На правах рукописи

Остапенко Роман Александрович

МИССИОНЕРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ СРЕДИ АДЫГОВ

СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО КАВКАЗА (1864-1917 гг.)

Специальность 07.00.02 – Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук

Майкоп 2011 Диссертация выполнена на кафедре Отечественной истории, историографии, теории и методологии истории ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственный университет»

Научный руководитель: доктор исторических наук, доцент Почешхов Нурбий Асланович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Беджанов Мурат Безрукович кандидат исторических наук, доцент Чамокова Сусанна Туркубиевна

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Армавирская государственная педагогическая академия»

Защита состоится «28» октября 2011 г. в 10.00 часов на заседании Диссертационного совета ДМ 212.001.08 по историческим наукам при Адыгейском государственном университете по адресу: 385000, Республика Адыгея, г. Майкоп, ул. Первомайская, 208, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Адыгейского государственного университета.

Текст автореферата размещён на сайте ВАК РФ http://vak.ed.gov.ru ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственный университет» www.adygnet.ru

Автореферат разослан 27 сентября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук, доцент В.Н. Мальцев 2   

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследуемой проблемы. Изучение опыта миссионерской деятельности Русской православной церкви среди адыгов Северо-Западного Кавказа (1864-1917 гг.) позволяет заметно расширить сложившиеся в истории представления о процессах, связанных с вхождением народов региона в состав Российской империи. Благодаря постановке данной проблемы преодолевается сложившаяся в историческом знании акцентация на политических и социально-экономических проблемах: в научный оборот вводятся сюжеты, связанные с контактами в сфере духовной жизни, что позволяет представить целостную картину развития отношений между центром и окраинами Российской империи.

Диссертационная работа представляет первое специальное исследование, предполагающее рассмотрение причин и условий развития миссионерства православной церкви среди адыгов, анализ состояния их духовных традиций, изучение законодательного регулирования деятельности миссионерских организаций, их структуры как некой определенности со своими элементами и способами функционирования, изучение методов миссионерства. Такой подход к проблеме способен отразить сложность миссионерской деятельности как историко-культурного явления и тем самым усилить целостность комплексной реконструкции истории взаимоотношения России с адыгами.

Проведенное исследование имеет и историографическую значимость, так как традиция обращения к истории религиозной жизни народов России не получила принципиально значимого развития в отечественной исторической науке. В наше время, учитывая происходящие в историческом знании теоретико-методологические изменения, наметился поворот к проблемам, ранее по идеологическим соображениям выпадавшим из историографии. Учитывая сложившуюся ситуацию, представленная на защиту работа позволяет, в некоторой степени, заполнить лакуны, образовавшиеся в исторической реконструкции религиозной жизни адыгов.

Изучение миссионерской деятельности православной церкви среди адыгов имеет практическое значение, так как способствует преодолению устоявшейся традиции сосредоточения коллективного исторического сознания на военно-политических, конфронтационных процессах, перенося акценты на культурно-историческую модель отношений народов.

Степень изученности проблемы. В предложенной постановке исследуемая проблема не стала предметом специального рассмотрения в отечественной историографии, тем не менее, существует достаточно обширная литература, посвященная истории и деятельности Русской православной церкви в целом1, и на Северо-Западном Кавказе в частности2, в которую вошли фрагментарные сюжеты, имеющие отношение к истории миссионерства.

При составлении историографического обзора в диссертации использовался проблемно-хронологический подход. Весь материал был условно разделен на три этапа.

К первому этапу (1864-1917 гг.), который можно рассматривать как период становления историографии по данной проблеме, преимущественно относятся труды религиозных деятелей, обобщающие первый опыт миссионерства на Северо-Западном Кавказе. К ним можно отнести работы видного алтайского миссионера архимандрита Макария Глухарева, уфимского священника Д.Ф. Машкевича, автора, писавшего под псевдонимом «Русский», и первого Кавказского епископа Игнатия Брянчанинова3. В этих работах делается попытка анализа опыта практического миссионерства, внимание в них акцентируется на важных моментах распространения христианской веры между «магометанами», вопросах просвещения и образования «инородцев».

Ко второй половине XIX в. относятся первые работы кавказского православного духовенства и профессоров Ставропольской духовной семинарии по миссионерской деятельности православной церкви среди северокавказских народов, в том числе и адыгов. Данные работы печатались в периодических журналах и в большинстве своем были многоплановыми: в                                                              Макарий (Булгаков), архиеп. История христианства в России до равноапостольного князя Владимира как введение в историю русской Церкви. СПб., 1864; Он же. История Русской Церкви: в 9 т. М., 1994;

Преображенский И. Отечественная Церковь по статистическим данным с 1840-41 по 1890-91 гг. СПб., 1901;

Клибанов А.И. Русское православие: вехи истории. М., 1989; Фирсов С.Л. Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., 1996; Карташев А.В.

Очерки по истории русской Церкви. М. 1997; Тальберг Н.Д. История христианской Церкви. Киев, 2004 и др.

Помяловский И. Сборник греческих и латинских надписей Кавказа. СПб., 1881; Иларион, схимон. На горах Кавказа. Баталпашинск, 1910; Гедеон (Докукин), митр. История христианства на Северном Кавказе до и после присоединения его к России. М.; Пятигорск, 1992; Шептун C. Из истории православной Церкви на Кубани. Краснодар, 1995; Ляушева С.А. Эволюция религиозных верований адыгов: история и современность (философско-культурологический анализ). Майкоп, 2002; Кузнецов В.А. Христианство на Северном Кавказе до XV в. Владикавказ, 2002; Раздольский С.А.. Производство и воспроизводство адыгской культуры: религиозная составляющая. Майкоп, 2007; Он же. Новационное воздействие христианства на культуру горских народов (XVI – начало XIX). Майкоп, 2007 и др.

Макарий (Глухарев), архимандрит. Мысли о способах к успешному распространению христианской веры между евреями, магометанами и язычниками в Российской державе. М., 1894; Русский. Христианские миссии и миссионерство в общем значении и в отношении к инородцам язычникам, находящимся в пределах России. СПб., 1887; Розанов В.В. Место христианская в истории. М., 1890; Машкевич Д. Ф. О христианском просвещении и русском образовании инородцев Восточной России. Одесса, 1914;

Муравьев А.Н. История Российской Церкви. М., 2002; Игнатий Брянчанинов, свят. Письма (избранные): в 7 т. Т. VII. М., 2005. С. 373 – 374, 501 – 503 и др.

них, кроме миссионерской деятельности церкви, рассматривались и другие аспекты, такие как история религии и культуры адыгов4.

В связи с вхождением в состав России Северного Кавказа, и усилением миссионерской деятельности православной церкви в регионе, где коренные народы исповедовали ислам, появляются многочисленные публикации критико-полемической антимусульманской направленности.

Особенно активную позицию в этом плане занимало миссионерское отделение Казанской духовной академии, занимавшееся миссионерством в основном среди мусульман Поволжья. Выпускниками академии, владеющими, кроме арабского, языками местных народов, было подготовлено более двадцати научно-богословских работ, в которых излагались причины «упорной привязанности мухаммедан» к своей вере5.

Особый интерес представляют публикации, касающиеся непосредственно миссионерской деятельности Русской православной церкви на Северном Кавказе. К их числу, прежде всего, относятся сочинения В. Беляева6 и А. Гатуева7, в которых предпринималась попытка исследования религиозной жизни народов Северного Кавказа в контексте историкоэтнических особенностей народов региона.

Второй этап (1917 - конец 1980-х гг.) отличается принципиальными особенностями, не позволившими данной проблематике занять достойного место в историческом знании. В советской историографии, исходя из господствующего формационного подхода и атеистической идеологии,                                                              Каменев Н. Бассейн Псекупса // Кубанские войсковые ведомости. 1867. №2. С.7-8; №5. С.19-20; №14. С.55С.92-93; №27. С.107-108; №28. С.1-2; №29. С.115-116; Он же. Несколько слов о колонизации Западного Кавказа вообще и Псекупского полка в особенности // Там же. №39. С.159-160; О христианстве среди мусульман на Кавказе // Кавказские епархиальные ведомости. 1873. №2. С.57-65; №4. С.127-134; 1874.

№ 4. С.131-139; № 6. С.187-196; № 10. С.328-335; № 11. С.356-361; № 13. С.428-433; Материалы для истории Кавказской епархии // Там же. 1880. № 7. С.232-239; № 8. С.259-268; № 12. С.403-407; № 13. С.423-430;

Историческая записка. О христианстве на Северном Кавказе // Ставропольские епархиальные ведомости.

1888. №18. С.713-749; №19. С.774-799; Открытие русских школ грамоты в горских аулах Ульском и Адамиевском, Майкопского отдела // Там же. 1898. № 22. С.1125-1126; Русская школа грамоты в магометанском ауле // Там же. 1899. № 22. С.1184-1188; Первая духовная школа на Северном Кавказе (материалы для истории Ставропольской епархии) // Там же. 1907. № 1. С.34-50; № 2. С.81-96 и др.

Малов Е. Статистические сведения о крещенных татарах казанской и некоторых других епархий. Казань, 1866; Красносельцев Н. Западные миссии против татар – язычников и особенно против татар – мухаммедан.

Казань, 1872; Петров В. Причины упорной привязанности татар – мухаммедан к своей вере. Казань, 1873;

Леопольдов А.Я. Опыт изложения мухаммеданства по учению ханифитов. Казань, 1873; Ильин Н.

Доказательство неповрежденности книг священного Писания Ветхого и Нового Завета против мухаммедан.

Казань, 1874; Остроумов Н. Критический разбор мухаммеданского учения о пророках. Казань, 1874;

Хрусталев А. Очерк распространения христианства между иноверцами казанского края. Казань, 1874;

Светлаков А. История иудейства в Аравии и влияние его на учение Корана. Казань, 1875; Машанов М.

Заметка о религиозно – нравственном состоянии крещенных татар казанской губернии мамадышского уезда.

Казань, 1875; Боголепов М. Взгляды на способы, коими, по сказанию мухаммедан, сообщались свыше Мухаммеду откровения. Казань, 1876; Михайлов А. Сказание Корана о новозаветных лицах и событиях и критико–полемический разбор этих сказаний. Казань, 1894; Виноградов В. Метод миссионерской полемики против татар – мухаммедан. Казань, 1897; Жузе П. Мутазилиты. Догматико – историческое исследование в области ислама. Казань, 1899 и др.

Беляев И.И., прот. Русские миссии на окраинах. Историко-этнографический очерк. СПб., 1900.

Гатуев А.Г. Христианство в Осетии. Владикавказ, 1903.

утвердилось отношение к религии, как к «надстроечному» явлению. В известном смысле отсутствие возможности реализации научного интереса в данном направлении восполнялось за счет работ, издававшихся за рубежом философами-идеалистами и религиозными деятелями Г. В. Флоровским, И. А. Ильиным и др. На современном этапе (конец 1980-х гг. – наши дни) интерес к истории религии приобретает системный характер. В опубликованных работах представлена в очерковой форме история христианских миссий9, выделены этапы их деятельности10, и что особенно важно – исследуется процесс утверждения идеи веротерпимости в ее связи с национальной политикой Российской империи (конец XIX – начало XX вв.)11. Для данного этапа характерно возрастание исследовательского интереса к миссионерской деятельности православной церкви в различных регионах России. Делаются попытки переосмыслить активную миссионерскую позицию церкви в отношении народов Поволжья12, коренных народов Севера и Сибири13, Дальнего Востока14. Имеет значение и то обстоятельство, что появились                                                              Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Париж, 1937; Шмеман А.Д. Исторический путь православия.

Нью-Йорк, 1954; Ильин И.А. О сущности правосознания. Мюнхен, 1956; Он же. О сопротивлении злу силой. Франкфурт на Майне, 1973; Он же. Основы христианской культуры. Псков, 1988; Мейендорф И.Ф.

Православие в современном мире. Нью-Йорк, 1981; Федотов Г.П. К вопросу и о положении русской Церкви.

СПб., 1991. Т.1. С.185–196; Смолич И.К. Русское монашество (988-1970). М., 1997 и др.

Пашаева Н.М. Христианские миссии в XVIII-XX веках. М., 1996.

Ефимов А.Б. Очерки по истории миссионерства Русской Православной Церкви. М., 2007.

Бендин А.Ю. Веротерпимость и её связь с национальной политикой Российской империи (конец XIX – начало XX вв.) // Свято-Михайловские чтения «Православие и современность». 14-21 ноября 2002. Доклады и тезисы. Минск, 2004. Ч. I. С.62-70.

Ислаев Ф.Г. Православные миссионеры в Поволжье. Казань, 1999; Макаров Д.М. Самодержавие и христианизация народов Среднего Поволжья (XVI-XVIII). Чебоксары, 2000 и др.

Кацюба Д.В. Алтайская духовная миссия: вопросы истории, просвещения, культуры и благотворительности. Кемерово, 1998; Харченко Л.Н. Миссионерская деятельность православной церкви в Сибири: (вторая половина XIX в. - февр. 1917 г.). СПб., 2004; Кузьмина А.С. Христианизация коренных народов Обского Севера: культурологический аспект. СПб., 2004; Софронов В.Ю. Три века сибирского миссионерства. Миссионерская деятельность Русской православной церкви среди мусульман и старообрядцев Западной Сибири. Тобольск, 2005. Ч. 2; Гусейнова Т.Н. Миссионерская деятельность Русской Православной Церкви среди старообрядцев в Забайкалье (XVIII-начало XX вв.). Улан-Удэ, 2006;

Мальцев Г. И. Христианизация Перми Великой. Чайковский, 2007 и др.

История Российской духовной миссии в Корее / сост. Дионисий (Поздняев), свящ. М., 1999; Бэй-гуань:

краткая история российской духовной миссии в Китае /сост. Б.Г. Александров. М., 2006.

Раздольский С.А. Миссионерская деятельность православной Церкви на Северном Кавказе в XIX-начале XX веков: дис. …к.и.н.:07.00.02. Краснодар, 1996; Чамокова С.Т. Религия адыгов: История, динамика развития (IV-XVI вв.): автореф. дис. …к.и.н.: 07.00.02. Майкоп, 1997; Боголюбов А.М. Российская духовная миссия в Японии в конце XIX-начале XX века: дис. …к.и.н.: 07.00.03. СПб, 2004; Таймасов Л.А.

Христианское просвещение нерусских народов и этноконфессиональные процессы в Среднем Поволжье в последней четверти XVIII-начале XX века: автореф. дис. …д.и.н. 07.00.07. Чебоксары, 2004; Крайсман Н.В.

Миссионерская политика российского правительства в Среднем Поволжье в XVIII веке: историкополитический анализ: автореф. дис. …к.п.н. 23.00.01 Казань, 2006; Понятов А. Н. Миссионерская деятельность «Братства святителя Гурия» в Казанской губернии во второй половине XIX – начале XX вв.:

автореф. дис.... к.и.н.: 07.00.02 Казань, 2007; Исхаков Р.Р. Миссионерская деятельность Русской Православной Церкви в отношении мусульман Среднего Поволжья в XIX - начале XX вв.: 1800-1917 гг.:

автореф. дис.... к.и.н.: 07.00.02. Казань, 2008 и др.

складывающиеся подходы к изучению проблемы и имеющийся исследовательский опыт в указанных регионах, стало возможным проведение аналогий при изучении деятельности миссионерских организаций среди адыгов.

Имеет смысл особо отметить работы, посвященные миссионерской деятельности Русской православной церкви на территории Северного Кавказа. Среди наиболее значимых следует выделить публикации В.А. Захарова, В.Д. Лазы, Н.М. Емельяновой, игум. Андрея (Мороза), К.И. Орловой16. К наиболее значимым исследованиям следует отнести монографию епископа Ставропольского и Бакинского Гедеона Докукина «Христианство на Северном Кавказе до его присоединения к России»17.

Большое значение для исследования проблемы миссионерской деятельности среди адыгов имеют работы С.А. Раздольского18 и С.А. Ляушевой19, в которых авторы рассмотрели отдельные сюжеты, связанные с воздействием христианства на народы Северного Кавказа, эволюцией их религиозных верований и миссионерством православной церкви среди адыгов. Заслуживает внимания и публикация в научных периодических изданиях отдельных статей, посвященных религиозной жизни горцев в контексте политики России на Кавказе20.

В последние два десятилетия миссионерская деятельность православной церкви несколько раз становилась объектом дискуссий на научно-богословских конференциях21. Интерес к проблеме проявился в создании священником С. Широковым «Библиографического словаря миссионеров Русской Православной Церкви» 22, содержащего более                                                              Краткий исторический очерк христианства кавказских горцев со времени св. апостолов до XIX столетия.

Сочинение Генерального Штаба полковника Ракинта. СПб., 1862. / публикация В.А.Захарова // Сборник русского исторического общества. Т.2. М., 2000. С.15-38; Лаза В.Д. Опыт миссионерской деятельности РПЦ на Кавминводах в конце XIX – начале XX вв. // Православие в исторических судьбах юга России.

Южнороссийское обозрение. Вып.16. 2003. С.15-17; Емельянова Н.М. Мусульмане Осетии: на перекрестке цивилизаций. М., 2003; Андрей (Мороз), игум. История Владикавказской епархии. Элиста, 2006;

Орлова К.В. История христианизации калмыков: середина XVII-нач. XX в. М., 2006.

Гедеон (Докукин), митр. Христианство на Северном Кавказе до его присоединения к России. М.– Пятигорск, 1992.

Раздольский С.А. Производство и воспроизводство адыгской культуры: религиозная составляющая.

Майкоп, 2007; Он же. Новационное воздействие христианства на культуру горских народов (XVI – начало XIX вв.). Майкоп, 2007.

Ляушева С.А. Эволюция религиозных верований адыгов: история и современность (философскокультурологический анализ). Майкоп, 2002.

Бабич И.Л. Мусульманская жизнь горцев в контексте религиозной политики России на Северном Кавказе в XIX-начале XX вв. // Научная мысль Кавказа. 2009. №1. С. 71-80 и др.

Миссия церкви и современное православное миссионерство. Материалы конф. // Международная богословская конференция к 600-летию преставления святителя Стефана Пермского (9-11 октября 1996 г.).

М., 1997; Велика жатва, а работников мало. Миссия в Восточной Европе в православном контексте:

материалы международной богословско-практической конференции (31 мая – 1 июня 2007 г.). М., 2010;

Православие: миссионерство и дипломатия в Сибири: материалы всероссийской научно-практической конференции (14-15 января 2010 г.). Улан-Удэ, 2010 и др.

Сергей Широков, свящ. Биографический словарь миссионеров Русской Православной Церкви. М., 2004.

статей об основателях миссий, миссионерских обществ и организаций, просветителях, богословах, преподавателях, переводчиках.

Достигнутый уровень разработки данной проблемы выдвигает задачу создания системного исследования по истории миссионерской деятельности православной церкви среди адыгов, ориентированного на анализ многообразных факторов, определяющих ее цели, задачи и особенности.

Объектом диссертационного исследования являются сложные конфессиональные процессы в духовном мире адыгов Северо-Западного Кавказа.

Предметом исследования стала история создания и деятельность Русской православной миссии, направленной на христианизацию адыгов.

Географические границы исследования носят условный, этнически ориентированный характер и ограничены адыгами, проживающими на территории Северо-Западного Кавказа, находящимися в сфере влияния Ставропольской епархии.

Хронологические рамки диссертационной работы обусловлены началом миссионерской деятельности Русской православной церкви среди мусульманского населения, получившей развитие после завершения Кавказской войны и вхождения Северо-Западного Кавказа в состав Российской империи (1864 г.). Конечным рубежом условно определены революционные события 1917 г., с которыми связано прекращение миссионерской деятельности православной церкви среди адыгов.

Целью диссертационной работы является изучение истории создания и деятельности Русской православной миссии среди адыгов СевероЗападного Кавказа (1864-1917 гг.).

Для реализации этой цели были поставлены следующие задачи:

- проанализировать историографический уровень исследования проблемы в плане осмысления общей концепции миссионерской деятельности православной церкви среди адыгов и выявления степени разработанности темы;

- провести источниковедческий анализ сформированного корпуса исторических источников, определив их информативность и адекватность поставленной проблеме;

- представить общую характеристику социально-политического, экономического и культурного состояния региона как исторической среды, в которой стала возможна деятельность православных миссионерских организаций;

- изучить историю духовно-религиозной жизни адыгов как исторического опыта существования в разных религиозных системах (язычество, христианство, мусульманство);

- проанализировать структуру, цели и задачи миссионерских организаций на территории Северо-Западного Кавказа;

- обобщить результаты практического применения апробированных форм и методов миссионерской деятельности православной церкви среди адыгов;

- изучить опыт миссионерства среди адыгов как один из вариантов миссионерской деятельности Русской православной церкви.

Источниковую базу исследования составили материалы, извлеченные из фондов архивов, позволяющие реконструировать процесс организационного формирования и миссионерской деятельности Русской православной церкви. Значимые фактические материалы были выявлены в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА)23, Государственном архиве Ставропольского края (ГАСК)24, Государственном архиве Краснодарского края (ГАКК)25 и в Национальном архиве Республики Адыгея (ГУ НАРА)26.

Выявленные источники в диссертационном исследовании систематизированы по видовой принадлежности. К первой группе отнесены официальные документы: указы и предписания Синода, духовных консисторий, правящего архиерея, в которых отражена законодательная структура функционирования миссионерских организаций и епархиального управления, опубликованные в епархиальной печати27.

В отдельную группу были выделены делопроизводственные                                                              РГВИА. Ф.482 (Кавказские войны). Д.136. Л.2-25.

ГАСК. Ф.135 (Духовная консистория). Оп.53. Д.409. Л.168-168об; Оп.58. Д.588. Л.2-106; Оп.61. Оп.1668.

Л.1об-2; Оп.62. Д.830. Л.3-5; Оп.65.Д.1870. Л.77-77об.; Оп.66. Д.672. Л.1, 4об; Оп.70. Д.853. Л.216об; Оп.72.

Д.1288. Л.262-263об.

ГАКК. Ф.774 (Канцелярии помощника начальника Кубанской области по управлению горцами). Оп.1.

Д.213. Л.2; Д.222. Л.1об-64; Д.240. Л.4-7; Д.354. Л.1-5; Д.364. Л.8-12об, Л.41об-42; Оп.2. Д.10.Л.1-19об.;

Д.80. Л.1-1об.; Д.94. Л.2-9об.; Д.95. Л.1-7об.; Д.96. Л.1-2; Д.153. Л.2-3, 9-9об., 12-12об.; Д.154. Л.6-58об.;

Д.156. Л.3-16об.; Д.422. Л.2-9; Д.423. Л.16-16об., 18-18об., 24-24об., 29, 32-33.

ГУ НАРА. Ф.77 (Метрические книги записей церквей и Успенского собора г. Майкопа.). Оп.1. Д.2, 7,8,14.

Указ Его Императорского Величества от 15-23 ноября 1878 года за №1911 – о предоставлении православному миссионерскому обществу права распространить свою деятельность на Кавказскую епархию // Кавказские епархиальные ведомости. 1879. № 2. С.44-45; Указ Святейшего Синода о совершении богослужения на инородческих языках // Там же. 1883. № 4. С.118; Предписание Ставропольской духовной консистории о порядке подачи просьб лицам не христианского исповедания, желающими креститься // Ставропольские епархиальные ведомости. 1886. № 16. С.331; Предписание Ставропольской духовной консистории о доставлении сведений о местожительстве новокрещенных // Там же. 1886. № 20. С. 512; Указ Святейшего Синода об открытии прихода в г. Майкопе // Там же. 1890. № 3. С.24; Высочайшее повеление Государственного Совета «Об изменении и дополнении действующих узаконений об ответственности лиц нехристианского исповедания за препятствование христианам исполнять их религиозные обязанности» // Там же. 1896. № 8. С.381-382; Распоряжение епархиального начальства о порядке присоединения к православию // Там же. 1908. № 50. С.1603-1604; Распоряжение епархиального начальства. Обязанность доставлений о присоединениях к православию // Там же. 1909. № 35. С.1086-1087; Определение Св.

Правительствующего Синода (программа вопросов, подлежащих обсуждению на миссионерском съезде в г.

Казани, имеющем быть с 13-го по 26 июня 1910 года) // Там же. 1909. № 52. С.1629-1634; Распоряжение епархиального начальства об обращение в православие / Там же. 1911. № 44. С.1370 и др.

документы: протоколы заседаний миссионерских организаций, отчеты о состоянии их деятельности, воззвания с призывом о восстановлении православного христианства на Кавказе, которые позволили реконструировать структуры миссионерских организаций и изучить формы их деятельности.

Значимую группу источников составили статистические документы, на основе которых удалось проследить процесс христианизации в динамике, провести статистический анализ количества крестившихся, конфессиональную и этническую численность адыгов. Полученные сведения вошли в разработанные автором диссертации приложения к работе28.

Особую информационно-значимую группу составила периодическая печать, издаваемая церковными структурами, к которой можно отнести:

«Православный благовестник» (Москва)29, «Кавказские епархиальные ведомости» (Ставрополь)30, «Ставропольские епархиальные ведомости»

«Кубанские областные ведомости» (Краснодар)33. Анализ «Ставропольских (Кавказских) епархиальных ведомостей» позволил создать тематически ориентированный сборник документов34. Данная работа была проведена в рамках исследовательского проекта Э.А. Шеуджен «Историческая память народов Северного Кавказа».

В последнее время проявился интерес не только к миссионерской деятельности, но и к личности миссионеров. В этой связи следует отметить труд А.Е. Шашина «Миссионерская поездка на Кавказ», в котором автор описывает свое путешествие и религиозные диспуты, в основном, с сектантами-казаками35, а также работу Е.М. Юхименко «Апостолы Нового                                                              Просвещение горца св. крещением // Кавказские епархиальные ведомости. 1881. № 24. С.845;

Присоединение к православной церкви // Там же. 1882. № 3. С.80-81; № 9. С.281-282; № 19. С.635; 1883.

№ 4. С.123; № 5. С.153-154; № 11. С.7; № 12. С.419,452; № 22. С.791; 1884. № 5. С.181; № 6. С.211; № 14.

С.494; № 16. С.584; № 19. С.721; № 22. С.870; 1885. № 4. С.118; № 6. С.232; № 8. С.304; № 11. С.451; № 22.

С.869; То же // Ставропольские епархиальные ведомости. 1886. № 24. С.680; 1887. № 2. С.51; № 11. С.415;

№ 19. С.713; № 23. С.880; 1888. № 1. С.4; № 4. С.146; № 5. С.183; №9. С. 354; №24. С.972; 1889. № 4. С.55;

№ 12. С.202; № 13. С.229-230; № 15. С.272-273; № 19. С.287; 1890. № 9. С.125; № 11. С.202; № 19. С.373; № 23. С.452; № 24. С.473; 1891. № 3. С.47; № 5. С.63; № 7. С.85; № 8. С.100-101; № 12. С.152; № 13. С.165;

№ 17. С.262-263; № 18. С.297; № 20. С.317; 1892 г. № 4. С.75; 1893. № 2. С.15; 1894. № 3. С.176; 1895. № 2.

С.75; № 7. С.381 и др.

Православный благовестник: издание миссионерского общества. М., 1884-1913.

Кавказские епархиальные ведомости: официальный печатный орган Кавказской епархии.

Ставрополь,1873-1885.

Ставропольские епархиальные ведомости: официальный печатный орган Ставропольской епархии.

Ставрополь, 1886-1917.

Кубанские войсковые ведомости: официальный печатный орган Кубанского казачьего войска.

Екатеринодар, 1865-1868.

Кубанские областные ведомости: первый печатный орган Кубанской области. Екатеринодар, 1873-1889.

Северный Кавказ: российская теория и практика христианизации. Извлечения из Ставропольских (Кавказских) епархиальных ведомостей (1873–1917 гг.)/ сост. Р.А. Остапенко; ред. Н.А. Почешхов. Майкоп, 2009.

Шашин А.Е. Миссионерская поездка на Кавказ. М., 1894.

10    времени: миссионерская деятельность Русской Православной Церкви в ХVII – нач. ХХ в.». Сформированный корпус исторических источников, различающихся по видам и информационной отдаче, его адекватность изучаемой проблеме обусловили структуру и позволили реализовать цель и задачи диссертационного исследования.

Методологическую основу диссертационной работы составили современные представления о гносеологических возможностях применения принципов и методов проведения исторического исследования.

Основополагающее значение имело следование принципу научности.

Диссертант стремился реализовать данный принцип за счет привлечения обширной многоплановой источниковой базы и специально организованного исследовательского процесса.

Наиболее сложным для автора диссертационной работы стало следование принципу объективности, учитывая противоречивость процессов миссионерской деятельности Русской православной церкви среди адыгов: с одной стороны, проявлялись позитивные намерения, в то время как с другой, даже у религиозных деятелей, возникали сомнения в рациональности предпринимаемых усилий.

Важное значение для организации структуры работы имел принцип историзма, позволивший рассмотреть миссионерскую деятельность как явление, вписанное в конкретную среду, обусловленную социальнополитическими, экономическими и культурными особенностями региона.

Более того, на основании соблюдения данного принципа удалось изучить историю духовно-религиозной жизни адыгов на протяжении многих веков.

Для реализации обозначенных диссертантом исследовательских целей и задач большое значение имело применение ценностного подхода. Он позволил выработать определенное отношение, дать оценку исследуемому явлению, задать «точку зрения», позволяющую определенным ценностным образом «маркировать» историческое событие, используя такие научные категории, как «значение», «роль», «положительный эффект», «негативное значение».

Исследование многогранной истории миссионерской деятельности и необходимость придания логической и структурной целостности диссертационной работе обусловили широкое применение проблемнохронологического метода. С его помощью был изучен исходный уровень разработки темы, выявлены основные этапы в границах изучаемого периода.

                                                             Юхименко Е. М. Апостолы Нового времени: миссионерская деятельность Русской Православной Церкви в ХVII – нач. ХХ в. М., 2004.

Необходимость последовательного проникновения в историческое прошлое, реконструкция различных этапов в развитии миссионерской деятельности Русской православной церкви среди адыгов с целью более глубокого познания сущности исследуемых процессов, раскрытия их причин и содержания определило применение ретроспективного метода, давшего возможность глубже вникнуть в исследуемые процессы, установить причинно-следственные связи и динамику развития.

Миссионерская деятельность православной Церкви представляет собой довольно широко распространенное явление в отечественной истории.

Данное обстоятельство создало условия для применения историкосравнительного метода. Учитывая, что процесс миссионерской деятельности православной церкви среди различных народов имел свои определенные особенности, обусловленные их культурной средой, именно этот метод дал возможность установить специфику формирования миссионерской деятельности Русской православной церкви среди адыгов.

Большое значение при исследовании такого сложного и многогранного явления, как миссионерство среди адыгов, приобретает применение системного подхода. Диссертант исходил из понимания необходимости рассмотрения данного процесса как некой целостной определенности, представляющей единую картину формирования и функционирования системы миссионерства. Системный подход создал возможность не только осуществления комплексного исследования миссионерской деятельности как некой самодостаточной целостности, но и позволил выявить ее взаимосвязь с политическими, социальноэкономическими, культурными процессами в регионе.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что она представляет первое специальное исследование, рассматривающее причины и условия миссионерской деятельности Русской православной церкви среди адыгов. При разработке темы ключевое значение имело системное изучение целей и задач миссионерских организаций, анализ состояния их духовных традиций, изучение законодательного регулирования, их структуры, форм и методов деятельности. Такой подход к проблеме способен отразить сложность миссионерства как историко-культурного явления и тем самым усилить целостность комплексной реконструкции истории России как многонационального государства.

Концептуальная новизна исследования заключается в том, что проблема миссионерской деятельности Русской православной церкви среди адыгов рассматривается без отрыва от среды проживания народа, а также политической, социально-экономической и религиозной обстановки в регионе, с учетом сложной истории духовных воззрений адыгов.

12    Практическая значимость работы определяется тем, что ее материалы могут быть использованы при написании обобщающих исследований по истории миссионерской деятельности Русской православной церкви среди адыгов. Не исключается возможность использования материалов диссертации в лекционном курсе по истории России, в разработке специальных курсов и семинаров.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на кафедре отечественной истории, историографии, теории и методологии истории Адыгейского государственного университета, а также нашли отражение в опубликованных научных статьях и докладах на научных конференциях. По теме диссертации автором опубликовано 10 статей общим объемом 3,5 п.л. и сборник документов объемом 32 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы. В основу организации работы положен проблемно-хронологический принцип изложения материала.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность избранной для исследования проблемы, дана общая характеристика историографии, определены цель и задачи, объект и предмет, хронологические и географические границы исследования, дается характеристика источников, излагаются методологические основы исследования, его научная новизна, практическая значимость, приводятся сведения об апробации результатов диссертационной работы, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Причины и условия развития миссионерской деятельности Русской православной церкви среди адыгов» дана характеристика общественной жизни в регионе, исторических условий, в которых осуществлялась политика и практика миссионерства, анализируется опыт духовной жизни адыгов. Первый параграф «Общая характеристика социально-политического, экономического и культурного положения адыгов» посвящен рассмотрению среды, в которой стала возможна миссионерская деятельность Русской православной церкви. После завершения Кавказской войны разрушившей привычный, традиционный мир адыгов, территория Северо-Западного Кавказа вошла в состав России, граница продвинулась далеко на юг, но очень скоро выяснилось, что этого недостаточно: возникла масса сложнейших задач, связанных с освоением нового пространства. Присоединенные территории еще не были достаточно интегрированы в систему империи. Их статус требовал осмысления, что привело к формированию ряда подходов, которые предлагали регионалисты, колонисты и централисты37.

К вопросам, имеющим первостепенное значение, в диссертации отнесены проблемы создания гарантий безопасности региона от внешних вторжений, учитывая его военно-политическое значение; принятие мер для интегрирования присоединенных территорий в систему Российской империи;

реорганизация административной системы в рамках курса прагматической толерантности, связанной с унификацией административно-правового статуса национальных окраин империи; создание военно-народного управления. Названные условия рассматриваются как позитивный момент, так как благодаря им ситуация в регионе была относительно стабилизирована, что не могло положительно не повлиять на перспективы миссионерства православной церкви, целью которого было распространение христианства среди неправославных народов региона.

В то же время, фактор военной колонизации Российской империи привел к глубинным изменениям, проявившимся в демографической структуре, общественной организации, административной реформе, хозяйственной деятельности, культурной жизни и ментальных «подвижках»

адыгов, что отрицательно сказывалось на их отношении к России и заметно осложняло миссионерские инициативы церкви. Принципиально значимыми стали изменения в демографии региона, обусловившие сокращение мусульманской составляющей в составе населения. Приведенные в диссертации архивные материалы подтверждают мысль, что религиозный фактор был одной из причин переселения адыгов в мусульманские страны, так как они не считали возможным «оставаться на этой оскверненной земле»38. Мухаджирство сузило объект миссии, изъяв из сферы ее внимания более 90% адыгов. Исход народов был настолько масштабным, что возникла опасность «обезлюдивания» хозяйственной территории Северного Кавказа.

По мнению А.П. Берже, «массовое переселение стало настоящей катастрофой»39.

Особое внимание уделяется постоянному росту православного населения в регионе, связанному с мощными миграционными процессами.

Отмена крепостного права, окончание Кавказской войны, а также издание ряда законов способствовали интенсивному заселению края пришлым населением. Приведенные статистические материалы свидетельствуют, что к 60-м гг. XIX в. напор колонизационного движения усилился. В районе                                                              Щербина А.В. Кавказ в составе Российской империи. Ростов-на-Дону, 1999.

ГАКК. Ф.774. Оп.1. Д.222. Л. 2об.

Берже А. Выселение горцев с Кавказа в 1858-1865 гг. //Русская старина. Т.ЗЗ. 1882. С. 16-176, 337-363.

14    междуречья Кубани и Белой появилось около 60 русских станиц и укреплений, а за последующие 30 лет в Кубанскую область прибыли более 946,4 тыс. переселенцев, в то время как численность адыгов в области не превышала 75-76 тыс. чел40. В результате на территории Северо-Западного Кавказа самой крупной религиозной конфессией стало православие, что рассматривалось как положительный фактор для развертывания миссионерской деятельности православной церкви в регионе с учетом происходившей трансформации в жизни адыгского общества.

В то же время нельзя не учитывать, что осуществление миссионерской деятельности православной церкви среди адыгов, было связано с традиционным обществом. Этот тип общества характеризовался тем, что сохранение в нем традиций являлось высшей ценностью: данная организация общества стремится сохранить в неизменном виде социокультурные и духовные устои жизни. Замкнутость традиционного общества выражалась и в религиозной составляющей, поэтому для миссионерской деятельности подобные общества представлялись наиболее сложным объектом для проникновения.

Во втором параграфе «Исторический опыт духовно-религиозной жизни адыгов» подчеркивается, что процесс миссионерской деятельности Русской православной церкви среди адыгов невозможно реконструировать без обращения к их духовно-религиозному опыту. В этой связи было важно проследить опыт миссионерства среди мусульманских народов, в основе которого лежала сложная историческая практика взаимоотношений. Впервые эта проблема приобрела актуальность в середине XVI в., когда в состав Московского государства вошли территории Среднего и Нижнего Поволжья, Западной Сибири, населенные преимущественно мусульманами. С этого времени Россия становится полиэтническим и поликонфессиональным государством. Именно к этому периоду относятся и первые идеи, связанные со значимостью внутренней миссии.

Политика российских властей по отношению к мусульманам была дифференцированной: она периодически менялась. Так, Соборным Уложением 1649 г. законодательно закреплялись принципы отношения государства к исламу и его последователям41. Анализ дальнейших законодательных документов свидетельствует, что власть уделяла большое внимание защите прав и привилегий бывших мусульман, принявших крещение. Для того, чтобы привлечь как можно большее число мусульман к переходу в православие, власти использовали улучшение материального                                                              ГАКК. Ф.774. Оп.1. Д.665. Л.1; Численность горцев, оставшихся в Кубанской области от переселения в Турцию и подать с них // Кубанские войсковые ведомости. 1867. №47. С.1.

Полное собрание законов Российской империи (далее – ПСЗ РИ). Собрание первое. 1649-1675. СПб., 1830.

Т.1. С. 80-81, 128-129.

положения принимавших крещения. Включая Крым в состав России, Екатерина II в своем манифесте от 8 апреля 1783 г. обещала мусульманам Тавриды «охранять и защищать их храмы и природную веру»42. На протяжении всего XIX в. правители России продолжали законодательно регулировать отношения с мусульманами: сохраняя политику веротерпимости, но в то же время вводя и некоторые ограничения. В 1886 г.

был утвержден документ, по которому разрешалось строительство мечетей, если они не мешали близлежащим православным храмам43.

В начале XX в. произошел коренной поворот в отношении к мусульманам: стали проводиться мусульманские съезды, они получили право участвовать в политической жизни страны: в Государственной Думе появилась исламская фракция. Имело значение издание ряда законодательных актов (26 февраля 1903 г., 12 декабря 1904 г., 17 апреля 1905 г.), в которых закреплялась терпимость в делах веры, предлагалось в административном порядке принять меры к устранению в религиозном быте законом «не установленного стеснения»44. Более того, на государственном уровне признавалась роль мусульманского населения, проживающего в России «и всегда исполнявшего свой долг перед государством наравне с православными подданными».

В результате этой политики было одобрено сооружение мечетей;

порядок избрания и назначения должностных лиц мусульманского духовенства; освобождение от призыва на военную службу некоторых из них; облегчение порядка открытия мусульманских духовных школ – мектебе и медресе; допускалось существование целого ряда мусульманских общественных организаций и собраний.

Таким образом, в период интеграции адыгов в состав России, государство накопило и продолжало развивать достаточно значимый исторический опыт взаимодействия с мусульманскими народами. Тем не менее, этот процесс имел принципиально значимые особенности, связанные с духовным опытом адыгов. В работе отмечается, что в XIX в. в духовной сфере адыгов продолжал сохраняться религиозный синкретизм. Адыги активно использовали в своих религиозных обрядах элементы как язычества, так и христианства. Данная концепция хорошо вписывалась в моральноправовой кодекс «адыгэ хабзэ», по которому традиционная этика представлялась адыгам гораздо более рациональной системой, нежели моральные требования мировых религий. Учитывая направленность                                                              Арапов Д.Ю. Манифест 8 апреля 1783 г.: подготовка, принятие, международное признание // Сборник Русского Исторического общества. М., 2002, Т.4. С.253.

ПСЗРИ. Собрание третье. 1886. СПб., 1888, Т.6, С. 532-533 (№ 4102).

Собрание Высочайших указов, министерских разъяснений и других статей по вопросам о веротерпимости в России / сост. В.А. Фетлер. СПб., 1909. С. 21-22.

16    исследования, важно подчеркнуть особое влияние на духовных мир адыгов христианства, доминировавшего в регионе, начиная с VI и до середины XVI вв. и оставившего глубокий след в адыгской культуре.

Во время Кавказской войны противостояние на государственнополитическом уровне стало восприниматься как этническое столкновение, более того, религиозное противостояние христианства и ислама. Важно отметить, что в этот период исламский фактор активно «разыгрывался»

Англией, Францией, Турцией: на Северо-Западном Кавказе усилилось влияние иностранной агентуры, стремившейся к разжиганию религиозных чувств адыгов в своих геополитических интересах.

Резюмируя опыт духовно-религиозной жизни адыгов, следует особо отметить, что в этой плоскости находятся как положительные, так и отрицательные моменты, определившие направленность и характер православной миссии. К первым следует отнести окончание Кавказской войны; вхождение региона в состав России и его унификацию посредством административных реформ; культурное взаимодействие между народами;

упрочение позиций православной церкви в регионе. Ко вторым, имевший место этнический и конфессиональный антагонизм; упрочение позиций ислама; мухаджирство, нехватка профессиональных миссионеров, учитывающих местные особенности; скудное финансирование православной миссии в регионе.

Во второй главе «Законодательное регулирование, цели и задачи православных миссионерских организаций» рассматривается структура данных организаций, анализируются уставы, цели и задачи их деятельности.

Основой для изучения данных вопросов послужили важнейшие законодательные документы, на основании которых велась миссионерская деятельность среди адыгов. В первом параграфе «Всероссийские миссионерские общества и законодательные миссионерские инициативы»

подробно освещается функционирование общероссийских миссионерских организаций на территории Северо-Западного Кавказа, последовательно представлена миссионерская деятельность на различных этапах формирования полиэтнического и поликонфессионального Российского государства. При этом делается вывод, что государство не только поддерживало миссионерство, но периодически законодательно его ограничивало.

Важно подчеркнуть, что процессы, происходившие на СевероЗападном Кавказе, совпадали с миссионерским «ренессансом» второй половины XIX в. по отношению к мусульманам империи. В это время в России начинают формироваться специальные миссионерские организации:

наиболее многочисленным и крупным было «Всероссийское православное миссионерское общество», включавшее 43 местных комитета с общим числом членов 13-14 тыс. чел. Обращение к уставу данного общества свидетельствует о том, что основной задачей его деятельности было обращение в православную веру проживавших в пределах империи не христиан. Уставом предписывалось обществу совместно с местным епархиальным начальством решать вопрос о целесообразности открытия новых миссий, при этом особое внимание уделялось их финансовой поддержке, добровольным пожертвованиям для оказания материальной помощи новокрещенным.

По мере развития миссионерской деятельности все более осознавался круг проблем, нашедших отражение в материалах собраний православных миссионерских обществ. В частности, подчеркивалось, что многие столетия «иноверцы», находясь в составе России, «соединены» с христианским населением гражданскими отношениями, подчинены русским законам, исполняют повинности, налагаемые на них правительством; но внутренней, духовной связи не имеют, «потому что разделены от нас по своим религиозным верованиям и убеждениям»45. Важно подчеркнуть, что к этой проблеме обращались и церковные иерархи, так девятью епископами Русской православной церкви был принят документ «О магометанах и других иноверцах и о мерах к ослаблению и пресечению магометанской пропаганды» (1885 г.)46. В этом документе мусульманство признавалось «крепкой, сплоченной и организованной силой, борьба с которой требует самоотверженной, неустанной деятельности…» и выражалась надежда на успех миссии. Эта идея стала теоретическим обоснованием для активной миссионерской деятельности.

Заслуживают внимания «Правила об устройстве внутренней миссии Русской Православной Церкви», принятые Синодом (1908 г.). В них подробно прописывался механизм народно-приходской миссии, приходских советов. В правилах обращалось внимание на создание специальных миссий, подчеркивалось, что в каждой епархии должна быть учреждена комиссия, состоящая из миссионеров: уездных, епархиальных и миссионерского советов. Анализ этого документа показывает очень жесткую регламентацию и разделение миссионерских функций в зависимости от видов миссионерской деятельности. При такой четкой градации предполагалось охватить миссионерской деятельностью всю структуру православной церкви, в которой каждый приход со священником должен был играть роль миссионерского ядра.

                                                             Общее собрание православного миссионерского общества под председательством нового Московского митрополита // Кавказские епархиальные ведомости. 1879. № 11. С.396-400.

О магометанах и других иноверцах и о мерах к ослаблению и пресечению магометанской пропаганды // Ставропольские епархиальные ведомости. 1886. № 10. С.43-50.

18    Наряду с документами, содействующими православной миссии, принимались государственно-юридические законы и церковные постановления, заметно ее осложняющие. Среди таковых, прежде всего, следует назвать «Правила о порядке совершения над иноверцами не христианами святого крещения» (1861 г.), запрещавшие совершать крещения над язычниками, евреями и мусульманами моложе 14 лет без согласия родителей. Однако данные правила побудили отдельных архиереев инициировать их изменение, вплоть до полного упразднения пунктов, препятствующих крещению.

Немаловажной причиной, тормозившей миссионерство на СевероЗападном Кавказе, стало проведение в России в начале XX в. религиозных реформ. Под воздействием социальных протестов, требующих кардинальных реформ в политической системе страны, Николаем II были подписаны законопроекты: манифест «О веротерпимости» (1903 г.), указ «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка» (1904 г.) и закон «Об укреплении начал веротерпимости» (1905 г.), подрывающие монополию на проповедь православной церкви. В данных документах подчеркивалась главная роль православной церкви, однако влияние ее заметно ослабло, так как декларировалась свобода исповеданий. Согласно им, всем подданным предоставлялось право исповедовать любое вероучение, а все религии России уравнивались в правах.

Во втором параграфе «Структура православных миссионерских обществ на Северо-Западном Кавказе» дается характеристика епархиального строительства на территории Северо-Западного Кавказа, описывается деятельность православных миссионерских обществ, действующих среди адыгов, динамика их роста, анализируются цели и задачи их создания, предлагаются основные этапы епархиальных преобразований, начиная с первой Астраханской епархии (1602-1793 гг.) и заканчивая Ставропольской (1885-1917 гг.). Ко второй половине XIX в. в регионе была сформирована епархиальная церковная структура, на базе которой стали функционировать три крупные миссионерские организации Русской православной церкви:

«Всероссийское миссионерское общество», «Общество восстановления православного христианства на Северном Кавказе» и «Миссионерский епархиальный комитет». В их задачу входило посредством различных миссионерских форм и методов обращать мусульман, проживающих в регионе, в православие.

Миссионерские организации рассылали в разные места миссионеров, открывали православные приходы, строили церкви и школы, распространяли книги религиозного содержания. Серьезными трудностями для православной миссионерской деятельности считались большое разнообразие кавказских народов и языков, особенности их проживания в горной местности, «не прекращающееся влияние исламизма»47.

При содействии Ставропольской епархии на обсуждение выносились проблемы миссионерства среди «инородцев», в основном мусульман. В этом контексте вызывает интерес документ: «О современном религиознонравственном состоянии православной паствы, в особенности же православных приходов с инородческим населением, и о мерах к утверждению в них веры и нравственности» (1886 г.)48, в котором проводился анализ неудач миссионерского дела, выражалось желание назначать на приходы, где проживало большое количество не русского населения, священников, владеющих местными языками, предписывалось устраивать в глухих деревнях и аулах молитвенные дома, которые бы активно занимались благотворительностью.

Значимым в регионе стала деятельность миссионерских братств. Так, в конце ноября 1873 г. в Ставрополе состоялось открытие Андреевского братства, прямой задачей которого являлась миссионерская и благотворительная деятельность, в том числе и среди адыгов. Благодаря его созданию миссионерская деятельность вышла на более высокий уровень:

наряду с его основной функцией, новокрещеным предоставлялись приют, одежда, обувь.

Одной из наиболее серьезных проблем, тормозивших миссионерскую деятельность на Северо-Западном Кавказе, можно считать скудное финансирование. На основе анализа периодической миссионерской печати была рассчитана динамика финансирования миссионерских епархиальных комитетов, при этом удалось выяснить, что Ставропольский комитет, непосредственно занимающийся миссионерством среди адыгов, имел крайне ограниченное финансирование, составляющее от 0,1% до 1,7% от общего бюджета организации, что существенно осложняло миссию в регионе.

К началу XX в. структура православных обществ в регионе в основном сложилась. На законодательном уровне, достаточно четко регулировались цели и задачи, связанные с христианизацией мусульманского населения страны. Различные организационные формы эта деятельность приобрела на Северо-Западном Кавказе: в ряду многоплановых задач, решаемых миссионерскими организациями, преобладала ориентация на адыгское население, при этом осознавались трудности миссионерства, учитывая этническую и конфессиональную структуру региона.

                                                             Воззвание от Общества восстановления православного христианства на Кавказе // Ставропольские епархиальные ведомости. 1894. №2. С.87-90.

О современном религиозно-нравственном состоянии православной паствы, в особенности же православных приходов с инородческим населением, и о мерах к утверждению в них веры и нравственности // Ставропольские епархиальные ведомости. 1886. № 10. С.24–38.

20    В третьей главе «Методы и формы миссионерской деятельности Русской православной церкви среди адыгов» рассматриваются основные направления, способы и динамика развития миссионерства среди них. В первом параграфе «Мотивы крещения адыгов и динамика этого процесса»

внимание акцентируется на причинах, обусловивших реализацию миссионерской деятельности, направленной на крещение адыгов. Проблема принятия адыгами христианства во второй половине XIX в. представляет сложный вопрос, требующий всестороннего осмысления источниковой базы.

Материалы, выявленные автором данной работы, способны расширить сложившиеся в исторической науке представления по этой теме. В диссертации предложена классификация данных причин.

К первой группе, оказавшихся в сфере влияния миссионерских организаций, отнесены адыги долгое время проживавшие или учившиеся в России. В частности, в выявленных документах упоминается о желании отдельных состоятельных адыгов «с малолетства живших среди православных», обучавшихся во Владикавказском или Пажеском кадетских корпусах, долгие годы находившихся на государственной службе, награжденных орденами разных степеней, в том числе установленных и для не христиан, принять христианство49. Ко второй группе отнесены адыги, принявшие крещение по социально-экономическим соображениям. Стремясь покончить с крепостной зависимостью, они принимали христианство, получая земельный надел и денежное вознаграждение, но в дальнейшем, зачастую гласно отрекались «от своего желания принять христианство» и просили «по-прежнему оставить их в магометанстве и у своего владельца»50.

В третью группу вошло незначительное число черкешенок, вступивших в законный брак с русскими офицерами и нижними чинами и добровольно крестившихся, а также дети, оставшиеся сиротами в годы Кавказской войны и усыновленные русскими и казачьими семьями. Для принятия ими православия было необходимо «испрашивать специальное разрешение на присоединении детей к православной вере». Более того, усыновитель обязан был обучить их какому-нибудь ремеслу или рукоделию и по достижении совершеннолетия «устроить быт приличным образом»51. В диссертации приведены отдельные факты крещения адыгов, вернувшихся на родину из Турции в результате Сан-Стефанского мирного договора (1878 г.) и выразивших желание поступить на русскую службу.

                                                               Обращения Султана Мурад Гирея в православную веру из магометанства //Кавказские епархиальные ведомости. 1875. № 16. С.509.  ГАКК. Ф.774. Оп.2. Д.10.Л.1-19.

 Там же. Д.154. Л.9-9об.  Методом выборки определено, что на территории Северо-Западного Кавказа в изучаемый период был крещен 61 адыг. Количество обращенных в христианство адыгов составило 13% от общего числа крещенных мусульман региона и примерно 0,06% от общего количества адыгов, проживавших на Северо-Западном Кавказе. Принятие адыгами христианства порождало немало проблем для местной власти. Стало ясно, что горцы, принявшие крещение, уже не могли вернуться в свои общества, необходимо было «озаботиться» устройством их быта. В результате возникла идея расселения новокрещенных горцев, «отдельно от бывших единоплеменников». Однако данная идея оказалась несостоятельной.

Проведенный анализ не отражает всей глубины проблемы.

Государственные рапорты и приказы фиксировали лишь внешние обстоятельства, заставлявшие адыгов прибегать к перемене веры, оставляя вне текста документов сложнейшие проблемы, связанные с изменениями, происходившими под влиянием масштабных исторических процессов в их духовной жизни.

Во втором параграфе «Просвещение и благотворительность как формы миссионерской деятельности» рассматриваются методы Русской православной церкви среди адыгов, подчеркивается, что они не были оригинальными, а имели общепринятую практику в истории русского миссионерства. Подробно анализируется система обучения в епархиальных школах грамоты специально открытых для адыгов. Главным направлением их деятельности было религиозно-нравственное развитие учащихся, знакомство с обрядами русской жизни: «Обращение из мусульманства горцев требует сначала научения их русской грамоте…Школа и православие – это мирное оружие, против которого бороться трудно»52.

Первые школы были открыты в аулах Адамиевском и Ульском «c тем соображением, что русская школа грамоты должна была стать наилучшим и наивернейшим проводником среди магометан русской культуры и цивилизации и в значительной степени содействовать успеху православной миссии»53. Открытие школ было важным событием для аулов и проходило при большом стечение местного населения в присутствии старшин и мулл.

Возрастающее доверие к русской школе среди адыгов выразилось в желании открыть в 1899 г. школы в аулах Хочемзиевском, Джеракаевском и Хатукаевском. Инициативы епархиального руководства по созданию школ на начальном этапе получили полное одобрение и поддержку местного населения. Так, в Адамиевской школе даже эфенди обучался русской                                                              Отчет о деятельности Ставропольского епархиального комитета православного миссионерского общества за 1912 г. // Православный благовестник. 1913. Т.II. №17-18. С.122.

Противомусульманская миссия среди трухмян и горцев // Ставропольские епархиальные ведомости. 1900.

№12. С.719.

22    грамоте. О доверии к школе родителей говорил и тот факт, что записавшихся детей с трудом могло вместить скромное помещение, приспособленное для занятий. Такая поддержка местного населения при открытии школ была связана, в первую очередь, с осознанием общественнозначимой роли русского языка.

Одним из наиболее сложных был вопрос финансирования, он решался совместным выделением средств аульскими обществами и миссионерским комитетом. Общества брали на себя обязательства предоставления и содержания помещений для школ и постройки новых, где это требовалось. В свою очередь, миссионерское братство платило жалованье всем учителям, а также выделяло деньги на наем помещения, учебники и пособия. Резюмируя процесс функционирования епархиальных школ грамоты в адыгейских аулах, в работе выделена как главная причина создания школ желание церкви христианизировать адыгов. Следует признать, что епархиальные школы не выполнили возложенной на них миссионерской задачи. Причины неудачного их функционирования были как внешними – начало процесса открытия альтернативных министерских школ (1903 г.), так и нежелание самих адыгов пойти далее изучения русского языка и принять православие.

Немалый вклад в процесс христианизации местного населения внесли монастыри Северо-Западного Кавказа. Хотя они не занимались прямой миссионерской деятельностью, но в монастырях были открыты школы, больницы, приюты для бездомных. Особое внимание уделялось школьному обучению при монастырях. Более того, в монастырских школах русскому языку и чтению обучались и взрослые местные мусульмане.

Заметное место в деятельности миссионерских обществ занимала благотворительность как одна из основополагающих идей христианского учения. В основе благотворительности среди коренного населения окраин империи лежало обязательное «соотнесение» с местными условиями. При монастырях создавались столовые, комнаты инвалидов, больницы, удовлетворявшие скромным требованиям призреваемых. В специально созданных столярных и слесарных мастерских обучались мальчики в возрасте 8-12 лет, девочки обучались рукоделию и хозяйственным работам.

Деятельность миссионерских обществ по просвещению и благотворительности была наиболее результативной, учитывая, что вопросы обучения русскому языку и грамоте имели не столько религиозную, сколько прагматическую, просветительскую направленность. Она пользовалась несомненной поддержкой адыгов и не вызывала резкого отторжения местного мусульманского населения. Благодаря этому каналу проявлялось определенное влияние миссионерских организаций, способствующих укреплению духовных контактов между мусульманским и православным населением региона.

В заключении подведены итоги исследования, сформулированы основные положения, выносимые на защиту.

Положения, выносимые на защиту:

- Исследование миссионерской деятельности Русской православной церкви среди адыгов Северо-Западного Кавказа позволило расширить за счет введения в научный оборот новых документальных свидетельств, сложившихся в истории представлений о процессах, связанных с вхождением народов региона в состав Российской империи.

- Специальное изучение данной проблемы способствовало преодолению сложившейся в историческом знании традиции концентрации внимания на военно-политических и социально-экономических проблемах: в научный оборот удалось ввести сюжеты, связанные с контактами в сфере духовной жизни, благодаря которым реконструируется историко-культурное влияние, позволившее более полно представить направленность Российской политики на Северо-Западном Кавказе.

миссионерской деятельности Русской православной церкви среди адыгов, следует отнести: имеющийся многовековой опыт миссионерства среди мусульманских народов России; традицию духовной жизни адыгов, связанную с христианством; окончание Кавказской войны и административное реформирование традиционного образа жизни;

формирование устойчивой церковной структуры в регионе.

- Несмотря на специфичность условий, связанных с военным противостоянием, нестабильностью общественной жизни в регионе, достаточно успешно применялись формы и методы миссионерской деятельности, ранее апробированные в других мусульманских регионах России.

- Созданная структура миссионерских организаций в регионе по объективным причинам не обусловила успешного решения основной задачи, ее результативность в смысле статистических показателей.

- К фактором, осложнившим деятельность православной миссии в регионе, отнесены: имевший место этнический и конфессиональный антагонизм; подавляющее большинство адыгов исповедовало ислам;

мухаджирство, повлекшее кардинальное сокращение численности мусульманского населения; нехватка миссионеров, учитывающих местные особенности адыгов; крайне ограниченное финансирование православной миссии в регионе.

24    Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Статьи, опубликованные в реферируемых изданиях ВАК:

1. Остапенко Р.А. Проблема благотворительной деятельности русских монастырей // Вестник Поморского университета. Серия Гуманитарные и социальные науки. №13. 2008. С. 62-65 (0,25 п.л.).

2. Остапенко Р.А. Школьное просвещение среди адыгов (1898 – 1903 гг.) как форма миссионерской деятельности православной Церкви // Культурная жизнь Юга России. Краснодар. 2009. № 5. С.103-104. (0,6 п.л.).

3. Остапенко Р.А. Религиозные верования адыгов (XIII – сер.

XIX вв.): по сведениям европейских авторов // Культурная жизнь Юга России. Краснодар. 2011. № 5. С.36-38. (0,6 п.л.).

Другие публикации:

4. Остапенко Р.А. Кавказская Лавра: расширение круга историографических источников // Вопросы теории и методологии истории.

Сборник научных трудов. Вып. 6. Майкоп. 2007. С.67-72 (0,4 п.л.).

5. Остапенко Р.А. Монастырское строительство на Кубани (кон.

XVIII – нач. XX вв.) // Материалы V Всероссийской научной конференции молодых учёных «Наука. Образование. Молодёжь» 7-8 февраля 2008 г. Т.III.

Майкоп. 2008. С.315-319 (0,2 п.л.).

6. Остапенко Р.А. Архитектура и роспись древнехристианских храмов Зеленчукского ущелья // Материалы международной научной конференции молодых ученых, аспирантов и студентов «Перспектива -2008». Т.I. Нальчик, 2008. С.108-111 (0,2 п.л.).

7. Остапенко Р.А. Элементы христианства в культуре адыгов // Диалоги с прошлым. Исторический журнал. Майкоп, 2008. №5. С.96- (0,5 п.л.).

8. Остапенко Р.А. Просветительство как форма миссионерской деятельности РПЦ среди горцев Северо-Западного Кавказа (конец XIX – начало XX вв.) // Материалы международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива - 2009». Том V.

Нальчик, 2009. С.180-183 (0,2 п.л.).

9. Остапенко Р.А. Монастырская благотворительность в Кубанской области (конец XIX – начало XX вв.) // Православные монастыри в истории и культуре России. Материалы Вторых научных чтений, посвященных Дню славянской письменности и культуре. Майкоп, 2009. С.56-62 (0,25 п.л.).

10. Остапенко Р.А. К вопросу принятия христианства адыгами:

документы архивного фонда свидетельствуют // Вопросы теории и методологии истории. Сборник научных трудов. Вып. 7. Майкоп, 2009.

С.100-108. (0,4 п.л.).

Сборник документов:

11. Северный Кавказ: российская теория и практика христианизации.

Извлечения из Ставропольских (Кавказских) епархиальных ведомостей ( – 1917 гг.) / сост. Р.А. Остапенко; ред. Н.А. Почешхов. Майкоп: Изд-во АГУ, 2009. 460 с. (32 п.л.).

Подписано в печать 24.09.2011. Формат бумаги 60х84 1/16. Бумага офсетная.

Печать цифровая. Усл. печ. л. 1,25. Заказ 087. Тираж 100 экз.

Отпечатано с готового оригинал-макета на участке оперативной полиграфии Тел. 8-906-438-28-07, 8-952-972-83-27. E-mail: [email protected] 26