На правах рукописи

Сергеева Зоя Николаевна

ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ МАНИПУЛЯТИВНЫХ ПРАКТИК

РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ

Специальность 22.00.04 – «социальная структура,

социальные институты и процессы»

АВТОРЕФЕРАТ

Диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

Барнаул – 2013

Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Новосибирский государственный технический университет»

доктор социологических наук, профессор

Научный руководитель:

Осьмук Людмила Алексеевна,

Официальные оппоненты: Коростелева Ольга Тимофеевна, доктор социологических наук доцент, ФГБОУ ВПО «Алтайский государственный университет», профессор кафедры общей социологии.

Шурбе Вера Захаровна, кандидат.

социологических наук, доцент, ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет», доцент кафедры «математические методы в экономике».

ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный

Ведущая организация:

университет экономики и управления»

Защита состоится 28 ноября 2013 года в 10.00. на заседании диссертационного совета Д 212.005.02 при ФГБОУ ВПО «Алтайский государственный университет» по адресу 656049, г. Барнаул, пр. Ленина, 61.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Алтайский государственный университет»

Автореферат разослан «28» октября 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного Н.А. Стерлядева совета, кандидат социологических наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Манипулирование представляет собой феномен, вызывающий самые противоречивые чувства: от негодования и презрения до любопытства и желания использовать опыт в собственных интересах, особенно остро это воспринимается в политической сфере.

Современные социальные процессы сопровождаются развитием новых социальных практик, где социальное манипулирование занимает все более значительное место. Актуализация проблемы вызвана противоречием между тенденцией к индивидуализации общества, где каждый человек ощущает себя личностью, способной анализировать и принимать самостоятельные решения, и тенденцией к социоцентризму, желанию уйти от принятия решений и быть частью массы. Благодаря развитию коммуникативных и информационных технологий манипулятивные практики в современном обществе качественно изменились. С одной стороны, они стали более изощренными, сложными, с другой – рационализированными и конструктивными. В последнем случае социальное манипулирование в определенной степени допускается общественным мнением, приобретая устойчивый и повторяющийся характер. В результате происходит институционализация новых социальных практик.

Наиболее ярко новые манипулятивные практики проявляются в политической сфере, поскольку в основе манипуляции, также как и в основе политики, лежат отношения власти-подчинения. Коммуникативноинформационные технологии, повлиявшие на все сферы жизнедеятельности человека, усилили и изменили манипулятивные практики в политике, инициатором чего стали властные элиты. Поскольку между стратегией элиты к развитию манипулятивных политических практик, декларируемыми демократическими ценностями и нормами возникло явное противоречие, манипуляторы вынуждены конструировать такие социальные отношения, в которых объект манипулирования приобретает черты субъекта, способного мыслить и действовать самостоятельно в соответствии с собственными политическими интересами и предпочтениями. Кроме того, изменения в социальной структуре и поведении социальных групп касаются и политической элиты, которая обновляет социальные практики выстраивания отношений власти-подчинения в новых условиях, продиктованных развитием социокультурного пространства.

Для российского общества в прошедшие двадцать лет проблема манипулятивных практик не просто актуальна, но и обострена трансформацией политического режима. Социально-политический кризис, борьба за сферы политического и экономического влияния, крах коммунистической идеологии, девальвация социальных ценностей – все вместе это привело к хабитуализации («опривычиванию») новых манипулятивных практик в политике всего за два десятилетия. Важный этап институционализации российской политической элиты, приходящийся на начало 2000-х гг., связан с приходом к власти нового президента. Это привело к смене элиты на всех уровнях: федеральном, региональном, муниципальном – и необходимости искать новые стратегии манипулирования, соответствующие новым условиям. Нельзя не заметить, что институционализация манипулятивных практик, инициированная политической элитой, происходила на фоне изменения стратификационной структуры российского общества и роста неравенства. Все это подтолкнуло общество к формированию новых социальных институтов, регламентирующих отношения между социальными группами.

Происходящая институционализация практик социального манипулирования во всех сферах жизнедеятельности человека, особенно в политике, требует научного осмысления. При этом в социальных науках традиционно рассматривались в основном психологические качества феномена манипулирования (и в политической сфере также), чего не достаточно для анализа исследуемого феномена. Недостаточность изученности выбранной темы дает возможность сформулировать научную проблему диссертационного исследования как разрешение как минимум двух основных противоречий:

- между объективным процессом институционализации социальных практик манипулирования в политической сфере и субъективным характером манипулятивных стратегий политической элиты, институционализации социальных практик манипуляции и негативным восприятием манипуляции социальными субъектами (объектами манипулирования), стремящимися быть свободными от манипулирования.

институционализации манипулятивных практик в политической сфере.

Степень научно-теоретической разработанности проблемы.

Проблема социального манипулирования обостряется с распространением средств массовой информации (СМИ) и приобретает научный интерес уже в конце XIX в. «Манипуляция» (социальная) как научная категория вводится в оборот в 40-50-е гг. XX века. Одна из первых полных работ, посвященная непосредственно манипулированию сознанием, принадлежит Г. Франке («Манипулируемый человек»). Изначально социальное манипулирование оказалось в фокусе внимания трех предметных областей: психологии, политологии, социологии.

Более всего раскрыты психологические аспекты социального манипулирования. Так, психология делает акцент на межличностной манипуляции, уделяя основное внимание механизмам психического воздействия на личность. Достаточно много в этой области сделали западные психологи: Ф. Зимбардо, М. Ляйппе, Р. Б. Чалдини и др. В области психологии манипулирования работали отечественные ученые: Б.Н.

Бессонов, С.Л. Братченко, Е.Л. Доценко, Г.А. Ковалев, А.В. Морозов, Е.В.

Сидоренко, Л.И. Рюмшина, Э. Л. Шостром и др. Современное понимание манипулирования как процесса программирования мнений находим в работах С.Г. Кара - Мурза. Проблема манипулирования массами в социально-психологическом аспекте разрабатывалась С. Московичи, Ф.

Клозе, Г. Лебоном, З. Фрейдом и др. Отечественные исследователи: В.

Бехтерев, Г.В. Грачёв, И.В. Мельник, Ю.В. Пую и др. – также описывают особенности процесса манипулирования сознанием массы/толпы.

манипулированию, в разной степени представляют следующие авторы:

М.Кастельс, Ф. Клозе, П.Ф. Лазарсфельд, Г.Д. Лассуэл, У. Липпман, Г.Маркузе, Р.К. Мертон, С. Московичи, Э. Ноэль-Нойман, Т. Парсонс, Э.

Тоффлер, К. Ховленд, П. Шампань и др. Отдельные социологические аспекты социального манипулирования в политической сфере изучали: Б.

Берельсон, Д.Гребер, П. Лазарсфельд, Д. Маккуэйл, Т. Паттерсон, Р. Роуз, Э.

Катц и др. Все они отмечают использование коммуникативных технологий в практике политического манипулирования. Так, Э. Ноэль-Нойман учитывает эффекты массовой коммуникации в политической сфере при анализе формирования общественного мнения. В отечественной российской науке манипулирование в политической сфере изучали: М.Н. Грачев, А.А.

Дегтярева, А. Н. Демидова, Ф. Ильясова, А. Н. Кольев, В.П. Пугачев, А.И.

Соловьев, А. М. Цуладзе, С.А. Шомова и др. Все исследователи сходятся во мнении, что манипулирование в политической сфере – наиболее яркий образец социального манипулирования.

Особенности элиты как основного субъекта манипулирования в политической сфере описаны в известных теориях В. Парето, Р. Милибанда, Р. Михельса, Ч.Р. Миллса, Г. Моска и др. Роль политической элиты в российском обществе, ее формирование и новые политические практики, сформированные после 90-ых гг. в России, раскрыты в трудах О.В. Крыштановской, Т.И. Заславской, А. Е. Чириковой и др. Содержание социальных практик манипулирования описывается в исследованиях таких феноменов как: социальные стереотипы (У. Липман, Р. Чалдини и др.), социально-политическая мифология (Р. Барт, Г. Шиллер, М. Элиаде и др.), имидж политиков и политической элиты (Д.П. Вилков, Д.П. Гавра, А.Ю. Панасюк, Г.Г. Почепцов, С.Ф. Лисовский, Е.В. Егорова-Гантман и др.) Необходимо отметить, что, несмотря на сложившиеся в реальности механизмы, структуры и нормы политического манипулирования, в науке данный феномен как социальная практика не получил должного освещения, т.е. отсутствует релевантный социологический анализ. Как правило, исследователи обращают внимание на отдельные моменты этого социального процесса, тогда как указанная постановка вопроса в научной литературе или не наблюдается совсем, или затрагивается косвенно.

Объект исследования – социальные практики манипулирования в политической сфере Предмет исследования – институционализация социальных практик манипулирования российской политической элиты.

Цель исследования – анализ содержания и выявление тенденций институционализации современных социальных практик манипулирования российской политической элиты в современных условиях.

Задачи исследования:

манипулирование», «социальные практики манипулирования» и «институционализация социальных практик манипулирования», – в целях разработки теоретических оснований исследования феномена манипулятивных практик политической элиты.

2. Выявить тенденции развития социальных практик манипулирования в современном обществе и факторы институционализации практик манипулирования в политической сфере.

3. Проанализировать манипулятивные стратегии российской политической элиты как группового субъекта социального манипулирования в политической сфере и их роль в процессе институционализации изучаемых практик.

4. Выявить структуру и описать содержание и модели социальных практик манипулирования в политической сфере, проанализировав организацию манипулирования с использованием современных информационно-коммуникативных технологий.

5. Исследовать, опираясь на эмпирические методы, отношение регионального сообщества (объектов манипулирования) и региональной политической элиты (субъектов манипулирования) к институционализации социальных практик манипулирования в политической сфере.

6. Показать преимущества и возможности конструктивного подхода к взаимоотношениям региональной политической элиты и региональной общественности, складывающегося в контексте трансформации манипулятивных практик.

Гипотеза – основание диссертационного исследования:

Содержание манипулятивных практик российской политической элиты изменяется под влиянием информационно-коммуникативных технологий, что определяет особенности их институционализации в современном обществе.

Гипотезы – следствия:

усложняются, но при этом рационализируются и приобретают характер ограниченного воздействия.

Российская политическая элита, как групповой субъект социального манипулирования, влияет на институционализацию политических манипулятивных практик, при этом каждый сегмент элиты привносит свои стратегии манипулирования.

Существуют все основания полагать, что в процессе становления новых практик политического манипулирования закладываются механизмы противостояния, основанные на использовании конструктивного подхода к взаимоотношениям политической элиты и общественности, проявлением чего становятся диалоговые и игровые формы взаимодействия.

Новые манипулятивные практики проявляются, в том числе, на региональном уровне, где их носителем становится региональная политическая элита и местные сообщества.

Теоретико-методологическую основу диссертации составляют институциональный и структурно-функциональный подходы, дополненные коммуникативными теориями. Работа представляет собой комплексное исследование проблемы институционализации социального манипулирования со стороны политической элиты, выступающей групповым субъектом манипулирования. Анализ манипулятивных практик в обществе осуществлялся на основе теорий социальных практик П. Бурдье, Э. Гидденса и отечественного исследователя В. Волкова. Поскольку описываемые социальные практики затрагивают отношения элиты и общественности, для раскрытия темы потребовалось задействовать теории элит: В. Парето, Р. Милибанд, Р. Михельс, Ч.Р. Миллс, Г. Моска и др.

Исследование содержания современных социальных практик оказалось невозможным без поддержки коммуникативных теорий: Г Лассуэлла, М.

Маклюэна и др. В целом изучение феномена манипулятивных практик политической элиты осуществлялось в контексте субъективистскообъективисткой парадигмы, учитывающей тот факт, что социальное манипулирование, с одной стороны – взаимодействие, с другой – социальная практика.

Информационной базой исследования являются:

Федерации, постановления и нормативные документы Российской Федерации, Новосибирской области и города Новосибирска.

Статистические данные Федеральной службы государственной статистики Российской Федерации, Территориального органа Федеральной службы государственной статистики по Новосибирской области Нормативно-правовая база и методические рекомендации управления общественных связей города Новосибирска и взаимодействия с административными органами.

Решения городского Совета депутатов города Новосибирска.

Данные общественной приемной мэра города Новосибирска и отделов Администрации Ленинского района города Новосибирска.

Для изучения электората и построения выборочной совокупности эмпирического исследования, проанализированы данные Новосибирской городской муниципальной избирательной комиссии Для построения выборочной совокупности количественного исследования использовались данные маршрутов агитаторов, участвующих в избирательной кампании, по выборам Законодательного Собрания Новосибирской области 2010 г.(n = 800).

Данные экспертного интервью, где в качестве экспертов выступили: представители некоммерческого сектора, активно вовлеченные в политический процесс; представители среднего и крупного бизнеса, участвующие в политическом процессе; государственные служащие высшего регионального звена; избранные депутаты; представители научного сообщества, а также специалисты, включенные в структуру организации политических выборов и профессиональные политические консультанты.

Экспертное интервью проводилось в 2010 и 2011 гг. (n = 15).

Методы исследования. В работе использованы количественный и качественный методы: формализованное структурированное интервью и глубинное фокусированное экспертное интервью. Так же применялись статистический анализ данных и концептуальный анализ научных публикаций.

Научная новизна диссертационного исследования.

1. Разработаны теоретические социологические основания исследования феномена манипулятивных практик политической элиты, в рамках чего даны авторские определения понятий: «социальное манипулирование», «социальные практики манипулирования», «институционализация социальных практик манипулирования».

манипулирования в современном обществе и факторы институционализации практик манипулирования в политической сфере; доказано, что современные манипулятивные практики, в том числе и в политике, рационализируются, приобретая характер ограниченного воздействия.

3. Проанализированы манипулятивные стратегии российской политической элиты как группового субъекта социального манипулирования, и выделена их роль в институционализации социальных практик политической элиты.

4. Выявлена структура социального (политического) манипулирования, описаны содержание и модели современных социальных практик манипулирования в политической сфере с учетом места информационнокоммуникативных технологий.

5. С использованием социологических эмпирических методов проанализировано отношение регионального сообщества (объектов манипулирования) и региональной политической элиты (субъектов манипулирования) к институционализации социальных практик манипулирования в политической сфере: выявлены особенности восприятия манипуляций в целом, а также оценка способов манипулирования.

6. Выявлены релевантные механизмы противодействия политическим манипуляциям в современных условиях, и показаны преимущества и возможности конструктивного подхода – построенного на диалоговых и игровых формах взаимодействия – во взаимоотношениях региональной политической элиты и региональной общественности в контексте развития гражданского общества в регионе.

Положения, выносимые на защиту.

1. Социальное манипулирование – это стратегически выстроенный процесс скрытого ненасильственного воздействия одного социального субъекта (индивида/группы) на другой, характеризующий отношения властиподчинения в обществе и влияющий на сохранение отношений неравенства.

Социологический подход позволяет рассмотреть феномен манипулирования как развивающуюся социальную практику. Социальные практики манипулирования – регулярно используемые в социальной жизни способы выстраивания социальных отношений власти-подчинения при помощи скрытого воздействия с целью удовлетворения интересов манипулятора.

Институционализация практик манипулирования – процесс формирования нового социального института, проявляющийся через структурирование и хабитулизацию способов манипулирования. Особенности практик социального манипулирования в различных социальных сферах проявляются: 1) через специфику субъекта и объекта; 2) через содержание практик; 3) через специфику механизмов функционирования.

2. Институционализация современных социальных практик манипулирования связана с развитием информационно-коммуникативных технологий, что привело к изменениям субъекта и объекта манипулирования, способов (техник) воздействия и форм взаимодействия. Манипулирование приобретает стратегический характер и форму сложного взаимодействия, где объект манипулирования, благодаря информационным ресурсам, может приобретать свойства субъекта. Открытая информация о технологиях манипулирования и возможность получения достоверной информации способствуют рациональному осмыслению манипулятивных практик в политике.

3. Социальной базой субъектов политического манипулирования выступает политическая элита, в которой выделяются три группы:

«избранные народом» – депутаты; «назначенные государством» – чиновники;

бизнес-элита. Элита оказывается перед дилеммой: с одной стороны, ее социальная роль предполагает использование манипулятивных действий, с другой – результативность этих действий зависит от способности к конструктивным отношениям, что ставит перед политической элитой задачу использования сложной манипуляции. В постоянном усложнении социальных практик (в том числе, манипулятивных) особая роль отводится социальному стереотипу. Можно говорить о том, что стратегии манипуляции групповых субъектов политической элиты отличаются: для депутатов – наиболее явные и направленные на коммуникацию с сообществами, для чиновников – более скрытые, но предполагающие ограниченную коммуникацию; для бизнес-элиты – наиболее скрытые и опосредованные.

4. В общем виде структура социального манипулирования включает в себя: субъект манипулирования – направленное манипулятивное сообщение – каналы манипулирования – объект манипулирования. Если манипулятивные действия, имеющие данную структуру, повторяются на протяжении длительного времени, можно говорить о сложившейся социальной практике манипулирования. В практике политического манипулирования используется механизм стереотипизации, обозначенный нами как идеальная форма организации информационного сообщения, организуемая за счет поступательного движения от «имиджевых» к «мифологическим» техникам. Данная стратегия позволяет ненавязчиво (латентно) решать проблему устойчивости внедряемого стереотипа и приводит к институциализации новых манипулятивных практик.

5. Эмпирическое исследование показало, что региональное сообщество как объект манипулирования неоднозначно относится к социальному манипулированию в политике: с одной стороны, оно дает ему негативную морально-нравственную оценку, с другой – допускает возможность социального манипулирования в политике и воспринимает манипулирование как явление неизбежное, своеобразную игру. Чем ближе субъект к политической элите, тем рациональнее он воспринимает социальное манипулирование, и тем больше он готов включаться в политические игры.

Большинство респондентов имеют негативное отношение к политическим процессам, связывая их с манипулированием (около 60%, из которых 25% акцентируют внимание, что политические выборы - это манипулирование общественным мнением). Эксперты в области политики, считают, что в целях рационального отношения к политическому манипулированию важно иметь достоверную информацию.

6. Конструктивные взаимоотношения региональной политической элиты и общественности могут и должны иметь «диалоговый» характер, при этом допускается «игровая» модель манипулирования, выстроенная при использовании коммуникативно-информационных технологий; такая модель приводит к трансформации традиционных манипулятивных практик.

Поскольку социальные практики манипулирования являются естественным способом существования политической элиты, то указанная трансформация создает релевантный (естественный) механизм противостояния манипуляции, заложенный в ней самой, и способствует развитию гражданского общества.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в диссертации удалось расширить и интерпретировать понятийный аппарат в рамках социологии, социальных институтов и процессов; обосновать и применить социологический подход к исследуемому феномену; расширить представления о политической элите; рассмотреть динамику развития социальной практики манипулирования в политической сфере; доказать возможность применения конструктивного подхода рационализирующего взгляды на социальное манипулирование политических элит. Содержащиеся в диссертационном исследовании выводы и положения расширяют проблемное поле исследований, посвященных институционализации политических практик в целом и взаимодействию политической элиты и общественности в частности.

Практическая значимость исследования. Полученные результаты исследования позволяют сориентировать региональную политическую элиту на выбор наиболее оптимальной и эффективной стратегии взаимодействия с общественностью; позволяют региональному сообществу выстроить диалог с политической элитой; разработать стратегию противодействия манипулированию с помощью информационно-коммуникативных технологий. Материалы диссертации могут быть использованы в преподавании дисциплин «Общая социология», «Теории политических элит», «Политическая коммуникация», «Политическая реклама и PR».

Апробация результатов диссертационного исследования.

Основные положения диссертационного исследования отражены в публикациях, из них 6 публикаций в изданиях, рекомендованных ВАК.

Результаты работ были представлены на II и III Международной научно-практической конференции «Социальные коммуникации и эволюция обществ» (Новосибирск, 2009, 2011), Всероссийской научной конференции молодых ученых «Наука. Технологии. Инновация» (Новосибирск, 2009, 2010), Международной научно-практической конференции «Держава и глобальные социальные изменения: история, теория, методология» (Киев, Украина, 2010), Научной конференции «II Всероссийские Копыловские чтения. Социальная онтология России» (Новосибирск, 2011), Международной научно-практической конференции «Перспективные инновации в науке, образовании, производстве и транспорте» (Одесса, 2012), Третей международной научно-практической социологической конференции «Продолжая Грушина» ВЦИОМ (Москва, 2013).

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, включающего наименования, и 6 приложений. Общий объём работы – 190 страниц машинописного текста.

Во введении раскрывается актуальность темы диссертационного исследования, оценивается состояние и степень ее разработанности, определяются проблема, объект, предмет, цель, задачи, гипотеза – основание и гипотезы-следствия, характеризуются теоретические и методологические основы, методы, информационная база, определяется научная новизна, приводится перечень положений выносимых на защиту, теоретическая и практическая значимость проделанной работы, а также формы апробации результатов исследования.

В первой главе «Теоретико-методологические основания изучения феномена институционализации социальных манипулятивных практик политической элиты», состоящей из четырех параграфов, эксплицируется содержание понятий: «социальное манипулирование», «политическое манипулирование», «социальные практики манипулирования», «институционализация социальных практик манипулирования», выявляются тенденции развития социальных практик манипулирования в современном обществе, рассматривается феномен социального манипулирования и факторы институционализации практик манипулирования в сфере политики.

В первом параграфе «Научные подходы к изучению феномена «социального манипулирования» предлагается социологическая экспликация содержания вышеуказанных понятий в целях разработки теоретических оснований исследования феномена манипулятивных практик политической элиты в контексте политической социологии.

В научной литературе манипулирование рассматривается как технологически сложный процесс, носящий многоактный характер. Анализ этого процесса показал, что манипулирование имеет причины не только личностного, но, в большинстве случаев, социального порядка.

Подчеркивается, что манипулирование – это часть социальных отношений и его вполне можно рассматривать, с одной стороны (макросоциологической), как социальную практику, с другой (микросоциологической) – как специфическую форму социального взаимодействия. С учетом этих особенностей в манипулировании необходимо учитывать двустороннюю связь субъекта и объекта. Но, не смотря на то, что от ответной реакции манипулируемого зависят дальнейшие шаги манипулятора, это не нарушает основных условий манипулирования: скрытности намерений субъекта и целенаправленности действий с его стороны.

Анализ научных подходов к феномену манипулирования показал, что:

во-первых, «манипулирование» большинством исследователей понимается, как процесс; во-вторых, основной целью субъекта манипулирования является изменение поведения объекта манипулирования; в-третьих, манипулирование в той или иной степени технологично. Не смотря на то, что большинство определений понятия «манипулирование» дано в рамках психологического подхода, социальная составляющая признается всеми. Для того чтобы подчеркнуть социальную сущность исследуемого феномена, в данном исследовании использовался термин «социальное манипулирование».

В контексте социологического знания уместно использовать следующее определение: социальное манипулирование – это стратегически выстроенный процесс скрытого ненасильственного воздействия одного социального субъекта (индивида/социальной группы/общности) на другой социальный субъект (индивида/социальную группу/общность), являющийся сущностной характеристикой отношений власти-подчинения в обществе и влияющий на сохранение отношений неравенства. Наиболее ярко манипулирование проявляется в политической сфере, где проблема власти является основополагающей. Социальное манипулирование в политической сфере проявляется через все составляющие: «субъект манипулирования», «объект манипулирования», технологии и содержание.

Во втором параграфе – «Институционализация современных практик социального манипулирования и их особенности в политической сфере» доказывается, что манипулирование в современном обществе, сохраняя родовые характеристики, видоизменяется.

Манипулирование: 1) становится общей для всех индивидов/социальных субъектов социальной практикой; 2) имеет качественно иные каналы воздействия (СМИ); 3) часто (благодаря СМИ) распространяется на широкую аудиторию (публику, электорат и др.); 4) имеет сложные комплексные технологии воздействия.

В современном обществе манипулятивные практики достаточно многообразны, что свидетельствует об активном протекании процесса институционализации. По-крайней мере, можно выделить три вида манипулирования: манипуляция – непосредственное воздействие, взаимная манипуляция – двустороннее воздействие, манипуляция – ограниченное воздействие.

1. Непосредственное воздействие субъекта на объект с определенной целью можно назвать традиционной формой манипулирования, которое строится по принципу одностороннего влияния манипулятора на выбранный объект. Воздействие здесь предполагает: 1) конформистско-пассивное поведение объекта, его внешний локус-контроль; 2) слабое информирование объекта: недоступность, или недостаточность информации; 3) отсутствие обратной связи в отношениях.

2. Манипулирование может включать в себя двусторонний порядок воздействия, когда манипулирование осуществляется с двух сторон. Такая ситуация достаточно быстро перерастает в конфликт. Поскольку налицо столкновение интересов, каждый из манипуляторов пытается достичь своей цели за счет другого. Однако при этом они не видят друг в друге субъекта и даже не допускают мысли о том, что второй имеет на это право. Если такое манипулирование длится достаточно долго, оно превращается в некую ролевую игру (если поочередно субъекты удовлетворяют свои интересы).

3. Манипулирование может быть односторонним, однако с активной обратной связью, т.е. субъект воздействует на объект, но объект при этом может ответить, или даже ограниченно воздействовать на манипулятора.

Если манипуляция не прекращается, отношения между объектом и субъектом манипулирования корректнее называть не воздействием, а «ограниченным воздействием».

Институционализация – это всегда процесс, развивающийся в определенном социокультурном пространстве, выступающем условием развития практик, и во времени с определенной динамикой. В связи с этим на институционализацию манипулятивных практик влияют следующие факторы: 1) развитие субъектов социальных практик манипулирования (субъектов и объектов манипулирования); 2) формирование и активизация поведенческих схем (социальных паттернов) манипулирования, приводящих к выстраиванию отношений власти-подчинения; 3) развитие структур и механизмов, определяющих правила и принципы манипулирования; 4) развитие каналов манипулирования; 5) формирование традиций, поддерживающих манипулятивные практики. Соответственно, и институционализация манипулятивных практик политической элиты, как любой процесс, может описываться с помощью факторов. По аналогии можно предположить, что к факторам институционализации социальных практик манипулирования политической элиты относятся: 1) формирование политической элиты; 2) активизация сообществ, требующая выстраивания устойчивой обратной связи с элитой; 3) развитие демократических механизмов взаимодействия элиты и сообщества; 4) рост влияния СМИ и информационных технологий (например, интернет) на социальное поведение масс; 5) традиции, влияющие на формирование гражданской идентичности и политической активности.

В третьем параграфе «Политическая элита как субъект социального манипулирования и стратегии манипулирования в политической сфере» объясняется специфика социального манипулирования в сфере политики. Одной из задач, поставленных в данном параграфе, стал анализ группового субъекта политического манипулирования.

Социальные практики могут быть прерогативой и/или реализовываться конкретными социальными группами. Процесс институционализации, хотя и имеет объективный характер, но, как правило, инициируется со стороны отдельных социальных субъектов. В случае с социальным манипулированием в политической сфере (как, впрочем, и социальным манипулированием вообще) инициатива исходит от политической элиты, поскольку речь идет об удовлетворении ее социальных потребностей (прежде всего, потребности власти). Политическая элита всегда имела целый арсенал практик поддержания власти: практики насильственного управления и конфликторазрешения; практики лоббирования; практики социального манипулирования и др. В тот или иной период развития общества приоритет институционализировались по мере подтверждения их функциональности.

Всех субъектов политического манипулирования можно разделить на три группы («бизнес - элита», «избранные народом», «назначенные государством»). Каждая из групп отличается по своим манипулятивным стратегиям, доступу к средствам манипуляции, целям и способам манипулирования. В современном обществе перед каждым политиком встает дилемма: с одной стороны, его социальная роль предполагает использование манипулятивных действий, с другой – результативность манипулирования зависит от понимания и признания персонификации объекта манипулирования и рационализации социального манипулирования.

Стратегии манипуляции групповых субъектов политической элиты отличаются: для депутатов – наиболее явные и направленные на коммуникацию с сообществами, для чиновников – более скрытые, но предполагающие ограниченную коммуникацию; для бизнес - элиты – наиболее скрытые и опосредованные.

В четвертом параграфе – «Развитие коммуникативных моделей манипулятивных практик политической элиты в контексте процесса институционализации» доказывается, что информатизация общества, повлекшая усложнение отношений между субъектом и объектом манипулирования во всех сферах, и, в том числе, политической, привела к тому, что социальное манипулирование превратилось в технологически сложный процесс. В основе процесса – владение информацией и использование ее в целях манипуляции.

Анализ процесса социального манипулирования проводится, начиная с выявления каналов передачи информации, к которым, прежде всего, относятся средства массовой информации (СМИ). Основная задача субъекта манипулирования, использующего СМИ, состоит в создании ощущения информационной удовлетворенности. Цель манипулятора – или поддержать «истинную» потребность (если она укладывается в стратегию манипулирования), или же создать «ложную» («вы не знаете, но вы это хотите»). В диссертационном исследовании организация информационного воздействия представлена в виде технологии манипулирования, которую мы назвали Идеальной Формой Организации Информационного Сообщения (ИФОИС). Модель включает три технологии воздействия на общественное мнение и социальное поведение: построение имиджа, создание стереотипа, формирование социального мифа. Фактически перед нами своеобразный цикл, поскольку движение от «имиджа к мифу» должен в идеале повторяться. В результате возникает цикличный процесс, основанный на механизме стереотипизации и закрепляющий влияние манипулятора на манипулируемый объект. Практика использования стереотипа в технологиях манипулирования позволяет говорить о существовании идеальной модели организации подачи информации в политической сфере: поступательного движения от «имиджевых» к «мифологическим» техникам. Данная стратегия дает возможность ненавязчиво (латентно), а, следовательно, манипулятивно, решить проблему устойчивости внедряемого стереотипа и осуществить его влияние на социальное поведение, в том числе, формирование соответствующих поведенческих схем в политической жизни общества.

манипулирования. Имея определенную цель, манипулятор должен представлять себе, как он ее достигнет, т.е. иметь заранее продуманный план действий. Нами была разработана коммуникативно-информационная модель социального манипулирования в политической сфере, которая выглядит следующим образом (рисунок №1).:

Рис. 1. Коммуникативно-информационная модель социальномассового манипулирования в политической сфере.

Групповой субъект (S1,S2,S3) манипулирования может использовать идеальную форму организации информационного сообщения (ИФОИС) для манипулирования объектами (О). Но в условиях развития информационнокоммуникативного контекста дополнительные ресурсы получают как субъекты манипулирования, так и манипулируемые. Коллективный субъект все больше активизируется, при этом активизация носит естественный характер. Однако, опираясь на результаты эмпирического исследования, можно предположить, что только около 2% респондентов проявляют признаки «субъект - направленного» объекта (SО), т.е. объекта четко осознающего присутствие манипулирования, умеющего анализировать политическую ситуацию, готового в той или иной форме, противостоять влиянию. Такие социальные субъекты проявляют следующие качества:

интерес к политике; желание получить достоверную информацию; интерес к прессе и новостным передачам; готовность публично отстаивать свою точку зрения; опыт политической полемики, борьбы и др.

Объекты манипулирования могут в той или иной степени обладать данными качествами, но даже колеблющийся объект тормозит достижение цели манипулятора. Цикл замыкается обратной связью между объектом манипулирования и субъектом. Только после этого субъект может принимать управленческое решение. Такое манипулирование можно назвать ограниченным воздействием с обратной связью. В современном обществе субъект и объект манипулирования вынуждены быть гибкими и постоянно изменяться, при этом они влияют друг на друга. Однако в большинстве случаев, в то время как манипулирование в политике (и в социальной жизни) никто не в силах отменить, в современной интерпретации оно функционально так же, как и конфликт.

Во второй главе «Формирование социальных практик манипулирования региональной политической элиты: исследование оценок взаимоотношений региональной политической элиты и общественности» представлены результаты эмпирического исследования, которое позволило детализировать разработанную модель социального манипулирования в политической сфере. Опираясь на результаты эмпирического исследования, был проанализирован процесс институционализации социальных практик манипулирования региональной политической элиты.

В первом параграфе «Особенности методики исследования коммуникативно-информационных технологий социального манипулирования в политической сфере» описываются методы эмпирического исследования диссертации. Для решения поставленных задач были выбраны формализованное структурированное интервью и глубинное фокусированное экспертное интервью. Данные методы позволили сравнить точки зрения на проблему манипулирования в политической сфере экспертов и индивидов (социальных субъектов), не включенных в проблематику. Отбор экспертов для фокусированного интервью осуществлялся методом «снежного кома», эксперты были распределены на 5 групп по 3 человека в каждой. В указанные группы вошли эксперты, представляющие некоммерческий сектор и активно вовлеченные в политический процесс, представители среднего и крупного бизнеса, участвующие в политическом процессе, государственные служащие высшего регионального звена и избранные депутаты, представители научного сообщества, а также специалисты, включенные в структуру организации политических выборов, профессиональные политические консультанты. Расчет выборочной совокупности структурированного интервью (n = 800) осуществлялся методом многоступенчатого случайного районирования (в исследовании описаны три этапа формирования выборки). Таким образом, в фокусе внимания эмпирического исследования оказались как субъекты, так и объекты манипулирования, а региональная специфика была представлена в полной мере.

Во втором параграфе «Социологический анализ оценок региональным сообществом реализуемых практик манипулирования в политической сфере» – в результате эмпирического исследования подтвердились обнаруженные изменения в манипулятивных практиках, а также выявлены особенности влияния коммуникативно-информационных технологий на манипулятивные практики политической элиты на региональном уровне. Налицо осознание социальными субъектами использования социального манипулирования в политике и признание этих социальных практик.

Практически все респонденты оказались способны оценить и выявить манипулирование в политике (около 83%). При этом большинство респондентов (относящихся к объектам манипулирования) не интересуются или слабо интересуются политикой, а также имеют крайне негативное отношение к процессам, которые происходят в политике (около 60%). К манипулированию в политической сфере, с одной стороны, привыкли и рассматривают его как неизбежный факт, с другой стороны, сохраняется негативная коннотация манипулирования. Так, 25% респондентов считают политические выборы в России манипулированием.

Отсутствие интереса к политике приводит к тому, что разбираться в особенностях манипулирования представители региональных сообществ не хотят. Манипуляции дается оценка как «политической игре», при этом «играть» с представителями политической элиты не хотят и основной причиной здесь выступает отсутствие доверия к региональным властям.

Наибольшее доверие вызывают представители бизнес - элиты, анализ ответов показывает – респонденты уверены в том, что бизнес позитивно влияет на политику (около 70%). Современные представители электората (респонденты) в целом не способны находить достоверные источники политической информации, что делает их потенциально подверженными политическому манипулированию. Объекты манипулирования уже не наивны и имеют представления о скрытых намерениях субъектов, их можно увлечь (привлечь к политическим играм) только подняв соответствующую политическую грамотность на определенный уровень и признав их «игроками». Субъекты манипулирования (региональная политическая элита) в большей степени готовы к новым социальным практикам и в самом деле являются их инициатором. Эксперты понимают, что ситуация «пассивного объекта – активного субъекта» опасна для политической сферы формированием «спирали молчания» в отношении политической власти в целом. В целом, можно говорить, что условия для институциализации новых практик манипулирования на уровне региона сложились.

В третьем параграфе «Конструктивный подход к ограничению практик манипулирования политической элиты на региональном уровне» манипулирование рассматривается как социальная практика, и доказывается возможности рационального и конструктивного использования приемов манипулирования. Методы ограниченного манипулирования можно разделить на две техники, позволяющие, с одной стороны, ограничить тотальное управление и контроль над объектом манипулирования, с другой стороны – сохранять все сущностные характеристики манипулирования.

Ограниченное манипулирование (или воздействие) мы выразили через:

1) «диалоговую» технику, технику с обратной связью и 2) «игровую»

технику.

В политической сфере игры-манипуляции наиболее распространены в предвыборном процессе, которые предполагают следующие «правила»:

наличие двух разных по статусу и ресурсам «игроков»; «пошаговости» и технологичности действий (предвыборной кампании); контроля со стороны «игрока» - манипулятора (наличие социологических опросов и др.); ролей и «масок» (предвыборной программой и выбранными политиками имиджами) и др. В современном обществе, все больше приобретающем характер информационного, объект манипулирования рассматривается как личность, обладающая ресурсами и способная к манипуляции, поэтому такая личность представляет для манипулятора опасность. Отметим, что в ситуации, когда все социальные субъекты имплицитно опасны и являются потенциальными манипуляторами, взаимодействие становится напряженным, а доверие снижается. Именно поэтому вторая техника ограниченного манипулирования – диалоговая модель – ограничивает и манипулятора, и манипулируемого некой общей целью (если это, конечно, не сократический диалог).

В политической сфере, где существует реальная возможность оценить эффективность манипулирования по количеству сторонников, взаимодействие необходимо. Поэтому манипулятор использует диалоговую технику. И в данном случае общение политика-манипулятора с электоратом объектом манипулирования нельзя рассматривать лишь как отправление информации. Манипулирование рассматривается как неизбежная социальная практика, где диалоговая и игровая техники ограниченного воздействия с обратной связью могут быть использованы как рациональные методы работы политического субъекта с избирателем. Для разработки конструктивного подхода к ограничению практик манипулирования в политической сфере мы ссылались на результаты экспертного интервью, описанного в параграфах 2. и 2.2, а в разработке концепции опирались на развитие характеристик субъекта в объекте. Социальное манипулирование с наличием обратной связи должно быть подготовлено, что требует активизации местных сообществ и усиления гражданского общества в целом. В противном случае «играть» будет не с кем.

С точки зрения экспертов (фокусированное интервью), объединение отдельных субъектов в организованные сообщества (ТСЖ, ТОС и др.), позволит субъекту политического манипулирования осуществлять коммуникацию централизованно. Это же приводит к восприятию объекта политического манипулирования как ценного объекта, необходимого для достижения политической цели. Развитие субъектных характеристик в объекте и формирование коммуникации как ограниченного взаимодействия делает новые практики манипулирования более эффективными в смысле не только достижения результата, но и развития политической сферы и общества в целом. Объект манипулирования получает возможность решения своих проблем. Таким образом, становится возможной постановка вопроса о позитивных функциях манипулирования (так же как это было с феноменом конфликта).

Социология конфликта рассматривает манипулирование не только как технологию, профилактирующую социальный конфликт, но и как провокацию, способную управлять ситуацией. Разрешение конфликтов мыслится как «манипулирование» поведением без радикального изменения общественного строя. В целом новые формы практик социального манипулирования, используемые региональной политической элитой, начинают доказывать свою функциональность и эффективность в плане поддержания отношений власти-подчинения в регионе с учетом развития гражданского общества. Ненасильственные социальные практики поддержания отношений власти в современном цивилизованном обществе могут и должны иметь преимущества перед насильственными методами.

В Заключении подводятся основные итоги, и намечается дальнейшая перспектива исследования. Так, в рамках изучения коммуникативноинформационных технологий социального манипулирования в политической сфере мы не ставили задач по изучению и исследованию проблемы защиты от неконструктивных методов манипулирования, поскольку это выходит за рамки изучения социальных практик. В целом новые формы практик социального манипулирования, используемые региональной политической элитой, демонстрируют свою функциональность и эффективность в плане поддержания отношений власти-подчинения в регионе, что особо актуально на фоне развития гражданского общества. В работе доказывается, что ненасильственные социальные практики поддержания отношений власти в современном цивилизованном обществе могут и должны иметь преимущества перед насильственными методами. Продолжение данной научной темы возможно через обращение к более детальному исследованию манипулятивных стратегий каждой из трех подгрупп политической элиты.

публикациях:

Сергеева, З. Н. Осмысление новых реалий современной общественной жизни: социально-массовое манипулирование [Текст] / З. Н.

Сергеева // Вестник Нижегородского университета им. Лобачевского. Серия:

Социальные науки. – 2011. – № 2 (22). – С. 109–113.

Сергеева, З. Н. Средства массовой информации как инструмент социально-массового манипулирования [Текст] / З. Н. Сергеева // Идеи и идеалы. – 2011. – Т. 2, № 2 (8). – С. 15–22.

Сергеева, З. Н. Конформизм и нонконформизм студенческой молодежи: к вопросу о социальном манипулировании в политической сфере [Текст] / З. Н. Сергеева // Философия образования. – 2010. – № 3 (32). – С. 221–226.

Сергеева, З. Н. Конструктивный подход к изучению манипулирования в политической сфере [Текст] / З. Н. Сергеева // Мир науки, культуры, образования. – 2013. – № 2 (39). – С. 200–202.

манипулирования в политической сфере [Текст] / З. Н. Сергеева // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Социология. Политология. – 2013. – № 2. – С. 11–14.

Сергеева, З. Н. Политическая элита, как социальная база субъектов манипулирования [Текст] / З. Н. Сергеева // Социум и власть. – 2013. – № 5 (43). – С. 42–47.

Сергеева, З. Н. Использование диалоговой модели, как конструктивного подхода к социальному манипулированию в политической сфере [Текст] / З. Н. Сергеева // Социальные коммуникации и эволюция обществ : сб. ст. 3 междунар. науч.-практ. конф., Новосибирск, 26–27 сент.

2011 г. – Новосибирск : Изд-во НГТУ, 2012. – С. 311–317.

Сергеева, З. Н. Бизнес-элита, как субъект политического манипулирования [Текст] / З. Н. Сергеева // Перспективные инновации в науке, образовании, производстве и транспорте : материалы междунар. науч.практ. конф. – Одесса : КУПРИЕНКО, 2012. – С. 63–66.

Сергеева, З. Н. Социально-массовое манипулирование в политической сфере: анализ общественного отношения к манипулированию в политике [Текст] / З. Н. Сергеева // Социальная онтология России : сб. науч.

ст. по докл. 5 междунар. Копыловских чтений. – Новосибирск : Изд-во НГТУ, 2011. – С. 209–216.

10. Сергеева, З. Н. Государство как субъект манипулирования обществом [Текст] / З. Н. Сергеева // Держава і Глобальнісоціальнізміни:

історія, теорія, ідеологія : матеріали міжиар. наук.-практ. конф. соїііол. 28– жовтая 2010 р. – Киев : ЇГГУУ «КШ», 2010. – C. 75–76.

11. Сергеева, З. Н. К вопросу об экспликации понятия «Социальное манипулирование» [Текст] / З. Н. Сергеева // Идеи и идеалы. – 2010. – Т. 2, № 2 (4). – С. 107–116.

12. Сергеева, З. Н. Понятия «манипулирование» и «социальное манипулирование»: общее и различное [Текст] / З. Н. Сергеева // Социальные коммуникации и эволюция обществ : сб. ст. 2 междунар. науч.-практ. конф., Новосибирск, 29–30 окт. 2009 г. – Новосибирск : Изд-во НГТУ, 2010. – С. 73– 80.

13. Сергеева, З. Н. Социальное манипулирование как технология манипулирования обществом [Текст] / З. Н. Сергеева // Наука. Технологии.

Инновации : материалы Всерос. науч. конф. молодых ученых, 3–5 дек. г. : в 4 ч. – Новосибирск : Изд-во НГТУ, 2010. – Ч. 4. – С. 296–297.

14. Сергеева, З. Н. Социальное манипулирование – феномен воздействия или взаимодействия? [Текст] / З. Н. Сергеева // Наука.

Технологии. Инновации: материалы Всерос. науч. конф. молодых ученых, Новосибирск, 4–5 дек. 2009 г. : в 7 ч. – Новосибирск : Изд-во НГТУ, 2009. – Ч. 6. – С. 191–192.

15. Сергеева, З. Н. Возможности влияния бизнеса на политику России международной научно-практической конференции [Текст] / З. Н. Сергеева // Продолжая Грушина : материалы 3 междунар. науч.-практ.

социолог. конф., 28 февр. – 1 марта 2013 г. – Москва : ВЦИОМ, 2013. – С.

391–395. - 1. - CD- ROM. – (Загл. с этикетки диска).