«А.А. САРКИСОВ ВОСПОМИНАНИЯ. ВСТРЕЧИ. РАЗМЫШЛЕНИЯ Издание 2-е, дополненное и исправленное, редакция 2-я, актуализованная Москва, 2012 УДК 621.039 ББК 31.4 С 20 Саркисов А.А. С 20 Воспоминания. Встречи. Размышления / А.А. ...»

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

А.А. САРКИСОВ

ВОСПОМИНАНИЯ.

ВСТРЕЧИ.

РАЗМЫШЛЕНИЯ

Издание 2-е, дополненное и исправленное,

редакция 2-я, актуализованная

Москва, 2012

УДК 621.039

ББК 31.4

С 20

Саркисов А.А.

С 20 Воспоминания. Встречи. Размышления / А.А. Саркисов. —

2-е изд., испр. и доп., 2-я ред., актуализов., М. : Комтехпринт, 2012.

— 563 с. : ил. — ISBN 978-5-903511-30-3 (в пер.).

Книга академика, вице-адмирала А.А. Саркисова посвящена воспоминаниям о Великой Отечественной войне, активным участником которой он был с 1941 по 1945 г., а также событиям, связанным с созданием атомного флота в нашей стране и становлением широкомасштабной подготовки офицерских инженерных кадров ядерно-энергетического профиля. В этом контексте затрагиваются многие актуальные научные проблемы ядерной энергетики в целом и корабельной ядерной энергетики в частности.

Отдельное место в книге отведено воспоминаниям автора о ряде выдающихся научных деятелей и военачальников, с которыми он по роду своих служебных обязанностей имел возможность встреч и общения.

Размышления автора по многим дискуссионным проблемам, актуальность которых сохраняется до сегодняшнего дня, будут интересны не только для ученых разных специальностей, но и для всех, кто интересуется историей отечественной науки и техники.

Уникальность книги состоит в том, что в ней сконцентрирован одновременно большой опыт военной службы и многогранной научной и научно-организационной деятельности автора.

Книга предназначена для широкого круга читателей.

Издание осущеcтвлено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований по проекту № 12-08-07029.

Утверждено к печати Ученым советом Института проблем безопасного развития атомной энергетики Российской академии наук Ответственный редактор И. Е. Суркова Формат 60 х 90 1/16. Бумага офсетная 80 г/м2. Печать офсетная Гарнитура «Академия», «Официна Санс»

Усл. печ. л. 50. Заказ © Саркисов А.А., ОБРАщенИе К чИтАтелю Я с удовлетворением представляю книгу Ашота Аракеловича Саркисова, рукопись которой прочитал с большим интересом.

Академик РАн, вице-адмирал в отставке А.А. Саркисов – один из немногих ныне живущих участников Великой Отечественной войны, вступивших добровольцем в Красную Армию в 1941 году и воевавших на передовой Карельского фронта в составе соединения морской пехоты практически непрерывно до 1945 года. Он с боями прошел тяжелый окопный путь, вырос от рядового до старшего лейтенанта, командира минометной роты, был неоднократно награжден, а после окончания войны сумел в короткий срок найти себя и достичь выдающихся успехов в мирное время.

Уже в послевоенный период А.А. Саркисов внес большой личный вклад в военно-морское инженерное образование, в становление и развитие транспортных атомных энергетических установок (АЭУ), а также в решение фундаментальных проблем обеспечения безопасности атомной техники на всех этапах ее жизненного цикла.

За более чем 50-летний период активной деятельности им создана в стране научная школа по проблемам динамики и безопасности транспортных АЭУ, обеспечена подготовка более 10 тысяч инженеров и научных кадров для атомного подводного флота в стенах возглавлявшегося им Севастопольского ВВМИУ, Военно-морской академии и научно-технического Комитета ВМФ, лично подготовлено более 50 докторов и кандидатов наук.

Под непосредственным научным руководством академика А.А. Саркисова в Институте проблем безопасного развития атомной энергетики Российской академии наук с 1999 года выполнены крупномасштабные исследования по оценкам перспектив развития атомной энергетики в целом, по проблемам создания «малой» атомной энергетики, по влиянию человеческого фактора на безопасность работы атомных электростанций.

С 2004 года по решению европейского банка реконструкции и развития и Росатома он являлся научным руководителем большого коллектива ученых из различных организаций страны по разработке стратегии обеспечения безопасности вывода из эксплуатации объектов атомного флота на Северо-Западе России.

Разработка Стратегического Мастер-плана в этой области была проведена на основе детально разработанной методологии стратегического планирования, что при решении крупномасштабных проблем общегосударственного уровня в России было осуществлено впервые.

необходимо особо выделить роль академика А.А. Саркисова в сфере деятельности Российской академии наук. еще в 70-е годы на научную и организационную деятельность профессора А.А. Саркисова обратил внимание Президент академии наук того времени академик Анатолий Петрович Александров. Он неоднократно бывал в возглавляемом Саркисовым Севастопольском Высшем военно-морском инженерном училище, знакомясь с научными работами флотских ученых, а также подготовкой инженерных и научных кадров. такое внимание Президента академии наук к Севастопольскому ВВМИУ было не случайным, ибо оно под руководством А.А. Саркисова являлось в то время лучшим в ВМФ высшим учебным заведением.

Будучи избранным членом-корреспондентом, а затем Действительным членом Российской академии наук, А.А. Саркисов с присущей ему инициативой и энергией активно участвовал в разработке многих научных тем отделения энергетики, в совместных работах с рядом зарубежных академий, в подготовке международных конференций и семинаров, являясь их сопредседателем. только по линии взаимодействия Россия–нАтО им было подготовлено в период 1995–2004 гг. четыре международных конференции под эгидой Академии наук.

Характерно, что с течением времени активность и эффективность деятельности академика А.А. Саркисова не снижается.

Об этом свидетельствует избрание его сопредседателем Комитетов РАн–нАн США по преодолению препятствий в российско-американских отношениях в области нераспространения ядерного оружия и по проблемам ядерной безопасности. Об этом свидетельствует то, что возглавляемый А.А. Саркисовым уже более 25 лет Экспертный совет ВАК по проблемам флота и кораблестроению все эти годы остается одним из лучших, что неоднократно отмечалось руководством ВАК и Высшей школы. Об этом свидетельствует недавнее награждение академика А.А. Саркисова одним из первых Золотой медалью РАн имени академика А.П. Александрова.

Большой и многогранный жизненный опыт академика А.А. Саркисова явился основой представляемой читателю книги. В ней он найдет не только описание многих эпизодов периода Великой Отечественной войны и послевоенных лет, но и размышления автора о судьбах страны, воспоминания о встречах со многими известными учеными и военачальниками, интересные суждения о событиях и судьбах.

Президент Российской академии наук Обращение к читателю

Предисловие к второму изданию

Введение

До войны

Корни

Детство и школьные годы

Поступление в военно-морское училище

Годы войны (1941–1945)

Военный парад 7 ноября 1941 г. в Куйбышеве

Формирование 85-й МСБр

Первые месяцы фронтовой жизни

Офицер связи

Штрафная рота

Нейтральная полоса

Случайная встреча на фронтовых дорогах

Фронтовые курсы младших лейтенантов

Продвигаясь с боями…

Основные вехи боевого пути 85-й морской бригады

После войны. Ленинград—Балтийск—Ленинград

Возвращение в «Дзержинку»

Немного о моей семье

Балтийский флот

День Военно-морского флота в Москве или Чудесное воскресение... Возвращение в Ленинград. Адъюнктура

Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище. Назначение в СВВМИУ

Несколько слов об истории Севастопольского ВВМИУ........... Ядерная специализация. Как это начиналось

Сооружение в Севастопольском ВВМИУ исследовательского реактора ИР-100

О недооцененной роли корабельных инженер-механиков.......... Основные направления научных исследований на кафедре.

Защита докторской диссертации

Назначение начальником СВВМИУ

Дальние морские походы и визиты в иностранные порты........ Избрание в Академию наук

Слово о Севастопольском высшем военно-морском инженерном училище

«Что потеряла Россия» (из доклада, посвященного 50-летию образования Севастопольского высшего военно-морского инженерного училища)

Военно-морская академия

морской научно-технический комитет ВмФ

Академия наук

Завершение военной службы и первые шаги в Академии наук

ИБРАЭ РАН

Несколько слов об ИБРАЭ

Общественное мнение в России о развитии атомной энергетики после чернобыльской катастрофы

О подземном размещении АЭС

Международные научные семинары по проблемам утилизации атомного флота в рамках партнерства Россия–НАТО.

Исследования экологических проблем утилизации по проектам МНТП РАО

Проблемы утилизации выведенного из эксплуатации атомного флота и экологической реабилитации объектов обслуживающей его инфраструктуры

Стратегический мастер-план утилизации выведенного из эксплуатации атомного флота и экологической реабилитации объектов обслуживающей инфраструктуры в Северо-Западном регионе Российской Федерации................. Задачи по дальнейшей радиоэкологической реабилитации Арктического региона. Журнал «Арктика: экология и экономика»

Быстрые реакторы со свинцовым теплоносителем для крупномасштабной ядерной энергетики будущего

К вопросу о разрешении ввоза отработавшего ядерного топлива на территорию Российской Федерации

Работа в Комиссии по оценке перспектив использования ядерных установок с жидкометаллическим теплоносителем в интересах Военно-морского флота

Общественная работа членов Академии (участие в работе научных советов, комитетов, комиссий, редколлегий)........... Экспертный совет по проблемам флота и кораблестроению ВАК РФ

Участие в сотрудничестве Российской академии наук и Национальной академии наук США

Атомные станции малых мощностей

II ВСТРЕЧИ

Великий гражданин и ученый (о нескольких встречах с академиком А.П. Александровым)

Крупный ученый и государственный деятель (об академике В.А. Кириллине)

Главнокомандующий Военно-морским флотом Советского Союза С.Г. Горшков

Энергетик № 1 (об академике М.А. Стыриковиче)

Главный конструктор (об академике н.А. Доллежале)

Три встречи с К.С. Демирчяном

Слово о профессоре А.н. Патрашеве

Встреча с маршалом Советского Союза И.Х. Баграмяном......... Интеграция науки и обучения – одна из фундаментальных традиций российского военно-морского инженерного образования (Сообщение на научной конференции, посвященной 300-летию военно-морского образования в России, г. Санкт-Петербург, 25.01.2001)

Сталин и его роль в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.

(Сообщение на научной конференции в Институте истории естествознания РАн, посвященной 60-летию Победы в Великой Отечественной войне, май 2005 г.)

Статья в газете «Правда» по некоторым проблемам техногенной безопасности

О природе аномального восприятия опасности, связанной с ядерной энергетикой (Выступление на научной конференции по гуманитарным аспектам аварии на чернобыльской АЭС, Москва, 19.04.2011 г.)..... наука, религия и жизнь (лекция, прочитанная на традиционном ежегодном сборе молодых ученых, ИБРАЭ РАн, май 2004 г.)........ Об ученых титулах (Выступление на выездном заседании Экспертного совета ВАК по проблемам флота и кораблестроению в Военно-морской академии им. Адмирала Флота Советского Союза н.Г. Кузнецова, Санкт-Петербург, 14 апреля 2006 г.)

научный и гражданский подвиг академика А.П. Александрова в разработке методов создания технических средств и проведении работ по практическому размагничиванию КОРАБЛЕЙ в период Великой Отечественной войны (Сообщение на научной конференции РАн, посвященной 100-летию со дня рождения А.П. Александрова)

Выступление академика А.П. Александрова на торжественном собрании ветеранов противоминной защиты кораблей, посвященном 30-летию Службы защиты ВМФ 2 июля 1971 года в Ленинградском доме ученых

Феномен АП (Выступление на круглом столе «Атомная энергетика XXI века и феномен А.П. Александрова» в рамках научной конференции «Атомная наука, энергетика, промышленность», посвященной 100-летию со дня рождения академика А.П. Александрова, 12–14 февраля 2003 г., Москва, РнЦ «Курчатовский институт»)

Роль Российской академии наук в создании отечественного подводного флота (Доклад в Российской академии наук на межведомственной научной конференции, посвященной 100-летию создания Российского подводного флота, 1 марта 2006 г.)................. О выборах в Академию наук

IV СИТУАЦИИ

Ситуации

ПРеДИСлОВИе К ВтОРОМУ ИЗДАнИю неожиданно для меня первое издание «Воспоминаний…» вызвало довольно живой интерес читателей, прежде всего, моих флотских сослуживцев, коллег по Академии наук, многочисленных учеников, друзей и родственников. Приятно было слышать добрые отзывы о книге, частично собранной из ранее опубликованных материалов и частично написанной за несколько месяцев до моего 85-летия, практически экспромтом. Особенно ценными для меня были пожелания и рекомендации к новому изданию, а также указания на содержащиеся в тексте технические погрешности и фактические неточности. Все эти пожелания и замечания с благодарностью приняты и учтены. В предлагаемом вниманию читателей втором издании книги, кроме того, несколько расширены раздел «Размышления», фронтовые воспоминания и описание академического периода моей работы. Кроме этого, обновлены и более тщательно подобраны фотоиллюстрации.

Один из наиболее почитаемых мною писателей – летописцев Великой Отечественной войны – Григорий Бакланов однажды очень метко высказался о людях моего поколения. Он написал, что мужчинам, родившимся в 1923–1924 гг., прошедшим войну и оставшимся в живых, судьба подарила три жизни: мирное довоенное детство, жизнь на войне и новую жизнь после войны. Эти этапы биографии моего поколения настолько резко отличаются друг от друга, что называть их отдельными жизнями не является большим преувеличением.

Переход от одного этапа к другому не был плавным, как это бывает на протяжении одной обычной жизни, а скорее, носил характер качественного скачка, разрыва непрерывности, если использовать математическую терминологию.

Я же могу сказать, что судьба подарила мне целых четыре жизни, потому что в 1989 г. после 48 лет службы в рядах Военно-морского флота я не удалился на покой, а вступил в новый активный этап теперь уже гражданской жизни, атмосфера, традиции и нормы которой оказаВоспоминания. Встречи. Размышления лись совершенно непохожими на привычные для меня условия военной службы и потребовали внутреннего преодоления, чтобы адаптироваться к ним.

но я мог бы и по-другому подойти к вопросу о числе прожитых мною жизней. В июле 1952 г. в Подмосковье в результате прямого удара молнии я в течение 10–15 минут находился в состоянии клинической смерти и только благодаря энергичным и грамотным усилиям замечательного человека, отнюдь не медика, а инженера – начальника планово-производственного отдела судоремонтного завода Василия Васильевича Кукунчикова, был снова возвращен к жизни, о чем более подробно расскажу в этой книге. При таком подходе к хронологии получается, что я прожил две жизни.

Иногда мои коллеги удивляются, что в мои почтенные годы я сохраняю приличное здоровье и продолжаю достаточно активно трудиться. на это я обычно в шутку отвечаю, что, не успев состариться в каждой из предыдущих жизней, я переходил в следующую, где все начиналось сызнова. И сейчас в очередной, новой для меня жизни я переживаю лишь этап взросления, так что старость у меня еще впереди.

Однако, оставляя в стороне юмор и оглядываясь назад, я сознаю, что прожита большая жизнь с множеством неординарных ситуаций и встреч с яркими, выдающимися людьми. Заключительными вехами моего жизненного пути являются также почти полувековая служба в рядах Военно-морского флота и три десятилетия в составе сначала Ан СССР, а затем Российской академии наук, остающейся одной из наиболее уважаемых и авторитетных научных организаций нашей страны. Мне довелось быть непосредственным участником или свидетелем многих важных исторических событий минувшего столетия, в том числе и таких турбулентных потрясений, как Великая Отечественная война, драматический распад страны, в которой я родился, – Союза Советских Социалистических Республик с последующей трансформацией ее политического и социально-экономического устройства.

Обращаясь по тому или иному поводу к воспоминаниям, я замечаю, что многие факты и события моей биографии, которые привычны для меня и представляются мне заурядными, вызывают живой интерес у моих собеседников. Коллеги по работе, друзья и родные, особенно часто в последние годы, настойчиво просят меня написать мемуары.

Сначала я относился к этим советам скептически, считая, что еще не достиг «мемуарного» возраста. Однако мне хорошо известны данные современной медицины о средней продолжительности жизни, поэтому по мере того как шло время, я постепенно стал приходить к осознанию того, что если браться за это предприятие, то начинать его лучше сейчас, пока память еще свежа и пока не утрачена способность адекватного восприятия и обобщения опыта прожитых лет.

Жизненный опыт каждого человека индивидуален и неповторим.

Поэтому смею надеяться, что предлагаемая вниманию читателей книга может внести какие-то новые дополнительные штрихи в общую картину драматической истории минувших лет.

С самого начала книга задумывалась не как систематическая автобиография или мемуары, а как фрагменты воспоминаний о людях и некоторых событиях, которые мне представляются заслуживающими внимания не только моих родственников и коллег по совместной работе, но и более широкой аудитории.

Однако эта книга не только воспоминаний, но и книга размышлений. Эти размышления касаются, вообще говоря, уже свершившихся событий, но, как мне кажется, обращены они и к будущему. Хотелось бы надеяться, что уроки моего индивидуального жизненного опыта, а также содержащиеся в книге мысли, обобщения и критические оценки могут оказаться полезными и поучительными для нового поколения, которое идет нам на смену.

Композиционно книга состоит из четырех самостоятельных частей.

В первой части в хронологической последовательности описываются отдельные факты моей биографии, а также события, в которых мне довелось принимать непосредственное участие.

Отдельно хочу сказать несколько слов о той части воспоминаний, которые относятся к моему участию в Великой Отечественной войне.

Войну я начинал в должности командира отделения взвода автоматчиков 85-й морской стрелковой бригады в звании старшины 1-й статьи, а закончил ее лейтенантом. так что мои записки о войне – это просто солдатские воспоминания, и они не претендуют на какие-либо обобщающие оценки происходивших на фронтах масштабных событий.

Во второй части представлены мои воспоминания о выдающихся ученых, военачальниках, государственных деятелях, с которыми я имел счастье работать или встречаться. Здесь я ограничился лишь кругом тех моих замечательных современников, которые уже ушли из жизни.

Отдельную часть книги составляет изложение моих соображений по некоторым дискуссионным проблемам, продолжающим до сегодняшнего дня волновать наше общественное сознание. Включенные в эту часть материалы представляют ранее опубликованные статьи или выступления, сделанные по различным поводам в разные годы.

Кроме того, мне показалось, что для читателей могли бы представить интерес невыдуманные, в большей части юмористические жизненные ситуации, о которых мне было рассказано непосредственными участниками событий или свидетелем которых довелось мне стать самому. Эти невыдуманные истории составляют содержание отдельного раздела книги. несмотря на то что эта часть несколько выпадает из общего контекста, я посчитал целесообразным все-таки включить ее в книгу, так как убежден, что нередко жизненная мудрость в наиболее концентрированной и парадоксальной форме проявляется именно в таких нестандартных ситуациях.

Включая в книгу этот раздел, я также преследовал и другую, вполне прагматичную цель. Утомившись серьезным чтением, читатель в любой момент сможет расслабиться, обратившись к страницам последнего раздела книги.

ВОСПОМИнАнИЯ летом 1997 года по приглашению национальной научно-исследовательской лаборатории RISO я в течение двух недель работал в Дании.

Приглашение инициировал профессор Пол Олгард, с которым я познакомился в период подготовки и проведения в Москве Международного научного семинара.

В один из дней моего пребывания в Дании ко мне в гостиницу заехали Пол вместе со своей супругой и увезли к себе домой на ужин.

несмотря на достаточно высокий социальный статус хозяина (Пол имеет звание профессора и руководит кафедрой в Университете), дом Олгардов оказался весьма скромным: типичная датская одноэтажная постройка из красного кирпича на низком фундаменте с двухскатной крышей и крохотным двориком.

Ужинали мы в просторной гостиной, все стены которой были завешены фотографиями и картинами, на большинстве которых были изображены представители многих поколений семьи хозяина дома.

В то время как Пол подробно рассказывал о своих предках, я подумал, насколько мы плохо знаем о своих собственных корнях. Причина этого, как мне представляется, заключается не только в том, что в более стабильной и благополучной европе легче было сохранить память о родных, но и в отсутствии у нас соответствующих семейных традиций и культуры почитания предков.

По возвращении в Москву я попытался восстановить родословную, обратился с этой целью к немногим оставшимся в живых старшим родственникам, но, к сожалению, эту задачу решить так просто оказалось невозможно: дальше моих бабушек и дедушек история нашей семьи обрывалась.

Мои папа и мама родились (соответственно в 1888 и 1896 гг.), выросли и сочетались браком в городе Шуши, который в те годы был административным центром нагорного Карабаха. В наше время название этой автономной области у всех на слуху в связи с острым политическим и вооруженным конфликтом, возникшим в ходе борьбы армян нагорного Карабаха за свою независимость.

Полагаю уместным очень кратко рассказать об истории нагорного Карабаха, так как эта история отразилась и на судьбе моих родителей.

Воспоминания. Встречи. Размышления Бабушка по отцу Репсиме Дедушка по отцу Ованес нагорный Карабах (армянское название – Арцах), расположенный на северо-востоке Армянского нагорья, издревле являлся одной из провинций исторической Армении, северо-восточной границей которой, согласно всем античным источникам, являлась Кура. Природно-климатические условия горного края обусловлены благоприятным географическим положением.

После раздела Армении между Византией и Персией (387 г.) территория Восточного Закавказья (включая Арцах) перешла к Персии.

В середине XVIII века в северные районы Карабаха началось проникновение тюркских кочевых племен, что положило начало многолетним войнам с армянскими княжествами.

В 1805 году территория исторического Арцаха, формально получившая название Карабахского ханства, вместе с обширными районами Восточного Закавказья «на веки вечные» перешла к Российской империи, что было закреплено Гюлистанским (1813 г.) и туркманчайским (1828 г.) договорами между Россией и Персией.

начался период мирной жизни, в целом продолжавшийся до года. После развала Российской империи, в процессе формирования на Кавказе государств, нагорный Карабах в 1918–1920 гг. превратился в арену жестокой войны между восстановившей свою независимость Республикой Армения и новосозданной в условиях турецкой интервенции Азербайджанской Демократической Республикой, которая с момента своего образования предъявила территориальные претензии на значительные армянские территории Закавказья.

Регулярные турецкие войска и азербайджанские вооруженные формирования, воспользовавшись смутой, вызванной мировой войной и распадом Российской империи, в продолжение геноцида армян в турции в 1915 году, в 1918–1920 гг. уничтожили сотни армянских деревень, устроили резню армян в Баку, Гяндже. И только в нагорном Карабахе эти формирования натолкнулись на серьезное вооруженное сопротивление, организованное национальным Советом нК, хотя Шуша – столица края, 23 марта 1920 года была сожжена и разграблена, а армянское население города уничтожено.

Пленум Кавказского бюро РКП(б) отверг 4.07.1921 г. домогательства Азербайджана и подтвердил право армян нагорного Карабаха определить свою судьбу, но на следующий день под воздействием Сталина «пересмотрел» решение в пользу Азербайджана.

на основании этого решения партийного органа 7 июля 1923 г.

была образована нагорно-Карабахская автономная область (нКАО) как национально-государственное образование в составе АзербайI Воспоминания джанской ССР. Фактически весь советский период нагорный Карабах являлся аннексированной территорией, насильно удерживаемой в составе Азербайджана. Однако население нагорного Карабаха не прекратило борьбу против национально-колониального гнета, кульминацией которой явилось историческое решение сессии областного Совета нК от 20 февраля 1988 г.

С этого же дня нагорный Карабах самоопределился и вышел из состава Азербайджанской ССР.

таким образом, де-факто нагорный Карабах в настоящее время является самостоятельным адмиБабушка по матери нистративным образованием, одСофья Григорьевна нако суверенитет этой территории мировым сообществом не признан, вопрос далек от окончательного решения и в регионе сохраняется политическая и военная напряженность.

Впервые мне удалось приехать в нагорный Карабах лишь в 2000 году, куда я был приглашен по случаю отмечавшегося исторического юбилея – 1700-летия принятия армянами христианства. несмотря на очень ограниченное время моего пребывания, я ознакомился со столицей республики г. Степанакертом и родиной моих предков – городом Шуши. И хотя в те дни на границах сохранялось спокойствие, во всем ощущалась напряженность предвоенной обстановки. на улицах встречалось много вооруженных молодых людей. Из бесед с руководством мы узнали о сложном экономическом положении в республике и самом неприятном его проявлении – большой безработице. Вместе с тем мы стали свидетелями проявления высокого духа населения республики и особенно молодежи. нам рассказали, что в нагорном Карабахе не было ни одного случая уклонения от призыва на военную службу.

Приятно удивила нас огромная тяга молодежи к образованию. ни война, ни тяжелая экономическая ситуация не остановили работу вузов, многие студенты которых являются бойцами национальных вооруженных сил Карабаха.

Воспоминания. Встречи. Размышления Мама со старшим братом – военным врачом Сумбатом В Степанакерте я отказался от гостиницы и вместе со своим другом академиком Артемом Саркисяном остановился в доме его родственников. Все в этом доме оказалось для меня родным и близким – своеобразное карабахское наречие армянского языка, убранство помещений, пища, одежда пожилых женщин и, конечно, потрясающее гостеприимство. только теперь я осознал, насколько устойчивы традиции, быт и нравы народа, которые были перенесены и сохранены в нашем ташкентском доме за многие тысячи километров отсюда.

Родители моих родителей, насколько я могу судить по известным фактам, были достаточно состоятельными людьми. Дед по отцовской линии Ованес начинал свою трудовую деятельность мастером по изготовлению бочек для вина, что с учетом важной роли виноделия в нагорном Карабахе должно было быть прибыльным делом. Позже он стал владельцем мастерской и одним из известных в г. Шуши бондарей. Уже будучи отцом пятерых детей – четырех сыновей и дочери – он заболел саркомой и поехал для лечения в Швейцарию, где ему ампутировали ногу. После возвращения он продолжал активно трудиться, а его семья пополнилась еще тремя дочерьми. Здесь я не могу не отметить одного удивительного факта, который может явиться косвенным подтверждением важной роли наследственности в передаче раковых заболеваний: три дочери, родившиеся после заболевания деда, скончались в относительно молодом возрасте от 40 до 50 лет от рака.

В то же время сыновья и старшая дочь дожили до преклонного возраста и скончались от различных старческих заболеваний.

Деда Ованеса мне видеть не довелось, но по сохранившейся фотографии видно, что это был внешне импозантный, успешный в делах, уверенный в себе мужчина.

В то же время я хорошо помню свою бабушку по отцовской линии, которую все мы называли мец-мама (большая мама). Она неизменно была в темной армянской национальной одежде, иногда одевала «шаран» – налобное украшение из монет. Это была очень спокойная, строгая и мудрая женщина, с тонким чувством юмора, сохранившая ясность мысли до самой своей кончины (скончалась она в возрасте далеко за 90 лет).

Все братья моего отца занимались популярным в то время для армян делом – торговлей. Больше всего мне запомнился старший брат отца дядя Гайк. Он был способным коммерсантом и наиболее состоятельным из всех братьев. никогда не интересовался политикой, даже газет не читал. И, несмотря на это, в 1937 году его арестовали по абсурдному обвинению в причастности к армянской националистической партии «Дашнакцутюн».

О дальнейшей его судьбе мы узнали только после окончания войны.

Оказалось, что в 1942 году в одном из дальневосточных лагерей он был расстрелян. Позже его полностью реабилитировали, а его жена, тетя Арусяк, получила какую-то смехотворную денежную компенсацию.

Дед по материнской линии Богдан Григорян был известным в г. Шуши ювелиром, имел большую семью – пятерых сыновей и двух дочерей. Вместе со своей женой Софьей Григорьевной он уделял большое внимание воспитанию детей. несмотря на существовавшие тогда сословные и национальные ограничения, два маминых брата – старший Сумбат и младший Гурген – окончили Военно-медицинскую Академию в Санкт-Петербурге. Дядя Сумбат после окончания академии участвовал в I Мировой войне и, судя по многочисленным наградам, воевал достойно. В советское время о царских наградах принято было умалчивать, но из рассказов мамы я узнал о многих ярких эпизодах фронтовой биографии ее старшего брата.

трагично сложилась судьба младшего маминого брата Гургена. Уже во время обучения в академии он проявил яркие творческие способности и после окончания академии работал с выдающимся паразитологом генерал-полковником е.н. Павловским, академиком Ан СССР, являясь одним из его ближайших учеников и помощников. Он успел опубликовать ряд научных работ, в том числе в академических изданиях.

некоторые из этих публикаций сохранились у нас дома. несомненно, что его ожидало блестящее будущее, однако произошло непредвиденное. Пока он по многу месяцев находился вместе с е.н. Павловским в научных экспедициях в удаленных уголках Средней Азии, горячо любимая им жена тамара увлеклась другим мужчиной. Узнав об этой измене, он был настолько потрясен, что впал в состояние длительной душевной депрессии, заболел и в течение многих лет оставался в больнице. только после окончания войны он оправился, но уже никогда не возвращался к активной научной работе.

В годы моей учебы в Высшем военно-морском инженерном училище дядя Гурген приезжал в ленинград, где я впервые встретился с ним.

У меня сохранились самые теплые воспоминания об этом очень мягком, добром и умном человеке, с которым так жестоко и несправедливо обошлась судьба.

Родители мои – Саркисов Аракел (по последнему паспорту Аркадий) Ованесович и мать ев гения Богдановна обвенчались в 1912 году в г. Шуши, а в 1915 году во время резкого ухудшения армяно-азербайджанских отношений, сопровождавшегося актами насилия в отношении армянского населения, вынуждены были переехать в Узбекистан, где уже осели некоторые родственники по отцовской линии.

Почти вся трудовая деятельность отца была связана со счетно-бухгалтерской работой. И хотя он не смог получить систематического образования, на этом поприще проявил себя весьма способным и успешным специалистом. Сколько я помню, он всегда занимал должность главного бухгалтера, выбирая такие учреждения, которые предоставляли ему условия для содержания нашей большой семьи. При этом он много работал и постоянно совершенствовался в своей профессии.

В годы войны его назначили на должность начальника отдела ценообразования Минфина Узбекской ССР, что, безусловно, было уникальным прецедентом, учитывая отсутствие у него не только высшего, но и среднего специального образования.

Мама еще в г. Шуши окончила гимназию, однако, обремененная детьми и домашними обязанностями, никогда не работала. Я всегда поражался, насколько устойчивыми и основательными были знания, полученные мамой в период обучения в гимназии. Причём, эти знания благодаря феноменальной памяти и живому уму сохранялись у нее до глубокой старости.

В 1986 г. мы отмечали мамин 90-летний юбилей. Я специально прилетел из Москвы в ташкент на это торжество. После первых поздравлений и тостов я попросил маму продекламировать что-нибудь из классики. Она встала и начала наизусть читать пушкинскую «Полтаву», которую, как и многие другие поэтические произведения, она помнила от первой до последней строчки. также хорошо она помнила основы элементарной математики, географии и других дисциплин, которые изучались в гимназии. ее познания я иногда с гордостью демонстрировал своим товарищам. например, задавая вопрос, как разделить Воспоминания. Встречи. Размышления Свадебная фотография родителей Фотография с родителями после войны, 1945 г.

простую дробь на другую простую дробь, тут же получал четкий ответ:

«надо числитель первой дроби умножить на знаменатель второй дроби и разделить это на произведение знаменателя первой дроби и числителя второй» и т.д. чтобы доказать, что это не механически заученные правила, я на бумаге давал ей конкретный пример, который она тут же правильно решала. Мы называли маму ходячим телефонным справочником, так как она всегда помнила все нужные телефонные номера. За несколько часов до кончины, когда ей стало очень плохо, дочки растерялись, не сумев быстро найти номер телефона скорой помощи. Мама, уже в полубессознательном состоянии, продиктовала нужный номер.

Семья наша была большой. Всего мама родила 8 детей, но трое умерли в младенческом возрасте. Все детство мое прошло в ташкенте.

В те годы ташкент разделялся на две контрастно непохожие друг на друга части – европейскую и азиатскую («Старый город»). население Старого города, застроенного сплошь глинобитными кибитками с немощеными узкими улицами и сохранившего все черты типично среднеазиатского уклада, состояло из людей коренной национальности – узбеков.

европейская же часть (новый город) внешне мало отличалась от других российских городов того времени. Улицы там были достаточно широкими, многие из них (особенно в центре) были покрыты асфальтом. Выходившие на улицу дома в основном были одноэтажными.

Жили мы в европейской части города, на одной из центральных улиц (Пушкинская, 67). Улица была сплошь застроена одно- и двухэтажными домами. Дома имели большие дворы. В нашем дворе по обе стороны стояли около двух десятков разнокалиберных домиков. Эти строения примыкали без промежутков друг к другу. Одни из них были получше (кирпичные), другие – из сырцового кирпича, а несколько домов были просто глинобитные (стены из глины, замешанной с сухой соломой, которая в просторечии называлась саманом).

Быт наш был достаточно примитивным. В домах стояли отапливаемые углем печи самой разной конструкции, примусы, керогазы, стирка производилась в железных корытах. Колонка с водопроводной водой стояла посреди двора. там всегда собиралась небольшая очередь, и вообще это место было центром общения жильцов нашего двора. Кроме водопровода был во дворе еще и колодец с традиционным скрипящим воротом и навесом от дождя. Этот колодец был альтернативным и наиболее надежным источником всегда прохладной воды, которая играла особую роль в условиях длительного ташкентского лета, со знойной сорокоградусной жарой. В конце двора стоял огороженный фанерными стенами душ с баком, заполнявшимся водопроводной водой, куда мы бегали по нескольку раз в день, чтобы охладиться.

Впрочем, все неудобства мы воспринимали как норму, потому что ничего другого просто не видели.

Средняя школа №47, в которой мы учились, размещалась в одноэтажном здании, прямо за нашим забором (Пушкинская, 69), так что мы часто играли во внеурочное время на школьном дворе. С другой стороны нашего двора за капитальным забором был дом Командующего туркестанским военным округом, с большим ухоженным садом.

В те годы Командующим был командарм 2 ранга Павел Дыбенко, в прошлом легендарный матрос-революционер, в начале 20-х годов состоявший в гражданском браке с ставшей в последствии первым в истории послом-женщиной (посол СССР в норвегии и Швеции) Александрой Коллонтай.

За высоким забором Командующего был совсем другой мир. Мы частенько потихоньку забирались на этот забор и заглядывали туда.

Двор был засажен большими деревьями, в том числе фруктовыми – к сожалению, недоступными для нас. По двору гуляли павлины с роскошным оперением. В конце двора был тир, в котором по вечерам, возвратившись со службы, командующий частенько стрелял из маузера.

Нагорный Карабах. Общий вид деревни из Гандзасара Нагорный Карабах. Гандзасар, купол церкви с юго-запада Нагорный Карабах. Дадиванк, купол колокольни с северо-востока (XIII в.) Рота морской пехоты на параде, посвященном очередному выпуску офицеров Училища Рота выпускников Училища на параде Крейсер «Кутузов» на входе в пролив Босфор На пирсе СВВМИУ вместе с начальником учебного отдела капитаном 1 ранга Ю.А. Гончаруком Дружеский шарж по случаю перевода к новому месту службы из Севастополя в Санкт-Петербург, 1983 г.

В Военно-морской академии в день открытия памятника Адмиралу Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецову, 1996 г.

Первое посещение Лондона (участие в конференции Международного ядерного института), 1991 г.

Посещение Ядерной лаборатории по возобновляемым видам энергии RISOE. В гостях у профессора Пола Олгарда в 1996 г.

Рабочая группа по подготовке книги «Российская наука – Военно-морскому флоту», январь 1998 г.

Проблемы утилизации АПЛ существуют и в США. На заднем плане – долговременное хранилище реакторных отсеков Визит в Тихоокеанскую Северо-Западную Национальную лабораторию (Хенфорд, США) (в центре: Л.А. Большов, А.А. Саркисов) Российский адмирал за пультом первого в США промышленного реактора военного назначения – совсем недавно это было возможно лишь в фантастическом романе Платформа для транспортировки реакторных отсеков АПЛ (справа налево: Дж. Буррит – Министерство энергетики США, Посещение завода «Звездочка». Делегация РАН во главе с вице-президентом РАН академиком Н.П. Лаверовым (слева).

200-летний юбилей Морского научно-технического комитета, На 60-летии министра по атомной энергии Е.О. Адамова, 1999 г.

(справа налево: Е.О. Адамов, Л.А. Большов, А.А. Саркисов) В дни проведения международного форума по экологическим проблемам Арктики, Эдинбург, Шотландия Международное рабочее совещание по проектам AMEC, 2000 г.

Группа руководства совещанием по проектам AMEC (справа налево: помощник министра обороны США Ш. Гудман, сопредседатель АМЕС с американской стороны контр-адмирал Ларри Боком, начальник Управления экологической безопасности Б.Н. Алексеев, академик А.А. Саркисов), 2000 г.

Во время переговоров по перспективным проектам МНТП РАО (справа – профессор Г.С. Бабаянц, ОКБ «Гидропресс»), США, Вручение академиком Ж.И. Алферовым Почетной грамоты, посвященной 60-летию службы физической защиты кораблей, Санкт-Петербург, сентябрь 2001 г.

У первого американского промышленного реактора по наработке плутония (в центре: Дж. Буррит, А.А. Саркисов, Коллективное фото после завершения работы семинара КЭГ, Париж, октябрь 2012 г. (в центре: председатель КЭГ М. Вошер, А.А. Саркисов, руководитель проектного офиса «Комплексная утилизация АПЛ» Росатома А.А. Захарчев) Руководство и ведущие эксперты Группы разработки СМП (сидят, слева направо: Н.Е. Кухаркин, Р.И. Калинин, А.А. Саркисов, Л.А. Большов, В.А. Шишкин, Джон Вильямс (Xron Associates, Inc.); стоят, слева направо: С.В. Антипов, П.А. Шведов, М.Н. Кобринский, Б.С. Степеннов, В.Г. Маркаров, А.О. Пименов, А.П. Васильев, В.П. Билашенко, В.А. Мазокин, С.И. Коробейников, В.Л. Высоцкий, Т. Приймак (BNG Project При осмотре атомохода «Акула», пришвартованного к причалу центра судоремонта «Звездочка», июнь 2006 г.

Интервью с воспоминаниями о Великой Отечественной войне накануне 60-летия Победы (справа – директор ИБРАЭ Перед входом в музей природы Канады, Оттава, октябрь 2010 г.

(справа: начальник Управления по нераспространению и защите ядерных материалов Курчатовского Научного центра Рабочий момент на заседании КЭГ МАГАТЭ, Оттава, октябрь 2010 г. (слева: заместитель директора Фото в парадной форме после награждения украинским орденом «За заслуги перед городом-героем Севастополем», Севастополь, В кулуарах торжественного собрания, посвященного 60-летию службы защиты кораблей по физическим полям (слева направо:

директор филиала института океанологии РАН А.А. Родионов, председатель секции прикладных наук Президиума РАН В.Ю. Корчак, вице-президент РАН академик Н.П. Лаверов, академик А.А. Саркисов, начальник отдела организационнонаучного управления РАН Б.Н. Филин), октябрь 2011 г.

Пресс-конференция по итогам посещения объектов обращения Неожиданная приятная встреча с вице-президентом РАН А.А. Гончаром на площади Хельденплац в Вене (в один из дней проведения совещания совместного комитета РАН– НАН по проблемам нераспространения ядерного оружия), 2003 г.

В президиуме Международной конференции Россия–НАТО «Научные и технические проблемы обеспечения безопасности при обращении с ОЯТ и РАО утилизируемых АПЛ и НК с ЯЭУ».

В центре – сопредседатели, справа налево: заместитель Министра по атомной энергии С.В. Антипов, вице-адмирал А. Турнийоль дю Кло, Президиум РАН, Москва, 2004 г.

Вместе с авторким коллективом книги о СВВМИУ «Свет погасшей звезды», 2004 г. (слева на право: А.В. Алехин, Ю.А. Гончарук, Г.И. Песляк, С.Я. Чупрынин, И.Н. Мартемьянов) Прием в издательстве «Наука» по случаю вручения грамоты и «Роль российской науки в создании отечественного подводного флота», победившей во Всесоюзном конкурсе в номинации «Лучшее издание по естественным наукам, технике и медицине»

(справа налево: генеральный директор издательства «Наука»

заведующая редакцией «Наука-техника» М.В. Грачева, главный редактор Издательства Т.Е. Филиппова, руководитель авторского коллектива А.А. Саркисов, заместитель генерального директора Наша семья (в первом ряду: сестры Лариса, Агнесса, Ася и брат Ашот; во втором ряду: родители; справа в третьем ряду – На отдыхе с родителями и сестрами – Ларисой и Агнессой Выпускная фотография – 10-й «А» класс вместе с классным руководителем В.С. Вонсовским (Фото без меня. Я в это время был на стройке Большого Ферганского канала у старшей сестры Розалии, которая там работала начальником участка) ташкентскую летнюю жару, которая сейчас представляется невыносимой, мы не чувствовали и все свободное время играли во дворе.

любимыми нашими играми были прятки, догонялки, лапта и, конечно, дворовый футбол.

несколько слов о нашей школе. Современные школы смотрятся дворцами по сравнению с нашей тогдашней школой, но надо сказать, что по организации учебного процесса она была замечательной. Среди педагогов было немало по-настоящему талантливых людей, и именно поэтому, например, из немногих оставшихся в живых после войны выпускников только моего класса несколько человек стали профессорами, докторами и кандидатами наук.

Время нашего детства совпало с трагическими годами массовых репрессий. В 37–38 годах аресты были настолько частыми, что утром взрослые просыпались, чтобы узнать, кто еще из родных или знакомых стал очередной жертвой. Фраза «вчера забрали того-то» в те годы была обыденной.

но, честно говоря, это не омрачало нашего в общем-то светлого и радостного детства, все это проходило как бы мимо нас. Мы учились, веселились, читали о великих стройках, подвигах наших летчиков, полярников. Принимали участие в масштабных красочных физкультурных олимпиадах, походах, увлекались спортом. Даже во дворе у нас была сделана самодельная перекладина, на которой мы непрерывно упражнялись.

Помню приезд в нашу школу Героя Советского Союза Маврикия трофимовича Слепнева после челюскинской эпопеи. нас всех, одетых в белые рубашки с красными галстуками и черные трусы, построили в два ряда, в руках у нас были цветы. Когда все руки сомкнулись, образовался коридор, внутри которого и прошел летчик-герой со своей женой. Мы жадно всматривались в лицо этого легендарного человека, каждый хотел бы повторить его подвиг.

Содержать нашу многодетную семью при весьма скромных доходах единственного кормильца было делом нелегким. В воспитании детей у моих родителей были два безусловных приоритета – накормить и обучить. Образование, в том числе и высшее, в те годы было равнодоступным для всех. При этом государство, чтобы реализовать этот принцип на практике, оказывало помощь тем кто в силу тех или иных жизненных обстоятельств имел худшие начальные условия для поступления в вузы. например, для рабочей молодежи были организованы так называемые Рабфаки (рабочие факультеты), выпускники которых принимались в вузы на льготных основаниях. таким С моим школьным другом Владимиром Стригиным образом, получение высшего образования зависело только от желания:

хочешь – учись!

Самая старшая сестра моя, Розалия Аркадьевна, после окончания ташкентского индустриального института принимала участие в великих народных стройках – строительстве Большого Ферганского, а затем и южного Ферганского каналов, где проявила не только хорошую специальную подготовку, но и яркие организаторские способности. Затем ее переводят в аппарат ЦК КПУз, а в 1942 г. в возрасте 26 лет назначают заместителем председателя ташкентского Горисполкома. Вся ее последующая карьера была такой же стремительной и яркой. Она занимала посты заведующего отделом капитального строительства Совета министров, заместителя министра строительства, первого заместителя председателя Госплана УзССР. такая карьера в Узбекистане для женщины некоренной национальности даже в советские годы была явлением исключительным.

Осенью 2006 г. я прилетел в ташкент на 90-летний юбилей Розалии Аркадьевны. несмотря на неизбежные проблемы со здоровьем, она продолжает быть активной, оптимистичной, живо реагирует на все, что происходит вокруг после распада СССР, интересуется современной культурой и искусством.

Все остальные мои сестры также получили высшее образование.

Ася, инженер-строитель по образованию, работала в проектных организациях, лариса окончила медицинский институт, многие годы возглавляла инфекционное отделение в одной из самых больших ташкентских больниц, Агнесса с золотой медалью окончила среднюю школу, а затем с отличием – юридический факультет Среднеазиатского государственного университета. После достижения пенсионного возраста она продолжала трудиться в должности начальника управления кадров Главташкентстроя.

В отличие от моих сестер, в школе учеба моя начиналась негладко.

В младших классах, где успехи в обучении определялись усердием и аккуратностью, я не проявлял интереса и старания к учебе. В свободное от школьных занятий время переполнявшая меня энергия выталкивала во двор, в ребячьи компании, так что на выполнение домашних заданий оставалось очень мало времени. Поэтому неудивительно, что с первого по четвертый класс включительно мои табели успеваемости пестрели тройками и двойками, меня с трудом переводили из класса в класс.

В школе у нас в большом физкультурном зале висели две доски – красная и черная. на красную мелком вписывались фамилии отличников учебы и дисциплины, на черную – самых отстающих. Моя фамилия частенько возникала на этой «черной доске», что, конечно, меня не радовало, но впрочем, и не очень расстраивало.

Уже в конце обучения в 4 классе я подружился с Гришей – единственным сыном из обеспеченной еврейской семьи. Позже я узнал, что отец Гриши работал управляющим делами в дачном комплексе ЦК КП Узбекистана. Жили они в очень благоустроенном отдельном доме с индивидуальном двором. Гриша был моим антиподом – образцовым отличником. Родители не выпускали Гришу на улицу, пока он полностью не выполнял все домашние задания. так случилось, что за компанию я стал это делать вместе с ним. При этом часто возникало соревнование в решении задач и примеров по математике. Очень скоро обнаружилось, что в этом я от него нисколько не отстаю. И вот тогда у меня зародились первые внутренние импульсы интереса к учебе.

Обучение в 5 классе я начал с совсем другим настроением. Уже с первой четверти мой дневник запестрел пятерками и, начиная с 5 класса, я заканчивал учебу каждый год с похвальными грамотами, а десятый класс завершил с «золотым» аттестатом (тогда золотых медалей еще не было). Отец бережно сохранял эти грамоты в течение всех лет войны и передал их мне после моего возвращения с фронта.

Впрочем, должен все же сказать, что получение отличных оценок никогда не было для меня самоцелью. Скорее, эти оценки были следствием пробудившегося интереса к получению новых знаний, хотя, безусловно, дополнительными импульсами были элементы состязательности и мальчишеское стремление ни от кого ни в чем не отставать, будь то учеба или спорт.

Первым моим спортивным увлечением была гимнастика. В школе во дворе стояла перекладина, на которой во время перемены мы соревновались друг с другом в выполнении различных упражнений.

но систематически я стал заниматься спортом с 1939 г., когда в Индустриальном институте, где учились мои старшие сестры, появился новый тренер – эмигрировавший из США коммунист Джексон. Он организовал две секции – бокса и тенниса. Я, естественно, занялся боксом и немало преуспел в этом, так что меня отобрали для участия в городских юношеских соревнованиях. Для допуска к этим соревнованиям требовалось пройти медкомиссию. И тут у меня неожиданно обнаружились «глухие тоны сердца», что исключало для меня возможность дальше заниматься боксом. Расстроенный, я пришел к Джексону, который успокоил меня и предложил перейти в теннисную секцию.

С тех пор теннис стал для меня любимым видом спорта и даже частью моей жизни, так как, где бы я ни работал, значительную часть своего свободного времени всегда уделял этой замечательной игре – красивой, эмоциональной, требующей гармоничной физической подготовки.

трудно обозначить какой-то определенный момент, внезапно пробудивший у меня интерес к науке. но об одном эпизоде своей биографии хотелось бы все-таки рассказать. В то время в большинстве русских школ ташкента был сильный преподавательский состав, основу которого составляли интеллигенты-подвижники, добровольно приехавшие еще до революции в среднеазиатскую провинцию с благородной миссией оказать помощь в организации местного образования.

В школе, где я учился, математику преподавал талантливый педагог николай Семенович Краснов. К сожалению, как это иногда случаI Воспоминания ется, его высокие профессиональные и добрые человеческие качества уживались с чрезмерным увлечение спиртными напитками. Однажды, выдавая задание на контрольную работу и будучи в заметно рассеянном состоянии, он допустил ошибку в условии задачи. Мне удалось с помощью, как мне тогда казалось, достаточно хитроумных построений доказать, что условие содержит противоречие и задача не имеет решения. николай Семенович высоко оценил мою смелость и выставил нестандартную оценку «5+».

Пожалуй, именно этот эпизод подтолкнул меня к углубленному изучению математики, которая и до этого была моим любимым предметом. С 9 класса я начал посещать математический кружок при ташкентском госуниверситете, который вели такие преподаватели, как, например, выдающийся специалист в области математической статистики профессор В.И. Романовский и известный алгебраист А.П. Доморяд.

Большую роль в моем образовании и пробуждении интереса к творчеству сыграл также учитель физики Василий Семенович Вонсовский – выпускник Московского государственного университета, ученик профессора н.е. Жуковского и отец недавно скончавшегося в екатеринбурге академика С.В. Вонсовского, который в течение многих лет возглавлял Уральский научный центр Академии наук. Василий Семенович никогда не проводил занятий в форме монолога, он естественно приобщал нас к увлекательным физическим проблемам в ходе живой беседы с постановкой множества вопросов и вовлечением в активную дискуссию.

При этом, что далеко не типично для школьного учителя, он преподавал физику не как сумму канонизированных представлений и фактов, а как живую развивающуюся науку, которая еще не все знает и не все может.

Серьезным стимулом к более углубленному изучению математики явилось мое участие в городских математических олимпиадах, предлагаемые на которых задания далеко выходили за рамки школьной программы.

Поступление в военно-морское училище 10-й класс мы заканчивали в обстановке приближающейся военной опасности. В те дни самой престижной карьерой для выпускника средней школы была карьера кадрового офицера. Поэтому большинство школьников стремились поступить в авиационные, морские, танковые и другие военные училища. Однако, серьезно увлекшись точными науками и прислушиваясь к рекомендациям моих наставников – школьных и университетских, я твердо решил готовиться к поступлению на физико-математический факультет ташкентского университета.

И это желание сохранилось у меня вплоть до встречи с одним школьным товарищем, классом старше меня, который только что вернулся изленинграда, где пытался поступить в Высшее военно-морское инженерное Ордена ленина училище им. Ф.Э. Дзержинского. Этому парню не повезло – он не выдержал очень жесткого конкурса и вынужден был, вернувшись, поступить в один из ташкентских вузов. Я поинтересовался, что представляет собою это училище. Он передал мне целую пачку рекламных материалов, которые я дома внимательно просмотрел и, что называется, загорелся.

Меня привлекло несколько обстоятельств. Первое из них – это то, что в отличие от большинства других военных учебных заведений срок обучения здесь составлял 5 лет, то есть училище давало своим выпускникам полноценное инженерное образование. Вместе с тем оно выпускало не просто инженеров, а офицеров-инженеров для военноморского флота. таким образом, поступив в это училище, я связал бы себя с военной карьерой, которая в те годы, как я уже заметил, среди молодежи была очень популярной и престижной. Притягивала меня, конечно, и романтика моря – далекого, загадочного, о котором я много читал, но которого по-настоящему никогда еще и не видел. Подстегивало меня и то, что мой товарищ, окончивший школу с отличным аттестатом, не смог выдержать конкурс. Со свойственным мне тогда молодым задором хотелось испытать свои силы.

Из проспекта я узнал, что ВВМИОлУ им. Дзержинского является одним из старейших в стране высших учебных заведений технического профиля, имеет богатую историю, связанную со многими выдающимися личностями, оснащено современной учебно-лабораторной базой и укомплектовано сильным профессорско-преподавательским составом.

Я с восторженным интересом разглядывал изображение величественного здания Главного Ад миралтейства с воспетым еще А.С. Пушкиным золотым шпилем над центральной башней, фо тографии курсантов, одетых в красивую морскую форму. невольно в памяти возникали гениальные строки из «Медного всадника»:

Прозрачный сумрак, блеск безлунный, В общем, решение было принято, и в мае 1941 г. я выслал все необходимые документы в ленинград, с нетерпением ожидая вызова на приемные экзамены.

Утро 22 июня не предвещало ничего тревожного. начинался обычный для ташкента знойный летний день. В тот день было особенно жарко, и я несколько раз бегал в душ, чтобы освежиться. Когда я в очередной раз стоял под прохладными струями воды, в фанерные стены душевой кабины раздался сильный стук. Стучался один из моих друзей по двору. «что там случилось?» – спросил я. В ответ слышу громкое взволнованное: «Ашот, война!» Я быстро оделся и выскочил во двор. В конце двора увидел толпу жильцов около прикрепленной к стене черной тарелки – радиодинамика. Передавали выступление В.М. Молотова.

несмотря на то, что в последние годы так много говорилось о войне и по всему было видно, что страна к ней готовилась, сообщение о нападении гитлеровской Германии, о начале массированных бомбардировок наших городов, о начавшемся по широкому фронту наступлении фашистских войск обрушилось на нас полной неожиданностью.

через несколько дней после объявления войны из военкомата пришел официальный вызов и командировочное предписание для поездки в ленинград на экзамены. Родители встали буквально стеной и заявили, что они меня никуда не пустят. Особенно расстроилась моя мама. Я же продолжал настаивать на принятом мною решении ехать. не забуду, как отчаявшаяся мама выходила на улицу, садилась у арыка и часами горько плакала, умоляя меня отказаться от поездки. Однако я был непреклонен и в конце июня выехал в ленинград. наш пассажирский состав продвигался очень медленно, стандартные расписания движения поездов были забыты, в первую очередь пропускались эшелоны с войсками и боевой техникой, которые направлялись на запад. нам приходилось подолгу стоять на станциях, часто на запасных путях.

на участке Октябрьской железной дороги пассажирские поезда были забиты офицерами, преимущественно морскими, которые срочно возвращались в свои части. По прибытии в ленинград я отправился пешком к Адмиралтейству – его золотой шпиль возвышался в конце невского проспекта. По пути произошел неприятный эпизод, который к моему счастью закончился благополучно. Пока я шагал по заполненному людьми тротуару, разглядывая многочисленные магазины и лотки, торговавшие аппетитными булочками и бутербродами, я почувствовал на плече чью-то руку. Оглянувшись, увидел высокого, очень прилично одетого мужчину. «Вы ничего не потеряли?» – обратился он ко мне. Первым моим порывом было ответить «ничего», но на всякий случай я рукой ощупал карман своего пиджака и обнаружил отсутствие всех моих документов, в том числе и недавно полученного паспорта.

Как они оказались на тротуаре, я до сих пор ума не приложу, но их сразу же заметил тот самый мужчина и тут же обратился к ближайшему шедшему перед ним пешеходу – ко мне. Я до сих пор полон глубокой благодарности к нему, потому что трудно представить, как сложилась бы моя последующая судьба, если бы я оказался без документов в начале войны в чужом городе.

По прибытии в училище я узнал, что мне предстоит очень непростая задача, так как на одно место уже подано 19 заявлений, причем около половины абитуриентов имеют отличные аттестаты. такой большой конкурс был необычным даже для этого престижного вуза. Позже мне объяснили, что очень много заявлений было «сброшено» в «Дзержинку»

сразу же после начала войны. не исключено, что многие из подавших документы «в пожарном порядке» рассчитывали на то, что 5-летний срок обучения в Училище может освободить их от отправки на фронт. Ведь все мы были что ни на есть самого призывного возраста – 17-18 лет.

Оценки по уже сданным экзаменам не сообщались, что создавало у нас большую напряженность и волнение в течение всей сессии. Результаты конкурса были объявлены после завершения всех экзаменов.

К великой своей радости, я оказался в списке зачисленных на 1-й курс Училища.

на следующий день нас помыли в бане и одели в курсантскую форму, но без погончиков, которые полагались лишь после принятия Военной присяги. через пару дней всех нас отвезли на о. Вольный, что в устье р. нева (теперь он соединен с берегом и перестал быть островом). там мы проходили начальную общевойсковую и морскую подготовку. Режим был очень плотным, свободного времени мы практически не имели. После завершения периода лагерного сбора мы в конце августа 1941 г. приняли Присягу, и с этого момента началась моя почти полувековая служба в рядах Военно-морского флота.

К этому времени немецкие войска вплотную приблизились к ленинграду, бомбардировки города стали более интенсивными и ожесточенными. Реально обозначилась угроза блокады города. нам было объявлено решение командования об эвакуации Училища. Пунктом эвакуации (как впоследствии выяснилось, промежуточным) был выбран посёлок Правдинск, расположенный в 5 км от г. Горького (ныне нижний новгород).

Первая партия офицеров и курсантов Училища успела выехать из ленинграда по железной дороге, далее от Казани до Правдинска мы перемещались на пассажирских теплоходах. Вторая группа покидала училище 16 сентября, когда город практически был уже в блокаде. В составе этой группы были наряду с курсантами нашего училища также курсанты, слушатели, офицеры других ленинградских военных учебных заведений, женщины и дети – члены семей офицеров, а также учащиеся ремесленных училищ. Всего на барже по разным оценкам было от 1200 до 1500 человек. Баржу буксировал пароход «Орел», для сопровождения баржи была выделена также канонерская лодка «Шексна», которая вышла раньше баржи с буксиром, бросив их практически на произвол судьбы.

ночью резко усилился ветер, баржу стало сильно раскачивать.

Появилась течь, вода в трюме быстро прибывала. Стихия бушевала, волны смывали людей в бурные воды, рушили палубный настил. Все это происходило в 6–7 милях от берега. Проходившая в это время недалеко канлодка «Селемджа» никак не реагировала на сигналы и вскоре скрылась. Шторм же достиг 9 баллов. Одна из больших волн захлестнула баржу и разломила ее надвое. Сотни людей оказались в воде.

на буксире обрубили конец и двинулись в самую гущу плавающих людей, спасая их, насколько это было возможно. Удалось подобрать всего 160 человек, из них 92 курсанта нашего училища. Перегруженный буксир с осевшей кормой едва достиг берега.

Когда мы встречали в Правдинске оставшихся чудом в живых наших товарищей, все они были в подавленном состоянии, лица у всех были мертвенно бледны. Потребовалось немало времени после этого для их психологической реабилитации.

В Правдинске в очень неподходящих условиях в Доме культуры начался учебный процесс. наряду с предметами основного учебного плана с нами проводили занятия по общевойсковой подготовке, время на которую с каждым днем увеличивалось. Среди преподаваемых предметов были такие, как тактика, топография. Мы осваивали устройство винтовки, автомата, ручного и станкового пулемета, учились стрелять, окапываться, обороняться и наступать. С позиции сегодняшнего дня кажется забавным, что очень много времени уделялось освоению приемов штыкового боя – явная дань реликтовому опыту I Мировой войны. Мне, как и другим первокурсникам, было совершенно очевидно, что нас интенсивно готовят для войны на суше.

18 октября 1941 г. было принято Постановление ГКО о срочном формировании 25 морских стрелковых бригад, которое непосредственным образом сказалось на судьбах многих курсантов. Согласно этому постановлению, Военно-морской флот был обязан выделить на укомплектование бригад 35 тысяч моряков.

начало войны для нас сложилось крайне неудачно. По многим причинам, которые изучаются и дискутируются до сегодняшнего дня, немцы уже в первые месяцы войны глубоко вклинились на территорию Советского Союза и стремительно приближались к Москве. Именно в это время, 18 октября 1941 г. было издано Постановление ГКО о срочном формировании 25 стрелковых бригад. В этом постановлении, в частности, указывалось:

«…сформировать к 15 ноября 1941 г. 25 отдельных стрелковых бригад в следующих округах: Уральском (5), Приволжском (4), Сибирском (5), Среднеазиатском (2), Северо-Кавказском (9).

на укомплектование бригад обратить 35 000 моряков, выздоравливающих после ранения, 10 000 коммунистов, прошедших военную школу, 2 500 рядовых и младшего начсостава из числа забронированных народным хозяйством».

Костяк формируемых соединений составили бойцы и командиры Военно-морского флота. Поэтому эти соединения стали именоваться отдельными морскими стрелковыми бригадами.

Это Постановление ГКО положило начало массовому участию военных моряков в боях на сухопутном фронте в составе действующей армии.

По распоряжению наркома ВМФ военно-морскими училищами были досрочно выпущены курсанты старших курсов для укомплектования должностей среднего начсостава, а также часть курсантов I и II курсов в качестве младших командиров. наша учебная группа оказалась в их числе.

31 октября 1941 г. начальником ВВМИУ им. Дзержинского контрадмиралом М.А. Крупским (родной племянник н.К. Крупской) был издан приказ № 771. В нем объявлялось о присвоении курсантам I курса, прошедшим двухмесячную общевойсковую подготовку, звания «старшина I статьи» и откомандировании их в распоряжение военных Советов Приволжского и Сибирского военных округов. Я в составе группы курсантов 2 ноября выехал в Приволжский военный округ.

Военный парад 7 ноября 1941 г. в Куйбышеве Группа, в которую я попал, пароходом по Волге прибыла в Ульяновск, откуда нас доставили в г. Куйбышев, где мы прямо с ходу приняли участие в параде 7 ноября.

теперь мало кто знает, что 7 ноября 1941 г., наряду с широко известным и много раз описанным военным парадом в столице нашей Родины, был проведен военный парад и в «запасной столице» г. Куйбышеве, в котором мне довелось участвовать в составе 85-й морской стрелковой бригады. В некотором смысле парад в Куйбышеве по своему статусу должен считаться главным военным парадом страны в ноябрьские дни 1941 г., потому что на этом параде присутствовало почти в полном составе Правительство страны во главе с «всесоюзным старостой» М.И. Калининым, а также расположившийся слева от трибуны весь дипломатический корпус. Принимал парад Маршал Со ветского Союза Климент ефремович Ворошилов, а командовал парадом генерал М.А. Пуркаев. И.В. Сталин, в эти дни оставался в подвергавшейся систематическим бомбардировкам Москве, на подступах к которой уже стояли немецкие войска.

несмотря на военную обстановку, парад в Москве, как обычно, состоялся 7 ноября на Красной площади. Перед участниками парада со своей знаменитой, ставшей исторической, речью выступил И.В. Сталин.

Прежде чем кратко рассказать о сохранившихся в моей памяти воспоминаниях о военном пара де в г. Куйбышеве 7 ноября 1941 г., я поделюсь впечатлениями о двух днях, которые мы провели в этом городе накануне парада.

неожиданно в один из этих дней нам предоставили короткое увольнение в город. Мы быстро рассеялись по его улицам в поисках магазинов или столовых, где можно было истратить на еду выданные нам скудные средства. Город производил такое впечатление, будто все население из него было эвакуировано. Было вечернее время, но улицы оставались пустынными. Горожане, по-видимому, предпочитали отсиживаться в своих квартирах. Большинство магазинов были закрыты, а в тех, которые еще работали, полки были совершенно пустыми.

Мы уже потеряли всякую надежду истратить наши сбережения, как неожиданно наткнулись на небольшую столовую с освещенныI Воспоминания ми окнами. нас было человек пять, и все мы ввалились внутрь этого предприятия общественного питания. Официантка убирала столы и сказала нам, что столовая закрывается. Мы попросили нас чем-нибудь накормить. Видимо, сжалившись над нами, она куда-то скрылась и через несколько минут вернулась с большой алюминиевой кастрюлей, наполненной пшенной кашей. Каша была сухой, разрезали мы ее ножом, но ели с огромным наслаждением. Потом официантка принесла чайник с отдаленно напоминающей чай жидкостью, который мы тоже мгновенно осушили.

В хорошем настроении мы вернулись к себе в расположение бригады. Оказалось, нам сильно повезло, потому что большинство наших товарищей так и не смогли израсходовать выданные им скромные деньги.

на парад мы вышли в полном боевом снаряжении, в морской форме, с большими вещмешками за спиной. накануне выпал большой снег, который не успели убрать даже с парадной площади, погода стояла на редкость для такого времени года морозная. Понятно, что это был не столько военный парад, со свойственной ему торжественностью и строевым порядком, сколько прохождение плохо организованных групп военнослужащих, в которых можно было лишь угадывать отдельные подразделения: взводы, роты и батальоны. Более четкий строевой порядок соблюдался при прохождении военной техники.

Я шел правофланговым, так что хорошо видел стоящих на низкой трибуне, спешно сколоченной из досок и задрапированной алой тканью М.И. Калинина, н.М. Шверника, К.е. Ворошилова, А.н. Вознесенского, е.М. Ярославского, М.Ф. Шкирятова и других членов Правительства. Особенно пристально вглядывался я в лицо Михаила Ивановича Калинина, которого до этого, естественно, видел лишь на многочисленных портретах, обратив внимание на то, что его знаменитая белая, клинышком борода была на самом деле скорее желтой.

Известно было, что М.И. Калинин слыл заядлым курильщиком. Он был, пожалуй, единственным из стоящих на трибуне, с добрым улыбающимся лицом. Остальные члены правительства стояли с довольно мрачными физиономиями.

В параде приняли участие соединения, формировавшиеся в ПриВО. насколько мне удалось выяснить, кроме нашей 85-й МСБр, участвовали части 84-й МСБр, а также 65-я и 237-я стрелковые дивизии. Кроме названных соединений, целых полтора часа перед трибунами шли курсанты Военно-медицинской академии, сводный женский батальон ПВО и кавалерия. За ними шли танки «Бт-7» и «т-35», мотопехота на машинах ЗИС-5 и противотанковые пушки с тягачами. В небе несколькими волнами пролетели штурмовики (знаменитые «Ил-2» производили как раз в Куйбышеве), истребители и бомбардировщики.

недавно мой хороший друг, профессор В.В. Сычев, которого я глубоко уважаю не только за его большие научные заслуги, прекрасные человеческие качества, но и за любовь и интерес к нашим Вооруженным силам и их истории, вручил мне ксерокопию одного из последних номеров «Военно-исторического журнала» (№ 11, 2008), в котором описан военный парад 7 ноября 1941 г. в г. Куйбышеве. Эта статья иллюстрируется двумя фотографиями правительственной трибуны. «Зацепившись»

за эту статью, я погрузился в Интернет, где нашел много дополнительного материала и интересных фотографий, часть из которых я помещаю в этой книге.

К сожалению, фотографии, на которых запечатлены марширующие на параде морские пехотинцы, часть из которых сразу после этого рассадят в теплушки железнодорожных эшелонов и отправят на передовую линию фронта под Москву, а других – на формирование морских бригад по-видимому, для истории не сохранились. После парада мы двинулись к месту формирования 85-й стрелковой бригады в чувашское село Малое Ибряйкино Похвистневского района Куйбышевской области.

Прибывшие на формирование 85-й морской стрелковой бригады кадры дзержинцев были в середине ноября 1941 г. расквартированы в нескольких населенных пунктах Похвистневского района Куйбышевской области.

Штаб бригады разместился непосредственно в Похвистнево. Распределение моряков по частям и подразделениям бригады осуществляла комиссия под руководством начальника штаба бригады майора н.П. Борисенко. Процедура началась с выпускников старших курсов «Дзержинки». Поскольку почти все командные должности были вакантными, назначения производились чисто механически, начиная со старших должностей и постепенно снижаясь до самых младших – командиров взводов. так, оказавшийся первым в списке старший в группе дзержинцев инженер-лейтенант таубин был назначен на очень высокую должность командира отдельного минометного дивизиона.

таким образом, назначения никак не были увязаны с личными качествами офицеров и тем более с их пожеланиями. Поэтому неудивительно, что в дальнейшем война заставила внести немало корректив в первоначальные назначения. Кстати, весьма удачным оказалось первое назначение: лейтенант таубин впоследствии проявил прекрасные командные качества и закончил войну командиром артиллерийской бригады. Будучи в послевоенные годы начальником с вопросом, какому армейскому званию мог соответствовать этот диковинный морской чин. никто толком Старшина I статьи есть старшина, а что касается «I статьи», то это что-то морское. После такого вердикта безусые 17-18-летние пацаны стали быстро получать назначения старшинами рот стрелковых и специальных подразделений. не избежал этого и я, вмиг став старшиной 2-й стрелковой роты 1-го отдельного стрелкового батальона.

наш батальон был расквартирован в деревне Малое Ибряйкино.

Меня поселили вместе с несколькими другими бойцами в доме школьной учительницы, муж которой уже воевал на фронте. К этому времени командир роты еще не был назначен, и вся тяКомандир 85-й МСБр жесть формирования роты легла на мои плечи. Это прием и размещение бойД.Д. Вдовиченко цов, выдача им обмундирования и вооружения, организация питания, медико-санитарного обеспечения и многое другое. Всего в роте собралось около ста человек. В основном это были уже побывавшие на фронте госпиталей, уже немолодые запасники, а также моряки с кораблей и учебного отряда черноморского флота.

моряки, несмотря на их относительно небольшую численность, составили боевой костяк бригады, особенно наш первый разговор был кратким и хорошо мне запомнился.

– Сынок! ты куришь?

– Водку пьешь?

– ты, наверное, и матом не ругаешься?

– Давай мы тебя назначим писарем-каптенармусом, а старшиной будет сержант небого.

Я от такого предложения категорически отказался и попросился в роту разведки. В итоге я был назначен командиром отделения во взвод автоматчиков 1-го стрелкового батальона. В этот период основным вооружением бойцов бригады была трехлинейная «мосинская» винтовка времен первой мировой войны, а автоматами Дегтярева (ППД) были вооружены только бойцы взвода автоматчиков батальона.

Первые месяцы фронтовой жизни Во время войны я не вел дневников или каких-либо других записей о событиях, в которых мне довелось участвовать. Вряд ли могли бы оказаться полезными и мои несохранившиеся письма домой, так как в них, чтобы не волновать родителей, я ничего не писал о войне, а больше о прекрасной карельской и заполярной природе и о своем хорошем, бодром самочувствии. Поэтому воспоминания о фронтовом периоде моей биографии носят фрагментарный и несистематический характер.

Я просто описал несколько наиболее запомнившихся мне эпизодов и общее впечатление об этом периоде, которые, надеюсь, смогут дать представление об особенностях и атмосфере боевых будней и фронтовой жизни в целом. Исключением, пожалуй, являются два последних раздела этой главы, написанные не только по памяти, но и с использованием документальных, в том числе архивных материалов.

Итак, в начале декабря части полностью сформированной 85-й морской стрелковой бригады на станции Похвистнево были погружены в эшелоны, составленные из традиционных теплушек, оборудованных для перевозки людей, лошадей и легкой боевой техники.

Уже в эти дни мы узнали о начавшемся под Москвой большом наступлении наших войск. Судя по названиям станций по маршруту движения эшелонов, было понятно, что мы движемся на Запад, однако пункт конечного назначения для нас, рядовых бойцов, оставался неизвестным. В то же время, с учетом доступной для нас информации, мы могли догадываться, что бригаду перебрасывают к Москве для усиления группировки соединений, начавших там генеральное наступление.

После многодневного медленного передвижения с продолжительными остановками, как правило, на безлюдных разъездах, 15–17 декабря наши эшелоны прибыли на подмосковную станцию Ховрино (теперь это район Москвы), где мы и простояли около 10 суток в ожидании своей участи.

Возвращаясь к тем дням, вспоминаю, что настроение у всех было боевое, а желание только одно: скорее на передовую.

неопределенность развеял прибывший на станцию офицер Генерального штаба (насколько мне помнится, в чине подполковника), который собрал командный состав, поблагодарил от имени Верховного Главнокомандующего весь личный состав бригады за готовность защищать Москву и далее сообщил, что наступление на фронте развивается успешно, а Москва уже вне опасности. нам же предписывалось продолжить движение в направлении на Север.

Как стало известно позже, несколько морских бригад, прибывших сюда раньше нас, уже сражались на фронте и вместе с сибирскими дивизиями сыграли большую роль в исторических наступательных боях под Москвой, резко изменивших весь ход войны.

Все мы испытывали разочарование таким поворотом событий, но нам ничего не оставалось, как продолжить нудное путешествие в тесных и душных теплушках, в условиях крайней антисанитарии к неизвестной цели.

Вскоре эта неизвестность рассеялась.

В конце декабря наши эшелоны прибыли к месту назначения, на станцию Сегежа, что примерно на 250 км севернее г. Петрозаводска.

Это было утро 31 декабря 1941 г., день был ясный и морозный. Открыв двери теплушки, мы увидели сказочное зрелище. Перед нами развернулась панорама современного города, застроенного свежевыкрашенными в различные цвета аккуратными двухэтажными домами. Это был построенный перед самой войной поселок работников сооруженного здесь же большого целлюлозно-бумажного комбината.

Из-за близости фронта город был полностью эвакуирован. Поэтому бригада разместилась на ночлег «с комфортом» в пустующих домах.

Одна из квартир досталась и нашему взводу автоматчиков. Зная, что отопление в домах отсутствует, мы захватили с собой из теплушки печь, сделанную из какой-то металлической бочки. Однако нигде поблизости не было ни дров, ни леса, поэтому к вечеру, когда выдерживать усиливающийся мороз стало невозможно, кто-то выломал на кухне половицу, разрубил ее на щепки, и мы затопили печь. Стало веселее, но доски сгорали очень быстро, и скоро нам пришлось продолжить свою разрушительную работу, за которую мне стыдно до сегодняшнего дня.

новый 1942 год мы встречали чокаясь алюминиевыми кружками с горячим чаем и закусывая припасами из скромного солдатского пайка.

Прежде чем продолжить свои воспоминания, уместно сделать краткое отступление и рассказать об особенностях Карельского фронта, а также о сложившейся там к этому времени оперативно-тактической обстановке. Это поможет читателю ощутить тот общий фон, на котором происходили описываемые мною далее боевые эпизоды и события.

любопытно, что Карельский фронт действовал в войне дольше всех других фронтов: три с половиной года (с 23 августа 1941 г. по 15 ноября 1944 г.). При этом фронт имел самую большую протяженность: около 1500 км от ладожского озера до Баренцева моря. Войска фронта действовали в особо сложных северных климатических условиях. При этом, из-за природных особенностей (лесисто-болотистая местность) и бездорожья линия фронта в Карелии не была сплошной, как на других фронтах.

Специфические особенности Карельского фронта очень хорошо описаны генералом армии С.М. Штеменко в его книге «Генеральный штаб в годы войны» (Воениздат, 1989 г.):

«Большие и неудобные для человека пространства как бы поглощали людей и технику. Привычные оперативные понятия о плотности насыщения фронта войсками, исчисляемой количеством километров на одну дивизию и числом танков, орудий и минометов на километр фронта, на этом фронте выражались формулой, где первая цифра переваливала за сотню, а количество орудий и танков на километр исчислялось однозначными цифрами. Многочисленные безлюдные участки местности прикрывались только отдельными отрядами и патрулями.

Войска здесь располагались очагами по отдельным направлениям, локтевой связи обычно не имели. часто батальон, рота, а то и взвод, оторванные от других сил, удерживали высоты, дороги через леса, болота и горы или иные важные объекты. Они делали это в условиях зимней стужи и полярной ночи, карельских снегов, северных голых скал и непроходимых топей и нетерпимого летнего гнуса. Снабжать всем необходимым войска в таких условиях стране было сложнее».

Боевые действия в Карелии летом 1941 года начались несколько позже, чем на других фронтах. Президент Финляндии Р. Рюти 26 июня 1941 г. объявил о состоянии войны между Финляндией и СССР.

Действующая армия Финляндии насчитывала около 470 тыс.

человек. непосредственно у советско-финляндской границы размещались 21 пехотная дивизия и 3 бригады немецких и финских войск, превосходившие по численности советские войска в полтора-два раза.

Противник намеревался захватить Карелию и Кольский полуостров.

Ближайшей его целью был выход на Кировскую железную дорогу и захват Мурманска.

Между ладожским и Онежским озерами финские войска предполагали соединиться с немецкой группой армий «Север», чтобы окружить и захватить ленинград. таким образом, на Севере страны советским войскам пришлось отражать агрессию финских и немецких армий.

29 июня 1941 г. на Кольском полуострове перешла в наступление немецкая армия «норвегия», части которой пытались овладеть Мурманском. В ночь с 30 июня на 1 июля 1941 г. границу СССР перешли и финские войска.

10 июля 1941 г. главнокомандующий вооруженными силами Финляндии маршал К.Г. Маннергейм отдал приказ, призывавший финских солдат «освободить земли карелов». на всех направлениях фронта развернулись кровопролитные бои. Первыми начали отражать атаки врага советские пограничники, проявившие образцы стойкости и героизма.

начальный период войны сложился для советских войск Северного фронта (с 23 августа разделенного на Карельский и ленинградский фронты) крайне неблагоприятно. Под натиском финских и немецких войск, значительно превосходивших наши войска по численности, были оставлены Выборг, Сортавала, Питкяранта, Олонец, Петрозаводск и Медвежьегорск. Враг вышел на ближние подступы к Мурманску, к Кировской железной дороге у Кандалакши, к Беломоро-Балтийскому каналу и на линию реки Свирь. При численности войск к началу операции 358 390 человек, в ходе отступления с 29 июня по 10 октября войска Карельского фронта потеряли убитыми и пропавшими без вести 67 265 человек, а санитарные потери (раненые, контуженные, обмороженные, обожженные) составили 64 448 человек. К ноябрю 1941 г. нашим войскам удалось остановить продвижение противника, а уже с декабря 1942 г.

по июнь 1944 г. вражеские войска на Карельском фронте не смогли продвинуться ни на шаг.

В Сегеже мы оставались недолго. В соответствии с Приказом мы выдвинулись вперед для организации системы оборонительных укреплений.

Сказать, что я легко преодолевал трудности первых месяцев фронтовой жизни, я не могу. Для меня, южанина, крайне непривычными оказались сильные морозы и глубокие снега карельских лесов, короткие сумрачные световые дни, кочевая жизнь из-за частых перемещений бригады вдоль линии фронта, напряженные физические нагрузки при строительстве оборонительных сооружений и не соответствующий им скудный рацион.

но самую большую проблему на первых порах для меня представляли лыжи, которые я до этого видел только на рисунках в книгах. Это особенно болезненно проявилось в первом бою, о котором я сейчас расскажу.

В начале февраля финны прорвали оборону 289-й дивизии и устремились к Кировской железной дороге в направлении станции Масельская. нашей бригаде приказали помочь 219-му полку этой дивизии отразить наступление врага. Контр-адмирал Д.Д. Вдовиченко (он был тогда комбригом) послал туда первый батальон капитана Гончарова, в состав которого входил и наш взвод автоматчиков. Батальон был усилен приданой ему минометной ротой.

Во время марша по глубокому мягкому снегу я испытывал большие трудности и еле поспевал за товарищами. Одна из моих лыж все время зарывалась в снег, и мне приходилось часто останавливаться, а потом из последних сил догонять колонну.

Противник встретил нас в районе 14 разъезда, где и разгорелся ожесточенный бой. Бой на разъезде стал, по сути, боевым крещением бригады и, к сожалению, неудачным. Мы понесли большие потери.

Комиссар бригады Девяшин следил за боем с наблюдательного пункта вместе с комбригом Вдовиченко. его воспоминания об этом бое, приведенные в книге юрия Дрыгина «Десант в безвестность»

(«Карелия», 1991 г.), я воспроизвожу буквально:

«Я видел в бинокль, как подбадриваемые «полундрой» матросы, полураздетые, бросались на пулеметы врага. Запомнил я в тот момент и Вдовиченко. В черной морской шинели, как на параде, контр-адмирал нервно хватался за стереотрубу и водил ею вправо-влево, словно в руках у него был пулемет».

В общем, после этого боя батальон потерял четверть своего состава (73 убитых и 147 раненых), а Вдовиченко расстался с бригадой – его отозвали на флот.

Из-за больших потерь наш батальон вывели из боя. В этом бою погиб на моих глазах от прямого попадания мины наш товарищ «дзержинец» Саша леконцев.

При отходе у меня поломалась лыжа, и в течение двух бессонных ночей я с большим трудом «пахал» по пояс в снегу за своим взводом.

В итоге мы все-таки разъезд не отдали. Подошел 1044-й полк и остановил противника. После этого финны прекратили наступление и окопались.

Видимо, военная судьба благоволила мне, и я благополучно вышел из зимних передряг, и даже получил повышение по службе, будучи назначенным в мае 1942 г. нештатным офицером связи батальона.

Должность офицера связи, как это следует из названия, является командной, и поэтому, несмотря на мое звание «старшина 1 статьи», я после такого назначения автоматически переводился в список командного состава.

Первое, что я практически ощутил от такого изменения моего статуса, это было заметное улучшение положенного мне рациона. Дело в том, что на фронте норма продовольственного снабжения была для всех одинаковой, но офицеры, кроме того, получали так называемый дополнительный паек. Этот порядок был определен Постановлением Государственного комитета обороны № 662 от 12 сентября 1941 г. и предусматривал выдачу среднему и высшему начальствующему составу ежесуточно 40 г сливочного масла, 20 г печенья, 50 г рыбных консервов, 25 папирос и спичек 10 коробок (в месяц).

И хотя мы делили дополнительный паек на всех соседей по землянке, введение такой привилегии было, на мой взгляд, шагом неоправданным и противоречило духу боевого братства, который объединяет всех фронтовиков независимо от их чинов и званий. Уже после войны, читая мемуары немецкого генерала Эриха фон Манштейна «Утерянные победы», я обнаружил строчки, которые подтвердили обоснованность моего отношения к этой привилегии:

«естественно, что мы, как все солдаты, получали армейское снабжение. По поводу солдатского супа из полевой кухни ничего плохого нельзя было сказать. но то, что мы изо дня в день на ужин получали только солдатский хлеб и жесткую копченую колбасу, жевать которую старшим из нас было довольно трудно, вероятно, не было абсолютно необходимо».

В соответствии с положением, офицер связи – это офицер, назначенный в вышестоящий штаб для установления связи со штабами подчиненных или взаимодействующих соединений и частей, а также для выполнения отдельных поручаемых ему специальных заданий.

Приказы, передаваемые через офицера связи, могли быть устными, но чаще они печатались на машинке и вместе с приложениями карт и схем помещались в пакеты из плотной бумаги и опечатывались сургучной печатью. но и в этих случаях офицеру связи поручалось при вручении пакета давать дополнительные устные разъяснения и специальные указания начальника вышестоящего штаба.

необходимость такого звена связи была особенно актуальной на Карельском фронте, где не было сплошной линии фронта, а войска, как наши, так и противника располагались в удаленных друг от друга на расстоянии нескольких километров автономных укрепленных районах на господствующих высотах или удобных возвышенностях.

чтобы передать специфику службы офицера связи, расскажу об одном хорошо запомнившемся мне случае.

После периода относительного затишья, на нашем участке фронта начала готовиться наступательная операция. Целью этой тактической операции было вытеснение противостоящих немецких сил с занимаемых ими выгодных позиций вдоль единственной в этом районе шоссейной дороги. Выполнение этой задачи позволило бы вытеснить немцев из района, прилегающего к дороге и в целом улучшить расположение наших сил, что было важно с учетом готовящегося более масштабного наступления.

Я не могу припомнить точно, в каком месяце все это случилось, однако в моей памяти четко отложилось, что описываемый случай произошел ранней весной, когда снежный покров еще полностью не сошел, а лед на озерах еще стоял. Меня вызвали в штаб бригады, где заместитель начальника штаба вручил пакет и приказал его доставить командиру 1 батальона, который располагался на расстоянии около 5–6 км от штаба бригады, на противоположном от нас берегу довольно большого озера. Учитывая, что местность просматривалась и простреливалась противником, я дождался, когда начало смеркаться, сел верхом на лошадь и не торопясь двинулся по лесу в направлении к озеру.

Когда я достиг ближайшего берега озера, было уже темно. но это не помешало мне точно выйти к началу дороги, которую за зиму накатали по озеру. накануне выпал обильный снег, поэтому я старался ехать осторожно, чтобы не сбиться с дороги. При этом, по-видимому, излишне активно управлял лошадью, которая начала нервничать.

несколько раз передние ноги лошади оказывались на целине, но она с трудом снова выбиралась на твердое основание дороги.

Однако в какой-то момент, я почувствовал, что лошадь совсем сбилась с пути и глубоко увязла в снегу. Поскольку дороги не было видно, легко можно было отклониться от маршрута и выбраться на какую-то другую дорогу, ведущую к высоте, занятой немцами. Кроме того, была реальная опасность угодить в полынью, потому как в это время уже началось интенсивное таяние снега. чтобы облегчить бремя для лошади, я спешился и сам по пояс оказался в глубоком снегу. После этого стал энергично подхлестывать ее в предполагаемом мною направлении к дороге. но лошадь увязала все глубже и глубже и в какой-то момент совсем остановилась.

Положение становилось опасным, потому что я должен был во что бы то ни стало до рассвета пересечь озеро. И тут я вспомнил, что мне кто-то рассказывал, что в подобных случаях не надо навязывать лошади направление движения и дать ей полную свободу выбора. Я решил прибегнуть к этому способу, который в результате оказался для меня спасительным.

Стараясь все время держаться позади лошади, я стал подстегивать ее плеткой по крупу. несколько минут обессилевшая вконец лошадь стояла как вкопанная, а потом начала двигаться медленными рывками, все время меняя направление. Обладая более тонким, чем я, ощущением местности, она, в конце концов, нащупала дорогу. Сначала уперлась ногами в невидимую под снегом поверхность дороги, а потом после нескольких попыток с трудом выбралась из целины полностью. не обращая внимания на собственную усталость, я наблюдал, как тяжело дышит лошадь, как широко вздымаются ее мокрые бока.

несмотря на приближающийся рассвет, я дал возможность лошади отдышаться и сам немного отдохнул, после этого не без труда взобрался в седло и, отпустив поводья, предоставил лошади свободу выбора направления. При этом мне оставалось лишь периодически подстегивать ее.

Время тянулось очень медленно; мне казалось, что вот-вот начнет рассветать. но, к счастью, вдали стал просматриваться лес, а это означало, что мы приближаемся к берегу. Оттуда не доносилось ни единого звука, стояла глухая тишина, и я ничего не слышал, кроме тяжелого дыхания лошади.

Уверенности, что мы приближаемся к своим, не было, поэтому пришлось еще больше сбавить скорость. через несколько минут я заВоспоминания. Встречи. Размышления метил в лесу искры, по-видимому выбивающиеся из печек, которыми отапливались землянки. Оставалось выяснить, куда я попал.

на берегу я привязал лошадь поводьями к дереву, а сам лег и ползком стал медленно двигаться к ближайшей землянке. У землянки заметил темную фигуру часового, форму одежды которого разглядеть в темноте было невозможно. И вдруг я услышал родной русский мат, радостно вскочил в полный рост и побежал к часовому. на его окрик «Стой, стрелять буду!», я ответил: «Браток, это свои».

После объятий я представился, показал документы и попросил показать мне землянку командира батальона. не преминул при этом спросить, почему солдат неожиданно заматерился. Оказалось, что ему захотелось покурить (чего, конечно, не полагалось делать по Уставу), спички отсырели и никак не загорались. После нескольких неудачных попыток зажечь спичку терпение часового лопнуло, и именно в этот момент из его уст раздался в тишине спасительный для меня мат.

В конце 1942 г. как-то вечером в нашу землянку зашел вестовой и передал мне приказание явиться в штаб бригады. Здесь меня ожидало известие, которое я воспринял без восторга. начальник штаба майор А.К. лазарев сообщил мне, что в бригаде формируется штрафная рота и командование рекомендует меня на должность старшины этой роты. Он дал мне возможность подумать до утра. Взвесив все «за» и «против», посоветовавшись с друзьями, я решил отказаться от предложения.

Увы, когда я утром прибыл в штаб, встретивший меня писарь попросил расписаться в приказе о моем назначении старшиной штрафной роты.

такая крутая перемена в моей фронтовой биографии была связана с выходом в свет знаменитого приказа Сталина № 227 от 28 июля 1942 года.

Согласно этому приказу в войсках должны были быть сформированы штрафные роты для рядовых бойцов и младших командиров и штрафные батальоны для среднего и старшего комсостава. В них направлялись военнослужащие, провинившиеся в нарушении дисциплины, по трусости или неустойчивости.

Смотря по обстановке, предлагалось сформировать в пределах фронта от одного до трех штрафных батальонов (по 800 человек) и в пределах армии от пяти до десяти штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой).

Специфика вооруженной борьбы на Карельском фронте не требовала создания такого количества штрафных частей.