«ВВЕДЕНИЕ В ДИАЛЕКТИКОМАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЕ ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ Киев – 2007 УДК 168.521:528.8:536.7 ББК 15.1 И26 Рекомендовано к печати Ученым советом факультета социологии Национального технического университета Украины ...»

В. Н. Игнатович

ВВЕДЕНИЕ

В ДИАЛЕКТИКОМАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЕ

ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ

Киев – 2007

УДК 168.521:528.8:536.7

ББК 15.1

И26

Рекомендовано к печати

Ученым советом факультета социологии

Национального технического университета Украины

“Киевский политехнический институт” (Протокол №3 от 22.06.2007) Рецензенты А. Т. Лукьянов, канд. филос. наук, доц.

А. А. Андрийко, д-р хим. наук, проф.

Л. А. Гриффен, д-р техн. наук, проф.

Ответственный редактор Б. В. Новиков, д-р филос. наук, проф.

Игнатович В. Н.

И 26 Введение в диалектико-материалистическое естествознание:

Монография. — Киев: Издательство «ЭКМО», 2007. — 468 с.:

ил. — Библиогр.: с.432-460.

ISBN 978-966-8555-78- В монографии раскрывается значение материалистической диалектики как мировоззрения, теории и метода познания для теоретических исследований в области естествознания. Даны примеры применения материалистической диалектики при решении конкретных проблем естествознания.

Для философов, физиков, химиков, инженеров, студентов, аспирантов — всех, кто хотел бы освоить научный метод познания истины.

УДК 168.521:528.8:536. ББК 15. ISBN 978-966-8555-78-7 © В. Н. Игнатович,

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Глава первая

А. И. ГЕРЦЕН О ЗНАЧЕНИИ ФИЛОСОФИИ ДЛЯ

ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ

Предварительные замечания

Герцен об отношении естествоиспытателей к философии и о недостатках естествознания

Герцен о значении философии для естествознания и об основном вопросе философии

Герцен о диалектике в природе и различных науках

Герцен о значении диалектической логической формы для естествознания

Глава вторая

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ФРИДРИХА ЭНГЕЛЬСА

В ОБЛАСТИ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ

Предварительные замечания

Начальный этап работы Энгельса в области теории материалистической диалектики и теоретического естествознания (1858—1872 гг.)

Два великих замысла Энгельса в области теоретического естествознания (1873 г.)

Обоснование необходимости применения диалектических законов и категорий в естествознании. Обсуждение проблем биологии (осень 1874 г.)

Обоснование необходимости материалистической диалектики для естествознания. Критические замечания по поводу различных наук. Написание «Введения» (ноябрь 1875 г.

— май 1876 г.)

Обоснование материалистической диалектики и развитие теоретического естествознания в «Анти-Дюринге» (сентябрь 1876 г. — январь 1877 г.)

Развитие материалистической диалектики и теоретического естествознания в заметках и фрагментах октября 1877 г. — января 1878 г.

Начало работы над книгой о необходимости сознательного применения материалистической диалектики в естествознании (август 1878 г. — сентябрь 1879 г.)

4 В.Н. Игнатович Рассмотрение движения как единства притяжения и отталкивания. Анализ категорий силы и энергии

Обсуждение конкретных проблем конкретных наук (февраль 1880 г. — август 1882 г.)

Критический разбор теорий электричества (осень 1882 г.)........... Энгельс о естествознании после 1882 года

Краткие итоги работы Энгельса в области естествознания........... Глава третья

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ДИАЛЕКТИКОМАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ

Предварительные замечания о значении материалистической диалектики для естествознания

О диалектико-материалистическом мировоззрении

Основные положения диалектико-материалистической теории познания

Познание как отражение человеком природы

О формах отражения

О Логике с большой буквы

Наука как прикладная логика

Принцип развития в теории познания

О роли практики в познании

Основные принципы диалектико-материалистического метода мышления

Маркс и Энгельс о диалектико-материалистическом методе теоретического исследования

Как развивать теорию

О роли противоречий в теоретическом исследовании

О значении формальной логики

О значении изучения истории науки

Глава четвертая

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МЕТОДА ВОСХОЖДЕНИЯ ОТ

АБСТРАКТНОГО К КОНКРЕТНОМУ ПРИ ПОСТРОЕНИИ

ИМИТАЦИОННОЙ МОДЕЛИ ХИМИЧЕСКОГО ИСТОЧНИКА

Предварительные замечания

Особенности ХИТ системы литий — диоксид марганца как моделируемого объекта

Построение модели

Обсуждение модели

Введение в диалектико-материалистическое естествознание Глава пятая

АНАЛИЗ ПАРАДОКСА ГИББСА

Предварительные замечания

Предварительный анализ парадокса Гиббса

Обсуждение различных формулировок парадокса Гиббса............ Однозначно ли в классической термодинамике определяется изменение энтропии при смешении тождественных идеальных газов?

Вывод и анализ формул для энтропии смешения идеальных газов. Выявление слагаемого, поведением которого обусловлен скачок энтропии смешения

Определение логических оснований заключения о парадоксальном скачке энтропии смешения

Возможные интерпретации поведения энтропии смеси при переходе от различных к тождественным газам

Об одной дискуссии по поводу парадокса Гиббса

Некоторые ошибки в работах, посвященных парадоксу Гиббса.. Выводы

Глава шестая

ВЗГЛЯД МАРКСИСТА НА РЕЛЯТИВИСТСКУЮ

КОСМОЛОГИЮ И АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

ФИЗИКИ КОСМОСА

Предварительные замечания

Основные положения релятивистской космологии

Что материалисты утверждают о Вселенной

Как изменялось отношения к релятивистской космологии в СССР

Почему некритичное отношение к релятивистской космологии приводит науку к капитуляции перед религией........ На чем основаны противоречащие материализму положения релятивистской космологии

О космологических парадоксах

Общая теория относительности и космология

Свидетельствуют ли факты об эволюции Вселенной?

О критике релятивистской космологии

Диалектические материалисты о проблеме мирового круговорота

Физические гипотезы мирового круговорота

Заключение

Глава седьмая

АНАЛИЗ ЛОГИЧЕСКИХ ОСНОВАНИЙ ГИПОТЕЗЫ

ТЕПЛОВОЙ СМЕРТИ ВСЕЛЕННОЙ.

ВВЕДЕНИЕ В КРИТИКУ

КЛАССИЧЕСКОЙ ТЕРМОДИНАМИКИ

Предварительные замечания

О гипотезе тепловой смерти Вселенной

Фридрих Энгельс о гипотезе тепловой смерти Вселенной................. Энгельс о превращении форм движения

Второй закон термодинамики — «закон деградации энергии»?......... Физики против «деградации» энергии

Об ограничениях на преобразования теплоты

Обсуждение ограничений на преобразования теплоты

Следует ли из теоремы Карно заключение о невозможности полного преобразования теплоты в другие виды энергии?................ Можно ли теплоту преобразовывать в другие виды энергии непрерывно?

Теория теплорода как источник представлений о «второсортности» теплоты как вида энергии

Когда КПД больше 100%

Сомнительные выводы из второго закона термодинамики, касающиеся Вселенной

Две части второго начала термодинамики. Принцип существования энтропии

Общее начало термодинамики

О принципе Ле-Шателье — Брауна

Второй закон термодинамики и направление природных процессов

Следует ли заключение об эволюции Вселенной из закона возрастания энтропии?

Проблема доказательства существования энтропии.

К термодинамике без энтропии

К вопросу о необратимости природных процессов

О вечных двигателях второго рода

Заключение

ПОСЛЕСЛОВИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Приложение 1. Письмо А. И. Вейнику

Приложение 2. Список опубликованных работ автора по теме монографии..

Предисловие Диалектико-материалистическим (сознательно-диалектическим [392]) называется теоретическое естествознание, которое создается в результате сознательного применения материалистической диалектики в естествознании.

Материалистическую диалектику создали Карл Маркс и Фридрих Энгельс в середине XIX века. Начало ее применению в естествознании, соответственно, начало созданию диалектико-материалистического естествознания положил Ф. Энгельс, однако его исследования не получили должного развития, и сегодня о них мало кто знает.

Ныне подавляющее большинство тех, кто работает в области естественных наук, не только не имеют никакого понятия о материалистической диалектике, но и не желают о ней ничего слышать, представляя ее какой-то оторванной от жизни схоластикой.

Поэтому, прежде чем говорить о материалистической диалектике и ее применении, автор хотел бы в какой-то мере развеять такого рода предубеждения, коротко рассказав о том, что побудило его изучить материалистическую диалектику и заняться исследованиями, результаты которых излагаются в настоящей монографии. Ведь было время, когда автор не видел никакой пользы в изучении марксистской философии, считая ее «гуманитарной наукой», совершенно бесполезной для его будущей работы исследователя-химика.

Автор, сын сельских учителей физики и математики, принадлежит к поколению, которое в раннем детстве на вопрос: «Кем будешь, когда вырастешь?», не задумываясь, отвечало: «Космонавтом!». В школьные годы увлекался математикой, физикой, химией. Читал научно-популярную литературу по математике и физике, которой дома было много, занимался во Всесоюзной заочной математической школе, украинской Республиканской заочной физико-математической школе, участвовал в олимпиадах для школьников. В 8-м классе на областной олимпиаде по математике занял третье место, по физике — второе, по химии — первое. В 9-м классе на областной олимпиаде по химии занял первое место, в 10-м — разделил первое-второе места, а на республиканской олимпиаде по химии получил диплом третьей степени.

После окончания школы поступил в Киевский политехнический институт на химико-технологический факультет. Выбрал специальность «Технология электрохимических производств», поскольку незадолго до поступления решил заниматься химическими источниками тока (ХИТ) и участвовать в решении проблемы электромобиля. Дипломную работу выполнял в области ХИТ с литиевым анодом и неводным электролитом (литиевых ХИТ). После окончания вуза начал работать в лаборатории литиевых ХИТ специализированного конструкторского бюро при одном киевском заводе, где приступили к организацию первого в СССР серийного производства ХИТ системы литий — диоксид марганца. Вскоре поступил в аспирантуру при КПИ без отрыва от производства. Тема диссертации, разумеется, была связана с литиевыми ХИТ.

Таким образом, несколько лет автор уверенно шел к тому, чтобы стать крупным специалистом в узкой области литиевых ХИТ, и, соответственно, к тому, чтобы данная книга никогда не была не то что написана, но и задумана.

Однако еще во время учебы в вузе автор стремился научиться разбираться в проблемах, иначе говоря, научиться мыслить. Известно, что не всегда эрудированный специалист способен решить нестандартную проблему, и наоборот, есть люди, знающие далеко не все, но умеющие хорошо использовать свои знания. Часто повторял про себя где-то услышанную мысль, что человек может набираться ума до 30-летнего возраста, поэтому, пока молодой, нужно учиться мыслить, интересовался разнообразными общими методами исследований.

Очень ценным в отношении обучения мышлению было сотрудничество со старшим научным сотрудником проблемной лаборатории кафедры технологии электрохимических производств Сергеем Леонидовичем Олейниковым. С ним можно было часами обсуждать различные вопросы, относящиеся к электрохимии, химии, физике. В ходе этих бесед автор постепенно вырабатывал привычку рассматривать каждое явление объективно, с разных сторон, во взаимосвязи с остальными, в развитии и т.п., и, таким образом, из 16-ти элементов диалектики, названых В. И. Лениным в «Конспекте «Науки логики»» из «Философских тетрадей» [60, с.202-203], в какой-то мере освоил более половины.

После окончания вуза автор продолжил самостоятельно изучать различные общие методы исследований и решения проблем (задач).

Интересовался математическими методами планирования эксперимента, математическим моделированием, теорией информации. Изучал такие книги, как «Практическая физика» Дж. Сквайрса [533], «Математическое открытие» Д. Пойа [486], «Основы изобретательства» Г. С. Альтшуллера [76], «Вероятностная модель языка» и «Теория эксперимента» [437, 436] В.В. Налимова, «Практическое руководство по управлению качеством» Саката Сиро [522], «Имитационное моделирование систем — искусство и наука» [634] Р. Шеннона, «Наука и теория информации» [137], «Научная неопределенность и информация» [138] Л. Бриллюэна. Кроме того, читал книги об ученых (В. И. Вернадском [104], Л. Д. Ландау [377]) и книги выдающихся ученых («Эксперимент. Теория. Практика» П. Л. Капицы [302], «Поиски истины» А. Б. Мигдала [415]), главным образом все с той же целью — научиться мыслить, т.е. грамотно ставить и решать проблемы.

После того как прочитал «Рассуждения о методе» Декарта, осознал, что длительное время пытался найти какой-то универсальный Введение в диалектико-материалистическое естествознание метод, универсальный подход к решению различных задач, встающих перед исследователем, работающим в области прикладной электрохимии. Однажды составил перечень составляющих такого универсального подхода: теория информации, феноменологический подход, принцип (метод) черного ящика, математическое моделирование, теория решения изобретательских задач (ТРИЗ).

А еще написал, что не стоит утверждать: объект (например ХИТ) характеризуется рядом параметров, в нем протекают определенные процессы. Правильнее будет сказать: объект характеризуется набором передаточных функций fi (xi), обобщением которых является функция F(Х), которую проще всего смоделировать так-то и так-то. С другой стороны, из теории следует такая-то модель. Если эти модели приводятся к одному виду, то теория верна.

Одним словом, размышляя только о том, как изучать объекты и явления, автор, как и большинство «чистых» исследователей, проникся позитивистскими взглядами на познание: мы имеем дело с результатами измерений (наблюдений) и никогда точно не узнаем, что за ними скрывается. Если бы автор работал в каком-нибудь научноисследовательском институте (НИИ), возможно, его умственное развитие на этом и остановилось бы. Он бы проводил исследования, обобщал их результаты в математических моделях и гордился своим умением делать опыты и писать статьи в специальные журналы. А если бы кто-то высказал сомнения в предлагаемых моделях, автор ответил бы ему, что «после хорошо известных работ К. Поппера... и в чисто философском плане стало ясно, что роль эксперимента в науке ограниченна: гипотеза никогда не может быть подтверждена экспериментально» [439, с.116], что «результаты изучения механизма явлений следует представлять не одной, а множеством моделей» [там же, с.118] или в таком духе.

Однако автор работал в СКБ при заводе, в тесном контакте с производственниками, которым нужны были практические рекомендации по повышению качества продукции, устранению брака и т.п. Соответственно, исследования, которыми занимался автор, не могли заканчиваться формулами, графиками и математическими моделями, в которых фигурируют измеряемые параметры ХИТ. Нужно было выяснять, что происходит в ХИТ в различных условиях, какими причинами обусловлен разброс их параметров, какими процессами обусловлен дрейф параметров во времени, и разрабатывать практические рекомендации для производства, отдавая себе отчет в том, что причины и процессы точно установить невозможно. И здесь перед автором с очевидностью встала диалектика относительной и абсолютной истины, образно выраженная В. И. Лениным: «Человек в темной комнате может крайне неясно различать предметы, но если он не натыкается на мебель и не идет в зеркало, как в дверь, то, значит, он видит кое-что правильно.

Нам не нужно поэтому ни отказываться от претензий проникнуть глубже, чем поверхность природы, ни претендовать на то, что мы уже сорвали все покровы тайны с окружающего нас мира» [57, с.292]. Действительно, точно неизвестны все процессы, протекающие в ХИТ при хранении и разряде. Но если причина таких-то отказов установлена более-менее определенно и если устранение этой причины привело к снижению числа отказов, то можно утверждать, что представления о причине отказов соответствуют действительности.

Другие обстоятельства работы тоже прямо-таки подталкивали автора к освоению материалистической диалектики.

Поскольку ХИТ, с которыми приходилось иметь дело, были довольно миниатюрными (диаметром 23, высотой 2,5 мм), а из-за использования неводного электролита процессы в них протекали с невысокой скоростью, такой обычный параметр ХИТ, как напряжение при подключении нагрузки, заметно изменялся в процессе измерения. Оказалось, что ХИТ, хотя и маленький, но не микроскопический, обладает свойством, которое, по мнению многих физиков и философов, присуще только квантовым объектам — измерительный прибор влияет на его параметры 1.

В связи с влиянием прибора на ХИТ возникала проблема интерпретации напряжения ХИТ при прохождении тока. Традиционное представление этой величины как разницы электродвижущей силы токообразующей реакции и произведения тока на внутреннее сопротивление не годилось.

Далее, в связи с тем, что в условиях производства была возможность проводить измерения на больших партиях ХИТ, можно было определять не только средние значения параметров и их рассеяние, но и строить гистограммы распределения параметров. Оказалось, что распределение некоторых параметров заметно отличается от нормального закона распределения. Соответственно, нельзя было рассматривать средние значения параметров как истинные, а их рассеяние как результат влияния случайных факторов, как это очень часто принимается.

И, наконец, в условиях производства обычная оптимизация, направленная на улучшение какого-то одного параметра изделия, не годилась, т.к. параметров, которые нужно было улучшать, было много.

Возникали и другие проблемы, к которым не знал, как подступиться.

«Несомненно, в квантовой механике наблюдается принципиально новая роль прибора. Прибор в процессе эксперимента оказывает влияние на объект»

(М. Б. Митин) [600, с.23]. «Атомная физика показала принципиальную невозможность исключить взаимодействие микрообъекта (например, электрона) с прибором, вследствие чего оказывается невозможным одновременное определение координаты и скорости микрообъекта…» (М. В. Волькенштейн) [181, с.15].

Введение в диалектико-материалистическое естествознание Следует заметить, что над многими сложными вопросами автор размышлял не в последнюю очередь потому, что стремился быть достойным выпускником кафедры технологии электрохимических производств КПИ, преподаватели которой воспитывали у студентов очень ответственное отношение к научным исследованиям. Кроме того, никогда не забывал, что был аспирантом-заочником выдающегося ученого, члена-корреспондента АН УССР, профессора Л. И. Антропова, значит, исследования должен был проводить на высоком научном уровне.

А еще автору очень повезло в том отношении, что он начал работать в новой области прикладной науки и производства и в недавно созданной лаборатории. Из-за новизны области исследований имелось множество нерешенных проблем, причем таких, для которых не было готовых решений. А так как начал работать в лаборатории литиевых ХИТ через год после ее создания, то, проявив инициативу, стал заниматься всеми проблемами ХИТ, хотя по должности был простым инженером. Разумеется, если бы начал работать в каком-нибудь НИИ, в существующей несколько лет исследовательской группе, то, скорее всего, сначала, как молодой специалист, пару лет изучал бы какой-то один процесс или влияние какого-то одного фактора на какой-то один параметр ХИТ. Источником в целом стал бы заниматься только после того, как дорос бы до руководителя лаборатории. А материалистическую диалектику, наверное, никогда бы не освоил...

Ведь, хотя автор изучал в вузе и диалектический, и исторический материализм, длительное время он относился к философии как к чему-то ненужному. Однако после окончания вуза, так сказать, активного неприятия философии не было. Дело в том, что на третьем курсе семинары по историческому материализму в учебной группе, в которой учился автор, вел молодой преподаватель Борис Владимирович Новиков, который заставил его задуматься: если такие гениальные люди, как Маркс, Энгельс, Ленин, столько внимания уделяли философии, то, по-видимому, в ней что-то есть и нужно будет когда-то ею заняться.

И вот, ознакомившись с математическими методами планирования эксперимента, математическим и имитационным моделированием, теорией информации, ТРИЗ, книгами выдающихся физиков и о выдающихся физиках, «Рассуждением о методе» Декарта и не найдя в них ответы на возникшие в ходе работы вопросы, автор прочитал популярную книжечку для школьников Генриха Волкова о Марксе и марксизме «Путь гения» [179]. И понял, что следует заняться изучением марксистской философии, поскольку диалектический материализм, материалистическая диалектика — это и есть тот самый универсальный метод познания, который автор так долго искал.

Так совпало, что вскоре после этого автор начал посещать семинары по диалектическому материализму для соискателей, которые вел его бывший преподаватель Б.В. Новиков, к тому времени — зам. зав.

кафедры философии КПИ по науке. В отличие от большинства соискателей, автор рассматривал эти семинары не как бесполезную трату времени, а как возможность пополнить недостающие знания и разобраться в сложных вопросах, встающих перед исследователем. Он строго следовал указанию, которое Борис Владимирович давал соискателям: не читать учебники по диалектическому материализму; в качестве учебников для начала использовать пятьдесят томов Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, пятьдесят пять томов Полного собрания сочинений В. И. Ленина, «Философскую энциклопедию», а также книги Э. В. Ильенкова, В. А. Босенко, П. В. Копнина, Г. С. Батищева и еще нескольких авторов.

Один любопытный факт. После первой лекции, прочитанной Б. В. Новиковым для соискателей, автор подошел к нему, обсудил декартовское «Cogito, ergo sum», другие вопросы и, кроме прочего, рассказал о книге В. В. Налимова «Вероятностная модель языка». Борис Владимирович посоветовал прочитать «Основные проблемы социологии мышления» К. Р. Мегрелидзе [409], заявив: «После этого вы забудете Налимова!». Такое заявление автора крайне удивило — ведь сам Новиков не читал книгу Налимова! Но тот оказался прав. Знакомясь с книгой К. Р. Мегрелидзе, автор, так сказать, воочию увидел, что такое подлинная научная философия, на фоне которой все его бывшие кумиры — Налимов, Бриллюэн, Вернадский и др. — смотрелись как кустари-одиночки в области научных методов теоретического мышления.

А еще на одной из своих лекций Б. В. Новиков упомянул «Письма об изучении природы» А. И. Герцена и, как помнится, поставил их в каком-то отношении даже выше «Диалектики природы» Ф. Энгельса.

Потом автор с огромным интересом и удовольствием прочитал эти «Письма…», а сейчас убежден в том, что знакомство с научной философией — диалектическим материализмом — физикам, химикам, биологам следует начинать именно с работ А. И. Герцена (см. [278] и гл. 1).

Реферат по философии, который нужно было подготовить перед сдачей кандминимума по диалектическому материализму, автор, пользуясь тем, что Б. В. Новиков позволял соискателям предлагать свои темы для рефератов, написал на тему «Некоторые гносеологические проблемы математического моделирования», которая позволяла подвести итоги трехлетних размышлений. В ходе работы над рефератом сделал для себя открытие: подобно понятию и закону природы, математическая модель — форма отражения объекта в сознании человека. Кстати, не следует недооценивать значимость этого «открытия»:

того, что понял аспирант-заочник, не понимали известные ученые.

Так, В. В. Налимов видел в математической модели абсолютную противоположность закону природы [436, с.13]. А. Г. Ивахненко, наобоВведение в диалектико-материалистическое естествознание рот, отождествлял математическую модель и закон природы, утверждал, будто машина может открывать законы природы [269, с.36].

После сдачи кандминимума по диалектическому материализму автор продолжил чтение книг по марксистской философии, размышлял над прочитанным, записывал вопросы, на которые не мог самостоятельно найти ответы, обсуждал эти вопросы с Б. В. Новиковым, который, таким образом, уже более 20 лет является научным консультантом автора по философии. Разумеется, все идеи, излагаемые в настоящей монографии, а также все работы в области философии, опубликованные автором, обсуждались с Борисом Владимировичем.

Видя в материалистической диалектике универсальный метод познания, автор некоторое время не встречал проблем, для решения которых ее можно было применить в полной мере. Ведь для подавляющего большинства задач, с которыми сталкивается инженерисследователь, достаточно той диалектики, которая нашла воплощение в ТРИЗ (изобретение есть разрешение технического противоречия), а зачастую и той, которой владеет любой умный человек (даже теоретически безграмотный), и которая выражается сентенциями вроде: «все течет, все меняется», «все связано со всем», «все хорошо в меру» и т.п.

И вдруг в октябре 1983 года автору в руки случайно попала книга члена-корреспондента АН Белорусской ССР А. И. Вейника «Термодинамика» (3-е издание) [169], после ознакомления с которой обнаружилась проблема, для решения которой материалистическую диалектику необходимо было использовать в полной мере. Коротко проблему можно сформулировать так: есть основания считать, что классическая термодинамика, вопреки общепринятому мнению, не является совершенной наукой, нельзя исключать того, что ряд важнейших положений этой науки, которые большинству представляются истинами в последней инстанции, в действительности являются ложными.

Осознавая масштаб и сложность проблемы, автор занимался ею очень тщательно. Неспешно прорабатывал труды классиков термодинамики, курсы термодинамики, какие смог найти в крупнейших библиотеках Киева, книги по истории физики, статьи. Кроме того, первое время много внимания уделял повышению своего общетеоретического уровня — прорабатывал книги Ф. Энгельса [10, 14, 18], В. И. Ленина [57, 60], Э. В. Ильенкова [287, 288, 284, 286], В. А. Босенко [134, 135], П. В. Копнина [339, 340, 341], Г. С. Батищева [106] и другие (например [338, 578]). Основные результаты исследований автора в области оснований термодинамики были опубликованы в 1997-1998 гг. в журнале «Марксизм и современность» — в статье «Основанный на старых идеях Фридриха Энгельса новый взгляд на проблему тепловой смерти Вселенной» [271]. В расширенном виде эти результаты излагаются в последней главе монографии.

Разумеется, автор занимался термодинамикой в свободное от работы время. А на работе продолжал исследования литиевых ХИТ, намеревался написать и защитить кандидатскую диссертацию по прикладной электрохимии. Знание материалистической диалектики применил и в этой области. Размышлял о том, как разнообразные сведения о ХИТ (данные литературы, испытаний, анализа отказов) объединить в единое целое, на основе которого можно было бы принимать решения о направлениях усовершенствования ХИТ, автор осознал, что здесь можно использовать метод восхождения от абстрактного к конкретному — тот самый, с помощью которого Маркс проводил исследования в области политэкономии и который нашел воплощение в «Капитале» (см. гл. 4).

Занимаясь проблемой тепловой смерти Вселенной, автор подумывал о том, что следует показать необоснованность и теории Большого взрыва, которая дополняет гипотезу тепловой смерти Вселенной утверждением о ее начале. Окончательно решился взяться за эту тему после того, как ознакомился с изложением доклада В.С. Троицкого «Экспериментальные свидетельства против космологии Большого взрыва» [575], в котором убедительно демонстрировалась несостоятельность опытных подтверждений современной релятивистской космологии. Результаты проведенных автором исследований были опубликованы в статьях [273, 274, 275], на основе которых написана шестая глава монографии.

В период интенсивного изучения термодинамики автор однажды решил на время отвлечься от проблемы тепловой смерти Вселенной и рассмотреть другую нерешенную проблему — парадокс Гиббса, который был сформулирован более века назад, для которого известно более пятидесяти решений (объяснений), однако дискуссии по поводу него продолжаются и сегодня. Полагал, что для человека, освоившего метод материалистической диалектики, эта проблема не может быть неразрешимой. Действительно, не прошло и месяца, как обнаружил в этом парадоксе ряд аспектов, на которые никто никогда не обращал внимания, благодаря чему получил не просто очередное решение, а результаты, которые позволили существенно прояснить проблему и служат ключом к пониманию этого парадокса и причин безуспешности поисков решения (см. гл. 5).

Поскольку автор долго и скрупулезно изучал «Диалектику природы», со временем пришел к выводу, что ее содержание в литературе излагается, как правило, ошибочно, а ее значение для развития естествознания до сих пор должным образом не оценено. К 75-летию первой публикации этой книги написал о ней статью [272], которая послужила основой для второй главы.

В 1998 году автор познакомился с работами В. А. Ацюковского [90, 92, 93], а благодаря им — с работами А. К. Тимирязева и Введение в диалектико-материалистическое естествознание В. Ф. Миткевича, а также ряда других забытых сегодня авторов. Все это дало возможность автору прийти к оценке развития теоретической физики в ХХ веке, существенно отличающейся от общепринятой и в общем совпадающей с оценкой В. А. Ацюковского: в теоретической физике ХХ века господствуют ошибочные воззрения, в том числе идеализм и позитивизм (см. [276, 277]), из-за чего она не одно десятилетие топчется на месте (или ходит по кругу).

Осенью 2005 года автор составил список своих философских работ (см. приложение 2) и с некоторым удивлением обнаружил, что все они посвящены одной теме: применению материалистической диалектики в естествознании. Затем сделал для себя сборник этих работ, в котором распределил их по разделам: «Программные работы — тезисы, декларации», «Разъяснение значения материалистической диалектики для естествознания», «Применение материалистической диалектики для развития теоретического естествознания», «Ответы на критику». Когда показал сборник Б. В. Новикову, тот предложил подготовить сборник к печати, а спустя некоторое время — переделать сборник в монографию. Работая над монографией, автор заново написал третью главу, в которой рискнул изложить материалистическую диалектику с точки зрения того, кто ее использует в теоретических исследованиях в области естествознания.

Таким образом, в настоящей монографии обобщен более чем 20летний опыт применения материалистической диалектики в различных исследованиях, а также изучения истории ее применения в естествознании.

Монография не имеет никакого отношения к так называемым «философским вопросам (проблемам) физики», по которым в СССР, начиная со второй половины 50-х гг. ХХ в., были написаны горы литературы. По мнению автора, подавляющее большинство работ этого жанра написаны теми, кто были неспособны развивать ни философию, ни физику, однако, желая слыть теоретиками, излагали в популярной форме общеизвестные положения диалектики, иллюстрируя их тем, что успели запомнить из курсов физики.

В первых трех главах монографии речь идет о возникновении материалистической диалектики, ее сути и основах ее применения в естествознании.

В остальных главах излагаются результаты исследований автора, проведенных с использованием материалистической диалектики.

Думается, монография дает достаточно полное начальное представление о том, что такое материалистическая диалектика и зачем она нужна физикам. Можно надеться, книга будет полезной не только физикам… А. И. Герцен о значении философии для естествознания Прежде чем применять материалистическую диалектику в теоретическом естествознании (физике, химии, биологии), ее необходимо изучить. А приступая к изучению, следует иметь какое-то начальное представление о том, что такое материалистическая диалектика и зачем она нужна физикам, химикам, биологам. Такое представление, по мнению автора, можно лучше всего получить, знакомясь с философскими сочинениями А. И. Герцена — «Письмами об изучении природы» и другими (см. например [202]).

В. И. Ленин писал о Герцене:

«В крепостной России 40-х годов XIX века он сумел подняться на такую высоту, что встал в уровень с величайшими мыслителями своего времени. Он усвоил диалектику Гегеля. Он понял, что она представляет из себя «алгебру революции». Он пошел дальше Гегеля, к материализму, вслед за Фейербахом. Первое из «Писем об изучении природы» — «Эмпирия и идеализм», — написанное в 1844 году, показывает нам мыслителя, который, даже теперь, головой выше бездны современных естествоиспытателейэмпириков и тьмы тем нынешних философов, идеалистов и полуидеалистов.

Герцен вплотную подошел к диалектическому материализму…» [59, с. 256].

Эти слова Ленина актуальны и сегодня. Даже в начале ХХІ века Герцен как мыслитель на голову выше бездны современных естествоиспытателей-эмпириков и сотен тысяч нынешних философов — идеалистов и позитивистов. Нужно только уточнить, что слова «Герцен вплотную подошел к диалектическому материализму» следует понимать не как «оказался рядом с диалектическим материализмом», а как «сформулировал множество положений диалектического материализма».

Очень хорошо о «Письмах об изучении природы» высказался Г. В. Плеханов:

«Легко можно подумать, что они написаны не в начале 40-х годов, а во второй половине 70-х, и притом не Герценом, а Энгельсом. До такой степени мысли первого похожи на мысли второго» [485, с. 703].

Таким образом, изучая работы Герцена, можно знакомиться с идеями диалектического материализма 1. Да еще получать при этом А также с историей философии. «Изложение Герценом истории философии по своей глубине и выводам представляет лучшее, что было написано по этому вопросу до появления марксистской теории» [626, с.70].

Введение в диалектико-материалистическое естествознание эстетическое удовольствие. Ведь А. И. Герцен был не только глубоким мыслителем, но и замечательным русским писателем — его «Письма об изучении природы» читаются, как художественное произведение.

И дело не только в том, что Герцен умел глубокие идеи излагать почти в художественной форме 1. Сам жанр «Писем к друзьям» эстетически намного привлекательнее полемического жанра, в котором написаны главные философские произведения классиков диалектического материализма — «Анти-Дюринг» Ф. Энгельса и «Материализм и эмпириокритицизм» В. И. Ленина.

Но эстетические достоинства философских сочинений А. И. Герцена не заслоняют их содержания. А в этом содержании наиболее ценным сегодня, на наш взгляд, является разъяснение значения философии для естествознания. В «Письмах об изучении природы» очень хорошо — возможно даже лучше, чем у любого другого автора — объясняется, зачем физикам, химикам, биологам, которых не интересуют так называемые философские вопросы естествознания, нужна философия, и какая именно философия нужна.

Герцен об отношении естествоиспытателей к философии и о недостатках естествознания Об отношениях современной ему идеалистической диалектической философии и естествознания (естествоведения) Герцен писал так:

«Одна прорицала тайны с какой-то недосягаемой высоты, другое смиренно покорялось опыту и не шло далее; друг к другу они питали ненависть 2; они выросли в взаимном недоверии; много предрассудков укоренилось с той и другой стороны; столько горьких слов пало, что при всем желании они не могут примириться до сих пор. Философия и естеГерцен-писатель однажды заметил: «Немцы привыкли читать в поте лица тяжелые философские трактаты. Когда им попадается в руки книга, от которой не трещит лоб, они думают (или, правильнее, думали лет двадцать тому назад), что это — пошлость» [202, с.398].

Любопытно, что Фридрих Энгельс, произведения которого отличаются ясностью и четкостью изложения, однажды употребил выражение «наказание читать Гегеля» («Я не хочу избавлять этих господ от наказания читать Гегеля»

[52, с.105]).

Например, известный биолог М.Я. Шлейден писал в 1844 г., что «Философия природы» Гегеля «образует цепь грубейших эмпирических ошибок, жалкую критику или собрание цитат, приведенных без всякой оценки» (цит. по:

[458, с.615]). Известный физик Г. Гельмгольц выразился так: «Гегелевская натурфилософия является абсолютно бессмысленной, по крайней мере для естествоиспытателей» (цит. по: [458, с.616]). Резко критически высказывались о натурфилософии и о философии Гегеля также Р. Майер, Ю. Либих, А. Гумбольдт, К. Гаусс, Э. Геккель, Л. Больцман (см. [458, с.614-617]).

ствоведение отстращивают друг друга тенями и привидениями, наводящими, в самом деле, страх и уныние. Давно ли философия перестала уверять, что она какими-то заклинаниями может вызвать сущность, отрешенную от бытия? всеобщее, существующее без частного, бесконечное, предшествующее конечному, и проч.? Положительные науки имеют свои маленькие привиденьица: это силы, отвлеченные от действий, свойства, принятые за самый предмет, и вообще разные кумиры, сотворенные из всякого понятия, которое еще не понятно: exemplia gratia (например (лат.) — ред.) — жизненная сила, эфир, теплотвор, электрическая материя и проч. Все было сделано, чтоб не понять друг друга, и они вполне достигли этого» [202, с. 221-222].

«Между тем, — продолжает Герцен, — стало уясняться, что философия без естествоведения так же невозможна, как естествоведение без философии» [там же, с.222], и затем подробно разъясняет эту мысль:

«Для того чтоб убедиться в последнем, взглянем на современное состояние физических наук. Оно представляется самым блестящим; о чем едва смели мечтать в конце прошлого столетия, то совершено или совершается перед нашими глазами. Органическая химия, геология, палеонтология, сравнительная анатомия распустились в наш век из небольших почек в огромные ветви, принесли плоды, превзошедшие самые смелые надежды… Сверх теоретических успехов, успехи физических наук имеют громкие доказательства вне кабинетов и академий; они окружили вместе с механикой, каждый шаг нашей жизни открытиями и удобствами...

Казалось бы, после этого естествоведению остается торжествовать свои победы и, в справедливом сознании великого совершенного, трудиться, спокойно ожидая будущих успехов; на деле не совсем так. Внимательный взгляд без большого напряжения увидит во всех областях естествоведения какую-то неловкость; им чего-то недостает, чего-то, не заменяемого обилием фактов; в истинах, ими раскрытых, есть недомолвка.

Каждая отрасль естественных наук приводит постоянно к тяжелому сознанию, что есть нечто неуловимое, непонятное в природе; что они, несмотря на многостороннее изучение своего предмета, узнали его почти, но не совсем, и именно в этом, недостающем чем-то, постоянно ускользающем, предвидится та отгадка, которая должна превратить в мысль и, следственно, усвоить человеку непокорную чуждость природы 1… Ни один из великих естествоиспытателей не мог спокойно пренебрегать этой неполнотой своей науки; таинственное ignotum (неведомое (лат.). — Ред.) Эти слова Герцена вполне применимы и к современному естествознанию. Хотя практические успехи современного естествознания, воплотившиеся в технике, несравнимы с достижениями естествознания первой половины XIX века, и сегодня можно сказать, что естественные науки узнали природу «почти, но не совсем». Дискуссии по принципиальным вопросам квантовой механики, проблемам создания единой теории поля, по проблеме необратимости продолжаются много десятилетий, и прогресс в них незаметен.

Введение в диалектико-материалистическое естествознание мучило их; они относили к одному недостатку фактических сведений неуловимость его» [202, с.222—224].

Обрисовав положение дел в естествознании, А.И. Герцен делает вывод:

«Мы думаем, что, сверх этого недостатка, им мешает всего более робкое и бессознательное употребление логических форм. Естествоиспытатели никак не хотят разобрать отношение знания к предмету, мышления к бытию, человека к природе; они под мышлением разумеют способность разлагать данное явление и потом сличать, наводить, располагать в порядке найденное и данное для них; критериум истины вовсе не разум 1, а одна чувственная достоверность, в которую они верят; им мышление представляется действием чисто личным, совершенно внешним предмету. Они пренебрегают формою, методою, потому что знают их по схоластическим определениям. Они до того боятся систематики учения, что даже материализма не хотят как учения; им бы хотелось относиться к своему предмету совершенно эмпирически, страдательно, наблюдая его; само собой разумеется, что для мыслящего существа это так же невозможно, как организму принимать пищу, не претворяя ее. Их мнимый эмпиризм все же приводит к мышлению, но к мышлению, в котором метода произвольна и лична» (выделено мной — В.И.) [202, с.224].

В этом же «Письме» Герцен дает более подробную критику мышления естествоиспытателей.

«Факт, бросающийся с первого взгляда в физических науках, состоит в том, что естествоиспытатели только говорят, что они не выходят из эмпирии, а в сущности они почти никогда не остаются в ней… Естествоиспытателям, так громко и беспрерывно превозносящим опыт, в сущности, описательная часть скоро надоедает. Им явным образом не хочется оставаться при одном добросовестном перечне; они чувствуют, что это не наука, стремятся замешать мышление в дело опыта, осветить мыслию то, что в нем темно, и тут обыкновенно они запутываются и теряются в худо понятых категориях, идут зря, не дают отчета в своих действиях… Но зачем же они употребляют логические действия, не давая себе отчета в их смысле?» (выделено мной — В.И.) [202, с.229-230].

«Натуралисты готовы делать опыты, трудиться, путешествовать, подвергать жизнь опасности, но не хотят дать себе труда подумать, порассуждать о своей науке… Боязнь ввериться мышлению и невозможность знать Д. И. Чесноков отмечал: «Правда, Герцен здесь еще кое-где сохраняет идеалистическую терминологию. Сущность явлений, многообразные связи в природе он часто называет «идеей, существующей в многообразии», «скрытой мыслью, которая волнует и движет природу» и неминуемо должна стать «явной» мыслью — мыслью человека. Но эта идеалистическая терминология не исключает материалистического существа его мировоззрения» [626, с.69].

«Критериум истины — вовсе не разум, а одна чувственная достоверность»

— пример идеалистической терминологии.

без мышления отразилась в их теориях: они личны, шатки, неудовлетворительны; каждое новое открытие грозит разрушить их; они не могут развиваться, а заменяются новыми» (выделено мной — В.И.) [202, с.235].

Герцен также дает довольно подробную критику физических теорий первой половины XIX века.

Физика, пишет он, «представляет торжество ипотетических объяснительных теорий (т. е. таких, о которых вперед знают, что они — вздор). С самого начала в физике гибнет эмпирический предмет; являются одни общие свойства: материя, силы; потом вводятся какие-то внешние агенты:

электричество, магнетизм и пр. 1, даже бедную теплоту попробовали олицетворить — в теплотворе 2, — греческий антропоморфизм природы, только сухой, неизящный. А теория света? Две противоположные теории света, обе опровергаемые, обе признанные, потому что есть явления, которые объясняются по одной, а другие по другой! 3 И как его ни определяют: и жидкостью, и силой, и невесомым! Почему он жидкость, когда невесомый, — да такая легкая жидкость? Отчего же гранит не считать претяжелой жидкостью? И что за жалкое определение невесомости! Свет, сверх того, и не пахучее? Сила — тоже не лучше! Почему не сказать: свет — действие? 4 На силу все можно свести как на достаточную причину явлений. Отчего звука никто не называет ни жидкостью, ни силой (хотя Гассенди и толковал об атомах звука)? Отчего никто не называет очертания тела невесомой формой его? На это возразят, что форма присуща телу, звук — сотрясение воздуха.

А разве кто-нибудь видел все общество imponderabilium (невесомых (лат.) — ред.) вне тел, так — самих по себе? — «Да это все одни временные определения для того, чтобы как-нибудь не растеряться; мы сами этим теориям не придаем важности». Очень хорошо, но ведь когда-нибудь надобно же и серьезно заняться смыслом явлений; нельзя все шутить; принимая для практический пользы неосновательные ипотезы, наконец, совершенно собьемся с толку. Эта метода делает страшный вред учащимся, давая им слова вместо понятий, убивая в них вопрос ложным удовлетворением. «Что есть электричество?» — «Невесомая жидкость». Не правда ли, что лучше было бы, если б ученик отвечал: «Не знаю»?..» [202, с.231].

Герцен дает хорошую характеристику особенностей мышления многих физиков (а также химиков, биологов), сохраняющую злободневность и сегодня:

«Цеховые ученые и философы приобретают известный круг понятий, известную рутину, из которой не могут выйти. Учениками еще принимаА сегодня — поля: электромагнитное, электрон-позитронное, нуклонные, мезонные и др.

И это написано в то время, когда немного физиков сомневалось в существовании теплорода (теплотвора)!

Сегодня такая ситуация возведена в принцип — принцип дополнительности.

«Свет — действие» — почти как «свет — вид энергии».

Введение в диалектико-материалистическое естествознание ют они на веру основные начала и никогда не думают более об них: они уверены, что покончили с ними, что это — азбука, на которую смешно и не нужно обращать внимания. Из поколения в поколение передаются схоластические определения, разделения, термины и сбивают чистый и прямой смысл начинающего, закрывая ему надолго, — часто навсегда — возможность отделаться от них» [202, с.238].

Приведем два примера, подтверждающие актуальность последнего утверждения.

Все физики пользуются понятием энергии, следовательно, должны знать его содержание и уметь его разъяснять. Но вот что можно прочитать в «Физическом энциклопедическом словаре»:

«Энергия… — общая количеств. мера движения и взаимодействия всех видов материи. Э. не возникает из ничего и не исчезает, она может только переходить из одной формы в другую… В соответствии с разл. формами движения материи рассматривают различные формы Э.: механич., внутр., эл.-магн., хим., ядерную и др.» [590, с.903].

Эти суждения вызывают множество вопросов. Если энергия — общая количественная мера движения, то что должны означать выражения «энергия не возникает и не исчезает», «может только переходить из одной формы в другую», «различные формы энергии — механическая, внутренняя и т.п.»? Что, общая количественная мера не исчезает, а лишь переходит из одной формы в другую? И что такое «различные формы» «общей количественной меры» — энергии? В том же «Физическом энциклопедическом словаре» о другом широко используемом понятии, работе, сказано так:

«Работа силы, мера действия силы, зависящая от численной величины и направления силы и от перемещения точки ее приложения» [там же, с.600].

Далее описывается способ вычисления величины работы силы, приводятся соответствующие формулы. Затем утверждается:

«Р. в термодинамике — обобщение понятия «Р. в механике»… Р. термодинамич. системы над внешними телами заключается в изменении состояния этих тел и определяется количеством энергии, передаваемой системой внеш. телам при изменении внеш. параметров системы» [там же].

Здесь тоже трудно что-то понять. Начнем с того, что то, что сказано о работе силы — это слишком широкое определение (работа силы — мера действия силы) плюс способ вычисления работы силы. ДаВ этом же словаре есть фраза: «Понятие энергии связывает воедино все явления природы» [590, с.903]. (Эта фраза есть и в школьном учебнике [149, с.46]). Понятие связывает явления! И сегодня кто-то будет говорить о засилье диалектического материализма в СССР?

лее, непонятно, как соотнести работу силы и работу термодинамической системы. Работа силы, согласно первому определению, это мера действия силы, т.е. некая физическая величина. Тогда как понимать выражение «работа термодинамической системы над внешними телами заключается в изменении состояния этих тел»? Мера действия заключается в изменении состояния? Как соотнести понятия термодинамической системы и силы, если понятие «работа термодинамической системы» является обобщением понятия «работа силы»?

В полном соответствии с принципами диалектикоматериалистической теории познания Герцен утверждал: «…для того, чтоб понять современное состояние мысли, вернейший путь — вспомнить, как человечество дошло до него…» [202, с.254]. А также категорически заявлял: «Ничего не может быть ошибочнее, как отбрасывать прошедшее, служившее для достижения настоящего, будто это развитие — внешняя подмостка, лишенная всякого внутреннего достоинства» [202, с.253-254].

Между тем такого рода отбрасывание — обычное дело в современных курсах физики. Например, в самом начале первого параграфа первой главы книги «Теория поля» Л. Д. Ландау и М. А. Лившица провозглашается: «Опыт показывает, что имеет место так называемый принцип относительности. Согласно этому принципу все законы природы одинаковы во всех инерциальных системах отсчета» [368, с.9]. Какой опыт? Насколько доказательно он это показывает? — об этом читателю не сообщается. Читатель должен поверить авторам курса на слово. Разумеется, если бы курс предназначался для техников, которые производят расчеты по утвержденным формулам, такое начало было бы вполне уместным. Но курс предназначен для будущих физиков-теоретиков. А если будущий ученый с юных лет усваивает лишь то, что теория относительности (или квантовая механика) является истинной, не зная о том, что предшествовало ее появлению, не задумываясь о том, с какими допущениями и упрощениями связано создание этой теории, то в зрелом возрасте он заявляет: «Разумеется, никто и ничто не только не опровергнет, но и не поколеблет теорию относительности и квантовую механику — эти основы современной физики» [208, с.340], и этим, по сути, пытается остановить дальнейшее развитие науки.

Герцен о значении философии для естествознания и об основном вопросе философии Герцен категорически заявляет:

«Странное положение естественных наук относительно мышления долго продолжиться не может: они до того богатеют фактами, что нехотя взгляд их делается яснее и яснее. Они неминуемо должны, наконец, будут Введение в диалектико-материалистическое естествознание откровенно и не шутя решить вопрос об отношении мышления к бытию, естествоведения к философии и громко высказать возможность или невозможность вдения истины, признать, что голова человека так устроена, что ей только мерещится истина, кажется такою, что она не может вполне знать или знает только субъективно, что, следственно, знание человеческое — какое-то родовое безумие, и тогда с Секстом Эмпириком должно сложить руки и, хладнокровно улыбаясь, сказать: «Какой вздор все это!» — или понять все отталкивающее такого взгляда, понять, что разумение человека — не вне природы, а есть разумение природы о себе, что его разум есть разум в самом деле единый, истинный, так, как все в природе истинно и действительно в разных степенях, и что, наконец, законы мышления — сознанные законы бытия, что, следственно, мысль нисколько не теснит бытия, а освобождает его; что человек не потому раскрывает во всем свой разум, что он умен и вносит свой ум всюду, а напротив, умен оттого, что все умно; сознав это, придется отбросить нелепый антагонизм с философией» (выделено мной — В.И.) [202, с.237].

Вызывает восхищение, как Герцен кратко, в одном предложении, словно между прочим, сформулировал важнейшие положения диалектико-материалистической теории познания, выделенные нами жирным шрифтом.

Теперь обратим внимание на имеющееся в последнем фрагменте выражение «вопрос об отношении мышления к бытию».

Вопрос об отношении мышления к бытию в марксизме называется основным вопросом философии.

«Великий основной вопрос всей, в особенности новейшей, философии есть вопрос об отношении мышления к бытию» [18, с.282], «о том, чт является первичным: дух или природа» [там же, с.283], — писал Ф. Энгельс. «Философы разделились на два больших лагеря сообразно тому, как отвечали они на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы, и которые, следовательно, в конечном счете, так или иначе признавали сотворение мира, — а у философов, например у Гегеля, сотворение мира принимает нередко еще более запутанный и нелепый вид, чем в христианстве, — составили идеалистический лагерь.

Те же, которые основным началом считали природу, примкнули к различным школам материализма» [там же].

Приверженцы разных родов позитивистской философии, которые задавали тон среди физиков в ХХ в., отрицают существование основного вопроса философии. Когда в СССР во второй половине 80-х гг.

ХХ в. началась подготовка реставрации капитализма (так называемая перестройка), она охватила и философию. Был выпущен учебник, в котором можно прочитать следующее:

«Изучающим философию, а порой и тем, кто профессионально работает в данной области, бывает нелегко понять, почему и в каком именно смысле вопрос о соотношении материального и духовного является для философии основным и так ли это на самом деле. Философия существует более двух с половиной тысяч лет, и в течение долгого времени этот вопрос ни прямо, ни косвенно, как правило, не ставился философами» [162, с.43].

Между тем и выражение «вопрос об отношении мышления к бытию», которое Герцен употребил раньше Энгельса, и его материалистическое решение Герценом демонстрирует как близость воззрений Герцена диалектическому материализму, так и ложность утверждения, будто «в течение долгого времени этот вопрос… не ставился философами» [162, с.43]. Кстати, это утверждение наглядно демонстрирует, в каком направлении (антимарксистском, позитивистском) реформировали (? — деформировали!) философию «перестройщики».

«Но вопрос об отношении мышления к бытию имеет еще и другую сторону: как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действительности?» [18, с.283] — писал Ф. Энгельс.

Материалистическое решение основного вопроса философии утверждает познаваемость мира и отрицает агностицизм — точку зрения о принципиальной непознаваемости мира. Герцен тоже критикует агностицизм.

«Многие принимают науку за нечто внешнее предмету, за дело произвола и вымысла людского, на чем они основывают недействительность знания, даже невозможность его… Откуда и как могло бы явиться сознание внешнее природе и, следственно, чуждое предмету? Человек — не вне природы и только относительно противоположен ей, а не в самом деле;

если бы природа действительно противоречила разуму, все материальное было бы нелепо, нецелеобразно. Мы привыкли человеческий мир отделять каменной стеной от мира природы, — это несправедливо… Все стремления и усилия природы завершаются человеком; к нему они стремятся, в него впадают они, как в океан. Что может быть смелее предположения, что последний вывод, венчающий все развитие природы, — человеческое сознание — в разногласии с нею? Все в мире стройно, согласно, целеобразно — одна мысль наша сама по себе, какая-то блуждающая комета, ни к чему не отнесенная болезнь мозга!» [202, с.250-252].

Замечательное рассуждение об отношении мышления к бытию и о философии Герцен записал в дневнике 29 июня 1844 года.

«Дух, мысль — результаты материи и истории. Полагая началом чистое мышление, философия впадает в абстракции, восполняемые невозможностью держаться в них; конкретное представление беспрерывно присуще; нам мучительно и тоскливо в сфере абстракций, — и срываемся беспрерывно в другую. Фил[ософия] хочет быть отдельной наукой мышления und darum zugleich Wissenschaft der Welt, weil die Gesetze des DenВведение в диалектико-материалистическое естествознание kens dieselben seien mit den Weltgesetzen. Dies mu zunchst umgekehrt werden: das Denken ist nicht Anderes als die Welt selbst, wie sie von sich wei, das Denken ist die Welt, die als Mensch sich selbst klar wird (и тем самым наукой о мире, ибо законы мышления якобы те же, что и законы мироздания;

это надо прежде всего перевернуть: мышление есть не что иное, как сам мир, каким он сознает себя, мышление — это мир, познающий себя в человеке выясняется самому себе 1 (нем.). — Ред.). А потому нельзя наукою мышления начинать и из нее выводить природу. Фил[ософия] — не отдельная наука: на место ее должно быть соединение всех ныне разрозненных наук» [202, с.470-471].

Герцен очень точно определил место философии Гегеля в истории человеческой мысли. В 1844 г. он написал:

«Гегель поставил мышление на той высоте, что нет возможности после него сделать шаг, не оставив совершенно за собой идеализма; но этот шаг не сделан…» [там же, с.246].

Вызывает восхищение то, как своевременно были написаны эти слова: в 1844 году шаг от Гегеля к материализму, создавая диалектический материализм, делали Маркс и Энгельс.

Герцен о диалектике в природе и различных науках Многие физики, химики, биологи представляют себе диалектику как либо какую-то софистику, либо нечто искусственное, далекое от конкретных проблем конкретных наук. Между тем в работах Герцена можно найти интересные примеры и того, чт есть диалектика на самом деле, и того, что «всему человеческому познанию вообще свойственна диалектика» [60, с.321].

Например, у Герцена есть такой фрагмент:

«Жизнь природы — беспрерывное развитие, развитие отвлеченного простого, не полного, стихийного в конкретное полное, сложное, развитие зародыша расчленением всего заключающегося в его понятии 2, и всегдашнее домогательство вести это развитие до возможно полного соответствия формы содержанию — это диалектика физического мира» [202, с.251-252].

Это фрагмент замечателен во многих отношениях. В нем утверждается, что диалектика присуща объективному миру, природе, в нем употребляется термин «диалектика физического мира», наконец, в нем разъясняется, что такое диалектика физического мира. Можно сказать, что здесь Герцен написал и о том, что есть диалектика физического мира (природы), и о том, что есть диалектика физического мира.

Почти как у Маркса: «идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней» [7, с.21].

«Развитие зародыша расчленением всего заключающегося в его понятии»

— еще один пример идеалистической терминологии.

Та мысль, что диалектика мышления (диалектика форм мышления, понятий) отражает диалектику, присущую объективному миру, — важнейшее положение диалектико-материалистической теории познания. Энгельс писал в 1873 году (во фрагменте «Бюхнер»): «диалектика головы — только отражение форм движения реального мира, как природы, так и истории» [10, с.519], употребил выражение «диалектика реального мира» [там же]. В 1875 г. он написал:

«Так называемая объективная диалектика царит во всей природе, а так называемая субъективная диалектика, диалектическое мышление, есть только отражение господствующего во всей природе движения путем противоположностей, которые и обусловливают жизнь природы своей постоянной борьбой и своим конечным переходом друг в друга» [10, с.526].

Разного рода метафизики сотни лет воюют против признания объективной диалектики, против того, что диалектика присуща реальному миру, миру вещей, а не только миру идей.

Так, Е. Дюринг утверждал:

«Противоречие по гегелевской логике… существует не просто в мышлении, … противоречие существует в самих вещах и процессах объективно и может быть обнаружено, так сказать, в телесной форме; таким образом, бессмыслица перестает быть невозможной комбинацией мыслей, а становится фактической силой» (цит. по: [14, с. 122]).

«…Мах и махисты учили людей рассматривать все противоречия (как и все остальные категории, связанные с противоречием, в первую очередь отрицание отрицания) как лишь дискомфортное конфликтное состояние организма (или мозга), как состояние лишь субъективное… …Противоречие и есть, по Берману, ситуация столкновения речи с речью, речь против речи, и ничего другого… «Несомненно… — пишет Берман, — и «тождество», и «противоречие», и «отрицание» обозначают лишь процессы, имеющие место только в области идей, отвлечения, мышления, а никак не в вещах…» [287, с.50-51].

По-видимому, чувствуя важность положения о существовании объективной диалектики, особенно стремятся «опровергнуть» это положение разного рода антимарксисты, которые отсутствие аргументов возмещают ругательствами.

Один из столпов реакционной русской философии Н. А. Бердяев писал: «Диалектический материализм есть нелепое словосочетание.

…Диалектика может быть присуща лишь мысли и духу, а не материи»

[115, с.122]. Похоже, этот русский философ не был знаком не только с естествознанием, но и с работами А. И. Герцена 1.

Характерно, что работ А.И. Герцена нет на сайте «Философия в России»

(http://www.philosophy.ru), где представлен не только философ Н.А. Бердяев, но и кинорежиссер С. Эйзенштейн. На этом сайте нет работ К. Маркса, Введение в диалектико-материалистическое естествознание В своей книге «Несовершенное общество» известный «борец против тоталитаризма» М. Джилас очень уважительно цитирует буржуазных философов Ж. П. Сартра и Б. Рассела, высказывает множество претензий к идеям Энгельса и категорично заявляет: «В истории человеческой мысли трудно найти бльшую бессмысленность, чем марксистское учение о диалектике природы…» [228, с.417].

Такого рода примеров можно привести множество 1. Автор не намерен опровергать здесь все эти мнения, так как опровержением их является вся настоящая монография.

Одно из основополагающих положений диалектики, открытое в древности, положение, из которого должен исходить каждый естествоиспытатель, гласит: «Все течет, все меняется», или, как выразился Энгельс, «вся природа… движется в вечном потоке и круговороте»

[10, с.354].

А. И. Герцен писал:

«Если вы на одно мгновенье остановили природу как нечто мертвое, вы не токмо не дойдете до возможности мышления, но не дойдете до возможности наливчатых животных, до возможности поростов и мхов;

смотрите на нее, как она есть, а она есть в движении; дайте ей простор, смотрите на ее биографию, на историю ее развития — тогда только раскроется она в связи» [202, с.252].

А в классической термодинамике не только принято изучать термодинамические системы в состоянии равновесия, но и с некоторых пор одним из основных законов (начал) называют следующее положение: «изолированная макроскопическая система с течением времени приходит в состояние термодинамического равновесия и никогда самопроизвольно выйти из него не может (первый, или основной, постулат термодинамики)» [101, с.17]. По сути, утверждают следующее: прежде чем изучать какую-то термодинамическую систему, изолируем ее от окружающего мира, дождемся, когда она станет мертвой, и начнем изучение. Неудивительно, что, принимая такой постулат, физики никак не могут избавиться от вывода о грядущей тепловой смерти мира.

У Герцена есть интересное замечание о диалектических понятиях в математике.

«Вообще, математика, несмотря на то, что предмет ее, по превосходству, мертв и формален, отделилась от сухого то или другое. Что такое Ф. Энгельса, В. И. Ленина, нет работ выдающихся советских марксистов Э. В. Ильенкова и М. А. Лившица. Это, с одной стороны, демонстрирует классовый характер философии в классовом обществе, с другой — реакционность философии, насаждаемой ныне в бывшем СССР.

Рекордное количество нелепых нападок на материалистическую диалектику содержит статья К. Поппера «Что такое диалектика?» [489].

дифференциал? — Бесконечно малая величина; стало быть, или он имеет величину, и в таком случае это величина конечная, или не имеет никакой величины, в таком случае он нуль. Но Лейбниц и Ньютон постигли шире и приняли сосуществование бытия и небытия, начальное движение возникновения, перелив от ничего к чему-нибудь. Результаты теории бесконечно малых известны 1. Далее, математика не испугалась ни отрицательных величин, ни несоизмеримости, ни бесконечно великого, ни мнимых корней. А, разумеется, все это падает в прах перед узеньким рассудочным «то или другое»« [202, с.94].

В одном из писем, адресованном Огарёву, Герцен очень хорошо разъяснил диалектический переход от химии (химизма) к жизни (физиологии). Настолько хорошо, что сегодня это разъяснение может быть новым и полезным для многих биофизиков, безуспешно пытающихся описать жизнь в терминах термодинамики, синергетики, квантовой механики, теории информации.

«…Природа не любит индийских каст. Химия и физиология имеют предметом один процесс, физиология есть химия многоначальных соединений, тогда как, наоборот, химия — физиология двуначальных соединений.

Соединения двуначальные стремятся тотчас к результату, но соединения многоначальные как будто для того принимают третьего деятеля (сложного или простого, все равно), чтоб удержать процесс, чтобы сложною борьбою затянуть дело вдаль, и в этом балансе, колебании возникают эти многоначальные ткани, которые беспрестанно сжигаются и востановляются и полны деятельности… Венец многоначалия — мозг и нервная система» (выделено мной — В.И.) [202, с.433-434].

Эти принципиальные положения развиваются и иллюстрируются в статье «Материалистическая диалектика и проблема химической эволюции» [243] выдающегося химика-органика и философамарксиста члена-корреспондента АН СССР Ю. А. Жданова.

В этой статье Ю. А. Жданов, в частности, рассматривает свойства молекулы «двуначального соединения» аланина — достаточно простой и типичной для живых систем аминокислоты. Эта молекула, пишет Ю. А. Жданов, является воплощенным противоречием.

«Если в неорганической природе кислоты и основания существуют всегда порознь, то в молекуле аланина присутствует одновременно кислотная карбоксильная группа — СООН и основная аминогруппа — NH2.

С диалектикой бесконечно малых величин никак не мог примириться епископ Дж. Беркли, философию которого, субъективный идеализм, в последней четверти ХІХ века воскресили Э. Мах и Р. Авенариус под новым названием «эмпириокритицизм». Дж. Беркли издал специальный труд «Аналитик, или Рассуждение, адресованное одному неверующему математику» (так он называл Э. Галлея), в котором, апеллируя к здравому смыслу, «разоблачал»

«нелепости» математического анализа (см. [309, с.75-79]).

Введение в диалектико-материалистическое естествознание За счет этих групп молекула аланина обладает бифункциональной способностью образовывать разными путями две амидные связи и включаться в молекулу белка…» [243, с.72].

Мы опускаем перечисление множества других противоречивых свойств аланина — эту статью Ю. А. Жданова каждый, кто желает получить представление о материалистической диалектике, должен прочитать полностью — и процитируем лишь то, что соответствует высказываниям Герцена об особенностях многоначальных соединений.

«При изучении химических превращений мы сталкиваемся с двумя видами реакций. Для первой группы характерно коренное изменение природы реагирующей молекулы, ее трансформация в совершенно новое соединение; такие реакции типичны для неорганических веществ (кислота и щелочь превращаются в соль, кислород и водород образуют воду), но они имеют место и в органической химии. В то же время для органических соединений более распространенными становятся процессы, при которых молекула не исчезает полностью, а лишь модифицируется, сохраняя некоторый исходный тип. Это встречается при реакциях замещения одного атома в молекуле на другой, при таутомерных перегруппировках, при рацемизации оптически активных соединений. Фактически здесь речь идет о становлении устойчивой индивидуальности, способной сохранить себя в ходе химических превращений. Особенно существенно то, что органические молекулы под внешним воздействием вообще могут химически не изменяться, а переходить лишь в иное состояние в результате перераспределения энергии, возбуждения, поворотов отдельных групп, обратимой миграции некоторых атомов, образования временных лабильных связей и т.п.

Этот момент крайне важен для биохимической эволюции материи:

химический индивидуум оказывается способным изменить свою природу, полностью сохранив себя…» [243, с.76].

Можно было бы долго приводить замечательные высказывания Герцена, касающиеся диалектики различных областей природы и науки. Однако автор не хотел бы лишать читателя удовольствия самому находить эти высказывания в работах Герцена. Поэтому перейдем к обсуждению самого главного, что было открыто Герценом в области диалектико-материалистического естествознания.

Герцен о значении диалектической логической Образно и в то же время очень точно пишет Герцен о взаимоотношениях философии и естествознания:

«Наука одна; двух наук нет, как нет двух вселенных; спокон века сравнивали науки с ветвящимся деревом; сходство чрезвычайно верное;

каждая ветвь дерева, даже каждая почка имеет свою относительную самоВ.Н. Игнатович бытность, их можно принять за особые растения; но совокупность их принадлежит одному целому, живому растению этих растений — дереву;

отнимите ветви — останется мертвый пень, отнимите ствол — ветви распадутся. Все отрасли вдения имеют самобытность, замкнутость, но в них непременно вошло нечто данное, вперед идущее, не ими узаконенное;

они, собственно, органы, принадлежащие одному существу… Вот этого-то органического соотношения между фактическими науками и философией нет в сознании некоторых эпох, и тогда философия погрязает в абстракциях, а положительные науки теряются в бездне фактов. Такая ограниченность рано или поздно должна найти выход: эмпирия перестанет бояться мысли, мысль, в свою очередь, не будет пятиться от неподвижной чуждости мира явлений; тогда только вполне победится внесущий предмет, ибо ни отвлеченная метафизика, ни частные науки не могут с ним совладеть: одна спекулятивная философия, выращенная на эмпирии, — страшный горн, перед огнем которого ничто не устоит» [202, с.228].

Обратим внимание на последнее высказывание: спекулятивная философия, выращенная на эмпирии, — это не что иное, как материалистическая диалектика! Ведь спекулятивной Гегель называл разумную философию, которая включает в себя диалектику. Русские должны гордиться: в 1844 г. А. И. Герцен независимо от Маркса и Энгельса провозгласил необходимость материалистической диалектики для естествознания!

И не только провозгласил, но и объяснил, какой результат дает применение диалектики:

«Разум, действуя нормально, развивает самопознание; обогащаясь сведениями, он открывает в себе 1 то идеальное средоточие, к которому все отнесено, ту бесконечную форму, которая все приобретенное употребит на пластическое самовыполнение... Этот разум, эта сущая истина, это развивающееся самопознание, — назовите его философией, логикой, наукой или просто человеческим мышлением, спекулятивной эмпирией, или как хотите 2, — беспрерывно превращает данное эмпирическое в ясную, светлую мысль, усвоивает себе все сущее, раскрывая идею его» (выделено мной — В.И.) [202, с.236-237].

Обратим теперь внимание на выражение «бесконечная форма», которое очень важно для понимания наиболее ценной идеи, выскаЗдесь Герцен оговорился: не открывает в себе, а создает в ходе познания. Впрочем, если учесть, что «люди мыслили диалектически задолго до того, как появилось слово «диалектика» [14, с.146], то можно открывать диалектику и в разуме, если он следует фактам.

Здесь Герцен предвосхитил важнейшее положение диалектического материализма, сформулированное В.И. Лениным: логика, диалектика и теория познания — это одно и то же. («В «Капитале» применена к одной науке логика, диалектика и теория познания [не надо 3-х слов: это одно и то же] материализма, взявшего все ценное у Гегеля и двинувшего сие ценное вперед» [60, с.301]) Введение в диалектико-материалистическое естествознание занной А.И. Герценом. Выше мы уже приводили высказывания Герцена о том, что естествоиспытателям мешает «робкое и бессознательное употребление логических форм» [202, с.224], что они «пренебрегают формою, методою» [там же]. Герцен также писал:

«Странное дело! Каждый физиолог очень хорошо знает важность формы и ее развития, знает, что содержание только при известной форме оживает стройным организмом, — и ни одному не пришло в голову, что метода в науке вовсе не есть дело личного вкуса или какого-нибудь внешнего удобства, что она, сверх своих формальных значений, есть самое развитие содержания, — эмбриология истины, если хотите. …Идеализм собственно для естествоведения ничего не сделал... Позвольте оговориться! Он разработал, он приготовил бесконечную форму для бесконечного содержания фактической науки; но она еще не воспользовалась ею: это — дело будущего...» [202, с. 224-225] (выделено мной. — В.И.).

Здесь изложена важнейшая идея диалектико-материалистической теории познания: познание может быть истинным только тогда, когда совершается истинным методом и в истинных формах, которые в свое время разрабатывались, исследовались классической идеалистической философией. Другими словами, истинное познание требует определенных (соответствующих, истинных) логических форм — диалектических, диалектико-материалистических. Именно с усвоения этой идеи физик может начинать становиться мыслящим физиком, умным физиком — физиком, умеющим мыслить.

На значение логических форм для истинного познания неоднократно обращали внимание и классики философии диалектического материализма, гениальные мыслители Карл Маркс, Фридрих Энгельс, В.И. Ленин.

Фридрих Энгельс писал:

«Над всем нашим теоретическим мышлением господствует с абсолютной силой тот факт, что наше субъективное мышление и объективный мир подчинены одним и тем же законам и что поэтому они не могут противоречить друг другу в своих результатах, а должны согласоваться между собой. Факт этот является бессознательной и безусловной предпосылкой нашего теоретического мышления. Материализм XVIII века вследствие своего по существу метафизического характера исследовал эту предпосылку только со стороны ее содержания. Он ограничился доказательством того, что содержание всякого мышления и знания должно происходить из чувственного опыта… Только новейшая идеалистическая, но вместе с тем и диалектическая философия — в особенности Гегель — исследовала эту предпосылку также и со стороны формы. Несмотря на бесчисленные произвольные построения и фантастические выдумки, которые здесь выступают перед нами; несмотря на идеалистическую, на голову поставленную форму ее результата — единства мышления и бытия, — нельзя отрицать того, что эта философия доказала на множестве примеров, взятых из саВ.Н. Игнатович мых разнообразных областей, аналогию между процессами мышления и процессами природы и истории — и обратно — и господство одинаковых законов для всех этих процессов» (выделено мной — В.И.) [10, с.581].

Энгельс также писал: «…Именно диалектика является для современного естествознания наиболее важной формой мышления, ибо только она представляет аналог и тем самым метод объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой» (выделено мной — В.И.) [10, с.366].

И еще: «Какую бы позу ни принимали естествоиспытатели, над ними властвует философия. Вопрос лишь в том, желают ли они, чтобы над ними властвовала какая-нибудь скверная модная философия, или же они желают руководствоваться такой формой теоретического мышления, которая основывается на знакомстве с историей мышления и ее достижениями» (выделено мной — В.И.) [10, с.525].

О форме своих произведений Маркс выразился так: «Какие бы ни были недостатки в моих сочинениях, у них есть то достоинство, что они представляют собой художественное целое» [32, с.111-112], «…в таком труде, как мой, неизбежны недостатки в деталях. Но композиция, внутренняя связь целого представляют собой триумф немецкой науки» [36, с.154]. Можно сказать, предметом гордости Маркса была форма, композиция его произведений. Маркс гордился по праву. Ведь он разработал и применял в теоретических исследованиях метод восхождения от абстрактного к конкретному 1 — метод, позволяющий исследовать самый сложный объект познания, человеческое общество, и создавать истинную теорию такого объекта.

В.И. Ленин записал в «Философских тетрадях»:

1) «Познание есть отражение человеком природы. Но это не простое, не непосредственное, не цельное отражение, а процесс ряда абстракций, формирования, образования понятий, законов еtс., каковые понятия, законы еtс. (мышление, наука = «логическая идея») и охватывают условно, приблизительно универсальную закономерность вечно движущейся и развивающейся природы. Тут действительно, объективно три члена: 1) природа; 2) познание человека, = м озг человека (как высший продукт той же природы) и 3) форма отражения природы в познании человека, эта форма и есть понятия, законы, категории еtс.» [60, с.163-164];

Обратим внимание на то, что, подчеркивая значение логических форм, Ленин назвал формы отражения природы в познании человека (понятия, законы, категории еtс.) «третьим членом познания», хотя, разумеется, строго говоря, в познании только два члена — объект (природа) и субъект (мышление). Но т. к. диалектическое мышление Краткое изложения этого метода, данное Марксом во «Введении» из «Экономических рукописей 1857 — 1858 гг.» [6, с.36-45], приводится в гл. 3.

Введение в диалектико-материалистическое естествознание исследует и формы мышления, то их можно выделить в познании как особый объект исследования — отличаемый в познании и от природы и от сознания человека.

Приведем простой пример, иллюстрирующий значение логических форм для создания истинных теорий. Движение планеты вокруг Солнца можно изобразить с помощью графика на плоскости, можно описать алгебраическими уравнениями, а можно — дифференциальными уравнениями. И только использование дифференциальных уравнений позволило сделать выводы о существовании в Солнечной системе неизвестных планет, которые были затем открыты и названы Нептуном и Плутоном (см. [214], а также [384, с.122-133]).

А значение для познания формы мышления, разработанных в материалистической диалектике, подробно раскрывается ниже.

Теоретические исследования Фридриха Энгельса в области естествознания Содержание предыдущей главы кратко можно резюмировать так: в середине 40-х гг. ХІХ века А. И. Герцен заявил, что естествоиспытатели пренебрегают формой, методой, которая в науке есть эмбриология истины, что их теории не могут развиваться и что в теоретическом естествознании необходимо использовать [диалектические] логические формы, развитые в философии Гегеля. Идеализм, писал он, «…разработал, …приготовил бесконечную форму для бесконечного содержания фактической науки; но она еще не воспользовалась ею:

это — дело будущего...» [202, с.224-225]. А. И. Герцен, по сути, провозгласил создание в будущем диалектико-материалистического естествознания.

Спустя полтора десятилетия необходимость использования в теоретическом естествознании логических форм, разработанных Гегелем, осознал Фридрих Энгельс. И не только осознал, но и начал исследования, в которых заложил основы диалектикоматериалистического естествознания. Сегодня работа в области диалектико-материалистического естествознания в той или иной мере является продолжением исследований Энгельса. Соответственно, в настоящей главе мы рассмотрим, что Энгельс делал и что сделал для создания диалектико-материалистического естествознания, для чего проанализируем содержание произведений Энгельса, касающихся естествознания, главным среди которых является «Диалектика природы» [10, 63] 1.

Прежде всего заметим, что логические диалектические формы гегелевской философии нельзя непосредственно (без критики) применить в теоретическом естествознании. Гегель был идеалист и представлял логические категории как предшествующие объективной реПод заглавием «Диалектика природы» [11] в СССР в 1925 г. были опубликованы рукописи Ф. Энгельса, посвященные естествознанию, написанные главным образом с 1873 по 1882 г. Они включают статьи, главы будущей книги, выписки из различных книг, заметки, фрагменты, наброски планов (см.

[383; 491; 498, с.708-712]).

Исследованиям Энгельса в области естествознания, книге «Диалектика природы» посвящена обширная литература (см. например [78, 95, 174, 215, 317—320, 383, 392, 518—520, 607—609]).

Введение в диалектико-материалистическое естествознание альности, а природу как воплощение категорий (инобытие идеи). И хотя «развитие его (Гегеля — В.И.) мыслей всегда шло параллельно развитию всемирной истории» [21, с.496] и «реальное содержание повсюду проникало в [гегелевскую — В.И.] философию» [там же], прежде чем применять в естествознании логические формы гегелевской философии, их нужно было критически рассмотреть, выяснить их действительное содержание. Будучи первопроходцем в деле создания диалектико-материалистического естествознания, Энгельс и разрабатывал материалистическую диалектику путем критической переработки гегелевской диалектики, и применял ее в теоретических исследованиях в области естествознания. Ранее подобным образом Исаак Ньютон, занимаясь исследованиями в области теоретической механики, и создавал понятийный аппарат новой области математики (дифференциальное и интегральное исчисление), и применял его в теоретической механике.

Результаты исследований, относящихся к области материалистической диалектики, Энгельс частично опубликовал в таких книгах, как «Анти-Дюринг» [14], «Развитие социализма от утопии к науке»

[19], «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии»

[18]. В значительной мере благодаря этому, идеи диалектического материализма получили довольно широкое распространение, затем развивались многими авторами, излагаются во многих книгах, изданных в СССР, и сегодня не составляет особого труда ознакомиться с ними, как и с вкладом Энгельса в развитие этих идей (см. например [242]).

Однако судьба исследований Энгельса, касающихся применения диалектики в естествознании, сложилась по-другому. Эти исследования не только не получили надлежащего продолжения и развития, но со временем их перестали воспринимать как исследования в области теоретического естествознания. Если в предисловии к «Диалектике природы» издания 1952 г. для характеристики содержания этого и ряда других произведений Энгельса употребляются выражения: «вопросы теоретического естествознания», «проблемы естественных наук», «проблемы математики, механики, физики, химии и биологии» [490], то десятилетие спустя «Диалектика природы» стала преподноситься как произведение по философским вопросам естествознания, стержневой (центральной) идеей которого является классификация форм движения материи и наук (см. например [491, с.XVII, 492, с.VIII]). О том, что эта книга имеет какое-то значение не только для философии, но и для естествознания, из литературы, выпущенной в СССР, начиная с 1960-х гг., узнать почти невозможно.

Одной из немногих книг, изданных во второй половине ХХ в., где раскрыто подлинное значение «Диалектики природы» для развития теоретического естествознания, является монография А. Т. Лукьянова «От натурфилософии к сознательно-диалектическому естествознанию», где, в частности, сказано:

«Диалектика природы» — первое в истории познания сознательнодиалектическое обобщение результатов развития естествознания с материалистических позиций… …«Диалектика природы» Ф. Энгельса, — это не только манифест, возвестивший о неизбежности перехода к сознательно-диалектическому (т.е.

диалектико-материалистическому — В.И.) естествознанию, это и сам переход, отражение его важнейшей начальной стадии. В этом произведении Ф. Энгельс выступает с великим, всемирно-историческим почином в деле практического приближения сознательно-диалектического естествознания.

В нем не только содержится призыв к естествоиспытателям идти вперед к сознательно-диалектическому естествознанию, но и самим характером проделанной работы дан пример того, как осуществлять это движение» [392, с.81-82].

Однако А. Т. Лукьянов, будучи философом, не проанализировал конкретно характер проделанной Энгельсом работы в области теоретического естествознания, что намерен сделать автор.

Следует учесть, что изучением естествознания Энгельс занимался не одно десятилетие, однако урывками, с большими перерывами. Разумеется, со временем и его понимание задач в области естествознания, и характер исследований менялись. Чтобы понять, что именно делал Энгельс в области естествознания, его работу нужно рассмотреть в развитии, для начала — в хронологическом порядке.

Наиболее интенсивно Энгельс занимался естествознанием в период с 1873 по 1882 гг., когда были написаны почти все материалы, входящие в «Диалектику природы», а также «Анти-Дюринг» и «Развитие социализма от утопии к науке». Поэтому хронологически работу Энгельса над проблемами естествознания можно разделить на три больших периода: до 1873 года, 1873—1882 гг., после 1882 года.

В 1985 году вышел 26-й том МЭГА (MEGA — Marx-Engels Gesamtausgabe) [63, 64]). В этом томе опубликован наиболее полный текст «Диалектики природы» — 197 единиц текста. В ходе подготовки этого издания была уточнена датировка отдельных записей, хотя во многих случаях установить порядок написания фрагментов оказалось невозможным. Работа разбита на два периода, каждый из которых включает 4 фазы (см. таблицу).

Из таблицы видно, что Энгельс не придавал серьезного значения своим занятиям естествознанием — работал нерегулярно, продолжительность перерывов больше длительности периодов работы. Тем не менее, будучи гением, оставил потомкам идей и замыслов на века.

Введение в диалектико-материалистическое естествознание вошедших в «Диалектику природы» (по данным [64]) 05. 10. * С 05.1876 г. по 01.1877 г. — работа над первым отделом «Анти-Дюринга»

Начальный этап работы Энгельса в области теории материалистической диалектики и теоретического естествознания (1858–1872 гг.) Хотя Маркс и Энгельс в молодости изучали философию Гегеля и некоторое время находились под ее влиянием, но после изучения «Сущности христианства» Л. Фейербаха «стали сразу фейербахианцами» [18, с.281]. В произведениях «Святое семейство» и «Нищета философии» содержатся острые критические замечания по поводу гегелевской философии.

Маркс, к примеру, писал:

«…Гегель путем искусной софистики умеет изобразить тот процесс, при помощи которого философ, пользуясь чувственным созерцанием и представлением, переходит от одного предмета к другому, как процесс, совершаемый самй воображаемой рассудочной сущностью, самим абсолютным субъектом» [23, с.66];

«Гегелевская логика истории предполагает существование абстрактного, или абсолютного духа, который развивается таким образом, что человечество представляет лишь массу, являющуюся бессознательной или сознательной носительницей этого духа» [там же, с.93];

«Человека Гегель делает человеком самосознания, вместо того чтобы самосознание сделать самосознанием человека, — действительного человека, т. е. живущего в действительном, предметном мире и им обусловленного. Гегель ставит мир на голову, и по этой причине и может преодолеть в голове все пределы, чт конечно, нисколько не мешает тому, что они продолжают существовать для дурной чувственности, для действительного человека» [там же, с.210].

В «Нищете философии» есть раздел, где Маркс с сарказмом излагает идеалистическую диалектику Гегеля. Он пишет:

«…Раз мы упускаем из виду историческое развитие производственных отношений, для которых категории служат лишь теоретическим выражением, раз мы желаем видеть в этих категориях лишь идеи, самопроизвольные мысли, независимые от действительных отношений, то мы волей-неволей должны искать происхождение этих мыслей в движении чистого разума. Как порождает эти мысли чистый, вечный, безличный разум? Каким образом создает он их?

Если бы мы обладали неустрашимостью г-на Прудона по части гегельянства, то мы сказали бы, что разум различает себя в самом себе от самого себя. Что это значит? Так как безличный разум не имеет вне себя ни почвы, на которую он мог бы поставить себя, ни объекта, которому он мог бы себя противопоставить, ни субъекта, с которым он мог бы сочетаться, то он поневоле должен кувыркаться, ставя самого себя, противополагая себя самому же себе и сочетаясь с самим собой: положение, проВведение в диалектико-материалистическое естествознание тивоположение, сочетание. Говоря по-гречески, мы имеем: тезис, антитезис, синтез. Что касается читателей, незнакомых с гегельянским языком, то мы им сообщим сакраментальную формулу: утверждение, отрицание, отрицание отрицания. Вот что значит орудовать словами…» [3, с.129-130].

В таком же стиле изложение продолжается еще на двух страницах, а в конце раздела сказано:

«…По мнению Гегеля, все, что происходило, и все, что происходит еще в мире, тождественно с тем, что происходит в его собственном мышлении… Он воображает, что строит мир посредством движения мысли;

между тем как в действительности он лишь систематически перестраивает и располагает, согласно своему абсолютному методу, те мысли, которые имеются в голове у всех людей» [там же, с.132-133].

Как видно из этих замечаний, Маркс все время обращает внимание на бесплодность и пустоту идеалистических воззрений Гегеля.

Затем Маркс и Энгельс примкнули к рабочему движению, написали «Манифест Коммунистической партии», участвовали в революции 1848—1849 гг. 1, потом Маркс занялся исследованиями в области политической экономии, и, надо полагать, за этими конкретными делами и исследованиями стали забывать философию Гегеля.

Однако «в 1858 г. у Маркса и Энгельса возобновляется интерес к философии Гегеля» [317, с.25] («намечается «поворот» к Гегелю» [519, с.ХVIII]).

В письме Энгельсу от 14 января 1858 г. Маркс писал по поводу своей работы над книгой «К критике политической экономии»:

«Для метода обработки материала большую услугу оказало мне то, что я по чистой случайности вновь перелистал «Логику» Гегеля, — Фрейлиграт нашел несколько томов Гегеля, принадлежавших прежде Бакунину, и прислал их мне в подарок. Если бы когда-нибудь снова нашлось время для таких работ, я с большим удовольствием изложил бы на двух или трех печатных листах в доступной здравому человеческому рассудку форме то рациональное, что есть в методе, который Гегель открыл, но в то же время и мистифицировал» [24, с.212].

Спустя некоторое время Энгельс тоже решил перечитать Гегеля. В письме от 14 июля 1858 г. он пишет Марксу:

«Пришли мне все-таки обещанную «Философию природы» Гегеля. Я занимаюсь теперь немного физиологией и собираюсь увязать с этим занятия сравнительной анатомией. В них имеется много чрезвычайно важного с философской точки зрения, но все это открыто лишь недавно; мне очень хотелось бы знать, не предвидел ли старик (Гегель. — Ред.) чтонибудь из этого. Не подлежит сомнению, что если бы ему пришлось пиРеволюция 1848 г. так же бесцеремонно отодвинула в сторону всякую философию, как Фейербах своего Гегеля» [18, с.281].

сать «Философию природы» теперь, то доказательства слетались бы к нему со всех сторон... Главный факт, революционизировавший всю физиологию и впервые сделавший возможной сравнительную физиологию, это — открытие клеток: в растении — Шлейденом, в животном — Шванном (около 1836 года). Все есть клетка. Клетка есть гегелевское в-себе-бытие и в своем развитии проходит именно гегелевский процесс, пока из нее, наконец, не развивается «идея», данный завершенный организм.

Другой результат, который бы очень порадовал старика Гегеля, это в области физики соотношение сил, или закон, согласно которому при данных условиях механическое движение — следовательно, механическая сила (например, путем трения) — превращается в теплоту, теплота — в свет, свет — в химическое сродство, химическое сродство (например, в вольтовом столбе) — в электричество, а это — в магнетизм. Эти переходы могут также совершаться иначе, в этом же порядке или в обратном. Теперь доказано неким англичанином, имени которого я не могу вспомнить, что эти силы в совершенно определенных количественных соотношениях переходят одна в другую, так что, например, известное количество одной силы, например, электричества, соответствует известному количеству всякой другой, например, магнетизма, света, теплоты, химического сродства (положительного или отрицательного — синтетического или аналитического) и движения.