«Глава 2. Социологический анализ коррупции Если экономика, как увидит читатель в следующей главе, довольно интенсивно изучает коррупцию, то социология по большей части обходит ее стороной. Это странно: ведь коррупция ...»

Глава 2. Социологический анализ коррупции

Если экономика, как увидит читатель в следующей главе,

довольно интенсивно изучает коррупцию, то социология по большей

части обходит ее стороной. Это странно: ведь коррупция явление

социальное. Еще на заре научного изучения коррупции возможностям

социологии был вынесен приговор. Первая более или менее значимая

публикация – книга С.Алатаса «Социология коррупции» относится к

1968 г.1 Главным образом, она была посвящена полемике с идеями о возможных положительных эффектах коррупции, появившимися в времени2.

публикациях того Характерно, что книга Алатаса открывается следующим утверждением: «Принятые и широко используемые методы исследования, такие как анкетирование, интервью, статистический анализ, не могут быть применены в данном случае (при изучении коррупции), пока мы учитываем, что коррупция есть теневое взаимодействие между людьми». Таким образом, автор видит единственную возможность – наблюдение за конкретными случаями (странами). Но здесь возникает другая трудность, на которую указывает автор – время, поскольку «полный цикл развития коррупции требует времени, прежде чем ее разнообразные разветвления станут доступны для наблюдения». Не удивительно поэтому, что на пренебрежение коррупцией в социологии указывается в одной из немногих более поздних публикаций по этой теме3.

См.: Alatas S.H. The Sociology of Corruption. – Singapore: Donald Moore Press Ltd., 1968. То, что в книге практически не было социологии, проявилось в изменении названия книги при повторном издании: Alatas S.H. The Problem of Corruption. – Singapore: Times Books International, 1986. (Ниже идут ссылки на это последнее издание.) Вместе с тем, надо отметить, что работа Алатаса внесла весомый вклад в осмысление феномена коррупции.

См., например: Weiner M. The Politics of Scarcity. University of Chicago Press, Chicago: 1962. Leff N.H. Economic Development through Bureaucratic Corruption / The American Behavioral Scientist.

Vol. VII, No.2, 1965. Bailey D.H. The Effects of Corruption in a Development Nation / The Western Political Quarterly. Vol.19, Dec. 1966.

См.: Hodgkinson P. The Sociology of corruption: some Themes and Issues//Sociology, 1997. Vol. 31, No. 1, pp. 17-35.

при изучении коррупции. Более того, мы покажем, что он просто необходим при диагностике коррупции, а без нее невозможно проектирование антикоррупционной политики. Сверх того, социологический анализ коррупции подводит нас к проблемам крайне важным и выходящим за проблематику собственно коррупции.

Социологический анализ коррупции крайне молод. Поэтому то, что вы прочитаете в этой главе, по большей части следует рассматривать не как «финальное знание», а как «кроки» для собственных будущих изысканий. И начнем мы с анализа возможных методов эмпирического изучения коррупции. Главное внимание будет уделено методам измерения коррупции. Причина очевидна – научное знание может развиваться только в той мере, в какой возможно измерение изучаемых объектов.

§ 2.1. Методы эмпирического изучения коррупции Если отвлечься от чисто академического интереса к проблеме коррупции и сосредоточиться на важной практической задаче формирования и реализации антикоррупционной политики, то изучение коррупции следует приравнять к военной разведке, без которой невозможно эффективное наступление. Врага надо знать, планируя наступательные операции; его надо постоянно изучать, чтобы понимать, правильно ли и эффективно реализуется антикоррупционная политика. Ведь коррупция обладает уникальными адаптивными способностями. Она видоизменяется и приспосабливается не только под воздействием антикоррупционной политики, но и сама по себе, в процессе изменений управленческих функций, политических и общественных условий и т.п. Поэтому мониторинг антикоррупционная политика должна включать коррупции, который, в свою очередь, должен обладать диагностическими возможностями. Тогда будет возможна постоянная приспособление к изменяющимся условиям и видоизменяющейся коррупции. Поэтому ниже, говоря об эмпирических методах изучения коррупции, мы будем иметь в виду практическую направленность этого изучения как средства мониторинга объекта антикоррупционной политики, имеющего две стратегические цели:

обеспечение обратной связи и диагностику.

С этой точки зрения изучение коррупции должно решать следующие задачи:

изучение общепринятых коррупционных практик (как у взяточников, так и среди взяткодателей);

вскрытие механизмов коррупционных сделок (от разовых до построения коррупционных сетей);

измерение уровня коррупции;

измерение структуры коррупции (по уровням и институтам власти, отраслям экономики и т.п., поиск «слабых мест»);

анализ факторов, способствующих коррупции;

выявления ресурсов антикоррупции;

выявление рисков антикоррупции и очагов возможного сопротивления антикоррупционной политике.

Решение поставленных выше диагностических задач может осуществляться с помощью следующих инструментов:

анализ функционирования органов власти;

изучение статистики (экономической, криминальной и т.п.);

изучение конкретных уголовных дел;

анализ законодательства;

интервью, фокус-группы, формализованные интервью и т.п.) соответствие между задачами и инструментами изучения коррупции.

Таблица 2.1.1. Соответствие между задачами и инструментами мониторинга (диагностики) коррупции* Изучение общепринятых коррупционных практик (как у взяточников, так и среди взяткодателей) Вскрытие механизмов коррупционных сделок (от разовых до построения коррупционных сетей) Измерение уровня коррупции Измерение структуры коррупции (по уровням и институтам власти, отраслям экономики и т.п., поиск "слабых мест") Анализ факторов, способствующих коррупции Выявление ресурсов антикоррупции Выявление рисков антикоррупции и очагов возможного сопротивления антикоррупционной политике * Если некоторый инструмент (столбец) может быть пригоден для решения соответствующей задачи (строка), то клетка, образованная пересечением этих столбца и строки затенена.

Таблица 2.1.1 позволяет увидеть, например, что на такую задачу, как «Анализ факторов, способствующих коррупции» работают все перечисленные инструменты. Однако это самая сложная и ответственная из задач, поскольку, в первую очередь, на нее опирается планирование антикоррупционной политики.

Кроме того, разноплановость коррупции как явления приводит к тому, что для анализа ее причин нужны все доступные инструменты.

Из таблицы видно также, что социологические техники применимы для решения всех перечисленных задач изучения коррупции. Это не удивительно, поскольку, речь идет не только о традиционных опросах общественного мнения. Вместе с тем, такой инструмент, как «Анализ законодательства» применяется для решения только одной задачи. Но важность этой задачи и решающая роль законов как потенциальных факторов, способствующих коррупции, делают этот инструмент крайне важным. Поэтому ему посвящена ниже специальная глава.

Ниже кратко описаны возможности использования остальных инструментов. Возможности социологических методов будут обсуждаться в отдельных параграфах.

АНАЛИЗ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ОРГАНОВ ВЛАСТИ

Напомним, что коррупция, с одной стороны, является следствием дисфункций бюрократической машины, а, с другой, – сама приводит к дисфункциям в силу победы частного интереса над интересом организации (органа, предприятия, учреждения и проч.). С этой точки зрения при анализе функционирования конкретной организации важно анализировать следующие позиции:

Как ставится задача перед данной организацией (соответствие реализуемость, контролируемость).

Как осуществляется внешний контроль за реализацией задач, поставленных перед организацией.

Какие ресурсы и полномочия передаются организации для ресурсов и полномочий данной организации.

Нетрудно видеть, что перечисленные выше пункты точно соответствуют описанной в главе 1 агентской модели. В соответствии с бюрократических организаций поставленные перед ними задачи и переданные ресурсы и полномочия дробятся и перетекают внутри организации на нижние уровни бюрократической иерархии. Это значит, что анализ по четырем перечисленным позициям должен повторяться при анализе внутреннего функционирования организации.

При этом следует учитывать, что коррупции в организации могут способствовать следующие причины:

расплывчатость целеполагания;

закрытость целеполагания;

формулировка целей и задач в категориях и терминах, затрудняющих контроль реализации;

закрытость распределения ресурсов и полномочий;

слабый контроль за распределением и использованием ресурсов и полномочий;

неоправданные дискреционные полномочия.

Из работ, посвященных «бюропатологии» в организациях4, следует, что в конфликте интересов между интересом принципала и частным интересом агента победа частного интереса обусловливается не только личными чертами конкретного должностного лица, но и сформированными системами взаимоотношений, традициями и т.п.

Такие свойства организаций, как обезличенные правила, излишняя См.: Crozier M. The Bureaucratic Phenomenon. Chicago: University of Chicago Press. 1964; Hummel R.

The Bureaucratic Experience, 2-nd ed. New York: St. Martin’s. 1982.

централизация решений, неэффективные коммуникации между иерархическими уровнями, групповое давление на работников, развитие отношений господства, не только приводят к коррупции, но и одновременно понижают способность организации самостоятельно выявлять и устранять свои дисфункции.

Таким образом, помимо собственно выявления коррупционеров в организациях, целесообразно регулярно проводить анализ функционирования организаций по специально разработанным диагностическим методикам, направленным на анализ перечисленных выше факторов и выявление указанных дисфункций. Регулярное проведение таких диагностических проверок будет образовывать подсистему организационного мониторинга коррупции.

ИЗУЧЕНИЕ СТАТИСТИКИ

Бытующий термин «объективная статистика» нередко вводит в заблуждение. Например, полагают, что статистика уголовных дел (в т.ч. отнесенных к коррупционным) может характеризовать уровень коррупции. К сожалению, это не так, и в этом виновата не статистика, а то обстоятельство, что показатели такого рода зависят не только от уровня преступности (коррупции), но и от эффективности противодействия коррупции, а также от того, какие преступления статистика относит к коррупционным. Поэтому данные «объективной»

уголовной статистики не могут привлекаться для мониторинга коррупции напрямую. Однако они могут привлекаться для совместного анализа с другими данными (социологическими, анализом прессы и т.п.). Кроме того, статистические данные крайне важны для анализа причин коррупции.

Данные международной статистики могут использоваться для установления места России среди других стран по уровню коррупции и по характеристикам, соответствующим факторам, способствующим коррупции. Сравнительный анализ различных стран по уровню коррупции проводят различные организации. Об этом будет подробно рассказано в следующем параграфе.

ИЗУЧЕНИЕ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ

Постоянное изучение уголовных дел по коррупции – мощнейший информационный ресурс для изучения коррупции. Однако он будет эффективным при двух условиях. Первое – унификация систем прокуратуры, судов. Второе – систематичность и полнота сбора информационных и аналитических задач. Последнее возможно при создании централизованной базы данных уголовных дел по коррупции.

Ниже приводится описание возможной структуры такой базы данных.

АНАЛИЗ ПРЕССЫ

Как следует из Таблицы 2.1.1, такой анализ обладает богатым информационным потенциалом для мониторинга коррупции. Однако этот потенциал может реализоваться только при наличии реальной свободы слова в стране. В данном случае свобода слова выступает не в качестве ценностной категории, а в качестве необходимого технологического условия любой антикоррупционной политики. Если верховная власть в стране намерена противодействовать коррупции, осознавать, что бюрократический контроль в коррумпированной стране всегда коррумпирован, а потому бесполезен. Следовательно, остается единственная возможность – гражданский контроль, который не осуществим без свободной прессы. Как и в случае анализа уголовных дел, сведения о публикациях, посвященных коррупции, целесообразно собирать в базу данных, которая была бы доступна для специалистов, журналистов и всех интересующихся.

§ 2.2. Разновидности проявлений коррупции Прежде чем продолжить изучение социологических подходов к изучению и диагностическому измерению коррупции, нам понадобится усовершенствовать язык, с помощью которого мы сможем описывать различные проявления коррупции. В этом параграфе мы рассмотрим различные проявления коррупции на разных уровнях социального взаимодействий.

Хорхе Луи Борхес в одном из своих сочинений приводит следующую древнюю китайскую классификацию животных:

«Животные подразделяются на: а) принадлежащих императору; б) набальзамированных; в) дрессированных; г) молочных поросят; д) сирен; е) сказочных; ж) бродячих собак; з) включенных в данную классификацию; и) дрожащих, как сумасшедшие; к) неисчислимых; л) нарисованных самой лучшей верблюжьей кисточкой; м) других; н) тех, которые только что разбили цветочную вазу и о) тех, которые издалека напоминают мух».

убедительное подтверждение того, насколько сложен окружающий нас мир, насколько трудно его познать и упорядочить. И, в очередной раз, мы напоминаем, что тем же свойством обладает разнообразие классификаций коррупционных действий, позволяющих взглянуть на функциональные особенности коррупции. При этом, как говорилось в § 1.5, мы ограничиваемся коррупцией, в которой принципалом выступают органы власти, и не рассматриваем коррупцию в корпорациях или других организациях, не связанных агентскими отношениями с государством. Кроме того, часто это будут не простые, а иерархические классификации, т.е. классификации, образованные сочетанием двух классификаций. При описании классификаций мы начнем с тех, которые связаны с высоким уровнем социального взаимодействий.

«ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ» КЛАССИФИКАЦИИ

характеризующие в общих чертах состояние коррупции в стране в целом или группе стран. Сначала рассмотрим простую классификацию, характеризуют коррупцию по масштабу и характеру. Алатас трактует их также как возможные стадии роста коррупции. Вот эта классификация:

I. Коррупция сравнительно ограничена и не имеет влияния на обширные сферы социальной жизни. Коррупция в основном сосредоточивается на верхнем уровне.

II. Коррупция становится весьма распространенной и охватывает все сферы жизни. Почти все делается с помощью взяток.

III. Коррупция разрушает общественный строй.

Хайденхаймер6 рассматривает четыре культурных типа, в рамках которых различается коррупция.

(родственных) отношениях.

отношений может служить Пример 4 из § 1.2.

«патрон-клинент». В качестве примера автор приводит общины Сицилии и Греции. Существуя до сих пор, они все еще остаются пленниками структур веры и власти, уходящих корнями в отдаленное прошлое. Защита здесь ищется за пределами семьи. Однако в сознании См.: Syed Hussein Alatas S.H. The problem of corruption. Singapure: Pang Guck Cheng, 1986. P.25.

См.: Arnold J. Heidenheimer. Perspectives on the Perception of Corruption //Political Corruption. PP.

141-154.

простых крестьян могущество сверхъестественного святого патрона или патрона из высшего класса смешивается, неопределенно переходя друг в друга. Связи с могущественным защитником сильны, идентификация с общиной слаба. Посредством клиентистских отношений, которые, в отличие от соседских отношений, базируются на свободном выборе сторон, развивается сильное чувство взаимных обязательств. Сверх взаимности глава семьи связывает свою и своей семьи голосовательную поддержку с усмотрением патрона. Клиент поддерживает зависимость от патрона, поскольку он ощущает нужду в поддержке, которую ему не может обеспечить ни семья, ни государство. Такого рода коррупция иногда называется в литературе патриархальной.

Система, основанная на современных отношениях «лидерпоследователь». Эта система характерна для работы «политических машин» большого американского города в нормальное (т.е. не слишком скандальное) время в первой половине XX века. Частично это сохранилось и сейчас в небольших городах. В России такая система имеет весьма широкое распространение. Эти общности отличаются от обсуждавшихся в предыдущей категории тем, что они являются широко открытыми урбанизированными центрами, основанными на дифференцированной экономике. Традиционно легитимизированные социальные и бюрократические элиты не имеют здесь значимого прямого влияния, поскольку «политическая машина» осуществляет решения и единственно важный вопрос, кем она возглавляется «политиком игры» (game politician) или «политиком выгоды» (gain politician). Однако многие аспекты отношений «лидер-последователь»

создаются по образцу клиентистских отношений в традиционной ситуации. Поскольку эти сообщества являются современными, они стимулируют изменения и адаптируются к ним. Таким образом, отношения политического обмена имеют тенденцию основываться на, во-первых, модели социального обмена и, во-вторых, на модели экономического обмена. В этой современной обстановке становятся доминирующей более гибкие и адаптивные экономические отношения.

Система, основанная на отношениях гражданской культуры.

Эта система отношений политического обмена превалирует в средних городах и пригородах Западной Европы и США в условиях развитого гражданского общества. Граждане не ощущают потребности действовать посредством влиятельных посредников для получения преимуществ закона или реализации административных программ.

Они развили сильную систему общественно одобряемых норм, поддерживаемую жизнеспособными добровольными ассоциациями, которые вознаграждают своих добровольных активистов в большей степени знаками морального одобрения, нежели деньгами или чем-то эквивалентным. Отношения политического обмена следуют модели диверсифицированного непрямого социального обмена. Грубая политическая взаимность на экономической основе, наподобие взяток, возникает очень редко. Политические обязательства в той мере, в какой они по-прежнему основываются на техниках экономического обмена, принимают изощренные и респектабельные формы, среди которых: благодарственные обеды, гонорары юристам, контракты с консультантами, взносы в избирательные фонды. Такие сообщества «чисты», поскольку политические лидеры не ограничены взаимными соглашениями со своими сторонниками из высшего класса.

Следующая, «географическая» классификация обобщает многие наблюдения исследователей коррупции. Ее «континентальная»

привязка не должна восприниматься как попытка унижения национального достоинства кого-либо, поскольку на каждом поименованных в данной классификации названием другого континента.

Западно-европейская модель. Для нее характерен низкий уровень коррупции, которая воспринимается обществом как явная аномалия, сопряженная с нарушением закона (класс I по Алатасу).

Этому способствует традиция, в которой высока доля гражданской культуры по Ходкинсону.

Часто коррупцию такого типа называют экономической. При этом имеется в виду, что коррупция является разновидностью теневых услуг. Коррупционные сделки случайны и редки. Постоянные коррупционные связи возникают еще реже и глубоко конспирируются.

Азиатская модель. Коррупция – привычное и общественноприемлемое культурное и экономическое явление, связанное с государства. Эту разновидность коррупции, в отличие от предыдущего случая, можно назвать социальной. Это означает, что коррупционные отношения теснейшим образом переплетены с другими социальными корпоративными и т.п. Здесь работают укорененные традиции. Следуя Jain7, можно напомнить о практики бакшиша в Средней Азии или о политических отношений, бытующей в некоторых восточно-азиатских странах, и базирующейся на обмене дружескими связями.

Долгое время Россия в той или иной степени соответствовала этой модели. Начало модернизации способствовало вытеснению ее западной моделью. Однако рост коррупции и культурно-исторические традиции привели к возврату азиатской модели. Тем не менее две перечисленные ниже возможности для нас также не закрыты.

Африканская модель. Власть продается «на корню» группе основных экономических кланов, договорившихся между собой (или сливается с ними), и политическими средствами обеспечивает надежность их существования. Переход к этой модели возможен при следующих условиях:

политическая власть в стране остается неконсолидированной;

См.: Jain A. K. Corruption: a Review / Journal of Economic Surveys, Vol. 15, No 1, 2001, pp. 71-121.

финансово-бюрократические группы под давлением инстинкта самосохранения прекращают противостояние и договариваются;

консолидированными финансово-бюрократическими группами и частью политической элиты.

Для страны это означает использование демократических процедур в качестве камуфляжа; экономика примитивизируется, удовлетворяя только самые основные потребности населения во избежание социальных потрясений и обеспечивая интересы узкой олигархической группы. В классификации Алатаса это коррупция в промежутке между вторым и третьим классами.

Латиноамериканская модель. Попустительство коррупции дает возможность теневым и криминализированным секторам экономики достигнуть могущества, соизмеримого с государственным.

Спохватившаяся власть оказывается на десятилетия втянутой в жесткое прямое противостояние с мафией, ставшей государством в государстве. Экономическое благополучие становится задачей не только недостижимой, но даже второстепенной на фоне других проблем. Постоянная политическая нестабильность увеличивает шансы установления диктатуры на волне борьбы с коррупцией, а вслед за этим возрастает вероятность перехода к африканской модели.

Следует подчеркнуть, что, как обычно, приведенные выше классификации описывают «идеальные типы», которые в реальной жизни могут реализовываться в виде различных смесей.

КЛАССИФИКАЦИЯ ПО СТРАТЕГИЯМ ГРУППОВОГО ПОВЕДЕНИЯ

Теперь с уровня стран спустимся на более низкий уровень социально порядка и поговорим о проявлениях коррупции как стратегиях поведения больших социальных групп. Имеется в виду, что члены общества, схожие некими общими признаками, условиями существования, встающими перед ними проблемами, выбирают сходные модели поведения. Они распространяются, демонстрируя другим свою эффективность в этих условиях, и закрепляются укореняющимися и воспроизводящимися практиками поведения. Эта укорененность и эффективность фактически институализируют такие практики, закрепляя их появлением теневых норм поведения. Мы рассмотри ниже три таких групповых стратегии.

Стратегия адаптации – самая распространенная. Граждане при решении своих бытовых проблем или предприниматели, преодолевающие проблемы своего бизнеса, компенсируют с помощью коррупции дефекты государственного регулирования. В некоторых случаях «покупка» посредством взяток государственных услуг есть стратегия компенсации дефицита услуг или низкого качества услуг, которые должны предоставляться государством. В других случаях взятка – способ преодолеть искусственно создаваемые препятствия, своеобразный теневой налог, плата за освобождение от навязывающего себя государства (чиновника).

Стратегия уклонения – следующая по распространенности. В этом случае она является продолжением правового нигилизма общества, о котором говорилось в предыдущей главе как об одном из факторов, способствующих коррупции. В этом случае взятка – плата за возможность нарушить закон или уклониться от некоторых обязанностей и обременений.

Следующая стратегия, которую мы рассмотрим, свойственна представителям бизнеса. Недавно выделенная, она получила название «захват государства» (state capture). Этим термином обозначают корпоративные и индивидуальные стратегии поведения бизнеса, направленные на установления теневого контроля за принятием властных решений, имея в виду и разные ветви власти, и разные уровни власти (центральный, региональный и т.п.)8. К ней относится теневой лоббизм в органах власти, покупка президентских указов или постановлений правительства, установление коррупционного контроля над политиками и партиями и т.п.

Другая стратегия может быть названа «захват бизнеса» (business capture). Под этим можно понимать совокупность стратегий и тактик власти, с помощью которых власть в лице своих представителей или, даже, организаций, стремится обеспечить теневой контроль над бизнесом с целью коллективного и (или) индивидуального извлечения административной ренты9. В этом случае рента обеспечивается не получаемыми взятками, а непосредственно источниками, на которых они произрастают, – бизнесом и доходом от него.

Это две универсальные стратегии, поскольку в тех или иных размерах и формах они наличествуют всегда. Обе они являются проявлением общей стратегии борьбы за обладание ресурсом, которого нет (или не хватает) у одной стороны, но есть (имеется в избытке) у рассматриваются как разновидности коррупции, в связи с тем, что эти стратегии реализуются посредством противозаконных или теневых средств. Универсальность этих стратегий проявляется и в том, что они реализуются соответствующими социальными группами всегда, во всех странах, но в разных формах и в разной степени.

КЛАССИФИКАЦИИ ПО ТИПАМ КЛИЕНТОВ

Спустимся ниже еще на один уровень и будем рассматривать теперь коррупционные отношении и коррупционные взаимодействия.

См.: Seize the State, Seize the Day: State Capture, Corruption, and Influence in Transition Economies (World Bank Policy Research Working Paper 2444), September, 2000. – J. Hellman, G. Jones, and D.

Kaufmann.

См.: Разнообразие стран и разнообразие коррупции (Анализ сравнительных исследований).

Аналитический доклад. – Региональный общественный фонд «Информатика для демократии»

(Фонд ИНДЕМ). Москва, 2001 (http://www.anti-corr.ru/an_study.shtm).

Мы видели в § 1.3, что коррупционные действия агента могут осуществлять во взаимодействии с третьими лицами – клиентами.

Структурируя разнообразие этих третьих лиц, мы получим первую классификацию коррупции. Естественно, в качестве вырожденного (простейшего) случая сюда войдет тот, в котором клиент отсутствует, т.е. агент извлекает выгоду из своего положения без посредников, злоупотребляя служебным положением. Типичный пример – растрата «казенных средств». Часто с этой разновидностью связывают понятие «злоупотребление служебным положением». Но злоупотребление всегда сопровождает любые коррупционные действия, поэтому здесь мы вводим для этой разновидности специальный термин – монокоррупция.

Все разновидности коррупционных действий делятся, прежде всего, на две категории – коррупция, сопровождаемая взаимодействием с клиентами, не являющимися в этой своей ипостаси должностными лицами, и клиентами, которые участвуют третьей стороной в коррупционных действиях, будучи должностными лицами. Первый случай мы называем экзогенной коррупцией (т.е. порожденной внешними факторами), а второй – (порожденной внутренними факторами).

Сделанная выше оговорка означает следующее. Представим себе работника пожарного надзора, остановленного инспектором ГАИ, когда первый возвращался со своей дачи домой. Давая взятку инспектору, работник пожарного надзора выступал не в качестве должностного лица, а в качестве рядового гражданина. Хотя в данном случае взаимодействуют два должностных лица, но только одно из них в этом взаимодействии является агентом в смысле определения коррупционного поведения (§ 1.3.). Поэтому данный случай относится к экзогенной коррупции.

В эндогенную коррупцию частным вырожденным случаем входит монокоррупция. Остальные случаи характерны тем, что коррупционные действия осуществляются при сговоре нескольких агентов.

Существуют четыре логические возможности при таком сговоре.

Первая – горизонтальная коррупция: в сговоре участвуют агенты, не находящиеся друг с другом в принципал-агентских отношениях. Это могут быть, например, представители разных ведомств или агенты, имеющие общего принципала. Типичный для России пример:

губернатор дает взятку чиновнику Министерства финансов за «расположение» последнего. Тут важно отметить вот что: губернатор может находиться в зависимости от чиновника Минфина в силу решений, которые тот может принять. Но эта зависимость не порождается агентскими отношениями между ними. Очевидно, что у них разные принципалы.

Вторая и третья возможности – это нисходящая коррупция и восходящая коррупция: в этих случаях агент и клиент находятся одновременно в агентских отношениях либо непосредственно, либо через промежуточных принципалов, т.е. являются частью одной иерархической цепочки. При нисходящей коррупции клиентом, т.е.

лицом, дающим взятку, является должностное лицо, находящееся выше в иерархии. При восходящей коррупции клиентом, т.е. лицом, дающим взятку, является должностное лицо, находящееся ниже в иерархии. (Эти два термина указывают на направление движения взяток: вниз или вверх). Рассмотрим теперь типовые примеры.

Восходящая коррупция очевидна, распространена и легко распознаваема. Под это определение попадают все случаи, когда должностные лица передают часть собранного ими коррупционного дохода вышестоящему начальству. Тем самым обычно покупается защита постоянного коррупционного дохода, которую может обеспечить начальство. Одновременно покупается лояльность этого начальства по отношению к коррупционной активности подчиненных, поскольку на начальстве обычно лежит контрольная функция за выполнением подчиненными агентского соглашения.

Нисходящая коррупция менее очевидна. Действительно, зачем начальнику платить взятки своим подчиненным? Вот пример.

Представим себе страну, молодую демократию, в которой губернаторы провинций избираются населением, а мэры городов назначаются губернаторами. Предположим, что губернатору в ближайшие месяцы предстоят перевыборы. Нас не удивит, что сей политический муж административным ресурсом. Но его собственный ресурс частично раздроблен и передан вниз его агентам-мэрам. Например, губернатор не контролирует напрямую избирательные участки. Поэтому губернатору важно, чтобы мэры воспользовались на выборах своим административным ресурсом для победы на выборах именно его, действующего губернатора. Понятно, что использование административного ресурса на выборах – противозаконное действие.

Поэтому для обеспечения лояльности мэров губернатор будет использовать теневые рычаги. Одному губернатор намекнет, что повлияет на прокурора, чтобы тот не возбуждал против мэра дело о злоупотреблениях властью. Другого соблазнит, издав распоряжение о передаче какой-нибудь собственности с провинциального уровня на муниципальный уровень, и т.п. Итак, губернатор будет использовать принадлежащую ему власть не для решения тех задач, которые поставил перед ним избравший его принципал – население провинции, а для своих корыстных целей – удержания власти любой ценой. При этом взятки, в различных, не обязательно денежных, формах передаются от принципала агентам. Значит – это нисходящая эндогенная коррупция.

Наконец, последняя, четвертая возможность – это смешанная взаимодействующие коррупционеры находятся друг с другом (в перечисленных выше. Таким образом взаимодействуют обычные коррупционные сети – группы коррупционеров, объединенных на долгосрочной основе для извлечения корыстной выгоды из своего положения.

Экзогенная коррупция может быть разбита на две крупные группы. Первую мы обозначим как бытовая коррупция. В этом случае государственных вузах и медицинских учреждениях, в военкоматах и отделениях милиции. Понятно, что перечислены далеко не все разновидности бытовой коррупции. Ко второй группе относится деловая коррупция, в которой в качестве клиентов выступают представители негосударственных организаций (юридических лиц).

Это могут быть представители бизнеса, общественных организаций или других организаций, не являющихся властными органами (иначе взаимодействуя с должностными лицами и вступая с ними в коррупционные сделки, эти представители отстаивают интересы своих организаций. Например, если владелец ресторана вечером на пути домой остановлен автоинспектором, то взятка последнему должна быть отнесена к бытовой коррупции. Если тот же владелец ресторана дает взятку представителю санэпидемнадзора, пришедшему в ресторан для очередного «осмотра», то эта сделка относится, естественно, к деловой коррупции.

Деловую коррупцию можно, в свою очередь, делить на сферы, к которым принадлежат соответствующие организации. Мы можем говорить о коррупции в торговле, в нефтедобыче, в науке, в журналистике.

Есть, наконец, специфический тип клиентов, коррупционное взаимодействие которых с должностными лицами трудно отнести к одному из двух указанных выше видов коррупции. Это представители преступного мира. С этой целью можно выделить специальный вид экзогенной коррупции – криминальную коррупцию. В данном случае обеспечения интересов его криминальной деятельности. Милиционер, преступления его банды, вовлечен в криминальную коррупцию.

Следующая схема дает общее представление об описанных выше разновидностях коррупции.

Рисунок 2.2.1. Иерархическая классификация коррупции по типам клиентов

КЛАССИФИКАЦИИ ПО ТИПАМ АГЕНТОВ

Выше разные проявления коррупции классифицировались по типам клиентов. То же самое можно сделать в отношении разнообразия агентов, вступающих в коррупционные сделки.

верхушечную коррупцию. Различение осуществляется на основании уровня должностных лиц, принимающих решения и масштабов принимаемых решений. Причем второй критерий важнее. Например, высокое должностное лицо, скажем, заместитель министра, может, используя свое служебное положение, пристроить на невысокую должность в своем министерстве кого-то из дальних родственников10.

Понятно, что этот случай может быть отнесен к низовой коррупции.

Но если референт заместителя министра – чиновник небольшого ранга – за взятку повлияет на исход крупного государственного тендера, такая коррупция должна относится к верхушечной. Следует сказать, что возможны случаи, когда какое-либо проявление коррупции будет трудно относить к одному из двух указанных видов.

В части, связанной с бытовой коррупцией, агенты – получатели взяток – могут классифицироваться по сферам государственных услуг, к которым прибегают граждане, взаимодействуя с государством. В этот перечень могут попасть, например:

социальное обеспечение;

Ясно, что это не все возможные сферы соприкосновения граждан и государства. Кроме того, эти сферы могут также делиться на отдельные зоны. Например, образование может делиться на среднее и высшее.

граждан и государства будет приписываться термин коррупционный рынок. Использование этого термина имеет не только метафорический смысл. Конечно, особенно в сфере бытовой коррупции, в которой долгосрочные коррупционные отношения, коррупционные сделки Такую разновидность коррупционных действий часто называют непотизм.

имеют многие признаки обычного рыночного обмена. Коррупция здесь превращается в своего рода рынок теневых услуг. Кроме того, читатель увидит в следующей главе, что разные сферы обладают разными свойствами, которые можно интерпретировать в традиционных экономических терминах спроса, цены товара, объема рынка и т.п.

В сфере деловой коррупции крайне важно, какой орган власти представляет агент, вступающий в коррупционное взаимодействие с клиентом. Это обстоятельство может порождать несколько классификаций, образованных разными основаниями, например:

уровень власти;

ветвь власти;

орган исполнительной власти.

КЛАССИФИКАЦИИ ПО ТИПАМ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ АГЕНТА И КЛИЕНТА

Во всех случаях коррупционных взаимодействий, в которые вступают агенты и клиенты тех или иных типов, описанных выше, эти взаимодействия могут иметь различный характер. Можно рассмотреть несколько классификаций самих коррупционных взаимодействий.

(Понятно, что речь идет сейчас об эндогенной коррупции.) Первая классификация крайне проста, но вместе с тем очень важна. В соответствие с ней все взаимодействия делятся на две категории: первая – кратковременное взаимодействие; вторая – долговременное взаимодействие.

Примерами кратковременных коррупционных взаимодействий может служить взятка автоинспектору на дороге или оплата услуг репетитора, в которую входит взятка за прием в вуз независимо от качества подготовки абитуриента. В первом случае взаимодействие длится минуту, во втором – месяц. Но в обоих случаях речь идет о разовом взаимодействии, после которого стороны забывают друг о друге. Для таких взаимодействий уместно использовать термин коррупционная сделка.

Теперь приведем примеры долговременных коррупционных взаимодействий. Первый пример: коррупционная связь между наркодилером и сотрудником районного отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Второй пример: связь между руководством крупной компании и высокопоставленным чиновником, лоббирующим на своем рабочем месте ее интересы. Мы видим, что в первом случае речь идет о низовой, а во второй – о верхушечной коррупционный контракт, понимая, что контракт не обязательно должен фиксироваться на бумаге и заверяться нотариусом.

образована как пересечение трех классификаций, одна связана с полномочиями агента, другая – с интересами клиента, третья – с характером инициативы. Рассмотрим эти классификации.

Многообразие полномочий (типов властных решений) агента следующую простую классификацию (предполагая, конечно, что возможны и другие):

целеполагание, законодательство, планирование политики, подготовка и принятие стратегических решений. Примеры – постановлений правительства);

распределение ресурсов. Типичный пример – распределение заказов на госзакупки, другой пример – распределение государственных субсидий (см. Пример 2 в § 1.2);

оказание услуг. Примеры – регистрация прав собственности, оформление заграничных паспортов, оформление пенсии.

контроль за соблюдением норм (пример – автоинспекция).

Интересы клиентов, прибегающих к коррупции для решения своих проблем, также чрезвычайно многообразны. Мы сведем здесь все это многообразие к трем категориям, отражающим возможные мотивы, по которым клиенты решаются прибегать к коррупции. Вот они:

достижение. Действия клиента в этом случае направлены на (поступление в вуз, приобретение квартиры, получение избегание. Действия клиента направлены на предотвращение ущерба, сопряженного с наложением предусмотренных преследование), обременений (налоги) или обязанностей конкуренция. Действия клиента направлены на нанесение правоохранительных органов по созданию проблем для конкурентов. К этому же классу относится Пример 5 из § 1.2.

Характер взаимодействия при коррупционном взаимодействии с следующими категориями:

A. активной стороной является агент. В частности, он может искусственно создавать условия, подталкивающие клиента к необходимости коррупционной сделки;

B. активной стороной является клиент;

C. ситуация стандартна, обе стороны предполагают, что их «встреча» закончатся коррупционной сделкой, по крайне мере, это трактуется как норма.

Теперь посмотрим, как соотносятся эти классификации при взаимодействии клиентов с различными мотивами с агентами, иллюстрируется в Таблице 2.2.1. При этом мы предполагаем, что речь идет о стране с высоким распространением коррупции.

Таблица 2.2.1. Взаимодействие мотивов клиентов и полномочий агентов при коррупционных взаимодействиях. Затенены клетки, соответствующие не реализующимся (или крайне редким) сочетаниям.

Номера в клетках проставлены для последующих комментариев. Буквы указывают на типичный характер инициативы при взаимодействии Функцию целеполагания (и смежные с ней функции) власть осуществляет самостоятельно, ограничиваясь консультациями с обществом и учитывая его интересы. Поэтому здесь коррупция возможна только при наличии собственной активности клиентов.

Клетка 1 соответствует случаю продвижения решений, которыми клиенты стараются обеспечить условия, благоприятные для них.

Пример – получение налоговых льгот. Клетка 3 соответствует продвижение решений, препятствующих конкурентам. Пример – установление таможенных или иных ограничений для иностранного бизнеса. В обоих случаях мы имеем дело с захватом государства.

корреспондируется с реализацией мотива достижения у клиентов. При оказании услуг (клетка 7) чаще всего формируются барьеры и дефицит услуг, которые побуждают клиентов прибегать к коррупции. Поэтому тут первична инициатива агентов. Однако это не исключает возможность иных вариантов в отдельных коррупционных сделках.

При распределении ресурсов (клетка 4) первична инициатива клиентов.

Однако при масштабной коррупции тендеры часто становятся планируемым исходом.

коррумпированной (налоговые службы, таможня, автоинспекция и т.п.), в ней быстро формируется коррупционный теневой рынок со своими нормами, расценками и т.п. Поэтому здесь чаще всего реализуется ситуация презумпции коррупционных отношений (клетка 11). Клетка 12 соответствует случаю, когда бизнес по своей инициативе покупает услуги власти по преследованию конкурентов или перехвату чужой собственности (Пример 5 из § 1.2).

Указанные соотношения могут учитываться при планировании антикоррупционной политики и антикоррупционных программ в конкретных сферах и ведомствах.

§ 2.3. Международные индексы коррупции предназначены для сравнения друг с другом по уровню коррупции различных стран. Как будет видно из следующей главы, эти индексы активно используются в сравнительных исследованиях коррупции11.

«Индекс восприятия коррупции» Transparency International «Индекс восприятия коррупции» («Corruption Perceptions Index», далее CPI), разработанный специалистами Transparency International (TI) – международной общественной организации, занимающейся противодействием коррупции, является одной из наиболее известных разработок в области сравнительной оценки коррупции в разных обеспечивающий ранжирование государств по уровню совокупной Здесь дается обзор общих подходов. Более подробные сведения, включая технику построения различных индексов, можно найти в докладе Фонда ИНДЕМ ««Разнообразие стран и разнообразие коррупции», размещенном на сайте Фонда (www.indem.ru).

коррумпированности – то есть учитывающий разные виды и формы коррупции.

CPI рассчитывается с 1995 года на основе анализа данных различных исследований, проводящихся независимыми институтами в различных странах мира. Количество государств, входящих в Индекс, зависит от наличия достаточного количества надёжной информации по конкретной стране. В 2002 году в CPI вошло 102 страны мира.

Приведем для начала выдержки из CPI 2002 года. При формировании данной таблицы было отобрано несколько стран из числа наименее коррумпированных (места 1 и т.д.), Россия и страны с сопоставимым уровнем коррупции (71 место в CPI 2002) и несколько стран с наибольшим уровнем коррупции (102 место наихудшее)12.

«Балл индекса» отражает агрегированную оценку восприятия коррупции предпринимателями и аналитиками по данным серии различных исследований в одной стране, и оценивает его от «Количество исследований» - количество исследований, проведенных в стране по этой проблеме. В общей сложности десятью независимыми организациями было проведено 15 исследований, для того, чтобы быть включенной в ИВК; каждое исследование должно проводиться в группе стран; в стране должно было быть проведено как минимум опроса. «Стандартное отклонение» указывает на разброс в оценках различных источников внутри одной страны: чем выше эта величина, тем больше разница в восприятии коррупции в стране различными источниками. «Min/max» значение демонстрирует наивысшую и самую низкую оценки различными источниками.

Полную версию CPI 2002 вместе с пресс-релизом на русском языке можно найти на сайте Transparency International по адресу: http://www.transparency.org/.

Таблица 2.3.1. Фрагменты данных Индекса восприятия коррупции (CPI) за 2002 г.

CPI основывается на достаточно тщательно разработанной методике. Тем не менее, далее будет продемонстрировано, что не всех потенциальных проблем можно избежать, и многие аспекты методики оказываются на практике достаточно спорными. По ходу анализа методики построения CPI будут освещаться различные теоретические аспекты, по большей части имеющие универсальное значение для построения индексов и сравнительных исследований в сфере коррупции.

Первый и, быть может, самый принципиальный момент в трактовке CPI связан с использованием термина «восприятие», что указывает на возможную субъективность результата. Почему же авторы обратились именно к восприятию? Ответ на этот вопрос можно получить, попытавшись ответить на вопрос об альтернативных противного».

ООН в 1990-1994 годах проводила сравнительные исследования коррупции на основе сопоставления статистических данных из различных стран бытуют различные определения коррупции, что ведёт к неоднозначному пониманию самого явления. Поэтому более коррумпированными оказывались страны, где коррупция определялась шире. Во-вторых, государственные статистические данные зависят, как отмечалось выше, от интенсивности борьбы с коррупцией – чем она интенсивнее, тем больше фиксируется случаев коррумпированности.

Поэтому коррумпированность была выше в странах, которые успешно с ней боролись, а не в тех, где о ней предпочитали молчать. Наконец, ещё одна проблема связана с природой такой информации: в основном, это статистика возбуждённых уголовных дел и уголовных дел с вынесенным обвинительным приговором суда. Вопрос в том, какие данные следует считать более точными. В первом случае есть коррумпированности.

Следовательно, как можно предположить, кроме субъективного восприятия, у нас практически нет иного источника информации по межгосударственной сопоставимости. А этот аспект принципиален как для CPI, так и для других исследований.

Теперь проанализируем источники формирования CPI.

CPI рассчитывается на основе данных за последние три года. Так в CPI 2002 были использованы данные за 2000-2002 годы. В связи с этим «смещением» – каждый год на один год – мы сталкиваемся с постоянным изменением списка используемых социологических опросов и, естественно, организаций, эти исследования проводивших.

требования. Они касаются, прежде всего, методического единообразия проведения исследований в разных странах. Это необходимо для обеспечения сопоставимости данных в рамках одного исследования.

Необходимо отметить, что в качестве потенциальных источников использовались только те опросы, которые предоставляли ранжирование стран по уровню коррупции. Так в 2002 году в разработке CPI использовались исследования из 15 исследований, проведенных десятью организациями по всему миру.

Руководство TI при отборе источников отдает предпочтение регулярно проводящимся исследованиям. Причиной этого является тот факт, что сопоставление и усреднение результатов серии исследований позволяют снизить влияние потенциальной ошибки на общую динамику CPI. Источниками такой ошибки могут быть различные воздействия на общественное мнение, которые создают образ значительного изменения ситуации с коррупцией на «пустом» месте.

Другая принципиальная проблема, являющаяся следствием упомянутых особенностей подбора данных, – это сопоставимость результатов CPI разных лет. Это похоже на проблему построения индекса цен на основе потребительской корзины. Очень сложно сравнивать цены на ассортимент товаров, который всё время меняется.

Точно так же и с CPI. Из-за постоянного изменения источников и методик сбора данных исходными организациями некорректно было бы сравнивать результаты ранжирования стран CPI 1999 и CPI 2002.

Сами авторы CPI отмечают, что изменения в индексе могут быть вызваны не только изменениями в уровне коррумпированности, но и изменениями информационной базы, в том числе из-за смены методических принципов формирования первичных данных.

Помимо указанных временных ограничений сопоставимости социолого-статистических данных, использующихся для построения CPI, и, как следствие, ограниченной сопоставимости результатов CPI разных лет, существует и проблема смыслового наполнения понятия «коррупция».

В некоторых работах предлагается разделять коррупцию на непотизм (т.е. служебное покровительство родственникам и своим людям, кумовство, блат) и собственно финансовую, денежную коррупцию. Основания такого деления очевидны. Тем не менее, в данных исследованиях не проводится жёсткого разграничения между такими типами коррупции. Она рассматривается более или менее обобщённо. Также не производится жёсткого разграничения между административной и политической коррупцией. Исключением является лишь исследование Всемирного банка (World Bank – WB), которое базируется на предположении, что в некоторых странах доминирует высшая политическая коррупция, в то время как в других – низовая административная.

Ещё одна проблема связана с оценкой уровня коррупции.

Проиллюстрируем её классическим примером. Рассмотрим ситуацию, когда 10% государственных служащих берут взятки 5 раз в год по 200$, что приводит к получению взяткодателями выгоды в 1000$ в каждом случае.

Вопрос в том, что считать уровнем коррумпированности:

1) частоту взяточничества – 10% государственных служащих взяткополучателями или всеми вместе?

3) потери для взяткодателей?.

Мы видим снова, что коррупция существенно многомерна. К этой проблеме мы будем возвращаться снова.

Кроме того, предположим, что несколько высших чиновников берут очень большие взятки, а на низшем уровне множество чиновников берут незначительные суммы. Очевидно, что наверху всё это делается реже, но в объёмах сопоставимых с суммой всех взяток на всех низших уровнях. Исследования Мирового банка показали, что на практике нет чёткой зависимости между уровнями развитости этих видов коррупции. Нельзя утверждать однозначно, что развитие одного вида коррупции возможно исключительно за счёт другого. Как это ни парадоксально, однозначно можно определить лишь полное отсутствие оценивании масштаба коррупции возникает множество проблем.

коррумпированности. То есть теоретически эти источники в чистом виде плохо поддаются сопоставлению. Тем не менее, достаточно высокая корреляция между различными источниками позволяет авторам CPI говорить о незначительности упомянутых различий.

использования в CPI человеческого восприятия – субъективных оценок. Прежде всего, отметим, что часть опросов ориентирована на резидентов, то есть жителей данной страны. Очевидно, что они будут оценивать коррупцию, исходя из культурных установок, характерных для данной нации. Другая часть опросов ориентирована на эмигрантов и экспатриантов. В этом случае возможен своеобразный «диалог культур». Насколько существенны эти различия, авторы CPI предлагают судить нам, отмечая лишь высокий коэффициент корреляции между разноплановыми исследованиями.

Далее, необходимо выделить принципиальные различия между опросами общественного мнения и опросами экспертов. Очевидно, опросы экспертов менее подвержены опасности попасть под влияние различных средств манипулирования общественным мнением.

Эксперты обладают и большим объёмом информации, чем простые граждане. Проблема в том, что эта осведомлённость может быть смещена в сторону коррупции на высших уровнях власти, в то время как простые люди более осведомлены о низовой коррупции. Кроме того, эксперты могут быть предубеждены против определённых видов коррупции и, в то же время, могут рассматривать другие виды как менее значимые. Аналогично, общественное мнение может быть более лояльным по отношению к мелкому взяточничеству и злоупотреблениям.

Кроме уже упоминавшихся особенностей, можно выделить ещё два вида предубеждений, возможных при проведении опросов общественного мнения по вопросам коррупции. Если опрашиваются жители одной страны, то они могут завысить или занизить уровень коррупции в ней из-за культурных особенностей восприятия. Но для этой проблемы есть решение: этого не происходит, если им предлагается распределить группу стран по коррумпированности – провести ранжирование. В этом случае страны оцениваются на основе единых принципов. Но в этом случае мы можем столкнуться с предубеждением против конкретной страны. Классическим примером, могут служить Великобритания и Франция, жители которых, как считается, не очень жалуют друг друга.

Ещё одна сложность при оценке и анализе коррупции заключается во влиянии СМИ на восприятие рассматриваемых вопросов. Безусловно, люди в своих суждениях в значительной степени ориентируются на СМИ. В некоторых странах влияние СМИ на восприятие коррупции может быть решающим. В других государствах, где свобода СМИ подавляется, такого влияния может и не быть, а сама проблема коррупции может оставаться скрытой от общественности. Можно напомнить, к примеру, что активное обсуждение проблемы коррупции в СССР, да и само использование этого термина применительно к самим себе, началось только во второй половине 80-х годов прошлого века, одновременно с «гласностью».

Подводя итоги обсуждения CPI, хотелось бы ещё раз отметить, что вышеизложенное не является единственно возможной точкой зрения. «За» предложенный сотрудниками TI подход говорит сам факт ежегодного создания CPI и налаженная система сравнения различных государств по вопросам коррумпированности. С точки зрения авторов CPI, сила этого индекса заключается в использовании разнообразных по своей природе данных. В связи с тем, что все источники демонстрируют высокую взаимную корреляцию, специалисты TI предлагают считать его свободным от упомянутых проблемных моментов или, по крайней мере, считать эти проблемы взаимно компенсируемыми. Определённый плюс состоит и в том, что результаты TI коррелируют с результатами других исследований в данной сфере. В большинстве случаев удаётся теоретически обосновать полученные характеристики стран.

Однако существуют и определённые проблемы в теоретическом обосновании процедур построения CPI. Так, можно отметить, что практически все проблемы CPI решаются путём демонстрации высокой корреляции между источниками. Но это и естественно, ведь некоторые источники, например Freedom House, используют другие источники, которые в свою очередь вошли в CPI. Ситуация осложняется тем, что большинство упомянутых организаций ведут свои проекты не первый год и используют материалы за несколько предшествующих проведению исследований лет. Это увеличивает вероятность «перекрёстного» использования одних и тех же материалов в различных исследованиях. Простым примером может служить использование CPI 1999 в работе Freedom House, которая, в свою очередь, используется в CPI 2000. Подобное может произойти и во множестве иных комбинаций, что способно порождать искажения при подсчёте корреляции между источниками CPI.

Тем не менее, ещё раз подчеркнем, вопрос корреляции не такой уж и простой, и требует подробного анализа, после которого, действительно, можно будет говорить об адекватности инструментария реальной ситуации.

ПРОЕКТ FREEDOM HOUSE «ТРАНЗИТНЫЕ ОБЩЕСТВА»

Эта организация была создана в семидесятые годы и приобрела значительный авторитет и известность благодаря целому ряду комплексных исследовательских разработок в экономической, политической и социальной областях. Среди них можно упомянуть исследования «Свобода в мире» (Freedom in the World), «Свобода прессы» (Press Freedom Survey), «Транзитные общества» (Nations in Transit), «Монитор свободы» (Freedom Monitor), «Век демократии»

(Democracy’s Century) и другие. Далее будет представлен краткий обзор исследования «Транзитные общества» (NIT), в котором фигурирует феномен коррупции.

Следует отметить, что главной особенностью разработок Freedom House является определение обобщенного состояния страны с точки зрения свободы. Под этой оценкой подразумевается комплексная экономическая, социальная и политическая характеристика. Отличием методики FH является отнесение государства к большим категориям – «Свободное», «Частично свободное» и «Несвободное» (Free, Partly Free, Not Free). Благодаря такому «неконкурентному» распределению стран по категориям, сама собой исчезает опасность некорректного сравнения стран друг с другом. Здесь сложнее ошибиться с оценкой состояния дел в стране. Тем не менее, у данного подхода есть и недостаток, заключающийся в несколько меньших возможностях операционализации или практического использования полученных результатов.

«Транзитные общества» (“Nations in transit”, далее NIT) – это комплексное описание различных экономических, социальных и политических процессов в 28 посткоммунистических государствах, пишется доклад с качественным описанием, сопровождаемый сравнительными количественными материалами. Исследование периодически повторяется, и последнее датируется 2001 годом.

В 1998 году в этом исследовании появились нововведения. Было проблемам, в каждом отчёте были выделены секции макро- и микроэкономики, была обособлена секция по коррупции.

Каждый доклад по стране разделен на девять главных секций.

справедливыми; развитие многопартийных систем; общественное участие в политическом процессе.

2. Секция гражданского общества оценивает переменные: рост неправительственных организаций, их организационные способности и финансовую устойчивость и юридическую и политическую среду, в которой они функционируют; развитие свободных профсоюзов;

участие групп интересов в политических процессах.

рассматривает такие факторы: юридическую структуру и фактический статус средств печати, включая преследование журналистов и редакционную независимость; появление материально независимой жизнеспособной частной прессы; доступ в Интернет для частных граждан.

4. Секция управления и государственной службы рассматривает фактическую силу законодательных органов; децентрализацию;

обязанности, процедуры выборов и использующиеся механизмы управления органов местного самоуправления; законодательную и исполнительную открытость и прозрачность.

5. Секция верховенства закона выдвигает на первый план конституционную реформу и защиту прав человека; реформу уголовного кодекса; судебную власть и судебную независимость;

статус этнических меньшинств.

6. Секция коррупции анализирует восприятие коррупции в государственной службе; деловые интересы высших политиков;

законы о финансовых разоблачениях и конфликтах интересов в политике; а также антикоррупционные инициативы.

7. Секция приватизации рассматривает юридическую структуру приватизации, а также фактическое состояние процесса приватизации.

8. Секция макроэкономической политики охватывает налоговую реформу; финансовую и валютную политику; банковскую реформу.

собственности; ценовую либерализацию; способность управлять бизнесом; международную торговлю и иностранные инвестиции;

энергетическую отрасль.

Процедура построения рейтинга для страны близка методу экспертных оценок Делфи. На первом этапе авторы каждого из докладов по странам выставляют те или иные, адекватные на их взгляд, баллы по шкале от 1 до 7, чем лучше ситуация, тем меньше балл.

консультантам проекта, которые на общем заседании на основе консенсуса корректируют начисленные баллы. На заключительном, третьем этапе все результаты проверяются Комитетом по рейтингам FH. Опять же, лучшие результаты соответствуют низким значениям оценок.

политических секций и трёх экономических секций соответственно.

Затем в эту работу включаются материалы наиболее свежего исследования «Свобода в мире» – для упрощения сравнительной работы. Также добавляются данные о корреляции переменных NIT с динамикой внутреннего валового продукта. В итоге получается набор различных аналитических рейтингов в шкалах от 1 до 7 по самым разнообразным аспектам общественной жизни в странах переходного типа.

Этот проект FH примечателен тем, что использует практически в чистом виде технологии экспертных оценок и является весьма интересной попыткой сконцентрировать внимание на сравнительно однородной группе государств. Учитывая эти особенности, NIT обладает очень серьёзным аналитическим потенциалом.

Использование экспертных технологий, безусловно, является преимуществом при анализе многих латентных (т.е. скрытых) факторов, плохо поддающихся формализации и измерению. Однако обращение к соответствующей методологии неминуемо приводит к росту вероятности характерных ошибок. В данном случае это, конечно же, риск получить субъективную оценку ситуации. Различные методы подавления субъективности экспертных оценок могут лишь снизить этот риск, но никогда не позволят полностью и гарантированно избежать ошибок. Хотя, следует признать, что фактически ни один метод оценивания не обеспечивает полного отсутствия ошибок.

«ИНДЕКС ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СВОБОДЫ» HERITAGE FOUNDATION

Впервые «Индекс экономической свободы» (“Index of Economic Freedom”, далее ИЭС) был разработан Heritage Foundation совместно с Wall Street Journal в 1995 году. Как явствует из названия и основной ориентации организаций, основное внимание в нём уделяется экономическим и инвестиционным вопросам. Тем не менее, учитывается и влияние коррупции на экономические процессы, поэтому можно считать рассмотрение здесь этого исследования обоснованным.

В данном проекте экономическая свобода определяется как отсутствие государственного, административного принуждения или ограничения на производство, продажу и потребление товаров и услуг за пределами необходимыми для защиты и поддержания самой свободы.

Несколько слов о системе сбора информации. Для создания ИЭС неправительственных организаций, международные и национальные опросы общественного мнения и так далее. Информация о состоянии страны получается не только от резидентов этой страны, но также из внешних источников, что повышает объективность оценок.

ИЭС является масштабным исследованием (в нем описывается более 160 стран). Он обновляется ежегодно, благодаря этому сохраняется определённый уровень актуальности, хотя наиболее динамичные процессы далеко опережают ИЭС по скорости. Особенно это относится к динамике ситуации в переходных обществах, в которых принципиальные изменения плохо предсказуемы и очень стремительны. Кроме того, до сих пор ИЭС является одним из наиболее комплексных индексов, учитывающих самые разнообразные факторы: торговая политика, фискальная политика, государственная иностранные инвестиции, банковская сфера, зарплаты и цены, права собственности, государственный сектор и чёрный рынок.

Следует учитывать, что оценки этих 10 обобщённых факторов «подчинённых» характеристик. Возьмём, к примеру, фактор «Торговая политика». В него входят такие переменные как средняя тарифная ставка, нетарифные барьеры и коррупция в таможенной службе. К сожалению, конечному пользователю доступна лишь информация об итоговых оценках факторов. Данные о значениях, соответствующих их составляющим, отсутствуют.

Далее, на основе этих факторов строится итоговая оценка экономической свободы, являющаяся усреднённым значением оценок всех факторов. Итоговая числовая оценка экономической свободы страны лежит в основе отнесения государства к категориям экономической свободы, которая является «дополнительным»

результатом проведения исследования. Таких категорий для государств в рассматриваемом исследовании четыре: «Свободные» (Free); «В целом свободные» (Mostly Free); «В целом несвободные» (Mostly Unfree); «Несвободные» (Repressed).

Как уже отмечалось, ИЭС – это комплексный индекс с серьёзными аналитическими возможностями, обеспечиваемыми сопоставлением статических и динамических характеристик экономического состояния государства. Он предоставляет возможность сравнительного анализа такого явления как коррупция с динамикой экономических процессов в обществе и государстве как институте.

Коррупция фигурирует в ИЭС исключительно в качестве составляющей интегральных факторов. В частности, коррупционные составляющие имеются у факторов «торговая политика», «права собственности», «государственное регулирование». К сожалению, данных по отдельным составляющим факторов не предоставляется.

Поэтому, с точки зрения изучения коррупции, данный индекс может быть полезен только для сопоставления коррупционных процессов с экономическими и государственно-управленческими условиями.

ПРОЕКТЫ МИРОВОГО БАНКА

Как уже упоминалось, научная дискуссия о коррупции ещё только разгорается, что проявляется в возникновении новых концепций даже в сфере поиска определения самого явления. Так в конце 90-х годов Мировым банком реконструкции и развития была представлена концепция State Capture («захвата государства»). Кроме специалистов Банка следует отметить разработку новых теоретических подходов и методик изучения коррупции, которые испытываются в различных проектах Банка. Результатом такой деятельности стал государственного механизма. В данном обзоре будут рассмотрены две наиболее свежие серии исследований, включающих коррупцию как составляющую часть.

приблизительно озаглавлена как «Роль государственного управления».

В принципе, такого названия в списках работ под эгидой Мирового наименования, а объединяет их общая статистическая база и инструментарий13.

Рассматриваемые исследования государственного управления проводились в 1996, 1998, 2000 и 2002 годах. Задачей этих совокупность традиций и институтов, посредством которых власть осуществляется для всеобщего блага. Сюда включаются: 1) процесс экономическую, финансовую и другие политики; 3) уважение граждан и государства к институтам, осуществляющим экономическое и социальное взаимодействие между ними.

См.: Kaufmann D., Kraay A., Zoido-Lobaton P.. Aggregating Governance Indicators. Policy Research Working Paper 2195; Kaufmann D., Kraay A., Zoido-Lobaton P. Governance Matters. Policy Research Working Paper 2196.

государственного управления:

Собственных социологических исследований в данном случае не сторонними организациями, и адаптированная под конкретную ситуацию методика14, позволившая значительно повысить точность индикаторов. Однако сами авторы предупреждают, что даже таких данных недостаточно для распределения стран по шкале «плохо – хорошо». В связи с этим страны в этих исследованиях делятся на три группы: группа стран, находящихся в наихудшем положении; «группа сравнительно спокойной ситуацией.

Исследователями была доказана взаимосвязь между успешным управлением и экономическим процветанием государства. Были получены сравнительные результаты для очень большой выборки стран (более 170 для некоторых индикаторов и не менее 150 для остальных). Эти результаты наглядно демонстрируют, что повышение эффективности управления (например, изменение уровня верховенства закона с российского до чешского или уменьшение уровня коррупции с индонезийского до корейского) приводит к двукратному или даже четырехкратному улучшению такого показателя, как доход на душу населения, отражается на существенном снижении детской смертности См.: Kaufmann D. et al. Aggregating Governance Indicators. World Bank Policy Research Working Paper 2195 (www.worldbank.org/wbi/governance/wp.htm).

и повышает уровень грамотности среди взрослых на 20%. Это ни в коем случае не означает наличия простой причинной зависимости между упомянутыми факторами и экономическим развитием. Скорее, следует говорить о наличии сложной опосредованной взаимосвязи.

Очевидно, слишком упрощённый подход не позволил бы учесть множество индивидуальных особенностей каждой страны, особенностей, обусловленных соответствующим социокультурным наследием и различными геополитическими факторами.

исследований базируется на опросе, проводящемся при участии Мирового банка в транзитных государствах Восточной Европы и СНГ.

Этот опрос называется Business Environment and Enterprise Performance Survey (BEEPS) и последний раз он проводился в 2002 году совместно с Европейским банком реконструкции и развития.

Именно на базе этих материалов были рассмотрены различные аспекты концепции «захвата государства». Таким образом, в центре внимания оказывается не просто государство, навязывающее гражданам и фирмам свои правила игры, а взаимодействие государства и фирм, в результате которого эти правила определяются. Захват государства в исследовании сопоставляется с административной коррупцией.

В отличие от некоторых опросов, которые ориентируются на мнения экспертов, являющихся нерезидентами для страны, или на мнение иностранных инвесторов, BEEPS изначально работает с резидентами, которые имеют собственный опыт взаимодействия с государственным аппаратом. Это обеспечивает большую надёжность данных, хотя и повышает опасность предвзятого отношения к проблеме, создаваемого различными технологическими способами (пропаганда является наиболее простым примером). Для контроля над субъективностью восприятия ситуации использовались дополнительные вопросы по проблемам, поддающимся формальному измерению.

BEEPS предоставляет стандартные статистические данные о свойствах выборки и два больших набора переменных, составляющих сводные индексы.

Первый набор включает переменные, характеризующие помехи для деятельности фирм, которые создаются государством. Эти переменные формировались на основе специальных вопросов, включённых в BEEPS. Таких вопросов могло быть несколько для одной переменной (в этом случае ответы на них усреднялись), но все они требовали от респондентов оценить качество различных аспектов деятельности государства и существенность для бизнеса сбоев в этих сферах деятельности. Так, были получены переменные: финансовая нестабильность, неадекватная государственная инфраструктура, чрезмерное налогообложение или вмешательство государства, нестабильность государственной политики, инфляция, занижение обменного курса, сбои в судебной системе, коррупция, уличная преступность, организованная преступность/мафия. На этих переменных строится индекс неблагоприятности государственного управления (Governance Obstacle Index).

Второй набор переменных относится непосредственно к захвату государства и характеризует различные аспекты этого явления. На их основе строится индекс захвата государства (State Capture Index). Для него используются переменные, описывающие области захвата государства: законотворческая деятельность парламента, нормотворческая деятельность президента, деятельность центрального банка, уголовное судопроизводство, финансирование политических партий, коммерческое судопроизводство. Для каждого из этих институтов бизнесменам данной страны задавался вопрос следующего типа: «Известно, что некоторые фирмы используют неформальные методы, включая взятки, для оказания влияния на решения различных органов власти. В какой мере такое влияние на данный институт препятствует Вашему бизнесу?». Индекс захвата государства строится по частотам ответов на вопросы о всех перечисленных выше институтах.

Кроме того, имеется характеристика административной коррупции, которая считается как процент годового дохода фирмы, идущий на выплату взяток, на шкале от 0 до 1 (100%) в среднем по стране. При этом вопрос о приблизительных затратах на коррупцию задается не про бизнес респондента, а про «бизнес вроде Вашего».

Данное исследование очень интересно благодаря развёрнутому анализу стран, объединённых своим переходным состоянием и, соответственно, близких по большому числу показателей. Этот опрос также незаменим при рассмотрении явления захвата государства в максимально возможной полноте взаимосвязей с другими явлениями и процессами государственного управления.

В этом исследовании наглядно демонстрируется зависимость между коррупцией вообще и захватом государства. Также иллюстрируется влияние коррупции и, в частности, захвата государства на экономическую эффективность, благосостояние общества и социальное неравенство. Следует отметить, правда, что повторное исследование в 2002 г. по причинам, требующим специального анализа, дало весьма ненадежные данные о захвате государства.

«ИНДЕКС НЕПРОЗРАЧНОСТИ» PRICEWATERHOUSE COOPERS

«Индекс непрозрачности» (“The Opacity Index”) был создан в 2001 году. Этот проект, воплощённый в жизнь солидной компанией, является интересным примером подхода к проблеме с нетрадиционных позиций. В противоположность большинству разработок других организаций, в которых оцениваются прозрачность, открытость, свобода, в данном случае мы имеем дело с оценкой неопределённости, непрозрачности (последний вариант звучит довольно коряво с точки зрения русского языка, но более точно отражает суть изучаемого фактора, и поэтому кажется более адекватным).

Задачей данного исследования является измерение воздействия непрозрачности и неопределённости социополитических процессов на стоимость капитала. Авторы признают, что в рамках одного исследования невозможно охватить эту проблему во всей её полноте – этический, политический, культурный аспекты – и изначально концентрируются лишь на вопросе цены определённого типа поведения.

Потенциал закрытости и непрозрачности, по мнению авторов, существует в пяти сферах, которые описываются ярким акронимом – «C L E A R». С (corruption) – это коррупция, которая ведёт к взяточничеству, фаворитизму и другим сбоям государственного механизма. L (legal system) – законодательная сфера – коммерческое законодательство и права собственности могут быть аморфны. E (economic and fiscal policies) – всё, что связано с финансами, эмиссией и налогообложением – здесь принципиально негативный эффект имеет непредсказуемость политики. A (accounting standards and practices) – в сфере финансовой отчётности опасна слабость механизмов сбора и предоставления корректной финансовой информации. R (regulatory regime) – государственное регулирование бизнеса – здесь важна последовательность мер. Высокая степень неопределённости и закрытости процессов в любой из этих областей неминуемо повышает расходы ведения бизнеса в стране и сокращает инвестиционную привлекательность региона.

Опрос проводился во втором полугодии 2000 года и затрагивал 35 стран по всему миру. В состав выборки вошли страны – представительницы практически всех крупных развивающихся рынков, кроме того, для сравнения было включено несколько старых индустриальных стран.

По результатам опроса определялся так называемый О-фактор (Opacity-Factor), который строился на основе факторов C L E A R.

Кроме значения О-фактора подсчитывались ещё два очень интересных показателя: налоговый эквивалент непрозрачности и надбавка к процентной ставке по государственным займам. Оба показателя рассчитывались на основе «фирменных» регрессионных моделей, в которых в качестве эталона и точки отсчёта принимался Сингапур15.

обременительность непрозрачности для инвесторов. Эта переменная показывает, что имеющийся в стране уровень непрозрачности эквивалентен дополнительному налогообложению инвесторов в n% от годового дохода. Ещё раз подтверждается гипотеза о том, что реформирование процессов в направлении большей прозрачности, подотчётности и предсказуемости более эффективно для привлечения капитала в страну, чем простое снижение налоговых ставок.

демонстрирует необходимость платить больший процент по займам для государств с большей закрытостью и непрозрачностью.

Ниже приводятся данные для некоторых государств, охваченных исследованием. Из 35 стран по результатам были выделены тройка лучших и тройка худших, результаты которых приведены в таблице.

Так как Сингапур считался эталоном страны с наиболее прозрачной системой управления, значения налогового эквивалента и надбавки за риск для него равны 0.

Таблица 2.3.2. Выдержки из данных об индексе непрозрачности (Opacity Index) Более подробно о методике можно узнать в материалах, предоставляемых на сайте компании (www.opacity-index.com).

ЧТО ИЗМЕРЯЮТ МЕЖСТРАНОВЫЕ ИНДЕКСЫ КОРРУПЦИИ?

На вопрос, вынесенный в заголовок этого подраздела, можно найти ответ, если попытаться сопоставить различные индексы, характеристиками стран. Мы сделаем это для группы транзитных стран, образующих достаточно однородную группы, являющуюся более строгим статистическим «судьей» (чем больше разнообразие, тем легче устанавливать зависимости). Будем оценивать взаимосвязь между различными показателями с помощью линейного коэффициента корреляции. В Таблице 2.3.3 сравниваются различные индексы коррупции для данных на 1999-2000 гг. Различные знаки при коэффициентах корреляции появились из-за того, что большие значения в одних индексах соответствуют высокой коррупции, а в других – низкой. Самое главное, что абсолютные значения корреляции весьма велики.

Таблица 2.3.3. Коэффициенты линейной корреляции между индексами коррупции для переходных стран. Используются следующие обозначения: «CPI_99» - Индекс восприятия коррупции-99;

«CONT_COR» - коррупция в исследовании Мирового банка;

«CO_NIT» - коррупция в исследовании Freedom House "Nations in Transit" Можно, высказать предположение, что все три индекса измеряют нечто общее и сходное. Мы поймем это яснее, сопоставив один из этих индексов с другими индикаторами, которые ниже мы будем называть институциональными. Результаты такого сопоставления приведены в Таблице 2.3.4.

Таблица 2.3.4. Коэффициенты линейной корреляции между индексом восприятия коррупции-99 и другими индексами коррупции - демократии (NIT) экономики (NIT) свободы (HF) Мы снова видим столь же высокие коэффициенты корреляции.

Но самое интересное состоит в том, что коэффициенты корреляции между различными индексами, разными способами измеряющими коррупцию, колеблются в том же диапазоне высоких значений, что и коэффициенты корреляции между одним из индексов коррупции и обобщенными переменными, измеряющими, вообще говоря, величины иной природы; в данном случае – уровень развития демократии и уровень экономической свободы. Тот же эффект, даже с более высокими значениями корреляции, воспроизводится, если подобный статистический анализ проводить для большой выборки различных стран.

Теперь произведем заключительную статистическую проверку.

Сопоставим индекс восприятии коррупции с другими индикаторами, характеризующими частные проявления коррупции. Результаты такого сопоставления приведены в Таблице 2.3.5.

Таблица 2.3.5. Коэффициенты линейной корреляции между CPI-99 и частными рейтингами коррупции, определенными в исследовании BEEPS- коррупции- пятствие (BEEPS-99) коррупция (BEEPS-99) (BEEPS-99) Мы установили следующее. С одной стороны, общий индекс сильно коррелирует с переменными, с коррупцией на первый взгляд не связанными. С другой, тот же индекс слабее коррелирует с индексами, которые измеряют какие-либо частные проявления коррупции. В этом можно усмотреть определенное противоречие. Подробный статистический анализ, проведенный в цитированном выше докладе Фонда ИНДЕМ «Разнообразие стран и разнообразие коррупции», дает следующие объяснение установленным статистическим фактам и указанному противоречию..

Анализ формы статистической зависимости между индексом восприятия коррупции и частными индексами показывает, что между ними действительно устанавливается связь вида «общее-частное».

Такой же анализ взаимосвязи между различными общими индексами коррупции, наподобие тех, что представлены в Таблице 2.3.3, а также их взаимосвязи с институциональными индексами (Таблица 2.3.4), дает основания предположить, что в данном случае мы имеем дело с различными эмпирическими индикаторами некоторой общей латентной характеристики. Эта переменная может быть описана как «эффективность». Эта переменная обобщенно выражает степень развития демократических институтов, правовой системы, эффективность экономики. Одновременно она влияет на представления экспертов о стране, что отражается на результатах субъективных оценок при построении институциональных индексов. И вместе с тем она включает в себя и обобщенную оценку уровня коррупции в стране.

Это совпадение может рассматриваться как подтверждение следующего важного тезиса.

Утверждение 2.3. Коррупция в ее самом общем проявлении как свойство, приписываемое стране или иной крупной социальной общности, может рассматриваться как один из возможных индикаторов (общности).

Сейчас мы увидим, что это утверждение подтверждается наличием взаимосвязи между индексом восприятия коррупции и переменной, имеющей непосредственное отношение к экономической эффективности страны, но не являющейся выражением субъективных экспертных оценок. Речь идет о валовом внутреннем продукте, отнесенном к числу жителей страны. Результат сопоставления приведен на Рисунке 2.3.1.

Диаграмма подтверждает, что два явления – коррупция и экономическая эффективность – взаимосвязаны. Это определяется и формой диаграммы рассеяния, и весьма высоким значением линейной зависимость с доверительной вероятностью меньшей одной десятой процента.

Мы видим на приведенной диаграмме высокий (один из самых высоких для стран, которым был присвоен индекс восприятия коррупции, низкий показатель ВВП на душу населения.

TI Corruption Perceptions Index 2000 Scaled 0 to 10(best) Рисунок 2.3.1. Диаграмма рассеяния двух переменных; каждой точке соответствует одна из 90 стран (2000 г.). Ось X – валовой внутренний продукт страны на душу населения; ось Y –. индекс восприятия коррупции, определяемый TI (чем больше значение индекса, тем меньше коррупция); Россия помечена треугольником оказывается самой благополучной из стран с таким же уровнем коррупции, как у нее, и самой коррумпированной из стран с тем же уровнем ВВП на душу населения. Нахождение на краю диаграммы рассеяния указывает на то, что мы, в нашем нынешнем состоянии, реализуем маловероятную возможность. Если исходить из того, что естественная динамика развития сопряжена с переходом от менее вероятных состояний к более вероятным, то для России закрыты (крайне маловероятны) либо критичны (приводят к еще менее вероятным, а значит – неустойчивым состояниям) любые траектории развития, при которых увеличивается ВВП на душу населения, но при этом сохраняется или увеличивается нынешний уровень коррупции. В переводе на практический язык это означает, в частности, что рост ВВП на душу населения при одновременном росте коррупции распределяется крайне несправедливо. А это приводит к увеличению политической нестабильности.

§ 2.4. Оценка уровня и структуры коррупции В этом параграфе мы рассмотрим методы социологического измерения коррупции, предназначенные для диагностики этого явления. Это означает использование социологических инструментов, которые позволяют изучать коррупцию в ее различных проявлениях.

Практические примеры, которые будут приводиться ниже, взяты из двух исследований Фонда ИНДЕМ.

Первое (2001 г.) – «Диагностика российской коррупции:

социологический анализ»16, на которое мы будем ссылаться и дальше под аббревиатурой ДРК. Количественная часть этого исследования состояла в проведении двух опросов: на обычной российской репрезентативной выборке объемом более 2 000 респондентов-граждан и на выборке более 700 предпринимателей, представлявших бизнес разного калибра и разных сфер экономической активности.

проводилось годом позже совместно с российским отделением TI.

Этим исследованием было охвачено 40 российских регионов при общей выборке более 5 600 граждан и 1 800 предпринимателей, что позволяло сравнивать регионы друг с другом.

Диагностика российской коррупции: социологический анализ. М.: Фонд ИНДЕМ, (www.anti-corr.ru).

Некоторые результаты этого исследования можно найти на том же сайте www.anti-corr.ru.

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИЗМЕРЕНИЙ КОРРУПЦИИ

Социологические измерения коррупции базируются на вопросах двух типов: оценочные вопросы и вопросы о личной коррупционной практике. Приведем примеры двух вопросов каждой из категорий.

1. Как часто жителям Вашей области приходится сталкиваться с коррупцией? Выберите один из следующих ответов.

Б) Время от времени.

В) Исключительно редко.

2. Когда последний раз Вам приходилось неформальным образом воздействовать на должностное лицо с помощью взятки, подарка, оказания услуги и т.п. для решения проблем Вашего бизнеса? Выберите один из следующих ответов.

А) Не более недели назад.

Б) От недели до месяца назад.

В) От месяца до полугода назад.

Г) Более полугода назад.

Оценочные вопросы не вызывают напряжения у респондентов, и они охотно на них отвечают. Однако сопоставительные возможности полученных с их помощью данных весьма ограниченны. Это связано с большой долей субъективизма. Как будет показано ниже, оценки коррумпированности власти тесно взаимосвязаны с доверием к ней, и трудно понять, что первично, а что вторично, что является причиной, а что следствием.

Есть, например, свидетельства того, что нелюбовь к политику может способствовать более высокой оценке коррупции.

Проиллюстрируем это обстоятельство небольшим фрагментом из результатов исследования ДРК. В опросах этого исследования обеим группам респондентов – гражданам и предпринимателям – задавался, в частности, вопрос о сравнении коррупции России в разные исторические периоды. Результаты приведены в Таблице 2.4.1.

Таблица 2.4.1. Частоты ответов (в процента) на вопрос: «КОГДА, НА

ВАШ ВЗГЛЯД, БЫЛИ БОЛЬШЕ РАСПРОСТРАНЕНЫ КОРРУПЦИЯ,

ВЗЯТОЧНИЧЕСТВО, ХИЩЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫХ СРЕДСТВ,

БЛАТ, КУМОВСТВО? (УКАЖИТЕ НЕ БОЛЕЕ ДВУХ ОТВЕТОВ)».

Сравнение выборок граждан и предпринимателей.

В период президентства Б. Ельцина В нынешний период президентства В. Путина Затрудняюсь ответить Мы видим, что максимум коррупции единодушно приписывается ельцинскому времени, а президентство Путина субъективно менее коррумпировано, чем советская власть. Между тем другие, более объективные оценки показывали неуклонный рост интенсивности вовлечения граждан в коррупцию.

Бесспорно, вопросы о коррупционной практике могут дать более надежную информацию. Но тут выявляется другая проблема:

респонденты отвечают на них менее охотно.

Нередко в опросах, посвященных коррупции, респондентам предлагают оценочные вопросы о степени коррумпированности властных институтов. Исследования, проведенные Фондом ИНДЕМ, показывают, что ответы респондентов на такие вопросы также сильно коррелируют с их доверием или недоверием к этим институтам. Тем самым оценки коррумпированности институтов свидетельствуют не столько об их реальной коррумпированности, сколько об отношении людей к ним. Поэтому ниже мы будем чаще рассматривать либо вопросы об оценке коррупционной практики, либо вопросы о самой этой практике.

Но это не устраняет главное противоречие, связанное с использованием социологических опросов для измерения коррупции. С одной стороны, релевантное применение такого инструмента способно дать весьма надежные данные об уровне и структуре коррупции. С другой стороны, для этого необходимо задавать респондентам вопросы об их личной коррупционной практике. Однако в силу того, что как получение, так и дача взятки являются уголовно наказуемыми деяниями, респонденты ставятся фактически в условия, когда они вынуждены «давать показания против самих себя». Речь идет о том, что коррупционная практика граждан относится социологами к так называемым сенситивным (чувствительным) темам (наряду, например, с вопросами, касающимися интимной жизни). Естественно, такие темы соответствующие вопросы.

Очевидно, что в наивысшей степени подобная сенситивность проявляется при опросе должностных лиц. Российская правовая практика, традиции и культура таковы, что взяткополучатель обвиняется в общественном мнении и в практике уголовного преследования в существенно большей степени, нежели взяткодатель.

По совокупности указанных причин представляется совершенно коррупционной практике. Однако не следует рассматривать этот факт как крупную информационную потерю. Данные об уровне и структуре коррупции могут быть получены и по ответам взяткодателей об их коррупционной практике. Иными словами, узнать о том, «кто больше берет», можно по данным о том, «кому больше дают».

Рассмотрим, что известно из опыта подобных опросов о возможности получения информации о коррупционной практике взяткодателей. При этом следует иметь в виду, что ответы респондентов при социологических опросах всегда анонимны, и способствовать их максимальной искренности. Российские граждане при опросах о практике бытовой коррупции ведут себя довольно открыто, более того, считают своим долгом рассказать о своем коррупционном опыте, полагая, что это может быть полезно «там, наверху». Иначе ведут себя предприниматели, которым доводится отвечать на вопросы об их практике деловой коррупции. Данные сопоставимых опросов показывают, что предприниматели в два-три раза реже признаются во взяточничестве, чем обычные граждане.

Еще неохотнее они говорят об особенностях и параметрах коррупционных сделок.

Из этой ситуации есть несколько выходов.

Первый состоит в том, чтобы включать в анкеты дополнительные контрольные вопросы, помогающие устанавливать тех респондентов, которые неискренне отвечали на прямой вопрос, но «выдали себя» при ответах на косвенные вопросы. Однако этот метод удорожает стоимость социологического мониторинга.

Второй выход состоит в том, чтобы с помощью специальных исследований с расширенными анкетами устанавливать «поправочные коэффициенты на неискренность»и потом применять их в течение серии менее громоздких опросов. Однако здесь можно столкнуться с использование неизменного коэффициента приведет к артефакту ложной динамики уровня коррупции, индуцированного динамикой искренности.

Третий выход основан на использовании так называемых вопросов-лотерей18. Они устроены, к примеру, так, как приведено в следующем фрагменте из анкеты.

«Приходилось ли Вам в течение последнего года давать взятку должностному лицу для решения проблем Вашего бизнеса?»

Возьмите монету; подбросьте ее; не показывайте результат бросания интервьюеру. Если выпал «орел», то дайте ответ «Да». Если выпала «решка», то дайте правильный ответ».

См., например: Мягков А.Ю. Статистические стратегии сенситивных измерений. СОЦСИС, №1, 2002. С.111-121.

Смысл вопроса-лотереи состоит в том, что ответ «Да» не действительно давал взятку. Поэтому при вопросе-лотерее мы не можем ни про кого сказать – давал он взятку или нет. Но мы можем довольно надежно подсчитать долю респондентов, дававших взятку в течение года. Пусть в исследовании доля респондентов, ответивших «Да», равна q. Тогда долю p респондентов, давших такой ответ по той причине, что они действительно давали взятку, а не монетка удачно упала, можно оценить по формуле: p = 2q – 1.

использование переменной, построенной таким образом, в совместном статистическом анализе совместно с другими переменными несколько ограничено. Кроме того, можно подозревать, что пугливые российские безопасность вопросов-лотерей, и по-прежнему будут неискренни.

Четвертый выход состоит в том, чтобы смириться с этой неискренностью. Тем более, что в любом случае получаемые по минимальные.

коррупцией, в состоянии вызвать доверие к себе. Если при этом власть в своем противодействии коррупции опирается на гражданское общество и, в том числе, на бизнес, то есть надежда, что последний будет более искренен, понимая, что своими ответами на вопросы анкеты он участвует в борьбе против коррупции.

Существует и шестой выход. Он основан на том, что существует весьма надежная статистическая взаимосвязь между оценочными вопросами и вопросами о коррупционной практике в том случае, когда респондентам предлагается оценивать саму коррупционную практику.

Однако следует считаться с тем, у оценочных вопросов возможность обеспечить сравнение уже, чем у вопросов о коррупционной практике.

Чтобы компенсировать этот дефект, нужны специальные усилия, к описанию которых мы переходим.

ИЗМЕРЕНИЕ КОРРУПЦИИ ПО ОЦЕНОЧНЫМ ВОПРОСАМ

Рассмотрим вопрос анкеты следующего вида:

Е3. КАКИЕ ПРОБЛЕМЫ И КАК ЧАСТО В ВАШЕМ РЕГИОНЕ ПРИХОДИТСЯ

РЕШАТЬ БИЗНЕСУ ВРОДЕ ВАШЕГО С ПОМОЩЬЮ НЕФОРМАЛЬНЫХ МЕТОДОВ

ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ВЛАСТЬ (ВЗЯТКИ, ОКАЗАНИЕ УСЛУГ И Т.П.)?

должен решить орган власти региональный или муниципальный заказ собственности Это типичный оценочный вопрос (варианты ответов здесь приведены не полностью). Практические ситуации, упомянутые в нем, касаются как административной коррупции, так и захвата бизнеса. С коррупционные ситуации, две указанные разновидности коррупции, регионы, а при повторении исследований – прослеживать динамику этих показателей. Но для этого необходимо свести все оценки в единую шкалу. Ниже приводится краткое изложение методики построения таких шкал.

интенсивности (частоты появления) коррупционных ситуаций со значениями от 0 до 100. Также предположим, что справедлива следующая модель работы респондента при выборе ответа на вопрос Е3: респондент располагает представлением об интенсивности коррупционной ситуации, выраженной в значении данной шкалы. В зависимости от этого значения он выбирает один из ответов.