало их достоянием истории русской науки. 2. а) научные' издания «Русская поэзия детям» (однотомное и двухтомное), составленные и прокомментированные Е.О. Путиловой; б) издания для детей, Карнауховой, Б Шер-гиным, М. Булатовым, Н Колпаковой, Т.

Мавриной и др.); в) собрания сочинений К. Чуковского, С.

Маршака, Д. Хармса, А. Введенского, отдельные издания поэтов 1950-90-х годов (Я. Акима, В. Берестова, Е. Благининой, О.

Григорьева, Б. Заходера, Ю. Мориц, И. Токмаковой и др), г) издания прозы для детей 1920-90 гг., д) издания стихов зарубежных детских поэтов - Э, Лира, А. Мчлна, Д. Чиарди, М.

Карема, Д. Родари и др. (сравнительный материал), ж) мемуарная, автобиографическая, дневниковая литература о детстве.

Теоретическая и практическая значимость диссертации заключается в том, что содержащиеся в ней материалы и наблюдения могут быть использованы и уже используются в вузовских истори-ко-литературных, фольклорных и историкокультурных лекционных курсах, на специальных семинарах и спецкурсах по культуре детства и детской литературе, а также в специальных научных исследованиях, о чем свидетельствуют многие ссылки на работы соискателя, Книга «Русский детский фольклор и детская мифология» включена в Ежегодный Отчет Библиотеки Оксфордского университета за 2002 год.

научной конференции (Петрозаводск, 1991), международной конференции «Дети - наше будущее» (Петрозаводск, 1993), Рябининских чтениях-95 (Петрозаводск, 1995), международном симпозиуме (Петрозаводск, 1997), межвузовской на учной конференции «Свое» и «чужое» в культуре» (Петрозаводск, 1999), Международной конференции «Язык и поэтика фольклора конференции (Париж, Сорбонна, 2000), международной конференции «Образы России в художественном, научном и политическом дискурсах» (Петрозаводск, 2000), Всероссийской научной конференции «Русская историческая филология», посвященной 100-летию со дня рождения Н.А. Мещерского (Петрозаводск, 2000), международной научной конференции «Свое» и «чужое» в культуре народов Европейского Севера»

(Петрозаводск, 2001), международной конференции «Музеи и краеведение на Европейском Севере» (Петрозаводск, 2001), региональной сессии Союза Научных Сообществ при Европейском университете (Петербург, 2001), ежегодных всероссийских консерватории (Петрозаводск, 1998,1999, 2000,2001,2002).

По теме диссертации опубликовано более 40 работ (книги, статьи, рецензии, материалы конференций, обзоры, словарные статьи). Общий объем примерно 60 авторских листов.

Структура диссертации Диссертация состоит из введения, четырех глав, три из которых (П-JV) делятся на параграфы (всего 17 параграфов), заключения и библиографии.

Основное содержание диссертации определяются актуальность и новизна, предмет, цели и задачи исследования, рассматривается историография проблемы, круг базовых источников, излагаются основные теоретикометодологические позиции.

Глава 1. Проблемы специфики детского фольклора и детской литературы Первым, кто охарактеризовал содержание, объем и границы понятия «детский фольклор», назвав ею «особым явлением обособленного детского быта и обособленной детской жизни», был Г.С Виноградов: «...вся совокупность разных видов словесных произведений, известных детям и не входящих в репертуар взрослых». Отказывая тому, что не исполняется самими д.етьми, что не составляет непосредственно их репертуар (а это руководствуется одним условием - кто является носителем фольклора. Вместе с тем Г.С. Виноградов выделяет колыбельные песни, пестушки и потешки «в особый отдел устную литературу для детей», связывая ее с фольклора, материнской школой. Виноградову принадлежит и первая классификация детского фольклора, в котором он выделяет разделов: игровой, потешный, бытовой, календарный и сатирическая лирика.

Почти одновременно с Г.С. Виноградовым О.И Капица предложила свое понимание и определение детского фольклора «Термин "детский фольклор" применяется для обозначения всех произведений устного народного творчества, которые бытуют среди детей. Носителями и творцами детского фольклора являются взрослые и дети». С тех пор без какой бы то ни было мотивировки и обоснования в научных публикациях текстов, исследованиях, учебных пособиях уживаются два подхода к понятию «детский фольклор». Обе точки зрения сосуществуют вне дискуссии, вне научной полемики, а это свидетельствует об их теоретической неопределенности.

Наше представление о детском фольклоре синтезирует как новые методологические принципы, касающиеся самого понятия «фольклор» (Б.Н. Путилов, К.В Чистов, С.Ю. Неклюдов, Е.А. Кос-тюхин и др.), так и достижения современной науки о детстве (Л.С. Выготский, И.С. Кон, Д.Б. Эльконин, Жан Пиаже, Э.

Эриксон, М.В. Осорина и ар). Мы рассматриваем детский как обширную, специфическую, многосоставную фольклор область вербального народного творчества, включающую в себя классический детский фольклор (это прежде всего «поэзия пестования», т.е. произведения, создававшиеся и исполнявшиеся взрослыми, фольклорные тексты, носители которых — дети дошкольного возраста) и цокольный фольклор в его устных и письменных формах, в том. числе речевые образования, вошедшие в детскую традицию. Именно школьная среда вызвала к жизни тексты, бытовавшие (бытующие) в письменной форме, жанры и виды «фольклорной письменности» (девичьи альбомы, рукописные рассказы, «школьные хроники», граффити и др), которые характеризуются наличием вариантов и стереотипов, приемами использования устоявшегося запаса словесных блоков и формул.

Современное осмысление кате' ;ии «детский фольклор»

требует осознания его специфики, для выявления которой недостаточно рассмотрение детского фольклора, лишь в русле необходимо равноценное внимание к обоим словам (а за ними явлениям) понятия «детский фольклор».

Несомненно, детский фольклор - прежде всего фольклор, он типологическая «органическое и универсальное свойство фольклорной культуры», «важнейшая закономерность фольклорного творчества» (Б.Н.

Путилов, К В.Чистов) имеют прямое отношение к детскому фольклору. Детский фольклор не может рассматриваться вне общей теории фольклора и его специфики, теории жанров, генезиса и мифологии, исторической поэтики.

Вместе с тем в детском фольклоре, если говорить о нем в контексте народной традиции, есть спои особенности. Детский фольклор не знает сказителя в общепринятом фольклористикой фольклорных традиций» (К.В. Чистов). Фольклорное знание, включающее не только исполнение текста, но и той ситуации, в которой он воспроизводится, определяется не особенностями памяти ребенка, а его игровой активностью. Именно в игровых формах поведения отражается опыт многих предшествующих поколений, соединяющийся с творчеством конкретного ребенка.

Детский фольклор не знает моножанров, требующих особой эпической памяти.

Рассматривая исполнительство в детском фольклоре в особенностях контактной связи: сам факт произнесения текста разнообразных формах игровой активности детей, повторяющих из поколения в поколение одни и те же формы творчества.

Носителем их оказывается и отдельно взятый ребенок, и детская удовлетворяющие потребности в общении или эмоциональном контакте отнесенной им к сатирической лирике и рождающейся из наблюдения, что в атмосфере живого, естественного общения детей каждый акт исполнения, произнесения текста благодаря «подхватыванию» (термин В.Е. Гусева), включенности в игру становится актом воспроизведения и передачи, когда и возникает обратная связь. И тогда на основе традиционной модели (в дразнилке это парная рифма) происходит отдельные закономерности фольклорного творчества.

В постановке и подходах к интересующей нас проблеме специфики чрезвычайно плодотворной и важной представляется получившая развитие в последние годы концепция о детях как субэтносе. Дети как особый субэтнос в рамках различных этносов мира оказываются носителями, хранителями и создателями своей субкультуры, которая определяется прежде всего наличием своей «картины мира». Детский фольклор, являющийся языком детской сохранения и трансляции картины мира.

контекстов функционирования детского фольклора - детству как детства, выделяя три «эпохи» (Д Б Эльконин), три «этапа, периода» (М.И. Лисина, Филипп Арьес), три «фазы» (Э. Эриксон).

Плодотворность такого дифференциального изучения разных происходит процесс развития ребенка, его мышления, речи, как складывается система его представлений, какие психологические предметов доминируют в разное время детства. А для нас оно ценно тем, что имеет прямое отношение к обусловленности смены одних специфически возрастных форм фольклора другими, к процессу формирования и бытования жанров, которые принадлежат только детскому фольклору.

колыбельной песни - одного из главных слагаемых поэзии пестования. Голос матери, обращенный к ребенку, не ведающему содержания и смысла слов, создает то эмоциональное поле, то «общее чувство доверия», которое ученые считают залогом формирования здоровой личности. Именно поэтому народмудрец, народ-педагог отобрал эти складывавшиеся на протяжении веков поэтические произведения для адресования успокоение, улыбка, мимика, взгляд, выразительность движения ручек и тела, И в этом проявляется исключительность коммуникативного акта в бытовании колыбельной песни. Колыбельные песни, как и другие произведения лирики материнства, уже на этой досознательной (для ребенка) стадии выполняют очень важную задачу включения его в процесс «культу-рации», врастания в художественных форм, которые соответствуют психологическим особенностям каждого возрастного этапа детства.

«Доречевая фаза», «доречевая стадия» (Л.С, Выготский) младенчества - это период «фонетического монизма» (Л.П.

Якубин-ский), время гуления и лепета, время повторений эхолалий» (Ж, Пиаже), которым «принадлежит роль простой игры» Эти закономерности детского мышления и речи отражают такие первичные материнские жанры детского фольклора, как ономатопеическими сочетаниями.

К концу третьего, на четвертом году жизни, когда ребенок овладевает речью, усваивая грамматический строй языка, все больше стирается грань между детской речью и стихами, «из детского лепета происходят стихи», наступает период, когда «стихи - норма человеческой речи» (К.Чуковский). Это и начало того периода детства, который отличается особым проявлением воображения, «когда фантазия наиболее развитая (Л.С Выготский) Фантазия становится основой детского мифотворения - формы и инструмента познания окружающей жизни Детское мышление с его набором представлений о мире - «типично мифологическое мышление» (Е.М. Мелетинский, ЮМ. Лотман, Б.А. Успенский, Ю..В.

бытования детской мифологии.

Мы сознательно охарактеризовали с разных сторон ту пору детства, когда начинает, а затем активно бытует собственно детский фольклор, творимый, исполняемый, передаваемый самими детьми. Именно он оказывается формой коллективного творчества, закрепленного и реализованного в целой системе поколению детей и имеют важное значение в регулировании их игровой и коммуникативной деятельности.

В сложившейся системе жанров детского фольклора то, что является продуктом творчества самих детей, - это большой пласт текстов Их создал ребенок-художник, ребенокстихо/языкотворец.

Но еще большее место в собственно детском фольклоре занимают тексты, которые использованы детьми в более или менее измененном виде из фольклора взрослых Генетически считалки, жеребьевки, заклички, игровые песенки. Отдаленным эхом древнего заклинания, сопровождавшего обряды-чары на вызывание дождя, являются широко распространенные заклички о дожде («Дождик, дождик, пуще!»). Из традиционной культуры взрослых дети усвоили, адаптировали, сделали «своим» то, что наиболее соответствовало их запросам, возрастным интересам и особенностям, «их исканиям высокой радости». Они не просто механически использовали готовое, а трансформировали, преобразили его, внеся игровое начало Отобранное из фольклора потребности в игре и словотворчестве.

характер, игровая природа - основополагающий его признак. В неразделимы. Ребенок изначально - «человек играющий». Именно поэтому мы считаем неправомочным делить детский фольклор на лирику. Специфически проявляется игровое начало в материнском фольклоре. Игровым является календарный фольклор в виде закличек и приговорок, которые «игра в чистом виде» (П.Г.

Богатырев) Поэтому нам представляется искусственным деление на игровой и потешный. Семантически это одно и то же:

играть, по Далю, «забавляться, проводить время потехой, лирику)), поставив ее вне игры, Г.С. Виноградов противоречит себе. Наблюдая, как рождаются дразнилки и передразнивания, он писал: «...шаловливые ребятишки потешаются и друг над дружкой и над взрослыми… ради одной только словесной забавы...

Достаточно возникнуть недоразумению в игре, чтобы одна группа открыла действия против другой». Сатирическую лирику мы рассматриваем как явление игрового речевого поведения детей, игровое словотворчество, игру в рифмы.

Наше изучение разных жанров подводит к выводу, что весь детский фольклор - ш ровой по преимуществу.

В связи с проблемой игры в наших разысканьях и осмыслении возник еще один контекст функционирования детского фольклора. До недавнего времени основой для изучения детских игр служили только фольклорно-этнографические сборники и материалы. В «секретном мире детей» детей нами выявлены игры, которые не разыгрываются публично, а, напротив, бытуют в величайшей тайне, тщательно скрываемые от взрослых.

Как правило, они воссоздаются самими игравшими, ставшими самозаписях по памяти, собственно детской литературе (см. об этом гл.4.2.). Так литература оказывается одним из контекстов функционирования детского фольклора, Нередки случаи, когда литература становится источником для детского фольклора. Это обусловлено особенностями фольклора является одновременно читателем/слушателем фольклоризации литературы, когда части стихотворения или отдельные строчки известных детских поэтов превращаются в считалку или песенку-переделку. В самом процессе бытования происходит некое «перетекание» фольклора в литературу и наоборот Итак, специфика детского фольклора рассмотрена нами в свете: а) народной традиционной культуры, б) культуры детства, в) народной педагогики и материнской школы, г) современной теории детства, д) детской психологии как специфической области психологического знания, е) общей теории детской речи и речевого поведения, ж) «стихового периодам в жизни ребенка, з) теории общения и коммуникативного поведения, и) теории игры как одного из универсальных понятий антропологии, истории и культуры; к) в «зеркале» детской, а также автобиографической, мемуарной, дневниковой литературы Как видим, изучение специфики детского фольклора сопряжено с вовлечением в орбиту исследования новых объектов, которые выводят его (детский фольклор) из сферы только традиционной культуры и народной педагогики. Коннотация термина, обусловленная принадлежностью детству, проясняет природу явления, имеющего междисциплинарный характер.

В отличие от детского фольклора, специфика которого, по существу, не изучалась, исследование специфики детской литературы имеет свою немалую историю и ведет свое начало со ставших общим местом слов В.Г. Белинского о том, что «детским писателем надобно родиться, а не сделаться». Детская литература как самостоятельный вид искусства слова и его специфические исследователей и критиков в 1920-30-е годы. Один из этапов изучения специфики детской литературы обстоятельно обобщила Е.О. Путилова в специальной главе книги «Очерки по истории критики советской детской литературы' 1917-1941» (М., 1982), где точкой отсчета в ответе на вопрос о специфике является детство, ребенок, который есть «совершенно особый организм, особая организация, особого рода восприятие и особенностями мировосприятия, психики, «творческим детским схематизмом», что «сродни гениальности», основана теория детской литературы как особой области искусства К.Чуковского, Б.

Житкова, С. Маршака, А.Т. Твардовский в статье «О поэзии Маршака» неспособность писать для детей определил словом «бездетность»: «Здесь нужен... особый склад дарования и отчасти подростка... Трудно даже вообразить в детской поэзии голос известность гораздо раньше его, как Ахматова, Цветаева или отмечена... некоторым традиционным знаком "бездетности" ее лирических героев».

Для Т.Г. Габбе быть детским писателем - это «на всю жизнь сохранить в памяти детство». Идею «памяти детства как представляется, что следует говорить о синтезе памяти детства и способности при «вненаходимости» в нем чувствовать, понимать, ощущать уникальный мир ребенка как особый универсум с его потребностью ясности и прочности бытия, с его свежестью действительностей - мира наблюдений и мира воображения» (Л.С.

Выготский). Преображающий взгляд ребенка, который заставляет мир непрерывно обновляться и обретать первозданность - вот та точка отсчета, с какой легче, по мнению М.М. Бахтина, сделать действительно новый шаг в эстетическом познании мира, в «умении работать на языке, находясь вне языка... Здесь отменяется примитивное представление, обычно складывающееся в нормативных кругах, о каком-то прямолинейном движении вперед, Выясняется, сопровождается возвратом к началу («изначальность»), точнее к обновлению начала». Возврат к обновлению начала есть та духовная свобода детства, которая позволяет пересоздавать мир по-своему, по собственной прихоти. • основополагающий концепт, который играет идентифицирующую роль в принадлежности писателя к детской литературе. Им определяется полнота внутренней слиянности субъекта и объекта, соприродность автора и изображаемого им бытийного мира, независимо от того, каков он:

детский, взрослый, животный или мир неодушевленных предметов. Но помимо этой коррелятивной пары субъект-объект, автор-герой, не менее важную роль для детской литературы играет ее адресат - читатель, наделенный совершенно особенной интенсивностью восприятия. «Категорию читателя-ребенка» как Арзамасцева в недавно вышедшем учебнике «Детская литература»

(М., 2000).

Не повторяя многократно сказанное о таких особенностях детской литературы, как органическое слияние законов искусства фольклора: поэтизация обыденного, «поэтическая идеализация привычных предметов, придание им небывалой ценности и красоты» (Е,0 Путилова), ощущение слова, перцепция его как необъятной области исторической прапамяти, «прочитывается» нами в широких взаимосвязях и с антропологией, культурологией. Как и детский фольклор, детская литература явление междисциплинарное.

Глава 2. Мифологический генезис детской поэтической' классики. Исследование генезиса детской поэтической классики ведет к древнему обряду и мифу, В них, как в зародыше, содержатся элементы и контуры различных фольклорных текстов, определенную структуру и формы. Наша цель такого изучения - проследить, как формировалась поэтика детского фольклора как игрового по преимуществу.

Поиски «начал» вопросо-ответной структуры детского фольклора (она широко репрезентирует в детской литературной поэзии) осуществляются на материале одного из жанров поэзии многовариантности (нами рассмотрено более 40 вариантов этой диалогической прибаутки, записанной в течение полугора веков в Вологодской, Тульской, Владимирской, Рязанской, Новгородской, Псковской, Тверской областях, Карелии и Белоруссии, последняя запись 1997 года сделана в Архангельской области) - этому посвящен раздел 2.1, «О мифологическом начале вопросоответной формы детской прибаутки».

семантическом и глоттогенетическом уровне ведут к обрядовым текстам, обращенным к тому, что есть в мире сакрально и Топорова, «исходный локус» и «сильная позиция» ВОД (вопросоответного диалога). В восточно-славянской поэзии это, прежде всего тексты, связанные с ритуалом зимнего перехода между солнечными циклами, в частности, с обрядом колядования.

Главными его участниками, по наблюдениям многих исследователей, были дети, а колядки «не спускались» в детский репертуар, а юными членами общины».

Сопоставление рассматриваемой прибаутки с текстами записанных П.В. Шейном, позволяет говорить о текстуальных совпадениях. Как правило, все эти песни начинаются, (вслед, за обращением) с вопроса «зачем», «пошто» или, как в нашем случае, «где был (а)?» («Коза, коза, лубяные глаза, / Где была?») Этот вопрос является одним из наиболее устойчивых, соотносимых с идеей «прихода издалека» и. открывает диалог, инициируя серию вопросо-ответов о воде, горе, воротах, лесе, море, коне, быке, мужьях Их мифологическая семантика «прочитывается» нами в контексте древних представлении.

Бытование исключительно в детской среде позволяет говорить об эволюции обряда как процессе его постепенного превращения в игру, процессе его «десемантизации» (Л.Ивлева) при сохранении предпосылка перехода (точнее перевода) текста из одной детской среды в другую (младенческую). Ведь что такое рассматриваемый нами текст? Словесная игровая цепь, вопросо-ответы которой — фразеологические единства, односложные конструкции, которые можно определить как типические места, традиционные формулы, что способствует их запоминанию. Их количество в разных вариантах колеблется от сорока до шести. От того, какое количество вопросо-ответов в прибаутке, ничего не меняется и последовательность в разных вариантах произвольна. Вопросоответы - это игровые звенья, которые значимы не своей логикой и смыслом, а игровой сущностью. Это игра предметами, явлениями, существами. А в конечном итоге - словом прибаутки, Оно содержит обращение, объектом которого может быть не только коза, но разные животные («кисонькамурысонька», «лисонька-лиса», «боба (заяц), ты боба»), люди («бабушка Варварушка»), «Ярема, Ярема»), непонятные существа, («Каракуля-Маракуля», «Микука-Микука», «Нишни, нишни»). А вопросо-ответы те же. И это доказательство уже новой игры, которая утратила связь со стоявшим у ее истоков обрядовым шествием с козой, оторвалась от него и стала существовать обращений, после которых в разной последовательности следует серия вопросо-ответов, убеждают, что никакого отношения к происходящему они не имеют. Они не герои и не персонажи, с которыми что-либо связано или от которых что-либо зависит. Они необходимы лишь для того, чтобы начать игру, которая держится ни чем иным, как ритмически организованным словом Игровую природу прибаутки подчеркивает и ее финал. На вопрос «где мужья?», даются разные ответы «на войну ушли» (а война - «на печи в углу», «на печке сидят, / калачи едят», «все примерли, / Один Степка остался. / Ушел на погост / и мохом оброс»). Упоминание войны и ее последствий не сопряжены здесь с горем или несчастьем, настроение не меняется потому, что ничего драматического не произошло. Происходящее не имеет ничего общего с реальным.

некогда обрядового текста И только сохранившиеся в структуре, сделалось образом то, что «прежде было делом веры, знания», как формировалась одна из главных фигур поэтики - олицетворение, имеющая своим основанием типично мифологическое детское мышление с «наивным очеловечиванием» и «всеобщей персонализацией» (ЕМ. Мелетинский), прослеживается в разделе 2.2. «Мифопоэтические мотивы вода, дождь в традиционном детском фольклоре» на текстах двух жанров детского фольклора - пестушке «С гуся вода, / С тебя худоба» и закличке, обращенной к дождю обращенных к ребенку заговоров на воду позволило увидеть, как утратился обряд и из него выделился, точнее от него остался параллелизмом ритмическим Большинство рассмотренных нами пестушек - параллелизм в чистом виде. И он стал не только первоосновой поэтического образа, но и единственной и главной его фигурой.

Во втором случае речь идет о жанре, исполняемом самими детьми, - это детские заклички о дожде. Генетически они восходят к древним обрядам заклинания дождя. Оперируя уникальным и огромным материалом о ритуалах вызывания дождя (у южных славян и других народов), цитируя детские песни, исполняемые во время дождя и текстуально совпадающие с интересующими нас закличками о дожде, Вяч. Be. Иванов и В.Н.

Топоров говорят о «вырожденном ритуале». Ритуал выродился, разрушился миф, однако то, что из него выделилось и зажило самостоятельной жизнью, вырожденным и ущербным назвать невозможно. Миф, обряд предопределил тему, структуру и стиль фольклорного текста Древнее анимистическое мировосприятие и антропоморфизация природы наложились на детское сознание с его невыделенностью из окружающей среды. Ребенок обращается к дождю (так же, как к солнцу, радуге, божьей коровке и др.), как к живому существу, однако магическая функция этого обращения «затушевана» утраченным ритуалом. Не утрачены, а, наоборот, рождающегося словесного искусства. Сакральное, магическое и одновременно мифологическое слово, попав на благодатную почву детского сознания, положило начало жанру, в котором ребенок, самый идеальный «человек играющий», чувствует себя хозяином природы, которой он повелевает. Доминирующей становится игровая функция Раздел 2.3. «Кумулятивная форма в детском фольклоре и ее мифоритуальные истоки» имеет целью рассмотреть один из путей становления игровой поэтики детского фольклора, широко укорененной детской литературой Для обстоятельного изучения кумулятивной формы с ее многоразличными и многовариантными вилами повторов (кроме уже рассмотренной диалогической прибаутки) выбрана кумулятивная сказка, которая генетически и структурно образует самостоятельную жанровую разновидность и принадлежит детскому фольклору.

Исследование всех известных вариантов «формульных»

кумулятивных сказок «Смерть петушка» (СУС. AT: 2021 А, 241 1, 2032) и «Терем мухи» (СУС, 283 В = АА 282) приводит к выводу, что кумулятивный принцип - это принцип ритма, которому подчинены все уровни текста. Открытость сюжета, определяемая влияющих на исход, говорит о том, что в них важен не результат, а сам процесс, который создает атмосферу игры. С этим связано развитие словесной темы, которая оказывается доминирующей и равна по функции сюжету. Словесная тема есть функциональный эквивалент сюжета, она обусловливает его динамичность. Слово как таковое, воплощающее в игру идею некоего высшего порядка, обретает автономность, свой собственный вес и самую большую ценность Акустический образ, акустическая характеристика как один из компонентов общей картины мира в детском фольклоре это его звукоречь, которая впервые оказывается в исследовательском поле (2.4. «Звукорсчь детского фольклора»).

фольклорного языка взрослых, И эта проблема «слова» в языке детского фольклора имеет непосредственное отношение как к его поэтике, так и его специфике.

Одной из примет языка детского фольклора является то звукосочетания, К словозвукам относятся междометные и звукоподражательные слова и значения, а приобретающего его окказионально, в конкретном тексте речевого употребления (например, в считалках). Таких слов нет в толковых словарях, они не составляют основного словарного фонда, а относятся к области словотворчества. Нами выделены четыре группы словозвуков детского фольклора: ономатопеические (звукоподражательные) слова; 2. междометные слова, близкие по форме к ономатопеическим, но не адекватные им, 3.заумь и 4. «тайный» детский язык.

Существование словозвуков в разных жанрах детского обусловлено процессом усвоения речи ребенком и/или его игровой жизнью имитация средствами поэтического языка звуков реальности, широко репрезентирует в лирике материнства. В колыбельной множественности соединений и сочетаний, -то опорное слово, та являющемся импровизационным, несмотря на сложившийся фонд устойчивых мотивов, оказывается стабилизатором традиции.

Ономатоп в колыбельной песне выполняет и другую, функцию. Он тот акустический сигнал, который дает установку на успокоение, звуковой ситуации Ономатопы колыбельной в полной мере соответствуют постулируемому Р. Якобсоном утверждению о последовательном вхождении ребенка в стихию языка материнской лирики (потешки, прибаутки, приговорки) содержат многочисленные примеры ономатопеических и междометных слов, главным образом, в начале текста. Тон, стук, шум, голоса птиц и животных, колокольный звон, балалаечная игра и другие подражания музыке передают ономатопы с выраженной звуковой образностью: «тук-тук-ту-ру-рук», «а ду-ду-д-у-ду, ду-ду», «ути-ути», «топ-топ, топ-топ», «журя-журя»; «блини-бом», «трили-бом», «ти-ли,ти-ли„ «тын-ти-бри», «стрень-брень», «ченчебренче», «цынзы-брынзы».

Мудрость народной педагогики состоит в том, что именно в этот период «фонетического монизма»,прежде чем ребенок добирается до смысла слов, к нему обращены тексты, благодаря которым он входит в мир звуков, эмоционально откликается на звуковую произносительную сторону слова, упивается звуком вне слова, услаждается инструментовкой слов, подчиненных закону ономатопеических и междоменных слов содержит в себе игровое начало. Ономатопея - высокоорганизованная игровая форма речевой коммуникации, Игра становится инструментом овладения повторяемость, основанная на принципе эквивалентности, ономатопеи несомненна: когда ребенок слышит «трах-трах», он видит некую картину.

Для понимания роли звукоречи в детском фольклоре недостаточно соотнести ее только с законами развития речи, не менее важно осмысление ее как исторической прапамяти. Как уже отмечалось, ономатепы и междометия репрезентируют в детском повторяемость - стихия и реликты архаических ступеней, а с ними и архаических представлений, которые свидетельствуют о подтверждают наблюдения этнографа детства Маргарет Мид, описавшей обряды над новорожденными и произносимые над ними повторяющиеся слова в примитивных обществах, В 1970-е годы подобное наблюдал Б.Н. Путилов у первобытных племен Новой Гвинеи, где ему довелось слышать «тексты» колыбельных песен, состоящие из одних звукокомплексов. Это, по словам мифологическое сознание с его верой в магию слова. Д К.

Зеленин видит в этом звууовом языке примитивного общества «функцию оберега».

Следующий тип звукоречи в детском фольклоре - заумь, заумный язык, который известен как явление поэтической речи вообще и имеет свою историю изучения. Заумь принадлежит жанрам детского фольклора, которые создавались (создаются) и фондом родного языка. Это прежде всего считалки и дразнилки, а также загадки и докучные сказки. Заумным считалкам посвящен специальный раздел монографии Г. С. Виноградова «Детские игровые прелюдии». В нашем рассмотрении таких считалок основное внимание уделено коррелятивности зауми и ритма как релевантного свойства считалок, его «дифференцирующего признака» (Г.А. Левинтон).

соединяется с возможностями и потребностями ребенка проявить способов его достижения. Ребенок-языкотворец с помощью самых разных и неожиданных звуковых комбинаций, выбора фонем, их группировки создает новые слова с особой звуковой обретают плоть, вещественность, «предметную изваянность»

(Хлебников).

Еще одна разновидность звукоречи в детском фольклоре -«тайный язык». Он имеет свою историю бытования (см. работу Г.С. Виноградова «Детские тайные языки»). Генетически он восходит к сакральному, выполнявшую магическую функцию языку В поле нашего зрения оказалась опубликованная в конце XIX века в «Олонецких губернских ведомостях» игра деревенских подростков, полностью основанная на таком языке. Примеры бытования тайного языка содержатся в разделе об играх в вымышленную страну.

фольклора исследуются нами, с одной стороны, как явления поэтики в рамках того или иного жанра. С другой, как явления его (детского фольклора) специфики, того, что психологически обусловлено процессом развития детского мышления и речи.

Глава 3. Поэтика детского стиха в ее отношении к является детская поэзия XX века, которая именно с этого времени, после проникновения детского фольклора в книгу, обретает свой голос, свой репертуар, свои ключевые экзистенциальные темы, свою предметную изобразительность, свою строфику и ритмику, свой формальный образ стиха», свой язык, которым говорят уже отдельная область искусства и поэзии, как особый вид лирики, в наибольшей полнотой и выраженностью составляет содержание раздела 31. «Детская поэзия в ее собственной форме».

Почти одновременно с поэтами, начавшими свой путь с «хождения в детвору», к детской поэзии обращаются писателифольклористы, создавшие по существу свою литературную поэзию пестования. Речь идет о книгах, представляющих собой обработки, переделки, пересказы фольклора и созданные в духе детского фольклора (О. Капица, Н. Колпакова, Т. Маврина и др.).

Нами особо рассмотрено уникальное творчество НИ. Колпаковой - широко известного ученого-собирателя и исследователя фольклора - создателя целой библиотеки поэтических книг для самых маленьких, получивших признание как в нашей стране, гак и за рубежом. Книги потешек, прибауток, песенок НИ. Колпаковой — произведения авторские, но это авторство особого рода и свойства - до мотивам и на основе фольклора, по моделям детского фольклора. Выявляя пути, которыми идет Колпакова, создавая свои поэтические произведения для детей, мы отмечаем предметной зрительности, расширение семантических связей:

вместо одной картины, передающей в народной песне настроение разлученных зимней непогодой влюбленных, целая цепь поэтических картин зимы, где все предметно, крупно, зримо, так, как видит ребенок («Уж ты зимушка-зима, / Ты с морозами пришла, / Ветер воет, вьюга вьет. / Вдоль по улице метет. / Белым снегом замело / Все дороги на село, / Все дороги, все пути, / Не проехать, не пройти»). Другой путь - широкое использование реминисценций из народной поэзии в виде «чужого слова», реминисценции в виде «копирования ритмикосинтаксических ходов» и реминисценции как «цитаты, вращенной в тело другого текста». Художественная система в детских стихах Н.П. Колпаковой сложилась на основе метода детской народной поэзии и знания законов детской психологии В ее стихах современное мышление, восприятие соединилось с перво-родностью, изначальностыо народного взгляда, его способами поэтизации природы, быта, повседневной реальности.

Основные принципы поэтики детскою стиха исследуются нами не на уровне идиостиля, а на уровне детской поэзии как характерны и репрезентируют во «взрослой» лирике, но в детском стихе они существуют в своем концентрированном, «сгущенном» виде.

воспринятая литературным творчеством и сохранившаяся в том же жанровом качестве в детской поэзии (3,2 «Детская_дитературная колыбельная песня и ее фольклорные истоки»). Исследованные нами литературные колыбельные (С. Маршака, А.Введенского, Е. Благининой, В Берестова, И. Токмаковой и др.) являют собой убедительные свойственные традищюнной колыбельной образы охранителей, успокоителей и усыпитслей ребенка (Е. Благинина вводит в ситуацию усыпления антропоморфный образ плакун-травы, И.

Токмакова - «Усни-траву»), увеличивает спектр адресатов, среди которых и явления природы, и неодушевленные существа («Колыбельная котику», «Колыбельная лосенку», колыбельная реке, дождю, колыбельная для сверчка, светлячка и мотылька) Вместе с тем литературная детская колыбельная убедительно свидетельствует о жизнестойкости в ней «памяти жанра».

Тот же тип фольклорно-литературного взаимодействия это включение в жанровый ряд детской поэзии таких скороговорка (3.3. «Другие фольклорные жанры в детской поэзии»). Нами отмечается особое влияние считалки на детские стихи, которые самими авторами определены жанрово и имеют заглавие (или подзаглавие) «считалка», Для Б. Заходера, «Считалия», считалка не только жанр, но и один из способов выражения логики эстетического буйства - того «театра абсурда», который определяет его художественный мир. Форма игрысчиталки, в которую в том числе обличена безумная фантазия поэта, позволяет ему сквозь выдумку обратить детей к латентно Заходер самозабвенно распоряжается своим правом и умением выдумывать чудеса, нарушающие физическую структуру мира, заставляя его обновляться и освобождаться от груза обыденности.

использование Одного плана поэтики считалки - ее ритма, который стал доминирующим свойством детского стиха.

(нелепицы, «перевертыша»), на юморе которой основан весь «комический эпос» К Чуковского, «Багаж» и «Человек рассеянный»

С. Маршака, «Вы знаете, вы знаете.. ?» Д, Хармса, «Евсей» и «Чудаки» Ю. Вла димирова; «Кто?» и «0'рыбаке и судаке» А. Введенского, «В Небывалии-стране» О Высотскои, «Чуд&ки» О. Григорьева, «География стихотворения О. Григорьева, Ю. Мориц и др. О притягательности и обновлении жанра свидетельствует и недавно вышедшая книга карельского писателя И. Вострякова «Учебник по вранью, или как тренировать воображение».

Нами обозначены универсалии поэтики детского стиха, восходящие к детскому фольклору и дополняющие известные «Заповеди» К. Чуковского Прежде всего они касаются одной из отличительных особенностей детского стиха - словаря. Словарь детских стихов - его универсум. Его составляет мир предметов, больших и «малых» вещей, которые поэтизируются, освобождаясь вовлекаясь в атмосферу стремительных движений и действий (3.4.

Преобладающими лексемами в детских стихах оказываются постоянство, лицемерие и т.д.) в детских стихах встречаются крайне редко, а если используются, то овеществляются, очеловечиваются, «окартиниваются», либо становятся предикатом.

Предметный характер отражают и заглавия. Как правило, в заглавие вынесена номинация предмета, который является его главной темой. Из 22 стихотворений Д. Хармса в 15 заглавия субстантивы («Иван Ива-ньгч Самовар», «Иван Топорышкин», «Игра», «Веселые чижи», «Врун», «Плих и Плюх», «Кошки», «Удивительная кошка», «Бульдог и таксик»), 7 заглавий - рема, т.е. представимое обозначение того, о чем идет речь («О том, как папа застрелил хорька», «Из дома вышел человек», «Я сегодня лягу раньше»), Из 39 стихотворений С. Маршака - в 36 заглавия являются субстантивами, в. трех - ремой, 32 заглавия из стихотворений И Токмаковой - субстантивы («Ручей», «Весна», «Кораблик», «Яблонька», «Береза», «Сосны», «Осинка», «Ива», «Дуб», «Рябина», «Ели», «Туман», «Зернышко» и т д.) и 8 - рема («Поиграем», «Куда в машинах снег везут», «Где спит рыбка»), из 34 у В Берестова - 30 являются субстантивами. Исчерпывающая характеристика лексического уровня детских стихов станет возможной тогда, когда будет создан частотный словарь хотя бы на основе творчества одного поэта.

особенностей детского мышления - «присущее мифологическому сознанию свойство перенесения на неодушевленные вещи и явления черт живых существ (антропоморфизм, анимизм) или животных (зооморфизм), а также наделение животных качествами интерпретирующей мифопоэтические мотивы детского фольклора, отразивших синкретическое первобытное сознание как источник взаимоотношений человека и природы и средства воздействия на означает наделение неодушевленного предмета или понятия признаками и свойствами, присущими предмету одушевленному.

Олицетворение рассматривается нами как одно из главных средств поэтического языка детского стиха, наиболее распространенный троп детской поэзии, обозначаются разные типы олицетворений творчество И. Токмаковой, в чьих стихах олицетворение является отражением пантеистического отношения к природе, с которой ребенок отождествляет себя.

В разделе 3.6. «Словотворчество и игра словом - принцип поэтики детского стиха» обосновывается эта особенность детской поэзии и прослеживается, как и в каких формах она проявляется в творчестве разных поэтов. Наиболее частые случаи словосочинительства - поэтические неологизмы-окказионализмы в виде Маршака, «сой-ка-голубойка» Н. Матвеевой, «песенкабесконеченка» Е. Благининой, «кот-мореход» Ю.Мориц и др).

Окказионализмам родственны инновации, не зафиксированные в деятельности на основе продуцированных известных языковых создаются на основе других, уже известных, примеры подобной стихотворении Ю. Тувима (в переводе Б Заход ера) основанная на игре фамилия героя Тратислава Трулялинского образует с помощью парономазии и продуктивного суффикса анлогичный семантический ряд (тетка Трулялетка, дочурка Трулялюрка, сынишка Грулялишка, собачка Трулялячка, котенок Труляленок, шоферы Трулялеры и т.д.). Один из приемов словосочинительства и игры словом связан с имянаречением как способом персонификации, когда имя отнесено к объктам и явлением действительности (примеры такой референции «Самовар Иван Иваныч» Д.Хармса, «Город Букваринск» И. Токмаковой, «Весна Мартовна Подснежникова,,, Апрелевна Скворешникова... Маевна Черешникова» Ю. Мориц), другой - с созданием аморфных слов, (знаменитое «плим» у И. Токмаковой, «тюлюлюй» у Е, Благининой), весною, о весне» - Я. Аким, «слон, слониха и слоненок» - Ю.

Мориц). Большие игровые потенции в детской поэзии заключает в козлик», «задумчивый стон», «задумчивый день», «задумчивые «задумчивый зайчик» - стихотворение Ю. Мориц «Очень задумчивый олень»).

3.7. «Местоименная поэтика детского стиха» - это особая местоимения «это» («местоименный дейксис» - термин И.И.

«эгоцентрическими словами» и прежде всего местоимением «я» и считалках), в детской поэзии - способ отражения «раскрытой точки убежденности в праве быть первым лицом (это прослеживается в