«Реинкарнация или сдвиг по фазе 1. Поздним вечером, когда на первом канале “последними новостями” закончилась общероссийская телевизионная программа, огромный панельный домпятиэтажка, называемый в просторечии “Китайской ...»

Александр Толкачёв

Реинкарнация

или

сдвиг по фазе

1.

Поздним вечером, когда на первом канале “последними новостями” закончилась общероссийская телевизионная программа, огромный панельный домпятиэтажка, называемый в просторечии “Китайской стеной”, укладывался

спать. На этажах одно за другим гасли окна, и дом постепенно погружался в

темноту, лишь в подъездах оставался свет, разделяя несуразное строение на ровные секции пятиэтажными световыми столбиками.

В квартире Звонарёвых был полумрак. Хозяева готовились спать, поэтому свет в комнатах выключили в целях экономии, и лишь работающий в гостиной телевизор светил во всю мощь своего цветного экрана, освещая приготовления ко сну.

Изольда Звонарёва уже загодя нацепила на волосы большие пластмассовые бигуди и повязала голову косынкой, на лицо наложила густую кремовую маску и смазала руки нежным детским кремом. Ей давно перевалило за сорок и её грузное телосложение навсегда перекрывало женщине дорогу к возможности хоть немного выглядеть моложе своих лет, но она, несмотря ни на что, всё равно старалась быть на передовой линии борьбы со своим весом и возрастом.

Виктор Михайлович Звонарёв, её муж и ответственный квартиросъёмщик, сидел в кресле, в задумчивости смотрел невидящим взглядом на беззвучно работающий телевизор, и о чём-то думал.

Изольда ходила по комнате, громко называемой гостиной, и что-то тихо напевала вполголоса из репертуара любимого ею ансамбля "Золотое кольцо".

- Ну, что ты опять уставился в ящик? - неожиданно прекратила она занятие вокалом. - Ведь ничего интересного там не показывают. И звук, как всегда, убрал! Господи, совсем мужик чокнулся на старости лет! - едва не выругалась она.

- Ложись спать, полуночник! - обратилась Изольда к мужу, но Звонарёв совершенно не прореагировал на слова жены. - Слышишь, козёл старый, что говорю?

- Сейчас! - ответил Звонарёв, не двигаясь.

- Знаю я твоё сейчас! - прицепилась к слову Изольда. - Учти, ты уже не молод, тебе нужно больше отдыхать: ночью спать не меньше восьми часов и днём ещё часик-другой прихватывать по возможности, а то, как сдашь, так и тебя сдадут.

- Куда и кто? - равнодушно спросил Звонарёв.

- Куда надо, туда и сдадут! И кому нужно, тот и сдаст! Сейчас с вашим братом долго не церемонятся. На профсоюз нечего рассчитывать.

Звонарёв оживился.

- А хочешь, я тебе свой вчерашний сон расскажу? - предложил он.

- Ну, расскажи, расскажи, если нечего больше с молодой женой по ночам делать... Хоть послушаю мужика на ночь и то хлеб!

Получив согласие жены, Звонарёв заговорил так, словно только что пробудился ото сна.

- Лёг я вчера в десять вечера! - начал он. - Устал на работе, решил лечь пораньше. Перед сном, как всегда, слегка закусил. Не переедал, нет, боже упаси!

Съел всего две маленькие рыбки из банки со шпротами... И вот снится мне, словно проснулся я поздно ночью оттого, что мне на голову села огромная муха. Ну, знаешь, такие мухи в страшных американских киносказках летают... Я её согнал, и она полетела куда-то в лес. А я, будто, сплю у себя на даче, а не в городской квартире… Ну, я и пошёл зачем-то за этой поганой мухой. Просто не мог оставаться в доме, словно в одном месте свербило... Вдруг чувствую, что мне необходимо, пардон, оправиться. Снял штаны, сел под кусток. Пока сидел на карачках, на меня кто-то накинул толстую сеть и я, как был со спущенными штанами, взлетел к небесам в этой сетке. Представь картинку!

Изольда оценивающе посмотрела на мужа.

- Тебя без штанов?.. Нет, уже не представляю.

Звонарёв обиделся.

- А, ну тебя!.. Только одно у бабы на уме!

Изольда равнодушно зевнула.

- Нет, ты рассказывай, рассказывай! Это даже очень интересно становится!

- притворилась Изольда заинтересованной в продолжение рассказа.

Звонарёв вздохнул.

- Только не перебивай, прошу тебя!

- Как скажете, товарищ начальник! - покорно сказала Изольда.

Звонарёв посмотрел на неё с подозрением, но продолжил свой рассказ.

- Лечу, значит, пытаюсь рассмотреть, кто же там вверху меня поймал?

Смотрю и никого не вижу. Вниз смотрю, там деревья подо мною, речка. Как на самолёте лечу, только медленно. Вдруг, снижаться стал. Внизу ни лесочка, ни травинки - пустое место, словно болотная поляна, ровная и зелёная. До земли уже недалеко оставалось, как я неожиданно выпал из этой сетки-ловушки и грохнулся о землю прямо голой задницей. Упал... И проснулся... К чему бы этот сон, а?

Изольда, ожидавшая нечто большее, разочарованно спросила:

- И что, это всё?

- А что ты хочешь ещё?

Изольда зевнула откровенно и широко.

- А я почём знаю? Сколько раз тебе говорила, купи сонник. Вот купил бы и голову сейчас не ломал бы!

- Да ну тебя, со своими сонниками! - рассердился Звонарёв. - Тут что-то совсем другое… Словно наяву кто-то и о чём-то меня предупреждает... И тяжело так на сердце… Муторно на душе, нехорошо!

- Вот он, Господь Бог, тебя и предупреждает: пойди и поставь, Фоманеверующий, свечку в церкви! Покайся перед Господом Богом, может, он и простит тебе грехи твои тяжкие.

Звонарёв взорвался:

- Изольда! Тьфу, на тебя! Какие грехи у меня? Ну, какие? Крал, убивал, взятки брал?.. Болтаешь, сама не знаешь что! Мне перед богом исповедоваться не в чем: чист, хоть и не ангел, не то, что некоторые!

- А грешки молодости? - напомнила Изольда. - А девочки-милашечки? Да лучше бы ты крал и взятки брал, бабник проклятый!

- Когда это было, Изольда? Побойся бога! Когда?

Изольда осторожно проверила целостность маски на лице, вздохнула и успокоилась.

- Действительно, когда? - спросила она. - Я и то уже ничего не помню из грешного. Всё забыла, всё быльём поросло! Чист, аки агнец Господен, чёртов кобель!

Она сильно хлопнула мужа по плечу.

- Да не кобель я, не кобель! - взмолился Звонарёв, потирая ушибленное плечо. - Это всё твоя больная фантазия!

- Чего тогда спрашиваешь про душу? Лучше звук у телевизора включи, послушай курс рубля и у тебя сразу мозги на место встанут, а то, может быть, и там уже нечему вставать?

Звонарёв попытался было что-то сказать, но только яростно плюнул на пол и промолчал - Ладно, пойду спать! - сообщила Изольда. - Как успокоишься после полётов с голой задницей, приходи, место нагрею! - Она игриво подмигнула мужу. Только не буди и не приставай, противный, мне завтра рано на работу!

И она снова смачно зевнула.

Звонарёв, с затаённой злобой, проворчал:

- Хорошо! - И шёпотом добавил в сторону:

- Нужна ты мне, корова неогуленная!

- Задница-то не болит? - участливо поинтересовалась Изольда.

- Ну, тогда пока, муженёк, пока! - Она медленной походкой, словно уже спала на ходу, пошла в спальню. - А то примочки можно было поставить, горячий массаж на всё тело сделать… Я это ещё умею! Не разучилась, слава богу!

- Иди, иди, массажистка тайская! - ворчал Звонарёв. - Спокойной ночи!

Изольда ушла.

Несколько секунд после ухода жены Виктор Михайлович сидел молча, уставившись в телевизор.

- Нет, не зря Магомет сказал: “Выслушай женщину и сделай наоборот”! сказал он, немного погодя. - Выпью-ка я лучше холодненького пивка. Ничто так не восстанавливает силы и не просветляет мозги, как хорошая бутылочка пивка на ночь.

Он пошёл к холодильнику и открыл дверцу.

Тотчас послышался характерный треск, и полыхнула яркая вспышка короткого замыкания, после чего в квартире везде погас свет.

- О, чёрт! - выругался Звонарёв, падая.

Олег Шустров жил у родственников своей жены, как говаривали в старину на Украине, в примаках.

В их трёхкомнатной квартире сталинской постройки не было следов современного достатка, хотя не было видно и откровенной бедности, несмотря на то, что все вещи в доме ещё сохранились с советского времени. Мебель в доме была вечная, тяжёлая и крепкая, настоящего дерева ценных пород. Очень много книг в застеклённых шкафах и много хрустально-фарфоровых сервизов в двух сервантах громоздились по стенам с высокими потолками, загромождая квартиру.

Проживало в этом заповеднике развитого социализма ровно шесть человек, но все с нетерпением ожидали появления седьмого.

В комнате молодых, которая была раньше гостиной, в углу находилась огромная птичья клетка - самое первое и самое нелепое приобретение молодожёнов.

У клетки стоял Олег и кормил большого белого попугая.

Ирина, жена Олега, беременная на последнем месяце, громким шёпотом жаловалась мужу.

- Надоело, понимаешь, всё надоело! Работа, дом, семья… Вечная нехватка денег!.. Всегда всё одно и тоже, одно и тоже! Изо дня в день, из года в год! Работаем только на желудок и на одежду. Разговоры лишь про деньги и про наше "светлое будущее"... Обрыдло это животное, растительное существование с крутой перспективой. Волчицей хочется выть, глядя на нашу мещанскую жизнь!.. В театр и кино не ходим, книг не читаем!.. Господи, и ещё эти ископаемые родственники! - всплеснула она руками. - Ладно, мы, а тут ребенок двадцать первого века родится в дореволюционном клоповнике! Как его здесь обувать-одевать, как нормально воспитывать? Какая-то родовая община в социалистической пещере! Кругом доисторические ящеры и мы в центре… Что ребёнок здесь увидит? Чему научится? Какой имидж у него будет среди сверстников?

Мы здесь тупеем, Олег, понимаешь, тупеем! - вдалбливала она в голову Олега своё отношение к родственникам, вдалбливала, как это умеют делать только любимые жёны.

Олег, не отходя от клетки, спокойно и так же шёпотом отвечал жене:

- Предки твои, а не мои и пока нам с ними живётся нормально, по-моему.

Комната, конечно, проходная, но терпеть можно! Да и с ребёнком на первых порах будет с кем посидеть. Целых две бабки в доме!

Он дал корм попугаю, и сказал:

- Попка-дурак, Попка-дурак!

Это он так обучал птицу говорить.

Попугай корм взял, но ни звука из его клюва не донеслось - Я и не говорю, что они твои! - прошептала Ирина. - С твоими вообще был бы караул!

Олег немного обиделся за своих.

- Ну, это, как сказать! - Он снова протянул на ладони кусочек корма попугаю, и снова сказал:

- Попка-дурак, Попка-дурак!

Попугай снова съел корм, повертел хохлатой головой, похлопал глазами, но не проронил ни звука.

Ирина в полном отчаянии пообещала мужу:

- Как ни скажи, а ребёнка я им уродовать не дам! Ни твоим, ни моим. Не дам, так и знай!

- Хорошо! - согласился Олег. - На нет и суда нет. Будем няньку нанимать.

Он взял кусочек банана в зубы и прилип губами к клетке.

Когда попугай осторожно вытащил у него изо рта банан, Олег сказал:

- Попка-дурак!

- Не няньку, а гувернантку со стажем и образованием! - поправила Ирина.

- Ребёнок с пелёнок должен получать современное воспитание... Но всё равно, всё равно это типично советское общежитие, а не квартира современных интеллигентных людей! - тяжело переживала своё жилищное положение будущая мамаша.

Олег спокойно и размеренно, словно лектор на лекции, начал доказывать жене совершенно обратное.

- Вся настоящая русская интеллигенция и сейчас так живёт! Если ты причисляешь себя к истинным интеллигентам, то и живи по образцу, сотворенному веками российской действительности. Вспомни Погодинского инженера Забелина из “Кремлёвских курантов”, героев “Хождение по мукам” Толстого, Достоевского, наконец!

Ирина вдруг спросила в полный голос:

- Это что, Ростропович с Вишневской за границей нищенствуют? Или Солженицын на паперти у Василия Блаженного спичками торгует?

Олег поморщился, как от зубной боли.

- Зачем залетать так высоко? Возьми кого-нибудь рангом пониже, без тавро вселенского гения! - Он протянул попугаю яблоко, и сказал:

- Попка-дурак!

- Кого, например? Твоего Кузюкина? Двадцать лет пишет диссертацию и до сих пор написать не может!

Олег, не отрываясь от птицы, сказал:

- Не нужно брать крайности, бери середину! И Кузюкин, между прочим, давно из науки в бизнес подался. На рынке обувью торгует.

- А твоя золотая середина уже давно вся на гнилом Западе загорает! - заявила Ирина, снова перейдя на шёпот. - Только ты до сих пор не можешь на родине нормальную квартиру купить. Только тебя Россия-матушка держит в этом дерьме, неизвестно за какую дырку в штанах. Только твоя семья и твой будущий ребёнок будут ходить в усреднённую дебильную среднюю российскую школу.

- Ну, не особенно-то она меня и держит, наша Россия! - честно признался Олег. - Ты же знаешь, ехать туда я сам не хочу. Я реалист! С моей профессией на фиг я Западу нужен? Посудомойщиком в ресторане работать на БрайтонБич? Нет, увольте, я и здесь проживу неплохо! Это, во-первых, а во-вторых, гимназий сейчас навалом, можно выбрать и получше, чем в Америке. Наше российское образование всегда ценилось у умных людей на Западе, лишь бы у самого ученика мозги были на месте! - Он снова переключился на попугая. - Попка-дурак!

Ирина захихикала.

- То-то наши профессора работают там санитарами в больницах.

Олег спокойно ответил:

- Это дискриминация!.. Обыкновенная грязная политика! - И снова переключился на своего любимчика:

- Попка-дурак!

И попугай ответил ему:

- Попка-дурак! Попка-дурак! - повторил он пару раз.

- Ай, молодец, Попка! Ой, молодец! - обрадовался Олег. - Воля и труд даже попугая говорить учат! - заявил он жене, что-то давая птице вкусненькое в знак поощрения.

Ирина прошипела:

- У тебя всё политика! Как только разговор заходит о семье, о достатке, так всё - политика!.. Всё политика!

В комнату молодых без стука вошёл дедушка Ирины.

- Да, политика! - сказал он. - Я долго слушал твои предательские речи, Ирина. Хватит! Надоело в своём доме терпеть троцкистов-перерожденцев!

Ирина схватилась за голову.

- Вот оно, явление мастодонта коммунизма! Мама, уведи деда! - крикнула она матери.

Вслед за дедом в комнату вошла бабушка с сигаретой в руке.

- Мать, не вмешивайся в наши дела! - приказала она дочери.

- Это вас всё Ельцин распустил! - заявил дедушка. - “Берите свободу, сколько можете схватить”! Вот вы и нахватались сверх всякой меры, а что делать с ней, не знаете. Попробовали бы пожить при Иосифе Виссарионовиче, попробовали бы только подумать что-то против власти!

Попугай весело прокричал:

- Попка-дурак, Попка-дурак!

Ирина искренне возмутилась поведением стариков, и закричала:

- Да хватит, наконец, дед, политграмотой заниматься! Я разговариваю с мужем о нашем будущем и прошу не лезть в мою личную жизнь!

Дедушка спокойно возразил:

- Мы проживаем все вместе и у тебя не может быть личной жизни вне нашего общества! Да!

- А нашу интимную жизнь в проходной комнате ты тоже на общем семейном собрании будешь обсуждать? - спросила деда Ирина.

Дедушка плюнул под ноги.

- Тьфу, кобыла! Ну, как с тобой говорить?!

- Успокойся, дед! - сказала бабушка, затягиваясь сигаретой. - Это она берёт пример с “дерьмократов”. Те в открытую, не стесняясь, расцвели всеми цветами радуги от голубого до розового, и эта туда же!

- Ну, это вы зря, мама! - возразила бабушке, пришедшая из кухни мать Ирины. - Что вы её в лесбиянки-то записываете? Она скоро вам правнука подарит. Между прочим, не от искусственника из пробирки, а от настоящего живого мужчины. Ребенок будет от своего собственного мужа. Надеюсь, вы понимаете разницу?

- Чего уж там не понять? - хмыкнула бабушка. - Помнится, проходили когда-то, в каком году уже и не помню, правда!

- То-то и оно, что не помните! - сказала мать Ирины. - И не курите здесь, пожалуйста, маленькому вредно нюхать табачище! - Она очень энергично стала разгонять кухонным полотенцем табачный дым. - А ты чего им ничего не говоришь? - напустилась она на дочь. - Хоть форточку бы открыли! Дымина, задохнуться можно!

- Так маленький ещё не родился, чего ей говорить? - заступился за внучку дед.

- Всё равно! Беременная мать передаёт ребёнку всю информацию извне по своим кровеносным сосудам и по нервным волокнам. В том числе и никотин! мать Ирины выразительно посмотрела на бабушку. - Она же дышит этим воздухом, понимаете? Дышит! У них с ребёнком пока ещё одна кровеносная система.

Всё, что происходит с матерью, отражается и на ребёнке.

Бабушка нехотя загасила сигарету о дно пепельницы, которую, когда курила, всегда носила с собой.

- Вот, уже и покурить нельзя в собственном доме! - сказала она. - Вырастит дитё, тоже каким-нибудь… лимоновым будет. Разве так мы вас ростили, дочка?

Разве наше поколение победило бы в войне, если бы такие подрывные разговоры вело?

Мать отмахнулась от бабушки.

- Знаем мы ваши разговоры под одеялом! И Солженицына и Шаламина читали.

Ирина поправила мать:

- Не Шаламина, а Шаламова!

- Не всё ли равно? - сказала мать. - Вся наша культура прошла через тюремную парашу и через доносы. А настоящая правда всегда была кухонная и пододеяльная. И у каждого своя, между прочим! Поэтому я никому не верю, все врут: и Солженицын, и Шаламов, и Ростропович, и все вообще!

Дедушка авторитетно заявил:

- Вот они-то, эти писаки, да ещё Бухарин, всё и подпортили! Одни про репрессии гнусь распространили по всему миру, - советское правительство безвинно уничтожило 60 миллионов русских, но кто конкретно, люди какой национальности уничтожали русских людей, не сказали! - а второй дал вам лозунг: “Обогащайтесь!”. Вы и потащили страну в свои карманы. Рады стараться!

- Ага! - сказала Ирина. - Много я от страны урвала, даже на отдельную квартиру не хватило. Ваучер до сих пор в туалете висит, как молитвенник на божничке перед портретом Чубайса.

- Не надо утрировать! - сказал отец Ирины, присоединяясь к общему семейному собранию. - Страну растаскивать стали гораздо раньше, чем вы думаете. Вспомните Финляндию после революции семнадцатого года. Кто ей дал свободу?

Олег тихонько вышел из комнаты, и никто в пылу спора не заметил этого.

- Кто позволил ей отделиться от великой империи? - спросил стариков отец. - Инородец Ленин, приехавший в Россию в опломбированном вагоне на немецкие деньги! А кто к юбилейным датам раскидывал земли России по союзным республикам? Царь Никита, украинец, женатый первым браком на еврейке Горской, расстрелянной Сталиным. Кто по дешёвке распродавал картины из Эрмитажа? Ленин, Троцкий, Сталин. Масоны и жиды! А-а-а?.. Молчите? - прижал стариков к стенке фактами истории отец Ирины. - Потому, что вам возразить нечем! Так что, не надо чернить честные имена русских борцов с тиранией, великомучеников новой великой России!

- Новодворскую тоже в православные святцы запишешь, диссидент? спросила зятя бабушка.

- Да вашего Солженицына за его "Архипелаг ГУЛАГ" давно нужно было в Сибири сгноить! - убеждённо сказал дедушка.

- А чем ему евреи помешали? - спросила бабушка. - Ведь сам полукровка Исаевич! Мы двести лет жили вместе, а он, видите ли, все эти годы компромат на них собирал! Я “хетагуровка”! - стукнула она себя в грудь рукой. - И я знаю, сколько евреев уехало строить в тридцатых Комсомольск-на-Амуре!

- А сколько их внуков сейчас миллиардерами стало, не знаете? - спросила Ирина.

- И сколько их в “ЧеКа” работало? - наседал на старшее поколение её отецшестидесятник.

- А в правительстве? - поддержала молодых и мать Ирины.

Дедушка не удержался и плюнул на пол!

- “Смерша” на вас нет, иисусики!

- Ещё НКВД вспомните! - сказала Ирина.

- Сталина не забудьте! - прибавила мать Ирины.

- Тьфу, на вас! - закричал дедушка.

Зять-шестидесятник остановил тестя.

- Подождите! Подождите!.. Мне тоже непонятно многое в нашей сегодняшней стране. Я тоже, например, не понимаю, зачем Александр Исаевич приехал в Россию, мы так привыкли слушать его издалека… Из-за бугра, так сказать. И этот еврейский вопрос… Пусть бы прямо сказал: он “за” или “против” евреев в России? У него же жена еврейка и дети по законам раввината тоже евреи... Непонятно мне и предательство соратников из шестидесятых, клюнувших на западное благополучие.

Бабушка торжественно произнесла:

- Наконец-то, слышу речи не мальчика, но мужа!

- Но я не понимаю и вас, старшее поколение, почему, ну почему вы не хотите замечать ничего нового и прогрессивного вокруг? - искренне удивлялся бывший шестидесятник.

- Потому что новое не всегда лучше старого! - сказала бабушка.

- Поживи с наше и сам это поймёшь! - сказал дедушка.

Бедный шестидесятник развёл в непонятке руками:

- Да куда мне жить-то ещё, я уже и так пенсионер!

- Ты ещё молодой пенсионер! - сказала бабушка.

Дедушка заявил:

- Познай себя и тогда тебе откроется скрытая истина вещей.

- Это и есть Великий Закон Времени! Неумолимый и жестокий, как сама смерть! - сказала бабушка.

Шестидесятник в недоумении развёл руками.

- Масонство какое-то! Ей-богу, новое масонство!

Дом Звонарёвых.

В огромной жилой комнате, напоминавшей интерьер музейного зала 17- веков, было много скульптуры и картин. Картины висели в огромных золочёных багетовых рамах, скульптуры стояли на позолоченных точёных постаментах или мраморных тумбах. Всё было сделано современными умельцами от старины по отдельности добротно, но собранное в единую кучу выглядело грубо и пошло.

Потолок комнаты был украшен расписным плафоном, на котором изображён был сам Звонарёв в объятьях пышнотелой Венеры, жены Виктора Михайловича - Изольды. Оба написаны почти нагишом, как на нудистском пляже. На голове Звонарёва зеленел лавровый венок и лоскуток набедренной повязки. На Венере лоскуток материи был чуть побольше, но зато полностью была обнажена объёмная грудь и жирный живот со складками.

Звонарёв когда-то любил жену и Кустодиевских женщин, поэтому в процессе работы над плафоном просил художника дать больше женского тела в картине.

- Тела больше! - говорил он. - Тела!

В углу комнаты, на высокой мраморной подставке, стоял бронзовый бюст Звонарёва, с лавровым венком на голове, но уже с золотым.

У хозяина дома было свободное время, и он принимал посетителей.

В гостях у него находился Олег Шустров.

- Дорогой, Олег! - добродушно говорил Виктор Михайлович. - Я простой человек. Я родился в многодетной семье, у нас было столько детей, что мы спали по трое-четверо на одной кровати. У меня было суровое послевоенное детство без телевизора, без магнитофона и пепси-колы. Мы много работали и сильно недоедали. Бедные наши родители, сколько они перестрадали, чтобы мы жили хорошо! Царствие им небесное! - он истово перекрестился. - И вот всё плохое позади. Теперь я могу себе позволить не то что кровать отдельную, а даже целую спальню. Я там запираюсь и никого не пускаю. Понимаешь, никого! Это всё моё! Это моя территория! Никто не смеет меня там беспокоить. Никто! Такой вот у меня бзик! - Он взял Олега под локоть и повёл его по комнате, словно по выставке. - Вот, смотри, здесь на дверях художники расписали портреты жены, детей и мой собственный. Всё в стиле 18 века. Плафон под потолком - тоже я, с женой. Это как у древних. Ну, мы же с ней были в Англии, в Париже, в Греции. Музеи видели всякие. Понимаем толк в искусстве. - У одной из картин он остановился, и сказал:

- Тут художник попытался сделать ерунду, а я его маленько поучил, как нужно делать, показал на пальцах, что, да как - и всё пошло!

Они хоть народ талантливый, но ничегошеньки в жизни не видели. Ничего! Изза своей бедности, где им выехать в Лувр или в Италию, чтобы у настоящих мастеров поучиться? Вот тут-то я им и подсказывал. Можно сказать, духовно вдохновлял. Ничего, ребята сообразительные, быстро, что к чему смякитили.

Вот даже мой бюст из бронзы сваяли. Как тебе нравится?

Олег посмотрел на бюст и даже потрогал его.

- Да, как сказать!.. Я в этом мало что понимаю! - ответил он.

Но Звонарёв уже не слушал его и гордо показывал следующий экспонат.

- А вот портрет жены! Художник Пупкин, слышал такого? Целых сорок восемь дней рисовал. По три часа в день. Вот так, понимаешь, поставит и мазюкает, мазюкает!.. Денег, конечно, взял прилично, но и портрет получился классный! - Он любовно оглядел своё гнёздышко. - Я этот дом купил специально. Он был раньше какой-то советской конторой, а до того купеческим особняком. Ну, купца, естественно, шлёпнули в своё время, дом разграбили вчистую, только стены оставили, вот я их и облагородил. Теперь лет через сто придут сюда люди, посмотрят и скажут: “Вот как жить надо! Молодец Звонарёв, умел жить сам и другим давал”! У меня ведь всё под старину, никакого модерна нет! - заверил он Олега. - Я этого трюкачества не люблю! Старое, оно как бы греет, душу теплом обдаёт. А всё новое - чушь сплошная! Правда, люблю примитивное искусство, потому что оно идёт от народа. В нём всё непосредственно, наивно… Сразу вспоминаю себя в детстве: корова, стайка, покосы… Так всё просто, так естественно! И тепло на душе становится. Спокойно.

Олег осматривал скульптуры, картины и восхищался.

- Виктор Михайлович, я искренне восторгаюсь вашим домом! Такое мог создать только человек действительно большой души!

Звонарёв самодовольно улыбнулся.

- Ну, уж, ты мне льстишь, однако!

- Ни капельки! - сказал Олег. - Вы поймите, разве много у нас “новых русских”, вот так понимающих искусство? Разве они вспоминают свои корни? Да они все давно себе дворянские родословные поотыскали, все князьями себя считают, баронами.

Звонарёв возмутился.

- Это точно! Позавчера ещё был шарамыга-шарамыгой, вчера где-то крупно хапнул, а сегодня уже в думе заседает. И кто русским народом управляет?

Полуцыгане, полужидки, евреи! Одно ворьё, а называют себя потомственными казаками, благородного дворянского звания, потомками купцов-просветителей, свой род чуть ли не от Рюрика ведут. Тьфу, погань!.. Я вот ни перед кем не стесняюсь показать и рассказать, кто я есть и кем я был на самом деле при советской власти. А чего стесняться? Начал с копейки, можно сказать, а сейчас ворочаю миллионами. А почему? Потому что в голове не мякина. А эти сраные “рюриковичи” снова доведут страну до топора. Разворуют и доведут!

Олег не мог не согласиться с доводами Звонарёва.

- Не говорите! Куда страна катится?

- Куда, куда? - раскипятился Звонарёв. - К новому бунту, вот куда! Ты посмотри, что на улицах творится! Сколько пьяни развелось, наркоманов, бомжей!.. Будь моя воля, я бы их всех на Колыму сослал. Пусть хоть железную дорогу на Северный полюс прокладывают, хоть пальмы в тундре выращивают, лишь бы здесь не маячили!

- Да, распустился народишко, от рук отбился! Это точно! - поддакнул Олег.

Звонарёв обнял Шустрова за плечи и снова повёл его по комнате, но уже не показывал её достопримечательности, а просто ходил с ним по кругу. Ему нравился молодой человек, так хорошо понимающий современную жизнь, и ему захотелось приоткрыть душу умному юноше.

- Мне иногда кажется, - сказал Звонарёв, - что Россию специально разлагают до полной невозможности, чтобы потом всю разом проглотить, когда сопротивляться уже будет некому. А ведь обидно! Ей-богу, обидно! Такой народ богатый! Такие таланты - и на тебе!

- Народ талантлив и совестлив, а вот элита!.. - вздохнул Олег.

- Русская элита всегда была пакостной и с прожидью! - убеждённо сказал Звонарёв. - Сплошь масоны! Ты прав! Только в народе есть нравственное зерно, только в нём спасающая сила России! Вон мой отец, безграмотный мужик, но как только показал мне в детстве, как из простой мёртвой птички можно прекрасное чучело сделать, так я сразу и понял где истина! Знаешь, какие я бабки в советское время срубал? Какие люди ко мне с поклоном хаживали? О-о!

- Вы с этого свой бизнес начали? - спросил Олег.

- Отчасти! - сознался Звонарёв. - Народ у меня в доме толкался всякий, а денег было море разливанное, по советским меркам, конечно. Пить я не пил, курить тоже не курил. Ну, а на женщин я никогда деньги не тратил. Их и так у меня хватало.

Олег помотал головой.

- Не знаю, не знаю, у меня бабы всегда деньги в первую очередь выманивали. По молодости, конечно, сейчас - семья!

- Ну, это у кого как с этим делом! - заявил Звонарёв. - Некоторые есть такие шустрики, что женщины им сами готовы приплачивать.

- Видел и я таковских, но... - Олег развёл руками. - Не в коня корм!

- Это точно, не каждому дано! - сказал Звонарёв. - Так вот, советских денег девать у меня было просто некуда, купить-то путного тогда ничего нельзя было, вот я и начал давать их потихоньку в рост. Знаешь, поначалу боялся: статья была в Уголовном Кодексе за ростовщичество, а потом так во вкус вошёл!.. - он широко раскрыл глаза и зашёлся в восторге от воспоминаний былого успеха. Жёнам секретарей обкома ссуживал такие суммы!.. Ой, батюшки мои родные! покачал он головой. - На первые крупные деньги купил две новых “Волги” и, не поверишь, лет пять держал в гараже, боялся на них ездить. Вдруг, рэкет узнает, ОБХСС или милиция! Смех, да и только!

- Ну, а с чучелами что? - напомнил Олег.

- Да бросил давно! Не такое уж это и выгодное дело оказалось. Хотя, иногда, по старой памяти, самым лучшим друзьям, помогаю увековечить охотничьи трофеи. Из любви, так сказать, к искусству!

Олег окинул комнату взглядом.

- Я думаю, что в этом интерьере мог бы вписаться какой-нибудь орёл гигантских размеров. А рядом российское знамя. Золото, знамя, орёл - символично, чёрт возьми! Патриотично даже!

Звонарёв решительно отверг идею на корню.

- Это американизм, а я русофил. Я всё русское люблю! Да и моя Изольда терпеть не может чучел. Видите ли, от них падалью пахнет! Тьфу! Старая рухлядь! - Спохватившись, он прикрыл рукой рот, и тихо сказал Олегу:

- Я ничего не говорил, а ты ничего не слышал! Сожрёт, если узнает, что я её старухой назвал.

Олег улыбнулся.

- Замётано!

В комнату вошёл Саня, сын Звонарёва.

- Привет, мужики! - сказал Саня.

- Здравствуй, Саня! - поздоровался Олег.

Саня подошёл к отцу.

- Батя, мне деньги срочно нужны! - сказал он.

Звонарёв явно был смущён приходом сына.

- Ты видишь, мы не одни! - сказал он.

- Ну и что? Мне деньги нужны. Что такого?

Звонарёв негромко спросил:

- Много! - признался Саня.

Звонарёв занервничал.

- Конкретнее можешь?

- Пять штук “зелёными”.

- Ого! - удивился Звонарёв. - Зачем?

- Можешь не спрашивать?

- Не могу! Деньги хорошие.

- Ну, задолжал мужикам. Ну и что? - вспылил Саня.

- Каким мужикам? - повысил голос Звонарёв.

- Это что, допрос?

- Я спрашиваю, каким мужикам ты задолжал? И за что? - спросил Звонарёв.

- А я спрашиваю, это допрос?

Звонарёв понял, что с сыном разговаривать бесполезно, и предложил:

- Давай встретимся минут через пятнадцать, у меня гость.

- Хорошо! - Саня посмотрел на часы, и сказал с явной угрозой:

- Через пятнадцать минут я буду здесь. Понял? Здесь! Через пятнадцать минут!

Саня ушёл, а Звонарёв сразу потерял весь свой прежний вид преуспевающего дельца.

- Извини, Олег! - сказал он. - Дети, иногда, не лучшие цветы в жизни! Так зачем ты ко мне пожаловал, мой дорогой бывший коллега?

- Сущая пустяковинка, Виктор Михайлович. Я ведь у вас никогда ещё не одалживался, даже в самое тяжёлое время, а тут, ну просто край, как нужны деньги!

- И тоже большие?

- Тысяч сорок “зелёными”.

- Ого! - крякнул Звонарёв. - Крутенько, однако!

- Да что вы, при ваших-то оборотах, это сущие пустяки!

Звонарёв неожиданно взорвался.

- А ты мои обороты считал? Ты мой бизнес знаешь?

Олег растерялся.

- Зачем мне в чужой карман заглядывать? Просто я так прикидываю… Оцениваю...

Звонарёв успокоился.

- Хорошо! - сказал он. - Я тебя понимаю, пойми и ты меня. Мы с тобой не в ломбарде, но о залоге поговорить можно и даже нужно.

- В залог отдам дачу и иномарку.

Звонарёв снова завёлся.

- Кому твоя потрёпанная иномарка в задницу нужна? Ей лет десять, наверное. И дача твоя… - он махнул рукой. - Ты давай существенные аргументы.

Деньги ведь даю живые и сразу.

- А что для вас может быть существенным? - спросил Олег.

- Камешки, “рыжьё”, то есть, “золотишко”, хорошая недвижимость! - начал перечислять Звонарёв. - У тебя-то дела идут хорошо, как я знаю! Что-то должно быть в закромах?

Олег сразу сник.

- Да ну, что вы! Я только начинаю.

- Не хитри, птицу видно по полёту.

- С одной сделки всего сразу не купишь, вот, если поверите, со второй обязательно залог сделаю. И хороший!

- Это, когда будет! - сказал Звонарёв. - Ладно, садись, пиши расписку, пока я добрый. Я, такой-то и такой-то, взял у Звонарёва Виктора Михайловича, сорок тысяч долларами США. Обязуюсь вернуть тогда-то. Кстати, надолго берёшь?

- Пиши: “Обязуюсь вернуть через три месяца”.

- Спасибо, Виктор Михайлович! Век не забуду!

- Все поначалу так говорят, а потом руки при встрече не подают! - проворчал Звонарёв.

- Ну что вы, я не такой! - заверил Олег.

Звонарёв предупредил.

- Не забудь проставить правильно номер паспорта и дату его выдачи. Прописку укажи. Документ, всё-таки!

- А под какой процент? - поинтересовался Олег.

- Как и у всех, равный банковскому проценту сбербанка.

Олег кашлянул.

- Кхм!.. Согласен! - прохрипел он.

- Пиши, куда тебе деваться? - сказал Звонарёв. - Число ставь сегодняшнее.

Сумка есть?

- А как же! Не в руках же нести?

- Давай сумку! - приказал Звонарёв.

Через два месяца в комнате Шустровых произошли небольшие изменения.

В углу комнаты появился японский телевизор, а рядом с дверью, неубранная картонная коробка из-под него.

Ирина сидела перед телевизором в новом халате, в новом кресле, смотрела на огромный экран, мелькающий всеми цветами японской радуги, и улыбалась.

Радости её не было предела! Она просто вся светилась счастьем! Возможно оттого, что её живот заметно подрос и на свет через месяц должен был появиться ещё один Шустров.

Из своей комнаты вышел мрачный дедушка, и сказал:

- Понаставили тут мебель, коробки - пройти невозможно! Ну, вот зачем вам ещё один телевизор? - спросил он внучку. - Сплошная трата денег и полное безобразие. Совсем от семьи отходите!

Ирина, не переставая улыбаться, в сотый раз объяснила деду:

- Дедушка, у Олега дела пошли в гору, появились небольшие деньги, ну разве мы не можем взять себе новый японский телевизор? Мне, например, надоело смотреть ваш бессмысленный русский футбол, когда я хочу смотреть фигурное катание или просто хороший фильм.

- И почему-то обязательно американский! - проворчал дед.

- А что плохого в американских фильмах? - спросила Ирина.

- Потому что там сплошная порнография и антирусская пропаганда! - заявила бабушка, выйдя вслед за дедом из комнаты.

- Ой, мама, оставьте вы их в покое! - сказала мать Ирины, заглядывая мимоходом в комнату дочери. - Они молодые и пусть, что хотят, то и делают. Им жить, не нам!

- Есть ведь телевизор, зачем ещё? - не унималась старуха. - Так пойдёт, они и на кухне телевизор поставят, чего доброго!

- Ну, так что? - сказала мать. - Радоваться нужно, что благополучие в семье.

Сами молодые, наконец-то, зарабатывать стали! Их деньги, пусть и тратят куда хотят.

Дедушка не согласился с дочерью.

- Это нарождение новой компрадорской буржуазии в России, а не честные заработки. Так у нас в квартире ничего русского не останется!

- В нашей семье и обуржуазивание - это недопустимо! - возмутилась бабушка. - Мы столько лет в партии состояли, и мы не можем позволить, чтобы наши внуки вели себя как нувориши.

- По вашему, лучше смотреть в бесцветно-цветной советский “Изумруд” или “Рубин”, чем в японский “Самсунг”? - спросила Ирина.

- Да, лучше! - заявил дед. - Нужно покупать всё русское и тем самым поддерживать российского производителя. Это патриотично!

- Нет, ну это просто невыносимо! - не удержался и вошёл в комнату дочери отец. - Откуда вы, коммунисты, взяли, что нынешний русский производитель не является капиталистом? В стране уже давно ничего нет государственного, кроме Кремля. Всё продали! Всё! И поэтому в стране вскоре должна возникнуть здоровая конкуренция, иначе со временем наши товары вообще никто покупать не будет. Мы потеряем экономическую независимость страны.

- А разве она у нас ещё есть? - удивился дед.

- Хватит! - не выдержала Ирина. - Всё, больше не могу! Осточертело всё!

Завтра же съедем отсюда. Завтра же!

- Господи, да куда вы поедете? - забеспокоилась мать.

- Куда-куда? Хоть к чёрту на кулички, только подальше от этого нескончаемого митинга! Хватит, надоело слушать эту политболтовню!

Ирина схватила куртку и выбежала из комнаты.

Все бросились за ней.

- Ира! - позвала мать.

- Ирина! - крикнула бабушка.

- Иринушка! - окликнул отец.

И только дед остался на месте, раскуривая трубку.

И вот она, новая квартира Шустровых!

“Ширина - во! Высота - во”! - писал поэт революции о таких квартирах, но...

Но что-то не так и не то в ней!

Новая двухкомнатная квартира совершенно пуста. Кроме тахты, на которой лежит Ирина, настольной лампы, стоящей на полу у тахты и клетки с попугаем, больше ничего в ней нет.

Видно, что Ирина на последнем месяце беременности. Её живот перерос все мыслимые размеры, и лицо покрылось пигментными пятнами.

Олег сидит на полу, обхватив голову руками.

У него перебинтована голова.

- Ну, что теперь будем продавать? - спросила его Ирина.

- Квартиру, больше нечего! - сказал Олег.

- И что, снова в этот сумасшедший дом?

- Если и дальше будем тянуть, ещё больше процентов нащёлкает! - сказал Олег.

Ирина попросила мужа:

- Повтори, только подробно, что он сказал в последний раз?

Олег оставил в покое свою бедную головушку и хлопнул себя по колену.

- Господи! Ну, что от этого измениться?

Ирина предположила:

- Может, он всё же тебе, как старому знакомому, льготу какую-то сделает?

Может, в его словах намёк на что-то есть, а ты пропустил.

Олег рассмеялся мефистофельским смехом.

- Ты думаешь, что он деньги ссуживал всем без разбору? Да к нему всегда приходили только свои ребята, верные и проверенные. У него проколов не бывает, потому, что знает, кому даёт. Я, почему к нему раньше не подходил, знал, как он последние соки из ребят выжимает. Одними процентами разорит, если вовремя основной долг не отдашь. Не хотел ложиться под него и вот… лёг.

Ирина спокойно размышляла:

- Ну, продадим квартиру и что дальше? Долг мы всё равно не вернём. И куда нам потом с ребёнком деваться?

- Откуда я знаю, куда? Думать нужно, что делать! Может, ещё не все лазейки в этом капкане закрыты, может, есть где-то щелочка, куда нырнуть можно!

- Боже, как тебя угораздило взять этого шофёра? - сказала Ирина.

- Друзья присоветовали, мать их ети!.. Да и не в шофёре дело! Самому не нужно было лохом быть. Знал ведь, что с такой суммой ехать опасно, а поехал.

Денег на охрану пожалел, вот и… - Попка-дурак! Попка-дурак! - заговорил попугай.

- Молодец, птичка, именно - дурак! - согласился со своим любимцем Олег.

- Ладно, всё это ерунда, - сказала Ирина, - как-нибудь выкарабкаемся, главное, что ты живой! Главное, что у нас скоро будет маленький.

И при упоминании о маленьком, она заплакала.

- Успокойся! - попросил Олег. - Не может быть так, чтобы мы не выкарабкались. Не может! Я всё равно, что-нибудь придумаю. Всё равно, что-нибудь сделаю. Я достану эти деньги! И этого поганого шофёра я под землёй найду!

Ирине сделалось плохо.

- Ой! - простонала она. - Кажется, началось… Ой!.. Звони в “Скорую”. Так никогда ещё не было больно… О-ой!

Олег вскочил с пола и схватил сотовый телефон.

- Сейчас! Подожди, я сейчас! - он лихорадочно набрал номер. - “Скорая”?..

У нас роды начались… Можно машину? Только срочно!.. Что?.. Все машины на вызовах? А нам что делать?.. Без вас знаю, что рожать. Когда сможете приехать?.. Минут через двадцать? Хорошо. Запишите адрес... Набережная двадцать семь, квартира восемь… Шустрова Ирина, двадцать три года… Спасибо! - он отключил сотовый и положил его в карман брюк. - Минут через двадцать подъедут. Все машины в разъездах.

Ирина улыбнулась сквозь гримасу боли.

- Ничего!.. Я подожду... Кажется, немного отпустило... М-ммм… Пронзительно зазвонил входной звонок.

- Кто бы это? - спросил Олег, уходя открывать дверь. - Кто там?

Голос за дверью дружелюбно представился:

- Олег, это от Виктора Михайловича Звонарёва. Откройте!

Ирина испуганно закричала:

- Не открывай, не надо! Не открывай!

- Чего уж не открывать? - сказал Олег. - Хочешь, чтобы дверь вышибли? Он открыл двери. - Входите!

В квартиру вошли трое молодых, прилично одетых парней. Двое сразу встали у дверей.

Третий, улыбаясь, поздоровался:

- Здравствуйте!

Олег угрюмо сказал:

- Здравствуйте! Проходите! Извините, садится не предлагаю, не на что.

Всё, что было, уже продал.

Гиви понимающе улыбался.

- Ничего, мы постоим... Извините, Олег, может, поговорим в соседней комнате?

Ирина испугалась за мужа.

- Нет, говорите здесь. Я хочу всё знать!

- Пожалуйста, просто я подумал… Ирина сквозь зубы процедила:

- Не надо думать. Давайте сразу к делу. Что вас интересует?

- Может, сначала познакомимся? - предложил нежданный гость. - Я - Гиви, а это мои ребята: Лобастый и Копчёный. Мы к кличкам привычнее, чем к именам. Извините!

- Понимаю! - сказал Олег и тоже представился:

- Олег, но это вы уже знаете.

- Конечно, знаем! - подтвердил Гиви.

Ирина, не называя своего имени, спросила с вызовом:

- Так с чем вы пришли?

Гиви очень дружелюбно начал рассказывать, зачем они пришли.

- Ну, мне Виктор Михалыч в вкратце ситуацию нарисовал… Меня только вот что интересует, как у вас там, на дороге-то всё произошло?

Олег, преодолевая внутреннее сопротивление, начал рассказывать:

- Как-как?.. Вы разве с протоколом допроса не знакомились?

Гиви уклонился от прямого ответа.

- Вкратце! - сказал он.

Олег, в который раз начал пересказывать случившееся.

- Отъехали мы от города порядочно, километров около ста-ста двадцати.

На трассе ни впереди кого, вдруг сзади нагоняют две иномарки, одна проходит вперёд и подрезает, а вторая зажимает сзади. Шофёр по тормозам, я головой в стекло, и он меня бьёт сверху по голове чем-то тяжёлым… И всё… Очнулся в кювете часа через два. Ни денег, ни машины, ни шофёра, естественно… Гиви усмехнулся.

- До боли знакомая ситуация… Сколько у вас с собой было?

Олег на секунду задумался.

- Ну, это третья ходка за товаром была… Ребята там уже вроде бы, как и свои, поэтому договорились на все, что у меня были… На семьдесят пять штук “зелёными”.

- Хорошая сумма! - присвистнул Гиви.

Олег замотал забинтованной головой.

- Думал, после этой поездки рассчитаться со Звонарёвым окончательно!

Дурак, нечего загадывать наперёд! Деньги, они только тогда деньги, когда у тебя в руках хрустят.

- Абсолютно правильно, молодой человек! - сказал Гиви. - Кто, кроме шофёра, знал о сделке?

- Многие знали… В деталях только сами продавцы.

- Ладно, проверим продавцов! - сообщил Гиви.

- Адрес дать? - спросил Олег.

Гиви отрицательно покачал головой.

- Я уже взял у Виктора Михалыча. Ирина! - обратился Гиви к роженице. А что, если мы попробуем найти ваши деньги?

- А это возможно? - в голосе Ирины появилась Надежда.

Гиви улыбнулся шире.

- В наше время многое возможно. Сколько процентов вы нам дадите за это?

- А сколько обычно берут? - спросила Ирина.

- Обычно берут всё, - улыбнулся Гиви, - но вам… Вы смелая женщина и в таком положении… - Сколько вы хотите? - строго спросила Ирина.

- Пятьдесят процентов от всей суммы.

Олег, перебивая Гиви на полуслове, боясь, что Ирина скажет нет, выкрикнул:

- А вы, Ирина? - спросил Гиви.

- Что нам для этого нужно сделать? - спросила Ирина.

- Ничего. Просто ваше формальное согласие на эту сделку.

Ирина решительно сказала:

Гиви о чём-то подумал про себя, и сказал:

- Ну что ж, я думаю, что у нас с вами может кое-что получится. Только… вы не афишируйте наши отношения. Особенно с милицией. Понимаете?

- Понимаем! - согласился Олег.

- Приятно было познакомиться! - сказал Гиви, и спросил у Олега:

- Голова не болит?

- Уже проходит.

- Знакомое ощущение! - сообщил Гиви. - Почаще с врачами консультируйтесь, они по травмам сейчас хорошо работают. До свидания!

Он подошёл и поцеловал Ирине руку.

- До свидания! - сказала Ирина.

Гиви пошёл к выходу, но остановился в дверях.

- Да, а долг-то всё-таки Михалычу отдавать нужно в срок. Посмотрите, поищите, вдруг, что-то или где-то завалялось стоящее для продажи.

Гиви ушёл, за ним ушли и его парни.

Ирина и Олег несколько секунд молчали.

Ирина расслабилась.

- Я думала, они сейчас утюг на живот ставить будут.

Она брезгливо вытерла руку об одеяло.

- Не торопись радоваться! - сказал Олег. - Всё ещё впереди! Это первое предупреждение.

- А что, они и вправду могут вернуть деньги?

Олег усмехнулся.

- Держи карман шире! Цену себе набивают, нас зомбируют: мол, вот какие мы крутые. И насчёт милиции заодно предупреждают.

- А вдруг помогут? - с надеждой спросила Ирина.

- Я ни в какие “вдруг” уже не верю. Нужно самим выпутываться из этой истории, только самим!

Ирина схватилась за живот.

- Что, началось? - струсил Олег.

- Звони в “Скорую”! - попросила Ирина.

- Да звонил уже, сказали, что скоро приедут!

Ирина посмотрела на часы.

- Уже сорок минут прошло.

- А я-то, что сделаю? - сказал Олег, набирая номер на сотовом. - Черт, занято!.. Там машин не хватает, и бензин ограничен.

- Неси воды! - приказала Ирина. - Тряпки готовь... И одеколон... Руки протри… Протри! Ай!.. Ой! - стонала она. - Не дотяну!.. Будем вместе рожать.

- Родителям позвонить? - спросил Олег.

- Звони, - сказала Ирина, - а то мы с тобой не справимся!

Олег быстро набрал номер тёщи.

- Мама! - прокричал он в трубку. - Срочно приходите, Ирина рожает, а “Скорой” нет…. Жду!.. Тёща сказала, что на такси домчится за пять минут.

Ирина обрадовалась.

- Господи, скорее бы!

Олег снова набрал номер телефона.

- Отец, скажи матери, что Ирина рожает, а “Скорой” нет… А откуда я знаю, почему её нет?.. Звони, если хочешь, только лучше будет, если мать приедет… Всё, жду!.. И мои сейчас примчатся! - доложил он Ирине. - Вот будет столпотворение! Как в доброе старое время.

- Вроде полегчало… - улыбнулась Ирина, прислушиваясь к себе. - Боже! покраснела она. - Я, кажется, обмочилась… Нет, это воды отошли… Олег, Олег!.. Началось! Начало-о-ось!.. Давай воды! Воды-ы-ы!

Олег в полной растерянности носился по комнате.

- Несу, несу!.. Сейчас возьму простыню… Так!.. Одеколон… Где одеколон?.. Духи французские пойдут?

- Бери, что хочешь! - простонала Ирина. - Ой!

- Так, духи… Вода… Господи, какую воду брать? Кипяченую?

- Если есть в кувшине на столе… Ой!.. Но её мало, вскипяти ещё и охлади в тазу, с холодной водой. Ай! - продолжала стонать Ирина.

- Хорошо… Я сейчас, сейчас!

- Ой, мамочки!.. А-а-а!...

- Ну, рассказывай, что у тебя там опять? - спросил Звонарёв сына, который снова пришёл к нему в неурочное время.

- Да ничего особенного! - сказал Саня.

- Не ври, ты просто так не приходишь! Опять деньги нужны? - спросил Звонарёв.

- Ребята собираются в круиз по Средиземноморью, с собой зовут! - сообщил Саня.

- А на луну ты не хочешь с ребятами?

- Если говорить правду, я бы в Америку на недельку свалил! - сознался Саня. - Хочется оторваться по-человечески, отдохнуть!

- По-человечески? - проворчал Звонарёв. - Это как же, по-человечески?

- Ну, чтобы одному побыть. И чтобы никто не мешал! - сказал Саня. - Море, яхты, танцы-шманцы, девочки, ковбои… - А Средиземное море уже не нравится?

- Почему? Нравится! - сознался Саня. - Но там уже всё знакомо и народу до чертиков! Все свои, все наши, русские!

- Вот и сиди дома! - решил Звонарев. - Ты ещё у дедушки в деревне ни разу не был. Можем вместе на днях поехать. Вот там и будет тебе полное одиночество на пасеке: кругом тайга, комары и ты в накомарнике. Один, как трутень, среди пчёл!

Саня сказал с угрозой в голосе.

- Батя, ты меня не понял. Ты можешь ехать куда угодно, а я поеду в круиз.

Ясно?

- А деньги, откуда? - хихикнул Звонарёв.

- Я что, сберкасса или бездонный кошелёк? Не дам! - сказал, как отрезал Звонарёв.

Саня занервничал.

- Батя, я пацанам конкретно обещал поехать. Они меня не поймут!

Звонарёв повысил голос.

- Ты хоть копейку в своей жизни заработал?

- А зачем? - спросил Саня. - Ты пока в силе, так и паши, а там посмотрим!

- Значит, пока я в силе, ты будешь приходить, и сосать меня? И что это значит, “там посмотрим”?

- Ну, я же просил тебя пристроить меня в какую-нибудь контору или дать собственное дело на карманные расходы? Просил! Ну и что?

- Какое тебе дело можно доверить, какое? Оболтус! - вконец разозлился Звонарёв.

- Хотели же ломбард открыть или рынок.

Звонарёв закричал в ярости:

- А знаешь, сколько в них вложить нужно, чтобы они нормальные денежки приносили? Знаешь, сколько нужно чиновникам и ворью отстегнуть сразу, и потом каждый месяц в лапу совать?

Саня цыкнул зубом.

- Батя, меня это не интересует. Мне сейчас срочно нужно успеть с ребятами место в турагентстве на теплоходе застолбить. Только и всего. Понимаешь? Место на теплоходе!

- Только и всего! - ласково произнёс Звонарёв. - Здесь каждую копейку с кровью у людей вытягиваешь, каждый рубль на счету, а ты!..

И уже совсем иным тоном, решительно сказал:

- Батя, ты меня не зли! - пригрозил Саня. - Я всё понимаю, но я ребятам слово дал, что поеду. Конкретно сказал, между прочим. Поеду!

- Вот и поезжай со своими ребятами! А мне твои выверты надоели! Или берись за дело, или… Проваливай, куда глаза глядят! - рявкнул Звонарёв.

Саня взял отца за грудки.

- Я тебя добром прошу: дай деньги, старый хрыч!

- Что? - обалдел Звонарёв. - Да как ты смеешь, так со мной разговаривать, щенок?

- Да пошёл ты, знаешь куда?

Саня отпустил отца, вынул из кармана пистолет и стрельнул в него в упор.

Звонарёв упал, даже не увидев в руках сына оружия.

Саня наклонился над упавшим, пощупал у отца пульс.

- Всё! - сказал он трупу. - Теперь просить будет не у кого. Всё моё будет, понял? И потом, и сейчас!

Он вытер рукоятку пистолета носовым платком и бросил пистолет на убитого. Подошёл к телефону и набрал номер.

- Милиция! Срочно выезжайте. Убийство… Моего отца убили, Звонарёва Виктора Михайловича… Не знаю кто, но только что… Мы с ним договорились встретиться… Я пришёл, а он уже убит… Ещё тёплый, не остыл… Адрес?.. Записывайте… За окнами зазвучала милицейская сирена и откуда-то прорвался крик новорожденного младенца, постепенно заглушающий звук сирены...

Ирина рожала без врачей, “Скорая помощь” так и не приехала.

Крик младенца ошеломил её и принёс облегчение страданиям, боль ушла вместе с плодом.

На крик ребёнка, в квартиру вбежала толпа родственников и сразу полезла к роженице. Окружив её со всех сторон на почтительном расстоянии, родственники на мгновение замерли, наблюдая, как Олег, перерезав пуповину, обмывал ребёнка в тазике с тёплой водой.

Вместе с родственниками, на середину комнаты выбежал и Звонарёв, в халате и тапочках.

- Господи, почему так холодно? - проворчал Звонарёв, кутаясь в халат. Санька, мерзавец, где ты? - позвал он сына и, не найдя его, начал оглядываться.

- Кто вы такие, господа? - спросил он своих соседей по толпе, родственников Шустровых. - Куда вы меня вытолкнули? Куда? Здесь же замёрзнуть можно! Он попытался выйти из комнаты, но не смог открыть дверь. - Выпустите меня!

Откройте дверь! Слышите вы?.. Откройте! Холодильник какой-то, а не квартира!

Мать Ирины шёпотом спросила:

- Кто? Мальчик, девочка?

- Мальчик! - улыбнулась Ирина.

Дедушка заявил:

- Значит, будет Всеволодом!

- Почему Всеволодом? - спросил всё ещё перепуганный Олег.

- Чтобы всем владел! - пояснил дедушка. - Имя старинное, русское и с глубоким внутренним смыслом. Всеволод Олегович, - позвал он внука, - у-тю-тю!

Дед издалека сделал внуку "козу".

Олег, наконец-то, пришёл в себя и слабо улыбнулся.

- Мне всё равно: Всеволод, так Всеволод! Лишь бы вырос умным и здоровым!

- Я согласна, пусть будет Севой! - согласилась с выбором деда счастливая Ирина.

- И чтобы стал настоящим русским князем, а не рабом на своей собственной земле! - патетично заявил её отец.

Олег легонько махнул рукой перед лицом сына, чтобы привлечь его внимание, и по привычке сказал:

- Попка-дурак! Попка-дурак!

Попугай тут же откликнулся.

- Попка-дурак, Попка-дурак!

Дедушка рассмеялся.

- Вот и поговорили!

Вслед за дедом рассмеялись и все остальные.

- Ой, какой карапузик! - ласково просюсюкала мать Олега, разглядывая новорожденного. - Ой, какой хоросенький! Какой маленький, какой курносенький… Весь в папу!

- Ну, уж и в папу! - не согласилась бабушка. - Мама! Вылитая мама!

Звонарёв ничего не понимал в происходящем и стоял, прижатый к двери, в полном одиночестве.

- Граждане! - обратился он к присутствующим. - Господа!.. В чём дело?

Что происходит? Где все наши?.. Где Санька, подлец?! Чуть не угробил меня за ерунду. Где он?

На последних словах Звонарёва младенец заплакал.

- Ой, заплакал! - забеспокоилась мать Олега. - Дочка, дай ему грудь, он, наверное, есть хочет. Да заверни его в пелёнку, не дай господи, простудишь!

Все женщины сразу обступили Ирину с младенцем со всех сторон и стали пеленать новорожденного.

- Что вы делаете? - вдруг закричал Звонарёв. - Что вы делаете, проклятые бабы!

Ему стало жутко неудобно в своём домашнем халате, и он стал делать отпихивающие движения руками.

- Ишь, какой брыкастый! - обрадовалась бабушка.

- Настоящий Шустров! - заявила мать Олега.

- Да отстаньте вы от меня!.. Отстаньте! - отбивался Звонарёв от кого-то невидимого, наседающего на него.

- Ну, вот и всё. Корми его, мать! - сказала бабушка.

Ирина взяла спеленатого младенца и попыталась дать ему грудь.

- Вот тебе, маленький, вот тебе, хоросенький!

Звонарёв стал отмахиваться ещё сильнее.

- Отстаньте от меня с вашей худосочной грудью, гражданочка! Не до того!

Отстаньте, кому говорю!.. Сначала помойте её - молоко во все стороны брызжет, как из коровы! - он стал отирать лицо носовым платком. - И прекратите толкать мне в рот эту гадость. Прекратите! Когда надо, я сам возьму! - он внимательно посмотрел перед собой, и сказал:

- Хотя, на вид, она вполне ещё того… конкурентоспособная! Но, всё равно, я не понимаю, что здесь происходит?

Не понимаю! Не люди - настоящие свиные рыла!.. Боже, какое уродство!.. Вон от меня, пошли вон!

- Ты смотри, сердится! - умилялась мать Олега.

- Грудь не берёт! - обеспокоился дедушка.

- Это плохо, да? - спросила Ирина.

- Чего уж хорошего-то? - сказала бабушка.

- А почему он плачет? - поинтересовалась Ирина. - Может, у него уже пелёнки мокрые? Может, нужно памперсы подложить?

Она решительно распеленала младенца, несмотря на протесты женщин.

Олег мгновенно принёс из соседней комнаты пачку с памперсами, но его остановила бабушка, закрыв новорожденного старческой грудью.

- Щас, разбежались! - сказала она. - Пока я здесь не дождётесь! Не дам правнука портить этой капиталистической заразой!

- От памперсов мужики импотентами становятся! - убеждённо заявил дедушка. - Это точно! Деторождаемость, почему в стране падает? От заграничных игрушек и от этой гадости.

- Дай, я его сама перепеленаю! - бабушка забрала младенца у внучки. - Посмотрю сейчас, что у него там с попкой… - Эй!.. Эй, что вы делаете? Что вы делаете? - Звонарёв закрыл руками свои мужские прелести. - Прекратите, не надо!

- Какой у него стручок красивый! - позавидовал дедушка. - Так торчком и торчит. Вы только посмотрите, прямо красный болгарский перчик!

Звонарёв сконфузился.

- Ну, это уже хамство! Что за хулиганство, граждане? Кто вам позволил, господа? Кто вы такие, в конце концов? Как вам не стыдно? Вы же все взрослые люди!

Ирина рассмеялась.

- Ну, ты, дед, уж тоже наговоришь! Нормальный у него… стручок.

- Ничего, ничего! - поддержала деда бабушка. - Мальчик должен с рождения иметь крепкий перчик!

- Красивый будет! Весь в маму! - сказала мать Ирины.

- Нет, в папу! - сказала мать Олега.

Бабушка Ирины уточнила.

- В папу он только твоим перчиком. А когда мальчик рождается похожим на мать, значит, будет счастливым. Запомни это!

- А если на отца? - спросил Шустров-старший.

Звонарёв ничего не понимал в происходящем.

- Господи, что за придурки! - говорил он во весь голос. - Куда я попал? А вот, кажется, знакомое ли... лицо… - Только сейчас он заметил Олега Шустрова.

- Э, да это же… Нет, все-таки, где я?

Звонарёв снова попытался уйти, но у него вновь ничего не получилось, и тогда он замер, рассматривая окружающих, и стал внимательно прислушивается к их разговорам.

- Вы посмотрите, как он уморительно строит рожицы! - радовалась мать Олега.

- Артистом, наверное, будет! - догадалась бабушка.

- Ага, щас! - сказала мать Ирины. - Лучше уж сразу на паперть, там тоже роль, правда, одна и в большой массовке, но зато денежная.

- Ой, прекратите вы, совсем одурели от радости, что ли? - сказал отец Ирины. - Мальчик будет или врачом или адвокатом.

- Почему врачом? - спросил Шустров-старший.

- У них громадные перспективы, люди мрут в стране как мухи, а жить всё равно хотят.

- А почему адвокат? - не отставал Шустров-старший.

- Кто-то же должен защищать слуг народа от этого самого народа.

- Тоже верно! - согласился Шустров-старший.

- Прекратите толкать политику! - наехала на мужчин мать Ирины. - Неравён час, ветер перемен переменится от охлократии в сторону тирании, вот тогда запляшете! Вот тогда вам всё могут припомнить! Вспомните своих любимых “шестидесятников”, но только в другом месте!

- И семнадцатый съезд партии вспомните! - сказал дед, припоминая свою молодость.

- Если вы не заложите, то никто об этом и не узнает! - сказала мать Олега.

- Что-о? - разинула рот мать Ирины.

- Ну, вы же работали раньше, при советах, в каких-то там органах… - невинно оправдывалась мать Олега.

- Не в каких-то, а в органах печати! - сказала мать Ирины.

- Наша районная газета никого не “закладывала”, как вы говорите, а доводила до сведения народа только факты. Одни голые факты! - заявила мать Ирины.

Шустров-старший ляпнул:

- От чего общий бардак в стране усиливался, а порядка больше не становилось.

- Как и сейчас, между прочим! - сказала мать Ирины. - Сколько не трещат о коррупции, а коррупционеров не убавляется.

- Сталина на них нет! - сказал дед, посасывая пустую трубку.

- Теперь и Ежов не поможет! - убеждённо сказала бабушка. - Всё растащили, всё распродали!

Шустров-старший задумался.

- Чего же он грудь-то не берёт?

- Может, сглазили? - высказала предположение бабушка.

- Как это, сглазили? - спросила мать Олега.

- Бывает такое, злые люди порчу на человека напускают из зависти, или за какой-нибудь дурной поступок! - сказала бабушка.

Дед попытался остановить разболтавшуюся старуху.

- Не пори чепуху! Он же только что родился, никому ещё слова не успел сказать, не то, что зло сделать!

- А мы, а родители? - спросила мать Ирины. - Может, кто на нас злой?

- Да что болтать, у нас в деревне тоже был такой случай однажды! - сказала бабушка. - Да!

Дедушка заинтересовался.

- Ну-ка, ну-ка, какой такой случай? Расскажи!

- Ну, не совсем сглаз, но всё же… - замялась бабушка.

- И как вылечили? - спросил Шустров-старший.

Бабушка неуверенно поглядела на деда, но всё же стала рассказывать свою историю.

- Ребёнок вот так же не взял сразу грудь, родители бабку позвали, как положено. Она посмотрела, сказала, что в соседней деревне умер их дальний родственник, с которым они были в ссоре, как бы это не его душа переселилась в ребёнка. Мол, противно ему сосать грудь своих обидчиков, вот он и не сосёт.

Может, и здесь так?

Дедушка убеждённо сказал:

- Врёт! Врёт, это не у них в деревне было, это она в индийском фильме видела. Смотрит всякую капиталистическую порнографию, совсем из ума выжила, старая!

- А ты, откуда знаешь? - спросила бабушка.

- Так вместе же и смотрели!

- Значит, и ты подвержен влиянию буржуазной идеологии.

Дедушка обиделся.

- Я смотрел с критическим уклоном, в чисто познавательном смысле! - сказал он. - Чтобы бороться с врагом, его нужно знать в лицо.

- Какая разница, где это было? Раз был случай, значит, был! - сказала мать Олега.

Шустров-старший не согласился с ней.

- Разница в религиях. Наше христианство отвергает переселение душ, а у индусов наоборот.

- Религия - опиум для народа! - заявил дед, попыхивая пустой трубкой.

- А кто говорит, что нет? - сказал Шустров-старший. - Просто отношение у людей к потустороннему разное: христиане пугают всех адом, а индусы предлагают переселение душ. Вроде рулетки на том свете. Помните, как у Высоцкого в песне? “Странную религию придумали индусы”… - Не "странную", а "хорошую"! - поправила его мать Ирины.

- Тем более! "Хорошую"!

- А кто хозяин у этой рулетки? Опять бог? - поинтересовался дед.

Шустров-старший пожал плечами.

- Возможно, вселенский разум.

- Это более реалистичнее, но всё равно полный мистицизм и дремучее суеверие! - высказал своё мнение дед.

Резко зазвонил телефон. Олег взял трубку.

- Да!.. Да…Что-о? - переспросил Олег, и все внимательно стали прислушиваться к телефонному разговору. - Кто?.. Вот это да?! Спасибо за сообщение.

Олег положил трубку и замер над телефонным аппаратом.

- Что-то случилось? - осторожно спросил сына Шустров-старший.

- Да, случилось! Звонарёва только что убили.

- Вот это новость! - сказал Шустров-старший.

Звонарёв испугался.

- Меня?.. Убили?.. Кто?

- Кто? - спросил отец Ирины.

- Неизвестно.

Шустров-старший радостно воскликнул:

- Наконец-то, кто-то порядочный нашёлся, избавил нас от гадины. Слава тебе, Господи!

И он перекрестился в пустой красный угол комнаты, где раньше располагались портреты вождей.

- Вот так заканчивают жизнь все акулы мировой буржуазии! - торжественно провозгласил дедушка. - Поэтому радуйся, Олег, вовремя тебя бандиты на дороге остановили!

- Радоваться рано. Наследство всё наверняка к сыну переходит, а он ещё та птичка! - сказала мать Олега.

- Да-а, хрен редьки не слаще! - согласился с нею отец Ирины.

- Если не сказать грубее! - почесал в затылке Шустров-старший.

- А что, если предположить невероятное, - разволновалась мать Ирины, вдруг душа Звонарёва действительно перешла в нашего мальчика? Время рождения и время смерти совпадают. И у Звонарёва есть причина быть недовольным таким перевоплощением. Вот он и не берёт грудь!

- Ну, ты тоже и скажешь! - прошептал её муж.

- А что, всё может быть! - сказала бабушка, которая не хотела оставлять интересную тему о перевоплощении.

Дедушка крякнул.

- Вас послушаешь, так и совсем жить не захочется! Последнюю радость в жизни грязью мажете. Тьфу!

- Ладно, поговорили, и хватит! - сказал Олег. - Надо матери и пацану отдохнуть. Пошли отсюда! Пошли! Может, ещё и “Скорая” приедет.

- Гнать их надо паршивой метлой с работы за такую скорость! - сказал Шустров-старший.

Дедушка вспомнил:

- Вот раньше при Сталине было всё тютелька в тютельку, пассажиры по поездам часы сверяли. А почему такой громадный механизм работал без перебоев? Да потому, что Иосиф Виссарионович за двадцать минут опоздания скорого поезда начальников железной дороги к стенке ставил. А сейчас? Ничего и никому не нужно. Начальство крепкую руку над собой не чует. Без страха на жизнь смотрят. Разболтались, сволочи, без настоящего хозяина!

Все уходят в соседнюю комнату, оставляя Ирину и новорожденного одних.

Никем не видимый Звонарёв, подавленный чудовищной новостью, попытался выйти вместе со всеми, но его вначале оттеснили от двери, а затем он снова не смог открыть её. Он бил в истерике ногами в дверь, в стены и кричал, но его никто не слышал.

- Ну, успокойся, не сучи ножками! - прошептала Ирина младенцу. - Успокойся мой маленький! Давай уснём, день был тревожный для нас для всех, и что ещё будет впереди, никто не знает. Спи! Поспишь, может, и грудь возьмешь. Она нежно поцеловала сына. - Какой ты милый!

Звонарёв отмахивался руками от Ирины, как от надоедливых комаров.

- Да отстань ты, со своими поцелуями! Вот привязалась!

- Ну, успокойся, успокойся, Сева!.. Давай попробуем уснуть. Что-то я так устала… Ирина опустила голову на подушку и сразу заснула.

А Звонарёв нервно расхаживал по комнате, думая о своём бедственном положении.

- Эй, мужик, ты чего тут перед глазами рябишь? - вдруг послышался чей-то мужской голос. - Угомонись маненько, не хлопай крыльями, у тебя ещё вся жизнь впереди, напрыгаешься!

Звонарёв испугался.

- Кто это? Кто здесь? - спросил он.

- Кто, кто? Я, попка-дурак! - сказал попугай в клетке.

- Как? - спросил Звонарёв, и оглянулся в поисках говорившего. - Кто? Где вы?

- Господи, какой непонятливый попался! - сказал попугай. - Да здесь я, здесь!

Из клетки с попугаем к Звонарёву вышел молодой человек в яркой одежде, модной несколько лет назад. В его лице было нечто демоническое.

- Кто вы? - заносчиво спросил Звонарёв.

- Что ты заладил: кто да кто? Сказано тебе - попугай!

Звонарёв растерялся.

- Но я же ясно вижу вас, вы - человек.

- Это не я, это моя душа, бестелесная сущность! - пояснил попугай. - Как и у тебя тоже, между прочим. Я просто стал видимым, чтобы пообщаться с тобой, а так я в клетке сижу, чирикаю, семечки щёлкаю. Материально там, а духовно с тобой. Понял?

- Нет! - сказал Звонарёв, и посмотрел в клетку, где действительно сидел попугай и энергично щёлкал семечки.

- Ладно, потом поймёшь! - сказал молодой человек. - Давай знакомиться! Он протянул Звонарёву руку. - Попка-дурак.

- А что… у вас человеческого имени нет? - спросил Звонарёв, но подал руку попугаю. - Виктор Михайлович!

- Что ты мне всё “выкаешь”, Виктор Михайлович? Мы что, в ментовке или в парламенте? Ты до этого, кто по жизни был, дядя?

- Я был и есть… предприниматель.

- Ну, вот что, предприниматель, ты брось свои старые вредные привычки, привыкай к новым! - сказал попугай. - У нас тут ежели сразу верный тон возьмёшь, потом всю жизнь в потолок плевать будешь, а ежели нет… Трудно придётся. Поперёк клавира петь не советую!

- Кхм!.. Кхм! - демонстративно покашлял Звонарёв. - А что значит “верный тон”?

- Смотри на всё нормальным глазом и не дёргайся по пустякам. Понял? спросил попугай.

Звонарёв что-то стал соображать, сопоставлять, но всё же сказал:

- Понял. Почти.

- Во-о! Уже хорошо! - обрадовался попугай.

- Простите, ну я-то, ясно, что попал сюда неизвестно как, а вот вы, то есть, ты… как здесь очутились и давно ли? - спросил попугая Звонарёв.

- Как-как? По глупости! - Попугай взял откуда-то сигареты и закурил. - Пару лет назад приватизировали с дружком какое-то древнее барахло у одного божьего одуванчика. Распаковали чемоданчик, глядь, а там вместо золотишка старинного и камешков - книги. Ну, я, как самый грамотный в компании, взялся их сдуру просматривать… И увлёкся! Там, понимаешь, оказался какой-то древний рецепт перевоплощения человека в разных животных и других людей. Посмотрел, посмеялся над ерундой, которой древние грамотеи занимались, а дружок говорит: “Слабо попробовать?”. Меня и заело!.. Взял я, что там было прописано, и проговорил над дохлым попугаем… А всё дело на озере происходило.

Мы как раз этого попку хотели по-человечески похоронить на хорошем месте у воды, в центре города. Естественно, с выпивоном на поминках. Хорошая тварь была, умная птичка! Так мастерски матерился, что все соседи по дому на него жалобы писали, а сделать ничего не могли. Неподсуден был, потому что животное, то есть, птица, тварь божья… Вот, значит, моя душа воспарила из моего тела и перенеслась в тушку дохлого попугая, а мой друг, сволочь последняя, быстренько взял меня, то есть моё человеческое тело, и в озеро бросил. У него зуб на меня был из-за бабы… Знал бы я раньше, что он такая сука, превратил бы его в какую-нибудь дрянь вонючую! Там и на это рецепты всякие имелись.

- Дальше-то, что было? - спросил Звонарёв нетерпеливо.

- Что-что? - передразнил Звонарёва попугай. - Известное дело, меня - человека, посчитали умершим от сердечного приступа. А меня - попугая, злодей продал на рынке Олегу Шустрову. Книжки себе забрал. Сейчас, наверное, уже такими делами ворочает… Страшно подумать! В Госдуме наверняка заседает, не иначе!

- А почему вы ничего не рассказали об этом Олегу? - спросил Звонарёв, но, вспомнив, что опять “выкнул”, исправился. - Ты же говорящий?

- Здесь одна тонкость имеется! - заметил попугай. - Чтобы попугаю научиться по-человечески говорить, ему нужно лет двадцать этому делу учиться.

Считай, что пару лет я уже оттрубил и пару слов выучил: "Попка-дурак, Попкадурак!".

Звонарёв посочувствовал попугаю.

- М-да! Высшая мера получается!

- Не говори, братан! - обречённо вздохнул попугай.

И тут Звонарёву пришла интересная мысль.

- Ну, а почему не найти какого-нибудь свежего мертвеца и не переселиться в него? - спросил он.

Попугай усмехнулся.

- Один ты, думаешь, такой умный? Дружок для того меня и продал Олегу, а не в морг. Соображал, что делал!

- Слушай, а почему месяца два назад Олег от тебя убрал подружку? Всё мне предлагал: возьми, возьми!.. Говорят ты её сильно бил? За что?

- Дура, потому что! - разозлился попугай, вспомнив бывшую сожительницу. - До моего уровня не доросла. До попугайства была каким-то простым насекомым. Интеллекта - ноль! А я всё-таки десятилетку закончил. Затрахала меня элементарно: давай строить дом, давай строить семью! Давай потомство заведём!.. Вон, вороны за окном орут! - он ткнул пальцем в сторону окна, - а что орут, знаешь? Прошлым летом, когда была засуха, ворониха сбежала от ворона, бросила ему птенцов на произвол судьбы, а сейчас опять прилетела и требует себе место в гнезде. Я мол, на него законные права имею. Тьфу!.. Какие права?

Какие права, я тебя спрашиваю, если ты детей бросила в трудную минуту на голодную смерть?.. Нет, не хочу я таким вороном оказаться. Мне моя свобода дороже! Но случай с вороной, должен заметить, это исключение из правил среди животного мира, просто она до перевоплощения проводником на железной дороге работала. А там, сам знаешь, работа какая: сегодня - здесь, завтра - там… Вот и порхает она до сих пор, ворона обыкновенная! Понимаешь, баб инстинкт к дому тянет, а меня кто? Ну, раза два-три я свою подругу поимел, конечно, чисто из любопытства! Ни без этого… Пух, перья - всё в новинку… Но не каждый же час “чирик-чирик”?.. Есть и другие интересы!

Звонарёв понял, что его дело швах, и сказал удручённо:

- Какие могут быть интересы, когда вот так вляпались?

Попугай, затягиваясь сигаретой, сказал:

- Не скажи, в каждом месте и в каждом деле есть свои плюсы и минусы...

Здесь, например, на халяву можно вкусно пожрать, выпить, если умно себя вести… Вот, сигареткой хорошей затянуться… У Олега их пруд пруди. "Новый русский", как ни как!

Звонарёв возмутился.

- "Новый русский"? Твою мать!.. Пятнадцать штук баксов до сих пор отдать не может.

- Пятнадцать штук? - переспросил попугай.

- Это ещё без процентов!

- Хотя бы и мне? - сказал Звонарёв.

- Так ты что, богатенький Буратино, выходит? - спросил попугай, внимательно присматриваясь к Звонарёву - Кому Буратино, а кому и… Звонарёв Виктор Михайлович! - сказал он и сделал небольшой поклон.

Попугай удивился.

- Ого! - сказал он. - Вот оно что! Значит, ты и есть тот самый Звонарёв?

- Ну да, я Звонарёв. Только не знаю, тот ли самый?

Попугай внимательно разглядывал Звонарёва.

- Тот самый, это точно! - сказал попугай. - Таких, как ты, природа поштучно делает. Как это я раньше не догадался, кто ты?

- Не думал, что я так знаменит! - самодовольно произнёс Звонарёв.

- В этом доме очень! - сказал попугай.

- Вряд ли… Масштабы личности не те.

- Но-но! Я не потерплю оскорблений! - обиделся Звонарёв. - Я всё-таки Звонарёв Виктор Михайлович!

Попугай спокойно сказал:

- Уже слышал. Ты погоди, кореш, в бутылку лезть, это ты раньше был Виктор Михалыч, а теперь ты Всеволод Олегович Шустров. Разве не слышал, как тебя окрестили? И таким теперь будешь до новой реинкарнации.

Звонарёв удивился.

- До нового переселения души. Так что, привет тебе, новорожденный Сева Шустров, от всей моей широкой птичьей души!

- Привет! - сказал вторично убитый Звонарёв. - У вас здесь, как в кино, не соскучишься!

- Где уж скучать? - согласился попугай. - Ты моим хозяевам такие сюжеты по жизни писал, что только держись! Лучше любого голливудского боевика. Не жизнь, а сплошной телесериал! Столько я всего о тебе от Ирины наслушался, туши свет!.. Так что, милости прошу в нашу молодую киногеничную семью, дорогой новорожденный мальчик Сева!

Звонарёв не преминул уколоть попугая.

- Однако всё-таки это лучше, чем быть болтливым старым попугаем.

- Возможно, зато меня никто не оставит сиротой за свои собственные деньги! - рассмеялся молодой человек.

- Что? - Звонарёв стал испугано озираться, как бы ища защиты. - Думаешь, Олега убьют?

- А ты как сам соображаешь? - спросил попугай.

- М-да!.. Повезло мне! - горестно сказал Звонарёв. - Расти, господин Звонарев, сиротой горемычным в доме собственного должника, набирай младенческие силы для последующей неравной экономической борьбы с собственным сыном!

Попугай согласился с ним.

- Вот уж кому, Сева, действительно, не позавидуешь, так это тебе! Факт!

- Это точно! - вздохнул Звонарёв.

Все родственники Ирины и Олега собрались в соседней комнате.

Естественно, что и эта комната была совершенно пустой. В ней не было ни стола, ни стульев. Даже лампочка под потолком и та висела без люстры.

Собравшиеся родственники обсуждали отказ младенца от материнской груди.

- Вот не было печали! - горестно сказал отец Ирины.

- И ведь, главное, шельмец, не берёт грудь и всё тут! - восторгался внуком дед.

- Бывают и такие, искусственниками называются! - сказала бабушка. - Надо ему, однако, корм купить, как его… Ну, его всё по рекламе показывают?

- “Вискас”, что ли? - спросил дед.

- Сам ты “Вискас”! - выругалась бабушка.

- Детское питание нужно купить, вот что! - сказала мать Ирины.

- Правильно, питание, называется - вспомнила бабушка, - а вот какое - забыла!

- Да их сейчас до шута в магазинах всякого! - сказал отец Ирины. - Нужно, чтобы он только начал его есть. Раз попробует, а там за уши не оттащишь!

- Ты-то откуда знаешь, наша-то не искусственница была? - спросила его жена.

- В рекламе говорят.

- В рекламе наговорят с три короба, а им верь! - сказала мать Олега.

- Куда ни кинь мозгами, а выходит, надо покупать эту питательную смесь! сказал Шустров-старший.

Дедушка предостерёг молодёжь от поспешных поступков.

- Возьмёшь, а вдруг он и от неё плеваться будет?

Шустров-старший сказал:

- Надо брать одну пачку, для пробы. Если мальчишка есть не будет, рыбкам скормим. У нас аквариум большой, рыбок - море!

- А вдруг сдохнут? - забеспокоилась мать Олега.

- Младенцы же не мрут! - сказал Шустров-старший.

Дедушку не убедил довод Шустрова-старшего.

- Откуда ты знаешь? Вон, как сейчас рождаемость падает!

- Надо, чтобы он грудь всё-таки взял! - настаивала бабушка. - Материнское молоко - оно самое лучшее для ребёнка!

- И почему он от груди отказывается? - недоумевал Шустров-старший.

- А ежели и вправду брезгует? - предположила бабушка.

- Чего брезговать-то? - спросил дед. - Такая грудь, на неё только ордена вешать!

Мать Ирины с запоздалым энтузиазмом неожиданно продолжила мысль бабушки.

- А ежели тут всё-таки и, правда, самая настоящая реинкарнации? Это же сенсация! Все первые полосы газет будут с портретами и именем нашего Всеволода! Все репортёры кинутся к нам в дом, за интервью… - С кем? - спросил дед.

- Что, с кем? - не поняла мать Ирины.

- С кем интервью-то? - уточнил дед.

- Со Всеволодом, конечно! - сказала мать Ирины.

- И что он им будет говорить? - спросил Олег тещу. - “Уа-уа” и перчик свой показывать?

Тёща смутилась.

- Ну, я не знаю что, но, может, что-то и скажет… Ведь никто не знает, что такое смерть и потусторонняя жизнь… А я даже у графа Льва Николаевича Толстого, где - не помню, читала рассказ, в котором старый помещик умер и возродился в ребёнке его собственного дворника. Правда! Сама читала. Представляете, вельможный чиновник в обличье сына простого дворника?

Шустров-старший сказал:

- Это всё, конечно, хорошо, но мне кажется, дело в другом. Он каким-то образом понимает, что не всё в этом доме ладно. И как бы протестует против этого. Выражает своё несогласие с происходящим.

- Голодовку объявил, что ли? - спросил дед.

- Не совсем так, но что-то вроде этого! - подтвердил Шустров-старший.

- А, может, ему новое имя не нравится? - высказала ещё одно предположение мать Ирины. - Может, ему его собственное имя оставить?

- Почему? - удивился Шустров-старший.

- Ну, вот если предположить, что раньше он владел многим, а сейчас в такой вот… комнате родился, разве это не будет для него шоком? - спросила мать Ирины.

- Думаешь, если назовём его по-другому, он есть начнёт? - спросил её муж.

Олег с угрозой в голосе заявил:

- Если бы я точно знал, что это Звонарёв возродился в моём Всеволоде… Я бы его… Не знаю, что бы я с ним сделал!.. Нет уж, пусть мой ребёнок носит своё собственное имя. И владеет всем миром. Всем! Хотя бы и в иносказательном смысле. А есть я его заставлю.

- Не насилуйте волю ребёнка! - запротестовала тёща. - Доктор Спок этого не рекомендует.

- Опять буржуазный идол! - крякнул дедушка.

- М-да! - философски сказала бабушка. - Задал Всеволод нам загадку!

- Погоди, то ли ещё будет! - предостерёг её дед. - Как подрастёт, да как начнёт глубже в наши проблемы вникать… Ой-ёй-ёй, что быть может!

- А что, может быть? - заволновался Шустров-старший.

- Не знаю! - честно сознался дед. - Вот чего не знаю, того не знаю! Нынешняя молодежь для меня вообще непонятна.

- Она всем непонятна! - сказал отец Ирины.

Олегу надоела болтовня стариков, и он сказал:

- И тысячи лет назад старики жаловались на молодёжь.

- Кто тебе сказал такую глупость? - спросил Шустров-старший.

- Кажется, Платон. Древнегреческий философ.

- Ты поменьше Платона читай, ты лучше думай, как дальше из кабалы вылезать! - сказал отец Ирины.

- А что вылезать? - спросил дед. - Он заплатил все деньги по процентам?

Заплатил! Больше половины основного долга отдал. Отдаст как-нибудь и остальное. А не отдаст… - дед вынул трубку изо рта, взял её в руки, как пистолет, и сказал:

- Возьму свой наградной пистолет и кончу ростовщика-кровопийцу.

Смерть капиталу! - бодро прокричал дед. - Смерть ростовщикам и подпольным миллионерам! Долой разорительный судный процент! Даёшь свободу честному предпринимателю!

- Угомонись, комиссар! - прикрикнула на деда бабушка. - Подпольного ростовщика Звонарёва уже прикончил кто-то. Нет больше миллионера!

- Так ещё один остался! - напомнил дед. - Их, Иродово племя, как сорняк по земле разбросано. Корчевать надо с корнем. Дадут в рост копейку, через год уже рубль назад требуют. Живьём человека в гроб вгоняют, на корню губят всю экономику страны. Где же простой человек может своё дело завести, если у него первоначального капитала нет? Где льготный кредит для начинающих бизнесменов? Где честным людям помощь от государства? Где, спрашиваю вас?

- Ладно, - сказал Олег, - вы пока тут посидите, политбеседу проведите между собой, а я сбегаю за детской питательной смесью. Вдруг, на неё клюнет?

- Ты у продавцов спроси, какая лучше и как её готовить! - посоветовала бабушка.

- Ладно, спрошу!

Шустров-старший дал сыну деньги.

- И не забудь для нас что-нибудь захватить. Во рту всё пересохло, обмыть Всеволода надо, а то расти не будет.

- Это точно! - подтвердил отец Ирины.

- Давай, жми на всю железку, внучок! - бодро напутствовал Олега дед. Тебе теперь шустро надо бегать! Оправдывай фамилию.

Все рассмеялись стариковской шутке.

Все родственники новорожденного собрались у постели роженицы, мужчины были явно "на взводе", но женщины держались молодцом.

Ирина при всех пыталась накормить сына молочной смесью.

Звонарёв и попугай издалека, из-за клетки, наблюдали за происходящим, изредка обмениваясь репликами.

- На, милый, попробуй кашки… Кашку папулька принёс, а бабулька приготовила…Импортная питательная смесь, вкусненькая… Ну-ка, ну-ка! - молодая мама пыталась крошечной ложкой засунуть в рот сыну хоть капельку импортного продукта.

Звонарёв дёргался.

- Да на что мне твоя кашка? - отнекивался он. - Все глаза залепила! Ты мне кусок мяса дай, и побольше!

Он повернулся к попугаю и сказал:

- Я, правда, что-то проголодался!

- А водки не хочешь? - спросил попугай. - Или девочку к шашлыку?

- Пошёл вон! - рассердился Звонарёв. - Тебя бы так! Какой-то иностранной дрянью всё лицо залепила! Сладкая, мерзкая, липкая жижа… Фу-у! Не наша! А я патриот России, между прочим! Я всё русское люблю. Я, может, парного молока хочу!

- С навозом! - рассмеялся попугай.

- Да что ты понимаешь в навозе? Привыкли хаять всё русское, понимаш! А наш навоз - самый лучший навоз в мире!

- Согласен! - сказал попугай. - Единственное, что можем делать со знаком качества.

- Тьфу, на тебя! - сказал Звонарёв. - Ему - шито, он тебе - брито!

- Да что же это такое, мам? - спросила Ирина, обижено. - Плюётся, всю меня обрызгал.

А я, откуда знаю, что с ним? - сказала мать. - Ты у меня сразу грудь взяла.

- И Олег тоже! - подтвердила мать Олега. - Помню, присосался к титьке, прямо, как вантус к раковине на кухне.

- Что же делать? - чуть не плача спросила Ирина. - Как тебя заставить поесть, родненький?

Дедушка вспомнил.

- Раньше в тюрьмах отказников от еды кормили через большие железные воронки.

- Ага! Может, ты ему и кандалы прицепишь? - сказала бабушка.

Попугай толкнул Звонарёва в бок.

- Заткнись! - проворчал Звонарёв.

- А ну вас! - махнул рукой на женщин дед. - Пошли, мужики! - скомандовал он, и вышел из комнаты Ирины.

Мужчины нетвёрдыми шагами зашагали в соседнюю комнату.

Бабушка стала что-то поправлять в постели Ирины и младенца.

Попугай покачал головой.

- И такого грубияна называют “миленьким-родненьким”… Что из тебя вырастит, когда ты в школу пойдёшь, Звонарёв?

- До школы ещё дожить надо.

Попугай пообещал:

- Доживёшь, если молоко сосать будешь!

- Да пошли они со своим молоком! - разозлился Звонарёв.

- А это ты, с одной стороны, правильно делаешь, что грудь не берёшь! сказал попугай.