[ «МИГРАЦИЯ В ЗЕРКАЛЕ СТРАН СНГ (МОЛОДЕЖНЫЙ РАКУРС) Под редакцией Ирины Молодиковой Москва 2006 3 Проект инициирован Институтом Открытое Общество, Международной Ассоциацией Диалог, РОО Центр миграционных исследований ...»
РОО «ЦЕНТР МИГРАЦИОННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ»
МЕЖДУНАРОДНАЯ АССОЦИАЦИЯ «ДИАЛОГ»
МИГРАЦИЯ В ЗЕРКАЛЕ
СТРАН СНГ
(МОЛОДЕЖНЫЙ РАКУРС)
Под редакцией Ирины Молодиковой
Москва 2006
3
Проект инициирован Институтом Открытое Общество,
Международной Ассоциацией «Диалог», РОО «Центр миграционных исследований»
Спонсор проекта – Институт Открытое Общество Под редакцией Ирины Молодиковой Миграция в зеркале стран СНГ (молодежный ракурс) Под ред.
И. Молодиковой М., 2006, 275 с.
Книга содержит результаты исследований в области миграции по многим странам СНГ. Значительное внимание уделяется проблемам молодежной миграции. Авторы публикаций раскрывают весь спектр миграционных процессов на территории постсоветского пространства.
Данный сборник интересен для специалистов, занимающихся вопросами, связанными с трансформацией социально – экономического пространства стран СНГ.
© РОО «Центр миграционных исследований»
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ
ЧАСТЬ 1. О МОЛОДЕЖНОЙ МИГРАЦИИ
Молодикова И.
МОБИЛЬНОСТЬ ВЫПУСКНИКОВ СНГ И СТРАН БАЛТИИ
ПОСЛЕ УЧЕБЫ В ЗАПАДНЫХ УНИВЕРСИТЕТАХ
(ВОЗДЕЙСТВИЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ
МЕСТА ПРЕДЫДУЩЕГО ПРОЖИВАНИЯ НА
МИГРАЦИОННЫЕ НАМЕРЕНИЯ)……………………………….... Махрова А., Молодикова И., Мошняга В.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ ПО-СТУДЕНЧЕСКИ: КАК МЫ
ВИДИМ СЕБЯ И ДРУГИХ В ЕВРОПЕ (МЕНТАЛЬНЫЕ КАРТЫ ВЗГЛЯД ИЗ КИШИНЕВА, МОСКВЫ И СМОЛЕНСКА)…........... Асроров Ф.
ПОТЕНЦИАЛЬНАЯ ВНЕШНЯЯ ТРУДОВАЯ МИГРАЦИЯ
МОЛОДЕЖИ УЗБЕКИСТАНАФлоринская Ю., Рощина Т.
МИГРАЦИОННАЯ МОБИЛЬНОСТЬ МОЛОДЕЖИ МАЛЫХ
ГОРОДОВ РОССИИНагайцева Е., Охотников А., Тарасова Е.
КАЗАХСТАНСКИЕ СТУДЕНТЫ В ВУЗАХ ЗАПАДНОЙ
СИБИРИ: ТРАНСФОРМАЦИЯ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ
ИДЕНТИЧНОСТИ………………………………………………….... Крайнов В., Масленкова Е., Челидзе Н.
МОЛОДЕЖНАЯ ТРУДОВАЯ МИГРАЦИЯ ИЗ ГРУЗИИ И
БЕЛАРУСИ: СТРУКТУРА, ПРИЧИНЫ, ПОСЛЕДСТВИЯ......... Трифонова З., Николенко Н.
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЦЕНТРЫ - ФОКУСЫ УЧЕБНЫХ
МИГРАЦИЙАвдеев Е., Соловьёв И., Волосенкова Е., Кубанова М.
МИГРАНТОФОБИЯ И ЭТНИЧЕСКАЯ НЕПРИЯЗНЬ В
МОЛОДЁЖНОЙ СРЕДЕ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
ЧАСТЬ 2 МОЛОДЫЕ ЭКСПЕРТЫ О МИГРАЦИИ
Аллахвердиева Л.
ХАРАКТЕРНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ И СООТНОШЕНИЕ ВНЕШНЕЙ
И ВНУТРЕННЕЙ ТРУДОВОЙ МИГРАЦИИ В
УЗБЕКИСТАНЕ………………………………………………………. Асроров Ф.
ЗНАЧЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОЙ МИГРАЦИИ ТРУДОВЫХ
РЕСУРСОВ УЗБЕКИСТАНА В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ....... Карачурина Л., Блантер С., Рощина Т.
ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННОГО ЭТАПА МАЯТНИКОВОЙ
МИГРАЦИИ В Г. МОСКВУБурдельный Е., Похлебаева А., Лебедева С.
ИЗУЧЕНИЕ ПРАКТИК РЕГУЛИРОВАНИЯ
ТРАНСГРАНИЧНЫХ ТРУДОВЫХ МИГРАЦИЙ В
РЕСПУБЛИКЕ БЕЛАРУСЬ, РЕСПУБЛИКЕ МОЛДОВА И
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В КОНТЕКСТЕ РАСШИРЕНИЯ
ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗАБурдельный Е. Изучение практик регулирования трансграничных трудовых миграций в Республике Молдова
Похлебаева А. Актуальные проблемы современной трудовой миграции в Республике Беларусь
Лебедева С. Основные параметры изучения трансграничных трудовых миграций в России (на примере Воронежской области)…………………………………………………………………
CONTENTS
INTRODUCTION………………………………………………………....PART 1. ON YOUTH MIGRATION
I. MolodikovaMOBILITY OF STUDENTS FROM CIS COUNTRIES AND THE
BALTIC STATES IN THE EUROPEAN UNIVERSITIES
(IMPACT OF TERRITORIAL PECULIARITIES OF A PLACE
OF PREVOUS RESIDENCE ON MIGRATION INTENTIONS)...
A. Makhoriva, I. Molodikova, V. MoshnyagaSTUDENTS’ VISION OF POLITICAL GEOGRAPHY: HOW WE
SEE OURSELVES AND OTHERS IN EUROPE (VIEWS FROM
KISHIEV, MOSCOW AND SMOLENSK………………………….. F. AsrorovPOTENTIAL OUTWARD LABOR MIGRATION OF YOUTH
FROM UZBEKISTAN……………………………………………….. Yu.Florinskaya, T. RoschinaMIGRATION MOBILITY OF YOUTH FROM RUSSIAN SMALL
TOWNS……………………………………………………………….. E. Nagaitseva, A. Okhotnikov, E. TarasovaSTUDENTS FROM KAZAKHSTAN IN HIGHER EDUCATION
INSTITUTES OF WESTERN SIBERIA: TRANSFORMATION OF
SOCIO-CULTURAL IDENTITY………………………………….. V. Krainov, E. Maslenkova, N. ChelidzeYOUTH LABOR MIGRATION FROM GEORGIA AND
BELARUS: PATTERNS, REASONS, CONSEQUENCES………. Z. Trifonova, N. KousmatsevaREGIONAL CAPITALS AS FOCUSES OF LEARNING
MIGRATIONS…………………………………………………….... E. Avdeev, I. Soloviev, E. Volosenkova, M. KubanovaANTI-MAGRANT PHOBIA AND ETHNIC ILL FEELINGS
AMONG NORTHERN CAUCASIAN YOUTH………………….. L. AllakhverdievaTYPICAL TRENDS AND CORRELATION OF OUTWARD AND
INTERNAL LABOR MIGRATION IN UZBEKISTAN……….… F. AsrorovSIGNIFICANCE OF INTERNATIONAL UZBEK LABOR
MIGRATION IN THE AGE OF GLOBALIZATION…………… L. Karachurina, S. Blanter, T. RoschinaPECULIARITIES OF THE CURRENT STAGE OF PUSH-PULL
MIGRATION IN/OUT MOSCOW CITY………………………....STUDY OF PRACTICES OF TRANS-BORDER LABOR
MIGRATIONS CONTROL IN REPUBLIC OF BELARUS,
REPUBLIC OF MOLDOVA AND IN THE RUSSIAN
FEDERATION IN THE CONTEXT OF THE EUROPEAN UNION
EXPANSION……………………………………………………….. E. Burdel’n. Study of practices of trans-border labor migrations control in Republic of Moldova………………....…………………. A. Pokhlebaevа Topical problems of the current labor migration in Republic of Belarus…………………………………………………. S. Lebedeva Principal parameters of trans-border labor migrations study (on example of Voronezh region of Russia)………………… «Миграция в зеркале стран СНГ (молодежный ракурс)»представляет собой сборник статей о миграции молодежи или результатов исследований, сделанных молодыми учеными стран СНГ.
Исследовательские проекты были реализованы в рамках трехлетнего семинара для преподавателей высших учебных заведений «Миграция:
теория, методы и практика регулирования» поддержанным Институтом Открытое Общество. Хотя основой сборника являются статьи о молодежной миграции, в темах звучит отражение всего спектра миграционных процессов, актуальных для стран СНГ в начале ХХI века.
Одной из главных черт молодежной миграции является смена места жительства в связи с желанием продолжить образование. Этой проблеме посвящен ряд статей, исследующих проблемы образовательной миграции на нескольких уровнях: международном (из стран СНГ в западные страны); региональном (из одной страны СНГ в другую) и местном (миграции из малых и средних городов выпускников школ в основном в областные центры). Широкий спектр трудовой молодежной миграции представлен в сравнительных исследованиях миграционных процессов в Узбекистане, Грузии, Белоруссии, Молдове и России. Проблемам мигрантофобии среди молодежи посвящены работы группы исследователей из наиболее полиэтничного региона России – Северного Кавказа.
Проблематика миграции молодежи традиционно исследуется в странах СНГ в контексте общей «утечки умов». Ей посвящен ряд работ в основном по России (Ушкалов И., Тихонов В., Ионцева В., Столярова И., Школьников В., Зайончковская Ж.)1. Однако, специальных работ, посвященных мобильности молодежи, немного.
Это, прежде всего, исследования Леденевой Л. и Тюрюкановой Е., Чудиновских О., Анн де Тенги по России и молдавских ученых Субботиной И. и Мошняги В. по Молдове. Во всех странах идет развитие студенческой миграции, особенно в связи с вступлением стран СНГ в Болонский процесс. Так, только в государственных вузах Леденева Л.И., Тюрюканова Е.В. Российские студенты за рубежом: перспективы возвращения в Россию. М., 2002; Леденева Л.И. Учеба за рубежом как форма эмиграции российской молодежи //Вестник научной информации. Реформы вчера, сегодня, завтра.
М., 2002. № 2.
России в 2003 году обучалось более 80 000 студентов из других стран и число их растет, поэтому опыт исследований этого феномена не только на Российском материале, но и на данных по другим странам СНГ подставляет несомненный интерес как возможность сравнительного процесса.
Учебная миграция является одним из самых доступных путей попадания на рынок труда другой страны после получения образования в ее вузах. Эта практика широко используется в Америке, и все больше по тому же пути идет Западная Европа, понимая всю выгодность получения высококлассных специалистов без особых социальных и финансовых затрат.
Тема мобильности выпускников стран СНГ после окончания ими западного вуза - актуальна для большинства стран СНГ. Развитие Болонского процесса, рост международных связей и кооперация вузов делает возможность обучения за рубежом не уникальным явлением.
Исследования автора, сделанные на большом материале базы данных по выпускникам Центрально-европейского университета в Будапеште, выявили, что реальная мобильность на Запад выпускников из стран СНГ после обучения на одно- и двухгодичной магистерской программе составляет только 23,6% всей совокупности студентов, что гораздо ниже оценок в ранее проведенных исследованиях о потенциальных намерениях студентов остаться за рубежом (они оценивались в 60%). Несомненно, увеличение количества лет, проведенных за границей, а также естественно-техническая специализация студентов, увеличивают долю молодежи остающейся на работу или продолжение учебы на Западе.
Пространственно-территориальный фактор места предыдущего проживания (в столичном, региональном и периферийном городе до поступления) играет важную роль в последующей миграционной мобильности выпускников. Резкое преобладание поступивших из столиц свидетельствует о слабости периферийных вузов большинства стран, также и о проблемах доступа к информации о возможностях обучения за рубежом. Особенно это справедливо для стран Кавказа и Центральной Азии.
притягивающим бывших студентов назад в страну исхода. Чем в менее «столичном» поселении проживал до учебы выпускник, тем меньше вероятность, что он туда вернется. У столичных выпускников отмечалась самая высокая «возвращаемость» (почти на 30% выше тех, кто приехал из провинции). Самая высокая мобильность на Запад, наоборот, отмечалась у выпускников из периферийных городов каждый второй поехал дальше получать образование или находит работу на Западе.
Место предыдущего проживания также влияет на выбор стран для переезда. Выпускники из провинции в два раза чаще едут в Америку, Канаду и Австралию, чем столичные выпускники и выпускники региональных центров, предпочитающие ехать в столицу своей страны или в страны Европы.
На мобильность влияет также и страна исхода. Самая высокая доля переехавших в другие страны после окончания у студентов из Узбекистана, Азербайджан, Беларуси, Украины и Туркменистан. Для Балтийских стран наоборот характерна самая высокая доля вернувшихся, так как уровень социально-экономического развития стран Балтии и стабильность политического строя приближаются к показателям средним по ЕС. Специалисты высокой квалификации предъявляют определенные требования к среде обитания – особенно к доступу к глобальным, информационным, сервисным и транспортным сетям. Развитие этих сетей на фоне политической стабильности и демократии одно из условий возвращения выпускников.
Другой аспект молодежной миграции – это так называемая потенциальная миграция. Ей посвящены несколько статей:
сравнительная политическая география видения студентов из России и Молдовы привлекательности Европейских стран, статья по молодежной миграции из Узбекистана и исследование по внутренней мобильности молодежи малых городов России.
Типичной чертой студенчества начала ХХI является высокая мобильность уже в начале жизненного пути. Количество не бывавших за рубежом для студентов трех вузов (Московский государственный университет, Смоленский гуманитарный университет и Молдавский государственный университет) колеблется от 16,8% для Молдовы, до 46% в провинциальном Смоленске.
Студенты воспроизводят с определенной степенью точности и адекватности не только индивидуальные, но и коллективные представления в своей стране о Европе, привлекательных и непривлекательных ее странах. При этом они руководствуются разными мотивами. Для российских студентов одним из наиболее важных критериев положительного образа страны является «отношение к русским, дискриминация русского населения» (для студентов из МГУ она является самой главной причиной непривлекательности стран). Для студентов из Молдовы, треть населения которой выезжает на заработки, отношения к стране складываются на основании опыта миграционных поездок родственников и знакомых. Базовыми в симпатиях и антипатиях студентов всех трех университетов являются характеристики страны, связанные с уровнем жизни и состоянием экономики, войны или угроза военных действий в конкретной стране.
Высшее образование в России в отличие от Великобритании, США, Германии являлось и является в настоящее время прерогативой крупных городов. Вопросу роли крупных городов в учебной миграции посвящена работа по Чувашии и Волгограду. Около 97% студентов, обучающихся в государственных вузах регионов (Волгоградской области и соседней Чувашской республики), приходится на центр региона. Наиболее значимыми факторами при выборе вуза и специальности являются высокий престиж того, и другого, высокое качество образовательных услуг, возможность высоких заработков в будущем, последующий карьерный рост, быстрое трудоустройство после окончания вуза.
Как же принимают решение об учебе в вузе выпускники малых и средних городов? Учебные миграции после школы очень распространенный вид внутренней миграции. Оценить уровень миграционной мобильности молодых жителей малых российских городов (бывшие монофункциональных центров, довольно типичных для советской урбанизации) Владимирской, Смоленской, Костромской области, Республики Татарстан и Ставропольского края позволяют данные по опросу выпускников школ пяти вышеназванных регионов.
Многие из них едут продолжать обучение. Общее количество тех, кто предпочтет постоянную миграцию временной, существенно больше половины. Девушки оказались мобильнее юношей.
Планируемая выпускниками миграция направлена, преимущественно, в областные центры и крупные близлежащие города. В большинстве своем, это именно те города, которые ребята посетили в ходе краткосрочных поездок. Вопреки расхожим представлениям о том, что вся страна «спит и видит» поселиться в Москве, столица оказалась лишь на 1% притягательнее Санкт-Петербурга и сильно проигрывает областным центрам. Однако это не означает, что после окончания вуза ступенчатая миграция не приведет выпускников областных вузов в столицу.
Выполненное исследование продемонстрировало, сколь высок уровень миграционной мобильности молодежи в малых российских городах: по прямым и косвенным оценкам, около двух третей выпускников школ готовы покинуть «малую родину». Поэтому перспектива развития малых городов при существующих масштабах и тенденциях миграции представляется проблематичной. Это не просто отток населения, а отток молодого населения, который ведет к ускоренному старению населения.
Если в статье по миграции из малых городов исследовалась миграция внутренняя, то интересный ракурс был выбран для совместного исследования российских и казахских молодых ученых о приживаемости и трансформации идентичности молодежи из Казахстана, уехавших учиться в вузы Западной Сибири. Распад СССР обусловил раздробление некогда единого образовательного пространства, снизив объемы учебной миграции. Общественнополитическая ситуация в Казахстане стимулировала отток части молодежи в российские вузы, расположенные в приграничных с Казахстаном регионах Российской Федерации.
Проведенное исследование выявило три основные стратегии адаптации казахстанцев в российский социум. Первая - на обустройство в городе, где учебный мигрант получает образование.
Реализация этой стратегии предполагает решение жилищного вопроса, трудоустройства, смену гражданства за годы учебы и активную опору на ресурсы «миграционной сети» (родственников и друзей). Вторая – использование городов Западной Сибири, как трамплина для начального продвижения в другой стране (получения образования, адаптации и накопления социального капитала с целью последующей миграции в другие, более «благополучные», привлекательные в экономическом отношении регионы России).
Реализации первых двух стратегий требует от родителей будущих абитуриентов значительных затрат на репетиторов, оплату учебы и содержание студента в период его обучения, иногда даже миграции всей семьи за несколько лет до окончания средней школы, чтобы ребенок получил российский аттестат о среднем образовании и имел больше возможностей для поступления в вуз. Третья, относительно новая стратегия, вообще не предполагает миграции. Она реализуется посредством поступления в казахстанские филиалы российских вузов с целью получения российского диплома о высшем образовании с минимальными финансовыми и психологическими издержками.
В первом и втором случае в условиях академического сообщества адаптация носит «мягкий» характер, благодаря разнообразию и активности агентов – земляков, родственников, новых товарищей, администрации вуза. Отмечается снижение роли казахстанской идентичности в пользу доминирования национальной («русский») и географической («россиянин»), и приобретением сибирской идентичности как идентичности «второго плана».
Статья о молодежной трудовой миграции в Грузии и Белоруссии, ее причинах, структуре и последствиях, представляет собой попытку сравнительного анализа белорусских и грузинских исследователей. В настоящее время Беларусь и Грузия являются противоположными полюсами в составе единого постсоветского пространства, кардинально отличающимися политическим и социально-экономическим укладом жизни. Жесткий контроль со стороны государства и сохранение многих черт социалистической системы в Белоруссии, диаметрально противоположен отсутствию контроля (даже над некоторыми территориями) и широтой возможностей для принятия стратегий выживания для жителей Грузии. Процессы внешней трудовой миграции в обеих странах развиваются одинаково активно. На протяжении десятилетия в Беларуси и Грузии масштабы внешней трудовой миграции постоянно увеличиваются, занимая все большую долю в общем объеме внешних перемещений населения.
Весьма заметную и все возрастающую роль как для Грузии, так и для Беларуси играет трудовая миграция молодежи, ставшая в переходный период формой адаптации молодых людей к новым рыночным условиям. С каждым годом число потенциальных трудовых мигрантов растет. При этом государственная статистика слабо отражает реальные потоки миграционных трудовых перемещений и совсем не учитывает безвозвратные трудовые потоки молодежи.
Объектом исследования являются молодые люди в возрасте 16лет. Однако в Беларуси в процессе молодежной трудовой миграции в подавляющем большинстве случаев участвуют студенты дневной формы обучения. В Грузии это не так связано со студенчеством.
Исследование трудовой молодежной миграции Грузии показало, что она обусловлена трудными экономическими условиями, и незначительностью получаемых доходов. Высланные трудовыми мигрантами в Грузии денежные ресурсы и другого вида помощь является единственным источником и средством существования многих семей. В Белоруссии в основном это временная краткосрочная трудовая миграция (3-4 месяца) и нет такого трансферта денежных средств. Если принять во внимание, что из Грузии выбывает для работы за рубеж 400-500 тыс. трудовых эмигрантов [2; 3; 12] и 40% из них составляет молодежный поток, то предположительно в Грузию изза границы в виде денежных переводов только от молодежи в год поступает 250-350 млн. долларов США.
В Беларуси основные последствия внешней трудовой миграции заключаются в снижении напряженности на внутреннем рынке труда, получении дополнительных валютных вливаний в экономику республики, сокращении дефицита платежного баланса страны, росте сбережений населения. В отличие от Беларуси, где молодежная миграция определяется развитием специальных молодежных программ, в Грузии таких программ нет и миграционная ситуация связана с глубоким экономическим кризисом, сопровождающимся катастрофическим спадом уровня жизни. Значительная часть молодежи Грузии вынуждена выезжать за границу в поисках средств к существованию.
Проведенные исследования позволили выявить качественные различия в структуре молодежной трудовой миграции обоих государств. Из Беларуси для работы за рубеж выезжает молодежь преимущественно студенты вторых-четвертых курсов высших учебных заведений в возрасте 19-21 лет, на женскую трудовую миграцию приходится более половины всех выездов. В Грузии данный вид трудовой миграции представлен преимущественно молодыми людьми, уже имеющими высшее или среднее специальное образование в возрасте от 20 лет и старше. По причине исторически сложившихся в Грузии сильных семейных традиций, женщины в потоке трудовой миграции составляют не более 30%.
В Грузии учебная молодежная миграция приняла более широкие масштабы. В Беларуси выезды за рубеж для получения образования не приняли массовый характер и являются скорее единичными случаями. Как в Беларуси, так и в Грузии важность материальной независимости определяет дальнейшие миграционные намерения. Желание поработать за рубежом настолько велико, что до 30% опрошенной молодежи готовы работать на выезде незаконно.
Наличие подобных желаний у современной молодежи не подкрепляется знаниями миграционного законодательства как страны выезда, так и стран желаемого трудоустройства. При этом в обеих странах до 80% опрошенных студентов выразили желание прослушать в своем вузе специальный курс, посвященный вопросам трудоустройства за рубежом и особенностям миграционного законодательства.
Опрос не вернувшихся молодых людей из трудовых поездок за границу (проводимый через интернет) показал, что в Беларуси основную массу из них составляют девушки, создавшие за рубежом семьи (40%), молодые люди, оставшиеся посредством получения учебной визы (15%), а также продлившие трудовые контракты с работодателями (10%). Основным способом легализации грузинских мигрантов является получение образования за рубежом и одновременная нелегальная работа, тогда как у белорусских мигрантов – создание семьи и продление трудового контракта.
Другой аспект миграции - проблема нетерпимости к мигрантам - является особенно актуальной в настоящее время в России, как основной стране приема трудовых мигрантов из стран СНГ.
Отношения между коренным и пришлым населением всегда привлекали внимание всех заинтересованных сторон, начиная с органов исполнительной, законодательной и судебной власти и заканчивая самим населением. Являясь почвой для различных конфликтов и в значительной мере влияющие на адаптацию мигрантов, они проявляются в большей степени в регионах с высокой миграционной подвижностью и пёстрым этническим составом.
Опасения в возможном появлении угроз традиционному образу жизни коренного населения вытекают во враждебный настрой в отношении приезжих, особенно при наличии различий в национальной, религиозной, культурной и социальной принадлежности. Часто опасения такого рода перерастают в стереотипы, используемые местным населением, властями и СМИ для роста мигрантофобии, в том числе, на этнической почве.
Молодежь – это будущее страны. От того, какой она будет, зависит многое в развитии региона. Поскольку молодежь традиционно характеризуется большей подвижностью и радикализмом в суждениях, проблема мигрантофобии, в одном из самых полиэтничных и конфликтогенных регионов России – Северного Кавказа, была рассмотрена на примере молодежи Краснодарского и Ставропольского края и Карачаево-Черкесской республики.
Очень высок в регионе уровень межэтнической напряженности.
Половина опрошенной молодежи отметила, что испытывала какиелибо неприятности в отношениях с мигрантами, более половины их отмечают конфликты в своём населённом пункте между коренным населением и приезжими.
Вопросу миграции и мигрантофобии в регионе уделяется повышенное внимание со стороны общественности, СМИ и органов власти. Однако они-то часто и стимулируют конфликты. Среди опрошенных ярко выражено резко отрицательное отношение к появляющейся информации в СМИ, подчеркивающей национальность мигрантов. По мнению опрошенной молодежи селективная миграция должна стать основой миграционной политики региона. Несмотря на попытки властей «искусственно» загладить, скрыть или даже сделать вид окончательного решения, проблема мигрантофобии и этнической неприязни в субъектах Северного Кавказа, она по-прежнему существует и по-прежнему довольно остра.
Несколько статей посвящены проблемам миграции в Узбекистане.
Современную миграцию населения Узбекистана характеризуют две четко выраженные тенденции. Первая - рост территориальной подвижности коренного населения, обусловленный повышением общего динамизма экономического развития, связанного с развитием рыночных отношений и углублением экономических реформ. Вторая - отток населения за пределы республики с все более активным вовлечением коренных жителей Узбекистана, в том числе сельских, для которых прежде была характерна слабая территориальная подвижность.
Миграционные процессы оказывают определенное влияние на демографические показатели Узбекистана. Постоянно проводимые учеными исследования миграционных процессов в Узбекистане показывают, что в республике ежегодно меняют место своего постоянного жительства 200-250 тыс. человек. Официальная статистика фиксирует, что в последние годы по всем основным миграционным потокам происходит уменьшение объёмов миграции, однако, на взгляд узбекских ученых, занимающихся этой проблематикой, это не соответствует реальному положению дел, поскольку основу статистических данных составляют данные о выписке-прописке и временной регистрации граждан, а большое количество населения участвует во временной и нелегальной миграции.
Достаточно интересен и социологический портрет трудовых мигрантов из Узбекистана. Опросы, проведенные различными организациями республики показывают, что во внешней трудовой миграции участвуют преимущественно мужчины. Их численность составляет более 85% от общего количества мигрантов. Среди трудовых мигрантов преобладают люди средних и старших возрастов. Молодежь до 30 лет составляет менее 20%, что далеко не показательно для ряда других стран СНГ.
Официальная трудовая миграция за пределы Узбекистана имеет незначительные масштабы в сравнении с мощным потоком нелегальных (или нерегистрируемых) трудовых мигрантов. Нелегальная трудовая миграция перекрывает легальную не в разы - она на порядок выше. Об объемах трудовой миграции из Узбекистана можно судить лишь на основе социологических обследований и экспертных оценок. Оценка объемов внешней трудовой миграции в зависимости от сезонов года, колеблется от 100 до 600-700 тыс. человек, исключая приграничные миграции, которые очень трудно оценить.
На сегодняшний день по разным оценкам, за пределами страны на международных рынках труда трудятся от 600 тысяч до 1 млн.
трудовых мигрантов, что составляет от 6 – 8 до 15% от экономически активного населения страны. Важное значение для экономики Узбекистана, имеет приток иностранной валюты, которую переводят на родину трудящиеся-мигранты (в 2003 году минимальный объем переводов денег в Узбекистан, заработанных мигрантами, составил порядка 500 млн. долларов).
Трудовая миграция молодежи Узбекистана хотя и не преобладает, но с каждым годом растет. В последние годы в результате высокого уровня рождаемости прошлых лет, тенденция увеличения предложения молодых трудовых кадров не соответствующая реальному спросу на нее на внутреннем рынке и расширение возможностей доступа на международные рынки труда, способствовали формированию потоков международной трудовой миграции, выступая важным фактором обеспечения занятости молодежи и повышения ее территориальной и социальной мобильности.
Подвижность молодежи растет. География поездок очень обширна и охватывает не только государства СНГ, но и зарубежные страны. Основным магнитом все еще является России - с целью трудоустройства, обучения и повышения квалификации более трети опрошенных ездили в Россию, одна пятая - побывала в Казахстане.
Более половины студенческой молодежи в международной миграции участвовали с целью учебы и стажировки. Молодежная миграция молодеет и все больше вовлекается в нее девушек и студентов от 20 до 24 лет. Более 80% студентов высказывают желание поехать в другую страну на учебы или работу. Половина их видит реальные возможности для поездок, тем не менее, в ближайшие годы совсем собирались уехать немного - только 14% опрошенных. Это свидетельствует скорее о высоком потенциале временной трудовой миграции молодежи. Русскоязычное население существенно выше ориентировано на миграцию.
Другой пример активно посылающей страны – Молдова.
Общее количество работающих за рубежом оценивается в человек. Так, по оценкам МВФ, объемы переведенных денежных сумм гражданами Республики Молдова, работающими за границей, составили в 2003 году 320 млн. долл. США или 17% от ВВП. Согласно некоторым "сдержанным оценкам" средний объем годовых денежных переводов будет составлять около 600 млн. долл. США или 31% от ВВП.2 Среди наиболее популярных стран Россия - 54,7%, Италия Греция, Португалия, Турция - от 3,9% до 4,4%, Украина и Израиль - по 2,8%, другие - 9,8%. Как для Грузии и Узбекистана из Молдовы незаконно за рубеж выезжают 60 - 80% от общего числа мигрантов.
Идет трансформация видов трудовой деятельности мигрантов.
Если первоначальной формой экономической миграции являлась торговая миграция - «челноки», то в последнее время она практически исчезла, уступив место трудовой миграции. Западное и Юго-Западное европейское направление начинают доминировать в поездках со второй половины 1990-х годов. Значение восточного вектора – Российской Федерации – постепенно уменьшается, так как оплата труда в западных странах намного больше, чем в России (800- евро и 250-300 евро), а криминальные и милицейские поборы, коррупция и бюрократия намного сильнее проявляются в России, нежели в западноевропейских странах.
На “восточном” - российском направлении работает большинство выходцев из сельской местности и мужчин, на “западном” направлении – выходцы из городской местности и, в основном, женщины. Это объясняется спросом, характером и областью трудовой деятельности. Большинство мигрантов въезжают в страну назначения легально, используя механизм туристических виз.
Однако, находятся и работают там нелегально, находясь вне легального, конституционного пространства страны, без юридической и социальной защиты. Преобладает среди трудовых мигрантов молодежь (от 20 до 30 лет). За основной помощью за границей мигранты обращаются к родственникам, друзьям, согражданам, криминальным структурам, церкви, реже, к профсоюзам. Легализация незаконных мигрантов вероятно приведет к формированию диаспоры и к усилению ее роли в качестве главного социального актора в защите сограждан за границей.
Еще один ракурс современных миграционных процессов маятниковая трудовая миграция – одна из традиционных форм перемещения населения в СССР и России на протяжении всего ХХ века. Трудовая маятниковая миграция после распада СССР стала одной из форм успешной стратегии выживания населения в малых и средних депрессивных городах, поселках городского типа.
Значительной части людей в таких городах она позволила James H. Mittelman. The Globalization Syndrome: Transformation and Resistance. – Princeton University, New Jersey, 2000, p. экономически выжить и сформировала сегментдинамичного, и быстро приспособляющегося населения.
Изучение маятниковой трудовой миграции, которое и раньше было непростым, в настоящее время стало еще более затруднительным. В России и других странах СНГ отсутствует государственная статистика временных перемещений трудовых ресурсов, а существующие оценки противоречивы. Тем не менее, такая миграция играет важную роль в развитии больших городов.
Определенным детонатором трудовой маятниковой миграции в столицу во второй половине 1990-х гг. стало усиление дифференциации в зарплате между Москвой и другими регионами.
Неустойчивая экономическая ситуация начала – середины 1990-х гг.
увеличила объемы трудовой маятниковой миграции. Среди трудовых маятниковых мигрантов преобладают высокообразованные люди.
Основным типом деятельности их является работа по найму в частных фирмах. Торговля или строительство при этом не является доминантными сферами приложения труда (в этих отраслях заняты в основном мигранты из СНГ). Таким образом, в нише неформальной занятости оказывается не более 15% трудовых маятниковых мигрантов, что не превышает нынешние российские оценки занятости в неформальном секторе.
По оценкам министра по делам территориальных образований правительства Московской области В.Громова в Москву ежедневно направляется 800 тыс. человек на работу, в результате чего Московская область недополучает порядка 10 млрд. руб. (что составляет 333 млн. долларов США) в качестве налогов, взимаемых по месту работы3. Нагрузка на социальную сферу приходится на областной бюджет. Однако материальные «вклады» трудовых маятниковых мигрантов в свои населенные пункты через траты в них заработанных в Москве денег (на продукты питания, одежду, технику и пр.) поддерживают экономику Московской области и приграничных регионов. По оценкам экспертов московской миграционной службы, численность трудовых маятниковых мигрантов в Москву составляет млн. чел. Минимальные масштабы трудовой маятниковой миграции в Москву на основе подсчетов проведенных авторами пассажиропотоков составили 830 - 860 тыс. человек.
Резюмируя выводы, полученные в проведенных исследованиях можно с уверенностью сказать, что страны СНГ все более включаются в глобальные процессы подвижности населения, денег и товаров.
Материалы заседания Общественной палаты при губернаторе Московской области мая 2003 г.
Молодежь все активнее участвует в перемещениях, начиная уже с окончания школы. Вектор миграции постепенно смещается в западном направлении, хотя Россия все еще место учебной и трудовой миграции для многих молодых людей. Происшедшая смена экономического строя не разрушила систему внутренних миграционных перемещений.
Внутренняя миграция все еще доминирует и ориентирована, как и прежде, на крупные города. Тем не менее, растет число молодежи участвующих в международных перемещениях, хотя эти перемещения носят в основном временный характер.
FOREWORD
‘Migration in the mirror of CIS countries: the youth’s view’ is a collection of articles on the youth migration or results of studies performed by young researchers from CIS countries. Research projects have been implemented within framework of ‘Migration: theory, methods and practice of control’ three-year workshop for lecturers of the higher education institutions. The project was sponsored by Open Society Institute. Though articles on youth migration constitute the basis of the volume, the whole range of migration processes that are burning for CIS countries at the beginning of the 21st century is reflected in the issues discussed by the authors.Change of residence place due to the desire to continue education is one of the main features of youth migration. Several articles are dedicated to this particular problem. The authors of these articles examine issues of educational migration at several levels: international (from CIS countries to the Western countries), regional (migration from one CIS country to another CIS country) and local (migration from small and medium-size towns to regional centers). A wide range of youth labor migration is exemplified in comparative studies of migration processes in Uzbekistan, Georgia, Belarus, Moldova and Russia. Works of a group of researchers from the most polyethnic region, Northern Caucasus, provide analysis of anti-migrant phobia among the young people.
The youth migration problems are traditionally investigated in CIS countries in the context of the general ‘brain drain’. This problem, taken mainly in its Russian dimension, is extensively examined in works by I.
Oushkalov, V. Iontsev, I Stolyarov, V. Shkol’nikov, J. Zayonchkovskaya. However there is quite a few research works on the youth mobility. Among these works of L. Ledeneva and E. Tyuryukanova, O. Chudinovkikh, Anne de Tanghi (on Russia) and Moldovian colleagues I. Subbotina and V.
Moshnyaga (on Moldova) should be mentioned. Nevertheless development of the new two-stage process of learning in higher education institutes and offset system expand possibilities of students’ migration from one educational institution to another. For example, in 2003 over students from other countries learned in Russian state educational institutions. Therefore, no doubt, that examination of the phenomenon made on the basis of not only Russian but also other CIS countries data is of great interest since it provides the possibility of comparative analysis.
Learning migration is one of the most accessible ways to enter the labor market of another country upon graduation from a higher educational institution. This practice is common in America. Realizing expediency of getting of a high class specialist with little social and financial expenses Europe also follows the suit.
Mobility which graduates from CIS countries demonstrate upon their graduation from a Western college is a hot issue for a greater part of CIS countries. Development of Bologna process, growth of international connections, and cooperation among higher educational institutions make a possibility to study abroad not a unique phenomenon. A research the author made on an extensive material contained in database on graduates of Central European University in Budapest revealed that the real Westoriented mobility of graduates-natives of CIS countries upon graduation from one-two year MS program comprises mere 23.6% of the students’ total number. That is by far lower than figures yielded by previous studies of potential intents to stay abroad (polls of graduates from Russian universities and students learning abroad estimated this intention as high as 60%).
However it’s obvious that a share of young people who stay in West for work or continuation of learning rises with increase of number of years spent abroad and specialization in natural and technical disciplines.
Spatial-territorial factor, i.e. place of residence prior to admission (whether a person lived in metropolitan, regional or small town) plays an important Леденева Л. И., Тюрюканова Е. В. Российские студенты за рубежом: перспективы возвращения в Россию. М., 2002 (The Russian students abroad: prospects for come-back to Russia); Леденева Л.И. Учеба за рубежом как форма эмиграция российской молодежи//Вестник научной информации. Реформы вчера, сегодня, завтра. М., 2002, № 2. (Studies abroad as a form of the Russian young people emigration).
role in the subsequent migration mobility of graduates. Distinctive predominance of capital cities’ residents among the enrolled attests the poor quality of educational services provided by peripheral higher educational institutions of a greater part of CIS countries as well as difficulties with access to information on opportunities to get education abroad. In particular, this statement is true in respect of Caucasian and Central Asian countries.
The ‘metropolitan’ quality is a certain magnet which attracts former students back to their countries of departure. The less ‘metropolitan’ was a community where a graduate lived prior to enrollment, the less is probability of his/her coming back to that location. The highest ‘rate of return’ was registered among graduates of metropolitan higher educational institutions (this rate was 30% higher than the ‘rate of return’ among graduates from respective country). On the contrary, the highest Westoriented mobility is observed among graduates from small towns: every second student among them goes further to improve his/her education or finds a job in the West.
Location of the previous residence also exerts influence on choice of countries where young people move to. Graduates from the country (or the province) move to America, Canada and Australia twice as frequently as graduates of metropolitan universities and those who graduated from institutions located in regional centers. The latter prefer to go to the capital of their respective country or to European countries.
The country of departure also has an impact on mobility. The greatest share of people moved to other countries upon graduation is observed among students from Uzbekistan, Azerbaijan, Belarus, Ukraine and Turkmenistan.
Conversely, the greatest share of graduates who came back to their native countries is specific for the Baltic countries because level of social and economic development and stability of political regime in these countries are approaching the average similar indicators for the EU countries. The highly skilled specialists present certain requirements to environment, in particular, to access to global, information, service and transportation networks. Development of these networks against background of political stability and democracy is one of prerequisites for graduates’ come-back.
So called potential migration is another aspect of youth migration. This aspect is dealt with in several articles on comparative political geography of perception of European countries’ appeal for students from Russia and Moldova, on the youth migration from Uzbekistan and on issues of internal mobility of young people from small Russian towns.
A high mobility at the very beginning of life journey is the typical trait of students’ ways. Number of those who have never been abroad among students of three higher educational institutions (Moscow State University, Smolensk Humanitarian University and Moldova State University) varies within range from 16.8% for Moldova to 46% for provincial Smolensk.
Students reproduce, with a certain degree of precision and adequacy, not just individual but also collective notions of Europe, of its attractive and unattractive countries that predominate in their respective countries. Doing that, students take guide from various motives. For Russian students one of the most important reasons is ‘attitude towards Russians, discrimination of the Russian population’ (for students of Moscow State University this factor is the most valid reason of a country’s unattractiveness). For students from Moldova (one third of population of the country earns living abroad) relations emerge and evolve on the basis of experience gained by their relatives and friends’ during their migration travels. Characteristics of a country related to standards of living and conditions of national economy, war and threat of hostilities in a particular country are the basic factors that define sympathies and antipathies of students of all three universities.
Unlike UK, USA, Germany, the higher education in Russia has always been and still is the prerogative of major cities. The article on role of big cities in learning migration is based on materials from Chuvashia and Volgograd.
About 97% of students of state higher educational institutions in Volgograd region and neighboring Chuvashia take their courses at the regional capitals.
The decisive factors that determine choice of a college and a specialty are the high status of both as well as the high quality of educational services, prospects of handsome earnings in the future, subsequent career promotion, prompt employment upon graduation of college.
As several years of migration anomalies of early 1990s passed, after collapse of the USSR countries relapsed to the patterns within which internal migrations prevailed over outward ones. The same is true in respect of greater part of local movements (movements with a single region). These streams are often shaped by learning migrations. Data of polling among school leavers in Vladimir, Smolensk, Kostroma regions, Republic of Tatarstan and Stavropol krai allow appreciating level of migration mobility of young residents of small Russian towns (formerly such towns were single-function centers that had been rather typical for the Soviet urbanization).
Many young residents go to continue education. The total number of those who prefer the permanent migration rather than a temporary one is considerably above a half. Girls proved to be more mobile than young men.
The migration planned by school leavers is predominantly directed to regional centers and neighboring big cities. The greater part of such cities is precisely the cities youngsters visited during their short-term journeys. In spite of common notions that all Russia ‘dreams’ of moving and settling down in Moscow, the capital proved to be just 1% more attractive than Saint-Petersburg and fell considerably behind regional centers. Yet that does not mean that the graded migration will not bring graduates of regional colleges and universities to the capital. Articles by other authors demonstrate a possibility and a great probability of such movements (see, for example, the article on Smolensk region).
The performed investigation has demonstrated how high is the level of migration mobility of young residents of small Russian towns: according to direct and indirect estimates, approximately two thirds of young people are willing to leave their ‘smaller Motherland’. The prospect in waiting for small towns under the current and future scales of migration seems to be bleak. It is not a simple outflow of population. It is the outflow of the young people which will bring about the accelerated, even against the background of all-Russian demographic trends, ageing.
If in the article on migration from small towns the focus of investigation is put on the internal migration the Kazakh and Russian young researchers in their joint study of embedding and transformation of identity of young people who moved to learn at higher educational institutions of Western Siberia opted for an interesting approach. Disintegration of the USSR brought about fragmentation of once integrated educational area and decreased scales of learning migration. However social and political situation in Kazakhstan provided a stimulus for outflow of some young people who went to Russian colleges in adjacent regions of the Russian Federation.
The performed study has identified three principal strategies natives of Kazakhstan adopted for accommodation in the Russian society. The first strategy is that of settlement in a city where a migrant student learns.
Implementation of this strategy implies solution of the housing problem as well as solution of problems of employment, change of citizenship during years of learning with reliance on resources of ‘migration network’ (relatives and friends). The second strategy implies use of Western Siberian cities as a springboard for initial steps in another country: those who resort to this strategy try to obtain education, to adapt and to accumulate social capital with the aim to migrate in other, more ‘prosperous’ and more attractive in economic respect regions of Russia later on.
Implementation of the first two strategies requires from parents of school leavers either considerable expense on tutors, payment for learning and support of a student during the period of his/her learning or even a movement of the whole family in several years before graduation from the secondary school. That should be done in order to ensure the Russian general certificate of secondary education for an offspring and greater possibility of his/her enrollment in a higher educational institution. The third, relatively new strategy does not imply migration at all. It is implemented by enrollment in Russian higher educational institutions’ branches in Kazakhstan. That makes obtainment of a Russian diplomas of higher education with the least financial and psychological costs.
In the first and the second cases adjustment in academic community environment is of ‘soft’ nature due to diversity and activeness of various agents (fellow country people, relatives, new friends, authorities of higher educational institutions). It is observed that the Kazakhstan identity grows progressively weak while the national (‘Russian’) and geographical (‘resident of Russia’) identity and the Siberian identity as the ‘middle ground identity’ gain predominance.
The article on the youth labor migration in Georgia and Belarus, on its causes, patterns and consequences is an attempt of comparative analysis undertaken by Byelorussian and Georgian researchers. At the present time Belarus and Georgia are the opposite poles within the single post-Soviet area. Political, social and economic lifestyle patterns of these countries are radically different. The close control by the state and preservation of many features of the socialist system in Belarus are opposite to the absence of control (even control over some territories) and broad range of opportunities for adoption of survival strategies for inhabitants of Georgia. Outward labor migration processes in both countries are developing with equal rapidity.
Scale of outward labor migration has grown steadily over the past decade in both countries and this migration occupies an increasing share in the aggregate volume of population movements.
The youth labor migration which in the period of transition has become a form of young people’s adjustment to new market conditions plays a very visible and ever increasing role for Georgia as well as for Belarus. Year by year number of potential labor migrants increases though the state statistics reflects real streams of labor migrants’ movements very poorly and does not take into account irrecoverable outflow of young people at all.
The subject of research is young people from 16 to 29 years old. However in Belarus students of full-time attendance predominate in process of the youth labor migration. In Georgia the labor migration is not so intimately connected with students.
Investigation of the youth labor migration in Georgia has demonstrated that migration is caused by difficult economic conditions and by meager incomes. Money remittances transferred by labor migrants to Georgia and aid of other types constitute the only source and means of subsistence for many Georgian families. Migration from Belarus is predominantly shorttern labor migration (average duration comprises 3 to 4 months) and migrants do not remit money. If one takes into consideration the fact that 400-500 thousand labor migrants leave Georgia to work abroad [2;3;12] then we may surmise that only young migrants transfer US $ 250- million annually to Georgia from abroad in form of money remittances.
In Belarus principal consequences of outward labor migration consist in attenuation of tensions at the domestic labor market, supply of extra injections of currency in the republic’s economy, decrease of balance of payment deficit, augmentation of the population’s savings. In contrast to Belarus where the youth migration is determined by development of special youth programs, Georgia has no such programs and the situation with migration is connected with the deep economic crisis accompanied by disastrous fall of living standards. Thus, a considerable part of young Georgians are forced to go abroad in search of subsistence.
The studies performed allowed identifying qualitative differences in structure of youth migration from both countries. Young people, predominantly students of the second to fourth years of study, in age cohort of 19 to 21 years, go abroad from Belarus, and labor migration of women constitutes over a half of all departures. In Georgia this type of labor migration is represented predominantly by young men who already have higher or specialized secondary education. Georgian labor migrants are of 20 years and older. Due to historically developed potent family traditions that have developed in Georgia historically women’s share in labor migration does not exceed 30%.
Learning youth migration has acquired more common scale in Georgia. In Belarus departures for learning abroad have not become so common and present rather rare cases. Both in Belarus and Georgia significance of pecuniary independence determines further migration intentions. Desire to work abroad is so strong that up to 30% of young people polled are ready to work abroad illegally. Presence of such desires among the contemporary youth is not supported with knowledge of migration laws of country of departure as well as country of entry where young people want to get employment. At the same time in both countries up to 80% of students polled expressed their willingness to hear special courses devoted to issues of employment abroad and peculiarities of migration laws.
The Internet polling of young people who did not come back from labor trips abroad demonstrated that majority of such persons in Belarus are young women who have created families abroad (40%), young persons who stayed abroad by virtue of getting students’ visas (15%) and those who extended employment agreements with employers (10%). The principal way of Georgian migrants’ legalization is learning abroad accompanied with illegal work while for Byelorussian migrants the principal way to stay abroad consists in creation of families and prolongation of employment agreements.
Nowadays problem of intolerance toward migrants acquires the particular importance in Russia that is the principal attractor of migrants from CIS countries. Relations between natives and aliens have already drawn attention of all stakeholders, from bodies of executive, legislative and judicial power to ordinary residents. Forming the ground of various conflicts and exerting a considerable influence on migrants’ adjustment these relations manifest themselves to a greater extent in regions with high migration mobility and diverse ethnic composition of population. Fears of possible emergence of threats to ways of life traditional for natives may easily transform into animosity towards newcomers, particularly so if newcomers have different ethnic, confessional, cultural and social attributes. Quite often excessive apprehensions of such kind take shape of mental patterns that natives, authorities and mass media use for propagation of anti-migrant phobia including phobia generated by ethnic differences.
Youth is the future of any country. Very much in development of a region depends on characteristics acquired by young inhabitants. Since young people are conventionally considered to be distinct with greater mobility and radicalism of thought the anti-migrant phobia in one of the most ethnically diverse and conflict-generating regions of Russia, Northern Caucasus, is examined on the example of young people residing in Krasnodar and Stavropol regions and Republic of Karachaevo-Cherkess Republic.
The level of inter-ethnic tension in the region is exceptionally high. A half of young people have experienced various troubles in their relations with migrants, more than a half of local young people note conflicts in their settlements between the natives and the aliens.
The public, mass media and authorities pay heightened attention to the twinned problems of migration and anti-migrant feeling. However it is exactly the public, mass media and authorities that instigate conflicts. The polled people definitely expressed a strong negative attitude towards information of mass media that highlights migrants’ national origin.
Despite authorities’ efforts ‘artificially’ to wear off, conceal or even sound the final solution the problem of anti-migrant phobia and ethnic animosity persists in the Northern Caucasian constituent parts of the Russian Federation and still is rather acute.
Several articles deal with problems of migration in Uzbekistan. The contemporary migration of Uzbekistan’s population is characterized by two distinct trends. The first of these is increasing territorial mobility of native population caused by growth of general dynamics of economic development which, in its turn, is stimulated by development of market relations and deepening of economic reforms. The second trend is outflow of population beyond the republic’s territory. This process increasingly involves Uzbekistan’s natives, including residents of rural parts who in the past demonstrated a weak territorial mobility.
Migration processes have certain impact on demographic indicators of Uzbekistan. Investigations of migration processes in Uzbekistan carried on by scientists have demonstrated that every year 200-250 thousand people change places of their residence. Official statistics registers that rate of migration falls down along all main migration streams in recent years.
However it is Uzbek scientists’ opinion this statement does not correspond to the real situation since data on registration and withdrawal and temporary registration of citizens constitute the basis of statistical information.
Meanwhile a great number of people participate in temporary and illegal migration.
A sociological portrait of labor migrants from Uzbekistan is interesting.
Polls performed by various organizations of the republic demonstrate that men predominate in the outward labor migration. Their number comprises over 85% of the total number of migrants. Men of middle and older ages predominate among labor migrants. Younger men up to 30 years old comprise less than 20% which is not a representative value for some other CIS countries.
According to the official statistics labor migration beyond Uzbekistan’s frontiers is insignificant in comparison with the potent stream of illegal (or non-registered) labor migrants. It should be mentioned that the illegal labor migration exceeds the legal one not by several times but by an order of magnitude. One can estimate scales of labor migration from Uzbekistan only on the basis of sociological surveys and expert opinions. Estimate of outward labor migration scales, depending on seasons of a year, varies from 100 to 500 thousand people. This estimate does not include near-border migrations and it is very difficult to estimate scale of these movements.
According to various estimates, as of now, number of people who work at international labor markets outside of Uzbekistan fluctuates from 600 to thousand people. That comprises from 6 or 8 to 14.5% of economically active population.
Influx of foreign currency remitted by migrant workers to home has a considerable importance for Uzbekistan’s economy. According to appraisals made by L. P. Maksakova, in 2003 the minimum transfer of money earned by migrants to Uzbekistan comprised about US $ 500 million (Labor migration: social and legal aspects. Tashkent, 2005, p. 14).
Even though labor migration of young people from Uzbekistan does not prevail, it is growing year by year. In recent years, due to high birth rates in the previous years, trend of increasing supply of young labor which does not match to the effective demand for it at the domestic market and extension of possibilities for access to international labor markets contributed to formation of international labor migration streams and is an important factor of ensuring employment of young people and enhancement of their territorial and social mobility.
The survey carried out revealed certain trends. Mobility of young people is rising. Geography of travels is very extensive and embraces not only CIS countries but distant foreign countries as well. Russia still is the main attractor: more than one third of those who want to get employment, learning and improve skills went to Russia and one fifth went to Kazakhstan for these purposes. More than a half of young students involved in international migration took part in it for the sake of studies and vocational training. The youth migration is growing younger and attracts ever increasing number of young girls and students from 20 to 24 years old.
More than 80% of students express their willingness to go to another country for learning or work. A half of them see real possibilities for such journeys, yet a few (14%) were going to leave in the forthcoming years.
That indicates a rather considerable potential for temporary labor migration of young people. It should be emphasized that Russian-speaking population has a considerably stronger orientation to migration.
Very much like Georgia and Uzbekistan, Moldova is a pronounced donor country. According to estimates, the total number of employed abroad is 600 thousand people. Thus, according to IMF estimates, amount of money remitted by citizens of Moldova employed abroad comprised US $ million in 2003 or 17% of GDP. According to some ‘conservative estimates, the average amount of money remittances will comprise US $ 600 million or 31% of GDP5. As citizens polled indicate the most popular countries of employment are Russia (54.7%), Ukraine (2.8%). Italy (18.0%) Greece, Portugal, Turkey (from 3.9 to 4.4%), Israel (2.8%) while mere 9.8% of the polled preferred other countries. According to primary data obtained in result of information campaign carried out by IOM, from 60 to 80% of the total number of emigrants leave for abroad illegally.
Types of labor migration are transforming. It should be mentioned that the initial type of economic migration, the ‘shuttle’ migration is disappearing and making room for labor migration. The Western and South-Western European directions started to dominate since the second half of 1990s.
Importance of the Eastern direction, i.e. of the Russian Federation, is gradually decreasing because wages in the Western countries are by far greater than in Russia (Euro 800-1000 against Euro 250-300) while exactions by criminals and police, corruption and bureaucratic procrastinations are manifest in the Russian Federation more strongly than in Western European countries. Majority of countryside natives and men James H. Mittelman. The Globalization Syndrome: Transformation and Resistance. — Princeton University, NJ, 2000, p.62.
works in the ‘East’ while urban natives and women work in the ‘West’. It is explained by demand, character and sphere of economic activity. Majority of migrants enters a country of destination legally using mechanisms of tourist visas. However they stay and work there illegally and outside of the legal, constitutional area, with no legal and social protection. Majority of migrants are young people, from 20 to 30 years old. The second group consists of people from 45 to 55 years old. For main aid and assistance abroad migrants rely on relatives, friends, compatriots, criminal structures, church and, less frequently, on trade unions. Moldavian community in Western European countries is in making. Probably, legalization of illegal or irregular migrants will lead to formation of a dispersion community and to reinforcement of its role in capacity of the principal social actor providing protection to fellow citizens abroad.
One more aspect of contemporary migration processes is ‘push-pull’ migration which was one of conventional forms of population movements in the USSR and Russia in the course of the 20th century. Upon collapse of the USS push and pull labor migration became perhaps the only successful survival strategy employed by population of small and medium-size depressive towns and settlements of urban type. This strategy let a considerable part of residents withstand economically. It has also shaped a segment of motivated, active, easily adjusting population.
Due to a number of reasons investigation of pull and push labor migration which used to be quite complicated has become very difficult. The state statistics of temporary movements of labor force is absent in Russia and other CIS countries. Available estimates are rather contradictory. Data adduced by V. Gromov, the minister for territorial affairs in Administration of Moscow region. According to estimates made by his ministry, thousand people go to Moscow every day. The result creates tax gap in amount of about 10 billion roubles (US $ 33 million) because taxes are collected at places of employment6 while the regional budget carries the main load of social welfare expenditures. According of estimates provided by Moscow migration service, number of labor migrants involved in pushpull traffic will rise to 3 million people.
A considerable number of people residing within Moscow metropolitan agglomeration’s zone of attraction go to their work in the capital every day or every week. Even if consequences of push-pull labor migration are Session of the Public chamber under the Governor of Moscow region, May 27, 2003:
Proceedings.
difficult to formalize the principal consequence is the tax gap suffered by Moscow region (and, partially, by some adjacent regions) which nevertheless provides social protection of the population; however that gap is partially offset by material contributions made by push and pull labor migrants in places of their permanent residence where they expend money earned in Moscow (for foodstuffs, clothes, household appliances etc.) These injections invigorate economy of Moscow region and adjacent regions.
Growing differentiation of wages in Moscow and other regions in the second half of 1990s served as a certain detonator of push-pull labor migration while unstable economic situation that persisted from 1990 to the second half of 1990s enhanced scales of push-pull labor migration. Among persons polled mere 5% were involved in it prior to early 1990s. The highly skilled persons predominate among push and pull labor migrants. Large and diverse labor market of the capital city allows them to use their competitive advantages. The principal type of these people’s activity is employment in private companies. Important point: trade or construction is not the key spheres of their employment (these spheres are largely occupied by natives of CIS countries). Thus no more than 15% of push-pull migrants are involved in the irregular employment niche. That does not exceed the current Russian estimates of employment in the informal sector. According to calculations performed by the authors and based on analysis of passenger traffic the minimum scale of push-pull labor migration to and out of Moscow comprises 830-860 thousand people.
Putting all said in a nutshell it is possible to state for certain that CIS countries are getting to be more and more involved in the global processes of capital, people and commodities movements. The young people take the increasingly active part in these processes right from the moment of their graduation from secondary school. Vector of migration is gradually shifting to the West though Russia still remains to be the place of learning and labor migration for many young people.
Nevertheless it should be noted that change of economic paradigm that had occurred has not destroyed the pattern of internal migration traffic. Internal migration still prevails and is oriented to major cities as it used to be in the past. Yet number of young people taking part in international movements is rising, even though these movements are largely temporary ones.
МОБИЛЬНОСТЬ ВЫПУСКНИКОВ СНГ ПОСЛЕ УЧЕБЫ В
ЗАПАДНЫХ УНИВЕРСИТЕТАХ
(ВОЗДЕЙСТВИЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ
МЕСТА ПРЕДЫДУЩЕГО ПРОЖИВАНИЯ НА
МИГРАЦИОННЫЕ НАМЕРЕНИЯ)
Инвестирование в образование – основная стратегия В последнем номере журнала Newsweek за 2005 год, посвященном революции в знаниях, одним из ключевых вопросов было обсуждение роли образования и высококвалифицированных специалистов в развитии мировой экономики. В статьях многих ведущих мировых экспертов и политиков отмечалось, что в эпоху глобализации растет понимание того, что конкуренция в темпах развития экономики со стороны азиатских стран, все более их тревожит. Тони Блэр8 в своей статье о судьбе Европы ясно отмечает, что только поворот к аккумулированию и производству знаний сможет дать реванш странам Запада, так как в них пока сосредотачивается основной потенциал мировых университетов. Поскольку рынок капитала глобален и не имеет национальных границ, а рынок труда национален и Запад не может производить дешевую рабочую силу, его сила и конкурентоспособность может быть в высококлассных специалистах глобального уровня (“symbolic analysts”9). Рынок сам по себе никогда не может создать экономику, основанную на знаниях (knowledge economy10), Т. Блэр считает, что должны быть не столько социальные программы помощи малоимущим, сколько включение их Newsweek. Special edition, Dec 2005-Feb 2006.The Knowledge Revolution.Tony Blair «Europe is Falling Behind». Newsweek8. Special edition, Dec 2005-Feb 2006pp.26-27.
Называются эксперты, оперирующие информацией для решения стратегических задач.
Интеллектуальная элита глобального и национального уровня (Robert B. Reich “The Work of Nations”) Экономика информационного общества Тюрюканова Е., Леденева Л. 2003б стр. (а это 20 млн. безработных по Западной Европе) в рынок труда. Эта политика должна нести инвестиции в образование, квалификацию и науку, а не в регулирование и защиту рабочих мест, которые могут спасти, как считает Блэр, немного рабочих мест сейчас за счет большего количества мест в будущем.
По данным исследований OECD разрыв в доходах между получившими хорошее образование и остальными возрастает в большинстве западных стран. Было подсчитано, что в странах OECD ”рост уровня образования на 1 % дает рост экономики (raises economic output) на 3-6 %. Хорошее образование – это главный капитал молодого специалиста, вступающего на рынок труда. Страны переходной демократии все больше и больше вовлекаются в глобальный рынок труда и поэтому потребность в специалистах наднационального уровня в них очень высока. Учеба за рубежом для молодежи из стран СНГ становится все более обычным явлением. Этому способствует на только система стипендий как западных университетов, так и российских, развитие сотрудничества и взаимозачетов между университетами, но и развитие индустрии платного образования с его рекламой в СМИ. Как показали российские исследования, за высшим образованием едут лучшие - элита молодежи (Ионцев В., Леденева Л., Тюрюканова Е., Чудиновских О., Ушкалов И., Малаха И., Столяров И., Юревич А.) Учебная миграция (УМ) – один из самых быстро развивающихся видов миграции. Если в середине 80-х годов она оценивалась в Европе в 800 000 человек, в 1990-х – более миллиона, в конце ХХ века- 1,5 млн. человек, то к 2003 году – уже превысила млн. человек. В этом процессе участвуют и страны бывшего социалистического лагеря и СНГ. По данным ЮНЕСКО в 1995\96 за границей обучалось 5589 человек российских студентов, а в 2000\ Андреас Шлейчер (Andreas Schleicher) ответственный за анализ показателей по образованию в странах OECD the head of Indicators and Analysis in the OECD Directorate for Education (A classless Act Newsweek, December 2005-February 2006. стр. 96-97.
Леденева Л, Тюрюканова Е. Российские студенты за рубежом / «Проблемы прогнозирования». 1999, 34 с. 136-145), Чудиновских О. Миграционные намерения выпускников российских вузов (2080) в 2001\2002 гг., Ушкалов И., Малаха И. Утечка умов» из России: факторы, причины, последствия», Бизнес и политика»,1997,11: Ионцев В.А. Проблема «утечки умов» в России (методологические аспекты изучения) Вестник МГУ, чер. «Экономика», 1996, 5. Иконников О.А. Эмиграция научных кадров из России.
М.,Компас, 1993.
уже 6858 человек. В Германии - 3383, Франции (в государственных университетах) – 784, Великобритании – 49713. Россия сама также привлекает студентов из разных стран, и число их растет (Salt J.,2005).
Рост интеллектуальной миграции отмечается во всем мире, и страны СНГ находятся в русле этого процесса. Стокер14 рассматривает учебную миграцию как специфический вид интеллектуальной миграции15. В статистике она идет отдельным показателем и классифицируется как временная, т.к. учащиеся получают специальные учебные визы, (возможно с членами семей) и имеют ограничение по трудоустройству во время обучения. Большая часть обучающихся из СНГ на Западе едет на магистерские программы и в аспирантуру. Это касается как гуманитариев, так и естественно-технических специальностей.
Исследователи оценивают эмиграционный потенциал для российских студентов в 70%. Однако, очень сложно понять реальные масштабы «утечки умов» и зависят ли они от страны выезда и в какой степени, поскольку данные собираются по небольшому количеству респондентов и в основном через интернет.
Переход на Болонскую систему организации образования с взаимозачетами и модульной системой, поощряет и стимулирует мобильность студентов во время процесса обучения, когда в течение 1семестров они могут посещать курсы в других университетах разных стран. Многие вузы стран СНГ переходят на эту систему в последнее время. Поэтому вопрос о потерях от «утечки умов» с переходом на новую систему снова обсуждается в официальных кругах и СМИ.
Вопросу «утечки умов» с 1991 года из России и других стран СНГ были посвящены социологические опросы и исследования, государственных служб (Государственного Комитета по высшему образованию России), а также отечественные и зарубежные данные на 1995\96 годы (UNESCO 1997,1998).
Стокер П. Работа иностранцев: обзор международной миграции рабочей силы. М, Протестант, 1995 с. Под интеллектуальной миграцией подразумевается не только и не столько физическое перемещение рабочей силы, сколько информационное, знаний и опыта. (Леденева Л., Тюрюканова Е. 2002) стр 47- Glossary, IOM, Geneva, 2005.
публикации исследований, проводившихся и в других странах17.
Однако, проблема «утечки умов» рассматривалась в контексте либо студентов из определенной страны, либо образовательной системы страны и места в ней учащихся из других стран.
В российских исследованиях по «утечке мозгов» существуют два основных направления исследования учебной миграции: первое как потенциальной из страны18, второе - по оценке потенциала возвращения реальных учебных мигрантов, проживающих и учащихся за рубежом19. Для оценки последних использовались интернетресурсы, и поэтому данные не могли претендовать на охват большого количества респондентов (100 человек). Такие исследования проводились также во Франции20, США, Англии. Сложности, стоящие перед исследователями, занимающимися учебной миграцией за рубежом очевидна – работа через интернет «виртуальна». Необходимо выйти на контакт с респондентами, убедить их заполнить качественно анкету, и это не дает возможности получить большую выборку.
Поэтому возможность анализа «возвращаемости» в основном делалась косвенно – по ответам респондентов.
Отличие предлагаемого исследования от вышеуказанных использование возможности банка данных отдела выпускников Центрально-европейского университета (ЦЕУ). В начале 90-х годов ЦЕУ стал одним из первых высших учебных заведений, призванных наладить мосты между западной наукой и наукой стран переходных Леденева Л, Тюрюканова Е. Российские студенты за рубежом / «Проблемы прогнозирования». 1999, 34 с.136-145)., Тенги Анн, Леденева Л. Российские ученые и специалисты: сотрудничество с Западом, Миграция студентов и специалистов. Научные доклады Центра по изучению проблем вынужденной миграции в СНГ вып.5., М., (2000);
Центр социологических исследований Госком по высшему образованию Высшая школа в зеркале социологии. Информационный бюллетень № 1 январь – март.
Государственный комитет РФ по высшему образованию. М 1994 с.61., Юревич А.С.
Потери и надежды (Утечка умов в условиях современной России: внутренние и международные аспекты. Сб-к под ред. С.Н. Землянского и В.А. Кузьминова. М.:
Юнеско – МОСТ, 1992 Технический доклад №10 с.241-254.
Чудиновских О. Миграционные намерения выпускников российских вузов (2080) в 2001\2002 гг., Столяров И. Опрос 1990 в 36 вузах СССР по желания были уехать за бугор; Столяров И. Профессиональная направленность студентов: опыт всесоюзного опроса, «Социологические исследования», 1992, Леденева Л, Тюрюканова Е. Российские студенты за рубежом / «Проблемы прогнозирования». 1999, 34, Ушкалов И., Малаха И. Утечка умов» из России: факторы, причины, последствия. «Бизнес и политика»,1997, Тенги Анн, Леденева Л. Российские ученые и специалисты: сотрудничество с Западом., Миграция студентов и специалистов. Научные доклады Центра изучения проблем вынужденной миграции в СНГ вып.5.,М., (2000), экономик21. Это заведение, расположенное в Венгрии, было создано Дж. Соросом для поднятия гуманитарного образования всего региона стран переходящих от социалистической формации к рыночной. ЦЕУ изначально ориентирован на глобальную (региональную) систему образования, так как в отличие от национальных университетов его интересы не замыкаются подготовкой национальных кадров для какой-то одной страны. Его главной целью было и остается способствовать быстрому распространению демократизации в странах Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ). Поэтому главное направление его деятельности – гуманитарные науки.
В 1998 году как подразделение университета был создан отдел по работе с выпускниками, который занимается поддержанием контактов университета с выпускниками, а также дает им возможности продолжать участвовать в университетских программах и чувствовать себя членами большой семьи выпускников ЦЕУ. Этот отдел обладает банком данных приблизительно на 5000 выпускников, в том числе из стран бывшего СССР. База данных охватывает только тех выпускников, кто изъявил желание общаться и быть включенным в систему. Каждый зарегистрированный в базе заполняет анкету, касающуюся его персональных сведений, времени окончания, дальнейшее место проживания и занятия. Некоторые данные не имеются по всем выпускникам, так как каждый выпускник в праве отвечать на те вопросы, которые считает нужным. Тем не менее, анализ, любезно предоставленный нам отделом по работе с выпускниками массива в 1820 человека с 1992 года по 2004 год включительно по странам бывшего СССР, позволяет получить определенную картину и динамику миграции выпускников более чем за десятилетие. По этическим соображениям и системе конфиденциальности нами были получены деперсонифицированные данные.
За 15 лет через магистерские программы ЦЕУ прошло около 12000 человек из более 30 стран мира. До 2002 года 99% его слушателей были из стран центральной и восточное Европы (ЦВЕ). С вхождением многих стран Центральной Европы в систему ЕС, интерес их студентов к этому заведению снижается, так как они получили сейчас доступ к университетам ведущих западноевропейских стран, поэтому направление набор студентов сдвигается в сторону стран Африки, Азии и Латинской Америки.
Университет представляет собой частное учебное заведение, развивающееся на деньги мецената Джорджа Сороса.
Выборка по странам СНГ и Балтии в 1820 человек из общего количества закончивших ЦЕУ из этих стран за 15 лет (приблизительно 5000 человек). Целью анализа являлось получение реальной миграционной картины “возвращаемости” слушателей и динамики мобильности выпускников из стран бывшего СССР. База данных группировалась по странам СНГ (включая страны Балтии) и по факультетам. Также данные по выпускникам были сгруппированы по территории – столица, региональный (областной центр) и провинция.
Интерес был не только в анализе самой совокупности закончивших, но и в сравнении показателей стран между собой: насколько пространственно-территориальный аспект при прочих равных условиях может влиять на мобильность выпускников и каковы общие характеристики учебных мигрантов. Предлагаемое исследование подготовлено на базе данных выпускников с 1992 года по 2004 год по всем странам бывшего СССР.
Совокупность показателей банка данных позволяет дать социально-демографическую характеристику студентов, географию стран и мест их проживания, профессиональный уровень и мобильность – дальше на Запад или назад в страну исхода. К сожалению, полученная информация анализировалась на уровне данных, заполненных самими выпускниками, и не было возможности задавать вопросы. По разным позициям общее количество ответов колебалось с 1820 до 890. Однако и этот показатель можно считать репрезентативным, так как в целом количество обучавшихся из стран бывшего СССР не превышало 5000 человек и соответственно даже минимальное количество ответов составляет 19,8% от общей совокупности.
Как одну из особенностей полученной совокупности следует отметить, политику отбора слушателей, принимаемых из каждой страны по факультетам. Она проводилась с определенным учетом численности населения страны и желательностью представительства слушателей из всех стран региона на каждом факультете. Однако это не исключало того, что если абитуриенты на какой-то департамент из одной страны не проходили по ТОЕФелю, из другой страны могли взять больше слушателей в определенный год. Кроме того, данные базы не означают, что выпускники, окончившие ЦЕУ несколько лет назад, находятся в настоящее время в месте, указанном в анкете.
Информация банка данных обозначает только миграционное поведение выпускников на момент окончания ЦЕУ.
В среднем по каждому году в банке данных находится около 150 человек по странам бывшего СССР. Как уже отмечалось выше, не все выпускники из выбранной совокупности полностью отвечали на все вопросы, поэтому по каждому вопросу выборка иногда снижалась.
Выпускники из стран бывшего СССР были выбраны потому, что в их совокупности отразилось все многообразие стран бывшего социалистического пространства. Эти страны пошли разными путями развития демократии. Страны Балтии, начав путь преобразований раньше, чем другие республики СССР и меньшее время находясь под давлением социалистической системы, были ближе по всем показателям к странам Центральной Европы и не случайно были приняты в новые члены ЕС вместе с ними. Центрально-азиатские страны, наоборот, представляют собой наиболее сложный регион, в котором существует жесткий, иногда тоталитарный контроль со стороны государства и демократические ростки пробиваются очень медленно. Страны Европейской части бывшего пространства СССР также по разному проходят путь демократических перемен и тому подтверждение «цветные» революции, прошедшие в некоторых из них в начале ХХI века (уже через десять лет после развала социалистической системы), что свидетельствует о незавершенности демократических преобразований.
География стран и мест проживания выпускников Большая часть потока выходцев из бывшего СССР (рис. 1) приходилась на Россию (30,7%) и Украину (18%). Две эти страны поставляли практически половину всех слушателей из бывшего СССР (48,7%) на протяжении 10 лет и это не удивительно, так как они самые крупные по численности населения страны бывшего СССР и составляли около 77% его населения. Далее с отрывом от этих двух стран шли страны с небольшим демографическим потенциалом Литва (10,7%) и затем по убывающей: Эстония, Грузия и Армения (7,5%, 6,5%, 4,9% соответственно). На остальные страны приходилось не более 3% слушателей на каждую, особенно низка (непропорционально их значительному демографическому потенциалу) доля центрально-азиатских стран.
Такое распределение вполне объяснимо, так как требования сдачи экзамена в ЦЕУ по английскому языку высоки.22 Для большинства абитуриентов из центрально-азиатских стран, при существующей системе языкового образования в них, поступающие имеют немного шансов пройти экзамен. Это могут сделать либо TOEFL от 570 баллов.
выпускники языковых вузов, либо молодежь, закончившая ведущие столичные вузы.
Рис. 1 Из каких стран приехали студенты в ЦЕУ (n=1792) поступаемость - более половины слушателей ЦЕУ (55,6%) из столиц бывших республик, около четверти (24,4%) - из региональных центров23 и (20%) из провинции. К сожалению, среди обучавшихся не было отмечено поступавших из сельской местности. Анализ данных по странам показал, что при общем преобладании выпускников из столиц, как для всей совокупности, так и для большинства стран, главными отличиями характеризуются Украина и Россия - поставщики почти половины слушателей из бывшего СССР. Именно из этих стран основной поток идет не из столиц, а из региональных (областных) центров или даже из провинции. Их суммарная доля составляет Под региональными центрами подразумеваются центры областей.
соответственно для Украины 68,1% и для России 57,2% 24, а на долю столиц приходится только 31,9% для Украины и 42,9% для России (рис.2).
Если рассматривать распределение выпускников по годам (с 1992 по 2004) с группировкой на выходцев из столичных и других городов, то (см. рис.2 приложение) до 1996 года включительно выходцы из столиц составляли более 70% от всех учившихся, а начиная с 1997 года этот показатель снизился и колеблется около 50%.
Доли выпускников из региональных центров и провинции с этого времени практически равны (по 25%).
Тенденция роста мобильности учащихся из периферии и региональных центров была уже отмечена для России в некоторых исследованиях (Леденева Л., Тюрюканова Е., 2002). То же справедливо и для Украины, так как именно в Украине и России имеются кроме столиц другие города – миллионеры, обладающие высоким учебным потенциалом, способные дать высокую подготовку выпускникам для продолжения образования. Такие центры как Харьков, Днепропетровск, Донецк, Львов, Черновцы в Украине, Новосибирск, Самара, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Казань, Нижний Новгород и другие традиционно имеют высокий учебный потенциал, и выпускники из этих городов чаще всего встречаются в списках студентов ЦЕУ.
Как уже отмечалось, для всех остальных стран наблюдается преобладание выпускников из столиц. Тем не менее, структура сети городских поселений и общий социально-культурный потенциал развития страны влияют на картину распределения выходцев из центра и периферии. Так относительно высокая доля выходцев из провинции и региональных столиц отмечается в Литве (45,6%), Эстонии (46,7%), в этих странах также имеются вторые субцентры (Каунас и Тарту, известные своим социально-экономическим и учебным потенциалом).
Это несколько противоречит данным для России, например Леденевой Л. и Тюрюкановой Е. (59% Москва и Санкт- Петербург), а остальное – областные центры, но по тенденциям совпадает с Зайончковской Ж. Рис.2 Статус города, откуда приехали студенты ЦЕУ Для остальных стран возможности поступления из периферийных мест существенно ниже и колеблется между 21% и 31% (Латвия, Узбекистан и Казахстана) и они совсем незначительны доля нестоличных студентов из Армении, Грузии, Киргизии, Туркменистана, Таджикистана, Молдовы и Азербайджана (между 10,9% -15%).
Таким образом, наиболее сильный контраст, так сказать, «возможностей» поступления между центром и периферией в центрально-азиатских странах, Закавказье и Молдове. Доля поступающих с периферии из этих стран ничтожно мала – от 2 до человек ежегодно, а для Азербайджана и Туркменистана – вообще не было ни одного человека зарегистрировано из провинции.
На основании данных распределений напрашивается вывод, что в общей совокупности выпускников стран бывшего СССР, несмотря на преобладание столичных студентов в целом, высокая доля выходцев из провинции и региональных центров (практически по 25%) была обусловлена вкладом России, Украины и 2 Балтийских стран (Эстонии и Литвы). Так как доля этих стран в общей совокупности высока (4 первых места по количеству слушателей рис.1) и для этих же стран характерны высокие показатели выходцев из нестоличных мест.
Для остальных стран бывшего СССР более характерным является поступление столичных выпускников, что свидетельствует об определенной слабости региональных и периферийных университетов и трудностях доступа потенциальных абитуриентов к информации.
В динамике географии стран исхода выпускников также происходят изменения со временем. До 2000 года доля России в среднем составляла 30,7% в общей совокупности респондентов, однако, начиная с 2001 года, ее доля снизилась и в 2004 составляла 20,8%. Такая же тенденция справедлива и для Украины. Это совпадает также с официальными данными о приеме слушателей - число принятых из Казахстана, Молдовы и стран Центрально Азии постепенно, хотя незначительно, возросло. Эта положительная для центрально-азиатских стран динамика может быть объяснена не только общим ростом активности и осведомленности об университете в данных странах, но и сворачиванием деятельности фонда Сороса в некоторых странах Европы и потерей интереса в них к такого рода университету. По мере роста демократизации и открытия новых возможностей включения Балтийских стран в западноевропейскую систему образования, идет снижение поступлений из этих стран в ЦЕУ. Кроме того, активность проведения компаний по набору слушателей также перенеслась теперь в страны Азии и Африки.
Отметив влияние географического фактора (положения) и социально-экономического фактора на поступление, интересно было проанализировать, существуют ли особенности в мобильности выпускников различных факультетов и если да, то в чем они заключаются?
Для ответа на этот вопрос база данных была сгруппирована по 10 департаментам25. Каждый факультет имеет разное количество слушателей. Самые большие факультеты – юридический, экономический, экологии, политологии и социологии. На них численность выпускников может колебаться от 40 до 60 человек. На остальных – от 20 до 35 человек.
Распределение выпускников по факультетам (n=1690) Существует преобладание столичных выпускников для всей совокупности учащихся, однако по сумме студентов из региональных центров и периферии три факультета имеют перевес их доли над столичными выходцами – это исторический факультет, национализма, а также социологии (таб.2). Это, как мы увидим далее, частично с вычетом нескольких программ (например, программы изучения Юго-восточной Европы – а именно Балкан), которая была закрыта в 1998 году, а также факультет «паблик стадис», организованные несколько лет назад, и программы по математике ECON-Экономический, ENVS-Экологический, GENS-Гендерный, HISTИсторический, IRES-Международных отношений, LEGS- Юридический, MEDSФакультет средних веков, NATI-Национализм, POLS-Политология, SOCIСоциологический может быть объяснено социально-демографическими характеристиками слушателей факультетов.
Социально-демографические характеристики слушателей Направление университета гуманитарное и, обычно, традиционно выбирается женской половиной, поэтому количество девушек, обучавшихся в ЦЕУ, на 23% превосходит количество молодых мужчин (рис.3). Гердерные характеристики выпускников отличаются как по странам, так и по факультетам. По странам нет четкой закономерности в гендерном распределении, например, для выпускников трех мусульманских стран (Узбекистана, Туркменистана и Азербайджана) характерно преобладание юношей среди обучавшихся, что могло быть объяснено традиционным укладом жизни мусульманских стран, определенными ограничениями роли женщины в обществе и ее мобильностью. Однако, среди выпускников Украины, Беларуси и Молдовы также преобладают юноши, а для выпускников Казахстана и Киргизии – также мусульманских азиатских стран, среди обучавшихся больше женщин. То же справедливо для России, стран Балтии, Армении и Грузии, а для Таджикистана соотношение полов одинаково. Следует отметить, что для стран Балтии, Казахстана и Киргизии количество девушек почти в 2 раза (!) превосходит количество юношей. Таким образом традиционная гипотеза о большей мобильности мужчин не находит подтверждения, а прослеживается обратная тенденция. Это связано вероятнее всего с гуманитарной специализацией университета.
Рис.3 Соотношение мужчин и женщин среди выпускников (n=1800) Гендерное распределение выпускников по департаментам, показало что самый «мужской» департамент только один экономический. На остальных доля девушек преобладает со значительным перевесом в 30-40%, а на гендерном департаменте они составляли 90% слушателей. Что еще раз говорит о том, что преобладание женщин не столько зависит от страны, сколько от специализации факультета и на наиболее «техническом» факультете преобладают юноши.
Средний возраст обучающихся – 25-35 лет, однако все возрастает доля поступающих сразу после университета, что связано с введение в странах СНГ и Балтии системы бакалавриата, когда слушатели могут поступать в ЦЕУ минуя магистерскую программу в своем вузе. В начале 90-х годов (когда не было двухступенчатой системы) в ЦЕУ поступали в основном люди с определенным опытом работы. С годами состав слушателей «молодеет» и это положительная тенденция. Молодежь не желает терять время, и настроена на получение высокого уровня образования, которое в дальнейшем будет способствовать успешной карьере.
«